Рождение эскадрильи
В архивах Мурманского обкома комсомола хранится любопытный документ — протокол заседания бюро обкома от 7 сентября 1942 года, на котором обсуждались боевые действия эскадрильи «Комсомолец Заполярья».
Представляете то сложное для страны время? Враг, жестокий и сильный, все рвется вперед, надеясь на победу. Фашисты стоят на подступах к Мурманску, безуспешно пытаясь захватить этот важный для нас порт, перерезать железную дорогу, по которой прибывающие по морю грузы шли в глубь страны. А в это время обком комсомола рассматривает вопрос о боевых действиях одной эскадрильи.
«Заслушав сообщение командира эскадрильи гвардии майора Громова о боевых подвигах личного состава эскадрильи «Комсомолец Заполярья», — записано в протоколе, — бюро областного комитета отмечает мужество, отвагу, героизм, проявленные командованием и личным составом эскадрильи в ожесточенных боях с фашистскими стервятниками.
В воздушных боях с немецкими пиратами на подступах к Мурманску личным составом эскадрильи с момента ее организации — января 1942 года — сбито 28 фашистских самолетов. За проявленное мужество, отвагу и смелость 19 человек личного состава награждены орденами Советского Союза.».
В постановляющей части указывается:
«Бюро обкома ВЛКСМ постановляет:
1. За боевые успехи... проявленное мужество, смелость и отвагу в борьбе с немецкими оккупантами объявить благодарность от областного комитета комсомола:
— командиру эскадрильи гвардии майору Громову Георгию Васильевичу;
— комиссару эскадрильи гвардии капитану Жарикову Ивану Михайловичу;
— всему личному составу эскадрильи «Комсомолец Заполярья».
2. ...Рекомендовать комсомольским организациям зачитать стенограмму на городских, районных активах и собраниях, мобилизуя молодежь области на самоотверженную стахановскую работу на предприятиях, на усиление помощи армии и флоту, на быстрейший разгром немецких оккупантов...»
В боях за город-герой Мурманск отличились воины всех видов войск.
В самом начале войны, когда фашисты вторглись на Кольский полуостров, они были уверены в быстрой победе. Гитлеровские офицеры даже получили пригласительные билеты на банкет в мурманском ресторане «Арктика», а солдатам был обещан на три дня весь город. Разумеется, на разграбление.
Но расчетам немецко-фашистского командования не суждено было оправдаться. Отборные горно-стрелковые дивизии генерала Дитла, натолкнувшись на массовый героизм и стойкость советских воинов, быстро поредели, наконец, выдохлись и остановились у берегов Большой Западной Лицы, в 60 километрах западнее Мурманска. Банкет не состоялся.
Мурманск стал прифронтовым городом. А это значит — непрерывные налеты, бомбежки и обстрелы. Однако надо было жить и работать. Рыбаки, пробираясь через минные поля, выходили в море и ловили рыбу, несмотря на атаки немецких самолетов и подводных лодок, железнодорожники водили поезда с боеприпасами и другими грузами, хотя сверху сыпались бомбы; портовики, несмотря на разрушения и пожары, принимали и обрабатывали караваны судов, приходивших в незамерзающий Мурманский порт от союзников.
Сорок месяцев длилась героическая оборона Советского Заполярья — до октября 1944 года. Она сыграла немаловажную роль в общем разгроме немецко-фашистских захватчиков. Заполярная оборона оттягивала значительные силы врага, надежно прикрывала жизненно важные для всей страны артерии, по которым осуществлялись экономические связи с союзниками.
Гитлеровские захватчики причинили народному хозяйству Мурманска и области ущерб почти в миллиард рублей, главным образом варварскими бомбардировками городов и поселков. Лишь на Мурманск вражеская авиация сбросила около 200 тысяч зажигательных и около 7 тысяч только фугасных бомб, уничтожив три четверти всех строений в городе. Были разрушены и сожжены больницы, школы, Дом культуры. В годы войны часто выходили из строя водопровод, электросеть, связь. Но город жил и работал!
Натиск фашистов умело отражала наша 14-я армия. Флот получил директиву: «Активными действиями помочь 14-й армии изгнать фашистских захватчиков из пределов СССР, при любом положении на сухопутном фронте Северному флоту оставаться в Полярном, защищая этот пункт до последней крайности...»
Бессмертной славой покрыли себя подводники — М, Гаджиев, Я. Иосселиани, Н. Лунин.
Боевые традиции эскадрильи «Комсомолец Заполярья» вобрали в себя опыт лучших летчиков Севера, бдительно прикрывающих Мурманск и порт с воздуха. Наши соколы нагоняли на гитлеровцев такой страх, что те подчас как огня боялись появления их в северном небе. Но особенно страшились летчика-североморца Б. Сафонова, на истребителе которого было начертано: «За ВКП(б)» и «Смерть фашизму!» Свой личный счет сбитым гитлеровцам Борис Сафонов множил с каждым днем.
...Двухмоторный «Хейнкель-111» летел в сторону Мурманска на высоте шесть тысяч метров. Сафонов поднялся наперехват на «ишачке». Маскируясь в лучах солнца, он незаметно для врага набрал высоту и пошел в атаку. Воздушные стрелки «хейнкеля» хлестали по нему из пулеметов, но стремительность атаки лишала их возможности вести прицельный огонь. Сблизившись с «хейнкелем», Сафонов длинной пулеметной очередью сразил гитлеровца.
Это случилось в самом начале войны — 24 июня 1941 года. Так Сафонов открыл в Заполярье свой личный счет, боевой счет сбитым вражеским самолетам. Затем последовали новые победы, и уже в начале августа политическое управление флота выпустило листовку «Бить врага по-сафоновски!» Талантливый летчик стремился передать боевым товарищам свой опыт, научить их мастерству, использовал для этого разборы боевых вылетов и воздушных боев, выступления в печати, летно-тактические конференции.
Борис Сафонов провоевал меньше года — он погиб над Баренцевым морем во время воздушного боя 30 мая 1942 года, но успел внести заметный вклад в дело нашей Великой Победы. Воспитанники сафоновской школы Герои Советского Союза С. Курзенков и З. Сорокин с благодарностью и благоговением говорили о своем командире, учителе и друге. Борису Феоктистовичу Сафонову в годы Великой Отечественной войны первому среди военных летчиков дважды было присвоено звание Героя Советского Союза.
Адмирал А. Г. Головко, всю войну командовавший Северным флотом, отмечал в свое время: «О Сафонове уже много написано. Думаю, что будет написано еще больше. Главная же его заслуга в том, что он успел подготовить и воспитать большое число своих преемников-сафоновцев, которые продолжают его героические дела».
15 сентября 1941 года семерка истребителей под командованием Бориса Сафонова атаковала вражескую группу из 52 самолетов. Стремительность и дерзость, помноженные на мастерство, ошеломили фашистов и в первые же минуты, несмотря на численное превосходство, они потеряли десять самолетов. Два из них лично сбил капитан Сафонов.
Сафонов в совершенстве владел высшим пилотажем, как никто чувствовал машину, до конца умело использовал в бою ее технические возможности. Он был к тому же безгранично смел, не боялся, когда это было необходимо, идти на риск. Только за два месяца, с 28 июня по 28 августа 1941 года, Борис Сафонов совершил 130 боевых вылетов, провел 30 воздушных боев и лично сбил 11 самолетов противника.
В июле 1941 года лишь при одном налете на наши аэродромы враг потерял пятнадцать своих самолетов. Немецко-фашистское командование, как показывали пленные, издало приказ; «Истребителям избегать боя с советскими самолетами во всех случаях, когда на нашей стороне нет очевидного численного превосходства». Но и эта уловка не спасла фашистов.
Рядом с нашими пилотами в северном небе стойко сражались и английские. Один из них — Чарлтон Хоу за бои в районе Мурманска награжден орденом Ленина.
И вот в этих условиях, когда город сражался, работал и жил на полуосадном положении, когда не хватало продовольствия, а люди трудились под постоянными бомбежками, когда каждый день возникали десятки неотложных дел, — вот в этих условиях члены обкома комсомола нашли время для обсуждения боевых действий одной авиационной эскадрильи.
В этом не было случайности. Мурманский комсомол, снарядивший эскадрилью, хотел знать, как выполняется его наказ. На заседании бюро обкома командир эскадрильи гвардии майор Г. Громов доложил, что вклад эскадрильи в боевые действия на Севере был довольно весомый. За восемь месяцев, прошедших со времени получения эскадрильей своего почетного наименования, ее летчики участвовали во многих боях, сбили десятки самолетов противника. Еще готовясь к выступлению и составляя тезисы доклада, Громов советовался с командирами звеньев, с заместителем по политчасти.
— Обязательно надо сказать о людях, — говорил Жариков. — Прежде всего об Алексее Хлобыстове. Выбрать самые характерные его схватки с противником. Обо всем не скажешь, но главное сообщить надо. Почему он побеждает? Глубокая вера в правоту нашего дела. Совершенное знание техники. И отвага, дерзость в бою. Так ведь?
Громов соглашался. Так, конечно. Можно еще отметить особенности характера летчика. Его способность хладнокровно действовать в любой, самой тяжелой обстановке. Нельзя не вспомнить и гвардии капитана Алексея Позднякова. Он командовал 2-й эскадрильей до Громова и многое сделал для ее боевого становления, заложил ее основу, ее традиции. Подвиги Героя Советского Союза Алексея Позднякова и сейчас вдохновляют личный состав эскадрильи на мужество и героизм, на беспощадную борьбу с фашистскими захватчиками.
— Очень важно, по-моему, — добавил Жариков, — сказать о тех летчиках, для которых эскадрилья стала школой боевого мастерства, кто закалился в ее рядах духовно и физически. Иван Юшинов пришел к нам старшим сержантом. Михаил Бычков был сержантом. Оба по-настоящему летать начали у нас. А теперь это опытные воздушные бойцы, наша опора. У них учатся новички, их страшится враг.
Громов пометил в блокноте; Юшинов, Бычков. От себя добавил еще Крутикова. Затем дописал Горелышева. Он был первым комиссаром эскадрильи, многое сделал для воспитания летчиков, да и сам проявил себя отважным воздушным бойцом.
— И вот еще что, — вспомнил Громов, — обязательно рассказать о самоотверженном труде техников и механиков. Люди сутками не отходят от самолетов, быстро возвращают их в строй. Без них мы куда и на чем полетим? Ведь порой возвращается летчик на измызганной, изрешеченной пулями машине, а наутро он ушел в полет, считай, почти на новом самолете.
— На новом — не на новом, — улыбнулся Жариков, — но вполне пригодном для боя. Техников и механиков ты вспомнил правильно. Курилов, Бартов, Коровянский, Покумейко достойны того, чтобы о них знала молодежь Мурманска и всего Кольского полуострова. Это мы, летчики, считаем, что для полетов на Севере условия суровые. А каково механикам? В стужу, на пронизывающем ветру надо работать, обжигая о холодный металл руки. А отложить нельзя. Летчик ждет свой самолет. Ему лететь в бой. И они это понимают, не жалеют себя.
— Ну а цифры подбить я поручил адъютанту эскадрильи лейтенанту Игнатову, — добавил Громов. — Сколько боевых вылетов, сбитых самолетов. Чтобы все точно.
Члены бюро обкома комсомола встретили военных летчиков приветливо. Усадили на передние места. Пока не началось заседание, заинтересованно расспрашивали о боевой жизни, о работе комсомольского бюро эскадрильи.
Заседание открыл первый секретарь обкома Лев Меньшиков. Он представил летчиков. С Громовым многие были знакомы. Меньшиков знал его еще с того момента, как вручали эскадрилье новые самолеты. И потом следил за его боевыми успехами.
Громов говорил сдержанно, но не без гордости за своих боевых товарищей, за их славные дела. Рассказал о становлении молодых летчиков, об их первых успехах.
— С января сорок второго года эскадрилья сбила в воздушных боях на подступах к Мурманску десятки самолетов противника, — сказал он.
Раздались аплодисменты, и Громов сделал небольшую паузу. Он видел обращенные к нему радостные лица, чувствовал признательность слушавших его людей, их гордость воинами, отстаивающими северное небо. И он продолжал:
— Правда, мы потеряли два своих самолета, но это случилось в труднейших боях с фашистами. Приведу пример, Двадцать шесть самолетов врага шли однажды на бомбежку Мурманска. Шестерка наших воздушных машин, патрулировавшая в это время над городом, вступила в неравный бой. Шесть против двадцати шести! Этой шестеркой командовал капитан Поздняков, в ее состав входили три комсомольца — сержанты Юшинов, Бычков и лейтенант Хлобыстов. И наши летчики победили, обратили врага в бегство, сбив несколько вражеских машин. Таковы наши люди, боевые и бесстрашные воздушные бойцы, презирающие смерть во имя победы, люди, чья жизнь полностью отдана великому делу борьбы за честь и свободу отчизны.
Среди личного состава эскадрильи девятнадцать человек награждены орденами. Многие из них имеют по два ордена. Комсомольская организация эскадрильи состоит из сорока девяти человек. Она оказывает большую помощь в проведении боевой работы, — так закончил свое выступление Громов.
Решение Мурманского обкома комсомола, доведенное до каждого воина эскадрильи, вдохновило людей на новые успехи в боевой деятельности. Каждый понимал, что комсомол Заполярья ждет от них конкретного вклада в победу над врагом. Отрадно заметить, что за годы войны летчики эскадрильи сделали 4274 боевых вылета, сбили 83 самолета противника, уничтожили на земле около 900 вражеских солдат и офицеров, десятки автомашин и другой техники.
Были дни, когда личному составу эскадрильи особенно везло. За два дня — 23 и 24 сентября 1943 года — они сбили, например, 11 фашистских самолетов.
Были и дни неудач, дни скорби по погибшим в боях товарищам. Но никогда не было уныния, сомнений, неверия в свои силы. Летчики эскадрильи отличались высоким боевым духом, боевым задором, преданностью партии и народу, верой в конечную победу над врагом.
Идея — построить на свои средства эскадрилью самолетов — родилась у комсомольцев-железнодорожников Кандалакши.
Как-то раз задержавшись после смены, собрались они в маленькой, тесной комнатке красного уголка, где обычно проводили свои собрания. Когда-то здесь слышались и задорные речи, и смех, и песни. Но сегодня лица ребят пасмурные. Идет война. Фашисты зверствуют на нашей земле, рвутся к Мурманску, бомбят Кандалакшу — важный железнодорожный узел, морской порт.
На этот раз доклад секретаря комсомольского бюро оказался на редкость коротким.
— Ребята! — сказал он, оглядев собравшихся, и для солидности добавил: — Товарищи!
Все выжидающе притихли, чувствуя значительность момента.
— Вы все видите, что происходит, — продолжал между тем комсомольский вожак. — Фашисты нагло прут на суше, разбойничают в воздухе. Наши старшие братья, отцы воюют в армии. Мы заменили их у станков. Но мы могли бы внести еще больший вклад в скорейший разгром врага. То, что мы по-стахановски трудимся на своих рабочих местах, — это само собой. Так и дальше будет. Давайте поддержим патриотический почин; люди отдают свои сбережения на постройку танков, пушек, самолетов, а мы начнем сбор средств на постройку эскадрильи самолетов. И чтоб летали они в нашем небе и чтобы все видели, как они бьют врага.
Гулом одобрения ответили комсомольцы на его слова.
— Верно.
— Правильно.
— Чего тут толковать, давай записывай.
— Открывай список.
Среди этого гула голосов только в одном послышалось сомнение.
— А не слишком ли хватил? Сразу эскадрилью. Кишка у нас тонка. Не выдержим. Почему бы, скажем, не на самолет? Скромнее, но вернее. Без хвастовства.
Но его не поддержали. Раздались протестующие возгласы.
— Чего там, давай как задумали.
— Только эскадрилью, выдержим. Секретарь пояснил.
— Думали мы и о самолете. Конечно, спору нет, полегче. Но, надеюсь, и другие комсомольские организации области нас поддержат.
Сбор средств начался тут же, после собрания. На другой день первый секретарь Кандалакшского горкома партии Георгий Викторович Елисеев обсуждал с членами бюро выдвинутое комсомольцами предложение. Первый секретарь Кандалакшского горкома комсомола Анатолий Вакатимов рассказал о прошедших в ряде комсомольских организаций собраниях, энтузиазме молодежи, ее готовности организовать субботники и воскресники и заработанные деньги перечислить на строительство боевых самолетов. Горком партии одобрил почин комсомольцев железнодорожного узла и принял решение опубликовать их призыв в газете «Кандалакшский коммунист». Первыми же сообщениями, полученными из Кандалакши, заинтересовались в Мурманском обкоме комсомола. Проявил к ним интерес и первый секретарь Мурманского обкома КПСС Максим Иванович Старостин. Отложив газету с сообщением о почине кандалакшских комсомольцев, он пригласил к себе первого секретаря Мурманского обкома комсомола Михаила Савельева.
— Что-то плохо вы меня информируете, — посетовал он и положил на стол перед Савельевым газету. — О важных делах узнаю от журналистов, а полагалось бы от вас.
Савельев пробежал глазами выделенное красным карандашом сообщение, положил руку на папку с бумагами.
— Как раз собирался сообщить по этому вопросу. Думаем этот почин поддержать. Уже подготовлен и проект решения.
Старостин взял из рук Савельева бумагу, посмотрел ее.
— Что же, все правильно. И очень важно. Не упускайте это дело из виду. И чаще информируйте.
Максим Иванович не случайно придал особое значение почину кандалакшских комсомольцев. Шел октябрь 1941 года — первого года войны с немецко-фашистскими захватчиками, которые рассчитывали одним ударом покончить с Кольским полуостровом. Они не предполагали, что красноармейцы и краснофлотцы окажутся крепче гранита. Поэтому главной своей цепи захватчики не достигли — Кировскую железную дорогу не перерезали. И к Мурманску, как ни напирали, тоже не прорвались. Хотя сил у них для этого было предостаточно и все — вояки хваленые. Это — немецко-фашистская армия «Норвегия», части 5-го немецко-фашистского воздушного флота и некоторые силы ВМС. Нашим войскам, дравшимся за Мурманск, приходилось нелегко. Мурманск, подвергавшийся беспрестанным налетам, лежал в развалинах и горел.
Будучи членом Военного совета 14-й армии и членом Военного совета Северного флота, М. И. Старостин принимал непосредственное участие в организации отпора врагу на Севере. Поэтому он не преминул позвонить командующему 14-й армией, обороняющей Мурманск и весь район Заполярья, генерал-лейтенанту В. А. Фролову.
— Есть хорошие новости, Валериан Александрович.
Наша молодежь начала сбор средств на строительство эскадрильи «Комсомолец Заполярья». Предполагается, что и воевать она будет у нас, на Севере. Думаем, почин широко поддержать. Он знаменует собой сплоченность армии и народа, их единство в борьбе с врагом. Хотим об этом с помощью прессы широко оповестить весь Кольский полуостров, все Заполярье. И если дело хорошо пойдет, а я в этом не сомневаюсь, готовьтесь принимать боевые самолеты.
— Очень хорошо, — ответил командующий. — Все сделаем, чтобы комсомольская эскадрилья дралась с врагом отлично. За право служить в эскадрилье «Комсомолец Заполярья» организуем в летных частях соревнование. Так что придут туда пусть и молодые, но лучшие из лучших.
По почину комсомольцев Хабаровска молодежь страны приняла активное участие в сборе средств на постройку самолетов для фронта. Было собрано более 2,3 миллиарда рублей. На эти средства построено 2565 машин. Из них были сформированы эскадрильи; «Хабаровский комсомолец», «Комсомолец Кузбасса», «Комсомолец Грузии», «Комсомолец Башкирии», «Латышский стрелок», «Советская Литва». С берегов Енисея на фронт прибыл самолет с надписью «Красноярский комсомолец». Его приобрела на свои сбережения колхозница комсомолка К. Шумкова.
Теперь сводки о сборе средств на эскадрилью «Комсомолец Заполярья» регулярно ложились на стол секретаря обкома.
Движение ширилось. В него включались все новые районы Мурманской области. К декабрю 1941 года на строительство боевых самолетов поступило 3 миллиона 16 тысяч рублей.
— А как в армии? — спросил при случае М. И. Старостин командующего. — Готовятся ли принять боевые самолеты?
— А как же, — ответил командующий. — К тому же у нас тоже идет сбор средств. Внесем и мы свою долю. А главное, среди летчиков широко развернулось соревнование за право летать на приобретенных на комсомольские средства машинах.
И вот настал долгожданный момент. Двенадцать новеньких «мигов» доставлены на аэродром под Мурманском, где базировался 147-й авиационный истребительный полк. Право летать на них получили пилоты 2-й эскадрильи, которой командовал капитан Георгий Васильевич Громов.
МиГ-3 по тем временам был прекрасной машиной. Истребитель имел большой запас топлива, отличался улучшенными пилотажными, маневренными свойствами и эксплуатационными данными. В 1941 году он был самым скоростным (серийным) истребителем, превосходя по скорости, по характеристикам вертикального и горизонтального маневра немецкие Ме-109Е на всех диапазонах высот, а выше четырех тысяч метров его превосходство было подавляющим. Истребители этого типа выпускались недолго — до ноября 1941 года. Это объясняется тем, что был снят с производства двигатель, а производственные мощности использованы для выпуска моторов к штурмовикам Ил-2, в которых очень нуждался фронт. Свою роль сыграло и то обстоятельство, что самолет был слишком «строг» в пилотировании и представлял определенные трудности для молодых летчиков. Кстати, это больше всего заботило Громова, так как в эскадрилье подобрались молодые летчики, все комсомольцы. Сам Громов недавно стал членом Коммунистической партии. Здесь, в Заполярье, он начал службу рядовым летчиком, участвовал в боях с белофиннами на Карельском перешейке зимой 1939/40 года. Потом командовал звеном. Затем ему была доверена эскадрилья. И вот теперь он будет руководить подразделением, носящим имя их северного края.
Георгий Васильевич сразу понял, что новая должность столь почетна, сколь и ответственна. Эскадрилья с таким именем не может, не должна воевать хуже, чем другие. А ведь все дрались в северном небе геройски! Об этом свидетельствует уже то, что вскоре 147-й полк, куда входила комсомольская эскадрилья, стал именоваться 20-м гвардейским.
Вручение полку гвардейского Знамени вылилось в торжественный праздник. Полк выстроился на аэродроме. Член Военного совета Карельского фронта корпусной комиссар Алексей Сергеевич Желтов развернул гвардейское Знамя. Командир полка гвардии подполковник И, Маслов принял Знамя. Преклонив колено, он поцеловал его алое полотнище. Весь полк стоял коленопреклоненный, клянясь Родине бить врага беспощадно, не жалея сил и самой жизни до полной победы.
С вручения полку гвардейского Знамени начался как бы новый этап его истории. Возросло чувство гордости за его боевые дела, уважение к ветеранам, к тем, кто в упорных боях завоевал почетное наименование. Как бы выполнением данной клятвы был бой с бомбардировщиками противника, пытавшимися бомбить Мурманск. Тогда наши летчики сбили несколько самолетов противника. Три из них оказались на счету эскадрильи «Комсомолец Заполярья». Правда, эскадрилья недосчиталась одного своего сокола, но утраты неизбежны. Уходя в бой, каждый знает, что может не вернуться на свой аэродром. Ребята в эскадрилье подобрались отважные, упорные, спаянные крепким боевым товариществом, одержимые ненавистью к врагу. Но нельзя сбрасывать со счетов и того факта, что первые машины надо еще осваивать, надо еще научиться на них воевать умело и расчетливо. Эту же мысль высказали и в обкоме комсомола.
На митинге, который состоялся при вручении летчикам боевых машин, секретарь обкома комсомола говорил:
— В эти машины, дорогие товарищи летчики, комсомольцы Заполярья вложили немало трудов и средств. Надеемся, что вы будете бить врага беспощадно, проявляя высокое боевое мастерство и отвагу. Не позволяйте фашистским летчикам появляться над Мурманском, настигайте и сбивайте их. Пусть они найдут могилу в суровых сопках Заполярья. Обороняйте нашу Туломскую ГЭС. Это сердце Мурманска, всего нашего края.
Уже здесь, на митинге, Громов думал о предстоящей большой работе, мысленно прикидывая план учебно-боевой подготовки, даже пытался представить, кто из летчиков быстрее освоит новые самолеты. Он поглядыва я на стоящего рядом комиссара эскадрильи старшего политрука Дмитрия Горелышева, надеясь на его помощь и поддержку. Поможет, конечно, в освоении машин и такой опытный летчик, как лейтенант Алексей Хлобыстов. И действительно, надежды Громова на помощь Хлобыстова оправдались. Когда после митинга в полку летчики и техники приступили к осмотру новых самолетов, многие искренне завидовали своим товарищам из 2-й авиаэскадрильи, которым предстояло на них летать.
— Повезло нам, ребята, — говорил, радостно улыбаясь, Алексей Хлобыстов. — Летать на этих машинах почетно. Так что надо держать марку. — И добавил, обращаясь к молодым пилотам: — Если что — обращайтесь за помощью. И научим, и поможем.
Все понимали, что Алексей имеет право так говорить. Сам он с начала войны на фронте, защищал Ленинград. За отличие в боях награжден орденом Красного Знамени. Недавно прибыл на Север, но уже показал себя бесстрашным воздушным бойцом. Он знает цену летному труду, не раз бывал в боях, освоил различные типы самолетов, всегда приходит на помощь товарищам в трудные минуты, будь то в воздухе или на земле.
И вот — эскадрилья создана. Но МиГ-3 еще предстояло освоить. Изучение самолетов началось на другой же день. Летчики собирались в землянках, «старички» делились опытом, рассказывали об особенностях пилотирования самолетов на Севере, о новых приемах боя, о слабых и сильных сторонах фашистских пилотов.
— Нам есть на кого равняться, у кого учиться, — говорил Громов. — Врага в Заполярье бить можно, несмотря на его пока еще численное превосходство. И мы докажем это на деле. Мастерство, отвага, выдержка, натиск, маневр и умелое использование техники, — вот наши союзники.
Теперь, имея на вооружении эскадрильи новые, совершенные самолеты, Громов больше стал заниматься людьми, их боевым мастерством, умением вести боевые действия в сложных условиях Заполярья. В эскадрилье и в полку было немало опытных летчиков, освоивших нелегкие воздушные дороги Севера. Но служили и молодые пилоты. Как они покажут себя в боях, сумеют листать такими же асами, как, например, Алексей Поздняков, Алексей Хлобыстов, Павел Каиков, Леонид Иванов. От этого зависело многое и в том числе честь эскадрильи, ее доброе имя. Об этом постоянно думал Громов, понимая, что теперь на него и на весь личный состав эскадрильи легла особая ответственность, что они представляют теперь на фронте весь комсомол Заполярья.
На первых порах Громов поставил себе задачу добиться, чтобы весь личный состав проникся пониманием этой ответственности. Но ответственность, думал он, не отвлеченное понятие. Она воплощается в чувствах, знаниях и основанных на этом конкретных делах. Чтобы хорошо воевать, надо многое знать и уметь. Знать конкретного противника, его сильные и слабые стороны, Атака должна быть дерзкой, но и разумной, построенной на реальных возможностях. Только тогда она принесет успех. Немалое значение имело и знание местных условий. А они в Заполярье особые.
— У нас в Заполярье, — не уставал повторять Громов, — воевать сложнее. Летчик обязан быть готовым к любым неожиданностям, уметь находить выход из любого положения. Исключительная неустойчивость погоды. Вылетел — ясно, возвращаешься в пургу. Тут важно не растеряться, принимать быстрые, но правильные решения. Исключительная неустойчивость погоды — это норма для наших мест. Так ее и надо принимать, как норму. И в соответствии с этим действовать. Не переоценивать свои силы, учиться у более опытных товарищей, анализировать критически каждый полет.
Командир эскадрильи обращал внимание летчиков и на особенности аэродромов в Заполярье. Смена аэродромов для авиаторов обычное дело, говорил он. Но географические и метеорологические условия и здесь ставят летчиков в необычные положения. Строить аэродромы приходится в форме посадочных полос между гор и в безлесой тундре. Создаются на топких болотах решетчатые деревянные полосные аэродромы. Могут встретиться и насыпные аэродромы, когда срезается холм и освободившимся грунтом засыпают овраги. А может быть и так: через глубокие и широкие овраги перекинута деревянная эстакада-мост, которая соединяет таким образом два обрыва и образует полосу под аэродром.
Громову самому пришлось не раз испытать коварство местных условий. Однообразный ландшафт, отсутствие сколько-нибудь заметных ориентиров почти по всему театру военных действий часто ставили летчика в затруднительное положение. Выручала острая наблюдательность, всесторонняя навигационная подготовка. И теперь командир эскадрильи дружески наставлял своих боевых товарищей: нет второстепенного в боевой подготовке. Все важно. Поэтому надо учиться владеть слепым полетом по приборам, развивать наблюдательность. Всем этим элементам боевой выучки летчиков Громов придавал особое значение, проявляя настойчивость и требовательность. Вскоре молодые летчики и сами все это отлично поняли и не раз выражали признательность командиру за боевую выучку. Они нередко видели, как летчики, добротно потрудившиеся на предполетной подготовке, застигнутые в полете непогодой, при отсутствии заметных ориентиров, успешно выполняли поставленную перед ними задачу и без потерь возвращались на свой аэродром.
Становление эскадрильи «Комсомолец Заполярья» пришлось на то время, когда на Севере наступила полярная ночь. И это тоже создало дополнительные трудности, которые нельзя было не учитывать. Летать стало сложнее. Искать противника, возвращаться на свой аэродром приходилось в темноте, без сколько-нибудь заметных ориентиров. Но Громов не искал оправданий, а настойчиво учил летчиков умению летать в темное время, искусству ориентировки. К тому периоду практика летной работы на Севере вносила некоторые поправки и в личную экипировку летчика. На случай вынужденной посадки в тундре ему выдавался особый бортпаек, финский нож, зажигалка, компас и лыжи. Такая дополнительная экипировка была необходима. При вынужденной посадке выход из тундры, где нет населенных пунктов и нет жителей, мог занять у летчика до двух недель и более. Громов тщательно следил, чтобы летчики не бравировали смелостью, а полностью брали с собой, что положено. Он не хотел терять боевых, опытных товарищей только из-за того, что в какой-то момент будет снижена требовательность и кто-то не выполнит наставлений и инструкций. Привычка к исполнительности снижала такие случаи до минимума. Это он тоже знал по своему командирскому опыту.
Много сил приходилось тратить на расчистку от снежных заносов аэродрома. Но уже находились умельцы из технического состава, которые из подручных материалов сооружали простейшие снегоуборочные механизмы и значительно ускоряли сложный, трудоемкий процесс.
Как видим, забот у командира эскадрильи хватало. Летом метеорологические условия Севера снимут одни из них, но добавят другие. Высокоширотные особенности суток, когда световой день длится все двадцать четыре часа, наложат своеобразный отпечаток на организацию боеготовности эскадрильи. Боевые действия придется вести круглые сутки. А это значит, физическая нагрузка на летный да и технический состав удваивается. Все это необходимо учитывать, сохраняя боевую готовность авиации круглосуточно.
Но сейчас предстоит повысить боеготовность эскадрильи в условиях заполярной зимы, переменчивой погоды. Воинов Заполярья воодушевляли победы, одержанные нашими войсками под Москвой, В каждой беседе с летчиками Громов неизменно отмечал, что хотя враг еще и силен, его бить можно и должно. Пусть у гитлеровцев пока имеется некоторое превосходство в воздухе, оно с каждым днем убывает и скоро будет сведено на нет. И зависит это от каждого советского летчика, от его мужества и мастерства.
Те же заботы о боеспособности эскадрильи и мастерстве ее летчиков и техников волновали и комиссара эскадрильи старшего политрука Дмитрия Горелышева. Только подходил он к ним с несколько другой стороны. Горелышев стремился строить партийно-политическую работу в подразделении так, чтобы личный состав лучше понимал свои обязанности, чтобы сердца людей горели чувством советского патриотизма, ненавистью к врагу. Вот почему в личных беседах и через агитаторов он стремился раскрыть лицо противника, его звериное нутро. В беседах разъяснялась также важность незамерзающего порта Мурманск, Кировской железной дороги, то есть тех пунктов, которые обеспечивали надежную связь нашей Родины с союзниками по антигитлеровской коалиции. Фашисты, конечно, тоже понимали значение этих коммуникаций. Поэтому они и сосредоточили на. Севере крупные сухопутные и военно-воздушные силы.