Планы океанских операций и крейсерство вспомогательного крейсера «Кайзер Вильгельм дер Гроссе»
Причины, привлекавшие внимание адмиралов Де Робека и Стоддарта к югу, проистекали от веяний, чувствовавшихся по всему свету. К середине августа обе эскадры вполне освоились со своими районами, т. е. с районами у берегов Португалии и у западного берега Африки, но наладившаяся их служба по охране торговли оказалась скоро нарушена двумя обстоятельствами: 1) решением сосредоточить все сухопутные силы империи в Европе, другими словами, перевезти их из колоний в Англию; 2) началом операций против немецких заокеанских владений.
На первый взгляд казалось, что эти операции являются преждевременными и нерациональными, поскольку требуют выделения части флота и армии из состава сил, сосредоточенных в Европе, но это только казалось. Вопрос обсуждался со всех сторон, и принятое решение основывалось на тщательно продуманных стратегических соображениях.
Для выяснения, какие именно заокеанские операции можно предпринять, Комитет имперской обороны образовал с первых же дней войны особую Комиссию, в состав которой вошли представители Адмиралтейства, военного министерства, министерства иностранных дел, колоний и по делам [141] Индии. Преобладающее значение в этой Комиссии имели представители Адмиралтейства, тем более что председателем ее назначили адмирала сэра Генри Джаксона, бывшего начальника Морского генерального штаба. Комиссия вошла в тесную связь с Сухопутным генеральным штабом, и в ее обязанности входило представление кабинету министров соображений о тех или иных операциях, которые могли определенно повлиять на ход войны.
В основу своих решений комиссия положила принципы, по которым не допускались операции, мешавшие сосредоточению имперских сил на главном театре и нарушавшие безопасность важнейших торговых путей на море. Операции по захвату неприятельских колоний допускались лишь там, где мы вполне владели морем.
Операция не считалась приемлемой, если она не могла быть проведена местными силами и не оказывала существенного влияния на общий ход войны, в особенности если она так или иначе не способствовала усилению нашего контроля над океанскими путями.
Операции, проводимые в соответствии с этими требованиями, фактически не вызывали рассредоточения сил, а лишь усиливали меры, направленные на охрану океанской торговли; другими словами, они содействовали тем мероприятиям, без которых все действия на главном театре оставались бы безрезультатными.
Руководствуясь вышеизложенными принципами, нетрудно было прийти к выводу, что операции должны проводиться средствами флота и сводиться главным образом к уничтожению неприятельских баз и центров разведки. Опыт показал, что, пока такие пункты находятся в руках неприятеля, очищение океанов от вражеских крейсеров является задачей трудноосуществимой и длительной.
Руководящая идея комиссии заключалась не в захвате неприятельской территории, а в защите наших океанских путей. Единственная цель этих операций сводилась к лишению неприятеля его угольных и радиотелеграфных станций. Из них главнейшими являлись следующие: Киао-Чао, чрезвычайно важный пункт, имевший укрепления, недоступные для тех сил, которые можно было выделить для [142] его захвата; серьезные объекты Людериц-Бей в юго-западных африканских владениях Германии с радиостанцией в Виндхуке и Дар-эс-Салам на восточном берегу Африки. Людериц-Бей требовал слитком больших сил, успех операции в Дар-эс-Саламе зависел от местных морских сил и количества войск, которое могла бы дать Индия сверх тех, что уже были отправлены на замену средиземноморских гарнизонов.
Остальные пункты, обратившие на себя внимание комиссии, представляли меньше затруднений, но все они были достаточно важны как коммуникационные центры.
Ключ всей германской системы телеграфных сообщений в Атлантике находился в Тоголанде в Гвинейском заливе, смежном с нашей колонией на Золотом Берегу. Здесь высокомощная радиостанция в Камине непосредственно сообщалась со станцией в Науене близ Берлина, связывая .таким образом столицу с германскими западноафриканскими владениями, а оттуда — с Южной Америкой по трем германским кабелям из Монровии в Либерии в Пернамбуко. Эти кабели оканчивались в нейтральных странах, а потому, хотя они и были германскими, их решили не трогать. Все, что требовалось, — намеревались достигнуть без излишних трений — разрушением станции в Камине.
Требовалось действовать немедленно, тем более что с такой операцией местные силы справились бы сами.
По счастливой случайности генерал Добелл — инспектор всех колониальных западноафриканских войск — находился в это время в Англии; совместно с ним был вскоре выработан соответствующий план, по которому операция возлагалась на войска Золотого Берега и Сьерра-Леоне. Занятие соседнего Камеруна также предусматривалось планом и было поставлено как одна из ближайших важных задач, так как в гавани Дуала укрывались несколько пароходов компании Воерман с весьма вероятным намерением вооружиться и действовать в качестве вспомогательных крейсеров. Здесь операция возлагалась на нигерийский гарнизон, если только удастся его несколько усилить.
В Тихом океане также было намечено несколько пунктов в расчете на помощь австралийских и новозеландских [143] сил; из них главными являлись германская Новая Гвинея, включая архипелаг Бисмарка{33}, остров Яп в группе Западных Каролинских островов, остров Науру к югу от Маршальских островов и остров Апиа в группе Самоа.
Пренебрегая в тот момент всякими попытками захватить германскую Новую Гвинею, как не удовлетворяющими принципам, изложенным в начале этой главы, было решено для начала захватить главный ее порт — Рабаул — и поручить это австралийским силам для использования Рабаула как базы для дальнейших операций по уничтожению подводных кабелей и радиостанций на островах Яп и Ангаур.
Новой Зеландии было предложено предпринять подобную же операцию против Самоа.
На адмирала Джаксона, кроме высшего руководства этими заокеанскими операциями, возлагалась также и организация имперского сосредоточения сил. Соединение этих двух функций, не вполне логичное в теории, на практике оказалось удачным. Работа по перевозкам колониальных гарнизонов, войск из Индии и доминионов тесно соприкасалась с развертыванием заокеанских операций.
Для успеха дела сосредоточения требовалось весьма точное согласование планов с действующими морскими силами и особо точное распределение этих сил в соответствии с требованиями конвоирования транспортов и защиты торговли. Хотя при разработке вопросов о заокеанских операциях руководящая идея ставила эти операции на второе место, выдвигая на первое защиту торговли, тем не менее требования европейского театра по доставке подкреплений в свою очередь отодвигали в сторону вопрос о защите торговли, а заокеанские операции по мере занятия неприятелем территорий в Европе начинали приобретать значение операций, как бы вознаграждающих потерю этих территорий.
Такой оборот дела, по-видимому, являлся неизбежным и во всяком случае был повторением событий прежних войн, [144] когда не представлялось возможным точно разграничить, где же начинается овладение дальними базами неприятеля и где — захват территории в качестве компенсации.
В наше время повторение старой тенденции отчасти объяснялось энтузиазмом, который проявили доминионы в деле помощи империи; энтузиазм этот, совершенно неожиданный для врагов, ими в расчет не принимался.
Приходилось не только прислушиваться к голосам братских государств, желавших как можно скорее доставить свои части на передовые линии, но также оказывать всю возможную помощь для вытеснения неприятеля с территорий, находившихся в самом близком соседстве с данными государствами. С этим приходилось очень и очень считаться: удовлетворение желаний доминионов и колоний было вопросом крайне деликатным и сложным. Сталкиваться с подобными проблемами не приходилось ни нашим союзникам, ни врагам.
Вполне естественно, что при необходимости согласовать так много требований и неотложных нужд неожиданное осложнение с переброской базы в Сен-Назер ставило Адмиралтейство в деле распределения морских сил в очень трудное положение.
14 августа, когда адмирал Стоддарт закончил развертывание своей эскадры на линии острова Зеленого Мыса — Канарские острова, комиссия адмирала Джаксона постановила начать операции немедленно не только в Тоголанде, но и в Камеруне. К этому времени благодаря энергии губернатора Золотого Берега Робертсона и содействию генерал-губернатора французских владений в Западной Африке, а также помощи губернатора Дагомеи организация экспедиции против Камины уже значительно продвинулась вперед.
В первый день начала военных действий был мобилизован отряд в составе полка войск Золотого Берега с присоединенными к нему другими мелкими частями под командой подполковника Брианта. Послали офицера в Ломе, главный немецкий порт, с требованием сдаться. Немцы вначале отказались, давая обещание соблюдать нейтралитет (что, конечно, было отвергнуто), а затем 7 августа согласились. Губернатор [145] покинул Ломе, и большая часть местности перешла в наши руки. Было решено организовать в Ломе базу для наступательной операции против Камины, и одновременно с этим все имеющиеся в наличии союзные силы из Северной Дагомеи, Нигерии и Золотого Берега повели наступление с целью овладеть северной частью территории.
Подполковник Бриант не терял времени, и уже 12 августа весь его отряд вошел в Ломе и начал спешно готовиться к тяжелому походу на Камину.
Радиотелеграфная станция находилась в 100 милях, в глубине страны, в горах близ Атакрате; подход к ней шел по двум дорогам — железной и грунтовой, составлявшим два узких дефиле, тянувшихся в почти непроходимых джунглях.
Немцы, отступая, взрывали мосты, портили дороги и всячески старались препятствовать нашему наступлению. Однако первое серьезное сопротивление мы встретили только у станции Агбелуфое в 25 милях от берега. Здесь немцы энергично атаковали наш передовой отряд, который, успешно отразив нападение, продержался до прибытия главных сил.
С подходом последних немцы были обращены в бегство и отступили на 30 миль.
После трехдневного отдыха наша колонна, получив подкрепление в виде роты сенегальских стрелков, двинулась дальше и 21 августа наткнулась на неприятеля, основательно окопавшегося на реке Chra в 25 милях от Камины. Бой длился в течение всего дня безрезультатно; ночью подполковнику Брианту удачным маневром удалось выбить неприятеля и обратить его в бегство. Одновременно с возобновлением движения подполковника Брианта к Камине подходили французская колонна майора Лакроа из Дагомеи и одна наша из Верхнего Золотого Берега. В ночь с 24 на 25 августа радиостанция была взорвана, и на следующий день вся колония сдалась безоговорочно.
Военные действия против Камеруна представляли собой более сложную операцию.
В ней главное участие должны были принять войска из Нигерии при обещанной французами поддержке войсками [146] из Сенегала. Только 15 августа на совместном с французами совещании в Адмиралтействе удалось выработать план, по которому немедленно посылался в Фернандо По крейсер для блокады Камеруна.
Поскольку приход крейсера, естественно, являлся как бы предупреждением противнику, то войска надлежало доставить как можно скорее. Через три недели французы могли иметь готовыми в Дакаре две тысячи человек с шестью орудиями, Сьерра-Леоне давала шестьсот человек и Нигерия — тысячу семьсот человек с десятью орудиями. Базами выбрали Фернандо По и Лагос; доставку этих частей должны были выполнить английские транспорты.
В соответствии с данным планом адмирал Стоддарт получил приказ отправить крейсер Cumberland в Фернандо По, чтобы он предварительно отконвоировал в Тоголанд транспорт с войсками из Сьерра-Леоне, так как там для конвоя не имелось ничего, кроме канонерской лодки Dwarf. Исполнив полученное приказание, адмирал Стоддарт лишился своей самой сильной боевой единицы.
Не успело Адмиралтейство сделать все необходимые распоряжения, как угроза нашей торговле, которую предвидел адмирал Джаксон, стала реальной. Через несколько часов пришло известие, что в районе, подконтрольном адмиралу Стоддарту, появился немецкий вспомогательный крейсер, начавший свою «игру» на торговых путях. Это был «Кайзер Вильгельм дер Гроссе», прорвавшийся в первые дни войны, когда не был еще организован Северный патруль, в Атлантический океан. Выйдя из Бремена 4 августа и пройдя незамеченным под скандинавским берегом, он направился к северо-восточному берегу Исландии, где сутки простоял во льдах.
В этом районе он потопил траулер Tubal Cain, а затем, удачно пройдя необнаруженным по Атлантическому океану, устремился на пути, охраняемые Стоддартом. Здесь в течение 15 и 16 августа к юго-западу от Канарских островов он захватил четыре британских парохода: Galician из Южной Африки, Kaipara из Монтевидео, шедший в Бристоль с грузом мороженого мяса, Arlanza — почтово-пассажирский из Буэнос-Айреса и Nyanga с грузом в Гамбург. [147] Со всеми этими судами немцы поступили человечно — Galican и Arlanza, как имевших пассажиров, после снятия радиостанций отпустили, а два других потопили, сняв предварительно команду. Операции в Тоголанде и в Камеруне оставили Стоддарту один лишь крейсер Cornwall, но последний узнал о случившемся лишь 17 августа от Arlanza, который, имея запасную радиотелеграфную сеть, при первой же возможности ее наладил и дал знать о происшедшем.
Адмиралтейство, узнав о случившемся через Лас-Пальмас, немедленно приняло соответствующие меры: адмиралу Де Робеку приказали отправить Highflyer на усиление эскадры адмирала Стоддарта, взамен которого ему самому посылали Challenger из Бристольского канала и Minerva с Ирландской станции. Кроме того, Стоддарту вскоре был послан вспомогательный крейсер Macedonia.
Одновременно к мысу Доброй Надежды были отправлены вспомогательные крейсеры Armandale Castle и Kinfanus Castle, а в Южную Америку — Otranto, и работа закипела.
Первым результатом явился захват Kinfanus Castle германского барка «Вернер Виннен» с 4000 тонн угля, отправленного с призовой командой в Сьерра-Леоне.
На следующий день адмирал Стоддарт на пути в этот порт захватил угольщика «Профессор Воерман», видимо, поджидавшего дружественный крейсер.
24 августа наш консул в Лас-Пальмас донес, что 17 августа «Кайзер Вильгельм» вышел в Рио-де-Оро, пустынное якорное место в испанских владениях на сахарском берегу, совместно с пароходом «Дуала», который недавно был в Лас-Пальмас, откуда, по настоянию испанских властей, вышел через 48 часов, по-видимому, в Нью-Йорк.
Командир Highflyer капитан Бюллер, извещенный об этом, не теряя ни минуты, вышел по назначению и 26 августа застал своего противника, грузящего уголь в Рио-де-Оро, ошвартованного между двумя пароходами. Третий угольщик стоял поблизости, как бы представляя доказательства той широкой организации, с которой у немцев было поставлено дело снабжения углем их крейсеров. [148]
Имея неоспоримый перевес в силах, командир Highflyer предложил немцам сдаться{34}, на что последовал немедленный ответ: «Германские военные суда не сдаются, предлагаю Вам соблюдать испанский нейтралитет». Ответив на это сигналом, что немцы сами его нарушают, капитан Бюллер добавил, что если они не сдадутся, то он их потопит, и предупредил угольщиков, чтобы они отдавали швартовы и отходили.
Последовал вторичный отказ. Капитан Бюллер, дав противнику полтора часа, чтобы освободиться от угольщиков и выйти в море, отошел на необходимую для безопасности от попаданий в берег дистанцию и в 15.10 открыл огонь.
Немцы энергично отвечали. Завязавшийся неравный бой продолжался полтора часа. В 16.45 «Кайзер Вильгельм» прекратил огонь, и команда его начала садиться в шлюпки. Во избежание дальнейшего кровопролития капитан Бюллер сигналом потребовал спустить флаг и отправил шлюпки под флагом Красного Креста с медицинской помощью.
Не успели шлюпки подойти к разбитому судну, как оно затонуло на мелководье.
Немецкая команда, высадившаяся на берег с винтовками, заняла под защитой песчаных береговых пригорков оборону, а потому наши шлюпки были отозваны, и немцев предоставили их собственной участи.
Итак, через десять дней после начала крейсерской деятельности этот единственный крейсер, вышедший из Германии, закончил свою карьеру. Потери его остались неизвестны, потери Highflyer составили одного убитого и пять легкораненых. Повреждения были настолько незначительны, что Highflyer остался на своем посту. Британские пленные с Galician, Kaipara, Nyanqa и Tubal Cain вовсе не пострадали, так как германский командир перед боем пересадил [149] их на один из угольщиков. Поступок этот, конечно, делает честь его великодушию.
Потопление «Кайзера Вильгельма» явилось исключительно удачным эпизодом, так как, по-видимому, нарушало план единственной предпринятой немцами в этом районе операции против нашей торговли.
Из судового журнала выяснилось, что крейсер имел директивы идти в Южную Америку, где в слабо защищаемом районе должен был встретить соотечественника. Подробности этого плана будут рассказаны.
Испанское правительство сделало представление против нарушения нами нейтралитета, но, убедившись из полученных разъяснений, что «Кайзер Вильгельм» в течение 9 дней укрывался в пустынной гавани, использовав там не менее 4 угольщиков, испанское правительство признало виновными обе стороны и послало хотя дружеский, но энергичный протест обеим державам.
Неожиданно проявившаяся активность немцев лишила адмирала Де Робека возможности отвлекать свое внимание куда-либо севернее Финистера.
Как только были получены первые известия о «Кайзере Вильгельме», ему приказали отправить вспомогательный крейсер Marmora на присоединение к Highflyer. Сам он, оставив в крейсерстве у Лиссабона Sutlej, поспешил на Мадеру, где ему указали на необходимость наблюдения за районом Азорских островов, для чего туда был отправлен крейсер Vindictive. 8 сентября последний захватил немецкий угольщик с 5000 тонн английского угля, давшего ему возможность спокойно продолжить свое крейсерство.
Погрузка в португальских портах не встречала никаких затруднений: Португалия, хотя и объявила нейтралитет, но, будучи всегда другом Англии, проявляла полную готовность помогать британским судам.
Наступало время сосредоточения среднеатлантических эскадр на путях движения наших транспортов с заокеанскими войсками, ввиду чего 5 сентября Адмиралтейство сделало распоряжение о подкреплении нужных районов старыми линейными кораблями. [150]