Оккупация Франции и занятие летом 1940 года французских портов на побережье Атлантического океана оказали значительно большее влияние на расширение возможностей успешного использования немецкого подводного флота, чем занятие весною норвежского побережья. Значительно сократились пути выхода лодок на жизненно важные артерии снабжения Великобритании, подводные лодки получили базы, расположенные в глубоководных и малодоступных для минирования противником районах.

«Мокрый треугольник» покинут

Немцам удалось наконец выйти из «мокрого треугольника» Северного моря{11}. Там преимущественно были малые глубины. Противнику открывались широкие возможности минирования морских путей. Воды между Скандинавией и Шотландией сравнительно легко блокировались надводными боевыми кораблями. В соответствии с планом базы подводных лодок создавались сначала в Лориане, затем в Сен–Назере, Бресте, Ла–Паллисе и, наконец, в Бордо. Предусмотрительно было начато строительство больших убежищ для подводных лодок, в которых они действительно находились в безопасности во время воздушных бомбардировок противника. Даже сверхмощные [75] бомбы и связки бомб, которые применялись в конце войны и которые сбрасывались и взрывались в одном и том же месте, не пробивали неоднократно усиливавшихся бетонных укрытий подводных лодок.

Зимой 1940/41 года число немецких подводных лодок, участвовавших в боевых действиях, дошло до критического минимума. С 1941 года в строй стали вступать новые лодки, построенные в соответствии с новой программой, и с этого времени общее число подводных лодок, а также флотилий, созданных из новых кораблей подводного флота, начало увеличиваться.

Конечно, совершенствовалась и противолодочная оборона противника: развивались активные и пассивные мероприятия по борьбе против подводных лодок, конвои приобретали известный опыт в уклонении от атак. Однако летом и осенью 1940 года Англия еще не могла выделить достаточного числа эсминцев для охранения конвоев. Они представляли собой наиболее эффективное средство охранения, но в тот период эсминцы были крайне необходимы в проливах Ла–Манша и Па–де–Кале для организации обороны, на случай если германское командование начнет операцию «Морской лев», предусматривавшую вторжение на британские острова. Поэтому участвовавшие в действиях против торгового судоходства немецкие подводные лодки встречали лишь слабое сопротивление со стороны охранения английских конвоев. Октябрь 1940 года явился месяцем наиболее активных действий немецких подводных лодок. Группы в составе нескольких подводных лодок, действуя ночью в надводном положении, буквально громили английские конвои. Отдельные конвои почти полностью уничтожались.

Охранение британских конвоев первое время было беспомощным против массированных атак. Оборона против немецких подводных лодок была сравнительно слабой и неумело организованной. Отдельные подводные лодки возвращались из коротких походов с рапортами о потоплении 40 000–50 000 тонн торгового тоннажа. Так, из состава двух конвоев, атакованных в октябре немецкими лодками, в одну ночь было потоплено в одном случае 20 судов общим тоннажем 71 825 тонн, а в другом – 12 судов общим тоннажем 75 069 тонн. Некоторые другие суда из числа рассредоточившихся во время атаки уничтожались в последующие ночи. [76]

Район противолодочной обороны расширяется

Но вот, несмотря на официально действовавший нейтралитет США, Англия получила от Соединенных Штатов 50 эсминцев. Эти эсминцы вместе с английскими легкими крейсерами и эсминцами, освободившимися после того, как угроза немецкого вторжения на британские острова отпала, были использованы для охраны следовавших в Англию конвоев и выходивших из английских портов судов{12}. Кораблям охранения была придана авианосная авиация, что повысило безопасность конвоев. Самолеты патрулировали районы прохождения судов и заставляли следовавшие за конвоем для атаки немецкие подводные лодки уходить под воду, а транспорты между тем меняли курс и принимали всевозможные меры к тому, чтобы уйти от преследования.

С осени 1941 года число английских самолетов, базировавшихся на авианосцы, увеличилось за счет корабельных самолетов вспомогательного флота. Это позволило английскому береговому командованию усилить охрану конвоев в отдаленных морских районах. Эти самолеты патрулировали вокруг конвоев на большом расстоянии от них и обеспечивали безопасность перехода. Сеть воздушного патрулирования британских ВВС над морскими просторами расширялась и становилась все плотнее. Кроме того, создавались специальные корабельные поисково–ударные противолодочные группы с особо подготовленным личным составом; вступали в строй новые классы кораблей, так называемые корветы, строившиеся в сжатые сроки. По размерам корветы были меньше эсминцев, однако являлись для подводных лодок таким же опасным противником. Корветы вооружались специальными бомбометами, имели несколько четырехствольных скорострельных автоматов и, конечно, были снабжены аппаратурой шумопеленгования и гидролокационного обнаружения.

Противник стал более умело уклоняться от ночных надводных атак немецких лодок. Англичане широко использовали осветительные снаряды и ракеты. Все реже наблюдались случаи замешательства, растерянности, выхода отдельных судов из конвоя и их панического рассеивания. [77] Капитаны судов стали точно выполнять свои обязанности, теснее взаимодействовать с силами охранения.

Теперь уже британские моряки не теряли самообладания. Многим из них неоднократно приходилось переживать гибель своих судов, и тем не менее вскоре они снова выходили в море. Очень большой процент моряков, спасшихся с потопленных судов, опять вступал в строй, пополняя весьма важный для Англии состав специалистов.

Некоторые командиры подводных лодок, добившиеся в прошлом немалых боевых успехов, очевидно, не сразу перестроились применительно к новым условиям действий против конвоев, которые усложнились главным образом из–за возросшего числа самолетов охранения. Постепенно терялось чувство предела риска, допустимого и необходимого при выполнении того или иного боевого задания. Не подлежит сомнению и тот факт, что личный состав английских кораблей научился преодолевать трудности, побороть которые вначале считалось невозможным.

В марте 1941 года почти одновременно погибли три самые известные и наиболее успешно действовавшие лодки, которыми командовали Прин, Шепке и Кречмер.

Кречмер потопил свыше 300000 тонн торгового тоннажа; ему вместе с частью команды удалось выбраться из тонущей лодки «U–99». Он был спасен и взят в плен.

Шепке, командир «U–100», действовавший совместно с Кречмером, 17 марта 1941 года, за полчаса до гибели «U–99», как передавали англичане, вынужден был всплыть в результате бомбежки глубинными бомбами. В момент, когда лодка всплыла, ее якобы случайно таранил эсминец «Венак», а выскочивший на мостик командир подводной лодки был раздавлен между смятым мостиком и тумбой перископа. Шепке, видимо, пытался осмотреться, чтобы ориентироваться в обстановке, и всплыл, несмотря на бомбежку.

Последнее поступившее от Прина донесение содержало сообщение об атаке им конвоя противника с указанием, что конвой этот охраняется самолетом. Затем связь прекратилась, и во время войны никаких подробностей о его гибели не поступало. Только теперь установлено, что подводную лодку «U–47», которой командовал Прин, в ночь на 8 марта потопил глубинными бомбами английский эскортный миноносец «Вулверин». [78]

К этому времени большинство командиров подводных лодок старшего поколения уже сошло со сцены. Они были командирами лодок еще до начала войны. Теперь их перевели на преподавательскую работу. Часть их занимала должности командиров вновь созданных флотилий или продолжала служить в оперативно–разведывательном управлении штаба подводного флота. Командование некоторыми старыми, но главным образом вступившими в строй новыми подводными лодками принимало молодое поколение офицеров. До войны многие из этих новых командиров занимали должности вахтенных офицеров у таких подводников, как Эндрас, Зурен и Топп, или находились в подчинении у них, как, например, Мор. Вообще подводный флот в значительном количестве пополнялся новыми офицерскими кадрами.

Тактика «волчьей стаи» и новые районы боевых действий

Практическое значение и действенность тактики «волчьей стаи» выявлялись по мере роста численности подводных лодок. При небольшом общем числе действовавших подводных лодок боевые успехи достигались уже не с такой легкостью, как раньше. Ведь раньше почти каждая лодка возвращалась в базу с несколькими вымпелами на перископе, показывавшими количество потопленных судов и тоннаж каждого из них в отдельности. Одним из таких морских «скитальцев» была подводная лодка «U–48», на которой при трех разных командирах служил Зурен, прозванный Тэдди. Эта лодка имела на своем боевом счету 402 000 тонн потопленного тоннажа. Теперь ни одна подводная лодка уже не могла добиться такого результата. Последующее же увеличение количества потопленного торгового тоннажа объясняется главным образом ростом числа вступавших в строй и действовавших на море новых подводных лодок.

В 1941 году противник (точнее, США) захватил сначала Исландию, а вскоре и Азорские острова, где поспешно были созданы базы ВВС для развертывания действий против немецких подводных лодок. Зоны непрерывного патрулирования английской авиации над морскими просторами расширялись. Все дальше в открытую часть Атлантики отодвигались районы, в которых производились [79] поиск конвоев и атаки их немецкими подводными лодками. Поиск противника осуществлялся теперь в основном более крупными подводными лодками «IX» серии из состава второй флотилии (порт Лориан) первоначально в Средней, а затем и в Южной Атлантике.

Торговые суда, огибавшие берега Африки на пути в Англию, обычно заходили для пополнения запасов во Фритаун. В этом районе суда следовали пока в большинстве случаев без охранения. Действия против торговых судов в Южной Атлантике велись в соответствии с нормами призового права, за исключением случаев, когда судно оказывалось вооруженным. Такие суда разрешалось атаковать без предупреждения. Подводные лодки, находившиеся по нескольку месяцев в океане, от случая к случаю пополняли израсходованные запасы с танкеров, которые высылались немцами для обеспечения действовавших в море крейсеров–рейдеров. В сложных метеорологических условиях Северной Атлантики использовались средние по размерам лодки знаменитой 7–й флотилии (порт Сен–Назер), в состав которой одно время входила и подводная лодка Прина. На боевых рубках почти всех лодок этой флотилии имелось изображение взбешенного быка. Такую «эмблему» в свое время носила, конечно неофициально, лодка Прина.

Командиры подводных лодок особенно сложными считали действия на путях между Англией и Средиземным морем против так называемых гибралтарских конвоев, имевших сильное охранение.

Начиная с зимы 1941/42 года операционной зоной немецких подводных лодок стало и Средиземное море. Какая–то часть немецких лодок прорвалась через Гибралтарский пролив в надводном положении. Большинство же прошло этим проливом в Средиземное море под водой. Они прибыли туда для оказания помощи итальянцам. Последние были неспособны блокировать важные для англичан морские коммуникации, защитить собственные морские сообщения и пути подвоза пополнений для африканского корпуса Роммеля. В качестве взаимной помощи итальянцы выслали свою флотилию подводных лодок в Бордо для действий в Атлантике и предоставили для базирования немецких лодок военно–морскую базу Специя, а также отдали в распоряжение немцев часть находившейся там судоверфи. Позднее для базирования подводных лодок [80] использовались Пула, Саламис и Тулон. Действия немецкой средиземноморской флотилии, в состав которой входило около 20 подводных лодок, осуществлялись в своеобразных условиях и стоили значительных потерь. Не приходилось и думать о ведении в узком закрытом море действий, подобных тем, которые осуществлялись в открытом океане при преследовании конвоев противника и нанесении им ударов. Была предпринята попытка усилить защиту подводных лодок против мощной авиации противника путем увеличения зенитного вооружения подводных лодок (сначала на мостиках устанавливались особые водонепроницаемые колпаки со скрытыми под ними итальянскими автоматами Бреда). Ввиду прозрачности воды и отсутствия, как правило, сильного волнения на Средиземном море подводные лодки, действовавшие в районах с малыми глубинами у берегов Африки, перекрашивались в пестрые цвета.

С началом войны с Советским Союзом операционной зоной немецких подводных лодок стал и Северный Ледовитый океан.

В отличие от других районов подводные лодки находили здесь самое разнообразное и подчас необычное применение. Поскольку базы находились неподалеку от районов боевых действий, использовались только подводные лодки водоизмещением 500 тонн. Характерным для действий подводных лодок в Северном Ледовитом океане являлось их участие в метеорологической разведке. Нередко решение этих задач было связано с доставкой и высадкой групп метеорологов на побережье Гренландии, Шпицбергена, Земли Франца–Иосифа, а также с оказанием помощи в создании опорных пунктов в местах высадки. Подводные лодки участвовали и в смене этих метеорологических групп в заранее обусловленных точках, когда возникала опасность уничтожения опорных пунктов штурмовыми отрядами противника. Кроме того, подводные лодки производили доставку метеорологической радиоаппаратуры на побережье противника, на острова Ян–Майен, Медвежий, Надежды, Новая Земля, а также постановку метеорологических радиобуев на отмелях Исландии. Подводные лодки многократно ставили мины у побережья Советского Союза, причем иногда на таких малых глубинах, что едва удавалось погрузиться. Подводные лодки доходили вплоть до параллели 81°с.ш. [81]

Особые условия позволили создать настоящие опорные пункты подводных лодок у самого побережья противника. Подводные лодки, замаскированные сетями, лежали на ровном грунте и были готовы к действиям на русских морских сообщениях Северного морского пути. Часто подводникам поручались особые задания, например, внезапный захват отдаленных полярных радиостанций. Еще в 1942 году немецкие подводные лодки из своих 88–мм орудий обстреливали русские береговые радиостанции. Предпринимались попытки заправлять горючим с этих импровизированных опорных пунктов самолеты. Несмотря на большие трудности (многие самолеты разбивались на волне), такие заправки все–таки осуществлялись и позволяли расширить возможности дальней воздушной разведки.

В результате взаимодействия в районах Северного Ледовитого океана между подводниками и летчиками устанавливался необходимый контакт. Контакт этот стало легче поддерживать. Он облегчился после того, как бомбардировочная и истребительная авиация стали базироваться на аэродромы Банак и Бардуфосс. До самого конца войны воздушная разведка в направлении Исландии и Шетландских островов оказывала весьма существенную помощь подводным лодкам при их действиях против конвоев противника. Несмотря на то, что к концу войны воздушная разведка велась очень ограниченным числом самолетов, она все же показала, насколько увеличиваются перспективы успеха при хорошо организованных совместных действиях лодок и самолетов дальней воздушной разведки.

Тот, кто не плавал в северных широтах, а изучал действия в тех районах только по записям вахтенных журналов подводных лодок или по отчетам командования, имеет весьма слабое представление о тех трудностях и опасностях, в условиях которых приходилось действовать в примыкающих к кромке вечных льдов районах. Задания, казавшиеся в других местах обычными и нормальными, здесь превращались в сложные проблемы. Об особенностях боевых условий в полярных районах свидетельствует, например, уничтожение опорных пунктов на Шпицбергене, когда подводникам пришлось действовать совместно с ударной пехотной группой.

Совместные действия подводных лодок с надводными кораблями в Заполярье составляют особую главу в истории этой своеобразной войны. Подводные лодки выполняли [82] в таких случаях задачи не только разведки, но и прикрытия (!), как это имело место при прорыве броненосца «Адмирал Шеер» в Карское море и при артиллерийском обстреле линейными кораблями «Шарнхорст» и «Тирпиц» укрепленных пунктов противника на Шпицбергене. Планировались и совместные действия по уничтожению конвоев противника. Они проводились в тех случаях, когда это считалось возможным, однако при их выполнении постоянно приходилось сталкиваться с непредвиденными осложнениями.

И все же вследствие сравнительно небольшой угрозы со стороны соединений бомбардировщиков противника районы Заполярья предоставляли неисчерпаемые возможности для действий немецких подводных лодок. На этом своеобразном морском театре «импровизаций» было больше, чем на каком–либо другом. Начиная с 1942 года русские конвои стали регулярно сопровождать авианосцы, и их самолеты создавали для немецких опорных баз значительную и постоянную опасность. Так, накануне конца войны – 4 мая 1945 года – самолеты, базировавшиеся на авианосец, потопили в Харстаде «Блэк Уотч» и несколько входивших в этот момент в базу подводных лодок. Противовоздушная оборона в районе шхер у побережья Норвегии оказалась слишком слабой.

Опорные пункты подводных лодок в этом районе имели свои характерные особенности. В Киркенес, Гаммерфест, Харстад и Нарвик были доставлены плавучие судоремонтные мастерские и плавучие казармы. Работу этих плавучих судоверфей можно поставить в один ряд с деятельностью таких вспомогательных судов, как «Камерун», «Хуаскаран», «Неймарк», а также судов обеспечения «Кэрнтен» и «Пелагос».

Понятно, что и немецкие пути сообщения, проходившие морем вдоль норвежского побережья, не были безопасны, ибо здесь действовали английские подводные лодки, эсминцы, торпедные катера и самолеты. Поэтому обеспечение немецких войск, находившихся на севере Норвегии, было связано с большими трудностями, которые, после того как немецкая авиация потеряла господство в воздухе, усилились еще более. Для доставки таких важных грузов, как, например, торпеды, частично использовались специальные транспортные подводные лодки. Однако на Северном Ледовитом океане эти лодки встречали обстановку, [83] сходную с условиями Бискайского залива. Даже эскортируемые транспортные подводные лодки гибли в шхерах. Опасность с воздуха проявилась в Заполярье в полной мере позднее, чем в Атлантике, но оказалась такой же острой и неотвратимой. Особенно большую угрозу представляли групповые налеты авианосной и дальнебомбардировочной авиации. Как известно, жертвой атаки группы таких бомбардировщиков стал линкор «Тирпиц». Лишь с зимы 1942/43 года противник стал вести разведку в северном районе, причем первоначально она производилась эсминцами. Вскоре, однако, появились самолеты противника, имевшие радиолокаторы. В связи с этим в северных широтах позднее, чем в Атлантике, немцы стали оборудовать свои подводные лодки шноркелем.

Основные трудности, стоявшие перед подводными лодками в Заполярье, заключались в сложных навигационных условиях. Трудно было точно определить свое место в море из–за туманов, частых осадков и постоянно меняющейся видимости. Плавание в ледовой обстановке вызывало частые повреждения самих лодок и их оснащения. Особо сложными были атаки в период светлых ночей полярного лета. В бесконечно долгую полярную ночь выследившая конвой лодка неожиданно для нее самой могла оказаться в центре конвоя в свете ярко вспыхнувшего северного сияния. В 1943 году положение еще более осложнилось вследствие все увеличивавшегося недостатка у немцев самолетов и применения противником радиолокационных установок. Жертвой этого средства обнаружения явился и линкор «Шарнхорст». В результате получилось, что в 1944 году погибли все 26 подводных лодок, действовавших в северных широтах. Некоторые лодки пропали без вести и погибли, очевидно, из–за неумения плавать в ледовых условиях. Часто лодки возвращались в базу с самыми различными повреждениями. Нередко в тумане лодки сталкивались с льдинами или выскакивали на ледяные поля. Организацию подводных лодок в Заполярье, как и в Средиземном море, характеризовало двойное подчинение. Сначала подводные силы подчинялись так называемому адмиралу Заполярья в Нарвике через его помощника. Другими словами, они подчинялись не командованию подводным флотом, а командующему военно–морским флотом. Позднее, по мере увеличения числа подводных лодок была учреждена должность командующего [84] подводных сил со штабом на старом судне «Метеор», который подчинялся адмиралу Заполярья лишь в отношении взаимодействия с надводными силами. В дальнейшем командующий перенес свой флаг на посыльное судно «Грилле». А в конечном счете при этом командующем остался лишь один помощник по согласованию взаимодействий с надводными силами.

Донесения, поступавшие от подводных лодок из всех районов, сосредотачивались в штабе командующего немецким подводным флотом в Керневеле, расположенном вблизи Лориана. Затем штаб был передислоцирован в Анже, Берлин и, наконец, во Фленсбург. В штабе командующего подводным флотом поступавшие от лодок донесения обрабатывались, подвергались анализу, затем составлялись планы и отдавались приказы, по которым действовали отдельные подводные лодки и группы «волчьи стаи».

Начальником оперативного отдела штаба и ближайшим помощником командующего подводным флотом являлся капитан 1 ранга (позднее контр–адмирал) Годт. При поступлении донесения об обнаружении конвоя противника в районы, где предположительно должен был проследовать конвой, высылались группы подводных лодок. В донесении лодки, установившей контакт с конвоем, содержались данные о месте, времени, скорости и курсе противника. На основании этих сведений командующий отдавал соответствующим группам лодок приказ следовать в указанный район, если это еще не было сделано лодками самостоятельно по получении радиограммы от подводной лодки, обнаружившей конвой. Позднее подобное стягивание подводных лодок к пути следования конвоя разрешалось только после получения личного приказа Деница или начальника его штаба. Поддерживать контакт с противником становилось все труднее, но зато и успех в результате внезапного совместного нападения группы подводных лодок на противника оказывался более эффективным.

Если конвою удавалось своевременно заметить готовившиеся к атаке подводные лодки, то противник, конечно, принимал все меры к тому, чтобы своими действиями ввести преследователей в заблуждение и оторваться от них. Подводные лодки поддерживали между собой радиосвязь с помощью коротких условных сигналов понятных [85] только командирам лодок и штабу командующего подводным флотом. Радиоприем был возможен, даже когда лодка находилась на перископной глубине. Впоследствии противник стал пеленговать подводные лодки по работе радиопередатчиков, передававших в эфир короткие сигналы, и, хотя содержание их не поддавалось расшифровке, все же удавалось устанавливать местонахождение лодок. Это давало конвою возможность обойти места их сосредоточения. Учитывая принятые противником контрмеры (радиопеленгование), подводные лодки стали вести радиопередачи только в определенное время суток, и сначала противник не успевал пеленговать их.

Проще говоря, весь земной шар был покрыт беспроволочной телеграфной сетью. Никогда еще в отношении связи не создавалось что–либо подобное тому, что было сделано в эту войну для управления немецкими подводными лодками, действовавшими во всех морях мира и поддерживавшими по радио связь с командованием подводного флота. Отдельные радиостанции имели между собой надежную связь, которая осуществлялась по особой радиопрограмме, причем для каждого района была установлена особая длина волны.

В этот период войны немцам удавалось расшифровывать радиограммы конвоев противника: они пользовались простым кодом, а не сложным военным шифром. Благодаря этому по радиограммам конвоев можно было устанавливать их местонахождение в открытом море. Широко использовались для этого и данные агентурной разведки. Кругозор, открывающийся с невысокого мостика подводной лодки, слишком незначителен в сравнении с дальностью видимого горизонта с высокого ходового мостика надводного корабля, не говоря уже о тех преимуществах, которыми в этом отношении обладает авиация. В морских районах, слабо контролировавшихся противником, делались попытки вести наблюдение с люльки подводной лодки, поднимавшейся на перископе. С некоторых лодок запускались поднимавшиеся в воздух встречным ветром специальные «змеи» с корзиной, в которой находился наблюдатель. Однако все эти методы наблюдения отрицательно сказывались на возможности срочного погружения лодки по тревоге.

Установленному противником порядку сосредоточения транспортов в конвои Дениц противопоставил групповые [86] действия подводных лодок во время атак. Однако достигнутые при этом успехи ни в коей мере не соответствовали затраченным усилиям. И если даже абсолютное число потопленных судов увеличивалось, оно росло непропорционально числу участвовавших в боевых действиях немецких подводных лодок. И все же второй период подводной войны, без сомнения, оказался особенно успешным.

Действия у берегов Америки

Этот период включает так называемую перестрелку с Америкой, период первых успехов немецких подводных лодок непосредственно у побережья Соединенных Штатов, с которыми Германии все–таки пришлось воевать. Эти действия подводных лодок начались в тот самый момент, когда число удач шло на убыль, а трудности ведения подводной войны все возрастали. Действия против США начались ударом подводной лодки под командованием Хардегена вблизи Нью–Йорка – ударом, наделавшим немало шума. Здесь следует сказать несколько слов об обстановке, предшествовавшей действиям немецких лодок у берегов США. С принятием так называемого закона о нейтралитете правительство США еще до начала второй мировой войны обязывалось в случае возникновения конфликта в Европе не поставлять воюющим странам военных материалов и не предоставлять им займов. Затем, когда война уже началась, гражданам США было запрещено выезжать в зону военных действий. Американские товары, кроме запрещенных к вывозу, разрешалось покупать только при условии расчета наличными и вывоза груза средствами покупателя. Рузвельту, пытавшемуся еще перед войной отменить эмбарго на оружие, с началом военных действий в Европе удалось склонить конгресс к восстановлению статьи закона об «оплате наличными и доставке товаров непосредственно покупателем», срок действия которой истек весной 1939 года. Эта статья, по–видимому, должна была заменить закон о запрещении вывоза оружия, хотя первоначально служила лишь дополнением к этому закону.

Обстановка сложилась таким образом, что покупать в США фактически могли только союзники и изменение закона было только в их интересах, что, несомненно, и имел в виду Рузвельт. В то же время с самого начала [87] войны американские вооруженные силы, без согласия на то конгресса и вопреки международному праву, поддерживали Англию, когда она вела на море войну против Германии. США не выпускали из своего поля зрения немецкие суда, которые застряли в начале войны в американских портах и пытались прорвать английскую блокаду, чтобы возвратиться в отечественные порты. Американские корабли сопровождали немецкие суда в море и открытым текстом сообщали сведения о них своим береговым постам, что было равносильно информации британского адмиралтейства о местонахождении немецких судов. В результате английские военно–морские силы тотчас же начинали преследование этих судов, а последним не оставалось ничего другого, как топить свои суда, чтобы они не попали в руки противника.

В начале сентября 1940 года правительство США грубо нарушило не только собственный закон, но и постановления Гаагской конвенции. Как указывалось выше, именно в это время США передали британскому адмиралтейству 50 эсминцев, в которых Англия крайне нуждалась. Имевшимися в ее распоряжении средствами она никоим образом не могла бы обеспечить защиту основных морских коммуникаций, по которым доставлялись военные грузы и продовольствие для населения британских островов. За эсминцы Англия дала США в аренду сроком на 99 лет ряд военно–морских баз{13}. Трудно представить, как сложились бы дальнейшие события без вмешательства США.

Однако подобная помощь в беде не совсем удовлетворяла США. Но прошло немного времени, и стеснявшая США статья об оплате наличными и вывозе товаров средствами самого покупателя была отменена. Рузвельт заявил тогда в конгрессе, что США выгодно быть арсеналом стран, ведущих войну против так называемых агрессивных государств. «Скоро наступит время, – заявил он, – когда эти страны уже не смогут платить нам за это имущество наличными (имелись в виду предметы вооружения [88] общей стоимостью в несколько миллиардов долларов). Но мы не можем и не хотим предлагать этим странам капитулировать только из–за их неспособности рассчитаться в настоящий момент за оружие, в котором они остро нуждаются».

С апреля 1941 года США, продолжавшиеся считаться нейтральными, помимо помощи самолетами и кораблями стали открыто содействовать Англии в боевых действиях на море. США вели непрерывную и планомерную разведку в Атлантическом океане, выслеживали суда держав оси и данные о них сообщали открытым текстом. А в это же самое время суда стран оси, например вспомогательные крейсера, не имели права принимать меры в отношении обороны против нейтрального государства.

Соединенные Штаты пока воздерживались от прямых военных действий, хотя государственный секретарь Хэлл заявлял: «Надо во что бы то ни стало найти такие пути, которые обеспечивали бы доставку наших подкреплений Великобритании к месту назначения в кратчайшие сроки и в наибольшем объеме». Морской министр США Нокс добавил к этому: «Мы не можем допустить, чтобы наши поставки топились в Атлантике. Если это случится, мы будем рассматривать такой удар как удар, нанесенный по нашей стране, ибо происходящее – наша борьба».

Следующим шагом США на пути к войне явилось занятие в июле 1941 года Исландии, расположенной на путях следования большинства американских транспортов. Исландия входила в состав Датского королевства и вскоре после Норвежской операции была оккупирована Англией.

Одновременно с этим военно–морские силы США взяли на себя активную охрану английских конвоев на участке от американских портов до берегов Исландии, а с сентября того же года распространили ответственность за охрану конвоев на всю западную часть Атлантического океана. В это время закон о нейтралитете США все еще сохранял свою силу. Между тем действия американских вооруженных сил в тот период ничем не отличались от действий воюющей страны. Однако США продолжали разглагольствовать о своем «нейтралитете». Но какова была цена этих уверений, если США фактически уже участвовали в войне! В такого рода войне американский народ прежде всего заметил снижение безработицы. Подобное [89] положение благоприятствовало США, ибо безо всякого риска не только позволяло иметь высокие доходы, но и ставило в зависимость Англию, конкурировавшую с США, и, кроме того, способствовало поражению Германии. Правительство Германии воздерживалось от дипломатических переговоров, опасаясь, что в ходе их один из партнеров Тройственного союза – Япония – может урегулировать свои отношения с США и в результате этого освободиться от каких бы то ни было обязательств перед странами оси. С лета 1941 года обстановка стала особенно сильно обостряться, вызывая неизбежные конфликты. Правда, командиры немецких подводных лодок имели строгий приказ всячески избегать конфликтов с американскими кораблями, однако последние действовали в такой тесной связи с английскими военно–морскими силами при охране британских конвоев и часто настолько активно боролись против немецких подводных лодок, что практически было невозможно избежать случайной атаки американского эсминца. Дело осложнялось еще и тем, что 50 эсминцев американского происхождения уже находились в составе английского флота и вследствие этого никак нельзя было точно установить подлинную национальную принадлежность этих эсминцев.

4 сентября 1941 года немецкую подводную лодку «U–652» длительное время преследовал одиночный эсминец и затем, по заявлению командира лодки Фратца, атаковал ее глубинными бомбами. Командиру лодки удалось выпустить по эсминцу две торпеды, но ни одна из них в цель не попала. Лишь на следующий день по радио Фратц узнал, что атакованный им эсминец был не английский, а американский – «Грин». Как выяснилось после войны, инцидент этот разыгрался следующим образом.

Эсминец «Грин» обнаружил подводную лодку, находившуюся в подводном положении, и поддерживал с ней контакт с помощью гидролокатора, работа которого была отчетливо слышна внутри лодки. Вскоре над местом, где находилась лодка, стал кружить британский самолет. Английский летчик запросил по радио командира американского эсминца, не предполагает ли он атаковать немецкую лодку. «Не намереваюсь», – ответил американец. Вслед за этим с самолета стали сбрасывать противолодочные бомбы. Командир немецкой подводной лодки, естественно, считал, что бомбы сбрасывает американский эсминец, ход [90] которого прослушивался. О появлении самолета командир лодки не знал. После того как английский самолет атаковал подводную лодку, командир эсминца также стал сбрасывать на лодку глубинные бомбы. Следует заметить, что уже предшествовавшие атаке действия американского эсминца являлись нарушением принципов нейтралитета и потому ответная атака подводной лодки являлась вполне оправданной. Тогда–то Фратц и выпустил по эсминцу торпеды, которые, однако, в цель не попали. В США поднялся страшный шум; выражалось сильное возмущение по поводу того, что «немецкий пират» осмелился напасть на нейтральный корабль. 11 сентября Рузвельт использовал этот долгожданный случай и в своем выступлении по радио заявил, что немецкая подводная лодка преднамеренно атаковала американский эсминец «Грин», то есть корабль нейтральной и миролюбивой страны. Затем последовал приказ об открытии огня. В нем, между прочим, заявлялось: «Американские корабли и авиация больше не будут ждать, пока притаившиеся под водой подводные лодки держав оси... первыми нанесут смертельный удар...» 15 сентября Нокс объявил, что по военно–морскому флоту США объявлен приказ: «Всех нарушителей из состава держав оси, будь то подводные или надводные пираты, захватывать или топить всеми имеющимися средствами».

17 октября 1941 года в районе юго–восточнее Исландии одна немецкая подводная лодка атаковала торпедами эсминец США «Керни». Эсминец находился в числе кораблей охранения британского конвоя и участвовал в преследовании подводной лодки. 31 октября то же самое произошло с эсминцем «Рубен Джеймс».

Потопление его было широко использовано в США в целях военной пропаганды. Избежать повторения подобных случаев немецкие подводные лодки не имели возможности, хотя командиры лодок принимали все меры предосторожности.

13 ноября 1941 года по предложению президента американский конгресс 212 голосами против 194 отменил предусмотренное в законе о нейтралитете запрещение вооружать торговые суда США и снял запрет на заход судов в зоны боевых действий и нахождения в них. Рузвельт и его сторонники добились наконец своего. В дальнейшем американские военные корабли и торговые суда продолжали действовать так же, как и английские. США фактически [91] превратились в воюющую страну, которая официально еще не объявила о вступлении в войну.

Перед Германией встал серьезный вопрос: не отказаться ли вообще от ведения подводной войны? Ведь продолжая вести ее против Англии, Германия тем самым практически должна была действовать одновременно и против американского флота, поскольку в задачу немецких подводных лодок входило атаковать и корабли США, помогающие Англии. Делать различие в будущем между американскими и английскими кораблями уже не приходилось. Решение пришло совершенно неожиданно от третьей стороны, на которую Германия до последнего времени обращала особое внимание.

7 декабря 1941 года Япония начала войну против США нападением на американский флот, находившийся в Пирл–Харборе. Для Германии положение стало ясным. Последовало официальное объявление войны Соединенным Штатам. Началась война, которая фактически уже давно велась вооруженными силами США. До сих пор только Германия не наносила ответных ударов.

Так развязался узел, связывавший действия подводных лодок в Атлантике. Первые успехи были ошеломляющими. США оказались совершенно не подготовленными к действиям немецких подводных лодок в прибрежных водах Америки. Очевидно, не предполагалось, что немецкие подводные лодки могут преодолевать такие громадные расстояния. Между тем они действовали теперь у побережья Канады, перед самым Нью–Йорком, еще дальше к югу, в районе Карибского моря и у Панамского канала.

По установившемуся порядку подводные лодки, уже израсходовавшие торпеды и возвращавшиеся в свои воды, излишки дизельного топлива передавали другим оставшимся в море лодкам, действия которых не были столь удачными. А вскоре в строй были введены «дойные коровы» – транспортные подводные лодки, в значительной степени увеличивавшие автономность плавания боевых подводных лодок. Эти транспортные лодки снабжали подводников топливом, артиллерийскими боеприпасами, продовольствием, питьевой водой и медикаментами, снимали больных и доставляли людей для замены. Точки встречи подводных лодок и места сбора назначались в центральной части Атлантики, в районах, безопасных от налетов [92]
авиации берегового базирования, – в «раю для подводных лодок», как называли такие районы англичане.

Число потопленных судов, атакованных в основном у американского побережья, быстро росло. Даже в таком небезопасном для плавания мелководном районе, как устье реки Святого Лаврентия и заливе того же названия, встречалось меньше трудностей, чем в Атлантике. В необъятных просторах Атлантики требовалось немало времени, чтобы обнаружить конвой; нередко приходилось ограничиваться торпедной атакой наиболее подходящего для удара судна из состава конвоя. Все труднее становилось поддерживать продолжительный контакт с противником. Здесь же, у побережья США, транспорты следовали пока одиночным порядком, держась близко к берегу; экипажи их не имели еще достаточного опыта обороны. Действуя у самых входов в порты и у их выходов, подводные лодки сталкивались с менее боеспособным, чем англичане, противником. Эсминцы охранения были снабжены похожими на асдики гидролокаторами, но не имели еще радиолокационных установок. Поэтому подходы к американскому побережью представляли для немецких подводных лодок поистине Эльдорадо с совершенно новыми условиями охоты. Правда, условия эти не всегда были слишком легкими и безопасными, но зато более перспективными, чем обстановка, в которой приходилось действовать немецким лодкам в Северной Атлантике. Там выследить и преследовать конвой становилось все труднее. Еще сложнее было атаковать суда. Что же касается маршрута Англия – Гибралтар, то на этой коммуникации даже лучшие командиры немецких подводных лодок не добились больших успехов.

Однако вскоре обстановка и у американского побережья изменилась. И здесь противник научился бороться с подводными лодками. Успешность действий уже не соответствовала затраченным усилиям. После периода «перестрелки», которую часто называли также охотой на зайцев, пришлось отойти от прибрежных районов и снова перенести действия в Центральную Атлантику.

Несмотря на потери, общее число действующих немецких подводных лодок до самого конца войны увеличивалось. В конце же второй фазы, весной 1942 года, уже предвиделся резкий перелом в подводной войне, хотя и в это время число потопленных судов противника продолжало [93] расти. По официальным английским данным, ноябрь 1943 года был самым тяжелым месяцем в отношении потерь торгового флота союзников. За один этот месяц союзники потеряли 134 судна общим тоннажем 860000 тонн. Однако кривая успехов немецкого подводного флота в отношении нарушения торгового судоходства, достигнув наивысшей точки, стала снижаться.

Суда типа «Либерти» и радиолокационные средства

С мая 1943 года у союзников впервые можно было заметить сокращение все более расширявшегося до этого разрыва между тоннажем потопленных и вступивших в строй вновь построенных торговых судов. Задуманная противником широкая программа судостроения претворялась в жизнь. Общее число торговых судов союзников неуклонно увеличивалось. В сентябре 1943 года тоннаж новых судов полностью покрыл громадные потери противника в торговом флоте, а вскоре превысил даже то, чем союзники располагали в начале войны{14}. Им удалось решить задачу возмещения потерь, нанесенных торговому судоходству немецкими подводными лодками.

Ни подводники, ни их командование не знали тогда об этом, поэтому перелом в подводной войне не связывался с теми успехами, которых достигли немецкие подводные лодки в конце второй фазы. Наиболее ощутимым для подводников явился другой момент, который неминуемо должен был вызвать изменение в характере подводной войны.

В начале 1942 года немецкие подводные лодки столкнулись с новым средством разведки противника – английским радиолокатором, который в Германии не сразу [94]
оценили по достоинству. Летом 1942 года новая аппаратура, помимо надводных кораблей, стала использоваться союзными самолетами в качестве действенного средства борьбы с подводными лодками. С помощью радиолокатора самолеты и ночью, даже в условиях полного отсутствия видимости, сразу обнаруживали подводную лодку, как только она всплыла на поверхность. Применение новой аппаратуры позволило противнику действовать первое время с поразительным успехом. Немецкие специалисты тогда еще только начали активно работать над созданием новых в техническом отношении подводных лодок, которые должны были отвечать изменившимся условиям подводной войны и обеспечивать достижение в подводной войне решающих успехов.

Началась третья фаза подводной войны.

Дальше