Глава III.

Особые виды стрельбы

Борьба с танками{687}

На русском фронте в период первой мировой войны танки не были использованы (ни в германской, ни в русской армиях их не было), но в предвидении их применения некоторые указания о борьбе с ними были даны и в брошюре Кирея (о чём уже говорилось) и в «Наставлении для борьбы за укреплённые полосы».

В ч. II «Наставления» — «Действия артиллерии при прорыве укреплённой полосы» — только упоминалось (§ 192), что при подготовке и во время атаки противобатарейная группа должна особенно внимательно выслеживать «автомобильные батареи и сухопутные броненосцы (танки), появляющиеся около окопов, и немедленно их уничтожать». В ч. III — «Действия артиллерии при обороне укреплённой полосы» — имелись более подробные, но недостаточно определённые указания. В этой части, между прочим, было сказано (§ 98 и 99), что пехота противника «может пойти в атаку под прикрытием танков» и что приближение последних к окопам обороняющегося «должно автоматически вызывать заградительный огонь гранатами» (о заградительном огне сказано ниже).

Пока танк будет проходить полосу завесы заградительного огня, по нему предполагалось вести сосредоточенный огонь, чтобы его подбить, так как «это несомненный моральный успех», говорилось в «Наставлении». Но когда танк, пройдя полосу заградительного огня, уже станет подходить к окопам обороны, заградительный огонь предполагалось направлять для встречи следующей за танком атакующей пехоты.

Считалось весьма желательным иметь на тех участках, где могут появиться танки, малокалиберные скорострельные пушки с бронебойными снарядами, которые при малых дальностях стрельбы «могут успешно действовать против сухопутного броненосца».

Но таких специальных орудий было мало, а потому «главным и лучшим артиллерийским средством борьбы с танками» оставалась [353] 76-мм полевая или горная пушка. При «маневрировании танка вдоль фронта» обороны и при прорыве танка сквозь пехотные линии обороняющегося следовало, согласно «Наставлению», быстро выдвигать отдельные орудия (из батарей или взводов, назначенных для фланкирования соседних участков), чтобы «стараться подбить танк прямой наводкой».

Считалось, что на соответствующих дальностях орудийный щит полевых орудий позволяет не бояться пулемёта танка; если же даже танк и вооружён пушками калибром 50–75 мм, то в его единоборстве с полевою пушкой на стороне последней было то большое преимущество, что она представляет собой значительно меньшую цель, чем танк.

Для обеспечения своевременности выдвижения отдельных орудий (по большей части выкатывание на руках), назначаемых для подбития танка прямой наводкой, требовалось, на основании общей разведки участков местности в отношении возможности появления на них танков, распределить «районы наблюдения» между отдельными частями артиллерии на случай появления в этих районах танков, и внести это в план действий артиллерии.

Стрельба ночью{688}

Согласно «Наставлению для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г., ночная стрельба артиллерии допускалась: при атаке — преимущественно для образования в тылу атакуемого пункта огневой завесы, изолирующей его от подхода резервов; при обороне — для образования огневых преград на путях возможного движения противника.

Для обеспечения успеха ночной стрельбы требовалась тщательная подготовка засветло позиции и данных для стрельбы. При обороне артиллерия должна была располагаться против наиболее вероятных направлений атаки и заблаговременной пристрелкой подготавливать данные для встречи её огнём. Данные для стрельбы определялись засветло с возможно большей точностью. Орудиям на ночь придавалось наиболее вероятное для стрельбы направление. Переносы огня ночью признавались возможными лишь при условии заблаговременной, проверенной стрельбой подготовки угловых поворотов и дальностей или при наличии точных планов местности.

В довоенное время русская артиллерия редко практиковалась в производстве ночных стрельб, хотя в «Правилах стрельбы» 1911 г. были указания относительно таких стрельб.

Согласно «Правилам стрельбы», данные для стрельбы артиллерии ночью должны определяться, пристрелкой засветло. Точкой наводки служил фонарь, укреплённый на вехе, дереве и т. п. Рекомендовалось [354] выставлять два фонаря. Каждое орудие отмечалось по обоим фонарям, но вся батарея пользовалась только одним из них, по указанию старшего на батарее, и переходила к другому, если первый погаснет. Веер батареи направлялся засветло в одну из целей или в один из пристрелянных пунктов местности, и орудия отмечались по фонарям. Для направления веера по другим целям пользовались заранее подготовленными данными.

Линия наблюдения командира батареи по цели, в которую был направлен веер батареи, отмечалась фонарём, укреплённым на вехе открытой стороной к командиру и выставляемом в створе цели и командирского угломера, в 20–30 шагах от него. Фонарь этот служил для проверки направления веера, если не было уверенности в правильности этого направления.

При открытии огня ночью признавалось полезным сделать первую очередь выстрелов по цели, в которую направлен веер, и, убедившись в правильности направления, перенести огонь на цель, которую желательно обстреливать.

По целям, представляющим одну или несколько светящихся точек: прожектор, бивачные огни, блеск выстрелов и т. п., считалось возможным пристреливаться и ночью, но при помощи боковых наблюдателей. Сочетание в этом случае наблюдений командира батареи с наблюдениями боковых наблюдателей даёт возможность судить об отклонениях разрывов от цели по дальности и в стороны. Оценка же высот разрывов производилась непосредственно командиром батареи.

Каждому боковому наблюдателю давался фонарь, укрепляемый на вехе. Наблюдатель становился в створе цели и своего фонаря, в 20–30 шагах от него, и свои наблюдения производил относительно этой линии.

Во время войны управление огнём ночью осуществлялось по телефону и сигналами фонарями. Пользовались показаниями передовых и боковых наблюдателей. Признавалось полезным применять при ночной стрельбе прожекторы, которыми на стрельбах в мирное время вообще не пользовались.

Ночью блеск выстрелов выдаёт расположение артиллерии на огневой позиции; поэтому для введения противника в заблуждение устраивались ложные вспышечные батареи в достаточном удалении от действительных позиций.

В маневренный период мировой войны стрельба артиллерии ночью бывала исключением. По большей части артиллерийская стрельба с наступлением темноты прекращалась с обеих сторон, как бы по взаимному молчаливому соглашению. Нередко русские батареи снимались на ночь с огневых позиций и отводились в тыл на 2–3 км, где спокойно отдыхали, а на рассвете выходили вперёд и вновь занимали позиции.

В позиционный период войны, напротив, ночные стрельбы артиллерии стали довольно обычным явлением, несмотря на то, что [355] они вообще не рекомендовались «Наставлением для борьбы за укреплённые полюсы» 1917 г., в котором было указано следующее:

При атаке (ч. II «Наставления»): «Ночью подготовка и поддержка атаки огнем невозможна и недопустима. Ночная стрельба открывает расположение батарей; прибегать к ней можно лишь при настоятельной необходимости» из орудий калибром не более 152-мм, чтобы мешать работам противника по восстановлению разрушенного, беспокоить его в особо важных участках расположения, отбивать ночные атаки «по заблаговременно пристрелянным данным», уничтожать прожекторы. При ночной стрельбе стремились вести огонь одновременно с нескольких мест и особыми взводами, выдвинутыми на «ночные позиции»; при этом применялись пламегасители, где они имелись.

При обороне в позиционный период мировой войны (ч. III «Наставления для борьбы за укреплённые полосы», 1917 г. § 94, 123) в тех случаях, если имелись сведения о происходящем усилении противника и значительных передвижениях его по ночам, то признавалось необходимым вести ночью обстрел важных путей сообщения (в особенности перекрёстков дорог), а также отдельных районов сосредоточения неприятеля.

Систематические ночные стрельбы назначались батареям начальником артиллерии дивизии или инспектором артиллерии корпуса (для корпусной артиллерии) в виде определённых задач с указанием характера стрельбы и расхода снарядов.

При обороне ночные стрельбы производились взводами или отдельными орудиями со специальных огневых позиций, допускающих продольный обстрел важных путей (в особенности перекрёстков), по которым совершалось движение неприятеля, или районов обнаруженного сосредоточения значительных его сил, причём требовалось ночные стрельбы разнообразить, чтобы они не выливались в какой-либо определённый шаблон, к которому мог бы приспособиться противник. Предлагалось давать выстрелы через различные промежутки времени, и самые периоды огня Приурочивать в последующие ночи к различным часам и на разных интервалах времени один от другого.

Систематические ночные стрельбы по тылу противника вносились в план артиллерийских действий, а временные (очередные) назначались каждый раз особо.

Заградительный огонь на ночь направлялся на важнейшие участки. При этом требовалось, чтобы орудия были наведены, точки ночной отметки зажжены, чтобы около каждого орудия находился дежурный и были приготовлены боеприпасы. Ночная и дневная разница прицелов должна быть учтена (найдена) заранее. Днём все батареи заградительного огня, не выполняющие какой-либо текущей стрельбы, требовалось направить так же, как для ночи:

Русская артиллерия вообще не обращала должного внимания на стрельбу ночью и только в июле 1917 г., после того как стали [356] известны немецкие сообщения, констатирующие чрезмерное ослабление и недостаточную интенсивность ночных стрельб русской артиллерии на Юго-Западном фронте, полевой инспектор артиллерии предложил подготовить план стрельб ночью для предстоящей операции прорыва укреплённой полосы германцев на Западном фронте в районе 10-й: русской армии (см. седьмую часть, «Русская артиллерия на фронте 10-й армии»). Предлагалось артиллерии огнём ночью не давать противнику возможности исправлять произведённые разрушения и свободно передвигаться и вообще не позволять противнику отдыхать ночами от артиллерийского огня.

Всю ночь на 20 июля поддерживался редкий огонь по сделанным в проволоке проходам, по, разрушенным участкам, по некоторым неприятельским батареям, деревням, опушкам лесов, по железнодорожным веткам, чтобы беспокоить противника, не давать, ему отдыха и не позволять передвигаться. Такой огонь повторялся и в следующие ночи операции, а в ночь на 23 июля артиллерия открывала иногда по требованию пехоты и заградительный огонь по данным, подготовленным засветло.

Опыт войны указал на необходимость подготовки артиллерии к ведению стрельбы ночью как при атаке, так и при обороне, причём ввиду трудности такой стрельбы необходимо план действия артиллерии ночью разрабатывать особенно тщательно, заблаговременно на местности и засветло.

Стрельба химическими снарядами

Во время мировой войны стрельба химическими снарядами не получила широкого применения в русской артиллерии — отчасти вследствие того, что артиллерия стала получать эти снаряды лишь в 1916 г. и в ограниченном количестве. Тогда же. в 1916 г., в действующую армию присланы были описаний химических снарядов (см. т. I, часть вторая) и «Указания для применения 3-дм. (76-мм) химических снарядов в бою», объявленные при циркуляре ГАУ 1916 г., № 1.

До самого конца войны русская артиллерия признавала, как это предусматривалось и «Указаниями», обстрел химическими снарядами полезным лишь как «вспомогательное средство, наряду со стрельбой обыкновенными снарядами, для разрешения определённых боевых задач».

Расходовать эти снаряды при обычных во время позиционной борьбы перестрелках запрещалось.

Действительность огня достигалась только при большом количестве химических снарядов, выпущенных в короткое время; поэтому применять стрельбу химическими снарядами одиночными выстрелами или отдельными взводами не рекомендовалось.

Наиболее благоприятными условиями для действия химических снарядов являлись: тёплая погода, безветрие или слабый ветер (не сильнее 3 м/сек), сухой и твёрдый грунт, способствующий разрывам [357] снарядов на поверхности земли, ложбины, лес и кустарник, так как там облако газов более устойчиво.

Назначение химических снарядов: сделать невозможным для неприятеля пребывание на намеченных участках его позиции и парализовать их оборонительную силу; сделать для неприятеля непроходимыми на некоторое время важные в тактическом отношении участки местности («завесная стрельба»). Обстреливание химическими снарядами открытых целей считалось невыгодным, так как картечное и фугасное действие обыкновенных снарядов признавалось более действительным.

«Указаниями» не предусматривалось назначение химических снарядов для обстрела артиллерии противника; между тем опыт войны указал, что наиболее действительным средством подавления неприятельских батарей, расположенных на закрытых позициях, является обстрел их химическими снарядами. Выше приводился пример поражения австрийцев летом 1916 г. у Станиславова в результате их обстрела химическими снарядами батареями 74-й и 3-й Заамурской артиллерийских бригад. Приводился пример обстрела химическими снарядами русской 7-й батареи «120» 2-го отдельного тяжёлого артиллерийского дивизиона в июльских боях 1917 г.

Приведём ещё пример обстрела химическими снарядами батареи противника.

В ясный, тихий день 22 августа 1916 г. на позиции у Лопушаны в Галиции (на Львовском направлении) одна из русских батарей вела огонь по окопам противника. Неприятельская батарея 15-см гаубиц с помощью специально высланного самолёта открыла по русской батарее огонь, который вскоре стал очень действительным. Тщательным наблюдением были обнаружены в стороне противника кольца дыма, поднимавшиеся из-за одного из гребней высот.

В этом направлении одним взводом русской батареи был открыт огонь, но ослабить огонь батареи противника не удавалось, несмотря, повидимому, на правильное направление огня взвода и правильно определённый угол возвышения. Тогда командир русской батареи решил продолжать обстрел неприятельской батареи химическими «удушающими» снарядами (нижняя часть корпуса 76-мм гранаты, наполненной удушающим веществом, окрашивалась выше ведущего пояса в красный цвет — см. т. I, вторую часть). Стрельба химическими 76-мм гранатами велась по площади за гребнем, за которым был обнаружен дым от выстрелов батареи противника, протяжением около 500 м, беглым огнём, по 3 снаряда на орудие, скачками через одно деление прицела. Минут через 7–8, выпустив около 160 химических снарядов, командир русской батареи прекратил обстрел, так как неприятельская батарея замолчала и не возобновляла огня, несмотря на то, что русская батарея перенесла огонь попрежнему на окопы противника и отчётливо выдавала себя блеском выстрелов. [358]

«Наставление для борьбы за укреплённые полосы» требовало, чтобы всякий артиллерийский начальник принял все меры к безотлагательному уничтожению или приведению к молчанию каждого замеченного им или указанного ему пулемёта противника. Опыт войны показал, что эта трудная задача нередко удачно выполнялась также путём обстрела пулемётных гнёзд или пулемётных казематов химическими снарядами («Указания для применения химических снарядов в бою» изд. 1916 г.).

Русская артиллерия при ведении огня химическими снарядами руководствовалась следующими указаниями: «Внезапность открытия огня химическими снарядами существенно необходима для успеха». Ввиду этого требовалось: участки неприятельского расположения, подлежащие обстрелу химическими снарядами, заблаговременно распределять между батареями; открывать огонь одновременно всеми батареями.

Полевая 6-орудийная батарея может успешно обстреливать, параллельным веером и не меняя направления, участки не более 120 м по фронту. При слабом ветре от противника в нашу сторону наименьшее удаление обстреливаемых целей от своих окопов (первой линии) должно быть: при стрельбе «ядовитыми» снарядами (с синими поясами) — 1 км, а «удушающими» (с красными поясами) — 1/2 км. Одновременное обстреливание одних и тех же целей химическими и фугасными снарядами недопустимо, так как сотрясение воздуха при разрыве фугасного снаряда рассеивает облако и понижает концентрацию газов, получающихся при разрыве химического снаряда.

Стрельба химическими снарядами ведется в общем согласно правилам стрельбы обыкновенными снарядами, но с учётом некоторых их особенностей, а именно: ограниченной сферы их действия; образования при разрывах сравнительно большого облака газов, могущего препятствовать наблюдению последующих выстрелов; большого влияния на действие газового облака силы и направления ветра.

Пристрелка выполняется заблаговременно фугасными снарядами или шрапнелью с целью получить батарейный веер, равный фронту батареи по ширине, и вилку в 2–3 деления прицела. При корректуре направления первой очереди химических снарядов принимают во внимание силу и направление ветра, чтобы облако газов от разрывов распространялось над обстреливаемым участком. Для корректуры возвышения первую очередь химических снарядов следует выпустить на большем пределе вилки, так как газовое облако, если разрывы будут перед целью, может затруднить дальнейшую пристрелку. При обстреливании химическими снарядами тонких целей — батарей, окопов и т. п. — нужно получить возможно более узкую вилку.

Стрельба на поражение химическими снарядами имеет целью «образовать облако» газов над обстреливаемым участком и некоторое время «поддерживать» это облако. [359]

Для «образования газового облака» ведут стрельбу беглым огнём, напряжённость которого определяется командиром батареи по степени густоты газового облака. При обстреливании тонких целей огонь ведётся на одном прицеле полученной вилки, дающем большинство попаданий с наветренной по отношению к цели стороны. При отсутствии ветра или при ветре вдоль обстреливаемой цели стреляют попеременно на обоих пределах вилки, причём в этом случае допустима корректура возвышения до полделения прицела.

При «завесной» стрельбе химическими снарядами обстреливается полоса, широкая по фронту и лишь настолько глубокая, чтобы трудно было её перебежать с задержанным дыханием (приблизительно до 200 шагов). При выполнении этой задачи последовательно, начиная с одного края полосы, переносят веер на величину фронта батарей; затем, изменив прицел на 2–3 деления, таким же образом вновь проходят весь фронт батарейного участка, начав с того же края. Такое прохождение обстреливаемой полосы производится несколько раз до получения газовой «завесы» надлежащей плотности. Подобным же образом ведется обстрел химическими снарядами более широких и глубоких (3 и более делений прицела) целей.

Для «поддержания» газового облака требуется меньшая напряжённость огня, чем для его образования. Стрельба для поддержания облака ведётся или беглым огнём, или одиночными выстрелами, с указанием промежутка времени между выстрелами.

Приближённое представление о количестве химических снарядов и темпе стрельбы ими во время атаки могут дать следующие числа, заимствованные из «Указаний для применения 3-дм., химических снарядов в бою» изд. 1916 г.: а) для «образования» газового облака на фронте 120 м 6-орудийная батарея должна выпускать приблизительно в течение 2 мин. по 60 высрелов в минуту (по 10 патронов из орудия); б) для «поддержания» облака на том же фронте — по 24 выстрела в минуту (по 4 патрона на орудие в минуту). В зависимости от условий местности и погоды темп стрельбы для создания облака и поддержания его может оказаться меньше или больше указанных норм.

Стрельба по воздушным целям{689}

В мирное время русская артиллерия не практиковалась в стрельбе по воздушным целям и к началу мировой войны не имела никаких правил такой стрельбы.

В «Наставлении для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. только упоминалось (§ 87), что при выборе целей важное значение имеет обстреливание наблюдательных пунктов артиллерии [360] противника, пунктов расположения его начальников и их штабов, а также «воздушных шаров и летательных машин».

В «Правилах стрельбы» 1911 г. (§ 118–128) были указания о производстве стрельбы по дирижаблю и по привязному воздушному шару.

Было указано, что стрельба по дирижаблю «ведётся только дистанционными выстрелами и с непосредственной наводкой в цель» (как по движущейся цели) и что стрельба по привязному воздушному шару может производиться и «с наводкой по угломеру и уровню». И по дирижаблю и по привязному воздушному шару стрельба должна была производиться при помощи бокового наблюдателя, значительно удалённого от командира батареи и надёжно с ним связанного.

Указывалось, что с целью определения исходных прицела и трубки для обстреливания указанных воздушных целей применяется обозначенная разрывами траектория, для чего первая очередь выстрелов производится «батареею» при общем прицеле, отвечающем оцененному на-глаз расстоянию до дирижабля или привязного воздушного шара. С целью захвата их в вилку по дальности установки трубок назначаются шкалой в 10 делений, причём трубка, отвечающая скомандованному прицелу, назначается одному из средних орудий. Очередь выстрелов начиналась с орудия, имеющего наименьшую установку трубки.

С бокового наблюдательного пункта производится засечка разрывов по обе стороны дирижабля или привязного воздушного шара; два разрыва, ближайших к дирижаблю или воздушному шару, определяют для данного момента трубочную 10-деленную вилку. Если число наблюдённых разрывов окажется меньше числа стрелявших орудий, то незамеченный разрыв причисляется к перелётам.

При стрельбе из полевых пушек для придания больших углов возвышения (до 20–25°) необходимы специальные окопы; для этой же цели возможно использовать естественные крутые склоны, валики и канавы.

Стрельба на поражение по дирижаблю, в зависимости от направления и скорости его движения, должна была производиться взводной шкалой в 3–5 делений, для чего одному из фланговых взводов назначается установка трубки и прицела, численно равная одному из пределов полученной 10-деленной трубочной вилки, или отступив от него на 5–10 делений, остальные взводы последовательно уменьшают или увеличивают установки трубки и прицела на скомандованную величину. По результатам расположения разрывов назначаются шкалы установок трубок и прицела для следующих очередей выстрелов.

Стрельба на поражение по привязному воздушному шару производится в пределах найденной трубочной вилки, скачками в 2 или 3 деления, начиная с меньшего предела, при общей для всех орудий установке трубки и прицела. По результатам дальнейших [361] наблюдений стараются сузить границы обстреливаемого пространства.

Стрельба на поражение ведётся беглым огнем с назначением числа выстрелов на орудие.

В офицерской артиллерийской школе вопросами стрельбы по воздушному флоту (в частности по самолётам) интересовался чуть ли не один капитан Тарновский, изобретательская мысль которого ещё за 2–3 года до начала мировой войны стала работать в этом направлении. Но изобретения Тарновского почти не привлекали к себе внимания коллегии ученых членов Артиллерийского комитета ГАУ (отчасти потому, что Тарновский не получил законченного высшего артиллерийского образования в академии). Тарновский вынужден был передать свою идею создания зенитной артиллерии Путиловскому заводу, где она и была осуществлена инженером завода Лендером совместно с Тарновским (см. т. I, вторую часть).

К сентябрю 1914 г., ко времени начала формирования первой своей автомобильной батареи для стрельбы по воздушному флоту, Тарновский разработал теорию стрельбы по летательным аппаратам с целью поражения их не одиночными разрывами шрапнелей, а разрывами одновременно нескольких шрапнелей, образующими целую сферу поражения. Затем, в течение всего периода войны, Тарновский стремился доработать и осуществить свою идею воздушной зенитной стрельбы, обосновав её на боевом опыте стрельбы по самолётам, но добиться окончательных положительных результатов ему, по существу, не удалось. В частности, введённые Тарновским к зенитным пушкам приборы для искусственного рассеивания снарядов были впоследствии отменены ввиду их сложности, не оправдывавшейся необходимостью их применения.

Зенитная стрельба из специально спроектированных орудий системы Тарновского-Лендера имела шансы на успех, но оказалась мало действительной на практике. Статистических данных о стрельбе русской зенитной артиллерии найти не удалось, а по личному признанию Тарновского, сделанному им начальнику Упарта в конце лета 1917 г., из пушек его системы за всё время их участия в войне было сбито, вероятно, не более 5–8 самолётов противника (впрочем, нельзя при этом упускать из виду, что на обширном русском фронте войны имелось очень мало зенитных пушек Тарновского-Лендера; см. т. I.

Стрельба по воздушному флоту чрезвычайно сложна и трудна, как требующая одновременного разрешения ряда задач: определения истинного положения цели в воздушном пространстве в данный момент; предугадывания наиболее вероятного перемещения цели за некоторый последующий короткий отрезок времени и определения вытекающих отсюда вероятных данных для стрельбы; придания орудию угла возвышения и направления, определяемых по полученным данным для стрельбы, но с учётом метеорологических условий, влияющих на полёт снаряда (т. е. плотности и движения воздуха в верхних слоях атмосферы) и т. д. [362]

Для решения всех подобных задач необходимы специальные приборы, которые автоматически определяют положение самолёта в воздухе, учитывают его дальнейшее перемещение и дают исходные данные величины прицела и установки дистанционной трубки. Приборы эти отличались в то время сложностью конструкции и при малейшей погрешности в их изготовлении, а также в связи с огромной скоростью полёта самолёта не всегда достаточно точно определяли его местоположение в воздухе.

Стрельба по. самолёту вообще тем труднее, чем большей скоростью полёта и большей поворотливостью он обладает и чем короче периоды его прямолинейного движения.

В старой русской армии необходимые для противосамолётной стрельбы приборы отсутствовали; существовавшие правила этой стрельбы были неудовлетворительны. Было стремление упорядочить противосамолётную стрельбу и поставить ее на более или менее научно-практическую основу, но в общем ко времени выхода России из мировой войны тактические и технические методы борьбы русской артиллерии с воздушным противником продолжали оставаться далеко не совершенными — такими же кустарными, какими были и установки для зенитной стрельбы 76-мм полевых лёгких пушек. При существовавших способах стрельбы попадание в самолёт являлось скорее непредвиденной случайностью, чем искусством.

Совершенно правильно заключение Кирея, который в своей брошюре «Артиллерия обороны» о стрельбе из лёгких и горных орудий по воздушному флоту говорит, между прочим, следующее:

«Стрельба по аэроплану из лёгких и горных орудий хотя и необходима, но не действительна: вероятность попадания почти равна нулю... Поэтому лучше открыто сознаться в своей беспомощности, отказаться от надежды попасть в аэроплан, и вести стрельбу, действуя на психику сидящих в нём. Имеющиеся в настоящее время наставления, графические таблицы, приборы и приспособления для стрельбы по воздушному флоту вопроса не разрешают. Рассчитывать на подбитие аэроплана лёгким или горным орудием возможно только при наличии: а) приборов, дающих быстро (в несколько секунд) величину отклонения разрыва от аэроплана в трёх координатных плоскостях, б) прибора, определяющего, хоть приблизительно, закон движения летящего аппарата, в) жизненных правил стрельбы, разработанных в соответствии с этими приборами...»

Таких приборов и правил стрельбы тогда русская артиллерия не имела; поэтому Кирей стрельбу по самолётам рекомендовал вести, действую на психику лётчика и наблюдателя, т. е. так, чтобы разрывы шрапнели были впереди самолёта и чтобы лётчик и наблюдатель их видели, знали, что их обстреливают, и теряли бы присутствие духа.

Командование (командиры корпусов, командующие армиями) требовало обычно от батарей для стрельбы по воздушному флоту уничтожения неприятельских самолётов, не отдавая себе отчёта [363] в чрезвычайной трудности зенитной стрельбы и малой вероятности поражения быстро летящего самолёта при имевшихся тогда средствах борьбы. Стремление уничтожить самолёт в большинстве случаев оставалось безуспешным, что порождало немало разочарований в значении зенитной артиллерии. Между тем, по многим проверенным данным, во время войны было установлено, что попадания в части самолёта бывали нередким явлением, но самолёт, даже серьёзно повреждённый, не говоря уже о попаданиях в нежизненные его части, мог продолжать полёт и терпел аварию уже при самой посадке. Поражение же жизненных частей самолёта, благодаря небольшому их объёму, было весьма мало вероятным. Поэтому у многих русских артиллеристов сложилось во время войны убеждение, что основной задачей зенитной артиллерии является не уничтожение самолётов, а моральное «запрещающее» воздействие на лётчика. Считали, что моральное поражение лётчика будет почти обеспечено, если его самолёт окажется в сфере рассеивания снарядов батарейной очереди.

В период войны, особенно в 1915–1917 гг., появилось много разных инструкций и правил стрельбы по воздушному флоту, составленных по большей части на основании не проверенных опытом теоретических соображений. Эти инструкции, и правила предлагали использовать при стрельбе по самолёту массу таблиц и приборов. Во всём этом разобраться было крайне трудно. Командиры зенитных батарей нередко предлагаемые им правила и инструкции изменяли сами в соответствии со своим боевым опытом. В результате сочетания боевой практики с теоретическими предпосылками были разработаны различные методы зенитной стрельбы Лендером и Тарновским (изобретателями 76-мм зенитной пушки обр. 1914 г.), Труновым, Энденом, Тиграновым, Игнатьевым, Гладковым, Кузьминским и другими.

Инструкциями и наставлениями для стрельбы по воздушному флоту предлагалось применять различные виды огня: одиночными выстрелами, батарейными очередями, беглым огнём определённым числом патронов, залпами.

В начале 1915 г. был издан одобренный Арткомом ГАУ (журнал Артиллерийского комитета 8 ноября 1914 г. № 1383) «Проект указаний для стрельбы по воздушным целям для батарей, вооружённых 3-дм. (76-мм) скорострельными пушками (лёгкими и конными), помещёнными на «специальных установках» (системы Розенберга или иных)». Проект этот являлся первой попыткой дать правила стрельбы по воздушным целям из 76-мм лёгких пушек, устанавливаемых для стрельбы на особых приспособлениях, устраиваемых из подручного материала, позволяющих придавать орудиям довольно большой угол возвышения (описание таких установок см. т. I, часть вторая).

Согласно «Проекту указаний», огонь по воздушной цели возможно было открывать при удалении её от стреляющей батареи не свыше 6 км, т. е. по вступлении цели в «зону возможного поражения», определяемую оптическим дальномером или глазомером. [364] Стрельба по воздушной целя ведётся с непосредственной в нее наводкой дистанционными выстрелами. Основной задачей стрельбы было получение недолётных разрывов, кажущихся с батареи выше цели. Орудиям батареи командуется: прицел на 15–20 делений меньше дальности, определённой или предположенной до цели; трубка — короче этого прицела на 15–35 делений; угломер — с принятием во внимание деривации и бокового перемещения цели. Наводчики орудий должны были держать перекрестье панорамы (прицельную линию) несколько впереди цели. Выстрел 1-го орудия был контрольным для нахождения исправленных установок. Исправив установки угломеров, батарея ведёт огонь «по команде», непрерывный и возможно быстрый, с таким расчётом, чтобы можно было отличать разрывы снарядов каждого орудия или отдельных очередей. Если при этом наблюдались разрывы ниже цели, то для следующих выстрелов прицел увеличивался на 5–10 делений, но при той же установке трубки. При движении воздушной цели от батареи стрельбу следовало вести при прицеле на 20–30 делений больше того, который отвечает определённой до цели дальности, а трубку назначать на 5–15 делений длиннее прицела.

Боевая практика стрельб из 76-мм лёгких пушек с кустарных установок, производившаяся по указанным правилам, показала, что поражение воздушных целей если и бывало, то как весьма редкая случайность.

По распоряжению ГАУ, в том же 1915 г. изданы были составленные Тарновским в виде проекта «Правила стрельбы по летательным аппаратам» (аэропланам и дирижаблям) для батарей, вооружённых полевыми пушками обр. 1902 г., горными обр. 1909 г. и пушками для стрельбы по воздушному флоту обр. 1914 г. (т. е. 76-мм зенитной пушкой системы Тарновского-Лендера). В «Объяснительной записке» к проекту указанных «Правил стрельбы» Тарновским разобраны наиболее трудные случаи стрельбы по самолёту, а именно: когда он летит на батарею или от неё, т. е. когда углы упреждения и углы места цели быстро возрастают или убывают. «Объяснительная записка» изложена в виде отдельных графических таблиц с описанием разобранных в них 10 разных случаев. В «Правила стрельбы» Тарновский включил средние данные, полученные им как вывод из разобранных в «Объяснительной записке» случаев и из опыта стрельб по самолётам в течение первых месяцев мировой войны 1914–1918 гг.

По методу Тарновского, предложенному им в «Правилах стрельбы» в 1915 г., пристрелка производится одиночными корректируемыми выстрелами и заключается в отыскании посредством отражателя и угломера панорамы упреждения на скорость перемещения самолёта в вертикальной и горизонтальной плоскостях за время полёта снаряда. Но быстротечность зенитной стрельбы и большая маневренность самолёта исключают возможность пристрелки в обычном понимании таковой. Одиночные выстрелы почти ничего не давали для корректуры стрельбы; они могли служить [365] лишь для учёта влияний, происходящих от метеорологических условий и отчасти для выверки приборов. Огонь батарейной очередью также не приводил к положительным результатам.

Вследствие быстроты полёта самолёта, каждую секунду меняющего своё положение в воздухе, выстрелы обычно запаздывали и тратились впустую.

Переход на поражение производился беглым огнём не прямой наводкой, а после того, как наводчики отметились по разрыву. Беглый огонь большим числом патронов деморализующе действовал на орудийный расчёт батареи, управление ею уходило из рук командира, установки производились наспех, без соблюдения необходимой точности; в результате получались в воздухе обширные огневые заслоны, но неприятельские самолёты часто не оказывались в районе этих заслонов. Беглый огонь ограниченным числом патронов (2–3 патрона) в виде коротких огневых шквалов, обрушивающихся на самолёт с некоторыми промежутками, времени один от другого, производил более существенное впечатление на лётчика; при этом стрельба не была такой беспорядочной, как при беглом огне большим числом патронов. В обоих случаях стремились к тому, чтобы в зоне искусственного рассеивания разрывов оказался обстреливаемый самолёт противника.

Залповый огонь оказался наиболее целесообразным в боевой обстановке, и к этому виду огня перешли почти все русские зенитные батареи к концу войны. Исходные данные для залпа, подсчитанные более правильно в спокойном состоянии, обеспечивали получение зоны поражения уплотнённой группы одновременных разрывов, что могло иметь решающее значение для успешности зенитной стрельбы. Залповый огонь базировался не столько на скорострельности орудий, сколько на одновременном получении группы возможно большего числа разрывов в районе самолёта, т. е. на принципе стрельбы не столько пулемётной, сколько митральезной. Поэтому были во время войны предположения довести состав зенитных батарей до шести орудий (вместо четырёх) или проектировать двуствольные орудия для зенитной стрельбы (проект руководителя офицерской школы для стрельбы по воздушному флоту).

В вопросе о возможности корректирования стрельбы по самолётам мнения «зенитчиков» того времени расходились. Одни, базируясь на скоротечности зенитной стрельбы, считали корректуру невыполнимой; напротив, другие, которых было большинство, считали корректуру обязательной, полагая, что она компенсирует невозможность предварительной пристрелки и позволит исправлять отклонения разрывов от цели, являющиеся следствием ошибок в показаниях приборов и исполнения команд орудийным расчётом или следствием других, не поддающихся сколько-нибудь точному учёту балистических причин{690}. [366]

В 1917 г., в целях общей подготовки командного состава артиллерии, была сделана попытка издать «Инструкцию командиру полевой батареи для стрельбы по самолётам». Эту «Инструкцию» никак нельзя было считать правилами противосамолётной стрельбы, научно обоснованными и оправдавшими себя на боевой практике. По этой «Инструкции» стрельба артиллерии по самолётам считалась, в сущности, довольно безнадёжной, так как стрельба признавалась «отличной», когда лётчик не выдерживал огня батареи и изменял направление».

В том же 1917 г. отказались от подготовки всего командного состава артиллерии к производству стрельбы по самолётам и создали на фронтах действующей армии особые курсы стрельбы по воздушному флоту для подготовки специалистов только такой стрельбы лишь среди комсостава зенитной артиллерии. Но и эта попытка не привела к достаточно положительным результатам. Курсы были упразднены, и взамен курсов в конце 1917 г. создана была в Крыму специальная офицерская школа стрельбы по воздушному флоту (создателем которой и первым начальником был Тарновский — см. ниже).

На опыте практики офицерской школы стрельбы по воздушному флоту выявилась необходимость взаимодействия между зенитной артиллерией и истребительной авиацией. Было признано необходимым разграничить зоны действия каждой из них для создания наиболее выгодных условий их применения, обеспечивающих чередующееся воздействие на воздушного противника со стороны то артиллерии, то истребительной авиации.

Истребительная авиация должна действовать в воздушном районе, недоступном для огня зенитной артиллерии, т. е. в воздушном пространстве, окружающем границы досягаемости артиллерийского огня, и в сфере так называемой «мёртвой воронки», образующейся над стреляющей батареей. Эта воображаемая мёртвая воронка как бы опрокинута над стреляющим орудием, которое находится в её вершине, а дно её (или верхний потолок) будет представлять круг, радиус которого будет тем больше, чем меньше предельный угол возвышения орудия и чем выше летит самолёт над орудием. Мёртвая воронка в значительной степени уменьшает сферу зенитной стрельбы; влетевший в неё неприятельский самолёт находится в безопасности от поражения артиллерийским огнём находящейся под ним зенитной батареи и может производить её бомбёжку в границах мёртвой воронки с полной безнаказанностью. Помешать этому и заставить самолёт противника покинуть мёртвую воронку может либо свой самолёт-истребитель, находящийся в районе мёртвой воронки, либо взаимодействующая с данной батареей другая зенитная батарея.

Для обеспечения взаимодействия зенитной артиллерии с истребительной авиацией признавались желательными подчинённость их общему начальнику, взаимное изучение их свойств, воспитание сознательной дисциплины и взаимной выручки. [367]

Кроме самолётов-истребителей, для непосредственного охранения зенитных батарей и для усиления воздушной обороны считали необходимым придавать этим батареям пулемётные взводы, которые могли бы вести стрельбу по снижающимся или атакующим батарею самолётам.

Что касается снарядов, применяемых для стрельбы по воздушному флоту, то обыкновенная полевая шрапнель оказалась мало пригодной. Наиболее пригодной оказалась бризантная граната с 28-сек. дистанционной трубкой. Граната при попадании в самолёт сильно его разрушала своими осколками, что производило подавляющее впечатление на лётчиков, который при виде чёрного облака разрыва гранаты часто не выдерживали и из опасения поражения поворачивали обратно. Резко видимое облако разрыва гранаты облегчало и ведение стрельбы.

Название и род артиллерии	Число сбитых самолётов					Число выстрелов на один сбитый самолет
	1915 г.	1916 г.	1917 г.	1918 г.	всего 1915–1918 гг.	1915 г.	1916 г.	1917 г.	1918 г.
Германская артиллерия
а) Зенитная специальная	51	322	467	748	1588
б) Приспособленная и зенитная — в среднем	—	—	—	—	—	11565	9880	7415	5040
Французская артиллерия
а) Зенитная специальная	0	60	127	220	407	—	—	—	3200
б) Приспособленная и зенитная — в среднем	—	—	—	—	—	—	11000	7500	—
Английская артиллерия
а) Зенитная специальная	—	—	—	—	—	—	—	—	1500
б) Приспособленная и зенитная — в среднем		—	—	—	—	—	—	8000	4500

Зенитная стрельба у бывших союзников и противников России стояла во время мировой войны на гораздо более высоком уровне, Однако, как показывают имеющиеся в литературе данные германской, французской, английской, итальянской и американской статистики, сведенные в табл. 8, число самолётов, сбитых иностранной зенитной артиллерией за время войны, сравнительно невелико и, напротив, число выстрелов на один сбитый самолёт довольно большое.

Из табл. 8. между прочим, видно, что наличие специальной зенитной артиллерии значительно снижало расход снарядов на сбитие самолётов и что по мере совершенствования приборов, необходимых для зенитной стрельбы, и прогрессирования методов этой стрельбы действительность её огня повышалась. Всё же число снарядов, требующихся для сбитая одного самолёта даже из специальных зенитных орудий, оставалось весьма большим до самого конца войны — в 1918 г. во французской артиллерии 3200 и в английской 1500 снарядов. Показанные в примечании 2 к табл. 8 число 600 снарядов на один самолёт для американской артиллерии вызывает сомнения, тем более что участие в мировой войне американской артиллерии было сравнительно весьма кратким.

Указания о подготовке атаки в условиях борьбы за укреплённые полосы

В «Наставлении для борьбы за укрепленные полосы» (ч. II, § 227) указания относительно стрельбы артиллерии при подготовке прорыва оборонительной полосы противника сведены к следующему общему заключению:

а) противобатарейная артиллерия ведёт борьбу с неприятельской артиллерией и обстрел в тылу расположения противника;

б) тяжёлая и гаубичная (мортирная) артиллерия ударных корпусов разрешает укрепления главных элементов обороны, избранных для направления главного решающего удара;

в) минометы разрушают заграждения и окопы;

г) легкая артиллерия (а где требуется и гаубичная) делает проходы в искусственных заграждениях, обстреливает периодически, а часа за 2 до начала атаки — непрерывно, промежутки между участками разрушения, чтобы не оставлять на участке главного удара ни одного безопасного места и прекратить перемещения противника; этому содействуют и бомбомёты на заданных участках;

д) артиллерия и миномёты ведут огневую подготовку также и на второстепенных участках прорыва, в различных местах, где это необходимо;

е) участки, смежные с участками главного удара, если, с них атакующие части могут быть взяты под фланговый огонь, берут под обстрел (и частичное разрушение) на протяжении не менее 1 км с каждой стороны участка главного удара, причём обстрел этот ведёт преимущественно лёгкая артиллерия, усиленная по возможности гаубицами и миномётами; [369]

ж) артиллерия ведёт огонь также и химическими снарядами по резервам, окопам, убежищам и батареям противника.

Встречный артиллерийский удар (контрподготовка)

Согласно «Наставлению для борьбы за укреплённые полюсы» 1917 г. (ч. III, § 62–72) встречный артиллерийский удар имеет целью и является могучим средством для того, чтобы при обороне укреплённой полосы предотвратить выход из траншей атакующей неприятельской пехоты, и должен вестись с большим напряжением и в наиболее выгодное время, определяемое с возможно большей точностью.

Ближайшая цель встречного артиллерийского удара — нанести потери неприятельской пехоте, собранной в плацдарме и передовых траншеях, т. е. действие против живой силы, а не разрушение оборонительных сооружений противника. Короткое, но сильное действие встречного артиллерийского удара является наивыгоднейшим средством, которое даёт возможность нанести большие потери неприятельской пехоте, наполняющей доотказа убежища, а затем и траншеи непосредственно перед атакой.

Артиллерийская подготовка атаки противника, через некоторое время после её начала, позволяет определить участок позиции, куда будет направлен главный удар неприятеля и где необходимо дать особенно сильный встречный артиллерийский удар.

Обороняющемуся трудно предугадать период времени, обычно небольшой, предшествующий действительной атаке неприятельской пехоты, так как противник будет принимать все меры к тому чтобы скрыть начало атаки. Поэтому при наличии сведений о сосредоточении в плацдармах пехоты противника, а тем более при её выходе из убежищ и появлении в окопах (параллелях), необходимо открыть самый интенсивный встречный артиллерийский огонь.

Первый «предварительный» встречный артиллерийский удар (контрудар), обеспеченный достаточным количеством боеприпасов, должен производиться методически и с таким расчётом, чтобы последующие, менее продолжительные, но более энергичные повторения встречного артиллерийского удара (с большим участием полевых пушек) были бы действительны против собранной для атаки пехоты противника.

Последующие встречные артиллерийские удары должны представлять собою каждый:

для полевых пушек — повторяющиеся через некоторые промежутки времени короткие, но сильные взрывы сосредоточенного огня по неприятельской укреплённой полосе (по траншеям, ходам сообщения, по возможности с фланкированием их шрапнелью);

для гаубиц полевой и тяжёлой артиллерии и миномётов — обстреливание тех узлов ходов сообщения и, выходов из убежищ, разрушение которых затруднит противнику занятие исходных для [370] атаки траншей, а также разрушение наблюдательных и командных пунктов.

Повторения короткого энергичного встречного огневого удара требовалось производить каждый раз, как получались определённые сведения о сосредоточении неприятельской пехоты в окопах.

Участие миномётов во встречном артиллерийском ударе, наряду с тяжёлой артиллерией, признавалось весьма желательным, но было возможным лишь при расположении миномётов, в значительном удалении за линией траншей поддержек и при условии хорошей маскировки.

План встречного артиллерийского удара требовалось разработать в предположениях об атаке различных участков обороны. В плане следовало установить продолжительность отдельных повторений встречного удара, скорость огня, для различных батарей и распределение участков и целей.

Встречный артиллерийский удар производился по приказанию начальника дивизии или начальника артиллерии дивизии. Но в экстренных случаях «предоставлялось право каждому артиллерийскому и общевойсковому начальнику вводить в дело артиллерию непосредственно высшего соединения, согласно установленному плану» (§ 15 ч. III «Наставления для борьбы за укреплённые полосы»).

Естественным продолжением встречного артиллерийского удара явится заградительный огонь в том случае, если встречный удар не разобьёт наступательного порыва атакующего. Необходимость немедленного перехода в этом случае к заградительному огню от встречного артиллерийского удара предлагалось не упускать из виду всем батареям, в нём участвующим. Это относилось главным образом к полевым лёгким батареям, потому что тяжёлые батареи в большинстве случаев должны были при этом продолжать действовать по прежним заданным им целям в районе неприятельской укреплённой полосы.

Встречный артиллерийский удар признавался необходимым также при обнаружении приготовлений неприятеля к газовой атаке.

Интенсивный встречный огонь открывается в начале выпуска неприятелем каждой газовой волны с целью разбить баллоны или газопроводные трубы и нанести потери газовой команде противника. В том случае, если имелись признаки, что вслед за газовой атакой неприятельская пехота пойдёт в атаку, встречный артиллерийский удар должен быть самым энергичным.