Отступление к Пусаню
Борьба за удержание плацдарма
К 25 июня 1950 г., то есть к моменту начала войны, в которой американскому народу и военно-морским силам Соединенных Штатов пришлось принять участие неожиданно для себя{24} и в которой, собственно говоря, ни русские, ни китайцы, ни даже северокорейцы также не ожидали встретиться с нами, в японских водах находились следующие корабли военно-морских сил США:
Десантные силы (контр-адмирал Дж. Дойл)
Флагманский корабль «Маунт Маккинли»
Десантные транспорты «Кэвалир» и «Юнион»
Танкодесантный корабль LST-611
Морской буксир «Арикара»
Силы поддержки (контр-адмирал Дж. Хиггинс)
Легкий крейсер «Джюно»
91-й дивизион эскадренных миноносцев: «Мэнсфилд», «Де Хейвен», «Коллет» и «Суэнсон»
3-я эскадра минно-тральных сил: «Редхед», «Мокинг Берд», «Оспрей», «Партридж», «Чэтерер» и «Кайт».
В штабе командующего военно-морскими силами на Дальнем Востоке вице-адмирала Тернера Джоя, находившемся в Токио, насчитывалось 29 офицеров.
В интервью, данном в Токио в октябре 1950 г., Джой сказал: «Когда до меня дошло известие о вторжении в Южную Корею, [31] я считал, что мы должны дать отпор агрессору, но не думал, что мы на это пойдем. Поэтому, когда Объединенные Нации начали боевые действия и американские войска получили приказ отправиться в Корею, я был очень удивлен. Это чувство испытывали и другие американцы, находившиеся тогда в Японии. Не меньше меня удивился и генерал Макартур, который оценивал этот шаг как коренное изменение нашей дальневосточной политики.
Согласно первоначальной оценке армейского командования в Корее, все должно было закончиться в течение шести недель. Наряду с этим имелись и большие опасения, что гражданская война в Корее окажется прелюдией к третьей мировой войне. По этой причине я приказал 7-му флоту прибыть в район Окинавы, а не в Сасэбо, который был расположен слишком близко к русским авиационным базам».
Генерал Макартур сообщил авторам книги, что решение Соединенных Штатов и Объединенных Наций{25} вмешаться в корейский конфликт было неожиданным, и добавил: «Американская военная политика, насколько мне было известно, требовала избегать военных действий на Корейском полуострове, и относительно решения о вмешательстве со мной не консультировались».
Соединения 7-го флота располагались в районах мыса Санглей, бухты Субик и Гонконга. Вице-адмирал Артур Страбл, командующий 7-м флотом, находился в Вашингтоне, и его обязанности временно исполнял командир 3-й дивизии авианосцев контр-адмирал Хоскинс. [32]
В состав 7-го флота входили следующие корабли: авианосец «Вэлли Фордж», тяжелый крейсер «Рочестер» и восемь эскадренных миноносцев: «Шелтон», «Эверсоул», «Флетчер», «Рэдфорд», «Мэддокс», «Сэмюэл Н. Мур», «Браш» и «Тауссиг».
Задача флота в мирное время заключалась главным образом в демонстрации наших военно-морских сил на Востоке. 5 апреля самолеты 5-й авиационной группы поднялись с палубы «Вэлли Фордж» и приняли участие в параде над Сеулом и Иньчхонем, а несколько дней спустя они появились и над Гонконгом.
Впоследствии адмирал Страбл говорил: «В конце мая 7-й флот проводил большие учения между Китаем и Филиппинами. Эти учения проходили в период смены, что позволило привлечь большое количество кораблей, а также силы адмирала Джоя. До конца лета я планировал помещение флотом Манилы (4 июля), затем Гонконга и Японии... В воскресенье 25 июня, в момент начала войны в Корее, я находился в Вашингтоне. Адмирал Шерман просил меня подождать с отъездом до следующего дня, когда он закончит беседы с президентом и другими высокопоставленными лицами. Перед моим отъездом он заверил меня, что американские вооруженные силы обязательно примут участие в корейском конфликте».
7-й флот и другие военно-морские силы на Дальнем Востоке располагались на небольшом расстоянии от Кореи и находились в полной боевой готовности. Авианосец «Вэлли Фордж», имевший на борту 5-ю авиационную группу, являлся первоклассным кораблем, использовавшимся в качестве учебного центра для подготовки летчиков реактивной авиации Тихоокеанского флота. Крейсеры «Рочестер» и «Джюно» также были хорошо подготовлены. [33] Экипажи эскадренных миноносцев и авианосцев чувствовали себя в восточных водах как дома.
В начале войны нам сильно повезло. Во-первых, 1-я десантная группа, которой командовал контр-адмирал Дойл, находившийся на борту «Маунт Маккинли», проводила учения в японских водах, недалеко от Кореи. Это была, вероятно, наиболее подготовленная группа специалистов-десантников на всем Тихоокеанском флоте. Во-вторых, для инструктирования частей 8-й американской армии в Японии была привлечена подвижная команда «А» учебного отряда десантных сил Тихоокеанского флота во главе с полковником Форни.
Присутствие военных кораблей, десантной группы и учебной команды морской пехоты имело весьма важное значение для удержания крошечного пусаньского плацдарма в Корее. Первые 82 дня войны в Корее, с 25 июня и до высадки в Иньчхоне 15 сентября 1950 г., были периодом отступления на удобную для обороны позицию и отчаянных сдерживающих боев. Все усилия армии, военно-морских и воздушных сил в эти критические дни были направлены к единственной цели: удержать плацдарм в районе порта Пусань и не допустить, чтобы южнокорейские и американские войска были разгромлены, охвачены с флангов и отрезаны, а затем пленены или сброшены в море.
Можно выделить четыре основных направления, по которым в свете этих задач развивались действия военно-морских сил в начальный период войны в Корее.
1) Действия 77-го и 96-го оперативных соединений авианосной авиации по непосредственной поддержке войск, ведению боевой разведки и воспрещению подвоза и подхода резервов противника к фронту.
2) Артиллерийская поддержка войск и обстрел восточного побережья крейсерами и эскадренными миноносцами.
3) Высадка морского десанта в Пхохане и эвакуация морем 3-й южнокорейской дивизии соответственно в июле и в августе.
4) Своевременное подтягивание американской морской пехоты.
Ни одно из этих действий само по себе не могло претендовать на исключительную роль в спасении положения на полуострове силами Объединенных Наций. Однако в сочетании они явились большим вкладом в оборону Пусаньокого периметра. Без их успешного осуществления удержание Кореи было бы невозможным.
Первоначальные приказы объединенным силам флота
26 июня, то есть уже в воскресенье по вашингтонскому времени{26}, в ходе телеграфных переговоров между высшими военными [34] руководителями в Токио и Вашингтоне были выработаны следующие распоряжения военно-морским силам США на Дальнем Востоке:
«...Главнокомандующий войсками США на Дальнем Востоке уполномочен принять необходимые меры, используя авиацию и военно-морские силы, для обеспеченмя безопасной эвакуации американских подданных и лиц, не участвующих в боевых действиях... 7-му флоту надлежит немедленно отправиться в Сасэбо и войти в оперативное подчинение командующего военно-морскими силами на Дальнем Востоке... Выполняя задачу по защите американских подданных, следует ожидать дальнейших решений, которые будут приняты высшим командованием в зависимости от развития военных и политических событий...»
Одновременно начальник штаба военно-морских сил адмирал Шерман отдал распоряжение командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Рэдфорду о подготовке дополнительных кораблей для действий в западной части Тихого океана.
В 8.00 27 июня контр-адмирал Хоскинс направил 7-й флот из бухты Субик и Гонконга в Сасэбо. По пути на север самолеты с «Вэлли Фордж», который покинул Гонконг 24 июня, пролетели 29 июня над Формозским проливом и над городом Тайбэй. В первые дни войны в Корее единственной задачей 7-го флота в соответствии с приказом президента была нейтрализация Формозы.
Когда 7-й флот на всех парах шел на север, вице-адмирал Джой, командующий военно-морскими силами на Дальнем Востоке, приказал Хоскинсу направиться в Бакнер-Бей (Окинава), а не в Сасэбо (Япония). Здесь флот оказывался достаточно близко к Формозе и Корее и в то же время — на значительном расстоянии от советских и китайских воздушных баз. В тяжелый начальный период войны в Корее никто не мог предугадать, будет ли этот конфликт локальной или мировой войной.
Приказы флоту из штаба генерала Макартура еще не поступали, не было также и никаких указаний из Вашингтона о ведении наступательных действий севернее 38-й параллели. На этой ранней стадии войны многие даже питали надежду, что одно лишь решение ООН об участии в войне американских самолетов и кораблей сможет заставить северокорейскую армию остановиться и прекратить боевые действия.
Тем временем вице-адмирал Джой приказал 27 июня контрадмиралу Хиггинсу выделить флагманский корабль «Джюно» и эскадренный миноносец «Де Хейвен» для патрулирования в прибрежных водах к югу от 38-й параллели с целью воспрепятствовать высадке десантов противника. «Де Хейвен» и второй эскадренный миноносец «Мэнсфилд» только что завершили выполнение первой задачи — эвакуации американских граждан из Иньчхоня и Пусаня. «Джюно» и «Де Хейвен» также эскортировали [35] судно «Сарджент Китли» на пути из Токио в Пусань, а миноносцы «Коллет» и «Мэнсфилд» сопровождали судно «Кардинал О'Коннэл». Оба указанных судна доставляли в Корею боеприпасы и другое военное имущество.
Имея явно недостаточные силы для выполнения многочисленных задач, Джой был весьма обрадован посланием английского адмирала Патрика Бринда, командующего дальневосточной базой Гонконг. Бринд сообщал, что в водах Южной Японии находится английская оперативная группа 96.8 контр-адмирала Эндрюса в составе кораблей «Трайэмф», «Белфаст», «Ямайка», двух эскадренных миноносцев и трех фрегатов, которые могут оказать помощь. Австралийцы и новозеландцы также не заставили себя долго ждать, ответив положительно на запрос американцев. Авианосец, крейсер и два эскадренных миноносца вскоре присоединились к американским ударным силам, а другие корабли — к эскортным и блокадным соединениям.
Таким образом, приготовления военно-морских сил были завершены. Американских подданных, не участвующих в боевых действиях, эвакуировали из Кореи морем. Через некоторое время сюда было доставлено военное снаряжение, запрошенное южнокорейцами. Закончилось и сосредоточение боевых кораблей.
Вскоре генерал Макартур получил из Вашингтона от комитета начальников штабов распоряжение о проведении объединенными силами наступательных операций к северу от 38-й параллели.
«7-й флот передается в Ваше оперативное подчинение, — гласил приказ. — Вам разрешается распространить военные действия на Северную Корею... когда, по Вашему мнению, это станет совершенно необходимым»{27}.
Удары по Пхеньяну (3–4 июля 1950 г.)
По прибытии в Токио, 29 июня, вице-адмирал Страбл немедленно встретился с адмиралом Джоем и генералами Макартуром и Стратемейером. Возник вопрос, где лучше использовать ударную силу авианосца «Вэлли Фордж». В результате обсуждения для бомбардировки были намечены военные объекты в столице Северной Кореи Пхеньяне, в первую очередь аэродромы [36] с расположенными на них самолетами, затем железнодорожные сортировочные станции и мосты, через которые к фронту шла основная масса военных материалов.
Вечером 1 июля 77-е оперативное соединение направилось к западному побережью Кореи для нанесения удара по Пхеньяну. Во время движения на север объединенных англо-американских сил контр-адмирал Эндрюс отметил, что предыдущее совместное обучение английских и американских моряков принесло флоту большую пользу.
«30 июня, когда мы проходили Окинаву, — писал английский адмирал, — были применены новые американские тактические сигналы. Многие наши командиры и связисты были ранее знакомы с приемами, которыми пользовались моряки Соединенных Штатов во время второй мировой войны. Однако полностью овладеть ими нам удалось только в ходе совместных учений с американским флотом, проведенных в марте 1950 г. На этих учениях мы познакомились с американскими наставлениями и приобрели необходимый опыт в деле их практического использования».
В состав 77-го оперативного ударного соединения{28} (вице-адмирал Страбл) входили три оперативные группы:
77.1 оперативная группа поддержки (контр-адмирал Эндрюс) — крейсеры «Белфаст» и «Рочестер».
77.2 оперативная группа охранения (капитан 2 ранга Паркер) — эскадренные миноносцы «Шелтон», «Эверсоул», «Флетчер», «Редфорд», «Мэддокс», «Сэмюэл Н. Мур», «Браш», «Тауссиг», «Коссак» и «Консорт».
77.3 авианоская оперативная группа (контр-адмирал Хоскинс) — авианосцы «Вэлли Фордж» и «Трайэмф».
Во время движения оперативного соединения на север от командующего военно-морскими силами на Дальнем Востоке была получена следующая радиограмма:
«Главнокомандующий войсками США на Дальнем Востоке предлагает нанести ряд непрерывных ударов по противнику ввиду быстрого ухудшения обстановки в Корее. Наибольшее внимание следует уделять железнодорожным сооружениям в окрестностях Кымчхоня, Саривоня и Синаньчжу».
На рассвете 3 июля с авианосца «Трайэмф» поднялись 12 самолетов «Файрфлай» и 9 вооруженных реактивными снарядами самолетов «Сифайр». Они имели задачу уничтожить ангары и другие сооружения на аэродроме в Хэчжу. Дополнительными объектами были железнодорожный транспорт и мосты. Налет окончился в 8.15 без потерь, за исключением незначительных повреждений от огня зенитной артиллерии. [37]
Штурмовая группа с «Вэлли Фордж» — 16 истребителей F4V «Корсар» 54-й истребительной эскадрильи и 12 пикирующих бомбардировщиков «Скайрейдер» 55-й штурмовой эскадрильи аэродромного базирования — поднялась в воздух в 6.00 утра. «Корсары» были вооружены восемью 127-мм реактивными снарядами каждый, а «Скайрейдеры» несли по две 225-кг и по шести 45-кг бомб.
Вскоре после этого с «Вэлли Фордж» были выпущены восемь реактивных истребителей F9F2 «Пантера». Хотя реактивные истребители взлетели позднее штурмовой группы, состоявшей из винтомоторных самолетов, они должны были перегнать ее, набрать большую высоту и прибыть первыми, чтобы застать северокорейские самолеты на земле.
Погода на пути к цели была скверной, но над Пхеньяном она улучшилась. В первом заходе на пхеньянский аэродром реактивные истребители уничтожили три самолета: один транспортный самолет на земле и два истребителя ЯК в воздухе. Во время второго захода было уничтожено еще два самолета на земле.
В то время как реактивные самолеты атаковали ангары, склады боеприпасов и укрытия, поджигая и разрушая их, появилась штурмовая группа винтомоторных самолетов. Двенадцать «Скайрейдеров», подойдя на большой скорости, атаковали аэродром с высоты 2000 м; вплотную за ними шли «Корсары».
Попадания бомб и реактивных снарядов были очень точными, и лишь немногие из сооружений пхеньянского аэродрома избежали разрушения. Одна бомба попала прямо в полевой склад горючего; все три ангара были разрушены, а взлетно-посадочные полосы изрыты многочисленными воронками.
Зенитный огонь противника оказался слабым и неточным: прямых попаданий в самолеты не отмечалось. [38]
Повторными налетами, совершенными после полудня, предполагалось разрушить железнодорожную сортировочную станцию в Пхеньяне и мост через реку Тэдонган. Разрывы реактивных снарядов и бомб отмечались в железнодорожном депо, ремонтных мастерских, станционных постройках и на рельсовых путях. Было уничтожено 15 и повреждено 10 паровозов; в результате бомбардировки и обстрела было разбито и сожжено большое количество вагонов. Однако мост разрушить не удалось. Несмотря на то что несколько бомб упало довольно близко от него, мост остался невредим.
Позже, в День независимости, 4 июля, летчики 55-й штурмовой эскадрильи разрушили один пролет моста и уничтожили 10 паровозов. Небольшие суда на реке (по-видимому, канонерки, судя по их ответному огню) также были атакованы и выведены из строя. Четыре «Скайрейдера» получили повреждения от огня зенитной артиллерии, но сумели возвратиться на свой авианосец. Один из поврежденных самолетов не смог при посадке уменьшить скорость, перескочил через аэрофинишеры и врезался в стоящие впереди самолеты. Один «Скайрейдер» и два F4V были совершенно разбиты, а три бомбардировщика и три истребителя (один F4V и два F9F2) получили серьезные повреждения.
В течение июля, по докладам летчиков с «Вэлли Фордж», было уничтожено 38 и повреждено 27 самолетов противника — все, за исключением двух, — на земле. Этот успех был, несомненно, основной причиной того, что северокорейские военно-воздушные силы{29} не смогли сыграть важной роли в последующих боевых действиях.
Высадка в Пхохане
Чтобы оценить своевременность высадки в Пхохане и ее значение в удержании Пусаньского периметра обороны, необходимо сделать краткий обзор действий сухопутных войск. Схема 1 иллюстрирует быстроту продвижения северокорейцев на юг.
7 июля в боях участвовало немногим больше 700 солдат 24-й американской дивизии, спешно переброшенных на самолетах из Японии в Корею. Генерал Макартур так характеризовал сложившееся к этому времени отчаянное положение:
«Первоочередная проблема состоит в том, чтобы остановить наземные части противника, продвигающиеся по всем шоссейным и железным дорогам Кореи. По нашей оценке, северокорейцы бросили в наступление в общей сложности девять дивизий, поддержанных танками. Моральное состояние этих войск [39] чрезвычайно высокое и продолжает повышаться вследствие их непрерывного продвижения на юг. Несмотря на принятые меры, нам не удалось ослабить наступательный порыв северокорейцев».
10 июля сильно уступавшие противнику в численности американские и южнокорейские войска заняли оборонительные позиции перед Тэчжонем (важный центр коммуникаций и город с населением около 37 000 человек). 14 июля четыре дивизии противника, поддержанные тяжелой артиллерией и танками, форсировали реку Кымган, атаковали передовые подразделения 24-й американской дивизии (командир генерал-майор Уильям Дин) и устремились к Тэчжоню с нескольких направлений.
Слабые силы 24-й дивизии, вводимой в бой по частям, не выдержали натиска противника. В каждом из трех пехотных полков дивизии имелось только по два батальона, вместо штатных трех, поэтому удерживать оборону на таком широком фронте в этих условиях было невозможно. 24-я дивизия испытывала также недостаток в артиллерии: в каждом артиллерийском дивизионе насчитывалось всего лишь по две батареи вместо трех. Дивизия располагала небольшим числом легких танков, которые не могли идти в сравнение с советскими Т-34. Наши 60-мм базуки оказались неэффективными против брони советских танков. К тому же противник применил не совсем обычную тактику.
В ночь на 16 июля северокорейцы продемонстрировали отличную выучку своих частей, предприняв комбинированную атаку на позиции 24-й дивизии. В этой атаке мощный фронтальный удар сочетался с охватом флангов и проникновением в тыл. Большое число северокорейских солдат под видом беженцев, с оружием в разобранном виде, спрятанным в не внушавшие подозрения узлы, проникли через позиции южнокорейских и американских войск. В дальнейшем группы этих солдат продолжительное время действовали в тылу 24-й дивизии.
Поскольку вооруженные силы Корейской Республики{30} были почти полностью разгромлены, спасение Кореи зависело от того, сумеют ли Соединенные Штаты перебросить сюда в возможно короткий срок и ввести в действие максимальное количество своих войск. Транспортировка же американских войск из Японии в Корею была нелегкой проблемой. В наличии имелось лишь ограниченное количество десантных судов; главный порт — Путань был перегружен, и в нем царила неразбериха, а дороги, ведущие от Пусаня к линии фронта, оказались забитыми транспортом и беженцами, двигавшимися главным образом на юг.
К 18 июля не оставалось почти никакой надежды на удержание полуострова. Несмотря на ряд блестящих арьергардных боев, 24-я дивизия не смогла остановить наступление четырех дивизий противника. К счастью, в Пусань в это время прибыла [41] 25-я дивизия, доставленная сюда морем с помощью средств службы военно-морских перевозок с острова Кюсю. Она была незамедлительно брошена в бой. Но и этих сил, спешно переброшенных на Пусаньский периметр, оказалось недостаточно для организации прочной обороны.
Разбитые, грязные дороги между Пусанем и Тэчжонем, заполненные беженцами, не могли быть использованы для переброски большого количества войск и машин. Для спасения Кореи необходимо было в кратчайший срок доставить подкрепления морем.
Анализ событий того времени позволяет нам теперь лучше понять, почему внешне малоэффективная и не получившая широкого освещения в печати высадка нашего десанта в Пхохане 18 июля наряду с другими действиями сыграла важную роль в ликвидации опасного положения в Корее.
По счастливой случайности, в тот день, когда северокорейцы перешли 38-ю параллель, контр-адмирал Дойл отдал приказ кораблям 1-й десантной группы выйти из порта Йокосука для проведения десантных учений с 35-й полковой группой 25-й пехотной дивизии в Чигасаки Бич, в заливе Сагами.
Выбор Пхохана в качестве пункта высадки был обусловлен соображениями целесообразности. В начале июля контр-адмирал Дойл и семь офицеров его штаба получили распоряжение явиться в Токио для консультации с офицерами штабов адмирала Джоя и генерала Макартура в связи с планированием наступательных десантных операций с участием 1-й кавалерийской дивизии{31}. Макартур дал указания на разработку планов высадки дивизии в Иньчхоне или в Куньоане (западное побережье). Планирование этих операций продолжалось до 9 июля. По словам одного из офицеров штаба Дойла, капитана 3 ранга Ноэла, участвовавшего в планировании, «девять дней — с 4 по 13 июля — были адом кромешным. В это время стало ходячим выражение, что Иньчхонь будет «наковальней», на которой 1-я кавалерийская дивизия размолотит северокорейцев. Эти радужные мечты, однако, быстро развеялись в результате беспорядочного отступления южнокорейских войск...»
Быстрое ухудшение обстановки на фронте потребовало проведения еще одной высадки на восточном побережье с целью удержания Пусаньского периметра. Дойл предложил Пхохан, как наиболее подходящий для этой цели пункт. 10 июля это предложение было принято.
Пхохан, насчитывающий 15 000 жителей, расположен в 110 км к северу от Пусаня. 10 июля он еще находился на безопасном расстоянии от приближающегося фронта, в значительной степени благодаря успешной огневой поддержке наших войск крейсерами и эскадренными миноносцами контр-адмирала Хиггинса. [42] Город имел пригодный к использованию аэродром, неплохие стоянки для судов и песчаную отмель длиной около километра, удобную для высадки десанта. К тому же отсюда на запад, в Тэгу, и далее на север, к Тэчжоню, шла одноколейная железная дорога, что давало возможность быстро перебросить 1-ю кавалерийскую дивизию на центральный участок фронта.
Хотя Пхохан казался идеальным пунктом высадки, однако, чтобы обеспечить правильное планирование десантной операции, требовалось собрать целый ряд необходимых сведений об этом районе. 11 июля в Пхохан вылетела разведывательная группа в составе трех офицеров штаба 1-й десантной группы и представителей штаба 1-й кавалерийской дивизии генерала Хобарта Гея. Разведывательная группа возвратилась 13 июля с ценными сведениями о состоянии берега, глубинах у побережья, разгрузочном оборудовании и общих возможностях порта.
Необходимость срочной переброски в Корею 1-й кавалерийской дивизии поставила на повестку дня ряд других проблем. Главной из них была нехватка десантных штурмовых судов. Два судна, принадлежавшие ранее службе военно-морских перевозок («Оглторп» и «Титания»), были срочно переброшены в порт Йокосука и оборудованы заранее подготовленными рострами. Было поспешно изготовлено и другое оборудование: шлюпочные принадлежности, буксирные бридели, подъемные стропы для шлюпок и других перевозочных средств.
Кроме этих двух приспособленных для десанта грузовых судов, в Йокосука вновь вводились в строй шесть вспомогательных десантных судов LSV. Эти бывшие японские суда выполнили львиную долю работ по выгрузке войск в Пхохане.
Наряду с этим ощущалась и некоторая нехватка личного состава. Особенно плохо были укомплектованы команды шлюпок, люковые команды и подразделения связи. Эту проблему удалось решить с помощью переброски на самолетах дополнительного личного состава с десантной базы в Коронадо.
Десантные силы вышли из района Токио — Йокосука в Пхохан 15 июля. Никто не мог сказать определенно, где будет проходить линия фронта по прибытии десанта, севернее или южнее Пхохана. Придется ли войскам с боем пробивать себе путь на берег или они высадятся беспрепятственно? Сведения об обстановке, поступавшие на «Маунт Маккинли», говорили о том, что бои идут вдоль прибрежной дороги всего в 11 км севернее Пхохана. Поэтому было неясно, сможет ли 3-я южнокорейская дивизия удержать город до прибытия туда 1-й кавалерийской дивизии. Обнадеживающее известие пришло от 3-й эскадры минных тральщиков, которая в течение 15–17 июля производила траление мин в самой гавани и на подходах к ней. Мин обнаружено не было.
С отбытием кораблей в Пхохан вылетела оперативная группа в составе офицеров штаба адмирала Дойла и штаба 1-й кавалерийской [43] дивизии с целью уточнения обстановки и Подготовки высадки десанта.
Транспорты прибыли в Пхоханскую гавань в 5.00 18 июля, едва ускользнув от тайфуна. Обстановка благоприятствовала высадке десанта: линия фронта все еще проходила севернее Пхохана. Поэтому в 5.58 Дойл поднял сигнал «Начать высадку» для выполнения варианта плана «высадка без сопротивления противника». Корабли встали на якорь и начали высадку людей и выгрузку техники на пристань внутренней гавани. «Нам повезло, что в Пхохане имелась пристань, — говорил позднее капитан 3 ранга Ноэл, — так как участок берега, намеченный для высадки, оказался совершенно неподходящим».
Высадка войск и разгрузка транспортов производились с максимальной поспешностью. На берегу солдат сердечно приветствовал командующий 8-й армией генерал-лейтенант Уолтон Уокер. Поезда для переброски на фронт войск и техники стояли уже наготове. К полуночи было выгружено 10 027 человек личного состава, 2027 машин и 2729 т различных военных грузов. В полдень [44] следующего дня всё силы генерала Гея были уже на берегу, и он принял над ними командование.
Менее чем через 48 часов передовые части 1-й кавалерийской дивизии присоединились к действующим войскам, а неделей позже эта дивизия приостановила продвижение противника на шоссе Тэгу — Пусань.
Непосредственная авиационная поддержка при обороне Пусаня 23 июля 1950 г., когда американские и южнокорейские войска, сильно уступавшие противнику в численности, медленно, но непрерывно отходили к Пусаню под сильными и умело направленными ударами коммунистов, командование 8-й армии стало просить командование 7-го флота об оказании сухопутным войскам непосредственной поддержки авианосной авиацией.
Обращение штаба 8-й армии, помеченное особым грифом «чрезвычайно срочно», было адресовано всем высшим командирам на Дальневосточном театре военных действий: Макартуру, Джою, Страблу и Стратемейеру. В нем, в частности, говорилось:
«Просьба сообщить о возможности использования морской авиации начиная с 23 июля для непосредственной и общей поддержки... крайне необходимой на западном побережье Кореи».
С этой неожиданной просьбы начался двухмесячный период активного участия 77-го оперативного соединения в осуществлении непосредственной авиационной поддержки, поглотившей основную часть его времени и усилий вплоть до высадки американских войск в Иньчхоне.
В этот период выявились коренные различия во взглядах между представителями авиации и флота на проведение непосредственной авиационной поддержки. Оказалось, что концепции военно-морских сил и морской пехоты с одной стороны и военно-воздушных сил и армии — с другой по этому вопросу совершенно не совпадают. Но тем не менее авиационная поддержка, осуществленная авианосцами 77-го оперативного соединения, сыграла решающую роль в удержании Пусаньского периметра обороны.
Прежде чем перейти к описанию этих действий, необходимо определить содержание термина «непосредственная авиационная поддержка», в который каждая из двух сторон вкладывала свой особый смысл.
В обычном понимании «непосредственной авиационной поддержкой» называется «воздействие с воздуха по вражеским целям на земле и на воде, расположенным настолько близко к своим войскам, что необходимо всякий раз тщательно согласовывать удары авиации с огнем и маневром сухопутных войск»{32}. [45]
В представлениях же непосвященных людей этот термин означает просто использование авиационного оружия в интересах сухопутных войск.
Такие упрощенные определения не выдерживают критики, поскольку идеи и методы проведения непосредственной авиационной поддержки, как будет показано ниже, могут быть исключительно сложными и трудными. Тактика непосредственной поддержки, разработанная и усовершенствованная флотом и морской пехотой, существенно отличалась от тактики военно-воздушных сил и армии, нашедшей наиболее широкое применение в Корее.
Итак, к началу войны в Корее существовали два различных взгляда на тактику непосредственной авиационной поддержки войск.
Тактика, сложившаяся в системе военно-воздушных сил, получила развитие еще во второй мировой войне на Европейском театре военных действий, где передовым частям не было дано право осуществлять управление авиацией. Использование авиации координировалось в масштабе полевой армии двумя офицерами — представителями военно-воздушных сил и сухопутных войск. Выделенные для поддержки самолеты не «висели» над полем боя, а получали определенную задачу, утвержденную центром совместных действий. С прибытием в зону боевых действий самолеты должны были получать целеуказание со специального самолета связи, а не с наземных пунктов управления. Объектами непосредственной авиационной поддержки считались цели, расположенные в зоне боевых действий на удалении не более 16 км в глубину.
К началу войны в Корее эта тактика еще не была окончательно отработана.
Тактика непосредственной авиационной поддержки, выработанная флотом и морской пехотой, напротив, получила развитие главным образом в войне на Тихом океане как неотделимая часть проводившихся здесь десантных операций. Определенное количество самолетов выделялось в распоряжение общевойскового командира, который мог использовать их по своему усмотрению. Несколько самолетов постоянно «висели» над полем боя в готовности нанести удар по целям «непосредственной поддержки», находившимся в пределах от 50 до 200 м от передовых частей. Летчики получали целеуказание и информацию от специально обученной команды, продвигавшейся в боевых порядках пехоты.
К началу войны в Корее эта тактика была, в отличие от первой, полностью разработана.
8-я армия в опасности
В конце июля, когда передовые части 6-й северокорейской дивизии ворвались в Мокпхо (южнокорейская военно-морская [46] база в юго-западной оконечности Корейского полуострова), Пусань оказался под угрозой полного окружения и падения. Продвигаясь преимущественно ночью, войска противника быстро просачивались на юг. Этот фланговый маневр был проведен столь искусно, что ввел в заблуждение южнокорейскую полицию, которая доносила о нем только как о перемещении партизанских сил.
24 июля морская авиационная разведка сообщила об интенсивном продвижении неопознанных войск в юго-западном направлении. Только тогда командование 8-й армии убедилось воочию, что оно имеет дело с регулярными частями северокорейцев и что армии грозит опасность окружения. Противника отделяли от Пусаня уже каких-нибудь 240 км, и слишком малочисленные войска ООН были не в состоянии одни ликвидировать эту угрозу.
Такова была обстановка, вынудившая генерала Уокера обратиться в Токио с просьбой о непосредственной авиационной поддержке силами 7-го флота.
В ответ на просьбу командования 8-й армии о помощи адмирал Страбл сообщил, что авиация 7-го флота будет готова к действиям, как только произведет дозаправку горючим и пополнение боеприпасами. Однако Страбл предупредил, что первым условием успешного использования авианосной авиации для непосредственной поддержки сухопутных войск является организация удовлетворительной связи и управления. В качестве минимального требования Страбл предложил либо немедленно направить в Корею эскадрилью управления 1-й десантной группы с необходимым оборудованием{33}, либо высадить на берег небольшую группу из семи моряков, имеющих опыт наведения авиации.
Адмирал Джой, получив срочную телеграмму командования 8-й армии, сделал следующее замечание:
«В координации действий авиации военно-морских сил и 5-й воздушной армии не предвидится больших затруднений. Однако успешное выполнение этой задачи, возложенной на командующего военно-воздушными силами в Дальневосточной зоне, всецело будет зависеть от организации связи».
Джой также сообщил Страблу, что опасная наземная обстановка в Корее требует скорейшего введения в действие быстроходных авианосцев.
«Необходимо, — оказал он, — пойти на известный риск, связанный с возможными для нас потерями. Ввиду критической обстановки на суше крайне желательно начать операции 25 июля...»
В полночь 24 июля 7-й флот поднял якорь и взял курс на восточное побережье Кореи, чтобы впервые в этой войне принять [47] участие в непосредственной авиационной поддержке сухопутных войск.
Летчикам самолетов, поднявшихся с «Вэлли Фордж» в 8.00 25 июля, было приказано перейти в распоряжение передового командного пункта 5-й воздушной армии, центр совместных действий которой находился в Тэгу{34}. Английский авианосец «Трайэмф» обеспечивал большую часть вылетов для патрулирования в воздухе, что давало возможность направить все наличные самолеты с авианосца «Вэлли Фордж» в зону боевых действий. Через 12 минут самолеты морской авиации были уже над линией фронта.
Летчики, осведомленные о бедственном положении 8-й армии и понимавшие, какое значение в этой обстановке имеет для нее каждая лишняя пуля и бомба, долгое время кружились над центром совместных действий, пытаясь связаться с ним и сообщить о своем прибытии. Однако немногочисленные каналы связи были перегружены, а несколько офицеров наведения авиации, в распоряжении которых находилось незначительное число самолетов «Москито», не успевали справляться со своими обязанностями{35}. Недоставало необходимых карт и не было должной дисциплины связи{36}. Наблюдались случаи, когда «Скайрейдеры» и «Корсары» бесцельно кружились над линией фронта, пытаясь установить связь с группами наведения, а в это же время с японских баз сюда вызывались легковооруженные реактивные истребители F-80. После тщетных попыток установить связь с группами наведения центра совместных действий морские летчики направлялись на запад, осматривая дороги и тропы в поисках подходящих целей. Одним удавалось обнаружить и атаковать такие цели, другим — нет. Иногда летчики перед возвращением на авианосец сбрасывали бомбы в море.
26 июля вылеты с «Вэлли Фордж» также не принесли значительного успеха. Было сброшено лишь несколько бомб крупного калибра, и то по случайным целям и вопреки методам непосредственной авиационной поддержки, выработанным флотом и морокой пехотой. Было уничтожено несколько грузовиков, поврежден [48] железнодорожный мост и подожжена деревня, в которой укрывались войска противника.
Из-за крайне плохих условий погоды флот в течение вечера 26 июля переместился к западному побережью Кореи, пополнив в пути запасы топлива.
Тем временем в Токио была предпринята попытка облегчить проблему связи самолетов непосредственной поддержки с наземными пунктами наведения. Адмирал Джой получил в свое распоряжение часть роты обеспечения связи морской пехоты с авиацией и кораблями флота — подразделения, специально подготовленного для управления как артиллерийским огнем кораблей, так и действиями самолетов морской авиации по береговым целям. Эта рота могла быстро обучить войсковые группы наведения авиации. Требовалось только укомплектовать их личным составом и обеспечить средствами радиосвязи. Поэтому Джой послал штабам Макартура и Стратемейера следующее предложение:
«...Предлагаю использовать роту обеспечения связи для подготовки групп наведения авиации в районе Токио, предпочтительно на военно-воздушной базе Джонсон. Ответственность за обучение будет возложена на адмирала Дойла. В трехдневный срок рота может подготовить шесть групп наведения тактической авиации, каждую в составе офицера и пяти сержантов и рядовых, в том числе одного техника. Прошу поставить меня в известность в случае, если организация такого обучения желательна».
Тем временем командование 7-го флота также предпринимало необходимые меры для решения этой задачи. Успех непосредственной авиационной поддержки почти целиком зависел от хорошей связи между самолетами и группами наведения, без которой не могла быть полностью использована ударная сила морокой авиации. Поэтому адмирал Хоскинс прежде всего созвал трехстороннее совещание представителей собственного штаба, авианосца «Вэлли Фордж» и английского авианосца «Трайэмф» для обсуждения мер по улучшению управления авиацией. Англичане предложили использовать имеющийся у них специальный автомобиль, оборудованный средствами радиосвязи, и двух офицеров — специалистов по организации непосредственной авиационной поддержки.
Это предложение было принято. Командование авианосца «Вэлли Фордж» взяло на себя укомплектование техническим и другим персоналом группы наведения тактической авиации. Даже одна дополнительная, хорошо подготовленная наземная группа наведения могла в подобной обстановке оказать большую помощь. Но, к сожалению, все эти планы осуществлены не были.
9 июля «Вэлли Фордж» возвратился в зону боевых действий, а английский авианосец вышел из состава американского оперативного [49] соединения и примкнул к английской оперативной группе.
Вторым мероприятием, которое намечал Хоскинс для усиления помощи со стороны военно-морских сил в удержании Пусаньского периметра обороны, была посылка своего личного представителя в центр совместных действий. Он поставил этот вопрос перед вице-адмиралом Страблом и получил соответствующее указание, для выполнения которого 27 июля с «Вэлли Фордж» в Корею вылетел капитан-лейтенант Гейтс.
Визит Гейтса в центр совместных действий был весьма своевременным. Он договорился об установлении прямой связи центра совместных действий с флотом, разъяснил персоналу центра возможности авианосцев и их самолетов, а также обратил внимание на несоответствие в картах, используемых армией и флотом.
Морские летчики пользовались аэронавигационной картой мира, тогда как в армии и военно-воздушных силах применялись кодированные карты с координатной сеткой{37}. Чтобы дать целеуказание, офицер наведения ВВС должен был сначала нанести цель на свою карту, затем перевести координаты цели в широту и долготу и только после этого сообщить их летчику. Поскольку не было другого выхода, пришлось довольствоваться этим весьма трудоемким методом, еще больше загружавшим каналы связи. Гейтс также договорился о применении кодов и сумел убедить руководство центра совместных действий более рационально распределить нагрузку между группами наведения, чтобы сократить время пребывания в воздухе самолетов морской авиации. Кроме того, Гейтс дал командованию флота первое точное представление об отчаянной обстановке, сложившейся на суше.
Очередная попытка повысить качество непосредственной авиационной поддержки была сделана 3 августа, когда корабли производили пополнение запасов в Сасэбо. На совещании в Токио между офицерами штабов военно-воздушных сил в Дальневосточной зоне и военно-морских сил на Дальнем Востоке был подготовлен совместный протокол, в котором указывалось, что первоочередной задачей авианосцев 7-го флота является непосредственная авиационная поддержка сухопутных войск «под общим руководством штаба 5-й воздушной армии». При этом оговаривалось, что поддержка будет оказываться только по требованию 5-й воздушной армии и с разрешения командующего военно-морскими силами на Дальнем Востоке. В иное время морская авиация могла действовать по своему усмотрению в других районах Кореи. Задачами второй очереди должны были [50] стать удары по коммуникациям противника южнее 38-й параллели, задачами третьей очереди — налеты на объекты, предназначавшиеся для бомбардировщиков В-29. В случае плохой погоды протокол допускал незначительные отклонения от принятой схемы. Этот неофициальный документ, с которым Страбл не. согласился, 24 августа был частично отменен Джоем.
1 августа в корейские воды прибыл авианосец «Филиппин Си» из состава Атлантического флота США. Наконец-то «Вэлли Фордж» обрел боевого товарища. 5 августа оба авианосца направились к берегам Кореи для обеспечения непосредственной авиационной поддержки сухопутных сил. Флот предпринял еще одну попытку устранить недостатки в управлении и связи. С «Вэлли Фордж» и «Филиппин Си» в Тэгу были посланы летчики для налаживания взаимодействия с наземными войсками и управления атаками авианосной авиации. Один из летчиков должен был ежедневно возвращаться на свой авианосец для доклада об обстановке и о результатах действий авиации. С целью восполнения недостатка в самолетах «Москито» для осуществления взаимодействия 5 и 6 августа было выделено пять самолетов, 7 августа — шесть и 8 августа — один самолет.
Весь участок фронта был разделен на четыре сектора, в каждом из которых в воздухе находилось по одному самолету от военно-воздушных сил и морской авиации. Самолеты, выделенные флотом, вначале предполагалось использовать только для управления действиями морской авиации, но вскоре эта обязанность была возложена и на самолеты тактической авиации, находящиеся в их секторе.
Несмотря на некоторые успехи, непосредственная авиационная поддержка пока еще оставалась малоэффективной. Многие морские самолеты, выделенные для непосредственной поддержки, не могли быть использованы по назначению и переключались на разведку дорог, ведущих к фронту. С японских баз в зону боевых действий прибывали звенья легковооруженных реактивных истребителей F-80 «Шутинг Стар» и немедленно вводились в действие. В то время как самолеты наведения «Москито» направляли атаки этих истребителей, самолеты морокой авиации часто получали распоряжение «быть наготове» или «отойти». Морские летчики, кружившие в воздухе со своим тяжелым боевым грузом{38}, были обречены на досадное выжидание, тогда как для нанесения ударов вызывался непрерывный поток легковооруженных реактивных самолетов, большинство из которых могло находиться над районом целей в течение всего лишь пяти минут. [51]
К тому же, по мнению морских летчиков, дисциплина связи в некоторых частях военно-воздушных сил была низкой. Очень часто их летчики вели с летчиками самолетов «Москито» долгие и ненужные переговоры относительно характера и расположения целей, местности, поставленных задач, погоды, технического обеспечения и результатов полета. В отдельных случаях из других районов вызывались истребители F-51 для действий в тех же секторах, где уже находились самолеты морской авиации.
В течение 7 и 8 августа обстановка на фронте значительно ухудшилась. Генерал Макартур, опасаясь разгрома 8-й армии, приказал в период с 8 по 17 августа сосредоточить усилия всей авиации, в том числе и авиации 77-го оперативного соединения, на непосредственной поддержке сухопутных войск и на ударах по коммуникациям противника. «Вэлли Фордж» и «Филиппин Си» получили приказ чередовать боевые действия с пополнением запасов таким образом, чтобы обеспечить постоянное воздействие авиации на противника{39}.
Комментируя результаты непосредственной авиационной поддержки, контр-адмирал Юэн, принявший командование 77-м оперативным соединением, оценивал действия авианосцев следующим образом:
«Продолжение непосредственной авиационной поддержки существующими методами, — писал он, — расточительно и неэффективно. По моему мнению, при оказании непосредственной поддержки в районе Тэгу потенциальные возможности авиации 7-го флота были использованы менее чем на 30 процентов».
Адмирал Хоскинс позднее утверждал, что можно было бы достигнуть лучших результатов, если бы от флота потребовали обеспечить постоянное пребывание в воздухе над линией фронта не менее 4–8 самолетов вместо «максимального сосредоточения усилий».
Все дело заключалось в том, что наземных групп наведения было слишком мало и, кроме того, не хватало самолетов «Москито» и специального оборудования для управления большим количеством самолетов над линией фронта.
В ходе жестокой и кровопролитной борьбы за удержание Пусаньского периметра обороны срочные заявки об использовании всех сил авианосной авиации для непосредственной поддержки сухопутных войск поступали в штаб 7-го флота два раза. И каждый раз эти заявки адресовались штабом 5-й воздушной армии в Пусане непосредственно командованию 7-го флота, минуя штаб командующего военно-морскими силами на Дальнем Востоке, находившийся в Токио. В связи с этим 19 августа с целью предотвратить возможные недоразумения в отношении использования 77-го оперативного соединения для оказания непосредственной [52] поддержки 5-й воздушной армии адмирал Джой направил генералу Макартуру и одновременно генералам Уокеру, Стратемейеру и Партриджу (командующему 5-й воздушной армией) соответствующую телеграмму.
В конце августа Джой направил еще одну телеграмму генералу Макартуру, пытаясь добиться, чтобы первоочередной задачей авианосцев было нанесение ударов по наиболее выгодным целям в Северной Корее.
«В Северной Корее, — писал он, — имеется много важных целей, очень выгодно расположенных для ударов с авианосцев, в то время как на юге такие цели малочисленны и хорошо замаскированы. Убедительно прошу использовать 77-е оперативное соединение после 25 августа севернее 38-й параллели...»
Однако 25 августа командование 5-й воздушной армии снова телеграфно потребовало непосредственной авиационной поддержки силами авианосцев 7-го флота. Северокорейцы готовились начать новое, общее наступление через реку Нактонган, и эта поддержка приобретала для наших войск чрезвычайно важное значение{40}.
В 11.01 31 августа из центра совместных действий (Пусань) была получена еще одна экстренная заявка: «Бросить все наличные силы для оказания непосредственной поддержки». Началось давно ожидавшееся мощное наступление противника на оборонительные позиции на реке Нактонган. Создалась исключительно тяжелая обстановка. Получив это сообщение, контр-адмирал Юэн отозвал находившиеся в воздухе самолеты, которые в то время вели атаки по объектам в районе Сеул — Иньчхонь, и полным ходом повел оперативное соединение на юго-восток. Все палубные самолеты были в срочном порядке подготовлены для непосредственной авиационной поддержки. Одновременно в Пусань, центру совместных действий, была послана следующая телеграмма:
«Непосредственная авиационная поддержка самолетами флота будет начата в 14.30. Первый удар нанесут 12 «Скайрейдеров», имеющих по три 450-кг бомбы, и 16 «Корсаров», несущих по одной 450-кг бомбе, по четыре реактивных снаряда и по полному комплекту боеприпасов к бортовому оружию. Второй такой же налет последует в 15.30».
Первые самолеты покинули взлетно-посадочные палубы авианосцев «Вэлли Фордж» и «Филиппин Си» в 13.15 1 сентября. [53]
В общей сложности самолеты 77-го оперативного соединений произвели 263 боевых вылета с целью остановить наступление противника.
В то время как быстроходные авианосцы 77-го оперативного соединения обеспечивали непосредственную авиационную поддержку по методу, принятому в военно-воздушных силах, эскортные авианосцы «Сисили» и «Бэдоинг Стрейт» (96.8 оперативная группа контр-адмирала Рабла, командира 15-й дивизии авианосцев) с 323-й и 214-й истребительными эскадрильями авиации морской пехоты на борту весьма эффективно действовали, используя тактику непосредственной поддержки, выработанную флотом и морокой пехотой. Эта поддержка оказывалась в интересах 1-й сводной бригады морской пехоты США, 24-й и 25-й пехотных дивизий, 1-й кавалерийской дивизии, 1-го и 2-го южнокорейских армейских корпусов и южнокорейского корпуса морской пехоты.
«В первые дни войны, — говорит генерал-лейтенант Шеперд, — в разговоре с генералами Макартуром и Стратемейером я объяснил им, что морская пехота и ее авиация составляют единое целое и должны действовать совместно, к чему они и были подготовлены. Генерал Макартур не возражал против этого».
Ни одному морскому штабу не приходилось выполнять столько разнообразных задач за такое короткое время, как штабу 15-й дивизии эскортных авианосцев. Всего через неделю после начала войны эта дивизия, базировавшаяся в Сан-Диего, получила срочный приказ прибыть в распоряжение командующего военно-морскими силами на Дальнем Востоке. Офицеров этого штаба, знакомых с воздушными операциями, в особенности с непосредственной авиационной поддержкой, и способами борьбы с подводными лодками, предполагалось использовать в качестве советников и офицеров связи при штабе адмирала Джоя.
Рабл со своим штабом вылетел в Токио и 10 июля доложил о прибытии адмиралу Джою. 12 июля Рабл был назначен командующим военно-морской авиацией в Японии. В его обязанности входило снабжение всей морской авиации на театре военных действий. Ему предстояло также подготовить базу для двух истребительных эскадрилий авиации морокой пехоты, находившихся в пути на борту его малых авианосцев. Один из них, «Бэдоинг Стрейт», на который были погружены 214-я и 323-я эскадрильи, прибыл в Кобэ (Япония) 31 июля. Небольшой авианосец был битком набит людьми, оборудованием и самолетами{41}. Второй авианосец, «Сисили», выгрузив 31 июля 21-ю противолодочную эскадрилью на аэродроме Аганья (Гуам), взял на борт оставшуюся часть штаба Рабла и присоединился к «Бэдоинг [54] Стрейт» в Кобэ, где были поспешно погружены наземные подразделения и материальная часть 214-й эскадрильи.
Командиром нового оперативного элемента (96.23), включавшего авианосец «Сисили» и эскадренные миноносцы «Дойл» и «Джеймс Э. Кис», был назначен командир авианосца «Сисили» капитан 2 ранга Тэч. Он получил срочный приказ обеспечить непосредственную авиационную поддержку войскам на осажденном пусаньском плацдарме. На следующий день авианосец «Сисили» с 214-й эскадрильей на борту отправился в район боевых действий, а в 16.38 3 августа с него вылетела на задание первая группа из восьми самолетов.
Доложив о своем прибытии центру совместных действий, летчики авиации морской пехоты получили приказ атаковать все цели, обнаруженные западнее реки Нактонган, обращая особое внимание на недавно захваченный противником город Чиньчжу.
Тем временем «Бэдоинг Стрейт» закончил пополнение запасов, взял на борт адмирала Рабла, к тому времени уже освобожденного от должности командующего военно-морской авиацией в Японии, и принял 323-ю эскадрилью морокой пехоты. В качестве кораблей охранения в эту группу вошли эскадренные миноносцы «Эндикот» и «Тауссиг».
Вскоре эта группа объединилась с кораблями капитана Тэча и, получив наименование 96.8 оперативной группы, начала действовать в корейских водах{42}. Первоочередной задачей оперативной группы в этот период была непосредственная авиационная поддержка 1-й сводной бригады морской пехоты США{43}, которая 7 августа вступила в бой на Пусаньском периметре обороны, юго-восточнее Чиньчжу, войдя в состав тактической группы Кина{44}. 214-я и 323-я эскадрильи истребителей получили приказ оказывать непосредственную авиационную поддержку группе Кина. С личным составом наземных групп наведения авиации летчики морской авиации были уже знакомы, так как за несколько недель до этого они обучали наведенцев приемам оказания непосредственной поддержки в Японии.
В течение последующих шести дней бригада морской пехоты наступала в западном направлении при поддержке «корсаров» из состава 323-й и 214-й эскадрилий, действовавших по системе, [55] разработанной флотом и морской пехотой. В дневное время в воздухе над расположением бригады постоянно находилось до шести самолетов. Обычный боезапас «корсаров» включал одну 225-кг бомбу или бак с напалмом, восемь реактивных снарядов и полный комплект боеприпасов для бортового оружия.
Затем бригада морской пехоты получила задачу ликвидировать предмостное укрепление противника у Йонсаня. Передний край обороны северокорейцев проходил западнее Йонсаня вдоль горной гряды Обонни, состоящей из шести отдельных высот. Бригаде морской пехоты было приказано захватить эти высоты.
17 августа морская пехота дважды атаковала позиции противника, но оба раза безуспешно. Поздно вечером в результате кровопролитного боя ей наконец удалось захватить две высоты. В течение ночи, несмотря на контратаки противника, применявшего ручные гранаты и автоматическое оружие, морская пехота прочно удерживала свои позиции.
Ранним утром 18 августа противник бросил подкрепления: в район южнее позиций морокой пехоты, намереваясь отбить, потерянные высоты, но морская пехота первой атаковала противника при поддержке самолетов с «Бэдоинг Стрейт» и выбила; его с занимаемых» позиций.
Беспорядочное бегство противника продолжалось до тех пор, пока морская пехота не отбросила его за реку Нактонган, ликвидировав опасный выступ.
При обороне Пусаньского периметра авиация морской пехоты действовала исключительно эффективно. С первых дней обороны и до 14 сентября 1950 г. включительно с авианосцев 96.8 оперативной группы было произведено свыше 1000 самолето-вылетов, в том числе с «Сисили» 688 и с «Бэдоинг Стрейт» 671. С каждого авианосца действовали по 24 самолета, причем коэффициент их использования был очень высоким (в среднем 92%). Летчики авиации морской пехоты нанесли войскам противника в районе Пусаня большой ущерб{45}.
Несмотря на имевшиеся трудности и недостатки, невозможно переоценить роль авиации военно-морских сил и морской пехоты в удержании пусаньского плацдарма. С 5 августа по 3 сентября 1950 г. 77-е оперативное соединение нанесло 2481 удар{46} под руководством центра совместных действий, применяя в непосредственной авиационной поддержке метод военно-воздушных сил. В 583 случаях наведение осуществлялось с самолетов «Москито», в остальных 1898 случаях самолеты совершали налеты в ближней [56] зоне боевых действий по войскам, танкам и окладам противника, выполняя задачи боевой разведки. Авиация морской пехоты за то же время совершила 1359 боевых вылетов.
В результате этих ударов противник понес огромные потери в живой силе и технике непосредственно на линии фронта и вблизи нее, а его наступление в направлении Пусаня замедлилось. Помимо этого, противник был вынужден почти полностью отказаться от каких бы то ни было действий в дневное время.
Морская пехота на пусаньском плацдарме
Как упоминалось в начале этой главы, в удержании пусаньского плацдарма большую роль сыграли действия военно-морских сил: своевременная высадка в Пхохане, авиационная поддержка войск и действия по коммуникациям противника, проводившиеся авиацией 77-го оперативного соединения и самолетами авиации морокой пехоты (96.8 оперативная группа, действия которой описаны выше), артиллерийская поддержка войск на восточном участке фронта кораблями 96-го оперативного соединения (см. главу девятую) и, наконец, действия 1-й сводной бригады морской пехоты.
В начале июля, еще до того как возникла реальная угроза потери всего Корейского полуострова, генерал Макартур намеревался перебросить 1-ю бригаду морской пехоты в Кобэ и подготовить ее к высадке в тылу противника, как только стабилизируется линия фронта 8-й армии. Однако быстрое ухудшение обстановки в районе пусаньского плацдарма настоятельно потребовало немедленной переброски туда этой бригады.
2 августа она была доставлена морем прямо в Пусань и начала выгружаться. Пять дней спустя, 7 августа, бригада получила приказ выступить в западном направлении и овладеть Чиньчжу, с тем чтобы ослабить давление на позиции 8-й армии вдоль реки Нактонган. За время первой операции, продолжавшейся шесть дней, 1-я бригада морокой пехоты продвинулась на 32 км. Это был первый с начала войны в Корее успешный контрудар американских войск. Морская пехота разгромила моторизованный полк противника, захватила или уничтожила вооружение и транспорт, достаточные для оснащения по меньшей мере одного батальона, и уничтожила 1900 солдат и офицеров противника. Но, очевидно, для удержания пусаньского плацдарма еще более важное значение, чем военные успехи, имел тот подъем морального духа всех наших войск в Корее, который был вызван действиями морской пехоты.
Еще два раза — в августе и в начале сентября — морской пехоте пришлось сыграть важную роль в обороне пусаньского плацдарма.
После того как силами морской пехоты, входившей в состав тактической группы Кина, был остановлен фланговый маневр [58] противника на южном участке фронта, северокорейцы усилили нажим на центральном участке, в окрестностях Йонсаня. 5 августа подразделения 4-й северокорейской дивизии начали форсировать реку Нактомган. К исходу дня 6 августа один батальон этой дивизии полностью переправился на противоположный берег. Можно было ожидать, что противник приложит основные усилия для форсирования реки именно здесь, так как значительное вклинение противника в этом районе могло бы поставить под угрозу окружения главные силы 8-й армии, ибо здесь проходили линии снабжения, связывавшие ее с Пусанем. Несмотря на упорное сопротивление американских и южнокорейских войск, северокорейцам удалось переправить через реку два полка и захватить плацдарм размером 10 X 13 км.
1-й сводной бригаде морской пехоты и двум полкам 24-й дивизии была поставлена задача ликвидировать этот опасный выступ и отбросить противника за реку.
Тем временем была закончена предварительная подготовка к высадке десанта в Иньчхоне. По приказу Дойла 1-й бригаде морской пехоты предстояло действовать в первом эшелоне десанта. В соответствии с этим генералу Уокеру была направлена телеграмма, извещавшая его о том, что «предстоящие действия требуют отозвания 1-й бригады морской пехоты из Кореи уже в сентябре (дата будет уточнена дополнительно). Бригада должна быть пополнена и оснащена для участия в десантной операции».
Ввиду того что обстановка на фронте все еще оставалась затруднительной, [59] генерал Уокер не пожелал отпускать морскую пехоту до получения необходимых подкреплений.
Комментируя эти события, генерал-майор Оливер Смит сообщает: «Мы встретились со значительными трудностями при отозвании бригады. 5 сентября адмиралы Страбл, Джой, Дойл и я пришли к генералу Олмонду, чтобы просить его освободить бригаду. Дойл заявил, что в противном случае он будет вынужден сообщить об этом в Вашингтон. Страбл подчеркнул, что без морской пехоты осуществить высадку в Иньчхоне будет невозможно. Сразу же после этого Олмонд встретился с Макартуром, и бригада была немедленно снята с фронта».
Этим же вечером под проливным дождем морская пехота походным порядком была направлена в Пусань.
Заключительный вклад в дело спасения пусаньского плацдарма военно-морские силы внесли 16 августа 1950 г. Это была не получившая широкой огласки эвакуация морским путем 3-й южнокорейской дивизии, отрезанной и окруженной в районе Йонхэ. В течение пяти дней при умелой поддержке 96.5 оперативной группы контр-адмирала Хартмана дивизия сдерживала продвижение противника по прибрежной дороге, в то время как севернее Пусаня сооружалась новая оборонительная линия. В результате того что соседние с ней части и соединения отошли, эта дивизия оказалась изолированной, и над ней нависла угроза уничтожения. Генерал Уокер поставил вопрос об эвакуации этой дивизии морем.
Ночью 16 августа крейсер «Хелена», сопровождаемый эскортными миноносцами и четырьмя десантными судами, бросил якорь неподалеку от берега. Находившийся на борту эскадренного миноносца «Уилтсай» капитан 2 ранга Кларк, командир 11-й эскадры миноносцев, приказал четырем танкодесантный кораблям LST подойти к заранее условленному месту, ориентируясь по огням автомобильных фар на берегу. Под прикрытием огня крейсера и миноносцев танкодесантные корабли подошли вплотную к берегу и начали грузить личный состав и технику 3-й южнокорейской дивизии. До рассвета организованно и без всяких потерь с нашей стороны с берега было снято 6 старших офицеров и 17 сотрудников группы военных советников, 327 офицеров и 5480 сержантов и рядовых 3-й дивизии, 1260 эвакуируемых гражданских лиц и 100 боевых и транспортных машин.
На следующий день дивизия была высажена в Куронпхори и вновь введена в бой.
Значение первоначальных военных действий
Анализ раннего периода войны в Корее (с 25 июня и до захвата Иньчхоня 15 сентября 1950 г.) дает возможность сделать два общих вывода. [60]
Во-первых, очевидно, что без американского флота удержать плацдарм в Корее никогда бы не удалось. Артиллерийская поддержка, оказанная войскам на восточном участке фронта, своевременная высадка 1-й кавалерийской дивизии в Пхохане, эвакуация 3-й южнокорейской дивизии, авиационные удары 77-го оперативного соединения и 96.8 оперативной группы и три контратаки 1-й сводной бригады морской пехоты имели решающее значение в удержании Пусаня. Кроме того, американские корабли непрерывно доставляли войска и военные материалы по коммуникациям, связывающим Корею с Японией и Соединенными Штатами.
«Не будет преувеличением сказать, — заявил вице-адмирал Джой, — что без военно-морских сил пусаньский периметр никогда бы не был удержан».
Главнокомандующий лично подтвердил важную роль, которую сыграли военно-морские силы в первые месяцы войны в Корее. На вопрос авторов книги, считает ли он важной помощь, оказанную флотом, генерал Макартур ответил: «Военно-морские силы при проведении кампании на полуострове, подобном Корейскому, всегда играют важную роль, ибо только они могут эффективно воспрепятствовать продвижению противника вдоль побережья и его десантным операциям. Кроме того, я знал, что в случае вынужденного отступления ваших малочисленных войск к самому Пусаню флот был бы в состоянии обеспечить снабжение войск и под защитой корабельной артиллерии мы могли бы удерживать плацдарм еще очень долгое время». [61]
Относительно помощи, оказанной четырьмя авианосцами, генерал Макартур писал: «Авианосцы военно-морских сил сыграли важную роль в удержании Пусаньского периметра обороны, особенно до тех пор, пока наши наземные базы не получили достаточного развития, чтобы эффективно обеспечить действия авиации. Но даже и после этого авианосцы оказывали огромную помощь базовой авиации, осуществлявшей поддержку наземных операций».
Во-вторых, в результате боев за Пусань четко выявилось различие между военно-морскими и военно-воздушными силами в принципах и тактике непосредственной авиационной поддержки сухопутных войск.
Показать это различие чрезвычайно трудно, но сделать это нужно, тем более, что, только зная его, можно по-настоящему изучить способы ведения морской войны.
Битва за Пусань выявила три коренных различия между этими системами: расхождение в общих взглядах на использование воздушной мощи, различие в тактике и технических приемах и разное понимание значения термина «непосредственная авиационная поддержка».
Основу расхождений составляло несоответствие во взглядах на роль военно-воздушных сил. Так, представители военно-воздушных сил полагали, что мощь авиации должна быть в первую очередь и главным образом использована против источников военного потенциала противника и уже во вторую очередь — непосредственно в зоне боевых действий. Изоляция фронта должна была, по их мнению, предшествовать нанесению авиационных ударов на поле боя. Они также считали, что управление действиями авиации ни в коем случае не должно было передоверяться общевойсковым командирам, чей ограниченный кругозор якобы не позволял обеспечить наиболее эффективное использование возможностей авиации в масштабе всего театра военных действий.
Что же касается командования военно-морских сил, то оно никогда полностью не признавало концепцию стратегических бомбардировок как единственного и решающего способа ведения современной войны. Кроме того, представители военно-морских сил были с самого начала убеждены в невозможности провести достаточно резкую границу между «стратегическими» и «тактическими» целями. По мнению командования флота, для выполнения любой данной военной задачи необходимо применение такого количества сил всех родов войск, которое соответствует этой задаче. Непосредственная авиационная поддержка рассматривается флотом как одно из самых важных и необходимых мероприятий для нанесения поражения сухопутным силам противника.
Относительно различия в тактике и технике оказания непосредственной авиационной поддержки можно оказать следующее. [62] Система непосредственной авиационной поддержки, применяемая флотом и морокой пехотой, требует обучения летчиков распознаванию подробностей рельефа местности и оценке преимуществ и недостатков отдельных родов войск, с тем чтобы авиация могла наносить удары по целям, расположенным в непосредственной близости от позиций своих войск. Летчики авиации морской пехоты были очень хорошо подготовлены в этом отношении, морские летчики — несколько хуже, но все же значительно лучше, чем летчики военно-воздушных сил.
Суть различия двух систем наведения тактической авиации заключается в том, что в дивизии морской пехоты имеется 13 групп наведения — по одной на каждый батальон (всего 9) и полк (всего 3) плюс одна группа при штабе дивизии. Любая из этих групп может вызывать самолеты и руководить непосредственной авиационной поддержкой.
В системе военно-воздушных сил, напротив, предусматривается только одна группа наведения на полк, то есть всего 4 на дивизию. Дивизии морской пехоты необходимо большее число групп наведения на случай критической обстановки, возникающей при высадке десанта, и тех непредвиденных обстоятельств, с которыми не приходится сталкиваться армейской дивизии.
Но разница в количестве постов и групп наведения авиации является лишь отражением истинного различия в самом понятии управления и наведения. Командование морской пехоты допускает, что ограниченность людских ресурсов во время войны не позволит иметь в армейской дивизии столько же групп наведения, сколько их требуется дивизии морской пехоты при десантировании. Однако, если бы морская пехота имела и меньше таких групп, ее метод управления остался бы неизменным, так как, по взглядам командования морской пехоты, командир передового подразделения должен иметь возможность запрашивать авиационную поддержку самостоятельно, без помех и задержек, связанных с вмешательством промежуточных инстанций. Основным соображением является то, что, если непосредственная авиационная поддержка не будет оказана немедленно, в течение 10–15 минут после запроса, ее эффективность будет сомнительной или, во всяком случае, значительно уменьшится. Система, принятая в морской пехоте, предусматривает продвижение наблюдателей постов наведения непосредственно в боевых порядках войск, в то время как представители военно-воздушных сил и армии определяют их место в специально оборудованном самолете. В этом случае теряется прямой контакт поста наведения с войсковым командиром, а все руководство сосредоточивается в руках авиационного командира.
Последнее различие указывает на неодинаковое понимание термина «непосредственная авиационная поддержка». Каждый из видов вооруженных сил считает себя способным обеспечивать непосредственную авиационную поддержку, но вкладывает [63] в нее различный смысл. Вопрос осложняется тем, что в официальных документах дается весьма туманное определение «непосредственной авиационной поддержки». Так, например, в одном документе она характеризуется как «действия авиации по наземным или морским целям, расположенным настолько близко к своим войскам, что в каждом отдельном случае требуется тщательное согласование действий авиации с огнем и маневром этих войск»{47}.
Какое понятие вкладывается в слово «близко»? С точки зрения флота и морской пехоты, «близко» означает расположение целей впереди своих войск на 50–200 м. В то же время, с точки зрения представителей военно-воздушных сил, «близким» считается расстояние в несколько тысяч метров от линии фронта, то есть дальность действительного огня полевой артиллерии{48}.
Итак, то, что армия и военно-воздушные силы определяют как «непосредственную авиационную поддержку», флот и морская пехота именуют «дальней поддержкой». Собственно говоря, военно-воздушные силы не осуществляли и не осуществляют непосредственной авиационной поддержки в том смысле, в каком ее понимают представители военно-морских сил{49}.
При изучении и оценке непосредственной авиационной поддержки, оказывавшейся сухопутным войскам в Корее, следует учитывать, что она проводилась в необычно благоприятных условиях. Во-первых, северокорейцы не пытались оспаривать господство в воздухе сил ООН. В противном случае винтомоторной авиации как военно-морских, так и военно-воздушных сил, несомненно, было бы гораздо труднее осуществлять непосредственную авиационную поддержку. При отсутствии необходимости бороться за господство в воздухе, войска ООН могли выделять значительно большее количество самолетов для непосредственной авиационной поддержки, чем это было бы возможно при иных условиях.
Во-вторых, бесспорное превосходство на море позволяло оперативным соединениям авианосцев располагаться на небольшом расстоянии от берега, почти не меняя стоянок. Сочетание этих двух благоприятных условий в будущем, вероятно, никогда не повторится.
Морская пехота, чья тактика непосредственной авиационной поддержки требует как минимум наличия одной эскадрильи на [64] каждый батальон, в Корее временами имела почти вдвое больше самолетов. Например, во время боев за пусаньский плацдарм один наступающий батальон очень часто поддерживало до двух эскадрилий (в среднем 40 самолетов){50}. Не следует, однако, думать, что такое изобилие средств непосредственной авиационной поддержки, кстати редко оказывающееся излишним, является обязательным и доступным во всех случаях. При наличии других эффективных средств поддержки, таких, как артиллерия, танки и минометы, не должно отдаваться предпочтение более дорогостоящим средствам воздушного нападения. Однако в Корее во многих случаях более экономичных средств не было или же они были не в состоянии выполнить задачу непосредственной поддержки.
Необходимо иметь в виду, что при ведении войн иного характера и в других районах, да еще в условиях противодействия со стороны противника в воздухе и на море и при худшей погоде, мы, вероятно, никогда больше не получим таких, можно сказать, роскошных условий для непосредственной авиационной поддержки, которые существовали в Корее.
Выводы
Битва за Пусань только поставила проблему непосредственной авиационной поддержки в центр внимания, но не разрешила [65] ее. В двух последующих крупных операциях — Иньчхоньской и Хыннамской — были убедительно продемонстрированы преимущества системы, применяемой флотом и морской пехотой. Однако после Хыннама представители военно-морских сил не поднимали больше вопроса о непосредственной авиационной поддержке. Не делала этого и морская пехота, из состава которой к этому времени было изъято 1-е авиационное крыло.
Ни военно-воздушные силы, ни флот с морской пехотой не изменили своих взглядов, по-прежнему считая, что только их система является совершенной и эффективной, а другие не отвечают в полной мере необходимым требованиям. Тем не менее командование армии, исследовав достоинства обеих точек зрения, сделало для себя следующий вывод:
«... Было бы нелогичным, если не опасным, в конце концов полностью заменить тактику непосредственной поддержки, применяемую авиацией морской пехоты, тактикой армии и военно-воздушных сил».
Командование военно-морских сил, в свою очередь изучив этот вопрос, дало такое заключение:
«Морская пехота и флот будут придерживаться своей тактики до тех пор, пока не будет создана лучшая, и ни в коем случае не станут заимствовать ту, которая применяется в настоящее время военно-воздушными силами».
В результате после долгих споров было восстановлено Тактическое командование ВВС США, вновь занявшее важное, если не равноправное, положение наряду с другими командованиями. Это командование во главе с генерал-лейтенантом Кэнноном было создано 1 декабря 1950 г. и имело основной задачей обучение личного состава и совершенствование методов взаимодействия тактической авиации с полевыми войсками армии. [66]