«Бофорты» атакуют «Шарнхорст» и «Гнейзенау»
Так как система авиаразведки была налажена довольно неплохо, то вполне резонно было предположить, что любая попытка выхода германских кораблей из Бреста будет быстро обнаружена. Поэтому основные силы «Бофортов» были сосредоточены в Сент-Эвале, прямо против Бреста. Эти самолеты господствовали над широкой дугой, охватывающей весь полуостров Шербур. Но когда корабли были замечены, они уже вышли из пределов досягаемости самолетов в Сент-Эвале. В течение нескольких часов не было никаких шансов атаковать немцев. Чтобы перелететь из Сент-Эваля в Манстон, следовало пересечь практически все южное побережье. Поэтому массированную атаку всеми имеющимися «Бофортами» никак нельзя было провести ранее второй половины дня.
Такая ситуация поставила Жубера перед трудным выбором. Он мог держать «Бофорты» на острове Торни и в Колтишелле, чтобы руководить атакой из Сент-Эваля. Это позволило бы конвою продвинуться еще дальше на север. Перспектива ухудшения погоды еще больше истрепала бы нервы пилотам торпедоносцев, которые и так были вынуждены ждать невесть чего несколько часов. Он мог нарушить один из основных принципов воздушной войны и разделить свои силы, разбросав их маленькими группами, и позволив каждому соединению [430] «Бофортов» атаковать самостоятельно в удобное для себя время.
В течение многих лет отрабатывалась тактика массированного использования торпедоносцев против подобных целей. Впрочем, одно дело — тактика и совсем другое — практика. Экипажи, полностью прошедшие курс подготовки к массированным атакам, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Но даже они не имели опыта атак под огнем противника. В условиях плохой погоды не то что эскадрилье, но даже звену было трудно провести скоординированную атаку. Здравый смысл подсказывал отказ от общих принципов в пользу требований момента.
Однако время могло полностью изменить ситуацию. «Бофорты» напоминали центрфорварда, который споткнулся. Если он удержится на ногах — все будет нормально. Иначе лучше бить по мячу сразу.
Когда были получены координаты германских кораблей, ближайшими «Бофортами» оказалась 217-я эскадрилья на острове Торни. Там находилось всего 7 самолетов — костяк эскадрильи. Жубер решил использовать эту эскадрилью в качестве наконечника копья и провести атаку, пытаясь нанести противнику хоть какие-то потери, чтобы снизить его скорость. Если бы это удалось, тогда основные силы «Бофортов» из Сент-Эваля и Колтишелла получили бы дополнительное время, чтобы подготовить свои атаки.
Командир 217-й эскадрильи погиб 4 дня назад, и теперь ею временно командовал майор авиации Джордж Тэйлор. Именно ему передали, что Жубер решил использовать 217-ю эскадрилью в качестве штурмового отряда, чтобы расстроить ряды противника. Тэйлору передали: «Три больших транспорта в Ла Манше». По каким-то своим причинам телефонисты опустили названия военных кораблей и превратили их в транспорты. Тэйлору также указали их примерные координаты. «Скорость от 8 до 10 узлов. Вы должны немедленно выслать все имеющиеся самолеты в торпедную атаку. Как быстро вы сможете взлететь?»
Тэйлор имел 7 самолетов, но лишь 4 из них были вооружены торпедами. Эти 4 «Бофорта» еще несколько дней назад находились в Манстоне. Они проводили ночные атаки [431] вражеских судов в Ла Манше, взаимодействуя с истребителями. Для этого с них были сняты штатные рации и установлены специальные радиотелефоны. Остальные 3 самолета были вооружены бомбами, и требовалось не меньше часа, чтобы заменить их. Но в любом случае у одного из них имелись неполадки в электросети, и он не мог взлететь ранее, чем через час.
— Мы сможем взлететь примерно через полтора часа, сэр.
— Это невозможно. Почему вы не можете стартовать немедленно?
Тэйлор рассказал об электрических неполадках и замене вооружения.
— Хорошо, но у вас есть 4 готовых самолета, вооруженные торпедами. Поднимайте их. Как только будут готовы остальные, они полетят следом.
— Я предлагаю выслать полную эскадрилью, — ответил Тэйлор. — Я думаю, что лучше провести массированную атаку, а кроме того, огневая мощь соединения увеличится, что сделает защиту более надежной.
— Мне жаль, Тэйлор, но мы не можем позволить ни малейшей задержки. Все имеющиеся самолеты должны быть немедленно подняты в воздух. Остальные высылайте следом. Тоже как можно скорее. Это чрезвычайно важно. Рандеву с истребителями прикрытия назначено над Манстоном на 13.40. Оттуда вы проследуете к цели. Все ясно?
Тэйлор повторил приказ и вызвал свои экипажи. Он намеревался лично вести эскадрилью, но когда получил приказ посылать самолеты поштучно, то решил остаться на земле, чтобы ускорить подготовку оставшихся машин. Он не имел офицера, которому мог доверить эту работу.
Время рандеву с истребителями было определено жестко. Поэтому когда в 13.25 взлетели первые 4 «Бофорта» под командой старшего лейтенанта авиации Тома Карсона, было ясно, что они опаздывают минут на 20. Время взлета было передано по телефону в штаб группы. Там поняли, что «Бофорты» опаздывают, и решили отправить их и истребители прямо к цели, минуя Манстон. В радиограмме были указаны новый курс, координаты и скорость кораблей. На сей раз скорость составляла 27 узлов. Сообщения [432] были посланы обычным путем: радиотелефоном «Спитфайрам» и радиотелеграфом «Бофортам». Но «Бофорты» Карсона только что вернулись из Манстона. Они все еще имели радиотелефоны, а не радиотелеграфы. «Спитфайры» полетели прямо к цели, а соединение Карсона, чьи рации работали на другой частоте, ни о чем не подозревая, прибыло в Манстон.
4 «Бофорта» появились над Манстоном в 14.00 и начали кружить над аэродромом. Летчики заметили несколько кружащих «Спитфайров» и решили, что это и есть обещанное сопровождение. Но истребители предназначались для выполнения других задач и не собирались сопровождать торпедоносцы. Карсон и его соединение некоторое время крутились над аэродромом, озадаченные непонятливостью «Спитфайров». Наконец прилетели новые самолеты, и ситуация в зоне ожидания запуталась окончательно. Соединение Карсона рассыпалось. С ним остался только «Бофорт» старшего сержанта авиации канадца Марка Беннинга. Карсон наконец решил лететь к цели.
Карсон направился в точку, указанную ему 2 часа назад, учитывая скорость противника 8-10 узлов. Поэтому он оказался на 50 миль южнее истинной позиции германских кораблей. Очень жаль, что Карсон не распознал, какую с ним сыграли глупую шутку. Если бы он получил радиограмму из штаба группы и вышел в нужную точку, то сразу опознал бы «транспорты».
Карсон и Беннинг некоторое время болтались у французских берегов, однако они находились слишком далеко от германских кораблей и не имели ни малейшего шанса заметить их или засечь с помощью радара. Ничего не обнаружив, они вернулись в Манстон и сели в 15.35.
Пока Карсон и Беннинг искали мифическую цель не там, где следовало, остальные 5 самолетов с острова Торни добились неплохого прогресса. 3 самолета, которые остались позади, пилотировали капитан авиации Финч, лейтенант авиации Стюарт и сержант Рут. Они взлетели в 14.30, ровно на час позднее остальных. Эти экипажи успели получить правильную информацию относительно состава, курса и скорости вражеской эскадры. Они начали кружить [433] над Манстоном, как и было приказано, а потом полетели к цели. Им было приказано ожидать истребительное прикрытие, но не ближнее сопровождение, поэтому торпедоносцы не стали терять время над Манстоном и в 15.00 направились в море. Таким образом из арьергарда подразделение с острова Торни превратилось в авангард. На аэродроме в Манстоне Олдридж и Ли, пилоты, которые потеряли Карсона час назад, впервые узнали, какую цель им предстоит атаковать. Они получили новые инструкции и взлетели, всего на несколько минут отстав от Финча. Когда Карсон и Беннинг в 15.35 садились в Манстоне, остальные 5 самолетов приближались к цели.
Финч и его группа из 3 самолетов, оказавшись недалеко от указанной точки, обнаружили, что видимость ухудшается. Финч решил, что атаковать следует каждому самолету самостоятельно. Каждый пилот будет сам выбирать цель. Все самолеты засекли противника бортовыми радарами, но обнаружить корабли было трудно, так как германская эскадра на экранах казалась роем искр.
Из всех летчиков на «Бофортах», атаковавших в тот день немцев, возможно, самым отважным и темпераментным был «Джинджер» Финч. Всего несколько недель назад он вместе с Олдриджем получил Крест за летные заслуги после бомбежки сильно защищенного конвоя из 8 транспортов у голландского побережья. Финч возглавлял соединение из 3 самолетов, где Олдридж был номером третьим. Направившись к самому крупному транспорту, Финч обстрелял его из пулеметов и сбросил 4 бомбы на высоте мачт. 3 из них попали в цель, и самолет Финча изрядно тряхнуло при взрыве. Олдридж шел замыкающим. Он видел, что второй самолет сбит и рухнул в море, но это его не отпугнуло. Олдридж тоже добился прямых попаданий, но слишком поздно отвернул от цели, и консоль его крыла была изуродована такелажем мачты транспорта. Когда техники услышали, что германские корабли вышли в море, они сказали, что если их кто-то и поймает, то это будет «Джинджер» Финч. А техники знали, что говорили.
3 «Бофорта» вышли на цель точно с левого траверза. Прямо перед ними виднелся «Гнейзенау», медленно идущий [434] среди скопления более мелких кораблей. И никаких признаков «Шарнхорста».
Уклоняясь от предыдущей атаки (возможно, это были «Суордфиши»), «Шарнхорст» вылетел с узкого протраленного фарватера. От атаки корабль уклонился, зато наскочил на мину.
При взрыве мины «Шарнхорст» серьезно пострадал. Освещение погасло, радио отказало, за кораблем показался нефтяной след, и он потерял ход. Пока линейный крейсер зализывал свои раны, «Гнейзенау» и «Принц Ойген» помчались дальше.
Стюарт и Рут увидели, как Финч покачал крыльями и лег на боевой курс, довернув чуть влево, чтобы пройти по носу у «Гнейзенау». Эсминцы сопровождения начали ставить дымзавесу, и оба пилота потеряли из виду своего лидера. Зато они увидели, почему германские корабли не открыли огонь.
— Два Me-109 прямо впереди!
Германские истребители находились между «Бофортами» и эскадрой. Они пошли прямо в лобовую и открыли огонь с дальней дистанции из пушек и пулеметов. Оба торпедоносца были повреждены, но не свернули. Германские истребители отвернули, чтобы не столкнуться, и попытались пристроиться в хвост «Бофортам». Стюарт и Рут теперь находились в 2000 ярдов от корабля, который выбрали в качестве цели — крейсера «Принц Ойген».
А левее «Джинджер» Финч уже приготовился сбросить первую торпеду «Бофортов» по крупным кораблям в открытом море. Это был первый удар «штурмового отряда» Жубера, первая из атак «Бофортов».
Летчики видели, как Финч шел на германские корабли, чтобы сбросить торпеду. Он не вернулся.
Тем временем Стюарт и Рут мчались прямо на «Принца Ойгена», беспокоясь, успеют ли они выполнить атаку, прежде чем сами будут атакованы Me-109 сзади. Германский крейсер казался почти неподвижным. Стюарт решил дать упреждение не более половины корпуса. Несмотря на все усилия эсминцев и дымовую завесу, он ясно видел весь борт цели. Стюарт нажал кнопку и сбросил торпеду. [435]
— Два «Мессера» у нас на хвосте!
Ручка управления задрожала у него в руках, когда пулеметы хвостовой башни начали заглатывать ленты. Стюарт дал полный газ и заложил вираж вправо. Жестяное бренчание позади подсказало ему, что германские истребители тоже нащупали цель. Стюарт закрутил головой в поисках убежища, но облака находились на 1000 футов выше. Пилот чувствовал себя, как человек, застигнутый ливнем без плаща. Он снова опустил нос самолета и пошел «змейкой». Хвостовые пулеметы продолжали стрелять.
— Один из них сбит!
Пулеметы стреляли, но не по падающему вниз истребителю, а по второму, который упрямо преследовал торпедоносец. Его трассеры промелькнули мимо переднего стекла кабины и пропали, подобно падающим звездам. Внезапно Стюарт увидел, что перед ним из тумана возникла земля. Он круто свернул вправо, и через мгновение пулеметы дали длинную очередь.
— Он готов! Я думаю, что попал в него! Он готов!
Когда самолет сел на аэродроме, в «Бофорте» обнаружились 12 пробоин. Одна пуля пробила лопасть винта, хвостовое оперение было изуродовано. Но летчикам засчитали уничтожение одного Me-109. Никто не был даже ранен. Хвостовой стрелок Стюарта видел, как торпеда шла к цели, но никто не мог сказать, попала ли она, так как началась атака истребителей.
Позади Стюарта Рут самостоятельно пошел в атаку. Он впервые участвовал в бою, а тут еще постоянные атаки истребителей... Рут снизился до высоты 60 футов, сосредоточившись на сбросе торпеды. Он постарался забыть о том, что происходит позади него. Он был ранен в руку осколком снаряда, но держал онемевший палец на кнопке сброса. Радист, обслуживающий бортовые пулеметы, был ранен пулями в руку и ногу, стрелок был ослеплен осколками, когда снаряд попал в перспексовый колпак турели. Однако Рут вел «Бофорт» по прямой. Когда он решил, что до «Принца Ойгена» осталось не больше полумили, то сбросил свою торпеду. Заложив правый вираж, Рут решил, что куда он ни повернет — ему всюду преградит дорогу эсминец. [436] Целую минуту он в нерешительности крутился на месте, несколько раз меняя курс, но всюду его встречал шквал огня с корабля сопровождения. «Бофорт» получил несколько попаданий и загорелся. Весь самолет заполнила удушливая вонь горящей резины. Огонь подобрался к укладке осветительных ракет. Радист и стрелок, позабыв о своих ранах, бросились тушить пожар и одолели его. Целых 10 минут торпедоносец провел внутри кольца эсминцев, прежде чем вырвался, провожаемый бешеным огнем зениток. Каким-то чудом «Бофорт» держался в воздухе. Когда они наконец удрали, Рут взял курс на Манстон. Им предстояла долгая дорога домой, однако в конце концов самолет благополучно приземлился.
Олдридж и Ли, ранее входившие в группу Карсона, прибыли в район боя в 15.40, сразу после атаки звена Стюарта. Ожесточенная битва, которую выдержали эти 3 экипажа, была прямой противоположностью приему, который встретили Олдридж и Ли. Истребители даже не приблизились к ним. Кроме того, германская эскадра снова вошла в зону плохой погоды, что сделало действия истребителей еще менее эффективными. Олдридж и Ли оказались уже внутри завесы эсминцев, когда наконец заметили головной корабль — «Гнейзенау». 2 самолета атаковали одновременно, сбросили торпеды с расстояния 1500 ярдов. Обе торпеды пошли нормально, но сгустившийся туман помешал летчикам увидеть результат.
Когда 13 самолетов 42-й эскадрильи прилетели в Колтишелл из Льючерса, Уильямс и Клифф тут же за завтраком были извещены о прорыве немцев. Им сказали:
— Готовится совместная атака группы. Жуйте побыстрее и возвращайтесь.
За завтраком Уильямс и Клифф обсуждали запутанную проблему — кому вести эскадрилью. Уильямс много лет летал на торпедоносцах «Суордфиш», однако на «Бофортах» он был новичком, так же, как и в 42-й эскадрилье. Он не был знаком с летчиками. Клифф провел в эскадрилье несколько месяцев и знал каждого,
Уильямс колебался. Сегодня перед ним маячил тот шанс, который военному выпадает один раз в жизни. Но ему пришлось [437] отбросить личные амбиции, и он принял правильное решение. В такую погоду, с незнакомыми экипажами, имея под командой целую эскадрилью, а возможно, даже и другие...
Два человека посмотрели друг на друга — один с надеждой, на лице другого ясно отразились сомнения и колебания. Наконец Уильямс нарушил затянувшееся молчание.
— Ты прав. Лети.
Клифф поднялся из-за стола.
— Я пойду и сообщу в штаб группы. Сначала удостоверюсь, что все в порядке, а потом соберу экипажи.
— Сколько самолетов имеют торпеды?
— Было 11, когда мы взлетали. По пути мы потеряли Мэннинга, он имел торпеду. Значит осталось 10. Конечно, Мэннинг может появиться, но в данный момент только 10. Мой самолет неисправен, и я возьму чью-нибудь машину. Тогда останется 9 — 3 звена по 3 самолета.
— Я обыщу окрестности, может, мы сумеем найти мобильную группу обслуживания торпед, — сказал Уильямс. — Ты возьмешь с собой 9 самолетов, а я посмотрю, удастся ли организовать вторую волну из 5 самолетов.
Клифф вернулся в комнату предполетного инструктажа и позвонил в штаб группы. Его соединили сразу с командиром.
— Хэлло, Клифф. В настоящий момент корабли находятся в Дуврском проливе. Вы встретитесь над Манстоном в 14.45 с группой бомбардировщиков «Хадсон», которые поведут вас и в момент вашей атаки сбросят бомбы, чтобы отвлечь внимание от торпедоносцев. Самолеты Истребительного Командования тоже будут в Манстоне. Они будут сопровождать вас и «Хадсоны». После атаки возвращайтесь в Норт Коутс. Все ясно?
Клифф летал на торпедоносцах с 1936 года и мыслил, как по учебнику.
— Мы должны повредить или потопить?
— Что?
— Каков приказ? Мы должны попытаться подбить или потопить корабли? [438]
Это был первый вопрос, который пришел Клиффу на ум. От этого ответа зависело тактическое решение — сосредоточить все 9 самолетов на одной цели или разделить их на отдельные звенья для атаки всех 3 кораблей для того, чтобы повредить их и снизить скорость эскадры. Клифф знал, что остальные эскадрильи «Бофортов» находятся неизвестно где, то есть идея массированной атаки была отброшена. Остальные эскадрильи могли появиться позже, чтобы нанести решающий удар.
— Великий Боже, корабли вышли из Бреста! Разве этого недостаточно? Летите и атакуйте все, что попадется на глаза. В море находится только противник. Сделайте все, что можете.
— Мы не должны координировать действия с остальными эскадрильями «Бофортов»?
— Нет. «Бофорты» с острова Торни используются как ударный отряд, и мы не можем дожидаться «Бофортов» из Сент-Эваля. Жалею, но мы не можем дать более точной позиции врага. Однако крайне важно, чтобы вы взлетели немедленно и сделали все, что можете. Удачи.
Клифф медленно положил трубку. Слова командира группы ударили, словно обухом. «Корабли вышли из Бреста, летите и сделайте все, что можете».
Он вышел из контрольной башни и натолкнулся на Уильямса.
— Нам назначено рандеву на 14.45 над Манстоном, — сказал Клифф.
— Я собрал экипажи, — сообщил Уильямс. — Кого ты хочешь взять?
— Я возьму пилотов-офицеров. Это будет справедливое решение.
Громкоговорители вызвали 9 экипажей, и Клифф выстроил их перед контрольной башней.
— Целью являются германские линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» и крейсер «Принц Ойген». — Клифф сделал паузу, следя за их лицами, но не смог заметить никаких признаков волнения. — Они идут по Ла Маншу в сопровождении более чем 30 легких кораблей. [439]
Секунду или две стояла мертвая тишина, и потом грохнул взрыв оглушительного смеха. Клиффа окружили развеселившиеся люди. «Сэлмон» и «Глюкштейн»? Но ведь они стоят в Бресте, поврежденные тысячами тонн сброшенных на них бомб! Кого Клифф пытается надуть?
Клифф повысил голос и потребовал, чтобы они вели себя серьезно. Когда люди поняли, что он не шутит, снова воцарилась тишина. Он передал летчикам то, что сказал ему командир группы. Бомбардировщики «Хадсон» полетят впереди них. Торпедоносцы встретятся с истребителями сопровождения над Манстоном. После атаки они должны садиться в Норт Коутсе. В море находится только противник. Они должны прикончить эти корабли.
Еще до инструктажа он приказал новозеландцу Джонни Динсдейлу возглавить правое звено, а Чарли Питту взять левое. Потом он сообщил остальным летчикам их места в строю и довел до них план атаки.
Хотя командир эскадрильи говорил в самых общих выражениях, Клифф решил, что ситуация требует разделения сил. Каждое звено получало собственную цель. Арифметика была простой: 3 корабля и 3 звена. Они зайдут с траверза и атакуют каждое свой корабль. Клифф рассказал этот план экипажам и закончил так:
— Корабли имеют истребительное прикрытие, поэтому их не удастся застигнуть врасплох. Атакуем на бреющем, после атаки отворачиваем вправо и перестраиваемся. Садимся в Норт Коутсе.
Мобильное подразделение обслуживания торпед так и не прибыло, поэтому Уильямс и Клифф лично занялись торпедами. Они установили глубину хода 18 футов. Торпеды были подвешены к самолетам в Льючерсе, поэтому особых сомнений в их исправности не возникало.
9 «Бофортов» взлетели в период с 14.20 до 14.30 и построились над аэродромом. Погода не улучшалась, и когда они пролетали над устьем Темзы, видимость еще больше ухудшилась. Но над Манстоном тучи разошлись, и летчики увидели впереди себя «Хадсоны» и «Спитфайры», кружащие на высоте 2000 футов над аэродромом. Клифф повел «Бофорты» прямо над летным полем и начал кружить вместе с остальными [440] против часовой стрелки, но удерживая высоту 1500 футов. Он поглядывал на «Хадсоны», ожидая, что они полетят к цели. Но каждый раз, когда он пытался пристроиться в хвост «Хадсону», тот отваливал и пытался сам пристроиться за «Бофортами». Поэтому Клифф решил, что кто-то напутал с приказами. В конце концов это ему надоело.
Ни один из самолетов не собирался заканчивать эту карусель. Клифф начал злиться. 15 или 16 «Хадсонов», 20-30 истребителей и 9 «Бофортов» бессмысленно вертелись в небе, дожидаясь невесть чего. Единственное, что может произойти, подумал Клифф, у истребителей кончится топливо. Он вызвал своего штурмана МакДональда.
— Мы можем связаться с ними по радио?
— Приказано соблюдать радиомолчание, сэр. Лучше не стоит.
Бессмысленный кордебалет продолжался. Прошло еще полчаса. Клифф от нетерпения перешел к раздражению. За это время германские корабли ушли еще дальше.
Ему сказали, что его «Бофорты» будут использованы в качестве штурмового отряда. «Бофорты» из Сент-Эваля могут опоздать. Не требовалось слишком много ума, чтобы понять — только удар 42-й эскадрильи может остановить противника.
— Я намерен использовать радио.
— Хорошо, сэр.
— Хэлло, лидер «Хадсонов». Хэлло, лидер «Спитфайров». Это лидер «Бофортов». Чего мы ждем? Конец.
Ответа не последовало. Может, лучше было вызвать центр управления полетами Манстона? Если им приказано слушать наши частоты, они все знают.
— Манстон — истребительный аэродром, — сообщил стрелок Тэсье. — Они работают на других частотах. Если они нас и слышат, то не могут ничего передать.
— Мне кажется, это же происходит с «Хадсонами» и «Спитфайрами».
— Мне тоже так кажется, сэр.
— Великий Боже!
Клифф посмотрел на часы. 14.30. Он ждал достаточно. В порядке эксперимента Клифф развернулся и начал кружить [441] по часовой стрелке. Все соединение истребителей и бомбардировщиков сделало то же самое. Клифф повернулся к штурману.
— Видишь? Похоже, они должны следовать за мной. Я больше не собираюсь ждать. Давай курс к голландскому побережью на Ден Хелдер.
МакДональд указал Клиффу курс, и Клифф повернул на него. Это была очень грубая оценка предполагаемого места германских кораблей. Клифф взял на несколько миль севернее максимально возможной точки продвижения противника. Они не могли оказаться севернее Ден Хелдера. Если там не окажется германской эскадры, он может спокойно повернуть вправо и двигаться на юго-запад, навстречу кораблям.
Клифф начал снижаться, и когда «Бофорты» пересекли береговую черту, они шли всего в нескольких футах над водой. Это должно было помочь избежать обнаружения германскими радарами.
— Кто-нибудь следует за нами?
— ВСЕ следуют за нами! — возбужденно ответил Тэсье.
Но истребители только изобразили поворот следом за торпедоносцами. И лишь 5 «Хадсонов» на самом деле полетели за «Бофортами».
Как только они покинули Манстон, погода начала портиться. Торпедоносцы врезались в низкую облачность на высоте 100 футов. Эскадрилья пролетела сквозь тучу, как поезд сквозь тоннель. Им встречались отдельные пятна тумана, видимость колебалась от 2 миль до 500 ярдов. Корабли явно предстояло поискать.
Через 10 минут, после того, как торпедоносцы легли на новый курс, Тэсье сообщил из своей башни:
— Я только что видел «Спитфайры» вверху.
— Будем надеяться, что они останутся там, когда мы будем атаковать, — ответил Клифф.
Клифф придерживался своего плана. Когда соединение проделало две трети пути до голландского побережья, он увидел в тумане слева корабль. Клифф почти сразу понял, что это эсминец, причем в носовой части у него пожар. [442]
Он немедленно передал по радио:
— Не атаковать. Не атаковать.
Однако летевший слева Питт уже отвалил и начал заходить на эсминец.
— Это они, красный лидер, — передал Питт по радио.
Он не слышал приказа Клиффа. Через мгновение Клифф потерял его из вида в тумане и низкой туче. Когда Питт обнаружил, что остался один, он описал круг, определил корабль как эсминец и попытался найти эскадрилью. Однако ему так и не удалось найти ни Клиффа, ни германские корабли, хотя он потратил много времени на поиски. После этого он полетел в Норт Коутс. Торпеду Питт не сбросил. Эсминец, который он едва не атаковал, был «Вустером». Этот британский эсминец возвращался домой после атаки германской эскадры. Внезапно из тумана возник «Бофорт» и на бреющем пошел прямо на корабль. Он отвернул только в самый последний момент. Это заставило команду эсминца поверить, что самолет сбросил торпеду. На самом деле торпеда Клиффа висела под фюзеляжем, когда самолет сел в Норт Коутсе.
Ошибка Питта, который спикировал на эсминец, вполне понятна при царившем всеобщем замешательстве. «В море нет никого, кроме противника», — сказали ему. На самом деле 5 эсминцев из Гарвича перехватили противника. Это были единственные британские корабли, имевшиеся поблизости. Они выполнили торпедную атаку, используя в качестве прикрытия туман. Более того, торпеды выпускались с дистанции 2500—3000 ярдов.
На этот раз запутались и немцы. Сначала они решили, что «Шарнхорст» так сильно поврежден при подрыве на мине, что его потребуется буксировать в голландский порт. Однако вскоре после 15.00 он все-таки дал ход. Но к этому времени Цилиакс, Рейнеке и офицер управления истребителей уже перешли на головной эсминец. На нем произошла поломка машин, и германскому адмиралу пришлось в очередной раз пересаживаться. Пока 3 человека на катере перебирались с одного эсминца на другой, оба корабля были атакованы нашими бомбардировщиками. Адмирал и его начальник штаба сидели совершенно беззащитные [443] в катере, который швыряло взрывами. И через несколько секунд, к их отчаянию, «Шарнхорст» дал полный ход и умчался прочь, не зная об их приключениях. Прежде чем был завершен переход на другой корабль, их атаковал Do-217. He только британские самолеты были обмануты туманом.
Тем временем Клифф и еще 7 оставшихся «Бофортов» продирались сквозь постоянно ухудшающуюся погоду к голландским берегам. В 5 милях от берега они повернули вправо на курс, который должен был свести их с германской эскадрой. При повороте перед Клиффом мелькнули очертания берега и пропали в тумане. Он был прав, настаивая на своем командовании эскадрильей. Навигация была очень сложной, однако он был совершенно уверен в своем экипаже. В этот день у командира эскадрильи было достаточно хлопот, чтобы еще сомневаться в ком-то из экипажа.
Он проследил, как все «Бофорты» поворачивают следом за ним, и лег на новый курс. 8 самолетов, включая его собственный, летели строем фронта, как на параде.
Глаза Клиффа метнулись по сторонам, следя за торпедоносцами, а потом он снова уставился вперед. И тут же подпрыгнул. Прямо под ним мелькнул эсминец.
— Это наш или их?
Эсминец сам дал ответ, открыв бешеный огонь по соединению «Бофортов» из тяжелых орудий и автоматов. Впереди показался второй эсминец. Клифф наклонил нос самолета и попытался спуститься еще ниже. Остальные самолеты последовали за ним. Через секунду летчики увидели большие корабли.
— Это они!
Клифф проследил взглядом за указательным пальцем МакДональда и увидел впереди чуть слева огромный серый силуэт. Корабль находился примерно в 3 милях от самолета. Клифф отчаянно пытался сообразить, что это за корабль. Он видел башенноподобную надстройку, большую трубу с козырьком и понимал, что это один из линкоров. Лишь много позднее Клифф узнал, что налетел на «Гнейзенау». Чуть позднее примерно в миле позади первого корабля из тумана вынырнул второй. Потом летчики [444] узнали, что это был «Принц Ойген». И никаких признаков «Шарнхорста».
Первоначальный план атаки строился из предположения, что они встретят 3 корабля. Но перед ними находились только 2, причем прямо по курсу.
— Каждое звено атакует самостоятельно, — скомандовал Клифф. — Командиры звеньев сами выбирают цель. Я беру головной корабль.
Стрельба зениток с кораблей сопровождения стала более точной. Клифф отвернул вправо, его ведомые Бирчли и Арчер последовали за ним. Клифф увидел, как звено Динсдейла проскочило прямо под ними и начало широкий разворот, чтобы атаковать второй корабль.
Слева от Клиффа Нортон и Джи обнаружили, что находятся немного левее крупных кораблей. Когда Клифф приказал звеньям атаковать самостоятельно, Нортон и Джи решили довернуть влево и атаковать головной корабль со стороны берега. Это немедленно уводило их из-под огня кораблей сопровождения, большая часть которых шла со стороны открытого моря. Кроме того, «Гнейзенау» попадал под атаку с двух сторон.
Когда 8 самолетов занимали исходные позиции для торпедной атаки, каждый отвернул почти под прямым углом от курса цели, чтобы выполнить заход. И каждый испытал огромные трудности с повторным обнаружением крупных кораблей, серые корпуса которых сливались с серыми волнами. Клифф, Бирчли и Арчер должны были атаковать первыми. Картина перед ними резко изменилась. Бесцветная серость тумана сменилась яркими красками. Линейный крейсер до предела опустил свои 11" орудия и открыл огонь. Огромные снаряды рикошетировали, проскакивая над торпедоносцами. Другие снаряды поднимали огромные столбы воды, обдавая самолеты солеными брызгами. Со всех сторон к «Бофортам» тянулись разноцветные трассы. Часть из них нащупывала торпедоносцы, часть — бомбардировщики. Клифф узнал об их присутствии только по огромным столбам воды от падающих бомб, внезапно выросшим вокруг германских кораблей. В предвечернем мраке пламя выстрелов казалось ослепительным. Еще 3 или [445] 4 красные вспышки — и его самолет не вернется назад. Клифф покрепче сжал ручку управления и приготовился сбросить торпеду. Он постарался забыть обо всем происходящем вокруг и сосредоточился на сером силуэте цели. Взяв упреждение половину корпуса, Клифф дождался, пока расстояние сократится до 1200 ярдов, и сбросил торпеду. Палуба «Гнейзенау» бросилась на него из дымки, пока Клифф отчаянно пытался усмирить бешеные рывки ручки управления. Клиффу оставалось только смирно ждать, пока самолет проскочит под кормой линкора на минимально возможной высоте. Внезапно он понял, что по-прежнему держит скорость 140 узлов, так как забыл дать газ после сброса торпеды. Он нащупал сектора газа, не отрывая взгляда от «Гнейзенау». Клифф решил, что никогда не видел такой надраенной палубы. Через секунду корабль остался позади, и внезапно по ушам ударил треск пулеметов.
— Какого дьявола?
— Они стреляют по НАМ. Я решил, что должен отстреливаться.
Тэсье дал очередь по палубе «Гнейзенау» из своих пулеметов. Клифф рванул сектора газа и отвернул вправо.
— Где остальные двое?
— Арчер получил попадание, с Бирчли все нормально, Оба прямо позади нас.
Когда оба австралийца увидели, что Клифф сбросил торпеду, они немедленно сбросили свои, практически в той же точке. Но когда они уже начали маневр уклонения, снаряд с «Гнейзенау» пробил остекление турели Арчера и взорвался внутри фюзеляжа. Стрелок был тяжело ранен, а самолет заполнился дымом и пылью. Наполовину ослепленный Арчер все-таки сохранил управление и увел самолет прочь. Сначала он повернул следом за Клиффом, но когда узнал о ранении стрелка, то взял курс на Манстон, где и сел вполне благополучно. Хотя торпедоносцы уже улетали прочь, зенитки «Гнейзенау» стреляли с прежней яростью, и Клифф с Бирчли разделились. Они прилетели в Норт Коутс поодиночке. Все 3 торпеды вошли в воду нормально и пошли в направлении [446] цели, однако попаданий не было видно. «Гнейзенау» лег на прежний курс.
Звено справа от Клиффа вел Джонни Динсдейл. Они пролетели вдоль строя германской эскадры, прежде чем повернуть для атаки второго крупного корабля, «Принца Ойгена». Но все это время торпедоносцы шли под плотным огнем с кораблей сопровождения. Крейсер прикрывали 4 эсминца. Чтобы выполнить атаку, Динсдейлу пришлось провести звено сквозь огневую завесу, поставленную ими. Несмотря на все это, 3 самолета остались целы. Динсдейл сбросил торпеду с расстояния примерно 1000 ярдов. Керр сделал то же мгновением позднее, а торпеда Дьюхерста отказалась падать. Стрелок Дьюхерста успел увидеть, что торпеда Динсдейла прошла в 200 ярдах от крейсера. А потом Дьюхерст отвернул вправо, и немцы пропали в тумане.
Когда Нортон и Джи, летевшие слева от Клиффа, повернули налево, собираясь атаковать со стороны берега, на них набросились Me-109. Радист Джи был ранен, и его штурману Френсису пришлось самому стрелять из бортовых пулеметов. Нортон и Джи разделились, и в последовавшей свалке пилоты потеряли «Гнейзенау». Джи был одним из самых умных пилотов. Он не пил спиртного и практически не интересовался женщинами. Среди летчиков он был известен как немного старомодный, слишком пунктуальный человек, однако все признавали его потенциальные качества лидера. Нортон не уступал в опыте никому из остальных летчиков и имел опытный экипаж. Его радист Даунинг участвовал в атаке Ловейтта против «Лютцова». Эти 2 пилота стряхнули преследующие их германские истребители и сумели снова найти эскадру. На сей раз они выбрали в качестве цели «Принца Ойгена». Прорвавшись сквозь стальной ливень, который обрушили на них зенитки, они сбросили свои торпеды, но с теми же результатами, что и вся эскадрилья. «Результат неизвестен». Эта фраза стала кошмаром для всех пилотов торпедоносцев. В немного завуалированном виде так обозначался промах.
Карсон и Беннинг из 217-й эскадрильи после своего неудачного вылета, когда их отправили искать «3 больших [447] транспорта», сели в Манстоне. Там они впервые услышали о том, какие именно цели они должны были атаковать. Было трудно представить, как они могли не заметить такое огромное сборище кораблей. Но пилоты вспомнили, что им сообщили скорость целей 8-10 узлов, то есть на 20 узлов меньше, чем на самом деле. В результате поиски проводились на много миль южнее, чем следовало. Беннинг обнаружил, что его самолет нужно дозаправить. Ведомый всегда расходует больше топлива, чем ведущий. Ему приходится постоянно работать секторами газа, чтобы удержать свое место в строю. Но Карсон решил, что у него в баках еще осталось достаточно топлива для нового вылета. Кроме того, он был зол. Он мог смеяться сам над собой. Они с Беннингом болтались в тумане над Ла Маншем, а «Сэлмон» и «Глюкштейн» удирали. Это было ужасно. Но вдобавок Карсона возмутило то, что он принял за недостаток уверенности в экипажах эскадрильи. По какой причине от них скрывали правду? Неужели командование всерьез боялось, что летчики сбросят торпеды в открытом море и вернутся рассказывать басни? Великий Боже, нельзя верить подобным россказням, даже о противнике. Больше похоже, что кто-то в штабе группы просто свихнулся на секретности, доведя ее до полной паранойи. В результате все усилия летчиков как можно лучше выполнить свою задачу обернулись пустой тратой времени и сил.
Он пробыл на аэродроме Манстона всего 22 минуты. В 15.57 самолеты снова взлетели и направились к цели. На сей раз он найдет немцев.
Карсон вышел в предполагаемую точку нахождения эскадры через 45 минут. В это время в феврале солнце уже начинает прятаться. Видимость ухудшилась, пошел дождь. Карсон начал поиск, используя радар, и вскоре заметил германские корабли. Он вышел к эскадре сразу после 17.00. «Гнейзенау» и «Принц Ойген» превратились в смутные силуэты, почти не различимые на фоне серой воды. Дождь заливал его лобовое стекло, а обрывки туч позволяли видеть происходящее лишь временами.
Карсон на время потерял корабли, но вспышки выстрелов зениток помогли ему снова найти их. Он повернул на [448] эти 2 корабля, все еще видя только случайные проблески 11" и 8" орудий. Когда Карсон оказался в 2000 ярдов от корабля, который выбрал в качестве цели, под самолетом вырос столб воды. Он с необычайной силой ударил по правой плоскости, и «Бофорт» перевернулся вверх брюхом, нелепо задрав торпеду. Затем, прежде чем Карсон хотя бы осознал, что происходит, второй взрыв снова ударил по крылу, перевернув самолет в нормальное положение.
— Бомбы! Разрывы бомб!
Карсон выровнял самолет и впереди, менее чем в миле от себя, увидел «Гнейзенау». Следующая серия бомб прикончит его. Карсон нажал кнопку сброса торпеды, выждал положенное время и дал полный газ, отворачивая в сторону. Зенитный огонь был плотным и точным, его левое крыло было изрешечено. На мгновение он подумал, что разбит мотор. Карсон ясно видел «Гнейзенау» и его башнеподобную надстройку, а потом вокруг самолета сгустились тучи и туман. Ни пилот, ни экипаж не видели, как пошла торпеда. Однако в сгустившемся сумраке они ускользнули от истребителей и вернулись на остров Торни.
Примерно в то время, когда Карсон направился домой, Беннинг дозаправился и вылетел из Манстона. Хотя стало почти темно, и германскую эскадру укрывали дождь, туман и низкие тучи, Беннинг с помощью радара без труда нашел корабли. Условия для торпедной атаки были отвратительные; тем не менее Беннинг сумел выполнить заход на цель и атаковал «Гнейзенау». Германские зенитчики тоже не потеряли бдительности, и Беннингу пришлось пролететь сквозь плотную огневую завесу. Ранее Беннингу никогда не приходилось сбрасывать торпеды. Однако он помнил, что нужно держать высоту 70 футов и скорость 150 миль/час и целиться с упреждением. Германская эскадра выходила за пределы досягаемости своего истребительного прикрытия, и Беннинг смог проследить за тем, как пошла его торпеда. Курсы кораблей и торпеды сближались, и Беннинг затаил дыхание. Но когда торпеда прошла две трети расстояния, «Гнейзенау» круто повернул влево. Беннинг понял, что его торпеда пройдет за кормой линкора. Горько разочарованный, он повернул в сторону своей базы. [449]
9 «Бофортов» 42-й эскадрильи и 7 самолетов 217-й эскадрильи, как и «Суордфиши», не смогли снизить скорость движения германской эскадры. Ни одна торпеда не попала в цель. Кроме торпедоносцев в бой были брошены почти 250 бомбардировщиков 3 отдельными волнами. Бомбардировочное Командование в то время располагало 300 самолетами, из которых около 250 могли быть использованы в подобной операции. Часть «Веллингтонов» не смогла взлететь из-за снегопада над аэродромами, что сократило число бомбардировщиков до 242. Сюда входили 100 бомбардировщиков, которые имели специальный приказ находиться в 2-часовой готовности. Количество бомбардировщиков было значительно меньше, чем пару месяцев назад, но все еще оставалось серьезной угрозой, учитывая их бомбовую нагрузку. Если хотя бы 1 самолет из 10 добьется попаданий, скорость кораблей упадет. Однако над Ла Маншем стояла облачность 10/10. Ее нижняя кромка находилась на высоте 1000 футов, часто опускаясь до 500 футов. Но даже эти условия постоянно ухудшались. Большая часть 242 взлетевших бомбардировщиков оказалась вблизи от германской эскадры, но только 1 из 6 сумел сбросить бомбы. Многие вообще не смогли обнаружить корабли. Остальные нашли противника, но не смогли сбросить бомбы, несмотря на множество попыток набрать нужную высоту. Каждый раз, поднявшись чуть выше, самолет влетал в тучу и терял корабли из вида. Единственным преимуществом такой погоды было то, что она защитила их от вражеских истребителей и большей части зенитных снарядов. Но из 242 бомбардировщиков только 39 сбросили бомбы на вражеские корабли, причем ни один не добился попаданий. 188 либо не сумели обнаружить цель, либо не смогли атаковать в таких условиях. 15 бомбардировщиков не вернулись на базы.
Последняя надежда теперь лежала на 12 «Бофортах» из Сент-Эваля.
День в Сент-Эвале начался вполне прозаически. Один самолет был отправлен патрулировать над Бискайским заливом. Однако географическое положение этого аэродрома заставляло экипажи больше других беспокоиться о прорыве [450] кораблей из Бреста. В этом случае торпедоносцы из Сент-Эваля оказывались на линии фронта. Независимо от того, куда попытаются прорваться немцы — в Атлантику или в Ла Манш, — именно «Бофортам» из Сент-Эваля придется нанести первый удар. В такой атмосфере экипажи и выполняли свои повседневные обязанности.
86-я эскадрилья, которая составляла основу соединения торпедоносцев в Сент-Эвале, состояла в основном из неопытных экипажей, только недавно завершивших обучение. Эскадрилья была сформирована в Норт Коутсе, вскоре после отбытия 22-й эскадрильи на остров Торни. Несколько месяцев она была просто небоеспособна, да и сейчас находилась не в лучшем состоянии. Среди эскадрилий торпедоносцев эта считалась чем-то вроде Золушки. Репутация 22-й эскадрильи, базировавшейся до нее в Норт Коутсе, давила. Но потом эскадрилья получила достаточно много времени для тренировок и торпедных учений, в то время как остальные «Бофорты» пожинали лавры. Обостряла чувство неполноценности 407-я эскадрилья канадских «Хадсонов», действовавшая с того же аэродрома. Она практически каждые сутки отправлялась по ночам бомбить вражеские корабли возле Фризских островов. В течение этого периода обучения, пока 86-я эскадрилья превращалась в боеспособное соединение, она потеряла несколько экипажей. Часть погибла в летных происшествиях, часть пропала без вести во время учебных полетов над Северным морем. Эскадрилью еще больше ослабила отправка в конце 1941 года на заморские театры наиболее обученных экипажей. (Многие из них потом отличились, действуя на Мальте в составе 39-й эскадрильи.)
В ноябре 1941 года эскадрилья приобрела некоторую боеспособность, и на следующий месяц часть самолетов была переброшена в Сент-Эваль, чтобы заменить отправленную на другие театры 22-ю эскадрилью. Этим подразделением командовал подполковник авиации Чарльз Флад, командир эскадрильи. Перебазирование было закончено в январе. Первую торпедную атаку эскадрилья выполнила 2 февраля. В атаке танкера (5000 тонн), сопровождаемого 2 вооруженными траулерами, участвовали 3 экипажа. Один пилот [451] заявил, что попал в танкер, но 2 экипажа не вернулись. На следующий день погиб еще один экипаж. 3 самолета под командой Флада провели отважную и успешную бомбардировку порта Гернси. Комплекс неполноценности почти развеялся.
Кроме них в Сент-Эвале находились 6 экипажей 217-й эскадрильи и подразделение 22 эскадрильи, в том числе 6 экипажей, отозванных с транспорта. Там также имелись 13 исправных самолетов, минус отправленный патрулировать над Бискайским заливом. (Жубер говорил, что если бы узнал о работе вражеских постановщиков помех, он никогда не позволил бы этому самолету взлететь.)
Из 12 самолетов 6 имели экипажи 86-й эскадрильи, 3 — экипажи 217-й эскадрильи, 3 — отозванные экипажи 22-й эскадрильи. Наземный персонал и штаб 22-й эскадрильи в этот день отплыли из Ливерпуля.
12 отобранных экипажей находились на разных стадиях неготовности. Этеридж, старший из офицеров 217-й эскадрильи, только что сел после тренировочного полета. Экипажи 22-й эскадрильи пытались организовать ранний ланч, предполагая, что после полудня начнется дежурство. Пока они ждали официанта, захрипел громкоговоритель:
— Следующим экипажам проследовать в здание штаба. Следующим экипажам...
Фамилия, произнесенная громкоговорителем, всегда заставляла сердце биться чаще, а воображение начинало играть.
— Накрылся наш ланч.
— Может, нам повезло, и нас отправят в Бартон грузиться?
— Идем. Война продолжается.
Они побросали подносы и ложки и отправились в контрольную башню.
Самолеты должны были перелететь на остров Торни двумя группами по 6 машин под командой Чарльза Флада. Этеридж и 3 экипажа 22-й эскадрильи были включены в состав ударной группы, чтобы увеличить число опытных летчиков. Только офицерам сказали о прорыве немцев и при этом приказали помалкивать. Сержанты и рядовые [452] знали только о перелете на остров Торни и о возможном боевом вылете оттуда.
«Бофорты» взлетели около 13.00 и через 90 минут сели на острове Торни. Пилоты и штурманы были собраны в комнате предполетного инструктажа. Стрелки отправились в радиоцентр. Соединение было разбито на 4 звена по 3 самолета. Этеридж оказался в самом левом звене. С ним должны были лететь 2 экипажа из 22-й эскадрильи — капитана авиации Уайта и сержанта Фрикера. Этеридж и Фрикер стали ведомыми Уайта. Сам Уайт должен был следовать за самолетом Флада — единственным, который имел радар. Над Колтишеллом их должны были встретить «Бофайтеры» сопровождения.
Когда пилоты и штурманы вышли после инструктажа, они налетели на своих стрелков. На какое-то мгновение воцарилось замешательство. Но пока люди шли к самолетам, они разобрались по экипажам. Стрелки получили радиочастоты, им сказали, что операцией будут руководить по радио из Чатама. Однако они до сих пор ничего не знали о цели.
— Из-за чего все это?
— Вышли большие парни.
То, что стрелкам до сих пор этого не говорили, они восприняли без комментариев. Для них это был естественный порядок вещей. Но тут стрелки обратили внимание, как изменились их пилоты, даже в походке. Многие смотрели перед собой незрячими глазами. Наверное так осужденный идет к месту казни. В конце даже с некоторой охотой. Пусть это поскорее закончится.
— Большие парни?
Стрелки недоуменно зашептались, но тут до них дошло.
— Большие парни? Что мы с ними сделаем?
— Не лучше ли вернуться в Сент-Эваль?
— Мы не успеем. Они уже возле голландского побережья.
— Что?! — раздался истошный вопль. — Что-о-о?!
— Какого дьявола им дали удрать?
— Кто проспал?
Что-то зазвенело.
А потом кто-то из сержантов ляпнул: [453]
— Такое не случилось бы, будь здесь 22-я эскадрилья. И никто из летчиков 86-й и 217-й эскадрилий в тот момент не решился это оспаривать.
— Наверное, Гитлер узнал, что 22-я отбыла.
— В ином случае он никогда не осмелился бы вывести их в море.
— Поганые фрицы знают все.
— Но из этого полета мы не вернемся.
И они разошлись по самолетам.
Вскоре после 16.00 эти самолеты поднялись в воздух. Прошло полчаса после неудачной атаки Клиффа и 9 «Бофортов» 42-й эскадрильи. Рандеву с истребителями было назначено на 17.00 над Колтишеллом.
На земле в Колтишелле командир 42-й эскадрильи подполковник авиации Уильямс вскоре после вылета Клиффа обнаружил, что никакое подразделения обслуживания торпед в ближайшее время на аэродром не прибудет. Таким образом у него для проведения второй атаки остался единственный самолет с торпедой, и тот неисправный. Торпеду нельзя снять с одного самолета и перевесить на другой, не имея специального оборудования. Поэтому все силы были брошены на то, чтобы отремонтировать неисправный самолет. Его пилоту лейтенанту авиации Уилсону приказали стоять и ждать. (Штурман этого экипажа сержант Эндрюс еще сыграет важную роль в операции против «Принца Ойгена» спустя 3 месяца.)
Уильямс не забыл про канадца Мэннинга, который пропал по пути из Льючерса. Мэннинг со своим экипажем без карт, без таблиц радиопозывных, чтобы запросить пеленги, мотался над английскими равнинами, пытаясь обнаружить Колтишелл. В конце концов они обнаружили аэродром Хоршэм Сент-Файф возле Норвича и сели там, чтобы раздобыть-таки карты. Мэннинг со своим штурманом отправились в штаб, но обнаружили там полнейший беспорядок. Все, что они смогли выжать из дежурного по аэродрому — это приветственный жест рукой и ценная информация, что «Колтишелл в пяти минутах отсюда».
Потратив еще час, внимательно рассматривая каждый встречный аэродром в поисках «Бофортов», они ведь действительно [454] нашли Колтишелл, после того, как их выгнали подряд с 3 аэродромов, как назойливую муху. Здесь они наконец узнали, из-за чего поднялся переполох.
Мэннинг получил приказ со своим экипажем отправляться в столовую, перекусить и через полчаса вернуться. К этому времени самолет будет заправлен. Он вместе с Уилсоном должен был взлететь в 17.15 и кружить над аэродромом, чтобы присоединиться к 86-й эскадрилье. Рандеву с ней было назначено именно на это время над Колтишеллом.
— Мы понятия не имеем, куда они намерены отправиться и кого собрались атаковать, — сказал дежурный в Колтишелле. — Следуйте за 86 эскадрильей, куда они полетят, и атакуйте то, что атакуют они.
Мэннинг и Уилсон, подняв брови, посмотрели друг на друга и отправились к самолету. В 17.10 два вооруженных «Бофорта» 42-й эскадрильи стояли на взлетной полосе Колтишелла.
Когда они начали выруливать на взлет, над аэродромом появился Флад со своими 12 «Бофортами». Шум моторов его эскадрильи Уилсон и Мэннинг не слышали, так как запустили собственные движки, чтобы выйти на взлетную полосу. Когда они уже разворачивались против ветра, то внезапно услышали грохот моторов и прямо над собой увидели эскадрилью торпедоносцев.
А пилоты Флада старательно осматривали небо в поисках истребителей сопровождения. Если они и видели 2 разбегающихся «Бофорта», это было совсем не то. Они искали «Бофайтеры». Экипажи начали переговариваться по интеркому.
— Где «Бофайтеры»?
— Откуда они должны появится?
— Может, ты видишь хоть один на полосе?
— Ничего подобного. Пара «Бофортов» — и только.
— Или они хорошо рассредоточены и замаскированы, или их просто здесь нет.
Даже над побережьем видимость была плохой, и общие погодные условия сейчас тоже стали достаточно неприятными. Германские корабли уже могли находиться севернее [455] Амстердама. Флад со своей эскадрильей описал еще один круг над аэродромом и полетел к цели.
Мэннинг и Уилсон немедленно взлетели, но полоса была ориентирована ОТ берега. Когда они повернули на восток, 12 «Бофортов» уже растаяли в солнечном сиянии. Эти 2 несчастных экипажа не имели никакой информации о координатах цели, единственный совет, который они получили — следовать за 86 эскадрильей. После недолгой и бесполезной погони они снова сели в Колтишелле.
Один из 12 самолетов Флада был вынужден повернуть назад из-за неполадок в электросети. Однако 11 остальных «Бофортов» вели решительные мужчины. Они ничего не знали об атаках остальных эскадрилий «Бофортов». Они не подозревали, что являются последней надеждой этого бездарно проведенного дня. Однако из координат, курса и скорости германских кораблей они могли сделать вывод, что до сих пор противник серьезных повреждений не получил. Этим людям вполне хватало решимости атаковать. Если им чего и не хватало — так это опыта торпедных атак. Только Этеридж и еще 3 пилота 22-й эскадрильи имели опыт боевых торпедных атак.
К тому времени, когда эскадрилья вышла в указанную точку, было примерно 17.45. Севшее на западе солнце оставило бледное бесцветное свечение, словно прожектор в миллион свечей, спрятанный за горизонтом. Оператор радара на самолете Флада никак не мог обнаружить германские корабли. Затем пришла радиограмма с сообщением, что один из кораблей может находиться в 30 милях юго-западнее главных сил. Это был поврежденный «Шарнхорст». Флад начал поиск вдоль предполагаемого курса германских кораблей. В 18.05 летчики заметили 4 германских тральщика. Каждый из них выпустил красную ракету в три звезды в качестве опознавательного сигнала. Яркий свет залил море, ослепив привыкшие к темноте глаза летчиков. А потом заговорили зенитки.
Флад передал приказ сломать строй, и каждый экипаж начал самостоятельно искать линкоры. Все, что они сумели найти — это эсминцы. Плотная завеса дождя, снега и града, низкие тучи хорошо укрыли германскую эскадру и [456] помешали «Бофортам». Многие экипажи вообще ничего не видели. Часть самолетов продолжала поиск за кормой тральщиков в надежде найти главные силы врага. Но даже если летчики замечали корабли, те немедленно пропадали из вида, и не было никакой возможности выполнить торпедную атаку. Большая часть эскадрильи решила, что у них нет никаких шансов на эффективную атаку, и взяла курс на базу.
Когда ведущий левого звена эскадрильи Флада сублейтенант Уайт повернул, чтобы начать поиск линкоров, Этеридж и Фрикер пытались последовать за ним. Но вскоре они потеряли ведущего, а потом и друг друга. Фрикер начал прочесывать акваторию галсами с запада на восток, с востока на запад, с запада на восток, каждый раз смещаясь на милю к югу. Однажды его стрелок заметил эскортный корабль, но когда Фрикер повернул назад, то ничего не заметил. Они поняли, что находятся где-то недалеко от германской эскадры, но не имели представления, где именно и куда следует поворачивать, чтобы выйти к ней. Они продолжали прочесывание квадрата, но потом поняли, что при такой погоде это бессмысленно, и повернули домой. Потеряв место и не имея радиокодов, чтобы запросить пеленги, Фрикер решил просто лететь на запад и, выйдя к побережью, спуститься к острову Торни вдоль берега. Внезапно они услышали кваканье радиоприемника, и прямо перед носом самолета возник аэростат, в который торпедоносец едва не врезался. Фрикер вышел к устью Темзы. Но только через полчаса они различили причалы Брайтона и сумели определиться. Бензин уже был на исходе. Наконец прожектора поймали самолет и направили его к острову Торни. Они провалили все, что могли. Не сумели найти германскую эскадру, сами заблудились на обратном пути. Огорченные летчики решили, что они самый плохой экипаж Берегового Командования. Но когда Фрикер сел, то с удивлением обнаружил, что кроме него только командир эскадрильи сумел вернуться на Торни. Остальные самолеты сели где попало по всей стране. На следующее утро они отчитались о невыполненном задании и отправились поездом через Лондон в Сент-Эваль, произведя в [457] столице небольшой фурор своими парашютными ранцами и летными комбинезонами.
Когда Этеридж остался один, он заметил сверкание разрывов зенитных снарядов в тумане вокруг себя. Но сами корабли остались невидимы. Он знал, что должен находиться где-то возле голландского побережья. Пилот решил, что если сможет определиться, увидев берег, то снова появится возможность выйти в указанный район и атаковать германские корабли. Он также решил атаковать, если заметит хотя бы силуэт надстройки. Этеридж хорошо понимал, что ничего лучше ему увидеть не удастся. Примерно через минуту штурман сообщил, что они летят над сушей. Голландия была плоской, пустынной и безразличной ко всему. Когда они описывали круг, пытаясь определиться, их «Бофорт» внезапно был обстрелян зенитками. При вспышках взрывов они различили зенитную башню одиноко стоящую на пустом берегу, подобно средневековому замку. Этеридж полетел к предполагаемому месту нахождения эскадры. И снова первым признаком того, что он пролетает над кораблями, стали разрывы снарядов в тучах вокруг самолета. Еще два раза Этеридж повторял трюк с выходом к берегу и поиском эскадры. Каждый раз его обстреливали береговые батареи и корабли, хотя пилот никак не мог увидеть их. Когда он выполнял третий заход, «Бофорт» получил попадание. Гидравлическая система была повреждена, радист ранен, а рация разбита. Этеридж понял, что пора завязывать. Все безнадежно. Он сделал все, что мог, и с относительно чистой совестью мог лететь домой.
Штурман Этериджа дал ему курс на Норфолк — самый короткий маршрут. Там имелось более чем достаточно аэродромов, а местность была ровной, поэтому заблудившийся ночью самолет мог сесть почти везде. Когда они пересекали берег, Этеридж узнал Лоустофт. Он включил навигационные огни, и вскоре прожектор указал им путь. Следуя за лучами прожекторов, самолет в конце концов добрался до аэродрома. Этеридж попытался выпустить шасси, однако вскоре отказался от этой мысли. Лучше садиться прямо на брюхо. Штурман опознал аэродром — Хоршэм Сент-Файф, [458] травяное поле, идеально подходящее для подобной посадки. Этеридж выполнил идеальный заход и начал снижаться. Как раз перед тем, как коснуться земли, он вспомнил, что не сбросил торпеду. Было уже слишком поздно что-либо делать. Без закрылков он не сумеет подняться и зайти на второй круг. Может, торпеда все-таки не отвалится? Все, что оставалось делать летчикам — спокойно сидеть и ждать ослепительной вспышки и темноты. Но торпеда облегчила посадку, сработав наподобие странной лыжи. Самолет не получил практически никаких повреждений, только немного поцарапал брюхо и погнул пропеллеры.
Этеридж на следующий день рассказал о своих приключениях. За свою настойчивость он был награжден Крестом за летные заслуги.
Уайт, командир звена Этериджа, и Мэтьюсон, командир правого звена, как и Финч, как и второе звено «Суордфишей», как 17 самолетов Истребительного Командования, как 15 самолетов Бомбардировочного Командования, пропали без вести.
Последняя атака «Бофортов» против германских линейных крейсеров провалилась, как и все предыдущие.
Прорыв этих кораблей немцы считали тогда и считают сейчас своей большой победой. Для англичан это стало горьким унижением. Новость встретили в Англии со всеобщим разочарованием и возмущением. Вражеские линкоры прошли через Ла Манш впервые за последние 250 лет. Простые люди никак не могли поверить в такую дикость. Была создана следственная комиссия.
Почему это произошло?
Во-первых, не смог вмешаться флот. Он был вынужден распылить свои силы на огромном пространстве от Норвегии до Бискайского залива. На месте оказалась только горстка эсминцев и торпедных катеров. Даже эти ничтожные силы вызывали серьезные опасения немцев. В большой степени они заставили противника покинуть Брест ночью и проходить проливы днем, когда атака легких сил против большой эскадры будет иметь ничтожные шансы на успех. [459]
Во-вторых, сказалась относительная слабость ударных сил. В-третьих, помешала плохая погода. Можно много говорить и писать о допущенных ошибках. Они были. Имелось также множество недочетов и недостатков, но сомнительно, чтобы они имели решающее значение.
Корабли никогда не прорвались бы, если бы их заметили вовремя. Ночные патрули обязаны были засечь их. Дневные патрули следовало продвинуть дальше на запад. (Если бы экипажи самолетов знали, что выход кораблей неизбежен, то удвоили бы бдительность.) Но предположим, что германские корабли были бы обнаружены ночью или ранним утром. Мог ли быть иным исход операции?
Хотя корабли были обнаружены только через 13 часов после выхода в море, до темноты на них были брошены все силы Бомбардировочного Командования, их атаковали «Суордфиши» ВСФ. Имелись 28 «Бофортов», из которых 16 использовали свой шанс до того, как испортилась погода. Можно предположить, что и остальные 12 атаковали бы не более удачно.
Взаимодействие между истребителями и ударными самолетами было отвратительным. В этом можно обвинить слишком позднее сообщение о выходе противника. Разве можно провести подобную операцию без совместных учений? И на что были потрачены много месяцев в 1941 и 1942 годах, когда можно было провести подобные тренировки? Но разве полученное на несколько часов раньше предупреждение может исправить это? Конечно, в таком случае «Суордфиши» атаковали бы под прикрытием 5 эскадрилий. Это могло бы дать бомбардировщикам шанс сбрасывать бронебойные бомбы в более хороших погодных условиях первой половины дня. Насколько эффективным было истребительное сопровождение «Суордфишей», показала последняя эскадрилья «Спитфайров». Но в любом случае большая часть «Суордфишей», если не вообще все, были бы уничтожены зенитками.
Бомбардировщики могли нанести только поверхностные повреждения кораблям, не имея бронебойных бомб. Но их следовало сбрасывать с высоты по крайней мере 4000 футов. Однако большую часть дня тучи шли на высоте не более [460] 1000 футов, а в то время бомбардировщики не могли бомбить вслепую. Кроме того, большинство бомбардировщиков несли обычные фугасные бомбы, которые не пробивали никакой брони. Они могли только повредить надстройки силой взрыва. Считанные самолеты имели бронебойные бомбы в слабой надежде, что удастся сбросить их сквозь разрывы в тучах с нужной высоты. Однако они не нашли цели. Для бомбардировщиков условия были совершенно неподходящими. Бомбометание с пикирования тоже было невозможным, даже имей мы такие самолеты. Галланд заявлял, что плохая погода помогала КВВС. Он утверждал, что бомбардировщики используют тучи в качестве укрытия, а для истребителей тучи стали настоящим проклятьем. Но правда заключается в том, что тучи помешали Бомбардировочному Командованию сыграть серьезную роль в операции. Его самолеты были вынуждены просто отвлекать на себя силы противника, хотя в то же время погода помогала им спасаться от этого самого противника.
При таких условиях главной ударной силой становились «Бофорты». Но по сравнению с бомбардировщиками их было слишком мало. В отличие от бомбардировщиков, которые отыскивают заранее намеченную цель и атакуют ее, торпедоносцам приходится ждать, пока подвернется стоящая цель. Содержать соединение торпедоносцев, способное справиться с такой большой эскадрой, было просто неэкономично.
На это крошечное соединение было взвалено множество задач, их экипажи были совершенно неопытными. Однако даже если бы имелось время скоординировать атаки всех наличных торпедоносцев, если бы летчики имели больше опыта, в условиях такой плохой видимости и низкой облачности перспектива нанести массированный удар выглядела сомнительной. (Смены командира одной эскадрильи и гибели командира другой 4 дня назад во время мелкой операции можно было избежать. Но даже при сложившихся обстоятельствах экипажи много раз демонстрировали подлинный героизм.)
Что случилось с торпедами? Во время набеговых операций погодные условия были ничуть не лучше. Каким [461] же образом торпедоносцы не сумели поразить такие крупные цели?
Ни один из пилотов до сих пор не атаковал такие быстроходные цели. Это было нечто за пределами их опыта. Над водой очень трудно определять расстояния, даже с 2 миль низколетящему самолету цель кажется высоченной башней. Если верить германским донесениям, то большинство торпед были сброшены с расстояния 1 миля и больше. Чтобы покрыть такую дистанцию, торпеде, имеющей скорость 40 узлов, требуется полторы минуты. Так как цель имеет скорость 30 узлов, она за это время пройдет почти 1500 ярдов. Длина корпуса линейного крейсера составляла 741 фут, около 250 ярдов. Если атаковать цель с траверза, считая, что она идет прямым курсом, пилот должен дать упреждение 6 корпусов. Даже с расстояния полмили — хотя так близко никто не подобрался — следовало брать упреждение 3 корпуса. Ничего странного, что попаданий не было. Торпеды проходили за кормой. В лучшем случае быстроходный корабль легко уворачивался от одинокой торпеды.
Могли экипажи «Бофортов» действовать лучше, если бы были предупреждены заблаговременно? Может быть, командование совершенно напрасно соблюдало такую строжайшую секретность?
Разведка и контрразведка сыграли важнейшую роль в этой войне. Мы сидели, затаив дыхание, с момента обнаружения ухода вражеских кораблей и до их прорыва через проливы. Этого времени было вполне достаточно, чтобы проинформировать летчиков. Немцы тоже держали всех в неведении, но это никак не повлияло на их решимость и рвение. Крайне сомнительно, что мы потеряли бы хоть что-то, если бы люди знали все факты с самого начала, пусть даже в этом случае противник и узнал бы, что мы готовимся его встретить. На бумаге подготовка выглядела внушительно, а на деле все меры оказались просто ерундой.
Экипажи «Суордфишей» знали, для чего они находятся в Манстоне. Однако они, как и «Бофорты», потерпели неудачу. Их чудовищные потери можно объяснить большей уязвимостью самолета и тем, что удар они нанесли в той точке, где противник имел максимальные силы воздушного [462] прикрытия и самое большое число кораблей сопровождения.
Можно утверждать, что информация о характере операции, пусть даже крайне рискованной, подстегнула бы отвагу. Но могло произойти и обратное.
Операция должна считаться поражением британской авиации. Но воздушную мощь как таковую трудно обвинять — разве что за неспособность сломить противодействие Люфтваффе. В бой было брошено большое число самолетов, но это не было применение воздушной мощи. Нужно помнить, что всего 2 месяца назад были потоплены «Принс оф Уэлс» и «Рипалс», поэтому сравнения были неизбежны. Истина заключается в том, что авиация может успешно атаковать линейный корабль, только если его системы защиты подавлены. Если зенитки не приведены к молчанию, а истребители кружат рядом, атака торпедоносцев сразу становится сомнительной и опасной.
Однако британский народ был прав, когда удивлялся, почему германским кораблям позволили пройти через Дуврский пролив среди бела дня. Адмиралтейство и министерство авиации имели множество донесений разведки, недоступных рядовым гражданам, и все-таки они были застигнуты врасплох. И это несмотря на то, что подобная операция противника была предсказана самим же Адмиралтейством еще 6 месяцев назад.
Прорыв показал значение инициативы в операции, даже если действия противника были предугаданы задолго до этого. Как продемонстрировало позже вторжение в Европу, даже если операцию давно ждут и к ней готовятся, атакующая сторона все равно добивается определенной внезапности.
Переход этих кораблей позволил Бомбардировочному Командованию сосредоточить свои силы для воздушного наступления на Германию. Теперь бомбы, от которых удрали эти корабли, падали на германскую землю. И всего через 16 дней «Гнейзенау» получил 2 прямых попадания и потерял 90 человек экипажа при налете англичан на Киль. Это было некоторым ответом на заявление Адмиралтейства, будто «наши бомбардировщики показали, что мы не [463] можем слишком полагаться на них. Они не в состоянии повредить корабли противника». «Гнейзенау» больше ни разу не вышел в море.
«Шарнхорст» тоже ремонтировался несколько месяцев в Вильгельмсхафене, так как подорвался на мине. 23 февраля во время перехода из Киля в Тронхейм «Принц Ойген» был торпедирован подводной лодкой «Трайдент» и потерял около 20 футов кормовой оконечности вместе с рулем. Оба корабля выжили, чтобы испытать еще более серьезные неприятности в северных водах.
Сам адмирал Редер заявил, что германский флот «одержал тактическую победу, но потерпел стратегическое поражение». Это было утешительным итогом для англичан. Рузвельт телеграфировал Черчиллю: «Пребывание всех немецких кораблей в Германии делает наше положение в Северной Атлантике более спокойным». Из Бреста они угрожали двигающимся на восток конвоям, заставляя придавать силам сопровождения по 2 линкора. Теперешняя их позиция вдали от основных судоходных маршрутов не угрожала никому и ничему. Однако потопление «Шарнхорста» и «Принца Ойгена» коренным образом изменило бы стратегический баланс, что позднее сказалось бы на русских конвоях. Бегство германских кораблей стало серьезным поражением англичан. Особенно болезненным был этот удар для торпедоносцев. Больше они такого шанса не получили.
Но даже если бы мы были извещены о выходе германских кораблей за сутки, они все равно прорвались бы. Мы не пытаемся преуменьшить достижение немцев, которое навсегда останется в их военной истории. Но у нас просто не было шанса остановить эти корабли при той погоде и тех силах, которые мы имели. [464]