Глава IV.

Тайные операции в послеколониальной Африке

«Я прочитал в прессе заявление секретариата Западноевропейского союза о том, что сделан подробный обзор «коммунистической» деятельности в Африке и что западные державы намерены предпринять меры для «борьбы с коммунизмом на африканской земле». Чья эта земля, в конце концов? Почему должны западные или любые другие державы бороться за или против какой-то политики на африканской земле? Иностранные государства не имеют права заявлять о своей готовности сделать Африку полем боя для выяснения своих идеологических разногласий», — писал Огинга Одинга в книге «Нет еще свободы». Западные державы не только заявили об указанных выше намерениях, но и осуществили крупные кампании, в которых на первый план вышли тайные операции. Их проведение началось сразу же после завершения процесса деколонизации и продолжается до сегодняшнего дня. Возможно, они отчасти являются причиной того, что Африка превратилась в постоянно бурлящий континент. В течение двух десятилетий независимого существования африканских государств на этой земле был испробован весь набор тайных операций — от секретного финансирования политических партий и войн, ведущихся с помощью наемников, до организации заговоров против законных правительств. Участие Великобритании в таких акциях, с учетом ее опыта колониального правления, было наиболее значительным и довольно успешным: несомненно, определенные уроки были извлечены из событий на Ближнем Востоке в 50-х годах. Подключение ЦРУ к проведению тайных операций привело к тому, что, употребляя рыночные термины, стоимость их осуществления вышла за пределы возможностей МИ-6, собственные ресурсы которой были невелики в связи с экономическими трудностями страны. Тем не менее, значительное воздействие, оказываемое Великобританией на ряд наиболее влиятельных африканских государств, говорит о том, что МИ-6 будет по необходимости играть важную роль в совместных операциях Запада на этом континенте.

Восточная Африка и гражданская война в Нигерии

Одной из таких неспокойных стран является Кения. После восстания 1952–1956 годов почти все проявления политической деятельности африканского населения жестоко подавлялись британскими колонизаторами. Основной организацией, которая функционировала в тот период, была Федерация труда Кении, хотя ее отделения нередко подвергались облавам, а их персонал — преследованиям. Генеральным секретарем федерации [122] тогда был Том Мбойя, который после достижения страной в 1963 году независимости стал ведущим политическим лидером. Население страны было разделено по племенному признаку. Кикуйю — самая большая народность участвовала в большинстве восстаний, а представители некоторых племен поддерживали правительство. К 1956 году военные операции против восставших велись только в горных районах и восстание было в основном подавлено, но до 1960 года колониальные правители не отменяли в Кении чрезвычайного положения. В течение следующих четырех лет они смогли извлечь некоторые выгоды из своей репрессивной политики. Небольшие племенные группировки активно поощрялись к созданию политических организаций, но одновременно кикуйю в основном лишалась такой возможности. Наконец, правительство пыталось всячески очернить личность Кениаты, бывшего президента Национального союза африканцев Кении (КАНУ) — самой большой партии до введения чрезвычайного положения — и популярной фигуры в национально-освободительном движении Африки.

Чрезвычайное положение имело свои отрицательные последствия. В ходе репрессивной операции, проведенной после первой широкомасштабной атаки повстанцев, некоторые наиболее способные африканские политические деятели были интернированы. Тому, кого не интернировали, пришлось бежать из страны. Колониальное правительство понимало, что, если в целях безопасности ему придется арестовать большинство африканских политических деятелей, оно нанесет непоправимый удар отношениям населения к англичанам, которые будут играть важную роль после отмены чрезвычайного положения. Одним из бежавших из страны был Питер Окудо, талантливый кениец, который эмигрировал в Уганду, когда партию КАНУ запретили. Вместо того чтобы арестовать и выслать его обратно, губернатор Уганды предоставил Окудо работу на государственной службе, где тот сумел занять влиятельный пост. В другом случае Тому Мбойе, видному деятелю профсоюзного движения и активисту КАНУ, дали возможность выехать из Кении: в дополнение к стипендии, предоставленной Мбойе Всемирной конфедерацией труда, кенийские колониальные власти выделяли ему деньги для получения образования в Англии, чтобы «он не стремился получить финансовую поддержку от нежелательных политических организаций».

В 1957 году состоялись первые выборы в Законодательный совет, в котором африканцам предоставили восемь мест. Вскоре после этого избранные кандидаты образовали так называемую организацию африканцев и выступили против конституции Литтлтона, той самой, на основании которой они были избраны. Затем началась кампания за предоставление [123] африканцам 15 мест в Законодательном совете. После нескольких изменений положений конституции рабочая группа правительства, состоявшая из двух белых, занимавших высокие посты на государственной службе, — главного секретаря и министра юстиции, внесла предложение об организации новых избирательных округов, результаты выборов в которых шли бы в ущерб интересам народностей, поддерживавших партию КАНУ (кикуйю, луо, эмбу, меру, камба и киси). Диспропорциональность особенно наглядно иллюстрировалась, например, таким фактом: масаи выделялось два места, а кикуйю — всего четыре места, хотя их население составляло соответственно 60 тысяч и миллион. Луо, другой многочисленной народности Кении, поддерживавшей радикального Огингу Одингу, предоставлялось только три места, на одно больше, чем масаи. Большинство дискуссий развертывалось вокруг различных вариантов конституции. Колониальное правительство выступало за так называемую «многорасовую» конституцию, закреплявшую политические права белых поселенцев, которых в Кении в процентном выражении было гораздо меньше, чем в других африканских колониях Англии.

В Кении, одной из самых богатых восточноафриканских стран, действовали многие английские компании. Кроме того, в Кении размещалась штаб-квартира английских войск, находящихся в восточном и центральном регионах Африки. Ранее это командование подчинялось главной штаб-квартире в Каире, однако в 1953 году оно было выделено в отдельное командование после серии серьезных неудач в подавлении восстания в Кении. Несомненно, тут сыграл свою роль и военный переворот в Египте, происшедший в 1952 году. По мере расширения движения против колониального правления штаб-квартира армейского командования в Кении приобретала все большее значение.

Колониальные власти никак не могли на практике реализовать свою идею о закреплении привилегий представителей белой расы, так как у них не существовало для этого соответствующей политической организации. Поэтому влиятельному политическому деятелю из числа белых поселенцев Майклу Бланделлу была оказана колониальными властями помощь в создании своей политической группировки. Перед выборами 1961 года группировка Бланделла выражала интересы всех белых поселенцев и пыталась добиться какого-то согласия с умеренными политическими деятелями из числа африканцев. Самую большую проблему для Бланделла создавали поселенцы с правыми взглядами, которые не проявляли заинтересованности в достижении какого-либо согласия с африканцами. Первым шагом Бланделла явилось оказание содействия в создании партии, которая представляла бы умеренно [124] настроенных африканцев — Демократического союза африканцев Кении (КАДУ). Эта партия вобрала в себя все небольшие племенные политические ассоциации страны, поддерживавшие англичан.

Если на выборах 1961 года колониальные власти оказывали партии КАДУ широкую поддержку тайно, то в 1963 году, на последних выборах перед получением страной независимости, помощь предоставлялась уже открыто.

Назначенный губернатором Кении Малкольм Макдональд вспоминает: «По прибытии в Найроби я обнаружил, что чиновники британского колониального управления (с согласия Уайтхолла) тайно делали все возможное в отдаленных избирательных округах для поражения кандидатов партии КАНУ, с тем, чтобы в результате КАДУ в новом законодательном органе получила явное большинство. В этом случае Кениате и его сторонникам пришлось бы или войти в состав коалиционного правительства во главе с премьер-министром от КАДУ, или уйти в оппозицию».

Партия КАДУ секретно получала от британского правительства денежные средства, которые якобы предоставлял какой-то нейтральный фонд. По мнению Макдональда, эти средства шли из разведывательных источников. Подтверждение этому имеется в письме Майклу Бланделлу, написанному Уилфредом Хейлоком из Лондона 4 мая 1960 года: «Вчера я встретился с бригадным генералом Хоббсом (начальником службы по связи с общественностью министерства обороны Англии), и в результате нашей беседы вы получите 1000 фунтов стерлингов, как только откроется счет в банке для нашей «прогрессивной ассоциации». Эти деньги дадут нам возможность продолжить издание памфлетов с изложением наших взглядов. Обязательно сразу же поставьте меня в известность о регистрации «ассоциации» и об открытии счета. Важно также, чтобы Колин Худ (страховой агент из Найроби) выступил с идеей создания «прогрессивной ассоциации» как своей собственной, без какого-либо упоминания о том, что переданные ему средства пойдут на цели «ассоциации».

Политическая карьера Бланделла в основном финансировалась британской пивоваренной фирмой «Инд Кун», которая имела в Кении большие капиталовложения. Бланделл и лорд Ховик (бывший губернатор Кении Эвлин Беринг) убедили пивоваренную фирму выделить средства партии КАДУ, которые направлялись через специально созданную организацию — Фонд для экономического развития Восточной Африки.

Официально создание фонда было провозглашено только в 1961 году. Утверждалось, что фонд является не коммерческим просветительным учреждением, предоставляющим специализированную информацию лицам, заинтересованным [125] в экономическом развитии Восточной Африки. Его лондонская контора располагалась в офисах фирмы «Е. Д. Брайан». Именно эта фирма обеспечила рекламу сепаратистам Катанги и монархистам Северного Йемена. Первой задачей фонда было учреждение института экономического развития, который «осуществлял бы исследования, предоставлял бы заграничным ученым возможности для проведения научных разработок и координировал научно-исследовательскую работу. Одной из его задач являлось расширение того небольшого числа подготовленных африканцев, которые способны принимать участие в экономическом развитии и планировании».

Чтобы выполнить эту задачу, требовалось собрать 75 тысяч фунтов стерлингов. Маклеод, министр по делам колоний Великобритании, приветствовал учреждение фонда в письме на имя его президента графа Портсмутского. Это письмо, несомненно, имело целью содействовать получению средств: «Фонд не только поможет разрешить стоящие перед Кенией экономические и социальные проблемы. Являясь по своему характеру нейтральным учреждением, не отдающим предпочтения ни одной расе, он обозначит определенный подход, который вполне может оказаться полезным в других областях».

Среди учредителей фонда были Ага Хан, лорд Калитой, лорд Ховик, Элспет Хаксли (писатель) и Р. Е. М. Мейн (директор фирмы «Калтекс», которая, очевидно, оказывала Бланделлу финансовую помощь). Но более важно то, что в состав учредителей фонда входили пять умеренных членов партии КАНУ и все они стали министрами правительства после завоевания страной независимости. Эти пять членов парламента от партии КАНУ, очевидно, не знали, что именно через эту «неполитическую» организацию английское правительство и деловые круги направляли средства их главному противнику — партии КАДУ. Возможно, это простое совпадение, но как раз в период после выборов 1961 года колониальная администрация пыталась сформировать коалицию КАДУ с умеренными членами КАНУ.

Используя свои контакты с европейскими политическими деятелями, КАДУ смогла заручиться помощью члена парламента Великобритании от консервативной партии Фредерика Беннета, который на двух основных конференциях по выработке конституции Кении, состоявшихся в Ланкастер-хаусе Лондона, бесплатно давал этой партии политические консультации. Беннет, имевший семейные связи с банкирским домом «Кляйнуорт Бенсон», также оказывал КАДУ помощь в сборе средств. Он консультировал партию по щекотливому вопросу регионализма. Поскольку партия КАДУ провалилась на выборах, она настойчиво выступала за принятие конституции, [126] предоставлявшей более широкую автономию тем регионам Кении, которые заселены малочисленными племенами. (Впоследствии Беннета не пустили в Кению, когда он по приглашению КАДУ намеревался принять участие в празднествах по случаю предоставления стране независимости). Объясняя причины оказания КАДУ своей помощи, Беннет заявил: «На конференциях в Ланкастер-хаусе я бесплатно выполнял обязанности почетного консультанта этой партии, так как я помогал ей, когда она была у власти (до получения Кенией независимости) и позднее, когда она находилась в оппозиции. В обоих случаях я действовал с полного одобрения правительства Ее Величества».

В 1962 году во время переговоров в Лондоне в Ланкастер-хаусе по поводу конституции независимой Кении представителем партии КАДУ был Рональд Симе из фирмы «Индастриэл Эйдз». Симсу, который ранее был главным специалистом по общественным отношениям в центральном правлении консервативной партии Великобритании и позднее основал свою собственную фирму (в ней имел счет и шах Ирана), поручили навязать кенийцам региональную формулу конституции.

Когда Пол Нгей, вождь племени камба, незадолго до выборов 1963 года вышел из партии КАНУ, он обнаружил, что ему оказывает поддержку Симе и его фирма. За несколько месяцев до того Нгей, испытывавший финансовые затруднения, прибыл в Лондон, чтобы предстать перед парламентом Великобритании в качестве возможного претендента на место Кениаты.

Симе и компания «просто предложили ему свою помощь и в должное время приняли для этого необходимые меры».

На выборах 1961 года КАДУ получила 16% голосов и добилась 11 мест, а КАНУ — 19 мест. Однако правительство было сформировано партией КАДУ, поскольку КАНУ отказалась сделать это, пока не будет освобожден ее лидер Джомо Кениата, находившийся под арестом с начала восстания. Согласно сообщениям, Маклеод «почти ликовал». Вассерман отмечал:

«Англичане поддержали идею сформирования такого правительства, дав прием в честь делегации КАДУ, на котором присутствовал премьер-министр Макмиллан. У представителей прессы создалось впечатление, что англичане всецело поддерживают правительство КАДУ».

На состоявшейся в ноябре 1968 года конференции губернатор Кении Реннисон открыто солидаризировался с партией КАДУ, выступая за создание коалиционного правительства как ступени к самоуправлению. Он совершил большую ошибку, назвав Кениату «лидером на пути к темноте и смерти» и отказавшись освободить его. Правда, как в Великобритании, [127] так и среди белых поселенцев Кении были достаточно сильны настроения против освобождения Кениаты. Бывший министр по делам колоний Алэн Ленокс-Бойд даже отказывался поехать с правительственным поручением в Африку, если Кениата будет освобожден. Однако не требовалось большого воображения для уяснения того факта, что партия КАНУ в конце концов будет правящей партией. Голосование явилось убедительным свидетельством этому.

Проблема состояла в том, что покровительственное отношение Реннисона к некоторым африканским политическим лидерам и его негибкая позиция по вопросу о Кениате затрудняли поиск мирного решения. Поэтому Реннисон был смещен со своего поста и дальнейшее претворение в жизнь британской стратегии поручили его заместителю Гриффитс-Джоунсу. Касаясь существа данной стратегии, лорд Ховик в начале 1962 года в письме Бланделлу изложил содержание бесед, которые он имел с высшими правительственными чиновниками Великобритании. Ховик рассматривал Тома Мбойю как человека, заслуживающего его поддержки, «поскольку действительную опасность представляют те, кто смотрит на Восток независимо от того, относятся ли они к старой гвардии кикуйю или ассоциируются с Одингой». Ховик предложил сделать попытку объединить три группы: партию КАДУ, группу Мбойи и ее последователей, а также умеренных сторонников партии КАНУ из киси и камба. По его мнению, это удалось бы легче сделать, если бы у Мбойи истощились финансы, полученные главным образом от американских профсоюзов, и его позиции были бы вследствие этого ослаблены. Также важно, чтобы партия КАНУ не бойкотировала результаты выборов. Действия по недопущению этого оправдывают определенные расходы и использование имеющейся агентуры, которая поможет объединить КАДУ с ориентирующейся на Запад частью КАНУ, вне зависимости от названия этой объединенной организации и ее отношения к самому Кениате.

По словам одного английского журналиста, который в это время находился в Кении: «Когда стало очевидным, что англичане собираются передать власть африканцам, исполняющий обязанности губернатора Гриффитс-Джоунс близко подружился с Томом Мбойей. Метафорично выражаясь, он поднял его на холм и показал королевство. Это была явная попытка покончить с Кениатой».

По словам Бланделла, «Гриффитс-Джоунс был одержим идеей раскола партии КАНУ и выдвижения Мбойи в качестве национального лидера». Естественно, Мбойя занял осторожную позицию. Он предпочитал, чтобы лидером стал Кениата, который использовал бы свой престиж для изоляции Одинги, а затем пригласил бы представителей партии КАДУ в состав [128] своего правительства. Бланделл также сообщает, что, по мнению Мбойи, от Кениаты можно было бы потом довольно легко избавиться.

Оказавшись неспособным создать желаемую коалицию, британское правительство было вынуждено поддержать КАДУ, предоставив столь необходимую экономическую помощь ее неустойчивой администрации. В свою очередь для завоевания популярности правительство КАДУ обещало освободить Кениату (для него построили дом в Киамбу). Правда, это был, как заметил один очевидец, дом, «строительство которого двигалось немыслимо медленными шагами».

Перед предоставлением Кении независимости на последней конференции в Ланкастер-хаусе правительство Великобритании, понимая, что у него мало шансов не допустить прихода к власти партии КАНУ, приняло решение в интересах максимального обеспечения своих интересов об отходе от КАДУ и об оказании поддержки КАНУ. Маклеод, являясь хитрым политиком, умно обыграв изменение позиции английского правительства, использовал разработанный КАДУ план регионального государственного устройства в качестве средства давления на КАНУ для ослабления ее позиций после получения Кенией независимости. В то же время, выступая перед прессой, он подчеркивал, насколько умеренный и ответственный курс собирается проводить КАНУ после сформирования правительства. Впрочем, такая стратегия привела стоящих на правых позициях многих белых поселенцев и членов парламента Великобритании — консерваторов в состояние полного смятения и неопределенности.

Как отмечалось выше, предоставление образования рассматривалось англичанами в качестве верного средства для «привлечения» на свою сторону местных националистов и выдвижения на руководящие посты умеренных элементов из средних слоев населения. Благотворительность была наиболее подходящим механизмом для этого. Подобные соображения послужили причиной создания фонда «Ариэль».

«Ариэль» был зарегистрирован в 1960 году. Его официальной задачей являлось «поощрение» взаимопонимания между людьми. В одном из годовых докладов фонда говорилось:

«Ариэль» представляет особую ценность, поскольку он независим от правительства и от партий, свободен от политических или коммерческих интересов. Многие влиятельные, с творческим складом характера лица из развивающихся стран, которые сдержанно отнеслись бы к принятию помощи от официальных властей, добровольно участвовали в проектах «Ариэля», учитывая его независимый характер». [129]

Даже беглое изучение биографий членов попечительского совета фонда достаточно для того, чтобы усомниться в справедливости утверждений о его «независимости». Трое из них начинали политическую карьеру во Всемирной ассамблее молодежи: Чарльз Лонгбаттэм, бывший в то время членом парламента от графства Йорк, консерватор, являвшийся председателем группы компаний «Сискоуп»; Барни Хейхоу, член парламента от консервативной партии с 1970 года и Морис Фолей, сотрудник аппарата Европейского экономического сообщества и политический деятель лейбористской партии, который в качестве связника разведки участвовал в операциях во время гражданской войны в Нигерии. Четвертым членом попечительского совета был Деннис Греннан, до недавнего времени являвшийся директором фонда. Бывший президент Национального союза студентов Великобритании, он также косвенно был связан со Всемирной ассамблеей молодежи. Позднее он получил значительный опыт работы в сферах, не связанных со студенческими делами: был советником по африканским делам у Джеймса Каллагэна в бытность последнего министром иностранных дел. Греннан посетил Анголу, где инспектировал условия содержания в тюрьме британских наемников, захваченных МПЛА. Вскоре после того, как в 1965 году Ян Смит провозгласил независимость Южной Родезии, Греннан был направлен в аппарат президента Каунды, своего личного друга, для создания разведывательной службы. Как указывалось в журнале «Левеллер», неясно, где Греннан «приобрел опыт, необходимый для организации секретной службы». Примечательно также то, что министр колоний Маклеод принял активное участие в создании «Ариэля». Личным парламентским секретарем Маклеода в то время являлся Чарльз Лонгбаттэм.

Трудно проследить источники финансирования «Ариэля». Согласно Греннану, учредительный капитал «Ариэль» получил от профсоюза муниципальных работников, предоставившего 30 тысяч фунтов стерлингов, а также от профсоюза работников транспорта и коммунальных служб. Однако оба профсоюза отрицают факт предоставления «Ариэлю» каких-либо средств. Источник из министерства иностранных дел Великобритании, на который делались ссылки в журнале «Трибюн», считает, что «Ариэль» получил поддержку от МИД Великобритании и рассматривает ее в качестве «скорее осторожной, чем секретной операции». Еще один источник, имевший большой опыт работы в Африке в период деколонизации, рассказал авторам этой книги о финансировании «Ариэля» со стороны министерства иностранных дел, добавив немного загадочно, что, по его мнению, «Ариэль» «не совсем беспристрастен». Лондон с его большими финансовыми возможностями представлял собой еще один источник денежной [130] поддержки. Здесь наиболее удачливым «добытчиком денег» был известный легкоатлет Кристофер Чатавей.

Хотя «Ариэль» проявляет нежелание раскрывать источники своих средств, он дает подробные сведения об их расходовании. Одной из организаций, которая получала деньги, была Всемирная ассамблея молодежи, руководящий персонал которой занимал ответственные посты в фонде. В Африке, где проходила большая часть деятельности «Ариэля», он предоставлял молодым местным лидерам стипендии для получения образования в Великобритании и организовывал обмен визитами западных и африканских лидеров. Нет никаких данных о том, что кто-либо из указанных лиц знал о взаимоотношениях «Ариэля» с правительством Великобритании. Контакты «Ариэля» шли в основном по двум линиям: Британского совета, правительственной организации, призванной содействовать успеху Великобритании во всем мире, и обычных дипломатических кругов. Бывший сотрудник «Ариэля» разъяснял: «Мы имели прямую связь с министерством иностранных дел. Английские послы направляли нам списки лиц, которые выражали желание получить от нас приглашение. 25% мы привлекали на свою сторону». Пока эти африканцы находились в Великобритании, на них велись досье, с тем чтобы оценить их потенциальные способности к лидерству.

Особенно усиленно действовал «Ариэль» в Кении, где он предоставлял значительную по объему и различную по формам помощь умеренному лидеру Национального союза африканцев Кении Тому Мбойе. Фонд передал партии КАНУ доклад о потенциале Кении в социальной и экономической областях. Его автором являлся Артур Гейтскелл, опытный колониальный администратор, брат лидера лейбористов Хью. Доклад был взят в качестве основы для избирательного манифеста КАНУ 1963 года, и Мбойя сыграл решающую роль в его принятии партией. Мбойя также участвовал в проекте «Ариэля» по предоставлению стипендий лидерам коренного населения Зимбабве.

В качестве губернатора Кении правительство Великобритании направило Малкольма Макдональда, опытного дипломата, принимавшего участие в проведении сложных переговоров в Малайе. Макдональд должен был проводить в жизнь новую стратегию Великобритании. Он сразу же приостановил официальную поддержку партии КАДУ, наладил контакты с КАНУ, представлял себя в качестве близкого друга Кениаты. Тем временем разведка МИ-6 завербовала Брюса Маккензи, влиятельного политического деятеля из числа белых поселенцев, который тоже стал поддерживать партию КАНУ. Маккензи, прежде летчик-истребитель, носил длинные закрученные на концах усы и был хорошо [131] известен как автогонщик и специалист по продаже машин, человек с шумным, энергичным характером. Малкольм Макдональд рассказал, что Маккензи был агентом МИ-6 с 1963 года. Трудно установить дату его вербовки, однако известно, что он работал со службами безопасности еще в период восстания в Кении.

По словам Бланделла, «одно время Маккензи являлся моей правой рукой и постоянно давал мне советы». Маккензи разработал план решения проблемы землепользования белых поселенцев после получения страной независимости. На первой конференции в Ланкастер-хаусе в 1960 году делегация британского правительства, руководимая Маклеодом и лордом Пертом, предложила принять этот план в качестве основной политической линии.

В марте 1961 года после выборов Маккензи порвал с группировкой Бланделла и партией КАДУ и вступил в КАНУ. Хотя некоторые белые поселенцы сделали то же самое, в переходе самого Маккензи можно усмотреть коварные цели. По словам полковника Дэвида Стерлинга, Маккензи встретился с Кениатой, когда последний находился под арестом, изложил свои соображения по оказанию ему помощи. За несомненную смелость, проявленную Маккензи в перемене партийной принадлежности в то время, когда большинство белых поселенцев ориентировалось на КАДУ, он был вознагражден портфелем министра сельского хозяйства в кабинете оппозиции, где вновь выдвинул план урегулирования вопроса о земле белых поселенцев. Действительно, Маккензи всеми признается архитектором окончательного решения данной проблемы.

После получения страной независимости партия КАНУ сформировала первое правительство. Для англичан все еще нерешенной оставалась проблема, что делать с ее радикальным крылом, руководимым популярным лидером луо Огингой Одингой. Рассказ Малкольма Макдональда дает некоторое представление об отношении Великобритании к африканским политическим деятелям.

«Я сообщил правительству Великобритании, что Одинга не коммунист. Он — крайний националист. Он не является ставленником русских и китайцев». Я рассказал об этом Одинге. Он заявил: «Вы абсолютно правы. Я не коммунист. В некотором отношении я социалист и в некотором — капиталист. Я не собираюсь поддаваться влиянию русских и китайцев дальше определенной границы. Когда у меня появилось желание посвятить себя делам, я стал амбициозным и обратился за помощью к англичанам. Они отказали, американцы тоже. Те и другие дают деньги моему противнику Тому Мбойе. Поэтому я был вынужден обратиться за деньгами к другим».

Макдональд советовал Кениате попытаться «привлечь на свою сторону лучших людей из КАДУ» и вскоре после этого [132] несколько наиболее авторитетных ее членов вступили в КАНУ.

Еще до получения страной независимости правительство КАДУ и его британские советники оказывали на Одингу значительное давление. Появилась целая серия публикаций, в которых подробно рассказывалось о «финансовых средствах, полученных Одингой от стран Восточной Европы и Ганы» для раскола Федерации труда Кении, являвшейся базой влияния Тома Мбойи. Со своей стороны Федерация труда Кении получила более 25 тысяч долларов от поддерживаемого ЦРУ Международного фонда поощрения системы образования в социальной и экономической областях. В начале 60-х годов Международная конфедерация свободных профсоюзов ежемесячно переводила на счет фонда 1000 фунтов стерлингов.

Вскоре после получения Кенией независимости Кениата дал знать, что англичане не разрешили ему назначить Одингу в качестве министра финансов. Вместо этого Одинга стал министром внутренних дел, где ему пришлось решать вопрос об изменении конституции независимой Кении, в основу которой был положен региональный принцип. Кроме того, ему поручили депортировать Яна Гендерсона, офицера из числа белых, который ведал разведывательными делами в полиции, что сделало Одингу непопулярным у белых поселенцев. Впоследствии Гендерсон объявился в Бахрейне, где разрабатывал и внедрял сложную систему обеспечения внутренней безопасности.

После получения Кенией независимости Маккензи стал наиболее влиятельным человеком в стране из числа белых. Он был назначен министром сельского хозяйства и помог организовать международную конференцию по кофе, игравшему важную роль в экономике страны. Его позиция внушала уверенность в своем будущем белым поселенцам, которые начали испытывать беспокойство после окончательного ухода из страны англичан. Маккензи продолжал играть активную роль в военных делах и вопросах безопасности. До 1982 года основную угрозу стабильности Кении создавали непрекращающиеся политические убийства, которые подвергали серьезному испытанию структуру правящей партии КАНУ. Убийство в июле 1969 года вероятного преемника Кениаты Тома Мбойи и заключение Одинги под стражу вызвали широкие волнения. Союзу народа Кении, партии Одинги, отделившейся от КАНУ, было запрещено участвовать в предстоявших выборах. У администрации не было уверенности, в каком направлении будет развиваться ситуация, и спустя некоторое время Маккензи и министр обороны Ньёрогу Мунгаи прибыли в Лондон, чтобы договориться об использовании британских войск в случае возникновения беспорядков.

Смерть Мбойи нанесла серьезный удар по операциям [133] фонда «Ариэль» в Африке. Появившиеся за два года до этого в американском журнале «Рэмпертс» разоблачения финансирования ЦРУ международных студенческих организаций вызвали у национальных лидеров подозрения в отношении деятельности западных «благотворительных» групп. Это касалось и «Ариэля». «Ариэлем» был учрежден памятный Фонд Тома Мбойи, который действовал из штаб-квартиры «Ариэля» в Лондоне, в комитет которого входили два члена попечительского совета «Ариэля». Однако в 1976 году африканская программа фонда полностью провалилась. Пожертвования в фонд упали с 75 тысяч фунтов стерлингов в 1960 году до 25 тысяч фунтов стерлингов, и в основном это были вклады анонимных лиц. История «Ариэля» имеет определенное значение, поскольку подобный инструмент вполне может быть снова использован англичанами. Согласно сообщению журнала «Прайвит аи» за 1976 год, правительство Великобритании проявило интерес к созданию учреждения, подобного «Ариэлю», для «прикрытия сбора разведывательной информации и оказания тайной поддержки пробританским движениям».

В 1970 году Маккензи вышел из состава правительства. Он занял пост директора авиакомпании «Ист африкэн Эйруэйз», а позднее (после ее банкротства) — компании «Кения Эйруэйз». Будучи председателем совета директоров фирмы «Купер Моторз», занимавшейся продажей автомашин «фольксваген» и «лейленд» в Кении и Уганде, он поставлял лендроверы, а возможно, и броневики службам безопасности Кении. Эти подразделения были обучены англичанами в обмен на предоставление Великобритании определенных возможностей в военной области, в частности портов на побережье Индийского океана и тренировочных лагерей в джунглях около Ньери, примерно в 60 милях к северу от Найроби. Кенийские военные нередко жаловались на то, что англичане не полностью выполняют свои обязательства. У населения нет уверенности в том, что в случае гражданских беспорядков Великобритания не вмешается в дела Кении. Согласно неподтвержденным сообщениям, в марте 1975 года подразделение САС было переброшено в Кению в связи с волнениями, возникшими после убийства члена парламента Джозиа Кариуки, часто открыто выступавшего против правительства.

В начале 1978 года Маккензи вновь направился в Великобританию с целью организации приезда в Кению генерала Роланда Мэнса, который должен был оказать помощь в реорганизации кенийской армии и ее модернизации на случай возможных столкновений с Сомали. Предусматривалась также реорганизация кенийских разведывательных служб и доведение их действий до современного уровня. Однако осуществить это не удалось ввиду нехватки денег у британской стороны для финансирования данного проекта. Роль Маккензи в рейде [134] Израиля на аэродром Энтеббе сейчас хорошо известна. В основном она заключалась в обеспечении дозаправки израильских самолетов и оказании в кенийском аэропорту медицинской помощи пострадавшим.

В мае 1978 года, почти несомненно из-за помощи, оказанной Маккензи во время энтеббской операции, он погиб: в самолете, на котором Маккензи вместе с двумя знакомыми бизнесменами возвращался из Кампалы в Найроби, взорвалась бомба. В течение длительного времени Маккензи осуществлял деловые сделки с президентом Уганды Амином по продаже военного или полувоенного оборудования. В указанной поездке его сопровождал бывший служащий фирмы «Лорно», который после ухода из фирмы работал самостоятельно. Третий пассажир — Кейт Сэвидж продавал Амину оборудование для связи. В сообщении «Санди таймс», ответственность за взрыв возлагалась на двух бывших агентов ЦРУ Эдвина Уилсона и Фрэнка Терпила, которые работали на Амина. На похоронах Маккензи присутствовал офицер МИ-6 Фрэнк Стил, находившийся в Найроби с 1968 по 1971 год, и представитель королевы. В знак уважения к Маккензи правительство Израиля назвало его именем лесной район в Галилее.

Британские интересы в Кении, однако, не пострадали. Самым показательным признаком их прочности явилось назначение преемником Кениаты Даниэля Арапа Мои. Мои через одну из поддерживаемых правительством племенных ассоциаций вступил в партию КАДУ, из которой перешел в КАНУ. Очевидно, Брюс Маккензи начал устанавливать с Моиблизкие отношения и до своей смерти помогал ему делом и советом. Кстати, утверждения о том, что наиболее очевидным виновником смерти Маккензи является Амин, звучат иронически, поскольку получением поста президента Уганды тот обязан некоторым кругам в Кении и, вероятно, лично Маккензи.

Колонизованная англичанами на рубеже смены веков, современная Уганда включает в себя районы, традиционно входившие в состав четырех королевств: Буганда, Торо, Буньоро и Анколе. Буганда упорно сопротивлялась всем попыткам Великобритании объединить страну и до получения Угандой независимости пользовалась из-за своих размеров привилегированным положением. Беспорядки в соседней Кении в начале 50-х годов нашли отзвук в Уганде и стимулировали укрепление националистического курса, находившего поддержку у других, небугандийских племен. В 1960 году две главные националистические партии слились и образовали Народный конгресс Уганды (НКУ) во главе с Милтоном Оботе.

«Жемчужина Африки», как обычно называл ее Уинстон Черчилль, Уганда получила независимость в октябре 1962 года. Имея развитое зерновое хозяйство и большие залежи [135] меди, Уганда располагала хорошими возможностями для своего развития при условии мирного исхода политической борьбы между племенными элементами.

На выборах, проводившихся в апреле 1961 года для определения формы независимого правительства, партия НКУ не получила подавляющего большинства, хотя и заявила о себе как о самой большой партии. Оботе решил вступить в союз с Кабака екка (бугандийская партия), уступив некоторым требованиям провинции Буганда об автономии. Лидер Буганды кабака {11} Мутеса позднее стал президентом страны, а Оботе — премьер-министром. Не без оснований Оботе полагал, что позиция Буганды в конце концов изменится и ее территориальный статус будет изменен в соответствии со статусом остальной части страны. Возможно, он слишком рано начал настаивать на проведении в 1963 году референдума в районах, населенных баньоро, но управляемых Бугандой. Когда в результате голосования контроль над этими районами был передан баньоро, союз с Бугандой развалился. Но к тому времени значительное число членов парламента переметнулось на сторону партии НКУ, что дало Оботе возможность сохранить большинство в парламенте.

Через два года Буганда смогла нанести ответный удар. Оботе оказывал поддержку повстанцам в Демократической Республике Конго (сейчас Заир. — Ред.) в их борьбе с правым правительством, во главе которого стояли Монс Чомбе и генерал Мобуту. Поскольку командующего армией Уганды бригадного генерала Ополота подозревали в симпатиях к партии Кабака екка, Оботе поручил проведение операций по оказанию поддержки Иди Амину, бывшему военнослужащему королевского полка африканских стрелков, имевшему сильные позиции в угандийской армии. У конголезских повстанцев было мало денег, зато в изобилии — золото и слоновая кость, которые они обменивали у Амина на оружие. Затем Амин перепродавал золото и слоновую кость, получая при этом значительные барыши. Поднявшие этот вопрос члены парламента от партии Кабака екка обвинили Оботе и ряд членов его правительства в получении прибылей от этой торговли. В феврале 1966 года Оботе захватил всю исполнительную власть, фактически превратив страну в однопартийное государство и забыв обещание провести расследование вышеупомянутой аферы. В ответ партия Кабака екка потребовала перевести центральное правительство Уганды из Кампалы, находившейся на территории Буганды, и освободить своих сторонников, арестованных службами безопасности. Кабака Мутеса тайно обратился к англичанам с просьбой о военной интервенции для свержения Оботе, однако последний узнал о заговоре и немедленно [136] предпринял меры против Мутесы. Он послал Амина с армейским подразделением на штурм президентского дворца. Хотя Мутесе удалось ускользнуть, он не смог объединить силы своих сторонников для оказания сопротивления режиму Оботе и бежал из страны. В 1969 году Мутеса умер в Лондоне. В награду за все Амин был назначен командующим армией вместо смещенного Ополота.

Оботе при поддержке Народного конгресса Уганды обнародовал «Хартию простого человека», а также заявил о предстоящей национализации иностранного капитала в Уганде. Эти намерения не нашли благоприятного отклика в Лондоне, поскольку в числе объектов, затрагивавшихся проектами Оботе, 80% составляли британские фирмы. Англичане приступили к разработке планов по его замене. Стремление Амина захватить в конце концов в свои руки контроль над страной не осталось незамеченным в Уайтхолле, где его хорошо знали еще по службе в полку королевских африканских стрелков, когда он воевал против кенийских повстанцев. Характеризуемый как человек, «у которого не хватает серого вещества», но исключительно лояльный к Великобритании, Амин должен был оправдать возлагавшиеся на него надежды и в случае прихода к власти принять английских советников, которые увяжут экономическую политику страны с интересами Великобритании. Англичанам также было известно о жестокой, садистской натуре Амина, который продемонстрировал свои «способности», будучи начальником концентрационного лагеря в Кении, когда получил прозвище «вешатель».

В армии Амин в основном опирался на поддержку наемников из южного Судана, которых англичане привлекли в армию для укомплектования кадров младшего командного состава. Многие из них происходили, как и Амин, из племени каква, которое проживало по обе стороны судано-угандийской границы. Южные суданцы, подобно курдам на Ближнем Востоке, являются национальным меньшинством, которым манипулируют более могущественные силы при осуществлении своей региональной политики. Жители южной части Судана, составляющие 6 миллионов из 15 миллионов населения страны, имеют черный цвет кожи и исповедуют в основном христианство. Арабы же составляют большинство на севере Судана. Южане рассматривали северян в качестве угнетателей. Хотя впоследствии правительство Судана склонялось в пользу удовлетворения требований южан о предоставлении этой части страны автономии, но в 1960 году оно увязло в гражданской войне с повстанцами «Анья-нья», являвшимся военным формированием «движения за освобождение Нила». До 1969 года Великобритания поддерживала центральное правительство Судана. Эта поддержка была прекращена, когда пронасеровское движение «свободных офицеров» под руководством полковника Джафара Нимейри [137] сменило переходное гражданское правительство. Уставший от споров между религиозными партиями — Национально-юнионистской партией и партией Аль-Умма (народной), Нимейри назначил для управления страной Революционный совет. Суданская коммунистическая партия, насчитывавшая 8 тысяч человек, провела успешную кампанию по дискредитации предыдущего военного правительства и, в конце концов, добилась отстранения его от власти. Нимейри понимал, что должен взять ее в союзники.

Неудивительно, что англичане сразу же прекратили военную помощь и отозвали своих инструкторов. Египтяне быстро заменили их. Тем временем повстанцы из «Анья-нья» также получили дополнительную помощь извне. С сентября 1 969 года израильтяне еженедельно сбрасывали на парашютах оружие и медикаменты, а некоторые подразделения их регулярных войск осуществляли подготовку повстанцев. На стороне «Анья-нья» воевали, по крайней мере, три подразделения наемников. Во главе одного из них стоял француз по фамилии Арманд, другое было сформировано двумя английскими наемниками — Роном Грегори и Рипом Керби и действовало в районе судано-эфиопской границы, третье возглавляли Рольф Стайнер и Алекс Гей; третье подразделение воевало в районе племени каква около границы с Угандой. Это были довольно незначительные операции по сравнению с войнами наемников в Конго, Родезии и Анголе, однако действия последней из указанных групп имели значительное влияние на политику в Восточной Африке — расчистили Амину дорогу к власти в Уганде. Израильтяне, по крайней мере, на начальном этапе войны, были заинтересованы главным образом в отвлечении арабских сил с синайского фронта.

Стайнер, по происхождению немец, приобрел военный опыт во французском иностранном легионе, хорошо известной организации, которой обязаны своим рождением многие подразделения наемников. После ухода из легиона он получил разрешение на проживание во франкоговорящих странах Северной Африки, где сразу же включился в дела крайне правого крыла ОАС, выступавшего против ухода французов из Алжира. Ему удалось избежать суда. Стайнер перебрался во Францию, где позднее был осужден за подделку чека. Свой опыт Стайнер пополнил, выступая в качестве помощника вербовщика наемников для «Анья-нья». Такое предложение ему было сделано французским наемником Роже Фолке. Ему удалось набрать 70 человек.

Затем Стайнер перебрался в Нигерию, где принимал участие в боях на стороне Биафры, и там впервые вступил в контакт с Алексом Гейем.

Уроженец Шотландии, Гей в начале 60-х годов, после двух лет действительной военной службы в войсках связи, работал [138] банковским клерком. Он впервые прибыл в Африку в качестве торгового представителя. Военные события привели его в 1965 году в Конго, а через три года — в Биафру. Когда после пьяного дебоша в присутствии лидера Биафры генерала Оджукву Стайнера выгнали из Биафры (французские советники генерала были рады изгнанию Стайнера), Гей поехал с ним в Европу, где они начали искать «работу» у суданцев.

В феврале 1969 года Стайнер встретился с Карло Бейером, секретарем католического агентства Каритас Интернэшнл. Используя контакты с Ватиканом, Бейер организовал Стайнеру встречу с «отцами Вероны», которые изыскивали канал для оказания помощи южным суданцам. «Отцы» ввели Стайнера и Гея в состав благотворительного Общества по оказанию помощи Африке (ФРГ), через которое они в свою очередь были представлены двум англичанам. На одного из них — Беверли Барнарда во время суда над Стайнером в Судане ссылались как на «бывшего британского дипломата», хотя следов его дипломатической службы обнаружить не удалось. Барнард, сейчас больной человек, на самом деле отвечал в то время за координацию операций МИ-6 против Оботе и в 1969 году планировал его убийство во время работы конференции партии НКУ. Другим человеком был Энтони Дайвелл, который якобы занимал важный пост в подразделении английской разведки, находившемся в ФРГ, но затем был вынужден оставить его. Сейчас он является торговцем оружием и проживает в Гамбурге.

Барнард и Дайвелл владели авиакомпанией «Сатерн Эйрмоутив», располагавшей одним самолетом. На коммерческой основе они доставляли товары в Уганду и, по словам Гея, иногда «сбивались с курса» над территорией «Анья-нья», где сбрасывали различные грузы, включая оружие. В конце июля 1969 года Общество по оказанию помощи Африке наняло Стайнера и Гея для постройки взлетной полосы. Однако, выяснив, что у Стайнера другие идеи относительно порученного ему дела — формирования «настоящей повстанческой армии», избавилось от него, когда он вернулся в Европу после предварительного двухнедельного обследования района.

Тем не менее Стайнер возвратился в Уганду, где вновь присоединился к группе племени каква, во главе которой стоял генерал Эмедио Таффенг. Эта группа откололась от «Анья-нья» и на территории своего племени образовала автономное «государство Аньиди». Стайнер прибыл в Кампалу, где узнал, что Гей пытался помешать ему получить работу у Таффенга, обрисовав его как мошенника и самозванца. Стайнер встретился с Гейем, и из их спора Гей узнал, что Барнард использует операции по поддержке южных суданцев для прикрытия подготовки подразделения «Анья-нья» к возможному заговору против Оботе. Хотя Амин имел сильные позиции в армии, они [139] были недостаточны для осуществления переворота. Но подкрепление в количестве 500 хорошо обученных солдат могло бы изменить ситуацию. Стайнер заявил, что Гей работал на ЛЛИ-6, что последний отрицает. По словам коллеги Гея, участвовавшего вместе с ним в неудавшейся операции по захвату острова Фернандо-По, МИ-6 завербовала Гея еще во время его службы в армии.

Подделав квитанцию, что позволило ему получить в отеле «Аполо» в Кампале багаж Барнарда, Стайнер проверил его содержимое и будто бы нашел там коды для радиосвязи с Лондоном и шифры, использовавшиеся для составления письменных сообщений в посольство Великобритании в Кампале. Стайнер заявляет, что он также обнаружил в багаже свидетельства подкупа министра внутренних дел правительства Оботе Басила Батарингея. Дайвелл, наоборот, представил многочисленные данные, опровергающие какую-либо связь Великобритании с организацией «Анья-нья»: «Великого южносуданского заговора», в который якобы были вовлечены Гей, Стайнер, Барнард, я и другие, фактически не существовало. Никогда не было ни поставок оружия, ни военных действий наемников, ни самолета, использовавшегося компанией «Сатерн Эйрмоутив». Не было также никакого тайного участия в этих делах какого-либо правительства, кроме Уганды и Судана, в связи с судом над Стайнером». В указанном заявлении Дайвелла не говорится об оказании Израилем помощи в деле подготовки повстанцев или о показаниях Дэвида Робисона, американского журналиста, который лично был свидетелем того, как Стайнер руководил подразделением «Анья-нья» во время военных операций.

Стайнер прибыл в Уганду и информировал правительство страны о заговоре. На его беду он был арестован службой безопасности Уганды и в течение трех месяцев, до конца 1970 года, содержался под стражей без предъявления обвинения. Оботе не одобрял деятельности Стайнера с повстанцами «Анья-нья», которая ставила под угрозу отношения Уганды с новым правительством Судана. У Оботе были трудности в отношениях с командующим армией Иди Амином. Он понимал, что поддержка, оказываемая Амину со стороны «Анья-нья», угрожает его собственным позициям. В начале 1970 года глава израильской разведки Эви Замир посетил Уганду и обратился за разрешением на дозаправку в Энтеббе или Гулу израильских самолетов, доставлявших оружие «Анья-нья». Он просил также предоставить в Уганде возможности для подготовки повстанцев. Оботе отказал. За его спиной израильтяне обратились к Акене Адоку, племяннику Оботе, который руководил одной из спецслужб Уганды. Они рассказали Адоке о том, что все секретные службы осуществляют некоторые мероприятия, не информируя об этом свои правительства. Тем не менее Адока [140] на просьбы израильтян не откликнулся. В конце концов, они вышли на Амина, который, будучи союзником «Анья-нья», оказался более покладистым.

Израильтяне, имевшие в Уганде несколько военных советников, были обеспокоены растущими антисионистскими настроениями Оботе и возможностью заключения им союза с Нимейри. По их мнению, Амин был бы полезным и сговорчивым союзником и в целях обеспечения своего положения мог пойти на расширение военного присутствия Израиля в стране.

В октябре Оботе учредил пост начальника генерального штаба, с тем чтобы продвинуть Амина. У Амина возникла еще одна проблема: очередной скандал с растратой денег, в котором он оказался замешанным, мог привести к его увольнению из армии. Он обратился к полковнику Барлеву, бывшему главе израильской военной миссии в Уганде. Амин рассказал ему о своем намерении организовать заговор против Оботе. Он знал, что найдет поддержку у израильтян, поскольку позиции Оботе становились все более антиизраильскими. Амин информировал Барлева о том, что самым большим препятствием к заговору является отсутствие в Кампале лояльных ему сподвижников и что Оботе арестует и убьет его прежде, чем Израиль сможет прийти ему на помощь. Барлев посоветовал Амину перевести в Кампалу воинские части, сформированные из его соплеменников, и обязательно иметь в своем распоряжении парашютистов, танки и джипы. Ударной силой заговора должны были стать лояльные Амину войска и 500 человек из лагеря Барнарда, расположенного в южном Судане.

Новое консервативное британское правительство Э. Хита приняло решение продать оружие Южной Африке. Это показало, что англичане все больше склонялись в пользу заговора против Оботе. Отступление от ранее проводившейся Великобританией политики в данном вопросе встретило возражение со стороны лидеров Содружества, во главе которых стояли Ньерере, Оботе и Каунда. Все трое угрожали выйти из Содружества, если Хит не изменит своего намерения. Позиция этого уважаемого триумвирата таила в себе угрозу того, что Африка помешает Великобритании проводить намеченный курс. Этот вопрос стал своеобразным пробным камнем для проверки зрелости внешней политики Хита в Африке. Не исключалось, что вопрос о продаже оружия станет первым пунктом повестки дня конференции глав правительств стран Содружества в Сингапуре. Оботе дважды заявлял о своем отказе принять участие в работе конференции. С соответствующей просьбой к нему обратились Каунда и Ньерере, и поэтому кабинет Уганды решил, что Оботе поедет на конференцию и изложит общую негативную точку зрения африканских стран по поводу продажи оружия Южной Африке. 11 января 1971 года Оботе отбыл на эту роковую конференцию, создав тем самым идеальные [141] условия для заговорщиков. Когда один из африканских лидеров назвал на конференции политику Хита «расистской», последний ответил: «Хотел бы я знать, кому из вас будет позволено вернуться с этой конференции в свою страну».

Заговор оказался успешным во всех отношениях. Ударные силы вместе с «Анья-нья» штурмовали казармы Малив и полностью подавили сопротивление преданного Оботе танкового батальона. Здание парламента в Кампале было окружено. Преданные Амину нубийцы захватили большую часть имевшегося в стране оружия. Израильтяне оказывали Амину техническую поддержку, в частности, управляли танками и пилотировали истребители на праздничном воздушном параде после переворота. Полковник Барлев якобы оказывал помощь Амину при формировании состава правительства.

В своей последней фазе заговор направлялся кенийской разведкой, которая после получения страной независимости работала в тесном контакте с англичанами. В некоторых сообщениях говорилось, что Оботе, возможно, укрывал повстанцев, боровшихся против Кениаты, и предоставлял им возможность для прохождения подготовки, что являлось для Кении еще одним побудительным мотивом для участия в заговоре. Когда было объявлено о перевороте, Оботе вылетел из Сингапура в Найроби, где оценил создавшуюся ситуацию, связавшись по телефону из отеля со своими людьми в Уганде. Затем он возвратился в Уганду для установления связи с лояльными ему войсками. Он прибыл в отель вместе с вице-президентом Кении Арапом Мои, который сразу же позвонил Кениате. Однако, когда помощники Оботе пытались по телефону связаться с Кампалой, им сообщили о неисправности линии. У Оботе возникли подозрения, и одного из своих людей он послал в город, чтобы попытаться позвонить оттуда. Линия связи с Угандой работала бесперебойно. Когда Арап Мои возвратился к Оботе, телефоны в отеле, которые считались неисправными, удивительно быстро были приведены в полный порядок. После ухода Мои они снова замолчали. Усиленный кордон подразделений безопасности вокруг гостиницы не позволил Оботе незаметно скрыться.

Сразу после прихода к власти Амин заявил о своей поддержке позиции Хита по вопросу о продаже оружия Южной Африке. Правительство Великобритании первым официально признало режим Амина, тем самым оказав давление на другие африканские страны. Вскоре после этого Уганде была предоставлена экономическая помощь в размере 10 миллионов фунтов стерлингов (использование которой должно было осуществляться под контролем англичан), 15 самолетов «Феррет», 36 бронетранспортеров «Саладин», а также другая военная техника. Армии на временной основе была выделена группа инструкторов. Тем не менее Амин выразил свое возмущение [142] по поводу отказа Великобритании предоставить ему реактивные истребители и другое более современное вооружение, необходимое для планируемого им вторжения в Танзанию с целью обеспечения себе выхода к морю.

К тому времени Рольф Стайнер, деятельность которого чуть не сорвала заговор, вновь оказался в Судане. Власти Уганды передали его Судану, несмотря на отсутствие официального соглашения о выдаче преступников, и правительство Судана намеревалось провести крупный судебный процесс, главное внимание на котором планировалось уделить вмешательству Запада в африканские дела. Барнард и Дайвелл передислоцировали подразделения, использовавшиеся для поддержки операций в южном Судане, на базы в Эфиопии, а Гей вернулся в Европу.

В этот период правительство Нимейри оказалось на грани свержения и только с помощью англичан ему удалось восстановить свое положение. Это подтверждало мысль о том, что режим все больше сползает на прозападные позиции. Наконец процессу над Стайнером был дан зеленый свет, так как международная пресса проявила к нему интерес. Вынесенный Стайнеру смертный приговор был заменен 20 годами тюрьмы. В конце концов, по «причинам гуманного порядка» он был выслан в ФРГ.

С момента прихода к власти правительства Нимейри западные державы оказывали на него давление. Хотя Нимейри не опирался на традиционные религиозные партии, тем не менее, эти партии сохранили значительное влияние, и Запад оказывал им тайную поддержку. Во время визита в их цитадель, находившуюся на острове Аба (в русле Нила), на Нимейри было совершено покушение сторонниками партии Аль-Умма. Инцидент воспламенил чуть тлевшее восстание, подстрекавшееся англичанами и американцами, но Нимейри быстро подавил его, подвергнув остров бомбардировкам.

Внутри Революционного совета существовали серьезные разногласия по политическим вопросам. Для их урегулирования Нимейри единолично стал принимать многие важные решения. Он также запретил несколько политических организаций и ввел новые законы, ограничивавшие профсоюзное движение. Поскольку поддержка Нимейри внутри страны все уменьшалась, он понял, что ему потребуется внешняя помощь, которую можно было получить только от Запада. Однако Запад не торопился делать соответствующие предложения.

19 июля 1971 года власть в Судане захватил майор Хашим аль-Атта, один из офицеров, выведенных из состава Революционного совета. В выступлении по радио он заявил, что целью переворота было «внесение коррективов в курс майской и октябрьской революций». Была разрешена деятельность запрещенных Нимейри партий. Новый режим возглавил Революционный совет в составе семи человек. Председатель совета подполковник Бабикер ан-Нур, [143] находившийся в Лондоне, заявил, что он осуществлял эффективное руководство переворотом. Бабикер ан-Нур и член совета майор Хамадалла готовились возвратиться из Лондона в Судан. Ан-Нур был хорошо известен англичанам, поскольку проходил в Ашфорде подготовку по вопросам ведения военной разведки. 21 июля ан-Нур заявил репортерам, что вечером возвратится в Хартум. В тот день был только один рейс 045 компании БОАК. Самолет вылетал из аэропорта Хитроу в 21 час 45 минут по Гринвичу. Оба суданца сели в самолет. Первый отрезок полета до Рима самолет прошел без каких-либо осложнений. После 45-минутной остановки самолет взял курс на юг, оставив позади холмы Италии. Примерно в 0 часов 50 минут по Гринвичу самолет вошел в воздушное пространство, контролируемое с Мальты, и сделал обычный запрос в аэропорт Луга. Луга осведомилась о пункте назначения самолета, контролер был удовлетворен ответом пилота Роя Бауэра о том, что Хартум готов его принять.

Хотя аэропорт Луга осуществлял эффективную высокочастотную радиосвязь на всем ливийском отрезке этой воздушной трассы, тем не менее, правилами предусматривалось, что направлявшиеся в Хартум через Лугу самолеты, летевшие на высоте ниже 40 тысяч футов, на 20–25 минут попадали в зону, контроль над которой осуществлял аэропорт Бенин, расположенный около города Бенгази. Согласно версии БОАК, во время полета произошли следующие события. В 1 час 28 минут по Гринвичу, когда самолет находился прямо над Бенгази на высоте 35 тысяч футов, Бенин на высокочастотной радиоволне дал самолету приказ на посадку. Бауэр переключился на свой высокочастотный канал передатчика — второй пилот в это время оставался на связи с Бенином — и запросил у Луги разрешения вернуться в Рим. Разрешение было дано. Самолет начал медленный разворот на 180 градусов, чтобы лечь на обратный курс. Когда он начал это делать, Луга отменила свое разрешение, а аэропорт Бенин заявил, что самолет будет сбит, если он не пойдет на посадку. Самолет углубился только на 40 миль в воздушное пространство Ливии и через 5 минут мог бы легко выйти из него, избежав тем самым перехвата со стороны ливийских истребителей. Однако пилот принял решение посадить самолет. Стюардесса проинформировала об этом ан-Нура и Хамадаллу, которые быстро избавились от своих личных документов. Хотя майор Хамадалла понимал, что прекращение полета может стоить им жизни, он не мог удержаться от шутки: хорошо бы выпить до посадки еще одну порцию виски — ведь в Ливии сухой закон. После посадки самолета ан-Нур и Хамадалла были арестованы сотрудниками службы безопасности Ливии.

Другой рычаг контрзаговора приводился в движение двумя пронимейровскими чиновниками, которые во время переворота аль-Атты [144] были за границей. Находившиеся в Белграде министр обороны Судана Халид Аббас и Мохаммед Абдул Хашим на частном реактивном самолете, предоставленном компанией «Лонро», вылетели в Каир. Затем с министром обороны Египта Аббас прибыл самолетом в Триполи для окончательной подготовки мероприятия. Планом предусматривалось использование египетской военной академии в Джебел Аулии в качестве оперативной базы. Армейские офицеры Египта оказывали помощь. Во главе пронимейровских сил стояли Мохаммед Али Кергассен и другие офицеры, отказавшиеся присоединиться к аль-Атте. Поздним вечером 27 июля хартумское радио объявило, что Нимейри восстановил свою власть. Ан-Нур и Хамадалла самолетом были доставлены в Хартум и казнены. Нимейри начал массовые аресты членов коммунистической партии.

Из-за последовавших за этим беспорядков забылась мистическая история, связанная с угоном самолета компании БОАК. Бауэр возвратился в Лондон и уехал домой. Руководитель полетов компании Джон Мигер не ответил на пресс-конференции на щекотливый вопрос о том, почему Луга сняла свое разрешение. Мальтийцы заявили, что, поскольку самолет летал на высоте ниже 40 тысяч футов, он не подпадал под их контроль и они не могли дать разрешение или отказать в посадке. Как заметил один журналист, пресс-конференция была «максимально дипломатичной, чтобы все запутать». Контроль над полетами осуществлялся в Мальте компанией «Интернэшнл Аэррадио», главным держателем акций которой являлась английская авиакомпания БОАК. Хотя весь штат «Аэррадио» состоял из мальтийцев, посты трех главных руководителей занимали англичане. В ответ на заданный в парламенте вопрос относительно этого инцидента советник-посланник министерства иностранных дел Джозеф Годбер заявил, что «правительство Ее Величества самым серьезным образом рассматривает предпринятые ливийскими властями действия, которые, несомненно, являются грубым нарушением международной практики гражданской авиации. Получив информацию об этом деле, я немедленно вызвал посла Ливии и заявил, что действия его правительства вызывают возмущение. В самых сильных допустимых в данном случае выражениях я протестовал против действий, которые мы осудили как непростительные».

После глубокого изучения инцидента, проведенного Эриком Руле из газеты «Монд», начали выявляться слабые места в версии БОАК относительно случившегося: «Командир самолета Бауэр утверждает, что контрольный пункт на Мальте не разрешил ему войти в воздушный коридор, который позволил бы возвратиться в Рим. Официально это объяснение было опровергнуто. Послушное исполнение Бауэром приказов вызывает у некоторых людей большие подозрения в том, что он поддерживал постоянную связь с одним из директоров БОАК в [145] Лондоне, который во время полета постоянно консультировался с одним из старших чиновников МИД Великобритании».

До того как появились эти разоблачения, в английском сатирическом журнале «Прайвит ай» была помещена статья, в которой говорилось, что за отлетом ан-Нура и Хамадаллы внимательно следили сотрудники МИД Великобритании и, по крайней мере, один агент разведки МИ-6. В ней также обращалось внимание на опровержение мальтийцев в отношении якобы снятого ими разрешения на возвращение самолета в Рим и указывалось, что, если бы пилот летел на высоте несколькими футами выше 40 тысяч, он не находился бы в воздушном пространстве Ливии. После этой статьи в следующем номере появилось анонимное письмо, которое усилило предыдущие предположения: «Сопровождавший ан-Нура и Хамадаллу один агент английской разведки на самом деле означал семь агентов МИ-6, один из которых сел в самолет в Риме, чтобы помочь командиру самолета Бауэру, если некоторые джентльмены первого класса будут вести себя слишком возбужденно во время незапланированной посадки на аэродроме Бенин».

Всегда быстро находящий тему для рассказа «Прайвит ай» обратился в БОАК за списком пассажиров этого рейса.

— Извините, — заявил представитель авиакомпании, — мы не можем дать списка пассажиров. Мы обычно это делаем только в случае каких-либо происшествий с самолетом. — Является ли угон самолета происшествием? — В известном смысле — да. — Поэтому как в отношении списка пассажиров? — Извините, — ответил представитель БОАК. — Как вы можете себе представить, могут быть такие обстоятельства, когда некоторые пассажиры не хотят, чтобы стало известно о том, что они летели каким-то конкретным рейсом.

Представляется, что этот инцидент нигде официально не зафиксирован. Ни министерство торговли, ни Управление гражданской авиации Великобритании, ни Международная организация гражданской авиации не могут дать об инциденте никаких справок. Через два месяца правительство Великобритании предоставило Судану субсидию в размере 100 тысяч фунтов стерлингов, а департамент экспортных кредитов выделил на пять лет 10 миллионов фунтов стерлингов для оплаты заказов суданского правительства. Предшествовавшая экспортному соглашению работа была выполнена фирмой «Лонро», которая сама подписала выгодное инвестиционное соглашение с суданцами. После отъезда из Судана египетских представителей в качестве преподавателей суданского штабного колледжа прибыли офицеры английской армии. С Великобританией возобновились связи по линии подготовки военных специалистов.

Кредитное соглашение было необычным по двум причинам. В то время общий объем английского экспорта в Судан составлял [146] всего 12 миллионов фунтов стерлингов. Объем торговли между двумя странами сразу же увеличился почти вдвое. Кроме того, британское правительство консерваторов обычно не предоставляет кредитов режимам, без компенсации национализировавшим британские авуары (как это сделал Нимейри). Согласно соглашению, в качестве вознаграждения за помощь, компания «Лонро» назначалась единственным агентом для суданских закупок в Соединенном Королевстве. Это был не единственный случай, когда интересы МИД и «Лонро» совпадали.

Хотя министерство иностранных дел и МИ-6 должны были бы быть удовлетворены успешным осуществлением в 1971 году своих планов в Восточной Африке, но даже лучшие намерения могут неожиданно привести к обратным результатам. В данном случае правительство Великобритании несет ответственность за содействие приходу к власти в Уганде одного из самых кровавых режимов нашего времени.

Почти сразу же после переворота Амин начал проводить чистки, устраивать резню и первыми жертвами стали поддерживавшие Оботе подразделения вооруженных сил. Скоро стала очевидной финансовая несостоятельность Амина. Его прежние союзники — Великобритания и Израиль — отказались вкладывать средства без изучения целесообразности осуществления проектов. Кроме того, они настаивали на том, чтобы деньги выделялись только на конкретные нужды. Необходимость иметь наличную валюту для оплаты услуг большой армии наемников заставляла Амина искать таких союзников, которые могли бы удовлетворить его запросы. В начале 1972 года Амин выслал из страны израильских военных советников. Он разочаровался в англичанах, когда они отказались предоставить ему вооружение, необходимое для вторжения в Танзанию. В качестве ответной меры Амин выслал из Уганды всех граждан азиатских стран, у большинства из них были английские паспорта; их коммерческая деятельность имела большое значение для экономики страны. Амин также национализировал принадлежавший Великобритании капитал, хотя для недопущения такого шага он и был приведен англичанами к власти. Имеются сведения, что осенью 1972 года рассматривались планы по отстранению Амина от власти. Однако Англия ограничилась направлением в Уганду майора Грэма, с тем чтобы «привести Амина к ноге», как об этом заявил один из агентов разведки.

Между тем официально Амину продолжала оказываться поддержка: офицеры военной разведки Уганды обучались в Ашфорде по крайней мере до середины 1974 года, когда не удалось реализовать поддерживавшийся Великобританией план организации в Уганде курсов подготовки.

Даже когда жестокость режима Амина стала известна всему миру, англичане не ушли из Уганды.

Дипломатические отношения [147] между двумя странами были разорваны в 1971 году, однако коммуникационное и сигнальное оборудование продолжало поступать в Уганду до февраля 1979 года. Английские фирмы, включая «Пайе телекомюникейшн» и кембриджскую компанию «Секьюрити системз интернэшнл», поставляли государственному бюро исследований Уганды технику для осуществления слежки. На это бюро возлагается ответственность за пытки заключенных, которые были задокументированы, и за жестокое обращение с задержанными.

В 1979 году Амин был свергнут в результате совместных действий угандийских повстанцев и танзанийских войск. В течение следующих 18 месяцев события в стране совершили полный обратный цикл. В Уганду возвратился Милтон Оботе, проведший почти 10 лет в изгнании в Танзании. Он одержал победу на декабрьских выборах 1980 года, результаты которых оспариваются его противником. С этого времени в стране продолжался разгул насилия, начавшийся в Уганде во время правления Амина. По мнению некоторых лиц, он принял даже худшие формы. Оботе отказался от программы, которую пытался осуществить во время своего первого пребывания у власти, и стал выступать за экономику, ориентирующуюся на свободный рынок. В результате Запад стал оказывать помощь Уганде, несмотря на допущенные Оботе во время выборов нарушения и его противозаконные действия в отношении политических противников. Расположенная в Лондоне фирма «Фалконстар», занимающаяся проблемами обеспечения безопасности, осуществляла подготовку вновь сформированных специальных военных сил Уганды, а группа специалистов Международного банка реконструкции и развития (МБРР) и Международного валютного фонда разрабатывала условия предоставления займа, фактически полностью повторяя то, что делалось для Амина. Финансовые круги испытывали сдержанный оптимизм, поскольку, как заявил журналисту один английский банкир на приеме в Коммерческом банке Уганды, «страна доведена до крайности. Это — финиш».

В числе военных советников Амина в первые годы его правления был майор Уолсворт-Белл. Этот факт вызывает удивление, поскольку настойчивость майора в деле получения от правительства Великобритании пособия по безработице за период, последовавший за его увольнением с предыдущей работы, доставила большие неприятности министерству иностранных дел. Более того, суд согласился с доводами Уолсворт-Белла, что он был нанят бывшим министром лейбористского правительства Морисом Фолеем для выполнения заданий разведывательного характера.

Во время военной службы Уолсворт-Белл специализировался по вопросам разведки, пройдя подготовку на курсах управляемого оружия, технической штабной работы, современных [148] методов ведения разведки. В 1956 году он был прикомандирован к попку королевских африканских стрелков, дислоцировавшемуся в Кении, а на следующий год отправился в Австралию, чтобы принять участие в испытаниях Великобританией атомного оружия. После прохождения курсов по проблемам ядерного оружия при королевском военном колледже Уолсворт-Белл был направлен в посольство Великобритании в Вашингтоне. В 1963 году он поступил на работу в пивоваренную фирму «Гиннес», а затем стал работать в бюро по делам молодежи Замбии, которое якобы занималось проблемами безработицы среди молодежи. О его последующей карьере ничего неизвестно вплоть до февраля 1969 года, когда к нему обратился с предложением Морис Фолей, в то время младший советник-посланник министерства иностранных дел, с которым его познакомил их общий друг Барни Хейхоу. Фолей просил его войти в состав международной группы наблюдателей, направляемых в Нигерию, в которой шла гражданская война.

После получения в 1960 году независимости Нигерия до начала 1966 года управлялась выборным правительством. В это время некоторые подразделения армии предприняли попытку свергнуть правительство. Командующий нигерийской армией генерал-майор Иронси расстроил планы мятежников и захватил власть на следующий день после того, как совет министров страны единогласно признал, что не может контролировать положение. Во время переворота были убиты гражданские политические деятели, в том числе несколько лидеров северных провинций и премьер-министр Балева, тело которого обнаружили в канаве. Премьер-министр Великобритании Гарольд Вильсон находился в Нигерии за несколько дней до переворота, участвуя в работе конференции стран Содружества.

С дипломатической точки зрения трудно придумать что-либо более обескураживающее, и Вильсон пришел в ярость по поводу неспособности большого аппарата резидентуры МИ-6 в Лагосе предсказать переворот.

Иронси отменил федеральную систему правления, которая действовала с момента получения страной независимости, и заменил ее единой администрацией с центром в Лагосе. Вслед за этим вспыхнули мятежи, наиболее серьезные из которых произошли в северных провинциях. Было убито много жителей восточных провинций, особенно из числа народности ибо, так как все руководители переворота были из этой народности и убийства осуществлялись из мести за смерть северных лидеров. В июле Иронси был свергнут начальником штаба армии подполковником Говоном. Новое правительство вернулось к федеральной конституции, но убийства представителей ибо не прекратились. Тысячи жителей ибо бежали с севера в восточные провинции. Попытки разрешить противоречия между администрациями различных регионов ничего не дали. [149]

К маю 1967 года на севере Нигерии было убито уже около 30 тысяч человек, и губернатор восточной провинции генерал Оджукву пришел к выводу, что внутренние проблемы страны не поддаются разрешению. 30 мая 1967 года Оджукву провозгласил сепаратную республику Биафра. Говон уволил Оджукву, поскольку не мог допустить отделения Биафры, где находились большие залежи нефти. Военные действия начались в июле: в течение первых двух месяцев войска Биафры полностью контролировали всю восточную провинцию и значительно продвинулись к столице региона Бенин-сити, находящейся в 150 милях от Лагоса. Однако постепенно военные подразделения нигерийского правительства, используя военную помощь других стран, вытеснили их с занятой территории.

В начальный период конфликта в Нигерии правительство Великобритании придерживалось нейтральной позиции. Но присутствие британских компаний «Шелл» и «Бритиш Петролеум» в Нигерии в качестве самых больших производителей нефти оказало решающее воздействие на отход Великобритании от нейтрализма (в то время правительство Великобритании владело 49% акций «Бритиш Петролеум»). Капиталовложения этих двух компаний достигали 250 миллионов фунтов стерлингов, из них три пятых приходилось на Биафру. Оджукву был заинтересован в том, чтобы доходы от нефти, составлявшие в год около 7 миллионов фунтов стерлингов, вместо нигерийского правительства поступали в распоряжение Биафры. Вопрос заключался не только в очевидных финансовых выгодах, но также и в том, что это придало бы, так сказать, законность правительству Биафры как администрации, имеющей источники получения средств. Поскольку основной нефтяной район Нигерии и единственный нефтеочистительный завод в Порт-Харкорте находились под контролем Биафры, позиции Оджукву являлись достаточно сильными. Главной заботой компании «Шелл» и «Бритиш Петролеум» было обеспечение непрерывного потока нефти, что требовало максимального взаимопонимания с обеих сторон. Указанные компании заключили соглашение с Биафрой о распределении доходов, но в нем ничего не говорилось о той части прибылей, которая отходит нигерийскому правительству. Взбешенное правительство Нигерии в ответ заблокировало побережье Биафры, осуществив вслед за тем успешное нападение с моря на нефтяной район в Бонни. Власти Биафры обвинили английских служащих в захвате Бонни и арестовали регионального менеджера Стэнли Крэя, хотя выдвигавшиеся против него обвинения не были доказаны. Вскоре после этого началась война, поставки нефти оказались под угрозой. Поскольку Суэцкий канал был закрыт, удовлетворение потребностей Великобритании в нефти в основном зависело от Нигерии. [150]

Стремясь быстрее разрешить кризис и обеспечить поставки нефти, Великобритания встала на сторону законного правительства Нигерии. Здесь сказались и другие менее важные факторы. Скажем, ряд комментаторов подчеркивали близкие личные отношения Гарольда Вильсона с британским Верховным комиссаром в Нигерии Дэвидом Хаитом, который поддерживал Говона.

К началу 1969 года войска Оджукву оказались запертыми в секторе углообразной формы в районе города Оверри, один выступ которого выходил на север к городу Онича на реке Нигер, а другой — на восток, на реку Кросс. Таковой являлась ситуация, когда в этот район должен был прибыть Уолсворт-Белл в качестве «объективного и беспристрастного» наблюдателя. Группа наблюдателей, в состав которой его включили, была образована правительством Нигерии для расследования сообщений об актах жестокости и плохого обращения с попавшими в плен военнослужащими Биафры, в которых обвинялась нигерийская армия. Составленная из офицеров Великобритании, Канады, Польши, Швеции и Алжира, группа должна была придерживаться строго нейтральных позиций. Как отмечал один английский журналист, освещавший военные действия, в «докладах группы снимались обвинения с нигерийской армии в серьезных нарушениях правил ведения войны, а в кругах, близких к Биафре, высказывались сомнения в беспристрастности группы наблюдателей».

Уолсворт-Белл, занимавший пост заместителя руководителя английского контингента группы, заявил позднее, что 5 марта 1969 года на встрече с Морисом Фолеем и Рональдом Барроузом, соответственно парламентским заместителем министра и помощником министра иностранных дел, он получил дополнительное, секретное задание «по сбору военной информации». В дополнение Фолей поставил перед ним задачу дать нигерийской армии рекомендации о способах самого быстрого завершения военных действий. На следующий день в ресторане клуба «Ориентал» офицер нигерийской секции МИ-6 Крейг Смелли проинструктировал его относительно характера военной информации, которую Уолсворт-Белл должен направлять в Лондон. Для этого, как указал Фолей Уолсворт-Беллу, ему следует использовать секретные каналы связи. Все сообщения должны упаковываться в два конверта: первый адресуется руководящему чиновнику министерства иностранных дел, во внутреннем конверте помещается его неофициальное личное сообщение непосредственно для Фолея.

Миссия Уолсворт-Белла началась неудачно. Сразу после прибытия в Лагос он узнал, что майор Шеперд, с которым он должен был поддерживать контакт по линии разведки, выехал из страны два месяца назад. Когда Уолсворт-Белл осведомился у преемника Шеперда, выполняет ли он работу своего предшественника, [151] то получил недружественный отрицательный ответ. Между прочим, этот невинный вопрос привел к разглашению секретной задачи Уолсворт-Белла, что вызвало тревогу у сотрудников английской миссии. Уолсворт-Белл имел беседу с исполняющим обязанности ее руководителя, который сделал ему выговор. Уолсворт-Белл не принял это всерьез. Он объяснил Фолею, что «для пользы дела я вел себя как ягненок». Согласно Уолсворт-Беллу, для протокола он получил еще один нагоняй лично от Фолея во время пребывания последнего в Нигерии. Кроме того, Фолей направил ему письмо, в котором просил придерживаться своих обязанностей наблюдателя. Однако Уолсворт-Белл продолжал направлять Фолею сообщения с изложением военной разведывательной информации, и последний признал, что он, начиная с июня, получал такие письма.

Уолсворт-Белл направлял также бригадному генералу Хассану Катсине, начальнику штаба нигерийской армии, и подполковнику Одулайе из штаб-квартиры армии в Лагосе многочисленные сообщения, комментарии и предложения. Устные советы касались стратегии и мер тактического характера, направленных на завершение войны.

В одном из сообщений Уолсворт-Белла в адрес Фолея говорилось: «Как вы в скором времени узнаете, дислокация трех дивизий будет изменена», что, по заявлению Уолсворт-Белла, явилось прямым результатом данных им рекомендаций. В том письме он сообщал Фолею, что убедил нигерийское командование отвести 24-ю дивизию с ее плацдарма в Онича в резерв за Нигер, рассредоточить ее и держать в готовности для маневра с целью нанесения быстрых ударов по жизненно важным объектам на занятой мятежниками территории. В другом сообщении Фолею он говорит о том, что посоветовал нигерийцам отвести войска с восточных фронтов и сконцентрировать их для одновременного нанесения удара по Оверри и важной взлетно-посадочной полосе в Ули, на территории Биафры, то есть предполагалось нанесение ударов с севера на юг.

В начале мая Уолсворт-Белл возвратился в Лондон, чтобы проинформировать разведку министерства обороны о военной ситуации. Через несколько дней он встретился с Фолеем в палате общин и передал ему два документа, в которых изложил комментарии и предложения для нигерийских вооруженных сил. Фолей рекомендовал Уолсворт-Беллу направлять все последующие документы на свой частный адрес. Он также снабдил Уолсворт-Белла рекомендательным письмом к руководителю миссии Нигерии в Лондоне бригадному генералу Сэму Огундайпу.

Возвращаясь 18 мая в Лагос первым классом самолета ДС-10, Уолсворт-Белл делал какие-то заметки. Он был обеспокоен необходимостью подбора нового, более подходящего [152] прикрытия для работы в качестве военного советника нигерийской армии. Как Уолсворт отметил для себя, «имелось три возможности: а) оставаться в качестве наблюдателя, б) присоединиться к нигерийской армии, в) найти работу «на месте». После внимательного взвешивания всех за и против Уолсворт-Белл принял решение о том, что должен найти «работу на месте». Позднее, в августе он обратился к компаниям «Шелл» и «Бритиш Петролеум» с просьбой о предоставлении работы, однако получил отказ. Тогда Уолсворт-Белл обратился к нигерийским властям и в документе, обосновывающем свою просьбу, написал, что «только один человек в Соединенном Королевстве действительно знает все о нем». Этим человеком, по утверждению Уолсворт-Белла, был Морис Фолей. В это время под давлением МИД Великобритании Уолсворт-Белл был уволен с должности наблюдателя за «неправильное поведение».

Первая его попытка получить пособие по безработице успеха не имела. При рассмотрении его апелляции на это решение судья Роден Темпл, вынося решение в пользу Уолсворт-Белла, сделал следующее примечание: «При рассмотрении этого вопроса в местном суде недвусмысленно указывалось, что истец (Уолсворт-Белл) сфабриковал часть своих доказательств. ...Я не согласен, что истец сфабриковал или выдумал что-либо в своих доказательствах».

Выступая перед представителями прессы, Фолей категорически отрицал тот факт, что поручил Уолсворт-Беллу «какое-то дополнительное секретное задание», однако признал получение от него писем: «Время от времени он действительно писал мне. Это были обычные письма друга с изложением разных пересудов. Он писал о стране, о людях и о климате. В этом не было ничего необычного».

Но газета «Дейли телеграф» пришла к заключению, что «ничего из показаний майора Уолсворт-Белла об этой двойной роли никогда не было опровергнуто ни Фолеем, ни двумя другими представителями МИД».

Правительственные войска Нигерии, превосходившие силы Биафры в количественном отношении и по качеству вооружений, должны были бы победить значительно раньше, чем это произошло в действительности. Причина заключается в недостаточном количестве пилотов, от чего страдали обе стороны. Поэтому они прибегали к вербовке наемников. Оджукву обратился к европейцам (откликнулись французы и англичане) за помощью в деле подготовки и руководства действиями подразделений биафрских коммандос. Согласно сообщениям, правительственные войска также получали некоторую помощь от наемных советников и военных техников. Некоторые источники утверждают, что в начале войны нигерийцы приняли решение о том, что не будут использовать наемников в сухопутных войсках. [153]

В июле 1967 года майор Джон Петерс, англичанин, который в свое время сменил пользовавшегося дурной славой «сумасшедшего Майка» Хора на посту руководителя наемников в Конго, подписал с нигерийцами контракт на вербовку пилотов для самолетов ДС-3. Отказавшись от спокойной жизни в качестве агента по недвижимому имуществу в Лондоне, Петере занялся этим делом и вскоре открыто говорил об имевшемся у него «списке» на 600 человек, которые были бы готовы выступить в качестве наемников. Тем не менее, представитель правительства Великобритании заявил в то время: «Нам очень бы хотелось установить людей, занимавшихся такими операциями».

Фредерик Форсайт, освещавший в качестве корреспондента Би-би-си войну со стороны Биафры, утверждает, что Петерс «был представлен своим новым хозяевам людьми, не стоявшими на тысячи миль от нашего правительства». Более того, история войн в Африке с участием наемников показывает, что, несмотря на официальные заявления, правительство Великобритании никогда ничего не делало для того, чтобы воспрепятствовать вербовке наемников, когда это соответствовало его экономическим и стратегическим интересам.

Компания «Эйруорк Сервисиз», на которую представители Биафры неоднократно ссылались как на «полуофициальное правительственное агентство Великобритании», предоставляло нигерийским ВВС инженеров и обслуживающий персонал. А правительство Великобритании отрицало наличие официальных контактов.

После захвата правительственными войсками в мае 1968 года города Порт-Харкорта на юго-востоке страны главным аэродромом Биафры до конца войны оставался Ули. Поскольку нигерийцы контролировали все наземные пути в Биафру, «воздушный мост» был единственным средством снабжения. Переоборудованный во взлетно-посадочную полосу участок автомагистрали в Ули был наилучшим образом приспособлен для этого и защищен с учетом его географического положения системой противовоздушной обороны. Ни небольшое число нигерийских пилотов-наемников, ни египтяне не имели достаточного опыта, чтобы разрушить эту полосу. Кроме того, египетские летчики отказывались совершать полеты ночью, когда участок автомагистрали использовался как взлетно-посадочная полоса. Говон воздерживался от всеобщего наступления на позиции Биафры: международное общественное мнение было обеспокоено тяжелым положением гражданского населения Биафры, и Говон всячески старался не ставить под угрозу ту небольшую поддержку со стороны мировой общественности, которой он пользовался.

Только пилоты бомбардировочной авиации из числа наемников могли разрушить полосу в Ули и не дать возможности ее [154] восстановить, но и это было проблематично. Получая ежемесячную зарплату из швейцарского банка вне зависимости от результатов «работы», пилоты были мало заинтересованы в разрушении таких объектов, так как это могло привести к окончанию войны. У некоторых пилотов-наемников были друзья, сражавшиеся на стороне Биафры, и они не хотели участвовать в операциях, которые могли бы сказаться на карьере и безопасности этих друзей.

Ули стал важным фактором биафрского сопротивления и держался до конца войны. Используя взлетно-посадочную полосу, Оджукву бежал в соседнее государство Берег Слоновой Кости {12} за несколько дней до того, как солдаты нигерийского правительства в честь победы торжественно исполнили на ней свои ритуальные танцы.

Южная Африка

Во время разбора в суде иска Уолсворт-Белла о выплате ему пособия по безработице после его «экскурсий» в Нигерию Уолсворт-Беллу был задан вопрос о том, как ему удалось стать специалистом по разведывательной работе. В ответ майор сослался на «свою деятельность в Замбии».

Послевоенная история бывшей британской колонии Северная Родезия {13} напоминает в некотором отношении борьбу Кении за свою независимость. Первой местной партией был Африканский национальный конгресс (АНК), образовавшийся в 1948 году из политических группировок, входивших в массовую организацию — Федерацию обществ благосостояния (профсоюзы тогда были запрещены), во главе которой стоял учитель Гарри Нкумбула. После объявления Великобританией плана создания федерации Северной и Южной Родезии и Ньясаленда авторитет АНК стал быстро расти. Упомянутый план был разработан таким образом, чтобы сконцентрировать власть в регионе в руках правителей более развитой Южной Родезии, так как эта колония имела наибольшее число белых поселенцев и план составлялся с учетом их интересов. Нкумбула и его сторонник Хастингс Банда (пожизненный президент Малави) организовали против этого плана шумную, но не очень результативную кампанию. В сентябре 1953 года была официально создана Федерация Родезии и Ньясаленда. До начала 1955 года число сторонников партии АНК непрерывно увеличивалось, и колониальные власти приняли решение нанести по ней удар. Нкумбула и два других лидера АНК — Уиттингтон Сикалумба и Кеннет Каунда были арестованы на основании обвинения в хранении запрещенной литературы. Сикалумбу освободили, [155] а Каунду и Нкумбулу на два месяца заключили в каторжную тюрьму.

На Нкумбулу пребывание в тюрьме оказало отрицательное воздействие, и он отказался от борьбы против федерации. После выхода из тюрьмы он познакомился с Гарри Франклином, политическим деятелем из числа белых поселенцев, который в колониальной администрации занимал пост министра образования и социального обеспечения. К ужасу коллег по АНК, Нкумбула в политических вопросах стал следовать советам Франклина, о котором нельзя было сказать, что он имеет передовые взгляды как по вопросам расовой дискриминации, так и в отношении создания федерации. В 1956 году Нкумбула выступил с предложением, чтобы на очередных выборах АНК вела борьбу в союзе с конституционной партией Франклина, которая была тесно связана с африканским обществом «Каприкорн» Дэвида Стерлинга. Тщательно спланировав свой маневр, «два Гарри» предложили своим партиям одинаковые планы предвыборной борьбы, которые не были осуществлены из-за действий некоторых членов АНК, ссылавшихся на копию меморандума, распространенного конституционной партией, в котором излагался план совместных действий. Правительство белых понимало потенциальную полезность Нкумбулы и через Франклина доверительно сообщило ему, что АНК может получить признание, если освободится от некоторых наиболее радикальных своих лидеров.

Однако эти махинации ни к чему не привели. Конституционная партия распалась, радикалы АНК остались на своих местах, отказываясь идти на какой-либо компромисс с колониальной администрацией.

Нкумбула восстановил против себя значительную часть членов АНК тем, что пригласил Франклина на заседание исполнительного комитета АНК, во время которого белый поселенец назвал членов партии «варварами». В последующем для сохранения своих позиций Нкумбула стал применять автократические методы. В мае 1957 года он передал криминальной полиции в Ндоле информацию о неправильном ведении финансовых дел некоторыми деятелями АНК. Хотя, по заявлению Нкумбулы, он сделал это, чтобы освободиться от ряда нечестных лидеров АНК, проведенное криминальной полицией расследование вызвало горькие чувства как у руководящих, так и У рядовых членов партии в «медном поясе». Такой шаг Нкумбулы, сделанный под предлогом борьбы с коррупцией, повсеместно был расценен в качестве попытки поставить под контроль своих политических противников. На следующий год группа разочаровавшихся членов АНК, включая Каунду, вышла из партии и образовала Африканский национальный конгресс Замбии (АНКЗ). Вскоре партия АНКЗ возглавила кампанию против федерации. В ответ колониальная администрация запретила партию, [156] арестовала ее лидеров. Вынося в марте 1959 года решение о запрещении АНКЗ, губернатор Бенсом заявил, что на Панафриканской конференции в Гане были тайно разработаны планы вооруженного восстания в Замбии. Бенсон утверждал, что Нкумбула отверг этот план и вернулся в Замбию досрочно.

Преждевременный отъезд Нкумбулы был, очевидно, вызван заявлениями, сделанными его бывшим другом Хастингсом Бандой, который якобы рассказал Нкруме, что Нкумбула согласен с планом создания федерации. Конечно, администрация Северной Родезии не считала, что Нкумбула настроен против этого плана, во время избирательной кампании она втайне оказывала Нкумбуле помощь, затрудняя действия оппозиционных партий (особенно АНКЗ) и принимая меры для того, чтобы он получил необходимое число «сертификатов вождей», то есть одобрение со стороны лидеров племен.

Хотя такая помощь была полезной для Нкумбулы, он, однако, не мог предотвратить распада АНК. Этот процесс ускорился после отделения от нее АНКЗ. Партия АНК вновь разделилась, и администрация снова зарегистрировала фракцию Нкумбулы, дав ей право на легальное существование. Однако даже колониальные чиновники начали понимать, что ставку на Нкумбулу делать нельзя.

В качестве преемника Нкумбулы был выбран умеренный профсоюзный деятель Лоренс Катилунгу. При этом учитывались его возможности по сдерживанию воинственных настроений профсоюзного движения в исключительно важном «медном поясе», сырье которого как тогда, так и сейчас составляет основу экспорта страны. Однако многие местные лидеры испытывали к Катилунге недоверие, потому что он был связан с африканским обществом «Каприкорн». Стремясь как-то приглушить подобные настроения и в надежде придать Катилунге больший политический вес, колониальные власти ввели его в состав комиссии Монктона, которая занималась изучением вопроса о создании федерации.

АНКЗ в 1960 году преобразовалась в Объединенную партию национальной независимости (ЮНИП). Колониальная администрация прибегла к своей обычной тактике: запрещению партии, аресту, наложению штрафов или заключению в тюрьму ее активистов.

На состоявшихся в ноябре 1962 года выборах ЮНИП одержала победу. Было сформировано первое правительство из лиц с темным цветом кожи. Его главные задачи состояли в получении независимости, а затем в ликвидации федерации и установлении контроля над доходами от продажи меди, которые в то время делились между медедобывающими компаниями и правительством Великобритании. К концу 1964 года эти задачи были в основном решены. [157]

После получения страной независимости англо-замбийские отношения в отличие от англо-кенийских не пошли по спокойному руслу. Главной причиной этого явились проблемы соседа Замбии — Южной Родезии (впоследствии Зимбабве).

В 1961 году администрация Южной Родезии предприняла первую попытку использовать в своих интересах племенные и региональные разногласия, имевшие место в Замбии. Традиционные правители Бароцеленда, одной из самых больших провинций Замбии, стремились отделиться от остальной части страны, однако колониальные власти отвергли их притязания. Тогда родезийцы предложили предоставить средства для организации движения за отделение, используя для этого свое влияние на катангсхого лидера Монса Чомбе, с тем чтобы он субсидировал это дело. Условием предоставления средств было согласие правителей Бароцеленда на образование новой федерации в составе Южной Родезии, замбийского «медного пояса», Катанги и Бароцеленда. Лидер Бароцеленда Мванавина отверг это предложение. Тогда премьер Южной Родезии Рой Веленский предложил этот план министру по делам Содружества Дункану Сэндису. Он заявил Сэндису о своем согласии на выход из федерации Ньясаленда и восточной части Северной Родезии в обмен на претворение в жизнь плана, переданного на рассмотрение лидерам Бароцеленда. Сэндис отнесся к плану вполне серьезно, однако не обсуждал его с местными колониальными властями.

На выборах 1962 года поддержанное Южной Родезией движение за отделение Бароцеленда потерпело полное поражение, и план был забыт так же быстро, как и возник. Решающей оказалась оппозиция со стороны колониальной администрации: она смогла доказать, что центральное правительство Северной Родезии (Замбии) предоставило Бароцеленда 250 тысяч фунтов стерлингов. Кажется, это был единственный случай, когда возникли разногласия между министерствами по делам колоний и по делам Содружества, хотя Сэндис мог ввести Веленского в заблуждение.

Южная Родезия с точки зрения количества проживающих в ней белых поселенцев занимала особое место среди британских колоний в Африке. Эмигрировавшие туда после войны белые, которых привлекали высокая зарплата и привилегированное положение, значительно увеличили колонию «избранных» в этой стране. Южная Родезия была единственной английской территорией, которая имела рабочий класс из числа белого населения. Как обычно выражались колониальные снобы, «Кения — это столовая для офицеров, а Южная Родезия — для сержантского состава». Ее экономика строилась с учетом законов, предусматривавших разделение населения на белых и черных. Эти законы создавали такое положение, при которых африканцы были лишены возможности конкурировать с белыми [158] почти в любой сфере экономики. В начале 60-х годов администрация Южной Родезии предприняла несколько попыток изменить общественную структуру, отменив некоторые наиболее расистские законы. Как Великобритания, так и колониальная администрация были заинтересованы в том, чтобы поощрять африканскую элиту к участию в развитии страны. Эти попытки были отвергнуты рабочими из числа белого населения голосовавшими за партию Родезийский фронт, выступавшую за сохранение господства белых, которая пришла к власти в результате выборов, состоявшихся в декабре 1962 года.

Находясь у власти, партия Родезийский фронт не пошли навстречу Великобритании в плане решения вопроса о независимости Южной Родезии. Члены новой южнородезийской администрации хотели полностью освободиться от контроля ее стороны Лондона. Они не доверяли правительству Великобритании, которое так быстро изменило свою позицию: от поддержки идеи создания контролируемой белыми федерации до требования через пять лет перейти в Южной Родезии к правлению африканского большинства. Постепенно они очищали армию и государственный аппарат от чиновников, стоявших на позициях Великобритании. Среди родезийских официальных лиц все больше шли разговоры о провозглашении независимости в одностороннем порядке (то есть белыми поселенцами) Премьер-министр Южной Родезии Уинстон Филд не поддавался оказывавшемуся на него давлению и не порывал связей Великобританией. Но в апреле 1964 года в результате «дворцового переворота» к власти пришел заместитель Филда Ян Смит. Рой Веленский пытался объединить умеренных белы и повести их на борьбу с жесткой линией Смита в вопросе независимости и безжалостном подавлении выступлений местных черных жителей. На дополнительных выборах он потерпел поражение. Победил Родезийский фронт. В мае 1965 год Смит объявил о проведении всеобщих выборов, и его партия завоевала все 50 мест, предназначавшихся для белых.

Получив поддержку белого населения, Смит в ноябре 1965 года в одностороннем порядке провозгласил независимость Южной Родезии. Оппозиция со стороны белых этому акту была небольшой, так как у выступавших против Смита отсутствовало единство. 3 тысячи человек из числа оппозиционно настроенных к Смиту элементов состояли на учете в штаб квартире специального управления полиции в Солсбери, за и лидерами велось наблюдение. Оппозиция, несмотря на поддержку Великобритании, никогда не бросала Смиту сколь-либо серьезного политического вызова.

Несмотря на просьбы Замбии, лейбористское правительство Великобритании отказалось послать свои войска для смещения Смита. Гарольд Вильсон полагал, по крайней мере, так он заявлял публично, что кратковременное массированное применение [159] санкций поколеблет стабильность правительства Смита и вынудит его сесть за стол переговоров. Считалось, что такой политический курс является оптимальным с точки зрения перспектив лейбористов на предстоящих выборах 1966 года.

Для осуществления санкций в Великобритании не разработали никаких планов, хотя в течение уже нескольких лет была очевидна возможность провозглашения «независимости» в одностороннем порядке. По словам бывшего чиновника МИД, одна из причин такого положения состояла в том, что «летом 1965 года почти все сходились в мнении, что, если правительство Великобритании будет слишком откровенно разрабатывать меры по противодействию возможному провозглашению Яном Смитом «независимости» в одностороннем порядке, это может как раз подтолкнуть его к указанным действиям». И, несомненно, у британского правительства существовало мало надежд на то, что ему удастся сохранить в секрете разработку таких планов.

МИ-6 наняла по контракту большое число сотрудников для осуществления разведывательной работы, стремясь в то же время получить политическую информацию об отношении партии Родезийский фронт к предложениям Великобритании. Это было исключительно важно, учитывая ту опасность, которой подвергала нерешительная реакция Великобритании на действия Смита ее отношения с африканскими государствами Содружества. По заявлению Чапмэна Пинчера, если бы у Вильсона была более качественной политическая и разведывательная информация, он никогда не произнес бы речи, в которой утверждал, что санкции выведут из строя экономику Южной Родезии «в течение не месяцев, а недель». Несмотря на такие заявления, в намерения правительства Великобритании, очевидно, не входило осуществление против режима Смита серьезных дестабилизирующих действий. Вильсон искал такие формы оказания давления, которые вынудили бы Смита пойти на уступки.

На способность разведки МИ-6 собирать политическую разведывательную информацию отрицательно влиял характер тех контактов, которые поддерживали ее сотрудники, действовавшие с позиций английского посольства. Они с презрением относились к представителям Родезийского фронта и приглашали на свои мероприятия только тех лиц из числа оппозиции, которые были настроены не столь расистски и разделяли взгляды Великобритании. Отмечен случай, когда сотрудник МИ-6 после обеда в тесном кругу беседовал с несколькими деятелями из Родезийского фронта; женщины, следуя истинно британской манере, удалились в другую комнату. Один из присутствовавших, представитель местной белой колонии, в нудной, раздражающей манере начал выступать с нападками на королеву, на правительство Великобритании и на все английское. [160]

Английский разведчик, бывший гвардейский офицер, не позволил втянуть себя в спор, в процессе которого, однако, можно было бы получить необходимую разведывательную информацию. Он покинул комнату, заявив раздраженно: «Я больше не буду выслушивать что-либо подобное. Я присоединяюсь к дамам».

На основании информации, полученной от контактов из либерального окружения Смита, МИ-6 пришла к выводу, что его режим может быть смещен за счет действий местных сил, и эта оптимистическая оценка была доведена до Лондона. Однако в течение первых шести месяцев 1966 года было получено мало достоверной информации о настроениях в правительстве Смита. Для восполнения этого пробела МИ-6 направила в Южную Родезию ряд своих агентов, выступавших в качестве туристов. Одним из них был член парламента от консерваторов Генри Керби. Ему было поручено дать оценку соотношения сил в кабинете Смита после переговоров, состоявшихся в декабре 1966 года на борту корабля «Тайгер» между родезийским лидером и Гарольдом Вильсоном. В мае 1967 года Керби совершил поездку в Южную Родезию, которая была организована при посредничестве Ангуса Грэхема, министра иностранных дел в правительстве Смита. Пользуясь связями с такими высокопоставленными деятелями, Керби смог выполнить свою миссию, не привлекая к себе внимания. Как он позднее писал в отчете, «городе, равном по размеру Брайтону, местные репортеры, телевидение и т. п. не подозревали о моем присутствии». Керби удалось прояснить вопрос об отношении кабинета Смита к предложениям, выработанным на борту «Тайгера»: во время бурного, длившегося весь день совещания, «когда Смиту было даже разрешено пойти домой и принять душ», его кабинет отверг выработанные предложения. Керби считал, что южнородезийский кабинет проголосует против любого подобного соглашения и в будущем.

Еще одним визитером МИ-6 был русский белоэмигрант, имевший в этом регионе хорошие связи в сфере бизнеса, который представил аналогичную изложенной выше информацию.

Вторым элементом операции МИ-6 было наблюдение за воздействием на режим Смита торговой блокады, осуществляемой правительством Великобритании. В лучшем случае она имела лишь частичный эффект, поскольку Великобритания решила отказаться от блокады мозамбикского порта Лоренсу-Маркиш, в связи с тем, что правительство Южной Африки использовало его для ввоза в страну нефти. Торговые санкции нанесли ущерб прежде всего Замбии: Каунда довольно скрупулезно старался соблюдать их, что вынуждало его коренным образом менять направления замбийской торговли и ее транспортное обеспечение. [161]

Между прочим, в Ботсване имелась английская радиорелейная станция, предназначенная для ретрансляции передач Би-би-си на Южную Родезию. Построенная в пыльном пограничном городке Францистаун, станция размещалась на площади 60 акров и охранялась английскими солдатами. Руководство станцией осуществлялось фактически не Би-би-си, а службой дипломатической беспроводной связи, которая обеспечивает работу и обслуживание коммуникационного оборудования британских заграничных миссий. В качестве советника на станцию был направлен офицер, имевший большой опыт работы в разведке в военное время, специалист по «черной» пропаганде. Станция использовалась также в качестве поста для прослушивания эфира и имела связь со Штабом правительственной связи в Челтнеме. Позднее охрана станции обеспечивалась ботсванской полицией, расходы на содержание которой оплачивались правительством Великобритании.

Родезийская нефтяная «артерия» проходила по территории контролируемого Португалией Мозамбика. Великобритания закупорила ее, поставив свой военный фрегат у входа в гавань главного нефтяного порта страны Бейры. Эффект оказался недостаточным. Нефтепровод Бейры действительно оказался закрытым, но нефть продолжала поступать в Южную Родезию через Лоренсу-Маркиш, а также непосредственно из Южной Африки. Для контроля над судоходством МИ-6 направила в Бейру сначала одного, а затем нескольких своих сотрудников, которые организовали наблюдение за портом через небольшую сеть своих агентов. Их деятельность вызвала значительные трения по дипломатической линии, так как привела к резкому сокращению торговли Мозамбика. По дипломатической линии Португалия неоднократно предъявляла в этой связи претензии.

Для проведения операций в Южной Родезии разведка МИ-6 учредила одну резидентуру в Блантайре (Малави), а другую — в Лусаке (Замбия). Резидентура в Лусаке собирала также информацию о замбийском правительстве, которое Великобритания подозревала в намерениях выйти из Содружества. Очевидно, такие подозрения возникли после того, как Каунда выслал британских советников, стоявших во главе замбийского разведывательного аппарата. Каунда обнаружил, что некоторые из них передают информацию родезийцам и южноафриканцам. Так как оказалось невозможным точно установить, кто конкретно этим занимается, Каунда без лишнего шума издал приказ о том, чтобы все советники в максимально короткое время выехали из страны. В течение нескольких последующих лет был арестован ряд британских подданных, в отношении которых удалось доказать, что они шпионили в пользу Южной Родезии. Энтони Флейвелл, англичанин, работавший на специальное отделение родезийской полиции, в апреле 1969 года [162] был пойман при переходе границы из Южной Родезии в Замбию. Флейвелл заявил, что «он был послан в Замбию, чтобы присоединиться к разведывательной сети, созданной пять лет назад для инспирирования политического и экономического хаоса в Замбии». Он указал также, что «его паспорт был быстро возобновлен в британской миссии в Солсбери, и это заставило его думать о том, что имеются обоснованные причины для такой спешки и что Великобритания тайно оказывает помощь Южной Родезии в ее борьбе с Замбией».

После провозглашения в Южной Родезии в одностороннем порядке «независимости» статус посольства Великобритании в Солсбери был понижен до миссии. Среди агентов, завербованных офицерами английской разведки для работы на миссию, находился известный английский журналист, который давал информацию до тех пор, пока не был объявлен «нежелательным эмигрантом». Упомянутый журналист рассказал историю, свидетельствующую о царившей тогда неразберихе в разведке. Ему было приказано встретиться со своим человеком в открытом только для белых баре гостиницы «Мейклес» в Солсбери. Это было хорошее место для проведения тайной встречи, но, к несчастью, его человек относился к числу коренных жителей.

То было, по заявлению одного эмигранта, работавшего в службе безопасности соседней страны, очень благоприятное время для проведения разведывательных операций в Южной Родезии. Чтобы положить этому конец, Ян Смит предпринял несколько выдворений из страны, кульминацией которых явилась массовая высылка в 1967 году бизнесменов, симпатизировавших Великобритании. В дополнение к вербовке агентов в то время практиковался малоквалифицированный «легальный шпионаж». Например, какого-то журналиста приглашали в британскую миссию якобы для беседы со «старым знакомым». По прибытии туда журналиста этот «знакомый» спрашивал: «Вы не возражаете, если мой новый сотрудник также займется этим вопросом», после чего появлялся и присоединялся к беседе офицер МИ-6.

Полную неподготовленность к проведению соответствующих разведывательных мероприятий лучше всего иллюстрирует комический эпизод, имевший место в 1966 году на мосту Байтбридж через реку Лимпопо. Действуя по наводке имевшего хорошие возможности бизнесмена, два сотрудника посольства Великобритании в Претории Уильям Харпер и Невилл Ломас прибыли к мосту Байтбридж (он соединяет Зимбабве с Южной Африкой), чтобы посмотреть, нет ли там железнодорожных цистерн с нефтью. Южноафриканская пресса сразу поместила сообщение об этой поездке, а оба «дипломата» находились под внимательным наблюдением сотрудников южноафриканской службы безопасности. На самом деле нефть [163] из Южной Африки в Южную Родезию поступала в основном по заброшенной железнодорожной ветке, которая проходила через Мозамбик.

Первый крупный связанный со шпионажем инцидент прошел незамеченным прессой Великобритании. В начале 1966 года министерство информации Солсбери опубликовало сформулированное в жестких выражениях заявление, в котором говорилось, что Невилл Френч, первый секретарь миссии Великобритании, уже выехавший из Родезии, «злоупотреблял своим положением, занимаясь шпионажем, направленным на подрыв экономических интересов Южной Родезии и ослабление ее безопасности». Френч завербовал чиновника государственной службы Уильяма Блэка, который передавал ему секретную информацию. Родезийцы в течение некоторого времени вели наблюдение за Блэком, а затем арестовали его. Блэк во всем признался и выразил готовность в обмен за освобождение от наказания сообщить фамилии других лиц, занимавшихся шпионажем. На вежливом дипломатическом языке Невиллу Френчу было предложено покинуть страну. Действительные причины его отъезда потонули в шуме по поводу дипломатического представительства Южной Родезии в Лондоне.

Был также выслан из Южной Родезии Стенли Фингленд, исполнявший обязанности заместителя Верховного комиссара. Сотрудники родезийского управления специальной полиции «подружились» с Финглендом и установили, что он проводит встречи с агентами во время прогулки с собакой. Весной 1969 года из Южной Родезии был выдворен еще один первый секретарь английской миссии, Энтони Фримантэл.

Ситуация приняла более щекотливый характер, когда младшему сотруднику миссии Великобритании Ройдену Чайлдсу пришлось отказаться от членства в спортивном клубе города Солсбери после того, как против него было выдвинуто обвинение в шпионаже — сборе информации о членах клуба. Питер Картер, глава миссии, бывший офицер полицейского управления Лондона, заявил представителям прессы, «что вся эта история носит неприятный характер и мы хотели бы о ней забыть». Это совсем не убедительное опровержение.

Работа посольства в этом направлении финансировалась из секретных фондов правительства Великобритании. Для содействия политике правительства втемную использовались некоторые лица, которые не посвящались в существо дела. В январе 1966 года, через два месяца после провозглашения в одностороннем порядке «независимости» Южной Родезии, президент «Международной амнистии» Питер Бененсон попросил Полли Тойнби поехать в Нигерию и Южную Родезию для оказания помощи политическим заключенным. Когда Тойнби прибыла в Южную Родезию, она нашла полный хаос в отделении «амнистии» в Солсбери. Она не была должным образом [164] проинструктирована и не знала, с чего начинать. Как Тойнбн позднее рассказала корреспонденту газеты «Санди телеграф», на основании имевшихся списков лиц, находившихся в заключении или подвергшихся ограничениям, мы связывались с их семьями и по почте посылали им деньги. Я подозреваю, что наши действия кем-то направлялись. Мы просто не имели возможности проверить имевшуюся информацию.

Кроме того, ожидалось, что мы будем предоставлять юридическую помощь заключенным, однако из Лондона непрерывно поступали распоряжения не заниматься то тем, то другим делом, причем каких-либо причин для этого не указывалось.

В течение шести недель до выдворения из Южной Родезии, по словам Тойнби, она переслала от 2 до 3 тысяч фунтов стерлингов. Имея в своем распоряжении почти неограниченные суммы денег, Тойнби начала подозревать, не предоставляет ли эти деньги правительство, и она прямо спросила об этом у Бененсона: «Сначала он посоветовал мне не задавать таких вопросов. Затем признал, что деньги поступают от правительства».

Поскольку Тойнби была последним сотрудником «Международной амнистии», уезжавшим из Солсбери, ей передали забытую в сейфе связку писем. Позднее она поняла, что это были за письма. Большинство из них адресовалось Роберту Свонну, генеральному секретарю «Международной амнистии», который ранее работал в Южной Родезии. Письма, в качестве обратного адреса на которых указывался офис Бененсона в северной части Лондона, были написаны с помощью легко расшифровываемого кода. Вот выдержка из письма, в которой слово «харри» означает — британское правительство.

«2 февраля у харри внезапно появился энтузиазм к ведению тяжбы. Что касается Норта Халла... харри хочет, чтобы юридическая активность вызвала нужный шум. Финансовые проблемы харри, кажется, разрешились, и он находится в хорошем настроении».

Лейбористская партия, которая только что выиграла важные для себя дополнительные выборы, была, кажется, готова предпринять в Южной Родезии решительные действия. Потребность в «тяжбе» означала желание передать дело о режиме Смита на заключение суда Южной Родезии для установления его незаконности.

Определенную помощь в деле контроля над выполнением санкций против Южной Родезии могли оказать США, стремившиеся к сохранению торговых преимуществ, полученных некоторыми американскими фирмами за счет использования рыночного вакуума, вызванного отсутствием родезийских товаров. Поскольку правительство Смита постепенно вырабатывало [165] методы обхода осуществлявшихся против него санкций, на американское правительство оказывалось давление с целью принятия предупредительных мер. Это давление было особенно заметным со стороны консорциума фирм, занимавшихся экспортом табака, которые процветали в тот период. ЦРУ приступило к разработке мероприятий, призванных установить, каким образом нарушаются санкции. Двумя наиболее результативными агентами ЦРУ были Роджер Николсон, специализировавшийся по финансовым вопросам, журналист из «Родезия геральд», и Тревор Галлахер, адвокат и член исполкома партии Родезийский фронт. Разоблачение Галлахера и раскрытие факта кражи ряда секретных документов из штаб-квартиры партии заставили Смита пересмотреть свою политику, когда в интересах сохранения хороших отношений с Вашингтоном он сквозь пальцы смотрел на деятельность ЦРУ. В 1969 году Николсон и Галлахер были арестованы управлением специальной полиции Южной Родезии. Им предъявили обвинение на основании закона о сохранении секретов. На суде Николсон заявил, что, по его мнению, он действовал в интересах Южной Родезии, поскольку считал, что передаваемая им информация поможет исправить неправильное впечатление, которое пыталось «создать одно государство (Англия) у другой иностранной державы (США)». Услуги обоих оплачивались ЦРУ через «Чейз Манхаттан бэнк» в Нью-Йорке. Считается, что переданные Галлахером сведения, в частности по декларациям о погрузке грузов, явились основанием для наказания английской фирмы «Плэтт Бразерс» за нарушение санкций.

Во время суда чиновники Смита упорно пытались использовать арестованных шпионов для оказания давления на американцев. В обмен за освобождение шпионов они надеялись предотвратить запланированное закрытие американского консульства в Солсбери. Американцы согласились с этим предложением, но были вынуждены отказаться от сделки под давлением англичан, которые организовали утечку информации об аресте Галлахера и Николсона, способствуя тем самым закрытию консульства. До того как это было сделано, И. Смит, сотрудник по политическим вопросам американского консульства и резидент ЦРУ, привлек к себе большое внимание как человек, с которым Николсон и Галлахер поддерживали контакт. «Я не читал газет, — заявил он в ответ на просьбу южноафриканского журналиста прокомментировать сообщение об аресте. — Я не хотел бы давать подробные комментарии, пока не прочитаю об этом». В обязанность Смита входило, кроме того, поддержание связи с начальником службы безопасности Южной Родезии. Было также зафиксировано, как Смит изымал сообщения Николсона из тайника на почтамте Солсбери.

Некоторую часть данных, полученных в результате проведения разведывательных операций, Великобритания передала [166] в распоряжение Комитета ООН по санкциям. Главная цель такого шага заключалась в том, чтобы создать дипломатические затруднения для стран, в отношении которых имелась информация, что они продолжали торговлю с Южной Родезией. Из сообщения Генри Керби явствовало, что в течение 1967 года 11 стран не соблюдали санкции, причем самое большое число нарушений падало на Израиль.

Все это предназначалось и для того, чтобы отвлечь внимание от деятельности английских фирм. Из скандала, известного сейчас под названием «Ойлгейт», стало ясно, что компании «Шелл» и «Бритиш Петролеум» систематически нелегально снабжали нефтью Южную Родезию, используя для этого помощь сотрудников Уайтхолла из министерства энергетики, С другой английской фирмой — «Эйруорк Сервисиз» был заключен контракт на обслуживание самолетов южнородезийских ВВС. Только англичан в этой фирме работало около 400 человек. Нейл Форстер, директор-распорядитель компании «Бритиш энд Комменвелт Шиллинг», являвшейся дочерней фирмой «Эйруорк», в конце 1979 года отрицал наличие каких-либо официальных торговых связей со своим родезийским филиалом, но признал наличие «постоянных социальных контактов». В число «социальных контактов» входило информирование руководителей британских и других фирм стран Содружества в Южной Родезии о том, что, если они хотят дать рекламу о каких-либо товарах в журнале компании, они должны связаться с неким Гавером из фирмы «Гейзер и Ирвинг» в Солсбери, являвшейся одной из дочерних компаний фирмы «Бритиш энд Комменвелт». Эта рекомендация давалась в то время, когда санкции еще находились в силе.

Более того, правительство Великобритании почти ничего не делало для прекращения вербовки наемников для родезийской армии, масштабы которой резко возросли после вывода из Южной Родезии 3 тысяч южноафриканских солдат.

В центральной прессе и местных газетах, выходивших в районах расположения английских баз, появлялись рекламные объявления со следующими заголовками: «Вступайте в армию Смита: гарантируется интересная жизнь и хорошая служебная карьера». Во главе пропагандистских операций в Южной Родезии был поставлен Ричард Станнэрд, бывший шеф английского пропагандистского аппарата в Северной Ирландии. Вербовались даже члены полувоенной ассоциации по защите Ольстера, в том числе осужденные за совершение преступлений с использованием огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Поскольку такие действия вызвали отрицательную реакцию в прессе, английскому правительству пришлось принять некоторые меры против вербовщиков. Деятельность Роя Довастона, активного антикоммуниста, была прекращена в самом разгаре проводимой им кампании по вербовке наемников для Южной [167] Родезии и Анголы. В апреле 1977 года ему было предъявлено обвинение в нарушении санкций. Правда, дело завязло в технических сложностях, и на следующий год Довастон выехал в Южную Африку. Одно судебное разбирательство в августе 1978 года закончилось успехом. Оно касалось Гордона Уорда, бывшего капрала ВВС. Уорд получил два года условного наказания после сделанного им признания о том, что он написал бывшим военнослужащим около 300 писем, в которых информировал о порядке поступления на службу в вооруженные силы Южной Родезии. Фамилии адресатов были взяты из картотеки, составленной организацией, известной под названием «Британские наемные силы», во главе которой стоял сам Уорд.

Соблюдение санкций давало сбой на всех уровнях. У сменявших друг друга британских правительств не хватало средств для оказания широкого и эффективного давления на режим Смита: крупные финансовые инвестиции Великобритании в Южной Африке и в португальских колониях не позволяли добиться прекращения поддержки этими странами режима Смита. У Великобритании, кроме того, не было желания привлекать к суду нарушителей санкций, в том числе своих собственных разложившихся чиновников. С течением времени такие намерения вообще исчезли, если они когда-либо и существовали.

К концу 60-х годов лондонский комитет по санкциям редко собирался на свои заседания. Патруль в Бейре провел свою последнюю операцию по перехвату грузов в 1972 году и после этого перенес свои усилия на контроль за действия Фрелимо на севере Мозамбика. По словам Ричарда Кроссмана, премьер-министр Великобритании Вильсон никогда не рассматривал возможность организации широкого пропагандистского наступления или какой-либо другой формы тайных операций против Смита, и находившиеся после него у власти правительства, кажется, придерживались той же позиции. Некоторые из сотрудников МИ-6 из английской миссии в Солсбери в ограниченных масштабах занимались распространением слухов, в частности, о том, что Смит якобы занимает умеренные позиции. Вильсон сам признавал, что правительство Великобритании никогда не собиралось добиваться устранения режима Смита. Очевидно, Вильсон понимал, что сделать это было бы довольно трудно ввиду близости Южной Африки, а разработанный метод осуществления санкций имел слишком много серьезных недостатков, чтобы когда-либо привести к ожидавшимся результатам. Со своей стороны Смит почти на каждой стадии развития событий угадывал стратегию Великобритании.

Наказание нарушителей санкций сдерживалось и опасением расшифровки источников разведывательной информации, от которых поступала основная масса сведений. В период с 1965 по 1972 год суд вынес обвинительные приговоры по 17 делам, и только два из них касались крупных сделок. По словам одного [168] журналиста, освещавшего период пребывания у власти в Южной Родезии правительства Смита: «В соответствии с указаниями разведка Великобритании попыталась установить, как обходят санкции нарушители. Она ничего не могла сделать».

В дополнение ко всему МИ-6 не стала контактировать с разведкой Замбии, после того как из страны были высланы советники Великобритании по вопросам безопасности и в связи с рядом других англо-замбийских споров (вопрос о Биафре и отказ в 1971 году от всех других английских военных советников). Поскольку Замбия располагала ограниченными средствами, проводимые ею расследования нарушений санкций были незначительны по масштабам и неэффективны. Товары по фальшивым погрузочным документам шли через Замбию в Малави и оттуда поступали в Южную Родезию. Как показывает количество выдворенных офицеров МИ-6, находившихся под дипломатическим прикрытием, спецслужбе трудно проводить операции в стране, где британская разведка в информационном плане полагается на местные управления специальной полиции.

Наоборот, южнородезийские власти имели более чем достаточную разведывательную информацию относительно намерений правительства Великобритании по отношению к своей «сбившейся с пути» колонии. Руководство агентурной сетью осуществлялось Джоном Фэрер-Смитом, сержантом специального управления полиции Южной Родезии. В качестве прикрытия использовалась фирма «Термал Девелопмент». В период с 1960 по 1965 год Фэрер-Смит прошел обучение на курсах МИ-6, одним из лекторов на которых был ветеран войны в Малайзии Эван Дейвис. После одностороннего провозглашения «независимости» в Южной Родезии Фэрер-Смит стал искать подходы к английским правительственным кругам, и одному из его агентов — Норману Блэкберну удалось завербовать машинистку из офиса кабинета министров Хелену Кинэн, которая стала передавать ему копии правительственных документов. МИ-5, терпимо относившаяся до этого к деятельности Фэрер-Смита, прошла к мнению, что он зашел слишком далеко, и дала управлению специальной полиции указание арестовать Блэкберна. Во время парламентских дебатов Фэрер-Смит был назван в качестве человека, контролировавшего работу Блэкберна, однако Фэрер-Смит отрицал это. Несмотря на давление со стороны парламента, в отношении Фэрер-Смита не было принято никаких мер. Он оставался в Великобритании, где создал группу фирм «Арген», занимавшихся вопросами безопасности.

Можно предположить, что Фэрер-Смит поддерживал определенные рабочие отношения с британской разведкой. Такие отношения действительно существовали: МИ-5 и специальное управление полиции совместно с разведкой Южной Родезии осуществляли наблюдение за находившимися в Англии борцами [169] за национальную независимость Южной Родезии, особенно в период имевшей важное значение ланкастерской конференции, когда южнородезийцы оказывали англичанам помощь в переводе записанных разговоров с африканских диалектов на английский. В период правления Смита два старших офицера южнородезийской разведки Кен Флауэрс и Дерек Робинсон совершали в Великобританию частные поездки, о которых они заранее ставили в известность посольство Великобритании в Претории. Этим офицерам оказывалась помощь в прохождении таможенного и иммиграционного контроля. Сотрудничество строилось на взаимных интересах. Отношения между разведками Великобритании и Южной Родезии зависели от политики правительства Южной Родезии и, в частности, от тех изменений, которые оно вводило в разведывательную систему, доминирующее положение в которой занимали белые.

Управляемая белыми Южная Родезия всегда имела в лице Южной Африки самого сильного и наиболее надежного союзника, который в течение всего периода правления режима Смита поддерживал усилия южнородезийцев в области шпионажа в Великобритании. Объекты интереса служб Южной Африки и Южной Родезии были идентичны: диссидентские организации эмигрантов и группы, борющиеся за права человека. Агенты Южной Африки успешно внедрились в международный фонд «Крисчен дефенс энд ейд фанд», во главе которого стоял Кэнон Джон Коллинс, а также в организацию «Крисчен Экшен», сведения о которых южноафриканцы в 1969 году получили от правительственных органов Великобритании. В целом агентура Южной Африки до середины 70-х годов пользовалась в Великобритании полной свободой действий.

Имеются основания считать, что причиной ухудшения отношений в 70-х годах между Великобританией и Южной Африкой явилась инспирированная разведывательной службой Южной Африки кампания по компрометации политических деятелей либеральной партии, а также серия взломов помещений, принадлежащих находившимся в Англии борцам за национальную независимость Южной Африки, а также группам, выступающим против апартеида.

В ответ на это были разработаны рекомендации по сокращению сотрудничества между спецслужбами Великобритании и Южной Африки. Питер Дилей из «Обсервер» так описывает практические шаги, связанные с этим: «Службы безопасности Великобритании не передают какой-либо информации о гражданах Южной Африки, проживающих в Великобритании. Исключение составляют сведения о лицах, заподозренных в совершении уголовных преступлений».

Кроме того, имелось в виду «положить конец практике использования Южной Африкой не находившихся на государственной службе оперативных работников из числа англичан», [170] с тем чтобы «заставить Южную Африку направлять в Великобританию своих людей, если она хочет осуществлять тайные операции в метрополии». Отсюда следует, что Великобритания не намеревалась запрещать Южной Африке проведение тайных операций на территории страны.

Причиной щекотливого положения, создавшегося в отношениях Великобритании с Южной Африкой, явилось желание англичан поддерживать хорошие отношения со странами Африки, руководимыми людьми с черным цветом кожи, а также широко распространенное неподдельное отвращение к политике апартеида, несколько, впрочем, нейтрализуемое коммерческими и военными интересами.

По линии разведок происходит обмен информацией о деятельности коммунистических партий и действиях Советского Союза. Почти нет никаких сомнений в том, что сотрудничество по контрразведывательным вопросам сократилось с тех времен, когда МИ-5 предоставляла «взаймы» персонал компании «Де Вир Консолидейтид» для оказания помощи в борьбе с контрабандой. Ходили слухи, что МИ-6 в сотрудничестве с разведкой Швеции организовала взлом помещения посольства Южной Африки в Стокгольме.

В 1977 году Великобритания прекратила передачу Южной Африке информации НАТО. В ответ правительство Южной Африки приостановило передачу англичанам сведений, большая часть которых поступала из комплекса «Силвермайн», около мыса Доброй Надежды, занимавшегося перехватом сообщений. Осуществляя проект «Адвокат», этот комплекс, по заявлениям южноафриканцев, мог непрерывно обеспечивать данные о воздушных и морских передвижениях в радиусе 3000 миль. Эта система располагала значительными потенциальными возможностями при условии использования странами НАТО получаемой информации: первоначально этот центр был связан с морской базой США в Пуэрто-Рико, командованием ВМС Англии, а также с министерствами обороны Франции и Аргентины (его возможная роль в конфликте в Южной Атлантике до сих пор не установлена).

До 1976 года ВМС Великобритании пользовались военно-морской базой Южной Африки в Саймонстауне. Одновременно с выводом оттуда своего персонала Великобритания в частном порядке выступала за полное включение комплекса «Силвермайн» в коммуникационную сеть обороны НАТО. Специалисты из Штаба правительственной связи Великобритании оказывали помощь в монтаже в «Силвермайне» электронной и компьютерной техники, и на официальном открытии комплекса Великобритания была представлена вице-адмиралом Джоном Тричером. Против предложения Великобритании выступила Норвегия, которая не хотела предоставлять режиму Южной Африки статуса законно избранного правительства, о чем могло [171] бы говорить включение «Силвермайна» в систему связи НАТО. Точка зрения Норвегии в конце концов возобладала, было принято решение о том, что Великобритания и другие страны (США, Франция, ФРГ) по своему усмотрению могут установить с «Силвермайном» линии связи вне рамок НАТО. Вот эту договоренность и порвала Великобритания в 1977 году, однако впоследствии англичане и американцы, которые также прекратили использовать этот объект, начали пересматривать свое отношение как к «Силвермайну», так и к морской базе Саймонстаун. Развитие дальнейших событий вокруг «Силвермайна» зависит как от установленного на этом объекте оборудования, так и от военных доктрин, которых будут придерживаться Уайтхолл и Пентагон. Бывший сотрудник Агентства национальной безопасности США Уинслоу Пек высказал в журнале «Каунтерспай» мнение о том, что сделанные южноафриканцами заявления о возможностях «Силвермайна» могут быть заведомо преувеличенными и ложными, направленными на то, чтобы вызвать интерес у Запада.

Разногласия между английской и южноафриканской разведками, а также между южноафриканской и американской не мешали проведению в жизнь общих экономических планов и решению задач «в области безопасности». Их вмешательство в Анголе является убедительным тому доказательством.

Самая большая и богатая из португальских колоний в Африке, Ангола гордится своими запасами меди, марганца, алмазов, железной руды, а также большими сборами кофе и некоторыми запасами нефти. Много британских капиталов было вложено в алмазодобывающий консорциум «Диамант», а британская фирма «Танганьика Консешэнс» владела и управляла Бенгельской железной дорогой, пересекающей страну с запада на восток, идущей далее в Заир и имеющей ответвление в Замбию. Как и в других странах Африки, национально-освободительное движение в Анголе получило развитие в 50-х годах, а в 1956 году появилась первая национально-демократическая партия — Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА). Организованной на конспиративных началах, партии удалось в феврале 1961 года вызвать восстание против колониального господства, которое, однако, было подавлено. Под руководством Агостиньо Нето, политического деятеля и поэта, МПЛА завоевала поддержку населения восточных и центральных районов страны, а также некоторых португальцев.

На севере страны действовала организация Союз народов Анголы (УПА), лидер которой Мануэль Некака умер в 1957 году, через несколько месяцев после создания УПА. Пост Некаки занял Хозе Гилмор, высокого роста, суровый человек, никогда не снимавший очков с темными стеклами. Через месяц после неудавшегося в феврале 1961 года восстания УПА организовала другое восстание — рабочих кофейных плантаций, также закончившееся [172] поражением. УПА пользовалась поддержкой американцев.

После поражения мартовского восстания Гилмор, сменивший свое имя на Холден Роберто, перебрался в Заир — президент Мобуту являлся его свояком. В Заире Роберто сделал доходную карьеру операциями с недвижимым имуществом. В УПА влилось некоторое количество небольших местных группировок, а также лиц, бежавших в Заир, и она приняла новое название — Национальный фронт освобождения Анголы (ФНЛА). Представители ФНЛА провозгласили себя в качестве правительства Анголы в изгнании. Третье движение — Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА) — появилось после выхода Йонаса Савимби из состава правительства в изгнании, в котором он занимал пост министра иностранных дел. Савимби стремился получить поддержку народа овимбунду, проживающего на юге страны, перед которым он часто выступал на митингах. Политическая карьера Савимби началась в Швейцарии, где он изучал право на средства финансируемой ЦРУ студенческой организации — Международной конференции студентов. В 1961 году на конференции этой организации в Кампале Савимби имел несколько продолжительных дискуссий с кенийским политическим деятелем Томом Мбойя, который убедил его вступить в УПА.

В середине 1964 года Савимби вышел из состава правительства в изгнании, однако лишь через два года заявил о создании организации УНИТА. Согласно одному американскому источнику, в это время Савимби был завербован английской разведкой. Позднее УНИТА установила контакты с португальскими военными и сотрудничала с ними в попытках нейтрализации МПЛА. Однако УНИТА была почти неизвестна до свержения в Португалии в 1974 году диктатуры Каэтану.

Власть в Португалии взяла в свои руки армия во главе с генералом Спинолой, и после некоторых колебаний было принято решение о быстром переходе в Анголе к правлению большинства. В январе 1975 года МПЛА, ФНЛА и УНИТА подписали соглашение об образовании трехпартийного переходного правительства. Казалось, что это подтверждает в какой-то степени точку зрения ЦРУ о том, что идеологические разногласия среди борющихся за национальное освобождение партий не играли главной роли. Но соперники МПЛА выражали опасение, что она, как самая большая по численности и лучше других организованная, сможет играть доминирующую роль в коалиции и в правительстве, которые будут сформированы после получения страной независимости. В это время ЦРУ обратилось к «Комитету-40» с предложением о выделении ФНЛА 300 тысяч долларов в виде помощи на политические цели и 100 тысяч долларов — для УНИТА. 300 тысяч долларов было санкционировано, в 100 тысячах отказано. В течение последующих трех [173] месяцев ФНЛА укрепляла свои позиции, и в апреле 1975 года она сделала попытку вытеснить МПЛА из состава правительства. Сделать это ей не удалось, и ее сторонники были изгнаны из столицы. ЦРУ готовилось к предоставлению ФНЛА очередной тайной помощи в размере 6 миллионов долларов, включая военную помощь. После ухода американцев из Южного Вьетнама из политических соображений считалось необходимым, чтобы США где-то добились успехов. В результате программа оказания помощи была увеличена до 14 миллионов долларов. В пакете мер, представленном на рассмотрение «Комитета-40», была предусмотрена также помощь УНИТА, которая в это время вела секретные переговоры с Южной Африкой.

В июле ФНЛА еще раз попыталась нанести поражение МПЛА военным путем, однако успеха не имела. На юге страны МПЛА контролировала почти всю прибрежную зону, но, правда, не могла взять Уамбо (Новый Лиссабон), штаб-квартиру ФНЛА — УНИТА. Савимби заключил соглашение с Южной Африкой, которая при поощрении и поддержке американцев направила в Анголу регулярные войска, известные под названием «колонны зулусов». Эта колонна продвинулась до самого побережья, захватила города Лобиту и Бенгела, пока не встретила сильного сопротивления в районе города Ново-Редонду.

Примерно в это же время Великобритания оказалась вовлеченной в войну в Анголе, поскольку предоставление ЦРУ помощи встречало оппозицию со стороны конгресса США. В 1975 году в дополнение к уже выделенным 14 миллионам долларов американский конгресс разрешил израсходовать еще 18 миллионов. Возникали, однако, обоснованные подозрения, что ЦРУ прибегает к своему излюбленному трюку в расчетах и занижает стоимость направленных вооружений. Таким образом, реальная сумма расходов могла быть в несколько раз больше той, которая была запрошена у конгресса и им одобрена.

Через резидентуру ЦРУ в Лондоне Вашингтон, по крайней мере, дважды, официально обращался к министерству иностранных дел Великобритании. Американцы очень хотели, чтобы Великобритания направила в Анголу ракеты, так как на посылку своих им нужно было получить согласие конгресса. Коллеги Киссинджера по «Комитету-40» стремились также к тому, чтобы глубже вовлечь западных союзников Америки в конфликт в Анголе. Что касается ракет, то правительство Великобритании дало твердый отрицательный ответ, ибо в противном случае она подорвала бы свою позицию «обеспокоенного нейтралитета». Официально Великобритания демонстрировала стремление восстановить коалиционное правительство в Анголе и желание сохранить свободу действий в качестве посредника, однако, прикрываясь этой вывеской, англичане уже в течение нескольких лет оказывали УНИТА политическую и финансовую поддержку. [174]

Перед войной в Анголе Савимби посетил посольство Великобритании в Лусаке, где ему обещали поддержку. Он также приезжал в Лондон, встречался с парламентским заместителем министра иностранных дел Джоаном Лестером. Тайная помощь УНИТА организовывалась офицером МИ-6 из состава посольства Великобритании в Лусаке. Он сыграл решающую роль в том, что эта помощь была оказана быстро. Наиболее полезным вкладом Великобритании явилось предоставление фирмой «Рейкал Комьюникейшн» комплекта системы связи. Система включала в себя семь радиостанций, которые установили в стратегически важных пунктах обширного района, занятого УНИТА. Радиостанции были собраны Роном Гудеем, техником из замбийского филиала «Рейкал». Ящики с оборудованием прибыли в аэропорт Лусаки, и их сразу же перегрузили в направляющийся в Анголу самолет. В частных лондонских клиниках английская разведка смогла организовать лечение раненых офицеров УНИТА.

Доставка оружия в Анголу требовала регулярных рейсов транспортной авиации. Такое воздушное сообщение обеспечивалось фирмой «Перл Эйр», которая на устаревших самолетах «Вискаунт» осуществляла ежедневные, челночные полеты в Уамбо. Эта странная авиалиния появилась на свет в 1972 году в британской колонии Гонконге при покровительстве британского подданного Мартина Фэрбурна и американского летчика Канделла Эверета. По словам Фэрбурна, «компания никогда не поднималась с земли, никогда не занималась никаким бизнесом и никогда не стремилась приобрести какой-либо самолет». В начале военных действий в Анголе компания перерегистрировалась на Гренаде, острове в Вест-Индии, сменив название на «Перл Интернэшнл Эйр». Наведение справок в Верховной комиссии Гренады показало, что в течение всего периода челночных рейсов в Уамбо компанией в Гренаде якобы никаких полетов не совершалось. За свою работу, выполненную во время войны, «Перл» получила от ЦРУ почти 150 тысяч долларов.

Другой воздушный мост организовала британская многонациональная компания «Лонро». Ее босс «крошка» Роланд не был новичком в мире тайной дипломатии и неоднократно объединял свое значительное политическое влияние с усилиями правительства Великобритании. Он предоставил Савимби реактивный самолет «Лир», который последний использовал для совершения поездок в разные страны в целях расширения дипломатической поддержки своей партии УНИТА. Движущей силой действий Роланда была перспектива заключения в Анголе крупных контрактов в случае победы партии УНИТА. Роланд приобрел мелкую компанию под названием «Эрмитаж Индастриал Холдингз» из группы фирм «Слейтер Уоркер» и сделал своего личного пилота Уилхелма Уилминга ее директором. [175]

Ежедневные полеты самолетов этой компании, обозначавшиеся «Г-Бейз», использовались для доставки оружия и других материалов. Самолеты «Перл» и «Эрмитаж» совершали полеты, используя дальнюю часть лусакского аэропорта, не смешиваясь с самолетами, выполняющими обычные коммерческие полеты, и не подвергаясь контролю таможенных чиновников.

Тем временем на контролируемой УНИТА территории появился бывший сотрудник британской разведки с кажущейся на первый взгляд очень неподходящей миссией. Находящимся там журналистам этот шумный английский джентльмен Ивэн Дейвис заявил, что он составляет «план экономического развития» южной Анголы. Когда журналисты проявляли настойчивость, Дейвис показывал краткий, отпечатанный на машинке документ, в котором излагались мероприятия по обеспечению широкого развития сельского хозяйства, но в котором ни слова не говорилось о разработке крупных залежей железной руды.

Официально Дейвис ушел из МИ-5 в 1972 году. Его многоплановая карьера включала в себя функции телохранителя Уинстона Черчилля, приятное времяпрепровождение в Малайе в качестве офицера управления специальной полиции и, наконец, чтение лекций на курсах подготовки МИ-6. В течение длительного времени, еще с конца 60-х годов, он поддерживал дружеские отношения с Йоргом Сунгумбой. В первое время он критически относился к УНИТА, «не желая иметь дело с «бандой». Тем не менее, он помог Сунгумбе получить деньги от одного поддерживаемого ЦРУ благотворительного фонда. Поскольку Дейвис отказался отвечать на вопросы, заявив, что его дружба с Сунгумбой носила совершенно обычный характер, его точную роль выяснить не удалось.

Имелось мало информации о численности МПЛА, ФНЛА и УНИТА и их моральном состоянии. Большинство прибывших в Анголу английских разведчиков было довольно быстро расшифровано, хотя один или два из них, выступавших под прикрытием журналистов, достигли определенных успехов.

Когда военные действия в северной части страны вступили в завершающую стадию и не наблюдалось каких-либо признаков задержки наступления МПЛА, Запад принял решение о военной интервенции. Регулярные войска нельзя было использовать, поскольку африканские государства могли принять ответные меры против коммерческих интересов западных стран. Запад пришел к выводу, что идеальным выходом могут быть сформированные из наемников подразделения. Для МИ-6 это открывало возможность внедрения в их ряды своих обученных военному делу сотрудников, что разрешало проблемы сбора разведывательной информации.

ЦРУ получило «зеленый свет» от правительства Великобритании на вербовку наемников для ФНЛА на американские и заирские деньги, составлявшие около 300 тысяч фунтов стерлингов. [176]

Главным вербовщиком был Джон Бэнкс, который короткий промежуток времени служил в парашютном полку и был из него с позором изгнан. Используя в качестве подставной организации фирму под названием «Секьюрити Эдвайзери Сервисиз», он завербовал 120 наемников. Их отъезд был широко разрекламирован, но плохо организован. Из второй группы наемников в составе 20 человек, вылетавшей с аэропорта Хитроу в январе 1976 года, у 11 не было паспортов, поскольку они их выпустили из тюрем на поруки. Тем не менее, все наемники улетели. Один из них, впоследствии взятый в плен МПЛА, рассказал на суде о процессе посадки в самолет. Он сообщил, что показал чиновнику в аэропорту «кусок бумаги». Чиновник рассмеялся, однако, после наведения справок по телефону, пропустил его. «Кусок бумаги» был идентификационной карточкой, которую в последнюю минуту «изготовил» Бэнкс взамен отсутствовавших паспортов.

Защитник этого наемника Уорбуртон-Джоунс указал, что в аэропорту имел место или «подкуп», или «неофициальное соучастие властей». Джон Бэнкс, который позднее был также главным свидетелем обвинения от специального управления полиции на процессе четырех ирландских республиканцев, под присягой поведал следующее: «В то время я поддерживал тесные отношения со специальным управлением полиции и рассказал о вербовке наемников. В специальном управлении я поддерживал контакт с инспектором сыскной полиции Рейем Такером. Вот почему на аэродроме не возникло каких-либо затруднений».

В этой группе были два сотрудника МИ-6. Один из них — Вик Готроп, пятидесятилетний мужчина, страдавший излишним весом, во время патрульной операции скончался от сердечного приступа. Другой — Джон Локейер после ранения был отправлен в Великобританию. Позднее один из наемников назвал еще двух сотрудников МИ-6, участвовавших в военных действиях в Анголе. Это Лоу Элфорд и Бэрри Торп. По словам Джона Стоквелла, руководителя специальной группы ЦРУ в Анголе, агенты МИ-6 принимали участие в боевых действиях на юге страны в составе подразделений УНИТА. Их усилия также не принесли успеха. Войска МПЛА быстро разгромили вооруженные группы ФНЛА. Колонна южноафриканцев, которая тоже принимала участие в военных действиях на стороне ФНЛА, вынуждена была отступить, так как правительство ЮАР приняло решение о том, что без американской поддержки оно не может рисковать вступлением в войну (в документальном фильме, снятом южноафриканской военной разведкой по сценарию Брайэна Крозье из Института по изучению конфликтов и показанном по телевидению в Южной Африке, вина за отступление возлагалась на Соединенные Штаты). Помощь со стороны Великобритании также была прекращена, когда стало очевидным [177] неизбежное поражение УНИТА. Оставшиеся в живых сотрудники МИ-6 покинули Анголу, следуя заранее разработанным маршрутам.

Ни ФНЛА, ни УНИТА, однако, не были полностью разгромлены. УНИТА, пользовавшаяся поддержкой Южной Африки, продолжала доставлять правительству МПЛА значительные трудности. 1200 членов ФНЛА были сгруппированы в 32-й батальон {14} южноафриканской армии, в котором посты офицеров и инструкторов занимают наемники. Правительства западных государств поддерживают планы наемников, однако всячески стараются избегать прямого участия. Особенно это относится к США, конгресс которых принял поправку Кларка, запрещающую оказание помощи оппозиционным движениям в Анголе. Офицеры британской армии участвовали в работе ряда совещаний, состоявшихся в течение последних двух месяцев 1977 года в столицах западноевропейских государств, на которых обсуждались вопросы продолжения вербовки наемников. Среди участников этих совещаний были представители УНИТА, мозамбикских диссидентских групп, армий Южной Родезии и Южной Африки, а также руководителей неустановленной нефтяной компании. После урегулирования положения в соседней Зимбабве западные державы считают, что могут вести себя менее сдержанно, и выражают большую готовность занять агрессивную позицию по отношению к Анголе.

Стали известны другие случаи сотрудничества между западными державами и Южной Африкой в районе Индийского океана. Интерес Запада к этому региону якобы вызван необходимостью обеспечения безопасности танкерных перевозок нефти из зоны Персидского залива, хотя имеются и другие мотивы: возможные залежи нефти в прибрежных зонах и в последнее время — поиски баз для американских «сил быстрого развертывания». После вывода к концу 1976 года всех английских войск из районов к востоку от Суэца Соединенные Штаты взяли на себя большую часть «обязанностей Запада» а этом регионе. Однако полагают, что в 1979 году по просьбе американцев ряд британских военных кораблей возвратился в район острова Диего-Гарсия, которым владеет Англия, но который она сдала в аренду США. Это говорит об увеличении озабоченности Запада по поводу ситуации в Индийском океане, и нет сомнений, что будут предприняты более настойчивые усилия по свержению некоторых правительств региона или по изменению их позиций.

Одним из таких мест являются Сейшельские острова, главный населенный остров которых Маэ расположен на расстоянии тысяча миль к востоку от кенийского порта Момбаса. Основным [178] источником доходов для 90% из 60 тысяч человек, проживающих на Маэ, служат рыболовство и туризм. В 50-х годах на Сейшельских островах не происходило бурных политических событий, политическая деятельность находилась в состоянии застоя. Первая политическая организация — Демократическая партия Сейшельских островов — была образована в 1963 году 24-летним адвокатом Джеймсом Манчамом, который выступал за интеграцию Сейшельских островов с Великобританией. Через два года другой адвокат — Альберт Рене организовал Объединенную партию народа Сейшельских островов, которая стояла на диаметрально противоположных позициях и выступала за полную независимость.

С тех пор эти два человека доминировали на политической арене архипелага. В трех избирательных кампаниях, происходивших до получения независимости, Манчам побеждал Рене, несмотря на то, что с 1974 года стал выступать за получение страной полной независимости. Такое изменение позиции Манчам предпринял по совету правительства Великобритании, считавшего, что интеграция является неприемлемой для ее африканских союзников и может вызвать в будущем внутренние трудности. В качестве советника Манчама по конституционным вопросам был направлен Денис Греннан, который сумел убедить его в том, что выступление за получение независимости будет единственно правильным решением. Примерно в это же время приехавшего в Лондон Манчама посетил человек, назвавшийся Фокс-Талботом, представителем одной антикоммунистической организации. Фактически же он был представителем МИ-6. Фокс-Талбот обещал предоставить финансовую поддержку газете «Сейшеллес уикли», поддерживавшей Демократическую партию Сейшельских островов. За трехлетний период на счет Манчама в швейцарский банк было переведено около 3 тысяч фунтов стерлингов.

Манчам поставил ряд условий в обмен на обещание полностью изменить свою позицию. В основном они касались «вопросов безопасности». Он заключил соглашение с министерством иностранных дел Великобритании о том, что англичане помогут ему создать полувоенные вооруженные силы и разведывательную службу. Манчаму, однако, было сказано, что деньги на это предоставит министерство по делам развития заморских территорий. В письме в газету «Санди таймс» Манчам позднее высказывал жалобу на то, что упомянутая договоренность была отвергнута Джудит Харт, которая справедливо указывала, что ее министерство заинтересовано в повышении, прежде всего, социального благосостояния. Кроме того, в письме Манчам отмечал, что «не нашлось человека, который был бы в состоянии изменить ее решение». Потом Манчам вступил в контакт с Фокс-Талботом, который свел его со своим коллегой по имени Джон Толман, указавшим, что просьба Манчама будет передана [179] на рассмотрение «совета». Представляется, что никакой помощи оказано не было, поскольку Манчам позднее заключил с ЦРУ соглашение, содержание которого аналогично тому, что рассматривалось англичанами. Между тем в январе 1976 года в Лондоне состоялась заключительная конституционная конференция для определения формы правления после получения Сейшельскими островами независимости. Конец июня был установлен в качестве даты установления контроля над страной местными властями.

В другом письме, направленном Манчамом в этот период в лондонскую воскресную газету, он утверждал, что его посетил сотрудник ЦРУ из резидентуры в Найроби: «В результате я подписал документ, согласно которому ЦРУ поможет нам создать разведывательную организацию... и ... предоставит необходимую поддержку и финансы для формирования полувоенного подразделения, могущего быть полезным в случае внутренних беспорядков».

Сейшельская станция слежения за спутниками была одной из семи разбросанных по всему миру американских станций, которые получали информацию от радиопередающих спутников. Разрешение на сооружение станции было получено от англичан на условиях, что Соединенные Штаты окажут им аналогичные услуги, если возникнут соответствующие потребности и возможности. По крайней мере, большинство жителей острова не считают, что имеют от этого какие-то преимущества.

Подготовительные мероприятия к получению независимости шли согласно плану, и 28 июня Манчам стал президентом новой республики, а Альберт Рене — премьер-министром. К огорчению Манчама, его сделка с американцами расстроилась. Появившиеся в прессе разоблачения, касавшиеся оказания ЦРУ финансовой «помощи», вызвали неуверенность у резидентуры ЦРУ в Найроби.. Когда Картер сменил Форда на посту президента США, Манчаму было сказано, что ему придется подождать, пока не прояснится отношение новой администрации к оставшимся нереализованным проектам ЦРУ. Тем временем Манчам наладил полезные контакты с ЮАР, которая снабдила его деньгами на проведение президентских выборов, состоявшихся до получения страной независимости, и обещала предоставить экономическую помощь в обмен на дипломатическую поддержку и выдачу сейшельских паспортов южноафриканцам, желавшим совершить поездки по странам Африки, а также в обмен на разрешение на посадку южноафриканских самолетов на островах.

Страстное желание Манчама расширить международные связи проистекало из его убеждения, что Рене замышляет заговор с целью его свержения. Конечно, Рене с презрением относился к равнодушной позиции президента по социальным и экономическим проблемам острова и к его провозглашенному [180] намерению превратить Сейшельские острова в прибрежный рай для банкиров. Маннам рассказал своему британскому советнику по «вопросам безопасности» Дугласу Мотту, что Рене готовит против него заговор. В ответ Мотт заявил, что внедренный им в политический аппарат Рене агент Ролли Мари не подтверждает этого. Мотт ошибочно предполагал, что Мари удалось внедриться в Объединенную народную партию, — внутри этой партии было хорошо известно, что Мари является инспектором специального управления полиции. Фактически же агент Мари работал на Рене, что объясняет отсутствие у Мотта достоверной информации. Предупреждения французского посольства о том, что заговор уже подготовлен, не поколебали доверия Манчама к Мотту, и в первую неделю июня 1977 года он, вопреки советам, выехал на лондонскую конференцию стран Содружества.

5 июня, когда Манчам с помощью Дениса Греннана готовил речь в ответ на тост премьер-министра Каллагэна перед избранными гостями, неожиданно пришло сообщение о совершенном Рене перевороте. Мотт и пять других высших британских чиновников в течение 12 часов содержались под стражей, а затем были высланы. Из страны был выслан и Питер Уолкер, офицер гренадской гвардии, отвечавший за подготовку подразделения внутренней безопасности численностью в 120 человек (неясно, кто финансировал эту программу). В сделанном после переворота заявлении правительство объявило, что Манчам-является нежелательным лицом на Сейшельских островах. Тем не менее, Манчам все же решил закончить в Лондоне свои церемониальные обязанности.

Переворот вызвал большое замешательство у правительства Великобритании и привел к резким спорам между МИД и МИ-6 по поводу отсутствия достоверной упреждающей информации. Говорилось о том, что сотрудники МИ-6 в Африке должны были бы знать о подготовке за несколько месяцев до переворота группы левых сейшельцев в количестве 20 человек. Именно эта группа осуществила переворот, убив часового у полицейских казарм и двух офицеров.

После того как Рене взял власть в свои руки, было несколько попыток свергнуть его правительство и почти постоянно устраивались заговоры. Мнение западных государств о том, что действия Рене могут быть не такими радикальными, как его слова, не подтвердилось, когда правительство приступило к осуществлению программы социальных преобразований. В 1978 и 1979 годах было раскрыто два заговора с участием французских наемников, а в конце ноября 1981 года сейшельская служба безопасности сорвала переворот, который планировалось осуществить в основном силами южноафриканских наемников, выступавших под видом членов старинного клуба любителей спиртных напитков «Ордер оф Фоум Флауэрс». Манчам, проживавший [181] после переворота в Лондоне, заверяет, что у него есть могущественные союзники среди правительств и деловых кругов, включая саудовского миллионера Аднана Хасхогги. Рене беспокоит пример соседних Коморских островов, на которых в мае 1978 года 100 французских наемников свергли левое правительство (их главарь стал вице президентом страны).

Англичане не участвовали активно в организации заговоров против правительства Рене: Уайтхолл надеялся, что предстоявшие экономические трудности вызовут на архипелаге восстание и это улучшит шансы Манчама на возврат власти и его выход на политическую арену.

С точки зрения краткосрочной перспективы англичане были больше обеспокоены событиями на острове Маврикий — в другой бывшей английской колонии, расположенной в 1000 милях к югу от Сейшельских островов. С момента предоставления острову внутреннего самоуправления в 1964 году и до состоявшихся в начале 1982 года выборов во главе администрации Маврикия находился Рамгулам, лидер лейбористской партии. В течение двух сроков лейбористы вступали в коалицию с правой Маврикийской социал-демократической партией.

Маврикий получил независимость, и в марте 1968 года правительство сразу же подписало с Великобританией договор в области обороны, которым предусматривалось постоянное использование англичанами станции морской связи «Маврикий» и отказ Маврикия от притязаний на остров Диего-Гарсия. В обмен на это англичане должны были подготовить силы безопасности острова и гарантировать предоставление информации относительно «внешних угроз для его безопасности». Через два года это соглашение принесло определенные дивиденды правительству. Группа жителей острова французского происхождения в составе 400 человек выезжала в ЮАР для прохождения подготовки в области организации диверсионно-подрывных акций, с тем чтобы свергнуть правительство Маврикия, изменить его политику, направленную против апартеида, на более приемлемый для Южной Африки курс. Однако этот план был раскрыт, так как правительство своевременно получило предупреждение от офицеров британской морской разведки. В политическом отношении заговорщики симпатизировали социал-демократической партии, лидер которой Гаэтан Дюваль входил в состав правительства в качестве министра иностранных дел и в то же время сохранил свой партийный пост до роспуска коалиции в конце 1973 года. Роспуск коалиции был вызван разногласиями по поводу предоставления определенному количеству советских рыболовных судов права ежегодно заходить в порты Маврикия и пользоваться их сооружениями в обмен на экономическую помощь. Дюваль настаивал на аннулировании этого соглашения и установлении более тесных связей с ЮАР. Англичане возражали. [182]

В марте 1976 года станция «Маврикий» была окончательно закрыта.

Выборы, состоявшиеся в декабре 1976 года, принесли потрясающие результаты. Партия Маврикийское боевое движение (МММ), имевшая в 1 970 году всего одно место в парламенте, завоевала 34 из 70 мест и стала самой представительной партией. И только коалиция между лейбористами и социал-демократами не допустила ее к власти. Удивительный успех этой партии вызвал оцепенение в Уайтхолле.

Большинство сторонников Рамгулама было нестабильно, и казалось, что последующие выборы, несомненно, приведут к победе левое большинство. Опасения Великобритании нашли свое отражение в назначении на Маврикий в январе 1981 года нового Верховного комиссара Джеймса Аллана, опытного офицера МИ-6, который в 1975 году принимал участие в переговорах с «временной» Ирландской республиканской армией о прекращении огня, а позднее получил назначение на пост начальника департамента внешней информации МИД. Примерно в это же время ЦРУ расширило свою резидентуру на Маврикии.

Партия МММ пришла к власти, и Маврикий присоединился к Танзании, Индии, Сейшельским островам и Мадагаскару, выступающим за демилитаризацию Индийского океана. Главным объектом их протестов являются англо-американские военные сооружения на острове Диего-Гарсия, которые администрация Рейгана решила расширить. Ряд правительств Маврикия пытался поднять перед МИД Великобритании вопрос о суверенитете над Диего-Гарсией, однако серьезно он не рассматривался. Новая администрация Маврикия обещала более энергично продвигать этот вопрос.

Можно ожидать, что Великобритания будет выделять больше средств на проведение тайных операций в этом регионе и Маврикий явится объектом номер один. Была развязана пропагандистская кампания против Альберта Рене, которого осуждали за деловое сотрудничество с Советским Союзом, и правительство МММ ожидает такая же участь.

Ключевая роль в планах западных держав отводится Кении, самому преданному их союзнику в Восточной Африке. Рене уже обвинял правительство Кении в соучастии в заговорах против его режима. Появлялись сообщения об обсуждении этого вопроса после прихода к власти Рене между одним из бывших министров Манчама — Дэвидом Джубертом и тогдашним министром юстиции Кении Чарльзом Ньенье. Последний отрицал какое-либо участие Кении в акциях против Маврикия. В Кении растет внутреннее недовольство и многое будет зависеть от развития этого процесса.

Ухудшение экономического положения и постоянные военные конфликты не предвещают ничего хорошего для будущего Африканского континента. [183]