Под угрозой высадки десанта (1951–1953 гг.)
«Корея — это полуостров!»
Командование войск Объединенных Наций, и в частности генералы Макартур, Риджуэй, Ван Флит и Кларк, хорошо понимало огромное значение десантных операций в войне в Корее. Об этом свидетельствуют хотя бы те слова, которыми генерал Ван Флит встретил контр-адмирала Дайера вскоре после назначения последнего командиром 95-го оперативного соединения.
Ван Флит и Дайер впервые познакомились во время гражданской войны в Греции в 1947 г., когда Ван Флит был главой военной миссии США в этой стране, а Дайер командовал 10-й дивизией крейсеров.
«Когда мы встретились с генералом в Греции в 1947 г., — рассказывает Дайер, — я обратил его внимание на особенности географического положения этой полуостровной страны, с ее сильно изрезанной береговой линией, позволявшей активно использовать все возможности флота и проводить как десантные операции, так и артиллерийский обстрел с моря».
И вот спустя четыре года Ван Флит и Дайер встретились снова, на этот раз в Сеуле. Когда Дайера провели в кабинет Ван Флита, генерал с тремя звездами на плечах поднялся со стула, воздел руки к небу и радостно воскликнул: «А ведь Корея — это тоже полуостров!»
Генералы Риджуэй и Кларк не хуже других понимали все значение десантных операций в корейской войне. Они использовали буквально каждую возможность, чтобы постоянно держать противника под угрозой высадки десанта. По их распоряжению в Японии и в Корее проводились учения по десантированию частей и соединений. Так, например, 1-я дивизия морской пехоты на виду у наблюдателей противника провела несколько учебных десантных высадок в Хвачхоньском водохранилище. [298]
Уязвимость берегов Северной Кореи
Полное господство в воздухе авиации Объединенных Наций заставило противника все глубже и глубже зарываться в землю. В результате его оборона на франте с течением времени становилась все менее подвижной и, в случае высадки, более уязвимой. К осени 1951 г. война на Корейском полуострове постепенно приняла позиционный характер, превратившись в нечто похожее на осаду Ричмонда во время гражданской войны в Америке или на траншейную войну во Фландрии в 1915–1918 гг. Обычно применявшиеся средства борьбы с противником — артиллерия и авиация непосредственной поддержки — в лучшем случае приносили лишь частичный успех.
Летом 1952 г. противник, воспользовавшись затишьем в боевых действиях, создал оборону, которая по своей прочности не имела равных в истории войн. Генерал Максуэлл Тэйлор, который в годы второй мировой войны участвовал в прорыве «Атлантического вала», считал, что оборонительная линия противника на 240-км фронте в Корее представляла гораздо более труднопреодолимое препятствие, чем пресловутая «линия Зигфрида».
По существу, оборона противника была основана на целом лабиринте подземных туннелей, тянувшихся от одного побережья Кореи к другому. Длина некоторых составляла десятки километров. Многие туннели и оборонительные сооружения уходили глубоко под землю и были так укреплены, что ни авиационные бомбы, ни артиллерийские снаряды ничего не могли с ними сделать. Что же заставило противника перейти к траншейной войне? В основном это объясняется огромной огневой мощью вооруженных сил Объединенных Наций на суше, в воздухе и на море.
Как только коммунисты, отступая, находили новую высоту, они тотчас начинали сверлить ее вдоль и поперек. Начав земляные работы с обратного ската неподалеку от вершины, они прокапывали высоту насквозь и выходили на ее передние скаты, обращенные к войскам Объединенных Наций. Постепенно туннели соединялись подземными ходами, и создавалась единая система ходов сообщения, дотов, наблюдательных пунктов и артиллерийских позиций. Для американской морской пехоты, которая сражалась в годы второй мировой войны на Тараве, Иводзиме и Окинаве, система оборонительных сооружений противника в Корее была более сложной, но не такой непреодолимой.
Одновременно с укреплением своих позиций на фронте противник не оставлял без внимания и береговую оборону; он уже был однажды застигнут врасплох под Иньчхонем и, кроме того, вложил слишком много сил и средств в создание прочной обороны на фронте, чтобы позволить себе вторично попасть впросак. Пхохан, Иньчхонь, Воньсань, Ивонь и Хыннам служили ему постоянным напоминанием о возможностях американских вооруженных сил, и он все время опасался высадки нового десанта. [299]
Генерал Марк Кларк охарактеризовал страх противника перед высадкой десантов следующим образом: «Противник был больше всего озабочен укреплением своей береговой обороны. Он уже однажды испытал под Иньчхонем силу нашего десантного удара и боялся его повторения. Коммунисты делали все возможное, чтобы подготовиться на случай новой высадки наших войск, серьезно укрепляя побережье Северной Кореи и прежде всего бухту Йонхынмань. Они знали, что любая из наших дивизий обучена (или могла быть легко обучена) действиям в составе десанта».
Сотни тысяч северокорейцев строили береговые укрепления на каждой полоске берега, мало-мальски пригодной для высадки десанта. Войска противника располагались позади этих укреплений на запасных позициях, откуда они могли быть быстро переброшены на любой атакованный участок берега.
Система береговых укреплений была так же, как и на фронте, глубоко эшелонированной, причем ее мощь в значительной степени определялась наличием подземных сооружений. Кроме того, позади береговых укреплений было создано несколько линий открытых траншей. Таким образом, в случае высадки десанта нашим частям сразу же пришлось бы атаковать одну линию траншей за другой. Прямо у уреза воды были установлены проволочные заграждения, многочисленные минные поля прикрывали подходы к берегам, большие площади рисовых полей были затоплены, что превращало их в гигантские ловушки для танков. Здесь могла завязнуть вся наша техника. На случай вторжения были подготовлены к затоплению и другие участки. В общем, даже вода превращалась в руках противника в орудие обороны.
Планирование десантных операций
В последние два года войны высшие офицеры войск Объединенных Наций постоянно учитывали возможность проведения десантных операций как на восточном, так и на западном побережье Кореи. Например, вице-адмирал Кларк однажды предложил провести высадку десанта севернее полуострова Ходо в районе Воньсаня. Цель операции заключалась в захвате и удержании полуострова в течение какого-то времени, достаточного для обнаружения и уничтожения артиллерийских батарей противника, сильно досаждавших флоту. Точно так же в свое время были предложены и рассмотрены и другие планы высадки крупных десантов.
«Наиболее подходящим для этого районом на западном побережье Кореи казался полуостров западнее Хэчжу, — говорит вице-адмирал Брискоу, который в то время командовал всеми военно-морскими силами США на Дальнем Востоке. — На случай срыва переговоров о перемирии были выработаны предварительные планы высадки на этом полуострове целого армейского корпуса. [300] Собрав необходимые разведывательные данные, мы сделали расчет сил и средств, а также определили те основные проблемы, которые вероятнее всего могли встретиться войскам при проведении этой операции. Тогда же мы пришли к выводу, что наибольшая трудность заключается не в самой высадке, а в переброске тяжелой военной техники через рисовые поля на твердый грунт после высадки на берег. Проблема высадки десанта в районе Хэчжу еще более усложнялась тем, что в нашем распоряжении было мало резервов. Чтобы произвести высадку силами корпуса, нужно было перебросить из Соединенных Штатов две армейские дивизии и одну дивизию морской пехоты».
На восточном побережье наиболее выгодным для проведения десантной операции районом представлялся полуостров Кочжо, к югу от Воньсаня, откуда войска Объединенных Наций могли продвинуться по долине в юго-западном направлении и разъединить северокорейские и китайские армии.
«Однако ни одна из этих десантных операций, — продолжает Брискоу, — не была проведена; для этого мы не имели на Дальнем Востоке достаточно мощных сил. Правда, нам хватало кораблей, мы могли обеспечить необходимую артиллерийскую и авиационную поддержку, но у нас просто-напросто не было людей, не было войск. После того как война зашла в тупик, мы располагали на Дальнем Востоке всего лишь примерно двумя резервными дивизиями. Одну из них мы держали в Японии, а другая находилась в резерве в самой Корее».
И все же, если бы генералу Ван Флиту разрешили провести десантную операцию, он сумел бы добиться успеха и вывести войну из состояния тупика.
Демонстрация высадки десанта на полуострове Кочжо
Впервые план высадки на полуострове Кочжо был предложен в середине 1951 г. контр-адмиралом Хиллом, занимавшим в то время пост начальника штаба Тихоокеанского флота. План Хилла предусматривал высадку десанта на восточном побережье Кореи, вблизи Кочжо. Высадившись на берег, войска Объединенных Наций должны были продвинуться в юго-западном направлении, соединиться с 8-й армией и таким образом отрезать северокорейскую армию от ее источников снабжения в Китае.
По мнению вице-адмирала Кларка, этот план, известный под названием «Рэнглер», давал нам все шансы на успех. «Этот план, — говорит Кларк, — был одобрен главнокомандующим войсками США на Дальнем Востоке генералом Риджуэем и командующим 8-й армией генералом Ван Флитом. Однако вскоре после моего прибытия в Корею, в октябре 1951 г., штаб 8-й армии посетил председатель комитета начальников штабов генерал Омар Брэдли. Он забраковал этот план, заявив, что мы не нуждаемся в дальнейшем захвате территории противника». [301]
«Больше о высадке десанта на Кочжо я ничего не слышал вплоть до октября 1952 г., когда меня назначили командующим 7-м флотом, — продолжает Кларк. — В это время в Корею прибыли для инспектирования 7-го флота адмирал Рэдфорд и вице-адмирал Брискоу. Рэдфорд переночевал на флагманском корабле, а на следующий день посетил 77-е оперативное соединение. На проведенном здесь совещании вице-адмирал Брискоу предложил провести демонстративную высадку десанта в районе Кочжо, с тем чтобы заставить противника вывести свои войска на переднем крае из подземных укрытий. При этом никакой действительной высадки не предполагалось, но мы рассчитывали, что в результате демонстрации противник направит свои войска для обороны Кочжо и тогда авиация и флот смогут уничтожить их на марше. Генерал Марк Кларк одобрил эту идею и назначил меня командиром 7-го объединенного десантного оперативного соединения, подчинив мне различные десантные силы, в том числе части 16-го корпуса, 1-ю кавалерийскую дивизию и 8-ю полковую боевую группу. Войсками командовал генерал-майор Трудо, а группой десантных средств контр-адмирал Макайнерни».
В оперативном плане командира соединения демонстрация высадки десанта, получившая условное наименование «Декой», была отражена следующим образом:
«...Соединение, поддержанное согласованными действиями всех средств, захватывает силами 8-й кавалерийской полковой боевой группы плацдарм в районе Кочжо и удерживает его с целью: 1) вызвать у противника благоприятную для наших войск психологическую реакцию; 2) заставить его перебросить войска для обороны района высадки; 3) полностью использовать в наших интересах психологическую и физическую реакции противника».
Следует отметить, что в этом плане ни слова не говорилось о том, что операция будет носить чисто демонстративный характер.
«Для того чтобы ввести противника в заблуждение, — рассказывает вице-адмирал Кларк, — были приняты меры, обеспечивавшие сохранение плана операции в строжайшей тайне. Даже командиры частей и кораблей, включая командиров авианосцев, не были осведомлены об истинном назначении готовившейся операции».
День высадки ориентировочно был назначен на 15 октября. В соответствии с приказом Кларка, штаб 7-го объединенного десантного оперативного соединения подготовил и 25 сентября разослал два варианта плана. Первый из них предусматривал высадку в составе корпуса, второй — в составе полка. И только 4 октября генерал Кларк особым приказом распорядился выполнять второй вариант плана.
Разумеется, что командование армейского корпуса, дивизии [302] и оперативного соединения военно-морских сил ни мало не страдало от наличия двух вариантов оперативного плана. Но для фактических его исполнителей, на чьи плечи возлагалась ответственность за детальную разработку всех вопросов, связанных с расчетом грузоподъемности десантных средств, составлением плановых таблиц{118}, организацией взаимодействия и связи, существование двух вариантов серьезно затрудняло и усложняло работу.
Командующий 7-м флотом признавал, что это обстоятельство действительно вызвало некоторую путаницу при подготовке операции. Но основная трудность заключалась все же не в этом, а в том, что на подготовку и планирование операции отводилось очень мало времени. Адмирал Кларк был даже удивлен тем, что, несмотря на все трудности, план в общем был составлен неплохо.
Сосредоточение кораблей для операции началось 1 октября. 6 октября в Муроране и Отару (Хоккайдо), где была дислоцирована 8-я полковая боевая группа, началась погрузка войск. 9 октября первые войсковые транспорты 76.4 оперативной группы покинули Хоккайдо и направились в район Кангёна (Корея), где предполагалось провести предварительную репетицию.
Учебная высадка состоялась 12 октября, за три дня до начала операции, и проходила при весьма неблагоприятных условиях погоды. Ветер, скорость которого достигала 12 м/сек, задержал начало репетиции на два часа. В ходе этой учебной высадки 4 десантные баржи получили подводные пробоины и затонули. Еще одна баржа была потеряна при спуске на воду. Из-за сильного прибоя движение десантных средств от кораблей к берегу пришлось прекратить уже после пятой десантной волны. Штормовой ветер помешал в этот день провести запланированное траление района высадки.
Линейный корабль «Айова» вместе с крейсерами и эскадренными миноносцами всю ночь вплоть до часа «X» обстреливал побережье в районе «высадки». Береговые батареи вели ответный огонь только по нашим тральщикам, которые действовали у берега и были хорошо видны артиллеристам противника.
«Несмотря на сильный шторм, бомбардировка района «высадки» с воздуха и с моря продолжалась в течение всего дня, — писал капитан 2 ранга Уотсон, командир авианосца «Бон Омм Ричард». — В ожидании «высадки» винтомоторные и реактивные самолеты наносили сокрушающие удары по береговым укреплениям противника и подходам к ним. Наши летчики уничтожили 12 зданий, взорвали полевой склад боеприпасов и вызвали большой взрыв в укрепленном районе. Тем временем десантные средства направились к берегу, но, подойдя к нему на 4,5 км, [303] легли на обратный курс и вернулись к своим кораблям. Вскоре после этого было официально объявлено, что «высадка» носила только демонстративный характер. Личный состав авианосца «Бон Омм Ричард» и 7-й авиационной группы, не зная истинных целей этой операции, не щадил своих сил, чтобы обеспечить ее успех. Поэтому, когда экипажам кораблей было разъяснено, почему запланированная высадка не была осуществлена, многие почувствовали разочарование».
Бомбардировка района Кочжо с воздуха и с моря продолжалась в течение всего следующего дня. В 19.00 16 октября 7-е объединенное десантное оперативное соединение было расформировано, и все корабли вернулись к выполнению своих повседневных задач.
Выводы
После того как противник за три дня до начала операции занял и подготовил к бою запасные артиллерийские позиции, особых признаков его реакции на демонстративную высадку в Кочжо не наблюдалось.
Высаженный в ночь на 13 октября в районе Кочжо разведчик сообщил, что противник эвакуировал свои части из береговых укреплений и что в районе намеченной высадки находится лишь незначительное количество его войск. Однако интенсивный огонь береговых батарей по нашим тральщикам и кораблям огневой поддержки свидетельствовал о том, что эти батареи были полностью укомплектованы личным составом, возможно даже из тех частей, которые находились в районах, непосредственно примыкающих к Кочжо.
За три дня до начала операции пилоты 77-го оперативного соединения обнаружили отряд противника численностью примерно в 1000 человек, проходивший через район намеченной «высадки». Причина этого передвижения так и осталась невыясненной.
Командир 77-го оперативного соединения сообщил в своем боевом донесении, что в период с 12 по 18 октября в результате воздушных ударов противник потерял всего 10 человек убитыми. Если демонстрация в районе Кочжо действительно заставила противника вывести значительное количество войск из укрытий, то это могло быть сделано только ночью.
Однако разведкой было установлено, что в течение трех месяцев после операции в районе Кочжо противник перебросил из внутренних районов страны и расположил в береговых укреплениях вокруг Воньсаня и Кочжо северокорейские и китайские резервные дивизии. Хотя нет никаких указаний на то, что это мероприятие было намечено до демонстрации в Кочжо, все же нельзя считать, что перемещение войск противника явилось прямым следствием этой операции. [304]
«Трудно определить действительный эффект демонстрации высадки десанта в Кочжо, — говорит вице-адмирал Брискоу, — но мы лишний раз убедились в слабой мобильности войск противника».
Что же касается нанесенного противнику ущерба при бомбардировке с воздуха и с моря, то командующий 7-м флотом пришел к следующим выводам:
Боевые действия авиации. Разнообразный характер целей не позволяет сравнить нанесенный противнику ущерб на разных этапах операции у Кочжо. Следует, однако, отметить, что в период с 1 по 5 октября разрушения были несколько большими, чем в период с 12 по 16 октября, причем в первый период было сброшено несколько меньшее количество бомб и совершено значительно меньше самолетовылетов. Это можно объяснить только тем, что в первый период авиация наносила главным образом заранее спланированные мощные удары, тогда как при проведении десантной операции требовалось значительно больше вылетов без бомбометания... Следовательно, в ходе демонстрации высадки десанта в районе Кочжо авиация причинила противнику меньший ущерб с большей затратой сил и средств, чем во время обычных боевых действий за такой же промежуток времени.Действия корабельной артиллерии. В период демонстрации высадки десанта в районе Кочжо корабельная артиллерия нанесла противнику значительно больший ущерб, чем в предшествующий период. Во время операции проводилось гораздо больше огневых налетов по ненаблюдаемым целям без корректирования огня, чем в обычное время, когда преобладал методический огонь. Учитывая это обстоятельство, можно считать, что за время демонстрации противнику был нанесен в три раза больший ущерб, чем за 5 дней обычной боевой деятельности. Однако расход боеприпасов при этом в 5 раз превысил нормальный.
Другим фактором, который следует учитывать при анализе общей стоимости проведенной операции, являются расходы, связанные со срывом графика профилактического ремонта кораблей, участвовавших в операции. Это прежде всего относится к эскадренным миноносцам, которые, как всегда, имели ограниченные ходовые ресурсы. Эскадренные миноносцы затратили на операцию 128 ходовых дней за счет лимита, отпущенного им на текущий ремонт.
Все вышеизложенное нисколько не умаляет значения демонстрации с учебной точки зрения. Такая тренировка имеет неоценимое значение, оправдывающее любые связанные с ней затраты. Вместе с тем следует признать, что идея «выманивания» противника из укрытий, чтобы нанести ему тяжелые потери, была с самого начала неверной и, [305] как теперь видно, почти не имела шансов на успех в условиях позиционной войны и при ограниченных ресурсах войск Объединенных Наций.
Пожалуй, наиболее серьезным недостатком, с которым мы встретились при проведении демонстрации в районе Кочжо, было отсутствие средств уверенного раннего опознавания самолетов. Во время операции было немало случаев, когда над Воньсанем и в районе Кочжо появлялись неопознанные самолеты. Хотя авиация противника ни разу не атаковала наши корабли и самолеты, однако недостаток средств раннего оповещения всегда вызывал у нас беспокойство.
Командиры кораблей, и в частности командиры авианосцев и тральщиков, неодобрительно отнеслись к тому, что им не сообщили истинный характер «операции» в районе Кочжо. Вплоть до «очи накануне операции лишь узкий круг высших офицеров знал о том, что высадка будет только демонстративной. Некоторые нижестоящие командиры считали, что результаты этой операции не оправдывают риска и понесенных потерь.
«Если в этой операции, — говорит Брискоу, — ставилась задача ввести противника в заблуждение, то она должна была выглядеть более реально. В то же время не исключалась и возможность действительной высадки десанта. Окончательное — решение ограничиться проведением демонстрации было принято лишь после погрузки войск».
Короче говоря, операция в районе Кочжо должна была убедить противника в том, что мы действительно начинаем высадку крупного десанта, а затем расстроить его планы, «выманить» его войска из укрытий и дать возможность нашим авиации и флоту нанести по ним сокрушительный удар. Операция не оправдала всех возлагавшихся на нее надежд, но доказала, что вооруженные силы Объединенных Наций могли бы без больших потерь высадиться в районе Кочжо, встретив лишь незначительное сопротивление противника. Захваченные впоследствии военнопленные утверждали, что их командование ожидало высадки десантных сил в районе Кочжо, но намечало принять соответствующие контрмеры только после, а не в ходе операции.
Высшие офицеры армии и флота США придавали большое значение возможным результатам всякой крупной высадки десанта на территорию противника. «Высадкой десанта за линией фронта противника, — говорил, например, адмирал Брискоу, — мы в любое время сломили бы сопротивление китайских коммунистических сил, так как они в основном были сосредоточены вблизи линии фронта. Ударом в тыл можно было перерезать линии снабжения противника и «выманить» его из подземных укрытий. И вот тогда-то наше превосходство в огневой мощи приобрело бы решающее значение. Однако десантная операция требовала большого количества войск, а у нас их не было». [306]
Генерал Ван Флит также считал, что этот десантный удар мог бы оказать решающее влияние на ход войны, но в то же время признавал, что войну можно было выиграть и без него. «Флот мог бы высадить наши войска на берег, — говорил Ван Флит, — и обеспечить им поддержку при захвате плацдарма. А закрепиться на занятом плацдарме мы могли бы прежде, чем противник сумел бы оказать нам серьезное сопротивление.
По существу, противник вообще не сумел бы оказать противодействие нашему десанту. Его армии не были достаточно гибкими и способными к быстрому передвижению. У него не было такой развитой системы связи и управления, как у нас. Противник не обладал и системой тылового обеспечения, необходимой для поддержания мобильности войск. Это было самое слабое место китайских коммунистических войск. Они не могли вести длительного наступления точно так же, как не могли долго противостоять нашему наступлению. У них не было средств тылового обеспечения, и они не знали, как вообще его организовать. Нужно не мало времени, чтобы усвоить принципы и научиться тыловому обеспечению современной высокоподвижной армии. Если вооруженные силы Объединенных Наций начали бы наступление по всему фронту и непрерывно оказывали нажим на противника, то он столкнулся бы с неразрешимой проблемой снабжения фронта. Его коммуникации были бы настолько перегружены, что ему пришлось бы осуществлять перевозки не только ночью, но и днем. Короче говоря, если бы вооруженные силы Объединенных Наций использовали имевшиеся у них преимущества в мобильности, гибкости и огневой мощи, то их никто не смог бы остановить или задержать. Мы могли бы выиграть войну в любое время. Вместо этого мы вели войну в условиях, выгодных для противника и в соответствии с его военной доктриной. Дело не в том, что война зашла в тупик, а в том, что мы сами топтались на месте, не стараясь выиграть войну. Нас обязали сидеть в окопах на линии фронта в надежде, что удары с воздуха заставят противника пойти на уступки и принять предложенную нами демаркационную линию. Таким образом, наше «отсиживание» обрекало нас на поражение, тогда как мы могли и должны были выиграть эту войну»{119}. [307]