Глава седьмая.

Минная война на новом этапе (1951–1953 гг.)

Новый взгляд на проблемы минной войны

С поражением северокорейской армии осенью 1950 г. минная война отнюдь не закончилась. Вступление в войну китайцев и перемещение линии фронта к югу не означало окончания минной войны, а скорее, знаменовало начало нового этапа в борьбе с минами противника в корейских водах.

С самого начала войны, в противоположность боевым действиям в воздухе и на суше, действия военно-морских сил ООН не были ограничены ничем, кроме границ блокады. Но к началу 1951 г. противник снова полностью завладел всей береговой линией Северной Кореи. Он приобрел новые возможности для укрепления своей обороны против наших военно-морских сил путем вторичного минирования своих портов и прибрежных вод, а также путем установки батарей береговой артиллерии.

Вследствие этого задачи противоминной борьбы в 1951 г., помимо того что они возросли по объему, значительно отличались от тех задач, с которыми нам приходилось встречаться в течение 1950 г. Во-первых, в 1951 г. не играл такой решающей роли, как в 1950 г., фактор времени. В течение всей осени 1950 г. сроки выполнения задач по тралению были обычно весьма сжатыми: несколько часов — на очистку Иньчхоня; несколько дней — на открытие для навигации Воньсаня, Нампхо, Ивоня и Хыннама. Во всех этих случаях войска на берегу остро нуждались в пополнениях и в материально-техническом обеспечении. К 1951 г., напротив, десантные операции были свернуты, и минно-тральные силы оказались в меньшей степени связаны жесткими сроками. Во-вторых, если осенью 1950 г. команды тральщиков были сравнительно неопытными, то к 1951 г. они уже в полном смысле слова стали мастерами своего дела. В-третьих, в 1950 г. тральщики не имели достаточной ремонтной базы, им не хватало запасных частей, они были малочисленны. К началу 1951 г. многие из этих трудностей удалось преодолеть. И наконец, если в 1950 г. траление производилось там, где не [172] было мин, то весной 1951 г. тральщикам приказывали тралить там, где мины были.

«Это изменение в тактике минно-тральных сил было необходимо в целях обеспечения большей площади для маневра кораблей артиллерийской поддержки, когда они попадали под огонь береговых батарей, — говорит контр-адмирал Дайер, бывший в то время командиром 95-го оперативного соединения. — Кроме того, чем ближе корабли могли подойти к берегу, тем лучшие условия создавались для ведения огня».

Примером, иллюстрирующим результаты новой тактики Дайера, служит тот факт, что в районе Хыннама в начале 1951 г. было обнаружено и уничтожено 186 мин. В ходе одной только подготовки к блокаде Воньсаня, начавшейся 16 февраля, наши корабли сумели вытралить 325 мин. С 1 мая по 31 декабря 1951 г. минно-тральная оперативная группа обезвредила в общей сложности 683 мины противника.

Как уже указывалось, к весне 1951 г. проблема противоминной борьбы в значительной степени утратила свою остроту и срочность. Теперь вполне хватало времени, чтобы позаботиться о тральщиках и даже обеспечить некоторый отдых их экипажам. Для производства текущего ремонта в Сасэбо были дополнительно направлены плавучие мастерские «Лузон» и «Кёрмит Рузвельт».

Задачи минно-тральных сил на 1951 г.

Несмотря на зловещие слухи о восстановлении минных заграждений и доставке дальнобойных береговых орудий в Северную Корею из Маньчжурии, капитан 2 ранга Уильямс, сменивший в марте 1951 г. капитана 2 ранга Споффорда, был настроен оптимистически. Он принял дело «на полном ходу», что обеспечивало ему выполнение задач, которые он представлял себе следующим образом: «Главная задача наших минно-тральных сил на 1951 г. — дать возможность кораблям артиллерийской поддержки подходить ближе к берегу вдоль всего побережья Северной Кореи с целью нарушения коммуникаций, уничтожения сосредоточений войск противника, огневых позиций и складов. Второй нашей задачей было вводить противника в заблуждение угрозой вторжения и тем самым вынуждать его к перегруппировке своих войск. Это заставляло противника ослаблять нажим на наши сухопутные войска на фронте. В-третьих, тральщики должны были облегчить выполнение задачи по проведению блокады с моря участка Воньсань — Хыннам — Сончжинь прокладкой более прямых и свободных от мин путей между этими портами. Это обеспечивало в случае необходимости и более гибкую огневую поддержку. Далее, вылавливая и уничтожая якорные мины, тральщики одновременно уменьшали и опасность со стороны плавучих мин. И наконец, тральщики открывали перед [173] артиллерией наших кораблей возможность воздействовать на новые объекты, в частности на железнодорожный узел Хамхын, служивший основным перевалочным пунктом снабжения противника».

Методы траления в 1951 г.

Командир танкодесантного корабля LST-799 старший лейтенант Хаустон был одним из офицеров, принимавших участие в минно-тральных операциях в Корее на протяжении всего 1951 г. Заметки, сделанные им за этот период, помогут лучше уяснить фактический ход событий.

«В начале 1951 г. в Сасэбо мы взяли на борт командира 3-й эскадры минно-тральных сил вместе с его штабом, — рассказывает Хаустон. — В то время «семья» тральщиков представляла собой хотя и разнородную, но тесно спаянную группу. В ее состав входили: мой танкодесантный корабль, имевший на борту несколько вертолетов, предназначенных для поиска мин; один тральщик со стальным корпусом; несколько «цыплят» (AMS) и небольших южнокорейских тральщиков, а также буксир, использовавшийся для сбора гео — и гидрографических данных.

Днем мой корабль обычно находился вместе с тральщиками, оставаясь, правда, на «безопасном» удалении от линии траления. С этой позиции мы намечали планы траления, управляли движением тральщиков, помогали вылавливать утерянное оборудование (поплавки, буи и т. д.) и расстреливать вытраленные мины. Каждый вечер, до наступления темноты, все корабли поднимали тралы на борт и становились на якорь обычно рядом с нашим LST. Вначале мы тралили только в светлое время суток. Затем, когда началась очистка всей Хыннамской бухты и обоих берегов, нам пришлось тралить ночью и держаться все дальше и дальше от берега из-за огня артиллерии противника.

Почти каждый день мы подсекали якорные мины. Матросы LST-799 уничтожали их, когда только представлялась возможность. От нашего огня взрывалась примерно каждая седьмая мина. Остальные же тонули, после того как их корпуса оказывались пробитыми. Все установленные противником минные заграждения имели свои особенности; некоторые были расположены подобно спицам колеса, другие — беспорядочно, но, как правило, ни один из способов постановки мин не был похож на принятые в Соединенных Штатах.

В помощь тральщикам корабль нес на танковой палубе четыре небольших катерных тральщика, и надо оказать, что это очень снижало ходовые качества корабля нос: сильно рыскал, что затрудняло подъем катеров на борт. После первой же пробы мы вернулись обратно и передали все катера на борт десантного корабля-дока «Комсток».

Вертолеты, находившиеся на борту LST-799, первоначально [175] использовались только для разведки мин. Спасательные работы считались их второстепенной задачей и велись только по вызову. Разведка мин с вертолетов производилась довольно просто: вертолеты шли впереди головного тральщика и доносили по радио обо всех минах, замеченных впереди по курсу тральщика. Изредка вертолеты уничтожали плавучие мины своим бортовым оружием, но от этого пришлось отказаться, когда от взрыва одной мины детонировали еще четыре и вертолет едва не погиб».

Вертолеты успешно применялись и для заблаговременной разведки районов траления. Они помогали командирам минно-тральных отрядов правильно определять наличие и типы мин, направление линий заграждения, наличие береговых батарей и навигационных ориентиров. «Благодаря вертолетам, — говорит старший лейтенант Коу, командир тральщика «Редстарт», — появилась возможность заблаговременно и с меньшим риском планировать минно-тральные операции».

«В ряде случаев, — рассказывает командир другого тральщика капитан-лейтенант Лерд, — вертолеты буквально «за руку» выводили запутавшиеся среди мин тральщики из минных заграждений. Летчики свободно обнаруживали мины там, где мы не могли их видеть».

Очистка прибрежных вод для кораблей, ведущих обстрел побережья

30 марта 1951 г. был получен приказ приступить к тралению вод севернее Воньсаня. Тотчас же все корабли 2-й эскадры минно-тральных сил вышли из Воньсаня к Сончжиню. В состав эскадры входили флагманский корабль «Комсток» с катерными тральщиками, 32-й дивизион минных тральщиков в составе кораблей «Инкредибл», «Оспрей», «Мергэнсер», «Чэтерер», «Пеликан», «Мокинг Берд», а также спасательное судно «Грасл».

Минно-тральные силы под общим оперативным командованием контр-адмирала Хилленкетера, находившегося на борту крейсера «Сент Пол», получили приказ очистить полосу длиной 20 миль в предположительно безопасных водах на юг от Сончжиня с таким расчетом, чтобы наши корабли могли подходить ближе к берегу и уничтожать огнем обнаруженные цели.

«В первый день работы, — говорит капитан 2 ранга Уильямс, — вблизи входа в Сончжиньокий порт было подсечено до 15 якорных мин. Действия тральщиков вынудили коммунистов, занимавших оборону на окружающих высотах, оставить свои позиции и приблизиться к берегу; очевидно, они рассчитывали, что здесь предполагается высадка десанта. Позднее десантный корабль-док «Форт Мэрион» подошел к берегу в 15 милях к югу от Сончжиня, и находившиеся на его борту английские морские пехотинцы сошли на берег с целью взорвать проходящую [176] здесь железнодорожную линию и тоннель. Английские «коммандос» встретили незначительное сопротивление противника и успешно выполнили свою задачу.

Ночью, когда тральщики возвращались в Воньсань, оператор радиолокационной станции корабля «Комсток» доложил о появлении неопознанного таинственного судна вблизи острова Йодо. Наличие судна подтверждал и дозорный эскадренный миноносец. Хотя стрельбой осветительными снарядами и освещением моря прожекторами цель обнаружить не удалось, я все же приказал тральщикам «Оспрей», «Чэтерер», «Пеликан» и «Мергэнсер» с рассветом протралить подозрительный район. Они выполнили этот приказ, и к 6.30 следующего утра было вытралено и уничтожено 15 мин. Если бы эти мины не были вытралены, крейсер «Сент Пол», пришедший сюда в то же утро, мог оказаться в большой опасности».

С целью дальнейшего введения в заблуждение противника, обороняющего побережье, и одновременной очистки вод от мин тральщикам было приказано в середине апреля 1951 г. провести тактическую демонстрацию в районе Кочжо. Мелкосидящие катерные тральщики проделали проход в направлении берега, а затем крупные тральщики расширили его. При этом, выловив и расстреляв не более дюжины мин, тральщики попали под такой сильный огонь береговой артиллерии, какого до сих пор им не приходилось встречать.

Контрольное траление у западного побережья Кореи

В начале мая 1951 г., когда еще продолжались действия по очистке от мин восточного побережья и по расширению прохода, который должен был соединить районы Кочжо и Воньсаня, неожиданно возникла необходимость в проведении еще одной минно-тральной операции. Английские военно-морские силы, действовавшие у западного побережья Кореи, потребовали провести контрольное траление в районе Нампхо, первоначально очищенном от мин отрядом капитана 3 ранга Арчера в ноябре 1950 г.

Обычно контрольное траление требовало таких же усилий, как и первоначальная расчистка заграждений. Поэтому к контрольному тралению прохода у Нампхо в мае 1951 г. пришлось привлечь тральщики «Керлью», «Галл», «Суоллоу», «Мокинг Берд», корабли артиллерийской поддержки «Конкорд», «Сиу» и «Эмитист», а также танкодесантный корабль, шесть катерных тральщиков, десантный корабль-док «Комсток» и два южнокорейских тральщика YMS-501 и YMS-515. Контрольное траление этого прохода вновь подчеркнуло растущее значение вертолетов. Они не только вели разведку впереди тральщиков, но и сбрасывали ручные гранаты вдоль всего фарватера, чтобы обезвредить акустические мины. [178]

Постоянное контрольное траление уже очищенных от мин вод говорит о том, что не только наличия минных заграждений, но даже простого подозрения о минировании какого-либо района было достаточно, чтобы привести в действие минно-тральные силы. Благодаря применению тактики, описанной помощником командира 3-й эскадры минно-тральных сил, контрольное траление в Корее несколько облегчилось. «Тральщики быстро освоили новый метод контрольного траления прибрежных вод, — говорит капитан 3 ранга Майерс. — Два, три, а иногда и больше кораблей прочесывали район развернутым в линию строем. Если при этом не было подсечено ни одной мины, мы считали, что повторному минированию район не подвергался. Такой метод оказался более быстрым, чем траление всей площади, но он не был достаточно надежным. Если течение или приливы загоняли в очищенный район новые мины, тогда приходилось тралить всю площадь».

Осенью 1951 г. траление вод продолжалось в северном направлении, к сравнительно плотно минированному порту Хыннам. В то время как тральщики вылавливали и уничтожали все большее количество мин, противник постоянно усиливал свою береговую артиллерию, пытаясь воспрепятствовать тралению. Несмотря на сильный огонь с берега, с 1 июля по 30 сентября 1951 г. было вытралено столько же мин, сколько за весь предшествующий период войны в Корее.

Траление вблизи Владивостока

Одна из самых трудных минно-тральных операций 1951 г. была проведена с 3 по 10 ноября в районе Чхончжиня, у восточного побережья Северной Кореи, в 75 милях к югу от Владивостока.

«Нашей первой задачей в Чхончжине, — говорит капитан 2 ранга Уильямс, — была очистка от мин района, лежащего в пределах изгиба 90-м изобаты, который наши корабли могли использовать для обстрела берегов с ближних дистанций».

По данным разведки, в районе Чхончжиня были обнаружены управляемые с берега мины, и, кроме того, радиолокаторы засекли здесь много быстроходных сторожевых катеров. Далее, этот район действий контролировался авиацией противника, а тральщики не обладали большой скоростью хода, достаточным зенитным вооружением и средствами управления огнем. В довершение всего проблема осложнялась быстрым наступлением зимы с ее сильными ветрами, жестокими морозами, льдами и бурным морем.

Чхончжиньокая минно-тральная операция началась 3 ноября. Были выловлены 23 контактные мины, из которых 18 потопили ружейным огнем, одна взорвалась в момент подсечки, а [179] остальные, вероятно, были уничтожены огнем 40-мм орудий, так как после обстрела мин вертолет не смог их обнаружить.

«6 ноября, — продолжает капитан 2 ранга Уильямс, — оператор гидрофона тральщика «Херон» обнаружил новую линию мин в районе, протраленном всего за три дня до этого. Из ранее очищенных вод было извлечено еще 8 мин. Эта неожиданность означала, что противник ведет повторное минирование прямо перед нашим носом. После этого мы решили отойти подальше в море и сосредоточить свои усилия на полосе между 90– и 180-м изобатами».

В Чхончжине были вновь использованы плавучий корабль-док «Комсток» и вертолет, однако туман и мокрый снег значительно снижали эффективность действий последнего. 6 ноября вертолет не сумел обнаружить вновь поставленное минное заграждение. Катерные тральщики также испытывали большие трудности из-за плохой погоды. Наиболее приспособленными для действий зимой в этих широтах оказались два быстроходных тральщика — «Дойл» и «Эндикот». Они помогали охранять район от повторного минирования и могли быстро производить контрольное траление.

Несмотря на все опасности и трудности, встреченные в Чхончжине. этот район, по крайней мере на время, был очищен от мин, начиная с 90-м изобаты и далее к морю. Однако самым важным уроком Чхончжиньской минной операции явилось то, что северокорейские минные заградители старались «не отстать» от наших минных тральщиков.

Минная разведка в 1951–1953 гг.

Конкретное доказательство восстановления противником минных заграждений в районе Хыннам — Сончжинь было обнаружено 19 ноября 1951 г., когда тральщик «Птэрмиген» обезвредил две новые мины контактного типа около Хыннама. Позднее, 3 декабря, тральщик «Пеликан» потопил совсем еще новую мину в том же самом районе. Эти случайные находки дали командованию войск ООН верный ключ к разгадке действий противника в области минирования. В течение всей войны нам никогда не удавалось точно и надежно фиксировать на карте районы первичного и повторного минирования. Не хватало кораблей, разведывательные данные были слишком скудны, береговые линии крайне растянуты, ночи очень темны, а минирование вод противником носило чисто локальный характер. Все это заставляло специалистов-минеров американского флота оценивать запасы мин у противника лишь по догадкам.

Однако считалось, что противник располагает достаточным количеством мин, чтобы плотно минировать все порты и гавани Кореи, и что он создал склады мин в Нампхо, Чхончжине, Сончжине и Хыннаме. По общему мнению, противник преследовал [180] минированием вод двоякую цель: предотвратить новую высадку десанта и помешать обстрелу берегов кораблями наших военно-морских сил.

Все разведывательные донесения, обычно скудные и требующие проверки, указывали на то, что противник производит минирование ночью, используя такие суда, как парусные джонки, рыболовные сампаны, моторные джонки и торпедные катера. Имелось сообщение, что северокорейцы используют бывший советский минный заградитель, но это не подтвердилось.

На захваченных сампанах, использовавшихся в качестве минных заградителей, были обнаружены специальные рамы, сооруженные из тяжелых бревен, установленных поперек судна так, чтобы на них можно было класть мины и легко скатывать их вручную через борт. Несмотря на примитивность и небольшую грузоподъемность сампанов (каждый даже небольшой сампан мог поднять 2–4 м:ины), противник именно благодаря им получал возможность угрожать минами мощному и современному флоту мира.

Пленные, захваченные 2 мая 1952 г. эскадренным миноносцем «Дуглас X. Фокс», сообщили, как обычно, путаные и противоречивые сведения о действиях противника по постановке минных заграждений. Их показания послужили основанием для следующего доклада: «В апреле 1951 г. к юго-западу от Синчханни на участке длиной 2000 м производилось минирование. Пленные не указывают точное количество мин, употребляя слово «много». Четыре дня спустя, 6 мая 1952 г., эти же пленные заявили, что в районе Синчханни мин нет. На следующий день, 7 мая, пленные сообщили командиру корабля, что мины поставлены в Хыннамском порту, а через три дня, 9 мая, заявили, что не замечали постановки мин у Хыннама».

Мы привели этот доклад, чтобы показать неполноценность сведений, поступавших от военнопленных и местного населения. Иногда какое-нибудь показание оказывалось точным, но это случалось редко. Так, например, подтвердилось показание одного перебежчика, когда 2 марта 1952 г. в районе Воньсаня была обнаружена противокатерная мина нового типа. Эта сравнительно небольшая мина контактного типа (вес 20 кг, диаметр 280 мм), установленная на якоре с расчетом на взрыв на глубине от 0,5 до 2,5 м, вызвала необходимость произвести дополнительную разведку подозрительного района с помощью вертолетов и водолазов.

Явное доказательство продолжающегося минирования восточного побережья было получено 18 июня 1952 г., когда тральщик «Керлью» извлек в Воньсаньском порту автоматическую якорную мину. Противник, очевидно, использовал течение реки для сплава этих мин в порт, уже протраленный и огражденный буями. Разобщитель мины представлял собой механизм типа глаголь-гака, приводимый в действие при помощи растворимой [181] прокладки. Это открытие заставило командира 98-го оперативного соединения объявить район вблизи устья реки опасным для навигации.

Потери кораблей от мин

Несмотря на то что противник постоянно минировал свои воды и вновь восстанавливал протраленные заграждения, мины начиная с весны 1951 и до перемирия 1953 г. нанесли военно-морским силам ООН сравнительно небольшой ущерб.

2 февраля 1951 г., проводя траление вблизи Йонъяна, юго-восточнее Воньсаня, тральщик «Партридж» наткнулся на плавучую мину и затонул через 10 минут. Два офицера и шестеро рядовых были убиты, один офицер и пятеро рядовых тяжело ранены. «Партридж» был четвертым и последним американским тральщиком, погибшим за время войны в Корее.

В ночь на 30 августа 1952 г. во время патрулирования в районе Хыннама миной был потоплен океанский буксир «Сарси». В том же районе наткнулись на мины два эскадренных миноносца: 12 июня 1951 г. — «Уок» и 7 октября 1951 г. — «Эрнест Г. Смолл». Оба корабля получили сильные повреждения. На первом было убито 26, на втором — 9 человек. 16 сентября 1952 г. примерно в 90 милях к востоку от Воньсаня наскочил на мину еще один эскадренный миноносец «Бартон», несший службу по прикрытию 77-го оперативного соединения. По мнению командира корабля капитана 3 ранга Сейма, эта мина оторвалась от воньсаньского минного поля, когда 18 августа над этим районом, пронесся тайфун. Командующий 7-м флотом вице-адмирал Кларк докладывал, что в течение последующих нескольких недель около его кораблей было обнаружено 40 мин. Мины появились также на поверхности бухты Йонхынмань, а несколько мин прибило к берегу.

«Следует указать на кое-какие любопытные обстоятельства, при которых «Бартон» подорвался на мине, — говорит капитан 3 ранга Сейм. — «Бартон» занимал самое северное положение в группе кораблей оперативного соединения, шедших курсом на юг. Авианосцы и эскадренные миноносцы, шедшие прямо впереди нас, по-видимому, прошли очень близко от этой мины, не задев ее. Когда раздался взрыв, я как раз заканчивал чтение доклада о уязвимости кораблей для плавучих мин. В докладе был вывод о том, что кораблю, делающему десять и более узлов, не угрожает опасность, потому что носовые волны должны отбрасывать плавучие мины в сторону. Однако на этот раз носовая волна не сумела защитить «Бартон», хотя соединение шло со скоростью пятнадцати узлов».

Мина взорвалась в 21.15. Она расколола наружную обшивку от киля до верхней палубы. Передняя кочегарка была полностью разрушена и затоплена водой. В 12-метровую пробоину [183] хлынули мощные потоки воды. Все пять человек, находившиеся в передней кочегарке, погибли. Личный состав машинного отделения, работавший по соседству, получил тяжелые ожоги.

За этот период подорвались на минах два южнокорейских корабля: 6 мая — тральщик JMS-306{77} в районе Нампхо и в ночь на 26 декабря — корабль ПЛО РС-704 в районе острова Йодо, в бухте Йонхынмань. Впоследствии на берегу острова было подобрано 20 трупов. Южнокорейский тральщик JMS-306 вместе с тральщиками JMS-302, YMS-502 и фрегатом PF-61 был направлен к Нампхо для разведки минных заграждений противника. Утром 6 мая 1951 г., как только рассеялся густой предрассветный туман, JMS-306 вышел в разведывательный дозор. Через двадцать минут он наткнулся на мину. Взрывом затопило машинное отделение; из 36 человек экипажа было убито 6 и ранено 18. 12 оставшихся в живых членов экипажа в течение 72 минут боролись с морем, пытаясь не допустить затопления корабля. Тем временем на помощь были вызваны два парусных судна. Корабль затонул в 10.32 Оставшиеся в живых члены экипажа были приняты на борт фрегата PF-61 для отправки в Пусань.

Борьба артиллерии противника с тральщиками

Начиная с осени 1951 г. и до конца войны в Корее наши тральщики страдали гораздо больше от огня береговых батарей, чем от мин.

Одним из тральщиков, на долю которого пришлось наибольшее количество попаданий, был «Оспрей». 29 октября 1951 г. он получил два прямых попадания, причем первый снаряд пробил верхнюю часть дымовой трубы, а второй ударил в корпус выше ватерлинии. На этот раз потери оказались небольшими: был тяжело ранен один матрос. Еще одно попадание «Острей» получил 23 апреля 1952 г. в районе Сончжиня, когда он и «Суоллоу» вели наблюдение за прибрежной железной дорогой, которую обстреливал тральщик «Маррелет». «Обстрел ночных поездов, — говорит капитан 3 ранга Майерс, — превратился у базовых тральщиков в своего рода спорт. По ночам они подходили близко к берегу и, когда поезда противника выходили из тоннеля, расположенного южнее Сончжиня, и шли вдоль берега, передавали данные более крупным кораблям. Таким путем тральщики помогли уничтожить много поездов». В третий раз «Оспрей» пострадал 13 октября 1952 г. во время демонстрации высадки десанта в Кочжо. Он получил множество пробоин от осколков, а разорвавшийся поблизости снаряд тяжело ранил старшего помощника командира и трех матросов.

Еще одним кораблем, получившим почти столько же попаданий, как и «Оспрей», был быстроходный тральщик «Томпсон [184] «. От артиллерийского огня пострадали также тральщики «Херон», получивший 8 сентября 1951 г. большую пробоину выше ватерлинии, и «Компитент», пострадавший от осколков, когда 27 августа 1952 г. четырехорудийная 122-мм батарея противника выпустила по нему около 100 снарядов.

19 ноября 1952 г. мишенью 76-мм батареи противника в районе Воньеаня послужил тральщик «Кайт». Осколками были легко ранены один офицер и четверо рядовых. В течение марта 1953 г. от огня береговых батарей противника, расположенных вблизи Сончжиня, пострадали три тральщика: «Галл», «Суифт» и YMS-510.

Интересна запись, которую капитан-лейтенант Лерд, командир корабля «Декстресс», сделал в своем вахтенном журнале.

«12.43. Вызван расчет 76-мм пушки.

13.09. Корабль взят под обстрел береговыми батареями. Боевая тревога всей команде. Принимаю на себя управление.

13.10. Начал уходить зигзагообразным курсом самым полным ходом — 16 узлов. Получил прямое попадание в носовую часть правого борта.

13.12. Прямое попадание в топ мачты.

13.14. Множество разрывов в воздухе и вблизи корабля. Ставлю дымовую завесу.

13.18. Обрубил тралы. Потери: один убитый, двое раненых. В корабле две пробоины: одна диаметром около 30 см, другая — 15 см. Сильно пострадали: электрическое оборудование, радиоантенны, радиолокатор, система флажной сигнализации, уничтожен левый клотиковый фонарь».

Оборонительный маневр, примененный капитан-лейтенантом Лердом, являлся основным тактическим приемом тральщиков. Когда представлялась возможность, они открывали огонь по береговым батареям противника и одновременно вызывали огонь кораблей артиллерийской поддержки, если те находились поблизости. Затем тральщики меняли курс на самом полном ходу, обрубали тралы, уходили зигзагом и ставили дымовую завесу, чтобы затруднить противнику отыскание цели.

Дымовая завеса всегда являлась наиболее эффективным средством, особенно когда она была достаточно плотной и могла полностью скрыть противоартиллерийский маневр тральщика.

Командир тральщика «Мергэнсер» старший лейтенант Мей разработал оригинальный способ дымопуска, который быстро переняли все тральщики. Мей вводил дизельное топливо непосредственно в глушитель главной машины, отчего из трубы начинал идти густой белый дым. Для этого требовалось только открыть вентиль в машинном отделении.

Хотя этот способ не получил одобрения со стороны главного управления кораблестроения военно-морских сил, тем не менее капитан 2 ранга Уильямс рекомендовал пользоваться им в исключительных случаях. Тральщики применяли «метод Мея», [185] когда попадали в критическое положение, справедливо считая, что топливо принесет меньший вред их машинам, чем береговые батареи противника. И в самом деле, ни на одном корабле не было случаев загорания или повреждения машин, хотя этот метод применялся много раз.

Главное управление кораблестроения предписывало тральщикам другой способ дымопуска, предусматривавший использование небольших быстро зажигающихся дымовых шашек, которые либо устанавливались на корме, либо сбрасывались за борт. Однако команды тральщиков находили, что шашки образуют дымовую завесу слишком медленно. К тому времени, когда завеса достигала достаточной плотности, корабль уже оказывался в безопасности или был подбит.

Точность огня береговых батарей противника требовала отыскания эффективных методов огневой поддержки тральщиков крупными кораблями, и прежде всего, методов артиллерийской контрбатарейной борьбы. Немногим эскадренным миноносцам приходилось выполнять задачи по огневой поддержке тральщиков до того, как они попали в Корею. Более того, до начала войны в Корее вообще не существовало каких-либо установившихся методов поддержки тральщиков.

Командир корабля «Зил» старший лейтенант Соннтаг излагает эту проблему в своем отчете следующим образом. «У нас до сих пор нет никаких уставных положений относительно огневой поддержки эскадренными миноносцами тральщиков, действующих в районе, где установлено наличие береговых батарей противника. В настоящее время решение этой проблемы, видимо, возлагается непосредственно на командира корабля, осуществляющего поддержку... Очень часто корабли поддержки следуют за поплавком ближнего к берегу трала и, таким образом, оказываются ближе к берегу, чем тральщик, тогда как другие корабли держатся мористее тральщика. Следует изучить вопрос о наиболее выгодных позициях кораблей поддержки в зависимости от их количества и состава. Кораблям поддержки должна быть предоставлена возможность в случае необходимости пройти между тральщиком и поплавком, не задевая за трал»{78}.

Капитан 3 ранга Сейм, командир эскадренного миноносца «Бартон», в течение 33 дней поддерживал тральщики в бухте Йонхынмань. Он считает правильным, когда корабль поддержки идет рядом с тральщиком на параллельном курсе, особенно если район действий ограничивает маневр тральщика и эскадренного миноносца. «В бухте Йонхынмань, — говорит Сейм, — мы могли делать только «восьмерку». При этом нам приходилось каждый раз разворачивать свои орудия на 180 градусов». [186]

Аналогичный метод огневой поддержки применял в районе Хыннама и эскадренный миноносец «Дуглас X. Фокс», результаты действий которого получили восторженный отзыв со стороны экипажа тральщика «Маррелет» и со стороны командующего минно-тральными силами на Тихом океане.

Командир корабля «Дуглас X. Фокс» капитан 3 ранга Дер рассказывает о своем методе следующее: «Наш план поддержки тральщиков в районе между Сансахо и Хыннамом заключался, как правило, в том, что, ознакомившись со схемой протраленного района, я ставил свой корабль на позицию примерно в 400 м впереди головного тральщика и брал курс на 10° мористее относительно курса тральщика. Мы осторожно двигались впереди и открывали огонь из 127-мм орудия, если дальность превышала 3000 м, а когда приближались к берегу, то использовали еще три 40-мм орудия. Каждый тральщик самостоятельно выбирал цели на берегу для своих 76-мм и 20-мм орудий. Эта система действовала хорошо, так как эскадренный миноносец всегда отвлекал огонь противника на себя, позволяя тральщикам маневрировать позади нас».

План поддержки, примененный Дером, получил горячее одобрение со стороны командующего минно-тральными силами на Тихом океане контр-адмирала Снэкенберга.

Траление мин при свете луны

Ночное траление приобрело особое значение во время демонстрации высадки десанта 15 октября 1952 г. у Кочжо, на восточном побережье Кореи, в 40 км к юго-востоку от Воньсаня и в 56 км к северу от линии фронта.

Тральщики прибыли в район Кочжо за три дня до начала операции, но из-за сильного ветра и бурного моря они смогли приступить к тралению только на рассвете 13 октября. В первый заход вышли пять мелкосидящих катерных тральщиков. Подойдя на 1300 м к берегу, они попали под огонь тяжелой береговой батареи противника. Огонь артиллерии и пулеметов был настолько интенсивным и точным, что только три головных тральщика смогли завершить первый заход. Два судна, шедшие позади, обрубили свои тралы и на полном ходу ушли в открытое море.

Позднее в тот же день три базовых тральщика при непосредственной огневой поддержке двух американских эскадренных миноносцев попытались еще раз протралить этот район. Однако огневая поддержка эскадренных миноносцев оказалась недостаточной, чтобы заставить замолчать орудия противника. Тральщик «Оспрей» и эскадренный миноносец «Перкинс» получили легкие повреждения. На последнем оказались и потери: в результате двух близких разрывов один человек был убит и семнадцать ранено.

С восходом солнца на следующий день те же три тральщика [187] вновь попытались очистить проход. Однако они снова были отогнаны мощным артиллерийским огнем, на этот раз даже раньше, чем им удалось достигнуть района траления. Огонь артиллерии противника был настолько плотным и точным, что 15 октября пришлось объявить об отмене дневного траления. В дальнейшем траление в районе Кочжо разрешалось вести только под покровом темноты. В распоряжении тральщиков оставалась только одна ночь, но именно в эту ночь траление было закончено. К счастью, мин обнаружено не было.

Неудача траления в светлое время суток в районе Кочжо и все возрастающая активность артиллерии противника на северо-восточном побережье указывали на необходимость производить если не все работы по тралению в корейских водах, то значительную часть их только ночью. Ночное траление было известно еще со времени второй мировой войны, но с тех пор оно не практиковалось. Поэтому возникла острая необходимость вновь освоить тактику ночного траления, и особенно в составе соединения, перед десантной операцией.

В связи с этим командир тральщика «Шавелер» старший лейтенант Кессерли предлагал: 1) вновь изучить и полнее разработать тактику ночного траления; 2) создать надежные средства для определения момента контактирования трала с миной и 3) разработать методы освещения или обозначения положения мин, вытраленных ночью.

Кроме того, Кессерли внес предложение использовать для обнаружения уже вытраленных мин средства подводной пиротехники, видимые ночью красители и дреки.

Как известно, ночное траление, хотя и менее опасное с точки зрения воздействия артиллерии противника, связано с целым рядом дополнительных трудностей, не встречающихся в дневных операциях. Во-первых, ночью затруднена навигация и точное фиксирование протраленных районов на карте. Вследствие приливов и течений отдельные участки минных заграждений могут быть пропущены, а другие протралены дважды. Во-вторых, ночью труднее уничтожать и отмечать буями подсеченные мины. В-третьих, ночное траление увеличивает опасность столкновения с миной для всех кораблей, следующих позади головных тральщиков. В-четвертых, по ночам у корейских берегов снуют десятки рыболовных сампанов, и всегда существует опасность, что какой-нибудь из них занят чем-то более серьезным, чем рыбная ловля.

«С приближением конца войны крупные тральщики стали вести очистку от мин прибрежных вод только в ночное время, — рассказывает капитан-лейтенант Холлифилд, командир тральщика «Симбол». — У восточного побережья они вели контрольное траление участка протяженностью 227 миль от рубежа на линии фронта до острова Маяндо. С наступлением сумерек мы выпускали тралы в районе, недосягаемом для береговых батарей противника, а ночью приближались к берегу. Мы шли параллельно [188] берегу в одном направлении и до рассвета успевали пройти обычно 60–70 миль, иногда приближаясь к берегу ближе чем на 500 м. Перед самым рассветом тральщики уходили в открытое море и там поднимали тралы на борт».

Холлифилд категорически высказывался против контрольных заходов в обратном направлении ночью из-за угрозы наскочить на уже подсеченные мины.

«Условия ночного траления в Корее не могут сравниться с условиями в районе Анцио{79}, — говорит капитан 3 ранга Майерс, во время второй мировой войны командовавший тральщиком YMS-13. — В Анцио нам мешал не только точный огонь береговых батарей, но и постоянные воздушные атаки. Если бы в Корее мы встретили такое же сопротивление, как в Анцио, то проблемы траления и огневой поддержки были бы значительно сложнее».

Разносторонняя деятельность тральщиков

Помимо действий по расчистке минных заграждений, результатом которых к концу войны в Корее было 1088 обезвреженных мин, тральщики внесли еще немалый вклад в общие военные усилия.

До мая 1952 г., кроме очистки от мин подступов к портам, гаваней, фарватеров, а также районов обороны островов, районов действий кораблей артиллерийской поддержки, прибрежных дозорных кораблей и контрбатарейных кораблей, тральщики выполняли и другие обязанности. Им ставились такие задачи, как охрана уже очищенных от мин районов и поимка судов, занимающихся рыбной ловлей в блокированных водах, постоянное изучение методов минирования, применяемых противником, сбор и распространение разведывательных данных, связанных с ведением минной войны, обучение личного состава минно-тральных сил флота Южной Кореи методам взаимодействия кораблей и авиации при спасении экипажей самолетов и т. д.

Завершив работы по тралению, корабли минно-тральных сил занялись спасением летчиков, подобно тому как это делалось американскими подводными лодками на последних этапах второй мировой войны. 19 июня 1953 г. тральщик «Симбол» спас американского летчика вблизи Хыннама, а 23 мая того же года «Декетресс» подобрал там же еще одного летчика. 1 июля тральщиком «Радди» были спасены три летчика с потерпевшего аварию бомбардировщика В-26 вблизи острова Чходо у западного побережья. [190]

Захват вражеских сампанов и пленных также являлся одной из многочисленных задач тральщиков. 7 мая 1952 г. тральщик «Птэрмиген» доложил о захвате 5 сампанов и 25 пленных между Хыннамом и островом Маяндо. 10 мая 1952 г. «Маррелет» донес о пленении 6 сампанов и 26 северокорейцев. Возраст пленных колебался от 41 до 57 лет. Все они были рыбаками из деревни Квандонни.

Примерно в это время отличился быстроходный тральщик «Эндикот», тяжело повредивший своим огнем несколько поездов противника. За это «Эндикот» был возведен в ранг почетного члена «Клуба истребителей поездов».

Контрольное траление

В июне 1952 г. адмирал Джингрич решил ограничить противоминные операции контрольным тралением уже очищенных от мин районов и прекратить траление минных заграждений в новых районах. С этого времени минно-тральные операции приобрели характер непрерывной, повседневной работы.

Тральщики продолжали курсировать вдоль берегов Кореи, проверяя, не заминированы ли вновь якорные стоянки, районы действий кораблей артиллерийской поддержки и фарватеры. У восточного побережья район маневра кораблей, ведущих обстрел береговых объектов, простирался от мыса Сувоньдань до Мусуданя. Тральщики восточного побережья контролировали порты и якорные стоянки общей площадью 270 квадратных миль и тралили все воды, допускающие постановку мин и лежащие за пределами полосы прибрежного траления, общей протяженностью до 300 миль.

На западном побережье проход в районе Нампхо имел полторы мили в ширину и около 70 миль в длину, фарватер в бухте Хэчжуминь — 73 мили. Протяженность иньчхоньского канала «Флаинг Фиш» составляла 61 милю, а прохода в районе Мокпхо — около 73 миль. Учитывая все фарватеры, якорные стоянки и порты, тральщики западного побережья должны были непрерывно производить контрольное траление свыше 337 квадратных миль водной поверхности.

Траление в корейских водах после заключения перемирия

После заключения перемирия 27 июля 1953 г. траление вод у восточного побережья Кореи было прекращено. Однако у западных берегов, в районах Иньчхоня и Хэчжу, оно продолжалось установленным порядком до 10 сентября 1953 г. Главной же задачей тральщиков в корейских водах стала теперь дозорная служба. Тральщики вели наблюдение за передвижениями противника в прибрежной полосе, осуществляли надзор за большими лагерями военнопленных на острове Чечжудо и следили [191] за порядком в прибрежных водах к югу от демаркационной линии.

Командир 95-го оперативного соединения контр-адмирал Олсен принял строгие меры предосторожности, чтобы предотвратить возможные утверждения противника о нарушении кораблями ООН условий перемирия. Он приказал:

1. Всем южнокорейским военным кораблям, а после 15 августа 1953 г. — всем кораблям ООН, оставаться к югу от демаркационной линии.

2. Не останавливать и не обыскивать подозрительные суда.

3. Всем кораблям ООН немедленно уходить от огня артиллерии противника, не отвечая огнем{80}.

Во время заключения перемирия не было известно, собираются коммунисты расчистить поставленные ими минные заграждения или нет. Однако 9 октября 1953 г. Объединенная комиссия по перемирию в Паньмыньчжоне сообщила, что северокорейцы приступили к тралению вод севернее демаркационной линии. Несмотря на это, угроза, связанная с наличием мин в корейских водах, продолжала существовать в течение еще некоторого времени. Так, в августе 1953 г. вице-адмирал Брискоу, командующий военно-морскими силами США на Дальнем Востоке, в бюллетене, содержащем гидрографические сведения о Тихом океане, предупредил о том, что воды к северу от демаркационной линии с 27 июля не очищались от мин. Суда, идущие в этот район, должны действовать на свой страх и риск. Брискоу также заявил, что якорные мины имеют резко выраженную тенденцию двигаться в сторону открытого моря и в бурную погоду срываются с якорей, становясь дрейфующими. Далее он указал, что не исключена возможность повторного минирования противником некоторых уже очищенных от мин районов к северу от демаркационной линии. Тем не менее за весь период с 27 июля 1953 г. до 1 января 1954 г. была обнаружена только одна старая дрейфующая мина, пробывшая в воде примерно около двух лет.

Внезапное исчезновение плавучих мин после перемирия наводило на мысль о том, что некоторые дрейфующие мины, встречавшиеся во время войны, в действительности были пущены в море сознательно, а не случайно сорвались с якорей.

Значение минной войны

Значение и уроки минной войны в Корее весьма показательны. Один из важнейших итогов трехлетней противоминной борьбы состоит в возросшей роли разведки. Как показал опыт Кореи, эффективная борьба с минами немыслима без хорошо [192] организованной разведки. Нет нужды тралить какой-либо район, если можно обнаружить и уничтожить средства, занимающиеся постановкой мин, прежде чем они смогут что-либо сделать. Уничтожение миннозаградительной техники противника неизбежно ограничивает количество мин, которые могут быть поставлены. Точные сведения о расположении и характере минных заграждений значительно упрощают проблему противоминной борьбы. Они позволяют обойти минные заграждения, если условия для траления неблагоприятны.

Оперативная и точная разведка является главной предпосылкой успеха минной войны. Война в Корее научила американские военно-морские силы правильнее использовать свои тральщики и миннотральное оборудование. В Корее применялись все типы тральщиков. Быстроходные тральщики оказались более полезными в водах у северо-восточного побережья, но ценность их как многоцелевых кораблей весьма сомнительна. Самым лучшим универсальным тральщиком, несмотря на ограниченный запас хода, несовершенные средства связи и критическую остойчивость, был 41-м деревянный тральщик. Он мог тралить и в глубоких и в мелких водах, не становясь при этом привлекательной мишенью для противника; он был вынослив и экономичен в действии. 66-м тральщик со стальным корпусом оказался неоценимым для действий на известном удалении от берега. Это достаточно быстроходный корабль, обладающий стабилизированной орудийной платформой и хорошим навигационным оборудованием, а также полностью приспособленный для выполнения функций ведущего корабля и флагмана. Поскольку весной 1951 г. на Дальнем Востоке было только два таких корабля — «Редстарт» и «Декстресс», — их действия планировались с таким расчетом, чтобы один из них постоянно находился в районе миинотральных операций.

Использование танкодесантного корабля в качестве базы снабжения, вертолетоносца и штаба значительно увеличило мобильность миннотральной оперативной группы. Однако как плавучая база танкодесантный корабль уступал десантному кораблю-доку. Спуск на воду и подъем на борт мелких судов по аппарелям танкодесантного корабля занимал много времени и, исключая лишь самые благоприятные условия погоды, был небезопасен и для команды и для судов. Заменивший его десантный корабль-док оказался идеальным и как плавучая база для мелких миннотральных судов, и как средство снабжения и поддержки более крупных тральщиков.

К новшествам в противоминной борьбе, получившим развитие в ходе боевых действий в Корее, относится разведка мин вертолетами и разведывательными эскадрильями гидросамолетов, а также бомбардировка минных заграждений с воздуха.

Что касается оборудования, то во время войны в Корее применялись все те же эхолот и гидрофон, которые служили для [193] обнаружения якорных мин во время второй мировой войны. Оборудование для траления якорных и для подрыва магнитных и акустических мин никаким усовершенствованиям не подвергалось.

В тактике действий минных сил американского флота во время войны в Корее существенных изменений по сравнению с методами, применявшимися во время второй мировой войны, не произошло. Противоминная борьба в корейских водах в 1953 г. ничем не отличалась от противоминной борьбы в 1943 г.

Практически не поддающиеся тралению гидростатические и комбинированные (магнитные и акустические) мины по-прежнему оставались для кораблей такой же серьезной угрозой, как и во время второй мировой войны. Отсюда можно заключить, что военно-морским силам и войскам Объединенных Наций повезло в том отношении, что, за исключением немногих магнитных мин, противник применял только мины времен первой и второй мировых войн, и то преимущественно простого контактного типа. Если бы он применил комбинированные, например магнитно-акустические, мины, то задача тральщиков усложнилась бы во сто крат.

Отсюда следует вывод, что в постоянном соревновании между развитием минной техники и разработкой средств противоминной борьбы мины сохранили свою ведущую роль, завоеванную ими еще во время второй мировой войны.

Война в Корее позволила по-новому оценить возможности противника в такой области военно-морских операций, как минная война. Практика постановки минных заграждений в Корее заставила американский флот понять необходимость исследования, развития и производства соответствующих средств противоминной борьбы. Признание этого факта нашло отражение в восстановлении 3 января 1951 г. командования минными силами во главе с контр-адмиралом Хиггинсом, штаб которого находился в Пёрл-Харборе.

Вскоре после вступления в должность адмирал Хиггинс сделал в связи с действиями миннотральных сил в Корее следующее заявление, которое нужно бы почаще вспоминать всем офицерам и матросам американских военно-морских сил.

«Из опыта минной войны, в которой мы принимали участие во время военных действий в Корее, — говорил Хиггинс, — становится ясно, что это смертоносное оружие может и безусловно будет успешно применяться всяким противником, с которым мы встретимся в будущем. Непреложным фактом является способность любой небольшой морской державы, обладающей лишь элементарными транспортными средствами, незначительным техническим опытом и минимальным количеством импровизированного оборудования, воспретить доступ в свои порты и мелкие прибрежные воды крупным современным военно-морским силам [194] путем одного лишь широкого применения даже простейших типов мин».

К 22 августа 1953 г. американские военно-морские силы заказали судостроительным фирмам 125 новых тральщиков разных размеров, форм и типов. Многие из них имеют деревянный корпус, что сводит к минимуму их магнитное поле. Может показаться парадоксом, что страна, уже построившая первую в мире атомную подводную лодку, одновременно строит и деревянные боевые корабли из слоистого белого дуба, — но таков характер современной морской войны.

Наконец, из опыта войны в Корее стало ясно, что минное дело необходимо сделать специальностью, обеспечивающей более надежную карьеру в военно-морском флоте. Ибо, как сказал адмирал Момсен: «Мы можем быть уверены в одном: если начнется война, противник будет применять против нас мины в самом широком масштабе».

Важнейшим выводом из опыта минной войны в Корее является то, что северокорейцы, используя устарелое и примитивное минное оборудование, сумели все же причинить значительный ущерб кораблям Объединенных Наций и серьезно помешали проведению наших операций. Действия противника в минной войне носили чисто оборонительный, локальный характер. Но и в этих условиях боязнь мин заставляла наши корабли держаться за пределами 180-м изобаты, за исключением протраленных районов. Если бы противник полностью использовал свои наступательные и оборонительные возможности в минной войне, применяя новейшие типы мин и самые современные методы постановки заграждений, продолжение войны в Корее стало бы более трудной задачей.

Опыт минной войны в Корее показывает необходимость поддержания минно-тральных сил в постоянной боевой готовности. 25 июня 1950 г. американский флот не был готов к минной войне, но в ходе нее его боеготовность в этом отношении возросла.

До мая 1951 г. было извлечено 200 мин ценой пяти потопленных тральщиков. С мая по декабрь 1951 г. было обезврежено 700 мин уже без потерь в тральщиках. Это доказывает, что, получив большее количество минно-тральных средств и накопив опыт, наши военно-морские силы стали более эффективными в вопросах минной войны и тем самым увеличили свою безопасность. В то же время противник получил возможность хорошо ознакомиться с принимаемыми американцами контрмерами. Успешное применение противником мин в Корее предвещает их использование во всех конфликтах будущего. И это заставляет американские военно-морские силы всемерно готовиться к отражению минной угрозы в будущем. [195]