Корабельная артиллерия
Начало морской блокады
4 июля 1950 г. всем кораблям, находившимся в Тихом океане, было передано по радио следующее сообщение:
«...Президент Соединенных Штатов Америки, выполняя просьбу Совета Безопасности ООН об оказании поддержки Корейской республике в защите от агрессии со стороны Северной Кореи и восстановлении мира в Корее, приказал начать морскую блокаду Корейского полуострова»{95}.
Географические границы блокады в этом сообщении не указывались, но для того, чтобы наши военно-морские силы держались на достаточном расстоянии как от китайских, так и от советских берегов, в качестве северной границы блокады на западном побережье был взят 39°35', а на восточном 41°51' северной широты. Эта ограничительная мера была обусловлена некоторыми юридическими соображениями. Так, например, Советский Союз и коммунистический Китай заявили, что они осуждают блокаду и не признают ее законной.
В начале войны силы, предназначенные для организации блокады, были весьма ограниченными. В их состав входили следующие корабли: от Соединенных Штатов Америки — легкий крейсер ПВО «Джюно» (до 24 июля 1950 г. был флагманским кораблем командира 5-й дивизии крейсеров контр-адмирала Хиггинса), 91-й дивизион эскадренных миноносцев в составе кораблей [241] «Мэнсфилд», «Суэнсон», «Де Хейвен» и «Коллег»; от Австралии (с 5 июля 1950 г.) — фрегат «Шоулхэвн»; от Англии — легкие крейсеры «Белфаст» и «Ямайка»; эскадренные миноносцы «Коссак», «Консорт», «Блэк Суон»; фрегаты «Алэкрити» и «Харт».
Какими бы незначительными эти силы ни были, блокаду установили именно они. 29 июня 1950 г. крейсер «Джюно» впервые подверг артиллерийскому обстрелу восточное побережье Кореи в районе Оккье, выпустив по скоплениям живой силы противника 459 127-мм снарядов. По полученным сведениям, потери противника составили 27 человек. 30 июня крейсер «Джюно» снова обстрелял этот район.
В воскресенье 2 июля военно-морские силы США провели свой первый в этой войне морской бой. В этот день крейсер «Джюно» совместно с крейсером «Ямайка» и эскадренным миноносцем «Блэк Суон» обнаружил 4 северокорейских торпедных катера близ Чумуньчжиня у восточного побережья Кореи. Торпедные катера, сопровождавшие небольшой прибрежный конвой из 10 траулеров, шли курсом на юг. Вскоре после восхода солнца обе группы кораблей заметили друг друга. Когда наши корабли повернули в сторону торпедных катеров, последние произвели смелую, но бесполезную атаку, открыв огонь из малокалиберных орудий. Однако выпустить торпеды они не сумели, так как вокруг них рвались снаряды с радиовзрывателями. Первым же залпом был потоплен один торпедный катер, второй потерял ход и загорелся; остальные два ушли на большой скорости: один — к берегу, другой — в сторону моря. Первый катер выбросился на берег и был уничтожен артиллерийским огнем, другому удалось оторваться от преследующего его эскадренного миноносца «Блэк Суон». Малокалиберные береговые орудия противника дали несколько выстрелов по нашим кораблям, причем один из снарядов лег вблизи левой раковины «Джюно», не причинив крейсеру никакого вреда.
На следующее утро крейсер «Джюно» снова обнаружил встреченные накануне 10 траулеров, которые на ночь укрылись в Чумуньчжине; артиллерией крейсера было потоплено 7 траулеров.
Так начался период морской блокады Кореи и артиллерийского обстрела ее берегов, который продолжался более трех лет. Во многих отношениях морская блокада носила необычный характер: кораблям приходилось охотиться за поездами и автомашинами и вести огонь по войскам противника, зачастую оказывавшимся почти в 30 км от побережья.
Учитывая все это, нельзя сказать, что организация морской блокады Северной Кореи была легким или простым делом. Во-первых, основная трудность заключалась в особенностях географического положения Корейского полуострова. Западное побережье с его мощными приливами, достигающими 9 м, представляет [242] собой густую сеть заливов, эстуариев с сотнями прибрежных островков, с обширными илистыми отмелями и скалами, не обозначенными на картах. Восточное побережье круто обрывается к морю и мало населено. Многие его участки удобны для минных постановок. Морские течения западного и восточного побережья Кореи, а также реки, впадающие в Желтое и Японское моря, способствовали применению противником плавучих мин. Во-вторых, район блокады находился в тысячах миль от берегов Америки. В-третьих, количество кораблей, предназначенных для блокады и артиллерийского обстрела побережья, никогда не было достаточным. И наконец, для организации эффективной блокады было необходимо, чтобы каждый участок блокированного побережья находился под наблюдением военного корабля минимум один раз в сутки.
Противник в пределах своих возможностей искусно сопротивлялся морской блокаде и артиллерийскому обстрелу. В течение всей войны он широко использовал минные заграждения. Его береговые батареи, хорошо замаскированные и укрытые в глубоких пещерах и складках холмистого корейского побережья, нередко представляли серьезную угрозу для наших кораблей.
Не подлежит сомнению, однако, что морская блокада Кореи затрудняла действия войск противника, нарушала его планы и причиняла ему значительный ущерб. Следует отдать заслуженную дань и той изобретательности, инициативе и настойчивости, которые были проявлены военно-морскими силами в установлении блокады побережья, удаленного на 5000 миль от американского континента.
Постоянная блокада и обстрел побережья, игравшие существенную роль в общих военных усилиях и необходимые для поддержки боевых действий на суше, были, однако, томительным и нередко опасным делом, особенно для малых кораблей.
Помощь флота при обороне Пусаня
Как уже упоминалось в предыдущих главах, период между началом войны (25 июня 1950 г.) и высадкой в Иньчхоне (15 сентября 1950 г.) был периодом отступления наших войск к выгодному для обороны рубежу вокруг Пусаня. В действиях военно-морских сил необходимо отметить четыре момента, которые имели чрезвычайно большое значение для обороны этого города: 1) высадку десанта в Пхохане; 2) воздушные налеты морской авиации; 3) своевременные и эффективные действия 1-й сводной бригады морской пехоты и 4) артиллерийский огонь кораблей по восточному побережью Кореи.
В первые три месяца войны в Корее, когда силы флота были ограниченны, а исход боев на сухопутном театре военных действий весьма сомнителен, блокада корейского побережья рассматривалась как задача второстепенной важности. В то время [243] играл роль каждый убитый или раненый вражеский солдат, каждый остановленный грузовик или поезд, каждый уничтоженный килограмм груза, ибо это ослабляло давление на пусаньский плацдарм, над которым нависла серьезная угроза. Огневая мощь кораблей, блокирующих побережье, использовалась для выполнения двух задач: для непосредственной поддержки сухопутных войск и для уничтожения возможно большего количества живой силы и техники противника на пути их следования к линии фронта. Живая сила и техника противника на его коммуникациях подавлялись и уничтожались либо артиллерийским огнем, либо с помощью диверсионно-десантных партий.
В период с 29 июня по 15 сентября включительно корабли блокирующих сил 89 раз обстреливали военные объекты противника, расположенные на восточном побережье Кореи. Тысячи тонн снарядов корабельной артиллерии разрушали мосты, военные склады, железнодорожные пути, туннели, доты, сортировочные станции, заводы, склады горючего, уничтожали орудия и войска противника. Такого обилия целей и такого слабого ответного огня со стороны противника, как в тот период, наши корабли никогда больше не встречали.
В течение целого месяца, вплоть до 21 июля 1950 г., когда [244] на театр военных действий прибыли корабли американского оперативного соединения, берега Кореи блокировали лишь несколько кораблей. Крейсер «Джюно», эскадренные миноносцы «Мансфилд», «Де Хейвен», «Суэнсон» и «Коллет» были подобны голодным псам, попавшим в оставленную без присмотра лавку, где было больше мяса, чем они могли сожрать.
В середине июля 1950 г. в районе Йондока восточная группа кораблей поддержки контр-адмирала Хиггинса оказала значительную помощь войскам, которые удерживали ключевую позицию на правом фланге непрерывно сжимавшегося пусаньского периметра обороны. Вблизи этого населенного пункта горы круто обрываются к морю, и дороги, проложенные по уступам отвесных скал, жмутся к берегу, делая все, что по ним движется, удобной мишенью для корабельной артиллерии.
В это время 3-я южнокорейская дивизия под нажимом нескольких дивизий северокорейцев с упорными боями отступала из района Йондока. Огонь корабельной артиллерии являлся единственной артиллерийской поддержкой, на которую южнокорейцы могли опираться в своих действиях.
Вечером 19 июля «Джюно», «Хигби», «Де Хейвен», «Мэнсфилд», «Суэнеон» и английский крейсер «Белфаст» находились вблизи Йондока. Старший офицер группы военных советников в Корее подполковник Эммерич, прикомандированный к штабу 3-й южнокорейской дивизии, передал по радио целеуказание корабельной артиллерии и начал корректировать ее огонь.
В 19.00 оба крейсера и четыре эскадренных миноносца открыли огонь по скоплениям войск, узлам дорог и огневым позициям артиллерии противника.
«Белфаст» вел огонь залпами из 9 орудий с учетом поправок, передаваемых Эммеричем; «Джюно» вел методический огонь. К ним присоединились эскадренные миноносцы, которые ночью вели огонь еще и осветительными снарядами. По окопавшемуся в Йондоке противнику было выпущено 297 снарядов. Вскоре адмирал Хиггинс доложил, что населенный пункт разрушен. Дым от пожаров был виден с кораблей спустя 12 часов после окончания обстрела.
Прибытие подкреплений
К концу июля, в ответ на призыв Организации Объединенных Наций усилить военно-морские силы в Корее, туда прибыли еще несколько военных кораблей: два американских крейсера («Хелена» и «Толедо») и один английский крейсер «Кения», четыре американских эскадренных миноносца из состава 11-й эскадры, два английских («Кокейд» и «Комес»), один австралийский («Батаан»), три канадских («Каюга», «Этабаоскан» и «Сиу»), один голландский («Эвертсен»), эскадренные миноносцы и два новозеландских фрегата («Тьютира» и «Пьюкейки»).
С прибытием этих сил адмирал Джой отдал новый приказ, [247]
(отсутствуют страницы 245–246)
нять вельбот, я с остальными пошел по направлению к замеченному туннелю. Берег почти отвесно обрывался к морю. Крутизна рыхлых скатов достигала 60 градусов. Это сильно мешало быстрому подъему и ежеминутно угрожало десантной группе обвалом. К нашему удивлению, оказалось, что вблизи берега нет никакой железнодорожной линии.
Почти полтора часа мы продвигались в непроглядной темноте по холмистой местности. Я вел свою группу по компасу и карте, стараясь не сбиться с пути. Наконец мы заметили огни поезда позади себя и поняли, что «прошли над целью» и находимся уже за железнодорожной линией. (Позднее выяснилось, что мы ушли почти на 5 км от берега.) Тогда мы повернули назад и стали с трудом продвигаться по направлению к полотну железной дороги. Вскоре мы обнаружили туннель длиной около 150 м. Его южный конец выходил на небольшую эстакаду, перекинутую через глубокий овраг. Вырыв под железнодорожным полотном в середине туннеля траншею глубиной около 30 см и длиной 1,5 м, мы уложили в нее подрывные заряды и установили по нескольку детонаторов под каждым рельсом. После этого мы немедленно вернулись к вельботу и отошли от берега. Иногда мы уже подходили к борту «Мэнсфилда», послышался шум идущего с севера поезда. Несколькими секундами позднее раздался взрыв: это сработали наши подрывные заряды.
Через два дня самолеты военно-воздушных сил сфотографировали район туннеля и подтвердили факт уничтожения поезда. На фотоснимках были видны несколько хвостовых вагонов поезда, выброшенных из разрушенного туннеля».
6 августа на борту быстроходного транспорта «Хорейс Э. Бэсс» из подразделений 1-й разведывательной роты морской пехоты и 1-й команды подводных подрывных работ была организована диверсионная группа особого назначения. В период с 12 по 25 августа эта группа совершила 6 диверсионно-десантных рейдов — 3 на восточном и 3 на западном побережье — с целью разрушения железнодорожных путей и мостов, а также сбора необходимых разведывательных данных.
В результате этих рейдов продвижение противника по прибрежной дороге к Пусаню значительно замедлилось.
Сомнения в эффективности морской блокады
В начале августа 1950 г., когда коммунисты с неослабевающей силой продолжали наступать на Пусань, у некоторых моряков появились и стали расти сомнения в эффективности морской блокады Кореи. Наша авиация ежедневно выводила из строя железнодорожные линии противника; по донесениям летчиков, они постоянно и вполне успешно уничтожали мосты, паровозы и вагоны. Естественно, что многим было непонятно, каким же образом противник снабжает свои войска на фронте, тем более [248] что для успешного наступления стосорокатысячной армии северокорейцев требовалось огромное количество военных материалов, продовольствия и людей. Невозможно, чтобы противник мог перенести все эти грузы на руках. Как же он ухитрялся снабжать свою армию?
Многие из тех, кто задумывался над этой проблемой, легко приходили к ложному выводу. «Если железнодорожное сообщение дезорганизовано, — говорили они, — то, очевидно, противник перевозит грузы морем, возможно, даже в ночное время. Разве воздушная разведка не доносит все время об обнаружении отдельных судов и даже групп — иногда по целой сотне судов — вдоль всего западного и восточного побережий Кореи? Разве не об этом свидетельствует доклад летчиков об уничтожении в иньчхоньском порту транспорта водоизмещением в 10 000 т? Не является ли все это доказательством того, что противник снабжает свои войска морем?»
«В этот период, — рассказывает вице-адмирал Джой, — меня часто просили принять меры для усиления морской блокады Кореи, так как многие считали, что противник снабжает свой фронт морем, возможно, применяя тактику коротких переходов судов в ночное время. Это предположение казалось правдоподобным, тем более что западное побережье Кореи с его сотнями островов было весьма удобным для таких переходов. В то же время к нам очень часто поступали донесения о том, что самолеты сегодня в одном, завтра в другом месте замечали скопления джонок и других мелких судов. В связи с этим кто-то предположил, что противник снабжает свои войска на фронте с помощью этих «транспортных армад».
Адмирал Эндрюс приказал разведывательным эскадрильям проверить данные о скоплениях «транспортных армад» противника. Данные разведки и аэрофотосъемки показали, что эти «армады» представляют собой не что иное, как рыболовный флот. Корабли адмирала Эндрюса, направленные на следующий день после совещания для разведки порта Иньчхонь, так и не смогли обнаружить «уничтоженный бомбами» и «потопленный» транспорт противника водоизмещением в 10 000 т.
«Мы летали над побережьем Кореи днем и ночью, ведя самое тщательное наблюдение как с помощью радиолокаторов, так и визуально, — говорит командир 6-й разведывательной эскадрильи капитан 3 ранга Фэруэлл, — но не обнаружили ничего подозрительного. Нам удалось доказать командующему военно-морскими силами на Дальнем Востоке, что противник ни в коей мере не снабжает свои войска по морю. Затем по собственной инициативе мы решили уточнить, каким же все-таки способом происходит снабжение войск противника, и вскоре нам удалось получить аэрофотоснимки тщательно замаскированных обходных железнодорожных путей, проложенных рядом с разрушенными мостами или проходивших по примитивным временным [249] мостам, сооруженным из шпал. Мы обнаружили, что противник прятал свои эшелоны в туннелях. Так, на снимках часто можно было различить дым от паровозов, выходивший из туннелей, где укрывались эшелоны на день. Таким образом, внимание командования вновь привлекли железные дороги».
Новое 95-е оперативное соединение
12 сентября 1950 г. организация сил, осуществлявших блокаду и обстрел побережья Кореи, подверглась изменению. Было сформировано новое 95-е оперативное соединение, командиром которого стал американский контр-адмирал Аллан Смит. Он поднял свой флаг на плавучей базе эскадренных миноносцев «Дикси» в Сасэбо{96}, С этого дня и до конца войны в Корее 95-е оперативное соединение именовалось «Блокирующим и эскортным соединением ООН в Корее».
Хотя эта книга посвящена в основном флоту США, невозможно представить себе полную картину морской блокады Кореи и действий корабельной артиллерии, не упомянув о том ценном вкладе, который внесли корабли 9 других государств — Австралии, Канады, Колумбии, Франции, Таиланда, Англии, Голландии, Новой Зеландии и Южной Кореи.
Чтобы обеспечить совместные боевые действия этих кораблей, требовалось решить множество проблем, связанных с вопросами оперативно-тактического руководства, снабжения, связи и т. п.
Несмотря на трудности, совместные боевые действия военно-морских сил Объединенных Наций оказались настолько эффективными, что контр-адмирал Дайер, четвертый по счету командир 95-го оперативного соединения, счел нужным заявить: «Без всяких оговорок можно признать, что сведение в единое оперативное соединение кораблей ряда дружественных государств принесло несомненную пользу. Сердечные отношения установились не только в кругу высшего командования, но и между командирами кораблей».
Как уже указывалось выше, 95-е оперативное соединение официально называлось «Блокирующим и эскортным соединением ООН в Корее». Значительная часть этого соединения — 95.1 оперативная группа, патрулировавшая западное побережье Кореи, — в течение всей войны находилась под командованием английского контр-адмирала. У восточного побережья Кореи оперативными элементами 95.2 оперативной группы часто командовали [250] морские офицеры других государем, чьи корабли входили в состав этой группы.
95.1 оперативная группа, блокировавшая западное побережье Кореи, состояла из трех основных оперативных элементов: 1) элемента авианосцев, 2) элемента блокирующих и дозорных надводных кораблей и 3) элемента обороны островов западного побережья Кореи.
В состав 95.11 оперативного элемента входили один американский и один английский (австралийский) авианосцы, которые обеспечивали прикрытие с воздуха, сменяя друг друга через каждые 10 дней. На американском конвойном, или малом, авианосце базировалась эскадрилья самолетов морской пехоты США. Одна из основных задач 95.11 оперативного элемента состояла в воспрещении движения джонок в устье реки Тэдонган. Кроме того, самолеты этого элемента действовали на путях подвоза противника и оказывали непосредственную поддержку войскам левого фланга 8-й армии.
Задачи, связанные с несением дозорной службы и блокадой западного и восточного побережий Кореи, во многом отличались друг от друга. Это было обусловлено, главным образом, различием гидрографических и географических условий на западном и восточном побережьях. Крупные корабли не могли действовать у западного побережья в такой близости от берега, как это часто было возможно на восточном побережье Кореи. Вследствие этого западное побережье подвергалось артиллерийскому обстрелу [251] с моря реже, чем восточное. К тому же наличие у западного побережья Кореи множества островов чрезвычайно затрудняло борьбу с противником, применявшим здесь партизанские методы ведения войны. В последние 18 месяцев войны вооруженные силы Объединенных Наций буквально соревновались с коммунистами в контроле над ключевыми островами, расположенными севернее 38-й параллели. На некоторых из захваченных островов были размещены радиолокационные станции наведения самолетов, поисковые и спасательные станции, которые оказывали помощь нашим летчикам, выбросившимся на парашютах с подбитых самолетов. Другие острова западного побережья успешно использовались как разведывательные посты. Поэтому оборона островов имела здесь большее значение, чем у восточного побережья.
Не одинаковой была и опасность подрыва на минных заграждениях противника. Западное побережье было «лучше» в том смысле, что сильные приливы и отливы позволяли легко обнаруживать мины при малой воде, и «хуже» в том смысле, что в этих районах противнику было легче производить минные постановки.
Наконец, блокада западного побережья отличалась серьезными навигационными трудностями: быстрыми течениями, обилием илистых отмелей, высокими приливами и наличием многочисленных подводных скал. Все это мешало нашим кораблям близко подходить к берегу, а во многих местах делало это просто невозможным. Тем не менее в течение всей блокады берегов Кореи наши корабли успешно выполняли свои задачи. Американские моряки в совместных боевых действиях с представителями флотов других государств приобрели очень ценный боевой опыт.
Борьба с рыболовством противника
До сентября 1950 г. командование вооруженными силами в Корее не накладывало каких-либо запретов на рыболовство. Но контр-адмирал Смит, став командиром 95-го оперативного соединения, в одном из первых своих приказов распорядился ограничить этот жизненно важный промысел северокорейцев.
Необходимо отметить, что для населения Кореи рыба является основным продуктом питания. В 1939 г. по количеству выловленной и обработанной рыбы Корея занимала третье место в мире. В морях, омывающих берега Кореи на протяжении 11 000 миль{97}, водится до 75 видов промысловых рыб и таких морских животных, как креветки, моллюски, устрицы и крабы. Помимо этого, корейцы питаются морскими водорослями, трепангами [252] и в небольшом количестве китовым мясом. До войны корейцы ежегодно потребляли примерно 300 000 т рыбы.
Контр-адмирал Смит считал рыболовство своего рода узаконенной контрабандой и потому решил самым серьезным образом ограничить его, чтобы сорвать снабжение коммунистов рыбой. Разумеется, эта мера серьезно усложняла проблему продовольственного снабжения войск и населения противника и вынуждала его импортировать рыбу из Китая и России. Запретив рыбный промысел, можно было вызвать в рядах противника и у населения Северной Кореи антикоммунистические настроения. Кроме того, именно таким путем можно было избавиться от угрозы использования противником многих «рыболовецких» судов для постановки минных заграждений{98}.
В первый период войны кораблям США было запрещено пересекать 180-м изобату в непротраленных районах. Поэтому за выполнением приказа о запрещении рыбной ловли в водах Северной Кореи в основном следили мелкие корабли южнокорейского флота, имевшие небольшую осадку. Позднее, в январе — июне 1952 г., после того как воды восточного побережья Кореи были протралены до 180-м изобаты вплоть до Сончжиня, контроль за выполнением приказа стал первоочередной задачей наших эскадренных миноносцев и фрегатов.
Борьба с рыболовецкими судами противника велась как в прибрежных районах, так и в открытом море. Рыболовство в открытом море пресекалось сравнительно легко с помощью дозорных кораблей и самолетов. Но в прибрежной полосе, особенно в районах западного побережья с его высокими приливами и многочисленными островами, ограничить его было очень трудно.
Неудачная высадка южнокорейских войск в Самчхоке
Поздно вечером 14 сентября после стремительного перехода через Тихий океан от восточных берегов США, благополучно избежав встречи с тайфунами, в корейские воды прибыл линейный корабль «Миссури».
«Узнав незадолго до этого, что «Миссури» войдет в состав 95-го оперативного соединения, — писал впоследствии контр-адмирал Смит, — я решил использовать его вместе с крейсером «Хелена» и несколькими эскадренными миноносцами для отвлекающего маневра на восточном побережье Кореи в тот день, когда должна была начаться высадка американской морской пехоты в Иньчхоне. Этим маневром я надеялся ввести противника [253] в заблуждение и оттянуть на себя часть его сил, чтобы не допустить их переброски в Иньчхонь. Районом этого отвлекающего маневра должен был стать Самчхок».
«Миссури» прибыл в Корею вовремя; он присоединился к группе других кораблей, обстреливавших Самчхок, в то время как десант освобождал севший на мель южнокорейский танкодесантный корабль LST-667. Запланированная морская десантная операция проводилась по инициативе штаба 8-й армии. Морской штаб в Токио о ней вообще ничего не знал. Замысел операции предусматривал высадку в тылу противника, вблизи Пхохана, отряда южнокорейских войск численностью до 700 человек. На него возлагалась задача подрыва мостов, устройства заграждений на дорогах и принятия любых мер к тому, чтобы помешать отступлению противника, когда 8-я армия прорвет оборону противника вокруг Пусаня и двинется на север.
Так как эта высадка была предпринята без ведома адмирала Джоя и адмирала Смита, то первые сведения о ее неудачном исходе поступили к командиру 3-й дивизии крейсеров адмиралу Хартману. В это же самое время с танкодесантного корабля LST-667 был получен сигнал бедствия. Оказалось, что LST-667 развернуло бортом к берегу и бьет о грунт и что он находится под сильным артиллерийским и минометным огнем противника.
«Миссури», «Хелена», «Мэддокс», «Герберт Дж. Томас», «Эндикот», «Дойл» и 6 вспомогательных кораблей прекратили выполнение поставленной задачи, заключавшейся в артиллерийской поддержке частей на линии фронта, и переключились на спасение южнокорейского десантного отряда, который находился на борту LST-667. 18 сентября ценой больших усилий и потери снаряжения и драгоценного времени эта «спасательная операция» была наконец закончена. Удалось спасти 775 человек, в числе которых находилось 110 раненых; свыше 80 человек из состава южнокорейского десантного отряда было убито, захвачено в плен или утонуло. Кроме того, мы потеряли крайне нужный нам танкодесантный корабль.
Расследованием обстоятельств гибели танкодесантного корабля LST-667 было установлено, что капитан — гражданский человек — почему-то выбрал для высадки единственный каменистый участок на всем песчаном берегу, а затем три раза безуспешно пытался преодолеть линию прибоя.
Адмирал Джой послал контр-адмиралу Смиту, которому южнокорейский флот подчинялся в оперативном отношении, телеграмму, предписывающую впредь все десантные операции вооруженных сил Южной Кореи, какими бы незначительными они ни были, проводить под руководством достаточно опытных офицеров. [254]
Помощь линейного корабля «Миссури» нашим войскам в прорыве с пусаньского плацдарма
После неудачной высадки десанта в Самчхоке «Миссури» некоторое время продолжал обстрел позиций северокорейскях войск на восточном побережье Кореи. Здесь, в районе Пхохана, 3-я южнокорейская дивизия вела тяжелые бои с 5-й и 7-й дивизиями и 101-м охранным полком противника. Частя этой дивизии заняли исходное положение для наступления на южном берегу реки Хёнсаньган, северный берег которой прочно удерживался противником. Дальнейшее продвижение наших войск вдоль восточного побережья было невозможно до тех пор, пока южнокорейцы не форсируют реку и не захватят прибрежную дорогу, ведущую на север.
Группа военных советников в Южной Корее попросила «Миссури» поддержать своим огнем наступающие части. Береговая группа управления огнем линейного корабля укрылась в большой воронке в 300 м от позиций противника и приступила к выполнению задачи. Дальность стрельбы составляла примерно 16 км. Линейный корабль выпустил 280 406-мм фугасных снарядов, которые с потрясающим грохотом рвались на северном берегу реки.
Результаты боевых действий блокирующих сил
В ходе оборонительных боев на пусаньском плацдарме и последовавшего за этим разгрома северокорейской армии, т. е. в период с 23 июня по 15 ноября 1950 г., блокирующие побережье силы флота нанесли противнику значительные потери.
Ниже приводится общая сводка этих потерь.
| Цели и объекты | Уничтожено | Повреждено |
| Самолеты | 1 | — |
| Полевые склады боеприпасов | 2 | 1 |
| Огневые позиции артиллерии | 44 | 8 |
| Мосты | 14 | 14 |
| Постройки | — | 16 |
| Склады горючего | 2 | — |
| Бензохранилища | — | 2 |
| Джонки и сампаны | 62 | 14 |
| Паровозы | 1 | — |
| Мины | 323 | — |
| Моторные катера | 22 | 5 |
| Наблюдательные пункты | 4 | 2 |
| Корабли противолодочной обороны и базовые тральщики | 2 | 4 |
| Доты | 3 | — |
| Радиостанции | 1 | 1 |
| Радиовышки | 1 | — |
| Железнодорожные вагоны | 19 | 26 |
| Сортировочные станции | — | 6 |
| Полевые склады снабжения | 7 | 5 |
| Танки | 7 | — |
| Трансформаторные станции | 1 | — |
| Тягачи и автомашины | 28 | 15 |
| Туннели | — | 6 |
| Склады военных материалов | 12 | 23 [255] |
Кроме того, было уничтожено 387 солдат и офицеров противника, а 81 человек — взят в плен. В 663 случаях корабли блокирующих сил добились значительных успехов, рассеяв скопления войск противника.
Начало нового этапа войны
Вслед за успешной высадкой десантов в Иньчхоне и Воньсане корабли 95-го оперативного соединения перенесли свои операции на север. Стремясь держаться как можно ближе к занятому противником берегу и соблюдая в то же время приказ, запрещавший пересекать 180-м изобату, наши корабли тщательно блокировали берега Кореи. Несколько изменились в этот период и задачи блокады. Если в начале войны ставилась задача не допускать продвижения противника на юг морем, то теперь она состояла главным образом в том, чтобы воспрепятствовать его отступлению морским путем.
К этому времени уже заканчивался первый период войны в Корее и начинался новый ее этап — борьба с коммунистическим Китаем{99}. Однако на борту наших кораблей об этом знали немногие. Уже в начале ноября 1950 г. стало ясно, что китайские коммунисты готовятся к вооруженному вмешательству в конфликт на Корейском полуострове. 24 ноября китайские войска перешли в решительное наступление, в результате которого им удалось вбить клин между 8-й армией на западном и 10-м корпусом на восточном побережье. Войска китайцев хлынули в образовавшийся прорыв. Казалось, вооруженным силам Объединенных Наций грозит неминуемая катастрофа. Всем кораблям, находившимся в Японии, и нескольким кораблям, которые возвращались в США, было приказано немедленно направиться в Корею для оказания помощи в возможной эвакуации наших войск. Был выработан единый план их эвакуации из Кореи через порты Иньчхонь, Хыннам, Воньсань и Пусань на случай, если бы нам не удалось сдержать натиск китайских армий. В этой обстановке огромное значение имел каждый лишний корабль.
2 декабря частям 1-й дивизии морской пехоты, продвинувшейся далеко в глубь Северной Кореи, было приказано выйти в район Хамхына. Надводные корабли 95-го оперативного соединения вошли в порт Хыннама для оказания артиллерийской поддержки эвакуируемым частям (см. главу шестую). [256]
Блокада Кореи в период позиционной войны
Вслед за эвакуацией вооруженных сил ООН из Северной Кореи наступил период подготовки к новому наступлению. Войска получили пополнения, технику, создали запасы продовольствия и военных материалов.
В апреле 1951 г. 95-е оперативное соединение было выведено из подчинения командующего военно-морскими силами США на Дальнем Востоке и передано в подчинение командующего 7-м флотом адмирала Смита{100}.
В это же время адмирал Смит отдал новый приказ, который определял примерную очередность задач: 1) морская блокада Северной Кореи; 2) артиллерийская поддержка войск Объединенных Наций на восточном побережье; 3) обстрел береговых объектов корабельной артиллерией; 4) траление минных заграждений; 5) сопровождение транспортов; 6) борьба с подводными лодками; 7) контролирование прибрежного рыболовства; 8) ведение разведки.
Новый приказ сохранял разделение сил 95-го оперативного соединения на две оперативные группы, которые блокировали восточное и западное побережье Кореи.
95.1 оперативная группа (командир группы — английский адмирал) состояла из следующих элементов: 1) 95.11 оперативного элемента (авианосцы) — 2 малых авианосца, 2 эскадренных миноносца; 2) 95.12 оперативного элемента (надводные и дозорные блокирующие корабли) — 1 легкий крейсер, 2 эскадренных миноносца, 3 фрегата, 2 базовых тральщика, 1 танкодесантный корабль, 1 десантный корабль-ракетоносец, 2 канонерские лодки, 2 спасательных судна, 2 вспомогательных корабля, 1 корабль противолодочной обороны; 3) 95.15 оперативного элемента — части корейской морской пехоты, оборонявшие острова западного побережья Содо и Чходо вблизи Нампхо, а также острова Пэньёндо, Тэчхондо и Йонпхендо в районе Хэчжу и остров Токчок в районе Иньчхоня.
95.2 оперативная группа (командир группы — американский офицер, находившийся на борту эскадренного миноносца или эскортного корабля, патрулировавших самостоятельно{101}) имела в своем составе следующие элементы: 1) 95.21 оперативный элемент (район Воньсаня) — 2 эскадренных миноносца, 2 дозорных корабля и фрегата; 2) 95.22 оперативный элемент (район Сончжиня) — 3 эскадренных миноносца, быстроходный тральщик и фрегат; 3) 95.25 оперативный элемент — части корейской [257] морской пехоты, обороняющие остром восточного побережья: острова бухты Йонхынмань, остров Нандо вблизи Кочжо и остров Яндо в районе Сончжиня; 4) 95.24 оперативный элемент (район Хыннама{102}) — эскадренный миноносец»; 5) 95.28 оперативный элемент, который поддерживал с моря сухопутные войска на правом фланге фронта, в составе эскадренного миноносца и базового тральщика{103}.
Необходимо заметить, что типы кораблей и состав оперативных элементов в ходе войны часто менялись.
Командованию 95-го оперативного соединения подчинялась
(отсутствует часть страницы)
Английские и американские авианосцы со своими самолетами, входившие в состав 95.1 оперативной группы контр-адмирала Скотт-Монкрифа, блокировавшей западное побережье Кореи, должны были находиться вблизи 39-й параллели, с тем чтобы оказывать непосредственную поддержку сухопутным войскам на левом крыле фронта, а также помогать другим кораблям в осуществлении блокады. Надводные корабли 95.12 оперативного элемента выделяли из своего состава один корабль для борьбы с джонками в районе Нампхо, а также дозорные корабли для патрулирования прибрежных вод от северной границы блокады в южном направлении. [258]
Смит считал необходимым безотлагательно провести серию мощных артиллерийских ударов с моря по району Иньчхоня. Эти удары должны были ввести противника в заблуждение и заставить его отвлечь часть сухопутных сил для обороны этого района. Вторичный захват вооруженными силами Объединенных Наций Иньчхоня давал им в руки крупную базу снабжения и важный порт. Смит настаивал также на артиллерийском обстреле района Воньсаня и на захвате некоторых островов бухты Йонхынмань. Это еще больше спутало бы карты противника, позволило извлечь выгоду из его страха перед новыми десантными операциями наших войск, заставило бы его распылить свои силы в ожидании высадки десанта в Воньсане. Более того, бухта Йонхынмань являлась удобным пунктом для нанесения ударов по основным шоссейным и железным дорогам восточного побережья Кореи. Так зародилась идея морской блокады Воньсаня.
Смит полагал, что непрекращающимся артиллерийским обстрелом с моря этого транспортного узла Северо-Восточной Кореи, который следовало проводить днем и ночью при любой погоде, «нам удалось бы снизить интенсивность движения по этим дорогам на 75–80 процентов и, во всяком случае, значительно замедлить переброску военных грузов противника». Смит верил, что военно-морские силы способны не только сделать блокаду Кореи более плотной (основная задача флота), но и внести значительный вклад в дело изоляции фронта противника на суше (второстепенная задача флота).
Пока войска Объединенных Наций выводились из района Хыннама для перегруппировки и пополнения перед новым наступлением, [259] противник терялся в догадках, как и где блокирующие силы американского флота нанесут следующий удар, используя уязвимость побережья Северной Кореи. Мы могли сделать это разными путями. Так, например, на побережье Северной Кореи можно было провести демонстрацию высадки десанта, а после высадки нашего десанта в Иньчхоне в сентябре 1950 г. противник ясно представлял себе всю опасность десантных операций и их решающее значение. До самого конца войны противник остро чувствовал угрозу повторения такого же молниеносного удара в любое время и в любом месте и потому все время был настороже.
Чтобы использовать в своих целях страх противника перед десантными операциями, вооруженные силы Объединенных Наций предприняли 30–31 января 1951 г. демонстративную высадку десанта на восточном побережье Кореи вблизи Каньсона. Это была первая из целой серии подобных демонстраций, проведенных впоследствии. Контр-адмирал Смит наблюдал за демонстрацией с борта своего флагманского корабля «Дикси». Она началась артиллерийским обстрелом, тралением вод в районе «высадки». Группа кораблей в составе десантных транспортов «Монтагью», «Семиноул» и нескольких танкодесантных кораблей имитировала подготовку к высадке десанта.
Через 10 дней, 10 февраля 1951 г., была запланирована другая ложная высадка, на этот раз в районе Иньчхоня. 8 февраля линейный корабль «Миссури» провел «артиллерийскую подготовку», но дальнейшие действия были прекращены из-за быстрого продвижения сухопутных войск Объединенных Наций, которые в то время вели наступление с ограниченной целью, известное под названием операция «Сандерболт». Наши войска вышли во фланг противнику, вынудив его эвакуировать район Иньчхоня. В настоящее время, анализируя военные действия в Корее, можно с уверенностью сказать, что перспектива вторичного вторжения в Иньчхонь заставила противника ускорить эвакуацию этого района.
Еще один способ воздействия на открытую береговую линию противника заключался в проведении внезапных рейдов подразделений «коммандос» и партизан{104}. Такие рейды, доставлявшие противнику много хлопот, проводились до конца войны. Между прочим, опыт их проведения позволяет сделать вывод о том, что идеальным транспортным средством для диверсионных отрядов могут стать вертолеты.
Не менее эффективным способом использования побережья в борьбе с коммунистами была блокада портов противника. Так, в середине февраля была установлена круглосуточная блокада порта Воньсань (см. главу одиннадцатую), а 8 марта началась [260] блокада порта Сончжинь, в которой первоначально приняли участие американские корабли «Манчестер», «Эванс», «Чарльз С. Сперри» и голландский эскадренный миноносец «Эвертсен». Еще позднее, 26 апреля 1951 г., была организована блокада порта Хыннам.
Четвертый способ заключался в обстреле корабельной артиллерией войск противника на правом и левом флангах фронта. Этот обстрел продолжался до самого конца войны, причем на отдельных участках фронта огонь корабельной артиллерии иногда играл решающую роль.
Каждый вечер, перед наступлением темноты, сухопутные войска Объединенных Наций проводили разведку перед линией фронта с целью обнаружения сосредоточений войск противника, его огневых позиций и полевых окладов боеприпасов и снаряжения. Собранные разведывательные данные суммировались затем в штабах частей и передавались на корабли артиллерийской поддержки, которые открывали методический огонь по каждой из обнаруженных целей.
И наконец, открытая береговая линия противника подвергалась постоянным огневым налетам артиллерии по всем пунктам, имевшим какое-либо военное значение. От этих налетов противник нес значительный ущерб, как материальный, так и психологический, что подтверждалось неуклонным ростом активности его береговой артиллерии.
Линейный корабль «Нью-Джерси» прибыл на Корейский театр военных действий 20 мая 1951 г. Он был вторым из четырех линейных кораблей, которые один за другим пришли к берегам Кореи{105}. Его экипаж никогда не забудет своего первого боевого крещения. 20 мая 1951 г. после артиллерийского обстрела «Нью-Джерси» направился к Воньсаню, чтобы принять участие в его блокаде. Здесь 22 мая он был обстрелян противником и получил одно прямое попадание; снаряд ударил в первую башню, причинив ей небольшие повреждения; разорвавшимся рядом с кораблем другим снарядом был убит один и ранены три человека, которые в этот момент находились на открытой верхней палубе.
По истечении трех месяцев блокады Хыннама и Сончжиня артиллерийский огонь противника стал гораздо точнее и интенсивнее.
Смена командования и затишье в боевых действиях
Зимой и весной 1951 г. продолжались упорные бои между сухопутными силами китайцев и войсками Объединенных Наций. 25 января 1951 г. наши войска начали свое первое наступление [262] с ограниченной целью (операция «Сандерболт»). В связи с этим военно-морские силы активизировали свои патрульные действия в районах у западного побережья и оказали наступающим войскам артиллерийскую поддержку. В первые дни войска Объединенных Наций встречали лишь незначительное сопротивление со стороны китайских коммунистов и без особого труда продвинулись на 24–32 км на север от Иньчхоня, Сувоня и Йочжу. В начале февраля противник, обороняя Сеул, несколько раз предпринимал контратаки. Тем не менее наступательные действия войск ООН превратились в крупномасштабное и мощное наступление. Самолеты, базировавшиеся на авианосцы, постоянно обстреливали противника, сбрасывали на его позиции напалмовые бомбы и вели тщательное наблюдение за всеми переправами через реку Ханьган.
10 февраля противник внезапно оставил линию фронта. К ночи того же дня аэродромы Иньчхоня и Кымпхо, а также промышленное предместье Сеула на южном берегу реки Ханьган были снова в руках войск Объединенных Наций.
Но еще 5 февраля на центральном участке фронта началась операция «Раундап», которой преследовалась цель вызвать у противника возможно большие людские потери. В течение первых трех дней наступления войска Объединенных Наций продвигались вперед, не встречая серьезного сопротивления. Но в ночь на 12 февраля китайцы нанесли массированный контрудар, применив одновременно тактику просачивания сквозь боевые порядки наших войск. Хотя войска Объединенных Наций понесли при этом некоторые территориальные потери, они сумели, отступая, нанести противнику тяжелый урон. Ему так и не удалось прорвать фронт наших перешедших к обороне войск, и к 19 февраля продвижение противника на центральном участке фронта было остановлено.
21 февраля 8-я армия начала еще одно наступление с ограниченной целью, известное как операция «Киллер»{106}. Уже само название этой операции показывает, что целью ее было уничтожение возможно большего количества солдат и офицеров противника. В течение нескольких первых дней наступления темп его достигал 16 км в сутки. 1-я дивизия морокой пехоты сбила арьергарды противника и 24 февраля захватила высоты, господствующие над Хэнсоном. Коммунисты, понеся серьезные потери, откатились назад по всему стокилометровому фронту.
В начале марта, когда войска Объединенных Наций, завершая операцию «Киллер», ликвидировали выступ на центральном участке фронта, образовавшийся в результате контрудара китайцев, восточнее Сеула было начато новое наступление с ограниченной целью, известное как операция «Риппер». Цель этого наступления состояла в том, чтобы путем охвата флангов противника [263] вынудить его оставить столицу Кореи Сеул. После того как было отбито несколько контратак, дозоры 1-й южнокорейской дивизии ранним утром 15 марта вошли в Сеул и обнаружили, что в городе почти не осталось войск противника. В течение 9 месяцев Сеул 4 раза переходил из рук в руки.
К концу марта вооруженные силы Объединенных Наций вновь вышли к 38-й параллели по всему фронту. 23 марта генерал Макартур предложил противнику прекратить военные действия и начать переговоры о перемирии, но это предложение не было принято верховным командованием коммунистов{107}.
В первые дни апреля 8-я армия подошла вплотную к главному району сосредоточения противника в «железном треугольнике» между Чхолвонем, Кымхва и Пхёнганом. На центральном участке фронта развернулись бои за овладение Хвачхоньским водохранилищем. 18 апреля американская морская пехота вступила в город Хвачхонь.
К середине апреля стало ясно, что коммунисты готовят новое крупное наступление. В течение нескольких недель воздушная разведка сообщала об интенсивном движении транспорта на юг по тыловым дорогам. В прифронтовой полосе противника было отмечено появление многочисленных новых частей и соединений. Как полагали, к югу от реки Ялуцзян сосредоточилось более 70 дивизий противника.
«Я прибыл в Корею и принял командование 8-й армией только за восемь дней до наступления китайцев, которое началось 22 апреля, — рассказывает генерал Ван Флит. — Тогда все с тревогой говорили о готовящемся наступлении китайцев. Мне даже представили на рассмотрение план, по которому в случае наступления красных войска Объединенных Наций должны были отойти на 16 км. Я отверг этот план, сказав, что мы не отдадим Сеул, и приказал всем командирам дивизий и корпусов подготовиться к новым боям, подчеркнув, что мы должны в ходе их разгромить противника. Местность на западе Кореи в районе Сеула была открытой и довольно ровной. Мы хорошо знали этот район, и нам казалось, что лучшего поля боя для разгрома коммунистов нам никогда не найти. Однако я упустил эту возможность, после того как 22 апреля началось первое контрнаступление красных. Спустя 3–4 дня я уже мог сказать, что это наступление не рассчитано на глубокий прорыв и недостаточно обеспечено в материальном отношении. Китайская армия не была мобильной. [264] Мне следовало быстро подтянуть резервы и нанести решительный контрудар, но в тот раз мне это сделать не удалось.
Когда 16 мая китайцы начали новое наступление, у меня было все готово. Через три дня после начала наступления я отдал приказ нанести контрудар по «железному треугольнику» силами 1-й дивизии морской пехоты и 2-й пехотной дивизии.
В июне 1951 г. в результате мощного удара наших войск китайцы оказались в ужасном положении. Только за одну последнюю неделю мая число захваченных нами военнопленных китайцев составило более 10 000 человек. Вскоре китайцы запросили перемирия, и в связи с этим нам было приказано прекратить дальнейшее продвижение на север»{108}.
В период ожесточенных боев весной 1951 г. 1-я дивизия морской пехоты все время находилась на передовых позициях. Несмотря на то что дивизия вела боевые действия без столь привычной ей непосредственной поддержки авиакрыла морской пехоты, она своим наступательным порывом и стойкостью добилась блестящих успехов.
Необходимо кратко остановиться на двух основных событиях этого периода, которые хотя и не имели прямого отношения к морской войне в Корее, но тем не менее оказали большое влияние на ее ход в течение последних двух лет войны.
Первым из них было смещение с поста главнокомандующего войсками ООН генерала Макартура.
Несмотря на то что вооруженные силы Объединенных Наций обладали полным господством на море и в воздухе и наши вновь пополненные сухопутные войска под руководством энергичных генералов Риджуэя и Ван Флита успешно продвигались вперед, большинство наших высших военных руководителей в Корее стали понимать, что при создавшихся условиях военные действия в Корее зашли в тупик. Было совершенно очевидно, что китайцы не могут осуществить свои намерения сбросить вооруженные силы Объединенных Наций в море. В равной степени и нашему командованию было ясно, что если военные действия будут ограничиваться только Корейским полуостровом и мы не предпримем мер к уничтожению источников военной мощи и баз снабжения китайских войск на материке, то цель объединения Кореи силой будет для нас неосуществимой.
В задачу этой книги не входит обсуждение обстоятельств, [265] связанных со смещением генерала Макартура. Для изучения истории морской войны в Корее достаточно сказать, что, по мнению Макартура, победа в Корее могла быть достигнута только путем распространения военных действий за пределы Кореи{109}.
11 апреля 1951 г. генерал Риджуэй сменил генерала Макартура на посту главнокомандующего вооруженными силами Объединенных Наций в Корее.
Второе значительное событие, которое оказало влияние на военные действия на море, произошло 23 июня 1951 г., когда советский делегат в Организации Объединенных Наций Яков Малик предложил обсудить вопрос о прекращении войны в Корее. Генерал Риджуэй со своей стороны предложил провести встречу с коммунистами на борту датского госпитального судна «Ютландия». Спустя 8 дней коммунисты приняли предложение об организации встречи, но потребовали, чтобы она состоялась в Кэсоне в период между 10 и 15 июля.
Переговоры о перемирии начались 8 июля. Главой делегации Объединенных Наций был командующий военно-морскими силами на Дальнем Востоке вице-адмирал Тернер Джой. Другим делегатом от флота США назначили контр-адмирала Бэрка.
Указанные события вызвали затишье в военных действиях. С этого времени война на суше превратилась в позиционную, и ни одна из воюющих сторон не намерена была вести какие-либо крупные военные операции, которые могли бы кардинально изменить положение на фронте. К середине июня фронт окончательно стабилизировался на рубеже Муньсань, Кальсон.
Гибкость и мобильность, с которыми военно-морские силы могли оказывать помощь сухопутным войскам, после этих событий уже не использовались, как не находила себе применения и огневая мощь наших войск. С этого времени в течение дальнейших двух лет войны американский флот довольствовался лишь выполнением второстепенных задач.
Ниже приводятся результаты действий кораблей Объединенных Наций за первый год войны, то есть с 25 июня 1950 г. по 30 июня 1951 г.: [266]
| Цели и объекты противника | Уничтожено | Повреждено |
| Самолеты | 2 | — |
| Полевые склады боеприпасов | 11 | 3 |
| Огневые позиции артиллерии | 128 | 52 |
| Мосты | 31 | 125 |
| Здания | 311 | 300 |
| Джонки и сампаны | 123 | 147 |
| Огневые позиции пулеметов и минометов | 33 | 15 |
| Мины | 700 | — |
| Моторные катера | 22 | 6 |
| Доты | 12 | 9 |
| Торпедные катера | 3 | — |
| Фугасы | 83 | — |
| Железнодорожные вагоны | 74 | 101 |
| Полевые склады снабжения | 22 | 16 |
| Танки | 9 | 3 |
| Автомашины, тягачи и др. | 134 | 64 |
| Склады военного имущества | 33 | 46 |
Кроме того, было уничтожено 12 476 солдат и офицеров противника, взято в плен 537 человек и захвачено 9 джонок.
Второй год войны
20 июня 1951 г. контр-адмирал Дайер сменил контр-адмирала Смита на посту командира 95-го оперативного соединения. Но эта смена командования вовсе не была приурочена к годовщине корейского конфликта. Война продолжалась, и флоту предстояло решить еще немало задач. Дайер приказал своим кораблям не только продолжать боевые действия, но и по мере возможности активизировать их. Чем больший ущерб наносили они противнику, обстреливая его побережье, тем сильнее росли наши шансы на успех в переговорах о перемирии.
Военная демонстрация на реке Ханьган
26 июля 1951 г., когда делегаты конференции о перемирии в Кэсоне приступили к затянувшимся на четыре месяца дебатам об установлении демаркационной линии, на реке Ханьган была проведена специальная демонстрация военно-морских сил. Она была вызвана необходимостью оказать какое-то противодействие выдвинутому на конференции требованию коммунистов о том, чтобы территория в 512 кв. км к югу от 38-й параллели и к западу от реки Имчжиньган, включая и полуостров Унчжинь, отошла к Северной Корее.
В действительности эта территория контролировалась силами Объединенных Наций. Более того, поскольку Сеул расположен в среднем течении реки Ханьган, было очень важно добиться, чтобы при любом варианте соглашения о перемирии морские подступы к Сеулу не оказались под контролем коммунистов. Поэтому было признано необходимым продемонстрировать коммунистам, что этот жизненно важный район прочно удерживается вооруженными силами Объединенных Наций. [267]
28 июля, в соответствии с планом, тяжелый крейсер «Лос-Анжелос» вошел в протраленный фарватер бухты Хэчжумань и с помощью самолета-корректировщика открыл огонь по позициям противника. Коммунисты были застигнуты врасплох; они явно не предполагали, что такой крупный корабль может пройти столь далеко в этот мелководный и густо минированный район моря и обстрелять из орудий их передовые позиции. «Лос-Анжелос» выпустил по позициям противника 44 203-мм и 66 127-мм снарядов.
«Военная демонстрация на реке Ханьган была очень трудным мероприятием, — рассказывает командир 95-го оперативного соединения контр-адмирал Дайер, руководивший ее подготовкой. — Река Ханьган — это та же Янцзы, только в уменьшенном масштабе; скорость ее течения колеблется от 4 до 10 узлов. Фарватер реки очень извилист и иногда идет зигзагом от одного берега к другому, а высота приливов часто достигает 3,5–7,5 м. Помимо того, в то время на реке не существовало никаких навигационных знаков.
Все работы велись в следующей последовательности: 1) промер фарватера шлюпками, 2) траление фарватера малыми тральщиками, 3) расстановка буев буксирами и 4) проход фрегатов по обставленному буями фарватеру. Ежедневно мы обставляли буями около трех миль, пока не дошли до острова Кёдондо.
Как только наши корабли появились севернее острова Кёдондо, противник немедленно начал устанавливать артиллерийские [268] орудия на мысе Аяй и в устье реки Йосенган. Здесь проходила железнодорожная линия Йоньань — Кэсон. Реку Йосенган поезда пересекали на пароме. Движение было очень интенсивным. Для того чтобы совершить артиллерийский налет на паромную переправу, фрегаты должны были подняться к устью реки Йосенган. Противник установил ночью на рисовых полях пулеметы и минометы, и когда утром первый наш фрегат проходил мимо них, он был обстрелян».
28 сентября 1951 г. между нашими кораблями и артиллерией противника разгорелась особенно жаркая схватка. Контр-адмирал Дайер находился в это время на борту австралийского фрегата «Мёрчисон», который шел вверх по эстуарию реки.
«Примерно в 16.00, — писал командир корабля Доллард, — с северного берега реки Ханьган по фрегату неожиданно был открыт артиллерийский и минометный огонь. Первая мина разорвалась, едва мы успели достигнуть устья реки Йосенган и встать на якорь в ожидании, пока нас развернет по течению».
Австралийский фрегат поднял якорь и, маневрируя, ответил противнику огнем всех орудий. Вскоре 102-мм снаряды фрегата заставили замолчать огневые точки противника.
Демонстрация военно-морских сил на реке Ханьган закончилась 27 ноября 1951 г., когда на переговорах о перемирии было достигнуто соглашение об установлении временной линии превращения огня. Спорная территория осталась за нами.
Петля затягивается
В начале 1952 г. война на суше по всем признакам зашла в тупик. Боевые действия велись от случая к случаю и состояли в основном из взаимного прощупывания системы обороны и действий разных по силе дозоров.
Несмотря на значительные объединенные усилия авиации и флота по изоляции фронта противника, было очевидно, что они не достигают цели. Противник по-прежнему наращивал силы по всему фронту, а поток его военных грузов, несмотря на все препятствия, не сокращался до приемлемого для нас уровня.
Противник обладал изумительной способностью в исключительно сжатые сроки восстанавливать дороги, туннели и мосты; он располагал неограниченными людскими резервами и хорошо защищенными базами снабжения севернее реки Ялуцзян. Чтобы в достаточной степени изолировать его фронт, требовались большие усилия и более эффективные действия блокирующих сил. Флот должен был еще туже затянуть петлю блокады и усилить артиллерийский обстрел побережья.
Что еще можно было предпринять для выполнения этой задачи? Адмиралы Джой, Мартин и Дайер понимали, что вряд ли можно сделать что-либо большее с теми силами, которые у них были, учитывая вдобавок все политические и военные ограничения, [269] в условиях которых велась война в Корее. Увеличить вклад военно-морских сил в общие военные усилия можно было только за счет большего напряжения сил и усовершенствования тактических приемов.
Во-первых, следовало чаще использовать надводные корабли, действующие в составе авианосного и блокирующего соединений, для артиллерийского обстрела побережья и нарушения коммуникаций противника (особенно в плохую погоду и в дни, когда противник производил пополнение запасов). Надо было идти на риск и снимать с охраны авианосного оперативного соединения эскортные корабли и тяжелые корабли поддержки, используя их, скажем, не более суток для артиллерийского обстрела побережья. Можно было также сократить и количество эскортных кораблей, сопровождавших конвои.
Во-вторых, нужно было установить более тесное взаимодействие между 77-м и 95-м оперативными соединениями, что позволило бы наносить противнику больший ущерб. Поэтому на командира 77-го оперативного соединения была возложена задача координировать боевые действия авиации и корабельной артиллерии по изоляции фронта противника.
В-третьих, для более эффективного использования огня корабельной артиллерии необходимо было установить более тесную связь с американскими и южнокорейскими сухопутными войсками на фронте.
В-четвертых, следовало уделять больше внимания вопросам корректирования огня корабельной артиллерии. Лучшая организация управления огнем повысила бы его точность и эффективность.
В-пятых, нужно было протралить дополнительные районы в непосредственной близости от береговой черты и увеличить количество дозорных кораблей. Это свело бы на нет все попытки противника перебрасывать военные грузы на короткие расстояния с помощью сампанов и джонок.
И наконец, предстояло разработать лучшую схему взаимодействия между военно-воздушными и сухопутными силами, ведущими боевые действия на коммуникациях противника. Именно с этой целью и были предприняты операции «Пэкидж» и «Дирейл», о которых будет рассказано ниже.
Дальняя огневая поддержка морской пехоты корабельной артиллерией
Сменив 1-й южнокорейский корпус, 1-я американская дивизия морской пехоты заняла позиции на восточном участке фронта. Справа от нее, примыкая к берегу моря, располагались позиции 1-й южнокорейской армии. Таким образом, части 1-й дивизии морской пехоты находились в пределах досягаемости дальнобойных орудий наших крейсеров и линейных кораблей. [270]
В ноябре 1951 г. 1-я дивизия морской пехоты вновь запросила огневой поддержки боевых кораблей, и командование 10-го корпуса и 8-й армии утвердило ее заявки. Для поддержки дивизии была составлена плановая таблица огня корабельной артиллерии.
Боевые корабли поддерживали 1-ю дивизию морской пехоты своим огнем в течение целых четырех месяцев. За это время вошло в практику, что каждый корабль, впервые выделенный для артиллерийской поддержки дивизии, направлял в штаб последней своих представителей для организации связи взаимодействия. Штаб дивизии обеспечивал их необходимыми картами и схемами участков фронта и районов целей, знакомил их с топографическими условиями местности и сообщал позывные и частоты для радиосвязи. В свою очередь командир артиллерийской боевой части корабля информировал командование дивизии о наличии боеприпасов, о сроках пребывания корабля на огневой позиции, ухода его на пополнение и т. п. Этот обмен сведениями всегда оказывался очень полезным.
В то время перед позициями морской пехоты на восточном участке фронта находились глубоко окопавшиеся части противника; их основные укрепления, сооруженные на обратных скатах крутых гор, были расположены относительно далеко от позиций морских пехотинцев и фактически были неуязвимы почти для всех видов оружия. Только орудия самого крупного калибра, [271] а именно — орудия крейсеров и линейных кораблей могли успешно вести по ним огонь.
Генерал-майор Селден в телеграмме, адресованной командующему 7-м флотом вице-адмиралу Мартину, просил продолжать оказывать поддержку морской пехоте огнем корабельной артиллерии, подчеркивая особое значение этой поддержки.
Вице-адмирал Мартин согласился с ним и приказал, чтобы 77-е оперативное соединение совместно с крейсерами и линейными кораблями 95-го оперативного соединения оказали морской пехоте максимальную поддержку.
Однако задача была отнюдь не из легких. Средняя дальность до целей для крейсеров равнялась 10 милям, а для линейных кораблей — 16 милям. В этой сильно гористой местности, где часто невозможно учесть постоянно меняющуюся скорость и направление ветра, нельзя было ожидать от корабельной артиллерии большой точности огня, необходимой для уничтожения таких незначительных по размерам целей, как артиллерийские орудия, блиндажи и укрытия. Тем не менее корабельные артиллеристы не сомневались, что в конце концов им удастся поразить намеченные цели, хотя и не были полностью уверены, что этого можно будет добиться без чрезмерного расхода боеприпасов.
В течение двух с половиной месяцев корабельная артиллерия вела огонь по передовым позициям противника. 7 апреля 1952 г. генерал Селден передал вице-адмиралу Мартину следующий доклад о результатах огня корабельной артиллерии:
«...1) «Висконсин» вел огонь 43 раза и выпустил по противнику 977 406-мм снарядов при средней дальности стрельбы до 16 миль. В результате этого противник потерял убитыми примерно 70 и ранеными — 359 человек. Было уничтожено 3 и повреждено 7 артиллерийских орудий, разрушено 81 и повреждено 105 дотов и укрытий.
2) «Сент Пол» и «Рочестер» выпустили по противнику 1661 203-мм снаряд при средней дальности стрельбы около 11 миль. Противник потерял убитыми 239 солдат и офицеров и ранеными — 47. Было уничтожено 2 и повреждено 3 орудия, разрушено 116 и повреждено 127 дотов и укрытий.
3) «Манчестер» выпустил 470 152-мм снарядов при средней дальности стрельбы порядка 11 миль. В итоге было убито 163 и ранено 47 солдат и офицеров противника; уничтожено 1 и повреждено 8 орудий; разрушено 28 и повреждено 20 дотов и укрытий».
Стоили ли эти потери противника затраченных нами сил и средств? Безусловно стоили. Как сказал генерал Селден, «поддержка, оказанная морской пехоте в этот период огнем корабельной артиллерии, была эффективной и вполне себя оправдала». [272]
Корабельная артиллерия расходовала на уничтожение одной цели в среднем от 15 до 23 снарядов, тогда как расход снарядов полевой артиллерии по аналогичным целям нередко достигал 50–60 штук. Не приходится говорить о том, что огонь корабельной артиллерии, помимо этого, оказывал на противника колоссальное моральное воздействие, снижая его боевой дух. Коммунисты полагали, что их полевые укрепления на обратных скатах гор надежно защищены от огня нашей артиллерии. Поэтому разрушение и уничтожение дотов, командных пунктов и артиллерийских позиций фланкирующим огнем крейсеров и линейных кораблей было для них совершенно неожиданным.
Сопротивление блокаде
Эскадренные миноносцы, блокировавшие побережье, часто вели огонь по одним и тем же целям, не встречая при этом никакого противодействия со стороны противника. Но было и так, что одна или несколько батарей противника внезапно открывали интенсивный и весьма точный огонь по досаждавшим им кораблям. Иногда береговые батареи противника преднамеренно молчали, заманивая патрулирующие корабли поближе к берегу, а затем открывали убийственный огонь.
Быстроходный тральщик «Томпсон» первым попался в эту [273] ловушку{110}. 14 июня 1951 г. в поисках выгодных для себя целей вблизи Сончжиня «Томпсон» подошел к берегу не более чем на 3 км. Внезапно четырехорудийная батарея 76-мм орудий открыла по нему интенсивный и точный огонь. Немедленно ответив противнику тем же, тральщик увеличил скорость и направился в сторону моря. Но прежде чем ему удалось выйти из зоны огня, он получил 13 попаданий. При этом 3 человека были убиты и 3 ранены; сильно пострадали центральный артиллерийский пост, радиорубка и радиолокаторы корабля.
Такая же участь постигла и эскадренный миноносец «Джеймс С. Оуэнс». 7 мая 1952 г. «Оуэнс» вел обстрел прибрежной дороги вблизи Сончжиня. Были уже уничтожены 2 железнодорожных вагона и грузовая автомашина, когда на корабль поступили сведения об оживлении, замеченном на железнодорожной сортировочной станции в Сончжине.
«Оуэнс» подошел ближе к берегу и с дистанции в 2,7 км открыл огонь прямой наводкой по сортировочной станции, уничтожив маневровый паровоз и 8 железнодорожных вагонов.
В это время до 10 орудий противника открыли по кораблю яростный и точный огонь. «Оуэнс» был накрыт с первых же залпов. В течение 11 минут противник вел интенсивный беглый огонь; за это время эскадренный миноносец получил 6 прямых попаданий и был засыпан осколками рвавшихся поблизости дистанционных снарядов. На корабле вспыхнули пожары — в артиллерийском погребе 40-мм орудий и в 2 клетках для снарядов, подготовленных к стрельбе.
В такую же западню попал и эскадренный миноносец «Э. Каннингхэм». 19 сентября 1952 г., после целой недели спокойного патрулирования берегов вблизи Таньчхоня, «Э. Каннингхэм» подошел к берегу и с дистанции 3100 м открыл огонь по ремонтной бригаде, заставив ее укрыться в железнодорожном туннеле.
«В 14.30, — рассказывает командир корабля капитан 3 ранга Кларк, — батареи противника открыли по кораблю огонь и первым же залпом добились прямого попадания. Чтобы выйти из-под обстрела, я немедленно увеличил ход, развернулся в сторону моря и стал уходить, но корабль по-прежнему был окружен всплесками снарядов. В последующие минуты мы получили еще 4 прямых попадания и, кроме того, вблизи нас разорвалось 7–8 дистанционных снарядов. Прямым попаданием были подожжены 4 глубинные бомбы; пламя от горящего тротила охватило большую часть кормовой рубки, густой плотный дым стал мешать управлению артиллерийским огнем. Командиры [274] орудий и старший артиллерийский офицер продемонстрировали в этих труднейших условиях отличную выучку и боевое мастерство. Несмотря на густой черный дым и разрывы снарядов над головами, те орудия, которые еще могли вести огонь, выпустили по противнику 118 127-мм и 36 75-мм снарядов.
Береговые орудия противника держали нас под огнем до тех пор, пока мы не ушли от берега на 14,5 км и выпустили за это время около 125 снарядов разных калибров — от 75-мм до 155-мм. В результате пяти прямых попаданий и близких разрывов 13 человек из состава команды получили ранения (убитых не было).
Кроме того, взрывом был выведен из строя навигационный радиолокатор и разбит вентилятор форсированной тяги в передней кочегарке».
По твердому убеждению капитана 3 ранга Кларка, противник применял дистанционные снаряды с радиовзрывателями, так как ни одного воздушного разрыва где-либо в стороне от корабля не наблюдалось.
Корректирование огня корабельной артиллерии
Основными факторами, от которых зависит повышение эффективности огня корабельной артиллерии, являются хорошо налаженная связь, отработанная система взаимодействия и использование наиболее совершенных методов корректирования стрельбы. Корректирование, независимо от того, каким образом оно осуществляется — с воздуха (при помощи самолетов или вертолетов) или наземными корректировочными постами, считается важнейшим из перечисленных факторов.
Первый командир оперативной группы кораблей, блокировавших западное побережье Кореи, контр-адмирал Эндрюс сказал по этому поводу следующее: «Ненаблюдаемый артиллерийский огонь может иметь лишь моральное значение: он поднимает боевой дух своих войск и деморализует противника. Однако реальной пользы он дает мало. Многие тысячи наших снарядов рвались на пустынных, безлюдных холмах и скалах восточного побережья Кореи, не причинив противнику никакого ущерба».
Корректирование артиллерийского огня с вертолетов было новым словом в артиллерийском деле. Этот метод был впервые применен на крейсере «Хелена» в августе 1950 г. А вскоре все наши офицеры единодушно признали, что тот корабль, который использует для корректирования свой палубный вертолет с корабельным офицером-артиллеристом на борту, непременно добивается большей точности стрельбы.
Но такой метод управления корабельной артиллерией имел и свои отрицательные стороны. Прежде всего, даже не все крейсеры и линейные корабли располагали вертолетами. А что касается эскадренных миноносцев, на долю которых приходилось [275] около 90 процентов всех снрядов, выпущенных по берегам Кореи, то им вообще почти не удавалось пользоваться помощью вертолетов-корректировщиков. Далее, вертолеты были очень уязвимы для зенитного огня противника и даже для огня стрелкового оружия. Таким образом при наличии противодействия со стороны противника использование вертолетов становилось очень рискованным делом. Например, на кораблях, действовавших в бухте Йонхынмань, имелось много вертолетов, однако применялись они главным образом для обнаружения мин, поисковых и спасательных работ, так как сильный зенитный огонь противника в этом блокированном городе не давал возможности использовать их для управления огнем корабельной артиллерии. Во всяком случае это было сопряжено с большим риском.
Возможности для корректирования стрельбы с помощью обычных самолетов также были ограниченными. Большинство офицеров-корректировщиков как военно-воздушных, так и военно-морских сил США имели хорошую подготовку, но иногда они передавали свои наблюдения таким языком, что понять их было почти невозможно.
В ходе войны для корректирования огня корабельной артиллерии использовались и реактивные самолеты, однако недостатки, присущие самолетам этого типа, а именно: небольшой запас горючею и необходимость летать на большой высоте для обеспечения необходимого режима полета — ограничивали их боевое применение.
Что касается винтомоторных самолетов-корректировщиков, то эффективность их действий часто снижалась лишь потому, [276] что в некоторых районах Кореи, например в Воньсане, противник создал мощное зенитное прикрытие. Это заставляло самолеты летать на таких больших высотах, откуда трудно было правильно скорректировать артиллерийский огонь кораблей. Несмотря на все эти ограничения, носившие чисто практический характер, вплоть до самого окончания войны в Корее применение наземного и воздушного корректирования огня неуклонно расширялось. Корректировочных средств всегда не хватало, и потребность в них постоянно превышала имеющиеся возможности.
Борьба с береговой артиллерией противника
Одним из кораблей, добившихся наибольшего успеха в борьбе с береговыми батареями противника, был эскадренный миноносец «Дуглас X. Фокс». Этим успехом артиллеристы корабля обязаны специально выработанной новой тактике контрбатарейной борьбы.
Для обеспечения постоянной боевой готовности каждому кораблю, участвовавшему в морской блокаде Кореи и артиллерийском обстреле ее берегов, приходилось выбирать одно из трех зол: либо длительные боевые тревоги, либо готовность № 2, связанную с большим напряжением сил всей команды, либо готовность № 3, которая вела к относительному ослаблению артиллерийского прикрытия{111}.
На эскадренном миноносце «Дуглас X. Фокс» эта проблема была разрешена следующим образом: когда корабль находился в более или менее опасных районах, личный состав двух орудийных башен переводился из боевой готовности № 3 на боевую готовность № 2. При таком боевом расписании носовая и кормовая 127-мм башни, а также все 40-мм орудия всегда были обеспечены прислугой и, кроме того, выделялись дополнительные вахты у дымового прибора и в кормовой рулевой рубке. Поскольку командир мог сам регулировать время и продолжительность этих дополнительных вахт, они не слишком переутомляли команду.
«Большинство орудий, установленных на побережье Северо-Восточной Кореи, — рассказывает командир «Дуглас X. Фокс» Дэр, — были обычными полевыми орудиями. Они не имели современных приборов управления огнем или автоматических вычислительных приборов. Когда коммунисты открывали огонь по нашим кораблям и те уходили, быстро прекращая ответный огонь по вражеским батареям, это придавало противнику уверенность в своих силах и даже смелость. Я считаю, что если бы [277] «Фокс» придерживался такой же тактики, то противник открывал бы по нему огонь всякий раз, когда мы подходили на действительную дальность огня его орудий, и, вероятно, каждый раз со все возрастающей точностью. Мы же действовали совершенно иначе. При подходе к уже известной нам береговой батарее противника мы методически прощупывали ее одиночными выстрелами. Если она открывала ответный огонь, мы приближались и производили мощный огневой налет. Подавив батарею противника, мы возобновляли методический огонь, ставя перед собой задачу уничтожить батарею.
В опасных районах я обычно держал в резерве одну 127-мм установку с запасом дымовых снарядов и снарядов с радиовзрывателями. После нескольких комбинированных залпов такими снарядами противник прекращал огонь и, как правило, не возобновлял его в течение нескольких дней».
Уничтожение береговой батареи противника на острове Маяндо 7 мая 1952 г. наглядно иллюстрирует все достоинства тактики, выработанной эскадренным миноносцем «Дуглас X. Фокс». В 11.55 трехорудийная 76-мм береговая батарея противника обстреляла «Фокс», выпустив по нему 12 снарядов, половина из которых были дымовыми. Первые снаряды легли в 20–45 м от корабля, следующим залпом корабль был накрыт, причем снаряды разорвались в пределах до 90 м от борта. Тогда «Фоке» сократил дистанцию и открыл беглый огонь на подавление, заставив батарею противника замолчать.
Через четыре дня, ночью, «Фокс» взял в плен в этом районе 18 рыбаков, из которых 9 оказались жителями острова Маяндо. Пленные сообщили, что корабль своим огнем уничтожил 105-мм орудие противника и блиндаж для прислуги. При этом был убит командир орудия и 5 человек прислуги. Другое орудие этой же батареи было сбито с лафета.
Комбинированные авиационно-артиллерийские удары
4 апреля 1952 г. вице-адмирал Джой поставил 77-му оперативному соединению дополнительную задачу: согласовать свои авиационные удары с одновременными огневыми налетами корабельной артиллерии 95-го оперативного соединения. Этими совместными ударами предполагалось нанести противнику значительно больший ущерб. Однако они требовали тщательной организации взаимодействия. Артиллерийский огонь кораблей по средствам противовоздушной обороны противника должен был значительно ослабить мощь зенитного огня, направленного против самолетов морской авиации, а последние в свою очередь могли взять на себя задачу корректирования огня корабельной артиллерии.
Такие комбинированные авиационно-артиллерийские удары были осуществлены и проводились вплоть до окончания военных [278] действий в Корее. Эти действия начались 13 апреля серией ударов по Чхончжиню. В них приняли участие самолеты с авианосцев «Филиппин Си» и «Боксер», а артиллерийский обстрел был поручен тяжелому крейсеру «Сент Пол», эскадренным миноносцам «Хэнсон», «Тео Э. Чэндлер» и английскому эскадренному миноносцу «Конкорд».
Объекты Чхончжиня были очень заманчивы, особенно для летчиков авианосной авиации, которым давно уже наскучило их «постоянное меню» — действия по изоляции фронта противника. Первоочередными объектами стали расположенные в городе заводы искусственного шелка «Джапэн Рейон Компани» и металлургические заводы Мицубиси. Кроме того, заслуживали внимания многочисленные пакгаузы, артиллерийские позиции, складские здания, бензохранилища и казармы.
Авиационная группа каждого авианосца в полном составе поднималась в воздух дважды в течение дня. В каждом налете участвовало от 52 до 58 самолетов, сбрасывавших на объекты Чхончжиня до 200 т фугасных бомб.
Вспоминая об этой операции, командир 2-й авиационной группы капитан 3 ранга Даунинг рассказывает: «В тот день самолеты моей группы совершили 132 боевых вылета и сбросили 119 т бомб. Мы сбросили наши бомбы на здания, на большие подъемные краны, погрузочную платформу и на сухой док в порту, а также на 5 нефтехранилищ, на заводы искусственного шелка и металлургический завод».
Командир 77-го оперативного соединения контр-адмирал Cayсек отмечает, что «совместные авиационно-артиллерийские удары вызвали у летчиков прилив энтузиазма...».
Моряки также были довольны новой системой. Взаимодействие авиации и флота повысило точность огня корабельной артиллерии и бомбометания и привело к уменьшению опасности при ведении боевых действий. 25 апреля линейный корабль «Айова», эскадренный миноносец «Данкан», эскортный миноносец «Маккой Рейнолдс» и австралийский эскадренный миноносец «Уоррамунга» совместно с самолетами 77-го оперативного соединения провели еще 4 комбинированных удара по промышленным объектам Чхончжиня. В каждом из них принимало участие более 50 самолетов. Это был второй случай, когда линейный корабль заходил так далеко на север{112}.
Выполнив свою задачу в Чхончжине, линейный корабль «Айова» 27 мая направился к югу с целью обстрела мостов на прибрежных дорогах южнее Сончжиня. Линкор выпустил 98 406-мм снарядов, повредив все мосты и завалив все входы в туннели в этом районе.
«Характерной чертой артиллерийского обстрела корейского [279] побережья нашими линейными кораблями, — говорит капитан 2 ранга Смедберг, — являлся самый тщательный контроль за ведением огня. Если во время второй мировой войны наши линейные корабли часто вели залповый огонь всеми орудиями главного калибра, то в Корее они, за редким исключением, вели огонь одиночными выстрелами. Более того, в большинстве случаев их огонь корректировался».
Планы «Пэкидж» и «Дирейл»
В главе восьмой уже отмечались, что во время войны в Корее командование вооруженных сил Объединенных Наций не делало никаких попыток координировать боевые действия различных родов войск по изоляции фронта противника в масштабе всего театра военных действий. Однако в пределах северо-восточного побережья Кореи, за которое отвечал флот, командование последнего всегда согласовывало боевые действия морской авиации и надводных кораблей. 24 апреля 1951 г. вице-адмирал Джой одобрил предложение контр-адмирала Офстая по боевому взаимодействию авиации и кораблей флота и отдал соответствующее распоряжение. 95-е оперативное соединение в оперативном отношении было подчинено командиру 77-го оперативного соединения, а его представителем в вопросах использования корабельной артиллерии был назначен командир дивизии крейсеров (командир 77.1 оперативной группы). Он должен был вести и ежедневно обновлять список заслуживающих внимания целей, давать рекомендации о проведении артиллерийского обстрела, а также периодически анализировать его эффективность.
В конце 1951 г. командир 5-й дивизии крейсеров контр-адмирал Мусбраггер суммировал опыт боевых действий 95-го оперативного соединения по изоляции фронта противника. Он заявил, что артиллерийский огонь надводных кораблей был эффективным только тогда, когда он велся одиночными выстрелами и корректировался с земли или с воздуха. Некорректируемый огонь может, как указывал Мусбраггер, только тревожить противника, оказывать на него определенное психологическое воздействие, но практический ущерб, наносимый таким огнем, весьма невелик. Участок железнодорожного полотна и даже мост — это очень узкие цели, и если огонь корабельной артиллерии не будет точным и управляемым, то можно ожидать, что большая часть снарядов по сути дела окажется выброшенной на ветер. Адмирал Мусбраггер обратил также внимание на необходимость более детальной и квалифицированной разведки целей для корабельной артиллерии.
11 января 1952 г. с целью дальнейшего увеличения эффективности огня корабельной артиллерии и обеспечения ее взаимодействия с авиацией 77-го оперативного соединения были приняты два плана, которые получили кодированные названия «Пэкидж» и «Дирейл». [280]
По плану «Пэкидж» было выбрано 5 участков, расположенных на прибрежной железнодорожной линии Сончжинь — Хыннам, которые могли поражаться как авиацией, так и огнем надводных кораблей. Каждому участку было присвоено кодированное наименование «Пэкидж» с соответствующим номером (см. схему). Из этих 5 участков 3 включали железнодорожные мосты. Вблизи каждой цели были установлены буи с радиолокационной антенной -отражателем, которые помогали штурманам кораблей точно прокладывать курс, а также увеличивали точность огня корабельной артиллерии. В большинстве случаев с помощью этих буев корабли в ночное время могли подходить к берегу на 1400–1800 м.
При отборе целей по этому плану обращалось внимание на то, чтобы противнику было трудно их восстановить. Все они находились на основной линии снабжения на восточном побережье{113}. Если бы удалось парализовать движение на этих участках, то поток военных грузов, который шел из Маньчжурии, был бы значительно сокращен.
Вначале по плану «Пэкидж» предусматривалось разрушение намеченных сооружений силами авиации. Но после первых налетов воздушная разведка обнаружила, что противник быстро восстанавливает все разрушения и готовится вновь открыть движение поездов на этой линии. Когда восстановительные работы близились к концу, наша авиация нанесла ряд ударов по тем же целям{114}. Когда же авианосцы уходили на базу для приемки боезапаса и топлива или когда наступала нелетная погода, надводные корабли 95-го оперативного соединения должны были сменять их и своим артиллерийским огнем продолжать разрушение целей. Кроме того, для воспрещения ремонтно-восстановительных работ противника дозорные корабли соединения были обязаны днем и ночью, через неравномерные промежутки времени, вести по участкам «Пэкидж» беспокоящий огонь.
Второй план, получивший кодированное название «Дирейл», был выработан после тщательного изучения северо-восточного [281] побережья и включал 11 целей, подлежавших разрушению исключительно силами надводных кораблей. Эти цели, как и участки «Пэкидж», были расположены вдоль побережья на основной железнодорожной линии между Чхончжинем и Хыннамом. Все они хорошо наблюдались, и дозорные корабли должны были днем и ночью вести по ним беспокоящий огонь.
Объединив силы авиации и надводных кораблей и согласовывая их удары по определенным участкам прибрежной линии снабжения противника, командование военно-морских сил надеялось, таким образом, свести к минимуму, а возможно, даже полностью прекратить снабжение фронта противника.
Смена командования 95-го оперативного соединения
31 мая 1952 г. командиром 95-го оперативного соединения был назначен контр-адмирал Джингрич — шестой по счету с начала войны командир соединения. Корабли соединения уже 23 месяца курсировали вдоль берегов Кореи, не встречая иного [283] противодействия, кроме огня береговой артиллерии. Помимо многочисленных ударов по прибрежным коммуникациям противника, которые наносились самолетами 77-го оперативного соединения, оба соединения сотни раз подвергали эти коммуникации артиллерийскому обстрелу.
К моменту смены командования каждая мало-мальски стоящая цель на побережье противника, расположенная в пределах дальности стрельбы корабельной артиллерии, неоднократно подвергалась разрушительным артиллерийским ударам с моря.
По словам адмирала Джингрича, «если суммировать все донесения о причиненном противнику ущербе, поступившие из различных источников, то создается впечатление, что в Северной Корее было уничтожено такое количество мостов и туннелей, паровозов и автомашин, которое вряд ли можно было найти на территории всей Кореи».
Возможностей для уничтожения новых целей уже почти не оставалось, поэтому не было смысла и тратить впустую боеприпасы на уже разрушенные ранее и потерявшие военное значение объекты.
Имелись подозрения, что противник специально строил ложные цели в тех районах северо-востока Кореи, которые особенно часто подвергались разрушительным налетам. Этим противник хотел заставить наши корабли впустую расходовать боеприпасы. Более того, по-прежнему ощущался острый недостаток точной информации о том, что же в действительности уничтожено на территории противника в результате артиллерийских обстрелов с моря.
Постепенно адмиралу Джингричу стало ясно, что тот тупик, в который давно уже зашли военные действия на суше, начинает сказываться и в войне на море. Война в Корее — в воздухе, на суше и на море — была войной на истощение, и потому Джингрич считал, что каждый выстрел корабельной артиллерии должен окупаться каким-то реальным ущербом противнику. Иначе лучше было вообще не стрелять. Период «стрельбы ради стрельбы» закончился, и впредь, как полагал адмирал Джингрич, на каждой пуле и на каждом снаряде следовало писать имя какого-нибудь коммуниста. Он говорил: «Стоимость одного 127-мм снаряда, с учетом доставки его в Корею, составляет примерно 200 долларов. И если он не нанесет противнику по крайней мере равного ущерба, значит, мы пострадаем от этого больше, чем противник».
Более того, огонь корабельной артиллерии следовало дифференцировать в соответствии с характером целей. Так, например, 127-мм и 76-мм снаряды при стрельбе по железнодорожным путям были менее эффективны, чем снаряды крупного калибра. Огонь орудий эскадренных миноносцев наиболее выгодно было использовать с целью не разрушения, а воспрещения восстановительных работ на железнодорожных путях. Предпочтительнее [284] было вести огонь по тем участкам железнодорожных путей, которые проходили не по ровной местности, а в выемках или по насыпям, так как в этом случае любой снаряд, разорвавшийся не на путях, а поблизости, мог вызвать оползни и тем самым блокировать железнодорожную линию.
Далее, в артиллерийской перестрелке эскадренных миноносцев, лишенных мощной брони, с береговыми батареями противника (некоторые наши «морские волки» превращали ее в своего рода спорт) было очень мало логики, так как, расходуя сотню снарядов на то, чтобы обвалить вход в пещеру, где было укрыто орудие, мы добивались подчас только одного или нескольких ответных выстрелов. В ходе войны огонь береговых батарей противника неуклонно усиливался, становился точнее и интенсивнее. Противник начал применять дистанционные снаряды; некоторые даже считали, что он имеет радиолокационные станции управления артиллерийским огнем. Разве можно было оправдать тяжелые повреждения, а то и гибель эскадренного миноносца подавлением какого-нибудь одного орудия противника, которое обслуживалось, возможно, десятком солдат?
Адмирал Джингрич не меньше чем его предшественники стремился в полной мере использовать ту морскую мощь, которая была в его распоряжении, но он чувствовал, что морская война вступила в новую фазу. И коль скоро война в Корее стала войной на истощение, надводные корабли Объединенных Наций должны были стремиться к тому, чтобы противник нес большие потери, чем мы{115}.
Охота за поездами противника
В июле 1952 г. было организовано своеобразное «Общество охотников за поездами». Чтобы стать его членом, корабль должен был уничтожить по крайней мере один железнодорожный [285] состав противника. Первым кораблем, выполнившим это условие, оказался эскадренный миноносец «Орлек».
Командир корабля капитан 3 ранга Ейтс рассказывает об этом следующее: «5 июля 1952 г. «Орлек» назначили в «Северный патруль» от островов Яндо до Чхончжиня. В соответствии с требованиями инструкции по несению патрульной службы мы должны были вести беспокоящий огонь по объектам «Пэкидж» и конечному пункту — Чхончжиню. «Орлек» обычно шел от Яндо на юг от одного объекта к другому, выпуская каждый раз по нескольку снарядов по железнодорожному полотну. Дойдя до Чхончжиня, он возвращался тем же путем к островам Яндо. Это было весьма скучное занятие. Обстрел участков «Пэкидж» навел нас на мысль, что если все рассчитать и подготовиться, то можно перехватить один из поездов-»невидимок», с помощью которых противник по ночам поддерживал здесь движение.
Тщательное изучение участков берега показало, что нам удастся осуществить свой план только в том случае, если корабль будет ожидать появления поезда у одного из заранее намеченных участков. Позиция была выбрана в районе объекта «Пэкидж» № 2. Здесь линия проходит в 200–300 м от уреза воды, а несколько прибрежных скал обеспечивают хорошую ориентировку по радиолокатору. Чтобы обеспечить лучшие условия наблюдения и большую точность стрельбы, нужно было подвести корабль как можно ближе к берегу. Однако дело осложнялось тем, что по инструкции вести огонь осветительными снарядами разрешалось на дальность не ближе 4,5 км, так как в противном случае парашюты осветительных снарядов отрывались. Мы пренебрегли этой инструкцией и убедились, что при стрельбе на 2200–2700 м не срабатывало только 10 процентов парашютов.
Проблема быстрого открытия огня была решена следующим образом: мы выделили одну 127-мм установку (боевая готовность № 3) для стрельбы осветительными снарядами, а другую — для ведения огня на поражение».
В результате всего этого эскадренному миноносцу «Орлек» удалось в ночь на 15 июля перехватить у участка «Пэкидж» № 2 поезд противника, груженный тяжелыми полевыми орудиями, танками и взрывчаткой.
12 дней блокады участка «Пэкидж» № 1
12 октября 1952 г. вскоре после полуночи американский эскортный корабль «Уокер» получил по радио сообщение от английского эскадренного миноносца «Черити», находившегося неподалеку, в районе «Пэкидж» № 1: «Нуждаемся в помощи, так как осветительные снаряды на исходе».
«Уокер» полным ходом направился на север и вскоре присоединился к английскому кораблю, перехватившему поезд противника. [286] Чтобы противник не смог увести полуразбитый состав, оба корабля старались уничтожить паровоз и хвостовые вагоны, а также разрушить путь впереди и позади поезда. Наряду с этим они вели и беспокоящий огонь, мешая ремонтным бригадам противника вести восстановительные работы.
Через некоторое время к ним присоединился линейный корабль «Айова», который своими 406-мм фугасными снарядами быстро разрушил полотно железной дороги, а заодно уничтожил и паровоз. Затем на этот объект были наведены самолеты 77-го оперативного соединения.
«Однажды, — рассказывает командир «Уокера» капитан 3 ранга Уолли, — одному из офицеров корабля, младшему лейтенанту О'Коннору, пришла в голову мысль держать ремонтные бригады противника в постоянной тревоге и не давать им работать, не расходуя ни одного снаряда. Он заметил, что после каждого нашего выстрела ремонтники укрывались в убежищах еще до того, как снаряд разрывался на берегу. Очевидно, у них был пост, с которого при появлении дульной вспышки на корабле бригадам подавался сигнал тревоги. За те 10 секунд, пока снаряд летел до цели, ремонтники успевали укрыться в убежищах. О'Коннор попросил разрешения использовать наш 60-мм прожектор для имитации дульной вспышки. Я дал согласие, и, когда О'Коннор направил прожектор в цель и на мгновение открыл затвор, рабочие побросали лопаты и стремглав помчались в укрытия. После столь удачного опыта мы стали время от времени пользоваться нашим прожектором, экономя снаряды».
Блокада участка «Пэкидж» № 1 продолжалась 12 дней. По ночам «Уокер» подходил на 2–2,5 км к берегу, то есть до 180-м изобаты. В это время другой корабль, стоя несколько мористее, вел огонь осветительными снарядами. Все это мешало противнику расчистить путь от завалов, но полностью не останавливало его работ.
Примерно через неделю, очевидно, поняв, что угнать разрушенные вагоны не удастся, противник начал подрывать их динамитом, чтобы очистить путь. А еще через несколько дней пути были очищены от обломков, отремонтированы и по ним снова пошли поезда противника.
Береговая оборона северокорейцев
Неуклонное увеличение количества орудий береговой обороны противника доказывало эффективность блокады и артиллерийского обстрела побережья. Если бы это было не так, то с какой бы стати противник начал укреплять свою береговую оборону?
Строительство орудийных площадок, расход боеприпасов, отвлечение [287] личного состава — все это ложилось на противника дополнительным бременем.
Однако на скалистых берегах Северной Кореи, в тех местах, где шоссе и железнодорожные линии были открыты со стороны моря или где можно было ожидать высадки наших десантных групп и отрядов, появлялись все новые береговые орудия. Они размещались очень продуманно и были почти неуязвимы для огня корабельной артиллерии.
В отвесных прибрежных скалах со стороны моря или на обратных скатах северокорейцы отрывали пещеры, группируя в них по 3–4 орудия, но нередко противник устанавливал и одиночные орудия в отдельных пещерах. Амбразуры делались очень узкими, только чтобы обеспечить достаточный сектор обстрела, но ни в коем случае не больше 1 кв. м. Входы обычно маскировали желто-зелеными маскировочными накидками, ветками деревьев, плетеными матами, а в зимнее время — белыми масками. Их было очень трудно обнаружить, но еще труднее было в них попасть. Наши корабли тратили на это огромное количество боеприпасов, но редко добивались даже незначительных поверхностных разрушений. Как правило, противник использовал для береговой обороны обычные полевые 75– или 105-мм орудия. Иногда устанавливал он и танковые пушки или самоходные орудия. В некоторых случаях орудия, с которых были сняты колеса, монтировались на железнодорожные платформы. Эти установки обычно находились в ближайшем туннеле и выкатывались из него, когда было необходимо открыть огонь.
Третий год войны
К началу третьего года войны в методах блокады и артиллерийского обстрела установился определенный шаблон. Более чем когда-либо раньше они приобретали характер повседневной деятельности, оставаясь тем не менее трудным и опасным делом. Возросло количество береговых батарей противника, и огонь их стал более точным.
Наши корабли, которые медленно ходили вблизи берегов Кореи, стали все чаще получать прямые попадания.
На суше войска обоих противников все глубже закапывались в пещеры, блиндажи и траншеи, окружали себя минными полями и проволочными заграждениями. За год здесь мало что изменилось, и боевые действия ограничивались в основном незначительными по масштабу, но ожесточенными стычками.
Между тем в Паньмыньчжоне, под сводом серой круглой палатки, где проводились встречи делегатов комиссии по перемирию, шли бесконечные переговоры по щекотливому вопросу об обмене военнопленными. Надежды на скорое заключение перемирия было мало, к тому же в октябре 1952 г. переговоры оказались прерванными почти на 7 месяцев. [288]
Корабли американского флота заканчивали второй и третий срок службы в корейских водах, причем многие из них пробыли на корейском театре военных действий по 18 и более месяцев. Нескольким кораблям «посчастливилось»: им предстояло в третий раз праздновать рождество в Корее. 75 процентов личного состава наших кораблей несли службу в Корее уже по второму разу, а 25 процентов отслуживали третью очередь. И лишь когда в корейских водах все чаще начали появляться корабли Атлантического флота, нагрузка стала менее ощутимой.
Боевые донесения и журналы боевых действий этого периода свидетельствовали о том, что морская война приняла серый, будничный характер. Многие записи сводились иногда просто к двум словам: «без перемен», а в некоторых боевых донесениях указывалось, что «доносить не о чем». Даже в действиях противника время от времени чувствовалось безразличие к войне и к опасности. Пилоты ночной авиации сообщали, что во время атак на автотранспортные колонны противника водители машин даже не выключали фары. Такие же сообщения поступали и с кораблей, обстреливавших Воньсань.
Однако утомительный и монотомный характер войны не осла бил жестокости блокады. Усиление огня береговой артиллерии противника, плотность и интенсивность которого с июля 1952 г. по январь 1953 г. удвоилась, привело к тому, что, во-первых, дозорные корабли стали увеличивать скорость, чаще менять курсы и ходить значительно мористее; во-вторых, корабельные артиллеристы стремились теперь к тому, чтобы каждый выпущенный снаряд попал в цель. По-видимому, у противника было недостаточно береговых батарей, оборудованных радиолокаторами{116}, а это означало, что в ночное время блокирующие корабли могли подходить ближе к берегу без особого риска попасть под обстрел.
Испытанная тактика посылки к берегу вельботов с разведывательными партиями для наблюдения за противником все еще время от времени приносила успех. Вельботы ложились в дрейф, а их команды, поддерживая связь со своим кораблем по радио, вели наблюдение за поездами. Во многих случаях они добивались больших успехов. Так, например, 14–15 августа 1952 г. эскадренные миноносцы «Джэрвис» и «Портер» выслали свои вельботы к берегу для выслеживания поездов в сопровождении южнокорейского торпедного катера. В результате эскадренным миноносцам, стоявшим примерно в 3 км от берега южнее Сончжиня, удалось причинить ущерб трем поездам.
Американские моряки находились в лучших условиях, чем их соотечественники на суше, сидевшие в траншеях и блиндажах. По крайней мере, моряков не мучали блохи и мухи, и они не [289] знали тяжестей окопной жизни. Моряки подвергались и меньшей опасности, гораздо меньшей, чем, скажем, во время войны на Тихом океане в 1941–1945 гг. Им нечего было бояться налетав вражеской авиации или атак подводных лодок. И тем не менее в напряженной, лишенной элементарных удобств жизни моряков было мало приятного. В пределах досягаемости огня вражеских орудий наши корабли всегда пребывали в состоянии полной боевой готовности; командам категорически запрещалось появляться на верхних палубах. В жаркие летние месяцы во внутренних помещениях кораблей стояла немыслимая духота, а огонь орудий не давал возможности уснуть. Корабль постоянно содрогался от стрельбы, на верхние койки сыпалась изоляция из стекловолокна, которой были покрыты внутренние переборки кораблей, она раздражала тело и окончательно лишала людей сна. Зимы в корейских водах несли с собой стужу, жесточайшие сибирские ветры и штормы. Надстройки кораблей обрастали толстой коркой льда, который обрекал на бездействие носовые артиллерийские установки; даже глубинные бомбы в своих обоймах покрывались слоем льда. Ледяной ветер часто достигал такой силы, что заправку топливом и прием боезапаса можно было вести только с подветренного борта.
Для большинства моряков утомительное однообразие войны было еще хуже, чем мучительная летняя жара или пронизывающие [290] зимние холода. В течение одного срока службы в Корее каждый корабль в среднем 110 раз пополнял свои запасы, за это время в его топках сгорало более 10 000 т топлива; корабль расходовал в среднем до 2360 127-мм и 1340 75-мм снарядов.
Длительной блокаде Воньсаня, Хыннама и Сончжиня не было видно конца. День за днем корабли патрулировали в районах «Тейллайт», «Энджин блок» и «Уиндшилд». В Воньсане тральщики закончили повторное траление района «Маффлер», а в районе Сончжиня еще раз протралили всю бухту. Несколько участились комбинированные удары авиации и корабельной артиллерии по плану «Кобра».
В такой обстановке наступил новый, 1953 г.
Заключение
12 февраля 1953 г. произошла седьмая с начала войны смена командования 95-го оперативного соединения. Контр-адмирал Джингрич уступил место контр-адмиралу Олсену. В организацию оперативного соединения также были внесены некоторые изменения. Отныне на командира дивизии крейсеров, который находился в подчинении 77-го оперативного соединения в качестве командира 77.1 оперативной группы, возлагалась дополнительная обязанность командовать 95.2 оперативной группой, что раньше входило в обязанности командира эскадры миноносцев.
Переговоры о перемирии между тем все еще не возобновлялись. Время от времени в Паньмыньчжоне встречались офицеры связи, но ни одна из сторон не проявляла желания изменить свою позицию в основных вопросах.
На море с наступлением весны усилилась активность блокирующих кораблей. 6 марта эскадренный миноносец «Лос», взаимодействуя с самолетами 77-го оперативного соединения, уничтожил вблизи Хыннама, несмотря на сильный огонь противника, несколько железнодорожных вагонов. Спустя 5 дней эскадренный миноносец «Трэтен» разбил в районе «Пэкидж» № 4 несколько железнодорожных вагонов, но паровоз остался невредимым, так как машинист отцепил его и угнал в ближайший туннель.
Подошел март, и, когда грязные и скользкие дороги Кореи начали подсыхать, дозорные корабли стали сообщать о заметном увеличении количества автотранспортных колонн на прибрежных дорогах. В ночь с 15 на 16 марта было отмечено до 500 автомашин. Они были обстреляны, но результатов стрельбы установить не удалось.
Одновременно с ростом автоперевозок по дорогам Кореи и усилением береговой обороны противник начал активно ставить минные заграждения. Так, эскортный миноносец «Эплерсон» только за один день обнаружил и расстрелял 5 мин.
Два корабля Объединенных Наций — американский и канадский — встретили весну новыми успехами в уничтожении железнодорожных [291] эшелонов противника. 15 апреля канадский корабль «Крусейдер» остановил и обстрелял 3 поезда на участке «Пэкидж» № 3. 11 мая быстроходный тральщик США «Эндикот» также остановил 3 поезда на участке «Пэкидж» № 3.
В апреле 1953 г. было отмечено резкое усиление активности береговых батарей противника, особенно в районе Воньсаня. В течение этого месяца были повреждены 4 американских корабля: «Лос-Анжелос», «Манчестер», «Мэддокс» и «Джеймс Э. Кис».
Наконец, в последние дни апреля в переговорах о перемирии наметился определенный сдвиг. 20 апреля начался обмен больными и ранеными военнопленными, который был условно назван операцией «Литтл суич». Этот сдвиг отражал новые веяния в вопросе о перемирии. Всем заинтересованным государствам стало ясно, что при существующих политических и военных ограничениях не может быть выхода из того тупика, в котором вот уже 2 года находилась война в Корее. Решать исход войны можно было, только распространив военные действия на азиатский материк и применив запрещенные виды оружия, в том числе, возможно, и атомное. В противном случае война в Корее могла затянуться на неопределенно долгое время. Один американский солдат охарактеризовал корейский конфликт такими горькими словами: «Это — война, которую мы не можем выиграть, не можем проиграть и от которой не можем отделаться».
Было ясно также, что и китайцы никогда не выиграют эту войну. Следовательно, если Объединенные Нации хотели добиться победы, они должны были изменить способы ведения войны.
Однако по ряду чисто психологических причин китайцы стремились создать впечатление, что за последнее время именно они одержали верх. Для этого верховное командование китайских войск приказало повсеместно активизировать военные действия. В результате давление со стороны противника на фронте резко возросло; китайцы предприняли несколько поистине титанических попыток прорвать главную полосу обороны наших войск. В одном или двух пунктах в полосе обороны 1-й дивизии морской пехоты противнику удалось захватить небольшие участки местности, которые не имели, однако, значения. Они были заняты ценой фантастических потерь — до 16 300 человек убитыми и ранеными и 81 человек пленными. Несмотря на то что успехи противника ни в коем случае не оправдывали его потерь, китайцы во всеуслышание заявили, что Объединенные Нации подписывают договор о перемирии только для того, чтобы «не дать китайцам выиграть войну».
Наряду с усилением активности противника на сухопутном фронте возросла также интенсивность и точность огня его береговой артиллерии. В свою очередь, достойно отвечая на возросшую активность противника, усилили свои действия и дозорные [292] корабли Объединенных Наций. Так, 3 июня эскадренные миноносцы «Чэндлер» и «Уилтсай» уничтожили вблизи Таньчхоня железнодорожный состав противника.
12 июня, когда легкий крейсер «Манчестер» и эскортный миноносец «Карпентер» обстреливали порт Хыннам, противник выпустил по ним 17 снарядов. 25 июня (в день третьей годовщины войны в Корее) вблизи Таньчхоня тяжелыми орудиями противника был обстрелян эскадренный миноносец. Он получил 2 прямых попадания, но, к счастью, никто не был убит и только несколько человек получили легкие ранения. Утром 8 июля в 10 милях к югу от Сончжиня противник выпустил около 80 снарядов по эскадренному миноносцу «Ирвин», причем один дистанционный снаряд разорвался над грот-мачтой корабля. Взрывом были тяжело ранены командир 24-й эскадры миноносцев и 4 человека из команды. Кроме того, осколки снарядов перебили электрические и электронные кабели на мачте.
В этот заключительный период войны линейный корабль «Нью-Джерси» при поддержке тяжелых крейсеров «Сент Пол» и «Бремертон», легкого крейсера «Манчестер» и 12 эскадренных миноносцев прикрывал с моря наши войска на правом фланге фронта. Уместно отметить, что линейные корабли не принимали участия в артиллерийской поддержке сухопутных войск на фронте с октября 1952 г., когда здесь действовал линейный корабль «Айова».
Эти 16 кораблей, разделенные на 3 группы (оперативные отряды 95.2.8, 77.1.8 и 77.1.9), сменяя друг друга, обеспечивали постоянную артиллерийскую поддержку войскам на правом фланге фронта. В течение двух последних месяцев войны они выпустили по позициям противника 13 000 127-мм, 700 152-мм, 2800 203-мм и 1774 406-мм снарядов{117}.
Нужно отдать должное корабельной артиллерии, которая своим исключительно точным, «снайперским» огнем сорвала отчаянные попытки противника продвинуться в последние дни войны на юг по восточному побережью. В результате этого, когда была установлена демаркационная линия, на восточном побережье линия фронта значительно выступала на север.
Так закончилась самая длительная в истории американского флота морская блокада и связанный с ней обстрел побережья противника. [293]
Выводы
Пересмотренное «Положение о функциях вооруженных сил США и комитета начальников штабов» определяет одну из важнейших задач военно-морских сил следующим образом:
«А. 1 (а). Обнаруживать и уничтожать военно-морские силы противника, а также вести борьбу с его торговым судоходством».
Второстепенная задача военно-морских сил состоит в том, чтобы:
«Б. 1. Действиями с моря препятствовать боевой деятельности сухопутных и воздушных сил противника, а также наносить удары по его коммуникациям».
Изучение действий военно-морских сил США в Корее неизбежно приводит к выводу, что морская блокада была эффективной и успешной. Флот блокировал 3 из 5 основных транспортных систем противника, а именно: 1) судоходство в открытом море вдоль восточного побережья; 2) прибрежное судоходство у мелководного западного побережья; 3) морские пути в азиатские порты Китая и Северной Кореи. Противник был лишен возможности использовать море для переброски войск, предметов военного снабжения, а также для рыболовства. В мирное время тысячи джонок и множество пароходов перевозили по морю сотни тысяч тонн всевозможных грузов. С организацией морской блокады эти перевозки почти прекратились. Лишь ничтожному количеству судов удавалось в ночное время, прижимаясь к берегу, проскользнуть через плотную сеть блокады, окутавшую полуостров.
Следует, однако, отметить, что, делая те или иные выводы из опыта морской блокады Кореи, нельзя забывать о тех специфических условиях, в которых она протекала, то есть о почти полном отсутствии противодействия со стороны авиации противника и его военно-морских сил. При наличии обоих или одного из этих факторов наши блокадные операции носили бы совершенно ивой характер, и, например, блокада портов Воньсань, Сончжинь и Хыннам не была бы столь продолжительной. В этом случае блокада потребовала бы во много раз больше кораблей, чем имелось в распоряжении 95-го оперативного соединения. Однако даже в этих условиях могла бы быть установлена эффективная морская блокада, хотя она была бы, бесспорно, не такой жесткой. Кроме того, она обошлась бы гораздо дороже как американским, так и китайским вооруженным силам. И уж, конечно, характер и темп операций, применяемое оружие и границы боевых действий были бы совсем иными. Блокада Кореи имела значение для американского флота еще и потому, что она была первой блокадой, проводившейся США со времени гражданской войны 1861–1865 гг. Правда, во время первой мировой войны США помогали Англии в проведении блокады в Европе, но их усилия были относительно невелики и носили пассивный [294] характер. Морская блокада Корейского полуострова дала американскому флоту богатый боевой опыт на случай, если в будущем возникнет необходимость установления блокады в других районах мира.
Эффективность морской блокады и неспособность противника оказать ей активное противодействие позволили надводным кораблям вести артиллерийский обстрел берегов Кореи и воздействовать на коммуникации противника в таких масштабах, которые не имели себе равных за всю историю военно-морских сил Америки. Корабельная артиллерия, предназначенная главным образом для ведения огня по морским целям и для поддержки десантов, стала использоваться для выполнения трех совершенно новых задач: 1) для поддержки войск, занимающих стабильные позиции на фронте (в отличие от огня по подвижным целям при высадке десантов); 2) для обеспечения с моря обоих флангов фронта; 3) для срыва движения по шоссейным и железным дорогам вдоль северо-восточного побережья Кореи.
Первая из этих задач была выполнена с честью. На всех этапах войны точность и плотность огня корабельной артиллерии (даже, на предельных дальностях стрельбы) при поддержке войск на передовых позициях были по достоинству оценены как армейскими частями, так и морской пехотой. Почти всегда огонь корабельной артиллерии имел большее значение, чем огонь полевой артиллерии. Мощь и эффективность огня корабельной артиллерии подтверждается тем, что вблизи берега линия фронта Объединенных Наций обычно выступала вперед по сравнению с его остальными участками.
Вообще говоря, при стрельбе по позициям противника на линии фронта отмечалось, что ее эффективность росла с увеличением калибра снарядов. Артиллеристы линейных кораблей «Айова», «Миссури», «Висконсин» и «Нью-Джерси» наглядно доказали, что 406-мм орудия были самыми эффективными из всех орудий, применявшихся во время войны в Корее. Если в начале войны практически не существовало четких, проверенных методов взаимодействия армии и флота в управлении огнем корабельной артиллерии, то они были вскоре выработаны и с успехом применялись до конца войны. По этому поводу контр-адмирал Смит, первый командир «блокирующих и эскортных сил», сказал следующее: «В начале войны не было никакой системы связи для обеспечения взаимодействия между кораблями и наземными войсками, так как считалось, что высадка морских десантов и артиллерийский обстрел побережья кораблями являются устаревшими способами ведения боевых действий».
Если бы сухопутные войска Объединенных Наций вели маневренную наступательную войну, а не зашли бы в тупик позиционной войны, то способы осуществления морской блокады, конечно, были бы другими и вклад блокирующих сил в общее дело имел бы большее значение. По мнению командира блокирующих [295] сил на западном побережье Кореи английского контрадмирала Скотт Монкрифа, более решительные и целеустремленные действия блокирующих сил, проводимые периодически в течение 7–10 дней, позволили бы нанести противнику больший ущерб, чем равномерное постоянное давление на обоих побережьях Кореи. Адмирал Скотт-Монкриф считал также, что неудачные попытки вооруженных сил Объединенных Наций провести дополнительные высадки десантов дали противнику возможность создать прочную береговую оборону на всем побережье и высвободить для фронта определенное количество войск, ранее охранявших эти районы. Однако следует учесть, что более активную наступательную тактику блокирующих сил нельзя было применять, не сочетая действия флота с наступательными действиями сухопутных войск и авиации.
Мог ли огонь корабельной артиллерии быть таким же эффективным и массированным в условиях противодействия со стороны авиации и флота противника — это вопрос спорный. Но несомненно одно — более активное сопротивление противника ускорило бы развитие и применение управляемых снарядов класса «корабль — земля» дальнего действия. Та артиллерийская поддержка, которую линейные корабли оказывали сухопутным войскам, не могла при искусственно созданных в Корее условиях служить достаточным основанием для сохранения на флоте США крупнокалиберных нарезных орудий.
Выполнив вторую задачу, возложенную на корабельную артиллерию — обеспечение войск на флангах фронта, — корабли блокирующих сил внесли весьма существенный вклад в общее дело. «История не знает случаев, — говорит контр-адмирал Смит, — чтобы какая-либо армия имела такое же надежное обеспечение своих флангов. В марте 1951 г. адмирал Страбл и я посетили генерала Риджуэя в Тэгу. Подчиненные ему генералы все время утверждали, что противник, используя мелководье, а иногда и прибрежные участки местности, мог обойти с фланга группировку наших войск на западном участке фронта. Мы заверили генерала Риджуэя, что флот этого не допустит, и он сказал, что больше не будет об этом беспокоиться.
Наличие корабельной артиллерии и морской авиации на обоих флангах дало возможность командованию нашей армии сосредоточивать свои усилия на тех участках фронта, где нужно было оказать наибольшее давление на противника. С плеч армейского командования была снята забота об обеспечении своих флангов».
Третью, второстепенную задачу, возложенную на военно-морские силы (изоляция фронта противника), они выполнили только частично.
Нашим кораблям не удалась парализовать систему шоссейных и железных дорог восточного побережья Кореи, несмотря на продолжительные усилия и на изобретательность, проявленную [296] моряками. В главе восьмой уже указывалось, что и военно-воздушные силы Объединенных Наций также не смогли этого сделать. В течение всей войны авиация и надводные корабли Объединенных Наций ни разу не сумели остановить поток военных грузов из Маньчжурии к фронту в сколько-нибудь значительной степени. Правда, комбинированные удары авиации и кораблей 77-го и 95-го оперативных соединений, конечно, причинили большой ущерб противнику и даже несколько затормозили его военные перевозки, но они не оказали непосредственного и решающего влияния на ход боевых действий на суше. Все это подчеркивает необходимость создания в США пропорционально развитых (сбалансированных) вооруженных сил. Коль скоро эта война должна была ограничиться пределами Корейского полуострова, нам оставался только один путь для достижения успеха: остановить непрерывное движение поездов и автомашин в пределах Северной Кореи, захватить и удержать не только все транспортные линии противника, но и всю территорию Северной Кореи. Что же касается другого пути, то учитывая условия местности, незначительное количество подходящих целей и характер противника, следует признать, что возможность изоляции фронта в Корее с помощью тактического атомного оружия остается и по сей день весьма сомнительной. [297]