Различие концепций вице-адмирала Макарова и главнокомандующего Алексеева по ведению военных действий с превосходящими силами противника

Первые поражения в морских битвах вызвали среди экипажей Тихоокеанской эскадры недоверие к наместнику Алексееву и вице-адмиралу Старку, которых считали главными виновниками происшедшего. Поднять моральный дух команд и боеспособность кораблей мог только командующий, хорошо знавший проблемы ведения современной войны на море и имевший авторитет в морских кругах. В Петербурге в качестве возможных кандидатур на эту должность рассматривались начальник Главного морского штаба контр-адмирал Зиновий Рожественский, пользовавшийся доверием царя и придворных кругов, и комендант кронштадтской базы вице-адмирал Степан Макаров, имевший в бюрократическом Министерстве военного флота репутацию «неспокойного духа». Победил Макаров, герой русско-турецкой войны 1877–1878 годов, командующий морскими силами на Дальнем Востоке в 1895–1896 годах. Способный, энергичный и трудолюбивый, опирающийся на свою популярность среди моряков (он был сыном мичмана), Макаров гарантировал быстрое возвращение боеспособности порт-артурской эскадре. 14 февраля он был назначен ее командующим, а уже через три дня он покинул Петербург и по транссибирской железной дороге отправился к месту [74] назначения, взяв с, собою своих штабных офицеров, группу корабельных инженеров, 252 человека квалифицированных рабочих с верфей и несколько вагонов с материалами для ремонта поврежденных кораблей. Макаров, представитель так называемой молодой школы, приверженцы которой отдавали предпочтение использованию легких сил (легким крейсерам и миноносцам) в морской войне, еще будучи в дороге, потребовал от Министерства военного флота немедленного строительства и переброски по железной дороге на Дальний Восток 30 торпедных катеров и разобранных на части 8 миноносцев типа «Циклона», которые он предполагал использовать для действий в ночное время и для разведки{83}, а также переброски на Дальний Восток задержанного в Джибути отряда Вирениуса. Кроме того, он потребовал, и в довольно резкой форме, издания 500 экземпляров своей книги «Рассуждения по вопросам морской тактики» и немедленной отправки 200 из них (вместе с ежегодниками «Jane's Fighting Ships») на корабли Тихоокеанской эскадры. В Мукдене Макаров провел тяжелые переговоры с наместником, пытаясь склонить его на свою сторону и убедить в необходимости новаторских инициатив на флоте, и затем 8 марта прибыл в Порт-Артур и поднял флаг на легком крейсере «Аскольд», что по тем временам стало настоящим событием. Штаб эскадры (новым начальником штаба стал контр-адмирал Михаил Молас) остался на броненосце «Петропавловск».

Макаров, не теряя времени, прямо с вокзала направился в порт и доки для осмотра ремонтируемых (поврежденных в ночь с 8-го на 9 февраля) и строящихся [75] кораблей (монтаж эскадренных миноносцев типа «Сокола»). Рабочих, чтобы усилить их рвение и ускорить ремонт кораблей, поселили в казармы эскадры и приняли на корабельное довольствие. Затем, на проходящем ходовые испытания «Страшном», Макаров направился к «Ретвизану», которого готовили к снятию с мели, и намеревался с борта эскадренного миноносца осмотреть остальные корабли. На «Петропавловске» он принял от Старка обязанности командующего эскадрой. Вечером «Ретвизан» был снят с мели и препровожден в порт, что на кораблях приняли как добрый знак. Оба поврежденных броненосца из-за отсутствия подходящего дока должны были ремонтироваться при помощи кессонов{84}, при этом «Цесаревич» (вместе с «Палладой») должен был войти в строй в середине апреля, а «Ретвизан» — на десять дней позже.

19 марта состоялась встреча Макарова с командованием крепости, на которой рассматривались вопросы взаимодействия армии и флота. Было признано, что самым слабым местом в обороне крепости (со стороны моря) является оконечность Квантунского полуострова — мыс Лаотешань, где не было ни укреплений, ни береговых батарей. Это давало возможность японским броненосцам обстреливать перекидным огнем внешние бассейны порта. До момента постройки батарей (на это уйдет, по меньшей мере, месяц) было решено разместить на вершине Лаотешаня выносной артиллерийский пункт управления огнем, поддерживающий с кораблями телефонную связь. Во время встречи выяснилось несовпадение взглядов на роль Порт-Артура и Тихоокеанской эскадры в военных действиях. Макаров считал, что Порт-Артур должен быть морской базой и обеспечивать стоянку эскадры, а, по мнению Стесселя, город должен [76] оставаться только крепостью, защищаемой эскадрой. Так как оба командующих были на равных правах подчинены наместнику, такое несходство мнений не сулило ничего хорошего для Порт-Артура. Единственным плюсом совещания стала выработка принципов взаимодействия кораблей с береговой артиллерией. Однако вице-адмирал Макаров был человеком упрямым и в тот же день разработал для эскадры так называемую программу активной обороны.

Ее первоочередной целью было недопущение высадки японского десанта на Квантунском полуострове (при использовании минных заграждений), а ближайшей — постепенное расширение оперативной акватории за счет действий легких сил (крейсеров и эскадренных миноносцев). После ввода в строй поврежденных броненосцев перед эскадрой ставилась задача нанести удар по главным силам японского Соединенного флота. Действия легких сил должны были также представлять постоянную угрозу для коммуникаций противника в Желтом море. Одновременно владивостокский отряд крейсеров должен был активизировать свои действия по нарушению коммуникаций противника в Японском море, чтобы оттянуть часть сил Соединенного флота от Порт-Артура. Для этой цели Макаров назначил командиром Отдельного отряда крейсеров Тихоокеанской эскадры (такое название он имел с 9 марта) своего второго заместителя (младшего флагмана) контр-адмирала Карла Йессена, который южно-китайской железной дорогой (через Харбин) прибыл 17 марта во Владивосток{85}. В свою очередь, чтобы сориентироваться в намерениях японцев относительно высадки десанта, он принял решение провести разведку акваторий островов, находящихся у юго-восточных берегов Ляодуна, где могли находиться японские транспортные суда с десантными отрядами на борту. [77]

Потопление эскадренного миноносца «Стерегущий» и первый выход русской эскадры в море

После того как «Ретвизан», служивший до сих пор (хотя и по воле случая) прикрытием входа в базу, был введен в порт, Макаров немедленно приступил к организации системы активной обороны входного канала. Уже 9 марта слева от входа, чтобы затруднить подход брандерам, были затоплены суда «Хайлар» и «Харбин», а справа от них до мелководья Золотой горы было растянуто подвижное боковое заграждение (внутреннее), возле которого постоянно дежурили два эскадренных миноносца. Второе постоянное боковое заграждение (меньшего размера) выставили с узким проходом в середине фарватера в самом канале. В качестве брандвахты здесь находились две канонерки и старый учебный крейсер. Систему дополняли развитая сеть береговых наблюдательных пунктов и прожекторных станций, также планировалось поставить дополнительные минные поля у наиболее важных районов Квантунского полуострова.

Макаров приказал ввести ночное патрулировать прибрежных вод отрядами эскадренных миноносцев. Ночью с 8-го на 9 марта разведку акватории к югу от Лаотеша-ня вели эскадренные миноносцы «Смелый» и «Расторопный», а в ночь с 9-го на 10 марта на патрулирование вышли два отряда кораблей, так как накануне было замечено передвижение японского флота.

Того, несмотря на полученные им донесения о приезде Макарова и планирование им операции по высадке отрядов 1-й армии в Нампхо{86}, решил совершить рейд в воды Квантуна «для поднятия боевого духа экипажей и [78] разведки боем». По всей вероятности, зная взгляды нового командующего русской эскадрой на ведение боевых действий{87}, Того каждую минуту ожидал атаки российских кораблей на свои морские коммуникации и решил упредить его. Для рейда предназначался 4-й дивизион крейсеров контр-адмирала Уриу, 3-й дивизион крейсеров Дэвы (без «Kasagi» и «oshino», но усиленный броненосным крейсером «Tokiwa»), а также 1-й и 3-й дивизионы эскадренных миноносцев, прикрываемые двумя посыльными судами и одним транспортным; перед дивизионом броненосцев стояла задача обстрелять порт и крепость. Ночью 9 марта японские легкие силы подошли к берегам полуострова.

Вечером, после 19.00, из базы вышел 1-й отряд капитана второго ранга Ф. Боссе (эскадренные миноносцы «Решительный» и «Стерегущий»){88}. Отряд должен был направиться в район островов Эллиота в поисках японских транспортных судов и крейсеров с десантом и атаковать их торпедами, избегая при этом столкновений с эскадренными миноносцами и миноносцами. Когда около 21.00 Боссе подошел к заливу Даляньвань, он заметил большой японский корабль, который принял за брандер. Первым его решением было атаковать, но в этот момент около 10 миноносцев бросились за ним в погоню{89}. Ему удалось уйти от них только в районе островов Саньшандао, на это ушло много времени. Эскадренные [79] миноносцы вновь направились к островам Эллиота, но было ясно, что они не дойдут туда до появления луны, свет которой помешал бы им остаться незамеченными. Поэтому Боссе принял решение возвращаться. Кроме того, он посчитал, что концентрация японских легких сил в акватории крепости говорит о готовящейся операции по блокированию входа в порт, а об этом надлежало незамедлительно доложить Макарову.

После полуночи, когда 1-й дивизион эскадренных миноносцев капитана первого ранга Асаи был обнаружен в нескольких милях от рейда, на разведку вышел 2-й отряд эскадренных миноносцев капитана первого ранга Матусевича («Выносливый», «Внимательный», «Властный», «Бесстрашный»). Около 3.20 им были обнаружены японские корабли к югу от Лаотешаня. Асаи повернул на запад, но Матусевич направился за ним и в 3.37 с расстояния 200 метров открыл огонь. Бой, состоявший из множества яростных поединков, длился до 4.20 и принес успех русским кораблям. «Asashio» получил 8 попаданий (1 убитый, 3 раненых), на нем была выведена из строя машина, a «Kasumi» — 10 попаданий (1 убитый, 3 раненых). Наиболее сильные повреждения получил «Akatsuki»: торпеда «Властного» попала ему в правый борт (выведен из строя котел и главные паропроводы, 4 убитых, 2 раненых). Эскадренный миноносец на какое-то время потерял ход, но все-таки сумел дойти до своих. Асаи отошел под прикрытие броненосцев Того и, эскортируемый посыльным судном «Tatsuta», двинулся на базу для ремонта судов. Потери русских — 2 человека убитыми, 22 ранеными (в том числе легко ранен командир отряда). Незначительные повреждения были лишь на «Выносливом» (пробиты борта) и «Властном» (рулевое управление). Отряд Матусевича около 8 часов утра вернулся в Порт-Артур. Этот успех, хотя и незначительный, существенно поднял боевой дух на кораблях эскадры как первая победа над японцами на море. Однако противник незамедлительно нанес ответный удар. [80]

Отряд Боссе, не встретив больше на своем пути кораблей противника, повернул около 3.00 к Порт-Артуру. Через три часа марша под прикрытием утреннего тумана, когда выяснилось, что «Стерегущий» не может развить скорость более 16 узлов, были замечены силуэты четырех кораблей. Это был 3-й дивизион эскадренных миноносцев капитана второго ранга Цутии. Он намеревался ночью атаковать «Ретвизан», но тот уже находился в порту. «Отважный» и «Гиляк» оттеснили японский отряд; кроме того, в бой вступили береговые батареи. Отходя, Цутия сбросил на рейде более десятка буйков, оснащенных навигационными фонарями, которые двигались в темноте по течению, имитируя плывущие корабли. Такой новый (одновременно наивный и коварный) способ должен был вызвать «чрезмерный расход снарядов у неприятеля». Японцы ошиблись: российские батареи ответили на это лишь десятком выстрелов{90}.

Боссе хотел обойти эскадренные миноносцы противника, но был настигнут при выполнении поворота. В б часов утра шедший в авангарде «Akebono» открыл огонь по находившемуся впереди «Решительному», а второй в строю, «Sazanami», обстрелял эскадренный миноносец «Стерегущий». Японские снаряды повредили на «Решительном» главный паропровод (Боссе был контужен). Однако окруженный клубами пара корабль не потерял ход и начал быстро уходить к рейду{91}. «Akebono» перенес свой огонь на оставшегося позади «Стерегущего», к которому приблизились и остальные эскадренные [81] миноносцы 3-го дивизиона{92}. Несмотря на то, что корабль яростно оборонялся (поврежденный «Akebono» вышел из строя), в 6.40 снаряд попал в. котельное отделение. «Стерегущий» потерял ход и был засыпан градом снарядов противника. Бой окончился в 7.10, когда орудия корабля замолчали; со — сбитыми мачтой, трубами и пробитыми на уровне ватерлинии бортами «Стерегущий» теперь представлял собой лишь плавающие обломки. Ему на помощь после донесения Боссе, который около 8 часов утра дошел до порта, вышли крейсеры «Баян» и «Новик» с Макаровым на борту.

В 8.10 «Sazanami» поднял на борт двух русских матросов с тонувшего корабля и взял «Стерегущего» на буксир. Но через пробоины в борту хлынула вода, и уже через несколько минут трос лопнул. Заметив приближавшихся «Новика» и «Баяна» и попав под огонь береговых батарей, японцы покинули захваченный эскадренный миноносец (вместе с двумя взятыми в плен матросами машинного отделения){93}. Добить «Стерегущего» должен был «Usugumo», но из-за завязавшегося боя крейсеров Макарова с частью 3-го дивизиона крейсеров Дэвы и с подходившим к рейду 4-м дивизионом крейсеров [82] Уриу, он был отозван. Покинутый всеми «Стерегущий» (на его палубе находились лишь тела 45 офицеров и матросов) после 9.20 затонул в 7 милях к юго-западу от маяка Лаотешаня. Японские потери были невелики (1 убитый, 7 раненых), хотя «Akebono» получил 7 попаданий, a «Sazanami» — 8, легкие повреждения получил и «Shinonome». После того как «Стерегущий» затонул, Макаров при виде подходящих главных сил противника, укрылся вместе с крейсерами во внутреннем бассейне.

Того, оставив на рейде два крейсера Дэвы («Chitose» и «Tokiwa»), подошел к южному мысу Лаотешань, чтобы под прикрытием его вершин обстрелять внутренний порт перекидным огнем. Свои броненосцы он разделил на два отряда. Первый отряд («Hatsuse», «Shikishima», «ashima») вел обстрел с 9.08 до 11.30 с расстояния 13000–15400 м; второй отряд («Mikasa», «Asahi», «Fuji») — с 11.50 до 12.46. Огонь корректировали оба крейсера Дэвы, находившиеся вне радиуса действия береговых батарей (около 15 000 м), прямо напротив входа в порт. Корректировка не была очень точной, к тому же быстро сориентировавшийся в ситуации Макаров приказал своим кораблям укрыться за полуостровом Тигровый и Золотой горой. Несмотря на то что по порту, городу и береговым батареям было выпущено 154 снаряда калибра 305 мм, потери русских были небольшими (7 убитых и 26 раненых). Небольшие повреждения получили «Ретвизан», «Севастополь» и «Аскольд», а также буксир «Силач» и судно «Казань». Тем временем крейсеры [83] Уриу перешли в район залива Даляньвань, где артиллерийским огнем уничтожили маяк и сигнальную станцию русских на острове Южный Саныпандао. Около 14.00 японские корабли повернули на базу. Макаров счел этот обстрел «унизительным для флота и крепости» и решил ускорить работы по установке батарей и сигнальной станции на Лаотешане. Одновременно планировалось использовать оба поврежденных и стоявших в порту броненосца для стрельбы перекидным огнем, а также поставить в акватории Лаотешаня минное заграждение.

Несмотря на трудности, неутомимый Макаров решил уже на следующий день, с утренним приливом, вывести эскадру в море, совершить учебное плавание, совместив его с разведкой района прибрежных островов, и вернуться в порт с вечерним приливом через 12 часов. Так как эскадра еще никогда не покидала порт за время одного прилива (4 часа), для этого мероприятия были мобилизованы все портовые средства, но все же каждый корабль должен был пройти через входной канал самостоятельно. Вечером 10 марта корабельные торпедные катера протралили внешний рейд. Несмотря на пессимистические прогнозы, это нелегкое в организационном плане мероприятие полностью удалось. За 2 часа и 20 минут на рейд вышли 5 броненосцев (с «Петропавловском» под флагом Макарова и «Пересветом» под флагом Ухтомского), 4 крейсера (с «Баяном» под флагом Моласа), 2 торпедных крейсера. Из-за неисправности машин в учебном плавании участвовали только 7 эскадренных миноносцев («Внимательный», «Бдительный», «Бесстрашный», «Грозовой», «Сердитый», «Смелый» и «Расторопный»). Плохое техническое состояние последних поразило Макарова (он был вынужден еще отозвать с рейда «Грозового», а из открытого моря — «Расторопного»){94}. После повторного траления рейда (была выловлена одна мина) эскадра двинулась вдоль полуострова, [84] при этом броненосцы шли кильватерной колонной, с обоих бортов двигались в кильватерном строю торпедные крейсеры и эскадренные миноносцы, а на траверзах, а также спереди и сзади, на расстоянии 9300 метров, — крейсеры, которые вели разведку. Поскольку японские корабли встречены не были, Макаров занялся тактическими учениями (повороты, смены строя), чтобы после 16.00 вернуться на внешний рейд и затем за два часа войти в порт. Этот удачный выход в море поднял боевой дух на кораблях эскадры, многие моряки поверили, что вице-адмирал приведет их к победе.

12 марта минный заградитель «Амур», прикрываемый «Баяном» и 5 эскадренными миноносцами, установил в 3700–5500 метрах к югу от Лаотешаня в районе недавних маневров японских броненосцев минное заграждение (20 мин).

Споры между Алексеевым и Макаровым относительно боевых действий эскадры

После первого выхода эскадры в море Макаров направил наместнику Алексееву рапорт, в котором кроме тактических и технических подробностей представил свой взгляд на предстоявшие морские операции. Он предлагал постепенно активизировать действия эскадры, расширяя ее оперативный район до момента решающей битвы с японским Соединенным флотом, вступать в которую он считал пока преждевременным из-за начатого недавно ремонта поврежденных кораблей{95}, недостатков в тактических действиях эскадры и плохого технического состояния эскадренных миноносцев. Русские броненосцы [85] не могли двигаться в кильватерных колоннах со скоростью более 14 узлов{96} (строй рассыпался), они потребляли значительное количество угля (до 20 тонн в сутки во время стоянки). Выход эскадры в море выявил также бездарность многих командиров кораблей и офицеров портовой команды, что могло значительно повлиять на ход боевых действий. Наместник согласился с высказанным мнением о нереальности проведения решающей битвы за господство на Желтом море, но воспротивился любым попыткам активизировать действия эскадры, за исключением противодесантных операций в водах Ляодуна. По его мнению, эскадра должна была ждать наступления русских войск в Корее и усиления новой эскадрой, формируемой на Балтике. Преждевременное сражение с японским флотом при тогдашнем состоянии кораблей наместник посчитал опасным.

Но Макаров, которого Того, сравнивая с другими русскими адмиралами, назвал «почтенным (значительным) журавлем среди (тощих) сельских петухов», продолжал усиливать боеспособность эскадры. Используя отсутствие наместника{97}, он занялся практическим обучением экипажей кораблей в соответствии с заново разработанными инструкциями; обеспечением мест стоянки (углубление входного канала, строительство береговых батарей, установка минных заграждений); ремонтом поврежденных кораблей и укреплением ремонтных средств (новый док для броненосцев); ремонтом и строительством новых эскадренных миноносцев, а также кадровыми перестановками. Получив известие о готовящемся десанте противника в районе Инкоу (Ляодунский [86] залив){98}, Макаров решился даже на использование эскадры для нанесения удара по японским транспортным судам, привел в состояние готовности крейсеры контрадмирала Йенсена, усилил ночное патрулирование акватории полуострова группами и отрядами эскадренных миноносцев.

Уже 13 марта была разработана (по всей вероятности, первая в мире) Инструкция о средствах и способах борьбы с подводными лодками. Каждый корабль эскадры получил схемы подлодок в надводном положении и под перископом. Была назначена специальная наблюдательная служба (распространенная впоследствии и на береговые посты). По обнаруженным подводным целям было приказано открывать огонь, при этом эскадренным миноносцам и корабельным торпедным катерам предписывалось также и таранить их. В тот же день четыре эскадренных миноносца и шесть корабельных катеров вышли на поиски японских подводных лодок на внешнем рейде (на сегодняшний взгляд, эти приготовления кажутся преждевременными{99}). После первой появилась Инструкция по действиям эскадренных миноносцев во время ведения разведки и во время торпедной атаки. 14 марта вошли в строй собранные в Порт-Артуре эскадренные миноносцы «Страшный» и «Стройный». Третий из них, уже готовый к ходовым испытаниям «Статный», был оставлен в качестве «плавающего склада с запасными частями» для эскадренных миноносцев типа «Сокола». Также была ускорена замена механизмов на «Бурном» и [87] «Бойком» (типа «Буйного»). 17 марта Макаров, чтобы разобраться в специфике эксплуатации этих кораблей, вышел в море на «Боевом». Свои замечания он высказал на следующий день на совещании с командирами эскадренных миноносцев. Там же было принято решение о замене части руководящего кадрового состава обоих отрядов эскадренных миноносцев и об активизации ночных действий этих кораблей в свете уже упоминавшейся инструкции.

Наиболее важное значение имела принятая 17 марта «Инструкция по вопросам выхода в море и ведения боя». Написанная в виде военного устава, инструкция определяла будущее сражение эскадры как комплексное воздействие на противника огнем артиллерии и торпедным оружием отрядов броненосцев и крейсеров, находящихся в кильватерных колоннах, и групп эскадренных миноносцев в строю фронта. Во время марша крейсеры должны были вести разведку на четырех основных направлениях (N, S, E, W) в радиусе действия оптических сигналов и радиотелеграфа. После обнаружения противника крейсеры возвращались к главным силам и формировались во вторую кильватерную колонну (за броненосцами), теперь их главной задачей был захват авангарда или конца колонны противника путем обхода («взятие в два огня»). Эскадренные миноносцы должны были идти двумя группами по обоим траверзам броненосцев (на расстоянии мили), во время боя им предписывалось выходить вперед (ближе к неприятелю), ожидая сигнала к торпедной атаке. Роль посыльного судна выполнял, находясь при флагманском корабле, один из торпедных крейсеров. Инструкция также содержала положения, касающиеся руководства, ведения боя, маневрирования, использования торпедного оружия, обращения с ранеными (в состав эскадры должно было входить госпитальное судно{100}) [88] и... повышения боевого духа экипажей. Дополняли ее таблица боевых сигналов и «Инструкция об управлении артиллерийским огнем во время боя», которая определяла правила ведения огня залпами с больших расстояний. Управление боем должно было осуществляться централизованно на основе наблюдения за падением снарядов (специальные наблюдатели на кораблях). 20 марта были приняты организационные и технические нормы ведения обстрела перекидным огнем (через Лаотешань). Для боя с японскими броненосцами на этом направлении были выделены «Ретвизан» и «Победа», где для увеличения угла подъема ствола орудия был сделан искусственный крен; командовать стрельбой должен был командир «Ретвизана» капитан первого ранга Щенснович{101}.

Инициативы Макарова{102}вызвали обеспокоенность Алексеева, который из любви к комфортному существованию опасался всяческих нововведений. Ситуацию обострили различного рода доносы, в которых деятельность вице-адмирала была представлена как «подрыв авторитета наместника». Особенно отличилось в этом руководство Квантунского укрепрайона во главе с генералом Стесселем, который опасался принятия проекта Макарова о переподчинении крепости командующему эскадрой. Еще более осложнило положение дел назначение генерала Константина Смирнова на должность коменданта крепости (17 марта). Формально он был подчинен генералу Стесселю, в намерения которого не входило упускать власть из своих рук. Таким образом, Смирнов оказался за рамками войсковой организационной структуры Квантуна, выполняя в какой-то степени функции советника, [89] что еще больше усиливало неразбериху в руководящих кругах{103}.

К счастью, это все происходило при полном бездействии японского флота, который «переезжал» на свою новую базу в устье реки Пиньян и в акваторию архипелага Джеймса Холла. От Порт-Артура его теперь отделял и 324–330 километров.

Новые атаки японского флота и вторая попытка блокирования входа в Порт-Артур

Японские корабли появились в ночь с 21-го на 22 марта{104}. Это были 4-й и 5-й дивизионы эскадренных миноносцев, идущие в авангарде главных сил, так как Того вновь намеревался обстрелять порт и крепость через Лаотешань. 4-й дивизион приблизился к рейду около полуночи, через девять минут его обнаружили прожекторы и обстреляли береговые батареи. Дошло до столкновения с дозорными кораблями (канонерки «Бобр» и «Отважный», эскадренные миноносцы «Грозовой» и «Бдительный»), во время которого «Hayatori» выпустил торпеду, но она не попала в цель, a «Harusame» получил незначительные повреждения. [90]

Около 0.30 японцы отошли к Голубиной бухте. На шум боя на «Бобр» прибыл Макаров, но в следующую атаку 15-й дивизион пошел только после того, как противники 15 минут обстреливали друг друга. Оба японских дивизиона присоединились после 8.00 к своим броненосцам, а Макаров, не обращая внимания на отлив, начал выводить эскадру на рейд, чтобы вместе с береговыми батареями вступить в решающее сражение. До подхода 1-го дивизиона японских броненосцев и 3-го дивизиона крейсеров из порта вышли четыре российских крейсера (в том числе и «Аскольд» с Макаровым), 2 торпедных крейсера и 12 эскадренных миноносцев. При виде подходящих русских кораблей Того вызвал по радио 2-й дивизион крейсеров Камимуры и отправил «Fuji» и «ashima», имевших наибольшие утлы подъема стволов главной артиллерии, обстреливать позиции противника через Лаотешань. Видимо, японская разведка сообщила о минах, поставленных у Лаотешаня, так как на этот раз оба броненосца маневрировали между лаотешаньским маяком и Голубиной бухтой, открыв огонь между 9.30 и 9.45 с расстояния более 15 000 м. Неожиданно для них ответила артиллерия «Ретвизана», снаряды которого несколько раз накрывали цель и повредили «Fuji»{105}. Это вынудило японские корабли неоднократно менять курс, что снизило точность их огня{106}. Поэтому, несмотря на то что по порту было выпущено около сотни снарядов калибра 305 мм, а по батареям и городу — 108, потери русских были невелики (9 убитых, 11 раненых; повреждение правой пушки калибра 305 мм на носовой башне «Севастополя»). Хотя по японским кораблям было выпущено только 13 снарядов калибра 305 мм и 16 калибра 254 мм, это вынудило их прервать огонь (около 11.00){107}. [91]

Чуть позже на рейде, появились пять российских броненосцев (Макаров перенес свой флаг на «Петропавловск»). Около 11.30 русские были готовы к битве и даже открыли огонь по крейсерам Дэвы, но пришедший в замешательство от неудачи Того отвел свои корабли на базу. После неудавшейся атаки японцы приняли решение об очередном блокировании входа в Порт-Артур и ежедневных вылазках эскадренных миноносцев и миноносцев в район внешнего рейда для наблюдения за движением российского флота.

После боя Макаров наградил Георгиевскими крестами 10 артиллеристов с обоих броненосцев и сигнальщика с Лаотешаня, сам же получил нагоняй от морского министра Авелана, который счел обстрел японцев «пустой тратой снарядов»{108}.

Эскадра в третий раз вышла в море 26 марта в составе 22 кораблей (5 броненосцев, 4 крейсера, 2 торпедных крейсера и 11 эскадренных миноносцев{109}). Выход производился с целью проведения тактических учений и разведки района островов Маодао, расположенных на середине Печилийского пролива. Там были задержаны и осмотрены четыре британских корабля и небольшое японское судно «Tonegawa Maru» (656 брутто-тонн) с джонкой на буксире. На джонке были найдены 2 морские [92] мины, части к радиотелеграфу и много шифрованных депеш на японском языке. После того как были сняты команды (10 японцев и 11 китайцев), судно{110}и джонку огнем орудий калибра 120 мм потопил крейсер «Новик». На обратном пути во время изменения скорости по вине командира «Севастополя» Чернышева произошло столкновение с «Пересветом», который повредил ему правый винт. Происшествие было рассмотрено сразу же после прихода в порт в присутствии всех командиров кораблей и отрядов, в результате новым командиром «Севастополя» стал капитан второго ранга Николай Эссен, командир «Новика». На этом события ночи не закончились, и отдохнуть Макарову не удалось.

Около 2.15 к рейду приблизилась группа японских судов, прикрываемая миноносцами 9-го дивизиона (усиленного «Kasasagi» и «Manazaru» из 14-го дивизиона). Это были брандеры «Chiyo Maru» («I»), «Fukui Maru» («2»), «ahiko Maru» («3») и «oneyama Maru» («4»), суда водоизмещением 2692–2944 брутто-тонны (скорость — 10–12 узлов), с командами, насчитывавшими 42 человека; они пытались еще раз заблокировать вход в порт. Операция, которой руководил капитан второго ранга Арима (командир «1»), была запланирована на 24 марта, но густой туман вынудил корабли вернуться. Береговые батареи и дозорные корабли открыли в 2.30 с расстояния 3500 м огонь по миноносцам 9-го дивизиона, идущим впереди. Они отступили, освещая прожекторами дорогу брандерам, но более мощные прожекторы российских станций дезориентировали японских рулевых, дав русским батареям возможность вести результативный огонь.

Макаров, который прибыл на канонерку «Бобр», направил против брандеров оба дежурных эскадренных миноносца — «Сильный» и «Решительный». Поврежденный брандер «1» повернул вправо и выбросился на камни под [93] Золотой горой. За ним отправился и брандер «2», в который попала торпеда «Сильного». Вой сирены этого эскадренного миноносца на японском корабле случайно приняли за сигнал Аримы к повороту вправо, и судно затонуло по левому борту своего впередиидущего. Такая же судьба постигла и поврежденный снарядами брандер «3», который сел на мель слева от «Fukui Maru». Зато торпедированный «Решительным» брандер «4», рулевым которого был старый порт-артурский лоцман, повернул влево к полуострову Тигровый Хвост и затонул в левой стороне входного фарватера (рядом с обломками «Hokoku Maru»), при этом ширина фарватера уменьшилась на 30 метров{111}. Отстреливаясь из орудий (каждый брандер имел 2 револьверных орудия Хотчкисса калибра 37 мм), команды брандеров приступили к эвакуации, когда с другой стороны уже подходили шлюпки с русскими добровольцами, готовыми гасить и обезвреживать минные ловушки{112}.

К лодкам японцев приблизились и миноносцы японского 9-го дивизиона. В четвертом часу дня их обнаружил «Сильный». Между ним и миноносцами «Aotaka» и «Tsubame» произошел короткий яростный бой на расстоянии 200 м. «Aotaka», выпустив сначала торпеду, которая прошла мимо цели, попал снарядом в машинное отделение «Сильного». Был поврежден главный котел, разбиты главные паропроводы, погибла вся вахта машинного отделения (7 человек вместе с офицером-механиком). [94]

Эскадренный миноносец, окутанный клубами пара, выбросился на берег под Золотой горой (на борту были 13 раненых, в том числе и командир корабля). С 5.20 к рейду стали подтягиваться прикрывавшие операцию три дивизиона эскадренных миноносцев, 3-й дивизион крейсеров Дэвы, а в 6.30 появились и броненосцы Того, который получил известие, что «oneyama Maru» якобы заблокировал входной фарватер. Однако из порта вышли «Баян», «Новик» и «Аскольд», которые открыли огонь по крейсерам Дэвы, а Макаров при виде японских главных сил начал выводить остальные корабли эскадры (4 броненосца, «Диана», 2 торпедных крейсера и 13 эскадренных миноносцев), чтобы под прикрытием береговых батарей принять бой{113}. Когда в 9 часов в боевом строю российские корабли направились к 1-му дивизиону броненосцев Того, тот, видя готовность русских к бою, собрал свои дивизионы и повернул к базе.

Вторая попытка заблокировать вход в Порт-Артур также закончилась неудачей; кроме потерянных брандеров у японцев 4 человека были убиты и 12 ранены. От попадания снаряда погиб и командир брандера «2», уже второй раз принимавший участие в подобной акции, капитан третьего ранга Такэо Хиросе, считающийся в Японии народным героем{114}. Макаров вернулся на рейд, где после траления корабли встали на якорь под прикрытием [95] десяти корабельных катеров, создававших так называемую охранную сеть против подлодок. После снятия с мели поврежденного эскадренного миноносца «Сильный», которого буксир «Силач» завел на четырехнедельный ремонт в док, эскадра вернулась во внешний бассейн. Получив известие о ее стоянке на рейде{115}, Того выслал для проведения атаки дивизион эскадренных миноносцев. 28 марта после полудня он приблизился к рейду, но был оттеснен огнем дежурных кораблей («Бобр» и «Отважный») и береговых батарей{116}.

Вопрос о «верховном командующем в Порт-Артуре». Дальнейшие оборонные мероприятия

Неожиданный многодневный перерыв в действиях на море позволил Макарову продолжить работу над усилением боеготовности эскадры. Его деятельность вызвала разногласия между ним, наместником и командованием крепости по организационным вопросам. 27 марта штаб эскадры увеличился на двух человек — великого князя Кирилла Владимировича, двоюродного брата царя, который стал начальником военно-морского отдела (оперативного), [96] и полковника А. Агапеева, начальника войскового отдела (взаимодействие с сухопутными войсками). Великий князь, хотя и служил с юности на флоте (имел звание капитана второго ранга), особыми способностями не отличался, а прославился в другой области: был неисправимым кутилой и гулякой. На свои попойки он созывал офицеров с эскадр, в которых служил, внося тем самым хаос в ход армейской жизни. Макаров принял его назначение как Божью кару и месть наместника, хотя и надеялся, что князь поможет ему продвинуть некоторые проекты, так как имеет возможность обращаться непосредственно к царю, минуя министра флота.

Одновременно с великим князем из Мукдена прибыл и Алексеев, чтобы при случае «унять» Макарова и ограничить его чрезмерную самостоятельность в контактах с царем и министром Авеланом (Макаров посылал им копии своих донесений наместнику), а также для проведения кадровых перестановок. Макаров без его согласия сменил не только Чернышева и нескольких командиров эскадренных миноносцев, но и коменданта военного порта Порт-Артура, контр-адмирала Н. Греве (его заменил командир «Цесаревича», капитан первого ранга Иван Григорович){117}, что Алексеев посчитал подрывом своего авторитета. Однако вице-адмирал пригрозил подать прошение об отставке и вместе с обоснованием послать его царю, поэтому наместник вынужден был отступить. Более того, он дал согласие на проект Макарова о подчинении крепости командующему эскадрой [97] (назначение так называемого верховного командующего в Порт-Артуре), хотя в данном случае он руководствовался больше личными интересами, так как хотел выдвинуть на должность начальника штаба свое доверенное лицо и одновременно ограничить влияние своего соперника Куропаткина. Однако эти планы разрушил Стессель, человек, близкий к Куропаткину, и царь беспечно подчинил эскадру и крепость командующему Маньчжурской армией, находившемуся в Мукдене, что лишь увеличило неразбериху в структуре командования.

Споры о компетенции не ослабили активности Макарова, он занялся укреплением обороны внешнего рейда. 2 апреля транспортное судно «Амур» установило большое боновое заграждение, тянувшееся от основания полуострова Тигровый хвост до мелей Электрического утеса. Перед ним, справа и слева от входного фарватера, минный заградитель «Амур» вместе с минной ротой (саперов) крепости, которой командовал генерал Кондратенко, установил с 5-го по 10 апреля два заграждения из гальванических мин, которые приводились в действие с берега{118}. 9 апреля на границе входного фарватера были затоплены корабли «Шилка» и «Эдуард Бари», что практически заблокировало брандерам проход вдоль полуострова Тигровый. Будто в подтверждение этого, на следующий день на один из затопленных кораблей налетел, пробив при этом борт на уровне ватерлинии, возвращавшийся в порт «Амур». Одновременно с другими мероприятиями по укреплению обороны на склонах горы Белый Волк, вдоль которой брандеры проникали ко входу в порт, началось строительство батареи № 40 (там были установлены снятые с «Ангары» 4 пушки калибра 120 мм){119}. 9 апреля были проведены испытания в целях воздушной разведки воздушного змея с фотоаппаратом (проект капитана [98] Михаила Шрейбера) и шаровидного привязного аэростата (проект капитана Михаила Лаврова) с борта торпедного крейсера «Всадник».

Все эти мероприятия пришлись на время пасхальных православных праздников, которые великий князь «отметил» трехдневным банкетом с участием большинства офицеров эскадры. Макаров смолчал, однако ограничил увольнения на берег, а в последний день праздников, 11 апреля, вывел всю эскадру (в пятый раз) в море (5 броненосцев, 4 крейсера, 2 торпедных крейсера и 13 эскадренных миноносцев) для обучения маневрированию, а отчасти и для протрезвления. Единственным кораблем, встреченным на пути, было торговое судно (его проверил «Новик»). После возвращения на рейд вице-адмирал получил данные разведки о том, что в акватории островов Эллиота концентрируются японские транспортные суда для возможной высадки десанта на Квантунский полуостров. Поэтому на следующий день он решил выслать эскадренные миноносцы для проведения разведки в водах архипелага. Но Макаров не знал, что Того для прикрытия десанта начал переносить туда маневренную базу Соединенного флота, который 11 апреля был усилен закупленными в Италии крейсерами «Nisshin» и «Kasuga». Но и русские тоже действовали: Кондратенко по предложению Макарова и при поддержке Смирнова начал строить фортификационные укрепления на Цзиньчжоуском перешейке (48 км к северо-западу от крепости) — «воротах» к Квантунскому полуострову.

Потопление эскадренного миноносца «Страшный» и броненосца «Петропавловск». Гибель вице-адмирала Макарова

Приближавшийся срок высадки 2-й армии на полуострове Ляодун и неудавшиеся попытки блокировать брандерами российский флот в Порт-Артуре вынудили вице-адмирала Того предпринять очередную блокадную [99] акцию. На этот раз планировалось установить минное заграждение на внутреннем рейде между затопленными ранее брандерами и берегом. Для выполнения операции был выделен отряд под командованием капитана первого ранга Оды (вспомогательный минный заградитель «Koryu», 4-й и 5-й дивизионы эскадренных миноносцев, 14-й дивизион миноносцев), прикрываемый 2-м дивизионом капитана второго ранга Исиды. Так как первый срок установки минного заграждения (7 апреля) был упущен из-за штормовой погоды, было решено начать операцию ночью с 12-го на 13 апреля. Кроме того, утром должны были подойти главные силы, для того чтобы вынудить российские корабли вступить в бой и выманить их на минное поле (?). По чистой случайности план Того совпал по времени с назначенным Макаровым выходом порт-артурской эскадры либо для проведения очередных учений в маневрировании, либо чтобы оттеснить транспорты 2-й японской армии, о которых уже было известно. Для их поиска и проведения торпедной атаки в район островов Эллиота (ночная разведка) были высланы две группы эскадренных миноносцев по четыре корабля в каждой: из 1-го отряда («Боевой», «Грозовой», «Выносливый», «Бесшумный»; командир — капитан первого ранга Елисеев) и из 2-го отряда («Сторожевой», «Расторопный», «Страшный», «Смелый»; командир — капитан второго ранга Бубнов). 12 апреля в 18.30 они вышли с рейда отдельными кильватерными колоннами.

Ночь была безветренной, но пасмурной и туманной, что дало японской минной группе возможность скрытно подойти к рейду около 22.40. Большая часть мин (всего их было 30) была поставлена на расстоянии 5 миль к востоку от входа. Сигнальные огни и силуэты японских кораблей были замечены с крейсера «Диана», который вместе с канонерками «Гиляк» и «Бобр», эскадренными миноносцами «Сердитый» и «Решительный» и крейсером «Разбойник» находился на дежурстве на рейде. Об этом было сообщено Макарову, который ночевал на «Диане», но тот, по всей вероятности, посчитал, что это [100] свои посланные на разведку эскадренные миноносцы, и не отдал приказ открыть огонь{120}.

Тем временем около 22.00 обе группы подходили к району островов Эллиота. Когда в 22.15 были погашены навигационные огни, в темноте отделились два шедших в конце эскадренных миноносца группы Бубнова — «Страшный» и «Смелый». Сначала они двигались в одном направлении, но затем «Страшный», вставший в строй только 17 февраля 1904 года, командиром на котором был капитан второго ранга Юрасовский (прибыл в Порт-Артур в марте), отстал в тумане и сменил курс. По несчастливому стечению обстоятельств приблизительно в 2 часа ночи 13 апреля он наткнулся на прикрывавший операцию минирования дивизион Исиды и, приняв его за свои корабли, встал в конец кильватерного строя. Когда с восходом солнца (4.50) эскадренный миноносец поднял флаги, он был атакован японцами. В бою, который шел на расстоянии 1000–1200 м, погибли все офицеры, 3/4 команды, корабль получил тяжелые повреждения (снаряд попал в заряженный торпедный аппарат, вызвав взрыв торпед) и начал тонуть. У японцев на «Ikazuchi» были только 4 раненых. Спешивший на помощь «Страшному» эскадренный миноносец «Смелый» был оттеснен и направился к рейду, где его командир доложил Макарову обстановку. На помощь «Страшному» вышли броненосный крейсер «Баян» и два дежурных эскадренных миноносца. Они оттеснили японские корабли, но миноносца не обнаружили — в 6.15 «Страшный» затонул в 20 км от рейда. На борт были подняты только пять членов экипажа.

В это время с востока к рейду приблизились остальные возвращавшиеся с разведки российские эскадренные миноносцы, которые вступили в перестрелку с отрядом [101] Исиды, после чего тот отошел под прикрытие своих крейсеров. С юга в 6.30 подтянулся дивизион крейсеров Дэвы (усиленный броненосными крейсерами «Asama» и «Tokiwa»), который с расстояния 8000 м открыл огонь по «Баяну». Тот, отстреливаясь, повернул к Порт-Артуру. Уже сориентировавшийся в ситуации Макаров направил ему на помощь «Диану», а сам на борту «Петропавловска» (на который перешел в 6 часов утра) начал спешные приготовления к выходу в море главных сил эскадры. Так как события нарастали как снежный ком, никто уже не думал о тралении внушавших подозрение акваторий рейда, за что вспоследствии пришлось дорого заплатить.

«Петропавловск» вместе с «Аскольдом» и «Новиком» направился к «Баяну», прикрывая выход других российских кораблей на рейд. За Макаровым двинулись семь эскадренных миноносцев Елисеева и Бубнова. После формирования кильватерного строя, к которому присоединились «Полтава» и «Баян», русский главнокомандующий в 8 часов нанес удар по «песикам» отряда Дэвы (так в Порт-Артуре называли японские разведывательные кресеры), показавшимся из полосы тумана. Дэва, увидев перед собой почти всю эскадру противника (в этот момент к рейду подходили ее очередные корабли), повернул к своим главным силам. Российские корабли, преследуя его, открыли огонь с расстояния 6500 м, но схватка была прервана уже в 8.15, когда к сражавшимся приблизился Того с шестью броненосцами и броненосными крейсерами «Kasuga» и «Nisshin» (формально включенными в 5-й дивизион кораблей Катаоки). Макаров, видя явное преимущество японцев и учитывая то, что русские корабли удалились на 25 миль от Порт-Артура и лишены поддержки береговых батарей, повернул. Ситуация несколько улучшилась, когда по дороге к эскадре присоединились броненосцы «Пересвет» и «Победа», а на рейд вышли «Севастополь», два торпедных крейсера и четыре эскадренных миноносца. Поэтому командующий решил совместно с береговыми батареями начать боевые действия против приближавшегося японского отряда, но Того, подойдя на расстояние 10 миль, [102] остановился и не принял боя. Макаров приказал эскадренным миноносцам повернуть к порту. Российские корабли приближались к Порт-Артуру двумя колоннами — броненосцев и крейсеров. Когда головной крейсер первой колонны «Петропавловск» находился в 3 милях от Золотой горы, он в 9.30 задел носовой частью поставленную ночью японскую мину. После того как она взорвалась, сдетонировали боеприпасы носовой башни орудий калибра 305 мм, затем последовал взрыв 15–18 мин, находившихся на минном складе, а в 9.43 взорвались главные паровые котлы. Это решило судьбу броненосца, который через две минуты затонул вместе с вице-адмиралом Макаровым, его штабом и большей частью экипажа (30 офицеров, 632 унтер-офицера и матроса, в том числе и находившийся на борту известный художник-баталист Василий Верещагин). Спасти удалось лишь 7 офицеров и 72 матроса, в числе спасенных был и великий князь Кирилл Владимирович{121}. Следует отметить, что среди погибших находился главный механик броненосца, поляк, инженер Антони Перковский.

Так как на кораблях эскадры не было известно о ночном минировании рейда, гибель флагмана была приписана действиям японских подлодок. Почти одновременно со спасательной акцией началась и беспорядочная стрельба по плавающим тут и там обломкам броненосца, так как их приняли за перископы. Панику усилил взрыв броненосца «Победа», который шел четвертым в строю и через три минуты после «Петропавловска» натолкнулся на мину. Броненосец принял более 500 тонн воды [103] (крен 5 градусов на правый Сюрт), но благодаря тому, что мина сдетонировала в угольном бункере и не разорвалась, остался на плаву и дошел до рейда. Другие корабли двинулись к порту в полном беспорядке, потеряв строй. Однако контр-адмиралу Ухтомскому (на броненосце «Пересвет») все же удалось, приняв командование, восстановить порядок и довести эскадру до порта. Эти события происходили на глазах японцев и словно парализовали их стремление к бою. Того не стал развивать свой успех дальше, довольствуясь ролью пассивного наблюдателя. Трудно судить, почему он повел себя именно так: возможно, опасался минных полей и русских береговых батарей, а возможно, и своих же мин. Он даже не помешал российским кораблям войти в порт и не обстрелял саму якорную стоянку в западном бассейне, а около 15.00 повернул в район собственной промежуточной базы (район архипелага Холла). Тщательные поиски на месте трагедии «Петропавловска» закончились лишь тем, что был найден плащ Макарова («Гайдамаком»), сам же вице-адмирал, по свидетельству спасшегося сигнальщика Бочкова, погиб уже в момент взрыва мины{122}.

Вице-адмирал Того о гибели Макарова узнал 14 апреля, как и Алексеев. Однако он опередил его в том, что уже на следующий день был под Порт-Артуром вместе с 1-м дивизионом броненосцев (присоединились к нему броненосные крейсеры «Nisshin» и «Kasuga»), 3-м дивизионом крейсеров Дэвы, 2-м, 4-м и 5-м дивизионами эскадренных миноносцев и девятым дивизионом миноносцев. В 4 часа утра Дэва с эскадренными миноносцами провел разведку района рейда. Российские корабли, вопреки ожиданиям, не вышли в море. В 8 часов подошел Того с броненосцами. В 9.25 «Nisshin» и «Kasuga», прикрываемые 9-м дивизионом миноносцев, начали обстреливать крепость через Лаотешань. Корректировал [104] огонь курсировавший напротив входа в порт крейсер «Takasago», оснащенный мощной радиотелеграфной станцией. Несмотря на то что было выпущено 185 снарядов калибра 254–203 мм, причиненный ущерб был незначительным (12 убитых и раненых). В бой вступили береговая батарея и стрелявшие перекидным огнем броненосцы, однако попаданий у них не было. В 13 часов японский флот отошел к своей базе. На следующий день из Мукдена прибыл Алексеев и принял командование эскадрой, свой флаг он поднял на неисправном «Севастополе».

Гибель Макарова стала огромной утратой для всего российского флота. За 36 дней своего командования{123}он сумел преобразовать порт-артурскую эскадру в исправный инструмент боя, а в экипажи вдохнуть настоящий боевой дух. Это оценил даже противник, который с беспокойством наблюдал за частыми выходами в море российских главных сил (в общей сложности б раз) и оживленными действиями легких сил — это создавало серьезную угрозу японским планам проведения десантных операций на континенте и сдерживало наступление в Маньчжурии. Того был вынужден сосредоточить весь Соединенный флот под Порт-Артуром, не решаясь на более активное противодействие владивостокскому отряду. Теперь, после смерти Макарова, гибели «Петропавловска» и повреждения «Победы», российская эскадра не могла вести наступательные действия, так как располагала только 4 относительно исправными броненосцами против 14 японских. Более того, командующий ею Алексеев и не думал продолжать деятельность, начатую Макаровым, что ослабило волю к победе у экипажей. Инициатива полностью перешла в руки Того, и он мог не только обеспечить охрану транспортных судов с отрядами 2-й армии генерала Оку, но и приступить к блокаде Порт-Артура, перенеся свою базу на острова Эллиота (130 км от крепости). Кроме того, он [105] мог выслать эскадру Камимуры для боя с крейсерами контр-адмирала Карла Йессена.

В этой ситуации преимущество японцев могло уравновесить только применение минного оружия, но это было оружие с обоюдоострое, так как мины могли устанавливать и эскадренные миноносцы, и миноносцы японского флота, и даже обычные рыбацкие джонки. В акватории Лаотешаня 22 апреля устанавливала мины минная группа лейтенанта Остелецкого (пароход «Квантуй», портовые катера «1» и «2»), преждевременный взрыв одной из мин привел к гибели 18 человек и затоплению катера «1» (?), а 25 апреля подорвался на мине корабль «Nonni», направлявшийся из Дальнего в Порт-Артур. Кроме того, во время траления акватории, где затонул «Петропавловск», было выловлено и уничтожено 4 мины (14 апреля), а затем еще б — 7 (27 апреля).

Возвращение отряда контр-адмирала Вирениуса в Либаву

Отдельный отряд кораблей для Тихоокеанского флота — отряд контр-адмирала Андрея Вирениуса (броненосец «Ослябя», крейсеры «Дмитрий Донской», «Аврора» и «Алмаз», эскадренные миноносцы «Бедовый», «Безупречный», «Блестящий», «Бодрый», «Бравый», «Буйный» и «Быстрый», миноносцы «212», «213», «221» и «222», транспортные суда «Саратов», «Орел» и «Смоленск»), который в августе 1903 года группами начал покидать Кронштадт, из-за многочисленных повреждений на третий день войны оказался в Джибути (Французское Сомали). 15 февраля Вирениус получил приказ вернуться в Россию, и через три дня, так как Франция провозгласила [106] нейтралитет, покинул Джибути. Ему было приказано оставить миноносцы в Пирее и Бизерте (после разоружения), куда он и направился, разделив свой отряд на две группы. Первую группу составляли крейсер «Дмитрий Донской», эскадренные миноносцы «Бодрый», «Быстрый», «Бедовый» и миноносец «213», вторую — остальные корабли. Обе группы осуществляли в пути досмотр судов нейтральных стран в поисках военной контрабанды, из-за чего многие корабли были задержаны, что вызвало протесты Великобритании и Франции, в результате суда были освобождены. Вторая группа кораблей Вирениуса после выхода в первых днях марта из Порт-Саида рассредоточилась из-за сильного шторма, во время которого затонул миноносец «221» (9 марта) и получил повреждения эскадренный миноносец «Буйный». Другие корабли добрались до вод Крита и собрались через два дня в заливе Ханья. Здесь были оставлены три миноносца, а отряд, разбившись на небольшие группы, двинулся дальше и обогнул 3 апреля Шербур. Поврежденный «Буйный» для ремонта разбитой носовой части был оставлен в доке Алжира{124}. В Либаву российские корабли пришли 18–23 апреля, там отряд Вирениуса был расформирован, а корабли направлены в Кронштадт. Таким образом, поспешность, с какой были введены в строй девять эскадренных миноносцев типа «Буйного», повлекла за собой многочисленные аварии (не говоря уже об ошибочных конструктивных решениях) и не позволила усилить Тихоокеанскую эскадру до начала войны с Японией{125}.

Корабли из расформированного отряда должны были войти теперь в состав новой эскадры, которую формировал [107] Балтийский флот для отправки на Дальний Восток, так как в середине апреля Николай II принял очередные решения по вопросу организации военного флота и его руководства. В соответствии с этими решениями с 30 апреля 1904 года формируемая эскадра стала называться 2-й Тихоокеанской эскадрой, а прежняя получила название 1-й эскадры; обе должны были образовать Тихоокеанский флот. Командующие эскадрами были назначены 2 мая: первую возглавил вице-адмирал Петр Безобразов, а вторую — начальник Главного морского штаба контр-адмирал Зиновий Рожественский. Обязанности командующего флотом первоначально выполнял сам Алексеев, а через три недели он передал их вице-адмиралу Николаю Скрыдлову. Однако ни Безобразов, ни Скрыдлов не смогли добраться до Порт-Артура, так как уже 15 мая были перекрыты пути его сообщения с Маньчжурией и Россией. Поэтому своим командным пунктом они выбрали Владивосток.

Все эти события совпали по времени с проводимыми Алексеевым в Порт-Артуре реорганизационными мероприятиями, которые в значительной мере повлияли на действия российской эскадры. Алексеев, решив, что эскадра слишком слаба по сравнению с японским Соединенным флотом, отказался от любых наступательных действий и направил все свои усилия на действия оборонительные: крепость должна была защищать флот, а флот — крепость. Поэтому была усилена охрана внешнего рейда и изменена система противоминной обороны. Корабли, оставшиеся в строю, были перегруппированы согласно новому организационному делению на отряд броненосцев (командир — контр-адмирал Ухтомский), отряд крейсеров (капитан первого ранга Рейценштейн), отряд подвижной обороны побережья (канонерки и торпедные крейсера, контр-адмирал Лощинский) и два отряда эскадренных миноносцев. Также был сформирован постоянный отряд, задачей которого было траление внешнего рейда, в составе кораблей «Новик» и «Инкоу», восьми самоходных барок (капитан Модест Иванов); иногда к отряду присоединялись торпедные крейсеры «Всадник» [108] и «Гайдамак»{126}. Другие корабли и вспомогательные единицы были подчинены коменданту военного порта. Одновременно Алексеев приказал передать с кораблей для обороны крепости 26 морских орудий и 16 станковых пулеметов вместе с боеприпасами.

Начало японского наступления на суше.

Третья попытка блокирования Порт-Артура с моря

23 апреля 1-я армия генерала Куроки подошла к пограничной реке Ялу, приступая к реализации главной цели войны — вытеснению российских войск из Маньчжурии. Самая короткая дорога к Мукдену была у нижнего течения Ялу, где встал небольшой, называемый восточным, отряд генерала М. Засулича. Он должен был не столько оборонять реку, сколько демонстрировать военную силу, затрудняя Куроки форсирование реки (бродов никаких не было), а затем отойти, избегая по возможности потерь. Японские отряды 26 апреля ночью заняли остров на реке и приступили к строительству полевых мостов, а 1 мая нанесли основной удар по Тюренчену, лишив инициативы оборонявшихся спереди (через Ялу) и зайдя им в тыл (через небольшой приток Эйхо). Тюренчен после трех часов боя пал. Русские войска оставили свои позиции. Окруженным резервным частям удалось прорваться, но пришлось оставить орудия. Потери победителей составили 1036 человек, побежденных — около 2190 человек и 21 орудие. В этом бою отряды Куроки поддерживала созданная в спешном порядке группа капитана второго ранга Накагавы (канонерки «Мауа» и «Uji», миноносцы «68» и «69», 4 вооруженных катера), которая вошла в устье Ялу и связала огнем артиллерии правое крыло обороны русских. Помимо морального [109] выигрыша победа под Тюренченом поставила под угрозу сухопутные коммуникации русских и дала возможность армии генерала Оки высадить десант. Чтобы прикрыть армию со стороны моря, Того блокировал Порт-Артур, перенеся свою базу в район островов Эллиота (130 км от крепости).

Для того чтобы российские корабли не смогли атаковать транспорт с войсками, вице-адмирал решил предпринять очередную, уже третью, попытку закрыть вход в Порт-Артур с помощью брандеров. Для этой цели выделили 12 судов (тоннаж 1734–2979 брутто-тонн, численность команды каждого — от 14 до 24 человек). Их должны были прикрывать 1-й дивизион броненосцев, 3-й дивизион крейсеров (усиленный броненосными крейсерами «Asama» и «akumo»), четыре дивизиона эскадренных миноносцев (2-й, 3-й, 4-й, 5-й), четыре дивизиона миноносцев (9-й, 10-й, 14-й, 16-й), а также канонерки «Akagi» и «Chokai». Эта операция, которой руководил капитан второго ранга Хаяси (на брандере «1» — «Shibata Maru»), готовилась гораздо тщательней, нежели предыдущие. В ночь с 27-го на 28 апреля была проведена разведка акватории рейда участниками операции, которые находились на эскадренных миноносцах дивизиона. При этом дело дошло до огневого контакта с русскими береговыми батареями, с дежурившими у входа тремя канонерками и тремя эскадренными миноносцами. На этот раз, ночью со 2-го на 3 мая, вход охраняли (у затопленных ранее кораблей) канонерки «Отважный» (с контр-адмиралом Лощинским), «Гиляк» и «Гремящий», а также эскадренные миноносцы «Скорый», «Сердитый» и «Бесшумный», а у бонового заграждения дежурили 8 торпедных катеров с вооружением.

С самого начала японцев преследовали неудачи: море было неспокойным, из-за аварии котла пришлось оставить брандер «6» («Fusan Maru»), а когда остальные одиннадцать судов отошли от главных сил, чтобы под прикрытием эскадренных миноносцев и миноносцев двинуться к Порт-Артуру, вечером разыгрался шторм, который раскидал идущие строем корабли. В этой ситуации Хаяси решил прервать операцию, так как посчитал, что [110] шторм сделает невозможным командование кораблями и затруднит эвакуацию людей с затопленных брандеров. Но ему удалось повернуть только брандеры «2» («Kokura Maru») и «8» («Nagato Maru»), остальные восемь продолжили марш и к полуночи 3 мая приблизились к рейду.

В авангарде перед брандерами шли миноносцы «Chidori», «Hayabusa», «70» и «67», но после того как были обстреляны береговыми батареями и канонерками, повернули назад. При этом получивший три попадания миноносец «67» (имел двоих раненых на борту) был взят на буксир миноносцем «70». В час ночи к боковому заграждению приблизился брандер «4» («Mikawa Maru»). Хотя он и потянул за собой линию с бонами, прорвать ее все же не сумел. Попав в свет прожекторов, он был обстрелян артиллерией. Защитники крепости поняли, что это очередная атака брандеров. На «Отважный» прибыл Алексеев, чтобы лично руководить боем, тем более что уже подходили следующие брандеры. Брандер «10» («Sakura Maru») подошел к входу справа, где от многочисленных попаданий снарядов затонул. Шедший за ним «5» («Totomi Maru») был потоплен у бонового заграждения. Преодолевая высокие волны, подошли в колонне брандеры «9» («Otaru Maru»), «11» («Sagarni Maru»), «7» («Edo Maru») и «12» («Aikoku Maru»). Они яростно стремились прорваться к фарватеру, но вскоре были уничтожены огнем хорошо пристрелявшейся русской артиллерии. «Otaru Maru» затонул возле обломков «Bari», «Sagarni Maru» выбросился на берег у Электрического утеса, «Edo Maru» на подходе к заграждению открыл кингстоны, a «Aikoku Maru» попал на мину у входа на рейд. На помощь их командам поспешили миноносцы 9-го и 14-го дивизионов. Трем из них («Hayabusa», «Chidori» и «41») удалось снять экипажи с брандеров «4», «5», «7» и «12» и перевезти их на крейсер «Asama», а трем другим не повезло — «Aotaka» получил попадания в машинное отделение и в правый борт ниже ватерлинии (1 человек был убит), его взяли на буксир «Kari» и «Hato». Последний из брандеров — «3» («Asagao Maru»), который приблизился к входу со стороны полуострова Тигровый, — сел на мель и был [111] уничтожен{127}огнем артиллерии около 3.30. Услышав шум боя, Хаяси (на «Shibata Maru») повернул назад, но его брандер уже не смог принять участие в бою, так как в 5 милях от бухты Белый Волк на нем произошла авария рулевого управления.

В этой операции кроме 8 брандеров японцы потеряли 74 человека, 17 человек попали в плен. Были спасены 67 офицеров и матросов (в том числе 24 тяжелораненых); на миноносцах, из которых «67» и «Aotaka» были серьезно повреждены, — 2 убитых и 3 раненых{128}. Несмотря на мужество команд, операция закончилась полным провалом: ни один из брандеров не затонул в фарватере и вход в Порт-Артур остался открытым. Но так как Алексеев не решился выдвинуть эскадру в море, Того посчитал, что операция удалась, и послал об этом сообщение в ставку в Токио. Высадку десанта 2-й армии можно было начинать. Действия русских в эти дни свелись лишь к уничтожению выступавших из воды надстроек, труб и мачт затонувших брандеров, которые ограничивали видимость на рейде, и тралению рейда{129}. [112]