Глава II.

Деколонизация и «холодная война»

Послевоенная политическая обстановка

Английский политический деятель лорд Глэдвин писал в своих мемуарах: «Если мы не выполним своей всемирной миссии, Великобритания опустится до уровня второстепенной державы, попадет в прямую зависимость от Советского Союза, станет заброшенным аванпостом США или землею Германии. Все будет зависеть от соотношения сил».

Примерно таким был анализ будущих тенденций в наиболее важных для Великобритании областях международных отношений, сделанный в 1942 году министерством иностранных дел. Возможность германского господства представлялась маловероятной, а с учетом вступления США в войну окончательная победа союзников казалась не более чем делом времени. В то время как некоторые, в основном молодые, сотрудники министерства иностранных дел «предвидели» неизбежное глобальное доминирование США или СССР, руководящие чиновники министерства находили перспективу заключения серии соглашений между ведущими державами, закладывающих основу нового миропорядка, реалистичной и заманчивой.

Разработка плана послевоенного устройства мира стала основной целью четырех держав — так называемой Большой тройки — Великобритании, СССР и США плюс Франции.

С точки зрения Великобритании, соглашение с СССР было необходимо для сдерживания США, которые в то время разрабатывали «План устройства мира по-американски». Вместе с тем премьер-министр Великобритании периода войны Уинстон Черчилль хотел бы отстранить от разработки упомянутого плана Францию, о которой всегда был невысокого мнения. Черчилль вынашивал идею получения Великобританией дополнительных сфер влияния в Европе.

У президента США Рузвельта были другие идеи. Перейдя от политики изоляции, наблюдавшейся в самом начале войны, к тесному стратегическому союзу с Соединенным Королевством, когда было налажено сотрудничество почти в каждой области, представлявшей взаимный интерес, американцы считали, что выйдут из войны исключительно сильными. Ведущая роль в мире, так долго принадлежавшая Великобритании, должна была, по их мнению, перейти к США, которые строили планы обеспечения процветания американской экономики без каких-либо изменений в политической системе и инфраструктуре, без перераспределения доходов. Они считали, что необходимо, как минимум, чтобы в сферу влияния США входило все Западное полушарие, находившаяся в процессе распада Британская империя и страны Дальнего Востока.

Намерения американцев казались реальными главным образом потому, что изнуренная войной Великобритания ни от кого, кроме США, не могла получить столь необходимую [42] экономическую помощь. Идея заключения договора с СССР была быстро отброшена: идеологические разногласия оказались непреодолимым препятствием. Независимая внешняя политика по образцу де Голля не находила на Западе последователей. Полностью поддерживая во всем американцев, англичане, тем не менее, были шокированы и раздражены тем, что вскоре после войны была внезапно прекращена программа оказания помощи по ленд-лизу. Ускоренная разработка планов вывода американских войск из Европы из-за высоких расходов на их содержание также вызывала их озабоченность. Новый министр иностранных дел пришедшего к власти в июле 1945 года лейбористского правительства Эрнест Бевин в своих взглядах на советскую внешнюю политику почти не отличался от оппонентов из лагеря консерваторов. Действительно, настоятельная потребность получения экономической помощи заставляла англичан всячески убеждать США не отходить от европейских дел. Новая администрация Трумэна оказалась более восприимчивой к аргументам англичан, поскольку хорошо понимала возможность «возникновения нестабильности» в Европе из-за реальных шансов прихода к власти во Франции и Италии коммунистов. В этом случае, по ее мнению, «большая часть Европы подпала бы под власть коммунистов», что создало бы реальную угрозу для американских планов образования такой международной системы капиталистической торговли, которая работала бы на американскую экономику. Для недопущения этого, считали США, некоммунистическим странам Европы необходимо предоставить соответствующую военную и финансовую помощь.

Финансовые аспекты помощи нашли свое отражение в «плане Маршалла», по которому США предоставили более 12 миллиардов долларов странам, «не разделявшим советскую идеологию». Великобритания получила почти четвертую часть указанной суммы. Англичане придерживались мнения, что этих средств им будет достаточно для реконструкции экономики и обеспечения своей независимости при тесном военном и политическом союзе с США. Для правительства Эттли сложилась выгодная ситуация, ибо после объявления «плана Маршалла» оппозиция тесному союзу с США со стороны левого крыла лейбористов пошла на убыль: план был популярен в стране, и левые лейбористы понимали, что нападки на него могут лишить их политической поддержки населения.

В начале 1948 года, то есть через два года после того, как прекращение ленд-лиза вызвало в Великобритании настоящий финансовый крах, из США начала поступать военная техника. В июле в Великобританию вернулись американские бомбардировщики. Позднее все виды американской военно-воздушной техники как-то незаметно прибыли в Великобританию: истребители, бомбардировщики, разведывательные [43] самолеты, бензозаправщики. Были построены склады оружия, командные и коммуникационные пункты, часть которых контролировалась американскими ВМС. Большинство соглашений, по которым американцам разрешалось военное присутствие на территории Великобритании, носили и носят секретный характер. В основном они, равно как и некоторые соглашения о сотрудничестве в области разведки, были подписаны в 1947 году.

«План Маршалла» был связан с провозглашением американской долгосрочной внешнеполитической доктрины: образование европейского политического и экономического союза, членом которого будет и Великобритания. Англичанам эта идея не представлялась привлекательной, так как в принципе она вела к ослаблению их политического контроля над колониями. Однако ее осуществление давало им тем не менее средства для послевоенного возрождения экономики. Создавалось такое впечатление: англичане никак не хотели понять, что США усиленно стремились к предоставлению независимости английским колониям не столько из-за либеральных и моральных соображений, сколько во имя достижения своей цели — создания подвластной США мировой торговой системы. Главной проблемой для американцев была разработанная Великобританией система имперских преференций {2}, введенная в действие в 1932 году на Оттавской конференции. Обложение ввозимых товаров пошлиной принималось американцами, однако они возражали против дискриминационной системы, направленной против «третьих стран». В марте 1942 года коммерческий советник государственного департамента клятвенно заявил, что «впредь великая американская нация никогда не позволит англичанам и голландцам диктовать цены, по которым она может покупать их олово и каучук».

Во второй половине войны американские и английские чиновники вели переговоры, затрагивающие будущее английских колоний, однако соглашения достичь не смогли.

В течение многих лет после войны экономическое развитие Великобритании, на которое наложило отпечаток осуществление «плана Маршалла», побуждало британских политических деятелей концентрировать свое внимание на «заморских» делах и позволяло им не обращать особого внимания на основные узкие места в британской экономике: недостаточные капиталовложения, устарелый машинный парк, архаичную транспортную систему. Их настойчивость в сохранении завышенного паритета фунта стерлингов, символизировавшего экономический потенциал британской экономики, вызывала постоянный отток резервной валюты. [44]

Сотрудничество Запада в военной области начало расширяться с образованием в 1949 году Североатлантического союза (НАТО), предоставившего Великобритании важную роль в организации «европейской системы обороны». Советский Союз все чаще изображался Западом в качестве жестокого и агрессивного противника. Казалось, что Великобритания сможет играть свою собственную мировую роль — пусть не столь решающую, как США — и Советский Союз, но более важную, чем все остальные страны. Так, Ричард Кроссман, занимавший впоследствии министерские посты в нескольких кабинетах лейбористов, писал в 1952 году о поиске какого-то соотношения мировых сил, при котором Великобритания могла бы оказывать сдерживающее влияние на США.

Однако история послевоенного периода показывает, что Великобритания ни в коем случае не выступала в качестве «сдерживающей силы», особенно в период 1945–1951 годов во время пребывания у власти лейбористов, когда 12 тысяч английских солдат принимали участие в корейской войне, а в системе министерства иностранных дел был создан Информационно-исследовательский департамент (ИРД), являвшийся мощным по своим размерам и сфере действия инструментом «холодной войны».

В это же время британская армия вела войну в Малайе с повстанцами.

Индийская проблема, единственный крупный вопрос, по которому имелись разногласия между Бевином и его оппонентами из числа консерваторов, была разрешена в 1947 году провозглашением независимости Индии и Пакистана.

Многие политические историки отмечают «отставание по времени» изменений в политике Великобритании от изменений международной политической обстановки. Вернувшийся в 1951 году на пост главы правительства Уинстон Черчилль попытался возвратить Великобритании «старые времена». У Черчилля была навязчивая идея восстановить Соединенное Королевство в качестве европейской сверхдержавы, проект, оправдывавший, по его мнению, руководящее участие Великобритании в делах Содружества, англоговорящих стран и Европы. Эта идея бралась за основу британской внешней политики, и правительство направляло в свои посольства инструкции с указанием об ее реализации.

Но политика Великобритании в отношении Европы была неясной и неопределенной. Черчилль, как и его предшественник Эттли, отказался присоединиться к «плану Шумана», предусматривавшему распространение сотрудничества Франции и ФРГ в области производства угля и стали и на другие страны. Почти вся американская помощь стала теперь предоставляться странам континентальной Западной Европы, поскольку американцы стремились в первую очередь восстановить экономику ФРГ [45] и развить ее военные возможности в рамках НАТО. Попытки Великобритании оказать на США нажим с целью прекращения этой помощи успеха не принесли. Более интенсивное развитие отношений с другими европейскими странами было бы лучшим путем для Великобритании, чем попытка сохранить роль мировой державы, так как этому противились США, а британская колониальная система находилась в стадии распада.

Британская программа создания ядерного оружия, которая была разработана в военное время в сотрудничестве с Соединенными Штатами, не могла успешно осуществляться в результате принятия в США закона Макмагона, запрещавшего разглашение атомных секретов любой иностранной державе. Англичане понимали, что их положение в мире значительно упрочилось, если бы они испытали атомное оружие раньше СССР. Неоднократные и настойчивые попытки добиться отмены закона Макмагона и убедить американцев предоставить им ядерные материалы и испытательные полигоны успеха не принесли. Русские провели испытания атомного оружия гораздо раньше, чем ожидалось, и нанесли тем самым еще один удар по британскому престижу. Это послужило импульсом для возобновления «особого сотрудничества» между Великобританией и США. Однако США не были склонны менять свою политику в угоду Великобритании. Хотя к предложениям англичан они относились более внимательно, чем к идеям, исходящим от других западноевропейских государств, тем не менее, США не придавали им большого значения.

Для осуществления своих глобальных устремлений американцам нужна была широкая разведывательная система. Во время войны британская и американская разведки совместно осуществляли различные разведывательные операции. Борьба с коммунизмом, прерванная на время войной с фашизмом, вызывала необходимость их тесного сотрудничества, несмотря на то, что оба правительства преследовали разные цели. Так как некоторые методы ведения разведки являлись для американцев относительно новыми, они с готовностью принимали опеку со стороны англичан, а последние были рады иметь дополнительный источник финансирования некоторых своих операций. Основы сотрудничества были заложены в ряде соглашений об обмене разведывательной информацией. Первые из этих соглашений были подписаны США и Великобританией в 1947 году. Они касались ведения сигнальной разведки, предусматривали координацию программ обеих стран по глобальному перехвату военных, дипломатических и торговых сообщений и подлежали пересмотру с учетом складывающейся обстановки. Каждой стране отводился определенный географический район, за ведение сигнальной разведки в котором она несла ответственность. [46]

Автор недавно вышедшей книги об Агентстве национальной безопасности США (АНБ) указывает, что «взаимоотношения между АНБ США и Штабом правительственной связи Великобритании являются более тесными, чем между АНБ и любой другой американской разведывательной службой».

АНБ было создано в 1952 году в соответствии с секретной директивой Национального совета безопасности США. В течение двух последующих лет АНБ совместно со своим упомянутым британским партнером выработало единые процедуры ведения сигнальной разведки. В настоящее время АНБ является значительно более крупной организацией, чем Штаб правительственной связи, и его отношения с последним ни в коем случае не являются равноправными. В то время как Штаб все перехваченные сообщения передает американцам, взамен он получает только выборочные обработанные сообщения и некоторые необработанные материалы. Их анализ осуществляется в Штабе с помощью электронно-вычислительных машин, которые являются более совершенными, чем компьютеры АНБ. Агентство национальной безопасности предоставляет Штабу правительственной связи некоторую финансовую помощь для обеспечения работы британских пунктов перехвата.

В настоящее время Штаб правительственной связи осуществляет перехват сообщений и на Африканском континенте. Его станция во Франсистауне (Ботсвана) использовалась для перехвата сообщений повстанцев, действовавших в соседней Зимбабве, а также сообщений южноафриканского правительства. Используя свой контакт с АНБ, Штаб правительственной связи получил перехваченные американцами сообщения об очень важных совещаниях, проведенных лидерами Патриотического фронта Зимбабве во время Конференции неприсоединившихся стран, состоявшейся в 1979 году в Гаване. Во время своего визита в Вашингтон в конце 1979 года Тэтчер высказала за это благодарность президенту Картеру.

В ходе войны во Вьетнаме, вплоть до 1975 года, британская радиоперехватывающая станция в Литтл Сай Ване в Гонконге обеспечивала американцев разведывательными данными, хотя английский премьер-министр Гарольд Вильсон задолго до этого выразил публично свое отрицательное отношение к вьетнамской войне. АНБ координировало все действия по ведению сигнальной разведки в Юго-Восточной Азии, и сообщения английской станции играли определенную роль в этой операции. Перехваченные станцией военные сообщения Северного Вьетнама использовались американским военным командованием при нанесении бомбовых ударов. Совместно с пунктами АНБ в Таиланде и на Филиппинах английская станция контролировала радиосвязь северовьетнамских комплексов для запуска ракет «земля — воздух», передавала предупреждения экипажам [47] американских бомбардировщиков, что позволяло им выбирать наиболее безопасные воздушные коридоры к целям.

Сотрудничество между АНБ и Штабом правительственной связи распространяется и на контроль за их внутренними противниками, а также европейскими союзниками. Расположенные на территории Англии в Менвит-Хилле (Йоркшир) и в Моргенстау (Корнуолл) две станции АНБ позволяют прослушивать телефонную и телексную связь с Европой и Америкой. Отрицательную позицию правительства Великобритании по вопросу строительства станции в Менвит-Хилле помог преодолеть директор Штаба правительственной связи Леонард Хупер, доказывавший ее важность для АНБ. В качестве установившейся практики АНБ перехватывает правительственные сообщения Великобритании.

Из всех американо-британских соглашений по вопросам разведки договор в области сигнальной разведки оказался наиболее устойчивым по отношению к политическим трениям между двумя странами. Суэцкий кризис 1956 года является единственным известным случаем, когда отношения между АНБ и Штабом были прерваны в результате выдвинутых в парламенте Великобритании обвинений, что американцы перехватывали и дешифровывали британские военные и дипломатические сообщения.

Отношения других разведывательных служб Великобритании и США, а также Канады и Австралии носят менее тесный характер. Как ЦРУ, так и Австралийская секретная разведывательная служба (АСИС) были созданы с помощью Великобритании: ЦРУ в 1947 году, а АСИС годом позже. АСИС особенно близка к английской разведке МИ-6. За свое существование она получила от англичан около 50 тысяч различных сообщений и сама передала 12 тысяч. Офицеры австралийской разведки до сих пор бесплатно обучаются в Великобритании. Они продолжают называть штаб-квартиру МИ-6 «своим головным офисом».

В пору своего «младенчества» ЦРУ стремилось быть как можно ближе к англичанам, но сейчас этого уже сказать нельзя. В одном из сообщений разведки указывается, что в первые годы своей деятельности ЦРУ получало около 70% необработанной информации за счет связи с разведками других стран, и можно предполагать, что Великобритания давала наибольшую часть.

Сотрудничество между МИ-6 и ЦРУ в области тайных операций началось вскоре после создания Информационно-исследовательского департамента (ИРД). Американцы наблюдали за работой ИРД с чувством восхищения и любопытства, проявляя особый интерес к совместной пропагандистской кампании, проводившейся ИРД и МИ-6 против малайских повстанцев. С 1948 года ЦРУ начало осуществлять подобные [48] же акции, смоделированные по образцу и в дополнение к британским. Основное внимание уделялось странам Восточной Европы. Как американское, так и британское правительства стремились предотвратить приход коммунистов к власти в послевоенной Европе. Они «стряхнули пыль» с таких организаций русских эмигрантов, как «народно-трудовой союз» (НТС), и «запустили их в работу». В Греции МИ-6 помогала ЦРУ осуществлять тайные операции против коммунистической партии. Другая более известная акция была связана с заброской на парашютах в Албанию агентов для соединения с подпольем, боровшимся против коммунистического правительства Энвера Ходжи. Ее провал обычно приписывался действиям Кима Филби, старшего офицера разведсвязи МИ-6 в Вашингтоне, который участвовал в работе объединенного Комитета по планированию, хотя и ныне в ЦРУ считают, что план был излишне амбициозен, а предполагавшийся размах движения Сопротивления слишком преувеличен. После почти десятилетних попыток организовать восстания в восточноевропейских странах, американская и английская разведки в определенной степени отказались от своих планов, хотя позднее они все же обучили группу террористов, норвежцев по национальности, предназначенную для заброски в СССР с целью организации диверсионных и террористических актов.

Сотрудничая в Европе, разведки Великобритании и США почти никогда не сталкивались. По-другому обстояло дело с Ближним Востоком: рассекреченные американские документы проливают свет на острые столкновения по поводу американских предложений о широком военном и разведывательном сотрудничестве стран Запада в случае войны в данном регионе. В этих планах, в частности, предлагалось подчинить командующего вооруженными силами западных стран на Ближнем Востоке некоему руководящему комитету, в состав которого могут войти также Франция и Турция. Однако «в этом случае, — заявил в 1950 году шеф МИ-6 Джон Синклер во время визита в Вашингтон, — появляются обязательства, которые британская секретная служба не готова взять на себя». Англичане настаивали на заключении с американцами отдельного соглашения по этому региону и добились своего. Почти сразу после этого «отдел военного планирования» МИ-6 (позднее был упразднен) начал работать над составлением плана тайных операций, который должен был быть введен в действие в случае войны.

Суэцкий кризис 1956 года, вызвавший трещину в комплексе политических и оборонных связей двух стран, отрицательно сказался и на отношениях МИ-6 с ЦРУ. Была поставлена под серьезное сомнение профессиональная компетентность МИ-6; количество сообщений, поступавших из ЦРУ, резко сократилось. [49]

Соглашения между США и Великобританией, касавшиеся отказа от деятельности разведок на территории друг друга или в районах взаимных сфер влияния, постоянно нарушались. Несколько бывших сотрудников ЦРУ утверждают, что проникновение в правительственные органы западных стран и их разведслужбы является обычным делом.

В Лондоне работает около 70 офицеров американской разведки. АНБ имеет в Великобритании несколько пунктов по осуществлению подслушивания. Резидентура ЦРУ расположена в посольстве США и занимается главным образом вопросами связи. Возможно, что имеются еще два офиса разведки. Один из них расположен в Лондоне и считается региональным центром ЦРУ в Западной Европе. В Лондон он был перебазирован из Парижа в начале 70-х годов. Другой находится за пределами Лондона и является «базой для подготовки подрывных операций в Африке».

Вмешательство ЦРУ в британскую политику берет свое начало с момента его создания. Лейбористская партия пришла к власти, выдвинув во время выборов программу осуществления интенсивных социальных преобразований и проведения в Европе политики мирного сосуществования с Советским Союзом. Вместе с тем влиятельное правое крыло партии, испытывая страх перед распространением коммунистического влияния, придавало исключительно большое значение борьбе с указанными тенденциями в партии. Примерно в это время начинает тайно финансироваться международное студенческое и профсоюзное движение. Правые круги группировались вокруг журнала «Сошиал комментэри», созданного первоначально эмигрантами из гитлеровской Германии, но реорганизованного в 1947 году в соответствии с изменившейся обстановкой. «Сошиал комментэри» становится наиболее влиятельным выразителем идей тех кругов, которые приобретали все большее влияние при лейбористском лидере Хью Гейтскелле. В 1953 году начал издаваться ежемесячник «Инкаунтер», призванный своими публикациями оказывать влияние на европейских социал-демократов. Его редактор Ирвинг Кристол ранее работал в одном из самых старых американских антикоммунистических журналов «Нью лидер» {3}. Журнал «Инкаунтер» был совместным англо-американским изданием. Англичан в нем представлял «достопочтенный К. М. Монти Вудхаус», ветеран службы тайных операций, имевший опыт работы в Греции и принимавший участие в переговорах с ЦРУ перед операцией «Аякс» {4}. В журнале работало много [50] сотрудников и корреспондентов из «Сошиал комментарии, который обменивался с «Инкаунтер» материалами. Так, напечатанная в «Сошиал комментэри» статья под заголовком «Африка и демократия», написанная Ритой Хинден, пропагандистом «холодной войны», была перепечатана в «Инкаунтер» в виде серии памфлетов. Финансовые средства «Инкаунтер» получал от Конгресса за свободу культуры, который в 1967 году был разоблачен как организация, через которую действовало ЦРУ. В период длительного пребывания лейбористов в оппозиции журналы «Сошиал комментэри» и «Инкаунтер» являлись важным оружием правых в борьбе по вопросам обороны Великобритании, национализации некоторых отраслей промышленности и перевооружения ФРГ.

Через эти журналы американцы проводили свою линию в отношении лейбористской партии, которая иногда принимала форму прямой угрозы. США были заинтересованы в перевооружении ФРГ. В связи с сильной оппозицией этому со стороны Франции линия лейбористской партии Великобритании имела исключительно важное значение. Газета лейбористской партии «Ситизен», отражавшая взгляды левого крыла и имевшая тираж в три четверти миллиона экземпляров, решительно выступала против перевооружения. В результате давления, оказанного на правление компании «Рейнольде Ньюс», которой принадлежала газета, из нее были уволены помощник редактора и ряд видных журналистов. С приходом новых сотрудников газета изменила свою линию и стала поддерживать американский план в отношении ФРГ. За этими действиями стоял Вашингтон. Через посольство США в Лондоне лейбористам было сказано, что если партия не будет выступать за перевооружение ФРГ — а роль газеты «Ситизен» в этом считалась исключительно важной, — то американцы прекратят оказывать Великобритании помощь и существование лейбористского правительства может оказаться под угрозой.

Расследование конгрессом США деятельности ЦРУ в середине 70-х годов вызвало большую озабоченность в Великобритании. Комитеты конгресса могли получить по суду документы ЦРУ. Это привело к тому, что представители английской разведки не стали включать в сообщения, передававшиеся американцам в плане сотрудничества, подробные сведения об агентуре. Кроме того, в Великобритании распространилось мнение, что написанные кадровыми офицерами разведки, в частности, Ф. Эйджи и Виктором Марчетти книги («За кулисами ЦРУ» и «ЦРУ и культ разведки»), в которых разоблачалась деятельность ЦРУ, значительно подорвали авторитет американской разведки.

Что же касается стран Европы, то англичане не придавали большого значения сотрудничеству с ними в области разведки. Учитывая тенденцию послевоенных правительств Великобритании [51] подходить к делам ЕЭС лишь с точки зрения англо-французских отношений, а также пренебрежение и подозрительность, с какими британская разведка относилась к своим французским коллегам, все это не покажется неожиданным. После вступления Великобритании в Европейское экономическое сообщество неизбежно произошли определенные изменения. Некоторые государственные органы Великобритании, в частности МИД, считали политическое сотрудничество в Европе таким же важным, как и экономическое. Европейская конвенция по борьбе с терроризмом, ратифицированная странами ЕЭС в 1979 году, дает правовую основу для обмена информацией и техникой между полицейскими и разведывательными службами стран Общего рынка. Между Великобританией и некоторыми европейскими странами заключены соглашения об обмене данными сигнальной разведки, но на более ограниченной, чем с США, основе.

«Обеспечение безопасности» в колониях и процесс деколонизации

Послевоенный поход против освободительного движения в британских колониях начался с Малайи {5}, огромные минеральные ресурсы которой, в частности олова, железа, а также каучука, привлекли туда значительные британские капиталы. Потребности Японии в железной руде, необходимой для реконструкции пострадавшей от войны экономики, тоже полностью удовлетворялись за счет малайских залежей. К югу от Малайи на острове Сингапур размещалась штаб-квартира всех британских военных сил на Востоке.

Позиции Великобритании в Малайе и Сингапуре оказались под угрозой в результате вооруженной борьбы против английских властей, начатой повстанцами в июне 1948 года. Поражение повстанцев рассматривалось как выдающийся успех британской теории борьбы с освободительными движениями: такой результат был достигнут не только благодаря подрыву политической базы представителей этого движения, но также благодаря осуществлению некоторых политических реформ и наличию эффективного разведывательного аппарата. Сингапур и Малайя входили в сферу деятельности малайской службы безопасности, основанной в 1946 году и базировавшейся в Сингапуре. За год до кризиса малайская служба безопасности практически с нуля начала свою работу. Правда, она затруднялась нежеланием управления криминальных расследований полиции передать службе безопасности всю имеющуюся информацию. [52]

Но несмотря на указанные трудности, служба безопасности точно предсказала начало движения. Однако, когда вспыхнуло восстание, службу безопасности обвинили в «неподготовленности» и расформировали. Ее роль взял на себя отдел специальных расследований, входивший в состав управления криминальных расследований. Руководитель операций против коммунистов подполковник Бриггз стремился усилить этот отдел, и для осуществления намеченных изменений из Индии ему в помощь был переведен Хью Дженкинс. Натянутые отношения с политическими властями вынудили Дженкинса через год уйти в отставку. Бриггз, отличавшийся слабым здоровьем, вскоре последовал за ним. Его преемником стал бывший начальник военной разведки генерал Джеральд Темплер, опыт работы которого в данной должности позволил ему сделать следующее заключение: «Борьба с коммунистами в Малайе выиграна нашей разведывательной системой — нашим отделом специальных расследований».

Для реорганизации отдела специальных расследований в Малайю был командирован заместитель начальника английской контрразведки МИ-5 Джек Мортон. Его основная рекомендация состояла в том, чтобы выделить этот отдел из управления криминальных расследований. Главное внимание Темплер уделял набору персонала и получению необходимых ассигнований. Начальником нового отдела стал офицер малайской полиции Гай Мэдок.

Между тем была усилена пропагандистская кампания, проводившаяся военными отрядами психологических операций, в поддержку которой МИ-6 и Информационно-исследовательский департамент осуществляли с территории Сингапура широкие пропагандистские акции. Психолог Ф. X. Лейкин опросил 430 взятых в плен повстанцев и выяснил, что психологические операции должны быть направлены на тех, кто надеется улучшить свое материальное положение в результате участия в антибританском движении. Для оживления пропагандистской работы в Малайю был переведен Хью Карлтон-Грин, ставший впоследствии генеральным директором Би-би-си. Грин поставил перед информационной службой ряд задач, в частности:

1) Поднять моральный дух гражданского населения, поддерживать у него доверие к правительству, «усилить сопротивление коммунистическому влиянию». С этой целью расширить объем информации, поступавшей от населения в полицейские органы.

2) Подрывать моральный дух повстанцев и их сторонников, вбивать клин между руководителями антибританского движения и рядовыми членами с целью поощрения дезертирства и снижения готовности продолжать борьбу.

3) Помогать глубже уяснять ценности демократического [53] образа жизни, которому «угрожает международный коммунизм». Грин в два раза увеличил число кинопроекторов и громкоговорителей для ведения официальной пропаганды, организовал в деревнях 500 радиоприемных пунктов и назначил контролера за ведением радиопередач в чрезвычайных условиях. При поддержке руководства радио Малайи контролер имел возможность увеличивать объем пропагандистских радиопередач. Для поощрения дезертирства награды за переход на сторону правительственных войск были увеличены на 30%, отделу специальных операций выделялись большие суммы денег для оплаты информаторов и выпуска листовок, направленных на подрыв морального духа повстанцев.

Контакты между отдельными повстанческими группами были эпизодическими, так как они располагались в джунглях. Их единственным источником информации являлись гражданские служащие, большое число которых было завербовано отделом специальных расследований. Отдел использовал стандартную процедуру для осуществления вербовки: как только объект был подобран, начинался сбор информации о его участии в нелегальной деятельности. Затем будущий агент подвергался аресту и ему предъявлялись собранные отделом компрометирующие материалы. Редко требовался небольшой дополнительный нажим для достижения успешной вербовки. Для отдела наиболее полезной информацией были сведения о размещении пунктов связи, тайников, складов для хранения продовольствия и вооружений, сведения об источниках снабжения, финансах, а также характеристики на лидеров повстанцев.

Успешно применялся следующий тактический прием: на опушках джунглей тщательно обыскивали лиц, покидавших деревни. Нередко обнаруживали приготовленные для повстанцев продукты, изъятие которых обрекало тех на голод. Обычно быстро раскрывались такие хитрости, как набитые рисом велосипедные рамы. Поскольку положение повстанцев становилось все более трудным, они начали сами выходить из джунглей в поисках пищи. Многие из них обнаруживали, что в деревнях, где можно было бы раздобыть провизию, устроены засады, а большинство жителей выдворены из своих домов и по так называемому плану создания «стратегических поселений» перемещены в специальные места.

Отделу специальных расследований большую помощь оказал один из наиболее способных вербовщиков — Эван Дейвис: одно время он служил телохранителем у Черчилля, участвовал в борьбе с малайскими повстанцами. Дейвису было дано специальное задание обезвредить одного из наиболее активных лидеров повстанцев, Го Пенг Тума, который командовал группой, контролировавшей район Джахор на юго-западе Малайи. Все предыдущие попытки освободить этот [54] район успеха не приносили. Дейвису удалось завербовать одного из самых доверенных лиц Го, некоего Рейвена. Рейвен сообщил данные о находившемся глубоко в джунглях лагере Го, который в результате авиационного налета был уничтожен, а Го убит. Дейвис вернулся в Великобританию, где работал в африканском отделе британской контрразведки МИ-5.

Малайя явилась также первым испытательным полигоном для действий Специальной воздушно-десантной службы в мирное время. В 1950 году эскадрон «М» 21-го полка САС был направлен для участия в корейской войне, но после того как его роль взяли на себя американские «зеленые береты», он был переведен в Малайю. Первоначально САС использовалась для оказания помощи полевой полиции в патрулировании подходов к джунглям и охране населенных пунктов. С расширением военных действий САС стала важным инструментом сбора разведывательной информации, особенно в северной Малайе. В районе Теменгор военнослужащие САС находились четыре года и были выведены только в 1957 году. Эскадрон САС прославился своей практикой, известной под названием «прыжки с деревьев». Отряд сбрасывали на парашютах в джунгли с расчетом, что купол парашюта застрянет в ветвях и это позволит солдатам спуститься на землю. Такие операции были прекращены после того, как стало известно, что в каждом десанте по крайней мере один солдат получал серьезную травму. Официально подразделения САС были выведены из Малайи в 1959 году, незадолго до окончательного прекращения антиповстанческой войны.

Но одно из подразделений САС оставалось в Малайе и после 1959 года. Согласно материалу, помещенному в журнале «Фар Истерн экономик ревью», в 1971 году правительство Малайи попросило его покинуть страну. Однако по другим источникам, летом 1971 года САС еще вела боевые действия на границе с Таиландом. Эти источники также утверждают, что САС действовала по обе стороны границы, где были активны малайские повстанцы и бойцы Организации за освобождение Паттани, представлявшей мусульманское сепаратистское движение. Британские солдаты на Кипре утверждают, что они видели мертвых солдат САС в самолете, заправлявшемся на Кипре, который летел из Пананга (восточная Малайя) в Великобританию. В 1975 году министр обороны Великобритании ушел от ответа на заданный ему в палате общин вопрос о том, находятся ли все еще подразделения САС в Малайе.

Победа англичан на полуострове Малакка расценивалась как престижная. Появился «британский вариант» теории борьбы с повстанческим движением, в основу которого был положен ряд простых принципов: во-первых, необходима лояльная и компетентная гражданская служба; во-вторых, простые и [55] скоординированные организационные меры для осуществления быстрых и решительных действий; и наконец, как подчеркнул Темплер, эффективный и надежный разведывательный аппарат. Ряд дополнительных факторов хотя и является важным, но считается характерным лишь для Малайи. Стремясь еще раз использовать свою теорию, британские эксперты, во главе которых стоял Роберт Томпсон {6}, позднее отправились в Южный Вьетнам в составе британской советнической миссии. Хотя предложения англичан и имели определенный вес, но они были приняты лишь частично, что, по их мнению, способствовало окончательному поражению американцев во Вьетнаме.

Африка создавала для Великобритании более сложные проблемы. Для англичан это не было прямой «борьбой с коммунизмом», и они не могли представить эту проблему именно в таком свете. Годы колониального правления породили движение за национальное освобождение, которому колониальные власти не могли найти противодействия. Американцы не были заинтересованы в сохранении колониальной системы, и англичанам рано или поздно предстояло предоставить колониям независимость. Стратегия Великобритании состояла в том, чтобы передать власть в руки местных правителей, имеющих сильную политическую базу, с симпатией относящихся к Западу, а также к проживающим в колониях англичанам, «не зараженных воинственным национализмом или коммунизмом». Правительство Великобритании надеялось убедить новых правителей в странах, получивших независимость, оставить в административном аппарате чиновников колониальной службы из числа англичан. Для всей Африки число таких лиц составило бы около 20 тысяч человек, которые были бы заранее проверены английской контрразведкой МИ-5. Ожидалось, что назначение специально подобранных африканцев на руководящие посты в британских компаниях, действовавших на континенте, и контроль со стороны англичан над экономической помощью будут содействовать тому, что развитие африканской промышленности пойдет по нужному руслу. В то же время будет создаваться впечатление, что правительства африканских стран самостоятельно создают свою индустрию. Колониальные службы безопасности и разведки создали ряд организаций для наблюдения за так называемым переходным периодом. [56]

В основе колониальной философии лежало мнение о том, что предоставление образования африканцам создаст больше проблем, чем разрешит их, так как африканцы считались низшей расой. Тем не менее британские власти приняли решение учредить ряд университетов и колледжей, преподавательские кадры для которых тщательно отбирались. В них африканцам должны были прививать административные и управленческие навыки и убедить в необходимости сотрудничества с белыми колонистами. Таким образом, попытки англичан создать в Африке руководящие кадры, не зараженные идеями национального освобождения, были желанием повернуть историю вспять.

В центральной и восточной частях континента проживало большое число белых колонистов, которые придерживались твердой линии в деле защиты своего привилегированного положения. Это создавало серьезную проблему для британского правительства, которое в основном симпатизировало белым поселенцам и не хотело ущемлять их интересов. Не последнюю роль в этом играло общественное мнение в самой Англии. Пример такой дилеммы можно найти в мемуарах Гарольда Макмиллана, где он приводит мнение одного из губернаторов колоний, фамилия которого не называется, о том, что, хотя его африканские министры не будут готовы к управлению страной еще примерно дюжину лет, отказ в предоставлении колониям независимости вызовет необходимость подавлять политические беспорядки и сажать местных лидеров за решетку. При таких обстоятельствах нельзя осуществлять «подготовку» национальных кадров и вкладывать инвестиции для обеспечения экономической стабильности.

Полицейские силы большинства колоний были созданы по образцу королевской полиции Северной Ирландии в виде полувоенных формирований, обученных владению огнестрельным оружием и способных осуществлять военные операции. Получение от отделов специальных расследований упредительной информации о возможных волнениях, а также точных сведений об их организаторах позволяло сравнительно небольшим полицейским подразделениям контролировать местные конфликты. Отделы специальных расследований брали под наружное наблюдение любое лицо, которое нарушало или могло нарушить статус-кво. В число объектов наблюдения попадали и религиозные деятели, хотя в послевоенные годы основное внимание уделялось возникающим в колониях партиям и профсоюзам. Одетые в гражданское платье офицеры отделов специальных расследований вели записи на собраниях, обращая особое внимание на агитацию к совершению «незаконных актов». Для тех, кто переступал установленные границы, в распоряжении властей находился целый ряд законов, которые обеспечивали подходящие предлоги для [57] ареста. Политическая деятельность и работа по «обеспечению безопасности» в колониях были настолько тесно увязаны между собой, что, когда губернатор по рекомендации отдела специальных расследований запрещал одну местную политическую группировку, он нередко активно поддерживал другую. Однако операции по «обеспечению безопасности» выходили за указанные выше рамки. Так, бывший офицер отдела специальных расследований из Ньясаленда рассказал, что в сферу их наблюдения входила также и церковь. «Религия в странах Центральной Африки являлась альтернативой политике. Местным лидерам она позволяла реализовать некоторые честолюбивые устремления. В Малави мы держали под наблюдением различные религиозные секты с момента их возникновения и не упускали из виду иностранные организации, особенно американские, которые были готовы оказать поддержку оппозиционным сектам. Главная церковь Малави — миссионерская шотландская церковь заняла независимую позицию и поэтому считалась «прогрессивной». Мы осуществляли за ней тщательное наблюдение. Под контролем церкви находился ведущий университет страны. Церковь также вела работу во многих племенах и поэтому была хорошим источником получения необходимой информации».

Церковь, особенно в Ньясаленде, активно участвовала в национальной борьбе. Многие бывшие воспитанники миссионерских школ оказались во главе национального движения, и если бы церковь лишила их своей поддержки, она вызвала бы недовольство со стороны своих бывших воспитанников. Но многие церковные служители искренне верили в возможность получения независимости сверху и нередко выступали в качестве сдерживающей силы. Тем не менее, их симпатии, как бы умеренно они ни выражались, не снискали им любви со стороны отделов специальных расследований. Так, бывший сотрудник колониальной гражданской службы Чарльз Джеффрис указывает: «Задача осуществления мероприятий против подрывной деятельности затруднялась тем, что недоброжелатели нередко втемную использовали лояльных людей как своих агентов». Те и другие находились под наблюдением, и на их жалобы давался стандартный ответ: «Если вы не нарушаете закон, вам нечего бояться».

Велось активное наблюдение и за профсоюзами. Порожденный «холодной войной» раскол международного профсоюзного движения тоже вызвал значительные проблемы: разделение произошло между проамерикански настроенной Международной конфедерацией свободных профсоюзов (МКСП) и Всемирной федерацией профсоюзов (ВФП). Обе эти организации субсидировали поездки за границу африканских профсоюзных активистов. Отделы специальных расследований следили за тем, чтобы эти субсидии по возможности [58] не были связаны с тем, что нежелательно для колониальных властей. «Было также необходимо установить, какую профсоюзную политику будут вести МКСП и ВФП», — писала газета «Монд».

Нередко оказываемое американцами через МКСП влияние вызывало раздражение у администрации колоний, как и действия ВФП. Соревнуясь с ВФП в плане завоевания симпатий африканцев, МКСП зачастую приходилось поддерживать местные организации, выступавшие за достижение национальной независимости. Это заставляло отделы специальных расследований с подозрением относиться к визитам в Африку их представителей, брать их под активное наблюдение.

Количество объектов, представлявших интерес, было довольно большим, и поэтому некоторая работа выполнчпась вне отделов специальных расследований. Все местные органы колониальной администрации составляли политические разведывательные доклады. От офицеров полиции также требовались доклады для отделов специальных расследований. В Танганьике {7} разнообразие представленных докладов было настолько велико, что штаб-квартира полиции разослала секретный циркуляр, в котором давались инструкции о том, как лучше готовить сообщения. В циркуляре содержались такие «полезные советы», как, например: «Если агент передал вам совершенно секретный документ и не проявляет беспокойства о том, держите вы его у себя полчаса или несколько дней, вполне вероятно, что документ фальшивый и составлен самим агентом. Наоборот, если агент проявляет беспокойство по поводу сохранности документа и требует вернуть его с минимальной задержкой, по всей вероятности, документ подлинный».

Даже простым правительственным служащим, например медицинскому персоналу, предписывалось оказывать помощь отделам специальных расследований. Как вспоминает сотрудник колониальной администрации, связанный с «обеспечением безопасности» на Занзибаре: «Если активист национального движения получал травму и его помещали в госпиталь, обслуживающий персонал и врачи должны были наблюдать за ним и записывать лиц, посетивших больного». Местные политические лидеры любили подолгу беседовать с правительственными чиновниками о деятельности своих противников, и их беседы находили должное отражение в еженедельных разведывательных донесениях. Врачи и учителя из числа местного населения нередко в разговорах с сотрудниками отделов специальных расследований принимали их за простых служащих полиции, и их знания внутренней жизни местных общин находили у этих сотрудников высокую оценку. Осведомителям [59] регулярно выплачивались деньги за предоставляемую информацию и за работу по противодействию партийным функционерам. Оплата за информацию была невысокой, так как уровень жизни в большинстве африканских колоний являлся очень низким. Отдел специальных расследований района Нгонг Кении располагал на такие цели всего 750 фунтами стерлингов, и их было в общем достаточно. Большая часть получаемой информации лишь не намного превосходила обычные сплетни, и мастерство специалистов отделов специальных расследований состояло в том, чтобы оценить надежность ее источников.

Платные осведомители были крайне ненадежны, они нередко приукрашивали свои сообщения, чтобы получить за них более высокую плату. Один из бывших офицеров разведки рассказал почти невероятную историю о том, как осведомителю удалось продать одну и ту же информацию отделу специальных расследований, военной разведке и полиции. Поскольку три органа по-разному сообщали об одних и тех же событиях, это приводило к печальным результатам. Однако указанные аномалии обнаружились только тогда, когда стал координироваться процесс сбора и оценки информации.

Информация, собираемая в каждой колонии отделами специальных расследований, направлялась в Комитет по вопросам безопасности, который в колониях именовался по-разному, но имел одни и те же функции. Его задачи изложены в инструкции для Комитета по координации разведывательной деятельности Ганы:

1. Обеспечить возможность обмена информацией, представляющей политический или оперативный интерес, между армией, административными органами и полицией.

2. Координировать разведывательную деятельность армии, администрации и полиции, обеспечивая использование надежных и недублированных информационных каналов.

3. Давать рекомендации относительно методов распространения информации.

Для «обеспечения безопасности» колониальная администрация имела в своем распоряжении целый ряд законов. Если какой-то местный гражданин причиняет особое беспокойство, «не имеет значения, каким образом избавляются от него. Самое главное — сделать это до того, как он причинит еще больше неприятностей. Его можно арестовать, например, за езду на велосипеде без света и еще за что-нибудь». На одной из территорий для офицеров полиции был издан подробный конфиденциальный циркуляр. Он состоял из семи вопросов, ответы на которые должны были снять сомнения относительно того, когда можно арестовывать оратора — национального деятеля, выступавшего на митинге, и какое обвинение ему лучше всего предъявить. [60]

Часто юридическое обоснование ареста было очень неубедительным. В 1955 году колониальная администрация Северной Родезии приняла решение запретить журнал «Африка и колониальный мир». Администрацию особенно раздражало напечатанное в журнале сообщение о волнениях в долине Гвембе. Хотя были приняты меры для направления всего тиража этого номера журнала в Южную Родезию, где его еще не запретили, штаб-квартира Африканского национального конгресса могла получить его по почте. Для конфискации журнала полиция провела обыск на квартире Кеннета Каунды, лидера Африканского национального конгресса. Они предъявили Каунде ордер на обыск и приказали ему отправиться в штаб-квартиру конгресса. Согласно заключению полиции, во время обыска были обнаружены «красные памфлеты». Дома у Каунды его жена Бетти, обеспокоенная тем, что полиция может найти и другие памфлеты, спрятала их в большом горшке на кухне, накрыв сверху пустым мешком. Но полиция следила за домом, и, когда офицеры полиции вернулись назад с ее мужем, они направились прямо на кухню, где и обнаружили ряд изданий. За хранение запрещенной литературы Каунда и Нкумбула (известный африканский лидер) были заключены в тюрьму со строгим режимом сроком на два месяца. Памфлеты были расценены судебными властями как «дешевые, позорные и скандальные издания». Заключение в тюрьму оказало значительное влияние на снижение политической деятельности Гарри Нкумбулы.

Наиболее полезным законодательным актом для сбора разведывательной информации был принятый в каждой территории указ об обществах. Поскольку по этому указу каждое местное отделение партии должно было быть зарегистрировано, власти имели довольно точное представление о ее политическом руководстве. Отделы специальных расследований часто посылали своих людей под видом офицеров полиции для проверки полученной информации. Если сменялся секретарь местного отделения партии, это давало им хороший предлог для беседы с его преемником. Любая попытка запретить партию нередко встречала сильное сопротивление со стороны отдела специальных расследований, который считал, что гораздо сложнее держать под наблюдением нелегальную партию. Используя указ об обществах, губернаторы колоний имели возможность запрещать партии как на местном, так и на национальном уровне. В 1957 году Африканский национальный союз Танганьики не мог функционировать в 10 районах, ввиду отказа властей зарегистрировать его отделения. В 1959 году во время чрезвычайного положения в Танганьике губернатор смог объявить нелегальными все отделения Африканского национального конгресса Замбии на основании указа об обществах на этой территории. [61]

Еще одной возможностью контролировать политическую деятельность являлась выдача разрешений на проведение политических собраний. Незадолго до полного запрещения Африканского национального конгресса Замбии Каунде не разрешили проводить митинг в Лусаке. Открыто выражая свое несогласие с этим, Кеннет Каунда объявил о начале кампании неповиновения.

Возможно, одной из самых серьезных попыток сокрушить политическое движение с помощью политических методов явилось дело Джомо Кениаты в Кении. Вскоре после введения чрезвычайного положения в стране Кениата был арестован вместе с другими национальными лидерами. После весьма спорного суда его приговорили к тюремному заключению. По словам известного британского радиокомментатора, работавшего в то время в Кении, власти намеревались полностью вычеркнуть имя Кениаты из сознания людей: «Англичане решили вести себя так, как будто Кениаты вообще никогда не существовало. Они пытались сделать его «мифом». Его дом был сожжен, а земля разделена. Когда он отбыл срок тюремного заключения, его содержали под стражей в суровом пустынном отдаленном районе. Англичане действовали так, будто Кениаты уже не было в живых. Его имя никогда не упоминалось во время дебатов в законодательном совете».

Время опрокинуло расчеты англичан. Кениату, подобно архиепископу Макариосу на Кипре, не забыли, его имя стало символом сплочения национальных сил страны.

Пытаясь сдержать проявление национальных устремлений, правительство Великобритании искало такое политическое урегулирование, которое было бы в некотором смысле привлекательным для африканцев. Отношение населения Англии к путям решения африканских проблем и подозрительность африканцев к действиям правительства Великобритании ограничивали выбор вариантов действий. Поэтому властям пришлось прибегать к тактике предоставления скрытой поддержки соответствующим политическим движениям.

Офицер Специальной воздушно-десантной службы Дэвид Стерлинг, получивший за свои военные «подвиги» кличку «майор Фантом», закончил войну с хорошей репутацией. В 1949 году он начал осуществлять в Африке свое мероприятие — создавать общество «Каприкорн». В качестве символа общества была выбрана зебра с белыми, черными и коричневыми полосами, чтобы подчеркнуть его многорасовый характер.

Стерлинг прибыл в Африку в конце войны. Его оптимизм строился на убеждении в том, что континент богат и «все можно взять голыми руками». Вместе с братом Биллом он организовал фирму под названием «Стерлинг — Асталди», которая занималась строительством дорог в Танганьике. Стерлинг был [62] поражен расизмом своих соотечественников — белых поселенцев: аристократ по происхождению, он верил, что положение человека должно определяться его образованием и состоянием, а не цветом кожи.

Свою программу Стерлинг начал с проработки идеи создания федерации Северной и Южной Родезии и Ньясаленда, чтобы привлечь туда капиталовложения. Федерацию он намеревался впоследствии расширить до Соединенных Штатов Африки. Тогда же им было объявлено об учреждении «Каприкорна», эта идея получила большую рекламу. Ее смысл состоял в том, что белые отказываются от открытой дискриминации, если черные согласятся с ограничением своих политических прав. Первым публичным документом общества явилась «декларация Каприкорна». В 1952 году, когда она была обнародована, Филип Митчелл, бывший губернатор Кении и Уганды, назвал ее «чистым апартеидом в сахарной оболочке».

С самого начала своего существования «Каприкорн» получал поддержку со стороны министерства по делам колоний и министерства по отношениям между странами Содружества, 8 февраля 1952 года Стерлинг встретился с представителями обоих министерств и получил подробную консультацию относительно создания этого общества в Африке. Он поддерживал тесные контакты с министром по делам колоний Аленом Ленноксом-Бойдом, который обменивался со Стерлингом письмами и давал ему советы политического характера относительно «Каприкорна». «Я полагаю, что для достижения целей «Каприкорна», с которыми я согласен, следует действовать быстро и энергично, поскольку будут усиливаться требования о предоставлении африканским странам самоуправления, будет расширяться коммунистическая пропаганда, доказывающая, что концепция многорасового общества есть не что иное, как империалистический маневр, призванный затруднить получение Африкой самоуправления. «Каприкорн» должен выдвигать такие идеи, которые были бы для африканцев более привлекательны, чем африканский национализм или коммунизм».

Уильям Горелл-Бернс, помощник заместителя министра, следующим образом высказался о помощи, которую они предоставляли «Каприкорну»: «Обычно время от времени мы встречались с Дэвидом Стерлингом. Он отстаивал идею многорасового общества и как раз об этом мы и говорили. Мы оба выступали за более широкое участие в делах «Каприкорна» и выделение больших средств на предоставление африканцам образования. Политическое развитие по-прежнему шло довольно медленно, поэтому мы хотели, чтобы была усилена деятельность в этом направлении. Однако много средств мы не могли выделять. Мы направляли послания губернаторам колоний относительно деятельности «Каприкорна». Общество [63] опубликовало книгу «Новая надежда в Африке», которую мы послали всем губернаторам. Министерство по делам колоний, например, попросило Эвелина Бэринга (губернатора Кении) дать знать, не возвращается ли в Кению какой-либо африканец, заслуживающий нашей заботы о нем. Мы старались наладить связи между различными расами».

Все деньги «Каприкорну» поступали в основном из британских и американских источников: некоторые английские компании, включая банкирский дом «Клайнуорт Бенсон» и Объединенную африканскую компанию, направляли «Каприкорну» свои денежные чеки; по другую сторону Атлантики фонд Форда, «Тайм-Лайф», Рокфеллеры и горная корпорация «Амэкс» переводили деньги через организацию «Американские друзья африканского общества «Каприкорн».

Основная деятельность общества была направлена на создание комитетов по делам гражданства, которые в пяти английских колониях Африки проводили регулярные встречи для обсуждения идей «Каприкорна». Данные комитеты создавали молодежные клубы, организовывали дебаты и вели кампании против «расовой дискриминации». По словам одного из организаторов «Каприкорна», то был «расцвет белого либерализма в Африке». Однако такие «серьезные будуарные дебаты» не могли устранить расового разделения. Муса Амалимбэм, умеренный по взглядам кениец, считал, что весь этот либерализм заканчивается у входной двери, когда вы говорите до свидания своему белому хозяину.

Люди, которых увлекли идеи «Каприкорна», принадлежали к верхушке белых поселенцев. К наиболее активным членам общества «Каприкорн» относились адвокаты, врачи, архитекторы, значительное число белых фермеров также входило в его состав. В английских колониях Африки неодинаково воспринимались лозунги «Каприкорна». В Танганьике и Ньясаленде, где африканское национальное движение активно боролось против общества, слово «каприкорнист» являлось синонимом слова «доносчик». В Южной Родезии и Кении общество привлекло в свои ряды многих лиц из числа местных лидеров, которые стали впоследствии известными политическими деятелями.

Вершиной политического успеха Стерлинга стала салимская конференция, организованная в 1956 году на берегу озера Ньяса в Салиме. На конференции присутствовали делегаты из всех колоний, которые обсудили основные положения так называемого «договора», в котором они торжественно клялись бороться за «общество, свободное от дискриминации».

Однако «Каприкорн» уже начал терять свою популярность, так как местные лидеры понимали его замаскированный расистский характер. От Танганьики на конференции, например, [64] присутствовала малочисленная делегация, поскольку Националистическая партия Танганьики и Африканский национальный союз Танганьики к тому времени уже отошли от Стерлинга и активно боролись с «Каприкорном». Такое же положение сложилось и в Ньясаленде. Стерлинг понимал, что это конец его планов, связанных с «Каприкорном». Он надеялся, что дал организации «достаточный разгон» и теперь она будет двигаться «под собственными парами». Этого не произошло. Будучи морально и физически истощенным, он ушел с поста председателя «Каприкорна».

После салимской конференции «Каприкорн» столкнулся с новой проблемой. Общество не являлось политической организацией, однако претендовало на политическое влияние. Пока Стерлинг возглавлял «Каприкорн», он выступал за то, чтобы прагматически настроенные политические деятели из числа белых переселенцев приняли идеи «Каприкорна» и не стремились придать ему политическую окраску. После ухода Стерлинга «Каприкорн» несколько раз пытался принять участие в избирательных кампаниях, но всегда терпел поражение.

Неудачные попытки «Каприкорна» добиться успеха на выборах вынудили его отойти от политической деятельности и заняться организацией обучения взрослого африканского населения, чтобы сохранить какое-то влияние в Африке. Были открыты колледжи в Кении и Южной Родезии, которые имели целью предоставлять африканской верхушке образование в духе идеалов «Каприкорна». Позднее эти колледжи были преобразованы в обычные учебные заведения.

В конечном счете «Каприкорн» потерпел неудачу, так как его члены не смогли бросить на выборах сколько-нибудь серьезного вызова ни белым поселенцам, ни черным представителям национально-освободительного движения. В среде белых поселенцев обществу не удалось составить конкуренции новым политическим партиям, которые более прагматично отзывались на потребности последних стадий деколонизации. К началу 60-х годов от «Каприкорна» остался только его лондонский офис, который было решено преобразовать в благотворительное учреждение, занимающееся предоставлением общежитий приезжающим в Лондон африканским студентам.

Поскольку политические репрессии и экономическое неравенство в Африке сохранились, представлялась неизбежной вспышка военных действий между местным населением и колониальными властями. Кажется удивительным, что англичанам пришлось вести только одну войну с африканцами, а именно войну с повстанцами в Кении.

Кикуйю — это самое большое племя в Кении. Ему не удалось убедить послевоенную колониальную администрацию выделить землю в местах своего традиционного заселения, [65] как это было сделано в отношении других племен. Важность данного вопроса нашла свое отражение в самом названии, которым многие повстанцы именовали движение, — Армия свободной земли. К 1952 году отчаяние кикуйю достигло такой степени, что большая часть племени выступила за вооруженную борьбу с британским режимом.

И вновь колониальное правительство оказалось неподготовленным к такому повороту событий. У кикуйю как в сельской местности, так и в городах существовали сильные организации, там активно действовали группы их повстанцев. Отделы специальных расследований полиции, которые были сравнительно небольшими, не работали в сельских районах. Полицейские функции в них выполняли чиновники, нанимаемые соответствующей региональной администрацией. Получаемые из этих двух источников разведывательные сообщения без обработки направлялись в два разных департамента центрального правительства.

Как и в случае с Малайей, в Кению был направлен сотрудник британской контрразведки МИ-5 для реорганизации кенийских служб безопасности. Шеф МИ-5 Перси Силлитоу посетил Кению дважды — в ноябре 1952 года и апреле 1953 года. Был разработан план интеграции всех специальных служб. Губернатору был придан советник — сотрудник МИ-5 с соответствующим штатом, отдел специальных расследований значительно расширили. Для ведения чисто военной (то есть боевой и оперативной) разведки в главной штаб-квартире учредили должность старшего офицера по военной разведке.

Для наблюдения за развитием политических событий и контроля за предпринимаемыми в этой области мерами был основан Комитет по вопросам безопасности. По словам политического деятеля из числа белых поселенцев Майка Бланделла, данный комитет не мог выполнять каких-либо административных функций в отношении ведения военных действий: «Я присутствовал на так называемых оперативных совещаниях этого комитета. Более неподходящей организации для действий в создавшемся чрезвычайном положении я не мог себе представить. На совещаниях мог присутствовать любой офицер, имевший хотя бы отдаленное отношение к оперативным вопросам. Доклад обычно делал комиссар полиции или другое лицо, занимавшееся повседневными операциями. После доклада проводилось обсуждение и совещание обычно заканчивалось без принятия какого-либо плана согласованных действий. Более того, офицерам различных служб не давалось никаких указаний относительно операций, которые они должны были проводить».

Внезапность восстания поставила весь колониальный аппарат по «обеспечению безопасности» в Кении на грань катастрофы. Факт привлечения к его подавлению английских армейских подразделений, [66] несомненно, является признанием наличия кризиса. Прошло несколько месяцев до того, как удалось выработать какую-то стратегию по его локализации. Отдел специальных расследований обнаружил, что многие его осведомители убиты, а оставшиеся в живых предпочитали держать язык за зубами. Моральное состояние сотрудников отдела находилось на самом низком уровне. Отдел специальных расследований Кении с обидой воспринял прикомандирование офицеров военной разведки, и примерно семь офицеров из разведки армии были позднее отправлены обратно. Одним из первых двух таких офицеров являлся капитан (позднее генерал) Фрэнк Китсон. Сотрудники отдела специальных расследований считали, что они хорошо знают положение на местах и не видели, чем могли бы им помочь офицеры военной разведки. Чувства обиды были взаимными. Военные разведчики высказывали возмущение по поводу трудностей, с которыми им приходилось сталкиваться при доведении своей точки зрения до гражданских властей. Они были довольно хорошими специалистами разведки, ибо большинство из них занималось этими вопросами в Триесте и Малайе.

Первой попыткой устранить разногласия между различными службами, занимающимися вопросами «обеспечения безопасности», стало создание чрезвычайного комитета, но, как указывал Бланделл в письме к губернатору Кении Эвелингу Бэрингу, «чрезвычайный комитет не работал так, как это было первоначально задумано». Он считал, что комитет не имеет достаточных исполнительных прав.

Беспорядок в делах колониальной администрации продолжался до марта 1954 года, когда чрезвычайный комитет преобразовали в военный комитет. Это был исполнительный орган, предназначенный для осуществления операций по подавлению восстания с использованием политических акций и военной силы. В комитет входили лишь четыре человека: губернатор, его заместитель, командующий английскими войсковыми подразделениями и Майкл Бланделл. В работе комитета также участвовал присланный из Великобритании чиновник, в задачу которого входило обеспечение процесса принятия решений и осуществление контроля за расходами на проведение военных операций. Одна такая операция, проведенная в высокогорье Кении, обошлась Великобритании в огромную сумму — 10 тысяч фунтов стерлингов за каждого убитого. Число британских солдат в Кении возросло с 1485 человек до 7109 к августу 1954 года.

Для координации усилий различных ведомств использовался опыт Малайи. Суть его состояла в следующем: «На провинциальном и районном уровнях совещания объединенных чрезвычайных комитетов принимали общеполитические решения; объединенные оперативные комитеты осуществляли планирование [67] повседневных оперативных программ; исполнительный офицер, входивший в оба комитета, осуществлял необходимую связь. На каждом совещании комитета присутствовали представители армии, полиции и администрации, а также чиновник местной администрации. К комитетам были также прикомандированы офицеры разведки и службы связи».

Первоначально в задачу офицеров военной разведки входило получение информации об использовавшейся повстанцами тактике. В распоряжении офицеров разведки было около 40 помощников на местах, набранных из кенийского полка и резерва кенийской полиции. Их наиболее важной функцией явилось руководство группами бывших повстанцев, перешедших на сторону правительственных войск. Поскольку эти группы хорошо знали тактику действий повстанцев, они глубоко проникали на их территорию и сыграли решающую роль в их окончательном разгроме. Для практического руководства действиями некоторых групп назначались офицеры САС, работавшие, как правило, в паре. Хотя бывшие повстанцы входили в состав «группы Аи» кенийского полка, правительство Великобритании рассматривало их действия как неофициальные, связанные с рядом деликатных и потенциально опасных моментов. Только в 1955 году армейское командование официально утвердило «группу Аи» в качестве законного военного подразделения.

Английские войска были выведены из Кении к концу 1956 года. Первоначально кризисная ситуация, потребовавшая два года для наведения порядка, была в основном вызвана неспособностью армии действовать в чрезвычайных условиях. Штаб английских армейских частей в Восточной Африке не был настроен на активные боевые действия, отсутствовала эффективная командная структура. Сфера действий подчиненного военному министерству армейского командования со штаб-квартирой в Найроби охватывала Кению, Уганду, Танганьику, Маврикий, Ньясаленд и Северную Родезию. Губернатор же Кении получал распоряжения из министерства по делам колоний. Командование английских войск было более привычно к проведению церемониальных парадов, чем к операциям против повстанцев. Все внимание спецслужб Великобритании, занимающихся «вопросами безопасности» в колониях, сосредоточивалось в это время на борьбе с повстанцами в Малайе. После восстания в Кении подразделения английских войск в Восточной Африке были выделены в отдельное командование, чтобы оперативнее реагировать на местные события. На базе Кахава в Кении были сформированы чрезвычайные ударные силы в составе батальона легковооруженных солдат, обученных тактике быстрого развертывания. Они могли перебрасываться на самолетах в любой регион мира. На базе имелась оперативная группа, укомплектованная офицерами разведки, которые [68] внимательно следили за сообщениями из всех английских колоний и были готовы быстро откликнуться на любую чрезвычайную ситуацию. Подразделения САС входили в состав этих сил в основном на временной основе. Большие средства были затрачены на создание постоянных ударных сил, которые удалось сформировать лишь после получения Кенией независимости. К тому времени политическая обстановка в Кении изменилась и новое правительство посчитало невозможным предоставлять базу Кахава в распоряжение британской армии. Чрезвычайные ударные силы были возвращены в Плимут и в 1965 году расформированы.

Конец восстания в Кении по времени приблизительно совпал с апогеем суэцкого кризиса, который нанес сильный удар по притязаниям Великобритании на роль мировой державы. Процесс деколонизации усиливался, и ответственность за проведение разведывательных и тайных операций в бывших колониях была возложена на английскую разведку МИ-6, в то время как функции по «обеспечению безопасности» взяли на себя местные правительства, которые появились вместо колониальной администрации. Некоторые из них оставили прикомандированных офицеров МИ-5 в качестве советников. Англичане продолжали демонстрировать пренебрежительное отношение к своим бывшим колониям, вмешивались в дела местной администрации, пытаясь добиться выгодной Западу расстановки сил. Эмигранты из колоний и бывшие белые поселенцы, вернувшиеся в Великобританию, являлись ценным источником информации, и их опыт использовался при ведении дел с государствами, получившими независимость. Великобритания и США постепенно начали вырабатывать общую политику в отношении африканских стран, в основе которой лежал тезис об «угрозе заполнения СССР стратегического вакуума», якобы образовавшегося в результате ухода Великобритании из своих бывших колоний. Эта политика имела целью создать максимальные возможности для экономической эксплуатации Африканского континента.

Секретные операции периода «холодной воины», осуществлявшиеся с территории Великобритании. Пропагандистские акции

В послевоенный период усилилось влияние коммунистических идей в Африке. Это очень беспокоило колониальные власти и правительство Великобритании, которое пыталось переключить английское и международное общественное мнение [69] с угрозы фашизма на якобы существующую «коммунистическую угрозу».

В 1947 году Кристофер Мейхью, одаренный младший советник МИД, направил конфиденциальное послание своему шефу Эрнесту Бевину, предлагая начать «секретную контрнаступательную пропагандистскую кампанию против русских». Для осуществления своего предложения он рекомендовал создать новую службу. Эта идея была с готовностью принята премьер-министром Клементом Эттли. Для того чтобы скрыть учреждение нового пропагандистского подразделения от общественности, деньги на проведение его операций проводились в парламенте по «секретному голосованию».

Вновь созданная служба — Информационно-исследовательский департамент (ИРД) имел две основные задачи. Для продвижения за границу он готовил «серые» пропагандистские материалы, в которых не содержалось прямой лжи, но в фактические данные, которых при необходимости включались фальсифицированные сведения. Эта «серая» пропаганда была антикоммунистической.

«Коммунистическими» теперь считались любые действия, хотя бы косвенно направленные против империализма или имевшие левые тенденции. Основными объектами пропагандистского воздействия ИРД стали западноевропейские страны, в частности Франция, Италия, а также Западная Германия, и Юго-Восточная Азия (в связи с возникновением чрезвычайного положения в Малайе). Во вторую категорию входили Индия, Пакистан и Ближний Восток, в то время как страны Восточной Европы и Советский Союз, которыми занимались в основном американцы, составляли третью категорию. Отсюда видно, что в английской политике проведения тайных операций основное внимание уделялось колониям.

Второй областью деятельности ИРД было создание соответствующего общественного мнения в самой Великобритании. Для этого обычно использовались антикоммунистические материалы, подготовленные правительственными учреждениями. Они предназначались для усиления позиций правого крыла в лейбористской партии и профсоюзном движении.

Во время войны Мейхью являлся вторым после Хью Гейтскелла человеком в департаменте, занимавшемся экономическими вопросами, и поэтому не был новичком в области политических махинаций. Он с большим эффектом использовал в Великобритании возможности ИРД. В марте 1948 года Мейхью заявил Фреду Уорнеру, заместителю министра, курирующему ИРД: «Я много размышлял над возможностью подготовки серии заметок, которыми при поступлении соответствующих запросов мы могли бы снабжать наших министров и дружески настроенных парламентариев-лейбористов, с тем чтобы помочь им в борьбе против коммунистически настроенной [70] оппозиции в лейбористской партии и профсоюзном движении. В настоящее время, как Вам хорошо известно, мы получили ряд таких запросов и каждый из них подвергаем специальному рассмотрению».

Среди запрошенных тем были: американский империализм, колонии и целая серия вопросов об СССР, включавшая такие темы, как «советский экспансионизм», «дипломатическая бескомпромиссность СССР», «уровень жизни советских граждан». Через год Мейхью сообщил Бевину, что он договорился с Гербертом Трейси, секретарем Британского конгресса тред-юнионов, о «распространении внутри рабочего движения ряда антикоммунистических пропагандистских материалов, которые разрабатывались для заграницы».

В феврале 1948 года трудящиеся Чехословакии под руководством коммунистов одержали победу над реакционной буржуазией, и приток чехословацких эмигрантов в Великобританию явился для ИРД благодатным источником новых кадров. Излагая подробные сведения о достигнутых ИРД успехах, Мейхью писал Бевину: «В настоящее время материалы ИРД рассылаются сотрудникам, занимающимся информационными вопросами в наших заграничных миссиях. Я полагаю, что эти пропагандистские материалы уже оказали некоторое воздействие». В число дипломатов, занимавшихся вопросами информации, нередко входили сотрудники ИРД, которые координировали осуществление специальных пропагандистских кампаний на местах. Этой работой они занимались в течение полного рабочего дня. Персонал ИРД являлся очень пестрым. Значительное число сотрудников составляли эмигранты, например из Чехословакии. Многие являлись разведчиками и были разоблачены в результате неудачного проведения разведывательных операций. В число сотрудников ИРД входили тщательно проверенные писатели и журналисты. ИРД стал любимым местом «отдыха» — «отстойником» для сотрудников английской разведки МИ-6, не способных по возрасту работать в оперативных подразделениях разведки. Как рассказывал бывший сотрудник ИРД, в работе соблюдалась особая секретность и нередко люди, которых принимали в ИРД, думали, что они действительно будут заниматься исследовательской деятельностью, как об этом говорило название учреждения. Поддерживались тесные связи ИРД с МИ-6, особенно с ее IX секцией, которая занималась Советским Союзом. Представитель ИРД всегда участвовал в проводившихся в Лондоне совещаниях между МИ-6 и ЦРУ по вопросам взаимодействия. Глава ИРД в 1953–1958 годах Джон Ренни позднее стал шефом разведки МИ-6.

В 50-х годах в период наивысшего расцвета деятельности ИРД в нем работало 300–400 человек. Одна только советская секция насчитывала более 60 сотрудников. До своего расформирования ИРД [71] занимал 12-этажное здание в Миллбанке Риверуок-хаус. Департамент состоял из региональных отделов, существовали специальные секции, занимавшиеся вопросами экономики и контроля за вооружением. За границей ИРД имел своих сотрудников, обычно работавших на различных должностях в посольствах Великобритании.

Информация ИРД, которая, по словам бывших руководителей департамента, была в высшей степени тенденциозной, рассылалась большому числу журналистов, которые считались политически благонадежными. Лицам, не использовавшим материалы ИРД, не разрешалось раскрывать источник их получения. Судя по краткому описанию Ральфа Муррея, начальника ИРД в 1949 году, материалы департамента можно подразделить на две категории: «В категорию «А» входят секретные и конфиденциальные целевые исследования, касавшиеся советской политики и положения в СССР. Они предназначаются для глав государств, членов кабинета и т. п. По очевидным причинам на них нельзя было ссылаться и публиковать.

Категория «Б» охватывает секретную информацию, которую сотрудники британских миссий могут осторожно распространять среди своих связей (профессоров, ученых, профсоюзных деятелей). Эту информацию без ссылки на источники можно было использовать в качестве фактического справочного материала. Успех операций с использованием материалов категории «Б» зависит от активности английских представителей в различных странах».

По словам британского дипломата, материалы категории «А» «составляют на основе информации, полученной из дипломатических и разведывательных источников. Они значительно отличаются от материалов, которые могли быть использованы в секретных пропагандистских кампаниях». Сведения категории «А» также не использовались в «грязных кампаниях», которые МИ-6 иногда проводила для компрометации прогрессивных лидеров английских колоний. Колин Легум, корреспондент «Обсервер», вспоминает, что «излюбленным приемом было изображение национального лидера какой-то колонии в качестве коммуниста. Нас снабжала конфиденциальными сообщениями МИ-6, из которых следовало, что Москва-де поддерживает связи со всеми подобными лицами».

Частью продукции ИРД категории «Б» была серия регулярных публикаций, выходивших под такими названиями, как «Основная сводка» и «Латиноамериканские темы». Выпускались также специальные издания относительно «Международных организаций, используемых специальными службами», а в последнее время — отдельные информационные сводки, касавшиеся Ирландской республиканской армии (ИРА).

Некоторые сводки по особо щекотливым темам были настолько засекречены, что на них даже не делались пометки [72] об исполнителе. В эти сводки нередко включалась информация, полученная ИРД из разведывательных источников. Конфиденциальная информация разведки МИ-6 передавалась в красных папках с пометкой «совершенно секретно». Требовалось большое умение использовать эту информацию без расшифровки ее источников.

Для того чтобы начать какую-то пропагандистскую кампанию, ИРД обычно приглашал к себе особо доверенного журналиста и давал ему или ей индивидуальный инструктаж. Когда журналист опубликовывал «особо важные материалы ИРД» без ссылки на «официальные источники», департамент распространял его публикацию по всему миру, с тем чтобы местная пресса «третьего мира» могла перепечатать ее. ИРД заключил соглашения с некоторыми британскими газетами, которые разрешали перепечатывать и распространять свои статьи за границей. Эти перепечатки давались за подписью первоначального автора, но без упоминания о том, что направлены в газету британским правительственным органом. ИРД мог также обеспечить предоставление государственных средств некоторым газетам, которые сталкивались с трудностями при оплате подписки на материалы британских пресс-агентств. Кроме того, ИРД нанимал некоторых бывших своих сотрудников в качестве «свободных» журналистов. Используя свою новую должность как прикрытие, эти журналисты имели возможность помещать свои материалы в газеты, причем редактор не был осведомлен о источниках получения информации. Как отмечал Чэпмен Пинчер, «прирученный охотник за шпионами» из «Дейли экспресс», «большинство журналистов, работавших на ИРД в качестве лиц «свободных профессий», находилось на оплате».

В начале 50-х годов ИРД тщетно пытался убедить арабов в том, что «коммунизм несовместим с исламом». Одновременно совместно с МИ-5 и МИ-6 осуществлялись пропагандистские операции в Малайе. При этом использовалась любая литература, которая могла быть интерпретирована как антикоммунистическая, в том числе «Ферма зверей» Джорджа Орвелла и «Темнота в полдень» Артура Кестлера. Для иностранных журналов и газет выпускались серии рассказов в картинках, одна из которых, например, носила сенсационный заголовок: «Я был секретарем жены Мао». Типичным примером проводившихся ИРД операций были акции по запугиванию мировой общественности присутствием «красного флота в Индийском, океане». В марте 1974 года ИРД инспирировал появление на эту тему двух статей. Одну из них написал Брайэн Крозье из «Таймса», другую — Дэвид Флойд из «Дейли телеграф». С ними специалисты ИРД провели устный инструктаж. В таком же плане освещался данный вопрос в документе, подготовленном ИРД в апреле 1974 года для широкого распространения. [73]

Большая часть информации, как, например, сведения о сооружениях в порту Бербера (Сомали), была, несомненно, получена из разведывательных источников. Соответствующая статья появилась в газете «Файнэншл таймс», написанная по заказу ИРД одним из корреспондентов.

Журнал «Левеллер», который позднее свел воедино детали этой операции, отмечал: «Материал ИРД был частью хорошо оркестрованной кампании Запада. Примерно в это же время государственный департамент США опубликовал сделанные со спутника-шпиона фотографии военно-морской базы в Бербере. Когда такая кампания набирает силу, нужна большая настойчивость, громадное количество фактов, чтобы рассеять осторожно создаваемое ложное впечатление, что Сомали является советской марионеткой».

Утверждение ИРД в высшей степени странно, поскольку известно, что в 1977 году из страны выехали все советские военные советники.

ИРД мог обеспечить постоянный поток материалов в отношении какого-то конкретного региона, инспирировать в нужный момент публикацию соответствующих статей. «Культурная революция» в Китае служит этому хорошей иллюстрацией. Используя дипломатические коммюнике, интервью с беженцами в Гонконге, а также передачи радиостанций (благодаря любезности мониторной службы Би-би-си), ИРД составлял еженедельную сводку под названием «Краткий обзор новостей», а также обычную сводку увеличенного формата. Энтони Ашворт, заработавший себе репутацию в ходе разведывательной работы в Адене (в 1972 г. его перевели из Гонконга в Северную Ирландию), возглавил эту операцию. «Краткий обзор новостей по Китаю» был направлен во все гонконгские газеты, многим иностранным журналистам, некоторым ученым. Агентство Рейтер и другие агентства использовали этот обзор, часто воспроизводили его дословно. Обычная сводка увеличенного формата рассылалась в более ограниченное число адресов.

Примерно в то же время, когда было создано ИРД, разведка МИ-6 приняла решение возобновить работу агентства новостей военного времени «Британова», которое было создано Специальным оперативным управлением для ведения антинацистской пропаганды. Был произведен ряд перестановок в совете директоров «Британовы» и арабского агентства новостей, которое действовало как ближневосточный филиал «Британовы». В число вновь назначенных директоров вошли Алан Хеар, сын лорда Листоуэла, работавший с 1947 по 1961 год в МИД и являвшийся председателем и главным исполнительным директором газеты «Файнэншл таймс»; лорд Гибсон, позднее ставший председателем акционерного общества «Пирсон Лонгман», собственностью которого была «Файнэншл таймс», [74] и Виктор Кэннон Брукс, стряпчий, которому принадлежал контрольный пакет акций издательской компании «Амперсенд Лимитад», активно использовавшейся ИРД. Аделейд Матурин, кадровый офицер разведки, который в конце войны перешел в МИ-6 из Специального оперативного управления, стал исполнять обязанности секретаря. В период с 1948 по 1953 год были созданы три новых агентства. Эти агентства тесно сотрудничали друг с другом, и позднее появились их филиалы в Индии, Пакистане и Африке.

Арабское агентство новостей играло важную роль в пропаганде позиций Англии и Франции перед суэцким кризисом 1956 года и функционировало как центр британской разведки в Египте. Ключ к успеху в деятельности арабского агентства и других агентств заключался в том, что поступавшие от ИРД и МИ-6 субсидии позволяли им подрывать позиции конкурентов, предоставляя материалы по более дешевым ценам или даже бесплатно.

ИРД проявлял также интерес к книгам как пропагандистскому средству. По инициативе ИРД ряд ученых приняли участие в подготовке серии малоформатных книжек, опубликованных небольшой компанией «Амперсенд», которые были направлены на подрыв авторитета Советского Союза в африканских странах. К их числу относится «Африка между Востоком и Западом» Джона Думога, гражданина Ганы, который входил в число первых африканских журналистов. Его работа представляет собой типичный образец продукции ИРД.

Закат деятельности ИРД начался в 1964 году вслед за появлением в Африке молодых независимых государств. Штаты департамента подверглись значительному сокращению: в 1966 году было закрыто сингапурское отделение ИРД, сыгравшее важную роль в проведении пропагандистских операций против малайских коммунистов. Через два года постоянный заместитель министра иностранных дел Англии Дэнис Гринхилл провел еще одно более значительное сокращение. Еще до этого информационный департамент МИД недвусмысленно заявил о том, что он мог бы взять на себя функции ИРД. Министров от лейбористской партии серьезно беспокоили правые тенденции в деятельности ИРД. В 1974 году Энтони Кросленд, министр иностранных дел лейбористского правительства, уволил из ИРД ряд журналистов, известных своими правыми взглядами и ставшими помехой в политическом плане. Через два года штаты ИРД были вновь сокращены. Для пересмотра функций ИРД был приглашен находившийся на пенсии бывший Верховный комиссар Великобритании в Канаде Колин Гроув. Среди выводов, данных в представленном им секретном докладе, были следующие: «ИРД должен сохранить свои глобальные функции, но его заграничные региональные отделения следует сократить. Проведение отдельных операций, подготовка публикаций [75] и их рассылка должны находиться под постоянным контролем. Фонд по организации борьбы с подрывной деятельностью {8} нужно передать в распоряжение ИРД. Инспекторскому управлению МИД следует изучить возможность реорганизации своего информационного департамента, с тем, чтобы осуществлять более скоординированные и целенаправленные информационно-пропагандистские акции».

Штат ИРД сократился до 110 человек, и конец казался неминуемым. Основной причиной его окончательного расформирования послужило сотрудничество с Институтом по изучению конфликтов, влиятельным правым учреждением, основанным в 1970 году Брайаном Крозье, журналистом, ранее работавшим в информационном агентстве Рейтер, газетах «Нью кроникл» и «Экономист форин рипорт». В это время Крозье возглавлял также «Форум Уорлд Фичерс», лондонское пресс-агентство, получавшее помощь от ЦРУ через издательство «Керн Хауз Энтерпрайз», которое возглавлял бывший посол США в Великобритании Джон Уитни. В 1975 году в руки сотрудников телевизионной программы «Мир в действии» попал меморандум ЦРУ от 1968 года, в котором говорилось, что «Форум» снабжал Соединенные Штаты значительным объемом контрпропагандистских материалов и стал весьма респектабельной организацией, уверенно идущей по пути завоевания престижа в журналистском мире». В конце меморандума от руки было написано, что «Форум» действовал с согласия и при сотрудничестве с британской разведкой. Британская разведка положительно относилась к новой организации, что видно из письма в газету «Интернэшнл геральд трибюн», в котором известный журналист-международник Бернард Носситер указывал, что, «по словам одного из руководящих сотрудников британской разведки, институтом Крозье фактически руководят британские власти», хотя Крозье отрицал наличие каких-либо связей института с британской или американской разведками.

Административный директор Института по изучению конфликтов Майкл Гудвин ранее работал в издательстве ИРД «Амперсенд», а два бывших сотрудника ИРД Линн Прайс и Кеннет Бентон регулярно пишут для института. Институт издает ежемесячник «Изучение конфликтов», «Ежегодник власти и конфликтов» и иногда «Специальные доклады». Было подготовлено пять исследований, касающихся обстановки в Северной Ирландии, и доклад о влиянии левых группировок на профсоюзное движение в Великобритании. Документы, вынесенные летом 1975 года из офиса директора Института по научно-исследовательской работе Питера Якне, свидетельствуют о наличии [76] тесных контактов между институтом и британскими полицейскими и военными учреждениями. Из документов также следовало, что Янке поддерживал контакты с южноафриканской разведкой, которая передавала ему информацию о партизанских группах ФРЕЛИМО. Однако разоблачение контактов и методов работы института почти совсем не сказалось на его издательской деятельности. В состав нынешнего совета института входят бывший шеф разведки министерства обороны Луис де Бейли, теоретик антиповстанческой борьбы Роберт Томпсон, Генри Тюзо, который в течение двух лет занимал пост заместителя Верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, а затем был командующим британскими войсками в Северной Ирландии; Кристофор Фоксли-Норрис, бывший член Комитета начальников штабов, бывший дипломат Эдвард Пек и такие ученые, как Леонард Шапиро, Макс Беллоф, Пол Уилкинсон, Сэмюэль Файнер, Лоренс Мартин и Джордж Сетон-Уотсон. Такой высокопоставленный состав совета в сочетании с глубоким знанием его членами деятельности государственных органов делает институт влиятельной составной частью лоббистской деятельности.

В конце апреля 1977 года министр иностранных дел Англии Дэвид Оуэн наконец закрыл Информационно-исследовательский департамент, но это не означало прекращения проведения правительством пропагандистских программ. Созданный после представления Гроувом доклада «мозговой центр» скептически отозвался о роли ИРД, но указал, что разрабатывавшиеся этим департаментом анонимные материалы играли определенную роль в создании «полезного политического климата» в странах «третьего мира». Оуэн создал меньшую по размерам и менее засекреченную организацию, известную под названием департамента внешнеполитической информации, которая стала использовать многие методы ИРД, в том числе направление инструктивных документов некоторым журналистам. Многие основные сотрудники перешли на работу в этот департамент.

В 1981 году департамент внешнеполитической информации был включен в информационный департамент МИД. На него возложена «подготовка руководящих инструктивных материалов по общим вопросам, оказывающим влияние на правительственную политику». Такие фразы характерны для учреждения, отвечающего за внешнюю пропаганду. В телевизионном интервью по случаю первой годовщины прихода к власти Тэтчер призвала Запад к «принятию невиданных до сих пор пропагандистских усилий против Советского Союза и коммунистического влияния». Имеющийся у МИД Великобритании 30-летний опыт работы гарантирует ему основную роль в осуществлении пропагандистских кампаний клеветы, подтасовки [77] фактов и лжи в духе 50-х годов. Кристофер Мейхью, основатель ИРД, писал в «Нью стейтсмен» после того, как журнал подверг критике операции ИРД: «Вместо того чтобы повторять публичные оскорбления в наш адрес, вам следовало бы воздать нам должное за то, что мы высказывали с политическим риском для самих себя». Распространение пропаганды с использованием средств массовой информации — это не единственный способ воздействия на общественное мнение.

Вмешательство в дела международного студенческого движения

Окончание второй мировой войны породило дух оптимизма в политических движениях в Европе. О зарождавшихся трениях между союзниками еще не было широко известно, и представлялась реальной возможность возрождения на континенте атмосферы подлинного международного сотрудничества. Международные и национальные студенческие организации всегда стремились расширить свои зарубежные связи. Появлявшиеся международные ассоциации, естественно, находились под неусыпным наблюдением государств, на территории которых они находились. Были очевидны потенциальные возможности этих международных организаций в плане оказания политического влияния, и департаменты тайных операций разведывательных служб приняли меры для распространения на них своего контроля. Хотя использование ЦРУ студенческого движения получило скандальную известность, приоритет в этом отношении все же остается за англичанами.

В 1947 году в студенческом движении, как и в профсоюзном, начался раскол. Всемирная федерация демократической молодежи (ВФДМ), которую поддерживал Советский Союз, была наиболее организованна, в то время как правые и социал-демократические студенческие и молодежные организации не имели своих руководящих центров. Британский национальный совет принял решение провести конференцию с целью создания на ней руководящего органа правого международного студенческого движения.

Британская разведка с интересом следила за студенческим движением, и бывший активист этого движения, а теперь бизнесмен в качестве примера рассказал следующее: «Сразу после войны, когда я был студентом, мне захотелось посмотреть мир. Я отправился в Аргентину на перонистскую конференцию. Во время пребывания в Аргентине я помогал британской делегации в организационных вопросах. Посольство Великобритании относилось к нам очень внимательно и одолжило свой копировально-множительный аппарат. Вскоре [78] после возвращения в Великобританию меня пригласил на встречу руководящий работник Национального союза студентов. За этим последовало сделанное на приеме приглашение на беседу с представителями правительственной организации. Интересует ли меня государственная служба? Выяснилось, что они беседовали со мной на предмет выяснения, подхожу ли я для работы в МИ-6. Позднее мне сказали, что я не подошел. Сейчас я часто думаю о том, что мог бы стать шпионом».

МИД Великобритании направил в свои заграничные миссии меморандум с просьбой сообщить в конфиденциальном порядке фамилии местных студенческих лидеров, которых можно было бы ввести в состав новой студенческой организации, которую планировалось создать на конференции в Сингапуре. Из данных МИД рекомендаций становилось ясно, кого считалось целесообразным пригласить: «Нам бы хотелось, чтобы финны, например, по возможности ближе познакомились с западным образом жизни, поэтому мы будем рады, если вы найдете возможность пригласить их на конференцию».

При рассмотрении вопроса о приглашении на конференцию молодежных организаций учитывались их готовность и возможность вести борьбу с коммунизмом. Представитель Британского совета в Уругвае Дж. Р. Роупер писал: «Ассоциация «Патристика» в настоящее время настроена антикоммунистически и ведет пропаганду в этом направлении».

Наметив проведение конференции на середину 1948 года, ее организаторы начали составлять бюджет. Расходы определились в 12 тысяч фунтов стерлингов, причем три четверти их покрывалось за счет субсидий различных правительственных организаций. Наиболее крупная сумма — 3 тысячи фунтов стерлингов — поступила из так называемого фонда премьер-министра и была, очевидно, проведена через парламент по «секретному голосованию».

Была создана Всемирная ассамблея молодежи со штаб-квартирой в Париже, ориентировавшаяся на правые молодежные круги. Ассамблея получила солидную помощь от французского правительства, которое, подобно английскому, также осуществляло секретное финансирование французских филиалов Всемирной ассамблеи молодежи. В Великобритании был избран национальный комитет, для первых членов которого был характерен широкий спектр политических взглядов. В его состав входили даже несколько социалистов, в отношении которых не имелось данных, что они «ориентировались на Москву». Однако в скором времени правые захватили ведущие позиции в комитете и работа в студенческих организациях стала для многих трамплином для последующей парламентской деятельности. Пока национальный комитет оставался в руках правых, он неукоснительно проводил линию британского МИД. И после образования Всемирной ассамблеи молодежи. [79]

МИД продолжал финансировать студенческое движение. Президент ассамблеи Гутри Мойр, который был убежден, что имеется реальная возможность сделать эту организацию действительно антикоммунистической, в 1952 году отмечал: «Я только что получил несколько неприятных предупреждений из министерства иностранных дел о том, что «под топор» министра финансов в 1953 году могут попасть довольно значительные субсидии Всемирной ассамблее молодежи на проведение деятельности как в международном, так и национальном масштабе, если я не заручусь поддержкой кого-либо на уровне кабинета... Мне удалось получить для Всемирной ассамблеи первые «пачки долларов» из Нью-Йорка от фонда для молодежи и студентов (созданного ЦРУ)».

Было учреждено «Общество друзей Всемирной ассамблеи молодежи», в которое сразу же вошли очень известные люди: премьер-министр Антони Иден, бывший премьер-министр от лейбористской партии Клемент Эттли (во время нахождения которого у власти ассамблея была создана), виконт Шандос (бывший министр по делам колоний), жена лорда Маунтбэттена Эдвина. Для всех заинтересованных лиц вопрос о финансах стал вопросом доверия.

Ассамблея приступила к организации крупного политического мероприятия — сингапурской конференции, поэтому она обратилась к МИД с просьбой изучить возможность использования военных кораблей для доставки делегатов на эту конференцию. К работе по организации конференции были привлечены и тайные силы. Джозеф Буркхольдер-Смит, являвшийся в то время резидентом ЦРУ в Сингапуре, пишет в своей книге «Рыцарь холодной войны»: «Что касается конференции Всемирной ассамблеи молодежи, то 10-й отдел ЦРУ (занимавшийся организациями, через которые американская разведка осуществляла свою подрывную деятельность) уже поддерживал определенные контакты с английской разведкой МИ-6 в Лондоне по всем вопросам, касающимся действий различных организаций на местах, и в частности Всемирной ассамблеи. Англичане хотели... чтобы мы оказали им помощь в достижении их конечной цели — превращении Всемирной ассамблеи молодежи в боевую организацию свободного мира. 10-й отдел рекомендовал сингапурской резидентуре ЦРУ взять на себя руководство операциями в отношении тех лидеров студенческого движения, которые попытаются направить работу конференции по невыгодному для нас пути».

Сингапурская конференция не совсем оправдала те надежды, которые возлагались на нее британской и американской разведывательными службами. Она не смогла создать прозападную студенческую молодежную организацию. Однако Всемирная ассамблея молодежи продолжала пользоваться расположением английского правительства, и МИД продолжал [80] финансировать ее деятельность. Для расширения своего влияния в Африке при посредничестве министерства по делам колоний она учредила национальные студенческие комитеты в Кении, на острове Маврикий, в Сьерра-Леоне, Уганде и на Сейшельских островах. Министерство по делам колоний постоянно привлекало внимание колониальных правительств к проводимым ассамблеей мероприятиям, организовывало для ее членов кинопросмотры и помогало оплачивать транспортные расходы обычно безденежных африканских делегатов. Например, губернатор Сьерра-Леоне согласился покрыть 80% расходов делегата Сингапурской конференции от Сьерра-Леоне. На острове Маврикий местные отделения Всемирной ассамблеи молодежи тяготели к поддерживаемой коммунистами студенческой лиге. Джин Делейтре, заместитель министра труда и здравоохранения острова и член студенческого комитета, направил письмо в штаб-квартиру ассамблеи с просьбой оказать помощь. Министр боялся роста влияния коммунистов перед провозглашением независимости острова и просил ассамблею содействовать развитию «свободного молодежного движения на Маврикии». Эта направленная в Париж просьба была переадресована в Британский национальный студенческий комитет, который вместе с департаментом по техническому сотрудничеству (фонд ЦРУ) принял меры к исправлению создавшегося на Маврикии в студенческом движении положения.

Правые молодежные и студенческие организации активно использовались американской и английской разведками. В 1951–1959 годах британская секция организации «Европейский молодежный поход» получила от ЦРУ почти 1,3 миллиона фунтов стерлингов. В 1975 году Том Брейден, бывший сотрудник ЦРУ, возглавлявший в разведке отдел, занимавшийся международными организациями, подтвердил, что ЦРУ финансировало и использовало в своих целях организацию «Европейское движение», с которой был тесно связан «Европейский молодежный поход».

Появившиеся в конце 60-х годов разоблачительные материалы о финансировании ЦРУ через ряд фондов Всемирной ассамблеи молодежи ускорили ее закат. Международный секретариат этой организации в Париже все больше дискредитировал себя связями со спецслужбами, и отделения ассамблеи стали распадаться. Британский национальный комитет, переименованный в Британский молодежный совет, в 1977 году окончательно прекратил свое существование. [81]