Завершающие удары
— Полк готов в своем полном составе выполнять любое задание командования, — докладывал в январе 1945 года майор Мусиенко в штабе воздушной армии.
Основанием для такого заключения были итоги боевой деятельности в минувшем году.
Командир полка говорил о безотказной работе материальной части, об отличной групповой слетанности, выработанных тактических приемах штурмовок, умелом маневрировании над целью и четком взаимодействии с истребительной авиацией. Большая часть летного состава овладела сложными полетами на предельный радиус действия самолетов с полной бомбовой нагрузкой. Это — летчики первого класса, подлинные мастера [199] своего дела. Другим присвоен второй класс. Молодое пополнение введено в строй, его учат опытные люди, закаленные в боях.
Так выглядел полк перед завершающими боями.
От Балтийского моря до Карпат, на 1200-километровом фронте, развернулись сражения завершающего этапа Отечественной войны. 12 января перешли в наступление войска 1-го Украинского фронта, через день — 3-го Белорусского фронта. 14 января началось наступление войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а 15 января — 4-го Украинского фронта.
Задачу по разгрому восточно-прусской группировки противника Верховное Главнокомандование возложило на войска 3-го и 2-го Белорусских фронтов. В ходе январского наступления войска этих фронтов захватили значительную часть Земландского полуострова, обошли Кенигсберг с севера, северо-запада и юго-запада. Восточно-прусская группировка противника была отсечена от войск, оборонявшихся в районе Вислы.
Ликвидация окруженных немецких войск осуществлялась последовательно и проводилась в весьма трудных условиях. Наступление, проходившее в феврале, носило здесь характер «прогрызания» системы неприятельских укреплений.
Еще раз полк сменил аэродром. Теперь он располагался в непосредственной близости от наземных войск 3-го Белорусского фронта и находился в 30 километрах от Кенигсберга. В боевых приказах штаба появлялись названия пунктов, произносимые с некоторым трудом теми, кто не изучал немецкого языка. [200]
Летчики Московского гвардейского полка совершали боевые вылеты над Восточной Пруссией.
Первыми отправились на разведку боем в район Раушен — Фишгаузен — Цинтен — станция Кальтхоф командиры звеньев второй эскадрильи старший лейтенант Соловьев и лейтенант Кузнецов.
Их провожали все однополчане. Не было среди них только Афанасьева и Мущинкина.
— Им бы полагалось лететь первыми на такую разведку, — говорит командир.
Не дожил до этого счастливого дня командир второй эскадрильи Сергей Афанасьев. Свой последний вылет он совершил накануне нового года. Над Салдусом был сбит его ведомый Мущинкин. Афанасьева потрясла эта потеря, он стал кружиться над вражескими батареями, ведя огонь из всего оружия. Здесь и оборвалась жизнь летчика...
Соловьев и Янковский со своими ведомыми вслед за первым полетом над Восточной Пруссией вылетают в районы Кенигсберга, Цинтена, Ландсберга, а потом — к Пиллау; Янковский и Селягин ведут группы на штурмовку вражеских танков и пехоты близ станции Метитен и автомашин с боеприпасами, движущихся к Бервальде.
Оба теперь командуют эскадрильями: Янковский — первой, Селягин — второй. Капитан Павлов назначен штурманом полка.
В день 27-й годовщины Советской Армии в полку отпраздновали большую дату в жизни ветерана — награждение его второй медалью «Золотая Звезда».
«Отважный штурмовик, искусный разведчик, доблестный руководитель боевого подразделения», — писал о Павлове в боевой характеристике командир полка Мусиенко.
— Летчик с широким кругозором, тонким чутьем и исключительными способностями, — говорили об Иване Фомиче и тут же добавляли: — Не найдешь лучшего товарища в бою.
Каждый боевой вылет летчика-штурмовика — большая школа. Павлов совершил больше двухсот таких вылетов. Начав свой путь пилотом-сержантом, он был теперь одним из руководителей полка.
Когда чествовали героя, снова вспоминали Ржев, Духовщину, Невель, Полоцк, Елгаву, Бауску, Дриссу, штурмовки [201] танков и смелые воздушные бои, меткие удары по эшелонам и по точечным целям, боевые успехи эскадрильи, ее летчиков, называвших себя учениками Ивана Фомича.
23 февраля в полку увеличилось число Героев Советского Союза: Указом Президиума Верховного Совета СССР это высокое звание было присвоено летчику старшему лейтенанту Степану Григорьевичу Янковскому.
Около двух лет прошло с тех пор, как в полковой семье впервые появился этот высокий, могучего сложения летчик-сержант. Ему тогда исполнилось 22 года. Практика новичка измерялась теми часами, которые он успел налетать в училище. Боевого опыта вовсе не было.
Среди таких мастеров, как Павлов, Мусиенко и Калугин, он быстро совершенствовался. Командир отметил летчика после первых же штурмовок. Янковского называли [202] «крестником» Духовщины: здесь он совершил 25 боевых вылетов.
— Военное счастье сопутствует сибиряку, — говорили однополчане о боевых успехах своего товарища.
Это счастье шло от способностей и умения летчика. С завидной настойчивостью и исключительным упорством он осваивал все новое в тактике штурмовой авиации, прислушивался к советам людей, которые много уже испытали, перенимал их проверенные опытом методы штурмовок, стремился к мастерству и стал мастером.
Число боевых вылетов летчика еще в начале 1945 года превысило 150, и это число непрерывно росло. Редкая штурмовка над Прибалтикой и Восточной Пруссией обходилась без участия опытного и отважного ведущего, каким был командир эскадрильи старший лейтенант Янковский.
Не схожи между собой фронтовые дни. Одни предельно насыщены боевой работой и требуют от людей напряжения всех их физических и моральных сил. Другие — тихи и спокойны, будто никакой войны нет.
Рано утром собираются авиаспециалисты на политические занятия. Старший техник-лейтенант Федор Абрамов производит перекличку, потом открывает тетрадь в аккуратной обложке. Искоса поглядывая на командира эскадрильи Селягина, присевшего в углу просторной комнаты, он начинает занятия.
Селягин, как всегда, невозмутим, по лицу не прочтешь его мнения. Но, дождавшись перерыва, он отзывает Абрамова в сторону, советует ему больше вовлекать в беседу людей.
В ранний час собрались на занятия и летчики. Идет собеседование по истории партии. Не все хорошо подготовились, и поэтому Разнощенко часто выступает с дополнениями. Рядом в комнате секретарь партийной организации готовится к собранию, младший лейтенант Корчагин — к завтрашним занятиям в школе молодых коммунистов. Сальников составляет план комсомольской работы на следующий месяц. Редактор стенной газеты механик Панов корпит над заметками.
Днем собираются коммунисты. Сегодня с докладом о задачах партийной организации в связи с февральским [203] приказом Министра обороны выступает майор Мусиенко. После активного обсуждения этого доклада доизбирается бюро.
На завтра не предвидится групповых вылетов, лишь два — три экипажа пойдут на разведку. Есть возможность провести занятия во всех группах партийного просвещения, собрать на репетицию участников художественной самодеятельности, а после ужина посмотреть новый художественный фильм.
Здесь пока передышка. На других фронтах Советская Армия наступает. Она освобождает польские города, форсирует Одер, пробивает себе дорогу к Берлину, Значит, близко время, когда и у Кенигсберга будет нанесен завершающий удар.
Как это часто бывает в Прибалтике, ранней весной вдруг подули леденящие ветры, резко похолодало, и, казалось, снова возвратилась зима. Лишь изредка выглядывало солнце. И хотя его лучи не грели, но настойчиво напоминали о том, что не сегодня-завтра придет конец зиме и весна обновит природу.
Ничто не могло удержать стремительного порыва советских воинов, которые шли вперед и вперед, чтобы добить врага.
В феврале — марте основные усилия 3-го Белорусского фронта были направлены на разгром вражеской группировки юго-западнее Кенигсберга. Сложность решения этой задачи заключалась в том, что здесь крупные немецкие силы опирались на мощные оборонительные сооружения. Основу Хайльсбергского укрепленного района составляли долговременные укрепленные позиции, причем на один километр фронта приходилось до пяти дотов, [204] а на отдельных участках их было по десяти — двенадцати.
13 марта войска фронта начали новое наступление, завершившееся 26 марта ликвидацией окруженной немецко-фашистской группировки в районе Браунсберга.
Полк совместно с другими авиационными частями способствовал успеху операции.
...Только что закончилось партийное собрание, продолжавшееся считанные минуты. Обсуждалось сообщение начальника штаба майора Лапина о полученной задаче. Предстояли полковые вылеты в район боев.
Быстро расходятся коммунисты по самолетам. По дороге Соловьев, усиленно жестикулируя, успевает рассказать идущим рядом Широкову и Мошанину что-то веселое, и они заразительно смеются. Командиры эскадрилий Янковский и Селягин сосредоточенны. Они часто поглядывают вверх на непроницаемый слой свинцовых облаков — погодка неважная. Тарасов молчалив и никак не реагирует на оживленные реплики Ратманова. Энергично ступает Павлов. В руке у него планшет, которым он, сам того не замечая, размахивает в такт неожиданно пришедшей на память мелодии песни.
Ведет полк Павлов, ведущие в группах — Селягин и Баленко.
Истребители прикрытия уже поднялись со своего аэродрома, расположенного по соседству. Павлов сразу узнает среди них самолет своего приятеля ведущего Алексея Смирнова.
— Готов к сопровождению, — слышится в наушниках.
— Ложусь на курс, — сразу же отвечает Павлов.
С летчиками 72-го истребительного полка у гвардейцев крепкая дружба. С первого дня базирования в Восточной Пруссии они действуют вместе и отлично сработались. Уже сколько раз выручали друзья, отбивая атаки ФВ-190 и Ме-109, которые предпринимали многократные попытки группами по 10–20 самолетов внезапно нападать на штурмовиков.
Павлов берет курс на юго-запад. Полк летит к цели.
Линия фронта близка. Вот уже видны ракеты: наша пехота обозначает себя. Одновременно вокруг самолетов возникают разрывы. Это открыли огонь «эрликоны». Зенитная артиллерия мелких и средних калибров встречает [205] «илы» в лоб, сопровождая их своим огнем в глубину обороны.
Ведущий, а вслед за ним ведомые совершают противозенитный маневр.
Цель обнаружена, несмотря на плохую видимость. На замаскированные батареи обрушиваются бомбы, а потом снаряды пушек и реактивных установок.
Когда к объекту подходит группа Баленко, по радио слышна команда:
— Отработайтесь в двух километрах западнее.
Чуть изменив курс, штурмовики через несколько секунд подходят к новой цели. Перед ней — наши танки на исходных позициях. Очевидно, танкисты сейчас пойдут в атаку, и им нужно расчистить дорогу.
Задание выполнено!
В это время усиливается снегопад. Пристраиваясь к ведущим, летчики стараются идти крылом к крылу. Лететь недолго: аэродром совсем близко. Но что-то его не видно.
И вдруг в наушниках раздается знакомый голос Павлова:
— Начинаем посадку в таком же порядке, как и взлетали.
Тогда, напряженно вглядываясь, каждый с трудом обнаруживает знакомые ориентиры.
Полет закончен. Но сегодня предстоит еще не одно задание...
Немцы подготовили Кенигсберг к длительной обороне, окружив его долговременными и полевыми укреплениями. В составе войск, оборонявших город, находилось около 130 тысяч человек, 2000 орудий и минометов, свыше 100 танков.
Маршрут гвардейцев пролегал теперь в одном направлении. [206] Он был самый короткий из всех маршрутов за годы войны.
Только поднялись летчики в воздух, а уже видны башни крепостей, через четыре — пять минут город как на ладони.
Штурмовики часто летали на фотографирование военных объектов. Это были трудные и опасные вылеты, особенно в условиях, когда производились съемки укреплений, тянувшихся на большом расстоянии вдоль линии фронта. Воздушный фотограф должен быть смел, искусен и обязательно хладнокровен. Ему в полете нельзя отклоняться от намеченного маршрута, делать зигзаги, маневрировать под огнем вражеской зенитной артиллерии. Линия полета пролегает точно по линии укреплений, летчик словно повторяет в воздухе эту линию.
Вперед и прямо — закон воздушного фотографа, суровый, нерушимый.
В последние месяцы войны чаще всех летал на фотографирование капитан Селягин с летчиками своей эскадрильи. Ее называли эскадрильей специального назначения. Впрочем, в разгаре боев в Пруссии такие задания выполняли и другие летчики: Янковский, Соловьев, Смирнов, Кузнецов, а с ними Буров, Шахов, Широков, Ратманов.
Ратманов и Широков уже обрели уверенность опытных штурмовиков, многому научились, не раз отличились в воздухе. И в наземной подготовке они находились в числе лучших. Совсем недавно оба получили второй класс по воздушной связи и высшую оценку на зачетах по штурманской подготовке. Поэтому им разрешено было летать в сложных условиях и давались такие задания, которые по плечу только умелым.
Командование придавало фотосъемкам исключительное значение. В дни, предшествующие штурму Кенигсберга, [207] перед полком была поставлена большой важности задача. О том, как она выполнялась, вспоминает подполковник Николай Никифорович Ковалев (в то время он работал в полку инженером по электроспецоборудованию):
«Классическим» способом аэрофоторазведки считался плановый, то есть такой, при котором съемки производились под собой по вертикали. Естественно, при полетах на малых высотах он давал незначительный эффект. По заданию штаба армии мы оборудовали несколько самолетов перспективными фотоустановками, «смотрящими» под углом 45–60°. Потом довели этот угол до 70° от вертикали.
Когда первые такие снимки попали в наземные войска, они произвели самое благоприятное впечатление. Спрос на них был особенно велик у танкистов.
— Давайте нам побольше снимков дорог, по которым будем наступать, — обращались командиры танковых частей. — Да обязательно с небольшим кусочком неба. (Небо им нужно было, чтобы местность выглядела так, как ее наблюдает танкист из машины.)
И штурмовики безотказно выполняли эти требования, доставляя снимки, имеющие большую ценность для боевых друзей.
На самолетах устанавливалось по четыре фотоаппарата — два впереди и два по сторонам, — включавшихся в зависимости от направления съемки.
Приближался штурм Кенигсберга. Овладение этой крепостью было делом трудным, и поэтому командование принимало все необходимые меры, чтобы лучше подготовить войска к боям за город. Важное значение в этих условиях приобретала разведка с фотографированием Кенигсберга и фортов. Здесь многое могли сделать штурмовики.
В середине марта меня вызвал к себе командир полка майор Мусиенко и, познакомив с приехавшим из управления ВВС инженером в звании старшего лейтенанта, сразу приступил к изложению задачи. Она состояла в том, чтобы оборудовать штурмовик фотоустановкой из четырех перспективных аппаратов и добиться их синхронной работы для получения панорамных снимков. Срок готовности точно не определялся, но было совершенно ясно, что он минимальный. [208]
Через несколько часов собрались все рационализаторы полка. Среди них был и наш местный «Левша» (так называли способнейшего специалиста, механика самолета Кононова), пришли и специалисты из ПАРМа, механик по фотооборудованию, командир эскадрильи Селягин и командиры звеньев.
Совещались недолго. Мысли и предложения рождались на ходу. Смекалка специалистов подсказала правильное решение: нужно сделать пробные кронштейны из мягкого алюминиевого сплава и при помощи этих кронштейнов определить место расположения аппаратов на самолете. По типу пробных кронштейнов изготовили стальные и закрепили фотоаппараты: два в обтекателях шасси и два — в фюзеляже. Самолет поднялся в воздух. Когда летчик возвратился с полета и в фотолаборатории проявили снимки, они оказались... непригодными, и вот почему. Мы не учли, что каждый аппарат имеет свою скорость цикла. Разница в скорости, исчисляемая какими-то долями секунды, при быстром движении самолета давала большое смещение снимков.
Началась кропотливая работа по подбору аппаратов-»близнецов», сходных по характеристикам цикла. Трудились беспрерывно трое суток, отдыхали по очереди и все же подобрали «близнецов».
Первым полетел на задание на самолете с панорамной счетверенной фотоустановкой Селягин, потом — Соловьев, Кузнецов. Их прикрывали и свои штурмовики, и истребители. Началось фотографирование Кенигсберга. Вернется такой самолет, и сразу же пленку — в штаб армии. За несколько дней весь город, все форты как. внешнего, так и внутреннего обвода были сфотографированы, и изготовленный по снимкам макет помог наземным войскам разыграть штурм города». [209]
Наступлению на Кенигсберг предшествовал длительный обстрел крепостных укреплений из 5000 орудий и минометов. Около 2500 самолетов приняло участие в операции наземных войск. 6 апреля четыре армии с севера и с юга устремились на штурм Кенигсберга.
В этот день для подавления огня вражеских батарей направились в сопровождении истребителей шестерки Янковского, Селягина и Шабельникова. Станция наведения точно вывела их на цель. Потом на указанные командованием цели в городе непрерывно воздействовали другие группы. Шестерку повел Смирнов, восьмерку — Павлов, потом — снова Смирнов. По личной просьбе летчика командир разрешил ему еще несколько вылетов.
На артиллерийские и минометные позиции совершали налеты группы Баленко, Соловьева и Кузнецова. Они также уничтожали контратакующие танки.
Три дня с утра до вечера экипажи штурмовали укрепления и технику противника. Трое суток, не зная отдыха, трудились все авиационные специалисты, готовили к вылетам самолеты, вооружение и радиосредства. Здесь в полной мере сказалось мастерство людей, их опыт, приобретенный за годы войны.
В разгаре боев штаб получил сообщение: «За отличную работу полка личному составу объявлены благодарности Маршалом Советского Союза Василевским, Военным советом 5 гвардейской армии и командующим бронетанковыми войсками».
Ни в одном месяце войны полк не совершал столько вылетов, сколько в апреле над Кенигсбергом. Их число превысило 600. Меткими ударами гвардейцы уничтожили одних лишь складов с боеприпасами около 10, орудий и минометов более 100.
Над городом летали сотни советских самолетов. Эскадрильи и полки приходили на смену друг другу. Вот где со всей силой ощущалось безраздельное господство в воздухе нашей авиации! Это видели своими глазами люди, помнившие Ржев и Смоленск, развалины Минска и пожары в Вязьме.
Через три дня после начала штурма Кенигсберга все было кончено. 9 апреля пала цитадель прусского милитаризма. Войска фронта полностью овладели крепостью и главным городом Восточной Пруссии. [210]
Две с половиной недели потребовалось им, чтобы закончить ликвидацию группировки гитлеровцев, окруженной на полуострове северо-западнее Кенигсберга.
Полк получает новые задания. Четким строем, шестерками и восьмерками штурмовики пролетают над Балтийским морем, разворачиваются и наносят удары то по артиллерийским батареям на северной окраине Пиллау, то по скоплению автомашин и пехоты близ Грос Бруха.
Часы врага сочтены. Советские войска уже ведут бои в Берлине. Железное кольцо сомкнулось вокруг столицы Германии. Войска 1-го Украинского фронта вышли на Эльбу.
В эти дни на Земландском полуострове войска 3-го Белорусского фронта овладели городом и крепостью Пиллау. С группировкой немецких войск в Пруссии было покончено.
И вот уже последний фронтовой аэродром гвардейцев, снова в знакомых местах неподалеку от Риги. В Курляндии еще сопротивляются две немецко-фашистские армии. Сюда направлен полк.
Май. Радостные вести шли со всех фронтов. Над рейхстагом взвилось Красное Знамя. Советская Армия с боями приближалась к столице Чехословакии — Праге. Полной грудью дышали народы, освобожденные от ига фашизма.
Последние записи в журнале боевых действий. Заключительные вылеты Смирнова, Баленко, Янковского, Соловьева, Кузнецова. По двадцатому вылету совершают совсем молодые: Изин, Пименов, Гресько.
8 мая группу вел Тарасов. С ним были Корчагин, Кривенко, Буров. Неподалеку от цели они услышали в наушниках торжествующий голос Мусиенко: [211]
— Бросайте бомбы в безопасное место! Возвращайтесь на аэродром!
Значит, войне конец! Пришел долгожданный час, достигнута цель, к которой были устремлены все помыслы и дела нашего народа, за достижение которой он понес неисчислимые жертвы.
Крылатое слово — Победа — несется по необъятной Советской страде и радостным эхом отзывается в сердцах трудящихся всего мира.
Ярко светит летнее солнце. На аэродроме построен весь полк. На правом фланге — Герои Советского Союза, ветераны. Сегодня большое торжество. За героизм, самоотверженность и мужество, проявленные личным составом в боях под Кенигсбергом, полк награжден орденом Ленина.
Взгляды гвардейцев устремлены на Знамя полка.
Два ордена уже увенчали это Знамя. Сейчас на нем засияет еще один.
Командир полка майор Мусиенко принимает награду и бережно прикрепляет ее к красному полотнищу. Мощное «ура» звучит в воздухе. В нем — вся радость, все чувства людей, которые прошли большой и трудный путь.
Остались позади годы жестокой борьбы и бесконечных испытаний.
Не согнулся под их тяжестью народ-герой, смело глядел им в лицо. Его вела и привела к победе великая Коммунистическая партия. Она воспитала людей, беззаветно преданных социалистической Родине, вдохнула в них богатырскую силу, вселила непоколебимую веру в торжество нашего правого дела. Она вырастила крылатое племя советских летчиков, которые вместе со своими боевыми друзьями с величайшей стойкостью, умением и беззаветной храбростью сражались с врагом.
Штурмовики-гвардейцы могли гордиться своим вкладом в дело победы. Они пронесли славное Знамя полка от Москвы до Кенигсберга, с честью и достоинством выполнили свой священный долг. [212]