Влияние отступления от Монса на положение на море. Угроза Дуврскому проливу и Остенде
Несмотря на то что 22 августа было решено отправить IV дивизию экспедиционного корпуса во Фландрию, сделанные ранее распоряжения по флоту, касавшиеся охраны морских сообщений армии, оставались без изменений. Адмирал Джеллико получил приказание не предпринимать повторных походов по Северному морю, а оставаться на своей базе, используя время для тактической подготовки флота.
Вместо того чтобы удерживать господство на Северном море всем Гранд-Флитом в полном составе, Адмиралтейство усилило Южные силы двумя линейными крейсерами, отправив их в Хамбер.
Положение на сухопутном фронте делало более оживленным южный район.
Сэр Джон Френч к 21 августа почти закончил сосредоточение и двинулся вперед для занятия позиций, которые он считал наиболее выгодными для выполнения совместных с генералом Жоффром операций на линии Монс — Конде, намеченных с целью удлинить французский левый фланг у Шарлеруа. Положение на сухопутном фронте не вызывало каких-либо опасений в ближайшем будущем; не так обстояло дело в районах, непосредственно прилегающих к морю.
21 августа стало известно, что бельгийские войска эвакуировали Остенде с приказанием сосредоточиться в Антверпене. [103]
Возможность занятия Остенде немцами нарушала всю организацию охраны морских сообщений и угрожала снабжению армии. Вечером того же дня эта угроза стала еще реальнее, так как сообщили, что кавалерийские разъезды немцев ожидаются под городом на следующий день.
Вследствие этого адмиралу Кристиану было приказано произвести у Остенде демонстрацию силами одного легкого крейсера, двумя дивизионами эскадренных миноносцев и двумя крейсерами типа Cressy. Адмиралу предписывалось, конечно, не стрелять по городу, но не допускать проникновения в него колонн неприятеля, которые могли показаться в его окрестностях.
22 августа, в день намеченной операции, адмирал Кристиан, сойдя на берег, узнал от бургомистра, что город решено не защищать и что сформированные из граждан дружины разоружены, а оружие их отправлено в Антверпен. Кроме 80 автомобилей, въехавших в Гент и проследовавших по дороге в Куртре, неприятельских войск нигде не наблюдалось.
Принимая это во внимание и убедившись, что северные дороги совершенно закрываются с моря дюнами, а южные и юго-восточные возможно защищать только при условии занятия пункта в трех милях от города у канала Брюгге, адмирал решил, что реальной помощи с моря его отряд оказать городу не может. Возвратившись на свой корабль, он собрал отряд на рейде и запросил дальнейших инструкций, на что получил приказание вернуться.
На следующий день, 23 августа, наша армия была стремительно атакована у Монса превосходящими силами неприятеля и, хотя продержалась весь этот день на своих позициях, к ночи была вынуждена отступить. Французская армия, атакованная с такой же стремительностью у Шарлеруа, отступила к собственной границе, заставив отойти и наши части, опиравшиеся правым флангом на крепость Мобеж. Отступление проходило в столь тяжелых условиях, что никто не мог сказать, где и когда оно закончится. Наши опасения, возникшие первоначально за Остенде, распространялись не только на Булонь, но даже и на Гавр. [104]
Опасность, грозившая этим портам, казалась столь реальной, что Адмиралтейство распорядилось вывезти из них в Шербур все припасы, ненужные армии в ближайшее время. Движение транспортов в Булонь и Гавр приостановили впредь до распоряжений.
Сухопутное командование выбрало Шербур как пункт, расположенный на полуострове, который можно превратить в неприступную тыловую базу, пока Канал еще в наших руках. Однако для удержания Канала совершенно необходимо, чтобы фламандские порты не попали в руки неприятеля. Адмиралтейство делало распоряжения для перенесения базы, отнюдь не собираясь отдавать без борьбы восточные гавани Канала.
Нуждалась в них армия или нет, морское их значение оставалось неизменным и неоспоримым.
Французскому морскому министерству были сделаны соответствующие представления с указанием, какое мы придаем значение с морской точки зрения защите Дюнкерка, Кале и Булони и насколько важно как можно дольше удержать их. Адмиралтейство предложило освободить отряд французского адмирала Роуера от пребывания в составе Западного патруля и усилить его силы эскадрой броненосных судов. Дувр предлагался в качестве базы для французских флотилий Кале и Булони, причем английские транспорты стояли наготове для перевозки всего снабжения этих флотилий. Одновременно Адмиралтейство выясняло в военном министерстве все возможности защиты Дюнкерка, Кале и Булони с суши, подняв вопрос об обороне перешейка Шербурского полуострова.
Адмирала Джеллико также поставили в известность о происходящих событиях — результатах боя у Монса; ему предложили обсудить вопрос о возможности передвинуть Гранд-Флит в случае, если немцы захватят Кале и смежные с ним французские порты, другими словами, смогут контролировать Дуврский пролив. Таким образом, обстановка на сухопутном фронте ставила нас перед вопросом о полной передислокации флота, не удовлетворявшей в тот момент создавшейся военной обстановке. [105]
Вначале французское морское министерство не считало дело столь серьезным и не находило нужным менять дислокацию союзных флотов, но 24 августа вечером оно согласилось с английской точкой зрения и приказало адмиралу Роуеру оставить его легкие крейсеры в распоряжении адмирала Веймисса, а самому с броненосными судами перейти в Шербур, где и оставаться в готовности выйти на защиту портов. Сэр Джон Френч телеграфировал о своем отступлении на Мобеж и указывал на необходимость обратить внимание на защиту Гавра.
Так как особых причин для немедленной эвакуации этой главной базы английской армии не было, то все припасы из Булони перевезли в Гавр, и вопрос о Шербуре пока оставался открытым.
Вечером 24 августа вопрос об удержании Остенде вновь привлек к себе наше внимание. Германские разъезды рыскали по всей стране, и бельгийские власти, хотя и не собирались делать бесполезных попыток сопротивления крупным неприятельским силам, не хотели давать себя разорять мелким мародерствующим отрядам. Бельгийский посланник в Лондоне в 19 часов 24 августа получил от бургомистра телеграмму с просьбой срочно прислать английские суда и высадить десантные партии.
Адмиралтейство, озабоченное охраной от захвата немцами любого порта, который может послужить базой для подводных операций в Канале, немедленно приступило к действиям.
Вначале было решено высадить с судов десантные партии, которые совместно с местной жандармерией могли бы оказать должное сопротивление небольшим неприятельским отрядам, но находящаяся под угрозой территория представляла собой столь важный пункт, а нажим неприятеля на нашу армию так усиливался, что данную меру почти тотчас же признали недостаточной.
25 августа стало известно об оставлении линии Мобежа. Армия продолжала отступление в крайне тяжелых условиях, и его последствия вызывали самые серьезные опасения.
С другой стороны, немцы в своем поспешном наступлении и преследовании неприятеля оставляли соблазнительно открытыми свои коммуникационные линии для удара с моря. [106]
Казалось, представлялся случай помочь армии; при таком положении дел флот не мог не протянуть руку помощи сухопутным частям.
Флот должен был это сделать, невзирая на то, много или мало имелось шансов на успех. Чувство братской помощи крепко сидело в умах всех моряков. Есть ли для такой помощи войска? Тем лучше, если нет, — флот должен справиться исключительно своими силами. Как раз для этой цели создали Королевскую морскую дивизию, но, увы, она находилась еще в стадии формирования и состояла из людей, пока совершенно необученных.
Единственное, в большей или меньшей готовности были батальоны морской пехоты в Девенпорте, Портсмуте и Чатеме численностью около 3000 человек, но и эти части состояли главным образом из рекрутов, призванных из запаса. Наша VI дивизия еще не отправилась в Гавр и должна была действовать совместно с бельгийской армией, которую планировалось сосредоточить в Антверпене для наступательных действий.
25 августа вечером было получено приказание трем вышеназванным батальонам выступать. Командующим ими назначили бригадного генерала сэра Джона Астона. Задача, возложенная на батальоны, заключалась в совершении диверсии на западный фланг германского наступления и в поддержке бельгийской армии в ее намеченном продвижении. Один батальон решили доставить на крейсерах Южных сил, а два других — на линкорах эскадры Канала. Для этой цели назначили Prince of Wales, Venerable и Irresistible под флагом контр-адмирала Керри для перевозки портсмутского батальона и адмирала Бетелла с кораблями Vengeance, Goliath, Prince George и Caesar для перевозки плимутского батальона. Последние четыре корабля вместе с легким крейсером Proserpine и шестью эскадренными миноносцами должны были содействовать операциям на берегу, для чего к ним должны были позже присоединиться еще свежие силы флота.
В это время вошли в строй три монитора, строившиеся в Барроу для Бразилии, с началом военных действий реквизированные нашим правительством. Над этим типом судов [107] моряки смеялись, считая его «ересью» в морском деле, но первые же дни войны показали ошибочность этого мнения. Эти мониторы Severn, Humber и Mersey, вооруженные двумя 6-дюймовыми орудиями и двумя 4,7-дюймовыми гаубицами, присоединили к вышеуказанному отряду.
С принятием перечисленных мер необходимость в помощи адмирала Роуера отпадала, тем более что французы уже могли гарантировать безопасность Кале и Дюнкерка с суши. Роуеру было приказано возвратиться к месту его прежнего назначения, т. е. снова войти в состав Западного патруля адмирала Веймисса.
Надежная защита устья Канала являлась настоятельно необходимой — армия понесла большие потери и требовала пополнения, спешно отправлявшегося в Гавр. Саутгемптон снова закрыли для всех судов, кроме военных и транспортных, назначенных для перевозки пополнения.
Большой интерес представляют распоряжения, сделанные для прикрытия всей операции. Линейные корабли адмирала Бетелла оставались у Остенде для охраны высадки. В то же время Южные силы, включая и линейные крейсеры, стоявшие в Хамбере, должны были провести энергичную демонстрацию в Гельголандской бухте. Операция прикрытия высадки задействовала все миноносцы Гарвичского отряда, равно как и крейсеры адмирала Кэмпбелла. Поэтому суда, необходимые для Остендской операции, взяли из состава Дуврского патруля, взамен которых адмирал Роуер, по просьбе Адмиралтейства, прислал свои миноносцы из Шербура. Сам же Роуер со своими тремя броненосными крейсерами, которые в то время были не нужны Западному патрулю, перешел из Бреста в Шербур, где и оставался в четырехчасовой готовности на случай, если наша высадка в Остенде спровоцирует выход германского флота.
Таким образом, даже если бы высадка оказалась неудачной, все же эта операция могла бы принести пользу, доведя дело до морского боя.
Конечно, задача предстояла нелегкая: необходимо было высадить все эшелоны одновременно при очень свежей и туманной погоде. Судам с чатемским и портсмутским батальонами [108] назначили рандеву у Гудвинс 26 августа, откуда они должны были идти соединенно, но на следующее утро оказалось, что адмирал Керри не прибудет ранее ночи.
Адмирал Кристиан получил приказ немедленно идти в Остенде и провести демонстрацию.
Одновременно с этим были получены сведения, что бельгийская жандармерия столкнулась с немецкими уланами в трех милях от Остенде и, весьма возможно, что город уже в руках неприятеля, а потому до начала высадки надлежало провести тщательную разведку.
В 6 часов вечера адмирал Кристиан прибыл в Остенде одновременно с генералом Астоном и чатемским батальоном, но еще до момента разведки погода настолько ухудшилась, что исключала всякую возможность высадки.
Приступить к высадке оказалось возможным лишь в 3 часа утра 27 августа. После освобождения крейсеров адмирала Кэмпбелла от десанта адмирал Кристиан отправил их к месту рандеву отрядов, назначенных для Гельголандской демонстрации, а сам остался до окончания высадки.
Из-за погоды и опасности минных атак адмирал Керри вынужден был на ночь стать на якорь. В 3 часа утра он снялся и, идя с закрытыми огнями, к 6.30 подошел к Остенде, но начать высадку не мог — не прибыли буксирные пароходы. В 8 часов бельгийцы прислали почтовый пароходик Princesse Clementine, только что закончивший высадку первого эшелона. Однако батальон не мог высадиться из-за тесноты на набережной до следующего утра. В 16 часов прибыл адмирал Бетелл и принял общее командование. Адмирал Керри ушел в Канал на присоединение к адмиралу Бернею; адмирал Кристиан отправился руководить операциями Южных сил.
28 августа рано утром буксиры прибыли и закончили высадку последнего эшелона.
Силы, высаженные в Остенде, имели своей главной целью удержание района, где в дальнейшем могли бы высадиться другие войска, — сами они ни по своей подготовке, ни по снаряжению не могли действовать в поле. Генералу Астону предписывалось придерживаться береговой полосы и не удаляться в глубь страны, поэтому он приступил к [109] возведению окопов вокруг города, установив ближнюю разведку небольшими отрядами велосипедистов. Одновременно с этим французы дали знать о своей готовности произвести в Гавре посадку 4000 бельгийцев, а затем 30 и 31 августа — еще 12 000 человек, если мы можем гарантировать безопасность высадки в Остенде и Зебрюгге.
Этих 12 000 человек присоединили к войскам, отступившим вместе с французами от Намюра. Таким образом, появлялась надежда, что Остендское предприятие в дальнейшем разовьется в более крупную операцию. Пока общее положение было вполне удовлетворительным.
Мониторы только сейчас пришли в Дувр, и, таким образом, задержка была лишь за эскадрой адмирала Бетелла, положение которой в Остенде, принимая во внимание трудность охраны ее с моря, было не из легких.
Кроме того, следовало помнить, как уже выяснил адмирал Кристиан, что в случае, если слабый гарнизон подвергнется нападению, поддержать его с моря будет трудно из-за дюн, мешающих действию судовой артиллерии.
Однако Адмиралтейство не хотело расставаться с надеждой оказать реальную помощь армии и сообщило французскому командованию, что оно гарантирует безопасность перевозки бельгийских войск. Риск был невелик, так как германский флот оказался связан событиями на севере и был обречен некоторое время на бездеятельность.
Эти события стал лучом света во мраке, окутывающем судьбу союзников во Франции.