Эвакуация войск из Хыннама
Триумф и трагедия
К концу октября полная победа войск ООН над северокорейцами казалась обеспеченной и неминуемой. Генерал Макартур заявил, что американские войска «к рождеству смогут вернуться домой». На западном побережье Кореи части 8-й армии приближались к реке Ялуцзян. На восточном побережье части 10-го корпуса также продвигались к маньчжурской границе.
В отличие от 8-й армии, наступавшей фронтально на запад, 10-й корпус генерала Олмонда, имевший в своем составе 5 дивизий (1-ю дивизию морской пехоты, 7-ю и 3-ю пехотные дивизии и две южнокорейские дивизии — 3-ю и «Кэпитл»), наступал на север четырьмя колоннами. 3-я американская дивизия, последние подразделения которой высадились в Воньсане 20 ноября, в наступлении не участвовала. 1-я дивизия морской пехоты была направлена на северо-запад, 7-я американская дивизия двинулась на север. 3-я дивизия и дивизия «Кэпитл» 1-го южнокорейского корпуса далеко продвинулись вдоль восточной прибрежной линии. План генерала Олмонда состоял в том, чтобы как можно скорее овладеть главными транспортными артериями и линиями связи в Северо-Восточной Корее.
В конце октября на светлом горизонте было лишь одно облако, предвещавшее бурю. И действительно, менее чем через месяц это облако принесло бурю, разросшуюся до урагана. Всех волновало одно: вмешается ли красный Китай в войну? Пекинское радио отвечало на этот вопрос вполне определенно, и вскоре, 16 октября, разведкой было установлено, что части китайской армии пересекли реку Ялуцзян.
На западном участке фронта к концу октября 8-я армия наступала в направлении маньчжурской границы, встречая лишь отдельные очаги сопротивления, и 30 октября достигла Чоньчжу, Части 24-й дивизии с боем пробивались к Кусону.
В восточной части Кореи 7-й полк 6-й южнокорейской дивизии, достигнув 26 октября Чхосаня на реке Ялуцзян, был окружен [147] частями противника, его пути подвоза были перерезаны. Посланные на помощь части 2-го южнокорейского корпуса также подверглись мощным атакам со стороны китайских войск вблизи Тапхари и Уньсиня.
Положение стало еще более угрожающим, когда в ночь на 2 ноября застигнутые врасплох части 1-й кавалерийской дивизии были атакованы крупными силами китайской конницы и понесли тяжелые потери. По данным разведки было установлено наличие четырех китайских армий{73}.
Неожиданное появление китайских частей в Северной Корее моментально остановило наступление войск ООН на западе, а 10-й корпус на востоке стал продвигаться теперь более осторожно. 5 ноября генерал Макартур сообщил Организации Объединенных Наций о наличии регулярных китайских частей в Корее. Однако оставалось неясно, присоединились ли китайские войска к северокорейской Народной армии, чтобы не допустить ее уничтожения и продлить сопротивление, или же назревает серьезное вмешательство со стороны красного Китая.
Именно в это время авианосцы 77-го оперативного соединения получили задачу разрушить мосты через реку Ялуцзян, по которым, по данным наблюдения и разведки, шел поток китайских войск, техники и предметов снабжения.
После того как 77-е оперативное соединение начало бомбардировку мостов через Ялуцзян и заявление генерала Макартура было зарегистрировано в штаб-квартире Организации Объединенных Наций в Лейк-Саксесс, на всех участках фронта в Северной Корее наступило зловещее затишье. Отмечались лишь незначительные действия в полосе наступления 8-й армии.
На восточном побережье американская морская пехота продвигалась по извилистой грязной дороге на северо-запад в район Чечжинского водохранилища. Намечалось, что оттуда она нанесет удар в северо-западном направлении с целью соединения о частями 8-й армии.
Китайцы бросают вызов
В своем продвижении в район Чечжинского водохранилища морская пехота вначале встречала незначительное сопротивление. Но когда 2 ноября южнее Синьхына 124-я китайская дивизия вступила в соприкосновение с 7-м полком морской пехоты полковника Литценберга, сопротивление резко возросло. Бои между этим полком и китайской дивизией длились пять дней. [148]
В ночь на 7 ноября командир 3-го батальона донес командиру полка, что он встретил чрезвычайно упорное сопротивление противника, и просил поддержать его артиллерийским огнем. «В ту ночь, — говорит полковник Литценберг, — мы вели сосредоточенный артиллерийский огонь по сорока пяти участкам — по местам наиболее вероятного скопления противника. В ту же ночь китайский генерал бросил против морской пехоты свежий полк».
Помимо первого донесения о столкновении 7-го полка с китайцами, беспокойство командования морской пехоты вызывали данные, поступавшие от летчиков, рыскавших к северу и западу от двигающихся войск, о том, что ими повсюду замечены многочисленные мелкие группы китайских солдат. Многие из этих групп располагались открыто; другие, заметив самолет, пытались скрыться в домах и хижинах. Кроме непосредственно наблюдавшихся войск, летчики видели также тысячи следов на снегу. Неужели войска противника окружали 1-ю дивизию морской пехоты?
15 ноября 7-й полк вошел в деревню Хагаури, расположенную на южном берегу Чечжинского водохранилища. Вплотную за ним следовал 5-й полк морской пехоты. Летчики по-прежнему доносили об активности китайских войск к северу и западу от расположения морской пехоты. В связи с этим командование морской пехоты решило переместить центр наведения тактической авиации в Хагаури, откуда можно было бы осуществлять централизованное управление самолетами морской пехоты и военно-морских сил, выделенными для непосредственной поддержки войск. Одновременно началось строительство посадочной площадки, достаточно большой, чтобы принять самолеты типа С-47. Дальновидность, проявленная командованием морской пехоты в принятии этих решений, оказала весьма благотворное влияние на все последующие боевые действия.
21 ноября 17-я полковая боевая группа 7-й пехотной дивизии под командованием полковника Пауэлла достигла Хесаньчжиня — небольшого населенного пункта на маньчжурской границе. Это был кульминационный пункт всей войны в Корее.
По приказу командира 10-го корпуса 1-я дивизия морской пехоты 22 ноября возобновила наступление в направлении Юдамни — узла дорог, расположенного на западном берегу Чечжинского водохранилища. Оттуда морская пехота должна была наступать на север, а затем на запад в направлении Канте с целью соединения с частями 8-й армии для решающего наступления к реке Ялуцзян.
Удар китайской армии
Утром 24 ноября 8-я армия перешла в наступление на правом фланге. Оборонительные сооружения противника представляли собой ряд дорожных заграждений и препятствий, имевших [149] целью задержать продвижение колесных машин и танков. В течение первых нескольких часов противник оказывал лишь слабое сопротивление. Его позиции не были достаточно укреплены, и части 8-й армии сумели за это время продвинуться на 3–19 км.
Однако в конце дня 25 ноября китайцы предприняли сильную контратаку и вклинились в позиции 1-й южнокорейской дивизии в районе Тэчхоня, вынудив некоторые из ее частей отойти на несколько километров, в результате чего правый фланг 24-й дивизии оказался открытым.
Противник не ослаблял усилий и ночью. Самый мощный удар был нанесен по правому флангу 8-й армии в гористой местности северо-восточнее Токчхоня. Коммунисты, около полка которых в течение ночи просочилось в стык между войсками ООН, атаковали позиции 7-й и 8-й южнокорейских дивизий. Организованный отход стал невозможен.
Первое предупреждение о готовящейся атаке китайцев на участке морокой пехоты поступило 25 ноября от пленного китайского солдата. Он показал, что, как только оба полка морской пехоты прибудут в Юдамни, два китайских корпуса (шесть дивизий) начнут наступление. Три дивизии должны были атаковать и окружить два полка, расположенные в Юдамни, — одна с севера, одна с запада и одна с юга, перерезав дорогу в тылу морской пехоты. Четвертая дивизия китайцев должна была атаковать Хагаури и перерезать дорогу между этой деревней и Котхори; пятой дивизии было приказано атаковать Котхори, окружить этот населенный пункт и перерезать дорогу между ним и Чхиньхынни.
Вряд ли можно было поверить, что китайский рядовой, простой крестьянин, мог знать план маневра двух китайских корпусов. И все же его не заслуживающим доверия словам суждено было подтвердиться в течение нескольких последующих дней.
Вслед за ударом на центральном гористом участке фронта тысячи китайских солдат устремились в прорыв, образовавшийся между 8-й армией и 10-м корпусом. 27 ноября 5-й и 7-й полки морской пехоты прибыли в Юдамни. 1-й полк морской пехоты остался позади для охраны главного пути подвоза, протяженностью почти 100 км. Отдельные батальоны расположились у деревень Синдэри, Хагаури и Котхори.
В ночь на 27 ноября китайские войска нанесли удар, бросив против 1-й дивизий -морской пехоты, расположенной в районе Чечжинского водохранилища, по меньшей мере 60 тыс., а возможно и 100 тыс. солдат. Хотя позиции дивизии морской пехоты никоим образом нельзя было назвать идеальными, однако она занимала более выгодное для обороны положение, чем другие соединения и части 10-го корпуса, растянутые от Воньсаня до маньчжурской границы, то есть на участке длиной до 160 км.
В 22.00 27 ноября китайцы предприняли несколько атак оборонительных позиций морской пехоты у Юдамни. Сначала они [150] атаковали небольшими группами. После того как эти группы были рассеяны, атаки усилились. В них стали принимать участие взводы, а в некоторых случаях даже роты противника. Наряду с фронтальными атаками, китайцы пытались окружить морскую пехоту в Юдамни, перерезав ее главный путь подвоза к югу от Хагаури.
Контратаки американской морской пехоты достаточно полно описаны ее официальными историками в книге «Действия америкагаской морской пехоты в Корее»{74}, поэтому нет нужды подробно излагать все обстоятельства, при которых 1-й дивизии морской пехоты удалось выйти с боем из Юдамни в направлении Хагаури, Котхори, Чхиньхынни на Хыннам, где ее ожидали транспорты и боевые корабли флота. Мы остановимся лишь на основных моментах, связанных с непосредственной авиационной поддержкой, осуществлявшейся самолетами военно-морских сил и морской пехоты.
1-я дивизия морокой пехоты никогда не смогла бы вырваться из когтей шести китайских дивизий без непосредственной авиационной поддержки со стороны авиации морской пехоты и флота. Утром 28 ноября над Юдамни появились самолеты морокой пехоты с эскортного авианосца «Бэдоинг Стрейт» и с аэродрома Йонпхо близ Хыннама. Они имели задачу оказать поддержку своим войскам в намеченном по плану наступлении на Канге и ничего не знали о том, что дивизия в течение всей ночи вела жестокие и кровопролитные бои. Им сообщили о случившемся по радио. Ночью три роты 7-го полка понесли тяжелые потери: 5-я рота была совершенно разбита; 4-ю роту трижды отбрасывали с занимаемой ею высоты, и трижды она возвращалась обратно (от ее 200 человек остались лишь командир роты и 14 солдат); 6-я рота оказалась полностью отрезанной. В 5-м полку, понесшем сравнительно небольшие потери от огня противника, было очень много потерь от обморожений.
С наземных пунктов управления тактической авиацией дивизии летчикам передали, что намечавшееся на 28 ноября наступление на север отменено. Вместо поддержки наступления, летчикам было предложено разведать район Юдамни с целью установить силы сосредоточивающихся там китайских войск и предпринять соответствующие действия.
Если морская пехота была потрясена и ошеломлена внезапным ночным боем 27 ноября, то в не меньшей степени это относилось и к китайцам. Они смогли подготовиться к новому наступлению лишь через два дня, 30 ноября. В этот день воздушные наблюдатели 1-го авиакрыла морокой пехоты донесли, что [151] в полдень было замечено до 2000 солдат противника, скрытно сосредоточивающихся к северу от позиций морокой пехоты.
Самолеты морской пехоты немедленно приступили к обработке этого района ракетами, бомбами и напалмом. К 15.00, когда противник начал атаку, из 2000 человек у него осталось лишь около 500. В результате полнокровная атака разбилась на отдельные мелкие стычки.
С высоты 1500 м четыре груженных напалмом самолета «Корсар» с воем ринулись вниз. Все четыре бака с напалмом попали в первую волну атакующих. Ряды противника дрогнули, атака захлебнулась, и вскоре китайцы вынуждены были отступить, спасаясь от дождя 20-мм снарядов. Летчики морской пехоты переломили хребет атакующего противника. Из 500 человек, участвовавших в атаке, самолеты уничтожили не менее 300.
Самолеты 77-го оперативного соединения оказали аналогичную поддержку и на других участках обороны морской пехоты. 29 ноября командир 1-го авиакрыла морской пехоты генерал-майор Гаррис в радиограмме командующему военно-морскими силами на Дальнем Востоке настойчиво просил, чтобы 77-е оперативное соединение приняло самое широкое участие в поддержке морской пехоты и продолжало действовать в полосе 10-го корпуса.
В тот же день летчики с американского авианосца «Лейте» доложили, что им не удалось установить связь с пунктами управления тактической авиацией в полосе 8-й армии, так как в воздухе находилось очень много самолетов. Вместе с тем летчики донесли об отличных результатах вылетов для поддержки 10-го корпуса. Точно так же обстояло дело и у самолетов с «Филиппин Си». Из 10 вылетов для поддержки частей 8-й армии только в трех случаях удалось связаться с пунктами управления, причем летчикам было дано указание сбросить свой груз напалма вдоль дороги. Вновь возникли те же затруднения, которые так наглядно проявились во время сражения за Пусань.
Оценивая результаты дня 29 ноября, командир 77-го оперативного соединения контр-адмирал Юэн отмечал в донесении адмиралу Страблу, что 60 процентов самолетов соединения, действовавших в полосе 8-й армии, не могли быть эффективно использованы вследствие перенасыщения этого района своей авиацией и затруднений в установлении связи с постами управления тактической авиацией. Однако в полосе действий 10-го корпуса, по докладу Юэна, были эффективно использованы все направленные сюда самолеты. Адмирал Страбл поставил в известность штаб 5-й воздушной армии о том, что вследствие перенасыщения воздушного пространства самолетами ООН и неудовлетворительной организации связи в полосе 8-й армии он дал указания адмиралу Юэну распределять усилия авиации между восточной и западной зоной в зависимости от возможности обеспечить управление авиацией. [152]
В ответ генерал Тимберлейк заявил, что «по причине неустойчивой наземной обстановки невозможно точно определить положение групп управления тактической авиацией в зоне 8-й армии. Многие из них могли быть уничтожены в результате действий противника. Поэтому принимаются все меры к тому, чтобы установить положение групп управления и в случае необходимости пополнить их».
В то же время штаб 5-й воздушной армии издал инструкцию, по которой самолеты морской авиации получали боевые задачи в первую очередь после выхода в район целей. Далее, штаб 5-й воздушной армии соглашался со Страблом в том, что вследствие критической обстановки в полосе 8-й армии «в течение последующих нескольких дней усилия 77-го оперативного соединения должны распределяться между западным и восточным участками фронта».
Адмирал Страбл отвечал, что, учитывая положение отрезанной 1-й дивизии морской пехоты и ее острую потребность в воздушной поддержке, все вылеты с быстроходных авианосцев 3 декабря будут проводиться в интересах 10-го корпуса. Впоследствии часть самолетов будет направлена в полосу 8-й армии, если только не будет настоятельной необходимости оставить их в полосе 10-го корпуса.
3 декабря генерал-майор Гаррис снова обратился к адмиралу Джою, настойчиво рекомендуя, чтобы «главные усилия быстроходных авианосцев были направлены на поддержку 1-й дивизии морской пехоты. Этой дивизии особенно желательно взаимодействовать с самолетами морской авиации, так как она привыкла к их системе передачи донесений. Желательно, чтобы эскадрилья береговой и корабельной авиации морокой пехоты постоянно действовали в этом районе».
Адмирал Джой все время был в курсе событий и потому согласился с мнением Страбла и Гарриса. Эти взгляды разделял и генерал-лейтенант Тимберлейк, который в ответ на запрос генерала Гарриса направил ему следующую телеграмму:
«Согласен направить основные усилия быстроходных авианосцев на поддержку 1-й дивизии морской пехоты в течение критического периода, связанного с отходом».
Опять, как и во время Иньчхоньской операции, летчикам морской пехоты и военно-морских сил предстояло в тесном взаимодействии осуществлять непосредственную поддержку с воздуха частей и подразделений 1-й дивизии морской пехоты.
Начало выхода из окружения
В 7.05 2 декабря транспортные колонны с ранеными и военным имуществом окруженных 5-го и 7-го полков морской пехоты подготовились к выступлению из Юдамни. От ближайшего пункта назначения — Хагаури — их отделяло 24 км мучительной [153] обледенелой горной дороги, где на каждом повороте их подстерегали китайские войска. Самолеты непосредственной поддержки с авианосцев «Филиппин Си», «Лейте» и «Бэдоинг Стрейт», а также самолеты морской пехоты с аэродрома Йонпхори вылетели в район расположения отрезанных полков, чтобы помочь им вырваться из окружения.
Как только над Юдамни появились самолеты 77-го оперативного соединения, морская пехота начала свой 100-км марш-бросок к морю.
Пехотные подразделения выбивали снайперов противника с близлежащих холмов и захватывали высоты, расположенные впереди по обеим сторонам дороги. Орудия поддержки и машины составляли основную группировку подвижного отряда. Одновременно 20–50 самолетов кружили над колонной, готовые по первому требованию обрушить на противника ракеты, напалм, 20-мм снаряды и 225-кг бомбы. Когда, например, к исходу дня 2 декабря морская пехота встретилась с первым сильно укрепленным дорожным заграждением противника, 22 самолета вслед за огневым налетом артиллерии забросали позиции противника бомбами и баками с напалмом. Вслед за ударом авиации морская пехота бросилась в атаку. Китайцы, уцелевшие после воздушного налета, были быстро рассеяны и в рукопашном бою обращены в бегство.
Весь день 2 декабря от 40 до 60 самолетов непрерывно кружили над отступающими 5-м и 7-м полками морской пехоты. Самолеты с «Лейте» и «Филиппин Си» систематически бомбардировали небольшие строения вокруг Хагаури, где размещались войска противника. Одновременно тяжелые транспортные самолеты С-119 сбрасывали войскам на разноцветных парашютах боеприпасы, медикаменты, воду, продовольствие, бензин и пайки типа «С». Самолеты войсковой разведки охраняли снижающиеся парашюты. Тут и там опускались вертолеты, подбирая тяжелораненых. С наступлением темноты, когда самолеты вернулись на свои базы, морская пехота оказалась снова предоставленной самой себе. Однако в результате боев 2 декабря противник был настолько потрепан, что в течение всей ночи не мог серьезно мешать продвижению колонны морской пехоты.
3 декабря повторилось то же, что и накануне. Морская пехота продолжала движение, успешно сочетая воздушные атаки с наземными. К 19.00 3 декабря голова колонны достигла Хагаури. Замыкающие подразделения колонны прибыли в деревню лишь в середине следующего дня.
6 декабря 1-я дивизия морской пехоты вышла из Хагаури. До следующего пункта — Котхори — оставалось еще 72 км. Новым на этом участке марша было то, что колонна морской пехоты двигалась тремя батальонами в линию. Передовые наземные посты управления тактической авиацией имелись в каждом фланговом батальоне, а самолеты управления летели перед [155] флангами колонны. Задача самолетов управления заключалась в том, чтобы разыскивать войска противника за пределами визуального наблюдения передовых наземных постов управления.
Дальнейшим шагом в организации более эффективной непосредственной авиационной поддержки было создание подвижного центра наведения тактической авиации. Для этой цели был спешно оборудован дополнительными средствами связи четырехмоторный транспортный самолет R5D из 152-й транспортной эскадрильи авиации морской пехоты. К 6 декабря этот подвижный центр наведения тактической авиации был готов к действию. Летя строго над колонной морокой пехоты, самолет R5D мог одновременно держать связь со всеми самолетами поддержки и с наземными частями. В гористой местности, ограничивавшей радиус действия некоторых войсковых радиостанций, это новое средство значительно повысило эффективность авиационной поддержки.
Однако не успела колонна продвинуться на 2 км, как была внезапно остановлена сосредоточенным огнем противника из лощины, в 100 м к востоку от дороги. Наши войска оказались прижатыми к земле в 70 м от огневых позиций противника. Тогда один из передовых наземных постов управления авиацией, следовавший в джипе непосредственно за головным танком колонны, установил связь с подвижным центром наведения на самолете R5D, передал ему данные о сосредоточении противника и направил его на холостой заход. Когда самолет R5D точно определил положение цели, передовой наземный пост дал команду произвести боевой заход. Тем временем другие самолеты держали радиостанции на приеме, чтобы уяснить цель. В это время в воздухе находилось 8 самолетов с «Лейте» и 18 самолетов «Корсар» 214-й истребительной эскадрильи морской пехоты. Эти самолеты были разбиты на три эвена, по 8 машин, причем каждое звено находилось на высоте соответственно 2400, 2700 и 3000 м.
Вначале противника атаковало ракетами и 225-кг бомбами звено из 8 самолетов 214-й эскадрильи. Затем было вызвано второе звено 214-й эскадрильи, которое получило приказ с целью экономии боеприпасов производить боевые заходы, чередуя их с холостыми. Однако этот метод оказался не лучше первого, поэтому впредь летчикам было приказано вести огонь при каждом заходе.
Прошел час, а колонна все еще оставалась прижатой к земле. До Котхори было не менее 13 км, а драгоценное светлое время уходило. После краткого совещания с начальником одного из передовых наземных постов управления тактической авиацией полковник Литценберг приказал своим развернутым по фронту батальонам двигаться вперед; одновременно самолеты должны были делать боевые заходы перпендикулярно к направлению движения колонн. [156]
Следующее звено состояло из самолетов с «Лейте». Им сообщили решение полковника Литценберга и приказали атаковать позиции противника. «Мои F4U, — рассказывает командир звена капитан 3 ранга Илс, — имели полную нагрузку, а на высоте 1500 м запас мощности не так уж велик. В самолете было чертовски холодно, но мы знали, что на земле еще холоднее — 25 градусов ниже нуля и на 30 см снега. Когда мы появились над колонной морской пехоты, она готовилась к контратаке. Дежурный наземного поста сообщил мне по радио: «Я нахожусь в головном джипе. На крыше моего тента светящийся отличительный знак. Проходя надо мной, покачайте крыльями...» «Хорошо!» — добавил он, когда я выполнил приказ. «Теперь пройдите надо мной курсом 180 градусов. Пикируйте! Открывайте огонь!» Стреляные гильзы падали среди наших пехотинцев, но наши пуля и легкие бомбы поражали китайцев, находившихся всего в 50 м от рубежа, на котором залегла морская пехота. Затем с наземного поста передали: «Возвращайтесь с напалмом». Это нас серьезно встревожило: ведь иногда напалм распространяется на целый квартал. Мы боялись сжечь свои собственные войска, но не могли ослушаться приказа. После того как первый «Корсар» сбросил напалм, дежурный наземного поста скомандовал: «Бросайте ближе!» Мы сбросили напалмовые бомбы на склоны холмов, а прямо под нами лежала дорога, сплошь забитая морской пехотой. Если бы не 25-градусный мороз, вряд ли наши солдаты смогли бы это выдержать».
Пока самолеты 33-й истребительной эскадрильи с «Лейте» штурмовали позиция противника, сухопутные войска сами открыли огонь. Траектории 81-мм мин проходили иногда гораздо выше низко летящих самолетов. Как только пролетал очередной атакующий самолет, минометчики, используя его хвост в качестве импровизированной точки наводки, успевали выпустить свои мины до подхода следующего самолета. Ураганный огонь заставил наконец артиллеристов противника уйти в укрытие, и колонна снова двинулась на юг.
Появились новые звенья самолетов, которые тут же включились в штурмовку. Управление авиацией передавалось последовательно, вдоль колонны, от одного поста к другому. В результате непрерывной бомбардировки батареи противника южнее Хагаури были подавлены, и морская пехота получила возможность двигаться дальше.
Колонне морской пехоты потребовалось целых 22 часа, чтобы покрыть расстояние в 15,5 км от Хагаури до Котхори. Этот переход стоил морской пехоте 600 раненых; все они были размещены в госпитальных палатках в Котхори для последующей эвакуации по воздуху.
Временные посадочные площадки в Хагаури и Котхори были успешно использованы для эвакуации раненых и обмороженных. В конце ноября саперы морской пехоты увеличили и выровняли [157] бульдозерами посадочную площадку в Хагаури в предвидении нового роста потребности в предметах снабжения частей 10-го корпуса, действовавших в этом районе. К началу наступления китайцев этот аэродром уже мог принимать транспортные самолеты типа С-47. Короткая взлетно-посадочная полоса в Котхори была также несколько улучшена; она использовалась исключительно для эвакуации раненых.
Раненые из Юдамни перебрасывались в Хагаури и Котхари на вертолетах и легких самолетах. Низкие плотные тучи обычно закрывали вершины Чечжинского горного плато, что сильно мешало действиям авиации. Кроме того, условия взлета и посадки на этих импровизированных аэродромах были чрезвычайно сложными. Тяжелые самолеты С-47 21-й воздушной армии с трудом поднимались с коротких взлетных полос, вырубленных бульдозерами морской пехоты в скалистом промерзшем грунте. Взлетная полоса в Котхори была настолько короткой, что один из офицеров передового поста управления, используя опыт службы на авианосце, направлял самолеты так, будто им предстояло сесть на палубу корабля. С этих площадок самолеты С-47 военно-воздушных сил и R4D морской пехоты благополучно вывезли в общей сложности 4675 раненых. Кроме того, в течение первой декады декабря 163 раненых было вывезено легкими самолетами ближней разведки, вертолетами и тремя бомбардировщиками-торпедоносцами.
Выход из окружения завершен
Утром 8 декабря колонна отступающей морской пехоты вышла из Котхори и направилась по скользкой, обледенелой горной дороге на Чжиньхунни. Китайские войска все еще изматывали колонну, заставляя ее с боем брать каждый метр пути. Предстояло пройти еще 58 км.
Пройдя третью часть этого расстояния, колонна встретила на своем пути взорванный противником мост. Чтобы не бросать всю тяжелую технику, значительная часть которой была спасена ценой больших человеческих жертв, надо было строить новый мост. Крутые скалы, возвышающиеся по обе стороны дороги, не позволяли машинам, танкам и артиллерии обойти это ущелье. Тогда в Котхори немедленно были направлены 8 самолетов С-119, каждый из которых доставил сюда по двухтонному мостовому пролету. Под сильным огнем саперы построили два колейных моста, позволивших морской пехоте 8 декабря перейти через пропасть и тем самым избежать, быть может, самой серьезной задержки на пути отхода.
К исходу дня 9 декабря передовые подразделения 7-го полка, отходившие на юг, соединились с подразделениями 1-го батальона 1-го полка морской пехоты, действовавшими к северу от Чжиньхунни. Выход из окружения был завершен. И на фоне [158] этого успеха ясно выделилось одно: взаимодействие воздушных и наземных сил было доведено здесь до высшей степени совершенства. Оно должно войти в историю как классический пример непосредственной авиационной поддержки сухопутных войск.
Во время отступления морской пехоты нередко в течение дня над колонной находилось более 200 самолетов, которые атаковали войска противника и разрушали заграждения, мешавшие нашим войскам двигаться на юг, к морю.
Интенсивность непосредственной авиационной поддержки достигла высшей точки 4 декабря, когда было зафиксировано 239 самолето-вылетов. Из этого количества 128 вылетов было совершено с быстроходных авианосцев, 34 — с эскортных авианосцев и 77 — авиацией морской пехоты, базировавшейся на Йонпхо.
Командир 7-й дивизии 10-го корпуса бригадный генерал Кифер говорил, что система управления непосредственной авиационной поддержкой, применявшаяся морокой пехотой, позволила ему обеспечить постами управления каждый пехотный батальон. Такое размещение оказалось весьма плодотворным, так как в руках командира батальона находилось теперь средство управления и координации действий поддерживающей его авиации. Генерал Кифер считает заслуживающим внимания тот факт, что в течение 57 дней боев самолеты морской пехоты совершили 1024 вылета для непосредственной поддержки частей дивизии, причем ни одного случая потерь среди наших войск по вине своей авиации отмечено не было, хотя бомбы падали в 200 м от передовых позиций.
Успешный выход морокой пехоты из чечжинской «ловушки» следует отнести за счет таких связанных между собой факторов, как дисциплина, боевой дух и огневая мощь морской пехоты, непосредственная авиационная поддержка, оказанная самолетами военно-морских сил и морской пехоты, как снабжение по воздуху и эвакуация раненых, организованные американскими военно-воздушными силами. В обеспечении отхода морской пехоты к Хыннаму вновь была продемонстрирована мобильность, гибкость и огневая мощь подвижных авиационных баз. Самолеты 77-го и 95-го оперативных соединений показали свою способность быстро появляться в указанном районе и обеспечивать мощную и точную непосредственную поддержку, имевшую, как заявил генерал Смит, жизненно важное значение для вывода 1-й дивизии морской пехоты из Северной Кореи.
Подготовка к эвакуации
В начале ноября некоторых высших морских офицеров на Дальневосточном театре стали тревожить неясные предчувствия общего неуспеха в Северной Корее. Отдельные донесения о наличии китайских войск, отсутствие серьезного сопротивления [159] со стороны противника, разрыв между 8-й армией и 10-м корпусом, угрозы пекинского радио об открытии военных действий — все это воспринималось многими как предзнаменование серьезных неприятностей.
После высадки в Воньсане адмирал Джой предложил адмиралу Дойлу вернуться в Токио. Однако тот не поехал, так как был неспокоен. Некоторое время спустя Джой сам посетил Дойла в сопровождении морского министра Фрэнсиса Мэтьюза и сенатора Клода Пеппера. Гости позавтракали на борту флагманского корабля Дойла «Маунт Маккинли», а затем были приглашены в штурманскую рубку взглянуть на карту Кореи.
Первые меры предосторожности были приняты 28 ноября. Адмирал Джой предупредил адмирала Дойла о необходимости быть готовым к выводу наших войск из Северной Кореи. Дойл получил указания подготовиться к эвакуации войск без боя и к принятию необходимых мер на случай воздействия со стороны противника. На Дойла было возложено и общее руководство эвакуацией в любом случае, а также руководство всеми десантными операциями как на западном, так и на восточном побережье. Дойл в свою очередь предложил контр-адмиралу Тэкрею, командиру 90.1 оперативной группы, руководить эвакуацией с западного побережья.
На следующий день адмирал Джой вновь обратил внимание Дойла на быстрое ухудшение обстановки на фронте в Северной Корее. Джой считал желательным привести все корабли 90-го оперативного соединения, находившиеся в корейских и в японских водах, в состояние боевой готовности, которое позволило бы им сосредоточиться в течение 6 часов по получении приказа. Адмирал Джой потребовал возвращения авианосца «Боксер» и других кораблей по причине «быстро ухудшающегося положения 8-й армии и отчаянного положения 10-го корпуса». Он считал, что сухопутным войскам требуется максимальная помощь со стороны военно-морских сил в форме как авиационной, так и артиллерийской поддержки.
Хотя некоторые возражали против немедленного возвращения авианосца «Боксер» в Корею, начальник штаба военно-морских сил Шерман, ознакомившись с рапортом Джоя, приказал кораблю возвратиться. «На решение Шермана, — говорит Джой, — повлияли такие факторы, как неясность дальнейших планов противника и возможность вмешательства Советского Союза».
Между тем обстановка на фронте продолжала ухудшаться. В соответствии с этим 30 ноября всем кораблям 90-го оперативного соединения было приказано следовать в Корею.
Из первых донесений вытекало, что 8-я армия находится в весьма критическом положении. Дойл считал, что армии придется испытать чрезвычайные трудности, прежде чем удастся осуществить ее переброску морем через ограниченное количество небольших портов западного побережья. «В лучшем случае [160] можно было вывести морем лишь незначительную часть войск, — говорит Дойл, — но никак не всю 8-ю армию со всеми ее запасами и техникой. Поэтому я послал к западному побережью главным образом небольшие, мелкосидящие суда и приготовился к проведению эвакуации в крупном масштабе из Хыннама». Необходимо было расширить площадь якорной стоянки Хыннамского порта, а тральщики должны были очистить фарватеры для кораблей артиллерийской поддержки. «После завершения этой работы, — утверждает Дойл, — Хыннам стал идеальным портом для эвакуации войск».
На совещании 8 декабря на борту «Маунт Маккинли» Джой сообщил Страблу и Дойлу, что, учитывая быстрое отступление 8-й армии на юг, нужды в крупных морских перевозках на западном побережье, очевидно, не возникнет. Вместо этого основные усилия следует направить на восточное побережье, в Хыннам.
Выбор Хыннама в качестве порта погрузки и эвакуации войск был вполне логичным по целому ряду причин. Порт находится всего в 6,5 км от Хамхына, где размещался тогда штаб 10-го корпуса генерала Олмонда. Примерно такое же расстояние отделяет его от аэродрома Йонпхо, который можно было сделать центром управления авиацией до тех пор, пока аэродром не будет оставлен. Хыннам являлся тактически удобным пунктом для сосредоточения и погрузки частей 1-го корпуса, развернутых веером от Воньсаня до Ивоня. И наконец, Хыннам имел хорошие портовые сооружения. Это был хотя и небольшой, но отличный и прекрасно защищенный порт. Высота прилива здесь не превышает 30 см, а у причалов могут швартоваться одновременно семь кораблей. Если же ставить по два корабля рядом, то можно дополнительно проводить погрузку еще четырех кораблей. Одновременно на участках открытого берега можно грузить и танкодесантные корабли. [161]
Приказ об эвакуации войск из Хыннама
9 декабря генерал Макартур отдал приказ, уточняющий задачи генерала Олмонда по эвакуации войск: 10-й корпус должен был отправиться из Северной Кореи тем же путем, каким он туда прибыл, то есть морем. По прибытии в Южную Корею он должен был сосредоточиться в районе Пусань — Улсань — Масань в Южной Корее и перейти в подчинение командующего 8-й армией. Это распоряжение не относилось к 1-му южнокорейскому корпусу, который по прибытии в Самчхок должен был выйти из подчинения 10-го корпуса и поступить в распоряжение командования армии Южной Кореи.
Командующий военно-морскими силами на Дальнем Востоке возложил полную ответственность за эвакуацию войск с восточного побережья на командира 90-го оперативного соединения адмирала Дойла. Ему были подчинены все средства авиационной и морской артиллерийской поддержки. На него же возлагалась и ответственность за охрану судов на пути к портам выгрузки и за координацию всех передвижений, связанных с эвакуацией, с командиром 10-го корпуса генералом Олмондом.
В отличие от организации командования в Иньчхоньской и Воньсаньской операциях, в Хыннаме не был назначен командир оперативного объединения. Командующий 7-м флотом должен был сам обеспечивать командира 90-го оперативного соединения авиационной и артиллерийской поддержкой при условии, что она сможет быть оказана соединениями авианосцев. Ответственным за координацию действий морокой авиации и военно-воздушных сил оставался командующий 7-м флотом. Это решение исходило от адмирала Джоя и было обусловлено той угрозой, которая нависла над всеми военно-морскими силами на Дальнем Востоке.
Арена действий военно-морских сил (Иньчхонь — Воньсань — Хыннам)
В то время как адмирал Дойл заканчивал планирование эвакуации 10-го корпуса из Воньсаня и Хыннама на восточном побережье Кореи, контр-адмирал Тэкрей, командир 3-й десантной группы, начал эвакуацию частей 8-й армии из Нампхо и Иньчхоня. 5 декабря была завершена эвакуация из Нампхо 1800 американских военнослужащих, составлявших персонал порта, и 5900 человек из состава южнокорейских войск.
Эвакуация из Нампхо проводилась тремя канадскими, двумя австралийскими и одним американским эскадренными миноносцами. Корабли прошли в темноте 30 миль по проходу, протраленному в мелководном эстуарии Дайдоко. Во главе отряда шел канадский корабль «Каюга», за ним следовали канадские корабли «Этабаскан» и «Сиу», австралийские корабли «Уоррамунга» [162] и «Батаан», замыкал отряд американский корабль «Форрест Ройал». Эти шесть кораблей с трудом пробивались по бурному морю к устью реки Тэдонган, имея приказ обеспечить артиллерийскую поддержку и зенитное прикрытие во время погрузки раненых и личного состава порта. Во время этого похода самолеты типа «Сифьюри» и «Файрфлай» с английского легкого авианосца «Тизиес», флагмана адмирала Эндрюса, патрулировали над кораблями. Командир отряда капитан 2 ранга Брок первоначально хотел пройти устье реки в дневное время, чтобы избежать ночного перехода по эстуарию с его предательскими мелями и минными заграждениями. Однако, получив сообщение, что план эвакуации из Нампхо опережает график, Брок решился на риск ночного перехода вверх по реке.
Шесть кораблей медленно пошли в кромешной тьме по извилистому протраленному фарватеру, ширина которого местами не превышала 450 м. Лишь к 3.00 наблюдатели четырех кораблей смогли смутно различить в темноте очертания портовых сооружений. Отряд встал на позицию, а экипажи заняли места по боевому расписанию в ожидании рассвета и возможной воздушной атаки противника. При ярком свете дуговых фонарей началась погрузка войск на корабли и транспорты. В этот день было погружено много раненых, южнокорейских беженцев и военнослужащих. В общей сложности из Нампхо было эвакуировано 7700 человек без всяких помех со стороны противника.
После того как последний транспорт покинул порт, капитан 2 ранга Брок решил пробыть в районе причалов еще одну ночь, а на следующее утро приказал оставшемуся гражданскому населению покинуть военную зону. Лишь после этого корабли Брока открыли артиллерийский огонь по бензохранилищам, докам, портовым сооружениям и окладам.
В Иньчхоне погрузка всех армейских запасов началась 7 декабря. К 31 декабря было погружено 32 428 человек, 1103 боевые и транспортные машины и 54 741 т различных грузов. Однако Иньчхоньский порт оставался открытым вплоть до 5 января, когда, как и в Хыннаме, важнейшие портовые сооружения были уничтожены с целью не допустить их использования противником. К этому времени из Иньчхоня было эвакуировано в Тэчхонь и Пусань в общей сложности 68 913 человек, 1404 машины и 62 114 т грузов.
В Воньсаньском порту погрузка личного состава и имущества войск ООН была начата 3 декабря 1950 г. Погрузку прикрывали огнем крейсер «Сент Пол» и эскадренные миноносцы «Чарльз С. Сперри» и «Зелларс», успешно ограждая город от атак противника. Ночью корабли вели огонь осветительными снарядами. Об эффективности их огня свидетельствует тот факт, что ни днем ни ночью противник не предпринял ни одной атаки.
Помимо 7009 корейских граждан, в Воньсане было погружено 3834 военнослужащих, 1147 машин и 10013 т грузов. Все [163] действия по эвакуации были здесь завершены без всяких потерь в личном составе. Не пришлось также жертвовать и дорогостоящей техникой.
Руководство эвакуацией из Хыннама облегчалось тем, что у контр-адмирала Дойла имелись такие помощники, как оперативная группа на борту флагманского корабля «Маунт Маккинли», специальный контрольный корабль, морской комендант пункта посадки, начальник порта, офицер связи в пункте посадки и оперативная группа службы военно-морских перевозок.
Начальник оперативной группы на флагманском корабле координировал всю погрузку, назначал места якорной стоянки, давал указания о порядке швартовки к причалам, подготавливал и отдавал приказы о выходе в море всем судам и кораблям, а также контролировал действия всех остальных органов управления. Морской комендант пункта посадки руководил погрузкой танкодесантных кораблей, начальник порта ставил корабли к причалам, а офицер связи в пункте посадки осуществлял связь между штабами Дойла и Олмонда. Оперативная группа службы военно-морских перевозок управляла погрузкой судов своего ведомства. Это была хорошо слаженная группа специалистов, знакомых с проведением подобных мероприятий.
Эти органы управления начинали действовать с момента захода прибывающего судна во внешнюю гавань. Для этого они связывались друг с другом по радио. Начальник оперативной группы на флагмане указывал начальнику порта, у какого причала должно швартоваться прибывающее судно. Затем судно получало распоряжение двигаться со своей якорной стоянки к волнорезу и ожидать там портового лоцмана. Портовый лоцман с помощью буксиров ставил судно к причалу. Вслед за этим принимались за работу офицеры 90-го оперативного соединения и 10-го корпуса, на обязанности которых лежало руководство погрузкой судна и определение срока его отхода от причала.
Все суда, прибывавшие в Хыннам, получали распоряжение быть готовыми к немедленному выходу по первому требованию, для чего они устанавливали круглосуточное наблюдение за сигналами. Каждый командир корабля или капитан судна получал последние гидрографические данные.
Офицер 10-го корпуса, ответственный за эвакуацию на берегу, полковник морской пехоты Форни отвечал за бесперебойный ход погрузки, за своевременный выход частей корпуса в районы сосредоточения, за погрузку войск на предназначенные им суда и за эвакуацию беженцев и перевозку всего имущества.
Практически все грузы, за исключением боеприпасов, грузились рядом с причалами, на участках берега, отведенных для танкодееантных кораблей. Личный состав грузился на десантные транспорты АРА и АКА, становившиеся на якорь как можно ближе к берегу. Для облегчения погрузочных операций рядом [164] с причалом встал американский эскортный корабль «Фосс», обеспечивавший берег электроэнергией. Судно «Симано-мару» служило плавучей базой для 1200 японских рабочих, помогавших грузить запасы военного имущества и технику.
Когда часть поднимали по тревоге для посадки на суда, отделение погрузки штаба Форни отдавало соответствующее распоряжение, отделение передвижений направляло колонны в предназначенный им район сосредоточения, а отделение снабжения обеспечивало потребности войск, ожидавших своей очереди в палаточном лагере, который вырос рядом с причалами.
Боевой приказ генерала Олмонда предусматривал посадку в первую очередь 1-й дивизии морской пехоты и южнокорейских полков. За ними следовали 7-я и 3-я пехотные дивизии. Таким образом, на 3-ю дивизию возлагалась ответственность за оборону Хыннама до самого конца эвакуации.
Морская пехота начала грузиться на ожидавшие ее транспорты 10 декабря, то есть сразу же по прибытии в район Хыннама. Это была ее четвертая посадка на суда за истекшие пять месяцев. Поэтому коменданты в пунктах посадки морской пехоты могли теперь вести погрузку на глаз, не прибегая к помощи графиков погрузочных работ.
Шоферы грузились вместе со своими машинами, личный состав размещался в трюмах торговых судов. Каждое из трех транспортных судов АР приняло на борт от 4500 до 5500 морских пехотинцев. Для перевозки 1-й дивизии морской пехоты были выделены 7 торговых грузовых судов, 13 танкодесантных кораблей, 3 десантных корабля-дока, десантный транспорт АРА и десантный транспорт АКА.
Погрузка морской пехоты была закончена к вечеру 14 декабря, а утром 15 декабря последнее судно с частями 1-й дивизии морской пехоты ушло на Пусань. Южнокорейские полки отправились из Хыннама 17 декабря, 7-я дивизия — 21 декабря и 3-я дивизия — 24 декабря.
Стена огня вокруг Хыннама
11 декабря был разработан окончательный план обороны Хыннама с воздуха, с суши и с моря. Противовоздушную оборону обеспечивали самолеты морской авиации с семи авианосцев, а наземную — артиллерия 13 кораблей.
К началу декабря 77-е оперативное соединение контр-адмирала Юэна пополнилось еще двумя авианосцами: к «Филлипин Си» и «Лейте», действовавшим с начала ноября в водах Японского моря и поддерживавшим войска на берегу, теперь прибавились «Вэлли Фордж», срочно вызванный из Соединенных Штатов со 2-й авиационной группой на борту, и «Принстон» с 19-й авиационной группой, которая 5 декабря уже получила первое боевое крещение. [165]
В соответствии с оперативным планом командующего 7-м флотом от 12 декабря, быстроходные авианосцы получили задачу в светлое время суток осуществлять непосредственную авиационную поддержку и воздушное прикрытие войск, расположенных в районе погрузки. Вне этого района самолетам 77-го оперативного соединения было приказано наносить удары по коммуникациям противника, поддерживать действия своих сухопутных войск и обеспечивать воздушное прикрытие эскортных авианосцев и судов в районе погрузки. Вместе с самолетами 5-й воздушной армии они должны были наносить удары по коммуникациям противника и в ночное время.
Группа эскортных авианосцев контр-адмирала Рабла (96.8 оперативная группа, куда первоначально входили «Сисили» и «Бэдоинг Стрейт») пополнилась теперь легким авианосцем «Батаан». Эти силы обеспечивали дополнительное воздушное прикрытие сухопутных войск и армады судов в районе Хыннамского порта.
Руководство кораблями артиллерийской поддержки было возложено на контр-адмирала Хилленкетера. До окончания эвакуации войск (24 декабря) силы Хилленкетера включали линейный корабль «Миссури», тяжелые крейсеры «Сент Пол» и «Рочестер», эскадренные миноносцы «Форрест Ройал», «Норрис», «Бори», «Инглиш», «Линд», «Хэнк» и «Мэсси», а также корабли-ракетонооцы LSMR-401, 403 и 404. Корабли хыннамской группы артиллерийской поддержки занимали позиции с таким расчетом, чтобы в случае необходимости поддержать 10-й корпус и в то же время обеспечить прикрытие, если противник предпримет атаку с воздуха.
До 15 декабря потребности в корабельной артиллерийской поддержке не возникало, но в этот день группа Хилленкетера приступила к «дальней» огневой поддержке, ведя огонь на воспрещение и беспокоящий огонь 203-мм снарядами на дальность до 10 миль. Ночью огонь велся также осветительными 127-мм снарядами. Для ведения огня корабли заблаговременно заняли удобные позиции в открытом море и в протраленном фарватере. Недавно очищенные от мин рыболовные участки позволяли ведущим огонь кораблям маневрировать в пределах 10 миль к северу и 10 миль к югу от Хыннама. По мере сжатия периметра обороны корабли артиллерийской поддержки перемещались ближе к берегу, чтобы занять лучшие огневые позиции. Корабли-ракетоносцы вели огонь по обратным скатам холмов и гор вблизи Хыннама. Два раза они использовались для постановки заградительного огня на правом фланге по командным высотам, где, по донесениям разведки, сосредоточивались войска противника.
23 декабря батареи главного калибра «Миссури» открыли огонь по участкам дороги между Оро и Хыннамом. «Хотя мы фактически не нуждались в его огне, — говорит Дойл, — генерал [166] Олмонд настойчиво предлагал вызвать огонь линейного корабля. Я сделал это, предоставив командиру корабля право выбора целей. Он быстро нащупал места скопления войск противника, и вскоре летчик-наблюдатель доложил, что снаряды ложатся в цель». В это же время открыли беспокоящий огонь и 127-мм батареи «Миссури», прикрывавшие отход последних подразделений сухопутных войск.
Когда в период между 22 и 24 декабря вся артиллерия 10-го корпуса была погружена на суда и вывезена, корабельная артиллерия взяла на себя задачу ведения огня по наблюдаемым целям, то есть непосредственной огневой поддержки. Береговые группы корректировщиков доносили о высокой эффективности огня корабельной артиллерии и приписывали ей уничтожение большого количества солдат противника.
«Артиллерийский огонь, — рассказывает капитан 2 ранга Уиггин из штаба 90-го оперативного соединения, — велся в течение всего светлого времени суток и являлся мерой предосторожности в ночное время. Кроме того, важным и необходимым делом считалось освещение в ночное время участков, лежащих за пределами линии обороны. Корабли получали конкретные заявки с берега, а также с флагманского корабля. Мы никогда не могли с уверенностью сказать, какое сопротивление окажет нам противник, однако знали, что общего наступления китайцев на этом участке не будет. В конце концов противник был отнюдь не глуп. Тем не менее мы подготовились к возможности чего-то вроде Дюнкерка».
В последний день эвакуации, 24 декабря, был открыт плотный заградительный огонь на участке примерно 2300 м по фронту и около 3000 м в глубину. Адмирал Дойл и генерал Олмонд с флагманского корабля «Маунт Маккинли» перед самым отходом, впервые за этот день, заметили передвижение войск противника. «Когда, погрузив все свои войска, мы начали отходить, — говорит Дойл, — мы с Олмондом увидели в бинокли в каких-нибудь 5–6 км группы китайских войск, переваливающих через хребет позади Хыннама. Я приказал своему артиллеристу открыть огонь по этим войскам». С кораблей был открыт и огонь на разрушение по району самого порта. Корабельная артиллерия сосредоточила огонь по железнодорожной станции. Подрывные команды на берегу взрывали все объекты, имеющие военное значение.
Противник ни разу не пытался помешать эвакуации войск из Хыннама ни с воздуха, ни с моря. «Однако было бы ошибкой оказать, — говорит адмирал Дойл, — что противник не оказал нам в Хыннаме никакого сопротивления. Китайцы атаковали наши позиции каждую ночь в течение всего периода эвакуации. Наши корабли постоянно вели огонь по вызову осколочно-фугасными и осветительными снарядами и ракетами».
Корабли артиллерийской поддержки не понесли никаких [168] потерь. Только к вечеру 24 декабря «а крейсере «Сент Пол» снаряд одного из его спаренных 127-мм орудий попал в другую такую же установку и вывел ее из строя. Осколки снаряда оторвали от ствола пушки кусок длиной 30 см, сделали множество небольших пробоин в надстройке корабля, повредили один из радиолокаторов и легко ранили четырех матросов.
С 7 по 24 декабря корабли артиллерийской поддержки 90-го оперативного соединения израсходовали в общей сложности 162 406-мм снаряда, 2932–203-мм, 18637–127-мм, 71–76-мм, 185–40-мм снарядов, а также 1462 ракеты. Для сравнения окажем, что здесь было израсходовано примерно на 800 203-мм снарядов и на 12800 127-мм снарядов больше, чем при поддержке наступательной десантной операции в Иньчхоне.
15 декабря адмирал Дойл принял на себя управление всеми действиями авиации по поддержке войск в радиусе 55 км от Хыннама. Эти действия включали как непосредственную, так и дальнюю поддержку со стороны авианосцев 77-го оперативного соединения и 96.8 оперативной группы, ночные действия штурмовиков 5-й воздушной армии и 77-го оперативного соединения, а также все разведывательные и другие полеты над указанным районом. Задача авиации состояла в том, чтобы во взаимодействии с кораблями артиллерийской поддержки пресечь попытки противника помешать эвакуации. С 15 по 24 декабря в пределах района обороны Хыннама было совершено 1700 боевых вылетов. Кроме того, много заданий выполнялось и за пределами этого района.
Уроки Хыннама
Эвакуация войск из Хыннама была блестяще выполненным маневром, особенно, если учесть, что времени для нее было мало и что соединить воедино все элементы и заставить их действовать было чрезвычайно сложным делом. Однако следует сказать, что противник не оказал при этом почти никакого противодействия ни с моря, ни с воздуха. Если бы такого рода противодействие имело место, то эвакуация, конечно, не была бы столь успешной и сопровождалась бы потерями.
Несомненно, что при сложившихся обстоятельствах можно было удерживать район Хыннама в течение весьма неопределенного времени, если бы, разумеется, этого требовали стратегические соображения. Однако никто в Корее не считал возможным и целесообразным сохранять непрочную линию обороны, пересекающую Корейский полуостров и заканчивающуюся в районе Хыннама. В то же время многие полагали, что можно и должно занять новую линию обороны в самой узкой части Кореи (На широте Воньсаня). Этого мнения придерживались генерал Ван-Флит и адмирал Дойл.
Значение эвакуации войск из Хыннама состоит в том, что это была «десантная операция наизнанку». Военная история не [169] знает аналогичных операций. Она отличается и от Дюнкерка, и от Галлиполи, потому что обе эти операции проводились под нажимом противника{75}.
Огневая мощь авианосцев и других надводных кораблей Объединенных Наций обусловила высокий боевой дух войск, находившихся на берегу. Однако с точки зрения уничтожения живой силы противника значение этой операции сомнительно.
Хыннам ярко продемонстрировал большую роль железнодорожного транспорта при отступлении. Движение по железной дороге между Хыннамом и Воньсанем не прекращалось ни на минуту и обслуживалось местными рабочими. Тыловыми органами 10-го корпуса было собрано до 400–500 товарных вагонов. В числе грузов, переброшенных в Хыннам по железной дороге для погрузки на суда, было примерно 8900 т боеприпасов.
Воздушный транспорт также играл большую роль. 112 транспортных самолетов военно-воздушных сил и 10 самолетов морской пехоты перевезли с аэродрома Йонпхо в общей сложности 3600 солдат, 196 машин и 1300 т различных грузов. Несмотря на плохую погоду «летающие вагоны» иногда взлетали с интервалами в три минуты. Аэродром использовался до тех пор, пока его можно было оборонять в условиях сужающегося района обороны.
Значение морского транспорта никогда еще не выступало так наглядно, как в этом мероприятии. Это подтверждается статистическими данными. Когда эвакуация закончилась, было подсчитано, что корабли и суда приняли на борт 105 тыс. американских и южнокорейских военнослужащих и 91 тыс. гражданских беженцев, то есть около 200 тыс. человек. Не менее внушительны и данные о количестве различных военных запасов и техники, вывезенных из Хыннама. 17 500 машин и 350 тыс. обмерных тонн грузов{76} было принято на 6 десантных транспортов АРА, 6 десантных транспортов АКА, 12 транспортных судов ТАР, 76 зафрахтованных [170] на время судов, 81 танкодесантный корабль и 11 десантных кораблей-доков.
Сопротивления со стороны противника здесь не отмечалось, однако взаимодействие командования было организовано хорошо. В отчете о действиях флота у Хыннама адмирал Страбл сделал следующее замечание: «Во время эвакуации командующий 7-м флотом всеми силами и средствами поддерживал командира 90-го оперативного соединения, за которым сохранялась ответственность за проведение всех мероприятий по эвакуации. Основываясь на опыте Иньчхоньской и Воньсаньской десантных операций, я считаю, что организация оперативного объединения под командованием военно-морского начальника является лучшим решением проблемы руководства. Такое решение обеспечивает единство командования на флоте, позволяющее тщательно координировать действия различных оперативных соединений, участвующих в тесно связанных между собой операциях». Со своей стороны, адмирал Дойл не согласен с таким мнением. «Организация командования в данной операции, — говорит он, — была отклонением от ранее известных форм, но она оправдывалась условиями. Эвакуация Хыннама затрагивала весьма ограниченный по площади район. В ней участвовала только одна десантная группа. Если бы, к примеру, было две десантные группы — одна в Воньсане, а другая в Хыннаме, — то, несомненно, возникла бы необходимость в объединенном командовании для координации действий обеих групп».
Представляется, однако, что в данных условиях решение проблемы руководства в Хыннаме было правильным. Если бы возникли серьезные затруднения или эвакуация протекала при сильном противодействии со стороны противника, то, надо полагать, возникла бы большая потребность в назначении командующего оперативным объединением.
Главным уроком эвакуации Хыннама является то, что она подтвердила правильность всех основных принципов десантной доктрины американских военно-морских сил и морской пехоты, которые «в обратном порядке» действовали так же хорошо, как и «в прямом». [171]