7 марта подводная лодка «U–552» вышла в свой восьмой боевой поход. Для командира подводной лодки он был пятнадцатым. При первом же пробном погружении в открытом море выявилось нарушение герметизации перископа атаки, вследствие чего оптика запотевала. Но это обстоятельство не могло служить причиной для возвращения подводной лодки в базу, и она продолжала свой боевой поход.

Имея полный запас топлива, «U–552» пересекала «большую лужу» – Атлантический океан и снова направлялась к американскому побережью. Предполагалось нанести врагу особо сильный удар. Подводная лодка шла наивыгоднейшей скоростью хода с расчетом сохранить по прибытии в назначенный район возможно больше топлива. На переход таким ходом подводной лодке требовалось более двух недель.

Первые дни похода проходили при переменном ветре, сила которого колебалась между 3 и 6 баллами. К вечеру 15 марта подул ветер в 7 баллов. Огромная высокая зыбь, к досаде командира, еще более уменьшала скорость хода подводной лодки. Через два дня она достигла района холодного течения. В условиях ледяного Лабрадорского течения температура за несколько минут понизилась на 10–15 градусов. На этот раз в боевой поход была взята теплая зимняя одежда. 19 марта налетел шторм силой 11 баллов, и подводная лодка с трудом продвигалась вперед. Видимость была умеренная. В надводном положении расходовалось слишком много топлива, поэтому Топп решил [209] продолжать путь под водой. Ночью заряжались аккумуляторы, по утрам и в полдень лодка производила вентиляцию, для чего всплывала в надводное положение.

21 марта из принятой радиограммы стало известно, что в районе канадского порта Галифакс формируется конвой, который направляется в Англию. В этот день временами здесь проходили снежные заряды, и вслед за ними видимость снова прояснялась. Штормовой западный ветер создавал волну в 7–8 баллов. Топп решил действовать против конвоя. На следующий день было принято оповещение командира другой подводной лодки, Бюлова, об обнаружении им конвоя. Одновременно Бюлов сообщал, что из–за недостатка топлива он сам не может поддерживать контакт с конвоем. По данным этой разведки, конвой имел в своем составе пять крупных транспортов, два крейсера, шесть миноносцев и шел со скоростью 12 узлов. Топп решил отказаться от атаки этого конвоя, так как вероятность встречи была проблематичной, а попытка разыскать его привела бы к чрезмерному перерасходу топлива.

23 марта после некоторого ослабления шторм снова усилился. Однако ночью погода улучшилась. В 00.30 доложили об обнаружении дымов. Была светлая лунная ночь. Топп бросился на мостик:

– Где? – спрашивает он. – Вот, вижу!

Подводная лодка полным ходом пошла на сближение. В 01.30 показался конвой. Топп донес по радио об обнаружении конвоя в составе пяти–шести крупных транспортов, одного крупного военного корабля и миноносцев. Не тот ли это конвой, о котором сообщал Бюлов? Если это так, то он сильно изменил курс. Хорошо, что подводная лодка не начала сближение, руководствуясь ранее полученными данными о курсе конвоя.

«U–552» идет против волны под двумя дизелями полным ходом, но, несмотря на это, почти не продвигается. Противник имеет значительно большую скорость. Под утро преследование приходится прекратить.

Подводная лодка находится уже в назначенном для нее районе боевых действий – вблизи Филадельфии. В утренние сумерки был обнаружен танкер. Море – как зеркало. Быстро определяются данные: скорость 10 узлов, генеральный курс 340 градусов. В течение всего дня с танкером поддерживается контакт. За это время никаких событий [210] не происходит. Танкер идет зигзагом, и атаковать его из надводного положения невозможно.

В 03.00 начинает смеркаться, но для атаки из надводного положения все еще слишком светло. Приходится держаться на большой дистанции от танкера, так как небо безоблачно, а луна предательски освещает ровную, блестящую поверхность океана. В 04.19 подводная лодка погружается и готовится к атаке. Противник хорошо виден в перископ. Начинается сближение.

Вскоре после погружения подводной лодки противник застопоривает ход. Когда дистанция до танкера сокращается до 1000 метров, он дает полный ход и резко поворачивает на подводную лодку. По приказанию командира лодка быстро уходит на глубину 20 метров. Танкер проходит на полном ходу точно над лодкой и с той же скоростью уходит.

Топп приказывает всплыть и заходит вперед по курсу танкера для торпедной атаки. Танкер прекращает резкие повороты.

Через час подводная лодка оказывается в выгодной позиции. Командир готовится к атаке из надводного положения. Начинается сближение, но танкер снова делает зигзаг – и подводная лодка оказывается у него на остром курсовом угле. В момент нахождения от подводной лодки на дистанции 3000 метров танкер стопорит ход. Топп, полагая, что танкер должен вскоре лечь на прежний курс, продолжает сближение. Наблюдения показывают, что танкер поворачивал с застопоренными машинами и делал это каждый раз, когда лодка оказывалась у него на острых курсовых углах.

Топп отходит. В этот момент танкер дает полный ход и ложится на основной курс. А вдруг он заметил лодку?

В 06.40 подводная лодка погружается для атаки танкера из подводного положения. Противник хорошо виден в перископ. Создается впечатление, что танкер вот–вот окажется на остром курсовом угле подводной лодки и еще может быть произведен торпедный выстрел. Но танкер стопорит ход, затем разворачивается и полным ходом направляется в сторону находящейся под водой лодки. Топп опускает перископ и уходит на глубину. Атака сорвалась. Танкер еще раз проходит над местом погружения подводной лодки. [211]

Топп не знает, что предпринять. Что все это означает? Командир не считает, что подобное маневрирование противника связано с действиями подводной лодки, и потому такое поведение танкера еще более озадачивает Топпа. Он не допускает возможности, что противник заметил лодку. Лишь позднее стало известно, что подобные маневры судна, подвергающегося атаке, были связаны с введением противником новых средств обнаружения подводных лодок и методов борьбы с ними. Но в тот момент не было времени раздумывать, оставалось только одно – продолжать преследование и не позволить противнику ускользнуть.

В 07.00 лодка всплывает и следует за танкером, держась в теневой части горизонта. Командир решает еще раз атаковать судно, как только скроется луна. Наконец видимость уменьшается и подводная лодка в четвертый раз идет на сближение с танкером. Команда «U–552» тоже не понимает, в чем дело и что мешает атаковать противника.

Между тем Топп уже занял позицию впереди по курсу танкера, разворачивается и готовится к торпедному выстрелу. Опасность обнаружения лодки с танкера при столь малом силуэте невелика. Танкер приближается и показывается во всю свою ширину. И вдруг в самый последний момент противник снова делает крутой разворот в сторону лодки.

– Оба дизеля, полный назад! – не своим голосом кричит Топп, наклоняясь над рубочным люком. Танкер в непосредственной близости от лодки, и погрузиться наверняка не успеешь!

На расстоянии каких–нибудь пяти метров подводная лодка проходит за кормой танкера. «U–552» была бы смята и раздавлена ахтерштевнем танкера, если бы его капитан положил руль на правый борт вместо левого. Вероятно, он сильно выругался, когда заметил ошибку и понял, что таранить лодку не удалось.

Подводная лодка вне опасности. Артиллерийский расчет на танкере не занял своих мест у орудия. Только теперь капитан танкера начинает радировать, что танкер преследует немецкая лодка. Топп быстро отходит от танкера, разворачивается за кормой противника для следующей атаки и выпускает по нему торпеду. Попадание в середину танкера! [212]

Загруженное до отказа судно тотчас же загорается. Огонь быстро охватывает весь танкер.

Танкер заметно оседает. Под увеличивающимся давлением воды словно из громадных форсунок повсюду пылающими фонтанами бьет нефть. Подводная лодка находится вблизи пожарища. Кажется, для этого танкера вполне достаточно одной торпеды. Это неплохо – экономия в расходовании столь ценных торпед!

Топп не ждет, пока танкер полностью погрузится: в этом районе приходится считаться с возможностью появления авиации противника» «U–552» отходит в западном направлении и замечает множество рыбачьих судов с отличительными огнями. От встречи с рыбаками на всякий случай приходится уклоняться. В 12.00 появляется моторно–парусное судно, и лодка погружается. Вдали продолжает гореть атакованный торпедами танкер «Оушен». В течение дня его название упоминается в перехваченных лодкой радиограммах. По–видимому, противнику не удалось спасти это ценное голландское судно.

В результате преследования танкера «U–552» уклонилась к северу от полуострова Новая Шотландия. В целях экономии топлива подводная лодка некоторое время остается под водой. Затем принимается решение следовать к Бостону. В этом районе она находится двое суток. Много раз обнаруживались импульсы гидролокатора асдик.

Однажды на большом расстоянии от лодки были слышны взрывы 10–15 глубинных бомб. Ночью «U–552» всплывала для зарядки аккумуляторов и вентиляции отсеков, но и в это время суток часто приходилось срочно погружаться по воздушной тревоге. Время от времени слышались где–то вдалеке взрывы глубинных бомб. Ночью ярко светит луна, и видимость на редкость хорошая. Топп оставляет это место. К утру показывается плавучий маяк Поллок. Подводная лодка приближается к нему, а затем движется параллельно побережью. Здесь ничего, кроме рыболовных судов и малых моторных катеров, не встречается. Повсюду, как в мирное время, включены огни. С наступлением рассвета «U–552» ложится на глубине 60 метров на грунт в 8 милях от берега вблизи маяка Нансет–Биг.

В течение последующих пяти суток «U–552» продолжает патрулировать у побережья Северной Америки, вблизи маяков Нансет–Биг и Уинтер–Куортер. В этом [213] мелководном прибрежном районе, где глубины колеблются в пределах 13–17 метров, действия подводной лодки сильно затрудняются, несмотря на оживленное судоходство и неоднократные встречи с транспортами противника. Действия лодки осложняются еще и тем обстоятельством, что район контролируется с воздуха авиацией, а на море – сторожевыми кораблями. И все же за это время «U–552» пять раз предпринимала атаки на отдельные суда противника, но ни одна из пяти торпед не поразила цели. Днем лодке приходится ложиться на грунт. Ночью же действия в надводном положении ограничиваются из–за активной разведки береговой авиации и курсирующих в районе кораблей охранения. Наконец на пятые сутки ночью «U–552» удается атаковать американский пароход «Дэвид X. Этуотер», имевший на борту около 2500 тонн угля, и после 93 выстрелов из 88–мм орудия вызвать пожар, добить и потопить угольщика. Погибающий «Дэвид X. Этуотер» все же успевает передать в эфир сообщение о нападении на него немецкой подводной лодки.

Вскоре после того как угольщик погрузился в воду, «U–552» на полном ходу начала отходить в сторону большей глубины.

Неожиданно появляется самолет. На подводной лодке его замечают только тогда, когда он находился от нее почти в 100 метрах. Самолет прошел над рубкой лодки на высоте всего каких–нибудь 20 метров. Но что такое? Самолет не сбросил ни одной бомбы и не развернулся для вторичного захода. Ведь по всем правилам и расчетам тут должен был наступить конец, конец всему.

Вероятно, летчик все же не заметил лодку, тем более что в тот момент она еще не успела развить большой скорости и не оставляла за собой кильватерного следа. Вполне возможно, что самолет летел к горящему пароходу и не обращал внимания на все остальное. Так или иначе, на этот раз подводники отделались лишь испугом. Но командир «U–552» не желает больше рисковать и идет на погружение, правда, на глубину всего 30 метров.

Акустик докладывает об обнаружении шумов, исходящих, очевидно, от транспорта и сопровождающего его корабля охранения. Топп приказывает всплыть для преследования противника. Горизонт покрыт дымкой. Видимость плохая. Досле двухчасового преследования лодка погружается [214] для прослушивания горизонта. Направление преследования правильное. Подводная лодка вновь всплывает и полным ходом продолжает преследование. С рассветом подводная лодка погружается для прослушивания горизонта. Ничего не слышно. Противник, надо полагать, обладает большей скоростью хода, чем «U–552», поэтому продолжать преследование не имеет смысла. Сколько же ценного топлива расходуется впустую!

Вследствие длительного преследования подводная лодка выходит за границы назначенного ей квадрата боевых действий и оказывается вблизи мыса Хаттерас. Командованию передается первое донесение по радио об обстановке, метеорологических условиях, движении судов, воздушном и морском охранении, результатах действий. Кроме того, докладывается о техническом состоянии подводной лодки, а также о запасе топлива и торпед.

Следующий день проходит так же, как и предыдущие. Бесконечные всплытия и погружения, отходы, попытки занять позицию для выхода в атаку. Обнаруживалось много транспортов, еще больше судов прослушивалось шумопеленгатором, появлялись самолеты. Из предосторожности Топп начинает отход на большие глубины. Семнадцатиметровая глубина слишком мала при столь спокойном состоянии моря. Подводная лодка отходит и ложится на грунт на глубине 22 метров. «Пытаться в дальнейшем проводить дневные атаки, пожалуй, не имеет смысла», – думает командир. Несмотря на то что пароходы в основном следуют по обвехованным фарватерам, общая ширина полосы их движения достигает нескольких миль. Горизонт большей частью затянут дымкой, и суда ясно видны лишь с дистанции около трех миль, поэтому каждая попытка зайти под водой вперед для атаки оказывается безуспешной. К тому же постоянное патрулирование самолетов над всем районом! При спокойном море и такой прозрачности воды опасность велика: подводная лодка, находящаяся так неглубоко, легко может быть обнаружена и уничтожена. Трудности заключаются еще и в том, что для наблюдения можно использовать только зенитный перископ. За день было обнаружено 16 транспортов, однако ни один из них «U–552» атаковать не смогла. Суда, которые следуют на юг, с наступлением темноты, наверное, отстаиваются где–нибудь в районе между мысами Лукаут и Хаттерас. Надо идти туда. [215]

К вечеру, как только обнаруживаются шумы двух судов и Топп поднимает перископ, выявляется запотевание и этого единственно действовавшего перископа. Шумы винтов прослушиваются довольно четко. Топп старается что–нибудь разглядеть в запотевший перископ. С большим трудом ему удается обнаружить силуэты двух больших танкеров, которые сопровождает миноносец. Через час должны наступить сумерки. Надо как можно дольше не терять контакта.

В этот момент из строя выходит и гирокомпас. «Этого еще не доставало!» – проклинает все на свете командир. Хорошо, что шумопеленгатор пока еще действует. От акустика непрерывно поступают пеленги на суда.

Еще не очень темно, но Топп, идя на риск, приказывает всплыть. Командир выходит на мостик. Дымка. Танкеры едва заметны. Вскоре начинает быстро темнеть, и, прежде чем удается разобраться в обстановке, оба танкера исчезают из виду.

Проходят два часа. Гирокомпас все еще не в порядке. Приходится ориентироваться лишь по Полярной звезде, но как нарочно в эту ночь впервые за много недель очень темно. Горизонта не видно. Все окутано мрачной темной пеленой.

Командир приказывает застопорить дизели, чтобы прослушать горизонт, но ничего не обнаруживается. «U–552» продолжает следовать вперед. Топп все еще надеется восстановить контакт с ранее замеченными танкерами. Хорошо, если они не успели за это время свернуть куда–нибудь в сторону!

Через 10 минут с правого борта показывается силуэт. Миноносец!.. Топп пытается пройти незамеченным, но эсминец неожиданно поворачивает на подводную лодку.

Боевая тревога!

Кораблю противника не удалось заметить так быстро погрузившуюся лодку. Вскоре «U–552» всплывает и возобновляет преследование танкеров, оставляя миноносец в стороне, ближе к берегу. Командир лодки предполагает, что танкеры находятся где–то не очень далеко от эсминца.

В этот момент докладывают о неисправности правого дизеля. Ничего не поделаешь.

– Стоп правый дизель!

«U–552» продолжает движение под одним дизелем. Эсминец [216] между тем скрывается из пределов видимости. Лодка снова погружается для прослушивания горизонта. По пеленгу 315 градусов обнаруживаются шумы винтов. Топп приказывает всплыть и идти на сближение с обнаруженным противником.

Через 20 минут с правого борта обнаружен силуэт судна. Танкер? Нет, корабль охранения! Командир «U–552» предполагает, что этот корабль имеет цель охранять судно со стороны моря, и потому обходит его за кормой и следует затем по правому борту от него. На лодке периодически ведется промер глубины. Пока она еще достаточна для лодки. Но и здесь, ближе к берегу, ничего не обнаруживается.

Подводная лодка разворачивается и следует теперь в обратном направлении. Проходит за кормой сторожевого корабля и поворачивает влево. Где–нибудь здесь должны находиться танкеры, иначе к чему тут корабли охранения? «U–552» снова меняет курс и следует опять за кораблем, держась по правому борту от него.

Ничего!

Топп решает погрузиться, чтобы прослушать горизонт.

Суда обнаруживаются по шуму. Они ясно слышны по пеленгу 20 градусов. Миноносец – на траверзе подводной лодки. Видимо, он охраняет танкеры, находясь на порядочном расстоянии у них за кормой. А что если этот корабль не имеет ничего общего с танкерами?

Лодка всплывает и идет на сближение с этими судами.

Проходит три четверти часа. Наконец по носу с левого борта из темноты появляется силуэт. Танкер водоизмещением 10000 тонн! Итак, несмотря на все трудности, он все же обнаружен. Второго танкера не видно. Скоро взойдет луна. Тратить время на поиск его нельзя. «U–552» выходит в атаку с правого борта обнаруженного танкера, сближается с ним и выстреливает торпеду.

Через минуту раздается сильный взрыв. Высоко к небу поднимается столб огня, и в мгновение весь танкер оказывается во власти огненной стихии.

Вскоре с воем начинают проноситься осветительные снаряды. Ярко освещенная пламенем пожарища подводная лодка попадает под обстрел корабля охранения. Но направление ветра благоприятствует лодке: густые облака [217] дыма относит в сторону корабля охранения, и тот теряет лодку из виду.

Небо все сильнее заволакивается дымом, эсминца, мимо которого недавно проходила лодка, не видно. Топп отворачивает и полным ходом следует на восток с расчетом выйти в район больших глубин.

Танкер был атакован на глубине моря всего около 15 метров, и сейчас судно резко кренится. За кормой подводной лодки угрожающе полыхает разлившаяся нефть.

Через два часа танкер исчезает. Главный очаг огня погас, но на поверхности моря все еще продолжает гореть расплывшаяся нефть. В течение часа корабль охранения ведет стрельбу трассирующими и осветительными снарядами, но безрезультатно. Ему так и не удалось обнаружить и повредить отходившую лодку. Топп уменьшает скорость и отворачивает на юг. В 12.00 «U–552» погружается и ложится на грунт, не имея возможности точно определиться: гирокомпас все еще не исправлен. Определения, которые проводил утром штурман, ненадежны, ибо горизонт был затянут дымкой. Команда занята исправлением гирокомпаса и перископа.

В течение дня улавливаются шумы винтов восьми пароходов. Некоторые из них наблюдались даже визуально, однако ни один из них нельзя было атаковать из–за неудобной позиции.

Как и было определено накануне вечером, лодка находится вблизи мыса Хаттерас. «U–552» подходит к нему еще ближе, пока не оказывается на траверзе плавучего маяка, который стоит на том же месте, что и в мирное время.

В 06.00 лодка погружается, чтобы прослушать горизонт. Кроме двух эсминцев, следующих полным ходом на юг, ничего не обнаруживается.

После всплытия подводная лодка продолжает идти малым ходом в направлении мыса Лукаут. В соответствии с донесением Мора транспорты, выходящие из бухт, не загружены. Это следует иметь в виду. Но, может быть, условия изменятся? В эту ночь видимость хорошая, небо безоблачное, юго–западный ветер силой в 3 балла. Несмотря на эти благоприятные условия, ничего не обнаружено.

С рассветом, как и обычно, лодка погружается. В течение всего дня акустик ни разу не докладывал об обнаружении [218] шумов. Наверное, пути движения транспортов изменились и проходят теперь мористее мыса Хаттерас.

Около 24.00, перед наступлением темноты, замечен танкер, идущий на север в охранении миноносца. Топп ложится на параллельный курс и, идя под водой, поддерживает контакт с танкером.

Позднее, как только становится темнее, лодка всплывает, однако быстро приближающееся судно противника заставляет ее быстро погрузиться. Неужели заметили лодку?

Двадцать минут терпеливого выжидания под водой – и подводная лодка снова всплывает. Однако вскоре танкер исчезает из пределов видимости. Подводная лодка на полном ходу идет вслед за ним, но контакт уже потерян. Снова погружение и прослушивание горизонта. По пеленгу 324 градуса обнаруживается шум винтов.

В 03.20, после того как подводная лодка всплывает и начинает сближение с целью, противник обнаруживается. С правого борта танкера виден корабль охранения. Топп заходит с правого борта, определяет скорость, дистанцию, осадку, курсовой угол, и в танкер выстреливается торпеда.

В момент выстрела, как заметили с мостика, танкер отворачивает и ложится курсом на север.

Торпеда проходит мимо! Не теряя времени, Топп продолжает следовать за кормой танкера и готовится к повторной атаке с левого борта.

В 04.10 выстреливается вторая торпеда.

Проходят почти целых две минуты после выстрела. Неужели промах?

Но тут вспыхивает небольшое пламя, а затем раздается сильный взрыв. Торпеда попала в корпус танкера впереди трубы, которая у этих судов находится ближе к корме.

Вскоре высоко к небу поднимаются густые клубы дыма и пара. В воздухе распространяется резкий запах горящей нефти. Танкер получил пробоину в районе машинного отделения и стал погружаться кормой. Согласно английскому регистру Ллойда танкер «Бритиш Сплендор» имел водоизмещение более 7000 тонн.

Осветительные ракеты, выпускаемые с эсминца, ярко освещают район. Неподалеку от подводной лодки начинают рваться глубинные бомбы. Топп отходит в более [219] темную часть горизонта и оттуда продолжает наблюдать за танкером.

Может быть, для окончательного уничтожения танкера придется израсходовать еще одну торпеду?

Противник часто принимал все меры к тому, чтобы отбуксировать атакованные танкеры в ближайшую гавань. По–видимому, за подводной лодкой также наблюдают. Каждый раз, как только «U–552» сближается с танкером, артиллерийский огонь с эсминца заставляет ее отойти.

В 05.10 при очередной попытке сблизиться с танкером выясняется, что он уже погрузился по машинное отделение. Мостик, который расположен в носовой части судна, пока еще виднеется. Значит, для уничтожения судна достаточно было одной торпеды. «U–552» отходит в восточном направлении, а затем поворачивает на юг.

На параллели плавучего маяка Даймонд замечены силуэты двух кораблей, идущих полным ходом. Командира вызывают на мостик, и подводная лодка идет на сближение. Миноносцы!.. Ночное небо сплошь затянуто облаками, и противнику, видимо, не удастся обнаружить лодку.

Но команда все же следует:

– Боевая тревога! – И подводная лодка быстро погружается.

Оба миноносца проходят над самой лодкой. Все ждут, что противник начнет сбрасывать глубинные бомбы. Но опасность минует лодку: миноносцы проходят, так и не сбросив бомб.

В 07.48 «U–552» всплывает и берет курс на мыс Лукаут. Видимость хорошая. Топп решает пройти глубже в залив между Даймондом и Лукаутом, где удалось потопить угольщик. Залив, кажется, хорошо защищен от волны, и там, может быть, удастся перегрузить в лодку две запасные торпеды, хранящиеся на верхней палубе. В этом заливе противник едва ли обнаружит лодку.

Большое число израсходованных впустую торпед и желание, наконец, добиться успеха приводят командира к более чем смелому решению.

В 08.00 на верхней палубе начинают устанавливать приспособление для перегрузки торпед. Половина работы уже выполнена. Неожиданно с левого борта по траверзу от берега появляется сторожевой корабль. Топп развертывает лодку кормой к противнику и пытается незаметно [220] выйти из залива. Работы на верхней палубе продолжаются.

Впереди по курсу показывается второй сторожевой корабль. «U–552» в ловушке. Топп отворачивает и приказывает не прекращать работ.

Время 10.00.

Вахтенный докладывает об обнаружении на горизонте большого облака дыма. Командир всматривается в направлении, указанном вахтенным, и замечает высокую трубу проходящего вблизи берега парохода. Это, как видно, большое американское судно старой постойки. Американцы в свое время строили такие пароходы. Один эсминец следует в кильватере, другой охраняет судно со стороны моря.

Топп приказывает прекратить установку перегрузочного устройства для торпед и решает атаковать пароход. «U–552» занимает, однако, очень невыгодную позицию: пароход и один из кораблей охранения находятся в затемненной части горизонта под самым берегом, а подводная лодка, наоборот, – в светлой стороне, в створе между пароходом и вторым эсминцем. Огромное судно, оснащенное большим количеством грузовых стрел и прочего рангоута, водоизмещением не меньше 14 000 тонн. Вероятно, оно относится к типу «Нестор Юлисес» и тяжело загружено, так как сидит низко.

Топп выходит на позицию атаки. При таком гладком как зеркало море и хорошем освещении противник должен был бы заметить лодку. Дистанция всего 3000 – 4000 метров.

Противник, видимо, чувствует себя здесь в полной безопасности и потому не заботится о наблюдении.

«U–552» разворачивается кормой к пароходу. Производится залп двумя торпедами. Однако торпеда четвертого аппарата застряла в трубе с работающими винтами. Торпеда из второго аппарата попадает в машинное отделение парохода. Громадный столб пара и дыма поднимается на высоту нескольких сот метров. Командир лодки уже было обрадовался тому, что для уничтожения и этого парохода потребовалась всего одна торпеда, но в этот момент из–за густого облака дыма снова показался пароход. Он, по–видимому, готовился к тому, чтобы его взяли на буксир. Оба корабля охранения приближаются к пароходу, и «U–552» оказывается в клещах. Теперь нечего и [221] думать о том, чтобы еще одной торпедой окончательно добить уже повреждённое судно. Подводной лодке остается только на полном ходу уйти подальше от этого места.

Неожиданно раздается сильный взрыв. Грохот потрясает море. Противнику пришлось–таки проститься с этой громадной «коробкой».

Однако оторваться от преследования подводной лодке удается не сразу. Ночь светлая, да к тому же приближается рассвет. У «U–552» нет другого выхода, как погрузиться здесь же, на мелководье, где глубина всего 35 метров. Топп понимает, насколько это опасно, и готовится к тому, что противник будет решительно преследовать лодку.

– Соблюдать полную тишину! – приказывает командир, и все понимают, чем вызвано такое требование.

Как это ни странно, сбрасывается всего одна глубинная бомба, которая со страшной силой разрывается точно над лодкой. После этого оба эсминца почему–то быстро уходят.

В течение всего следующего дня «U–552» продолжает лежать на грунте. Шумопеленгатор отмечает четыре транспорта, которые подходили в сопровождении эсминцев. С наступлением темноты лодка всплывает на поверхность. По корме ее на пределе видимости – два эсминца, следующие на юг. На большой скорости они вскоре скрываются из виду. «U–552» вновь идет к бухте. Здесь предполагается закончить работу с перегрузкой запасных торпед в торпедные отсеки. Работа опасная и требует немало времени. Осложняется она еще и тем, что, как бы долго ни продолжалась работа, лодка должна оставаться в надводном положении. Ночь снова выдалась безоблачная, лунная. Слабый юго–восточный ветер слегка рябит поверхность бухты.

В 04.00 все подготовлено и можно приступить к перегрузке. Вдали проходит сторожевой катер или, может быть, небольшое каботажное судно, но это не мешает продолжать работу. Правда, не обошлось и без «приятного» инцидента. При опускании торпеды в кормовой люк сорвался блок, и наполовину уже спущенная в лодку торпеда удерживалась лишь одним бросательным концом. Момент был опасный: выскользнувшая торпеда могла взорваться. Однако через 10 минут неполадку удалось устранить. В 08.00 работы были закончены без каких–либо помех со стороны противника. [222]

«U–552» снова возвращается в район, где наблюдалось интенсивное движение транспортов.

В предрассветные сумерки из–за внезапного появления в непосредственной близости от лодки какого–то судна приходится срочно погружаться.

На «U–552», которая находится в светлой части горизонта, устанавливают, что уходящее в затемненную часть горизонта судно являлось танкером, но атаковать его уже нет возможности.

Подводная лодка ложится на грунт, чтобы подготовить к стрельбе запасные торпеды. В течение дня, пока осуществлялась эта подготовка, обнаруживались шумы многочисленных судов. Насколько можно было судить, все они шли курсом на плавучий маяк Даймонд. В 02.00 лодка всплывает для вентиляции и через час снова погружается, чтобы продолжить прослушивание горизонта.

В 04.18 обнаруживаются шумы винтов судна, идущего с севера. Подводная лодка подвсплывает на перископную глубину для уточнения обстановки. Выясняется, что судно идет в западном направлении. «U–552» всплывает и ложится на курс сближения.

В 05.00 – погружение с целью прослушать горизонт, а затем опять всплытие и преследование. Ночь очень темная. Море на редкость сильно фосфоресцирует. Около 06.00 снова погружение и прослушивание горизонта: шум винтов хорошо слышен. Снова всплытие и попытка настичь судно.

Так повторяется семь раз. Акустик все время докладывает о хорошей слышимости шума, а при всплытии противник не обнаруживается. В седьмой раз «U–552» производит погружение в районе знака Лукаут. Шумы работающих винтов отчетливо принимаются шумопеленгатором, но судна по–прежнему не видно. Раздосадованный неудачей, Топп прекращает преследование и приказывает погрузиться.

В этот самый момент обнаруживается шум винтов другого судна, следующего с юга. Шум становится все громче. Топп приказывает всплыть и замечает точно на траверзе большой, полностью загруженный танкер водоизмещением 8000–9000 тонн. Время 08.22.

Топп маневрирует для выхода в атаку. Неужели с танкера все еще не замечают феерически озаренной свечением моря подводной лодки и ее сверкающего кильватерного [223] следа? Искрящийся бурун у форштевня танкера, например, виден даже невооруженным глазом.

В 09.38 при восходящей луне «U–552» атакует танкер. Серебряной стрелой вылетает торпеда из пятого аппарата. До самой цели отлично виден ее след. Торпеда попадает в танкер, идущий параллельно курсу лодки.

Взрыв! Высоко в небо взвивается большое облако дыма и громадный столб воды. Но, как это ни странно, на танкере не возникает пожара, и судно продолжает идти дальше.

Рация танкера, по–видимому, вышла из строя, так как радиопередачи не обнаруживаются и с судна пытаются связаться с берегом с помощью световых сигналов.

Топп несколько раз подходит к танкеру. С него, несомненно, видят лодку, так как при каждом приближении лодки танкер отворачивает. Наконец он стопорит ход и команда поспешно оставляет судно. Конечно, не очень приятно видеть перед собой атакующую подводную лодку, когда сам сидишь, так сказать, на пороховой бочке.

Шлюпки на веслах ходят вокруг судна. Очевидно, производится осмотр с целью установить размеры повреждения.

В этот момент выстреливается вторая торпеда – и жидкое топливо сразу загорается.

Мазут, которым загружен танкер, неприятно пахнет и горит зелеными языками. Огонь распространяется все шире. Теперь он лижет уже и те спасательные шлюпки, которые подошли слишком близко к горящему судну.

Топп с большим трудом выводит «U–552» из зоны горящего мазута. Жуткое впечатление производят ползущие за кормой лодки, все шире захватывающие темное водное пространство извивающиеся языки зеленого пламени.

Танкер и разлившийся на поверхности мазут горят в течение двух суток и еще одной ночи. Это пожарище было видно далеко. Оно напоминало собой необычный маячный огонь с грандиозным дымящимся факелом.

Но проходит немного времени, и ничто уже не напоминает о происшедшем. Атлантика, безучастная ко всему, снова спокойно катит волны по необъятным просторам.

10 апреля, как и обычно, в течение дня замечаются различные суда и корабли охранения. Ночью, в 01.25, снова обнаруживаются шумы винтов. Топп проверяет в [223] перископ горизонт. Действительно, с юга приближается транспорт примерно в 6000 тонн. Подводной лодке приходится оставаться под водой, так как вблизи, на расстоянии 600–1000 метров, находится корабль охранения, идущий зигзагом.

Через час, когда лодка всплывает, транспорта уже не видно. К тому же наступает такая темень!.. Командир приходит к выводу, что продолжать поиск судна бессмысленно. После вентиляции «U–552» отходит к северу от прежнего места и ложится на грунт. Это происходит в то время, когда атакованный накануне танкер продолжал гореть: с носовой части и с кормы высоко в небо поднимались густые клубы дыма, средняя часть танкера, по плоскости мидель–шпангоута, уже исчезла с поверхности. Море 3 балла, ветер свежий, юго–восточный. Облачно.

Проверка запасной торпеды выявила, что кормовой отсек торпеды, где размещены механизмы движения и управления, заполнен водой. Наверное, контейнер, в котором хранилась торпеда, был негерметичен. В течение дня пришлось разбирать сложные механизмы, просматривать и регулировать их. Правда, заметных дефектов не обнаружено, но у командира уже нет уверенности в том, что торпеда сработает безотказно. Из этих соображений Топп заранее решает атаковать следующий объект с наименьшей дистанции прямой наводкой.

В 04.40 обнаруживаются приближающиеся с юга шумы винтов. В 05.17 четко пеленгуются шумы танкера и сопровождающего его торпедного катера. Подводная лодка всплывает и в полной темноте начинает маневр для выхода в атаку. В 05.40 смутно вырисовывается силуэт судна. «U–552» оказывается не так далеко от его правого борта. Это - большой танкер водоизмещением не меньше 10000 тонн.

Как только судно оказывается на курсовом угле 30 градусов правого борта на дистанции около 1000 метров, подводная лодка стопорит дизели и продолжает идти под малошумными электромоторами. Затем командир подводной лодки «U–552» Топп приказывает лечь на параллельный курс и установить угол поворота торпеды. В 06.27 подается команда:

– Пятый торпедный, огонь!

С дистанции 800 метров торпеда несется к цели. Не отклонится ли она? [225]

Мощный взрыв. Торпеда угодила в самую середину танкера.

Торпедный катер и подошедший второй корабль охранения открывают стрельбу осветительными и осколочными снарядами, и всплески от них поднимаются всего в 200 метрах от кормы быстро удаляющейся подводной лодки. Топп торопится оторваться от противника, но корабли охранения продолжают преследовать лодку еще целых два часа. Над горизонтом дважды вспахивает яркое пламя. Вскоре пожар как–то сразу прекращается. По–видимому, танкер затонул...

Начинает рассветать. Все торпеды израсходованы. «U–552» возвращается в базу.

В 10.10 приходится произвести срочное погружение. Эсминец на полном ходу проходит совсем близко от лодки. Вскоре шум его винтов сливается с шумом винтов транспорта, охранение которого, несомненно, входит в задачу эсминца.

В 11.31 «U–552» всплывает, и перед ней на расстоянии около 3000 метров оказывается транспорт водоизмещением 8000 тонн, следующий курсом на мыс Хаттерас. Предпринять что–либо нельзя: не осталось ни одной торпеды, а для артиллерийской атаки уже слишком светло.

В полдень в условиях плохой видимости из–за появляющейся над морем авиации приходится продолжать следовать в подводном положении. Откуда–то издалека доносятся взрывы глубинных бомб. Во второй половине дня с юго–запада надвигается шторм. Волнение 7 баллов, но видимость становится лучше. Подводная лодка всплывает.

Ночью командованию передается второе радиодонесение о результатах боевого похода:

«Обстановка: в районе мысов Хаттерас и Лукаут интенсивное судоходство. Большая часть транспортов от мыса Хаттерас следует курсами в секторе зюйд–ост и зюйд–зюйд–ост. Важнейшие прибрежные линии охраняются сторожевыми кораблями. Наиболее благоприятные районы для боевых действий – Уимбл Шоул и залив Рэли, изобаты 40 метров. Ночью действий авиации не было замечено. Достигнуты следующие результаты: 5 апреля атакован и потоплен груженый танкер (10000 тонн), 7 апреля атаковано судно «Бритиш Сплэндор», отошли в момент погружения; атакован танкер (14 000 тонн), шедший в охранении, позднее на танкере последовал внутренний взрыв, [226] потопление проследить не могли. 9 апреля подожгли и потопили танкер 8000 тонн; 10 апреля потоплен следовавший в охранении танкер 10000 тонн. Всего потоплено и выведено из строя 43832 тонны. Торпеды израсходованы. Возвращаюсь в базу».

Общее количество потопленного «U–552» торгового тоннажа составляло теперь 208000 тонн. Кроме того, подводной лодкой Топпа были уничтожены эсминец и два сторожевых корабля противника.

Вот она, подводная война! Июль 1942 года

До этого капитан–лейтенант Шнее действовал в северной части Атлантики. На этот раз ему предстоял сравнительно легкий поход в южные районы Атлантики, где противолодочная оборона противника была в то время значительно слабее. Командующий подводным флотом обещал Шнее, что после возвращения его будет ждать руководящая должность в штабе подводных сил.

Шнее предстояли действия совместно с другими подводными лодками. Однако, против ожидания, все сложилось иначе.

Итак, Шнее должен был действовать в Южной Атлантике в составе группы подводных лодок. Предстояло нарушать морские перевозки англичан вблизи африканских портов. Считалось, что появление немецких подводных лодок у берегов Африки заставит противника отвлекать свои силы охранения и в эти широты. Кроме того, имелось в виду, что это вызовет у противника необходимость ввести здесь систему конвоев. Все это, вместе взятое, должно было ослабить силы охранения в других районах и создать задержки в доставке грузов в Англию.

В конце июня 1942 года «U–201» вышла из Сен–Назера.

Уже на восьмые сутки встретилось первое судно противника – транспорт в 15 000 тонн.

Это произошло 6 июля примерно в 19.00. Сначала на горизонте показались мачты, а затем две трубы транспорта, державшего курс на север. Вероятно, он шел от Азорских островов и направлялся к берегам Англии. Шнее отворачивает и отходит в сторону от курса транспорта. Лишь через пять часов можно ожидать наступления темноты. [227] Транспорт идет со скоростью на одну милю больше самого полного хода подводной лодки и совершает правильный зигзаг, отклоняясь каждый раз от генерального курса на 30 градусов. Вследствие этого, следуя параллельно курсу транспорта, можно было выйти вперед для занятия выгодной позиции для атаки.

Подводная лодка движется против волны. Временами «U–201» как будто нагоняет транспорт, но, несмотря на все усилия, вырваться вперед не удается: быстроходный транспорт не отстает. Каждый раз, когда мачты судна вновь показываются из–за горизонта, заметно, что подводная лодка все же понемногу нагоняет транспорт.

До сумерек надо обязательно выйти вперед настолько, чтобы с наступлением темноты можно было выходить в атаку. Кораблей, охраняющих транспорт, пока не видно. Волны идут навстречу лодке и сильно сокращают ее скорость. Большому судну такая волна нипочем, а подводной лодке сильно достается. Через два часа выясняется, что пеленг на транспорт значительно изменился. Если бы «U–201» обладала большей скоростью!.. Ведь такой большой транспорт слишком соблазнительный объект, чтобы отказаться от атаки.

На мостике лодки находятся только командир и второй вахтенный офицер. Да и они здесь только для того, чтобы лодка не была застигнута врасплох, прежде всего авиацией. Следить за транспортом с мостика с помощью бинокля нельзя: обрушивающиеся на лодку волны заливают все и вся.

Наблюдение за транспортом ведет находящийся в рубке первый помощник. Он сидит у высоко поднятого перископа, головка которого возвышается над бушующей поверхностью.

В рубке создается впечатление, что лодка идет под водой, но только быстрее обычного.

Наконец наступают сумерки. Не обращая внимания на то, что подводная лодка может быть обнаружена и обстреляна противником, Шнее идет на сближение с быстроходным транспортом. Удастся ли подойти к нему в момент наиболее выгодной позиции для выстрела торпедой? Или судно окажется где–нибудь далеко в стороне от подводной лодки?

Расчеты показывают, что «U–201» удастся вовремя занять необходимую для атаки позицию. [228]

Подводная лодка быстро сближается с судном и на дистанции 1500 метров от него замедляет ход. Еще слишком светло, и лодку могут заметить.

С выходом подводной лодки на позицию стрельбы выпускаются сразу две торпеды. Если торпеды не попадут в цель, останется только крепко выругаться, так как возобновить гонку за быстроходным судном не удастся.

Два попадания! В небо взлетают громадные столбы воды: один в районе мостика, второй под передней трубой судна.

Большой пароход останавливается, и немецкая лодка теперь хозяин положения: противник лишен возможности уйти. Правда, на судне заметно довольно внушительное артиллерийское вооружение.

Становится темнее. Перед подводной лодкой возвышается стройный силуэт большого современного судна. На самом малом ходу, готовый ко всяким неожиданностям Шнее обходит поврежденное судно и выжидает. Общий вид транспорта напоминает командиру форму немецкого торгового судна «Гнейзенау», курсировавшего на восточно–азиатской линии. По–прежнему нет никаких признаков того, что судно вот–вот затонет. Через 45 минут Шнее решает выстрелить третью торпеду, поскольку из–за большой волны завершить уничтожение транспорта огнем артиллерии не представляется возможным.

Выпущенная торпеда вылетает и, как определяется шумопеленгатором, попадает в судно, но не взрывается.

Между тем часть экипажа транспорта уже спускается с судна в спасательные шлюпки. Приходится расходовать четвертую торпеду, которая взрывается в кормовой части. Наконец огромный корпус погружается кормой, поднимается вверх на одну треть длины и быстро скрывается в морской пучине.

Через пять минут после погружения сильный взрыв под водой потрясает море. Это взорвались судовые котлы.

«U–201» ложится на прежний курс, от которого она уклонилась в погоне за добычей. На следующий день английское радио сообщило о потоплении рефрижератора «Эвайл Стар», имевшего на борту 10000 тонн мороженого мяса и следовавшего из Аргентины в Лондон. «U–201» перехватила это сообщение, и Шнее знает теперь точно название судна и его тоннаж. Через три дня англичане [229] дополнительно сообщили, что экипаж «Эвайла Стара» высадился на Азорских островах.

В тот же день, когда было принято это сообщение, одна из лодок, участвовавших в походе вместе с «U–201», установила контакт с конвоем, направлявшимся на юго–восток. В 13.52 сигнальщик «U–201» обнаружил два дыма по пеленгу 30 градусов. Выяснилось, что это транспорт и корвет, шедший вместе с ним в качестве охранения. Вскоре к востоку от них на горизонте показались еще четыре дыма. Шнее устанавливает контакт с ближайшим от него судном в 6000–8000 тонн. По–видимому, оно отделилось от конвоя.

«Пусть другие лодки действуют против конвоя, а я займусь этим, отдельно идущим пароходом», – решает Шнее.

Незадолго до наступления сумерек с правого борта на кормовых курсовых углах, близких к траверзу, обнаруживается подводная лодка. Рубка ее виднеется на горизонте и слегка возвышается над волнами. «Не охотится ли лодка и за этим отдельным судном? Во всяком случае, со своей позиции она едва ли могла сама обнаружить это судно. По всей вероятности, лодка оторвалась от «волчьей стаи» и теперь, получив от нее данные о транспорте, подкрадывается к нему», – продолжает размышлять командир «U–201».

Вскоре вторая подводная лодка исчезает. С наступлением темноты Шнее сближается с одиночным судном. Через 15 минут с дистанции 300 метров выстреливается торпеда. Попадание в носовую часть. С судна тотчас же радируют об атаке немецкой подводной лодки. Из перехваченной радиограммы выясняется, что это грузо–пассажирский пароход «Кортона».

Повреждение, полученное этим судном, не оказалось роковым. Следуя за «Кортоной» в течение всей второй половины дня и вечером, Шнее имел точные исходные данные, и трудно допустить, что была неправильно исчислена скорость судна. Однако, несмотря на небольшую дистанцию, торпеда попала слишком близко к форштевню. Следовательно, пароход шел с меньшей скоростью, чем было принято в расчет. Конечно, ни Шнее, ни офицер–торпедист не могли предположить, что пароход снизит скорость в самый последний момент, когда «U–201» уже готовилась к выстрелу. [230]

Придется израсходовать еще одну торпеду из числа тех, которые могут потребоваться для уничтожения других транспортов противника.

Производится выстрел второй торпеды. Мимо!

Может быть, из–за сильной волны нарушилась установка гидростата и торпеда отклонилась от заданной глубины, пройдя под килем парохода? Как бы то ни было, надо произвести третий выстрел.

– Четвертый торпедный, к бою!

В этот момент командиру докладывают перехваченную радиограмму: Только что потопил пароход «Кортона». Затем следует фамилия командира другой подводной лодки и сообщаются координаты.

– Это еще что такое?! – выходит из себя Шнее. – И что это за выражение «только что» в служебном донесении?

– Четвертый торпедный готов к надводному бою! – доносится до мостика через переговорную трубу.

«Ладно, разберемся потом! – решает Шнее. – Пока же покончим с этим якобы уже потопленным пароходом».

– Четвертый торпедный, огонь!

Сжатый воздух с шипением нагнетается в торпедный аппарат. Вырвавшаяся торпеда дальнейшее движение продолжает уже самостоятельно.

Вскоре раздается сильный взрыв, и вместе со столбом огня высоко вверх громадным грибом вздымается всплеск. Поднявшаяся масса воды на мгновение неподвижно застывает, затем как бы нехотя распадается и рушится вниз. Густое облако дыма окутывает добитый наконец пароход.

Только теперь, через час после первого выстрела, судно начинает быстро погружаться и скрывается под водой.

Корвет, сопровождавший «Кортону», все время почему–то держался на почтительном расстоянии.

«Так как же следует понимать радиограмму другой подводной лодки, уже доносившей о потоплении «Кортоны» до ее фактической гибели? – ломает себе голову Шнее. – Не потоплен ли в этом районе какой–нибудь другой транспорт, ошибочно принятый за «Кортону» из–за ее сигнала о нападении немецкой подводной лодки? Между тем координаты, указанные другой лодкой, в точности соответствуют месту гибели «Кортоны». Но пароход затонул значительно позднее, да и ничего другого, кроме двух [231] взрывов торпед с «U–201», не было замечено. Следовательно, пароход потопила подводная лодка «U–201»!»

Придя к такому заключению, Шнее направил командующему подводными силами радиограмму, в которой указывал свои координаты и докладывал: «Кортона» потоплена мною двумя попаданиями с дистанции 300 метров. Благодаря сильному свечению моря ход обеих торпед точно фиксировался до самой цели. Других попаданий не было. Сообщение другой лодки ошибочно. Шнее».

«U–201» ушла с места гибели парохода. Сейчас ничто уже не напоминало о только что уничтоженном пароходе.

В отличие от войн и событий, происходящих на суше, море не хранит следов борьбы.

Прежде чем отойти, Шнее забрал со спасательной шлюпки на борт «U–201» капитана погибшего судна. Тот рассказал, что не только «Кортона», но и многие другие транспорты получили приказ отделиться от конвоя и самостоятельно следовать к берегам Южной Америки. Шнее, вместо того чтобы, как говорят подводники, «волочиться» за конвоем вместе с другими лодками, решил действовать самостоятельно: производить поиск отдельных транспортов, рассредоточившихся в океане.

В 03.15, то есть спустя неполных два часа после потопления «Кортоны», по пеленгу 40 градусов был обнаружен силуэт другого судна. Это – снова грузо–пассажирский пароход, один из тех, которые в мирное время в большом количестве курсировали на линиях, ведущих в Южную Америку. Пароход большой. Водоизмещение не менее 7000 тонн. Скорость 10 узлов. На палубе ясно видно орудие. Это позволяет считать пароход вспомогательным военным судном противника. Следовательно, оно может быть потоплено без предупреждения и осмотра.

Готовится торпеда для выстрела из кормового аппарата. Одновременно заканчивается еще не завершенная перезарядка носовых торпедных аппаратов. Напряженно работают торпедисты и свободные от вахты матросы. Командир на мостике, не отрывая глаз, следит за очередной жертвой. Видимость хорошая, слабый северо–западный ветер, легкая зыбь.

Через час все готово к атаке, и из пятого, то есть кормового, аппарата с дистанции 700 метров выстреливается торпеда. Попадание в середину судна! [232]

Пароход кренится на правый борт, затем сразу оседает всем корпусом, но не тонет.

– Подготовить орудие!

Готовятся снаряды. Орудийный расчет с надетыми спасательными нагрудниками прыгает через носовую часть ограждения рубки на верхнюю палубу. Боевые посты подачи боеприпасов заняли свои места.

– Орудие к выстрелу готово! – докладывает наводчик.

– Огонь!

Раздается выстрел, и снаряд врезается в корпус парохода. Попадание с первого же выстрела, но слишком высоко. Еще один недолет. Наконец пристрелялись. Снаряды ложатся теперь по ватерлинии судна. Второй вахтенный офицер наблюдает с мостика в бинокль и корректирует стрельбу. Но пароход не тонет. Экипаж его даже открывает ответный огонь. «U–201» приходится отойти. Теперь она заходит с темной стороны горизонта. Шнее приказывает прервать обстрел. Он выжидает. Однако пароход все еще продолжает держаться на поверхности. Лишь после доброй сотни 88–мм снарядов судно начинает быстро погружаться и вскоре исчезает под водой.

Оставшихся в живых нет! С судна, название которого неизвестно, не было спущено ни одной спасательной шлюпки.

По–видимому, взрывом торпеды была разбита судовая рация, и судно погибло, не передав даже сигнала бедствия.

Полным ходом «U–201» направляется теперь на юго–восток, чтобы присоединиться к другим подводным лодкам. Командующий подводным флотом отклонил просьбу Шнее о разрешении продолжать «свободную охоту» на путях, ведущих к Южной Америке. Несмотря на твердое убеждение командира «U–201» в целесообразности таких действий, командование не согласилось с этим. Оно считало эти пути второстепенными, а достигнутые успехи – случайными. Было приказано действовать совместно с другими лодками в районе африканского побережья.

«Ничего, – говорит Шнее. – Начальство – большой лев. Оно лучше знает, что надо делать».

Командир сидит за откидным столиком и делает записи в журнале боевых действий. Каюта командира находится [233] совсем рядом с центральным постом. Слышно, как рулевой передает в центральный пост:

– Доложить командиру: пароход по пеленгу 75 градусов, курсом на юг.

Шнее вскакивает с койки. На ходу схватывает бинокль, фуражку и, подтянувшись на руках, одним прыжком оказывается в центральном посту. Оттуда по трапу взлетает в рубку, а затем по второму трапу еще выше – на мостик. Все это происходит так быстро, что матрос центрального поста не успевает даже доложить командиру переданное с мостика сообщение о появлении парохода.

– Где?

Второй вахтенный офицер указывает направление и думает: «А ведь прав был командир, когда ночью утверждал, что тут частенько встречаются пароходы. Этот тоже следует курсом на Южную Америку».

Шнее приказывает идти следом за пароходом, скорость которого, как тут же устанавливается, составляет 10 узлов.

Между тем выяснилось и недоразумение, возникшее в связи с потоплением «Кортоны». Путем сопоставления позиций обеих подводных лодок, учета обстоятельств гибели парохода и исходных данных при стрельбе установлено точно, что «Кортону» действительно атаковали одновременно две подводные лодки. Вторая подводная лодка произвела торпедный выстрел, когда «U–201» находилась почти точно между этой лодкой и целью! Установлено также, что торпеда второй лодки прошла мимо цели как раз в тот момент, когда первая выпущенная с «U–201» торпеда поразила «Кортону». Поскольку пароход сразу же после взрыва радировал, что подвергся нападению и тонет, командир второй лодки считал, что решающий удар был нанесен именно его торпедой, и отошел, не дождавшись гибели парохода.

К вечеру докладывают радиограмму, принятую от командира немецкой лодки, действующей против конвоев. В радиограмме указываются координаты, курс и скорость конвоя, с которым сохраняется контакт. «Ну, начнется теперь у них драка. Но у меня «свой» транспорт», – думает Шнее.

Наконец наступают сумерки, и вскоре становится совсем темно. «U–201» продолжает удерживать контакт с обнаруженным судном. Пора начинать атаку. Командир на мостике. Первый вахтенный офицер проверяет готовность [234] торпед и механизмов к выстрелу, как несут службу торпедисты. Материальная часть должна быть в порядке, личный состав – начеку. Впрочем, все в порядке. Старшина торпедистов знает свое дело.

«U–201» сближается с судном и, готовясь к атаке, некоторое время идет в непосредственной близости от громадного силуэта. Но продолжается это недолго. Шнее выводит лодку на позицию атаки. Производится первый торпедный выстрел в ничего не подозревающее судно.

Промах! Что же происходит в конце концов с немецкими торпедами? То и дело промахи. Третий в этом походе! Вот как без пользы расходуется ценнейший запас торпед! Атака повторяется, и менее чем через час снова отдается команда: – Огонь!

Вторая торпеда также проходит мимо. Почему? Может быть, торпеда шла не на заданной глубине? Ничего иного и быть не может, так как исходные данные для стрельбы были определены правильно и установка торпед производилась в соответствии с этими расчетами.

Командир решает выстрелить третью торпеду. Недешево обходится уничтожение этого судна!

Противник пока еще ничего не заметил, но если даже он и обнаружит лодку, теперь ему спасения уже нет. Он не обладает достаточной скоростью, чтобы уйти от преследования. Время 02.21. При выстреле третьей торпеды принимаются те же исходные данные, что и в первом случае.

Торпеда попадает в середину цели! Пароход почти мгновенно разламывается на две части. Он полностью загружен каменным углем. Через 22 минуты носовая часть и оторванная от нее корма судна скрываются под водой.

Из опроса выбросившихся в воду членов экипажа погибшего судна выясняется его название – «Ситония». Водоизмещение 6723 тонны. Шел он в Рио–де–Жанейро.

В соответствии с приказом командования «U–201» полным ходом следует теперь на юго–восток. Лодка еще не дошла до назначенного района боевых действий, а уже потоплено 35 000 тонн торгового тоннажа. Но торпеды... Для действий против конвоев надо было бы иметь полный запас торпед! [235]

Наступает утро. Подводная лодка находится в темно–голубых водах центральной части Атлантического океана. Ветер сменился на норд–ост силой в 4 балла. «Когда же мы догоним остальные лодки?» – задает себе вопрос командир. Он вызывает старшего штурмана и вместе с ним вычисляет время предполагаемой встречи.

В полдень из–за горизонта показываются мачты эсминцев. Эсминцы? Но ведь конвой должен находиться совсем в другом месте! Однако через некоторое время за мачтами замечаются слабые, с трудом различимые дымы. Группа судов идет курсом на север.

Шнее приказывает следовать за обнаруженным конвоем.

С наступлением сумерек видимость значительно ухудшается и «U–201» теряет контакт с обнаруженными судами. Попытки восстановить его остаются безуспешными. После четырех часов безрезультатного поиска Шнее прекращает преследование. За это время остальные подводные лодки ушли далеко на юг, их теперь уже не догнать, и поэтому командир «U–201» решает продолжать действовать на свой страх и риск на морских коммуникациях, ведущих в Южную Америку.

На следующие сутки днем из–за горизонта снова показываются верхушки мачт.

– Слева сто тридцать, две мачты, – громко докладывает совсем еще юный сигнальщик. Ему, находящемуся в первом боевом походе, хочется подчеркнуть, что именно он обнаружил показавшееся судно.

Кажется, это танкер. Идет он на северо–восток, по–видимому, из Тринидада к Гибралтару. Судно следует зигзагом, резко меняя курс, и поэтому атака из подводного положения не обещает успеха. Шнее предполагает атаковать судно с наступлением темноты, а пока продолжает идти за ним, не теряя из видимости верхушек мачт.

Тяжело груженное судно то и дело виляет то влево, то вправо, меняя курс на 60–90 градусов. Даже ночью, когда удается подойти к танкеру ближе, атака из надводного положения срывается, так как судно неожиданно резко отворачивает в сторону. Шнее приходится еще раз зайти вперед и начать атаку заново.

Командир «U–201» теряет терпение и примерно в час ночи, торопясь, наудачу выстреливает торпеду с дистанции 1200 метров. [236]

Проходят секунды, минуты напряженного ожидания. Как устанавливается по времени, на дистанции 1570 метров – попадание и взрыв торпеды. Следовательно, первоначально определенное расстояние оказалось неправильным. После взрыва танкер останавливается, и на нем начинается пожар.

Сильный жар доходит до подводной лодки. Шнее отходит дальше. До того как был атакован танкер, ярко светила луна. Теперь небо затянуто дымом, копотью и луны не видно. Наступает темная ночь. Пожар продолжался в течение шести часов.

На следующее утро «U–201» снова подошла к месту гибели танкера.

Из–под воды все еще выглядывает небольшая часть его кормы. Оно держится на поверхности словно надувная подушка. Потребовалось израсходовать 61 снаряд, чтобы дать выход воздуху и потопить останки танкера «Бритиш Йомен», имевшего на борту около 7000 тонн нефти и следовавшего из Кюрасао курсом на Гибралтар.

На подводной лодке остается одна торпеда. Шнее по радио просит разрешения продолжать действовать в этом районе, а не идти на юго–восток вслед за далеко удалившейся группой подводных лодок. Через два часа был принят и расшифрован ответ командующего подводными силами. В радиограмме указывалось, что район, где находится сейчас «U–201», является неподходящим для действий одиночной лодки. Успех, достигнутый до сих пор, объясняется случайностью и неожиданной удачей. Поэтому Шнее должен немедленно полным ходом следовать в назначенный район и действовать совместно с группой подводных лодок, помогая им хотя бы только разведкой.

«Может быть, нам в самом деле везло? – думает про себя Шнее. – Итак, вперед, к Африке!»

Командир заранее настраивается на многодневный спокойный переход через районы, в которых не было никакого судоходства ни в мирное, ни в военное время.

«U–201» (в который уже раз!) снова берет курс на юго–восток. От шума и сотрясения работающих дизелей дрожит воздух. Подводная лодка идет полным ходом, прорезая шелковистую гладь океана.

«U–201» находится сейчас на краю света, в так называемой мертвой зоне Атлантики, вдали от важнейших морских [237] коммуникаций. Кроме моря, неба и палящего солнца, ничего не видно.

«Как долго придется идти в таком угнетающем однообразии окружающей обстановки? Скоро ли покажется Африка?» – думают подводники.

Стоящие на верхней вахте то и дело подносят к глазам бинокли, и каждый в своем секторе осматривает горизонт. Но делается это больше по привычке – никто не рассчитывает раньше двух суток встретить кого–либо.

Блекло светится вода у самых бортов лодки. За ней призрачным шлейфом тянется зеленоватый кильватерный след. Море сильно фосфоресцирует: далеко по обе стороны от форштевня, расширяясь, расходится светлый, пенящийся бурун.

Трудно, даже невозможно определить линию горизонта. Море и небо сливаются в одно целое...

– Взгляните!.. Там! – успевает взволнованно прошептать боцман, обращаясь к вахтенному офицеру.

Старший штурман тотчас же подносит к глазам бинокль и напряженно всматривается в указанном направлении.

«Черт возьми! В самом деле, силуэты двух эсминцев! Оба идут прямо на лодку!» – проносится в голове офицера.

– Пять градусов право руля! – приказывает он, пытаясь сойти с курса идущих навстречу кораблей. – Командира прошу на мостик! Срочно!

«Может быть, эсминцы пока еще ничего не заметили? Но почему же они с такой скоростью несутся прямо на лодку? А тут еще это необыкновенное свечение моря! Расстояние до эсминцев всего каких–нибудь 800 метров... Вот корабли противника точнее ложатся на изменившийся курс подводной лодки! Нет, вероятно, они все–таки заметили ее по длинному светящемуся шлейфу, который тянется за ней! Возможно, впрочем, что она уже давно обнаружена этими дьявольскими радиолокаторами. В последнее время о них столько разговоров...» Такие мысли возникают у стоящих на мостике подводников, которые продолжают следить за тем, как эсминцы все ближе надвигаются на них.

Шнее уже на мостике. Он видит всю опасность создавшегося положения. На погружение уже нет времени: подводная лодка не успеет уйти под воду за те немногие секунды, [238] что еще остаются в ее распоряжении. Как раз в момент погружения она будет таранена. Между тем оба корабля продолжают приближаться. В условиях на редкость яркого свечения «U–201» в надводном положении слишком резко выделяется на поверхности.

– Всем вниз! – раздается команда Шнее. Сжимая до боли обеими руками планширь фальшборта, он прикидывает остающееся до эсминцев расстояние. 400 метров!

– Право на борт! – кричит Шнее.

С положением руля на правый борт лодка начинает совершать циркуляцию вправо, как бы намереваясь уйти от настигающего ее во много раз более сильного и быстроходного противника.

Расстояние между тем сокращается до 100 метров. Эсминец, оказавшийся по корме «U–201», производит маневр, учитывающий циркуляцию лодки.

– Прямо руля! – приказывает Шнее рулевому, а затем: – Лево на борт!

Циркуляция подводной лодки вправо постепенно замедляется, но отклонения влево пока еще не заметно. Остающиеся 60 метров до острого форштевня эсминца определяют срок жизни подводной лодки. Приближаясь, он становится как бы еще выше и страшнее.

«Достаточен ли был отворот, и своевременно ли он произведен?» – спрашивает себя Шнее.

Только теперь «U–201» начинает заходить влево, а затем, как на якоре, разворачивается и в какой–то момент оказывается в положении носом к форштевню эсминца.

Только сейчас противник разгадал маневр лодки и уже переложил руль на правый борт, следуя циркуляции «U–201».

Сейчас только каких–нибудь 20 метров отделяют лодку от надвигающегося на нее противника.

Эсминцу вообще, а на таком ходу тем более, невозможно проделать такую малую циркуляцию, какую только что совершила небольшая немецкая подводная лодка. Противнику не удается с достаточной быстротой развернуться на месте, чтобы нанести точный удар в борт подводной лодки.

Но вот он, угрожающий тараном острый форштевень эсминца! Наступает критический момент и... Мимо! Тарана не последовало! [239]

Продолжавший совершать разворот противник лишь бортом наваливается на лодку с каким–то отвратительным скрежетом. Он утюжит ее вдоль всего корпуса и по инерции уходит дальше.

В момент, когда еще слышится ужасный скрежет, Шнее быстро спускается вниз и плотно задраивает за собой рубочный люк.

– Срочно к погружению! – во весь голос приказывает командир.

В момент нахождения лодки на глубине 15 метров стали рваться первые глубинные бомбы. Один за другим следуют шесть взрывов. Но эсминец прошел далеко вперед, и бомбы ложатся неточно.

На глубине 40 метров послышались взрывы еще девяти бомб. Они тоже взрываются на очень большой дистанции от лодки. Дальнейшая бомбежка продолжалась, когда «U–201» находилась на предельной глубине. Преследование продолжалось два часа, но не дало противнику ощутимых результатов. Нанесено было всего несколько незначительных повреждений.

Наконец преследование прекращается. «Да, не иначе, как сам господь бог вмешался в дело и своим большим, как кранец, перстом защитил корпус лодки в момент, когда на нее навалился эсминец», – шутят моряки.

Надо же было случиться этому как раз в считавшемся мертвым районе средней части Атлантики. Сразу два английских эсминца! Вероятно, они не меньше поразились, обнаружив здесь немецкую подводную лодку.

Надо сказать, что у противника имелись какие–то преимущества. В условиях необыкновенного свечения моря кильватерный след, оставляемый на полном ходу подводной лодкой, эсминцы могли заметить с очень большого расстояния. Кроме того, возможно, что им удалось обнаружить «U–201» значительно раньше посредством имевшихся у них радиолокаторов. Как бы там ни было, но противнику требовалось очень немного для того, чтобы таранить подводную лодку. Но иногда обстоятельства складываются самым неожиданным образом...

К следующему утру имевшиеся на лодке повреждения были устранены. «U–201» продолжает идти дальше к африканским берегам. В полдень прямо по носу на горизонте показывается другая подводная лодка. Кто это, друг [240] или недруг? На всякий случай Шнее резко отворачивает влево.

Наконец «U–201» прибыла в назначенный район боевых действий.

Четыре дня выжидания в этом районе не дали никаких результатов. Не было замечено ни одного судна. Скучное занятие целые дни находиться на грунте. Да и ночью на поверхности ненамного лучше: утомляет напряженное наблюдение.

Прошло уже несколько суток, а однообразие будней ничем не нарушается. Шнее безрезультатно патрулирует в – назначенном районе, имея в наличии только одну, последнюю, торпеду.

Кругом по–прежнему тишина. Около Фритауна Шнее подходит ближе к побережью.

На пятые сутки рано утром по пеленгу 40 градусов показывается дым, и вскоре по пеленгу 69 градусов вырастают верхушки мачт. Насколько можно судить, они принадлежат транспорту, выходящему из порта. Впереди – сторожевой корабль, видимо, обеспечивающий выход грузового судна из порта.

В 12.00 дыма уже не видно. «Значит, сторожевик выполнил задание и возвращается в порт», – заключает Шнее.

Временами находит туман. В таких условиях очень трудно поддерживать контакт, тем более что транспорт то и дело меняет курс.

Где–то на значительном расстоянии разрывается несколько серий глубинных бомб. Чья же лодка попала под бомбежку? На много миль вокруг по поверхности океана разносится грохот взрывов.

Транспорт продолжает идти дальше, но он совершает такие невероятные зигзаги, что трудно учесть их и сохранить контакт. Так, впрочем, всегда виляют суда, следующие без охранения, одиночным порядком. Чтобы не упустить такое судно из виду, надо быть исключительно внимательным. Шнее решает атаковать транспорт с наступлением темного времени из надводного положения, иначе не удастся занять нужную позицию. Не раз с ухудшением видимости судно терялось и приходилось погружаться, чтобы вновь обнаружить его с помощью шумопеленгатора. «U–201» не желает упускать намеченной добычи [241] и потому не прекращает преследования осторожного противника. Транспорт идет со скоростью 6,5 узла.

«Не удастся ли подойти к нему при таком ходе на дальность торпедного выстрела, – спрашивает себя Шнее, – если держаться вплотную к залитой светом лунной дорожке?»

20.00. Ветер с юго–востока, 4 балла. Относительно гладкая поверхность моря покрывается мелкой зыбью. Чувствуется близость материка.

Наступают сумерки. Боясь потерять судно при очередном резком отклонении от курса, Шнее начинает быстро сближаться с противником.

Из–за нависшей над морем полосы тумана взошла луна. Только что казавшаяся тусклым фонариком, она превратилась теперь в огромный серебряный диск, источающий с неба яркий свет.

Команда подводной лодки поднята по боевой тревоге. Все готово к атаке противника, к выстрелу последней торпеды. Будет очень досадно, если она пройдет мимо цели. Правда, «U–201» имеет сейчас специальное задание – поддерживать связь с другими подводными лодками и удерживать контакт с конвоем, если таковой, как рассчитывает командование, будет обнаружен в этом районе. Но почему, собственно, не попробовать с выгодой использовать последнюю торпеду?

До судна – 3000 метров. Дизели работают на предельной мощности. Форштевень, как нож, режет воду, и образующийся на большом ходу бурун далеко расходится по обе стороны лодки. Светящимся шлейфом тянется за ее кормой пенистый кильватерный след. А вдруг шум приближающейся лодки будет услышан в тишине ночи раньше времени? А что если она уже обнаружена? Не уклонится ли противник от готовящегося ему удара? Не обратит ли он имеющиеся средства обороны против лодки до атаки? Для находящихся на мостике «U–201» наступают тревожные минуты.

Все более определенными становятся выступающие из темноты очертания судна противника. До этого ведь были видны только одни верхушки мачт.

«Позвольте, а не военный ли это корабль?» – настораживается Шнее продолжая рассматривать надстройки. Он стоит на мостике и не отрывает бинокля от глаз. «U–201» между тем подходит все ближе к противнику. Все напряженно ждут приказания командира. [242]

В ночной бинокль теперь уже ясно виден освещаемый луной корабль. Эсминец!

«Этого еще недоставало! А я пытался атаковать его в надводном положении да в такую светлую ночь. Он, конечно, заметит лодку и вот–вот откроет огонь. Отворачивать уже поздно: 2000 метров. Если начнем отходить, полный силуэт лодки будет тотчас же замечен. Он явится хорошей целью для противника. Остается одно: выдержка до последнего момента! Это – снова единственный шанс на спасение. Может быть, там, на корабле, дремлют и не заметят подводной лодки из-за малого силуэта?»

Неужели с эсминца действительно не видно лодки, прижимающейся к ярко освещенной лунной дорожке?

Как оса, ослепленная яростью, несется «U–201» вперед и приближается к грозному противнику со стороны его правого борта. Не навстречу ли собственной гибели движется лодка? Если сейчас отвернуть, из тысячи шансов только один даст возможность уйти незамеченным. Разве могут быть какие–нибудь сомнения? Лодку наверняка обнаружат. Целая батарея орудий откроет сильнейший огонь, и очень быстро все кончится. Не спасет и срочное погружение в непосредственной близости от порта, так как для уничтожения подводной лодки будут использованы все средства противолодочной обороны.

На эсминце пока не заметно движения. Но в любой момент может прогреметь залп из его орудий. В конце концов он может сам повернуть на лодку и таранить ее. Тогда будет уже не до атаки.

Сейчас все зависит от удачи и правильно избранного момента для выстрела торпеды. Но успеет ли лодка до того, как ее обнаружат, подойти еще ближе? Ведь только с очень небольшой дистанции, может быть, удастся поразить такую подвижную цель, как этот вихляющий из стороны в сторону эсминец.

Первый вахтенный офицер нервничает и просит командира разрешить произвести торпедный выстрел.

– Стрелять? – в который уже раз спрашивает офицер.

Шнее тоже волнуется, но старается сохранять самообладание.

«Торпеда во что бы то ни стало должна нанести сокрушительный удар, – настойчиво сверлит мысль, – иначе эсминец в два счета уничтожит лодку. Он должен нас [243] видеть!» Но, как это ни странно, там, по–видимому, все еще ничего не замечают. «Следовательно, еще ближе к нему! Последняя торпеда должна обязательно поразить противника. В противном случае нам несдобровать!»

Заснули они там, что ли?! Как ни в чем не бывало эсминец продолжает патрулировать и чертить надоевшие всем зигзаги. Неужели он все еще не слышит приближения лодки?

До эсминца всего 1300 метров.

Только теперь «U–201» начинает уменьшать ход. Оглушительно громким кажется звук машинного телеграфа, которым рулевой с центрального поста передает распоряжение командира дизелистам. «U–201» продолжает сближение на малом ходу. В бинокль уже можно различить головы матросов, стоящих на мостике эсминца. И все же нет никаких признаков того, что лодку обнаружили.

До эсминца – 900 метров.

– Так... Теперь – огонь! – не очень громко произносит Шнее. Первый вахтенный офицер, застыв над визиром центрального прицела, передает команду:

– Четвертый торпедный... Только 800 метров!

– Ну!.. – с усилием выдавливает из себя командир. Теперь и ему становится жутко: кажется, что вот–вот блеснут огни орудий противника.

– Огонь!..

Пружинистым толчком отзывается в лодке отдача при выстреле последней торпеды. Оставляя за собой ясно видимый светлый пузыристый след, торпеда несется в заданном направлении.

Шнее приказывает застопорить дизели. Это, пожалуй, все, что можно сделать в данных условиях, если имеется в виду попытка с этой дистанции незаметно проследить результат торпедного выстрела. «U–201» по инерции еще некоторое время продолжает движение вперед и затем останавливается.

Дистанция до эсминца – 700 метров! Торпеда продолжает идти дальше, и с подводной лодки уже не видно ее следа.

– Лево на борт! Прочь отсюда! – приказывает командир.

После отдачи команды дизели снова загудели, и подводная лодка стала отворачивать. И вот только теперь [244] вахта на эсминце заметила наконец подкравшуюся лодку. На палубе корабля сразу возникает движение.

«Как я мог совершить такую глупость! – выходит из себя Шнее, имея в виду свое последнее приказание. – Ну и осел же я! – продолжает ругаться командир и нервно кусает губы. – Теперь эсминец повернет на нас и торпеда пройдет мимо. Он действительно уже поворачивает на лодку. Сейчас в любое мгновение с корабля могут открыть огонь! Уйти под воду? Нет! Отворот будет равносилен самоубийству. Где же торпеда?» Единственное, на что остается надеяться, так это на то, что торпеда уже у самой цели.

И действительно, в тот самый момент, когда противник отворачивал на подводную лодку, торпеда настигла эсминец и за его трубой произошел невероятной силы взрыв.

Вместе с эсминцем, очевидно, взорвались и находившиеся у него на палубе глубинные бомбы. Озаренное пламенем густое черное облако дыма поднимается все выше к залитому лунным светом небу, а вниз со свистом уже летят обломки взорванного корабля, образуя на поверхности моря бесчисленные всплески.

Через минуту наступает полная тишина. Море снова спокойно. Не расходится только облако дыма, продолжающее застилать небо.

От эсминца «Т–137» не осталось и следа.

Тактика. Июнь – июль 1942 года

Несколько подводных лодок, действовавших на незначительном удалении друг от друга, должны были стянуться для совместных действий в составе группы «Эндрасс» против конвоя, направлявшегося через Гибралтар в Англию. Командир «U–552» капитан–лейтенант Топп – один из самых опытных командиров подводных лодок. Он чувствует себя главарем «волчьей стаи», получившей имя одного из погибших командиров немецких подводных лодок.

Для удара по конвою, который вышел из Средиземного моря 9 июля, было выделено девять подводных лодок. Командование подводных сил сообщило, что за движением конвоя будет вести непрерывное наблюдение немецкая воздушная разведка. Указывались также следующие данные о конвое: «По предварительным данным, конвой [245] состоит из 21 судна общим тоннажем 70000 тонн. Охранение состоит из пяти–шести кораблей, в том числе четырех корветов. О наличии в охранении эсминцев сведений не имеется».

Погода благоприятствует: грозовой шквал сменился крепким ветром, после сильного ливня небо прояснилось и уже ярко светит палящее солнце. Но вот видимость вновь ухудшилась.

Из–за туманной дымки на горизонте неожиданно показался корвет, и «U–552» по тревоге срочно погрузилась. Атаковать корабль, конечно, нельзя, но и корвет при такой волне не успел заметить подводную лодку.

В полдень 13 июня Топп принял от двух разведывательных самолетов данные об обнаруженном ими конвое. Положение усугублялось тем, что командир «U–552» к этому времени не имел точных координат своей лодки, так как за последние два дня не удавалось произвести астрономических определений. «U–552» ложится курсом на север и полным ходом идет на сближение с противником, стараясь выйти в голову конвоя.

Топпу удается первому установить контакт с противником. Уже в 14.30 на пределе видимости были обнаружены дымы.

«U–552» передала по радио другим лодкам координаты и курс конвоя. Высоко над транспортами кружит самолет. Второй барражирует далеко позади конвоя.

Транспорты сильно дымят, и потому сохранение контакта не представляет трудностей. «U–552» держится на дистанции видимости мачт и продолжает оставаться в надводном положении, так как корабли охранения ведут разведку в противоположном от подводной лодки направлении.

После получения радиограммы от Топпа с конвоем начали сближаться другие подводные лодки. Временами замечается отсутствие кораблей охранения с правого фланга конвоя. Позднее выяснилось, что в это время корабли отрывались от конвоя для преследования обнаруженных лодок. Вопреки предположениям командования подводного флота конвой следовал в сопровождении весьма сильного охранения, которое то и дело вынуждало лодки отходить от конвоя. Но и это не спасло: «волчья стая» уже понесла значительные потери.

К вечеру ветер усилился, легкая зыбь сменилась заметным [246] волнением. В общем, погода обещала быть благоприятной для нанесения по конвою эффективного удара. Помешать могло только сильное свечение моря ночью, которое намного увеличивало опасность обнаружения подводных лодок противником в темное время суток.

«U–552» продолжает держаться в стороне с правого фланга конвоя.

В полночь объявляется боевая тревога. Силуэты отдельных транспортов едва различаются, но из–за сильного свечения моря подойти ближе к конвою не представляется возможным. По всей вероятности, конвой следует двумя или тремя колоннами. Отчетливее, чем суда, видны тянущиеся за ними кильватерные струи. Транспорты идут без соблюдения определенного строя и интервалов. Капитаны судов, видимо, не имеют достаточного опыта плавания в составе конвоев.

По мнению Топпа, беспорядочное движение транспортов осложнит нанесение по конвою массированного торпедного удара. Все же Топп считает, что такой удар является наиболее эффективным при наличии сильного охранения. Новый метод атаки заключался в максимально быстром выстреливании торпед из всех аппаратов по возможно большему числу целей. Состояние противолодочной обороны противника теперь не позволяло подводной лодке вести сколько–нибудь длительную подготовку к нападению на отдельные суда конвоя. Еще в недалеком прошлом, менее чем два года назад, условия были совершенно иные, а сейчас подводной лодке, прорвавшейся к конвою, было почти невозможно рассчитывать на то, что после первого удара удастся атаковать еще и другую цель. В новых условиях после первого удара приходилось тотчас же скрываться. Возобновлять повторную атаку можно было только через много часов.

Топп выбирает наиболее заметные, крупные транспорты, атакует их и последовательно, с короткими интервалами в полторы минуты между выстрелами, выпускает торпеды из первого, второго, третьего и четвертого аппаратов. Торпеды выстреливаются с дистанции свыше 3000 метров, то есть со значительно большего расстояния, чем хотелось бы командиру, но подойти к конвою ближе помещали два появившихся корвета. На отходе производится еще один выстрел из пятого кормового торпедного аппарата.

Пока лодка отходит, один за другим раздаются взрывы. Первым, получив значительный крен, начинает погружаться транспорт водоизмещением около 4000 тонн. На втором судне вслед за взрывом возникает пожар. Торпеда, выстреленная из третьего аппарата, описывает циркуляцию и отклоняется от цели. Из четвертого аппарата торпеда попадает в носовую часть танкера водоизмещением 5000–6000 тонн. Это, по–видимому, самое крупное судно в составе конвоя. В свете вспыхнувших ракет Топп видит, как танкер носовой частью также уходит под воду. Следовательно, и этому судну достаточно было одной торпеды. Когда подводная лодка завершала разворот и производила пятый выстрел, со всех судов в небо взвились сигнальные ракеты. Повисшие на парашютах звездочки осветительных снарядов озарили район боя призрачным светом.

Несмотря на всю эту иллюминацию и сильное свечение моря, подводной лодке удается благополучно отойти и скрыться в темной части горизонта.

Пятое судно, по которому был произведен последний выстрел, внезапно застопоривает ход. За промежуток времени, когда лодка на полном ходу уходила от быстро приближавшихся двух корветов, Топп имел возможность удостовериться, что торпеда прошла мимо, далеко впереди цели.

Через полчаса «театральное представление» со световыми и шумовыми эффектами заканчивается. Теперь слышны только всплески волн, удары их по бортам и рубке лодки и глухой шум вентиляторов под настилом мостика. Наконец «U–552» поворачивает и на малом ходу снова направляется к конвою.

Вскоре в ночной темноте обнаруживается едва заметная тень. При подходе ближе она становится выше и уже, словно подводная лодка находится в створе со встречным кораблем. Так и есть – эсминец! Он, наверное, своевременно обнаружил приближение немецкой подводной лодки, развернулся и сейчас готовится атаковать ее. Топп резко отворачивает в сторону и пытается оторваться от противника, уходя в надводном положении на предельной скорости.

Эсминец, по–видимому, потерял лодку и считает, что она ушла под воду, так как сбрасывает глубинные бомбы, взрывающиеся примерно в 1500 метрах от «U–552». Наконец эсминец прекращает преследование и уходит. «По [248] всей вероятности, узкий силуэт подводной лодки не вызывает особенно заметного свечения морской воды. Это надо будет учесть», – заключает Топп.

Еще перед первой атакой командир приказал подготовиться к перезарядке торпедных аппаратов. В 04.00 командиру доложили, что торпедные аппараты перезаряжены. Одна из подводных лодок запрашивает данные о конвое, и Топп передает в эфир необходимые сведения. «Неужели все они потеряли контакт с конвоем?» – удивляется командир «U–552».

При подходе к конвою удается заметить эсминец, находящийся справа от транспортов.

Однако Топп готовится повторить атаку именно с этой стороны, причем тем же самым методом: на медленной циркуляции лодки выстрелить в считанные минуты возможно большее количество торпед по разным целям с одинаковыми исходными данными.

В 04.32 выстреливается торпеда из первого аппарата по двум судам, одно из которых заслоняет другое. Но торпеда проходит мимо цели. Производится выстрел из второго торпедного аппарата. Через 45 секунд после первого выстрела вылетает торпеда из третьего аппарата также по двум сливающимся судам. Еще через минуту выстреливается торпеда из четвертого аппарата, нацеленная на транспорт, который находится за кормой лодки. За это время миноносец подходит слишком близко к «U–552», и потому приходится по возможности быстрее уходить от опасного противника. Топп круто разворачивается и успевает произвести последний выстрел из пятого торпедного аппарата.

Тем временем начинают взрываться попавшие в цель торпеды. Вторая торпеда поражает транспорт. От него высоко в небо поднимается густое облако дыма. Третья торпеда вызывает на другом судне лишь небольшой пожар, а четвертая попадает еще в один транспорт, который тотчас же начинает сильно крениться.

Как и в прошлый раз, выстрел из кормового аппарата оказался безрезультатным, а ведь вызванная этим выстрелом задержка могла оказаться для подводной лодки роковой.

Топп приходит к заключению, что при нанесении короткого массированного торпедного удара от выстрела из пятого кормового аппарата следует воздерживаться. [249] Приведя эсминец за корму, «U–552» на полном ходу отрывается от него. Несмотря на яркое освещение, противник, очевидно, действительно не обнаружил подводную лодку. А может быть, именно из–за слишком яркого освещения противник ослеплен и ничего не видит? Вскоре подводная лодка, продолжая идти самым полным ходом, выходит за пределы освещенного района.

В 05.45 в торпедные аппараты загрузили последние две торпеды, и «U–552» в третий раз за эту ночь начинает сближение с конвоем. Но наступает рассвет, и подводная лодка, как назло, оказывается в светлой части горизонта.

В 05.50 возобновляется попытка атаковать конвой, но охранение настороже и оттесняет подводную лодку.

Воспользовавшись увеличением интервала между миноносцами, «U–552» в 06.10 повторяет попытку, но корабль охранения снова угрожающе разворачивается на лодку. Еще одна, на этот раз последняя, попытка – и опасную игру приходится оставить, так как становится слишком светло. Уходя от энергичного преследования, «U–552» погружается. 06.32. Из–за невозможности добиться успеха Топп решает на какое–то время прервать атаку конвоя. «Может быть, удастся достичь чего–то днем, при атаке из подводного положения», – не теряет надежды командир.

Проходит несколько часов.

Подводная лодка за это время выходит вперед, в голову конвоя, и выжидает подхода судов. Кажется, что все обещает успех. Однако вскоре выясняется, что транспорты несколько изменили курс, но у «U–552» нет времени в подводном положении занять новую позицию. На порядочной дистанции от лодки проходят одиннадцать судов. Вскоре за ними показывается еще один транспорт. Может быть, попробовать атаковать это судно? Из–за большой дистанции сблизиться даже с этим судном не удается. Самым последним показывается судно, похожее на рыболовное. Этот траулер нетрудно атаковать, водоизмещение его не больше 500 тонн, и тратить на такую мелочь торпеду нецелесообразно. Кроме того, возможно, что это замаскированная ловушка подводных лодок. Итак, на этот раз ничего не получилось.

Но «U–552» может быть довольна уже достигнутыми успехами. Ни одной другой подводной лодке не удалось атаковать конвой. [250]

Конвой соблюдает осторожность.

Топпу часто приходится погружаться. «U–552» всплывает, когда конвой уже скрылся из пределов видимости. Первоначально воздушный эскорт конвоя осуществлялся авиацией с баз в районе Гибралтара, а затем, по мере приближения к берегам Англии, – самолетами с Британских островов. Появляющиеся в воздухе самолеты то и дело заставляют подводную лодку уходить под воду, а конвой тем временем резко ложится на другой курс, старается оторваться от немецких лодок и доставить сохранившиеся транспорты в порт назначения.

В течение дня командиру «U–552» удается восстановить нарушенный контакт с конвоем. Но охранение конвоя становится столь эффективным, что приблизиться к транспортам невозможно. Хорошо еще, что до сих пор удавалось благополучно уклоняться от действий кораблей охранения и авиации. Главное состояло в том, чтобы не потерять окончательно контакта с противником, а это как раз удавалось Топпу.

Днем один из эсминцев заметил подводную лодку, и, хотя противник находился далеко, Топп тотчас же отдал приказание срочно погрузиться. Только благодаря этому «U–552» имела время отойти в подводном положении на значительное расстояние от места погружения и затруднить противнику ее поиск.

Как–то в другой раз, прослушав в подводном положении горизонт и не обнаружив ничего подозрительного, Топп решил всплыть. Как только подводная лодка всплыла на перископную глубину, оказалось, что она находится в каких–нибудь 800 метрах от эсминца.

Прежде чем «U–552» успела погрузиться на достаточную глубину, эсминец атаковал лодку глубинными бомбами. «U–552» были причинены повреждения. Показавшиеся на поверхности масляные пятна, видимо, послужили противнику основанием считать подводную лодку уничтоженной. Через некоторое время от командующего подводными силами поступила радиограмма, адресованная группе «Эндрасс»: «Если имеются успехи в боевых действиях, немедленно донести.»

Топп доложил по радио: «Пять транспортов, один танкер поврежден. Два промаха».

Позднее к вечеру того же дня по носу был замечен английский самолет, бомбивший одну из немецких подводных [251] лодок. Высоко поднимающиеся от взрывов бомб всплески были ясно видны.

В 02.30 с мостика доложили об обнаружении по правому борту облака дыма. Это был конвой.

Подводная лодка идет на сближение с противником, держась от него справа. Неожиданно правофланговый корабль, словно заметив лодку, отворачивает вправо и направляется прямо на «U–552». Дистанция – около 5000 метров, и трудно допустить, что на таком расстоянии лодка может быть обнаружена. И все же Топп на всякий случай отходит. Противник между тем продолжает приближаться, и силуэт его становится острее. Миноносец!

Над подводной лодкой внезапно ярко вспыхивает осветительная ракета. Становится светло как днем. И вот эсминец уже открывает огонь.

– Срочное погружение!

Скрывшись под воду, «U–552» отворачивает на 90 градусов и на полном ходу отходит от места погружения. На подводной лодке соблюдается полнейшая тишина. Все замерло. Ясно слышится шум приближающегося корабля противника. Наконец он проходит над лодкой и сбрасывает бомбы. Со страшным, каким–то лающим звуком одна за другой взрываются восемь глубинных бомб.

Корпус подводной лодки угрожающе содрагается. Гаснет электрический свет. Поступают донесения и о других повреждениях.

Из отдельных отсеков в центральный пост уже докладывают о работах по устранению отдельных повреждений. Включается аварийное освещение. Сообщений о проникновении воды внутрь лодки пока нет.

Вскоре обнаруживается приближение еще одного быстроходного корабля – эсминца или корвета. Теперь уже два корабля охранения продолжают поиск. Временами они стопорят машины для прослушивания водной среды, а затем на малом ходу тщательно прочесывают район погружения лодки. Слышно, как работают гидролокаторы: их импульсы, ударяясь о «U–552», создают такое впечатление, будто кто–то веничком проводит по корпусу лодки.

Несколько раз корабли противника проходят точно над подводной лодкой. Затем корабли удаляются, и больше уже ничего не слышно.

После этого проходит много времени. «U–552» всплывает на перископную глубину, и Топп осторожно поднимает [252] перископ, но в наступившей темноте ничего не видно. Командир выжидает минут сорок, а затем приказывает подготовиться к всплытию. Ему хочется восстановить контакт с конвоем. «Чем объяснить уход кораблей охранения? Неужели их приборы не смогли нащупать лодку? А ведь противник столько раз находился над лодкой», – размышляет Топп.

Подводная лодка всплывает на поверхность. Первым на мостик поднимается командир и...

– Боевая тревога! Срочное погружение!

Примерно в 3000 метрах с застопоренными машинами неподвижно стоит эсминец. Корабль тотчас же стал разворачиваться на лодку. «Хитрая бестия!» – думает Топп.

Некоторое время тишина ничем не нарушается, но вскоре слышится шум винтов корабля, проходящего слева от лодки. После этого опять наступает тишина.

Проходит еще 40 минут. Подводная лодка снова всплывает на перископную глубину. Еще через полчаса «U–552» всплывает в надводное положение.

Слышится сильный запах жидкого топлива. Выясняются повреждения, полученные в результате бомбежки глубинными бомбами.

Заметив всплывшее масляное пятно, противник, по–видимому, решил, что лодка уничтожена, и потому прекратил дальнейшее преследование.

Топп доносит командованию, что во время атаки «U–552» подверглась преследованию противником. Вместе с этим он сообщил последние координаты конвоя.

Наступает ночь. Топливо из поврежденной цистерны перекачивается в одну из дифферентных и в торпедозаместительную цистерны. Под руководством инженер–механика устраняются основные повреждения. «U–552» пытается восстановить контакт с конвоем. Где–то в стороне в воздухе вспыхивает и ярко загорается звездочка осветительного снаряда. Топп идет в направлении, в котором уходил конвой. Командир полагает, что осветительными снарядами противник пытается ввести в заблуждение подводные лодки. Вероятно, это именно так и есть.

Вскоре на видимости появляются дымы, но для атаки слишком светло. Держась на значительном расстоянии от конвоя, «U–552» продолжает удерживать с ним контакт и периодически доносит командованию его место. [253]

В ту же ночь поступает приказ: «Боевые действия прекратить. Топпу возвратиться в Сен–Назер». К этому времени подводная лодка оказывается слишком близко от английского побережья и продолжать действия против конвоя не имеет смысла.

Подводная лодка Топпа оказалась единственной, успешно действовавшей против столь умело охраняемого конвоя. Только через девять суток после получения приказа «U–552» возвратилась в базу.

Авианосец. Август 1942 года

Произошло это в восьмой боевой поход, когда капитан–лейтенант Розенбаум в последний раз вышел в боевой поход в качестве командира подводной лодки «U–73». В дальнейшем он был назначен командиром флотилии малых подводных лодок.

Говорили, что подводной лодке «U–73» не везло. В качестве примера приводился, между прочим, случай, когда Розенбауму пришлось доставить в Специю сильно поврежденную авиабомбой под Тобруком подводную лодку. Этот переход удалось благополучно завершить в надводном положении, так как кормовая часть лодки была совершенно разбита и лодка потеряла возможность погружаться. При этом особенно подчеркивалось, что переход происходил на Средиземном море, которое особенно бдительно контролировалось авиацией противника.

Конечно, в данном случае было бы правильнее считать, что «U–73» как раз повезло: ведь в этом районе лодка ни разу не подвергалась налету авиации противника. Розенбауму действительно сопутствовало счастье. Ведь ни один командир подводной лодки, действовавшей в том районе, не смог бы припомнить дня, когда ежеминутно не приходилось быть наготове к срочному погружению по воздушной тревоге. Даже немецкие самолеты могли разбомбить свою подводную лодку, если на ней не действовала рация и не было возможности связаться с самолетом. Необыкновенной удачей для «U–73» было и то, что вражеский самолет прекратил атаку и удалился в момент, когда тяжело поврежденная лодка принуждена была всплыть и не могла больше погружаться. Когда же долго не подававшая признаков жизни «U–73» форсировала минные [254] заграждения и среди бела дня с глубоко сидевшей в воде кормой неожиданно вошла в базу Специя, у находившихся на пирсе людей создалось впечатление, что из моря выходят воскресшие подводники. Морское командование и командующий подводным флотом считали «U–73» и ее команду погибшими, а потому уже несколько дней ни авиация, ни береговые батареи не предупреждались о том, что эта лодка находится в море.

После прихода в базу потребовался длительный ремонт. Не имевшие достаточного опыта рабочие итальянской верфи изготовили и заново приварили часть прочного корпуса лодки, установили новые дизели. Почти все внутреннее оборудование лодки, до мелочей, пришлось заменить.

За время затянувшегося ремонта некоторые старослужащие получили новые назначения и были списаны с лодки. Новыми людьми оказались первый вахтенный офицер Деккерт, ставший впоследствии командиром «U–73», старший механик, впервые участвовавший в боевом походе, а также несколько старшин и матросов.

Техническое состояние подводной лодки требовало еще многочисленных дополнительных доделок. Немало предстояло сделать и в отношении подготовки личного состава. Розенбаум продолжал считать, что «U–73» еще далеко не в блестящей форме.

Командир принимал все меры к тому, чтобы ускорить завершение остающихся работ. Тем временем на Средиземном море сложились условия, которые позволяли рассчитывать на успешные боевые действия. Обстановка настоятельно требовала срочного выхода в море всех находившихся в строю немецких и итальянских подводных лодок.

Дело в том, что в это время в Гибралтаре формировался конвой особо важного значения, который направлялся через Мальту в Александрию, находившуюся в критическом положении в результате летнего наступления Роммеля. В целях отражения этого наступления союзники производили подготовку к переброске морем крупных пополнений. По данным немецкой разведки, к Гибралтару стягивались многочисленные транспорты и крупные соединения боевых кораблей для обеспечения предстоящих морских перевозок.

Немецкий подводный флот должен был во что бы то ни стало помешать союзникам перебросить эти подкрепления. [255]

Работы на «U–73» близились к концу.

4 августа 1942 года. Военный порт Специя. У пришвартованной к стенке «U–73» громоздятся штабеля провианта, разного имущества и снаряжения. Еще утром подводная лодка находилась в доке, а сейчас уже полным ходом идет погрузка всего подвезенного на пирс. Матросы образовали цепь и из рук в руки передают на «U–73» мешки, ящики, корзины и тюки. Уложить их следует в таком порядке, в каком они будут требоваться изо дня в день в походе.

Первый вахтенный офицер, устроившись на каком–то ящике, проверяет по списку личный состав. Подводники поочередно подходят к нему и докладывают фамилию, звание и специальность.

Немецкие мастера и итальянские судоремонтные рабочие все еще возятся с подводной лодкой. К вечеру она должна будет выйти в море. Остаются считанные часы до выхода, а работы еще не завершены. Второй вахтенный офицер, отвечающий за артиллерийскую часть, наблюдает за работой боцмана и матросов, производящих погрузку боеприпасов для 20–мм зенитного автомата.

Наконец работы закончены, и подводная лодка точно в указанный срок покидает базу.

Вскоре после выхода в открытое море по приказанию командира начинаются испытания лодки на ходу. Розенбауму необходимо проверить техническое состояние «U–73», а также подготовить личный состав к предстоящим боевым действиям. Сразу выявляется, что далеко не весь ремонт выполнен надлежащим образом и многое не ладится. При первом же погружении на относительно большую глубину выясняется негерметичность заглушки одной выхлопной трубы. Недостаточно изолированными оказались вводы радиопеленгатора, обнаруживается течь главной трюмной помпы, ненадежны муфты сцепления дизелей. Имеются неисправности в подъемно–поворотном механизме перископа, и это может привести к серьезным последствиям в боевой обстановке. Кроме того, отсутствует ряд, казалось бы, второстепенных, но очень важных и необходимых в боевом походе мелочей.

А подводная лодка между тем продолжает следовать в назначенный для нее район боевых действий, в западную часть Средиземного моря.

Не часто случается так, что заранее точно известно [256] о предстоящих действиях по особенно крупным объектам и что можно рассчитывать на успех. В данный момент было особенно важно действовать против транспортов противника. В Средиземном море создалась крайне напряженная обстановка. О каком–то контроле морских путей не могло быть и речи: Мальта все еще в руках англичан. На этом театре военных действий пока еще нет достаточных сил, чтобы нанести решающий удар. Положение Роммеля окажется безвыходным, если ему не дать подкреплений, но и у англичан дела в Египте будут не лучше, если срочно не поступят подкрепления.

По имеющимся сведениям, в составе конвоя будет находиться английский авианосец. Базирующиеся на его борту самолеты должны обеспечить безопасность перехода транспортов против налетов немецкой авиации и нападений подводных лодок. «А что если попытаться в первую очередь нанести удар по авианосцу как наиболее важной боевой единицей» – спрашивает себя Розенбаум.

Когда он получал приказ о выходе в данный поход, командование достаточно ясно давало понять желательность выполнения такого плана. Как бы там ни было, но, если удастся хотя бы на несколько месяцев вывести из строя авианосец, противнику будет нанесен весьма чувствительный удар.

6 августа 1942 года. Тренировки в море продолжаются. На ходу проверяются действия личного состава при выходе из строя различных механизмов.

«U–73» приближается к назначенному ей району боевых действий. После полудня на большой дистанции обнаруживается танкер. Подводная лодка незаметно обходит его в надводном положении. Принимаются все меры к тому, чтобы нахождение в этом районе немецкой подводной лодки как можно дольше оставалось неизвестным. Позднее, вечером, по корме на горизонте увидели другую лодку, возвращавшуюся из района боевых действий в базу для пополнения запасов.

В 22.00 становится почти совсем темно. Неожиданно вдали на носовых курсовых углах правого борта обнаруживается силуэт корабля, идущего со скоростью два–три узла. По длинным невысоким очертаниям и круглой, сравнительно небольшой рубке замеченную цель можно принять за одну из голландских подводных лодок, действующих ныне на стороне союзников. Но возможно, что [257] это возвращающаяся в базу итальянская лодка. Вахтенный офицер тотчас же приказывает застопорить производящие сильный шум дизели, перейти на работу электромоторов и резко отвернуть от встречи с неизвестной лодкой. Когда Розенбаум поднимается на мостик, незнакомец находится далеко за кормой «U–73», и в таком положении отпадает опасность внезапной торпедной атаки со стороны неопознанной лодки. Почти без шума маневрируя, «U–73» выходит на выгодную для атаки позицию. На всякий случай приводятся в готовность торпедные аппараты и артиллерия. Нет сомнения, что с дистанции около 1500 метров противник будет наверняка уничтожен. Ведь пока еще не отменен приказ, запрещающий активные боевые действия. Некоторое время подводная лодка должна сохранять скрытность своего нахождения в этом районе. Поэтому не последовало ни выстрела, ни подачи опознательного сигнала. А неизвестная лодка прошла мимо, ничего не подозревая, и, по всей вероятности, даже не заметила «U–73», так как иначе как–то реагировала бы на встречу. Так закончилась эта ночная встреча в пустынном пока районе моря.

В течение следующего дня «U–73» держится в подводном положении: приходится считаться с тем, что в этом районе противник усилил бдительность. Важно, чтобы нахождение лодки здесь не было обнаружено преждевременно. Противник должен считать, что находится в безопасности, и тогда легче будет атаковать его с наибольшим успехом. Розенбаум сам ведет наблюдение в перископ. Море спокойно, и это типично для Средиземного моря. Лодка лишь ночью всплывает на короткое время для вентиляции отсеков и подзарядки аккумуляторных батарей.

В течение дня, когда лодка находится в погруженном положении, внутри нее жарко и душно. С каждым часом пребывания под водой дышать становится все труднее. Притока свежего воздуха нет, и все заметнее чувствуется недостаток кислорода. Работающие электромоторы пышут жаром и еще выше поднимают температуру. Между тем ежедневные занятия с личным составом не прекращаются.

Утром 11 августа шумопеленгатор отмечает отдаленный шум гребных винтов. Но обнаруженное судно находится, вероятно, за пределами видимости: ни в один перископ ничего не видно.

Через четверть часа хода справа по носу лодки на расстоянии [258] около 5000 метров в перископе показываются мачты эсминца. Почти одновременно с их появлением в том же направлении вырастают очертания еще одного необычно длинного судна. «Неужели такой невероятно большой транспорт? Нет, пожалуй, это линейный корабль», – старается определить класс корабля Розенбаум. Постепенно определяется, что его со всех сторон охраняют пять эсминцев и один небольшой сторожевой корабль.

«Уж не авианосец ли это?» – снова задает себе вопрос командир.

Соединение идет зигзагом со скоростью 12 узлов и, ложась на новый галс, каждый раз меняет курс на 90 градусов. Наблюдать противника удается достаточно долго, но атаковать нет возможности, так как подводная лодка все время оказывается в невыгодной позиции на дистанции 5000–8000 метров. Наконец все соединение уходит за пределы видимости.

Через час после этого на расстоянии около 400 метров от подводной лодки со скоростью 25 узлов проходит еще один эсминец. «U–73» остается незамеченной.

Далеко на горизонте показывается самолет. «Как назло, море гладкое как зеркало», – недовольно ворчит Розенбаум. Противнику и в самом деле легко заметить на спокойной поверхности головку перископа, когда она высовывается из воды. В условиях мелководья летчику нетрудно обнаружить в прозрачной воде даже погрузившуюся лодку.

В продолжение 20 минут командир наблюдает за эсминцем, который вдруг начинает кому–то быстро сигнализировать прожектором. Затем противник разворачивается, надвигаясь почти прямо на лодку, проходит мимо нее за кормой на расстоянии каких–нибудь 60–80 метров и снова удаляется на запад.

Положение не из приятных! Ведь эсминец мог разворачиваться, чтобы атаковать лодку. Пока имеется возможность, надо оставаться на перископной глубине и продолжать внимательно следить за происходящим. Удивительно, как это эсминец не заметил головки то и дело поднимавшегося из воды перископа, на который он едва не наткнулся!

Вероятно, и гидролокатор на эсминце не работал. Розенбаум не атакует противника, хотя условия для торпедного выстрела были весьма благоприятными; на этот раз [259] необходимо приберечь подводную лодку для атаки более крупного объекта, чем эсминец.

Как только эсминец удаляется на достаточное расстояние, Розенбаум поднимает перископ на 2,5 метра над поверхностью, чтобы лучше осмотреть горизонт.

Но вот со стороны, куда эсминец направлял световые сигналы, появляется целый лес мачт.

Приходится прервать наблюдение и убрать перископ: неожиданно всего в каких–нибудь 600 метрах от подводной лодки проходит один из кораблей охранения. Снова, но уже очень осторожно, поднимается перископ. Наблюдение за соединением возобновляется.

Через несколько минут мимо «U–73» на расстоянии, не превышающем 400 метров, проходит еще один корабль. В лодке отлично слышна работа его гидролокатора, но работает прибор впустую, так как подводная лодка по–прежнему остается незамеченной.

На «U–73» соблюдается абсолютная тишина. Дело в том, что еще при просматривании горизонта через высоко поднятый зенитный перископ были замечены мачты не менее восьми громадных транспортов, а также типичные надстройки и артиллерийские башни очень крупного боевого корабля. Кроме того, были обнаружены мачты двух крейсеров, по меньшей мере восемь эсминцев и еще несколько небольших кораблей охранения. Вероятно, там именно и сосредоточился весь конвой. На работающих с предельной нагрузкой электромоторах «U–73» быстро идет на сближение с противником. Затем ход замедляется, и подводная лодка продолжает сближение с особой осторожностью.

Личный состав давно на боевых постах и напряженно ждет дальнейших приказаний. Командир уже информировал всех по трансляции о происходящем на поверхности.

Между тем, поднимая лишь на короткие моменты перископ атаки, «U–73» осторожно выходит на курс соединения. Это удается благодаря тому, что противник не меняет курса.

Каждый занят своим делом. Командир находится в рубке и не отрывается от перископа. Слышатся одна за другой команды:

– Поднять перископ!.. Опустить!..

Не успевает «глаз» лодки на короткий момент показаться над поверхностью, как снова следует приказание опустить перископ. [260]

– Поднять перископ! – снова приказывает командир. Розенбаум напряженно всматривается в перископ: как и предполагалось, здесь сосредоточилось целое соединение. Концевым кораблем в правой крайней колонне – авианосец. Это – «Игл», самый опасный противник на Средиземном море в создавшихся условиях. Самолеты этого гиганта должны были парализовать действия немецких подводных лодок и не допускать, чтобы авиация держав оси совершала налеты на транспорты и боевые корабли союзников.

– До чего же громаден этот «Игл»! – не может скрыть удивления Розенбаум.

Вскоре подводной лодке удается выйти в исключительно выгодную для атаки позицию. «Как ни странно, но из большого числа самолетов на борту авианосца в воздухе нет, кажется, ни одного. Вот это удача! Пожалуй, таким образом можно будет выйти в атаку без помех», – заключает Розенбаум.

– Опустить перископ! – приказывает командир и сообщает личному составу по трансляции:

– Готовимся к атаке, цель – авианосец «Игл».

Семь эсминцев образуют завесу охранения соединения. Следовательно, чтобы подойти к главной цели, «U–73» необходимо прорваться через это охранение, не допуская при этом преждевременного обнаружения подводной лодки.

Розенбаум приказывает уменьшить ход, так как соединение противника приближается к подводной лодке и условия для атаки складываются на редкость благоприятно. Теперь опрокинуть все расчеты может только непредвиденное изменение курса противником.

Но вот над подводной лодкой уже проходят один за другим эсминцы. Несмотря на спокойное состояние моря и работу гидролокаторов, которая ясно прослушивается в подводной лодке, она все еще не замечается противником.

– Лево на борт! – и подводная лодка на расстоянии 300–400 метров от ближайшего корабля охранения прорывается к основной группе кораблей.

Снова поднимается и тотчас же опускается перископ.

Розенбаум еще раз прикидывает возможности атаки. К подводной лодке приближается правая крайняя колонна конвоя. Впереди – крейсер, за ним следует «Игл». И крейсер и авианосец прикрываются эсминцем. Впереди [261] этой группы кораблей на траверзе их и несколько дальше от подводной лодки проходят восемь крупных транспортов по 7000–10000 тонн каждый. Головной транспорт средней колонны следует на дистанции около 500 метров от крайней правой колонны.

«Иметь бы больше торпедных аппаратов! Тогда за одну атаку можно было бы наверняка торпедировать сразу несколько транспортов, представляющих такие отличные цели. Если промахнешься в один транспорт, следующая торпеда обязательно поразит другой, – успевает помечтать Розенбаум, и тут же у него возникает желание немедленно открыть стрельбу. – Кто знает, не помешает ли в последний момент какая–нибудь чертовщина? А тем временем целая колонна крупных транспортов как ни в чем не бывало благополучно проходит мимо лодки. Кому из подводников когда–либо представлялись такие богатые возможности для атаки? Не лучше ли просто атаковать одну за другой несколько больших посудин? Для этого ведь имеются все возможности».

Но командир сразу же отказывается от своего намерения. Все внимание сосредоточено на авианосце.

Никем не тревожимые, один за другим уходят тяжело нагруженные транспорты.

Проходит еще минута – и авианосец виден теперь во всем своем величии.

«U–73» разворачивается влево. Уже донесли о готовности к стрельбе всех торпедных аппаратов. По переговорной трубе передаются последние указания в носовой отсек, где подготовлены четыре торпеды для залпа «веером», установленные на глубину хода 6 метров. Включен прибор управления стрельбой.

– Пять градусов лево руля! – подается команда рулевому. – Прямо руля!

Снова уточняется угол упреждения. Перед самым залпом несколько изменяется установка на торпедах, сокращается сектор рассеивания торпедного залпа. При небольшой дистанции, на которую удалось выйти лодке, нет необходимости в широком торпедном секторе. Наоборот, чтобы исключить промах, требуется уменьшить угол растворения. Вот теперь, считает командир, весь залп должен поразить цель!

Розенбаум еще раз смотрит в перископ. До залпа остаются считанные секунды. Из носового отсека непрерывно [262] поступают данные приборов управления стрельбой. По этим данным момент залпа уже наступил, но не самый выгодный: противник еще не пришел на угол упреждения, и лодка полностью не развернулась на цель.

– Торпедисты, внимание! – раздается предварительная команда.

«Теперь в последний раз чуть–чуть поднять перископ, взглянуть и тотчас же выпустить по авианосцу сразу четыре торпеды», – окончательно решает Розенбаум.

– Поднять перископ! Носовым торпедным подготовиться!

Командир вглядывается в перископ. «Да, теперь все правильно, полное совпадение».

– Первый!.. Второй!.. Третий!.. Четвертый!.. Огонь!.. С легким шипением и пружинистой отдачей одна за другой вылетают четыре торпеды. Брызги воды выливаются в отсек из аппаратов. Чтобы немедленно возместить вес израсходованных торпед, срочно заполняются забортной водой носовые торпедозаместительные цистерны, иначе нос подводной лодки может оказаться над поверхностью. Еще до приказания старшего механика все, кто только мог отлучиться с поста, спешат в носовой отсек, чтобы создать больший дифферент на нос и быстрее уйти еще глубже под воду. Требуется особое умение и немалый опыт, чтобы после залпа из четырех торпедных аппаратов не потерять управление подводной лодкой. Она уже начала было всплывать, но почему–то задержалась, а затем дифферент на нос увеличился, и лодка стала быстро погружаться.

Выпущенные торпеды продолжают идти к цели. Оператор в рубке, расположенной рядом со свободной сейчас командирской каютой, ясно воспринимает шумопеленгатором работу винтов выпущенных торпед.

Пока лодка уходит в глубину, один за другим с одинаковыми по времени промежутками раздаются четыре мощных взрыва.

Положение лодки остается еще очень серьезным: предстоит ведь выполнить вторую, не менее сложную часть начатого дела – благополучно вывести «U–73» из района атаки.

Противник наверняка использует все имеющиеся у него возможности, чтобы уничтожить немецкую подводную лодку. В средствах у него, конечно, нет недостатка. [263]

Но вот до лодки доносится страшный шум. Слышится сильный треск, что–то с грохотом рушится. «Уж не тонет ли очень крупное судно? Но ведь прошло всего две минуты после взрывов. Нет, не может быть», – старается отогнать зародившееся предположение Розенбаум. Но вместе с тем как приятно было бы, если бы оно подтвердилось. Неужели в самом деле удалось потопить эту громадину? Может быть, он только поврежден?

Командир не имел возможности визуально проследить за результатом торпедных ударов, и поэтому акустическое наблюдение сейчас вдвойне важно. «Так что же, «Игл» потоплен? Возможно ли это?» – продолжает сомневаться Розенбаум.

Неужели в две минуты мог затонуть такой гигант, имеющий массу водонепроницаемых переборок и другие средства обеспечения живучести корабля?

Между тем в результате усилий старшего механика лодка приведена «на ровный киль» и на малом ходу глубоко под водой продолжает уходить от противника. Через 14 минут слышится еще один сильный взрыв. Не иначе как на очень большой глубине взорвались котлы затонувшего гиганта. Теперь уже нет сомнения – «Игл» уничтожен!

Слышно, как сбрасываются глубинные бомбы, и чувствуется, что делается это беспорядочно.

Пятнадцать взрывов, затем шесть и еще три. Последние три бомбы ложатся ближе к лодке, а последующие взрываются на все большем удалении.

Одновременно со всех сторон отмечается непрерывная работа гидролокатора: импульсы приборов неприятным шуршанием и царапанием по корпусу «U–73» ясно прослушиваются на слух. Итак, противник включился наконец в поиск незаметно ускользнувшей подводной лодки.

Несмотря на усиленную работу гидролокаторов, разрывы глубинных бомб не приближаются и пока безопасны для «U–73». По–видимому, вследствие нагрева верхних слоев воды солнечными лучами имеет место сильная рефракция. На всякий случай Розенбаум уходит на большую глубину, поскольку он не очень уверен в исправности своей лодки.

Розенбауму необходимо во что бы то ни стало выбраться из этого района. Все вспомогательные механизмы выключены, и на глубине 170 метров «U–73» тихо отходит. Вода [264] проникает в отсеки, и потому лодка все сильнее теряет плавучесть.

Положив носовые и кормовые горизонтальные рули на всплытие, «U–73» с трудом удерживается на необходимой глубине. Сохраняя бесшумный ход, лодка продолжает понемногу отходить.

Правда, очень тревожит жуткий треск, возникающий в разных местах корпуса лодки. Недаром немцы считали, что работы, произведенные на итальянской верфи, выполнены недостаточно качественно. Угрожающе трещат внутренняя деревянная обшивка и расположенные в отсеках рундуки. Но в общем «U–73» выдерживает чрезмерную нагрузку и командир приказывает оставить ее на этой глубине.

Вот уже три часа лодка бесшумно крадется, продолжая уходить от места атаки. За эти часы удалось отойти лишь на небольшое расстояние. Однако лодка по–прежнему остается необнаруженной.

По приказанию командира свободная часть личного состава улеглась на койки. В спокойном состоянии организм расходует меньше кислорода, который приходится особенно беречь: ведь неизвестно, как долго еще придется оставаться под водой. Большая часть матросов надела индивидуально–спасательные приборы и дышит через фильтры, поглощающие углекислый газ. В тесных отсеках подводной лодки душно и жарко, чувствуется недостаток кислорода. Воздух сырой и затхлый.

Через три часа пребывания под водой «U–73» готовится всплыть на перископную глубину. Шумопеленгатор лодки неисправен, и поэтому приходится действовать очень осторожно. Разве не может случиться так, что подводная лодка всплывет как раз под бортом какого–нибудь корабля, все еще продолжающего поиск? Расстояние, которое преодолела лодка за эти часы, слишком незначительно, и корабли охранения легко могли пройти его за несколько минут. А что если они тщательно прочесывают весь район?

Розенбаум находится в центральном посту и выжидает момент, когда лодка всплывет на перископную глубину. Стоящий рядом с ним старший механик вскоре докладывает:

– Лодка на перископной глубине!

Командир уже раньше заметил это и теперь приказывает поднять зенитный перископ. Осторожно, сначала на [265] небольшую высоту, над поверхностью показывается головка перископа. Вокруг – никого. Кажется, что и в воздухе никого нет. Снова производится осмотр всего горизонта и воздуха.

«А это что такое?» – настораживается командир. За «U–73» тянется широкий масляный след. Удивительно, что ни один из кораблей охранения не заметил этого, не пошел по следу и не закидал лодку глубинными бомбами. Может быть, показавшееся на поверхности масло противник отнес за счет погибшего авианосца?

Из предосторожности Розенбаум продолжает оставаться в подводном положении. Не исключено, что противник покажется снова, если лодка всплывет. Приходится считаться и с опасностью со стороны авиации противника. Проходит еще некоторое время – и лодка всплывает для вентиляции внутренних помещений.

Командующему соединением немецких подводных лодок в Италии посылается радиодонесение следующего содержания: «Конвой 15 эсминцев и сторожевых кораблей, 2 крейсера, 9–10 транспортов, авианосец «Игл», предположительно один линкор». Затем сообщаются координаты, курс, время и дополнительно докладывается: «Четыре попадания в «Игл» с дистанции 500 метров. Прослушивался сильный шум уходившего под воду корабля. Подвергались атаке глубинными бомбами. На лодке все в порядке. Розенбаум».

После откачки воды из трюма и подзарядки аккумуляторных батарей «U–73» снова уходит под воду, чтобы в спокойных условиях устранить выявившиеся технические неполадки.

С наступлением темноты «U–73» опять всплывает.

В 22.00 принимается экстренное сообщение немецкой радиовещательной станции о потоплении в Средиземном море английского авианосца «Игл».

«Пример смертельно рискованной операции, – думает Розенбаум, – а между тем все прошло так гладко и просто!»

На следующий день британский конвой, лишенный с гибелью авианосца воздушного охранения, подвергается непрерывным атакам целых соединений немецких бомбардировщиков и итальянских торпедоносцев. Ни один из тяжело груженных транспортов не устоял против этих атак и не добрался до места назначения. Таким образом, благодаря [266] успеху, достигнутому немецкой подводной лодкой, создались условия, способствовавшие уничтожению всех транспортов конвоя.

Лишь через несколько недель «U–73» возвращается в Специю. За все это время не было обнаружено ни одного корабля противника.

Действия на Средиземном море. Январь 1943 года

Накануне рождественских праздников 1942 года подводная лодка «U–617» вышла в боевой поход в Средиземное море. Обстановка в тот период была очень серьезной, и перед подводниками ставилась задача нарушать морские перевозки англичан.

28 декабря «U–617» встретила морской буксир. Его потопили. К вечеру того же дня удалось уничтожить эсминец противника. От атаки встретившегося большого парохода командиру «U–617» Бранди пришлось отказаться: на нем имелись знаки госпитального судна. 30 декабря подводная лодка встретила конвой.

Условия боевых действий в Средиземном море резко отличались от характера и методов борьбы против конвоев в Атлантике. Здесь, например, подводникам нечего было и думать о длительном преследовании противника. Морские пространства тут очень ограниченны, а прикрытие транспортов с воздуха было весьма сильным. В случае обнаружения подводной лодке приходилось тотчас же уходить под воду и атаковать противника из подводного положения.

Но Бранди повезло. Ему удалось незаметно прорваться через охранение противника, несмотря на непрекращавшуюся работу гидролокаторов, импульсы которых ясно воспринимались в подводной лодке на слух.

Вскоре четыре точно выстреленные торпеды уничтожили три английских транспорта.

Правда, после этого подводной лодке пришлось вернуться в базу для ремонта, так как в результате бомбежки глубинными бомбами были получены повреждения, устранить которые в открытом море не представлялось возможным.

Через несколько дней «U–617» снова вышла в тот же [267] район боевых действий. В 01.00 8 января сразу же за линией собственных минных заграждений на расстоянии около 2000 метров была замечена вражеская подводная лодка. Она, видимо, только что всплыла. Пока на «U–617» лихорадочно готовили к выстрелу торпеды, противник заметил немецкую подводную лодку.

Началась настоящая игра в кошки–мышки. Путем всевозможных маневров и уловок каждый стремится уклониться от нападения и нанести удар противнику. Однако ни одному из них не удается упредить другого в занятии нужной для выстрела позиции. На пределе своей мощи ревут дизели. Резкой перекладкой рулей, а также работой винтов вперед и назад непрерывно меняется курс. Но как Бранди ни старается, превосходство остается за противником. Подводная лодка противника гораздо быстроходнее и больше немецкой, а потому ей время от времени удается выйти вперед. Но это не помогает, так как Бранди вовремя уклоняется и не показывает силуэта своей лодки во всю длину. Ожесточенный поединок двух лодок происходит при ярком лунном освещении в условиях прохладной южной ночи и безрезультатно продолжается несколько часов. Наконец командир немецкой лодки прекращает опасную игру и в подводном положении уходит от противника.

Позднее выясняется, что повреждения, полученные восемь дней назад, полностью не устранены. Бранди приходится возвратиться в базу. В тот же вечер «U–617» выходит в море.

Через два дня, 12 января 1943 года, подводная лодка обнаруживает крейсер противника, но ей не удается сблизиться с ним: он идет слишком быстро. Еще через два дня происходит встреча с типичным средиземноморским конвоем – один транспорт под охраной пяти эсминцев.

Проклятое Средиземное море!

Если счастье улыбнется и противник окажется в удобной для атаки позиции, действовать надо стремительно, иначе атака сорвется.

Бранди приходится отпустить этот транспорт с сильным эскортом, как и встреченный ранее крейсер. Лодка занимала весьма невыгодное положение относительно противника и не имела возможности приблизиться к нему. Но утром 13 января представился случай для атаки. [268]

– Силуэт по пеленгу 230 градусов! – громко докладывает сигнальщик незадолго до наступления рассвета. Всю ночь подводная лодка шла в крейсерском положении.

Взглянув в указанное сигнальщиком направление, вахтенный офицер выкрикнул:

– Боевая тревога!

Все немедленно исчезают с мостика, и «U–617» молниеносно уходит под воду.

Даже в этом проявляется одна из особенностей действий лодок на Средиземном море: тревога объявляется не первым, заметившим опасность, а только вахтенным офицером. Иначе подводной лодке, вероятно, приходилось бы нередко зря уходить под воду: например, когда воздушное охранение противника из–за дальности не могло обнаружить ее и имелась возможность спокойно оставаться на поверхности. Могло получиться и так, что при первом же заходе самолета уже было поздно погружаться и оставалось только пытаться отразить нападение бортовым оружием. Вот почему подобные вопросы решал только вахтенный офицер.

Итак, четверо, один за другим, ныряют вниз через рубочный люк. В этом отношении команды для действий в Средиземном море натренированы особенно хорошо. Двадцать, самое большее тридцать секунд требуется подводной лодке для погружения. Еще трезвонят сигнальные звонки, вызывая всех, в том числе и отдыхающих, свободных от вахты, на боевые посты, а лодка уже готова к срочному погружению.

– Носовые открыты! – доносится из носового отсека голос еще не совсем пришедшего в себя после сна матроса.

Другой матрос репетует донесение, которое слышно во всех отсеках и передается в центральный пост, куда поступает и доклад о перекрытии клапанов вентиляции.

– Заполнить! – подает команду старший механик, и лодка сразу с шумом уходит на погружение. Вахта у дизелей уже давно остановила двигатели, и на смену им заработали электромоторы. Благодаря значительному дифференту на нос и резкой перекладке горизонтальных рулей длинная стальная «щука» погружается всего за 23 секунды.

Вскочивший по тревоге со своей койки командир уже в центральном посту. [269]

– Что случилось? – спрашивает он. Последние часы видимость ограниченная, примерно всего одна миля. В 06.10 еще сумеречно. Ветер с юго–запада, силой 4 балла. Небо затянуто облаками. Неожиданно за кормой лодки на пеленге около 235 градусов вырастает силуэт, по всей вероятности, эсминца.

Эсминцы противника с их радиолокаторами представляли в то время серьезную опасность для немецких подводных лодок даже ночью и в туман. Успел ли эсминец обнаружить лодку? Радист, перебравшийся из радиорубки к шумопеленгатору, уже докладывает об обнаружении шумов от работающих винтов корабля. Шумы быстро удаляются. Взрывов не слышно. Видимо, ничего не подозревая, эсминец проходит мимо.

– На перископную глубину! – приказывает Бранди, с объявлением тревоги принявший командование на себя.

Вскоре старший механик докладывает о всплытии на перископную глубину (14 метров от киля лодки). Боцман и рулевой следят по приборам за тем, чтобы показания дифферентомера, а также глубомера не изменялись и чтобы подводная лодка оставалась точно на заданной глубине. Командир наблюдает через зенитный перископ, которым удобно пользоваться в условиях еще не наступившего полного рассвета.

– Поднять! – приказывает Бранди, и матрос включает мотор лебедки, служащей для поднятия перископа атаки. Головка перископа едва показывается над поверхностью моря. Командир производит тщательный осмотр горизонта.

Эсминца по–прежнему не видно, но вместо него появляются три транспорта с таким же количеством кораблей охранения. Все они следуют строем фронта.

Одна за другой раздаются команды:

– Опустить перископ!.. Поднять!..

Бранди оценивает обстановку, уточняет дистанцию и скорость противника, обдумывает и решает, как лучше, точнее осуществить выход в атаку.

– Опустить перископ!

Затем Бранди продолжает вести наблюдение, пользуясь теперь менее заметным на поверхности командирским перископом. Временами подводная лодка следует полным ходом, несколько раз меняет курс. Перископ выглядывает [270] теперь из–под воды все реже и показывается на очень короткое время. В тесной рубке рядом с командиром стоят, склонившись над планшетом, первый вахтенный офицер и старший штурман. Они производят расчет на основании сообщаемых командиром исходных данных. В носовом отсеке торпедисты готовят к выстрелу главное оружие подводной лодки. После заполнения водой торпедных аппаратов подводной лодки производится установка торпед, в соответствии с поступающими по переговорной трубе указаниями и включается прибор управления стрельбой.

Расстояние между подводной лодкой и противником постепенно сокращается. Занимаемая «U–617» позиция неплоха. На несколько секунд головка перископа осторожно показывается над водой, и Бранди (в который уже раз!) снова проверяет обстановку.

Постепенно становится светлее. На основании сообщаемых пеленгов с учетом неоднократно менявшегося курса, который отмечается на карте, старший штурман определяет скорость противника и исходные данные для стрельбы. Средний транспорт – самый крупный, но и остальные два судна, на худой конец, по 2000–3000 тонн.

В лодке необычно тихо. Приглушенно жужжит лишь умформер, и это еще больше подчеркивает общее напряжение. Слышны лишь короткие приказания командира, отдаваемые матросу у электролебедки перископа, рулевому и мотористам. Изредка старший механик дает указания: какое количество воды следует перекачать из носа в корму или наоборот. Из рубки в носовой отсек по переговорному устройству даются указания торпедистам.

Через полчаса после объявления тревоги четырежды следует команда:

– Огонь!

Развертываясь, «U–617» производит три торпедных выстрела по отдельным транспортам и вслед затем еще один выстрел по кораблю охранения. Командир выбирает цели для стрельбы прямой наводкой, а не с поворотными приборами Обри, автоматически перекладывающими руль торпеды после ее выхода.

В рубке засекают секундомеры. Всех интересует, на каком расстоянии находились цели в момент выстрела. Как долго будут идти торпеды? Сейчас выяснится, правильно ли были вычислены данные. [271]

Один за другим раздаются три взрыва. Четвертая торпеда проходит, кажется, мимо. Бранди видит в перископ, как две торпеды поражают первый и средний в ряду транспорты. Видимость заметно ухудшается. Третьего судна не видно. В него или в корабль охранения должна попасть еще одна торпеда.

В носовом отсеке между тем кипит работа: торпедисты заряжают опустевшие после выстрела аппараты. Сначала снимают деревянный настил, проверяют подающее устройство, а затем осторожно поднимают и вталкивают густо смазанное чудище в приготовленное для него ложе.

Через полчаса из носового отсека докладывают о том, что аппараты готовы.

Проверить результат третьего попадания Бранди не удалось, хотя взрыв был ясно слышен: активные действия кораблей охранения заставили «U–617» уйти на еще большую глубину.

Через два часа были снова обнаружены шумы.

Командир приказывает всплыть на перископную глубину. Сначала ничего не видно, но вскоре показывается еще один конвой.

«Черт возьми! – удивляется Бранди. – Сколько же здесь конвоев?» На этот раз следуют четыре транспорта в охранении четырех корветов.

Ведь и в Средиземном море неделями можно находиться в указанном командованием районе и не увидеть за все время ни одной мачты. Если же и появится какое–нибудь судно, его курс не позволит произвести атаку.

Бранди снова удается проскользнуть через охранение и одну за другой выстрелить три торпеды. Но все они необъяснимым образом проходят мимо цели.

В то время как раздраженный неудачей командир продолжает всматриваться через перископ, на расстоянии не больше 50 метров от лодки, ничего не подозревая, проходит один из корветов. На его носу ясно видно число «233».

Оставаясь незамеченной, «U–617» уходит в сторону, чтобы произвести новую зарядку аппаратов.

В полдень подводная лодка всплывает для вентиляции. Двадцать минут стучат дизели, вентиляторы всасывают свежий воздух и гонят его по отсекам через всю лодку. [272]

Аккумуляторы дозаряжаются. Компрессоры нагнетают на всякий случай лодочный запас воздуха, который используется при всплытии. Сигнальщики на мостике в это время особенно бдительны и настороженны.

Здесь, на Средиземном море, днем особенно беспокойно. Слишком неожиданно налетают на подводную лодку со всех сторон «осы». Самолетам противника даже нет необходимости обязательно забросать обнаруженную лодку бомбами или уничтожить ее бортовым оружием. Стоит им только заметить немецкую подводную лодку – и можно быть уверенным в том, что в этом районе много дней не покажется ни одно судно.

К вечеру «U–617» всплывает на поверхность. Ветер силой 3–4 балла, с запада. На море средние, но очень крутые волны, какие часто наблюдаются здесь. Волнение 2–3 балла. Видимость не превышает 6 миль, облачно.

Вскоре по приказанию Бранди «U–617» снова уходит под воду, чтобы устранить некоторые повреждения. Через час лодка всплывает. За это время ветер усилился на 1–2 балла. Видимость плохая. До сих пор в этом районе не замечалось ночного патрулирования авиации, и поэтому Бранди рискует оставить лодку на ночь на поверхности. К утру «U–617» погружается и в течение всего дня идет под водой. Лишь с наступлением сумерек, примерно в 17.00, подается команда к всплытию.

15 января. С утра подводная лодка опять погружается. Погода улучшилась, но видимость очень ограниченная. В 09.00 акустик докладывает об обнаружении шумов. Вскоре в перископе показываются два транспорта в сопровождении трех корветов. По всей вероятности, конвой идет с Мальты.

«Какое же сильное охранение дают они здесь транспортам!» – поражается Бранди. Несмотря на такой эскорт, ему все же удается через час занять позицию, которая позволяет рассчитывать на успех при атаке из подводного положения.

С такой же позиции, как и накануне, подводная лодка производит четыре торпедных выстрела.

Один за другим вырастают в отдалении ясно видимые в перископ четыре водяных гриба. Вслед за тем до лодки доносятся глухие взрывы. Оба транспорта тонут. Бранди некоторое время наблюдает за гибелью судов, но вскоре [273] приходится уходить на большую глубину: один из корветов, по–видимому, успел заметить перископ и приближается к месту нахождения лодки.

Разрывается несколько глубинных бомб, но они не причиняют лодке сколько–нибудь значительного вреда. Повреждения легко устраняются. В этом отношении в начале войны дела обстояли иначе. Тогда переоценивали эффективность действия глубинных бомб, хотя они и были значительно слабее нынешних.

На Средиземном море, где наносить противнику удары нападениями групп подводных лодок невозможно, где условия и действия подводной войны полны особых трудностей, каждый удачный боевой поход является большим достижением. К таким редким, а по результатам эффективным действиям следует отнести боевой поход подводной лодки «U–617» под командованием Бранди. Действительно, за один его первый поход были потоплены эсминец, семь транспортов и морской буксир.

С наступлением сумерек подводная лодка снова всплывает, так как удачным маневром ей уже удалось оторваться от преследования.

Юго–западный ветер усиливается. На поверхности моря появляются белые пенистые барашки. Небо по–прежнему затянуто облаками. Видимость пока 8 миль, но начинает заметно ухудшаться. Постепенно темнеет.

Не прошло и 10 минут, как лодка всплыла, а радист уже докладывает о приближении воздушного разведчика. Поисковый радиолокационный приемник регистрирует подход самолета.

– Боевая тревога!

«Ага! – соображают подводники. – Противник проявляет бдительность. В этот район высылаются самолеты. Их задача – заставить немецкие лодки находиться под водой, пока команда не начнет задыхаться от недостатка воздуха. Тогда лодке придется всплыть, и тут–то можно будет ее уничтожить!»

Через четверть часа после погружения лодка снова показывается на поверхности. Дизели не успели проработать и пяти минут, как опять обнаруживается самолет.

– Боевая тревога!

Остается одно – как можно быстрее идти под воду. Хорошо, по крайней мере, что имеется теперь этот, кажущийся [274] до смешного примитивным радиолокационный приемник! Красивое название, а выглядит этот прибор, как старая мышеловка, хотя большей частью позволяет обнаружить приближение противника.

На этот раз «U–617» остается под водой дольше. «Был ли это тот же самый самолет? – хотелось бы знать командиру. – Обождем».

«18.27. Всплытие.

18.33. Тревога. К погружению.

18.50. Всплытие.

18.53. Тревога.

19.04. Всплытие.

19.08. Тревога.»

Так гласят записи в журнале боевых действий подводной лодки. «Неужели все время так и будет? – огорчается Бранди. – Дело выглядит так, словно противник давно завоевал господство в воздухе».

Все раздражены. Но надо сохранять спокойствие и действовать очень осторожно.

20.00. Всплытие. «Посмотрим, у кого больше выдержки», – думает командир лодки.

Вокруг – тишина. Некоторые стали сомневаться в исправности прибора. В воздухе – никого. Наконец–то можно будет произвести основательную вентиляцию, пополнить запасы воздуха компрессором и подзарядить аккумуляторы.

– Самолет противника! – громко докладывает радист. Тревога! Появился–таки! Засекается время – 21.27.

21.50. Всплытие.

21.55. Тревога.

За время плавания верхняя вахта постепенно избавляется от синяков на теле. Теперь они уже более ловко прыгают вниз и почти не касаются ступенек трапа. «Черт бы побрал этих надоедливых «ос» вместе с их радиолокаторами», – думают подводники. Им не хочется, чтобы авиация противника испортила удачный день.

22.07. Всплытие.

Только теперь Бранди отправляет радиограмму командующему флотилией немецких подводных лодок в Италии: «1) При атаке конвоя в составе трех транспортов и трех кораблей охранения потоплены один малый и один средний транспорты. 2) При атаке конвоя, следовавшего с [275] Мальты в составе одного обычного и одного крупного транспортов в сопровождении трех кораблей охранения, потоплены оба транспорта; 3) Одна кормовая торпеда. Возвращаюсь в Специю. Бранди».

Слова «одна кормовая торпеда» означали, что на подводной лодке остается всего одна торпеда в кормовом, пятом аппарате.

Едва было передано это донесение, как журнал снова запестрел записями:

«23.00. Лодка обнаружена воздушным разведчиком. Тревога.

23.14. Всплытие».

Таков был результат первого боевого похода Бранди на Средиземном море.

Последующие боевые действия Бранди также отмечались успехами, и за это он был отнесен к числу асов. Его походы были насыщены столь интересными событиями, что об одном из них стоит рассказать.

При попытке атаковать британские корабли в районе Гибралтара подводная лодка «U–617» получила сильные повреждения. Они оказались настолько серьезными, что Бранди пришлось принять решение выброситься на подводную скалу у побережья Африки. Командир считал, что впоследствии лодку можно будет отправить в базу. Однако осуществить этот план не удалось, так как лодка подверглась нападению со стороны противника. Но Бранди спас весь личный состав «U–617».

Но так как, несмотря на все принятые меры, снять лодку со скалы и затопить не представилось возможным, командир решил подорвать ее торпедой. Для этого к торпеде был протянут и подожжен запальный шнур. На борту лодки в этот момент вместе с Бранди находился еще один матрос.

Рассчитывать на то, что можно будет благополучно преодолеть вплавь расстояние, отделяющее лодку от берега, было нельзя. Такая попытка закончилась бы гибелью.

Взвесив все, Бранди вместе с матросом остался на мостике, ожидая, когда будет подорвана лодка. О возможных последствиях и о том, что с ними случится, они ничего не знали, так как в практике подобных случаев еще не было. Они не имели понятия и о том, как надлежит вести себя в подобной обстановке. [276]

Надев спасательные нагрудники и согнув ноги в коленях для прыжка, Бранди и матрос ждали взрыва торпеды.

Взрыв торпеды в носовой части произошел на глазах у стоявших на мостике. Лодка была подорвана. Соскользнув со скалы, она скрылась под водой. Двое, находившихся на мостике, остались в живых и присоединились к остальным. В конце концов все кружным путем возвратились в Германию.

Вскоре Бранди получил новую подводную лодку, которая через некоторое время была уничтожена в Тулоне при бомбардировке. Впоследствии Альбрехт Бранди был назначен командиром небольшого соединения. [277]

Дальше