От издательства

Сражение под Капоретто является одним из крупнейших в истории войн. В нем 2-я итальянская армия, по которой был нанесен главный удар со стороны австро-германских войск, потеряла за 8 дней боев 250000 человек из 700000 и 2000 орудий из 2 400. При дальнейшем развитии операции число итальянских войск, втянутых в сражение, достигло 1 400 000 человек. Общие потери выросли до 650000 человек. В руки победителей попало более 3000 орудий, или почти половина артиллерии, бывшей на фронте.

Такая величайшая в военной истории катастрофа, конечно не может быть объяснена случайностью или капризом военного счастья, талантливостью или бездарностью полководцев, руководивших сражением. Автор это прекрасно понимает и пытается показать всю совокупность факторов материального, политического и морального порядка, предшествовавших событиям под Капоретто и сопровождавших эти события.

Он пробует даже выявить «взаимоотношения между материальными и моральными силами и определить ту относительную роль, которую они сыграли в конечном результате». Выявлению последнего автор уделяет значительное место в своей работе.

Однако этого ему не удалось сделать. Помешала ограниченность и неспособность буржуазной военно-исторической науки понять сущность происходивших у Капоретто явлений, чтобы установить закон, лежащий в основе их развития. Отсюда у автора такие промахи, как попытка осветить «событие под Капоретто в его исторической рамке» без анализа экономического и политического состояния Италии накануне мировой войны и в момент вступления в эту войну. [4]

Стараясь выявить причины поражения итальянцев, автор ни слова не говорит о том. что Италия накануне мировой войны (в 1912 г.) закончила итало-турецкую войну, что» израсходовав огромное количество финансовых и материальных средств на колониальные авантюры, она к моменту мировой войны находилась в тяжелом экономическом состоянии. Пролетариат и трудящееся крестьянство страдали от непосильных налогов и зверской эксплуатации и, конечно, были против войны. Революционное движение в стране нарастало с каждым днем, мобилизации на фронт выливались в народные волнения, охватывавшие всю страну.

Упоминая вскользь о том, что итальянская армия в начале войны была «в состоянии полного разложения», автор не находит этому иного объяснения, как только то, что она из недавней войны в Ливии вышла дезорганизованной и истощенной, что кризис, переживавшийся Италией в 1917 г., объясняется «прежде всего не испытанными никем другим внутренними разногласиями, сопровождавшими вступление Италии в войну, и либеральным отношением к революционерам со стогны министерства».

Подходя к вопросу об оценке такого явления, как уход итальянских войск с ноля сражения и сдача их в плен целыми крупными соединениями, автор признается, что произвести такую оценку трудно. Но все же добавляет, что «здесь приходится учитывать психологию коллектива». В качестве иллюстрации к этому положению он ссылается на такие исторические факты, как захват германскими войсками в марте 1918 г. «почти без выстрела» Соммы; распространение «чувства паники» по всему боевому расположению немцев 8 августа того же года и превращение в пыль целых полков, бригад и дивизий французской армии в мае 1918 г. А первопричины всего этого автор так и не понял или не хотел понять.

Иначе он не мог бы заявить, что во Франции и вообще «в странах Антанты... дело национального примирения и объединения восторжествовало почти автоматически под влиянием акта агрессии со стороны противника» и что только «в Италии оно являлось труднейшей задачей, лежавшей на правительстве». Вместо подобных, не соответствующих истине утверждений автор должен был бы рассказать о том, что и во Франции, и в Англии, и во всех других воюющих странах, как и в Италии, между правительством и трудящимися лежала и продолжает лежать незаполнимая пропасть классовых противоречий. Эти противоречия особенно резко стали обнаруживаться после разгрома царизма в России, когда трудящиеся всего мира увидели путь, могущий и их, как [5] пролетариев России, привести к освобождению из-под гнета империализма. Этим объясняется, что командиры войсковых частей капиталистических стран не пользовались и не могли пользоваться доверием, что даже в Париже офицеры после революции в России боялись показываться на улицах в своей форме.

Хотя бы просто в интересах истины надо было отметить и такие факты, как требование рабочих Англии и других воюющих стран создать советы по образцу русских.

Вместо этого автор спрашивает: существует ли средство против «психологии коллектива»? И тут же, глядя на все происшедшее под Капоретто через призму буржуазной науки и идеологии, он старается доказать, что «неудачи русских армий отчасти объясняются упадком национального духа при таких министрах, как Протопопов и Штюрмер...», что «у Италии не было популярной и решительной цели войны... сбитое с толку общественное мнение не было мобилизовано» потому, что Италия «в течение нескольких десятилетий была членом Тройственного союза», и т. д.

Несерьезность и даже смехотворность подобного объяснения общественных явлений и такого явления, как мировая война, для нашего советского читателя настолько очевидна, что нет надобности разъяснять допускаемые автором ошибки.

Трудящиеся нашей страны, да и передовая часть человечества всего мира уже знают, что единство национальных и классовых интересов и солидарность всех слоев общества несовместимы с капиталистическим строем. Знают они также, что армии общества, освобожденного от эксплуатации человека человеком, чужды трусость, паника и дезертирство — качества, присущие капиталистической армии. Ярким доказательством этому являются все страницы истории жизни и борьбы нашей доблестной Красной Армии.

Несмотря на отмеченные крупные недочеты, работа полковника Конкэ все же является нужной и ценной. Автор в ней дает не простую сводку военных действий под Капоретто, а критический разбор происшедших там событий. Он идет в ногу с борющимися армиями и подробно излагает ход событий. Автор в своем описании занимает как бы наблюдательную вышку, позволяющую ему видеть как достоинства, так и недочеты в руководстве и организации борющихся армий, отмечать совершаемые ими ошибки, давать им должную оценку с учетом всех привходящих обстоятельств.

Катастрофа под Капоретто представляет особый интерес для изучающих историю военного искусства и для каждого командира нашей Красной Армии еще и потому, что она вскрывает и показывает приемы войны в горных условиях. [6]

В основе катастрофы под Капоретто лежит внезапность, искусно организованная и проведенная германским командованием. И с этой стороны командир Красной Армии найдет в книге много материала, достойного изучения.

Автор хотел быть объективным, но это ему не всегда удается. Он недостаточно подчеркивает промахи главного командования итальянских войск. Он старается кое-где оправдать Кадорну, этого «отмежевавшегося и замкнутого от всех» главнокомандующего, сумевшего за 2 года своего командования сменить и отрешить от должности 217 генералов, 250 полковников, 335 майоров.

Впечатление некоторого замазывания действительности создается и в части выяснения потерь итальянцев.

В части трактовки оперативных вопросов необходимо отметить неправильное толкование автором обязанностей начальников разведывательных отделений. Их нельзя ограничивать ролью только информатора добытых сведений. «На основании получаемых и изучаемых сведений о противнике, — говорится в ст. 191 нашего НПСШ, — начальник разведывательного отделения должен иметь обоснованную оценку как противника в целом, так и отдельных элементов его боевого порядка».[7]