В небе Прибалтики
Бои в Прибалтике носили ожесточенный характер. Враг не сдавался. Собирая силы на отдельных участках фронта, он наносил контрудары по нашим войскам. Попытку добиться успеха предпринимали вражеские танковые соединения в районе Елгавы и Шауляя.
Штурмовой полк совместно с другими авиационными частями с аэродрома близ Радвилишкис помогал наземным войскам отбивать контратаки противника. Район действий гвардейцев простирался на Ауце, Круопяй, [181] Юзефово, Кельме. Важную задачу выполнили штурмовики во время боев в районе Шауляя. Один вылет вошел в историю полка под названием «Удар по переправе через реку Венту».
...Немецкое командование лихорадочно подбрасывало свои резервы к району Шауляя. В этих целях противник построил переправу через реку Вента, неподалеку от узла шоссейных дорог — Куршенай. Уничтожить эту переправу поручили четверке, возглавляемой лейтенантом Селягиным.
Год с лишним уже воевал этот летчик в составе полка, проявил во время штурмовок свои незаурядные способности, исключительную выдержку. Когда требовали обстоятельства, он, не задумываясь, шел на риск, действовал дерзко, смело и вместе с тем спокойно и хладнокровно.
Совсем недавно Селягин водил шестерку на штурмовку моста через реку Дриссу. Тогда боевой вылет закончился весьма успешно. Сейчас аналогичное задание предстояло решить меньшими силами, но это не смущало Селягина.
Ранним утром четверка поднялась с аэродрома и взяла курс на северо-запад. Группа подошла к цели на высоте 1000 метров. Удар ее был точен. Несколько стокилограммовых бомб угодили в переправу и разрушили ее. Экипажам пришлось выдержать бой с вражескими истребителями, атаковавшими штурмовиков. Воздушные стрелки Яковлев и Пешев отбили атаки огнем и уничтожили один ФВ-190.
16 августа штаб получил срочный приказ направить самолеты на штурмовку танков, прорвавшихся на шоссе Шауляй — Кельме. Для подготовки к вылету не оставалось времени. Задание уточнялось в воздухе. [182]
Обойдя на линии фронта огонь зенитной артиллерии, шестерка Афанасьева подошла к Шауляю. Внизу дымились развалины города. К нему двигались немецкие танки.
Летчики начали штурмовку с высоты 600 метров. Последовательными заходами они уничтожили и вывели из строя несколько вражеских машин. В это время появились наши танки, контратаковавшие противника. Когда штурмовики приближались к своему аэродрому, в наушниках летчиков послышались слова: «Работали хорошо. Благодарим за помощь».
В небе Прибалтики гвардейцам не раз приходилось встречаться с вражескими самолетами. Воздушный бой разгорелся над районом боевых действий в первые дни августа. Шестерка «илов» штурмовала скопление фашистских войск. При выходе из атаки летчики заметили восемь Ю-87, которые бомбардировали наши войска в девяти километрах севернее Биржай.
Ведущий группы лейтенант Шабельников решил атаковать бомбардировщиков и дал команду ведомым. Ворвавшись в строй самолетов и зайдя в хвост одного «юнкерса», Шабелышков сбил его огнем с короткой дистанции. В тот же момент воздушный стрелок сержант Сиверцев открыл огонь по оказавшемуся сзади другому «юнкерсу». Так началась схватка в воздухе.
Здесь, на высоте 500 метров, вели бой «ильюшины» с «юнкерсами», а столькими же метрами выше — наши истребители Як-3 с ФВ-190. Пара вражеских истребителей, снизившись, нацелилась на «илы»: один — на выходившего из атаки Шабельникова, другой — на старшего лейтенанта Соловьева. Их атаки отбили воздушные стрелки сержант Виктор Сиверцев и старшина Константин Харлов.
Воздушные стрелки сражались с исключительным самообладанием. Отразив атаку немецкого истребителя, Сиверцев перенес огонь на подвернувшегося «юнкерса» и заставил его пойти на снижение. Мужественно вел себя Харлов. Он получил тяжелое ранение, истекал кровью, но продолжал отстреливаться, пока гитлеровец не отвернул в сторону.
Ведущий пары Соловьев несколькими очередями с короткой дистанции сбил «юнкерса». Другого бомбардировщика поджег младший лейтенант Якубенко. [183]
Отлично действовали наши истребители. Они умело маневрировали на виражах и по вертикали. Управляемые по радио своим ведущим гвардии капитаном Штойко, летчики успевали всюду. В этом бою они уничтожили шесть немецких самолетов. Одного «юнкерса» и одного «фоккера» сразил гвардии капитан Донцов, по одному самолету обили гвардейцы Шлыков, Гусев, Балагуров и Романов.
Штурмовики и истребители потерь не имели. Соловьев посадил свой самолет на ближайшем аэродроме и отправил тяжело раненного Харлова санитарным самолетом в госпиталь.
15 августа на пятерку «илов», ведомую капитаном Павловым, при подходе к цели, расположенной в восьми километрах восточнее латвийского города Бауска, напали восемнадцать ФВ-190. Вражеские истребители, разбившись на группы, последовательно произвели две атаки. При выходе из атаки первой группы воздушный стрелок старший сержант Мамырин сбил одного истребителя. Второго сбил капитан Павлов в тот момент, когда «фоккер» проскочил между строем штурмовиков вперед. Двух истребителей во время разворота подожгли старшие лейтенанты Григорий Михайлов и Петр Шахов. Еще одному истребителю нанес повреждение капитан Павлов.
Последующие воздушные бои с истребителями противника также принесли успех гвардейцам.
В одном из них отличились воздушные стрелки сержант Иван Самусев, младший сержант Степан Шабуров, старший сержант Антон Осипов, старший сержант Тимофей Плетуханов и сержант Виктор Сиверцев.
Дружно взаимодействуя, защищая друг друга огнем, они отразили три атаки и сбили два самолета ФВ-190.
Другая встреча с вражескими истребителями произошла вскоре над станцией Залите. Особенно она запомнилась заместителю командира группы старшему лейтенанту Анатолию Смирнову, потому что в этот день он совершал свой юбилейный 150-й боевой вылет, и молодому воздушному стрелку старшему сержанту Николаю Лукьяненко: он сбил немецкого летчика-майора.
Группе штурмовиков пришлось выдержать тяжелый бой. С помощью истребителей прикрытия они отразили атаки, но понесли потери. [184]
В полку праздник. Второй орден, заслуженный а боях за город Полоцк, должен украсить гвардейское Знамя. На аэродроме построен весь личный состав. Под лучами летнего солнца еще радостнее становится на душе у тех, кто своими боевыми делами завоевал почетную награду. Победно развевается на ветру алый стяг, возле которого застыли знаменосец и ассистенты. Сюда подходят представитель командования, вручающий орден, подполковник Заклепа, майор Разнощенко.
Проникновенно звучат слова командира, обращенные к летчикам, воздушным стрелкам, механикам, оружейникам.
— Товарищи гвардейцы, боевые друзья однополчане! Совсем недавно наш полк за отличную работу в районе Невеля получил орден Суворова. Тогда мы поклялись достойно ответить на награду. И вот сегодня мы уже на территории Литовской Советской Социалистической Республики получаем новую большую награду — орден Красного Знамени. Родина высоко оценила подвиги наших воинов.
— Мы знаем только один ответ на награду — воевать еще лучше, добить врага, принести победу нашему народу, — заявили летчики.
Вскоре гвардейцы отмечали День воздушного флота СССР. В день праздника в полк пришло письмо от шефов — трудящихся Кустаная. Из далекого Казахстана труженики тыла посылали гвардейцам слова сердечного привета. Они писали, что на полях созрел богатый урожай и сейчас в разгаре уборка, что на элеваторы уже потянулись обозы с зерном.
«Больших успехов на уборке добился колхоз «Красная оборона», Кустанайского района, где родился наш земляк Герой Советского Союза И. Ф. Павлов, — сообщалось в письме. — Здесь мобилизованы все внутренние резервы. Косить хлеб серпами и косами вышли 84 колхозника и колхозницы. 70-летний старик Гавриил Иванов ежедневно выкашивает косой 30–40 сотых гектара, дед Павел Самохин — по полгектара в день.
Ивану Фомичу Павлову не придется краснеть за своих земляков».
Письмо трогало, летчики ощущали воздух родных полей, чувствовали сердечную отцовскую заботу. Пожелания [185] новых боевых успехов и скорейшего разгрома ненавистного врага они воспринимали как наказ.
В ответ гвардейцы писали: «Как всегда мужественно и бесстрашно сражается с врагом ваш земляк Герой Советского Союза гвардии капитан Иван Фомич Павлов. Он установил своеобразный рекорд в части: первым совершил 200 боевых вылетов на своем штурмовике».
Когда лучшим экипажам вручали подарок от трудящихся Кустаная и Кустанайской области — построенные на их средства самолеты-штурмовики, гвардейцы заявили, что колхозникам тоже не придется краснеть за Павлова и его однополчан. Вскоре командир эскадрильи Иван Фомич Павлов писал на родину:
«Сегодня мы можем сообщить, что летчики звена Анатолия Смирнова на ваших самолетах совершили уже 50 боевых вылетов. Их штурмовыми и бомбардировочными ударами уничтожено 8 танков, 32 автомашины, истреблено до 300 фашистских солдат и офицеров, подавлен огонь 6 артиллерийско-минометных батарей, в воздушных боях обито три «Фокке-Вульфа-190».
Среди летчиков, награжденных в день праздника, был ветеран полка В. Ф. Зудилов, отличившийся в многочисленных штурмовках. Теперь он командовал эскадрильей в другой части. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
14 сентября в Прибалтике началось наступление наших войск на широком фронте от озера Выртс-Ярв до Елгавы. [186]
После успешной артиллерийской и авиационной подготовки 1-й Прибалтийский фронт, наносивший удар на Ригу с юга, прорвал главную полосу обороны противника.
Враг упорно сопротивлялся.
...14 сентября в 12.45 с аэродрома, расположенного южнее Ионишкис, в район боевых действий вылетели двенадцать «илов» на штурмовку вражеских артиллерийских батарей, сосредоточенных на опушке леса восточнее Вишкеры и пункта Ажов.
Через несколько минут на штурмовку артиллерийских батарей на северных склонах высоты 26,9 повел десять экипажей командир первой эскадрильи капитан Павлов. Потом, получив такое же задание, группа из двенадцати «илов» вылетела в пункт Берсмуйжа. Во главе группы был командир звена лейтенант Янковский. В 16.00 заместитель командира первой эскадрильи старший лейтенант Афанасьев с одиннадцатью «илами» штурмовал артиллерийские позиции близ Иецавы.
Это были места напряженных боев, находившиеся на прямом пути к Риге. За один день гвардейцы уничтожили около 20 орудий.
Войска фронта развивали наступление и продвинулись на 50 километров. Полк, действуя в составе авиационной дивизии, в первые три дня уничтожал вражескую артиллерию, а в последующие дни штурмовал контратакующие из района Елгавы немецкие танки. Дорога Наудите — Слаугас и лес у Наудите были главными объектами боевых вылетов групп Павлова, Афанасьева, Селягина, Тарасова, Янковского.
19 сентября, в день, когда группировка из шести немецких дивизий нанесла контрудар по 43-й армии, находившейся в 25 километрах от Риги, полк в полном составе под командованием капитана Павлова вылетел на штурмовку танков противника. Такое же задание в течение всего дня выполняли отдельные группы из 10–12 «илов». Общий итог дня — 21 уничтоженный немецкий танк.
До 26 сентября основными целями гвардейцев являлись танки противника, следовавшие по дороге из Кекави на Балдоне. Потом начались вылеты на разведку в районы Куршенай, Тришкяй, Джуксте, Ауце; Иецава, [187] Рига, Елгава; Слока, Тукумс, Кулдига; Салантай, Кретинга, Мемель.
В ходе первого этапа боевых действий в Прибалтике советские войска взломали оборону противника на фронте 400 км, освободили Эстонскую Советскую Социалистическую Республику и отбросили немецко-фашистские войска на рубежи, проходившие в 25 км от Риги.
Исчерпывающую запись в отчете о боевой деятельности полка в сентябре сделал новый начальник штаба майор Иван Васильевич Лапин, недавно прибывший на эту должность:
«При отражении атак крупных танковых сил, перешедших в наступление, полк, как и все части воздушной армии, проявил организованность, летчики показали образцы мужества. Получили благодарность от командующего гвардейской армией. Своими (разведывательными полетами помогали командованию своевременно разгадывать замыслы противника.Район насыщен ЗА. Не было случаев, чтобы штурмовики не встречали противодействия, и только при повторных атаках крупных групп зенитный огонь значительно слабел, а в некоторых случаях прекращался.
Пришли к выводу, что при действиях по танкам в момент атаки нельзя применять устойчивого, под одинаковым углом и с одинаковой скоростью планирования. В этих случаях экипажи поражаются прямой наводкой. В последнее время атаки производились с планирования несколькими ступенями.
Дней летных 17, вылетов 470. В отдельные дни — по три полковых вылета. Воздушных боев 14. Сбито 6 ФВ-190.
В течение месяца проводились занятия по подготовке классных летчиков. 14 человек сдали на 1-й класс».
5 октября ударом войск 1-го Прибалтийского фронта в районе Шауляй начался второй этап сражения, продолжавшийся до 22 октября. В результате стремительного продвижения войска фронта вышли на побережье Балтийского моря в районе Паланги, перешли границу Восточной Пруссии с севера, а войска 3-го Белорусского фронта 10 октября вступили в Пруссию с востока. В этот период добились успехов и войска 2-го Прибалтийского фронта, освободившие 13 октября Ригу. 22 октября они подошли к Тукумсу. [188]
Группировка вражеских войск, насчитывавшая более тридцати дивизий, была прижата к морю в Курляндии и уже не могла быть использована в последующих сражениях на германской территории.
В боях за освобождение Прибалтики воины проявили образцы доблести и отваги. В числе отличившихся войск находились эстонские и латышские соединения.
В операциях фронта большую роль играли действия бомбардировочной, истребительной и штурмовой авиации. Помогать нашей пехоте взламывать укрепленные рубежи и отбивать контратаки, бороться с артиллерией и танками противника, закупоривать движение на шоссе и железных дорогах — такие задачи ставило командование перед штурмовиками.
Интересны заметки об этих днях летчика Василия Ратманова, который начал свою боевую деятельность в полку ранней осенью 1944 года:
«Овладев боевым применением самолета Ил-2, мы прибыли на фронтовой аэродром в районе Полоцка. Здесь экипажи распределили по боевым частям. С радостью узнал, что меня вместе с моим товарищем Василием Широковым направляют в Московский гвардейский штурмовой полк. О нем все говорили с большим почтением.
Здесь первая встреча произошла с Героем Советского Союза капитаном Павловым. Энергичный, живой, с доброй улыбкой, он располагал к себе. В его словах о боевой жизни гвардейцев чувствовалась уверенность и сила.
Всю ночь в нашей палатке не утихал разговор о слышанном от Павлова. «С такими можно, не задумываясь, идти в бой», — говорил Широков. Я разделял его мнение.
На следующий день вылетели на фронтовой аэродром.
На фронте идет подготовка к операциям под Ригой. Нас, молодых, сперва проэкзаменовали по штурманскому делу, материальной части и вооружению, потом взяли в полет для ознакомления с районом боевых действий и линией фронта. Я летал с лейтенантом Кузнецовым, Василий Широков — со старшим лейтенантом Соловьевым. [189]
Странной сперва показалась обстановка в полку. Такие заслуженные люди — вся грудь в орденах, а занимаются, словно курсанты, готовятся к зачетам. Даже командиры эскадрилий и их заместители, опытные из опытных — Мусиенко, Афанасьев, Чувин, Янковский, — и те целыми часами просиживают у радиостанций с пособиями в руках, собираются сдать экзамены на мастеров связи.
Нас тоже сразу взяли «в оборот», предупредили, что нужно получить третий класс по связи. Вот так здорово: идут бои, а ты учись!
Но вскоре убедились, как правильны эти порядки.
Первый вылет на штурмовку. В шестерке меня поставили четвертым и строго-настрого приказали, чтобы держался строя, следя за ведущим, и расходовал боекомплект по команде. В другой шестерке летел Широков. Когда возвратились и встретились с ним, были очень сконфужены, потому что ничего не видели, а механически выполняли команды. К тому же вели себя не совсем геройски, временами даже в дрожь бросало.
«Так со многими бывало», — подбодрили нас Селягин и Тарасов.
А еще лучше почувствовали себя, когда прочитали одно место из книжки «Чапаев», которую я все время возил с собой. Это были рассуждения комиссара Клычкова после боя. Фурманов будто нас имел в виду, когда писал:
«Он все успокаивал себя мыслью, что со всеми новичками, верно, то же бывает в первом бою, что он себя оправдает потом, что во втором, в третьем бою он будет уже не тот.
И не ошибся Федор: через год за одну из славнейших операций он награжден был орденом Красного Знамени. Первый бой для него был суровым, значительным уроком. Того, что случилось под Сломихинской, никогда больше не случалось с ним за годы гражданской войны. А бывали ведь положения во много раз посложнее и потруднее сломихинского боя... Он выработал в себе то, что хотел: смелость, внешнее спокойствие, самообладание, способность схватывать обстановку и быстро разбираться в ней... Но это пришло не сразу. Надо было [190] сначала пройти, видимо, для всех неизбежный путь от очевидной растерянности и трудности до того состояния, которое отмечают как достойное».
Повоевали мы с недельку — две, и такого, как в первом вылете, уже не случалось.
Встали на рассвете. Видно, уже начиналось наступление. Бомбардировщики идут под прикрытием истребителей на север.
Спешим на построение. Сегодня оно происходит очень торжественно. На старте весь личный состав полка. В строю вижу своего друга Широкова. Он как-то особенно серьезен и сосредоточен. Таким же выглядит и командир его звена Соловьев. Наверное, и я сегодня таков.
Раздается команда: «Полк, под Знамя, смирно!» Перед нами проносят гвардейское Знамя, которое мы видим впервые.
Потом на середину выходит командир полка и открывает митинг. Выступает замполит Разнощенко, командир первой эскадрильи Павлов, наш комэска Афанасьев и прибывший с нами лейтенант Сердюков.
В их словах — наши мысли.
Предстоит полковой вылет в район Иецавы, Елгавы, Берсмуйжа. Это рижское направление. Командир уже поставил задачу перед ведущими групп. Идут последние приготовления. Нас собрал Афанасьев. Он возглавляет группу, в которой полетят опытные летчики Кузнецов, Тарасов, Соловьев. Хорошо нам, новичкам, летать с такими «обстрелянными» воинами.
Взлетаем по одному, потому что сегодня в составе каждой группы есть такие, как я и Широков. Жду команды. Сердце колотится, будто выбивает дробь. То и дело посматриваю на развернутый планшет, где с одной стороны заложена карта маршрута, а с другой — карта цели. Уже взлетел Кузнецов. Теперь — мой черед.
Над аэродромом пристраиваемся к ведущему. Встречаемся с истребителями и с «ими идем на Иецаву. [191]
Вблизи линии фронта в наушниках все чаще звучит голос Афанасьева. Он то приказывает не отрываться, то набрать высоту и увеличить скорость.
Под нами, как корни столетнего дерева, стекаются к Лиелупе речки и речушки. Справа тянется железнодорожная колея на Ригу. И вот уже вражеские батареи, которые ведут огонь по нашим наступающим войскам.
«Атака!» Забыто все на свете. К самолету несутся деревья, блестящая полоска реки, вырастающие на глазах квадраты пожелтевших посевов, поднятые вверх стволы орудий, выбрасывающие огонь. Их нельзя упустить из прицела.
Потом второй заход в сплошном огненном дожде.
Когда возвращаемся назад, не скоро проходит возбуждение. К нему примешивается чувство большой радости, переполняющее грудь: я выполнил задание. В этот вечер командир полка отметил успех боевого вылета, похвалил и молодых, а особенно Сердюкова, который отлично действовал в сложной обстановке.
Полеты следуют один за другим. В группе Янковского летали на разведку боем. Она была очень трудной, потому что проходила при сильном противодействии зенитной артиллерии. Неприятное это ощущение. Сначала видишь впереди себя огонь от разорвавшегося снаряда и одновременно слышишь глухой звук. Вмиг возникает не то темно-серое, не то черное зловещее облачко, и в кабину проникает едкий противный запах, от которого начинает тошнить.
Приходилось идти в сплошных разрывах. Казалось, вот-вот собьют. Но резким маневром вывел машину, она [192] сделала рывок, потом устремилась вниз, разрывы остались позади. Хорошо показал себя воздушный стрелок Макашев, заставивший замолчать несколько огневых точек. В бою он был ранен.
19 сентября получили задачу на штурмовку танков противника в районе Добеле, где немцы пытались контратаками остановить продвижение наших войск. Утром вылетела группа Павлова в составе 17 «илов», потом наша десятка. Потом — снова группы Павлова, Янковского, наша.
Приходилось действовать по отдельным целям, притом в условиях ожесточенного зенитного огня. Над полем боя находились более 30 минут. Своими глазами видел, как горели немецкие танки.
Летчик Тарасов тогда был подбит над целью. Он довел до своего аэродрома буквально полуразрушенный самолет. Мы глазам своим не верили, как можно сделать такую посадку.
Командир полка собрал весь полк и поставил в пример действия летчика, спасшего экипаж и машину. «Только так и должны поступать гвардейцы», — сказал командир.
Это событие произвело на нас, молодых, очень большое впечатление, которое еще более усилилось, когда нам рассказали, какие самолеты приводил несколько раз летчик Петров.
Удивительные, оказывается, в полку и механики. Никто из нас не представлял себе, что машина Тарасова сумеет еще летать. А они возьми и «вылечи» ее за два дня, да так, что не заметишь ее «тяжелого ранения». Чародеи, и только!
Наши войска уже находятся в 30 километрах от Риги. Немцы бросают в бой свои подкрепления.
Командир рассказал летчикам о предстоящем вылете, о расположении зенитных средств противника, а потом, по своему обыкновению, начал спрашивать ведущих, как они думают атаковать цели. Сошлись на одном мнении, что лучше всего подойти к линии фронта на высоте [193] 1500 метров, а потом, рассчитав угол планирования на цель, идти с постепенным снижением и атаковать на максимальной скорости, используя для маскировки лесисто-болотистую местность.
В таких условиях нас не обнаружат сразу вражеские истребители, базирующиеся на Рижском аэродроме, и не будет потерь от огня зенитной артиллерии.
Командир отдал приказ о вылете.
Взлетаем. Отличная погода, но только не для такого задания, как у нас. Впереди видно все точно на ладони. Начинает казаться, что и Рига видна. А вскоре, действительно, вырисовывается столица Латвийской республики, и мы подходим к нужному объекту. По дороге движутся вражеские войска. Она заполнена машинами. Наши штурмовики наносят удар по ним. Создается пробка. Мы уходим на другие цели...
Наш полк уже получает задания на разведку и штурмовку в новых районах. Войска фронта наступают на запад, и вылеты производятся в ином направлении. Над Салдусом, Вайнеде, Приекули, Барта, Либавой побывали Павлов, Мусиенко, Янковский, Афанасьев со своим неизменным ведомым — маленьким Мущинкиным. Другие вылетали в хорошо знакомые районы близ Риги. Там много важных целей.
Как не радоваться: в то время как Советская Армия освобождала от гитлеровского ига народы Румынии, Болгарии, Чехословакии, Югославии, Венгрии, войска фронта перешли границы Пруссии. [194]
17 октября полк вылетел на штурмовку участка железной дороги Салдус — Скрунда.
Задача командирам эскадрилий и ведущим групп ставилась в присутствии всех летчиков. Начальник штаба майор Лапин был немногословен. Вообще этот спокойный и уравновешенный человек не отличается красноречием, но почему-то каждое его слово на совещаниях, где приходится бывать, и в общежитии, куда он приходит очень часто, для каждого из нас очень убедительно. Видно, обладает он таким ключиком, который без особого труда открывает сердца.
Майор показал на карте Салдус и Скрунду, провел указкой по железной дороге от Либавы на восток и двумя — тремя словами подчеркнул роль, которую играют эти станции для снабжения немецких войск в Курляндии. Остальное было понятно.
— Будем непрерывно воздействовать на цель, — решил майор Мусиенко, несколько дней назад вступивший в командование полком (старого командира назначили командиром дивизии). — Каждая группа появится над ней через полторы минуты после ухода предыдущей. Высота тысяча метров.
В 15 часов начался взлет. Первой пошла на штурмовку группа Янковского. Потом — мы.
Сразу открыла огонь зенитная артиллерия. В воздухе появились «фоккеры». Однако, увидев сопровождающих нас «лавочкиных», они предпочли уйти, не ввязываясь в бой.
Когда закончила обработку цели первая шестерка, продолжали мы. Замыкающей шла группа Тарасова.
Удар пришелся по эшелонам, а дополнительно — по шоссейным дорогам, по которым двигались колонны.
В детстве мне приходилось слышать такое. Когда гуси или лебеди совершают перелет и одна птица ослабевает в воздухе, другие ей помогают. Сильный, рассекая крыльями воздух, ведет товарища, а когда тот садится, остальные кружатся над ним, оберегая от опасности. [195]
В день вылета на Салдус вспомнились те птицы. Нечаева подбили уже после выхода из атаки. Три снаряда попали в мотор и повредили радиаторы и винт. Масло обрызгало стекло кабины, пары заполнили ее. Перед летчиком возникла сплошная пелена.
На сигнал бедствия отозвался Тарасов. Летчик пристроился к самолету и повел за собой товарища.
Ободряющие команды по радио следовали одна за другой: «Подходим к своей территории», «Тяни», «До линии фронта десять километров... Осталось четыре... Еще километр...»
Черный дым показался в тот момент, когда Тарасов обнаружил внизу свои войска.
— Теперь садись.
И до самой земли Тарасов командами по радио сопровождал Нечаева. В последние секунды мотор заклинило, но самолет уже был вне опасности. Летчик посадил его на своей территории в полутора километрах от линии фронта.
Нашего командира старшего лейтенанта Афанасьева и командира первой эскадрильи капитана Павлова наградили орденами Александра Невского.
Ради такого случая вечером состоялся торжественный ужин. Здесь, оказывается, стало правилом отмечать день рождения и другие знаменательные даты в жизни летчиков. До нашего прибытия в полку чествовали Анатолия Смирнова по поводу его 150-го боевого вылета, еще раньше — Павлова за сбитые им самолеты, Янковского — по случаю дня рождения. В таких случаях повар летной столовой пек большой пирог, на котором тщательно выводил имя виновника торжества.
О командире эскадрильи мы уже знали многое. Знали, что он родился в селе Моисейка, Сонковского района, Ярославской области, работал на Ярославском шинном заводе, где стал комсомольцем. Афанасьев за год до начала войны поступил в Балашовскую школу пилотов, а, закончив ее, с 1942 года безотлучно находился на фронте и совершил уже почти 150 боевых вылетов. Эскадрилью вывел на первое место, о чем недавно зачитывали приказ. [196]
Афанасьев нам сразу полюбился. Да в этом не было ничего удивительного. Скажу прямо: он украшал полк. Нам говорили, что Афанасьев похож на Федора Калугина, и этим, очевидно, хотели еще больше возвысить его.
Сергей Иванович, как величали все двадцатишестилетнего командира, считался в полку наряду с Павловым первым мастером пилотирования и первым бомбардиром.
А какая благородная душа была у этого человека! Мне кажется, что рядом с ним лучше выглядели и другие люди.
Наверное, было случайностью награждение в один день Павлова и Афанасьева орденами Александра Невского. Но нам такое совпадение говорило о многом.
На вечере произносили много теплых слов по адресу двух «именинников». А они, смущаясь от похвал, «перекладывали всю вину» за боевые успехи на друзей и товарищей.
Скромней Павлова и Афанасьева трудно сыскать в полку людей.
Мы еще раз убедились в том, что большую любовь и уважение заслужил наш боевой командир у всех однополчан, когда полк построили по случаю вручения Афанасьеву почетной грамоты Центрального Комитета ВЛКСМ. Может быть, потому, что в полку впервые происходила такая церемония, или по той причине, что я к своему командиру питал особые чувства, но запомнилось это маленькое событие надолго.
Командир полка Иван Александрович Мусиенко, вручая грамоту комсомольцу, напомнил, с каким мужеством воевал Афанасьев под Ржевом, Духовщиной, Невелём и Полоцком. Потом выступил Сергей Иванович. Говорил он не так уж красиво, но очень горячо. Сказал, что гордится наградой и понимает, какая большая ответственность возлагается на него. Заверил всех, что отдаст все силы, а если нужно будет — и жизнь для победы.
В устах Афанасьева эти обыкновенные, не раз уже произнесенные на митингах слова приобретали особенный смысл. Это чувствовалось по лицам всех стоявших в строю. Он был первый в бою. Душа у него была хорошая и характер покладистый, а вместе с тем отличался он исключительной принципиальностью и решительностью. [197] Мы видели своего командира всегда спокойным, уравновешенным и энергичным; энергии у него хватало на десятерых. Особенно привлекали его жизнерадостность и какая-то сердечная теплота в отношениях с людьми. В трудные минуты возле него дышалось легче. А в воздухе казалось, будто рука его рядом...»
Приближалась зима. Редко выдавались ясные дни. Тучи низко плыли над землей. Беспрерывно шли дожди, а то и мокрый снег.
У гвардейцев накоплен опыт полетов в сложных условиях. Наиболее подготовленные экипажи парами уходят на «охоту», разведку и штурмовку. На их пути почти не встречаются вражеские истребители, они не рискуют подняться с аэродрома при 10-балльной низкой облачности. Но Павлову, Афанасьеву, Селягину, Янковскому такая погода не помеха.
Янковский ведет свою четверку за облаками, и в нужный момент она неожиданно сваливается оттуда на вражеский объект. В снегопад вылетают экипажи, ведомые Павловым. Две четверки идут в строю пеленг, а между ними следует пара, имеющая задачу подавлять вражеские зенитные батареи. Штурмовики наносят удар и благополучно возвращаются домой.
Чаще других на разведку уходит командир эскадрильи Афанасьев с ведомым Мущинкиным. Лучшей пары в полку не сыскать. У Мущинкина — прирожденное чутье разведчика, он силен в технике пилотирования самолета и безгранично смел.
Афанасьев сразу оценил эти качества молодого летчика и полюбил его так, как в семье старший брат любит самого меньшего. Рядом с рослым и плотным Афанасьевым маленький белобрысый Мущинкин, едва [198] достающий до плеча своего командира, действительно кажется подростком.
Почти ежедневно они парой летают на задания в район Кулдига, Салдус, Пампали, Курсиши. Противник сосредоточил здесь значительные силы, и наше командование очень интересуется этим районом. Сюда также вылетают на задания Тарасов, Кузнецов, Шахов, Михайлов. Теперь они по праву называются опытными гвардейцами.
Число «сотенников» — летчиков, совершивших в полку более ста боевых вылетов, возросло. В их числе, кроме Павлова, Афанасьева, Мусиенко и Смирнова, — Янковский, Селягин, Баленко, Соловьев, Тарасов, Кузнецов. Почти по сто вылетов совершили Мошанин, Корчагин, Якубенко.
Заканчивался еще один военный год. Мощными ударами Советская Армия сокрушила весь фронт противника и изгнала немецко-фашистских захватчиков из пределов русской земли. Она с честью выполняла свою благородную миссию, оказывая решающую помощь народам, стонущим под игом фашизма. Под влиянием побед Советских Вооруженных Сил ярким пламенем разгоралась вооруженная борьба народных масс против поработителей.
Теперь перед Вооруженными Силами встала важнейшая задача — довершить разгром врага, завоевать победу.