Майское наступление Красной Армии и боевая работа авиации с мая по 9 июня 1920 г.
11 марта 1920 г. товарищ Ленин указывал Революционному военному совету Западного фронта: «Поляки, видимо, [26] воевать будут. Мы все возможное делаем для усиления обороны».
Прикрываясь фальшивыми фразами о мире, поляки заняли враждебную позицию по отношению к Советской республике.
Советское правительство и командование Красной Армии в своих предположениях должны были учитывать, что весной 1920 г. предстоит борьба с белополяками.
Для отражения ожидавшегося наступления белополяков было предложено произвести сосредоточение сил Красной Армии и намечен план контрудара по противнику.
Начальник Оперативного управления Республики в феврале 1920 г. представил доклад, в котором предусматривал нанесение главного удара на фронте Дрисса, Полоцк, Лепель и развитие его в юго-западном направлении на Вильно, Лида. Для обеспечения этой операции выделялись две стрелковые дивизии в сторону Латвии и три стрелковые дивизии на смоленском и могилевском направлениях.
В результате обсуждения этого плана главное командование приняло решение — главный удар наносить на Западном фронте. Юго-западный фронт, усиленный 1-й Конной армией, должен был, активно сковывая противника, развивать наступление в направлении Бердичев, Ровно, Ковель, Брест.
Западный фронт получил задачу — вспомогательными действиями на полоцком и мозырьском направлениях привлечь силы противника в эти районы, а главный удар нанести на Игумен, Минск.
В развитие этих указаний командование Западного фронта решило главный удар произвести силами 16-й армии (8 стрелковых дивизий) с фронта Борисов, м. Березино. Вспомогательный удар должна была нанести 15-я армия, расположенная севернее. Исходное положение дивизий, сосредоточиваемых в ударную группу, было намечено в районе Обольцы, Толочин, Могилев, Шклов, Копысь.
Пока шла подготовка к предстоящей решительной операции на минском направлении, белополяки начали свое наступление на Украину. 30 апреля 1920 г. в командование Западным фронтом вступает новый командующий, который решил главный удар нанести правым флангом из Полоцко-Витебского района в общем направлении на Вильно, имея целью разгром левого фланга польских армий, действующих в Белоруссии, отбрасывая остальные силы белополяков к Пинским болотам. [27]
Согласно этому решению главный удар должна была наносить 15-я армия. На 16-ю армию возлагалась вспомогательная задача по наступлению на минском направлении. В результате такого изменения в выборе направления для главного удара скудные ресурсы фронта оказались истраченными впустую. На подготовку операции в новом районе не было уже ни средств, ни времени. Все это привело к тому, что майская операция Западного фронта срывалась от неустройства тыла, который не был организован в направлении главного удара.
Это изменение направления главного удара требовало соответствующей перегруппировки войск, которая проходила в весьма трудных условиях. 13 мая войска, предназначенные для наступления, заняли исходное положение. Штаб Западного фронта расположился в Витебске.
Армии Западного фронта имели перед собой сильно укрепленный плацдарм противника, напоминающий обстановку империалистической войны.
Противник располагал сплошными окопами, проволочными заграждениями в несколько рядов, правильно поставленными и замаскированными батареями и другими техническими средствами наземной и воздушной войны. Кроме того, позиции противника усиливались наличием естественной преграды в виде р. Березины.
Военно-воздушные силы Западного фронта и их группировка
Характеризуя состав авиации, бывший начальник авиации фронта тов. Татарченко пишет, что «...некомплект летчиков в авиаотрядах достигал 50%, некомплект самолетов, самых разношерстных систем и типов, многократно ремонтированных, превышал 35%, причем большинство самолетов были одноместными. Истребители — «ньюпоры», т. е. наименее пригодные для тех условий. Бензина не было совсем. Летали же на разных суррогатах, на газолине, на «авиаконьяке» (спиртовая смесь) и прочих комбинациях газолина, спирта, керосина и эфира. На всем фронте насчитывалось 240 пудов этих моторных наркотиков. Касторка имелась в гомеопатических дозах. При таких условиях моторы часто портились и очень часто отказывали в полете...»{12}. [28]
Задача, которая была возложена на Западный фронт, и необходимость сделать его сильным в воздушном отношении потребовали переброски ряда авиационных отрядов из глубины страны.
Основная группировка авиации создавалась в 16-й армии, которая должна была наносить главный удар на игуменско-минском направлении.
При переносе главного удара на участок 15-й армии авиация осталась в 16-й армии, хотя такая группировка и не соответствовала новому оперативному плану командования.
Материалы штаба Западного фронта дают следующую картину состояния самолетного парка к началу майской операции{13}:
| Число, месяц и год | Разведывательных самолетов | Истребительных самолетов | Примечание |
| 4 апреля 1920 г. | 27 | 53 | Самолеты показаны все исправные |
| 11 апреля 1920 г. | 31 | 71 | |
| 18 апреля 1920 г. | 28 | 69 | |
| 2 мая 1920 г. | 28 | 58 | |
| 15 мая 1920 г. | 27 | 67 |
В действительности число самолетов, принимавших непосредственное участие в боях, было значительно меньше.
Всего же самолетов на Западном фронте, учитывая и неисправные и находящиеся в ремонте, в авиапоездах и мастерских, насчитывалось до 220.
По этому поводу в докладе начальника Главного управления воздушного флота указывалось, что в мае 1920 г. Западный фронт имел 21 авиационный отряд, при 106 летчиках и 45 наблюдателях. В этих отрядах было 84 исправных и 26 неисправных самолетов. Кроме того, в самолетном запасе, в поездах, мастерских и парках числилось 52 исправных и 58 неисправных самолетов.
Таким образом, всего имелось 136 исправных и 84 неисправных самолетов.
Эти воздушные силы фронта были распределены по армиям.
15-я армия, наносящая главный удар, располагала четырьмя авиационными отрядами, из них 6-й и 17-й авиационные отряды располагались в районе ст. Язвино, а 31-и и [29] 46-й авиационные отряды находились в районе Идрицы и Дретунь. Всего эти авиационные отряды имели 20 самолетов, из коих 12 истребителей и 8 разведчиков.
С началом операции авиационные отряды перелетели на аэродром в Полоцк, откуда и вели свою боевую работу. Эта группа авиации имела перед собой наиболее подвижный фронт. Противник скрывался в лесах, в деревнях, маневрируя своими резервами. Бои в этом районе происходили с переменным успехом.
16-я армия, наносящая вспомогательный удар, имела наиболее сильные авиационные группы. Так называемая Славенская группа состояла из 4-го авиационного дивизиона, переброшенного из Петрограда в апреле 1920 г., а также из 38-го и 44-го разведывательных авиационных отрядов.
В мае эта группа была усилена 4-м отрядом 1-го авиационного дивизиона. Это была самая большая авиационная группа за период войны с Польшей.
К 19 мая группа состояла из 12 разведывательных самолетов (1 «Бреге», 1 «Ньюпор-ХХ», остальные «сопвичи» и «фарманы»). Из них только самолет типа «Бреге» был равноценен польским разведчикам. Кроме того, в группе имелся 31 истребительный самолет, среди них 4 самолета типа «Спад-VII» с мотором в 140 л. с. Остальные были «ньюпоры» старых типов.
Располагалась авиационная группа в районе ст. Славное. Связь осуществлялась через центральные телефонные станции 44-го авиационного отряда и 4-го истребительного дивизиона. Кроме того, была установлена связь «арочными. В целях продуктивности работы срочные распоряжения, а также сводки направлялись в полевой штаб воздушного флота{14}.
Следующая авиационная группа в составе 1-го истребительного дивизиона и 32-го разведывательного отряда первоначально располагалась в районе ст. Салтановка, а затем перелетела в Могилев (32-й разведывательный авиационный отряд был в Старом Быхове). В состав этой группы был включен отряд тяжелых кораблей «Илья Муромец», но из-за неполадок со сборкой машин он начал свою работу только с половины июня.
Мозырьская авиационная группа состояла из 1-го и 18-го авиационных отрядов.
Сообразно этим различным условиям на каждом направлении сложились и задачи авиационных групп. [30]
Основное внимание было уделено Славенской группе. На нее возлагались ответственные задачи: 1) по разрушению укрепленных позиций противника; 2) деморализации гарнизона г. Борисова; 3) уничтожению батарей и железнодорожных сооружений и путей от Борисова до Смолевичей и дальше на Минск; 4) борьбе с неприятельскими воздушными силами и охране аэростата; 5) поддержке пехоты при форсировании ею Березины.
Здесь было сосредоточено наибольшее количество самолетов. Руководство группой осуществлял начальник воздушных сил армии.
На примере Славенской и Могилевской авиационных групп можно проследить характерные черты боевой деятельности авиации в майском наступлении Красной Армии и отметить ее положительные и отрицательные стороны.
Таким образом, в майской операции Западного фронта сосредоточение главной массы воздушных сил было произведено в стороне от направления главного удара. К тому же в процессе боевой работы большая часть полетов была произведена и вне направления вспомогательного удара. Главная деятельность авиации была связана с Борисовским участком, где вообще не было серьезных боевых действий, а также не имелось и крупной группировки польской авиации.
К этому времени белополяки имели на Западном фронте 7 эскадр в составе 60 самолетов на фронте и 50 самолетов в резерве. Самолеты были самых разнообразных систем. Количество самолетов резко изменялось. Так, в июне 1920 г. в боевых отрядах состояло 75 действующих и 42 требующих ремонта самолета. Среди летчиков имелось 54 француза, 17 американцев и 3 англичанина.
Организация эскадр представлялась в следующем виде: в разведывательной было 12 самолетов, в бомбардировочной — 3 самолета и в истребительной — 5–6 самолетов. Эскадры объединялись в дивизион, командир которого являлся начальником авиации армии.
К 19 мая на участке 1-й польской армии работало 4 эскадры. Они располагались: одна эскадра на аэродроме в Ореховно, одна эскадра в районе Свенцяны и две эскадры на аэродромах у ст. Тарубан.
На участке 4-й польской армии работало 5 эскадр. 14-я разведывательная эскадра в составе 8 самолетов (из них только 4 действующих) располагалась в районе ст. Жодино. 1 мая в этот же район прибыла 19-я истребительная [31] эскадра. 12-я и 13-я разведывательные эскадры в составе 21 самолета (из них 11 действующих) находились в Бобруйске. 10-я разведывательная эскадра в составе 7 самолетов (из них 4 действующих) в начале мая прибыла на Мозырьский участок.
Несмотря на регулярную работу Жодинской авиационной группы противника, белополякам не удалось обнаружить происходящую перегруппировку и сосредоточение войск Красной Армии для операции. Производимая ими разведка вдоль железной дороги Борисов — Орша ничего не обнаруживала, кроме обычного железнодорожного движения. Также не дала конкретных материалов разведка, производившаяся в Лепельском районе. Таким образом, результат деятельности польской авиации в подготовительный к операции период был невелик в силу ее слабости, трудных условий местности для разведки, а также противодействия красной авиации. Белополяки вели воздушную разведку главным образом вдоль железных дорог и оставляли необследованными обширные районы, в которых производилось сосредоточение основных сил Красной Армии.
Выше было указано, что войска Западного фронта к вечеру 13 мая заняли исходное положение для наступления. В 6 час. 14 мая 15-я армия успешно атаковала противника и к 18 мая продвинулась своим правым флангом на 75 км, а левым — на 40–50 км. Совершив захождение правым флангом и занимая уже район Глубокое, 15-я армия находилась в выгодном положении для развития дальнейшего наступления.
С утра 19 мая должно было начаться наступление 16-й армии на минском направлении. 19 мая, около 5 час., 16-я армия, форсировав р. Березину на участке Борисов, Березино, перешла в наступление, отбрасывая белопольские части на запад.
Авиация Западного фронта до 19 мая вела тщательную подготовку своих будущих боевых действий.
Предполагалось применить групповые полеты, однако летчики не имели опыта в этих полетах; поэтому стояла трудная задача по овладению техникой и тактикой групповых полетов.
В первые же дни сосредоточения авиации на аэродромах в Славное и Салтановка были организованы групповые полеты численностью в 10 самолетов для бомбометания по скоплениям белополяков в районе города и ст. Борисов. [32]
19 мая, в день, назначенный для наступления 16-й армии, по заранее разработанному плану было выпущено в шесть очередей 40 самолетов.
Во избежание катастроф в воздухе и при посадках все маршруты авиационных групп были точно указаны; кроме того, было определено время вылета и посадки. Старт был подчинен особому дежурному летчику, которому подчинялись все без исключения люди, находящиеся на аэродроме.
При посадке самолета люди, разделенные на команды по шесть человек в каждой, под руководством моториста и по его сигналу немедленно уводили самолет со старта, освобождая место другой машине. По его же сигналу поднимались самолеты со старта и давались условные знаки полотнищами и дымом самолетам, находившимся в воздухе.
За этот день из 40 самолетов только четыре не выполнили боевых заданий: из них два вернулись из-за неисправности моторов, один тоже из-за неисправности мотора упал в лес, не дотянув до аэродрома, и один самолет при взлете скользнул на крыло и разбился.
Борьба с воздушным противником протекала весьма успешно.
Чтобы парализовать белопольскую авиацию и загнать ее на свою территорию, наши истребители установили постоянное дежурство в районе Приямино, в 3–5 км от передовых цепей наших войск. Несмотря на то, что ст. Приямино несколько раз переходила из рук в руки и подвергалась артиллерийскому обстрелу противника, дежурство красных истребителей настойчиво продолжалось с утра и до позднего вечера.
Белополяки имели до семи самолетов на аэродроме в Жодино, впоследствии усиленных еще группой истребителей (по словам сбитого польского летчика). Несмотря на это, авиация противника лишь изредка показывалась, проходя вдоль фронта, и каждый раз при появлении красных истребителей белопольские самолеты уходили под большим углом к себе на аэродромы.
Командованием авиации 16-й армии было решено уничтожить самолеты белополяков в Жодино, где предварительной разведкой было обнаружено 8 палаток и 8 машин на старте (по виду «Д-III» и «Гальберштадт» или «LVG») и четырехорудийная батарея.
Эта задача по подавлению неприятельской авиации была выполнена вполне успешно, и инициатива боевых действий в воздухе перешла в руки красной авиации. [33]
Попытки поляков наблюдать с аэростата также были подавлены, и он более не показывался.
Разведывательная работа красных летчиков ставилась на второй план, но все же были засняты огневые позиции пяти батарей противника, все укрепленные линии Борисовского плацдарма. Кроме того, проводилось наблюдение за железными дорогами, переправами и мостами.
Каждый разведывательный полет сопровождался бомбометанием и обстрелом, за исключением случаев, когда приходилось подниматься для боя с самолетами противника пли фотографировать большие маршруты. Даже истребители постоянно брали с собой бомбы.
Некоторые командиры уже начинали ставить задачи на поражение нашей авиацией наземных целей противника непосредственно в общевойсковом бою. Как видим, такие задачи не ставились авиации в прошлых боевых действиях.
Однако наличие у самолетов ротативных моторов и оторванность авиационных частей от общевойсковых штабов при быстро меняющейся обстановке на фронте не давали возможности в полной мере решать задачи по подавлению целей противника на передовых линиях и по непосредственной поддержке действий своей пехоты.
Летчики, желая оказать помощь своим войскам, часто не могли распознать действительное положение своих войск от расположения частей противника.
Поэтому задачи на бомбометание и пулеметный обстрел противника ставились в глубине расположения белополяков.
Таким образом, успех воздушной атаки наших самолетов не мог быть использован пехотой и через 1–2 часа терял свое значение.
В майском наступлении Западного фронта впервые выявилась необходимость массированного применения авиационных средств. В результате успешных действий отдельных летчиков и даже целых соединений было установлено, что участие в бою с пехотой нужно и вполне выполнимо при тех материальных средствах, которыми располагала красная авиация в то время. По этому вопросу были выработаны определенные правила. Требовалось наличие хорошей связи со своими передовыми частями (штабы полков и бригад), чтобы в момент вылета самолетов точно знать, где находятся части противника и свои войска, так как при отсутствии опознавательных полотнищ у пехоты летчику, находящемуся в воздухе, было трудно разобраться в обстановке на земле. [34]
При наличии хорошей связи с пехотой летчики оказывали ей огромную услугу, снижаясь для пулеметного обстрела противника на 300–400 м.
Самые подготовленные части белополяков не выдерживали пулеметного огня наших самолетов. На игуменском направлении в результате пулеметного огня наших самолетов артиллерия белополяков, подобрав свои передки, отошла на 3–4 км.
19 мая авиационная группа игуменского направления по лучила задачу сбить противника с его позиций при переправах наших частей и деморализовать его ближайший тыл в районе Богушевичи, Борки, Гужа.
Предварительно была произведена разведка этого района. Красные летчики, выполняя это задание, поднимались в воздух иногда по три раза в день, рассеивая кавалерию и скопления пехоты противника.
Крайне тяжелое техническое состояние нашей авиации сильно препятствовало ее использованию для выполнения боевых задач во взаимодействии с пехотой.
Все же опыт боевых действий выявил целый ряд способов ведения боя во взаимодействии с пехотой, которые и на сегодняшний день представляют для нас интерес.
Этот опыт сводится к следующему:
1. Наиболее благоприятные результаты дала группа в 3–5 самолетов.
2. Бомбы и горючее были сосредоточены в одних руках. Доставка их производилась по приказу начальника эскадрильи, а отчет в расходе велся одним из отрядов.
3. Всей боевой жизнью группы руководил лично начальник эскадрильи, и благодаря такому объединению в управлении связь с войсками осуществлялась только через начальника эскадрильи.
4. Каждый отряд имел как бы маленький походный штаб, в котором вся техническая работа проводилась при помощи работников, выделенных из канцелярии управления эскадрильи.
5. В боевом отношении каждый летчик подчинялся непосредственно начальнику эскадрильи, минуя своего командира отряда.
Весьма много сил и внимания было потрачено командованием для налаживания связи с пехотой, обеспечивающей взаимодействие с ней. Осуществлялась связь следующим способом: каждая авиационная группа имела свой телеграфный аппарат для связи со штабом армии. Когда же были [35] свободные провода, то связь устанавливалась и со штабами соседних дивизий. Авиационные группы располагали также запасом телефонов для внутренней связи, а также для связи со штабами дивизий. Помимо этого, на аэродромах постоянно имелись конные ординарцы и готовые к выезду мотоциклисты.
Весьма важно было иметь постоянную крепкую связь с соседними дивизиями, так как они могли дать авиации ценные сведения или, наоборот, им могла потребоваться помощь в виде воздушной разведки.
В период напряженных боев с 20 по 31 мая оказалось, что связь, осуществляемая при помощи телеграфа и телефона, является недостаточной. Вследствие этого был найден более надежный и прочный способ связи, заключавшийся в необходимости для представителей авиационных частей бывать в штабе дивизии, которую поддерживает данная авиационная группа. Это приводило к более точной ориентировке своей авиации в обстановке на фронте по данным боя и разведки пехотных соединений.
В результате окончательно утвердилось, что нахождение аэродромов вблизи штаба армии себя не оправдывает и не может удовлетворить в отношении задач, возлагаемых на авиацию, ввиду того, что штаб армии расположен очень далеко от фронта и связь с последним осуществляется очень медленно. Расположение же в районе штабов бригад было опасным и не давало возможности участвовать в более крупных боях в силу ограниченности участка бригады. Кроме того, применять самолеты в мелких тактических боях было нецелесообразно.
Все это и привело к тому, что места аэродромов начали выбирать в районе расположения штабов дивизий (не далее 2–3 км от штаба дивизии). Такой порядок не изменялся до конца операций Западного фронта.
Следует отметить, что самостоятельно командование дивизий редко ставило задачи авиации в наиболее острые моменты боевых действий, когда польза от работы самолетов могла быть наибольшей. Это обстоятельство приводило к тому, что начальник эскадрильи вынужден был постоянно находиться в штабе дивизии, в результате чего он был посвящен во все планы командования дивизией на будущее время и точно осведомлен о положении на фронте. О тесном контакте, установлении взаимодействия и правильности использования воздушных сил в одном из документов говорится: «...последние бои на борисовском направлении, [36] где были сосредоточены большие авиационные средства, показали, что войсковое командование не умеет их использовать для боевой работы в тесной связи с действиями остальных родов войск. Эскадрилья получала большое число задач, распылявших средства. Не видно было объединения работы отдельных отрядов, не получилось впечатления массовых налетов аэропланов, что могло бы оказать давление на психику противника. Для установления в будущем более тесной связи в работе самолетов и войсковых частей приказываю: ...распределить немедленно наличие в каждой армии средств для целей разведки и для чисто боевых задач, авиационные средства, предназначенные для боевых задач, объединить в руках особого начальника боевой эскадрильи с подчинением его в порядке боевой работы непосредственно командующему армией или кому последний ее переподчинит. Командующим армиями ставить начальникам боевых эскадрилий ясные и точно определенные задачи, тесно связанные с боевыми задачами частей, не допуская рассредоточения самолетов для выполнения многосложных заданий. Каждое боевое задание ставить в такой форме, чтобы работа самолетов была неразрывно тактически соединена с действиями войсковых частей»{15}.
Характеризуя работу материальной части нашей авиации, следует сделать вывод, что вся работа почти исключительно проводилась на самолетах системы «Ньюпор».
«Ньюпор» того периода обладал рядом преимущественных качеств, а именно: надежность, невзыскательность, простота в ремонте, возможность совершать посадку и взлет где угодно.
Эти качества «ньюпора» увеличивали подвижность авиационных групп. Поворотливость «ньюпора» сильно способствовала увеличению паники в рядах противника.
Скорость, которой обладал «ньюпор» в то время, обеспечивала ему до некоторой степени безопасность в работе.
Потери этих самолетов отмечались редко; в то же время белополяки, работавшие на немецких самолетах «LVG» (двухместные бомбовозы), потеряли несколько самолетов.
Однако продуктивность работы «ньюпора» снижалась вследствие недостатка горючего, бомб и патронов. [37]
Задания, которые выполняла авиация в период с 10 по 31 мая 1920 г., сводились в основном к разведке и участию в бою во взаимодействии с пехотой. Ближняя разведка районов, где уже идет бой, выполнялась всегда группами в 2–3 самолета и сопровождалась не только подробным изучением участка неприятельского расположения, но и обследованием расположения своих войск.
Для большей надежности всем самолетам давалось одно и то же задание. Если в процессе ведения разведки замечались интересные цели, то летчики обстреливали их уже во время этой разведки.
Когда самолеты возвращались с разведки, начальник эскадрильи вырабатывал план возможной помощи своей пехоте, сопоставляя данные штаба дивизии с данными произведенной воздушной разведки. Разведка на малых высотах давала мало ценных сведений, поэтому высота 700 м была принята за нормальную высоту разведывательной работы. Глубина разведки обычно не превышала 5–10 км. Таким образом, картина расположения противника получалась довольно подробная. Затем, получив из штабов дивизий последние сведения о предполагаемых действиях обеих сторон, самолеты вылетали для выполнения боевых заданий по бомбометанию и пулеметному обстрелу противника.
Во время полета первые 20–30 минут летчики не расходовали ни бомб, ни патронов, присматриваясь к тому, что происходит на земле. Когда же они находили важную и выгодную цель на поле боя, то самолеты снижались с первоначальной высоты 700–600 м до 100–150 м и начинали бомбометание и обстрел противника в упор. Выгодными считались цели, низкий спуск над которыми был возможен без риска в случае отказа мотора попасть в плен. Такими целями были группы белополяков, атакуемые нашими войсками, или конница противника, расположенная около фронта. Важнее всех считалась атака батарей, ближних резервов, обозов и конницы.
В общем выгодно было атаковать все то, что легко поддавалось панике, особенно в непосредственной близости от фронтовой полосы. Излюбленной целью считалась конница, которая чрезвычайно легко поддавалась панике и загонялась в леса или рассеивалась по полю. Для бомбометания же предпочитались такие цели, как обозы. Бомбить обозы считалось легче всего, а поэтому и главные потери от авиации несли именно они. [38]
Боевая работа самолетов оказывала большое моральное воздействие как на противника, так и на свои войска. Красная пехота, получив приказ о наступлении на белопольские укрепленные пункты и зная, что самолеты должны поддерживать ее атаку, ждала своих летчиков часами, чтобы потом совместно с ними атаковать и опрокинуть белополяков. У белополяков в результате систематических налетов нашей авиации проявлялась такая нервозность, что были случаи, когда по самолету, идущему на высоте 100–150 м, не делали ни одного выстрела.
Командование авиацией фронта и армий учло как воздействие авиации на моральную устойчивость противника, так и необходимость совместных действий с пехотой. В итоге был сделан вывод, что летать надо обязательно группами. При групповых полетах внимание противника рассеивается и обстрел самолетов с земли становится менее действительным. Кроме того, было установлено, что боевому полету должна предшествовать разведка.
На основе этих выводов авиационное командование приступило к разработке правил производства боевых полетов как основания для тактики военно-воздушных сил, базирующихся на летном искусстве и опыте применения.
«Из опыта войны видно, — писал начальник штаба воздушного флота Республики, — что летчиками постоянно нарушаются элементарные правила полетов, вследствие чего количество аварий все возрастает. В целях поднятия дисциплины полетов штабом воздушного флота Республики была созвана комиссия, разработавшая предварительные необходимые правила производства боевых полетов, препровождаемые при сем для размножения и распространения среди летчиков.
Прошу дать ваше заключение об этих правилах и внести необходимые с вашей точки зрения изменения и дополнения на основании опыта как лично вашего, так и летчиков фронта. Необходимой представляется работа в двух направлениях. Во-первых, исчерпывающий материал производства боевых полетов, как основание для составления тактики авиационных войск, которая должна базироваться как на летном искусстве, так и на имеющемся опыте применения. Во-вторых, из этого строго продуманного материала должна быть сделана краткая выборка всего существенного в качестве заповедей для летчика, которые он должен знать назубок. Предлагаемые правила и являются первой попыткой, быть может несовершенной, создать такие [39] правила. Привлеките к работе всех наиболее выдающихся летчиков и материал доставьте в штаб.
Просьба отнестись к этой работе со всей возможной тщательностью ввиду ее значения как для сохранения жизни летчиков, так и для выработки правильного тактического авиационного опыта и связанного с ним усиления авиационной работы»{16}.
Красная авиация, располагая небольшим количеством отрядов, при действиях на фронте совмещала истребительную и разведывательную работу. Кроме того, авиация решала задачи по поддержке пехоты в бою и использовалась как средство связи для доставки донесений.
Авиация также решала задачи по разведке тыла.
В период подготовки наступления командование фронта и армий интересовалось опорными пунктами в тылу противника на глубине 20–30 км. Задания по разведке глубокого тыла противника обыкновенно распределялись между самолетами по секторам. Глубокая разведка, организованная таким способом, давала начальнику эскадрильи полную картину состояния тыла противника в 20–30-км полосе. Располагая такими сведениями, начальник эскадрильи мог заранее определить пункты, где предстоит работа авиации, не высылая доразведки перед вылетом.
Как правило, авиационные отряды, ведущие разведку на участках поддерживаемых ими стрелковых дивизий, обменивались между собой разведывательными данными, что создавало предпосылки для совместной работы «а поле боя.
Суммируя все эти разведывательные данные, начальник эскадрильи мог безошибочно доносить в вышестоящий штаб правдивые и полные данные о расположении противника и о состоянии его инженерных сооружений.
На опыте проведенных глубоких разведок тыла противника были установлены определенные правила производства этого вида разведки. Она должна производиться одновременно по разным маршрутам на высоте не более 1 000 м и обязательно должна сопровождаться атакой обнаруженных скоплений противника. Опыт показал, что в результате обстрела части противника еще больше обнаруживали себя и разгонялись по полям.
Иногда вследствие недостатка авиационных средств приходилось совмещать разведку армейского характера с разведкой [40] тактической с одновременным решением третьей задачи по отражению нападений воздушного противника.
Описанная работа авиационных групп в майской операции Западного фронта представляла громадную ценность для наших войсковых частей, в особенности тогда, когда во главе авиационной группы стоял начальник, заботящийся о поддержании связи с общевойсковым штабом и имеющий достаточно средств передвижения.
В ходе операции в моменты напряженных боев летчикам приходилось подниматься в воздух по 2–3 раза в день. Если считать, что каждый полет продолжался 1 1/2–2 часа, то за день боя летчик бывал в воздухе не менее 5–6 час.
Это показывает, что работа авиации по взаимодействию с пехотой на поле боя требовала и будет требовать в дальнейшем большого напряжения летного состава. Подчас из-за метеорологических условий такая работа будет весьма трудной.
Подводя итоги действий авиации в период майского наступления, для полноты и ясности картины следует остановиться на ее результатах вообще.
Части Западного фронта 19 мая 1920 г. перешли в наступление.
После первых упорных боев белополяки начали отход, который продолжали до 21 мая, а затем они начинают сильно сдерживать наступление красных частей, а 26 мая переходят в контрнаступление. Наступил кризис операции. Наступление войск Западного фронта совершалось неорганизованно. Войскам не давали возможности закреплять захваченные позиции белополяков, «...передовые части были заведены слишком далеко вперед, резервы и боеприпасы были оставлены слишком далеко в тылу, передовые части были оставлены, таким образом, без боеприпасов, без резервов, линия фронта была удлинена до бесконечности и, следовательно, был облегчен прорыв фронта...»{17}.
31 мая началось наступление 7-й резервной армии белополяков и группы ген. Сикорского.
Уже 4 июня командующий Западным фронтом принимает решение на отход 15-й армии. Войска 15-й армии отходят на линию р. Западная Двина, оз. Сшо, р. Березина, т. е. почти в то исходное положение, которое они занимали 13 мая.
Та же картина наблюдалась и с частями северной группы, в 16-й армии и в Алатырской бригаде. [41]
В это время (24–27 мая) армии Юго-западного фронта переходят в наступление, совпадающее с кризисным положением на Западном фронте. Удар Юго-западного фронта, подготовленный и проведенный под руководством товарища Сталина, приостановил контрнаступление белополяков и очистил от них Украину; тем самым Юго-западный фронт превратился в главный, а Западный фронт — во вспомогательный.
Несмотря на неудачный исход майской операции Западного фронта, следует указать на то, что в этой операции Красная Армия демонстрировала свою несокрушимую мощь, чем сорвала намерения пилсудчины овладеть районом Бобруйска.