23 февраля 1918 года
Петроград
21 февраля за подписью В. И. Ленина и И. В. Сталина была отправлена телефонограмма Петербургскому комитету РСДРП (б), в которой предлагалось: «Исполнительной комиссии Петербургского комитета и всем районным комитетам партии большевиков советуем, не теряя ни часа, поднять на ноги всех рабочих, чтобы согласно решению Петербургского Совета, имеющего быть принятым сегодня вечером, организовать десятки тысяч рабочих и двинуть поголовно всю буржуазию под контролем рабочих на рытьё окопов под Петербургом. Теперь, когда революция находится в опасности, только в этом спасение революции. Линию окопов дадут военные, готовьте оружие, а главное — организуйтесь и мобилизуйтесь поголовно»{159}.
В тот же день по поручению Совета Народных Комиссаров И. В. Сталин отправил телеграмму Народному Секретариату Украинской Советской республики{160}. Ориентируя об обстановке на фронте, Совнарком предупреждал, что германское правительство не торопится с ответом на заявление Совета Народных Комиссаров о возобновлении мирных переговоров. «Очевидно, цель похода <немцев. — А. Ч.> не только захваты, но, главным образом, удушение революции и её завоеваний.
Совнарком решил организовать отпор от Питера... [96]
Общее мнение товарищей таково, что вы, киевляне, обязаны, не теряя ни одной минуты, организовать такой же отпор от Киева с запада... Общее задание — отстоять Петроград и Киев, задержать банды германцев во что бы то ни стало.
...Ещё раз: не теряя ни одной минуты, беритесь за дело без прений и покажите всем, что Советская власть способна защищать себя»{161}.
В тот же день во исполнение Постановления Совета Народных Комиссаров приказом Народного Комиссара по военным делам (№ 157) был учрежден Чрезвычайный штаб Петроградского военного округа. Первоочередными задачами Чрезвычайного штаба являлись: перевод Петрограда на осадное положение, мобилизация населения для нужд обороны, беспощадное подавление малейших выступлений контрреволюционных сил, решительное прекращение всех выступлений преступных и уголовных элементов, немедленная конфискация всех взрывчатых веществ, находящихся в частном владении, и реквизиция всего необходимого в целях обороны движимого и недвижимого имущества...
21 же февраля город Петроград и Петроградский военный округ были объявлены на осадном положении{162}.
Оценивая создавшуюся обстановку, воззвание Верховного Главнокомандующего, опубликованное вслед за декретом «Социалистическое отечество в опасности», разъясняло, что немецкое командование не в состоянии бросить на революционную Россию достаточно крупных сил и что наступление ведется сравнительно небольшими отрядами, что только общая разруха нашей армии, усталой, измученной и истерзанной войной, в связи со всеобщей жаждой мира, и провокационные слухи, распространяемые буржуазией и ее агентами о немецком нашествии, создают невозможность для нас сразу же, в первую минуту, организовать сопротивление. Если нам удастся, говорилось в воззвании, бросить навстречу врагу сплоченные массы революционных граждан, которые будут сражаться за каждый город, за каждое село, за каждую улицу, за каждый дом, то у врага не найдется сил, которые он мог бы противопоставить нам; отряды в 1000–1500 человек, снабженные элементарным вооружением и легкими батареями, отряды, способные быстро окапываться [97] и стремительно нападать, будут достаточны для задержания немецкого продвижения.
В воззвании объявлялась революционная мобилизация. Оно требовало довести революционную дисциплину до высшего напряжения.
В этот день Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов на своем пленарном заседании избрал Комитет революционной обороны Петрограда. В его состав вошли: от фракции большевиков 9 товарищей, от фракции левых социалистов-революционеров 5 человек, Чрезвычайный штаб округа в составе всех 5 его членов, 5 представителей Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и по два представителя от петроградских комитетов партии большевиков и левых социалистов-революционеров. Все дело обороны Петрограда перешло полностью в Комитет революционной обороны Петрограда{163}.
Комитет революционной обороны Петрограда выделил бюро в составе членов Центрального Исполнительного Комитета Я. М. Свердлова, М. М. Лашевича, Я. М. Фишмана{164}, М. Левина, М. А. Спиридоновой, М. С. Урицкого, Верховного Главнокомандующего Н. В. Крыленко, Начальника штаба Верховного Главнокомандующего М. Д. Бонч-Бруевича, Народного Комиссара по военным делам Н. И. Подвойского, члена военного комиссариата К. А. Механошина, Командующего войсками округа К. Е. Еремеева и б. поручика В. М. Смирнова{165}.
Об обстановке в Петрограде и работе Комитета революционной обороны Петрограда один из членов этого комитета Я. М. Фишман поделился с нами своими воспоминаниями.
Комитет революционной обороны, рассказывал Я. М. Фишман, со своим секретариатом (штабом) и связью, находился все время в Смольном в непосредственной близости от В. И. Ленина. Владимир Ильич в это время жил и работал в Смольном. Душой Комитета революционной обороны был Я. М. Свердлов, обладавший кипучей энергией. Он непосредственно участвовал во всей работе Комитета революционной обороны, которая велась круглосуточно. Так как в Бюро Комитета революционной обороны не было военных специалистов, в его состав был кооптирован генерал М. Д. Бонч-Бруевич, брат В. Д. Бонч-Бруевича [98] (управляющего делами Совнаркома). На призыв Комитета революционной обороны откликнулись и другие военные специалисты, которые много помогли как при разработке военных операций, так и особенно в деле срочного обучения основам военного дела начальников боевых рабочих отрядов. Весьма важную роль в работе Комитета революционной обороны по руководству и разработке военных операций сыграл генерал М. Д. Бонч-Бруевич. В обсуждении планов предстоящих операций всегда принимал деятельное участие Я. М. Свердлов.
Сразу были определены два главных направления, на которых необходимо было дать отпор врагу: нарвское и псковское. Основная работа Комитета революционной обороны свелась к организации боевых рабочих отрядов, их вооружению и спешной отправки на фронт. Обстановка в Петрограде в то время была крайне сложной. Город кишел скрывавшимися контрреволюционерами всех мастей. В нем было большое количество офицеров царской армии, оставшихся на белогвардейских позициях. Так как электростанции не работали, ночью город погружался в темноту, препятствовавшую борьбе с уголовными и контрреволюционными элементами. К этому следует добавить, что снабжение продовольствием было полностью нарушено.
С ноября 1917 года порядок поддерживался деятельностью Комитета по борьбе с контрреволюцией, саботажем и погромами. Действия Комитета простирались как на Петроград, так и на прилегающий к нему район в радиусе до 200 км. Председателем этого Комитета был В. Д. Бонч-Бруевич (управляющий делами Совнаркома), а его заместителем Я. М. Фишман. В феврале 1918 года этот Комитет работал в контакте с Комитетом революционной обороны, а также с ВЧК, организованной в декабре 1917 г. Благодаря энергичной работе как этого Комитета, так и ВЧК, к тому времени уже развернувшейся, удалось сохранить в городе революционный порядок и обеспечить проведение организации мероприятий Комитета революционной обороны по обороне Петрограда.
В работе Комитета революционной обороны принимал участие В. И. Ленин, обычно бывавший на его заседаниях, когда обсуждались важные вопросы обороны Петрограда. Он непосредственно руководил (особенно в конце 1917 г.) также работой Комитета по борьбе с контрреволюцией, саботажем и погромами. [99]
22 февраля Комитет революционной обороны Петрограда вынужден был принять постановление о закрытии контрреволюционной печати. В постановлении говорилось, что «в дни тягчайших переживаний, заставляющих все трудящееся население соединить свои силы для отпора внешнему империализму, контрреволюционные элементы всех мастей делают попытки к свержению власти Советов, мешая тем самым обороне нашего Социалистического Отечества...» Используя печать как одно «из главных орудий в руках темных сил, посредством измышленных сведений, клеветы и грязных статей, враги народа сеют панику и развивают анархию и смуту. В эти тяжелые исторические дни мы должны решительно подавить всякие контрреволюционные попытки. Голос клеветников и продажных писак должен быть решительно задушен в эти дни»{166}.
Так как в связи с продвижением немецких отрядов и белогвардейцев в глубь страны в городе ожила русская белая гвардия, Чрезвычайный штаб при Комитете революционной обороны предупреждал все районные Советы, что необходимо принять самые экстренные меры: одновременно с формированием отрядов, предназначенных для отправки на фронт, немедленно приступить к организации летучих отрядов для борьбы с контрреволюционерами в Петрограде{167}.
В тот же день командование Петроградского военного округа отдало приказ (№ 92): все войска округа привести в боевую готовность и до особого распоряжения прекратить демобилизацию войск, 6-му Тукумскому латышскому стрелковому полку было приказано отправиться в город Псков в распоряжение командования Северного фронта{168}.
К 27 февраля было приказано подготовиться к выступлению на фронт гвардии Московскому и 3-му стрелковому резервным революционным полкам старой армии{169}. Позже навстречу врагу были отправлены и другие революционные части старой армии и флота, в частности 5, 7 и 8-й Латышские стрелковые полки, впоследствии составившие 1-ю Латышскую красноармейскую дивизию. Конечно, по количеству [100] штыков они не соответствовали названию «полков», были малочисленны, но это были части, составленные главным образом из добровольцев. Эти части были своего рода кандидатами в Красную Армию, многие из них вскоре и влились в ее состав. Само собой разумеется, что это была капля в море. По своему боевому составу эти части не представляли еще той силы, которая была в состоянии задержать наступающего врага. Поэтому главное внимание Коммунистической партии и Советского правительства в это время сосредоточивалось на массовом ускоренном формировании на добровольных началах Красной Армии. Рабочие, солдаты и крестьяне призывались становиться в ее ряды.
Заработала Всероссийская коллегия по организации и формированию Красной Армии.
21 февраля в организационно-агитационном отделе этой коллегии состоялось совещание с представителями районных отделов Петрограда и его окрестностей по вопросу о правильной и планомерной организации Красной Армии в пределах Петрограда и его окрестностей{170}.
Призыв Коммунистической партии и Советского правительства к решительному отпору вооруженной интервенции немецких империалистов вызвал мощный революционный подъем в стране. Петроград превратился в единый вооруженный лагерь. В районах города спешно создавались штабы по записи добровольцев в армию. Успешно шло формирование отрядов на заводах Петрограда. В эти дни на предприятиях столицы в Советскую Армию нередко записывались все, кто мог носить оружие.
21 февраля рабочие Путиловского завода, заслушав доклад представителя Совета рабочих и солдатских депутатов об охране Петергофского района и революционного Петрограда, постановили: немедленно вступить в ряды Красной гвардии на защиту нашей народной Советской власти.
22 февраля Василеостровский Совет рабочих и солдатских депутатов принял обязательное постановление о том, что все члены Совета, фабрично-заводских комитетов, революционных партий объявляются мобилизованными и находятся в распоряжении Совета. Через штаб Красной гвардии было организовано обучение рабочих и служащих военному делу. 26 февраля в Василеостровском районе приступили к формированию местного отряда и местной артиллерийской [101] бригады; к 1 марта по району вступили в ряды Красной Армии не менее 2 тысяч человек.
25 февраля Совет рабочих и солдатских депутатов Петергофского района постановил: оставить 8 человек для исполнения текущей работы, а весь состав Совета отправить на фронт во главе своих дружин{171}.
Общие партийные собрания в Московском и Нарвском районах, обсудив вопрос о защите революционной России от германских империалистов, объявили общую мобилизацию всех членов партии районов и решили немедленно приступить к организации партийных боевых дружин как для посылки на фронт, так и для охраны революционного порядка. Члены партии, уклонявшиеся от мобилизации без уважительных причин, объявлялись выбывшими из партии.
В общем все коммунисты Петроградской организации были мобилизованы: они посылались либо на фронт, либо на фабрики и заводы, либо на периферию для укрепления и формирования частей Советской Армии.
Проходившие повсюду митинги и собрания выносили резолюции о всемерной поддержке Советской власти. Балтийский завод вынес постановление о мобилизации в Советскую Армию всех рабочих до 50 лет. Со всех концов к Смольному шли группы вооруженных людей, чтобы предоставить себя в распоряжение партии и правительства. На многих заводах, таких, например, как «Вулкан», «Динамо», «Скороход», почти все рабочие записывались в формируемые отряды. Завод «Вулкан» выставил отряд в 500 человек, Сестрорецкий — 600, второй Городской район — 2000.
Эстонские коммунисты и беспартийные эстонцы-патриоты, латышские стрелки запасного батальона, отошедшие из Тарту (Юрьева), сформировали совместно с рабочими Путиловского завода Юрьево-Путиловский партизанский отряд, направленный для обороны Нарвы. Сформированные одновременно из эстонцев же другие отряды развернулись впоследствии в Эстонскую красноармейскую дивизию.
Воззвание Совета Народных Комиссаров «Социалистическое отечество в опасности» нашло всеобщее сочувствие среди трудящихся Советской республики. Паника, возникшая при первых известиях о начавшемся наступлении немцев, была ликвидирована. Она сменилась уверенностью и [102] горячим желанием во что бы то ни стало защитить пролетарскую революцию и ее колыбель Петроград. Запись добровольцев в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию развертывалась все шире и шире. «На днях будет стоять под ружьем, — писала «Правда» 23 февраля, — не менее 50 000 борцов, не считая солдат, желающих сражаться». «Грозно и мощно поднимается пролетариат столицы против чужеземной буржуазии и ее разбойников»{172}. Уже многие части и отряды Красной Армии выступили из Петрограда навстречу врагу.
Наравне с мужчинами тысячи женщин заявляли о готовности вооружиться, чтобы противостоять немецкому наступлению.
Нападение германских империалистов на социалистическое Отечество вызвало революционный подъем во всей стране. В Петроград, в Центральный Комитет Коммунистической партии, в Совет Народных Комиссаров, в ВЦИК, на имя В. И. Ленина со всех концов шли телеграммы о готовности трудящихся стать на защиту Родины и Советской власти.
«Иного отношения к своей рабоче-крестьянской власти и нельзя было ожидать», — писал в эти дни В. И. Ленин. Вместе с тем Владимир Ильич предупреждал, что для ведения войны с таким противником, как германский империализм, одного энтузиазма недостаточно. «Войну надо вести [103] по-настоящему, или ее совсем не вести. Середины тут быть не может»{173}.
От местных партийных и советских организаций партия требовала учесть все силы и средства, взять на учет все имеющиеся на местах запасы оружия и снарядов, а также немедленно возобновить производство нового оружия и снарядов, навести порядок на железных дорогах и восстановить строжайшую революционную дисциплину. «Только при соблюдении всех этих условий, — писал В. И. Ленин, — можно будет говорить серьезно о войне»{174}.
В. И. Ленин был глубоко убежден, что «революция справится с колоссальными трудностями настоящего момента. Она уже проделала грандиозную работу, но для успешного завершения нашего дела надо увеличить энергию стократ.
Только тогда мы победим» {175}.
Как показали события, развернувшиеся в эти февральские дни, революция действительно справилась с трудностями, и это почувствовали наступающие вражеские полчища.
Распоряжения командования советских войск стали решительнее, конкретнее.
21 февраля командование Северного фронта отдало директиву (532/Б), в которой поставило войскам фронта новые задачи: «...По достижении изборских и островских позиций приказываем всем частям 12-й и 1-й армий остановиться, организовать упорную оборону и не допустить врага до внутренних губерний России. Немедленно командировать от всех дивизий этих армий команды в районы назначенных позиций — на участки дивизий — для встречи и распределения полков по своим участкам.
Частям, входящим в состав 49-го армейского корпуса, постепенно отходить на линию Ревель (Таллин), Вейсенштейн (Пайде), Юрьев (Тарту), принять срочные меры к обороне Тапа и Везенберга (Раквере) как важнейших узлов железных дорог и грунтовых путей; в дальнейшем частями 49-го армейского корпуса занять и упорно оборонять нарвскую позицию.
Частям 5-й армии отходить в район Ново-Сокольники, Невель, Великие Луки, где управлению армии принять [104] энергичные меры к восстановлению расстроенных частей и приведению их в полный порядок. Управлению 5-й армии принять меры к организации упорной обороны Люцына, Себежа, станции Идрицы и всего железнодорожного узла Ново-Сокольники, Невель, Великие Луки...»{176}.
22 февраля до всех войск Северного фронта был доведен следующий приказ (№ 112):
«В силу решений Совета Народных Комиссаров всем встать на защиту Советской республики против насилий германской и русской контрреволюции, — приказываю: 1) С 22 февраля приостановить демобилизацию и прекратить увольнение в отпуск. Всем отставшим от частей возвратиться в части. 2) Части с большим некомплектом людей сводить в более мелкие единицы: дивизии в полки, полки в батальоны и эскадроны, артиллерийские дивизионы в батареи. 3) Немедленно приступить к расчистке и приведению в боеспособность окопов на изборских и островских позициях...»{177}.
Складывавшаяся обстановка заставила германских империалистов задуматься. Было очевидно, что надеждам на беспрепятственное продолжение «железнодорожного марша» не суждено осуществиться. Рушились также надежды на падение Советского правительства под ударом извне и путем восстания изнутри. А тем временем приближались сроки наступления на Западном фронте (мартовское наступление в Пикардии). Германское правительство 22 февраля предъявило Советскому правительству новые условия мира, полученные в Петрограде в 10 час. 30 минут 23 февраля. Эти условия были намного тяжелее тех, которые самовольно не были подписаны предателем Троцким.
В тот же день полученные новые германские условия мира были обсуждены на объединенном заседании фракций большевиков и левых эсеров Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов. За принятие условий мира выступил В. И. Ленин, против — Радек и Рязанов. Никаких резолюций на этом заседании не было принято.
В 3 часа ночи на 24 февраля под председательством Я. М. Свердлова состоялось пленарное заседание ВЦИК. После доклада о немецких условиях мира, сделанного В. И. Лениным, 116 голосами против 84 при 26 воздержавшихся [105] была принята Предложенная фракцией большевиков резолюция о принятии условий мира. Против голосовали меньшевики, правые и левые эсеры и анархисты-коммунисты; левые коммунисты, противники подписания мира, покинули зал заседания до голосования, Бухарин голосовал против заключения мира.
На нарвском направлении
В группе 49-го армейского корпуса. К началу отхода в боевом составе соединений и частей группы 49-го корпуса числилось около 3900 штыков, 96 пулеметов, 36 легких орудий и 6 гаубиц. В 3-м красноармейском полку, сформированном из добровольцев корпуса на базе 22-го Финляндского полка, было до 700 штыков и батарея.
Казалось, что по удалению от противника и по боевому составу соединения 49-го армейского корпуса находились сравнительно с другими частями армии, имевшими непосредственное соприкосновение с врагом, в лучшем положении. Однако и здесь сложившаяся обстановка характеризовалась развалом частей и их полной небоеспособностью; и здесь имели место самовольный уход с позиций и просто бегство в тыл. Командование корпуса оставалось пассивным и само было заражено тыловыми настроениями. И хотя еще отдавались распоряжения, приказы, само командование плохо верило в возможность их выполнения.
На участке этой группы противник, продвигаясь за нашими отходящими частями, к вечеру 21 февраля передовыми частями достиг Лихула и Валмиера. Части, подчиненные 49-му корпусу (49, 13-й армейские, 6-й Сибирский корпуса, войска Ревельского укрепленного района), получили задачу постепенно отходить на линию. Ревель (Таллин), Пайде, Тарту, приняв срочные меры к обороне Тапа и Раквере как важных узлов путей; в дальнейшем — занять и упорно оборонять нарвскую позицию. Эта общая задача была расчленена между соединениями группы так:
Ревельский (Таллинский) укрепленный район обязан был, пока возможно, удерживать сухопутный фронт морской крепости; в дальнейшем частями сухопутного фронта отходить по дороге Ревель (Таллин), Раквере, Нарва, Ямбург (Кингисепп) и сосредоточиться в районе Веймарн, Тизенгаузен, Яблоницы; [106]
13-й армейский корпус должен был удерживать, пока возможно, рубеж Рапла, Выхма, Пыльтсама; в дальнейшем отходить за нарвскую позицию, пользуясь путями, идущими с фронта в район Раквере, откуда — по шоссе Раквере, Нарва. С проходом рубежа р. Нарвы корпус сосредоточивался в районе Преображенска, Гутербурга, Кморы...
6-й Сибирский корпус получил задачу удерживать, пока возможно, фронт искл. Пыльтсама, Камбья и устье р. Эма-Йыги, в дальнейшем отходить по путям, идущим с фронта на Муствэ, откуда — на нарвские позиции, где занять для упорной обороны рубеж от искл. Уздна (Засека) до Чудского озера.
Части 49-го корпуса под общим командованием начальника 4-й Финляндской дивизии Иванова должны были 23 февраля выступить и перейти на нарвские позиции, где подготовить для упорной обороны участок от моря у Пиместик (Силламяэ) до Уздна (Засека) включ., установив надежное наблюдение за путями, идущими к нарвской позиции с запада на участке от Уздна (Засека) до Чудского озера...
Задачи, поставленные соединениям группы 49-го корпуса, как видим, не соответствовали требованиям «защищать каждую позицию до последней капли крови». Наоборот, они торопили части отходить, формулируя их задачи: «удерживать, пока возможно», «в дальнейшем отходить». На самом же деле соединениям 49-го армейского корпуса необходимо было активно оборонять район Тапа, Раквере, опираясь на 3-й красноармейский полк.
Конечно, при том моральном состоянии и боевом составе, какими располагали 13-й и 6-й армейские корпуса, было нереально ставить для них задачи занимать фронт обороны протяжением 90–100 км на корпус и 25–30 км на дивизию. Немцы наступали небольшими передовыми отрядами по дорогам, очень неохотно свертывая в снег.
Учитывая такую тактику противника и состояние своих войск, необходимо было противодействовать ему также небольшими отрядами, задерживая ими вражеские подразделения на подходящих для обороны пунктах с фронта, а другими отрядами действовать на фланги и тылы противника (партизанской тактикой) с целью выигрыша времени, необходимого для спасения ценного имущества и на подход красноармейских частей из тыла, как это требовало Верховное командование. [107]
Самой надежной опорой и крепким барьером против наступающего врага были красноармейские части. Но их на первых порах в корпусном звене недооценивали и о них даже забывали. Так, в суматохе отступления был забыт и командиром 13-го армейского корпуса, и командиром дивизии находившийся к юго-востоку от Пярну в ожидании погрузки 2-й батальон 4-го красноармейского полка. Наблюдая за беспорядочным отходом частей 13-го армейского корпуса и получив данные, что противник занял Валмиера и предположительно Валгу, командир батальона принял решение отходить с батальоном и конной разведкой полка на Вильянди, Муствэ и далее на Гдов, куда и прибыл в конце февраля, поступив в распоряжение Я. Ф. Фабрициуса{178}. Позже батальон составил ядро при формировании 49-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии.
Поскольку приказ командира 49-го корпуса был нереален, никто и не пытался его выполнить.
22 и 23 февраля штаб 13-го армейского корпуса проследовал через Вильянди; выступив из него 24, он прибыл в Пыльтсама к 22 часам. 25 февраля в 14 часов штаб корпуса пересек железную дорогу Тарту, Тапа (в районе ст. Йыгева), потеряв при этом радиотелеграфное отделение штаба, и к 22 часам достиг Муствэ. Потеряв с этого времени управление войсками, командир корпуса отходил только со своим штабом. Предоставленные самим себе, разрозненные части выходили по усмотрению их командиров.
Еще хуже было с командованием 6-го Сибирского корпуса. Командир корпуса, комиссар корпуса, председатель корпусного комитета, выехав из Валмиера в Валга, [108] прибыли туда с запозданием и решительно ничего не сделали для обороны Валгского узла. Направившись далее в Тарту, командование корпуса и здесь не задержалось, а проследовало через Тапа в Нарву.
Как позднее выяснилось, из Нарвы они направились не в Гдов, куда отходили из Тарту части корпуса, а в Ямбург, бросив свои части, как раньше 2-й красноармейский полк. Оставшийся в Тарту начальник штаба корпуса донес, что корпус, как боевое соединение, перестал существовать. В изменение ранее отданного приказа он направил остатки частей через узкий пролив между Псковским и Чудским озерами на Гдов, донеся командиру 49-го корпуса, что «приказ об обороне района Тарту, а затем линии Нарвы корпус выполнить не в состоянии».
23 февраля во второй половине дня немецкие подвижные отряды 77-й резервной дивизии выступили из Валга на Тарту. Положение в самом Тарту было сложное.
Еще в середине февраля город разделился на два враждебных лагеря: по одну сторону реки располагались контрреволюционные силы буржуазии в лице Эстонского запасного батальона и местных белогвардейцев; по другую — силы Советов: революционные солдаты латышского запасного полка, Красной гвардии и части солдат Эстонского запасного полка{179}.
Как только началось наступление немцев, белогвардейцы пытались выступить против Советской власти с оружием в руках, спровоцировав на это часть солдат Эстонского запасного полка под предлогом, что большевики якобы собираются вывезти из города все продовольствие. В течение дня, однако, революционный порядок в городе был восстановлен.
С подходом немцев тревожное напряжение в городе усилилось. Контрреволюция снова подняла голову, угрожая вооруженным выступлением. Не имея сил оказать сопротивления ударам извне и изнутри, партийные и советские организации приступили к эвакуации, и когда 24 февраля немецкие отряды подошли к Тарту, эвакуация уже была завершена. Исключение составил один железнодорожный состав, который удалось захватить немецким войскам на станции. [109]
25 февраля в 13 часов немцы из Тарту направили два отряда: один по железной дороге на Тапа и другой на санях в Пыльтсама.
26 февраля в Тарту сосредоточились главные силы 77-й резервной дивизии.
Поскольку соединения и части 6-го и 13-го корпусов частью по приказу, а частью вынужденно, по обстановке, изменили направление отхода: 6-й Сибирский корпус на восток, за Чудское озеро, 13-й корпус на северо-восток, севернее и по северной окраине Чудского озера, железная дорога Тарту, Тапа осталась неприкрытой. Немецкий отряд беспрепятственно занял на ней Станцию Йыгева, где и захватил отходившее радиотелеграфное отделение штаба 13-го корпуса. Оставив заслон против подходивших с запада остатков 10-й Туркестанской стрелковой дивизии, отряд немцев продолжал по железной дороге движение на Тапа почти без помех до Килтси. В Килтси красногвардейцы из, Вяйке-Марья испортили железнодорожный путь, паровоз сошел с рельсов, и немцы были задержаны на восемь часов. Попытка немцев выслать на север мотоциклетные подразделения не удалась из-за снежных заносов, а главное, из-за боязни, что окружающие деревни забиты солдатами старой армии и красногвардейцами.
26 февраля в 9 часов, восстановив железнодорожный путь, немцы возобновили движение. По дороге на Тамсалу они рассеяли отходившие в беспорядке подразделения солдат старой армии, причем захваченные пленные были переданы под охрану местных белогвардейцев. Высланная из немецкого отряда команда испортила железнодорожный путь к востоку от Тапа, в результате чего был отрезан эшелон с солдатами, который по занятии немцами Тапа был разоружен.
Вечером 23 февраля в одну из транспортных колонн Северного корпуса, двигавшуюся в направлении на Таллин, явились «представители» 2-го Эстонского полка из Пярну и заявили якобы «о желании» полка перейти, на сторону немцев. 19-й ландверной дивизии, достигшей 24 февраля Айнажи, было приказано поспешить занять Пярну, для чего начальник дивизии на следующий день выделил летучий отряд (650 солдат 385-го ландверного пехотного полка на санях), направив его по замерзшему заливу на Пярну. В 17 часов этот отряд подошел к Пярну. Но оказалось, что командир 77-й резервной дивизии, занявшей Валга, опередил [110] его: узнав, что железнодорожный участок и телеграф Валга — Пярну остались в целости, он 24 февраля установил с предателями в Пярну связь и по железной дороге выбросил отряд, который 25 февраля в 13 часов и занял Пярну. Эстонский батальон численностью до 1000 человек, располагавшийся в городе по квартирам, сложил оружие. Солдатский Совет батальона был распущен. На расположенной к востоку суконной фабрике были распущены революционные организации, а активисты арестованы. 27 февраля к Пярну подошли главные силы 19-й ландверной дивизии.
4-я кавалерийская дивизия немцев продвигалась двумя колоннами, по обе стороны озера Буртниеку. 24 февраля ее левая колонна прошла Мазсалаце, правая — с боем овладела станцией Руйена, захватив там несколько паровозов и подвижной состав, который был использован немцами для передвижения на Мыйзакюла. Утром 25 февраля вражеский отряд продолжал движение на Вильянди и в 10 часов 30 минут без боя занял этот город, разоружив в нем батальон 2-го Эстонского полка. В дальнейшем в ночь на 26 февраля части этой дивизии овладели городом Пайде; здесь был разоружен батальон 4-го Эстонского полка и пленен штаб 1-й пехотной дивизии с остатками 2-го и 3-го пехотных полков.
Совместно с частями вражеской армии продвигались отряды местных белогвардейцев, действовавшие, как правило, рука об руку с иностранными захватчиками.
Для борьбы с ними всюду, даже в стороне от промышленных центров, возникали отряды красногвардейцев; составленные из лучших сынов рабочего класса и трудового крестьянства, эти отряды беззаветно сражались за дело революции. Так, продвигаясь на север, 28 февраля передовые части вражеских кавалеристов получили внушительный отпор в районе Ярва-Яни. Здесь у мызы Орион красногвардейский отряд, возглавлявшийся кузнецом мызы Сууркиви и мелким торговцем Поллак, оказал врагу энергичное сопротивление. В бою враг потерял 20 солдат: 16 раненых и 4 убитых. Красногвардейцы отступили лишь с подходом вражеских подкреплений. Мужественно погиб захваченный в плен Поллак, которого немцы казнили.
28 февраля 4-я кавалерийская дивизия установила по железной дороге связь с Северным корпусом в Таллине.
Создавшаяся крайне критическая обстановка требовала улучшения положения немедленно, в кратчайшие сроки, исчисляемые [111] буквально днями. Изменения положений на фронте возможно было достигнуть путем привлечения для борьбы с немецкими захватчиками новой вооруженной силы в лице спешно формировавшихся частей Советской Армии и укрепления коммунистами ее передовых частей и отрядов, уже сражавшихся на фронте. Поэтому к рубежам отвода соединений старой армии направлялись красноармейские отряды или революционные части старой армии из тыла. Чрезвычайные комиссары партии и правительства вели большую работу среди отступавших солдат и беженцев с целью привлечения всех здоровых сил в формируемые отряды Советской Армии для организации отпора наступавшим немецким войскам.
Результаты всех этих мероприятий, проведенных с величайшей энергией Коммунистической партией и Советским правительством, быстро сказались. На фронт стали все в большем количестве прибывать полные энтузиазма отряды Советской Армии. Они вступали в ожесточенные бои с быстро продвигавшимися на восток немецкими войсками.
Основные события, развернувшиеся в двадцатых числах февраля на псковском и нарвском направлениях, происходили здесь следующим образом.
Положение в Таллине. Создавшееся положение в Таллине было крайне тяжелым.
Части немецкого Северного корпуса, вступившие на материк, не встречая сопротивления со стороны русских войск, продолжали движение в северо-восточном направлении.
Эвакуация материальных ценностей по железной дороге с каждым днем осложнялась все больше и приняла прямо-таки хаотический характер: вагоны с грузами стояли и накапливались на путях, безнадежно их закупоривая; не хватало паровозов; отходящие поезда с бою брались солдатами и матросами, требовавшими отправления на восток.
Несмотря на такое положение, Военная коллегия сумела сплотить вокруг себя партийных и беспартийных большевиков, наладить эвакуацию при помощи морских средств и организовать активную оборону на подступах к Таллину.
В ночь на 22 февраля Военная коллегия направила в район Ристи и далее на Хапсалу отряд из 30 красногвардейцев под командованием солдата старой армии Пикмана{180}. Отряд должен был проверить правильность поступивших [112] сведений о переходе в ночь на 21 февраля Северного корпуса немцев с Моонзундских островов на материк и начавшемся продвижении на Таллин. С утра 22 февраля В район станции Ристи был отправлен второй отряд из добровольцев военно-морской десантной бригады в составе 80 бойцов и 3 офицеров.
В тот же день были приведены в боевую готовность расположенные в Таллине красногвардейские и красноармейские отряды, подразделения 1-го Таллинского эстонского красноармейского полка. Все они в количестве 400 человек под общим командованием бывшего капитана А. М. Пельда{181} и комиссара отряда Навчьеня (матроса корабля «Рюрик») после массового митинга отправились по железной дороге для занятия обороны на юго-западных подступах к Таллину в районе станции Кегель (Кейла). Велики были революционный подъем среди таллинских рабочих и желание их откликнуться на призыв партии о защите социалистического Отечества. Рассказывают{182}, что многие, не предупрежденные по тем или иным причинам о сборе и отправлении отряда Пельда, считали своим долгом догнать отряд (на железнодорожных летучках, пешком и т. д.) и влиться в него, чтобы принять участие в боевых действиях, что и приводилось немедленно в исполнение.
В 10 километрах южнее станции Ристи передовые части Северного корпуса интервентов, продвигавшиеся в северовосточном направлении, были остановлены дружным огнем отходившего из Хапсалу красноармейского отряда. Сломив [113] мужественное сопротивление этого малочисленного отряда, немцы продвинулись далее. К исходу дня они завязали упорный бой за станцию Ризенберг (Рийзипэре), доходивший до штыковых схваток, с объединившимися двумя первыми красноармейскими отрядами, высланными из Таллина.
Защищая каждую позицию до последней капли крови, отряд матросов и красногвардейцев в этом бою героически дрался и только вследствие значительного превосходства противника был выбит со станции. Потери объединенного отряда составили 35 человек убитыми и ранеными и несколько человек пленными.
После частичной перегруппировки сил Северный корпус немцев продолжал развивать наступление двумя колоннами. 23 февраля после полудня авангард левой колонны (5-й моторизованный батальон) вошел в соприкосновение с отрядом тов. Пельда, оборонявшим станцию и населенный пункт Кейла (схема 3). Красноармейский отряд располагал железнодорожным составом, вооруженным пулеметами. Головной отряд авангарда противника (самокатная рота) почти достиг железнодорожного моста. Главные же силы авангарда стали вытягиваться вдоль парка мызы Кейла. Командир красногвардейского отряда Пельд открыл по наступавшему противнику пулеметный огонь (пять пулеметов) и, выбросив отряд для прикрытия железнодорожного моста и железной дороги на Таллин, главными силами отряда перешел в контратаку. Наступавшие вдоль парка мызы вражеские части были отброшены к р. Кейла{183}. Бой продолжался. После упорного продолжительного боя, лишь с подходом подкреплений к немецким войскам, под угрозой быть отрезанным от Таллина, отряд Пельда к исходу дня отошел к станции Сац, куда в распоряжение отряда подошел эшелон с артиллерией (из Таллина). Однако организовать оборону вне города обстановка не позволила. В Таллине начали активизироваться белогвардейцы, и отряду было приказано возвратиться в город для охраны партийных и советских организаций, а также для прикрытия совместно с матросами Балтийского флота эвакуации. В неравном бою отряд Пельда потерял убитыми и ранеными около 45 человек, в том числе смертью храбрых пала доблестная дочь рабочего класса Эстонии [114] Алиса Тислер, активный боец Красной гвардии. Девять бойцов, взятых в плен, были замучены немцами.
Правая вражеская колонна 23 февраля достигла Пяртли. Головные части правого бокового отряда, двигаясь из Мыйзама на Кохила, после полудня захватили станцию и железнодорожный состав из Таллина.
Сопротивление, оказанное в боях 22 и 23 февраля малочисленными отрядами красногвардейцев и красноармейцев, было настолько значительным, что командир Северного корпуса, имея приказ командующего армией незамедлительно занять Таллин, не решился продолжать наступление и отложил его на сутки, чтобы подтянуть растянувшиеся силы корпуса. Охладив свой наступательный пыл, командующий корпусом докладывал своему начальству, что «в результате напряженных маршей по сильно заснеженным дорогам колонны разъединились далеко одна от другой», что «на 24 февраля наиболее отставшим частям предстоит преодолеть еще большие усилия, и они прибудут в Таллин истощенными», «судя по всему, полагаю, что необходимо будет считаться с сопротивлением гарнизона крепости»{184}.
Командир корпуса решил 24 февраля вывести головные части корпуса на р. Бяни-Йыге, на фронт Аликку — Пяэскюла, в 10 км юго-западнее Таллина, и только 25 февраля повести наступление на город. Тем самым были предоставлены еще сутки на эвакуацию оставшихся частей и ценного имущества из города.
После занятия противником Кейла распоряжением Верховной морской коллегии в ночь на 24 февраля была взорвана Суропская батарея.
Около 19 часов начальник береговой обороны доложил, что в городе организованных вооруженных сил нет, и запросил, следует ли взрывать приморские батареи и когда. Было получено указание т. Подвойского: «Уничтожить береговые [115] батареи, когда по обстановке признаете это нужным».
После этого прямой провод с Петроградом прервался. В городе между тем подняли голову белогвардейцы, местная буржуазия; стала организовываться белогвардейская власть. Опасаясь за участь Вимской батареи, начальник береговой обороны с согласия Центрального комитета обороны приказал ее взорвать, что и было выполнено около 23 часов. В эту же ночь была уничтожена центральная телефонная станция Приморского фронта.
Так как в боях с войсками Северного корпуса немцев малочисленные отряды красноармейцев понесли тяжелые потери и их возможности сопротивления врагу, имевшему колоссальное превосходство в силах, были исчерпаны, 25 февраля по приказу Советского командования войска (воинские команды флота, береговой артиллерии, красногвардейцы и красноармейцы, военные учреждения), а также партийные и советские организации были эвакуированы на военных судах и транспортах в Гельсингфорс (Хельсинки). По мере подхода противника береговые и крепостные батареи взрывались (в последнюю очередь были взорваны Наргенские и Вульфские батареи).
К утру 25 февраля почти все суда вытянулись на рейд под прикрытием «Адмирала Макарова». На виду у противника русский флот покидал порт.
Некоторые подразделения красногвардейцев и 1-го Таллинского эстонского красноармейского полка отошли на Раквере.
В 14 часов город и порт были заняты немецкими войсками. Попытка немецкой авиации подвергнуть бомбардировке русские корабли была энергично отбита огнем корабельной артиллерии.
Хотя потом немецкие военные авторы и похвалялись, что в Таллине германские части захватили баснословные трофеи, в честности много артиллерии, в действительности им досталось из неповрежденных только четыре 120-мм орудия, погруженные на ст. Таллин на платформы и не вывезенные оттуда за отсутствием средств{185}.
Псков
Боевые действия 2-го красноармейского полка на р. Череха 23 и 24 февраля. Отошедшие из-под Риги подразделения [116] 2-го красноармейского полка прибыли на ст. Псков частью в ночь, а частью утром 22 февраля — в день опубликования в городе декрета «Социалистическое отечество в опасности» — и собрались в Иркутских казармах. Здесь в основном собрался актив из беспартийной солдатской массы, актив преданных сынов и патриотов советской Родины, которые не растворились в общем потоке разлагавшейся старой армии, а пошли туда, куда требовали интересы революции, куда призывала Коммунистическая партия.
21 февраля Псков был объявлен на осадном положении.
Об общем состоянии Пскова в эти дни рассказывает доброволец 2-го красноармейского полка т. Золоцевская Ангелина Дмитриевна:
«Во второй половине февраля 1918 года на улицах Пскова появилось очень много солдат. С каждым днем их становилось все больше и больше: это отходили от Двинска и Риги остатки царской армии, демобилизованной и распавшейся под напором войск немецкого империализма.
В городе было очень тревожно. Он казался беззащитным. В районе вокзала горели подожженные кем-то склады продовольствия. [117] Во дворе реального училища, где остановился какой-то штаб, день и ночь пылали костры: жгли военные карты. Февральский порывистый ветер, подхватив испепеленные листы, носил их по всему городу.
Утром 22 февраля на стенах домов, на афишных тумбах появились воззвания с ленинским призывом «Социалистическое отечество в опасности». Все, кому дорого дело революции, кому дорого первое в мире социалистическое Отечество рабочих и крестьян, призывались вступать добровольцами в Красную Армию и защищать молодую Республику от нашествия войск немецкого империализма.
Добровольцы, естественно, находились. Находились, несмотря на паническое и беспорядочное отступление остатков старой армии, на беспрерывное движение каких-то войск и обозов через центр города — на Крестовскую дорогу и дальше на Лугу, несмотря на кажущуюся полную беззащитность города.
Я была очевидцем того, как группа солдат старой армии (человек 10–12), прочитав вслух листовку, стала расспрашивать, где находится кадетский корпус — здание, в котором, как о том говорила листовка, находится пункт записи добровольцев в Красную Армию.
Этот пункт искали и рабочие, искала его и молодежь, этот пункт отыскала и я».
23 февраля 1918 года штаб Северного фронта разослал приказ: 12-й армии оборонять Псков; корпусам 1-й армии, не останавливаясь на островских позициях, продолжать отходить на линию Дно, Холм, где сосредоточиться: 21-му корпусу вдоль железной дороги Псков, Старая Русса; 33-я пехотная дивизия переходит из Пскова в район Порхова, где поступает в подчинение комкору 21; 1-му корпусу — вдоль дороги Старая Русса, Холм в районе Векшино, Соколово, Белобелка (все пункты к югу от Старой Руссы); 28-му корпусу — Каменка, Холм, Городня; 2-й кавалерийской дивизии — в районе Демянска (75 км юго-восточнее Старой Руссы). Штасев — Тверь{186} (куда он выехал из Пскова в ночь на 24 февраля{187}).
2-й красноармейский пехотный полк получил в Пскове подкрепление, был усилен партийными кадрами и ротой добровольцев, сформированной из псковских рабочих и солдат старой армии. В то же время полк под различными предлогами был освобожден от случайных элементов, вносивших [118] деморализацию в его ряды, в том числе от командира 2-го батальона. Солдаты полка получили теплое обмундирование. В штабе Северного фронта командир полка лично получил приказание от одного из членов командования фронтом Позерна выступить с полком в направлении Острова навстречу наступающим немцам и занять 23 февраля оборону по рубежу р. Череха. Несколько ранее туда был выслан небольшой отряд из красногвардейцев и солдат железнодорожных войск.
Выполняя этот приказ, 2-й красноармейский полк занял оборону по рубежу рек Многа, Череха в районе станции Череха, Большое и Малое Лопатино (схема 5). Под вечер того же дня подразделения полка вступили в ожесточенный бой с наступавшими передовыми отрядами 53-го корпуса противника. Подбив автомашину с пулеметом и забрав вражеский пулемет, полк вынудил пехоту противника, наступавшую по обеим сторонам железной дороги (с приспособленными к бою платформами и вагонами), к отходу. Попытка немцев возобновить наступление ночью успеха также не имела. Вражеским авангардам было оказано сильное сопротивление.
Немецкие войска, рвавшиеся к Пскову, несмотря на свое значительное численное превосходство, были не только остановлены, но и отброшены назад, понеся при этом значительные потери. Беззаветный героизм бойцов полка принес им первую победу.
Однако немецкое командование имело возможность быстро наращивать силы. Утром следующего дня, 24 февраля, немецкие подразделения при поддержке артиллерии снова попытались возобновить наступление как по шоссе, так и вдоль железной дороги, но и это наступление врага было отбито с большими для него потерями. Враг снова получил отпор. [119]
Снова упорно дрались красноармейцы и командиры. В боях 23 и 24 февраля отличились командиры стрелковых рот Николай Слива, Иннокентий Будаков и командир пулеметной роты Пахомов{188}. [120]
Потерпев неудачи во фронтальных атаках, немцы предприняли наступление против левого фланга полка, сбили обеспечивавший его заслон и направились в обход, создав угрозу тылу полка и Крестам (5–6 км к юго-востоку от Пскова).
Чтобы прикрыть Кресты, через которые осуществлялась эвакуация (по шоссе на Лугу), подразделения полка вынуждены были отойти и занять оборону по сторонам шоссе южнее Крестов (схема 5). Правее его, прикрывая железную дорогу, располагался отряд красногвардейцев и солдат железнодорожных войск.
С занимаемой позиции было хорошо видно, как бесконечной вереницей двигались от Пскова на восток обозы и деморализованные части старой армии. Эта картина еще более способствовала упорству красноармейцев. Ожесточенные бои с превосходящими силами противника красноармейцы вели в районе Крестов и на окраинах города в течение всего дня 24 февраля, решительно задерживая врага. Лишь с наступлением темноты, после того как части 53-го немецкого корпуса овладели железнодорожной станцией, 2-й красноармейский полк получил приказ отходить, прикрывая шоссе, ведущее на Петроград.
Остававшиеся в городе небольшие группы красногвардейцев и красноармейцев пулеметным огнем всю ночь не позволяли противнику, захватившему станцию, распространиться в город{189} и этим дали возможность отходившим частям, подразделениям и обозам старой армии продолжать отход через Псков на Гдов и в обход на Торошино в глубь страны.
Полк не имел своего обоза. Местное население с большой охотой предоставляло в распоряжение полка подводы для боеприпасов и раненых. Крестьяне ездовые выполняли [121] свои обязанности добросовестно, зачастую под огнем противника.
25 февраля Псков был занят немцами.
По занятии города немецкие захватчики объявили приказ всем военнообязанным до 42-летнего возраста явиться на вокзал для отправки в Германию. 28 февраля было отправлено несколько офицеров, затем началась отправка военнообязанных.
В Пскове была, восстановлена старая реакционная дума, которая сейчас же стала помогать немцам вывозить из города продовольствие, боевые припасы. Крестьяне получили приказ доставить сельскохозяйственные продукты для отправки в Германию.
Многие военнообязанные, в том числе и рядовые офицеры, наблюдавшие торжественную встречу псковской буржуазией немецких захватчиков, решили срочно выбираться на советскую сторону, что и осуществили; они затем добровольно вступили в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии; таков, например, бывший поручик Богомаз, ставший впоследствии командиром батальона 49-го стрелкового полка (погиб в 1919 г.).
Псковские крестьяне, практически убедившись в том, что несут им немцы при активном содействии местной буржуазии и кулаков, сразу же приступили к организации боевых партизанских дружин для борьбы с захватчиками.
В помощь передовым частям Красной Армии, героически сражавшимся с врагом в районе Пскова и Таллина, революционный Петроград спешно отправлял красногвардейские и красноармейские отряды. В ночь на 24 февраля, когда в столице были получены известия о появлении немецких войск в районе Пскова, тревожные гудки петроградских заводов призвали к оружию всех сознательных граждан, борцов за Советскую республику, защитников завоеванной революции. По зову партии и правительства к вокзалам [122] начали стекаться отряды бойцов, твердо решивших своей грудью прикрыть столицу.
Первым на Варшавский вокзал прибыл 1-й красноармейский полк, за ним 6-й Тукумский полк, 2-й пулеметный запасный полк и красногвардейцы заводов «Розенкранц», «Вулкан». Прибывавшие немедленно отправлялись под Псков. 23 февраля командование Северного фронта отдало одну из последних директив (№ 552/Б), в которой указало, что в случае дальнейшего отхода войск Северного фронта с нарвских, изборских и островских позиций (схема 1) соединения фронта получают задачи:
49-й армейский корпус с приданными ему частями отходит вдоль железной дороги Нарва, Ямбург, Гатчина; с отходом частей корпуса с нарвских позиций командир корпуса подчиняется Главнокомандующему Петербургского военного округа и принимает на себя задачу защищать Петроград с юго-запада.
12-я армия по исчерпании всех средств обороны районов Пскова и Изборск отступает в район Луга, Чудово, Новгород и удерживает всеми средствами Лугу.
1-я армия при невозможности удержать Островский район отходит на восток в район Дно, Старая Русса, Холм.
Для 5-й армии указывалось, что в случае нажима противника она должна отходить в район Осташков, Ржев, Торопец. В качестве общей задачи армиям фронта ставилась: защищать железную дорогу Петроград — Москва{190}.
По существу этой директивой старая армия выводилась из сферы боевых действий. Естественно, с этого момента оборона страны ложилась на плечи молодой рождавшейся Красной Армии.
Оторвавшись от противника, рядовая солдатская масса, предоставленная сложившейся обстановкой самой себе, стала приходить в себя. Проснулось чувство долга перед Родиной. Солдаты в большом количестве записывались в местные красноармейские части фронтовой полосы.
Так, из солдат 2-го Прибалтийского драгунского полка, отошедших в конце февраля из Пярну в Гдов, Я. Ф. Фабрициус (прибыл в Гдов 27 февраля) сформировал конный партизанский отряд. 2-й красноармейский полк, отведенный в первых числах марта с подходом новых отрядов Красной Армии на доформирование в город Гатчина, за одну неделю пополнился добровольцами из солдат старой армии и в середине [123] марта поступил в распоряжение командира войск нарвского направления, возглавлявшихся бывшим генералом Парским. Впоследствии 2-й красноармейский полк вошел в состав 3-й Петроградской стрелковой дивизии{191}, переименованной позже в 6-ю стрелковую дивизию. В последовавшем потом наступлении на немцев, при освобождении от захватчиков Нарвы и Пскова, части этой дивизии сыграли очень важную роль.
Из отошедших латышских стрелковых полков и отрядов, вошедших в состав Советской Армии, приказом Народного Комиссариата по военным делам (263) 14 апреля 1918 года была сформирована Латышская стрелковая советская дивизия, начальником которой был назначен Иаким Иакимович Вацетис, а комиссарами Карл Андреевич Петерсон и Карл Сын Марин Досит.
Ход боевых действий в полосе 43-го армейского корпуса. 24 февраля штаб 12-й армии приказал частям 43-го стрелкового корпуса, не задерживаясь на изборских позициях, отходить через Псков по Петроградскому шоссе в район села Медведь (западнее оз. Ильмень) Новгородской губернии. Это распоряжение касалось и 5-й красноармейской батареи, подошедшей к тому времени в Изборск{192}.
Положение частей корпуса было весьма затруднительно. Командир 43-го корпуса, не в пример командиру 6-го Сибирского корпуса, находясь в более трудной обстановке, до последнего момента не терял управления корпусом и командовал им. По сосредоточении корпуса в районе Новгорода и по окончании его демобилизации командир корпуса генерал-майор Новицкий Федор Федорович добровольно вступил в ряды Красной Армии.
Части корпуса, не успевшие пройти через Псков до занятия [124] его врагом, выходили в места своего сосредоточения кружным путем.
Так, начальник 109-й пехотной дивизии, узнав 25 февраля о занятии немцами Пскова, повернул сохранившиеся в его распоряжении части и обозы от дер. Золотухино на Лого зовичи, Муромцы (обогнув Псков с запада, пройдя между Псковом и Псковским озером), Маслогостица, куда дивизия сосредоточилась 26 февраля. Далее она проследовала через Пежегово, Новоселье, Струги Красные, Городище и 5 марта прибыла в село Медведь, а 9 — в Новгород.
В Новгороде для расформирования остались штаб дивизии, Новгородский полк и тылы; Череповецкий полк для демобилизации был направлен в Череповец, а 109-я артиллерийская бригада — в Москву.
Тем же путем вышел один из батальонов 14-го пехотного полка 3-й Особой пехотной дивизии{193}.
Из прочих частей 3-й Особой пехотной дивизии в село Медведь прибыл только 10-й Особый пехотный полк (по рапорту начальника дивизии командиру корпуса). В действительности это был 5-й Красноармейский полк, названный старым наименованием{194}.
219-я пехотная дивизия противника, получившая 21 февраля приказ занять до 23 февраля г. Выру, продолжала движение: одним из подвижных отрядов по Псковскому шоссе, другим отрядом, где находились главные силы, кратчайшим путем на Мынисте, которое и было занято 23 февраля.
Ожесточенные бои с немецкими войсками, продвигавшимися к Пскову по железной дороге от Валга, велись 24 февраля. В этот день передовые части 219-й пехотной дивизии противника подошли к Выру. Их продвижение было остановлено красноармейскими и местными красногвардейскими отрядами, занявшими оборону на окраинах города. Активно помогали этим отрядам спешившиеся кавалеристы старой армии, переходившие несколько раз в контратаку. Только с подходом главных сил дивизии после многочасового боя немцам удалось овладеть городом.
В следующие три дня 219-я пехотная дивизия противника продолжала сосредоточение в Выру, откуда установила связь с частями армейской группы «Д», продвигавшимися [125] из Пскова вдоль железной дороги навстречу. 28 февраля передовые части 205-й вражеской пехотной дивизии (на санях) продвинулись в Алукснэ и далее на юг к железной дороге на Гулбене. Здесь они в тот же день установили связь с частями 58-го армейского корпуса, прибывшими туда 27 февраля.
В рассмотренный период — неделю, предшествующую 23 февраля, — сложилась обстановка, в ходе которой стали реально сказываться мероприятия Коммунистической партии и Советского правительства по обороне государства, в ходе которой наметился ощутимый перелом в пользу молодого Советского государства, в пользу пролетарской революции.
23 февраля небольшие по численности отряды Красной Армии (по 500–600 человек), сражавшиеся против наступавших вражеских полчищ с беззаветной храбростью (без артиллерии), сумели дать отпор захватчикам, по существу одержав первую победу над ними. Корпуса противника были задержаны, что имело огромное значение. Из Петрограда на помощь передовым частям Красной Армии на фронт Нарва, Псков направлялись новые отряды. Фронт против врага с каждым днем стал крепнуть. Поэтому-то день 23 февраля, когда новая, молодая Рабоче-Крестьянская Красная Армия практически — решительными боями — начала выполнять свои обязанности по защите государства, и принято считать днем рождения Советской Армии.
В. И. Ленин писал: «Неделя с 18 по 24 (11) февраля 1918 г. войдет как один из величайших исторических переломов в историю русской — и международной — революции»{195}.
С 23 февраля, как увидим из последующего изложения, начало сказываться и партизанское движение в тылу противника.
В этот же день была издана директива об отводе войск Северного фронта, то есть старой армии, в район Осташков, Старая Русса, Новгород. Разложившиеся остатки старой царской армии выводились с театра военных действий.
Несколько позже было издано постановление Народного Комиссариата по военным делам (№ 182) о том, что «приостановленную в отдельных районах и местностях отдельными приказами командного состава демобилизацию полностью [126] продолжать». Старая армия доживала последний дни своего существования.
23 февраля утром был получен текст германских мирных условий в ответ на радиограмму Советского правительства, посланную в ночь на 19 февраля о согласии принять условия мира, предложенные на мирной конференции в Брест-Литовске. [127]