Последняя война парусных кораблей
В октябре 1853 г. началась Крымская война, которая стала последней для русского парусного флота. Она велась между Россией, с одной стороны, и Англией, Францией, Турцией и Сардинией — с другой. Причиной войны явилось столкновение экономических и политических интересов этих стран на Ближнем Востоке. Цели Англии и Франции состояли в том, чтобы усилить свое влияние в интересовавшем их районе, захватить здесь новые рынки и колонии, установить контроль над Черноморскими проливами и оттеснить русских от берегов Черного моря. Султанская Турция искала случая отнять у северного соседа Крым и Кавказ. Россия в свою очередь стремилась укрепить и расширить собственные позиции в районе Черного моря, на Балканах и в Закавказье.
Боевые действия развернулись на Дунае, Черном море и в Закавказье. 18 ноября эскадра Черноморского флота под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова разгромила в Синопской бухте основные силы турецкого флота, готовившиеся к высадке десанта на Кавказское побережье. Тем самым потерпела провал традиционная английская политика ведения войны «чужими руками». Встревоженные поражением турок, Англия и Франция ввели свои эскадры в Черное море и начали подготовку к вторжению в Крым. В последующем основные боевые действия велись в Крыму. Вместе с тем, чтобы отвлечь силы России от южного направления, Англия и Франция пытались нанести ей серьезные удары на Севере, Тихом океане и на Балтике. Причем своими успехами на Балтике они рассчитывали побудить Швецию, Данию и Пруссию выступить на их стороне.
Феодально-крепостническая Россия, переживавшая в середине XIX столетия острый экономический и политический кризис, была не в состоянии вести войну против Англии и Франции — передовых по тому времени капиталистических государств. Армию продолжали вооружать гладкоствольными ружьями, войска постоянно ощущали недостаток боеприпасов. Русский флот к началу Крымской войны состоял в основном из парусных судов, в его составе имелось лишь несколько паровых колесных пароходов, тогда как большую часть английского и французского флотов составляли паровые винтовые линейные корабли и фрегаты. [69]
Военные действия на Балтийском театре начались весной 1854 года. К этому времени Балтийский флот насчитывал 218 судов различных классов, в том числе 26 линейных кораблей, 17 фрегатов и корветов, из них 11 паровых. Эти силы были сведены в три дивизии, две из которых находились в Кронштадте, а третья — в Свеаборге. Для обороны финских шхер имелись 18 небольших вооруженных пароходов и 64 гребные канонерские лодки {62}.
В марте Англия направила в Балтийское море 17 линейных кораблей (из них 10 винтовых), 15 винтовых фрегатов и корветов, 17 пароходофрегатов и вооруженных пароходов. Позднее к ним присоединилась французская эскадра в составе 1 винтового и 8 парусных линейных кораблей, 7 пароходофрегатов и 8 других судов. Союзный флот на Балтике насчитывал в общей сложности 3450 орудий — значительно больше артиллерийского вооружения всего Балтийского флота России.
Располагая явным превосходством в силах, англичане и французы надеялись в короткий срок уничтожить русский флот в Балтийском море и прорваться к Петербургу.
Сложившееся на Балтике соотношение сил определило характер действий русского флота. Его командование не считало возможным вступить в открытый бой с неприятелем. Были приняты меры к усилению обороны восточной части Финского залива и шхерного района. Восстанавливались старые и возводились новые укрепления. На северном берегу залива оборудовали сигнальный телеграф, а на южном — сигнальные посты, где дежурили конники.
Для защиты подходов с моря к Кронштадту, Ревелю и Свеа-боргу балтийцы в 1854 г. впервые в морской истории применили созданное ими новое оружие — подводные мины {63}. Только у Свеаборга было поставлено свыше тысячи гальванических и гальваноударных мин. Это в значительной степени сковало действия вражеского флота.
Поход английской эскадры на русскую столицу был широко разрекламирован. Перед отходом кораблей аристократический «Клуб реформ» дал в честь командующего Ч. Непира банкет, на котором высказывались пожелания скорой победы над русским флотом. Английская королева, приняв на своей яхте вице-адмирала [70] Непира и командиров кораблей, объявила, что сама поведет эскадру в море.
31 марта английская эскадра появилась в Финском заливе и приступила к блокаде русского побережья. В начале мая шесть ее пароходов подошли к Гангуту и начали обстрел укреплений. Комендант крепости полковник Е. И. Моллер, участник Отечественной войны 1812 г., умело организовал отпор врагу силами небольшого гарнизона.
Англичане не выдержали огня артиллеристов Гангута. Получив серьезные повреждения и понеся потери в людях, пароходы возвратились к своей эскадре.
После этой неудачи Непир решил захватить небольшой финский порт Гамле-Карлебю. 26 мая два парохода приблизились к порту и спустили на воду 9 барказов с десантом в 350 человек. Английский адмирал был уверен в успехе, считая, что порт не укреплен. Но он просчитался. При подходе к берегу барказы были встречены метким огнем отряда русских войск, к которому присоединились добровольцы из местных жителей. Завязалась перестрелка. Через 45 минут англичане повернули обратно, недосчитавшись около 50 человек и одного барказа. Два других барказа были сильно повреждены. Так бесславно закончилась и эта попытка англичан добиться боевого успеха.
14 июня англо-французский флот (15 винтовых и 4 парусных линейных корабля, 14 винтовых фрегатов и пароходов) появился в видимости Кронштадта. Основные его силы остались у Красной Горки, а авангард подошел к Толбухину маяку.
Простояв неделю у Кронштадта, союзники убедились, что предпринять активные действия против него не смогут. Подходы к крепости были прикрыты минными заграждениями, а русские корабли — береговыми батареями. Сообщив об этом в донесениях своим правительствам, английский и французский командующие вывели корабли из восточной части Финского залива. Но чтобы хоть как-то спасти свой престиж и прикрыть провал кампании в Балтийском море, они решили совершить нападение на Бомарзунд — недостроенные русские укрепления на Аландских островах. «Если мы не нападем на Аландские острова, — писал Непир первому лорду Британского адмиралтейства, — то я не вижу, что же другое мы можем сделать» {64}.
Укрепления на Бомарзунде состояли из двухъярусного форта, расположенного в восточной части острова, и трех башен. В связи с тем что они не были достроены, современники называли их «телом исполина без мускулов и сухожилий» {65}. На форту и в башнях имелось 102 орудия. Гарнизон, возглавляемый генерал-майором Я. А. Бодиско, насчитывал 1600 человек. Предполагалось усилить его двадцатью канонерскими лодками и четырьмя [71] вооруженными пароходами, но к моменту нападения противника это не было сделано.
Для взятия Бомарзунда союзники выделили 11-тысячный корпус с осадной артиллерией. Высадка десанта началась 26 июля и длилась четыре дня. Его действия поддерживала корабельная артиллерия.
Главный удар наносился по западной башне, господствовавшей над прилегающей местностью. Десантникам удалось окружить ее. Не считаясь с большими потерями, они продолжали штурм и наконец ворвались в башню. Тогда русские пушки, установленные на форту, открыли по ней огонь и взорвали пороховой погреб.
Остатки разрушенного укрепления вместе с десантниками взлетели на воздух.
Не менее стойко оборонялся и гарнизон северной башни. Противник обстреливал ее непрерывно в течение десяти часов. Русские артиллеристы отвечали метким огнем. К концу боя у них осталась лишь одна пушка. Ее засыпало вражескими осколками, но артиллеристы продолжали огонь. К вечеру рухнула стена, возле которой стояло орудие, и под ее обломками погибли последние защитники башни.
Утром 3 августа осадные батареи начали обстрел полуразрушенного главного форта. Его защитники открыли ответный огонь, но у них вскоре кончились боеприпасы. Дальнейшее сопротивление стало бессмысленным, однако коменданту форта едва удалось заставить остатки гарнизона сложить оружие.
Захваченный Бомарзунд был предложен шведскому королю в качестве аванса за вступление в войну против России. Но шведы отказались принять такой подарок. Тогда союзники, не рискуя оставить на островах свой гарнизон на зиму, взорвали остатки укреплений и в начале октября ушли из Балтийского моря. Так бесславно для них закончилась кампания 1854 г. на Балтике. Однако и русский флот ничем особо не отличился. Он придерживался оборонительной тактики, хотя возможности для активных действий у него были.
Осенью 1854 г. профессор военной академии, консультант военного министра генерал-майор Д. А. Милютин подал Николаю I записку о необходимости в следующую кампанию лучше подготовиться к обороне Балтийского побережья. 3 ноября последовало царское распоряжение учредить специальный комитет для выработки мер по обороне Финского залива. В связи с нехваткой сил комитет признал целесообразным оборонять только наиболее важные пункты — Кронштадт, Свеаборг и Выборг. Небольшие укрепленные пункты на северном побережье упразднялись. В декабре 1854 г. царь распорядился к весне построить и вооружить 38 новых винтовых канонерских лодок.
Развернули подготовку к кампании 1855 г. и союзники. Прежде всего они усилили свои флоты, выделив для действий на Балтийском театре более 100 кораблей. Английской эскадрой командовал адмирал Дандас, французской — адмирал Пено. Задача [72] союзного флота оставалась прежней — прорыв к русской столице. 19 мая 1855 г. он в составе 20 винтовых линейных кораблей, 32 пароходофрегатов и корветов и ряда вспомогательных судов вновь появился у Красной Горки.
Союзные адмиралы были полны решимости добиться на этот раз больших боевых успехов. Но их воинственный пыл охладился вскоре же. Русский флот находился под надежной защитой береговых батарей. Кроме того, в его составе появились новые канонерские лодки. Адмирал Пено в те дни доносил своему правительству: «Паровые канонерки, столь быстро построенные русскими... совершенно изменили наше положение... У русских больше канонерских лодок, нежели у англичан» {66}. К тому же посланный на разведку к Кронштадту отряд пароходов попал на минное поле. Четыре судна, на одном из которых находилось союзное командование, подорвались. Адмирал Пено писал: «Мы стоим против неприятеля деятельного, умеющего усиливать свои средства и нанести нам вред...» {67}. «Адские машинки», как англичане назвали мины, заставили союзников отказаться от нападения на Кронштадт и ограничиться блокадой его.
Защитники Балтики настойчиво искали новые средства борьбы с флотом союзников. Так, русский воздухоплаватель И. М. Мацнев для бомбардировки англо-французских кораблей, блокировавших Кронштадт, предложил использовать аэростаты. Однако Николай I признал предложение «нерыцарским способом ведения войны» и запретил его осуществление {68}.
Убедившись в невозможности взять Кронштадт, союзники решили нанести удар по Свеаборгу — воздвигнутой на островах русской крепости, прикрывавшей подходы к Гельсингфорсу. По мнению союзного командования, разрушение ее и уничтожение кораблей 3-й балтийской дивизии должны были восстановить авторитет его флота. Для репетиции несколько пароходов с десантом в 700 человек предприняли попытку прорваться через Транзунд к Выборгу. В этом районе находился русский пароход «Тосно». На помощь ему были посланы 8 гребных канонерских лодок. Тем временем десантники на барказах направились в пролив, где были встречены артиллерийским огнем с русских кораблей. Один барказ затонул, на других появились убитые и раненые. Боясь потерять весь десант, командование союзного флота вернуло его на пароходы.
Укрепления Свеаборга к этому времени были значительно усилены: установлены 14 батарей в различных пунктах оборонительной линии. Гарнизон, возглавляемый генерал-лейтенантом А. Ф. Сорокиным, получил подкрепление, но полностью укомплектовать его не удалось. Чтобы воспрепятствовать прорыву [73] противника к Гельсингфорсу, в наиболее глубоководных проливах были поставлены корабли. В других проливах затопили старые корпуса судов — блокшивы. Подходы к Свеаборгу с моря закрыли минными заграждениями.
В крепости имелось 52 полевые пушки, на кораблях, прикрывавших главные проливы, — 300 орудий. Англо-французский флот, насчитывавший 71 вымпел (свыше 1000 пушек), подошел к Свеаборгу в конце июля. Союзники, выдвинув вперед плавучие батареи и канонерские лодки, расположили свои корабли против крепости дугой, оба фланга которой упирались в острова.
Утром 28 июля началась бомбардировка Свеаборга, продолжавшаяся непрерывно почти двое суток. Несколько раз англо-французские корабли пытались приблизиться к русским укреплениям, но под огнем береговых батарей и корабельной артиллерии отходили.
Защитники Свеаборга, отражая нападение противника, действовали умело и храбро. На форту Густавс-Сверд загорелась деревянная труба вентиляции порохового погреба. Презирая опасность, артиллерист Михеев сумел набросить на горящую трубу свою шинель. На помощь ему подоспели другие артиллеристы, и взрыв погреба и всего укрепления был предотвращен.
При обороне Свеаборга особенно отличился экипаж линейного корабля «Россия» под командованием капитана 1 ранга В. К. Поплавского. Действуя под ожесточенным обстрелом неприятельской артиллерии, он успешно решал свою сложную задачу: артиллерийским огнем не допустить через пролив между фортом Густавс-Сверд и островом Скавсланд прохода вражеских кораблей к крепости.
Во время перестрелки неприятельская бомба попала в батарейную палубу, но матрос Антонов быстро выбросил ее за борт. Под огнем противника, не прекращая стрельбы, моряки успешно ликвидировали очаги пожаров и устраняли повреждения. Одна из неприятельских бомб пробила палубу и застряла в районе крюйт-камеры, где находился порох. Подпоручик Ф. С. Попов, увлекая за собой матросов, первым бросился в трюм и предотвратил взрыв. Бесстрашно вел себя в бою матрос Файко. Заметив, что кто-то из молодых моряков при пожаре растерялся, он крикнул: «Если взорвется, так всем поровну достанется!» — и стал сбивать языки пламени, тянувшиеся к боеприпасам.
Семнадцать часов находился корабль под непрерывным огнем, защищая главный вход на рейд. Он получил свыше 40 попаданий, в его корпусе образовались три подводные пробоины. Лишь ночью на буксире пароходофрегата судно переменило позицию.
В течение 45 часов союзники произвели до 20 тыс. выстрелов по Свеаборгу. Склады и деревянные постройки в крепости сгорели, были разрушены крупные дома в городе, но сами укрепления и батареи получили лишь незначительные повреждения. [74] Потери крепости в живой силе составляли около 70 человек убитыми и до 250 ранеными.
У союзников иссякли боеприпасы, многие орудия от длительной стрельбы вышли из строя. Простояв у Свеаборга еще двое суток, англо-французский флот ушел в море, так и не выполнив своей задачи.
В Париже и Лондоне с ликованием встретили весть о бомбардировке Свеаборга. Газеты восторженно сообщили о том, что русская крепость больше не существует. Но потом тон публикаций стал более сдержанным, так как выяснилось, что объединенный англо-французский флот не смог добиться ощутимых результатов. С возвращением эскадры в свои воды одна из английских газет писала: «Великолепный и огромный флот... вернулся с весьма сомнительным триумфом... Свеаборгские укрепления остались нетронутыми, а русские военные суда не уничтожены» {69}.
Таким образом, обе кампании англо-французского флота на Балтийском море закончились провалом.
На главном, Черноморском театре войны численно превосходившим силам союзников после длительной осады удалось захватить ключевую позицию в обороне Севастополя — Малахов курган. Остатки героического гарнизона 9 сентября 1855 г. отошли на северный берег Севастопольской бухты. После этого царское самодержавие вынуждено было признать свое поражение в войне и подписать 18 марта 1856 г. невыгодный для России мир.
«Крымская война, — писал В. И. Ленин, — показала гнилость и бессилие крепостной России» {70}. Она со всей остротой поставила вопрос о необходимости реформ в стране.
Крымская война заняла важное место в истории развития военного и военно-морского искусства. В ней впервые русские моряки использовали минное оружие, созданное на Балтийском флоте. Появление этого оружия внесло принципиальные изменения в военное кораблестроение, вызвало необходимость создания специальных средств борьбы с минной опасностью на море. В ходе войны стало очевидным, что гладкоствольная артиллерия должна уступить место нарезной. И, наконец, война показала бесспорное превосходство паровых кораблей перед парусными, что стимулировало развитие парового деревянного, а затем железного и броненосного флота. [75]