Две битвы, решившие судьбу 1-й Тихоокеанской эскадры, и первый штурм Порт-Артура

Порт-артурский гарнизон состоял из 4-й (13-й, 14-й, 15-й и 16-й стрелковые полки) и 7-й стрелковых дивизий (25-й, 26-й, 27-й и 28-й стрелковые полки), 5-го стрелкового полка (из 2-й стрелковой дивизии), 4-й и 7-й артиллерийских бригад, двух батальонов саперов, минной роты, радиотелеграфной роты, казачьей сотни, 3-го и 7-го резервных батальонов, батальона добровольцев (три отряда, отряд кавалерии), 36-й роты железнодорожной охраны, трех батальонов квантунской крепостной артиллерии и насчитывал на 30 июля 665 офицеров, 256 военных чиновников и 41 780 унтер-офицеров и рядовых{199}. Кроме того, на кораблях находились 451 офицер, 147 прапорщиков (кондукторов) и 9400 матросов, еще 86 офицеров и 4800 матросов числились в квантунском кадровом составе флота. В общей сложности — 684 офицера и прапорщика, а также 14 200 унтер-офицеров. [159]

Таким образом, защитников Порт-Артура было более 57 тысяч, в то время как количество его жителей уменьшилось до 16 тысяч человек, из них около 14 тысяч составляли китайцы. На вооружении войск и крепости находилось 646 орудий и 62 станковых пулемета, из них крепостных — 350 орудий и 57 станковых пулеметов, корабельных — 186 орудий и 5 станковых пулеметов; 67 полевых орудий и 43 старых крепостных орудия осталось после китайцев{200}, а запасы боеприпасов составляли 274 558 снарядов (в среднем по 425 на орудие). Также в крепости были 4472 тягловые лошади, а продовольствия и фуража было запасено на 123 дня{201}.

Оборона крепости была разделена на два фронта: приморский (береговой обороны) и сухопутный, общей протяженностью 29 км. Задача первого фронта (9 км), где находились 22 долговременные береговые батареи (123 орудия и 5 станковых пулеметов) состояла в охране кораблей эскадры, стоявших во внутреннем бассейне, защите крепости и города от артиллерийского обстрела со стороны моря. Фронт был поделен на два участка: западный (вдоль полуострова Тигровый и Тигрового Хвоста до 4-го редута), который защищала 3-я пехотная рота, и восточный (от Зеленой горы до батареи № 22), где находилась 4-я рота. Собственно укрепления крепости (сухопутный фронт) состояли в конце июля 1904 года из пяти долговременных редутов, трех узлов обороны (кроме того, № 2 строился, а № 1 находился в стадии [160] планирования) и пяти отдельных долговременных батарей, расположенных по всему фронту. В промежутках между долговременными оборонительными сооружениями был построен ряд батарей и огневых пунктов для ведения перекрестного огня. Кроме того, были вырыты стрелковые окопы, прикрытые проволочными заграждениями, «волчьи ямы»; на отдельных участках в землю зарывали фугасы. В общей сложности на сухопутном фронте было 514 орудий и 47 станковых пулеметов. В тылу главной линии обороны находилась выполняющая функции цитадели, уже упоминавшаяся центральная оборонительная линия («центральное заграждение»), упирающаяся левым флангом в берег реки Лунхэ.

Со стороны суши линии обороны были разделены на три сектора, условно названных фронтами. Самым протяженным (8 км) был восточный фронт (командующий — генерал В. Горбатовский), который начинался у горы Крестовая, далее шел через форт № 1, батареи литер «А» и «Б», форт № 2, редуты 1 и 2, форт № 3 и узел обороны № 3 до реки Лунхэ, причем от батареи «А» до узла обороны № 3 линия фронта проходила вдоль старых китайских укреплений (называемых Китайской стенкой). Его обороняли двадцать две пехотные роты с десятью полевыми орудиями (подвижный артиллерийский отряд). Находившийся рядом с ним северный фронт (командующий — полковник В. Семенов) длиной 5,3 км проходил от реки Лунхэ вдоль форта № 4, батарей «В» и «Г», узла обороны № 4, форта № 5 и 5-го редута до горы Голубиная. На его укреплениях находились двадцать восемь рот пехоты (с 20 полевыми орудиями). Наиболее слабым звеном сухопутной обороны был западный фронт (командующий — полковник В. Ирман), имевший протяженность 6',7 км. Он шел от горы Голубиная вдоль батареи «Д», редута 3 и узла обороны № 5 до редута 4 (Белый Волк), его прикрывали шестнадцать пехотных рот{202}. На [161] флангах главной линии обороны, горах Сяогушань и Дагушань (восточный фланг), хребте Панлушань, горах Угловая и Высокая (западный фланг) были сооружены полевые укрепления, где располагались дагушаньский отряд (двенадцать рот, три отряда добровольцев, 8 орудий), отряд горы Угловая (двадцать рот, четыре отряда добровольцев, 18 орудий). Перед главной линией укреплений вдоль реки Лунхэ (долина Шуйшиин) были выдвинуты редуты Кумирненский, Водопроводный и Скалистый. В тылу укреплений отдельных фронтов были оборудованы промежуточные батареи для ликвидации прорывов противника. На линии восточного фронта это были батареи Трехголовая, Большое и Малое Орлиное Гнездо, Заредутовая и Курганная, на отрезке северного фронта — Кладбищенская и Голубиная. Фортификационные укрепления крепости достраивались рабочими батальонами, состоявшими из добровольцев — русских и китайцев. В резерве гарнизона крепости (так называемый главный резерв) находились двадцать девять пехотных рот, казачья сотня, 9 полевых орудий и 10 станковых пулеметов.

Недостатки фортификационной системы Порт-Артура: слишком малое количество долговременных укреплений, которые к тому же не были замаскированы на местности, расположение их на одной оборонительной линии, отсутствие хороших дорог для осуществления маневра войсками и артиллерией; отсутствие средств воздушного наблюдения (привязных аэростатов); ненадежная телеграфная связь (только наземная), которая легко могла быть прервана во время артиллерийских обстрелов{203}. Более 3/4 общего количества артиллерии составляла [162] легкая артиллерия, а из 125 тяжелых орудий только 39 имели новейшую конструкцию, позволявшую им вступать в поединки с осадной артиллерией. Поэтому для более гибкого управления огнем вся артиллерия Порт-Артура была разделена на 12 секторов и 3 отдельные огневые группы, их командиры подчинялись командующим фронтами, а те, в свою очередь, — командующему артиллерией крепости{204}. Кроме того, для сосредоточения огня на важнейших направлениях сектора объединялись в пять артиллерийских участков. Чтобы организовать более тесное взаимодействие пехоты и артиллерии, командиры батарей сухопутного фронта должны были подчиняться командирам фортов и узлов обороны. Таким образом, недостатки в фортификационной системе крепости должен был восполнять сам гарнизон, к счастью, состоявший в основном из солдат срочной службы в возрасте до 30 лет, которые отличались крепким здоровьем и высоким боевым духом.

Это прозвучит парадоксально, но осаждавших крепость было меньше, чем ее защитников. 3-я японская армия на 30 июля насчитывала 48 000 офицеров и солдат, а ее артиллерийский парк состоял из 386 орудий (в том числе 198 осадных){205}. В ее состав входили три пехотные дивизии (1-я, 9-я и 11-я), две резервные пехотные бригады (1-я и 4-я), 2-я бригада полевой артиллерии, три полка осадной артиллерии, полк тяжелой артиллерии, группа морской артиллерии{206}, отдельный осадный [163] полк и парк аэростатов. Японские позиции находились в 6–8 километрах от линии главных укреплений Порт-Артура. При этом 11-я пехотная дивизия (командир — генерал Цутия) занимала полосу от бухты Тахэ до колеи ЮКВЖД, 9-я дивизия пехоты (генерал Осима) — от железной дороги к склонам Волчьих гор до Мандаринской дороги, а 1-я дивизия пехоты (генерал Мацумура) дислоцировалась на отрезке от этой дороги до бухты Луизы. Обе резервные бригады и 2-я бригада артиллерии, находившиеся в резерве, располагались за Волчьими горами. Солдаты кадровых дивизий 3-й армии были подготовлены к ведению боя в горной местности, отличались храбростью и высоким боевым духом, питаемые идеями национального шовинизма, синтоизма{207}и стремлением вступить в схватку с европейскими солдатами{208}. Хуже обстояли дела в резервных бригадах, особенно в 4-й, где служили резервисты из промышленных районов Японии, которые уже были знакомы с социал-демократической идеологией, считали цели войны чуждыми своим пролетарским интересам и приказы выполняли только из страха перед дисциплинарными наказаниями. [164]

Командование 3-й армии (начальник штаба — генерал Итити), уступая натиску ставки в Токио, намеревалось захватить крепость внезапным штурмом, прорвав оборону на отрезке восточного фронта между батареей «Б» и фортом № 3, откуда открывался самый короткий путь к городу и порту{209}. Однако наступление на восточный участок фронта было невозможным до тех пор, пока русские войска находились на горе Дагушань, угрожая с левого фланга наступавшим японским отрядам. Поэтому генерал Ноги решил сначала захватить горы Сяогушань и Дагушань, тем более что они возвышались над окружающей местностью, давая хороший обзор позиций противника и возможность корректировать огонь своей артиллерии.

Июльское наступление японских армий в Маньчжурии также было успешным: 2-я армия генерала Оку (42 000 человек, 222 орудия) после боя под Дашицяо (23–24 июля) вынудила южную группу Маньчжурской армии генерала Зарубаева (42 000 человек, 106 орудий) отойти к Хайчэну. Сюда же направились 4-я армия генерала Нодзу (26000 человек, 72 орудия) и 1-я армия генерала Куроки (46 000 человек, 108 орудий). Нодзу оттеснил 2-й российский корпус от Симучэна (30–31 июля), а Куроки разбил 31 июля 10-й корпус, левое крыло восточной группы генерала Келлера (26 000 человек, 100 орудий) под Юшулинем, приблизившись на 35 км к Ляояну. В этой ситуации Куропаткин приказал 2 августа оставить хайчэнскую позицию и стянуть все силы для защиты укреплений под Ляояном.

Отход российских войск решил судьбу Инкоу, в который уже 25 июля вошли японские войска. Против русских судов (канонерка «Сивуч», три вооруженных судна, паровой баркас), базировавшихся на реке Ляохэ, был направлен отряд капитана второго ранга Нисиямы (канонерки «Tsukushi», «Atago», «Uji» и 12-й дивизион [165] эскадренных миноносцев). Русские части отошли на 75 км вверх по течению реки и там 2 августа затопили свои корабли с помощью взрывчатых материалов. Занятие Инкоу дало японцам возможность снабжать свою армию через Ляодунский залив и реку Ляохэ, а русских лишило связи с Мукденом через станцию местного радиотелеграфа{210}.

Потеря русскими гор Дагушань и Сяогушань

Перед непосредственным наступлением на обе горы осажденных ждал неприятный «сюрприз». Моряки из группы морской артиллерии 3-й армии установили 4–6 августа на холме у Мандаринской дороги 2 орудия калибра 120 мм (1-й батареи). В воскресенье (7 августа) в 11.35 они открыли огонь по Старому городу, внутреннему бассейну, Золотой горе и входному каналу. Хотя у одной из пушек при первом выстреле треснул ствол, вторая за 3,5 часа (с перерывами обстрел длился до 20 часов вечера) выпустила 80 снарядов, один из которых попал в боевую рубку флагманского «Цесаревича». Погиб матрос-радиотелеграфист, легкие ранения получили контр-адмирал Витгефт и его флагманский офицер, а всего при первом обстреле города и эскадры со стороны суши были убиты 3 человека и 20 ранены{211}. Русские батареи ответили огнем и попытались «нащупать» японское орудие, но в 15.00 в действие вступила японская полевая артиллерия, начавшая [166] артиллерийскую подготовку наступления. Под прикрытием ее огня отряды 10-й бригады, штурмовавшие Дагушань, и отряды 22-й бригады, чьей целью была Сяогушань, заняли исходные позиции. Наступление на Дагушань началось в 19.00. Оборонявшие гору четыре роты стрелкового полка, поддерживаемые огнем своих шести орудий и перекидным огнем броненосцев «Ретвизан», «Победа» и «Пересвет», не дали наступавшим подняться на гору, а начавшийся ливень вынудил тех прекратить атаку. В 4.00 8 августа отряды 1-й дивизии пехоты нанесли удар по горе Угловая, чтобы дезориентировать командование крепости, которое приняло эту атаку за общее наступление и направило туда резервы. Около 11.00 японские войска вновь пошли в атаку на Дагушань. Помощь оборонявшимся оказала эскадра. В бухту Тахэ вслед за тральщиками (уничтожено 11 мин) вошел отряд капитана второго ранга Криницкого («Новик», «Бобр» и шестнадцать эскадренных миноносцев), который орудийным огнем остановил наступавших. В бой включились, поддерживая защитников перекидным огнем, и три упоминавшихся ранее броненосца, на помощь пришли и морские отряды, сформированные из флотских экипажей.

Японская пушка калибра 120 мм продолжала обстрел города и порта некорректируемым огнем, однако один из 100 снарядов все же попал в портовые склады с маслом. Возникший пожар с трудом погасили корабельные пожарные отряды и спасательный буксир «Силач». После полудня отряд Криницкого, атакованный 5-м дивизионом кораблей и 4-м дивизионом японских эскадренных миноносцев, был вынужден вернуться в порт. Пустившийся в погоню за уходившими кораблями 2-й дивизион эскадренных миноносцев попал под обстрел береговых батарей. Когда русские корабли покинули Тахэ, японские батареи снова открыли огонь по обеим горам, а в 19.45 10-я бригада ударила по горе Дагушань. Смирнов, по-прежнему считавший направлением основного удара участок у горы Угловая, отказал Кондратенко в подкреплении. После ожесточенных штыковых схваток защитники горы после полуночи 9 августа отошли к крепости. Развивая успех, [167] четыре батальона 22-й бригады перед полуночью пытались атаковать Сяогушань, но были отброшены. В темноте японцы подняли на Дагушань полевую артиллерию и стали обстреливать защитников горы Сяогушань с флангов.

Бой был продолжен на рассвете 9 августа, когда окопы русских были забросаны ручными гранатами. Наступавших сдерживали перекидным огнем броненосцы «Полтава», «Пересвет», «Победа» и «Ретвизан», но генерал Цутия вводил в бой все новые роты. Утром вслед за тральщиками (уничтожено 4 мины) вошел в бухту Тахэ отряд контр-адмирала Лощинского («Новик», четыре канонерки — «Отважный», «Гремящий», «Гиляк», «Бобр» — и семь эскадренных миноносцев), но вскоре он был вынужден прервать обстрел занятой противником горы Дагушань, так как был атакован 5-м дивизионом кораблей и 1-м дивизионом японских эскадренных миноносцев. Отход прикрывал «Новик», который вступил в бой с флагманским кораблем «Itsukushima», в результате японцы понесли потери (14 убитых, 15 раненых).

Тем временем подходили к концу и бои за Сяогушань — лишенные поддержки защитники горы ушли в крепость.

В ходе трехдневных боев за обе горы русские потеряли 450 человек, японцы — 1280. Когда оказалось, что атаки на Угловую — это только имитация наступления, Смирнов решил контратаковать противника и вернуть утраченные позиции. В бухту Тахэ в 16.40 даже был послан отряд Криницкого (восемь эскадренных миноносцев), но до наступления дело не дошло, так как Криницкого вынудил отойти 5-й дивизион японских кораблей. Огонь пушки калибра 120 мм стал причиной очередных потерь эскадры. Пристрелявшись, морские артиллеристы два раза попали в «Пересвет» и семь раз — в «Ретвизан» (ниже ватерлинии). Хотя поврежденный броненосец принял на борт 500 тонн воды, пробоину быстро заделали{212}. [168]

Вторая попытка российской эскадры прорваться во Владивосток и битва в Желтом море

Плотная блокада крепости практически не сказалась на боевой деятельности эскадры. Она по-прежнему проводила траловые работы на внешнем рейде и у входа в бухту Тахэ, ставила с эскадренных миноносцев мины на подходах к рейду{213}и обстреливала позиции противника перекидным огнем со своих броненосцев («Ретвизан», «Пересвет», «Победа»). Учебные крейсеры «Джигит» и «Разбойник» после демонтажа вооружения были сняты со службы, а «Забияка» был превращен в плавучий килектор. Закончились работы по переоборудованию судна «Казань» в плавучий госпиталь. 4 августа был поставлен на ремонт в сухой док броненосный крейсер «Баян», а четырьмя днями позже завершен ремонт «Севастополя»{214}. На верфи смонтировали привезенную по железной дороге еще в марте (из 9 частей) подводную лодку «Петр Кошка» (20 тонн). Продолжалось строительство подлодки «Портартурец» (25 тонн, с бензиновым двигателем, снятым с корабельного катера) по планам самоучки, железнодорожного техника Михаила Налетова. Шли работы по строительству нового сухого дока (175x25 м) у подножия Золотой горы.

Монотонность боевых будней 7 августа прервал уже упоминавшийся ранее обстрел внутреннего бассейна крепости со стороны суши. Он дал понять командованию и экипажам эскадры, что время безопасной стоянки в порту закончилось. В тот же день Витгефт получил депешу от наместника с категорическим требованием покинуть Порт-Артур под угрозой не только уголовной [169] ответственности, но и «пятна позора, которое ляжет на Андреевский флаг, если эскадра будет затоплена в порту». Витгефт, которого больше, чем депеша, убедила полученная им рана, собрал 8 августа на флагманском «Цесаревиче» военный совет. Он сообщил присутствующим о приказе Алексеева и назначил выход кораблей на 6.00 10 августа, дав указание пополнить запасы угля и продовольствия{215}. Однако Витгефт не представил плана операции, ограничившись утверждениями, что будет действовать по инструкциям, разработанным Макаровым, и добавил, что целиком полагается на инициативу командиров кораблей{216}. Кроме того, командиру поврежденного «Ретвизана» было разрешено вернуться в порт, если наскоро заделанная пробоина даст течь во время движения корабля. Хотя все собравшиеся давно ожидали подобного приказа, в подавляющем большинстве командиры кораблей высказались против похода к Владивостоку, что уже само по себе не сулило ничего хорошего.

В операции должны были принять участие главные силы эскадры — шесть броненосцев («Цесаревич», «Ретвизан», «Победа», «Пересвет», «Севастополь», «Полтава»), четыре крейсера («Аскольд», «Диана», «Паллада», «Новик»), восемь эскадренных миноносцев («Выносливый», «Властный», «Грозовой», «Бойкий», «Бесшумный», «Бесстрашный», «Беспощадный», «Бурный») и госпитальное судно «Монголия». Вместе с эскадрой шел и эскадренный миноносец «Решительный», но он должен был пробиться в Чифу, оттуда по телеграфу уведомить [170] наместника Алексеева о начале операции, а затем попросить китайские власти об интернировании.

Во вторник, 10 августа, после того как в 4.30 открыто было боковое заграждение, на внешний рейд вышел траловый караван (четыре шаланды, два парохода) и шесть эскадренных миноносцев 2-го отряда. Под прикрытием канонерок («Отважный», «Гремящий», «Бобр») и эскадренных миноносцев («Бесшумный», «Решительный» и «Статный») они протралили фарватер от входа до бухты Белый Волк, затем туда начали подходить намеченные для прорыва корабли. 1-й дивизион японских эскадренных миноносцев, который хотел приблизиться к формирующемуся отряду для проведения разведки, был оттеснен «Новиком» и русским эскадренными миноносцами прикрытия. Затем, построившись в кильватерную колонну, в 8.30 корабли Витгефта со скоростью 4–5 узлов двинулись за траловым караваном и эскадренными миноносцами к Лаотешаню. В эфире шел оживленный обмен сообщениями между японскими блокирующими отрядами, заглушаемый корабельными и береговыми (Золотая гора, Лаотешань) радиотелеграфными станциями, но в 9.35 Витгефт приказал прекратить глушение. По всей вероятности, он посчитал его бессмысленным, тем более что в рассеивавшемся утреннем тумане на горизонте показались многочисленные силуэты японских кораблей. Стало ясно, что, как и 23 июня, к Владивостоку придется прорываться силой.

В связи со сжатием кольца блокады 3-й армией и обстрелом внутреннего порта со стороны суши, Того усилил наблюдение за передвижением кораблей 1-й эскадры русских. В водах у Порт-Артура, от Лаотешаня до островов Эллиота, в его распоряжении были 1-й дивизион броненосцев, 3-й, 5-й и 6-й дивизионы крейсеров, 1-й, 2-й, 3-й, 4-й и 5-й дивизионы эскадренных миноносцев, а также 1-й, 2-й, 6-й, 10-й, 14-й, 16-й, 20-й и 21-й дивизионы миноносцев. В общей сложности его отряд насчитывал 5 броненосцев, 4 броненосных крейсера, 9 легких крейсеров, посыльное судно и 49 эскадренных миноносцев и миноносцев, не считая группу [171] «Saien» (шесть канонерок, два миноносца) и крейсера «Itsukushima», которые в этой операции подчинялись генералу Ноги и предназначались для поддержки его отрядов со стороны моря. Поэтому, когда с 6.30 Того стал получать сообщения о выходе 1-й эскадры, он быстро сориентировался в намерениях противника и начал стягивать все силы в район к югу от Энкоунтер-Рок, чтобы преградить дорогу Витгефту и вынудить его вступить в решающий бой.

После получасового марша Витгефт поднял сигнал, приказывавший приготовиться к битве, а позже еще один: «Государь желает, чтобы эскадра шла во Владивосток». В 10.30 в шести милях от Лаотешаня контр-адмирал отпустил траловый караван, который под прикрытием трех канонерок и девяти эскадренных миноносцев 2-го отряда повернул к Порт-Артуру, а свой отряд со скоростью 10 узлов направил в море в юго-восточном направлении, положив курс 135 градусов. Впереди шел «Новик» (командир — капитан второго ранга Максимилиан Шульц), за ним — флагман «Цесаревич» с Витгефтом и Матусевичем (командир — капитан первого ранга Николай Иванов), затем «Ретвизан» (командир — капитан первого ранга Эдвард Щенснович), «Победа» (командир — капитан первого ранга В. Зацаренный), «Пересвет» с командиром отряда броненосцев контр-адмиралом Ухтомским (командир — капитан первого ранга Василий Бойсман), «Севастополь» (командир — капитан второго ранга Николай Эссен) и «Полтава» (командир — капитан первого ранга Иван Успенский). За броненосцами шли крейсеры контр-адмирала Рейценштейна — флагманский «Аскольд» (командир — капитан первого ранга Константин Грамматчиков), «Паллада» (командир — капитан первого ранга В. Сарнавский) и «Диана» (командир — капитан второго ранга Александр Ливен). Колонну замыкали эскадренные миноносцы 1-го отряда: «Выносливый» (командир — капитан второго ранга Евгений Елисеев), «Властный» (командир — лейтенант А. Ковалевский), «Грозовой» (командир — лейтенант Александр Бровцын), «Бойкий» (командир — лейтенант И. Подъяпольский), [172] «Бесшумный» (командир — лейтенант Андрей Максимов), «Бесстрашный» (командир — лейтенант Петр Трухачев), «Беспощадный» (командир — лейтенант Дмитрий Михайлов) и «Бурный» (командир — лейтенант Н. Тырков). На значительном расстоянии от них шло госпитальное судно «Монголия» (командир — капитан Измаил Охотский, 5 врачей, 30 санитарок) под флагом Красного Креста. Из-за различного рода аварий на кораблях строй эскадры растянулся почти на две мили. На «Цесаревиче» плохо действовало рулевое управление, на «Севастополе» — главная машина, на «Ретвизане» могла дать течь наскоро заделанная пробоина в подводной части. Вскоре «Севастополь» и «Полтава» начали отставать, и эскадра разбилась на две группы. Более того, идущие за ними крейсеры были вынуждены часто стопорить ход, чтобы избежать столкновений. То, что корабли не могли держаться на нужной скорости, которая в этой операции была решающим фактором; ставило российскую эскадру в невыгодное положение. Необходимо добавить, что корабли были плохо вооружены: на броненосцах не хватало 4 орудий калибра 152 мм и 8–75 мм, на крейсерах — 6 орудий калибра 152 мм, 10–75 мм, не считая уже 65 орудий калибра 47 мм и 37 мм — они были оставлены вместе с расчетами на укреплениях крепости. Кроме того, по-прежнему была неисправной пушка калибра 305 мм на носовой башне «Севастополя».

По мере удаления от крепости вокруг российской эскадры сжималось кольцо японских кораблей. Если вначале ее сопровождали только 1-й дивизион эскадренных миноносцев (шедший как бы в передовом дозоре эскадры) и 2-й дивизион эскадренных миноносцев (слева от эскадры), то уже в 11.30 был замечен приближавшийся{217}с северо-востока 1-й дивизион японских броненосцев, а с юго-запада на расстояние 13 000 м подошел 3-й дивизион крейсеров Дэвы (флагманский «akumo», «Kasagi», «Takasago» и «Chitose») в сопровождении 3-го дивизиона эскадренных миноносцев и 14-го дивизиона миноносцев. Около 12.00 с севера появился (в 15 000 метрах) дивизион контр-адмирала Ямады (только флагманский [173] «Hashidate» и «Matsushima») вместе со 2-м, 10-м и 21-м дивизионами миноносцев; восточней держалось посыльное судно «aeyama» с 4-м дивизионом эскадренных миноносцев (к ним присоединился и 2-й дивизион эскадренных миноносцев).

После полудня примерно в 20 километрах на востоке был замечен 6-й дивизион крейсеров Того-младшего (флагманский Akashi», «Suma», «Akitsushima», без «Izumi»). Русскую эскадру постепенно брали в кольцо с севера, востока и юга; адмирал Того хотел использовать ту же, как и 23 июня, схему действий — дорогу к Порт-Артуру он оставил свободной, чтобы вынудить Витгефта уйти без боя.

Однако отчаявшийся Витгефт не намеревался отступать. В 12.08 он объявил боевую тревогу, отправил «Новика» к отряду крейсеров (тот занял место за «Аскольдом»), а затем увеличил маршевую скорость до 13 узлов. Погода была солнечной, слегка туманной, дул слабый юго-восточный ветер (1 балл). Эскадра находилась в 40 километрах от Порт-Артура (по прямой линии), вне радиуса действия своих береговых батарей. Видимо, решив вступить в бой южнее Энкоунтер-Рок, адмирал Того на это и рассчитывал.

Первая фаза битвы — маневренный бой главных сил.

Пока японцам удалось стянуть к месту начинающегося боя 5 броненосцев, 3 броненосных крейсера и 8 легких, 18 эскадренных миноносцев и 15 миноносцев. Как и в российском отряде, боевая ценность этих кораблей была разной, но исход боя решал поединок главных сил. С технической точки зрения перевес был на стороне японцев, хотя они и уступали российской эскадре по числу броненосцев. Их броненосные корабли имели более современную конструкцию, сходные тактико-технические характеристики и развивали большую скорость, что облегчало маневрирование в бою.

Подходивший с северо-востока курсом 225 градусов дивизион адмирала Того состоял из четырех броненосцев и двух броненосных крейсеров. Впереди шел флагманский [174] корабль Соединенного флота «Mikasa», за которым двигались броненосцы «Asahi», «Fuji» и «Shiki-shima» (флагманский корабль командира дивизиона контрадмирала Насибы); кильватерную колонну замыкали новейшие броненосные крейсеры «Kasuga» и «Nisshin» (флагманский корабль командира 3-й эскадры вице-адмирала Катаоки). Японцы могли противопоставить 23 орудиям главной артиллерии эскадры (15 — калибра 305 мм, 8 — калибра 254 мм) столько же тяжелых орудий (16 — калибра 305 мм, 1–254 мм, 6–203 мм), но имели перевес в артиллерии среднего калибра (80 орудий калибра 152 мм против 66 орудий калибра 152 мм).

В 12.30 на кораблях дивизиона Того были подняты боевые флаги, но адмирал медлил с началом битвы, вероятно, ожидая подхода «Asama»{218}. Он сменил курс на южный и прошел перед русскими кораблями на расстоянии 13 900 м, а затем вновь лег на курс 225 градусов. «Asama» так и не появился, зато к дивизиону присоединился «Chin En». Витгефт, чтобы обойти Того, повернул влево на 45 градусов. В этот момент русские заметили на воде какие-то предметы. Их приняли за мины, сброшенные с японских миноносцев{219}. Беспорядочно маневрируя, российские корабли попытались покинуть опасную зону. Длина колонны эскадры сократилась, так как Елисеев, заметив приближавшиеся к ее хвосту крейсеры Дэвы, перешел со своими эскадренными миноносцами на левую сторону отряда крейсеров Рейценштейна. В 12.38 Того, остававшийся на контркурсе, опасаясь, как бы противник не ушел у него из-под коса, приказал [175] всему дивизиону повернуть влево. Подобный маневр он выполнил еще раз в 12.48. Имея головным «Nisshin» и вице-адмирала Катаок, Того лег на параллельный курс и в 12.50 открыл{220}с расстояния 15 000 м огонь по «Цесаревичу». Русские, когда расстояние между противниками уменьшилось, ответили залпами по «Nisshin». Того, реализуя свой замысел по охвату головы российской эскадры с помощью маневра «перечеркивание большого Т»{221}, развил скорость более 16 узлов, и японский отряд вытянулся к северо-востоку. Но в этот момент Витгефт неожиданно повернул на 45 градусов вправо, разминувшись на контркурсе с противником. Японский главнокомандующий решил, что русские хотят пройти за кормами его кораблей. Тем временем сигнальщики с «Цесаревича» вновь заметили подозрительную акваторию с заградительными минами, к тому же на «Победе» произошла авария в машинном отделении, и эскадра вынуждена была уменьшить скорость. Обстреляв крейсеры Рейценштейна, Того около 13.15 повернул на 180 градусов вправо. Теперь головным был «Mikasa», и Того снова попытался обхватить голову колонны Витгефта.

В это время русские корабли перегруппировались. Крейсеры, которые все это время шли за броненосцами [176] Ухтомского и скорость которых ограничивала медлительная «Победа», пострадали от огня противника. Самые серьезные повреждения получил «Аскольд», в который дважды (между 13.09 и 13.12) попали снаряды «Shikishima» (?). На нем была повреждена первая труба, уничтожен один котел и часть помещений на корме, потери экипажа — 3 человека были убиты и 7 ранены. Возникшие пожары удалось быстро потушить, так как все лишние деревянные предметы (в том числе и опалубка) были оставлены в Порт-Артуре. После обстрела Рейценштейн увеличил скорость и, обойдя слева броненосцы, скрылся за ними, сформировав параллельную кильватерную колонну, при этом «Аскольд» занял место на левом траверзе «Цесаревича». За крейсерами поспешили эскадренные миноносцы, заняв левую часть колонны. «Аскольд» попытался обстрелять корабли противника, но, выпустив четыре снаряда калибра 152 мм, прервал огонь из-за большого расстояния (недолеты). Так как оба противника шли сходящимися курсами и Того, повернув вправо, мог обхватить голову эскадры, Витгефт в 13.25 сделал поворот влево и лег на курс NE 62 градуса. Разогнавшись, Того выдвинулся вправо, чтобы приблизиться к русским кораблям, но те увеличили скорость до 14 узлов, обойдя японский отряд на контркурсе. Во время этих маневров, в результате которых адмирал оказался позади строя Витгефта, его «Mikasa» почти пятнадцать минут находился на траверзе российских броненосцев и под их огнем. Корабль получил три попадания (в том числе в грот-мачту и батарейную палубу на корме), среди экипажа 8 человек были убиты и 5 ранены. Попадания получили также «Nisshin» (дважды; 2 убитых, 13 раненых) и «Asahi» (1 раненый).

Поскольку расстояние между противниками чрезмерно увеличилось, бой на время был прерван. Того попытался исправить ошибки своего маневрирования. Он повернул на север, потом резко на юго-восток и возобновил бой в 13.45. Однако Витгефт быстро удалялся, более того — сменил курс на юго-восточный, и в 14.30 первая фаза боя завершилась. [177]

Витгефт мог считать себя победителем (незначительные повреждения получили «Цесаревич», «Полтава» и «Паллада»), Благодаря его маневрам, по большей части вынужденным, японский флот остался позади, дорога на Владивосток была открыта. Правда, Корейский пролив блокировали крейсеры Камимуры, но это был менее грозный противник. Гораздо более опасным был Того, который, горя желанием исправить свои ошибки, пустился в погоню за русскими кораблями. Возможно, он решил отказаться от маневра «большое Т» и рассчитывал, догнав Витгефта, вступить в артиллерийский поединок на параллельных курсах. Если бы корабли российской эскадры были более быстроходными, чем японские, замысел Того остался бы нереализованным. Витгефт, собрав данные о полученных кораблями эскадры повреждениях, созвал после 15.00 совещание офицеров своего штаба, на котором оговаривался вопрос дальнейших действий в условиях начавшейся погони японским отрядом. В 15.20 контр-адмирал Дэва, дивизион которого на предельной скорости приблизился с северо-запада к русским кораблям, атаковал крейсеры Рейценштейна. Того опасался, что крейсеры, будучи более быстроходными, смогут одни дойти до Владивостока.

Дэва был обстрелян «Полтавой», которая отстала из-за неполадок в машинном отделении. Ее снаряд калибра 305 мм разорвался на средней части палубы флагманского «akumo», среди экипажа пострадали 22 человека, поэтому Дэва прервал атаку и отошел к своим броненосцам. Принимая во внимание результаты этого столкновения, большинство офицеров штаба высказались за дальнейший марш в строю фронта. Таким образом, Того, преследующий русский отряд, оказался бы в довольно опасной ситуации, так как его корабли попали бы под огонь либо кормовых башен, либо, в случае опережения противника, под огонь носовых башен русских кораблей. В таком положении он не смог бы использовать эффективно ни огневую мощь своей артиллерии, ни превосходство в скорости, не говоря уже о маневрировании в бою, если бы только не решился [178] на своего рода абордаж каждого корабля, начиная с фланговых.

Витгефту такой способ ведения боя показался странным (он напоминал японско-китайскую битву десятилетней давности у истоков Ялу), хотя, определенно, это помогло бы победить противника. Так как русский отряд не имел соответствующей скорости для навязывания неприятелю своей инициативы, подобный маневр мог бы уравнять шансы. Однако Витгефт не предпринял его и решил продолжать бой в кильватерном строю до наступления темноты, а затем обмануть неприятеля и оторваться от него, выполняя поставленную задачу. Поступив таким образом, он вновь отдал инициативу адмиралу Того. Более того, он не предпринял никаких мер, чтобы затруднить ему преследование, хотя и имел для этого возможности. По 1-му дивизиону японских броненосцев могли бы неожиданно нанести торпедный удар восемь кораблей Елисееева при поддержке крейсеров{222}. Однако в переданных сигналах (семафорной азбукой вдоль линии кораблей) Витгефт приказал только, чтобы в темноте эскадренные миноносцы «держались своих броненосцев». Эскадра вела огонь по флагманскому японскому кораблю и повторяла маневры за «Цесаревичем», а крейсеры не включали прожекторы. В 16.05, после длительных размышлений, Витгефт позволил Рейценштейну использовать скорость его крейсеров и «в бою действовать по своему усмотрению». Не сменив ни курса, ни строя, Витгефт приказал развить скорость в 15 узлов, но так как концевые стали отставать, она была уменьшена до 12 узлов. Поэтому Того, шедший со скоростью 16–17 узлов, стал догонять русские корабли. В 17.15 на русских кораблях начали раздавать [179] пищу экипажам, но через несколько минут ужин пришлось прервать, так как бой возобновился с новой силой.

Вторая фаза боя — артиллерийский поединок главных сил на параллельных курсах. Прорыв крейсерами японской блокады

Когда эскадра двумя кильватерными колоннами, находившимися на расстоянии 1850 м друг от друга, уходила в направлении корейских берегов, преследовавший ее японский отряд получил подкрепление. К дивизиону броненосцев присоединился броненосный крейсер «akumo», а к 5-му дивизиону — легкий крейсер «Izumi»; к акватории боя подходили также броненосный крейсер «Asama» и 12 миноносцев 1-го, 6-го и 16-го дивизионов. Таким образом, на этой стадии боя Того имел в своем распоряжении пять броненосцев, четыре броненосных крейсера, девять легких крейсеров и сорок пять эскадренных миноносцев и миноносцев.

В 16.45{223}дивизион японских броненосцев шел южнее российской эскадры сходящимся курсом, справа находились крейсеры Дэвы, за ними — крейсеры Того-младшего. На полной скорости (в среднем 10,5 узла) с севера подходил дивизион Ямады. Перед началом боя от него оторвался «Izumi», пытаясь дойти до 6-го дивизиона, от которого из-за аварии в машинном отделении отстал «Suma». Большинство торпедных дивизионов тоже шли южнее строя российской эскадры. Это было очень невыгодно для нее, так как японские корабли оказались на фоне заходящего солнца, которое ослепляло русских наводчиков на кораблях Витгефта. После 7 5-километровой погони бой возобновился в 17.00 в 83 километрах к северу от мыса полуострова Шаньдун.

Первой открыла огонь концевая «Полтава», когда броненосцы Того приблизились к ней на расстояние 7000 м. [180] Японцы тотчас же ответили, причем выбор целей был по большей части случайным и изменялся по мере продвижения вперед имевших большую скорость броненосцев. «Mikasa» обстрелял сначала «Пересвет», а затем «Ретвизана» и «Цесаревича», «Asahi» — «Полтаву», а потом «Севастополь» и «Цесаревича»; «Fuji» с «Shikishima» — «Полтаву», «Севастополь», «Пересвет», «Ретвизана» и «Цесаревича»; «Kasuga» — «Севастополь»; «Nisshin» — «Полтаву» и «Пересвет». «akumo» открыл огонь по своему недавнему противнику — «Полтаве», но не добился ни одного попадания и вышел из строя, уменьшив дистанцию на 500 м, чтобы дать своим канонирам возможность лучше прицеливаться. Первоначально огонь японских кораблей был неточным, множество «перелетов» взрывалось между линиями русских броненосцев и крейсеров. Рейценштейн, опасаясь за свои крейсеры, отклонился влево («все одновременно») и после увеличения дистанции до 3700 м двигался далее параллельно броненосцам. Витгефт, чтобы улучшить свою позицию, повернул на 22,5 градуса влево и увеличил скорость до 15 узлов, но вскоре был вынужден снизить ее, так как оба концевых — «Полтава» и «Севастополь» — стали быстро отставать. После 17.00 к хвосту колонны Того подошел «Asama», однако по неизвестным причинам не присоединился к ней, а направился к шедшему с севера 5-му дивизиону кораблей.

Огонь русских кораблей был сконцентрирован в основном на «Mikasa» и «Nisshin», и хотя в меткости артиллеристы не уступали японцам, казалось, что у последних попаданий было гораздо больше. Это происходило из-за различия в вооружении. В том бою впервые Того применил снаряды главной артиллерии, наполненные шимозой, которые при взрыве выделяли густые клубы черного или зелено-коричневого дыма, в то время как при взрыве русских снарядов, содержавших пироксилин, образовывались только небольшие и еле видные клубы светло-зеленого дыма{224}. [181]

Почти час бой продолжался на параллельных курсах без видимого перевеса сторон, с максимальной интенсивностью огня, причем наибольшее количество попаданий пришлось на отрезок времени между 17.05 и 17.45. Японцы за несколько минут уничтожили на «Пересвете» на высоте марсов стеньги грот — и фок-мачт вместе с реями, такелажем, антенной радиотелеграфа и сигнальными огнями (что в какой-то степени повлияло в дальнейшем на ход боя), была повреждена и носовая башня артиллерии калибра 254 мм. «Полтава», обстреливаемая больше всех, получила попадание снаряда калибра 203 мм (?) ниже ватерлинии, по левому борту у кормовой башни калибра 152 мм был сорван ствол одного из орудий. Другие русские броненосцы к этому времени имели лишь незначительные повреждения (меньше всех пострадал «Ретвизан»). У «Mikasa» было повреждено орудие кормовой башни калибра 305 мм, 25 человек были убиты (в том числе 11 офицеров), тяжело ранены командир корабля капитан первого ранга Итити и шесть офицеров штаба адмирала Того (в том числе член императорской семьи, капитан третьего ранга Хироясу). На флагманском корабле третьей эскадры «Nisshin» среди пяти убитых офицеров штаба был флагманский механик этой эскадры инженер Саито. Другие корабли (за исключением «Fuji») имели различные повреждения, причем на «Asahi» и «Shikishima» вышли из строя башни главной артиллерии. В этой ситуации адмирал Того хотел прервать бой, однако в 17.37 произошло событие, которое полностью изменило ход сражения.

Контр-адмирал Витгефт пассивно наблюдал за боем с нижнего мостика главного командного пункта, расположенного у фок-мачты «Цесаревича». Он так и не послал эскадренные миноносцы Елисеева в торпедную атаку, хотя такая возможность была. Два из них были обстреляны броненосцем «Mikasa». На предложение начальника штаба и командира корабля перейти в боевую рубку или хотя бы на верхний мостик, куда падало меньше осколков, Витгефт, ответив, что «ему все равно, где умирать», приказал принести из каюты фотографию [182] умершей жены и продолжал в бездействии ожидать решения своей участи. Он не только не назначил своего заместителя, но, что еще хуже, держал при себе начальника штаба с офицерами и командиром корабля, как будто хотел взять их с собой в мир иной. Это ожидание конца окончилось в 17.37, когда снаряд калибра 307 мм ударил в основание фок-мачты и все 19 офицеров и сигнальщиков, находившиеся на мостике, были убиты или ранены. От Витгефта осталась только нога, были убиты 2 офицера штаба и несколько матросов, тяжело ранены начальник штаба контр-адмирал Матусевич и другие офицеры и матросы (в том числе флагманский артиллерист, поляк, капитан Казимир Кетлинский), контужен командир корабля капитан первого ранга Иванов. Тот, приняв командование эскадрой, предусмотрительно ушел в боевую рубку и не стал поднимать сигнал о гибели адмирала, опасаясь, что это вызовет панику среди команд.

На этом беды «Цесаревича» не окончились. В 17.45 еще один снаряд калибра 305 мм разорвался на крыше боевой рубки, его осколки через слишком широкое наблюдательное отверстие засыпали всю рубку{225}. Находившиеся там офицеры были ранены или убиты (Иванова ранило в руку), были повреждены приборы управления огнем и рулевой привод. Поскольку руль был положен влево (на рулевое колесо упал убитый рулевой), броненосец резко накренился на борт, а затем выпрямился, повернув влево. В этот момент отряд Того, приближаясь к русским кораблям сходящимся курсом, сократил дистанцию, до 4000 м. Поэтому крейсеры Рейценштейна, посчитав, что Витгефт производит маневр с целью увеличения дистанции, также повернули влево. За «Цесаревичем» пошли «Ретвизан» и «Победа». Другие броненосцы не успели последовать их примеру, так как [183] внезапно флагманский корабль совершил круг, приближаясь на опасное расстояние к «Пересвету» и «Севастополю». Оба, чтобы избежать столкновения, резко повернули влево, и «Цесаревич» прошел между ними на правую сторону уже полностью дезорганизованного строя (только «Полтава» все еще шла прежним курсом), где и застопорил машины.

Теперь на кораблях эскадры сориентировались, что на флагманском корабле произошла авария, поэтому Рейценштейн вернулся на прежний курс, а броненосцы продолжали маневрировать вокруг «Цесаревича», прикрывая его от возможной атаки японских легких сил. Однако этих атак не последовало, так как адмирал Того, используя замешательство противника, повернул на 45 градусов влево, чтобы перерезать курс российской эскадре, и возобновил сосредоточенный огонь. Японские артиллеристы находились при этом в лучшей тактической ситуации, нежели русские, которым заходящее солнце слепило глаза. От огня японцев особенно пострадали «Цесаревич» и «Пересвет», в боевую рубку которого в 18.12 попал снаряд калибра 305 мм. Осколки снаряда через наблюдательное отверстие упали внутрь рубки, в результате были убиты 2 офицера, тяжело ранен командир корабля капитан первого ранга Бойсман (несмотря на ранение, он 20 часов находился на мостике) и разбиты навигационные приборы. Следующий снаряд уничтожил на «Пересвете» третью трубу, повредил третье котельное отделение, после чего скорость броненосца упала до 6 узлов.

Наступил кризисный момент боя. Ход его мог изменить только какой-либо рискованный шаг. Его предпринял капитан первого ранга Щенснович, который в 18.15 на полной скорости направился к отряду Того. Командир «Ретвизана», понимая, что поврежденный броненосец не сможет дойти до Владивостока, решил принести его в жертву ради спасения эскадры. Целью своей отчаянной атаки он выбрал броненосец «Mikasa», решив протаранить его. За ним двинулась «Победа», но, попав под ураганный огонь, повернула назад. Огонь всего [184] 1-го японского дивизиона пришелся на «Ретвизан». В 18.30 броненосец приблизился к «Mikasa» на 2700–3100 м. В этот момент в него попал снаряд, осколок которого ранил Щенсновича. Того отошел вправо, увеличив дистацию до 4000 м. Маневр Того (а возможно, и полученная рана) показал Щенсновичу всю нерезультативность его попытки, и он повернул к главным силам эскадры. Те, пользуясь передышкой, которую дала атака «Ретвизана», ликвидировали повреждения. Через 40 минут снова двинулся «Цесаревич», управляемый с расположенного под мостиком так называемого центрального поста. Командование кораблем принял заместитель командира, капитан второго ранга Дмитрий Шумов. Он поднял сигнал: «Адмирал передает командование». С ним он подошел к «Пересвету», на котором был контр-адмирал Ухтомский, а затем занял за ним место в реорганизованном строю. Повреждения мачт и приборов связи лишили Ухтомского возможности передавать кораблям эскадры свои приказы. Поэтому в 18.45 он поднял сигнал «Следовать за мной», вывесив его вдоль борта на поручнях мостика. Но из-за стелившегося над водой орудийного дыма флаги были незаметны, в результате за Ухтомским пошли лишь «Победа» и «Цесаревич». Ухтомский, видя серьезность полученных кораблями эскадры повреждений, поднял сигнал о возвращении в Порт-Артур и повернул на север.

Тем временем к броненосцам приблизился «Ретвизан», а затем во главе отряда крейсеров — «Аскольд». Щенснович, не увидев поднятого на «Пересвете» сигнала, подумал, что Ухтомский ранен или погиб, а так как из-за вчерашнего повреждения корпуса он уже имел предварительное разрешение Витгефта на возвращение, то также решил возвратиться в крепость. «Ретвизан» пошел северо-западным курсом, увлекая за собой «Севастополь» и «Полтаву». Приближавшийся Рейценштейн не заметил сигнала Ухтомского, а поскольку на реях «Аскольда» был поднят сигнал «Крейсеры. Следовать за мной», он, будучи третьим по старшинству флагманом эскадры, решил принять командование ею. Поэтому он [185] велел опустить верхний ряд сигнальных флажков и оставить только сигнал «Следовать за мной». Рейценштейн попытался повести за собой броненосцы и выполнить приказ наместника пробиться во Владивосток. «Аскольд» прошел мимо рассыпавшегося строя, уменьшив скорость, но ни один из броненосцев, даже когда крейсер выдвинулся в голову колонны, не повторил сигнала. В 18.50 произошла короткая схватка между «Аскольдом» и «Asama», подошедшим с юго-запада, после которой японский корабль отошел к 5-му дивизиону{226}. Рейценштейн, видя безрезультатность своих попыток, решил прорываться во Владивосток только с крейсерами и эскадренными миноносцами.

В свою очередь адмиралу Того, который вечером направился с 1-м дивизионом на север, удалось наконец, хотя и не в полной мере, выполнить маневр «перечеркивание большого Т». В этот момент эскадра, ведя огонь из кормовых орудий, шла, рассыпавшись в строю, напоминавшем строй фронта. Поэтому Того выполнил поворот на 45 градусов влево, чтобы в 19.40, уже в строю фронта («все вместе») обхватить голову эскадры. Но он ошибся, так как российская эскадра, решив возвращаться, взяла курс на северо-запад и подставила под обстрел противника корму своих кораблей. Еще не зная об этом, но опасаясь, как бы русские корабли в наступавшей темноте (солнце зашло в 19.11) не повернули на юг, адмирал направил туда сопровождавший его 3-й дивизион крейсеров, к которому присоединился Дэва на «akumo», а сам в 19.50 прервал бой и в 20.02 повернул на юго-восток. К отходящей российской эскадре Того направил «Asama» с 5-м дивизионом кораблей (с севера), б-й дивизион крейсеров (с запада) и «aeya-ma» с торпедными дивизионами. Рейценштейн, который хорошо видел на горизонте японские крейсеры, решил пройти между приближавшимся с запада [186] Того-младшим{227}и подходившим с востока Дэвой. Вечером, в 19 часов, он прошел перед своими идущими двумя колоннами броненосцами (при этом «Диана» чуть не столкнулась с «Пересветом», из-за чего отстала от отряда) и направился со скоростью 20 узлов на юг. «На прощание» он был обстрелян 5-м японским дивизионом и крейсером «Kasuga». По собственной инициативе за Рейценштейном пошли эскадренные миноносцы «Бурный», «Бесстрашный», «Беспощадный» и «Бесшумный».

Из японских крейсеров самым грозным был «akumo», который при преследовании оторвался от своего дивизиона. Его атаковал «Аскольд», вступив в огневой поединок по левому борту, во время которого русский крейсер получил пять попаданий. Однако и один из его снарядов вызвал пожар на носовом мостике японского крейсера, и тот вынужден был повернуть к своим. Обойдя японский корабль, «Аскольд» открыл с правого борта огонь по перерезавшим ему путь крейсерам 6-го дивизиона, стараясь, несмотря на попадания, поддерживать скорость в 20 узлов, что дало ему возможность, маневрируя, уйти от противника{228}. Столь большая скорость стала причиной того, что отряд распался, так как удержать ее смог только «Новик», а «Паллада» и «Диана», развивавшие максимально 17 узлов, отстали. Малодушный Сарнавский на «Палладе» поспешил присоединиться к шедшему в хвосте отряда броненосцев «Цесаревичу», а Ливен на «Диане» сделал это после короткого боя с крейсерами 3-го японского дивизиона. «Диана» получила несколько попаданий, среди экипажа 5 человек были убитых и 12 ранены. Увидев это и попав под массированный огонь японских кораблей, Шульц на «Новике» тоже попытался [187] повернуть к броненосцам, но остался при «Аскольде» из-за решительного протеста своего заместителя, капитана Казимира Поренбского, который позднее стал вице-адмиралом польского военно-морского флота{229}. Несмотря на то, что снаряд, выпущенный «aku-mo», попал в боевой мостик «Новика», крейсер смог поддержать «Аскольда» в бою с 6-м японским дивизионом (поврежден «Suma»), с «aeyama» и 5-м дивизионом эскадренных миноносцев, которые в 19.30 выпустили в оба корабля четыре торпеды. После того как «Аскольд» попал снарядом в один из японских эскадренных миноносцев, оба крейсера прорвали кольцо блокады, но до 20.20 им еще пришлось вести огонь по преследовавшему их 6-му дивизиону контр-адмирала Того-младшего{230}.

Это было последнее столкновение противников, а до него около 19.30 отступавшие броненосцы Ухтомского обстреляли 5-й дивизион Ямады, дважды попав в крейсер «Chin En» (7 раненых). Адмирал Того, учитывая повреждения, полученные японскими броненосцами, не стал преследовать уходившие главные силы российской эскадры. Для боя с ними он выслал торпедные дивизионы, а сам направился в Корейский пролив, чтобы встретить эскадру русских там, «если она будет и далее пытаться прорваться».

Уже в темноте блокаду японцев прорвали еще четыре эскадренных миноносца и эскадренный миноносец «Грозовой», который отошел от своих броненосцев после начала торпедных атак. [188]

Третья фаза битвы — возвращение главных сил российской эскадры в Порт-Артур и ночное сражение с японскими торпедными отрядами

По отходившим разрозненным кораблям эскадры нанесли удар пять японских дивизионов эскадренных миноносцев (18 кораблей) и восемь дивизионов миноносцев (31 корабль). Вероятно, на японских кораблях плохо работала связь и после боя царила суматоха, справиться с которой не смог даже штаб адмирала Того, находившийся на сильно пострадавшем от обстрела броненосце «Mikasa» (по словам Уилсона, «снаружи корабль выглядел как руина»). Поэтому после передачи приказа никто не занялся координацией атак, которые велись несогласованно, без определенного замысла. При слабой подготовке к бою в ночное время эти атаки принесли потери самим нападавшим. Эскадра русских растянулась более чем на десять миль. В голове ее находился «Ретвизан», который, несмотря на две подводные пробоины корпуса (третье было получено 9 августа), сумел развить скорость в 10–12 узлов, оставляя позади державшихся вместе «Пересвет» (из-за подводной пробоины принял 160 тонн воды), «Победу» (меньше всего повреждений) и «Полтаву». Так как навигационные приборы были повреждены, курс прокладывали по Полярной звезде. Броненосцев сопровождали три эскадренных миноносца Елисеева, а за ними поодиночке шли «Цесаревич», «Севастополь», «Паллада» и «Диана».

В 20.20 4-й дивизион японских эскадренных миноносцев начал атаку{231}. Через десять минут к нему присоединились 20-й и 21-й дивизионы миноносцев. Развивая скорость, «Murasama» повредил подающий насос. В «Asagiri», который вступил в бой с русскими кораблями, дважды попал снаряд, на корабле были повреждены два котла, 9 человек из экипажа убиты. В темноте миноносцы сбились [189] с курса (поднялись волны) и атаковали поодиночке, при этом «65» (из 20-го дивизиона) и «49» (из 21-го) не обнаружили противника. На русских кораблях были погашены отличительные огни, не включались прожекторы Ухтомский отослал «Монголию» (на которой, согласно Женевской конвенции, были включены все огни и открыты иллюминаторы во избежание случайных атак) как можно дальше от броненосцев, чтобы она не выдала их расположения. Сразу же после 21.00, к атакующим присоединились 1-й и 6-й дивизионы миноносцев, а также 1-й дивизион эскадренных миноносцев, но и они не добились успеха. Снова «потерялись» миноносцы «68» и «69» (из 1-го дивизиона), «57» и «59» (из 6-го), а эскадренные миноносцы не смогли метко выпустить торпеды, причем «Shirakumo» послал торпеду в... идущую со скоростью 15 узлов «Монголию».

Тем временем от российской эскадры отстали незамеченные атакующими серьезно пострадавший «Цесаревич» (принял почти 150 тонн воды) и получившая незначительные повреждения «Диана». Они поодиночке направились на юг, при этом «Диана» столкнулась с шестью японскими миноносцами, но все восемь выпущенных в нее торпед прошли мимо. После 22.00 к атаке присоединились 2-й и 16-й дивизионы японских миноносцев, а также 2-й и 5-й дивизионы эскадренных миноносцев. В неудачниках оказался 2-й дивизион миноносцев: в нем сначала столкнулись миноносцы «46» и «37» (поврежденный «46» ушел в Дайрен), а после полуночи в атаковавший «Ретвизана» миноносец «38» попала... японская торпеда. Серьезно поврежденный миноносец (потерял ход; 1 убитый, 9 раненых) был взят на буксир миноносцами «37» и «39» и под прикрытием «71» (два последних из 16-го дивизиона) двинулся за своим предшественником. 2-й дивизион эскадренных миноносцев, который в 23.42 атаковал три броненосца Ухтомского, также не добился успеха. То же самое можно сказать и о 5-м дивизионе, отозванном из погони за «Аскольдом», «Новиком» и пятью русскими эскадренными миноносцами (кажется, он уже выпустил в них четыре торпеды) и догнавшем на полной скорости [190] (около 23 часов) броненосцы Ухтомского. 10-й дивизион миноносцев, атаковавший около полуночи, попаданий не добился, как и наносившие удар уже после полуночи отдельные эскадренные миноносцы 4-го и 5-го дивизионов, а также миноносцы 16-го, 20-го и 21-го дивизионов. Последним предпринял попытку атаковать (уже 11 августа, около 3 часов утра) 3-й дивизион эскадренных миноносцев, но единственным его успехом стало оказание помощи поврежденному «Asagiri» (из 4-го дивизиона). Атаки были прекращены около 5 часов утра после подхода русских кораблей к внешнему рейду. Из выпущенных японцами во время этого сражения 33–36 торпед только одна попала в... миноносец «38»{232}.

Первым к рейду подошел «Властный», который передал приказ Ухтомского о том, чтобы навстречу кораблям вышел траловый караван и проводил их в порт. Выполняя приказ, караван провел контрольное траление под прикрытием «Всадника», эскадренных миноносцев «Скорый», «Сильный» и «Стройный», а также канонерок «Бобр» и «Гремящий». Только потом на рейде бросили якорь «Монголия» (на которую начали перевозить раненых с кораблей), пять броненосцев, «Паллада», «Выносливый», «Властный» и «Бойкий». После полудня они вошли в западный бассейн и начали устранять повреждения. Командование эскадрой временно принял контр-адмирал Ухтомский.

Итоги битвы и их влияние на дальнейший ход событий

Бой в Желтом море (у Шаньдуна), где оба противника не потеряли ни одного корабля, закончился поражением российской стороны, так как она не добилась главной [191] цели — ухода своей эскадры во Владивосток, а интернирование части сил эскадры в нейтральных портах ослабило ее настолько, что русское командование, и до этого не проявлявшее инициативы, теперь полностью отказалось от борьбы за установление господства на море. Эскадра перестала существовать как организованный оперативный отряд и стала только «приложением» к крепости, которой она теперь передавала без каких-либо ограничений людей, орудия и минно-торпедное вооружение. После 10 августа японский Соединенный флот безраздельно господствовал в водах Дальнего Востока, что стало одним из главных факторов, предрешивших исход войны.

С оперативной точки зрения, здесь русские оказались равным противником и в чем-то даже превзошли японцев. Прежде всего русские артиллеристы стреляли точнее, причем на расстояния, почти в три раза превышавшие дистанции, на которых до сих пор вели бои корабли российского флота (7500–8500 метров вместо 1850–2800). В общей сложности японские броненосцы и крейсеры (без «Asama») выпустили около 5000 снарядов калибра 305–152 мм, добившись 86–93 попаданий (около 2%); русские броненосцы, выпустив 3400 снарядов тех же калибров, добились 32–41 попаданий (около 1%). Принимая во внимание соответствующие пропорции (отношение выпущенных снарядов к числу попаданий) можно сказать, что оба противника стреляли с одинаковым результатом{233}.

Наибольшие повреждения получили оба флагманских корабля: «Mikasa» — 22 попадания снарядами крупного калибра (повреждено 2 орудия калибра 305 мм, то [192] есть 50 % главной артиллерии), среди экипажа убиты 31 человек и 94 ранены; «Цесаревич» получил 15 попаданий (поврежден руль, принял 150 тонн воды), на корабле 13 человек были убиты и 50 ранены. Общие потери японской стороны — 69 человек убитыми (в том числе 10 на эскадренных миноносцах и миноносцах) и 142 человека ранеными (в том числе 9 на эскадренных миноносцах и миноносцах). Русские потеряли 74 человека убитыми, 394 были ранены{234}.

Хотя обе стороны использовали в бою линейную тактику, сражаясь на параллельных курсах, причем адмирал Того дважды пытался применить маневр «перечеркивание большого Т», русская эскадра маневрировала лучше. Если бы не проблемы со скоростью, она ушла бы от преследователей, особенно в первой фазе боя.

На ошибки адмирала Того я уже указывал ранее. Теперь же хочу обратить внимание на его, психологическое состояние. Японский главнокомандующий был растерян и подавлен. Причиной этого, на мой взгляд, стали серьезные разрушения на кораблях и безрезультатность его собственных действий. Он прервал бой не потому, что победил, а потому, что не мог победить и, следуя своим обязанностям, повернул корабли к Корейскому проливу, чтобы там в очередной раз попытаться преградить дорогу русским, которых он рассматривал уже как непобежденного противника. Тем самым Того дал возможность части русских кораблей «выполнить» оперативное задание — они прорвали кольцо японской блокады и только полученные повреждения сделали невозможным их поход к Владивостоку (хотя его можно было бы совершить вокруг Японских островов, как это попытался [193] сделать «Новик»). Если бы Витгефт разработал реальный план боя и прорыв во Владивосток не превратил в некий отчаянный побег, которому подчинил все свои действия, отдав инициативу в руки противника; если бы он вступил в нормальный морской бой и уход во Владивосток находился бы в зависимости от победы над противником; если бы он разработал систему командования боем (передача полномочий), исход сражения мог быть совершенно иным (я не поднимаю здесь вопрос о личном поведении Витгефта, упавшего духом, с преступным бессмыслием подставившего свой штаб под японские снаряды). Если бы... К тому же превосходство японских легких сил оказалось иллюзорным. Того использовал их преимущественно как блокадный кордон для обстрела прорывавшихся русских кораблей, но и здесь они не оправдали его ожиданий. Японский главнокомандующий переоценил и роль торпедных отрядов, как своих, так и противника. Своих — поскольку, несмотря на концентрацию российских кораблей, они не добились никаких результатов, а противника — потому что русские эскадренные миноносцы Елисеева вообще не использовались для нанесения торпедного удара (российские источники в качестве одной из причин ухода японских главных сил из акватории боя называют опасения Того, что эскадренные миноносцы нанесут такой удар).

Российская эскадра, практически не потерявшая ни одного корабля, оказалась значительно ослабленной, так как десять судов не вернулись в Порт-Артур. На флагманском «Цесаревиче», который шел позади со скоростью 4 узла и был сильно поврежден (пробоина ниже ватерлинии, уничтожены фок-мачта, задняя труба и рулевые механизмы), под покровом ночи и тумана провели необходимые восстановительные работы. Специально созванный военный совет после осмотра броненосца принял решение направить его в ближайший нейтральный порт, немецкий Циндао, находившийся на расстоянии 170 миль. «Цесаревич» преодолел его со скоростью 11 узлов и 11 августа, около 21 часа, прибыл в порт. [194]

Так как на ремонтные работы требовалось самое малое четыре месяца, после четырех дней пребывания в порту корабль был интернирован Германией.

Его судьбу разделили три эскадренных миноносца Елисеева, которые не получили в бою никаких повреждений. «Бесшумный», на котором возникли неполадки в машинном отделении, прибыл в Циндао в 17.00 11 августа. Шедшие вместе «Бесстрашный» и «Беспощадный», к утру 11 августа достигли корейских шхер у Чемульпо, но, уходя от погони, повернули в сторону Циндао и вошли в него в полдень следующего дня. Все три корабля были интернированы 15 августа. Не повезло эскадренному миноносцу «Бурный». 11 августа в 2.08 в тумане он напоролся на скалы мыса к востоку от Вэйхая. Так как сойти со скалы не удалось, капитан Турков, после того как команда была доставлена на берег, взорвал корабль. Члены экипажа пешком дошли до британской базы в Вэйхае, откуда на борту канонерки «Humber» они были доставлены в Гонконг.

До Владивостока не добрался ни один из трех крейсеров Рейценштейна, хотя получивший повреждения «Аскольд» (неисправны два котла и половина главной артиллерии, уничтожены две трубы, имелись подводные пробоины, через которые корабль принял около 100 тонн воды, среди экипажа — 11 убитых и 48 раненых) вместе с «Новиком» прорвали японскую блокаду и направились к Корейскому проливу. 11 августа из-за возникшего недоразумения корабли разделились{235}. На рассвете «Аскольд» был настигнут 6-м дивизионом японских крейсеров (без «Suma», его после аварии в котельном отделении отправили к главнокомандующему с донесением о предпринятом преследовании). Рейценштейн [195] развил скорость 17–18 узлов и легко ушел от японцев (его еще преследовали до 10.25). Возможно, эта погоня стала причиной того, что контр-адмирал отверг предложение командира корабля, капитана первого ранга Грамматчикова, зайти для устранения повреждений в Циндао, хотя и мотивировал отказ отсутствием сухого дока в этом порту. В качестве пункта назначения был выбран Шанхай, куда «Аскольд» прибыл 12 августа после полудня и начал ускоренные ремонтные работы. 20 августа устье Янцзы блокировал отряд контр-адмирала Уриу (крейсеры «Tokiwa», «Naniwa» и «Niitaka», миноносцы «Hibari» и «Uzura»). Рейценштейн намеревался после окончания ремонта пробиваться к Владивостоку, но царское правительство, опасаясь ухудшения дипломатических отношений с Китаем, 24 августа дало согласие на интернирование «Аскольда».

Неполадки в силовой установке «Новика» возникли не в результате боя, где корабль получил три попадания (2 убитых, 1 раненый), а из-за напряженных боевых действий в течение трех последних месяцев. Крейсер, прикрывая атаки эскадренных миноносцев и траление порт-артурского рейда, постоянно находился в состоянии 40-минутной готовности, что не позволяло осмотреть механизмы. Когда после ночного спешного ремонта утром 11 августа Шульц встретил крейсер «Диана» и эскадренный миноносец «Грозовой», он сообщил им, что идет пополнить запасы угля в Циндао. После этого корабли разошлись. «Новик» вошел в порт около 17.30 и начал загружаться углем. За 10 часов загрузили только 250 тонн угля, и уже в темноте корабль направился к южной оконечности Кюсю, так как [196] Шульц решил идти к Владивостоку вдоль восточного побережья Японии. «Новик», на котором в пути команда пыталась устранить аварии механизмов и перерасход топлива, прибыл 20 августа в Корсаков (Сахалин). Отсюда после пополнения запасов угля Шульц намеревался направиться через пролив Лаперуза в порт назначения. В 16.00 погрузка была прервана, крейсер снялся с якоря и вышел навстречу приближавшимся кораблям противника.

Японцам, ожидавшим в районе Корейского пролива крейсеры Рейценштейна, о рейсе «Новика» сообщил встреченный ими 16 августа британский корабль «Celtic». Вице-адмирал Камимура направил в пролив Цугару два быстроходных крейсера — «Chitose» и «Tsushima». Через три дня «Новик» был замечен с поста на маяке острова Кунашир. Крейсеры вошли в пролив Лаперуза. «Chitose» кружил у входа в него, a «Tsushima» (командир — капитан второго ранга Такзо Сендо) вошел в глубь залива Анива и здесь обнаружил русский крейсер. Бой начался в 17.15, причем «Tsushima» (6 орудий калибра 152 мм, вес снарядов бортового залпа 210 кг) имела преимущество над «Новиком» (6 орудий 120 мм, вес снарядов бортового залпа 88 кг). За 45 минут в русский крейсер попало десять снарядов (2 убитых, 17 раненых, двое из которых скончались), через подводные пробоины он принял более 250 тонн воды, были повреждены рулевые механизмы и половина котлов. В 18.20 крейсер вернулся на рейд Корсакова, чтобы устранить повреждения, а затем вновь попытаться прорваться в Японское море. «Tsushima», получивший подводную пробоину и крен на левый борт, отошел в район мыса Анива и через радиотелеграф вызвал на помощь «Chitose». Так как на «Новике» не удалось исправить повреждения, а выход из залива был заблокирован, Шульц, отправив команду на берег, затопил крейсер в 23.20 в районе мыса Эндум на глубине 9 м. На следующий день в залив вошел «Chitose» и более часа с расстояния 8500 м обстреливал выступавшие из воды обломки «Новика», а затем обстрелял Корсаков (выпустил [197] около 100 снарядов), повредив церковь и множество домов. После полудня японские крейсеры ушли к Хакодате{236}.

Крейсер «Диана», получивший небольшие повреждения (подводная пробоина, 10 убитых, 17 раненых), ночью 10 августа встретился с эскадренным миноносцем «Грозовой». Капитан Бровцын собирался после загрузки углем в Циндао идти во Владивосток, но командир «Дианы» — капитан второго ранга Ливен — убедил его, что там их уже ожидают японцы, поэтому оба корабля направились в Шанхай. Военный совет, созванный на крейсере, решил, что наиболее удобное место для ремонта — порт союзника, Франции. Самым «близким» оказался Сайгон. «Диана» прибыла туда 24 августа, пройдя 2400 морских миль, расстояние, в два раза большее, чем до Владивостока. Это свидетельствовало о хорошем техническом состоянии крейсера, но не лучшим образом характеризовало его командный состав. Ремонту и приготовлениям к походу помешало вмешательство японского правительства. По его категорическому требованию французские власти 9 сентября интернировали «Диану». С крейсера были сняты, якобы за «нарушение дисциплины и критику приказов старших по званию», заместитель командира корабля (капитан второго ранга Владимир Семенов) и еще шесть офицеров, которые... в качестве добровольцев вызвались служить во 2-й Тихоокеанской эскадре, чтобы и дальше принимать участие в боях с японским Соединенным флотом. [198] «Грозовой» расстался с «Дианой» в районе Шанхая, куда он прибыл 13 августа, Как и «Аскольд», после одиннадцати дней пребывания в Шанхае он был интернирован китайскими властями.

Алексеев для поддержки прорыва кораблей Витгефта послал навстречу эскадре отряд владивостокских крейсеров. Однако время выхода обоих отрядов не было согласовано из-за отсутствия прямой связи с Владивостоком и необходимости сохранить приготовления в тайне. Правда, наместник велел командованию эскадры отправить эскадренный миноносец «Решительный» в Чифу{237}, где была телеграфная станция, с известием о выходе кораблей в море. Но скептик Григорович, которого Витгефт назначил своим заместителем в Порт-Артуре, памятуя о бесславном возвращении эскадры 23 июня, выполнил приказ только вечером. В результате Алексеев получил известие на следующий день, уже после боя у Шаньдуна, и, еще не зная о его исходе, передал приказ Скрыдлову{238}. Тот дал команду командиру отряда контр-адмиралу Йессену дойти только до параллели Пусана (рано утром), крейсировать на этой параллели на пути кораблей Витгефта, а затем вернуться во Владивосток. При встрече с крейсерами Камимуры предписывалось, избегая боя, отходить на север, по возможности увлекая за собой противника, чтобы облегчить проход Витгефту.

Приказ Скрыдлова трудно назвать хорошо продуманным: Йессену было бы невозможно уклониться от [199] боя, потому что скорость его отряда была на 2–3 узла меньше, чем у Камимуры, а подход к проливу на рассвете грозил столкновением с кораблями японского дозора, в то время как после полудня или вечером ему было бы гораздо легче оторваться от неприятеля. На «России» (флагмане), «Громобое» и «Рюрике» вели осмотр механизмов, поэтому только 12 августа в 5 часов утра они смогли покинуть порт и направиться к Цусиме. Днем корабли двигались строем фронта (дистанция 3600–9000 м), на ночь перестраивались в кильватерную колонну. На рассвете 14 августа они вышли на параллель Пусана и в 4.30 направились на запад. Кораблей Витгефта не было. Около часа дня отряд разминулся в темноте с крейсерами Камимуры. Японцы пока тоже не заметили русские крейсеры.

Камимура со 2-м дивизионом броненосных крейсеров (свой флаг он поднял на «Izumo»), 4-м дивизионом легких крейсеров контр-адмирала Уриу, 9-м, 15-м, 17-м, 18-м и 19-м дивизионами миноносцев базировался в водах архипелага Цусима. Утром 11 августа он получил телеграмму главнокомандующего, в которой сообщалось о закончившемся бое у Шаньдуна и о прорыве части русских кораблей к Владивостоку. Поэтому Камимура покинул залив Озаки и двинулся к острову Квелпарт, а Уриу направился в Корейский пролив. На следующий день «Iwate» встретил 6-й дивизион крейсеров Того-младшего, пытавшийся найти три крейсера Рейценштейна, шедшие на юго-восток. Камимура, получив известие о «Новике», загружавшемся углем в Циндао, повернул к Корейскому проливу, так как считал, что именно этим путем русские крейсеры пойдут к Владивостоку, и к шедшему им на помощь отряду Йессена. Отправив корабли Уриу на боевое дежурство, Камимура решил сам расправиться с крейсерами Йессена. Ночью с 13-го на 14 августа броненосные крейсеры и посыльное судно «Chihaya» вошли в море Урусан. Дивизион Уриу, в составе которого были два новейших японских крейсера — «Niitaka « (в строю с 27 января 1904 года) и «Tsushima» (в строю с 14 февраля), развернул корабли дозора [200] в районе Корейского пролива. К северу от островов Цусима находились на дежурстве крейсеры «Naniwa» (флагманский) и «Takachiho», а к югу — «Niitaka» и «Tsushima». Дозорный отряд был усилен 9-м и 19-м дивизонами миноносцев.

Около 4 часов утра Камимура повернул на юго-запад и через 15 минут заметил огни{239}какого-то корабля, который поначалу был принят за торговое судно. Японский отряд направился за ним и в 4.37 обнаружил{240}, что это владивостокские крейсеры. Русские заметили корабли неприятеля тремя минутами позже. В этот момент Йессен находился в 42 милях от Пусана и в 36 милях от острова Камидзима. От противника его отделяли восемь миль, отряд шел со скоростью 13 узлов. Сначала Йессен решил, что приближавшиеся корабли — отряд Витгефта, но позднее, в 4.55, когда дорога на север была уже отрезана, повернул на восток, в открытое море. Камимура, развив скорость 16 узлов, приказал поднять боевые флаги и лег на параллельный курс, а затем вызвал по радиотелеграфу дивизион Уриу. Впереди шел флагманский корабль вице-адмирала «Izumo», за ним — «Azuma», «Tokiwa» и «Iwate» (флагманский корабль командира дивизиона, контр-адмирала Мису). Во главе российского отряда, где также были подняты боевые флаги, находился флагманский корабль Йессена «Россия» (командир — капитан первого ранга А. Андреев), за ним — «Громобой» (капитан первого ранга Н. Дабич) и «Рюрик» (капитан первого ранга Евгений Трусов). В 5.10, когда расстояние между противниками уменьшилось до 8400 м, японцы открыли огонь, русские ответили тотчас же, увеличив скорость до 15 узлов. Уже в самом начале боя они [201] были в гораздо худшем положении из-за численного и качественного перевеса японских сил. В артиллерийском поединке на параллельных курсах успех зависел от количества орудий, наведенных на борт, и тяжести их залпа. Главная артиллерия крейсеров Камимуры была размещена в носовых и кормовых бронированных башнях, что позволяло вести огонь с любого борта. Орудия крейсеров Йессена находились в неподвижных казематах левого и правого бортов, бронированных только сверху и спереди. Кроме того, Камимура мог ввести в бой все свои орудия калибра 203 мм (16), в то время как Йессен только половину (6). На японских кораблях было 27 орудий калибра 152 мм, на русских — 22 орудия калибра 152 мм и 6 калибра 120 мм, при этом общий вес снарядов японского бортового залпа был в два раза больше, чем у русских (3175 кг против 1581 кг); к тому же японские орудия выпускали в минуту 10 362 кг взрывчатых материалов, в то время как русские — только 2702 кг. При таком очевидном превосходстве противника Йессен мог рассчитывать только на мужество своих команд и на везение.

«Izumo», обстреляв «Рюрика», увеличил скорость до 19 узлов, на время оторвавшись от отряда (вероятно, на 9000–10 000 м), что невольно привело к разделению целей: «Azuma» вступил в бой с «Россией», «Tokiwa» — с «Громобоем», a «Iwate» — с «Рюриком». Когда Камимура повернул на юго-восток, чтобы сократить дистанцию и ввести в бой артиллерию калибра 152 мм, «Россия» из-за попадания снаряда в третью трубу (осколки повредили один из котлов, в результате упало давление пара) внезапно уменьшила скорость на 5 узлов. Это вызвало замешательство в строю русских кораблей. Желая избежать столкновения с головным кораблем, «Громобой» отошел влево, а «Рюрик» — вправо от него. Противник воспользовался этим и сосредоточил огонь на «Рюрике». В носовой части крейсера возник пожар, был тяжело ранен заместитель командира — капитан второго ранга Николай Хлодовский. Еще один снаряд попал в орудие калибра 203 мм, а осколки через слишком широкое [202] наблюдательное отверстие (305 мм) засыпали боевую рубку. Тяжелое ранение получили командир крейсера (Трусов) и навигатор, двое матросов были убиты. Командиру корабля была оказана первая помощь, и он вновь принял командование крейсером. Вскоре из-за повреждения гидравлических рулевых механизмов корабль перестал слушаться руля. Трусов потерял сознание. Командование принял торпедный офицер лейтенант Зенилов, он стал управлять кораблем из рулевого помещения на корме. В 5.38 Йессен выполнил поворот вправо на 20 градусов, так как подошел крейсер «Naniwa» и с расстояния 7000 м начал обстреливать «Россию», скорость которой была гораздо меньше, чем у двух других кораблей, особенно чем у с трудом управляемого «Рюрика». Йессен отдал приказ замедлить ход, и «Россия» встала в строй, несколькими выстрелами оттеснив «Naniwa». Около 6 часов утра крейсеры Камимуры ушли далеко вперед, и Йессен резко свернул на северо-запад, чтобы за ними пробиться к Владивостоку. Камимура усилил обстрел. Концевой «Рюрик», прикрывавший поворот, вновь получил попадания, на этот раз в корму, после чего перестали действовать его рулевые механизмы, а машинное отделение было залито водой. Так как руль был положен на «ноль», кораблем пытались управлять с помощью главных машин, но крейсер не держал курса, а скорость упала до 3–4 узлов. Поэтому он отстал от отряда и в 6.28 сообщил о неисправности руля. Очередным попаданием руль заклинило на правый борт, и «Рюрик» приблизился к неприятелю на 5400 м. Камимура сосредоточил на «Рюрике» огонь своей артиллерии. Через десять подводных пробоин вода залила склад с боеприпасами на корме, а переноска снарядов с носовой части вскоре была прервана попаданием неприятельского снаряда, который разорвался у правого орудия калибра 203 мм, когда его заряжали. От взрыва боеприпасов возник пожар. Из 22 человек орудийного расчета в живых остались 4; кроме того, пришлось загасить оба поврежденных котла. Йессен, заметив трудное положение крейсера, в 6.43 пошел ему на помощь. [203]

Несмотря на полученные повреждения, «Рюрик» отважно сопротивлялся. После 6.45 его снаряд попал в каземат орудий калибра 152 мм на левом борту «Iwate», пробил бронированное перекрытие и разорвался внутри, вызвав взрыв находившихся там боеприпасов. При повторном взрыве были уничтожены три орудия калибра 152 мм и одно калибра 76 мм, повреждены конструкции борта и палубы, погибли 40 человек, 37 были ранены. Как оказалось впоследствии, это был самый результативный выстрел в той войне на море{241}. Горящий «Iwate» на какое-то время вышел из строя, но уже около 7 часов утра попал двумя снарядами калибра 203 мм в носовую часть «России» (возник сильный пожар, дымом заволокло командную рубку, погиб заместитель командира корабля, капитан второго ранга А. Берлинский). «Россия» не осталась в долгу, и снаряд калибра 203 мм, выпущенный ее кормовой батареей, поджег носовую надстройку «Izumo». Казалось, самый худший момент для русских кораблей уже позади, но вдруг «Рюрик» неожиданно увеличил скорость и двинулся наперерез своему отряду. Йессен, желая повести крейсер за собой, выполнил в 7.22 поворот на северо-запад, однако крейсер сильно отстал и вскоре был настигнут Камимурой, который с расстояния 3800–5300 м засыпал его снарядами. «Рюрик» отвечал все реже (вероятно, оставались исправными только 2–3 орудия). Йессен уже в третий раз шел ему на помощь{242}. Пятнадцать минут японские и русские крейсеры обстреливали друг друга, причем «Рюрик» даже выпустил прошедшую мимо торпеду в дымящийся «Iwate»{243}. Положение русского отряда [204] еще более осложнилось, когда в бой около 8 часов утра вступил отряд Уриу (в 7.50 к «Naniwa» присоединился «Takachiho»). Он держался на фланге строя русских кораблей, беря на себя огонь и периодически отстреливаясь.

Поняв, что за время боя «Рюрик» не смог исправить повреждения, Йессен решил отойти от него и увести за собой корабли противника. Поэтому в 8.25 он увеличил скорость до 17 узлов и повернул на северо-восток, а затем на север к Владивостоку. Камимура бросился в погоню. Около «Рюрика» он оставил «Naniwa» и «Takachiho». Йессен надеялся, что крейсер справится с этими двумя противниками. Бой продолжался, но все больше орудий на русских кораблях, особенно на покрытой клубами дыма «России», выходило из строя. В конце боя, когда огневая дистанция уменьшилась до 5500–6400 м, Андреев открыл огонь из восьми орудий калибра 75 мм, выпустив более 1000 снарядов{244}. Через слишком большие наблюдательные отверстия боевых рубок русских кораблей внутрь попадали осколки. В 9.05 на «Громобое» были убиты или ранены осколками все моряки из орудийного расчета башни. Командир корабля, капитан первого ранга Дабич, получил тяжелое ранение, но после перевязки вернулся на свой пост.

В 9.30 началось замешательство в японском строю, так как на «Azuma» произошла авария в машинном отделении и «Tokiwa» стал обходить его. После переформирования строя Камимура обстрелял оба русских крейсера ураганным огнем, причинив им очередные повреждения.

«Россия» могла ответить стрельбой только из одного орудия калибра 203 мм и трех орудий калибра 152 мм. На корабле были пробиты три трубы, повреждены три котла и торпедные аппараты. В общей сложности крейсер получил 36 попаданий (из них 11 в подводной [205] части). В «Громобрй» попало 25 снарядов (6 подводных пробоин), а капитан первого ранга Дабич получил еще одно ранение. Оборонялись русские корабли ожесточенно и причинили немалый урон противнику («Izumo» имел более 20 попаданий, «Iwate» — 23, «Azuma» — 10, «Tokiwa» — несколько), но из-за неисправности орудий и нехватки боеприпасов снизили интенсивность огня.

Камимура же, наоборот, усилил обстрел, но около 10 часов утра прервал его: на «Izumo» оставалось только 50 снарядов калибра 203 мм и 150 калибра 152 мм. Подобное положение было и на других крейсерах, поэтому в 10.05 вице-адмирал принял решение прервать бой и направиться к «Рюрику», находившемуся в 30 милях южнее. На принятие такого решения повлияли не только ожесточенный отпор русского отряда и значительный расход боеприпасов, но и предвидевшийся бой с пробивающимися через Корейский пролив кораблями Витгефта.

Это помогло Йессену выйти из затруднительной ситуации, так как из-за многочисленных подводных пробоин обоим крейсерам нужно было уменьшить скорость до 14 узлов. Но его надежда, что «Рюрик» найдет спасение у берегов Кореи, не оправдалась. На крейсере были разбиты четыре котла, залито водой машинное отделение, разбиты борта. С креном в 8 градусов на левый борт он двигался на север, описывая круги, со скоростью 8–12 узлов. Командование кораблем после гибели Зенилова принял артиллерийский офицер, лейтенант Константин Иванов, который пытался огнем уцелевших орудий оттеснить приближавшегося противника.

«Naniwa» открыл огонь в 8.42 с расстояния 6800 м, а четырьмя минутами позже обстрел начал «Takachiho» с расстояния 6300 м. Почти безнаказанно они расстреливали изредка отвечавшего «Рюрика», который все-таки добился по одному попаданию в «Naniwa» (2 убитых, 4 раненых) и в «Takachiho» (13 раненых). Уриу, которому этот расстрел противника, возможно, напомнил недавний бой с «Варягом», сократил дистанцию [206] до 3900–4000 м. Раненый Иванов хотел использовать это и пойти на таран. Кроме того, он выпустил торпеду в «Takachiho», которая прошла мимо. Японцы увеличили скорость и маневрировали за кормой «Рюрика», чтобы избежать каких-либо неожиданностей. Один из неприятельских снарядов вызвал детонацию торпеды в его правом кормовом торпедном аппарате, что привело к появлению течи, другой разорвался у рокового наблюдательного отверстия командной рубки. Осколками был убит тяжело раненный капитан первого ранга Трусов, еще раз был ранен Иванов (легко). В 10.05 «Рюрик» произвел последний выстрел из кормового орудия калибра 152 мм и замолчал.

Так как к крейсеру приближались другие японские корабли, Иванов срочно созвал военный совет, и семь уцелевших офицеров приняли решение о затоплении крейсера. Были открыты кингстоны, выпущен пар из работавших котлов, а команда начала эвакуацию на имевшихся в их распоряжении средствах.

Увидев это, Уриу, к которому уже подходил крейсер «Niitaka», миноносцы «Hato» и «Kamome», прервал огонь и приступил к спасательной акции. «Рюрик» накренился на левый борт и в 10.42 затонул. В 11.30 к спасателям присоединился крейсер «Tsushima» с миноносцами «Aotaka», «Kari» и «Tsubame». До момента, когда подошел отряд Камимуры, из воды подняли большинство моряков. Спасенных было 626 (16 офицеров, 72 прапорщика и унтер-офицера, 537 матросов), из них 238 раненых (двое впоследствии скончались). Таким образом, погибли и утонули 195 человек{245}. На двух других крейсерах Йессена было 140 убитых (5 офицеров) и 319 раненых (12 офицеров){246}. [207]

Общие потери японцев составили: на крейсерах Камимуры — 42 убитых (2 офицера) и 65 раненых (5 офицеров), на обоих крейсерах Уриу — 2 убитых и 17 раненых (2 офицера). Японские корабли выпустили 958 снарядов калибра 203 мм и 4528 калибра 152 мм, добившись 210 попаданий, в то время как русские выпустили более 2000 снарядов обоих калибров и добились 56 попаданий{247}. Большие потери в людях были обусловлены ошибками в конструкции российских крейсеров — отсутствием бронированных прикрытий у орудий и шахт для боеприпасов, в связи с чем боеприпасы складывали на позициях. Через три часа после боя крейсеры Йессена застопорили машины — был выдан обед командам, заделаны пробоины в бортах, приведен в порядок строй кораблей. Вечером погибших похоронили в море{248}.

Во Владивосток крейсеры вернулись 16 августа. Из полученных депеш там уже знали о затоплении «Рюрика», но детали боя оставались неизвестными{249}. «Россия» и «Громобой» встали на трехмесячный ремонт, во время которого было увеличено количество орудий калибра 152 мм на шесть единиц на каждом (взамен орудий калибра 75 мм), они были установлены под бронированным прикрытием. Была произведена частичная замена экипажей, включая и командиров кораблей (Дабич был тяжело ранен, Андреев получил нервное потрясение). Таким образом, владивостокский отряд крейсеров прекратил свои активные действия. Это было существенным [208] оперативным успехом Камимуры (кроме победы тактической), хотя и оплаченным определенными потерями{250}. Решение о выходе отряда, казавшееся верным на бумаге, на деле стало серьезной ошибкой российского наместника.

Захват японцами эскадренного миноносца «Решительный»

Десятым кораблем, который не вернулся в Порт-Артур, был эскадренный миноносец «Решительный» (командир — капитан первого ранга Михаил Рощаковский). Обманув преследовавшие его эскадренные миноносцы «Asashio» и «Kasumi», он повернул 11 августа в 4.00 к Чифу. Согласно приказу контр-адмирала Григоровича, корабль после высылки донесения наместнику подлежал интернированию, тем более что во время преследования на эскадренном миноносце произошла авария в машинном отделении. Когда российский консул улаживал этот вопрос с китайскими властями, Рощаковский передал коменданту порта замки от орудий, личное оружие членов экипажа, торпедные взрыватели и спустил флаг.

Японская разведка передала адмиралу Того сообщение о том, что «Решительный» укрылся в Чифу. Туда были направлены оба преследовавших его эскадренных миноносца 1-го дивизиона. Его новый командир, капитан первого ранга Фудзимото, вошел вечером в порт, чтобы «лично» провести разведку. По его данным, на «Решительном» не было никаких следов разоружения, команда находилась на борту, а на корабль загружали уголь. Фудзимото решил «следить» за соблюдением китайского нейтралитета и 12 августа [209] в 3.00 (за час до того, как истекал суточный срок пребывания кораблей воюющей стороны в нейтральных портах) послал на «Решительный» (команда спала) вооруженный десант из десяти человек под командованием старшего лейтенанта Терасимы. Тот потребовал от Рощаковского, чтобы корабль в течение часа покинул порт, в противном случае он грозил суровыми последствиями. Рощаковский, который после захода японцев в порт уже подготовил корабль для взрыва, пытался объяснить свою юридическое положение, но японец не хотел ничего слушать. Дошло до стычки, во время которой Терасима, получив удар по лицу, прострелил Рощаковскому правое бедро. Оба противника, продолжая борьбу, упали за борт. Терасима поднялся на палубу и приказал своим людям захватить корабль. Рощаковский, выбраться из воды которому не позволила рана, прокричал команде, чтобы она оказывала сопротивление и подпаливала фитили. Однако безоружный экипаж подчинился нападавшим. Некоторые матросы, опасаясь скорого взрыва корабля, прыгнули за борт и поплыли к рядом стоявшим кораблям. В это время к Терасиме пришло подкрепление — шлюпка «Kasurni» с десятью вооруженными моряками. В 3.35 японцы подняли на «Решительном» свой флаг, после чего обыскали корабль и взяли в плен кочегара Звирбулиса. Тут же в носовой части взлетел на воздух склад с боеприпасами, взорванный минером Валовичем, который погиб вместе с одним из нападавших. Терасима и еще один японский моряк были тяжело ранены. Однако пожар на «Решительном» удалось погасить. «Asashio» взял его на буксир и препроводил в Дайрен{251}. Команду эскадренных миноносцев (5 раненых, 1 контуженый) спасли стоявшие рядом корабли (сообщалось, [210] будто бы японцы стреляли по плававшим русским морякам из винтовок).

Ремонтные работы на кораблях, вернувшихся в Порт-Артур, проводились во внутреннем бассейне под обстрелом японских батарей, в том числе и группы морской артиллерии под командованием капитана второго ранга Курой. До 14 августа на позициях в районе Мандаринской дороги группа установила все свои орудия (5 — калибра 120 мм, 18–76 мм). Однако огонь этой группы (7–14 августа выпущено около 500 снарядов, 120 мин) не был эффективным (18 августа попадания получили «Полтава», «Пересвет» и «Ангара»). Во избежание потерь русские эскадренные миноносцы выходили на внешний рейд, который ежедневно протраливали. Борьбу с батареями противника вела и тяжелая артиллерия броненосцев.

По-прежнему большую опасность для кораблей обеих сторон представляли мины. 17 августа в районе залива Лунвантан попал на одну из них и затонул большой японский корабль, который русские приняли за крейсер{252}. Воодушевленные этим успехом, русские выслали ночью с 17-го на 18 августа в район острова Кэп эскадренный миноносец «Скорый», который поставил там 14 мин. Но на следующий день их ждала иная судьба. В Голубиную бухту (туда прибыл с продовольствием французский корабль «Georges») вышел отряд из восьми эскадренных миноносцев капитана второго ранга Елисеева (на «Выносливом»). Добравшись до места, отряд вынужден был провести разведку расположения правого фланга японских войск у этой бухты, a «Georges» двинулся к Порт-Артуру под прикрытием «Властного» (на нем возникли неполадки с паровыми машинами, и Елисеев отослал его обратно). Навстречу им вышла канонерка [211] «Гремящий», но почти сразу же после снятия с якоря (3 мили к югу от входного канала в порт) попала на японскую мину и затонула (команда была спасена). Отряд Елисеева все же догнал пароход «Georges» и довел его до рейда.

Первый штурм крепости

Подготовка к штурму включала в себя и дезориентирующие действия русских на левом фланге их обороны. 13 августа в 20.30 1-я пехотная дивизия генерала Мацумуры, усиленная 1-й резервной бригадой, 2-й бригадой полевой артиллерии и тремя батареями осадной артиллерии, нанесла удар по находящимся на подступах к Панлушаню сопкам (Сиротка, Передовая, Боковая и Трехголовая) и полуострову между Голубиной бухтой и бухтой Луизы. Эти позиции обороняли лишь шесть подразделений добровольцев и три стрелковые роты (в резерве находились две роты квантунского кадрового состава флота). После двухдневных ожесточенных боев Мацумура захватил сопки и часть полуострова, но дальнейшее продвижение его полков было остановлено контратакой резерва Кондратенко на Трехголовую. Хотя эта атака и не принесла русским успеха, Ноги не стал развивать наступление дальше, опасаясь потерь в преддверии готовившегося штурма. Однако, прежде чем начать его, Ноги с определенным расчетом послал к противнику 16 августа майора Ямаоки с предложением «во избежание излишнего кровопролития» сдать крепость, обещая свободный выход из нее «женщинам, детям, духовным лицам и иностранцам».

Ответ нужно было дать до 10 часов 17 августа. Российская сторона восприняла это как ультиматум и решительно отвергла предложение японцев, посчитав, что оно «несовместимо с честью и достоинством российской армии и не соответствует нынешнему положению крепости». Из-за того что разлука с близкими могла ослабить [212] боевой дух защитников крепости, не было дано согласия и на эвакуацию семей{253}. Ноги назначил штурм на раннее утро 18 августа, но, так как после прошедшего проливного дождя почва стала вязкой, начало штурма пришлось отложить на день.

Штурм начался 19 августа в 4.30. Под прикрытием огня 370 орудий, установленных между бухтами Луизы и Тахэ, две пехотные бригады атаковали левый фланг российских войск — Угловую и Длинную, две другие бригады нанесли удар по расположенным в центре оборонительной линии редутам — Водопроводному и Кумирненскому. [213]

Правый фланг, особенно участок между фортами 2 и 3, куда планировалось направить основной удар, пока только обстреливался массированным артиллерийским огнем — генерал Ноги «расчищал» дорогу своим штурмовым колоннам. Атака на редуты Водопроводный и Кумирненский, находившиеся на поступах к северному фронту, не принесла нападавшим успеха, хотя они и заняли деревню Шуйшиин и часть окопов на восточных склонах Панлушаня. Подобная картина сложилась и на подступах к западному фронту, где атаки на Угловую (с 9 часов там находился Кондратенко) были отбиты оборонявшимися. В отражении атак принимали участие четыре морские роты из кадрового состава флота. Это было своеобразным предупреждением противнику, что в бои на порт-артурских шанцах активно подключается российская эскадра.

19 августа состоялся военный совет командиров отрядов и кораблей, на котором решили ввиду невозможности прорыва во Владивосток{254}подготовить корабли с тяжелой артиллерией для ведения боя на якорях и к обстрелу позиций противника со стороны моря перекидным огнем. Одновременно предполагалось использовать эскадренные миноносцы (вместе со вспомогательными минными заградителями) для минирования маршрутов кораблей, блокирующих крепость. Эскадренные миноносцы должны были по-прежнему продолжать разведку и торпедные атаки на корабли противника, хотя в распоряжении эскадры их осталось всего тринадцать (четырнадцатым был тяжело поврежденный 27 июля «Боевой»), Крепость должна была получить все орудия малого и среднего калибра вместе с расчетами и боеприпасами, а также несколько десантных отрядов, сформированных из корабельных экипажей (на кораблях оставались только основные команды). [214] Ухтомский послал Алексееву сообщение о решении военного совета с пароходом «Georges», который ночью под прикрытием «Сторожевого» ушел к Чифу (7){255}. В тот же день броненосцы и «Бобр» начали обстрел японских батарей перекидным огнем. Во время этого поединка единичные снаряды (120 мм?) попали в «Полтаву», «Палладу» и «Боевой». Японское наступление со стороны Голубиной бухты поддержали корабли отряда «Saien» капитана второго ранга Тадзимы.

20 августа после ожесточенных боев отряды 1-й пехотной дивизии вытеснили русские войска с горы Угловая и хребта Панлушань. Те отошли на Высокую и отбили очередные атаки противника, вернув контратакой часть укреплений на Панлушане. Наступление японских отрядов на Дивизионную и редут Водопроводный не увенчалось успехом (более 500 убитых). Так как на восточном фронте русские позиции только обстреливались, генерал Белый, ожидая здесь очередного наступления противника, ограничил ведение огня своими батареями, чтобы не обнаруживать их позиций и сберечь боеприпасы. Броненосцы и канонерка «Бобр» стреляли перекидным огнем. Ночью с 20-го на 21 августа после известия о японском десанте, высаженном на Лаотешане с китайских джонок, туда был послан отряд капитана второго ранга Елисеева (эскадренные миноносцы «Выносливый», «Властный», «Бойкий», «Сильный», «Разящий», «Скорый»).

Общий штурм начался 21 августа в 4.00 одновременными атаками на Кумирненский редут (2-я пехотная бригада 1-й пехотной дивизии), форт 2 и редуты 1, 2 (6-я пехотная бригада 9-й пехотной дивизии), а также на находившийся между фортом 2 и батареей «В» так называемый бастион Куропаткина (22-я пехотная бригада 11-й пехотной дивизии). Несмотря на то что атаки [215] возобновлялись несколько раз в течение дня, а укрепления русских были сильно разрушены в результате обстрела, нападение удалось отбить. Критическая ситуация сложилась на бастионе Куропаткина, временно занятом неприятелем. Оборонявшие его солдаты под командованием сержанта Литасова (все офицеры были убиты в бою) при поддержке команды батареи Большого Орлиного Гнезда выбили противника оттуда. На помощь защитникам крепости с кораблей был послан 5-й десантный батальон капитана второго ранга Лебедева (15 офицеров, 1246 моряков), усиленный добровольцами с броненосцев и канонерок (всего семь рот — 21 офицер, 2246 моряков). Четыре роты были направлены на атакуемый участок между фортами № 2 и 3, а три резервных пополнили ряды защитников Китайской стенки. Оборонявшиеся были поддержаны также артиллерией броненосцев, стоявших во внутреннем бассейне, и отрядом Елисеева (эскадренные миноносцы «Выносливый», «Властный», «Бдительный», «Бойкий», «Сильный», «Стройный», «Разящий»), который обстреливал японские батареи из бухты Тахэ{256}. С кораблей и портовых складов командованию крепости передали 120 орудий калибра 37–152 мм вместе с расчетами для усиления крепостной артиллерии. Ночью с 21-го на 22 августа «Скорый» отправился в район острова Кэп для постановки мин, однако наткнулся на корабли, осуществлявшие блокаду, и вернулся, не выполнив задания. Поскольку на западном фронте японское наступление ограничилось только неудачными атаками резервной 1-й пехотной бригады на горы Длинная и Мертвая Голова, Смирнов и Кондратенко «расшифровали» направление главного удара. Ночью с западного фронта на восточный была переброшена часть войск, которая пополнила поредевшие в боях отряды. Одновременно был издан приказ: полевой суд угрожал каждому, [216] кто допустит «хотя бы малейший отход с занимаемых позиций».

Ноги, хотя и не знал, что русским уже известны его намерения, тоже пополнил свои силы на восточном фронте, перебросив сюда резервную 4-ю пехотную бригаду. Поэтому 22 августа он начал бой, нанеся дезориентирующий удар резервной 1-й пехотной бригадой по горам Длинная, Дивизионная и Мертвая Голова в расчете, что противник именно сюда направит подкрепления. Эти атаки с легкостью отразили две роты кадрового состава флота под командованием капитана второго ранга Циммермана. Как бы в качестве издевательского подарка противнику была оставлена гора Мертвая Голова; не имевшая никакого стратегического значения. Вместо резерва (помощь его планировалась) моряков поддержал огнем шести морских орудий калибра 152 мм ближайший к ним форт № 5.

Решающие -бои шли на восточном фронте. После безуспешной ночной атаки 22-го пехотного полка (22-я пехотная бригада из 11-й пехотной дивизии) на батарею «В» и форт 3, которую русские солдаты отразили в штыковом бою, в 9 часов утра, после четырехчасового обстрела, 6-я и 22-я пехотные бригады при поддержке резервной 4-й бригады нанесли удар по редутам 1, 2 и полевым укреплениям между фортами 2 и 3. Кондратенко поддержал оборонявшихся десантными ротами капитана второго ранга Лебедева; артиллерийскую поддержку обеспечили броненосцы и крейсер «Паллада». Некоторые объекты переходили из рук в руки по нескольку раз (например, редут 1–4 раза). Потери быстро росли, что вызвало кризис в боевых действиях обоих противников.

После полудня генерал Ноги приказал прервать атаки на оба редута для реорганизации своих сил и подхода подкреплений. В свою очередь генерал Горбатовский, который принял командование восточным и западным фронтами, около 14 часов дня вывел из разрушенных редутов их гарнизоны за Китайскую стенку и потребовал подхода резерва. Он опасался, что противник, неустанно [217] обстреливавший редуты артиллерией, может, уничтожив их защитников, ворваться в город именно здесь. Однако прибытие подкреплений задерживалось из-за протеста генерала Фока, командовавшего резервными силами крепости, который считал, что Горбатовский может оборонять редут собственными силами. Приказ Ноги о прекращении штурма тоже был передан с опозданием. Поэтому когда командиры атакующих 7-го и 35-го пехотных полков (6-я пехотная бригада из 9-й японской пехотной дивизии) обнаружили, что русские покинули редуты, они заняли их практически без боя и, таким образом, вклинились в русскую оборону между фортами 2 и 3, но не смогли ее прорвать, так как в руках оборонявшихся оставалась Китайская стенка. Это был существенный успех японской стороны, который немало повлиял на боевой дух высшего командования Порт-Артура.

На спешно созванном генералом Стесселем в 19 часов военном совете вместо способов исправления положения стали рассматривать «проблемы недостатков крепости, затрудняющих ее оборону». В отсутствие Кондратенко, находившегося на передовой, был подготовлен соответствующий документ, содержавший 15 пунктов{257}, который по телеграфу через Чифу послали наместнику. [218] Алексеев переслал его в военное министерство, где документ этот произвел тяжелое впечатление, вызвав подозрения о появлении капитулянтских настроений у Стесселя и его окружения.

В конце дня бои прекратились — обе стороны занялись заменой или пополнением отрядов на передовой, ремонтом укреплений. Особенно большие потери понесли морские десантные роты Лебедева, которые потеряли 149 человек убитыми (3 офицера) и 230 ранеными (5 офицеров), убит был и сам доблестный Лебедев. Одновременно с боями на суше произошли столкновения и во внутреннем бассейне. Траловый караван был атакован тремя эскадренными миноносцами; в отражении этого нападения приняли участие эскадренные миноносцы «Бойкий», «Статный» и «Сторожевой». Ночью с 22-го на 23 августа японские миноносцы атаковали также находившиеся в дозоре канонерки «Гиляк» и «Отважный», которые при поддержке береговых батарей вынудили противника отойти.

Так как 23 августа штурм не начался, контр-адмирал Ухтомский по просьбе Кондратенко послал в бухту Тахэ броненосец «Севастополь» и девять эскадренных миноносцев{258}для обстрела полевых батарей противника. Перед обстрелом были проведены траление прохода и огневая разведка позиций японской артиллерии (это выполнили четыре миноносца), после чего «Севастополь» начал обстрел батарей (7 снарядов калибра 305 мм и 60–152 мм) и подавил их. Бомбардировка была прервана, когда в залив вошли броненосные крейсеры «Nisshin», «Kasuga» и несколько канонерок и эскадренных [219] миноносцев. Началась перестрелка. Броненосец повернул в порт, но здесь его постигла неудача — он наткнулся на японскую мину. Несмотря на повреждения, корабль дошел своим ходом до внутреннего бассейна, где и встал на многонедельный ремонт. Как выяснилось, «Севастополь» вел бой с батареями калибра 76 мм группы морской артиллерии Курой, которые оказались бессильными против броненосца, но попали снарядом в эскадренный миноносец. Этот день оказался несчастливым и для отряда «Saien». В районе Голубиной бухты вспомогательная канонерка «Ehimo Маги» наткнулась на русскую мину и получила повреждения (потеряла гребной винт, на корабле были 3 раненых).

Очередной штурм начался в 23.30. На этот раз генерал Ноги решил ударить с занятых редутов 1 и 2 по Китайской стенке, прорвать оборону, захватить батареи (Заредутную, Большого Орлиного гнезда и Скалистого хребта) и выйти в тыл форта 3. Отсюда уже было легко пройти маршем вдоль долины Лунхэ к не обороняемому Новому городу или после взятия слабых укреплений цитадели («центрального заграждения») захватить Старый город (с его военной инфраструктурой) и военный порт. Предвидя такую возможность, Кондратенко сосредоточил на отрезке между фортами 2 и 3 резерв из трех с половиной батальонов, а также заменил ослабленные боями десантные роты Лебедева сборным батальоном кадрового состава флота и десантной ротой с канонерок. Несмотря на это, штурм застал русские отряды врасплох, так как начался внезапно, без артиллерийской подготовки. У редутов 1 и 2 еще продолжались саперные работы у поврежденной в последних боях Китайской стенки; саперов прикрывала стрелковая рота, которая тоже ожидала смены. Внезапно в темноте появились три батальона 7-го японского пехотного полка (?) и пошли в штыковую атаку, одновременно с расстояния 50–70 м засыпая русских солдат ручными гранатами. Все произошло молниеносно. Стрелковая рота и саперы были разбиты, а штурмовые колонны, прорвавшись [220] через стенку, атаковали батарею Заредутная и, почти выбив оттуда ее защитников, вышли в тылы форта 3, который перешел к круговой обороне. В свете внезапно вспыхнувших ракет через пролом сюда стали проникать очередные штурмовые колонны (6-я, 10-я и 18-я пехотные бригады, а также 4-я резервная пехотная бригада). В течение часа в долине между батареями Заредутная и Большого Орлиного Гнезда оказалось около 10 000 солдат из 7-го, 12-го, 35-го, 36-го и 43-го пехотных полков (видимо, сюда был послан и 9-й резервный пехотный полк), натиск которых с трудом сдерживали морская десантная рота и две русские стрелковые роты при поддержке ближайших батарей. Открыла ураганный огонь и японская артиллерия, усилив общее замешательство.

К счастью для оборонявшихся, на батарее Малого Орлиного Гнезда находились генералы Кондратенко и Белый, которые быстро прекратили панику{259}и подготовили контрудар. Пока Кондратенко стягивал в район прорыва все имеющиеся силы (от Фока из общих резервов крепости он получил только две роты), Белый реорганизовал систему ведения огня крепостной артиллерией, направляя часть орудий для обстрела флангов и тылов этого района. После 0.30 японская пехота, сосредоточившаяся в проломе, была внезапно ослеплена светом прожекторов с расстояния 300–400 м, а затем разбита массированным огнем станковых пулеметов и орудий (в основном батареи «В»). Следом по японцам ударили русские резервы, в том числе морские роты, которые в штыковом бою отбросили их за Китайскую стенку. В темноте дело дошло до братоубийственной перестрелки: отходившие в панике через разрушенные редуты 1 и 2 отряды были обстреляны своими же резервами, которые приняли их за атакующих русских. [221]

Внезапное поражение ослабило боевой дух отрядов Ноги. В эту ночь генерал еще раз посылал войска на штурм, но тот захлебнулся не только из-за стойкого сопротивления русских солдат, но и из-за бунта, вспыхнувшего в 8-м резервном пехотном полку (4-я резервная пехотная бригада). Получив приказ идти в бой, полк отказался это сделать, несмотря на то что в непокорных стреляли из револьверов. Ноги окружил бунтовщиков верными себе полками и вынудил пойти в атаку, но она была легко отражена оборонявшимися{260}. В этой ситуации генерал во второй половине дня приказал прервать штурм и закрепиться на занятых позициях (гора Угловая, редуты 1, 2, Панлушань), так как понял, что потерпел поражение. Порт-Артур нельзя было взять «с марша», без подготовки, без проведения инженерно-осадных работ, без сильной осадной артиллерии, а это означало, что осада города продлится еще, самое малое, несколько недель.

Первый штурм города закончился значительным успехом российской стороны: тактическим, так как атаковавший противник был разбит и снята угроза захвата крепости, и оперативным, потому что 3-я японская армия, стоявшая у Порт-Артура, не могла уйти на маньчжурский фронт. К тому же ее потери в три раза превышали потери русской армии и резервы шли сюда, а не в Маньчжурию. Японская армия потеряла более 15 000 человек убитыми и ранеными (почти 1/3 учетного состава армии), при этом наиболее пострадала 9-я пехотная дивизия. В 6-й ее бригаде на передовой остались около 400 человек (из более чем 5000), в 7-м полку — 214 человек (из 2500). Подобная картина наблюдалась и в 18-й пехотной бригаде: в 36-м полку после штурма насчитывалось только 240 человек. Потери российской стороны составили более 5000 человек, в том числе ранеными — 69 офицеров и 3466 рядовых{261}. [222]

Учетный состав обеих дивизий уменьшился после штурма: в 4-й стрелковой дивизии осталось 145 офицеров и 9419 рядовых; в 7-й стрелковой дивизии — 150 офицеров и 11 169 рядовых. В полевой артиллерии приходилось лишь по 150 снарядов на орудие. В боях большое участие с обеих сторон принимала корабельная артиллерия. Русская артиллерия, стреляя перекидным огнем, выпустила 12–25 августа более 850 снарядов крупного калибра (в том числе «Ретвизан» — 293, «Победа» — 191, «Пересвет» — 132, «Паллада» — 180). Японская группа морской артиллерии выпустила 19–24 августа более 3000 снарядов калибра 120 мм и более 10 000 калибра 76 мм (среди расчетов 4 человека были убиты и 37 ранены).

Успех российской стороны был несколько омрачен потерей эскадренного миноносца «Выносливый». После полудня 24 августа, когда траловый караван под прикрытием «Отважного» и трех эскадренных миноносцев очищал от мин внешний рейд, на одну из них попал и получил повреждения эскадренный миноносец «Разящий». Не повезло и спешившему на помощь «Выносливому» — еще одна мина сдетонировала у его котельного отделения. От двух взрывов эскадренный миноносец затонул в течение двух минут южнее портового входного фарватера. Погибли командир корабля лейтенант П. Рихтер и десять моряков. «Разящий» был отбуксирован в порт «Расторопным».

Некоторые российские историки считают, что фиаско первого штурма крепости спасло Куропаткина от разгрома, под Ляояном. После окончания штурма 26 августа 1-я, 2-я и 4-я японские армии под общим руководством маршала Ивао Оямы (108 000 человек, 484 орудия) начали наступление на Ляоянский укрепрайон, прикрываемый с тыла рекой Тайцзыхэ (7 наведенных мостов). Район обороняла российская Маньчжурская армия (148 тысяч человек, 673 орудия). Куропаткин ошибся, [223] заняв три протяженные и укрепленные позиции (выдвинутую, длиной 75 км; переднюю, длиной 22 км; главную, длиной 15 км, общей глубиной 21–26 км) только 2/5 имеющихся сил (3/5 войск были в резерве). Поэтому наступавшие японские армии имели на всех участках численное превосходство. Кроме того, понимая намерения Оямы окружить и уничтожить русские войска, Куропаткин опасался быть отрезанным от пути отхода на Мукден (линия ЮКЖД), что, естественно, ослабляло оборону. Вот почему уже после двухдневных боев российская армия отступила на переднюю позицию и обе стороны увеличили свои силы (русские — до 160 тысяч человек, японцы — до 130 тысяч). Таким образом, Ояма лишился своих резервов.

30 августа бой возобновился, и Ояма, реализуя свой план (окружить русских), перебросил через Тайцзыхэ на левый фланг противника часть 1-й армии Куроки (23 000 человек пехоты, 600 — кавалерии, 60 орудий), против которой Куропаткин, опасавшийся лишиться пути отступления, направил 57 000 человек пехоты, 5000 — кавалерии, а также 352 орудия. Вся тяжесть тяжесть обороны пришлась на мукденское направление. Несмотря на то что японские атаки были отбиты, после двух дней боев Куропаткин «сократил фронт обороны», отойдя на сильно укрепленную главную позицию (3 линии укреплений — 12 фортов, 17 других фортификационных укреплений, 263 орудия).

Здесь 1–3 сентября развернулись решающие бои, в то время как Куропаткин сосредоточил все усилия на левом фланге, стремясь вытеснить Куроки за Тайцзыхэ. Однако наступление Куроки было успешным, хотя заросший гаоляном (до 3 м высотой) район боев затруднял действия, в особенности контратакующим русским частям, из-за чего по ошибке происходили братоубийственные столкновения. Из-за противоречивых донесений об оперативной ситуации на левом фланге и опасений, что Куроки отрежет его от линии ЮКЖД, Куропаткин не стал вводить в сражение свои сильные резервы, а утром 3 сентября отдал приказ оставить главную [224] позицию и отойти к Мукдену, чтобы там «собрать силы, укомплектовать войска и идти вперед».

Таким образом, сражение закончилось поражением российской стороны, хотя японские потери составили 600 офицеров и 23 493 человека рядовых (убитыми и ранеными), в то время как русские потеряли 541 офицера и 16 493 рядовых. 4 сентября японцы заняли Ляоян, где в спешке были брошены склады с оружием, боеприпасами и продовольствием, а также... с 45 почтовыми голубями для поддержания связи с Порт-Артуром (к счастью, какой-то обозный выпустил их на волю, три долетели до Порт-Артура).

Захват японцами Ляояна показало Алексееву, что отныне Порт-Артур может рассчитывать только на собственные силы, а Ояме — что без «связанной» у Порт-Артура армии Ноги он не может рассчитывать на окружение и уничтожение российских войск. С оперативно-стратегической точки зрения требовалось как можно скорее захватить крепость.