Противник обманут. Зима 1939–1940 года

Шульце – один из первых командиров, отличившихся в начале второй мировой войны в действиях подводного флота. Подобно Шухарту, который потопил авианосец «Корейджес», Прину, прорвавшемуся в Скапа–Флоу, Кречмеру, потопившему торговые суда общим тоннажем свыше 300000 тонн, подобно Хартману и Шепке Шульце еще в мирное время был командиром немецкой подводной лодки.

С началом военных действий пришлось выполнять то, что долгое время основательно отрабатывалось. Подводная лодка Шульце «U–48», обнаружив сильно охраняемый конвой противника в составе двух транспортов, заняла под прикрытием высокой волны выгодную для атаки позицию, погрузилась на перископную глубину и стала сближаться с ним. Оставаясь незамеченной противником, «U–48» благополучно прорвала охранение. Через 35 минут после погружения Шульце скомандовал: «Первый аппарат, огонь!» Вскоре над водой раздался взрыв, и через 10 минут пораженный торпедой транспорт (им оказался «Нэвасота» – 8800 тонн) затонул. Второй транспорт при выходе подводной [57] лодки в атаку находился в менее благоприятной позиции, и потому этому судну удалось ускользнуть. Шульце, лодка которого оказалась в непосредственной близости от начавших поиск кораблей охранения, прежде всего должен был позаботиться о том, чтобы противник не обнаружил лодку. От преследования второго транспорта пришлось отказаться.

Через полтора часа противник ушел. Наблюдения в перископ подтвердили, что опасность уже не угрожает подводной лодке. Можно всплывать. Как и обычно, командир первым выскочил на мокрый мостик боевой рубки и тщательно осмотрелся, прежде чем вызвать вахту наверх.

«Что там такое? Справа на траверзе виден конвой... Ну, день обещает быть удачным!» – подумал Шульце.

Вахта поднимается на мостик. Быстро определяется курс замеченных судов, и подводная лодка идет в направлении обнаруженных дымов, рассчитывая через несколько часов в спокойной обстановке погрузиться для атаки. Наконец вахта спустилась в лодку. В тот самый момент, когда командир, держась за люк, готовился последним уйти с мостика и в последний раз осмотрел все вокруг, в воздухе показался «Сандерлэнд».

Боевая тревога! Шульце быстро спускается внутрь лодки и задраивает люк. Сквозь резкий звук сигнала тревоги в центральном посту слышно, как внизу продувается цистерна быстрого погружения. Лодка с шумом погружается все глубже, но командиру кажется, что все это делается слишком медленно.

– Все в носовой отсек! – раздается команда старшего механика, пытающегося ускорить погружение путем создания дифферента на нос. Все, за исключением тех, кто не мог оставить занятых по тревоге постов, устремляются в носовой отсек, чтобы «рыбка» быстрее нырнула на глубину.

Воздушный противник тем временем уже приблизился. Четыре взрыва в непосредственной близости от лодки раздаются в момент, когда глубиномер центрального поста показывает всего 15 метров глубины. Значит, корпус лодки еще недостаточно скрыт под водой. Лодка стремительно и круто проваливается в бездну. Может быть, она получила повреждение и тонет? Нет. Но ведь противник заметил ее! На предельной скорости приближаются эсминцы. Хорошо слышен шум винтов, работающих на больших оборотах. [58]

Команда в напряжении. Удастся ли противнику точно установить местонахождение лодки? Как будут ложиться глубинные бомбы? Личный состав подводной лодки еще не имеет должного боевого опыта.

Теперь уже противник не спешит. Уверенно и спокойно подходит он все ближе. А лодка словно застыла: настолько сильно замедлен ее ход под водой. В лодке отчетливо слышны раздражающие звуки, излучаемые гидролокатором противника. В какой–то момент эсминец застопоривает ход, продолжая поиск стальной «рыбы», затем отходит и занимает исходное положение для атаки. Ззз... ззз... ззз... – слышна работа гидролокатора. И снова винты наверху замолкают. Противник, видимо, прослушивает горизонт.

Опять несколько оборотов винтами. Пш... пш... пш... – шумопеленгатор подводной лодки обнаруживает подход второго эсминца по другому пеленгу. Постепенно оба корабля занимают исходные позиции для атаки.

Теперь умолк второй эсминец. Не прекращается только противный стрекочущий звук: ззз... ззз... ззз... – импульсы гидролокатора. Жуткая игра на нервах! Слышно, как противник сбрасывает бомбы. Вот теперь!... Сейчас!.. Они уже в воде!..

Тр–р–рах! Тр–р–рах!.. – взрываются бомбы.

Будь они прокляты! Запертые в лодке люди невольно сжимаются в комок, втягивают голову в плечи, стараясь сделаться меньше, незаметнее. От сильного взрыва лодка содрогается и подпрыгивает. Старший механик с трудом заставляет ее повиноваться.

Тр–р–рах! Тр–р–рах!.. Еще две бомбы одновременно взрываются где–то совсем рядом с лодкой.

Шульце приказывает увеличить глубину погружения. Самым малым ходом лодка медленно погружается на глубину. Только бы избежать лишнего шума, не дать противнику уточнить местонахождение лодки! Однако их гидролокатору, кажется, это удалось.

Шульце небольшими отворотами пытается изменить определенный противником курс и привести врага на острые курсовые углы. Через 20 минут после сбрасывания первой серии бомб где–то совсем рядом с лодкой взрываются следующие три бомбы. На этот раз сотрясение оказывается настолько сильным, что система дифферентовки, а также многие приборы управления выходят из строя. [59]

Выдержит ли прочный корпус лодки давление воды? Ведь пока еще так мало данных о том, какое давление способна выдержать подводная лодка в столь тяжелых условиях! Из отдельных отсеков одно за другим поступают донесения о состоянии лодки.

Ну, слава богу, на этот раз пронесло! Все облегченно вздыхают. До чего же неприятно сознавать, что ты не имеешь возможности защититься, уйти от преследователей, знать, что происходит наверху!

Глубина Северного моря в этом районе не очень большая, поэтому Шульце принял решение продолжать погружение, с тем чтобы лечь на грунт. Правда, глубина здесь превышает предельную глубину погружения подводной лодки, но ведь в таких условиях противнику труднее атаковать лодку. Что бы там ни было, но обнаружить ее гидролокатором уже не удастся. К тому же, пока лодка будет отлеживаться на грунте, личный состав немного отдохнет.

Все создающие шум вспомогательные механизмы и приборы – непрерывно жужжащий гирокомпас, вентиляторы и помпы – выключены. Только бы избежать лишнего шума! Может быть, противник все же потеряет лодку...

Однако противник снова обнаруживает подводную лодку и начинает бомбометание. Вот подходят эсминцы и сбрасывают глубинные бомбы. Сейчас они с противным лаем начнут взрываться рядом с лодкой. Когда же наконец все это кончится?! А вдруг следующая бомба уничтожит лодку на этой глубине? Может быть, еще не поздно что–нибудь предпринять?

Новые разрывы глубинных бомб причинили новые повреждения. Раковины умывальника и гальюн разбиты, электролампы лопнули, тахометр в боевой рубке сместился.

Что же делать? Ждать, пока прочный корпус не выдержит и прорвавшаяся вода затопит лодку вместе с людьми? Или притаиться, пока хватает кислорода? Экипаж лодки напряженно следит за каждым движением командира. Ведь он единственный человек на борту, который имеет право решать и приказывать. К нему обращены сейчас мысли каждого. Шульце прекрасно понимал, что только под покровом темноты, наступающей в этом районе в зимние месяцы примерно в 18 часов, можно будет попытаться всплыть и уйти от противника в надводном положении. [60]

«18.00. Лодка снялась с грунта и продвинулась на 60 метров, – записано в журнале боевых действий. – Шум работающих винтов эсминцев доносится слабее». Подводная лодка действительно отошла от места, где эсминцы продолжают поиск и сбрасывают глубинные бомбы. Противник, кажется, и в самом деле не заметил ухода лодки, так долго лежавшей на грунте без признаков жизни.

За 45 минут подводная лодка не сделала и двух миль. Однако пока все спокойно. Шульце отдал приказ осторожно всплывать. Затем первым выскочил на мостик, осмотрелся и... увидел, что находится в кольце целого соединения кораблей охранения.

Начало темнеть, но ночь ясная и видимость хорошая. Ветер стих, волнение моря слабое и качка незначительная.

Главное – не шуметь!

Лодка, почти не двигаясь, спокойно покачивается на слабой волне. Ясно видны возвышающиеся вокруг темные силуэты кораблей. По приблизительному подсчету их не меньше 20, а может быть, и 30, и все они готовятся уничтожить притаившуюся на грунте лодку. Противник считает, что лодка все еще лежит на грунте... Подводники переживают ни с чем не сравнимое чувство: противник ищет лодку там, где ее уже нет, а сама она, всплыв на поверхность здесь, не имеет возможности укрыться. Единственная защита для нее – незаметность!

Чтобы избежать излишнего шума, Шульце приказывает перейти на ручное управление рулями и выключить электропривод. Лодка продолжает уходить под работающими электродвигателями; производящие шум дизели пока не используются. Шульце бесшумно отворачивает в сторону показавшегося ему наиболее широким разрыва между двумя кораблями.

– И все–таки мы ускользнули! – рассказывал позднее Шульце. «Лодка оторвалась от противника и уходит в надводном положении» – кратко записано в журнале боевых действий. На мой вопрос о том, какое расстояние разделяло лодку и корабли противника, Шульце отвечал так:

– Примерно 700–800 метров. При этом вокруг отличная видимость. Обстановка до чертиков щекотливая. Да и нервы у всех были порядком пощипаны после усиленной бомбежки глубинными бомбами.

Наконец наступил момент, когда можно было запустить дизели. Сначала это не удавалось из–за повреждения [61] магистрали водяного охлаждения. Вообще повреждения оказались более серьезными, чем предполагалось: забортные клапаны не действовали, пострадали тяги вентиляционных захлопок, повреждены приборы центрального поста, гиро– и магнитный компасы вышли из строя. И вот наконец все сделано.

Несмотря на удачу, настроение у экипажа подавленное.

Пока подводная лодка уходила все дальше от поисковой группы противника, погода резко ухудшилась: уменьшилась видимость, ветер и волнение усилились. К утру видимость стала еще хуже. Начавшийся сильный дождь сплошным потоком заливал стоявшую на мостике вахту. Ориентироваться было крайне трудно. Стороной прошел конвой противника, однако отдельные неисправности лодки не позволили ей атаковать транспорты. Шульце прекрасно понимал, что именно удачный удар по противнику явился бы сейчас лучшим средством поднять дух подводников. Однако командиру пришлось отказаться от атаки. Старший механик вместе со своими «циклопами» (так команда называла машинистов) продолжал устранять неполадки. И вдруг на расстоянии каких–нибудь 100 метров мимо лодки с шумом пронеслись один за другим два эсминца, но они не заметили ее. За ними прошли танкер и еще одно судно. Очевидно, они отстали от конвоя, следующего в Англию.

«Вот подходящий случай!» – мелькнула в голове у командира мысль при виде судов. Боеспособность далеко еще не восстановлена, но подводная лодка выходит в атаку. Команде после всего пережитого нужна разрядка.

Еще только начало рассветать. Лодка атаковала суда в надводном положении. Выход на позицию, сближение – залп! Однако первая торпеда не поразила цель, вторая также прошла мимо. Вероятно, «на глазок» взято слишком большое упреждение, а оптический прибор для определения угла упреждения был поврежден во время бомбометания.

Атака возобновляется. Третья торпеда попадает в центр корпуса судна. Оно загорается, взрывается и тонет. Вскоре выясняется, что это английский танкер «Сан Альберто» (7379 тонн). Потоплением этого танкера подводная лодка, так сказать, отомстила противнику за бомбежку. Так по крайней мере считали Шульце и его команда. [62]

Под Нарвиком ничего, кроме огорчений. Апрель 1940 года

В апреле 1940 года, когда немецкие войска вступили в Норвегию, подводная лодка под командованием Шютце, как и все прочие, получила задание задержать ожидавшиеся английские корабли и по возможности воспрепятствовать их проходу в Вест–фьорд. Однако получилось так, что в силу морских условий в тех широтах сама лодка оказалась в безвыходном положении. С немецких эсминцев в норвежском порту Нарвик в качестве передового отряда была высажена небольшая часть, состоявшая из горных стрелков. Эсминцы совершили необычно большой для этого класса кораблей переход из Вильгельмсхафена в Нарвик в условиях сильного зимнего шторма. Отряд горных стрелков, не имевший артиллерии, должен был внезапным ударом захватить этот важный пункт на севере Норвегии (через него экспортировалась железная руда) и удерживать его в своих руках до прибытия транспортов с войсками и боевой техникой.

Шютце не знал, обогнали ли эсминцы его лодку, вошли ли они в Нарвик и каковы результаты действий десанта. Во всяком случае, приходилось считаться с тем, что английские корабли могли в любой момент появиться в районе нахождения лодки, так как противник сам намеревался в это же самое время захватить Нарвик и оккупировать весь Скандинавский полуостров. Немецкие подводные лодки по радио были уже оповещены о том, что крупные силы британского флота, а также транспорты, грузовые суда и французские корабли уже находятся в пути на север.

Немецким эсминцам в последний момент все–таки удалось опередить англичан. Когда английских кораблей еще не было видно, а радио сообщало, что противник уже миновал Боррё, внезапно начался сильный снегопад, закрывший все вокруг белой пеленой. Сигнальщики, находившиеся на мостике (они ждали появления противника), не видели даже носа своего корабля. Продвинувшись на предельно возможное расстояние, подводная лодка стояла в спокойных водах фьорда. Сильный снежный заряд, под прикрытием которого немецкие эсминцы с десантом прорывались к Нарвику, сделал необычную, призрачную обстановку еще более неприятной. [63]

– Боцман, приходилось ли вам видеть нечто подобное? – начал разговор Шютце, желая несколько отвлечься.

Боцман отрицательно мотает головой. Словно рождественские ватные деды–морозы, стоят четверо на мостике и тщетно пытаются хоть что–нибудь рассмотреть сквозь густую снежную завесу.

– Вот бы сейчас англичане... Ну да что об этом говорить! Как бы то ни было, мы останемся в надводном положении, – произнес командир и спустился в лодку.

Ведь он мало что может изменить. Море всегда полно неожиданностей.

При плохой видимости лодки большую часть времени обычно держатся под водой, избегая, таким образом, внезапного нападения. Ведь подводная лодка намного слабее всех остальных боевых кораблей, и потому, когда ее атакуют, она всегда находится в менее выгодном положении, чем противник. Несомненно, преимуществом лодки является ее скрытность. Однако оставаться «слепой» дольше, чем это необходимо, сегодня никак нельзя – надо следить за подходом английских кораблей. Ведь снежный заряд может прекратиться в любой момент, тогда видимость улучшится и внезапно могут показаться англичане. Надо во что бы то ни стало «прикрыть» немецкие эсминцы, которые сейчас, возможно, заняты приемкой жидкого топлива в Нарвике. Прежде чем противник появится и блокирует бухту, они должны успеть выйти через залив в открытое море для возвращения в базу.

Снегопад не прекращается. Крупные хлопья снега ковром покрыли боевую рубку. На мостике неподвижно стоят трое вахтенных. Моряки про себя клянут непогоду и думают о чем–то своем. Ужасно медленно тянутся минуты четырехчасовой вахты.

Вдруг лодку сильно качнуло.

Что бы это могло быть? Одним рывком соскакивает Шютце с узкой койки, стремительно бежит на центральный пост, оттуда поднимается по трапу в боевую рубку, затем по второму трапу еще выше – и вот командир уже на мостике. В спешке он даже забыл накинуть шинель.

– Кто–то проходит мимо, командир! – прерывающимся голосом докладывает вахтенный офицер, невольно выдавая волнение.

Бесконечная игра на нервах! Кто же там в самом деле? Какой–нибудь корабль? Но чей и какой именно? В каком [64] направлении следует незнакомец? Намеревается ли он войти в пролив или уже выходит из него?

Волнение моря улеглось. Прошедшего мимо так и не удалось увидеть. Только качка лодки указывала на то, что мимо кто–то прошел. Может быть, это и был тот самый противник, которого подкарауливала лодка? Однако кругом по–прежнему плотная мерцающая завеса, от которой рябит в глазах, и мертвая тишина. Вполне возможно, что мимо прошло какое–нибудь норвежское судно. Но с таким же успехом оно могло оказаться и английским. Кончится вообще когда–нибудь этот проклятый снегопад? Самая настоящая полярная зима. Подводники чувствуют себя слепыми в узкой каморке, стены которой «отходят», как только они протягивают к ним руки.

Вдруг все настораживаются.

– Слышите?.. Вот опять...

Слышны артиллерийские выстрелы. Значит, под покровом снежного заряда противнику все–таки удалось прорваться.

Шютце приказывает войти в бухту Нарвика. Как назло, теперь, когда враг упущен, видимость стала улучшаться. Снегопад начал стихать. Видимость – около 200 метров.

Под рокочущими дизелями в спокойных водах фьорда подводная лодка продолжает следовать вперед, держа курс на Нарвик. Отдаленные раскаты залпов становятся более редкими, а вскоре совсем прекращаются. Что же происходит в Нарвике? Что случилось с немецкими эсминцами?

Словно тени, внезапно вырисовываются отдельные силуэты. Два английских эсминца на предельной скорости несутся на лодку. Готовы ли торпеды к выстрелу? Конечно. Но лодка находится в невыгодной позиции. Корабли надвигаются все ближе. Силуэты их становятся более крупными и темными... Вскоре они исчезают из пределов видимости, и лодка уже не имеет возможности атаковать их. Без сомнения, это были англичане. «Наши, вероятно, заставили противника повернуть обратно», – думает Шютце, сожалея, что не представилось возможности атаковать его.

Итак, враг в Вест–фьорде. Воспользовавшись плохой видимостью, он незаметно прошел мимо немецкого заслона. Погода явно благоприятствовала ему. Правда, его первая попытка ликвидировать немецкий десант небольшими [65] силами, кажется, не увенчалась успехом. Но ему незачем спешить. В Вест–фьорде он оказался до прибытия немецкого пополнения. Немецкие эсминцы не успели уйти из–под Нарвика и, как и высаженный ими десант, находятся теперь в ловушке. Сейчас они отрезаны от всего. Если противник действительно располагает здесь крупными силами, то он может прочно блокировать единственный выход из Нарвика. Более крупные немецкие корабли находятся значительно южнее и решают другие задачи. Да и вообще как можно сравнивать силы Германии на море с сильным военно–морским флотом Англии? Немцам не под силу состязаться с ним в открытом морском бою, подобном Ютландскому. Приходится ограничиваться нанесением противнику отдельных булавочных уколов в тех или иных районах в зависимости от возможностей. И теперь перед Шютце стоит совершенно определенная задача: насколько возможно ослабить противника, затруднить ему проход через узкий залив в бухту Нарвика.

Впереди – крутые скалистые берега фьорда. Согласно приказу командующего Шютце входит в бухту, приказывает принести на мостик морскую карту и вместе со старшим штурманом проверяет по ней каждую выступающую из–под воды скалу, очертания гор, меняющиеся по мере продвижения лодки, всматривается в бесчисленные заливчики. Командир старается запомнить глубины и каждую банку, которых здесь великое множество, отмечает и заносит пеленги, чтобы при любых обстоятельствах иметь возможность быстро ориентироваться.

Счастье Шютце, что ничто не помешало ему так подробно ознакомиться со сложным фарватером, запомнить каждую извилину, поворот. Подобно пехотинцу, изучающему топографию местности, Шютце обследовал весь залив. Теперь он уже неплохо ориентируется здесь.

Из принятых лодкой оповещений Шютце стало известно, что другие подводные лодки, имевшие задание находиться дальше на подступах к заливу, еще не заняли своих позиций. Таким образом, лодка Шютце оказалась единственным кораблем, способным защитить подход к Нарвику с моря. Очень хотелось бы продвинуться еще дальше в бухту, узнать, как сложилась обстановка на берегу: увенчались ли успехом действия горных стрелков, удалось ли им захватить оружие и использовать его? [66] (Именно это им не удалось!) Но Шютце не решается даже на час оставить важную позицию перед входом в бухту.

Кроме замеченных в отдалении эсминцев, ведущих с помощью гидролокаторов и шумопеленгаторов поиск немецких подводных лодок, других кораблей пока не удалось обнаружить. Но вот несколько эсминцев переменным курсом и малым ходом приближаются к месту нахождения лодки. В лодке отчетливо слышны импульсы гидролокатора. Примерно через 30 минут эсминец проходит над лодкой, тщетно пытавшейся оторваться от противника. Глубина в этом месте – 70 метров, и лодка осторожно погружается еще глубже и ложится на грунт рядом с подводной скалой. После трехчасового безрезультатного поиска противник наконец уходит. Вскоре после ухода эсминца лодка всплывает на перископную глубину. Крупных кораблей, которые, по предположению Шютце, должны были бы следовать за эсминцем, не видно и не слышно.

К вечеру того же дня над фьордом пролетают самолеты противника. Слышно, как самолеты бомбят Нарвик: ведь лодка находится всего в 12 милях от порта. Что же делают немецкие эсминцы? Может быть, они выходят из порта?

Погода ухудшается. Моросит мелкий дождь. Лодка всплывает. На горизонте четко вырисовываются два немецких эсминца. Шютце заряжает аккумуляторы. Стук работающих дизелей отражается эхом в прибрежных скалах.

В полдень следующего дня немецкие эсминцы, находящиеся в дозоре, все еще остаются у входа в Нарвик. На западе появляются мачты каких–то судов. Слышится гул артиллерийских выстрелов. Следуя фьордом в Нарвик, соединение кораблей противника ведет огонь из орудий крупного калибра. Пока можно насчитать около 10 эсминцев, над которыми кружатся самолеты. Разрываются бомбы. Артиллерийская стрельба не прекращается. Командир подводной лодки продолжает наблюдать в перископ. Он единственный человек, который видит хотя бы частицу того, что происходит на поверхности.

Противник часто меняет курс, чтобы уклониться от немецких снарядов и затруднить пристрелку. Немецкие эсминцы едва ли могут что–либо предпринять против превосходящих английских сил. [67]

Шютце решает выйти в атаку. Идет на сближение с кораблями противника, заходя к нему с левого борта. Дистанция 1200 метров... 1000... 800... Курсовой – 90 градусов. Огонь! Еще огонь! Перископ лодки скрывается под водой.

Проклятье! Что же случилось? Промах? При общем страшном грохоте трудно что–либо установить, если не видеть происходящего на поверхности. Лодка начинает самопроизвольно погружаться еще глубже. Через несколько минут она снова всплывает, но так быстро, что может даже выскочить на поверхность. А это грозит гибелью. Командир вместе со старшим механиком срочно принимает все меры к тому, чтобы заставить лодку удержаться на нужной глубине.

За этот промежуток времени командиру удается взглянуть в перископ. Вслед за группой эсминцев идет линейный корабль с интервалом около 800 метров, курс – 100 градусов. Его охраняют два эсминца. Подходящая цель! Но лодка Шютце все еще не слушается горизонтальных рулей. Она не может произвести торпедного выстрела, не повинуется управлению и продолжает то всплывать, то снова погружаться. После выстрела двух первых торпед из носовых аппаратов дифферентовка лодки нарушилась.

Подводная лодка Шютце не являлась настоящей боевой лодкой: в свое время она была построена как опытная и потом, по возможности, приспособлена для решения боевых задач. Она имела целый ряд недостатков.

Когда лодка находилась на перископной глубине, можно было заметить, что линейный корабль ушел слишком далеко и находился теперь на таком курсовом угле, который не позволяет рассчитывать на удачный выстрел. Линкор непрерывно ведет стрельбу из орудий главного и среднего калибров. Шютце внимательно следит за ним, но в подводном положении лодка не имеет необходимой скорости, чтобы следовать за плавучей крепостью. «Вероятно, это линкор «Уорспайт», – думает командир. – Может быть, он повернет и тогда окажется в более удобном для атаки положении? Надо еще раз попробовать атаковать его!»

Сначала командир подводной лодки беспокоился только о положении немецких эсминцев. Теперь же, после появления превосходящих сил противника, ему стало ясно, [68] что судьба немецких кораблей предрешена. Расстояние между подводной лодкой и линкором, продолжавшим идти к Нарвику, все увеличивалось. Лодка Шютце, единственное средство обороны Нарвика со стороны моря, также оказалась обойденной.

Теперь уже Шютце ничем не мог помочь десанту и эсминцам. Оставалось лишь надеяться на встречу с другими английскими кораблями, которые еще могли быть на подходе. А вдруг удастся нанести удар по судам с подкреплением, которые противник, несомненно, подбросит в район боевых действий?

Установленное англичанами наблюдение с воздуха за фьордом и эсминцами не позволяет подводой лодке в светлое время суток всплывать на поверхность на продолжительное время. Значительно уменьшилась возможность пребывания в надводном положении ночью: видимость была хорошей из–за луны и северного сияния, свет которых усиливался отражением от покрытых снегом гор. И все же лодке приходилось всплывать для вентилирования отсеков и главным образом для подзарядки аккумуляторов. В условиях высоких гор, обступающих тесным кольцом узкий Уфут–фьорд, где сейчас находится лодка, противник имеет все возможности обнаружить ее: стук работающих дизелей отлично слышен на расстоянии по крайней мере 10 километров. Поэтому при каждом всплытии для подзарядки аккумуляторов лодка подвергает себя опасности.

«Нельзя ли подойти к линкору противника поближе? – спрашивает себя Шютце. – Наверное, сейчас он уже у самого порта Нарвик». Расстояние до порта большое, и, учитывая настороженность противника, добраться туда можно только в подводном положении. Но тогда аккумуляторы окажутся полностью разряженными еще до начала атаки линкора. Ввиду сильного охранения атака линейного корабля будет исключительно сложной и потребует значительного расхода электроэнергии. Командир в затруднительном положении. На малых высотах над фьордом все время кружатся самолеты противника. Добраться до линкора в надводном положении невозможно. Наконец Шютце решает остаться в западной части фьорда и здесь поджидать противника. Эту крошечную бухту можно использовать и для зарядки аккумуляторов. Звук работающих дизелей не так слышен отсюда. [69]

Вечером на горизонте показалось соединение английских кораблей, возвращающихся из Нарвика. «Линейный корабль класса «Куин Элизабет» и с ним шесть миноносцев. Курс – ноль градусов», – определяет Шютце. В действительности это был линкор «Уорспайт». Соединение следует курсом на подводную лодку. В подводном положении она тотчас же отходит в сторону, чтобы занять позицию для атаки. Однако противник своевременно обнаруживает лодку и начинает сбрасывать глубинные бомбы. Лодка камнем падает в бездну, не успев занять позицию для атаки. Приборы управления лодкой повреждены, нарушена герметичность забортных клапанов, электроприводы горизонтальных рулей не работают.

– Перейти на ручное управление! – раздается команда.

Управлять рулями лодки такого типа вручную неимоверно трудно. Два обнаженных до пояса матроса у штурвалов в центральном посту, несмотря на пронизывающий холод, обливаются потом. Они пытаются силой своих рук придать непослушным рулям нужное положение. А ведь до повреждения электропривода для управления горизонтальными рулями достаточно было только нажать соответствующие кнопки манипулятора. В центральном посту, заполненном различными приборами и аппаратурой, штурвалами и маховиками клапанов, суетятся мокрые от пота рулевые. Пот льет с них ручьями, а остальные рядом с ними мерзнут, стараются дыханием согреть руки и прыгают с ноги на ногу. На подводной лодке нет электрических грелок и вообще отсутствует многое нужное из–за спешки, в которой производилось ее снаряжение. Вокруг слышатся разрывы глубинных бомб. Подводная лодка из атакующей превратилась в преследуемую. Теперь уже нечего и думать о том, чтобы атаковать противника.

Пытаясь уйти от преследования, Шютце решает направиться в находящуюся поблизости небольшую бухточку, ту самую, которую он облюбовал для зарядки аккумуляторов. Эсминцы и корабли покрупнее не смогут пройти туда из–за узкого прохода.

Неожиданно взрывы прекратились. Кажется, противник потерял лодку! Успеет ли она добраться до этой бухты? Судя по показаниям шумопеленгатора, соединение кораблей противника уходит дальше. Не поднимая перископа, лодка вслепую подходит к заливу. Почти весь запас энергии аккумуляторных батарей израсходован. Шютце [70] осторожно поднимает перископ и сразу устанавливает, что один из эсминцев, очевидно специально выделенный для этой цели, маневрирует позади лодки.

Лодка осторожно проходит через залив. Эсминец несколько раз подходит ко входу в бухту. С дистанции 1500 метров и при скорости противника около 15 узлов подводная лодка атакует его выстрелом торпеды из кормового аппарата. Противник, однако, обнаруживает след идущей на него торпеды и на большой скорости успевает уклониться от нее. Торпеда проходит мимо. Сплошные неудачи!

С наступлением темноты Шютце задним ходом выводит лодку из узкого фьорда. Дольше оставаться в бухте нельзя. Эсминец все еще поблизости. Он, конечно, знает, кто скрывается в бухте.

Лунная ночь. Рубка всплывшей подводной лодки спешно закрашивается белой краской, чтобы она не выделялась на фоне снега.

На берегу мелькают световые сигналы. Уж не норвежцы ли подают сигналы из расположения высадившихся британских частей? Не ведут ли они переговоры, касающиеся немецкой подводной лодки? До чего же неприятно отсиживаться в этой теснине!

Рано утром линкор «Уорспайт» в сопровождении пяти эсминцев снова подходит к Нарвику. Он проходит мимо бухты, где все еще находится охраняемая «своим» эсминцем подводная лодка. Шютце опознает линкор и с выгодной позиции производит по нему торпедный выстрел. Тр–р–рах!.. Взрыв происходит слишком рано. Судя по времени, торпеда не успела пройти и 800 метров, затем ударилась, очевидно, о подводную скалу и взорвалась.

Приближаются эсминцы. Шютце приказывает лечь на грунт и дожидаться ночи, чтобы зарядить аккумуляторы. Отчетливо слышен шум работающих винтов эсминцев, сторожащих подводную лодку в ее «лисьей норе».

Тем временем перед Нарвиком и в прилегающих к нему фьордах разыгрывается последний акт боя немецких эсминцев с превосходящими силами противника, в котором немецкие корабли были потоплены. До подхода противника немцам не удалось принять на борт достаточное количество топлива для обратного длительного перехода. Но они все же, несмотря на трудные условия погоды, выполнили поставленную перед ними задачу – доставили [71] и высадили десант. Экипажи, спасшиеся с потопленных эсминцев, присоединились к горным стрелкам и приняли участие в боевых действиях на берегу. Однако без артиллерии, имея только легкое пехотное оружие, десант не сможет оказать серьезного сопротивления все растущим силам противника, тем более если он осуществит предполагаемую высадку контрдесанта.

Порт Нарвик находится теперь в руках англичан и закрыт для немцев. Потери в судах растут. Все немецкие и нейтральные торговые суда, стоявшие в порту на якоре, потоплены британскими торпедами. Мертвое царство. На фоне покрытых снегом прибрежных скал над тихими водами фьорда темнеют очертания мачт затопленных судов. Порт и причалы с железной рудой оказались в руках высадившегося союзного экспедиционного корпуса. Части немецкого передового отряда под командованием Дитля должны были внезапным ударом захватить порт и удерживать его до прибытия пополнения, которое следовало на тихоходных транспортах. Теперь, будучи отрезанными и предоставленными самим себе, немцы шаг за шагом начали отступать. Бухта, которую англичане без труда блокировали, оказалась для немецкого десанта мышеловкой.

В такой же западне оказалась и подводная лодка Шютце. К тому же ее боеспособность ограничивают повреждения. Вообще же в районе, где господствует противник, одна подводная лодка мало что может сделать. Узкие подходы, которые Шютце рассчитывал блокировать совместно с другими подводными лодками, сейчас контролируют английские эсминцы и самолеты. Немецкие подводные лодки находятся слишком далеко отсюда.

Командир лодки надеется, что еще сможет при случае причинить противнику хотя бы некоторый ущерб.

Минувшей ночью были вновь заряжены аккумуляторные батареи. Зарядку посчастливилось произвести без помех. Ночи в это время года здесь, в высоких северных широтах, необычайно светлые из–за снежного покрова и очень коротки: продолжаются всего часа два с половиной. Теперь на море штиль. Не проходит и часа, чтобы в районе нахождения лодки не показался хотя бы один эсминец. Фьорд слишком глубок, чтобы можно было лечь на грунт, и слишком узок, чтобы в случае нападения уклониться от противника. Шютце решает в течение следующего дня [72] оставить бухточку и занять западнее более выгодную позицию для перехвата транспортов союзников. Установленное здесь наблюдение за подводной лодкой представляется командиру опасным.

Вечером следующего дня при хорошей погоде и отличной видимости лодка в надводном положении выходит из своего укрытия. Выждав благоприятный момент, Шютце вновь погружается, чтобы не оказаться внезапно обнаруженным. И действительно, в отдалении виден эсминец, и не один. Они продолжают поиск подводной лодки и добросовестно «утюжат» воды фьорда. Охота за лодкой продолжается!

В течение десяти часов лодка пытается проскользнуть мимо эсминцев, а они продолжают искать лодку, временами стопорят ход, прислушиваются, пытаются нащупать лодку, не без основания считая, что она скрывается где–то совсем рядом. Сбрасываются глубинные бомбы. Значит, противник еще не знает настоящего места лодки.

В предрассветных сумерках Шютце ясно видит своих преследователей. Прижимаясь к скале, лодка осторожно скользит к выходу. Эсминцы не замечают ее. Наконец–то повезло! Лодка совершает поворот – и вот она уже вышла из бухточки.

Попытка оторваться от эсминцев удалась. Противник, если даже и заметил лодку, вероятно, не рискнул следовать за ней.

Оставаясь в Вест–фьорде, немецкая подводная лодка после всех этих событий действовала там еще в течение двух недель. И за все это время, за исключением самолетов и эсминцев, всего один–единственный раз в поле зрения перископа оказалась действительно подходящая цель – авианосец «Арк Ройал». Но он находился за пределами дальности торпедного выстрела.

Зато противник стал чаще обнаруживать лодку и преследовать ее. Попытки атаковать отдельные эсминцы успехом не увенчались. Для подводной лодки эсминец – крепкий орешек, ибо он отлично приспособлен для действий против подводного противника.

На море снова сильнейший шторм, значительно снижающий и без того малую боеспособность ослабленной повреждениями лодки. Выходит из строя радиопередатчик. Однако Шютце решает оставаться на позиции, пока позволит запас топлива. Он ставит целью не возвращаться [73] в базу с неизрасходованными торпедами и непременно использовать их для атаки кораблей противника. И это представляется возможным. Прин сообщает, что вблизи побережья обнаружен конвой. Прин поддерживает контакт с противником и периодически передает о нем данные. Шютце сближается с противником, однако штормовая погода расстраивает все планы. Из–за сильного волнения лодка не может долго удерживаться на перископной глубине, и атака срывается. Подводная лодка теряет контакт с конвоем, ибо с выходом из Вест–фьорда в открытое море, где бушует шторм, маневренность лодки снижается еще больше.

Только по истечении четырнадцати дней подводная лодка, считавшаяся погибшей, без предупреждения возвращается в Гельголандскую бухту. Она дольше других лодок находилась в походе.

Этот боевой поход в район Нарвика был самым неудачным и самым опасным из походов подводной лодки Шютце. [74]

Дальше