Сражение в Мамундской долине 16 сентября
Мой рассказ дошел до того момента, который я не могу рассматривать иначе как его кульминацию. Сражение в Мамундской долине связано для меня со столькими яркими эпизодами и воспоминаниями, что оно приобретает значение, по-видимому выходящее за рамки его действительного места в истории. Здесь читатель должен сделать скидку на то, что я называю личной перспективой. Он должен помнить, что сама эта операция была относительно небольшого масштаба. Панорама не заполнена массами войск. Не будет слышно грома сотен орудий, кавалерийские [71] бригады не промчатся мимо, сверкая саблями, пехотные дивизии не вступят в бой в критический момент. Наблюдатель увидит только склон холма и, может быть, если присмотрится повнимательней, несколько коричневых фигурок, медленно бредущих по склону, которые почти теряются среди местного ландшафта. Я надеюсь подвести его достаточно близко, чтобы он смог увидеть, что делают эти люди, что они чувствуют, как себя ведут и каковы их судьбы.
Утром 16 сентября, в соответствии с приказом сэра Биндона Блада, бригадный генерал Джеффриз вышел из своего укрепленного лагеря у Инаят Кила и вступил в Мамундскую долину. Он намеревался покарать туземцев, предав огню и взорвав все укрепленные деревни в радиусе действия его войск. Он надеялся, что ему удастся завершить эту операцию в течение одного дня и что бригада, проведя демонстрацию силы, сможет 17 сентября выступить к Навагаю чтобы принять участие в штурме перевала Бедманай, назначенном на 18-е число.
До этого момента местное население не оказывало серьезного сопротивления колонне, и никаких известий о концентрации сил противника генералу не поступало. Долина казалась брошенной, деревни имели вид незначительных и беззащитных. Все говорило о том, что противник не собирается защищать их. Чтобы сразу разобраться со всей долиной, силы были разделены на три отряда, перед которыми были поставлены следующие задачи.
1. Правой колонне под командованием лейтенант-полковника Вивьена, состоящей из 38-го Догрского полка и нескольких саперов, было приказано атаковать деревню Домодолох.
2. Центральной колонне под командованием полковника Голдни, куда входили шесть рот «Буйволов», шесть рот 35-го Сикхского полка, полурота саперов, четыре орудия 8-й горной батареи и эскадрон 11-го Бенгальского уланского полка, было приказано двигаться ко входу в долину и уничтожить деревни Баделай и Шахи-Танги (произносится как Шитунги).
3. Левая колонна под командованием майора Кемпбелла, состоящая из пяти рот пехоты проводников и нескольких саперов, должна была направиться против нескольких деревень в западном конце долины. Две пушки и по две роты от каждого батальона были оставлены для охраны лагеря, а третья рота проводников [72] была выделена для охраны разведотряда. Это уменьшило силы задействованной в поле пехоты до 23 рот, что составляет немногим более 1200 человек. Если вычесть 300 солдат 38-го Догрского полка, оставленных в резерве, то всего в этой операции участвовало около тысячи человек из различных родов войск.
Уместно будет прежде всего рассказать о судьбе правой колонны. Лейтенант-полковник Вивьен, пройдя шесть миль, вышел к деревне Домодолох около девяти утра. Он обнаружил, что она занята противником и так хорошо укреплена, что он не решился, не имея артиллерии и подкреплений, атаковать ее и благоразумно вернулся в лагерь, которого достиг около четырех часов вечера. Двое его людей были ранены выстрелами с дальней дистанции.
Центральная колонна продвигалась под прикрытием эскадрона улан капитана Коула, к которым я присоединился. Около семи часов мы обнаружили противника на коническом холме на северном склоне долины. Глядя в телескоп — инструмент часто гораздо более полезный, чем полевой бинокль — можно было различить фигуры: длинные ряды людей, одетых в белое или синее, сидящих на корточках на террасах; каждый держал прямо перед собой какое-нибудь оружие. Сообщение об этом было немедленно отослано полковнику Голдни. Некоторое время туземцы сидели и смотрели, как в долине под ними постепенно разворачивались наши войска. Затем, когда пехота и артиллерия подошли ближе, они повернулись и стали медленно взбираться по склону горы.
В надежде задержать их или заставить сражаться, кавалерия приблизилась на расстояние выстрела, спешилась и открыла огонь ровно в 7:30. Ей немедленно ответили. Со склона холма, с пшеничных полей у его подножия, из деревенских башен вырвались маленькие клубы белого дыма. Перестрелка продолжалась около часа без особого ущерба для обеих сторон, поскольку враг использовал для прикрытия неровную местность, а солдаты прятались за могильными камнями и деревьями на кладбище. Затем стала подходить пехота. «Буйволы» были отделены от колонны полковника Голдни и двигались к деревне Баделай. 35-й Сикхский полк двинулся к длинному гребню, за углом которого стояла деревня Шахи-Танги. Я направился вслед за сикхами. Мы почти не встретили сопротивления. Несколько дерзких снайперов из высокой пшеницы выстрелили в передовые отряды. Другие стреляли с гор, с дальней дистанции. Ни те ни другие не [74] причинили нам вреда. Полковник Голдни выделил полторы роты под началом капитана Райдера и приказал им очистить конический холм, чтобы защитить правый фланг от обстрела с этой позиции. Эти люди, около семидесяти пяти человек, стали карабкаться по крутому склону. До второй половины дня я их больше не видел. Полроты оставили у перевязочного пункта рядом с кладбищем, две роты были поставлены в качестве подкрепления у подножия холмов. Оставшиеся две роты стали медленно подниматься на длинный отрог, который ведет к Шахи-Танги.
Трудно представить, пока сам не увидишь, как медленно продвигаются войска по склонам холмов. До деревни дошли только к одиннадцати. Враг отступил, отстреливаясь, но не причинил никакого вреда. Часть деревни и несколько стогов бхусы (нечто вроде рубленного сена) были подожжены, и роты собрались возвращаться в лагерь.
Но около восьми вечера кавалерийские патрули сообщили, что в северо-западной части долины замечены значительные силы противника. Тогда бригадный генерал Джеффриз приказал пехоте проводников соединится с основной колонной. Майор Кемпбелл немедленно собрал своих людей, которые занимались заготовкой фуража, и поспешил к колонне полковника Голдни. Пройдя пять миль, он столкнулся с большим отрядом туземцев, которые вышли на него слева. Завязалась перестрелка. Когда началась стрельба, «Буйволы» были отозваны из деревни Баделай и отправлены на помощь 35-му Сикхскому полку.
В то время как оба полка спешили к месту сражения, грохот выстрелов довел до нашего сведения, что наша позиция у конца отрога рядом с Шахи-Танги может быть очень опасной. Давление на левый фланг угрожало отрезать путь к отступлению, никаких подкреплений в радиусе мили не было. Немедленно был отдан приказ об отступлении. Казалось, что отступление двух полков стало для противника сигналом к атаке. Во всяком случае, ситуация мгновенно изменилась. Люди устремились вниз по склонам, перепрыгивая с уступа на уступ, со скалы на скалу. Огонь усилился со всех сторон. Половина роты была оставлена для прикрытия отступления. Сикхи попрактиковались в стрельбе по наступающим врагам, которые подходили парами или тройками, короткими перебежками от укрытия к укрытию. Наконец значительное число их скопилось за скалой в сотне ярдов от нас. [75]
Огонь снова усилился, и полурота, почувствовав угрозу своему флангу, отошла назад на следующую позицию.
Здесь необходимо сделать отступление, чтобы описать своеобразный характер той местности. Отрог, на вершине которого стоит деревня, состоит из трех скалистых холмов, каждый следующий выше предыдущего, по мере приближения к основному холму. Они соединены открытыми перешейками, которые простреливаются с обоих флангов. В разрезе эта местность напоминает «американские горки».
Первый из этих холмов был эвакуирован без потерь, открытое пространство до следующего пересекли быстро. Кажется, двоих здесь ранило, но их благополучно вынесли из-под огня. Над вторым холмом господствовал первый, который теперь был занят противником, открывшим оттуда огонь. Роты вновь отступили. Лейтенант Касселлс остался позади с восемью солдатами, чтобы удерживать холм, пока остальные пересекают открытое пространство. Как только они перебрались, они крикнули ему, чтобы он отступал. Он отдал приказ.
Но тут неожиданно произошла трагедия. Когда лейтенант Касселлс поднялся, чтобы покинуть холм, он вдруг резко повернулся и упал на землю. Два сипая немедленно подхватили его. Один из них упал, раненый в ногу. Солдат, который продолжал стрелять, тоже неожиданно подскочил и упал. Изо рта и из груди его хлынула кровь. Другой опрокинулся на спину и забился в конвульсиях. Четвертый лежал неподвижно. Быстрее, чем нужно времени, чтобы все это описать, половина маленького отряда была перебита или ранена. Противник обошел их с обоих флангов и одновременно занимал господствующую высоту. Его огонь был точен.
Два офицера, субадар-майор по имени Мангол Сингх и три или четыре сипая бросились со второго холма, чтобы помочь вынести раненых. Пока они добежали туда, пули настигли еще двух человек. Субадар-майор схватил лейтенанта Касселлса, который был весь в крови и не мог стоять, но хотел остаться на передовой позиции. Другие тоже подхватили раненых и поволокли их по острым скалам, не обращая внимания на их крики и стоны. Прежде чем мы успели отойти от холма на тридцать ярдов, враги бросились на него, захватили и стали стрелять. Лейтенант Худжес, адъютант полка, один из самых популярных офицеров на границе, был убит. Пули пролетали в воздухе со странным свистящим [76] звуком, какой издает проходящий между губ воздух. Пали еще несколько человек. Лейтенант-полковник Брэдшоу приказал двум сипаям унести тело офицера. Они подняли его. Неожиданно нестройной толпой туземцы выскочили из-за гребня холма и бросились в атаку, размахивая мечами и бросая камни. Было невозможно оставаться беспристрастным зрителем. Нескольких раненых бросили. Субадар-майор вцепился в лейтенанта Касселлса, и именно ему лейтенант обязан жизнью. Люди, которые несли другого офицера, бросили его и бежали. Его тело распростерлось на земле. Высокий мужчина в грязной белой одежде рубанул его кривым мечом. Это было ужасное зрелище.
Если бы меченосцы продолжили атаку, они изрубили бы всех. Но эти дикие горцы боялись сближаться с нами. Отступление продолжалось. Пять или шесть раз две роты, которые теперь объединились, пытались занять оборону. Но каждый раз туземцы начинали окружать их с флангов. Местность давала им все преимущества, они занимали господствующие высоты и обходили сикхов с фланга. Наконец мы спустились с гребня, и остатки двух рот заняли оборонительную позицию в пересохшем русле, примкнув штыки. Туземцы рванулись вслед, но остановились ярдах в тридцати, завывая, стреляя и размахивая мечами.
Других войск не было видно, кроме нашей кавалерии, которая отходила рассеянной колонной, вероятно, после атаки. Но кавалерия не могла нам помочь. «Буйволы» находились примерно в миле отсюда. Положение было серьезным. Полковник Гол-дни пытался сам перегруппировать людей. На сикхов, которых осталось человек шестьдесят, наседали со всех сторон, и они отстреливались без особого толку. Затем кто-то (кто — неизвестно) приказал трубить атаку. Пронзительный звук сигнала раздался не раз, а раз двенадцать. Все закричали. Офицеры яростно размахивали шпагами. Затем сикхи медленно двинулись вперед, на врага, подбадривая друг друга. Это было великое мгновение. Туземцы повернули и стали отступать. В тот же миг солдаты открыли прицельный огонь, яростно расстреливая своих недавних преследователей.
Во время отступления вниз по отрогу я не мог следить за общим ходом боевых действий, и теперь, описывая их, я сосредоточил все внимание на злоключениях одного небольшого отряда. [77]
В то время как две передовые роты отступали вниз по склону холма, весь левый фронт бригады был атакован не менее чем двумя тысячами туземцев, вооруженных в основном ружьями. Чтобы отразить атаку, там была кавалерия, две резервные роты 35-го Сикхского полка и пять рот пехоты проводников, которые были на подходе. Все вступили в бой. Развернув знамена, враг наступал с большим мужеством, несмотря на плотный огонь. Многие были убиты и ранены, но туземцы продолжали наступать на наши войска небольшими отрядами, растянувшись в длинную линию. Одна из рот 35-го полка оказалась в серьезном положении. Увидев это, капитан Коул вывел свой эскадрон и, хотя местность была неровной, атаковал. Враг укрылся в пересохшем русле и открыл прицельный огонь по кавалерии с близкого расстояния, поразив нескольких людей и лошадей. Эскадрон отступил. Но моральный эффект этой атаки был огромным. Вся атака противника приостановилась. Туземцы стали отступать, и около двенадцати дня были окончательно отброшены назад.
Теперь появилась возможность выйти из боя. Бригада разделилась, выйдя из лагеря, в ожидании, что никакого серьезного сопротивления не последует. Она беспечно продвигалась вперед. Передовые части были сильно потрепаны. Эта атака была отражена со значительными потерями с обеих сторон, и теперь бригада сконцентрировалась. Учитывая то, каким нагрузкам подвергалась пехота, было бы, вероятно, разумнее всего вернуться в лагерь и начать все сначала на следующее утро. Но бригадный генерал Джеффриз был полон решимости завершить уничтожение Шахи-Танги и вернуть тело лейтенанта Худжеса, которое оставалось в руках противника.
Был отдан приказ ко второй атаке. Проводники должны были сдерживать противника слева. «Буйволы», при поддержке 35-го Сикхского полка, должны были занять деревню. В лагерь был дан сигнал выслать подкрепления войскам, находящимся в поле, и оттуда выступили шесть свежих рот. В час дня наступление возобновилось, были задействованы пушки, установленные на хребте справа от бригады, которые продолжительное время обстреливали деревню.
Противник опять отступил, отстреливаясь. Туземцев почти не было видно. Но подъем на холм занял целых два часа. Деревня [78] была занята около трех часов и полностью уничтожена «Буйволами». В 3:30 они получили приказ вернуться в лагерь, и начался второй отход. Противник опять энергично наступал, но на этот раз на отроге были не две роты, а десять, и «Буйволы», которые образовали арьергард, держали противника на расстоянии, отстреливаясь из ружей Ли-Мефорда. В четверть пятого войска отошли с холмов, и мы огляделись вокруг.
Пока разворачивалось это второе наступление, прошел день. Около двух часов майор Кемпбелл и капитан Коул, оба опытные офицеры, давно служившие на границе, пришли к выводу, что в этот день им не удастся завершить выяснение отношений с туземцами. По их предложению офицеру штаба, который находился на гребне рядом с пушками, было отправлено гелиографом следующее сообщение: «Сейчас 2:30. Примите во внимание, что назад нам придется пробиваться с боями». Но бригадир уже предвидел такую возможность и отдал приказ возвращаться. Этот приказ не дошел до роты капитана Райдера, находившейся у самого края, на правом фланге, пока туземцы не стали теснить их, непрерывно атакуя. Раненые задерживали их отход. Они продвинулись в сторону гор, очевидно решив, что им следует захватить высоты, и теперь мы видели их, отбивающихся от туземцев, в двух милях от нас, на гребне, на фоне неба.
Мы смотрели на них в полевые бинокли. Маленькие фигурки беспорядочно метались туда и сюда, поднимались облачка дыма, на фоне неба вырисовывалась фигурка офицера, размахивавшего шпагой. Трудно было поверить, что они сражаются за свою жизнь и вообще находятся в опасности. Все казалось таким маленьким и ненастоящим. Враг, однако, наседал на них, и они дали сигнал, что у них кончаются патроны. Было уже пять часов, и приближение темноты было ускорено собравшимися над северными горами тяжелыми грозовыми тучами.
Около 3:30 бригадир приказал проводникам двинуться на помощь Райдеру и попытаться вызволить его роту. Он велел майору Кемпбеллу принимать решения исходя из ситуации. Это была трудная задача, но проводникам и их командиру она была по силам. Сперва они действовали на левом фланге. Затем они устремились в центр. Теперь им был дан приказ поддержать правый фланг. Они прошли уже шестнадцать миль, но еще были свежими. Мы с восхищением наблюдали, как они разворачивают фронт. [79]
Тем временем отход бригады был приостановлен. Необходимо было, чтобы все подразделения поддерживали друг друга.
Вся бригада двигалась эшелоном через широкую равнину. Справа находились рота Райдера и пехота проводников, вступившие в отчаянную схватку с врагом. Левее, в полумиле, медленно отступали батарея, саперы и две роты 35-го Сикхского полка. Еще левее находились остальные роты 35-го полка, а в промежутке, также в полумиле, стояли «Буйволы». Кавалерия располагалась на левом фланге. Части, образовавшие эту длинную линию, видели друг друга, но были разделены широкими и глубокими руслами, которые пересекали всю равнину, и потому отходили медленно, часто останавливались, чтобы не терять контакт друг с другом. В семистах ярдах от них находился противник, наступавший огромным полумесяцем, почти в три мили длиной, ведя непрерывный огонь. Быстро стемнело. Клубы порохового дыма превратились во вспышки огня. Огромные черные тучи окутали долину, прогремел гром. Стало совершенно темно. Вся связь была прервана, общий контроль утерян, войска не могли больше поддерживать друг друга. Каждая часть сомкнула ряды и, как могла, пробиралась к лагерю, находившемуся в семи милях оттуда.
Последние две мили до лагеря были самыми тяжелыми. Когда огонь стих, дала себя знать усталость. «Буйволы» маршировали и сражались непрерывно в течение тринадцати часов. Они ничего не ели с прошлой ночи, кроме выданных им рано утром галет. Самые старые и закаленные из них смеялись над всеми этими трудностями. Молодые же просто падали с ног от усталости.
Офицеры несли свои ружья. Все имевшиеся пони и мулы были нагружены изнуренными солдатами. Но это было еще не все. Другие роты прошли к лагерю раньше нас, и около дюжины туземных солдат разных полков лежали вдоль дороги без сознания. Все они были затем подобраны арьергардом. «Буйволы» добрались до лагеря в девять вечера. Тем временем проводники осуществили блестящий маневр и отбили у врага отставшую роту. Форсированным маршем они дошли до подножия холма, по которому отступали люди Райдера. Сикхи, совершенно измотанные напряжением этого дня, были в полном беспорядке, и от крайней усталости многие не могли даже применить свое оружие. Туземцы толпами повисли на флангах и в тылу отступающей [80] роты, непрерывно стреляли и даже иногда вырывались вперед, рубя отставших солдат.
У солдат, уставших, подавленных превосходящими силами противника, уже не осталось боеприпасов. Все офицеры были ранены. Казалось, что конец уже близок. Но помощь была близка. Проводники выстроились в линию, примкнули штыки и быстрым шагом двинулись к холму. У самого подножия они остановились и открыли страшный, убийственный огонь по ликовавшему врагу. Громкое эхо их залпов разнеслось по всему полю, поднялись клубы дыма. Стоя на левом фланге, мы не могли понять, что произошло. Туземцы резко остановились и дрогнули. Рота продолжала отступать. В тот вечер совершено было немало славных подвигов. Хавильдар Али Гуль из Афридской роты проводников схватил полотняный патронташ, нечто вроде просторной куртки с большими карманами, набил его патронами из сумок своих людей и, преодолев под огнем противника промежуток, отделявший его от сикхов, раздал драгоценные патроны отступавшим. На обратном пути он вынес раненого туземного офицера, взвалив его на спину. Увидев это, несколько проводников-афридов с криком бросились ему на помощь, их доблесть спасла еще нескольких раненых сикхов от страшной участи. Наконец рота Райдера достигла подножия холма и перегруппировалась под прикрытием проводников.
Те же, полагаясь лишь на собственные силы, отделенные от остальной бригады темнотой и расстоянием, с трех сторон окруженные врагом, стали невозмутимо пробиваться назад. Они благополучно и с честью добрались до лагеря в 9:30. Мастерство и опыт их офицеров, выдержка и боевой дух их солдат позволили им выполнить задачу, которая многим казалась невыполнимой.
Как только «Буйволы» вернулись в лагерь, хлынул собиравшийся все это время ливень. Тьма была непроглядная. Лагерь превратился в море грязи. Ожидая нападения на лагерь, генерал Джеффриз отдал приказ уменьшить его периметр. Площадь лагеря была сокращена вдвое. Большая часть палаток была снята, они были вместе с багажом беспорядочно свалены на землю. Многие вьючные животные отвязались и бродили среди всей этой тесноты. Не было ни ужина, ни укрытия. Солдаты, совершенно изнуренные, оставшиеся без ужина, лежали в грязи. Особенно [81] тяжелым было положение раненых. Среди снятых палаток были и несколько палаток полевого госпиталя. В темноте, под дождем несчастным мало чем можно было помочь, оставалось только менять повязки и делать уколы морфия. Через час дождь прекратился, и, пока офицеры суетились, пытаясь обеспечить людей едой, прежде чем те лягут спать, было замечено, что еще не все войска вернулись в лагерь.
Генерал, батареи, саперы и четыре роты пехоты еще оставались в долине. Вскоре мы услышали залпы орудий. Их атаковали, возможно даже опрокинули. Посылать им помощь было рискованно, поскольку посланные подкрепления также могли быть отрезаны. «Буйволов», смертельно уставших, сикхов, которые понесли большие потери, или проводников, которые весь день были на марше, посылать было немыслимо. Но 38-й Догрский полк был еще относительно свеж, и полковник Голдни, который принял командование в отсутствие генерала, немедленно приказал четырем ротам построиться и двинуться на помощь. Но затем этот приказ был отменен, и войска не покидали лагерь той ночью.
Оправдано было такое решение или нет, пусть судит сам читатель. В темноте, на пересеченной местности подкрепление, возможно, и не смогло бы найти генерала. Велика была вероятность того, что отряд просто уничтожат. Защитников лагеря и так было немного, численность противника была неизвестна. С другой стороны, было как-то не по-товарищески спать в то время, когда грохот пушек говорил нам, что наши друзья сражаются за свою жизнь где-то в долине, всего в нескольких милях от нас.