У стен древнего Курска

Шел октябрь 1941 года. Гитлеровская авиация по нескольку раз в сутки бомбила Курск. В эти дни железнодорожники Курского узла решили своими силами построить два бронепоезда. 15 октября 1941 года в замаскированных цехах Северного и Западного паровозных депо началась напряженная работа. Основное оборудование уже было вывезено, не хватало инструмента, материалов: Но это не остановило людей. У маленьких маневровых «овечек» работали котельщики и электросварщики, слесари и автоматчики.

Умелыми и инициативными руководителями строительства проявили себя начальник Западного депо А. И. Мисяк, заместитель начальника Северного депо по ремонту С. А. Зикеев, котельные мастера М. П. Болдырев и М. В. Козельский. В сложной [69] прифронтовой обстановке образцово трудились бригадиры И. Н. Григорьев и М. П. Щербаков, котельщики С. П. Болдырев, братья Василий и Алексей Петрухины, Н. В. Никитин, электросварщики И. Н. Хахалев (мастер цеха), В. А. Ветров, И. А. Ефанов, П. Н. Булатников, И. П. Масленников, автоматчик М. И. Прошин, слесари Ф. А. Глушев, П. П. Загрецкий. Все они находились в депо по 14–16 часов. Домой не уходили, отдыхали прямо возле строящихся бронепоездов.

В ремонтном пункте железнодорожники оборудовали броневагоны (бронеплощадки). Тут умело, расчетливо велась сложная работа. Под руководством В. П. Ховалкина и Г. В. Лобищева поездные вагонные мастера И. П. Ховалкин, С. М. Бутов, А. П. Грицаев, А. М. Бубликов, сварщики П. П. Жиронкин, С. М. Шашелев, П. Г. Ламонов устанавливали тяжелые броневые листы, надежно покрывая броней четырехосные пульмановские вагоны.

Большую роль в создании бронепоездов в Курске сыграл заместитель начальника артиллерии 13-й армии полковник М. П. Смахтин. Уроженец Курской губернии, активный участник гражданской войны, он хорошо понимал, какую помощь могут оказать бронепоезда частям 13-й армии, сдерживая огнем орудий и пулеметов рвавшиеся на восток фашистские войска. В вагонный участок была откомандирована группа бойцов, которые устанавливали артиллерийские орудия и пулеметы.

К 21 октября, всего за шесть дней, был оборудован бронепоезд № 1 Северного депо. Ему поручили нести охранную службу на участке Курск — Букреевка. 30 октября курские железнодорожники [70] передали и второй бронепоезд частям 2-й гвардейской дивизии, защищавшим Курск.

«Его крутые плечи одевали броней торопливо, но тщательно. Враг стучался в ворота родного города, и не было времени доделывать стальные панцири паровозного тендера и одной из площадок. Но каждая заклепка звонкой брони была вогнана по всем правилам искусства. Рабочие Курского депо с гордостью оглядывали создание рук своих. Движущаяся крепость поблескивала дулами орудий и пулеметными стволами... Не было торжественных речей. Гулкий паровозный гудок заменил все приветствия. Слушая этот могучий голос, рабочие переглянулись. И один из них тихо сказал: «Наш земляк, курянин», — так писал о рождении второго курского бронепоезда на страницах газеты «Красная звезда» 26 июня 1942 года известный советский поэт, старший батальонный комиссар А. И. Безыменский.

Лучшие мастера, стахановцы первых пятилеток пошли на бронепоезда машинистами, помощниками, кочегарами, кондукторами и вагонными мастерами. Старшими машинистами бронепоездов стали П. Г. Карачевцев и А. В. Киселев. Личный состав 30 октября принял присягу. Совершив трудовой подвиг, куряне шагнули навстречу ратному подвигу.

В ночь с 26 на 27 октября в связи с отходом главных сил 13-й армии на восток 2-я гвардейская дивизия заняла оборону непосредственно в Курске. Плечом к плечу с воинами дивизии на защиту родного города встали батальоны народного ополчения.

Бойцы из народного ополчения были подлинными героями. В большинстве они не имели военной подготовки. Да и вооружения недоставало. На четыре полка ополчения было всего 450 винтовок, несколько станковых пулеметов устаревших систем. Люди были вооружены охотничьими ружьями, самодельными гранатами, бутылками с зажигательной смесью.

31 октября 9-я танковая и 95-я пехотная дивизии гитлеровцев вышли на северные подступы к Курску в районе кирпичного завода. На другой день развернулись бои за город. «Сознавая ответственность за обороняемый под Курском рубеж, советские войска дрались с удвоенной силой, — вспоминает бывший командир 395-го стрелкового полка 2-й гвардейской дивизии, Герой Советского Союза, Главный маршал бронетанковых войск А. X. Бабаджанян. — Энтузиазм защитников города был так велик, что, казалось, не быть Курску в руках неприятеля».

Командир бронепоезда № 1 старший лейтенант И. А. Сазанов получил от командира дивизии полковника А. З. Акименко первый боевой приказ: не дать прорваться гитлеровцам к железнодорожному узлу до наступления темноты, вести артиллерийский огонь по позициям противника в окрестностях сел Овсянниково, Сапогово, Шуклинка. [71]

Около 11 часов вечера бронепоезд остановился на огневой позиции возле небольшого мостика. Разведчики сообщили, что фашистская колонна с обозом движется по Фатежскому шоссе. Выстрелы разорвали ночную тишину. Командиру стальной крепости было хорошо видно, как на горе рвались один за другим снаряды, вздымались всполохи пламени. Не успевало затихать эхо разрывов, как новые залпы следовали один за другим. Крепко досталось фашистскому батальону. В ночном бою было уничтожено более 200 гитлеровцев.

Утром 2 ноября бронепоезд вышел на огневой рубеж к разрушенному путепроводу. Еще вчера ночью бронепоезд отходил по нему, обвешанному толовыми шашками. Рано утром саперы взорвали это сооружение. Сильным взрывом изуродованная ферма моста была отброшена на железнодорожные пути, ведущие в Москву.

С высокой насыпи артиллеристам и пулеметчикам бронепоезда хорошо была видна открытая пойма реки Тускарь, тянувшаяся до самой Щетинки. По ней перебежками двигались цепи вражеских солдат. Под прикрытием сильного артиллерийского и пулеметного огня батальон гитлеровцев переправился на левобережье Тускаря и начал наступление на позиции 2-го батальона 535-го гвардейского стрелкового полка, занимавшего оборону в колхозном саду села Сабли но.

Фашистские автоматчики миновали старое шоссе. Теперь их от наших окопов отделяло всего 400 метров. Командир бронепоезда И. А. Сазанов с открытой площадки напряженно всматривался туда, где находилось передовое охранение батальона. Редкими выстрелами отвечали наши бойцы, на счету был каждый патрон. Сазанов послал в помощь пехоте два орудийных расчета с пулеметами. Через несколько минут они открыли огонь по приближающимся цепям противника. Натиск гитлеровцев заметно ослабел. Как только возобновилась их очередная атака, свинцовый пулеметный ливень заставил фашистские ряды залечь.

Минут через двадцать из-за шоссе «зачавкали» минометы. По броне застучали осколки. Мины рвались рядом, вырывая клочья земли из высокой насыпи.

Бой длился уже третий час. Бронепоезд, маневрируя под вражеским огнем, упорно обстреливал прибрежные кусты ивняка, откуда то и дело появлялось подкрепление противника.

...Овладев Курском, гитлеровские войска развивали наступление на Щигры. Части 2-й гвардейской дивизии вели упорные бои с наседавшими фашистами. Шел четвертый боевой день. Но экипажу бронепоезда казалось, что их ратная жизнь идет Давным-давно.

Стояла низкая густая облачность. Беспрерывно шел дождь с мокрым снегом. Оборону восточнее Ноздрачева занимали бойцы [72] 395-го гвардейского полка и особого батальона, сформированного в Курске из сотрудников милиции и НКВД. Продрогшие и промокшие насквозь пехотинцы кляли слякоть и грязь. Окапываться они не могли — окопы заливала жижа.

Во 2-й гвардейской дивизии было всего четыре орудия, и потому артиллеристы кочевали с ними по 10-километровому фронту, создавая видимость, что по врагу ведут огонь несколько батарей. Курский чернозем раскис настолько, что артиллеристы с трудом вытаскивали из земли колеса орудий. Костры для обогрева разводить запрещалось, так как вражеские минометы тотчас же открывали огонь.

Тридцать лет спустя бывший командир 2-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор А. З. Акименко вспоминал: «Дивизия была сильно ослаблена в непрерывных боях. Осенняя распутица тормозила маневренность артиллерии. Для нас бронепоезда были единственной огневой поддержкой. Благодаря им мы держались на железной дороге...»

Бронепоезд № 1 по указанию командира И. А. Сазанова ушел заправиться в Щигры. Внезапно гитлеровцы стали обстреливать позиции особого батальона. Снаряды перелетали через головы бойцов, рвались за их спинами. Но вот они полетели в обратном направлении. Бойцы по привычке прижимались к земле, втягивали головы в плечи. «Порядок» навел бронепоезд. База дивизиона оказалась рядом, экипаж быстро пополнил боезапас и в самый нужный момент возвратился к месту боя. По оккупантам было совершено более 70 залпов.

К полудню туман стал рассеиваться. Бронепоезд стоял у семафора, готовясь в путь. Неожиданно раздался сигнал воздушной тревоги. Над составом разворачивались «юнкерсы», образуя в небе кольцо. А на бронепоезде нет ни одной зенитки. Как быть?

Положение спас машинист П. П. Аксентьев.

— А ну, берите поживее лопаты, — обратился он к своим помощникам по паровозной бригаде, — бросайте в топку курной уголь.

В топку полетели одна за другой увесистые глыбы. Густой черный дым заволок бронепоезд. Фашистские летчики кружились над дымовой завесой, выискивая цель. Потом, наугад, стали сбрасывать смертоносный груз. Бронепоезд закачало в разные стороны.

— Это посложнее маневров на станции, — проговорил машинист Аксентьев, — тут пляска со смертью!

Отбомбившись, самолеты улетели, так и не попав в бронепоезд. Крепость на колесах отправилась в Щигры. Как хороших знакомых встречал здесь бойцов заместитель начальника артиллерии 13-й армии полковник М. П. Смахтин. И. А. Сазанов доложил Михаилу Петровичу о налете. Тот внимательно [73] выслушал, осмотрел бронеплощадки, почему-то покачал головой и, не сказав ни слова, быстро зашагал к старому вокзалу.

Вскоре к бронепоезду подъехала машина. В кузове был установлен зенитный спаренный пулемет. Зенитную установку подняли на платформу. Теперь на бронепоезде была площадка противовоздушной обороны.

Утро 5 ноября выдалось холодным и ветреным. В воздухе кружили крупные хлопья снега, устилая мерзлую землю. Свинцовые тучи плотно закрыли небо. Царила необычная для боевых дней тишина, не слышно было визга разрывных пуль, завываний снарядов, шелеста мин — огневых «подарков» противника. Не открывал огонь и бронепоезд, замаскированный в выемке. Паровозники были в лучшем положении — горячий воздух, струившийся от топки, обогревал их даже в холодные дни. Они, грея руки, сосредоточенно молчали. Беспрерывные бои утомили людей.

Еще бронепоезд не тронулся, как пронзительно завыла сирена. «Воздух!» — закричал кочегар К. В. Ковалкин, спрыгнув с тендера в будку с ловкостью кошки.

С ревом на бреющем полете пронеслись два «юнкерса». Фонтаны земли обрушились на бронепоезд. На втором заходе зенитчики быстро разворачивали тяжелый спаренный пулемет.

— Бей! Бей скорее! — услышал за спиной сержант Н. Ф. Аганин взволнованный голос заместителя командира бронепоезда лейтенанта В. И. Чукрина. — Ты, что, заснул?

Но Николай Аганин не отрывал взгляд от самолетов. Один из «юнкерсов» снижался с нарастающим воем. Николай выжидал, стараясь не выпустить из прицела обнаглевший пикировщик. Как [74] только самолет выровнялся на выходе из пике, по нему кинжальной струей полосонула пулеметная очередь. Еще одна, еще... Самолет резко качнулся, медленно, неуверенно набирая высоту. От хвоста потянулся зловещий дымок. Потом, густо чадя, «юнкерс» рухнул вниз. Взметнулся черно-оранжевый столб, и все стихло. Аганин вздохнул всей грудью и с радостным облегчением повернулся к лейтенанту Чукрину. По раскрасневшемуся лицу текли струйки пота.

— Вот как их надо в землю вгонять, — не скрывая своего торжества, сказал Николай Аганин. Чукрин стиснул сержанта в объятиях.

— Ловко ты его поддел, ничего не скажешь! Это первый у тебя? — лейтенант теребил Аганина.

— Первый, — робко ответил Николай. Усталый, он присел на борт платформы, торопливо свертывая цыгарку.

После боя командир бронепоезда № 1 И. А. Сазанов в наградном листе писал: «Во время боев с фашистами сержант Николай Аганин умело командовал своим расчетом. Благодаря четким действиям уничтожались самые важные огневые точки противника. За проявленное мужество и отвагу достоин правительственной награды — ордена Красной Звезды»{9}.

Враг по-прежнему наступал на Щигры. Три полка гитлеровских захватчиков при поддержке артиллерии атаковали части 2-й гвардейской дивизии. Свое мужество гвардейцы противопоставили превосходящему количеством противнику.

Командир 875-го полка полковник М. И. Добровольский не отходил от, телефона. Чего только не передавалось в эти часы: просьбы о помощи, приказы, советы, ругань и слова благодарности.

— Держимся из последних сил. Гитлеровцы бросили новые резервы, движутся колонной с обозом, — охрипшим голосом говорил Добровольский.

После длительной паузы усталым, раздраженным голосом командир дивизии распорядился:

— На отступление приказа не даю. Держаться любой ценой. А на подмогу пришлю бронепоезд. Пусть он наведет порядок.

Гулко постукивая на стыках, бронепоезд № 1 под командованием И. А. Сазанова медленно приближался. Немцы, начавшие было стрелять по составу, быстро прекратили огонь. Виданное ли дело, чтобы поезд выходил так близко на передовую. Гогоча, размахивая руками, они во весь рост бежали к железнодорожному полотну.

Экипаж бронепоезда готовился к встрече с врагом. Два пулемета из отделения Е. М. Громовенко вынесли на открытую платформу [75] — под защиту из шпал. Даже кочегар Иван Ляликов, вооружившись винтовкой, вылез на тендер, чтобы вести огонь по гитлеровцам. Фашисты приближались. Метров сто пятьдесят отделяли их уже от бронепоезда.

— Огонь! — скомандовал И. А. Сазанов.

Блеснуло пламя, вырвавшись из ствола. Задрожал, зазвенел воздух. Еще залп! Еще... Впереди вставали шапки разрывов, разбрасывая клочья земли, щепки от телег и ящиков. Гитлеровцы разбегались по сторонам, но их повсюду настигали осколки от снарядов и пули.

Пулеметчик Е. Г. Феоктистов перекатил свой «максим» к правому борту платформы.

— Стреляй, стреляй! — теребил его второй номер Андрей Морин. Феоктистов не отвечал, хладнокровно поджидая, когда гитлеровцы вновь бросятся к бронепоезду.

И вот новая атака. Короткими очередями забил пулемет. Два десятка гитлеровцев упали, как подкошенные, и больше не шевелились. Рядом с площадкой разорвалась мина. Пулемет запнулся.

— Что с пулеметом? — закричал сержант Е. М. Громовенко. Не дождавшись ответа, он бросился к «максиму». Феоктистов стонал, обхватив голову руками. По пальцам струилась кровь. Морин неумело накладывал бинт. Сержант быстро заправил ленту и дал длинную очередь. Перебинтованный Е. Г. Феоктистов подполз к пулемету. Он не выпускал из слабеющих рук прыгающие рукоятки пулемета, пока вновь не был ранен и не потерял сознание. [76]

Опустив счетверенный пулемет, зенитчики Иван Шухров, Павел Гончар и Алексей Горбатюк расстреливали наседавших фашистов.

— Веселей, веселей, ребята! — звучал бодрый голос сержанта Николая Аганина, бегавшего по зенитной площадке. — Наши артиллеристы дали фрицам припарку, а мы их помоем до кровавых слез.

Поставив на чердаке рабочей казармы два миномета, фашисты повели обстрел бронепоезда. Мины падали одна за другой. На платформе рядом с ящиками снарядов возник пожар. Пламя угрожало перекинуться и на другие площадки. Поездной вагонный мастер С. М. Бутов, пробившись сквозь огонь, быстро отцепил платформу.

— Братва! Сбрасывай ящики, да поживей, — услышали его звонкий голос пулеметчики.

В дыму замелькали фигуры воинов А. И. Денисова, Е. М. Громовенко, С. С. Михайлова. На Сергее Бутове горел ватник, но он, обжигая руки, подавал снаряд за снарядом. Пожар потушили быстро. И тут же под обстрелом прицепили платформу к составу.

Фашисты, потеряв более 200 человек, отступили. Однако часам к трем дня пришли в себя и возобновили наступление. Большая колонна, растянувшись по железнодорожному полотну, двигалась к 40-му километру.

С расстояния 300 метров бронепоезд открыл огонь. Наводчик В. Н. Тюпин, подающий снаряды П. В. Комиссаров работали, как заведенные.

И снова побежали гитлеровцы, но скоро вернулись к полотну железной дороги, поползли по насыпи, пытаясь окружить бронепоезд. Замаскировавшись за пригорками, немецкие автоматчики повели прицельный огонь по пулеметам. Осколками мины ранило заряжающего В. П. Карикова и еще двух бойцов. Один из осколков, зацепившись за выступ брони, высек сноп искр. Вскрикнув, Фирсов прикрыл лицо руками.

— Товарищ политрук! Вы что, ранены? — встревоженно взялся за плечо комиссара сержант Ю. И. Логачев.

— Не паникуй, слегка задело, — распрямился Фирсов.

От гулкого разрыва мины весь состав содрогнулся, будто споткнувшись на бегу. Лязгнули буфера, зашипел воздух. Повреждена воздушная тормозная магистраль. Выскочив из броневагона, Бутов побежал вдоль состава. Шагах в тридцати шлепнулась мина. За ней другая, третья... Бутов бежал, не останавливаясь. Надо было выпустить воздух из всех запасных резервуаров. Его осыпало комьями земли. Он лишь пригнулся, огляделся и снова полез под платформу к очередному резервуару.

Через несколько минут бронепоезд медленно пятился под уклон, выйдя из боя без прямых попаданий, но с десятками глубоких [77] вмятин от осколков. Команда бронепоезда выстояла, выдержала этот бой.

Потеряв более пятисот человек, десять автомашин, около двадцати подвод, фашисты так и не смогли продвинуться к Охочевке до вечера.

Утром 21 ноября 1941 года бронепоезд № 1 уходил к Охочевке. Миновав подъем, он остановился под прикрытием высокой насыпи. Бой, как задумал командир И. А. Сазанов, решили дать на 52-м километре, где шоссе и железную дорогу разделяли 25–30 метров.

Фашисты приближались. И опять бойцы в большом напряжении застыли у орудий и пулеметов. Из-за поворота бронепоезд стремительно пошел на врага. Пулеметные очереди разрезали воздух. Гитлеровцы в панике начали разбегаться, бросая повозки и стараясь укрыться в придорожных кустах. Но огонь наших бойцов был меток.

Разгорался ожесточенный бой. Из вагонов с винтовками и ручными пулеметами выскочили командиры бронеплощадок С. Т. Дегтярь, Г. Ф. Ладохин, старшина М. С. Губинов, оружейный мастер П. Н. Иванов, пулеметчики Е. М. Громовенко, А. И. Денисов, С. С. Михайлов, И. Н. Геращенко, главный кондуктор Г. И. Гусев.

— Приготовить гранаты! — раздался голос комиссара Н. И. Фирсова.

Точно заговоренный от пуль, комиссар бежал в полный рост, не оглядываясь, подчиняясь неудержимому порыву встречного [78] боя. По тяжелому топоту сапог, хриплому дыханию, выкрикам «Бей гадов!» он не сомневался, что боевые товарищи устремились за ним. Внезапно смолк треск выстрелов. В дело пошли штыки. Гитлеровцы, едва опомнившись от стремительного удара, стали спешно подтягивать резервы. Справа с косогора заухали противотанковые орудия. Снаряды со свистом рвались около броневагонов. От прямого попадания была разбита труба паровоза, в нескольких местах пробит тендер.

— Ход назад! — скомандовал машинистам старший лейтенант И. А. Сазанов.

Бронепоезд сильно тряхнуло. Паровоз окутался клубами пара. Старший машинист П. Г. Карачевцев по зловещему шуму быстро определил — поврежден сухопарник.

— Дмитрий! — окликнул он своего помощника, который вместе с Бутовым с тендера вел огонь из пулемета. Но Бабкин не отзывался. Карачевцев крикнул громче. Дмитрий повернулся и скорее догадался, чем услышал, что его зовут. Он быстро скатился в будку.

— Митя, скорее наружу, к клапану! — показывал рукой старший машинист. — Не поднимайся во весь рост, убьют сразу... Ну, действуй! — он хотел что-то еще сказать, но, взглянув на манометр, безнадежно махнул рукой.

Дмитрий Бабкин вылез в лоток для угля, по броне добрался до рычага предохранительного клапана. Разрывом снаряда перебило пружину, и пар под большим давлением поднял рычаг. Через открывшийся клапан пар быстро уходил наружу. Не теряя ни секунды, надо было спасать бронепоезд. А решение было только одно — заменить пружину клапана своими руками. Дмитрий цепко ухватился за рычаг и повис на нем. Клапан закрылся, выход пару был перекрыт. Теперь все зависело от быстрых и решительных действий паровозной бригады. В считанные минуты необходимо было поднять пар в котле. Лопаты с углем мелькали в руках помощника машиниста Г. И. Зикеева и кочегара И. И. Ляликова.

Фашисты уже не ползли по замерзшим кюветам, а бежали во весь рост, полагая, что бронепоезд неподвижен. Гранатами отбивали бойцы непрерывные атаки врага. А Дмитрий Бабкин продолжал висеть на рычаге, ничем не защищенный, хорошо видимый противнику. Вокруг свистели пули, осколки, смерть забавлялась беззащитным человеком. «Только бы не сорваться! — мучительно думал Бабкин. — Только бы удержаться!»

Осколками повредило обшивку сухопарника. Но Дмитрий продолжал оставаться на месте, все крепче стискивая зубы. Отпустить, ослабить рычаг он не мог позволить себе ни за что. От напряжения и колкого мороза немели руки. Из последних сил Бабкин уперся ногами в барьер площадки, с усилием приподнялся и налег на рычаг всем телом. [79]

— Машинист! Ход назад! — послышалось из командирской рубки. П. Г. Карачевцев перевел реверс. Паровоз медленно тронулся, уходя из вражеского кольца.

Быстрее, быстрее стучат колеса. Вот и спасительный уклон перед Щиграми. Бронепоезд пробегает входные стрелки. И резко останавливается. Пара в котле почти нет. Окоченевшего Дмитрия сняли с рычага клапана. В его шинели насчитали двадцать пробоин от пуль и осколков. Но на теле — ни царапины.

За самоотверженный подвиг Д. Г. Бабкина наградили орденом Красной Звезды. А после боя бойцы назвали свой бронепоезд «Бесстрашный».

На подступах к Воронежу

Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, координировавший действия войск Юго-Западного направления, указывал, что командование фронта приняло ряд мер к восстановлению боеспособности 3-й и 13-й армий. На их усиление были направлены 239-я стрелковая дивизия, танковая бригада, два дивизиона гвардейских минометов и три бронепоезда.

На участок Елец — Лобаново срочно были переброшены бронепоезда № 4 (командир — старший лейтенант Н. Д. Левитов) и № 5 (командир — капитан И. А. Крохин) из 1-го ОДБП Юго-Западного фронта.

В тот период в цехах прифронтового депо Елец шла напряженная работа. По инициативе старых коммунистов-железнодорожников А. Марцинского, В. Попова, В. Львова оборудовался бронепоезд. Бригадой котельщиков руководил опытный мастер И. Бурмистров. Его можно было застать в цехах в любое время дня и ночи: он отвечал за судьбу бронепоезда. По 12 часов длились смены. Котельщики и газосварщики тщательно обшивали броней паровоз и платформы. Приходилось вручную поднимать тяжелые стальные листы.

Угроза прорыва гитлеровцев к Ельцу становилась все реальней. В один из ноябрьских дней бригада машиниста Н. Сахарова перевела бронепаровоз в депо Лиски. В тот период там формировался отдельный бронепоезд № 1. Вскоре к елецкому бронепоезду подцепили две бронеплощадки, построенные лискинскими ремонтниками. Под командованием старшего лейтенанта Внучко бронепоезд № 1 вошел в состав 1-го ОДБП Юго-Западного фронта. [80]

27 ноября 1941 года в адрес политотдела Елецкого отделения Московско-Донбасской железной дороги Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко прислал телеграмму: «Дорогие товарищи железнодорожники Елецкого узла! Сердечно благодарю Вас за бронепоезд, оборудованный Вами в подарок нашей родной Красной Армии, героически сражающейся с ордами фашистов. Этот подарок — глубокое выражение благородных чувств и стремлений советских патриотов, беззаветно преданных горячо любимой Родине, к скорейшей победе над врагом».

В ноябре-декабре 1941 года на базе Воронежского паровозоремонтного завода имени Ф. Э. Дзержинского была развернута ремонтная база бронепоездов Юго-Западного фронта. В кратчайший срок здесь был дооборудован харьковский бронепоезд № 696 (командир — лейтенант А. В. Булавин). Вместе с бронепоездом № 674 (командир — лейтенант Ф. Е. Середа) он вошел в сформированный 22-й отдельный дивизион (командир — старший лейтенант Т. Б. Симберг).

Приказом по Воронежской дивизии народного ополчения 26 ноября 1941 года в ряды действующей армии был передан новый бронепоезд. Ему присвоили армейский номер 9. Бронепоезд № 9 «Дзержинец» был детищем рабочих Воронежского паровозоремонтного завода имени Ф. Э. Дзержинского.

Вспоминает бывший заместитель командира бронепоезда № 9, почетный железнодорожник В. С. Балашов:

— В начале войны на Воронежский завод имени Ф. Э. Дзержинского стали поступать бронепоезда, пострадавшие в пограничных схватках с фашистами. Восстановление и ремонт этих машин поручили цеху модернизации, который я возглавлял. Вскоре рабочие цеха стали специалистами нового дела, освоили конструкцию и боевые особенности бронепоездов, успешно справлялись с порученным им делом.

По предложению И. А. Волгина, который в гражданскую войну был комиссаром бронепоезда, начали строительство бронепоезда и у нас на заводе. Непосредственным исполнителем этой инициативы стал наш цех.

Много умения и сил приложили мастера Т. Я. Буряков, В. Л. Дадонов, А. Я. Посвеженков, инженер Г. А. Иванов. Энтузиазм строителей позволил преодолеть возникавшие на каждом шагу трудности. В начале октября 1941 года работы подходили к концу. 37 добровольцев-дзержинцев влились в состав команды. Это работники сборочного цеха В. П. Ивановский, Ф. И. Круговов, А. Ф. Варварин, В. А. Елишин, Е. П. Строков; колесного цеха С. А. Селезнев, А. С. Коноплин, X. Р. Сухоруков; котельщики М. З. Попанов, Е. И. Андреищев и другие. Я был назначен командиром бронепоезда, а комиссаром рекомендовали заместителя начальника сборочного цеха И. С. Арчакова. [81]

В течение месяца бронепоезд № 9 «Дзержинец» нес патрульную службу на станции Масловка, южнее Воронежа, защищая ее от налетов вражеской авиации.

В конце ноября 1941 года, чтобы повысить огневую мощь боевой машины, мы возвратились на родной завод. На бронепоезде срочно была проведена замена лафетных пушек на броневые башни. Было установлено шесть артиллерийских орудий, восемь станковых пулеметов, две авиационные пушки и оборудование связи.

Вместе с комиссаром И. С. Арчаковым мы побывали в городском комитете обороны и встретились с командующим артиллерией Юго-Западного фронта генералом М. А. Парсеговым. Он и ускорил отправку бронепоезда на фронт. В ходе формирования боевого экипажа командиром бронепоезда № 9 стал старший лейтенант П. И. Исаченко, а я — его заместителем.

Бронепоезда защищают столицу

Фашистская Германия потерпела под Москвой первое крупное поражение в ходе второй мировой войны. Упорно сражаясь, наши войска обескровили противника и перешли в решительное наступление. Свой вклад в разгром немецко-фашистских войск под Москвой внесли и экипажи бронепоездов.

Первые особые бронепоезда были созданы осенью 1941 года. Один из таких поездов был изготовлен на Коломенском паровозостроительном заводе имени В. В. Куйбышева и получил наименование особый бронепоезд № 1 «За Сталина!». Если у брянских машиностроителей имелся уже достаточный опыт по сооружению сухопутных броненосцев, то для коломенцев это дело было в новинку.

На беду случилось непредвиденное. Мартеновская печь, где варилась сталь для бронепоезда, вышла из строя. К ремонтникам обратился секретарь парткома завода В. И. Максимов:

— Ждать, пока остынет печь, нельзя. Нужна сталь для бронепоезда! Но ремонт горячей печи опасен для жизни. Прошу только добровольцев...

Печь ввели в строй за сутки.

Инженеры и техники выезжали в Подольск для знакомства с технологией сборки бронепоездов. У подольчан имелся опыт: несколько ранее они построили бронепоезд «Подольский рабочий». [82]

Пока шло строительство, формировался экипаж бронепоезда. Отбирали самых достойных. Прибыли из Москвы командир бронепоезда майор Алыбин и комиссар Кузьмин.

Весь завод провожал на фронт свое боевое детище. Бронепаровоз, бронеплощадки, орудия, пулеметы — все это выглядело достаточно грозно. На митинге выступили секретарь Московского комитета партии Б. Н. Черноусов, дважды Герой Советского Союза И. Д. Папанин. Народный поэт Белоруссии Янко Купала, проживавший в то время в Коломне, прочитал стихи, посвященные бронепоезду. Коломенский «особый» отправился в Москву.

9 октября начальник московского депо имени Ильича вызвал машиниста-инструктора М. Т. Фокина:

— Вот что, Михаил Тимофеевич. Из Коломны пришел бронепоезд. Его надо доставить на передовую. Сделаешь?

Конечно, машиниста можно было и не спрашивать, поведет ли он бронепоезд на линию фронта. Время военное, враг рвется к столице. Машинист выполнит любое задание. Но Фокина ценили в депо. Он — потомственный железнодорожник. За новаторские идеи награжден орденом Ленина. Руководству депо не хотелось отпускать такого опытного работника.

И Фокин повел бронепоезд как машинист-инструктор. К вечеру 9 октября прибыли в Можайск и без промедления отправились в разведку в сторону Гжатска. Но за станцией Уваровка колея оказалась разрушенной. Отремонтировали ее, и в Можайск вернулись заполночь. А в три часа ночи был получен новый приказ: враг занял Гжатск, фашистские танки движутся к Москве, их надо остановить любой ценой.

...Раннее осеннее утро, еще темно. Проследовали станцию Колесники, последнюю перед Гжатском. Готовились и все-таки как-то неожиданно для себя увидели с левой стороны пути скопление немецких танков. Стояли, вероятно, на отдыхе. Немедленно открыли по ним огонь прямой наводкой. Запылали машины, заметались в растерянности гитлеровцы. Нанеся удар, бронепоезд решил отойти. Все равно со всеми танками одному не справиться, вон их сколько, не сосчитать. Следовало привести экипаж и вооружение в порядок и вновь вернуться. Бронепоезд, набирая скорость, отходил, но артиллеристы продолжали вести огонь.

Один из вражеских снарядов попал в будку управления паровозом. Погибли члены паровозной бригады, водившей в этот день бронепоезд. Старшего машиниста М. Т. Фокина взрывной волной отбросило в кювет. Поздней ночью тяжело раненого машиниста подобрала бригада путейцев, прибывших для восстановления железнодорожного участка.

Целый год провел Михаил Трофимович в госпиталях Егорьевска, Горького, Омска. Перенес много сложнейших операций. Сейчас [83] ветерану давно за восемьдесят, но он частый гость на железнодорожных предприятиях и в учебных заведениях.

На одной из встреч с М. Т. Фокиным пожилая женщина дополнила его рассказ о сражениях под Москвой и о трагической истории особого бронепоезда № 1 «За Сталина!». Она, оказывается, была обходчицей на участке и видела, как долго и самоотверженно сопротивлялись врагу бойцы бронепоезда. Огонь прекратили после того, как кончились боеприпасы. Оставшихся в живых бойцов гитлеровцы отвели в лес и там расстреляли. У станции Колесники поставлена мемориальная доска в честь героического экипажа особого бронепоезда № 1 «За Сталина!». Ухаживают за мемориалом школьники города Гагарина (бывшего Гжатска).

В октябре 1941 года паровозная бригада во главе со старшим машинистом Павлом Марковичем Вовком доставила из Донбасса в Москву бронепоезд. В городе Ясиноватая, где П. М. Вовк жил и работал, были подобраны паровоз Ов-4967 и платформы для бронеплощадок, а металлурги из Сталино (ныне Донецк) одели их броней. Решение строителей оказалось единодушным: направить бронепоезд на защиту Москвы. Состав до столицы вели одни железнодорожники. Воинской команды еще не было. Она прибыла в Москву через два дня из Тамбова. Это были воины-бронепоездники бывшего 12-го ОДБП. Их материальная часть осталась в окружении. Команда сумела разорвать вражеское кольцо и возвратиться в Брянск, где в самом начале войны формировался 12-й дивизион. Затем направились [84] в Тамбов. К донбасскому бронепоезду в Москве добавили бронеплощадку ПВО с полуавтоматическими пушками. Паровозная бригада — П. М. Вовк, И. С. Охрименко, С. А. Юников, — прибыв в обороняющуюся Москву, добровольно пошли в один из ближайших военкоматов, оформились военнослужащими и остались на бронепаровозе. Так сформировался экипаж бронепоезда № 48.

Бронепоезд № 48 отбыл на Можайское направление 21 октября. Первые огневые налеты на врага с большими для гитлеровцев потерями произвели в районах станций Тучково и Дорохово. По пути сбили один самолет, но и сами получили серьезные повреждения.

После короткого ремонта в депо имени Ильича в Москве бронепоезд № 48 снова отправился в бой на Волоколамское направление. Сюда же был прислан и бронепоезд № 49 довоенной постройки. Из этих двух машин и их экипажей родился 21-й отдельный дивизион. Его командиром стал майор В. К. Немазанников, комиссаром — старший политрук Д. Д. Цилицкий. Старший лейтенант Н. Г. Простаков был назначен командиром бронепоезда № 48, капитан Коркин принял под свое начало бронепоезд № 49.

Бронедивизион патрулировал участок до станции Волоколамск, взаимодействовал с танкистами генерала М. Е. Катукова и с 8-й дивизией генерала И. В. Панфилова.

Из штаба генерала М. Е. Катукова 17 ноября сообщили, что в деревне Лысцово сосредоточивается большая колонна гитлеровцев. Возможно, утром они начнут наступление. Бронепоезда затемно [85] вышли на огневые позиции, дали колонне продвинуться на открытое место и накрыли ее уничтожающим артиллерийским огнем. В штабе М. Е. Катукова действиями экипажей бронепоездов остались довольны, поблагодарили по рации.

Когда дивизион стал отходить, чтобы пополнить боеприпасы, внезапно появилась группа вражеских самолетов. Снаряды к зениткам еще оставались. И в завязавшейся схватке один из немецких бомбардировщиков вскоре рухнул на землю. К бронепоездам подбежал пехотный офицер и попросил поддержать артогнем оборону, которую занимало его подразделение. Сама цель — фашистские танки и автоматчики — не просматривалась, но после пристрелки и корректировки огня атаку все же отбили.

В этих боях бронепоезд № 48 лишился одной бронеплощадки, по всей защитной броне имелись пробоины различной величины. Требовался срочный ремонт.

После ремонта бронепоезда 21-го ОДБП, находясь в распоряжении командующего 30-й армией генерала Д. Д. Лелюшенко, сражались в районе Крюково.

После сражений под Москвой боевой путь 21-го ОДБП пролегал через станции Шаховская, Сухиничи, Брянск, Унеча, Тернополь, Львов, по территории Польши. Расформирован он был в сентябре 1945 года во Львове.

При обороне столицы самоотверженно действовал 53-й отдельный бронепоезд. Его сформировали в Грузии. Старший машинист бронепоезда М. Д. Алапов вспоминает:

— На станции Навтлуги, в пригороде Тбилиси, находился сборный учебный пункт бронепоездов. Почти все машины, поступившие [86] сюда, были построены в Брянске. Я сам дважды приводил оттуда крепости на колесах. Когда началась война, на четвертый день мы с 53-м бронепоездом ушли на Западный фронт. Путь лежал через Брянск. Там на заводе «Красный Профинтерн» бронепоезд подправили и довооружили. Экипаж сложился дружный. Почти за пять месяцев схваток с фашистскими войсками приобрел солидный боевой опыт...

Командование поручило 53-му охрану перегона Клин — Подсолнечная Октябрьской железной дороги. 22 ноября 1941 года бронепоезд находился на станции Покровка. Враг наседал из последних сил. Весь экипаж был в постоянном напряжении. Дозорные внимательно следили за воздухом, не появятся ли вражеские самолеты, могли выскочить из-за перелеска и танки.

Утром командир бронепоезда капитан А. Д. Джахиев и комиссар политрук В. П. Полюсук. направились к дежурному по станции Покровка узнать последние новости. Несколько минут оператор тщетно пытался связаться по селектору с Клином или Подсолнечной. И вдруг в небольшую станционную комнату ворвался мужской тревожный голос:

— Говорит Подсолнечная. Слышу рев фашистских танков. Сейчас они ворвутся в город. Наша станция до отказа забита эшелонами.

Командир и комиссар мгновенно выскочили из комнаты и бросились к бронепоезду.

Вспоминает комиссар интендантской базы 16-й армии С. М. Ямщиков:

— Около 15 часов 22 ноября в Солнечногорск прорвалась группа легких немецких танков с десантом автоматчиков, хотя бои шли в пятнадцати километрах от города. В эти дни нами в городе Высоковском под Клином был свернут и эшелонами эвакуирован на станцию Подсолнечная продовольственный склад, снабжавший этот фланг 16-й армии. Кроме того, на станцию в адрес 16-й армии прибыли вагоны с теплым обмундированием и валенками. Мы готовили эшелоны к отправке, да помешали вражеские танки. Если бы не своевременная помощь бронепоезда, нам бы пришлось туго...

На полном ходу 53-й ворвался на станцию Подсолнечная. Вот они, немецкие танки! Ведут огонь по скоплению наших эшелонов. Тут же в дело вступает бронепоездная артиллерия. Несколько прямых попаданий, и танковая группа уже пятится назад. Слышится команда А. Д. Джахиева:

— Правым бортом, все орудия, картечью, огонь! — это уже по десантникам.

Заставив гитлеровцев отступить, бронепоезд № 53 устремился к путям, где готовились к отправке эшелоны. В разных концах Подсолнечной полыхали склады и вагоны. Дорога была каждая минута. Но паровозы, стоящие впереди эшелонов, оказывается, [87] еще только ждали машинистов. Что было делать? К эшелонам послали членов паровозных бригад бронепоезда. Нашлись кочегары-добровольцы. И работа закипела. Часть груженых составов начали вытаскивать на железнодорожную линию, идущую в Крюково. Гитлеровцы тем временем, выйдя из замешательства, возобновили обстрел, сосредоточив огонь на бронепоезде. Однако часть путей уже освободили, образовался простор для маневрирования, и старший машинист М. Д. Алапов умело уводил стальную крепость из-под обстрела.

Почти сутки без еды, сна и отдыха сдерживал бронепоезд натиск фашистов. Он не только поражал вражеские огневые точки, но и успел «слетать» на станцию Поварово, откуда доставил пополнение для защиты города.

Что было дальше? В конце концов боеприпасы оказались на исходе, и бронепоезд вынужден был покинуть Подсолнечную. По дороге его ждала новая схватка с танками противника. Стальные коробки с черными крестами выползали из леса. Одна из них начала карабкаться на железнодорожную насыпь, пытаясь разворотить колею и преградить дорогу бронепоезду. Однако с первого же выстрела танк покатился с насыпи вниз. На станции Подсолнечная бронепоездом № 53 было уничтожено четыре вражеских танка.

— Интернациональной бригадой называли наш боевой коллектив, — вспоминает подполковник в отставке В. П. Полюсук. — [88] Русские и грузины, украинцы и армяне, белорусы и татары служили в одном экипаже. И надо сказать, хорошо служили! После того как не дали возможности противнику перерезать путь наших войск по Ленинградскому шоссе и прибыли на новую стоянку, на теле бронепоезда насчитали три десятка крупных пробоин, сотни вмятин. А потом состоялось партийное собрание. На нем обсуждали заявление сержанта Реуцкого и военфельдшера Долидзе о приеме в партию. Собрание решило: достойны.

К концу ноября вражеским частям удалось прорваться к каналу имени Москвы. Бои шли в районе Красной Поляны, от которой до столицы оставалось менее 30 километров. Фашисты устанавливали дальнобойные орудия, чтобы начать обстрел Красной площади.

На станцию Лобня Савеловского направления был направлен 6-й ОДБП под командованием капитана Ф. И. Лобынцева и комиссара А. Е. Локшина. В первый месяц войны личный состав этого бронедивизиона был сформирован из рабочих и служащих предприятий города Брянска. К моменту прибытия в Московскую зону обороны все они прошли через ожесточенные бои с гитлеровцами. Были и радость побед, и боль поражений. Защищали Гомель, Жлобин и Рогачев. На левобережье Днепра, на станции Макошино, окруженные противником, вынуждены были взорвать все свои бронированные площадки.

В Москве мужественные воины получили новую материальную часть. Один бронепоезд изготовили для них рабочие Коломенского паровозостроительного завода имени В. В. Куйбышева. Он носил название «Уничтожим врага!». Другой — «Истребитель фашизма» — был построен железнодорожниками депо Москва-Октябрьская. Они же сформировали паровозную бригаду во главе со старшим машинистом В. И. Виноградовым, впоследствии удостоенным звания Героя Социалистического Труда.

6-й дивизион прибыл на станцию Лобня 26 ноября и без промедления начал боевые действия. В ночь на 27-е из-под носа у противника вывел эшелон с оборудованием местной фабрики, предназначенный к эвакуации. Гитлеровцы обнаружили пропажу, открыли минометный огонь. Но было уже поздно: эшелон вышел из полосы обстрела. Наутро противник напустил на дивизион группу бомбардировщиков. Самолеты сделали десять заходов, но плотный огонь бронепоездных зениток и умелое маневрирование помогли бронепоездам выйти из этой схватки неповрежденными.

Вспоминает комиссар бронедивизиона майор в отставке А. Е. Локшин:

— Каждый боевой день по напряженности и тяжести походил на предыдущий. Отражали налеты вражеской авиации, в радиорубке то и дело раздавались просьбы пехотных командиров: «Борис Петрович, помоги; дай фашистам прикурить!» И тогда один из бронепоездов спешил на помощь пехоте. Другой же постоянно [89] дежурил у транспортного переезда на станции Лобня. В этом месте фашисты неоднократно стремились прорвать нашу оборону. 2 декабря у переезда нес свою нелегкую вахту бронепоезд «Уничтожим врага!». Вдруг по нему открыла огонь вражеская артиллерия. Крепость на колесах ответила. Завязалась дуэль. Мы поняли, что надо ждать атаки. И действительно, через пять минут появились немецкие танки. Бронепоезд стал бить прямой наводкой. Три танка запылали, остальные отступили. В том, что на участке Красная Поляна — Лобня гитлеровцам не удалось продвинуться ни на шаг, есть заслуга и 6-го ОДБП.

Дальнейший путь 6-го ОДБП пролегал через Вязьму, Рославль, Кричев, Оршу, Минск, Кенигсберг.

В конце ноября 1941 года, когда гитлеровцам удалось прорваться к каналу имени Москвы, железнодорожный участок Яхрома — Дмитров защищала 1-я ударная армия. Реальной огневой силой здесь стал 73-й отдельный бронепоезд внутренних войск НКВД, построенный в Брянске.

Бронепоезд курсировал вдоль канала, обороняя мосты и переправы через эту водную магистраль. Все мосты были заминированы и подготовлены к взрыву. Но в ночь на 28 ноября неожиданным налетом у Яхромы фашисты захватили мост через канал, разминировали его и переправились на восточный берег.

Генерал армии Д. Д. Лелюшенко так описывает начало этих боевых событий:

«...Рассвет застал нас в Дмитрове. В городе было пустынно. Наших войск нет, только трехорудийная батарея стоит на площади [90] возле церкви... Выскочили на машине на окраину и видим, как вдоль шоссе ползет более двух десятков немецких танков. Перед ними отходит наша стрелковая рота.

Критическое положение! Противник вот-вот ворвется в Дмитров, а здесь штабы двух армий.

И тут, на наше счастье, на линии железной дороги Яхрома — Дмитров появился бронепоезд. Он с ходу повел бой... Единоборство с более чем двадцатью танками!»{10}

В ночь на 28 ноября бронепоезд № 73 стоял на станции Вербилки, чуть в стороне от канала и города Дмитрова. Капитана Ф. Д. Малышева вызвали к селекторному переговорному пункту. Командующий 1-й ударной армией генерал-лейтенант В. И. Кузнецов приказал: немедленно двинуться навстречу прорвавшимся через канал немецким танкам и остановить их продвижение.

И вот 73-й помчался в сторону Дмитрова, к мосту через канал. В середине состава паровоз, одетый в броню. По обе его стороны площадки, сзади и спереди по контрольной платформе. На них всевозможная ремонтная утварь, рельсы, шпалы, костыли. На одной из контрольных платформ расположился взвод десантников, приданный бронепоезду. Холодно было им на ноябрьском ветру. Сидели, прижавшись друг к другу. Курить было строжайше запрещено. Приняли все меры маскировки. Появление бронепоезда должно быть неожиданным для противника.

Вот и Дмитров. Малышев спрыгнул с подножки, мгновенно отдавая честь стоявшему рядом генералу Кузнецову.

— Капитан, время дорого, — торопил командующий, — следуйте к мосту.

Бронепоезд рванулся навстречу фашистским танкам. Вот они показались, меченные крестами. Четыре 76-миллиметровые пушки с двух бронеплощадок открыли огонь. Сразу же вспыхнули три вражеские машины. Движение гитлеровской колонны к Дмитрову притормозилось.

Чтобы увеличить сектор обстрела, капитан Малышев решил отцепить от состава самоходную бронеплощадку. Она отделилась от бронепоезда и выдвинулась вперед к мосту. В ход пошли пулеметы, начали косить гитлеровскую пехоту на автомобилях. С платформы соскочили наши десантники и заняли оборону. Увидев пришедший на помощь бронепоезд, усилили пулеметный и ружейный огонь со стороны Пермиловских высот и наши разреженные стрелковые подразделения.

Артиллерийская дуэль между бронепоездом и танками врага разгоралась. Они били друг в друга прямой наводкой. На поле уже пылали пять машин. Вражеские снаряды также рвались прямо у колес бронепоезда. Машинист М. С. Погорельский энергично [91] маневрировал поездом: то стремительно уводил его вперед, то бросал назад.

Неожиданно взрывной волной Ф. Д. Малышева сбросило на землю. Тотчас же из бронеплощадки выскочил старший сержант Н. Фомичев. Не раздумывая, он бросился к зенитной платформе. Счетверенные пулеметы, предназначенные для борьбы с авиацией, встретили вражескую пехоту уничтожающим огнем.

Старший сержант Николай Фомичев в этом бою погиб. В память о герое одна из улиц города Дмитрова названа его именем.

Отважно действовала и самоходная площадка под командованием лейтенанта Б. И. Жукова. Она подбила несколько танков и сожгла танкетку. Под пулеметным огнем бронеплощадки из автомобилей кубарем скатывалась на землю пехота, многие вражеские солдаты распрощались с жизнью. Усилился и ответный огонь. Фашистский снаряд угодил в командирскую рубку. Сорванная с петель бронированная дверь завалилась вовнутрь. Отбросила к стене комиссара И. Н. Крискевича. Потерял сознание водитель бронеплощадки Бардаков. Вышло из строя первое орудие, заклинило второе, но пулеметные расчеты сержантов Г. Павловского и Л. Калашникова все также метко вели огонь по пехоте противника, удерживая гитлеровцев на месте.

На исходе были боеприпасы. Лейтенант Жуков решил вывести бронеплощадку из боя. Вскоре она уже была у пакгаузов станции Дмитров. Привел сюда бронеплощадку очнувшийся Бардаков. Быстро вынесли раненых, фельдшер И. Куц тут же делал перевязки. Лейтенант Жуков из вторых номеров пулеметчиков составил вышедшие из строя орудийные расчеты. Подправили орудия — и снова в бой.

День клонился к вечеру, а схватка не утихала. Безусловно, обе наши единицы — и 73-й, и броневагон — были для неприятеля очень хорошей мишенью. Один из снарядов угодил в паровоз. Бронепоезд стал неподвижным. Фашисты перенесли на него весь свой огонь. Положение становилось критическим. Ф. Д. Малышеву доложили, что кончаются снаряды. Вот тут и включился в бой вдруг оживший броневагон Б. И. Жукова. За ним подошел паровоз со станции Дмитров. Малышев специально за ним посылал людей на станцию. Там оказался пассажирский локомотив. Он стоял под парами. Рядом дежурила паровозная бригада в составе машиниста А. П. Доронина, его помощника И. И. Лаврова и кочегара И. В. Мирошниченко. Паровоз прицепили, и бронепоезд продолжал сражаться до самой темноты. В этом бою фашисты потеряли 12 танков, 24 автомашины и не менее 700 солдат и офицеров. 14 апреля 1943 года объявили Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении бронепоезда № 73 внутренних войск НКВД орденом Красного Знамени.

3 октября 1941 года обстановка на южном фланге Московской зоны обороны обострилась. Танки фашистского генерала [92] Гудериана ворвались в Орел и стремительно двинулись по направлению к Туле. Город принимал меры к усилению организованной обороны.

Рабочие паровозного депо решили в короткие сроки построить бронепоезд. Задача оказалась непростой. Не было чертежей, не было и людей, знакомых хотя бы в общих чертах со строительством бронепоездов. Срочно командировали в Москву инженера, который и привез необходимые документы.

В цехах Тульского паровозного депо закипела напряженная работа. Под руководством заместителя начальника паровозного отделения М. Д. Самойлова одевался в броню паровоз, устанавливались орудия и пулеметы. В строительстве бронепоезда принимал энергичное участие коллектив машиностроительного завода НКПС (ныне завод «Желдормаш»).

Пока рождался бронепоезд, командир старший лейтенант С. Л. Клюев и комиссар В. К. Паничкин тщательно формировали экипаж. Ездили на военные пересыльные пункты, в районные отделы милиции, в полк НКВД, который дислоцировался в городе. Принимали на бронепоезд добровольцев-железнодорожников. Собрали паровозную бригаду также из добровольцев. В нее вошли В. Н. Пузанов, И. И. Субботин, В. И. Иванов, Д. П. Шехов, В. А. Ермаков и В. И. Ермолаев.

Через 20 суток крепость на колесах под номером 13, названная «Тульский рабочий», покинула ворота депо и тут же вступила в бой с танками Гудериана. Бронепоезд № 13 присоединился к бронепоезду № 16, уже действовавшему под Тулой. В первые месяцы Великой Отечественной войны он действовал самостоятельно на участке Рославль — Смоленск; в середине осени прибыл в Тулу на ремонт. Враг уже подходил к городу, и коллектив железнодорожного депо в течение шести суток модернизировал бронепоезд. На его бронеплощадки вместо четырех орудий поставили восемь. Не теряя времени, бронепоезд № 16 встал на защиту города. В районе станции Криворучье он взаимодействовал с воинами 260-й стрелковой дивизии.

В документах Центрального архива Министерства обороны СССР отмечается, что на перегоне станции Присады экипаж бронепоезда № 16 под командованием капитана В. А. Коржевского вел огонь по мотопехоте врага прямой наводкой, уничтожил восемь гитлеровских грузовых машин, два мотоцикла, одно орудие, до взвода солдат и офицеров.

В Туле сложилось тяжелое положение с продовольствием. Противник практически блокировал город, захватил четыре из пяти железнодорожных направлений, в руках оборонявшихся оставалась только одна линия: Тула — Москва. В те дни трудящиеся Москвы направили в осажденный город эшелон с продовольствием. Фашисты пытались перехватить его, подтянули в район станции Ревякино десятки танков и пехоту. Бронепоездам [93] № 13 и 16 было приказано во что бы то ни стало доставить эшелон с продовольствием в Тулу. Двое суток вели броненосцы железных дорог ожесточенную схватку с гитлеровской наземной и воздушной техникой, не подпуская ее к железнодорожной колее, подавляя огневые точки. Эшелон с продовольствием в полной сохранности прибыл в Тулу.

Областная газета «Коммунар» отмечала в те дни, что бронепоезда появлялись на самых опасных участках: то в направлении Косой Горы, то в районах станций Присады, Хомяково, Плеханово.

Сегодня в Туле, городе-герое, многое напоминает о мужестве и героизме ее защитников. Скромная табличка на здании железнодорожного вокзала гласит: «Отсюда 28 октября 1941 года начал свой боевой путь бронепоезд № 13 «Туляк», изготовленный железнодорожниками Тульского узла».

На Волоколамском направлении, на коротком отрезке железной дороги Истра — Новоиерусалимская, в последней декаде ноября 1941 года действовал 22-й ОДБП. О том, как и где формировался дивизион, рассказывает бывший командир бронепоезда № 674 К. А. Пилипец:

— В Харьковском депо мы начали строить сразу два бронепоезда. Но враг подходил к городу, и мы были вынуждены эвакуироваться в Воронеж. Один из бронепоездов закончили быстро, ему присвоили номер 696. Строительство другого затягивалось. И тут же из Донбасса подоспел новый, уже готовый бронепоезд. Его номер был 674. Так из двух составов сформировался 22-й бронедивизион. Командиром его стал старший лейтенант Т. Б. Симберг, кадровый бронепоездник, успевший уже побывать на фронтах Великой Отечественной. Война застала Т. Б. Симберга командиром бронепоезда № 15 Киевского Краснознаменного дивизиона № 1. Этот бронепоезд выдержал суровое испытание: прорвался сквозь вражеское окружение и в конце осени 1941 года оказался в Воронеже.

В октябре 22-й ОДБП был направлен на защиту Москвы, вошел в подчинение 16-й армии генерала К. К. Рокоссовского. По нескольку раз в сутки дивизион проводил огневые налеты. Об одном из них рассказала армейская газета: бронепоезд № 696 с платформы Истра накрыл огнем скопление сил противника и, несмотря на довольно солидное расстояние — пять километров, подбил шесть танков и около батальона пехоты гитлеровцев.

6 декабря, когда наши войска под Москвой перешли в наступление, 22-й дивизион срочно перебросили под Тулу. На станции Лаптево немцы перекрыли железную дорогу. Пришлось приложить немало усилий, чтобы уничтожить три вкопанных танка и выбить противника со станции. Вскоре дивизион вернулся под Москву. [94]