30 сентября 1912 года болгарскимъ правительствомъ турецкому посланнику въ Софіи была передана нота, въ которой перечислены основныя реформы, могущія улучшить тяжкую судьбу христіанскаго населенія въ Турціи. Въ этой нотѣ указывалось на необходимость введенія областной автономіи назначеніемъ губернаторомъ бельгійца или швейцарца; учрежденія областной выборной скупщины, жандармеріи, предоставленія свободы обученія въ школахъ и учреждешя народнаго войска. Осуществленіе реформъ предлагалось поручить особому верховному совету, составленному въ одинаковомъ числѣ изъ христіанъ и мусульманъ, подъ контролемъ пословъ великихъ державъ и посланниковъ балканскихъ государствъ въ Константинополѣ. Портѣ предлагалось заявить, согласна-ли она на удовлетвореніе требованій обязательствомъ проведенія реформъ въ шестимѣсячный срокъ. Кромѣ того, предъявлялось требованіе, въ доказательство согласія, немедленно демобилизовать войска.

Вмѣсто демобилизаціи части турецкихъ войскъ, собранныхъ во Фракіи, на другой-же день послѣ врученія приведенной выше болгарской ноты, былъ опубликованъ султанскій манифестъ о мобилизаціи редифовъ и части территоріальныхъ войскъ.

Въ этомъ манифестѣ султанъ напоминалъ о миролюбіи Турціи и ея традиціинномъ уваженіи правъ другихъ народовъ и расъ. «Оттоманы,—говорилось въ немъ далѣе,—чужды злыхъ замысловъ. Несмотря на великія затрудненія, переживаемыя Турціей, она постепенно вводить реформы на благо ея народностей. Однако, маленькіе сосѣди, намѣреваясь остановить прогрессъ Турціи, согласились напасть на нее. Болгарскіе, сербскіе, черногорскіе и греческіе мечтатели, забывъ, какъ дорого оттоманы продаютъ свою жизнь, сколь героически сражаются въ Триполитаніи, выслали войска на наши границы, заставивъ насъ мобилизовать армію, вѣрную хранительницу чести націи. Нынѣ долгъ оттомановъ защищать отечество, которое ихъ предки оросили драгоценною кровью, не допустить врага безнаказанно попрать священную почву, каждая частица которой содержитъ останки предковъ, помешать нападенію на наслѣдіе оттомановъ. Подобно предкамъ, храбро защи щавшимъ отечество, оттоманы должны спешить на границы, чтобы ударомъ сабли отсечь руку, дерзающую посягнуть на оттоманское отечество». Въ концѣ манифеста султанъ выражалъ уверенность, что «оттоманы присоединять новые лавры къ лаврамъ предковъ».

4 октября Порта обратилась къ болгарской миссіи въ Константинополѣ со следующей нотой:

«Общая мобилизація и сосредоточеніе вашихъ военныхъ силъ на границѣ Оттоманской имперіи и ежедневныя нападенія на пограничныя укрѣпленія и позиціи, равнымъ образомъ столь-же недопустимыя, какъ и невѣроятныя требованія, предъявленный вашимъ правительствомъ, дѣлаютъ невозможнымъ сохраненіе между Турціей и вашимъ государствомъ мира, который императорское правительство хотѣло всегда сохранить. Вслѣдствіе сего начальникъ миссіи и составь последней имѣютъ получить свои паспорта и возможно скорѣе удалиться съ территоріи Оттоманской имперіи».

Война была окончательно решена, и 5 октября царь Болгаріи Фердинандъ обратился къ народу со слѣдующимъ манифестомъ:

«Болгары. Втеченіе моего двадцатилѣтняго царствованія я всегда усматривалъ въ мирномъ и культурномъ трудѣ залога прогресса, благоденствія и славы Болгаріи и всегда желалъ, чтобы по этому пути неуклонно шелъ болгарскій народъ. Провидѣніе судило иначе. Настало время, когда болгарскій народъ призванъ отказаться отъ благодѣяній мира и долженъ прибегнуть къ оружію для разрѣшенія великой задачи. За Рилодагомъ и Родопскими горами наши братья по крови и вѣрѣ за цѣлыхъ 35 лѣть до момента нашего освобожденія не имѣли счастья добиться сносной человеческой жизни. Всѣ усилія, направленныя къ достиженію этой цѣли какъ великихъ державъ, такъ и болгарскаго правительства, не создали тѣхъ условій, которыя позволяютъ этимъ христіанамъ пользоваться человеческими правами и свободой. Слезы балканскихъ рабовъ, стенанія милліоновъ христіанъ не могли не потрясти сердецъ ихъ соплеменниковъ и единовѣрцевь, которые своей свободной и мирной жизнью обязаны великой христіанской освободительництѣ. Болгарскій народъ помнить пророческія слова Царя-Освободителя о томъ, что святое дѣло должно быть доведено до конца. Теперь миръ нарушенъ, и, чтобы оказать помощь христіанскому населенію Турціи, у насъ не осталось иного средства, какъ обратиться къ оружію. Мы видимъ, что лишь этимъ путемъ можемъ обезпечить ему защиту жизни и достоянія. Анархія въ турецкихъ провинціяхъ являлась угрозой даже нашей национальной жизни. Послѣ рѣзни въ Иштибѣ и Кочанѣ, вместо того, чтобы проявить правосудіе, дать удовлетвореніе потерпѣвшимъ, какъ мы требовали, турецкое правительство отдало приказъ о мобилизаціи всѣхъ своихъ военныхъ силъ. Наше долготерпѣніе подверглось тяжкому испытанно. Человеколюбивым, свойственныя христіанину, чувства и священный долгъ оказывать помощь своимъ братьямъ, разъ имъ угрожаеть истребленіе, а также честь и достоинство Болгаріи повелительно требовали отъ меня призвать подъ знамена ея сыновъ, готовыхъ къ защитѣ родины. Наше дѣло—справедливое, великое и священное. Уповая на покровительство и поддержку Всевышняго, возвѣщаю болгарскому народу, что война за человѣческія права турецкихъ христіанъ объявлена. Повелеваю доблестной болгарской арміи двинуться на турецкую территорию. Бокъ-о-бокъ съ нами будутъ сражаться противъ общаго врага, преследуя ту-же цѣль, арміи балканскихъ государствъ, союзныхь съ Болгаріей, Сербіи, Греціи и Черногоріи. Въ этой борьбѣ креста противъ полумѣсяца, свободы — противъ тираніи на нашей сторонѣ будетъ сочувствіе всѣхъ, кому дороги справедливость и прогрессъ. Сильный этимъ сочувствіемъ, пусть вспомнить доблестный болгарскій солдатъ о героическихъ подвигахъ своихъ отцовъ и предковъ, доблести своихъ учителей — русскихъ освободителей. Да будеть путь его — отъ победы къ побѣдѣ! Впередъ! Съ нами Богъ!».

Мобилизація въ Болгаріи прошла съ неслыханнымъ успѣхомъ, чему способствовало, конечно, сильно развитое у болгаръ патріотическое чувство и то обстоятельство, что цѣль войны, какъ ее понималъ народъ,—освобожденіе своихъ братьевъ изъ-подъ ига турокъ,—была слишкомъ понятна и близка сердцу каждаго болгарина.

Число явившихся на призывъ превысило всѣ разсчеты: во многихъ городахъ избытокъ явившихся не могъ своевременно получить винтовокъ и былъ сведенъ въ дополнительныя дружины. для пополненія убыли послѣ первыхъ боевъ.

Изъ 70,000 человѣкъ мирнаго состава болгарская армія втеченіе двухъ недель развернулась въ трехсотъ-тысячную армію, а по нѣкоторымъ свѣдѣніямъ составъ ея достигъ къ концу мобилизаціи почти 400,000 человѣкъ, считая македонскихъ добровольцевъ и тѣ войска, которыя оставались въ Болгаріи.

Къ моменту объявленія войны войска Болгаріи, которыми первымъ предстояло начать движеніе, были распределены слѣдующимъ образомъ:

1) Первая армія, силою до 30,000 штыковъ, подъ командой генерала Кутинчева, находилась у г. Ямбола. Къ этому времени она состояла изъ двухъ дивизій, первой, подъ командой генерала Тошева, и десятой,—подъ командой генерала Бражеринова.

2) Вторая армія, силою въ 72,000 штыковъ, подъ командой генерала Иванова, была расположена близь селенія Харманлы, на желѣзнодорожной линіи, ведущей въ Адріанополь. Она состояла изъ трехъ дивизій: третьей, подъ командой генерала Сарафова, восьмой—генерала Киркова и девятой—генерала Сиракова.

3) Третья армія, силою въ 64,000 штыковъ, подъ командой генерала Радко Дмитріева, находилась у железнодорожной станціи «Стральджа» (линія Ямболъ—Бургасъ). Въ составъ ея входили три дивизіи, четвертая—генерала Бояджіева, пятая—генерала Христова и шестая—генерала Тенева.

Кромѣ этихъ трехъ армій, нѣкоторыя части войскъ, игравшія второстепенную роль, въ томъ числѣ двѣ пѣхотныхъ дивизіи, вторая—генерала Ковачева и седьмая—генерала Тодорова, были направлены для дъйствія на македонскомъ театрѣ войны.

Главная квартира болгарской арміи помещалась въ Старой Загорѣ, гдѣ находились царь Фердинандъ, номинальный главно командующій всѣми арміями, его помощникъ генералъ Саввовъ, фактически главнокомандующій, и начальникъ штаба генералъ Фичевъ.

Командующій первой арміей генералъ Кутинчевъ въ молодости былъ учителемъ первоначальной школы въ Рущукѣ; затѣмъ во время сербско-болгарской войны онъ уже командовалъ одной изъ дружинъ 5-го Дунайскаго полка, замѣнивъ раненаго командира, и участвовалъ въ бояхъ при Царибродѣ и Пиротѣ. Храбрый, находчивый и решительный генералъ Кутинчевъ совершенно чуждъ спеціальному военному образованію, но за то въ его распоряженіи находился, въ качествѣ начальника штаба, одинъ изъ лучшихъ офицеровъ генеральнаго штаба, бывшій военный агентъ въ Петербургѣ, полковникъ Попадоповъ, участникъ Манчжурской войны 1904—1905 гг.

Командующій второй арміей генералъ Ивановъ окончилъ русскую академію генеральнаго штаба и отличился въ сербско-болгарскую войну. Послѣ этой войны генералъ былъ три года военнымъ министромъ.

Командующій третьей арміей, — «нашъ Радко», какъ зовутъ сто болгары, — еще въ освободительную войну 1877 — 78 гг. поступилъ добровольцемъ-проводникомъ въ лейбъ-гвардіи Уланскій Ея Величества полкъ и уже тогда выдвинулся своей беззаветной храбростью. Послѣ войны Радко Дмитріевъ окончилъ Софійское военное училище, а затѣмъ пріѣхалъ въ Россію, гдѣ поступилъ въ Константиновское военное училище, закончивъ свое военное образованіе въ нашей академіи генеральнаго штаба.

Вернувшись на родину, онъ, въ качествѣ, помощника начальника штаба западнаго отдѣльнаго корпуса, во время войны съ сербами получилъ боевое крещеніе въ сраженіяхъ при Драгоманѣ, Планицѣ и Пиротѣ.

Онъ былъ въ числѣ тѣхъ офицеровъ, которые заставили Александра Баттенбергскаго отречься отъ престола Болгаріи. Это обстоятельство заставило Дмитріева эмигрировать и онъ вновь очутился въ Россіи.

Десять лѣтъ прокомандовалъ Радко Дмитріевъ ротой въ нашемъ 15-мъ гренадерскомъ Тифлисскомъ полку и лишь въ 1898 году вернулся въ Болгарію.

Этотъ несомненный герой Балканской войны въ настоящее время назначенъ посланникомъ въ Петербургъ.

Назначенію командующихъ отдельными арміями было сдѣлано чрезвычайно удачно, какъ это и доказано ими на дѣлѣ, что-же касается назпаченія фактическимъ главнокомандующимъ генерала Саввова, то этотъ выборъ ни въ какомъ случаѣ нельзя назвать удачнымъ.

Саввовъ также окончилъ нашу академію генеральнаго штаба, также участвовалъ въ сербо-болгарской войнѣ и даже былъ военнымъ министромъ во время господства стамбуловцевъ. Одинъ изъ военныхъ корреспондентовъ, Н. П. Мамонтовъ, даетъ такую характеристику этому человеку, которому пришлось сыграть въ последней войнѣ первенствующую роль:

«Популярный лишь среди своихъ партійныхъ единомышленниковъ (стамбуловцевъ), Саввовъ дѣйствительно знаетъ военное дѣло, но онъ— эгоистъ до мозга костей и ради того, чтобы выдвинуть себя на первый планъ, не стесняется нарушать иниціативу подчиненныхъ и препятствовать имъ приводить въ исполненіе ихь вполнѣ цѣлесообразные планы».

Изъ дальнѣйшаго изложенія нашего очерка читатели убедятся, насколько была вѣрна такая характеристика.

Вооруженіе болгарской арміи было превосходно: артиллерія была лучше турецкой. Несомненными дефектами въ арміи были: малочисленность кавалеріи и, въ особенности, крайній недостатокь врачей и полная неорганизованность госпитальной и санитарной части.

Планъ компаніи, въ составленіи котораго принимали участіе генералы Саввовъ и Фичевъ, а также сербскій военный министръ генералъ Путникъ, въ главнѣйшихъ своихъ чертахъ, заключался въ слѣдующемъ. Черногорской, сербской и греческой арміи выпадала второстепенная задача на македонскомъ театрѣ войны; главный ударъ туркамъ должны были нанести болгары: первой и третьей арміямъ (генералы Кутинчевъ и Радко Дмитріевъ) приказано было быстро двинуться къ югу чрезъ Лозенградъ (Киркилиссе) къ Константинополю, а вторая армія (генерала Иванова) предназначалась для обложенія Адріанополя и полнаго его изолированія.

Такимъ образомъ на первый планъ ставилась операція подъ Лозенградомъ; для этой цѣли (См. карту № 1, стр. 10) третья армія двигается на Лозенградъ, а вторая — на Селіолу, въ разрѣзъ между силами турокъ, сосредоточенными въ Адріанополе и Лозенградѣ.

6 октября предъ фронтомъ болгарскихъ войскъ былъ прочитанъ манифестъ объ объявленіи войны и войска первой и третьей арміи (около 100,000 штыковъ) быстро двинулись на югъ. Если турки были плохо осведомлены о положеніи болгарскихъ армій и планѣ войны, то, наоборотъ, болгары отлично знали почти все, что делалось у турокъ. Многочисленные, ежедневно прибывавшіе бѣженцы изъ Фракіи доставляли не мало драгоцѣнныхъ для болгаръ свѣдѣній.

Болгары знали, что турецкая мобилизація происходила изъ рукъ вонъ плохо; что укрѣпленія у Лозенграда, возводимыя турками, по указанію германскаго инструктора турецкихъ войскъ Гольцъ-паши, находятся въ зачаточномъ состояніи; что число войскъ, занимающихъ Лозенградъ, не превышаетъ 45,000 человѣкъ; что, подкрѣпленія, направленныя къ нимъ, запоздали.

Все это властно указывало генералу Радко Дмитріеву на то, что весь успѣхъ лозенградской операціи заключается въ быстротѣ натиска.

Радко Дмитріевъ блистательно справился съ своей задачей. «Указанія военной науки, — говорить Н. П. Мамонтовъ въ своей киигѣ «Съ болгарскими войсками отъ Балканъ до Чаталджи», — опредѣляють среднюю скорость арміи изъ нѣсколькихъ корпусовъ— 10 или 15 верстъ въ день, при благопріятныхъ условіяхъ, дорогахъ, удобныхъ для похода, и т. д.

На всемъ протяженіи отъ Балканъ до Лозенграда дороги были размыты десятидневными ливнями, обратившими пахотныя поля въ непроходимыя трясины.

По непролазной грязи войска третьей и первой армій, буквально на плечахъ людей вывозя артиллерію и обозы, уже на третьемъ переходѣ, со скоростью 35 и 40 верстъ въ сутки, вступили на турецкую территорію, нарушая всѣ предположенія турокъ».

Изъ Лозенграда или Киркилиссе турки думали создать сильный укрепленный лагерь, не уступающій Адріанопольскому, но къ началу войны успели построить только двѣ долговременныя батареи на востокѣ и на западѣ отъ города; остальныя укрѣпленія не были закончены, но гористая местность къ северу и западу отъ Лозенграда дала возможность туркамъ сильно укрепить позиціи.

У Лозенграда были расположены весь третій армейскій корпусъ и нѣкоторыя части другихъ корпусовъ, всего до 45,000 человѣкъ, т. е. на половину менѣе того количества солдатъ, какое насчитывали болгары въ арміяхъ Радко Дмитріева и Кутинчева.

Войсками командовалъ Махмудъ-Мухтаръ-паша, сынъ извѣстнаго Гази-Мухтара-паши. Главнокомандующій восточною арміею турокъ Абдуллахъ-паша находился въ это время въ Люле-Бургасѣ.

Турецки главнокомандующій, не ожидавши такъ скоро наступленія болгаръ, считалъ Лозенградскую позицію вполнѣ обезпеченной, тѣмъ болѣе, что къ ней подвигался уже шестнадцатый армейскій корпусъ въ количествѣ 30,000 человѣкъ, а съ его прибытіемъ 75,000 турокъ, сосредоточенныхъ въ укрѣпленіяхъ Лозенграда, представляли-бы действительно серьезную преграду арміямъ Радко Дмитріева и Кутинчева.

Но, къ несчастью для турокъ, 16-й корпусъ опоздалъ...

8 октября третья болгарская армія перешла границу и двинулась по шести направленіямъ къ Лозенграду, стараясь охватить оба фланга турецкой арміи.

9 октября разыгрался бой подъ Эреклеромъ, гдѣ турки заняли передовую позицію съ трехъ-ярусной обороной крутыхъ скалистыхъ хребтовъ.

Болгарскія войска, рвавшіяся въ штыковую атаку,—знаменитый ударъ «на-ножъ»,—не остановились передъ тяжелой задачей—фронтальной атакой позиціи турокъ, представлявшей естественное укрѣпленіе.

Ихъ блестяще поддержала артиллерія, засыпавшая турецкія батареи дождемъ гранатъ и шрапнели.

Одинъ изъ турецкихъ дезертировъ, македонецъ родомъ, участникъ Эреклерскаго боя, очень картинно разсказывалъ Н. П. Мамонтову о томъ ужасномъ впечатлѣніи, какое произвела меткая стрельба болгарскихъ орудй на турокъ.

— Какъ только наша батарея,—разсказывалъ онъ,—открыла огонь, тотчасъ-же на нее обрушился ураганъ снарядовъ болгарской артиллеріи, для насъ невидимой. Мы всѣ бросились отъ орудій вразсыпную прятаться, кто куда...

Командиръ батареи первымъ вскочилъ на коня и ускакалъ въ Лозенградъ, офицеры—за нимъ... Намъ нечего было дольше оставаться подъ этимъ адскимъ огнемъ: кто пѣшкомъ, кто верхомъ на артиллерійскихъ лошадяхъ съ перерубленными постромками помчались къ городу, думая найти въ немъ спасеніе. Всѣ орудія и зарядные ящики были оставлены на мѣстѣ; мы даже не вспомнили о нашихъ ранцахъ, палаткахъ и шинеляхъ, сложенныхъ въ окопахъ...

Въ то время, какъ второй Искерскій полкъ штурмовалъ Элеклерскія высоты, войска генерала Бояджіева аттаковали турокъ у Эскиполоса, а дивизіи генераловъ Тенева, Тошева и Бражеринова направили ударъ на Селіолу и Гечкенли{1}.

Вотъ что говоритъ генералъ Тошевъ въ своемъ приказѣ по дивизіи:

«9 октября, въ день славнаго боя при Селіолу, молодцы-тырновцы и софійцы впервые помѣрялись силами съ вѣковымъ врагомъ, разбили его и гнали десятки верстъ.

Пѣхота, развернувшись изъ походнаго порядка, бѣгомъ понеслась, какъ вихрь, неудержимо и безостановочно на штурмъ непріятеля. Воспламененные боевымъ порывомъ, софійцы и тырновцы не имѣли времени для стрельбы: они ринулись впередъ съ громогласнымъ «ура» на густыя турецкія массы, развертывавшіяся южнѣе. Артиллерія могущественно покровительствовала ихъ неудержимому напору.

Бой начался въ 2½ часа дня, а ужь въ 3½ часа турецкія батареи были принуждены отступить на вторыя позиціи, пѣхотныя линіи оттиснуты къ «могиламъ» у с. Гечкенли, а по шоссе Киркилиссе— Адріанополь чернелись массы турокъ, старавшихся пробиться къ Адріанополю.

Наша артиллерія перенесла огонь на нихъ. Турки были принуждены повернуть къ югу; турецкія батареи отъ нашего огня замолкаютъ; пѣхота стремительно летитъ къ «могиламъ»; вездѣ раздается «ура», победное, всесокрушающее!

Падаетъ сотня убитыхъ, сотни раненыхъ покрываютъ землю, но «ура" продолжается...

Турецкія батареи взяты, непріятель окончательно разбить и обращенъ въ полное бѣгство на югъ!

Въ этотъ славный для дивизіи день двѣ Цареградкія дивизіи, которыя слывуть отборными среди турецкихъ войскъ, втеченіе 3 часовъ сокрушены двумя полками тырновцевъ и софийцевъ, отдаютъ свои батареи и позорно бѣгутъ.

Поэтому бѣшеная атака при Селюлу не только разрушила планы турокъ, но и внушила турецкому солдату ужасъ передъ болгарскимъ оружіемъ.

Поклонъ глубокій отъ меня вамъ, доблестные офицеры и молодцы-юнаки тырновцы, софійцы и артиллеристы!

Гечкенлійскія могилы покроются памятниками, которые возвѣстятъ на вѣчныя времена о вашемъ боевомъ порывѣ и ничѣмъ неудержимомъ напорѣ на врага въ этотъ день!

Начальникъ дивизіи генералъ Тошевъ»

Въ первый день боя подъ Лозенградомъ, 9 октября, турки были выбиты изъ передовыхъ позицій, а на другой день, 10 октября, болгарскія войска, подъ проливнымъ дождемъ, повели рѣшительное наступленіе по всей линіи.

Рѣшающимъ моментомъ этого боя былъ обходъ праваго фланга турецкихъ войскъ, у с. Кайвы, гдѣ одна изъ болгарскихъ дивизій, достигшая этой местности уже къ ночи, произвела среди турокъ полную панику. Бывшія здѣсь редифныя турецкія войска бросились въ городъ...

Произошло ничто ужасное: эти бѣглецы увлекли за собой и остальныя войска, началось поголовное бегство. Турецція войска кинулись, бѣжатъ, по направленію къ Люле-Бургасу и Бунаръ-Гиссару, бросивъ на произволъ судьбы форты, батареи, пушки и обозы...

Махмудъ-Мухтаръ-паша не пытался даже водворить порядокъ и одинъ изъ первыхъ покинулъ Лозенградъ съ поѣздомъ желѣзной дороги, отходившимъ на Баба-Эски.

11 октября утромъ болгарскіюя войска заняли Лозенградъ.

Инструкторъ турецкихъ войскъ прусскій генералъ фонъ-деръ-Гольцъ, накануне объявленія войны, гордо заявилъ:

— Для овладѣнія Лозенградомъ потребуется три мѣсяца времени и армія, трижды превышающая болгарскую, какъ по численности, такъ и по качеству.

Радко Дмитріевъ доказалъ, что Лозенградъ можно было взять не въ три мъсяца, а въ три дня, при самыхъ ничтожныхъ потеряхъ (300 убитыхъ, 450 раненыхъ).

Взаключеніе описанія Лозенградской операціи скажемъ нѣсколько словъ о томъ, что дала болгарамъ эта победа:

1) Успѣхъ перваго боя съ позорно бѣжавшими турками необычайно поднялъ духъ болгарской арміи.

2) Планъ дѣйствій противника былъ нарушенъ: о вторженіи турецкихъ войскъ на территорію Болгаріи не могло быть и рѣчи.

3) Пораженіе подъ Лозенградомъ внесло полную дезорганизацію въ турецкую армію.

4) Болгары захватили безчисленные трофеи: болѣе 100 орудій, до 200 зарядныхъ ящиковъ, тысячи винтовокъ и т. д.

5) Захватъ неповрежденной станціи железнодорожной линіи Лозенградъ—Баба-Эски—Люле-Бургасъ—Чаталджа, съ полнымъ техническимъ оборудованіемъ, пятью паровозами, 200 вагонами и складами угля, имѣлъ огромное стратегическое значеніе, облегчая дальнѣйшія дѣйствія болгарскихъ операцій.

6) Военная добыча, доставшаяся болгарамъ въ Лозенградѣ, оказалась колоссальной: склады были переполнены провіантомъ и фуражемъ, мундирно-амуничныя вещи оказались въ такомъ количествѣ, что вновь сформированная болгарская дивизія могла быть съ избыткомъ снабжена турецкими шинелями и сапогами.

Успѣхъ былъ такъ великъ, что у многихъ могла закружиться голова... Она и закружилась,—прежде всего въ Старой Загорѣ, въ главной квартирѣ болгарской арміи...

Вотъ какую рѣчь произнесъ старо-загорскій митрополитъ Мефодій на торжественномъ молебствіи по случаю взятія Лозенграда, обращаясь къ царю Фердинанду:

— «Господу угодно было благословить христолюбивое воинство блестящей побѣдой.

Шесть дней войны истекли — и наши доблестные войска разбили нечестивыхъ агарянъ.

Палъ Лозенградъ, и совершилось, казалось, невозможное даже для величайшихъ героевъ!

Съ такими достойными сынами родины, царь, ты, можешь, твердо уповая на Бога, довершить великое дѣло освобожденія зарубежныхъ братьевъ.

И да нарекутъ тебя царемъ-освободителемъ, и съ Божіею милостью—императоромъ Великой Цѣлокупной Болгаріи!».

Послѣ этого молебна у русскаго военнаго корреспондента Н. П. Мамонтова произошелъ слѣдующій необыкновенно характерный разговоръ съ однимъ болгарскимъ полковникомъ:

— «Скажите, полковникъ,—спросилъ г. Мамонтовъ,—слова митрополита Мефодія объ «императорѣ» сказаны подъ вліяніемъ минуты, или они отражаютъ собою настроеніе «въ сферахъ»?

— Никто, пока, еще и не помышляетъ объ «имперіи» Болгарской. Быть можетъ, у нѣкоторыхъ энтузіастовъ и появилась такая идея, — но она весьма преждевременна. Надо раньше разбить козни враждебной намъ европейской дипломатіи и создать объединенную Болгарію, затѣмъ поработать еще добрый десятокъ лѣтъ,—а тогда будетъ видно, какую роль призвана играть Болгаріѣя на Балканахъ,

—Роль Пруссіи въ Германскомъ союзѣ?

— Давай Богъ, чтобы такъ,—крепко пожалъ мою руку полковникъ»...

Въ то время, когда болгарскій народъ, вѣря въ слова манифеста царя Фердинанда, геройски умиралъ за «свободу своихъ братьевъ въ Македоніи»— въ «сферахъ» уже въ самомъ начали войны мечтали вовсе не о свободѣ македонцевъ, а о «Болгарской имперіи», о первенствѣ Болгаріи на Балканскомъ полуостровѣ...

Это были опасные симптомы болезни, охватившей «сферы» Болгаріи,—болезни, именуемой ,,маніей величія»...

Прежде чѣмъ перейти къ дальнѣйшимъ дѣйствіямъ первой и третьей арміи, слѣдуетъ сказать нѣсколько словъ о томъ положеніи, которое заняла вторая болгарская армія генерала Иванова.

Авангардомъ этой арміи уже 6 октября былъ занятъ укрепленный пунктъ Куртъ-кале (Волчья крѣпость), запирающій перевалъ изъ долины р. Марицы въ долину р. Арды.

Въ тотъ-же день безъ выстрела была занята неповрежденная станція «Мустафа-паша» и лежащій на обоихъ берегахъ р. Марицы городъ того-же названія. Турки, поспѣшно оставивъ Мустафа-пашу, даже не позаботились взорвать мостъ чрезъ Марицу, чѣмъ, конечно, облегчили движеніе второй болгарской арміи къ Адріанополю.

Въ тѣ дни, когда шли бои подъ Лозенградомъ, войска второй болгарской арміи приступили къ обложенію Адріанополя, постепенно занимая окружающія его высоты и устанавливая осадныя батареи.

На четвертый день обложенія болгарамъ удалось прорвать водопроводъ, снабжавшій городъ питьевой водой; гарнизону и населенію Адріанополя пришлось пользоваться мутными и нездоровыми водами Марины и Тунджи.

Подъ Адріанополемъ потянулись дни длительной осады, причемъ всѣ вылазки турокъ не имѣли успеха, и кольцо, обложенія Адріанополя крѣпло съ каждымъ днемъ.

При описаніи дѣйствій 1-й и 3-й армій (Кутинчева и Радко Дмитріева) мы остановились на днѣ 11 октября, когда болгарскія войска вступили въ Лозенградъ.

Войска генерала Радко Дмитріева расположились въ городѣ и его окрестностяхъ, а дивизіи генерала Кутинчева стали бивакомъ недалеко оть поля боя у Селіолу, на ведущей къ Баба-Эски дорогѣ.

Послѣ разгрома подъ Лозенградомъ турецкія войска потеряли вѣру въ начальниковъ, а начальники—въ войска.

Вотъ что, напримѣръ, телеграфировалъ Махмудъ-Мухтаръ-паша, командовавшій турецкой арміей подъ Лозенградомъ, своему отцу:

«Это не войска, а сволочь (!)! Солдаты думаютъ лишь о томъ, какъ-бы скорей добраться до Стамбула, куда ихъ влечетъ запахъ константинопольскихъ кухонь. Съ такими войсками успѣшно обороняться невозможно...».

Подлинникъ этой телеграммы былъ найденъ въ полевой сумкѣ раненаго турецкаго офицера генеральнаго штаба, захваченнаго болгарами при отступленіи турокъ оть Лозенграда.

Главнокомандующій восточными арміями турокъ Абдуллахъ-паша въ письмѣ къ великому визирю писалъ послѣ Лозенградскаго погрома:

«Чтобы не очутиться въ еще худшемъ положеніи, прошу уладить вопросъ дипломатическимъ путемъ».

Бѣгство турокъ изъ Лозенграда продолжалось до селенія Яни и г. Визы; они смяли шедшія къ нимъ изъ Константинополя па поддержку войска и увлекли за собой, въ этомъ безпорядочномъ бѣгствѣ, цѣлый 16-й корпусъ.

Только около Визы, въ шестидесяти верстахъ оть Лозенграда, остановилось безумное бѣгство арміи.

А между тѣмъ, вместо энергичнаго преслѣдованія на голову разбитыхъ турокъ, третья и первая болгарскія арміи остановились и съ 11 до 14 октября не только не преследовали непріятеля, но и соприкосновеніе съ нимъ временно было утрачено.

Этотъ перерывъ въ военныхъ дѣйствіяхъ, эта потеря дорогого времени, повидимому, объясняются двумя причинами: во-первыхъ, страшнымъ утомленіемъ болгарской пѣхоты, совершившей въ короткое время пять форсированныхъ переходовъ (два послѣдніе—съ боемь), а, во-вторыхъ,—крайнимъ недостаткомъ кавалеріи (по одному эскадрону на дивизію).

Какъ-бы то ни было, эти три потерянные болгарами дня дали возможность туркамъ не только оправиться, но и перейти въ наступленіе.

Остатки разбитой подъ Лозенградомъ турецкой арміи съ 11 по 34 октября блуждали по всѣмъ направленіямъ къ югу отъ Лозенграда и, наконецъ, скопились у г. Визы и Люле-Бургаса.

Въ Визу прибыль командовавши ими подъ Лозенградомъ Махмудъ-Мухтаръ-паша, которому удалось остановить увлеченный лозенградскими бѣглецами 16-й корпусъ и сформировать новыя сводныя дивизіи изъ подошедшихъ отъ Константинополя редифовъ.

У Люле-Бургаса командиръ четвертаго корпуса Абукъ-паша собралъ до 60,000 человѣкъ, опоздавшихъ къ лозенградскому бою.

Главнокомандующій восточной турецкой арміей Абдуллахь-паша, видя, что онъ вновь располагаетъ арміей въ 120,000 человѣкъ, избралъ позицію для упорнаго оборонительнаго боя за рѣкою Карагачъ между Бунаръ-Гиссаромъ и Люле-Бургасомъ, на протяженіи 35 верстъ.

По его разсчетамъ, 120,000 турокъ на укрепленной позиціи, фронта которой былъ прикрыть болотистой рѣкой Карагачъ, смѣло могли разсчитывать остановить обѣ болгарскія арміи.

14 октября Махмудъ-Мухтаръ паша перешелъ въ наступленіе и отъ Визы перевелъ главныя свои силы къ Бунаръ-Гиссару. (См. карту № 2 на стр. 42).

Въ этоть-же день турецкія войска вошли въ соприкосновеніе съ сторожевымъ охраненіемъ пятой дивизіи ген. Христова у Бунаръ-Гиссара, и болгары должны были податься назадъ, къ Яни.

Одновременно и авангардъ четвертой дивизіи ген. Бояджіева былъ оттѣсненъ турками. 15 октября Радко Дмитріевъ приказалъ всѣмъ своимъ тремъ дивизіямъ (4, 5 и 6) наступать, развернувъ ихъ на фронтѣ Яни—Люле-Бургасъ.

Командующему 1-й арміей генералу Кутинчеву было послано приказаніе какъ можно скорѣе идти въ Люле-Бургасу для овладѣнія лѣвымъ флангомъ турецкой оборонительной позиціи.

16 октября наступленіе болгаръ былъ остановлено, и положеніе становилось критическимъ, тѣмъ болѣе, что войска ген. Кутинчева къ этому времени еще не могли подойти, задержанныя бездорожьемъ.

17 октября турки сами перешли въ наступленіе...

Генералъ Христовъ просилъ подкрѣпленій, но, вместо резерва, получилъ следующую лаконическую записку Радко Дмитрова: «Умрите на вашихъ позиціяхъ, но ихъ не отдавайте».

Это происходило на лѣвомъ флангѣ болгарскихъ войскъ, а, на правомъ—дивизія ген. Тенева едва сдерживала порывавшихся обойти ее турокъ.

Только 19 октября авангарды первой арміи генерала Кутинчева подошли къ Люле-Бургасу и опасность обхода праваго фланга болгарскихъ войскъ миновала.

Къ вечеру этого дня положеюе неожиданно изменилось въ пользу болгаръ: 4-я пѣхотная дивизія ген. Бояджіева стремительной атакой прорвала центръ турецкой позиціи у селенія Карагачъ.

Изменилось положеніе и на лѣвомь флангѣ: генералъ Христовъ былъ поддержанъ первой бригадой третьей дивизіи, прибывшей изъ Адріанополя.

На пятый день этого оттаяннаго, упорнаго и кровопролитнаго боя, 20 октября, турки были отброшены по всему фронту.

Восточная армія турокъ перестала существовать. Остатки ея кинулись бѣжать, спѣша укрыться за укрѣпленіями Чаталджинской оборонительной линіи.

Не дешево досталась эта побѣда болгарамъ: по оффиціальнымъ свѣденіямъ, они потеряли ранеными и убитыми 15,000 человѣкъ, но на самомъ дѣлѣ потери ихъ достигали 25,000 человѣкъ. Турки потеряли до 40,000. Зато велики были и трофеи: 50 орудій, 100 зарядныхъ ящиковъ, 4 знамени и 3,000 плѣнныхъ.

Сраженіе Бунаръ-Гиссаръ — Люле-Бургасъ болгары считали рѣшившимъ судьбу войны.

Это было-бы справедливо, если-бы фактическому главнокомандующему арміями генералу Саввову, котораго некоторые военные корреспонденты называютъ «злымъ геніемъ Чаталджи», не пришла безумная мысль взять чаталджинскія укрѣпленія открытымъ штурмомъ, безъ надлежащаго артиллерійскаго обстрела...

Къ 27 октября ни одного турка уже не было впереди укрѣпленій Чаталджи. Бежали не только войска, но и мирные жители турецкихъ селеній.

Двигаясь вслѣдъ за бѣжавшими турецкими войсками, авангарды первой и третьей арміи дошли до лиши Чаталджа—Уклады— Таффа—Ормалы, гдѣ и остановились. (См. карту № 3, стр. 54).

Передъ ними протекала рѣка Карасу, а за ней расположена знаменитая Чаталджинская укрепленная линія, еще задолго до русско-турецкой войны 1877—1878 гг. построенная по проекту извѣстнаго бельгійскаго инженера Бріальмона. Затѣмъ линія эта была еще болѣе усилена австрійскимъ инженеромъ Блумъ-пашею.

Всего до войны съ болгарами на Чаталджинской линіи имѣлось 27 фортовъ и батарей, расположенныхъ въ двѣ линіи. Уже готовясь къ войнѣ съ Болгаріей, турки произвели огромныя работы, укрепляя линію: появились еще 16 полевыхъ укрѣпленій, снабженныхъ проволочными загражденіями: восемь редутовъ были выдвинуты впередъ на хребты южнѣе озера Деркосъ, а остальные восемь находились за озеромъ Біюкъ-Чекмедже, на высотахъ отъ Хадемъ-Кіоя до берега Мраморнаго моря, составляя тыловую оборонительную линію.

Форты Чаталджинской линіи замкнуты, сильной профили и разсчитаны на четыре дальнобойныхъ орудія и двѣ роты гарнизона; во всѣхъ имеются фугасы, проволочныя загражденія и внутренняя оборона рвовъ. На болѣе важныхъ по положенію фортахъ— бронекупольныя и скрывающіяся орудійныя установки, а также и автоматическая подача снарядовъ изъ бетонированныхъ казематовъ.

Въ самое последнее время, по заключеніи мира съ Италіей, турки перевезли на чаталджинскія позиціи часть огромныхъ береговыхъ орудій съ Дарданельскихъ батарей и сильные электрическіе прожекторы.

Чаталджинскія укрѣпленія снабжены казематами для гарнизона, бетонными погребами; соединены телеграфомъ и телефономъ и связаны между собой укрытыми отъ наблюденія и обстрела ходами.

Непрерывная линія укрѣпленій тянется на разстояніи 25 верстъ отъ берега Мраморнаго моря до Чернаго, гдѣ за озеромъ Деркосъ кончается непроходимымъ болотомъ (на нашей картѣ № 2 это болото означено черточками). Слѣдуетъ еще упомянуть, что глубина Мраморнаго моря у залива Чекмедже и Чернаго—у озера Деркосъ даетъ возможность крупнымъ военнымъ судамъ занимать позиціи у береговъ и обстреливать непріятельскія войска анфиладнымъ огнемь.

Базируясь на Константинополь, связанный съ Чаталджинской линіей железной и двумя шоссейными дорогами, турки свободно могли пополнять убыль въ людяхъ и снарядахъ.

Чаталджинская линія своими флангами, какъ уже сказано, упирается въ берега двухъ морей и, следовательно, совершенно обезпечена отъ обхода противникомъ.

Передъ фронтомъ Чаталджинской линіи лежитъ совершенно открытая долина рѣки Карасу, превосходно наблюдаемая и обстреливаемая съ турецкихъ фортовъ, батарей и редутовъ.

Общій резервъ турокъ расположился въ укрытыхъ лощинахъ у селенія Ясойренъ, а главная квартира находилась на станціи «Хадемъ-Кіой». Общее число турецкихъ войскъ, расположенныхъ на линіи, достигало въ первое время до 125,000 человѣкъ.

Такова была эта неприступная позиція, предъ которой остановилось победоносное наступленіе І и ІІІ болгарскихъ армй.

Позиціи ІІІ болгарской арміи тянулись отъ берега Чернаго миря, впереди селенія Ормалы до селенія Уклады, вдоль горнаго хребта надъ берегомъ рѣки Карасу; отъ Уклады до Езетина, по холмамь, тянулась линія стрѣлковыхъ окоповъ. Позиціи І арміи шли отъ Езетина до Попаса по открытой равнинѣ, но въ тылу ихъ находились сильныя батареи; отъ Попаса до Каликратіи болгарскія позиціи снова поднимались на крутой гребень вдоль озера Буюкъ-Чекмедже.

Штабъ-квартира третьей арміи (Радко Дмитріева) помещалась въ селеніи Ерменикіой, почти за центромъ расположенія болгарскихъ войскъ, а штабъ первой арміи (Кутинчева) сталъ ближе къ правому флангу— въ Кадынкіоѣ.

Къ третьей арміи присоединились взятыя изъ линіи обложенія Адріанополя третья дивизія генерала Сарафова и двѣ бригады девятой дивизіи генерала Сиракова (третья бригада осталась въ Адріанополѣ); въ составъ первой арміи перешла, изъ третьей арміи шестая дивизія генерала Тенева.

Всего въ распоряженіи генерала Радко Дмитріева подъ Чаталджой собралось до 125,000 штыковъ при 208 орудіяхъ,— количество, равное численности турецкой арміи.

Но эти 125,000 только числились по списку, въ дѣйствительности болгарскія войска въ моментъ прибытія ихъ къ Чаталджѣ, находились далеко не въ блестящемъ состояніи: процентъ больныхъ доходилъ до третьей части наличнаго состава.

Желудочныя заболѣванія съ каждымъ днемъ увеличивались.

И здѣсь вставалъ грозный призракъ холеры, уже свирепствовавшей въ турецкой арміи...

Резюмируя все вышеизложенное, мы приходимъ къ следующему выводу:

Наступающій не быль даже равенъ силами обороняющемуся, получавшему ежедневно подкрѣпленія изъ Малой Азіи; обороняющійся занималъ почти идеальную укрепленную позицію, неизмеримо превосходя наступающаго и числомъ орудй, и ихъ калибромъ.

Теперь читателямъ понятно, до какой степени при такихъ условіяхъ было рискованно для болгаръ предпринимать штурмъ Чаталджинской позиціи.

Генералъ Радко Дмитріевъ первоначально предполагалъ дождаться прибытія осадныхъ орудій съ линіи адріанопольскаго обложенія и лишь послѣ необходимой артиллерійской подготовки считалъ возможнымъ решиться на штурмъ первой лиши Чаталджинскихъ укрѣпленій.

Но вдругъ совершенно неожиданно 4 ноября, т.-е. чрезъ восемь дней по прибытіи первой и третьей арміи къ Чаталджѣ, явился фактически главнокомандующий всѣми болгарскими арміями генералъ Саввовъ, и Радко Дмитріевъ, подъ вліяніемъ данныхъ ему «совѣтовъ», измѣнилъ свой прежній планъ.

«Генералъ Саввовъ—воть кто является «злымъ геніемъ» Чаталджи,—говоритъ Н. П. Мамонтовъ,—онъ быль главными виновникомъ постигшей болгарское оружіе неудачи.

Онъ не хотѣлъ принимать на себя ответственности въ случаѣ неудачи, но былъ не прочь увенчать себя лаврами победителя въ случаѣ успѣха.

Советуя—онъ не командовалъ; присутствуя—не руководилъ... Генералу Саввову пришла въ голову идея—ускорить естественный ходъ событій. Онъ забылъ, что передъ нимъ не одни нравственно разбитыя войска Абдуллахъ-паши, а грозныя современныя укрѣпленія, совершенно неповрежденныя огнемъ безсильной передъ ними скорострельной артиллеріи болгаръ.

— Съ наступленіемъ темноты я «совѣтую» аттаковать редуты на высотахъ южнее озера Деркоса,—сказалъ онъ.

О, почему у генерала Радко Дмитріева не хватило силы. воли заявить непрошенному совѣтчику:

— Генералъ, я вашихъ совътовъ не прошу! Но «совѣтъ» злого генія Чаталджи былъ принять...»

Уже на разсвѣтѣ четвертого ноября болгарскія и турекія орудія открыли огонь. Генералу Христову было приказано придвинуться къ редутамъ первому и второму у Лазаръ-кюя и окопаться въ возможно близкомъ отъ нихъ разстояніи.

На правомъ флангѣ, отъ с. Езетинъ и до берега Мраморнаго моря, наступали три дивизіи первой арміи генерала Кутинчева: шестая —ген. Тенева, направляясь на участокъ турецкой позиціи отъ форта Караколъ и до форта Махмудіе, правѣе ея —первая дивизія ген. Тошева и десятая—ген. Бражаринова.

Въ девять часовъ утра войска пятой дивизіи заняли передовыми частями турокъ селенге Лазаръ-кіой; наступавшія правѣе ихъ части девятой и четвертой дивизіи начали продвигаться къ редутамъ, на высотахъ противъ Ченакче и Кестеника, но, потерявъ поддержку своей артиллеріи, не имевшей возможности переменить свою позицію, вынуждены были пріостановить движеніе впередъ и окопаться въ верстѣ отъ редутовъ №№ 1 и 2.

Еще около полудня въ Черномъ морѣ, къ берегу около Деркоса, подошли турецкіе броненосцы, которые и стали бросать тяжелыя бризантныя гранаты съ этихъ плавучихъ батарей.

Къ тремъ часамъ дня войска первой арміи генерала Кутинчева приблизились къ батареямъ и редутамъ турокъ почти на полверсты.

Въ десять часовъ вечера штыковой атакой пятая дивизія взяла первый и второй редуты, восточное Лазаръ-кіоя, переколовъ ихъ защитниковъ. Девятая дивизія выбила турокъ изъ седьмого редута.

Первая армія удержала свои позиціи, несмотря на турецкія контръ-атаки.

Но уже на другой день, 5 ноября, второй и седьмой редуты были оставлены болгарами еще утромъ, а къ полудню выяснилось, что не удержаться на своихъ залитыхъ кровью позиціяхъ и войскамъ генерала Кутинчева...

Наступила ночь и болгары вынуждены были, пользуясь темнотой, оставить свои окопы, а сзади отступавшихъ войскъ остались трупы десятка тысячъ павшихъ безполезно героевъ и около двадцати тысячъ раненыхъ переполнили полевые лазареты...

Саввовъ, видя, что его затѣя не удалась, поспѣшилъ уѣхать съ мѣста этой бойни еще 5 ноября...

Утромъ 6 ноября части третьей и первой арміи всѣ собрались на позиціяхъ, которыя онѣ занимали до боя, и приступили къ сапернымъ работамъ.

А холера и тифъ все болѣе и болѣе развивались, чему способствовало полное отсутствіе дезинфекціонныхъ средствъ, недостатокъ врачей и отвратительное санитарное состояніе болгарской арміи.

Не лучше въ томъже отношеніи было и положеніе турецкой арміи.

Создавалось безвыходное положеніе: попытки турецкой арміи перейдти въ наступленіе не удались, а болгары, очевидно, не могли надѣяться на успѣхъ при повтореніи штурма Чаталджинскихъ укрѣпленій.

Такимъ образомъ обѣ стороны пришли къ мысли о перемиріи.

Пока продолжались переговоры о предполагаемомъ перемиріи, на долю болгаръ выпалъ еще одинъ крупный успѣхъ, на этотъ разъ уже на западномъ театрѣ войны, гдѣ до того времени у нихъ крупныхъ столкновеній не было.

Какъ уже сказано выше, въ западномъ участкѣ раіона действій болгарскихъ армій поручено было действовать отрядамъ генераловъ Тодорова и Ковачева; цѣлью ихъ операцій было разобщить македонскій театръ войны отъ адріанопольскаго и прервать сообщеніе Салоникъ съ Константинополемъ. 19 октября колонна Ковачева заняла Неврокопъ, 25 октября—Драму, въ долинѣ рѣки Месты, и вошла въ связь съ греческими войсками, какъ занимавшими уже Сересъ, такъ и высадившимися у Ковалы. Правая (западная) колонна генерала Тодорова двинулась долиною рѣки Струмы къ Демиръ-Гиссару и Сересу, а отъ послѣдняго пункта свернула къ Салоникамъ, чтобы принять участіе въ операціяхъ у этого города.

Крупный успѣхъ, о которомъ мы говорили выше, выпалъ на долю войскъ генерала Ковачева.

Преследуя турокъ, болгары 9 ноября взяли Гумульджину. Турки подъ прикрытіемъ аріергарда отступили къ железной дорогѣ до станціи «Фереджикъ». 13 ноября, послѣ продолжительнаго артиллерійскаго боя, турки подняли бѣлый флагъ для переговоровъ. Однако, условія ихъ были найдены непріемлемыми. 14 ноября турки окончательно сдались. Взяты въ плѣнъ начальникъ отряда Мехметъ-Ямеръ-паша со штабомъ, 265 офицеровъ и 12,000 солдатъ; захвачено 8 горныхъ орудій, 2 пулемета, 1,500 лошадей и много военныхъ припасовъ.

По занятіи Фереджика и Дедеагача, болгары получили возможность возстановить желѣзнодорожное сообщеніе съ Лозенградомъ чрезъ Демотику (см. схему общаго театра войны на ст. 66).

Переговоры о перемиріи между тѣмъ затянулись, хотя никто уже не сомневался въ ихъ успѣшномъ окончаніи.

Стремленія воюющихъ сторонъ прекратить войну объяснялись, во-первыхъ, утомленіемъ какъ болгаръ, такъ и турокъ, во-вторыхъ,— настояніями Европы, заинтересованной въ скорѣйшемъ прекращеніи могущаго распространенія пожара. Турецкая армія потеряла пятую часть состава больными, ранеными и умершими уже послѣ сосредоточенія на Чаталджинской позиціи. Убыль хотя была пополнена подходящими подкрѣпленіями, но численность арміи не возросла, какъ ожидалось и какъ распускались слухи, такъ какъ сирійскія войска не подошли. Съ другой стороны, болгары имѣли недостатокъ боевыхъ припасовъ и нуждались въ нихъ въ Чаталджѣ. Съ цѣлью выиграть время, болгары, уступивъ и значительно сокративъ свои первыя требоватя относительно уступки турками Чаталджинской позиціи, затѣмъ затянули переговоры, постепенно сокращая дальнѣйшія требованія о сдачѣ Адріанополя, нейтрализаціи Чаталджинской позищи и отхода турокъ въ Санъ-Стефано, надѣясь за это время овладеть Адріанополемъ.

Но эта надежда болгаръ пока не оправдывалась: Шукри-паша, получившій отъ султана титулъ «Гази» («непобедимый»), съ честью оправдывалъ это названіе и крѣпко держался въ Адріанополѣ.

Наконецъ, 21 ноября, въ 8 часовъ вечера, протоколъ перемирія былъ подписанъ.

Условія перемирія были слѣдующія:

1. Воюющія стороны остаются на своихъ нынѣшнихъ позиціяхъ.

2. Осажденныя крепости не будутъ снабжаться какъ новымъ продовольствіемъ, такъ и свежими припасами.

3. Болгарскія войска могуть снабжаться какъ продовольствіемъ такъ и припасами по Черному морю и черезъ Адріанопольскую железнодорожную станцію. (Станція ,,Адріанополь» и некоторыя предместья находились въ рукахъ болгаръ и только раіонъ крепости принадлежалъ еще туркамъ).

4. Мирные переговоры начнутся въ Лондоне 30 ноября (13 декабря).

Греція не примкнула къ перемирію. Она находила, что перемиріе полезно только одной Турціи, а вслѣдствіе прекращенія морской блокады оно лишило-бы Грецію возможности помешать объединенію турецкихъ войскъ, разсъянныхъ въ Македоніи и Эпирѣ. Неподписаніе протокола Греціей не помешало, однако, ей принять участіе въ лондонскихъ переговорахъ о мирѣ.

Послѣ подписанія перемирія между Болгаріей, Сербіей и Черногоріей съ одной стороны и Турціей—съ другой, 28 ноября англійскій министръ иностранныхъ дѣлъ сэръ Эдуардъ Грей произнесъ въ палатѣ общинъ следующую рѣчь:

«Пять воюющихъ державъ присылаютъ въ Лондонъ делегатовъ для переговоровъ о мирѣ. Король предоставилъ въ ихъ распоряженіе Сентъ-Джемскій дворецъ. Британское правительство приметъ всѣ мѣры, чтобы пребываніе здѣсь делегатовъ было для нихъ пріятно. Выборъ Лондона исходилъ отъ самихъ державъ, ведущихъ войну, и никакимъ образомъ не подсказанъ нами. Безъ сомнѣнія, палата съ нами согласится, что выборъ, сделанный ими, для насъ чрезвычайно пріятенъ и что мы привѣтствуемъ ихъ прибытіе. (Одобреніе). Мы надѣемся, что делегаты найдутъ здѣсь всѣ условія благопріятными для веденія переговоровъ и заключенія мира, который мы всѣ искренно желали-бы видѣть обезпеченнымъ. Нейтральныя великія державы, одновременно участвовавшія въ подписаніи Берлинскаго трактата, всѣ согласились на то, чтобы ихъ представители сошлись въ Лондонъ для неформальнаго и необязывающаго совѣщанія. Цѣлью совѣщанія является облегчить обмѣнъ мнѣній, въ особенности относительно пунктовъ, соприкасающихся непосредственно съ интересами участвующихъ въ совъщаніи великихъ державъ. Переговоры состоятся, какъ только послы въ Лондонѣ получатъ инструкціи отъ своихъ правительствъ. Мы надѣемся, что это произойдетъ на будущей недѣлѣ. Послы не составятъ конференціи. Въ связи съ этимъ я напоминаю, что первая мысль о формальной конференціи исходила отъ Пуанкаре, по этому поводу при выборѣ мѣста для конференціи прежде всего придется подумать о Парижѣ, если формальная конференція будетъ вообще признана желательной и необходимой. Я не думаю, чтобы въ настоящій моментъ я съ пользой для дѣла могъ представить болѣе подробныя разъясненія о положеніи въ Европѣ. Надежды и тревоги изменяются со дня на день, можетъ быть и впредь, втеченіе нѣкотораго времени, будуть наблюдаться такія-же измѣненія; трудно поэтому сказать что-нибудь, не вызывая неумѣстнаго пессимизма или не возбуждая надеждъ, которыя впоследствии могутъ оказаться обманчивыми. Отношенія между правительствами дружественны, дипломатическое положеніе благопріятно. Если существуетъ опасеніе, то лишь въ томъ, какъ-бы не произошло неблагопріятной непредусмотренной случайности, которая могла-бы вызвать перемену къ худшему въ дипломатической обстановкѣ. Совѣщанія пословъ не будутъ формальными и обязывающими. Это доказываетъ, что державы еще не уверены въ близости разрѣшенія всѣхъ затрудненій. Съ другой стороны то обстоятельство, что всѣ державы согласились сойтись на болѣе тѣсное совѣщаніе, можетъ служить доказательствомъ, что, ни одна изъ нихъ не считаетъ такое разрѣшеніе невозможнымъ. Когда переговоры начнутся, и представители державъ окажутся въ состояніи совместно обсуждать вопросы, державы вслѣдствіе этого будутъ въ болѣе тѣсномъ соприкосновеніи другъ съ другомъ,—тогда, надо думать, будемъ меньше опасаться, что какая-либо держава отдѣлится отъ другихъ и возникнуть непредвидѣнныя затрудненія. Впрочемъ, до начала переговоровъ я желалъ-бы воздержаться отъ всякихъ дальнѣйшихъ комментарій политическаго характера, такъ какъ то обстоятельство, что именно Лондонъ избранъ мѣстомъ для беседы пословъ и мирныхъ переговоровъ, налагаетъ на британское правительство особыя обязательства соблюдать сдержанность въ подобныхъ комментаріяхъ».

Мирные переговоры въ Лондонѣ открылись 3 декабря. Многіе въ то время думали, что эти переговоры «начало конца» Балканской войны, но неожиданно произошла именно та «неблагопріятная непредусмотренная случайность», о которой говорилъ вь своей рѣчи Грей и о которой мы скажемъ ниже.

Впрочемъ и настроеніе турецкихъ уполномоченныхъ, пріѣхавшихъ на мирную конференцію въ Лондонъ, не давало надежды на миръ.

Одинъ изъ нихъ, Османъ-Низами-паша, не стѣсняясь, говорилъ: «мы пріѣхали не подписывать миръ, а доказывать, что Турція достаточно сильна, чтобы продолжать войну»...

Затянувшіеся переговоры заставили великія державы обратиться 4 января 1913 г. къ турецкому правительству съ коллективной нотой слѣдующаго содержания:

«Нижеподписавшіеся, послы Австро-Венгріи, Англіи, Франціи, Россіи, Германіи и Италіи, уполномочены своими правительствами сделать его превосходительству министру иностранныхъ дѣлъ его императорскаго величества султана нижеслѣдующее сообщеніе:

Движимыя желаніемъ предупредить возобновленіе военныхъ дѣйствій, вышеупомянутыя державы считаютъ своимъ долгомъ обратить вниманіе императорскаго оттоманскаго правительства на тяжелую ответственность, которую оно приняло-бы на себя, если-бы, не взирая на совѣты державъ, продолжало противиться заключенію мира. Оттоманскому правительству придется, винить исключительно себя, если продолженіе войны поставить на карту судьбу самой столицы и будетъ имѣть своимъ послѣдствіемъ перенесеніе военныхъ дѣйствій на азіатскія провинціи имперіи.

Въ такомъ случаѣ оттоманское правительство не должно разсчитывать на усилія державъ съ цѣлью оградить его отъ тѣхъ опасностей, на возможность которыхъ державы уже указывали и наступленіе которыхъ онѣ стараются отвратить.

Во всякомъ случаѣ, императорское оттоманское правительство будеть, послѣ заключенія мира, нуждаться въ моральной и матеріальной помощи великихъ европейскихъ державъ для того, чтобы устранить пагубныя послѣдствиія войны, укрепить свое положеніе вь Константинополѣ и поднять благосостояніе своихъ азіатскихъ владѣній, въ которыхъ сосредоточится главная реальная сила имперіи.

Для того, чтобы предпринять и довести до благополучнаго конца эту необходимую работу, правительство, его императорскаго величества султана будетъ имѣть возможность разсчитывать на действительную и благожелательную поддержку державъ только при томъ условіи, если оно приметь ихъ советы, продиктованные какъ общими интересами Европы, такъ и интересами самой Турціи.

Ввиду этого, великія европейскія державы почитаютъ своимъ долгомъ преподать императорскому оттоманскому правительству совместно совѣтъ согласиться на уступку балканскимъ государствамъ города Адріанополя и предоставить державамъ рѣшеніе судьбы острововъ Эгейскаго моря.

Взамѣнъ этихъ уступокъ державы приложатъ свои усилія къ тому, чтобы оградить интересы мусульманъ въ Адріанополѣ и обезпечить неприкосновенность мечетей и другихъ зданій и имуществъ, посвященныхъ магометанскому культу.

Державы точно также озаботятся, чтобы принятое ими рѣшеніе относительно острововъ Архипелага ни въ чемъ не угрожало безопасности Турціи».

Глава турецкаго правительства Кіамиль-паша созвалъ на 9 января «великій совѣтъ» сановниковъ, военныхъ и гражданскихъ, въ качествѣ оффиціальныхъ представителей оттоманской націи. Это собраніе видимо склонялось къ принятію ноты великихъ державъ. Главнокомандующій Назимъ-паша заявилъ, что «армія находится въ отличномъ состояніи, но недостаточно сильна, чтобы предпринять обратное завоеваніе занятой непріятелемъ территоріи». Министръ иностранныхъ дѣлъ Нурадунгіанъ-эффенди высказывалъ, что «возобновленіе войны подвергнетъ имперію великимъ опасностямъ и что при данныхъ обстоятельствахъ приходится последовать совѣтамъ могущественныхъ европейскихъ кабинетовъ».

Ввиду такого настроенія собранія было рѣшено на слѣдующій день составить примирительный отѣвтъ на коллективную ноту державъ отъ 4 января 1913 года.

Воть тутъ-то и произошла та «непредусмотренная случайность», возможность возникновенія которой констатировалъ сэръ Эдуардъ Грей въ своей рѣчи въ англійской палатѣ общинъ.

Младотурки, въ лицѣ комитета «Единеніе и Прогрессъ», поняли, что наступилъ моменть, когда власть можетъ опять попасть имъ въ руки, и поспешили такимъ моментомъ воспользоваться.

На другой-же день, 10 января, одинъ изъ наиболее энергичныхъ деятелей комитета «Единеніе и Прогрессъ», Энверъ-бей, во время засѣданія совета министровъ, съ толпой офицеровъ, стоявшихъ на сторонѣ младо-турокь, ворвался въ зданіе Порты.

Энверъ-бей прежде всего потребовалъ отъ начальника караула примкнуть къ манифестантамъ. Когда офицеръ отказался, онъ собственноручно застрѣлилъ его, точно такъ-же, какъ минуту спустя адъютанта военнаго министра Нофизъ-бея, пытавшагося остановить заговорщиковъ. Затѣмъ Энверъ-бей въ сопровожденіи небольшой группы офицеровъ и солдата ворвался въ залъ, гдѣ происходило засѣданіе совета министровъ. Не вступая ни въ какіе разговоры, Энверъ-бей три раза подрядъ, но неудачно, стрѣлялъ въ Кіамиль-пашу, причемъ одна изъ пуль, будто-бы случайно, попала въ голову военнаго министра Назимъ-паши, бросившагося на защиту великаго визиря. Назимъ-паша былъ убитъ. Солдаты въ это время жестоко избили христіанъ—министровъ иностранныхъ дѣлъ Нурадунгіана и почтъ и телеграфовъ Муссурисъ-бея.

— «Такъ какъ вы стоите за постыдный миръ съ уступкой Адріанополя и почти всѣхъ европейскихъ владѣній, а готовая на смерть нація требуетъ войны,—недопускающимъ возраженія тономъ заявилъ Энверъ-бей,—то отъ имени всей страны и арміи предлагаю кабинету немедленно подать въ отставку».

Запуганный Кіамиль-паша сейчасъ-же исполнилъ это требованіе, безпрекословно подписавъ заявленіе, о выходѣ кабинета въ отставку.

Переворотъ долженъ былъ произойти еще десять дней назадъ. дѣло было отложено, такъ какъ полкъ бывшаго военнаго агента въ Парижѣ Фети-бея не былъ еще окончательно склоненъ на сторону комитета «Единеніе и Прогрессъ».

Переворотъ былъ совершенъ бывшими военными агентами въ Берлинѣ, Парижѣ и Вѣнѣ, они-же столпы комитета «Единеніе и Прогрессъ», Энверомъ, Фети и Исмаилъ-Хакки-беями съ подчиненными имъ полками.

Накануне вожди комитета собрались въ клубѣ, который оффиціально считался закрытымъ, и тамъ решили дѣйствовать немедленно, чтобы не дать министерству времени отвѣтить утвердительно на коллективную ноту державъ.

10 января, въ 11 часовъ ночи, вновь назначенный секретаремъ Порты бывшій посланникъ въ Афинахъ Мухтаръ-бей объѣхалъ пословъ и заявилъ, что султанъ будто-бы по собственной иниціативѣ назначилъ великимъ визиремъ Махмудъ-Шефкетъ-пашу и что въ ожиданіи сформированія новаго кабинета Талаатъ временно исправляетъ обязанности министра внутреннихъ дѣлъ, въ качествѣ какового онъ черезъ Мухтаръ-бея завѣрилъ пословъ, что имъ приняты всѣ необходимыя мѣры для поддержанія въ столицѣ должнаго порядка.

Такимъ образомъ переворотъ былъ совершенъ поразительно быстро.

Энверъ-бей нѣсколькими выстрелами вновь передалъ управленіе страны въ руки комитета «Единеніе и Прогрессъ», котораго еще неделю назадъ самъ султанъ, въ бесѣдѣ съ Келекіаномъ, редакторомъ «Сабаха», публично обвинялъ во всѣхъ злоключеніяхъ Турціи.

Несмотря на всѣ распространявшіеся въ городѣ слухи о подготовлявшихся комитетомъ безпорядкахъ, министерство Кіамиля было такъ уверено въ незыблемости своего положенія, что не признало нужнымъ принять какія-либо мѣры предосторожности, не взирая на такіе тревожные симптомы, какъ отказъ всѣхъ видныхъ дѣятелей комитета отъ участія въ «великомъ совѣтѣ». Вывазавшій преступную, съ государственной точки зрѣнія, непредусмотрительность, кабинеть Шамиля былъ жестоко наказанъ.

Делегаты союзныхъ балканскихъ государствъ, собравшіеся въ Лондонѣ, по полученіи извѣстія о константинопольскомъ переворотѣ, 15 января вручили турецкому уполномоченному Решиду-пашѣ следующую ноту:

«Союзные делегаты, послѣ пріостановки конференціи, три недели напрасно ожидали ответа оттоманскихъ делегатовъ на ихъ последнее предложеніе. Недавнія событія въ Константинополѣ, повидимому, устранили всякую надежду на заключеніе мира, почему союзники, къ крайнему своему сожалѣнию вынуждены объявить переговоры, начатые въ Лондоне 3 декабря минувшаго года, прекращенными».

Въ то-же время болгарскій главнокомандующій генералъ Саввовъ телеграфировалъ Махмудъ-Шевкетъ-пашѣ, что въ силу прекращенія перемирія военныя дѣйствія возобновятся чрезъ четыре дня, т. е. 21 января, въ семь часовъ вечера, а по болгарской арміи онъ отдалъ слѣдующій приказъ:

«Офицеры, унтеръ-офицеры и солдаты! Изъ мирныхъ переговоровъ выяснилось, что турки хотѣли только затянуть время и обойти насъ. Однако, они жестоко ошиблись. Намъ также нужно было время, чтобы перевести сюда македонскія войска, сформировать вновь многочисленную армію и дать отдыхъ войскамъ, а главное собрать запасы продовольствія и фуража. Теперь, когда мы вполнѣ готовы, болѣе чѣмъ передъ началомъ войны и чѣмъ тогда, когда турецкіе делегаты въ Лондонѣ отказались дать намъ границы, которыя намъ слѣдуютъ по праву войны, какъ побѣдителямъ, что мы должны дѣлать, чтобы сокрушить окончательно противника? Нужно опять разбить его наскоро собранныя, необученныя полчища, повергнуть его въ прахъ, а тамъ, на полѣ сраженія, продиктовать условія мира. Допустите-ли вы, чтобы врагу досталась земля, напоенная кровью вашихъ доблестныхъ товарищей. Помните, что души борцовъ, павшихъ при Силіолу, Петри, Лозенградѣ, Бунаргиссарѣ, Люле-Бургасѣ, Чаталджѣ, Одринѣ (Адріанополѣ), смотрятъ на васъ съ высоты небесъ. Допустятъ-ли наши отцы, матери, жены и дѣти, чтобы мы вернулись домой, пока не прогонимъ противника на море, пока не выгонимъ его изъ стараго нашего дома, гдѣ онъ сосалъ кровь нашихъ соотечественниковъ. Они скажутъ намъ: «Нѣтъ, здѣсь вамъ не мѣсто». Итакъ, впередъ съ помощью Всевышняго, съ оружіемъ въ рукахъ къ новымъ и еще болѣе славнымъ дѣламъ!».

Между тѣмъ новое турецкое правительство, уже послѣ заявленія о перерывѣ переговоровъ союзниками, 17 января сообщило державамъ на ихъ ноту отъ 4 января, свою отвѣтную ноту, въ которой Порта выражала желаніе заключить миръ и положить конецъ войнѣ. Подчеркнувъ, что оттоманское правительство уже дало неоспоримыя доказательства своего миролюбія, нота говорить, что Адріанополь— городъ мусульманскій и вторая столица имперіи. Онъ связанъ съ имперіею неразрывно, и одинъ только слухъ объ уступкѣ его вызвалъ взрывъ негодованія во всей странѣ, который привелъ къ отставкѣ предыдущаго кабинета. Но, чтобы дать высшія доказательства своего миролюбія, оттоманское правительство склонно предоставить великимъ державамъ вопросъ о той части города Адріанополя, которая расположена на правомъ берегу Марицы. Что-же касается части города, расположенной на лѣвомъ берегу, включая мечети, мавзолеи и историческіе памятники, то сохраненіе ея подъ суверенитетомъ Турціи представляется для правительства необходимымъ. Она не можетъ съ этимъ не считаться, не подвергая страну потрясенію, которое можетъ повлечь за собой самыя тяжкія послѣдствія. Въ отношеніи острововъ Эгейскаго моря оттоманское правительство заявляетъ, что часть ихъ, расположенная близь Дарданеллъ, необходима для защиты столицы. Остальная-же часть представляетъ неразрывную часть азіатскихъ владѣній. Однако, оттоманское правительство соглашается предоставить рѣшеніе этого вопроса великимъ державамъ въ уверенности, что тѣ будутъ считаться съ приведенными соображеніями. Нота заключается словами, что Порта принимаетъ къ свѣдѣнію предположеніе и благожелательное обѣщаніе державъ въ ихъ коллективной нотѣ, направленныя къ поднятію финансовыхъ рессурсовъ имперіи, и потому оттоманское правительство проситъ на будущее время дать Турціи право ввести автономію таможенныхъ тарифовъ и заключить торговый договоръ на основаніи принциповъ современнаго права и съ примѣненіемъ по отношенію къ ихъ подданнымъ турецкихъ фискальныхъ законовъ, повысивъ тѣмъ временемъ таможенные тарифы до 4% и отмѣнивъ съ общаго согласія существующую въ Турщи капитуляцію.

Однако эта запоздалая нота не изменила рѣшенія союзниковъ возобновить военныя дѣйствія: сэръ Эдуардъ Грей передалъ оттоманскимъ делегатамъ заявленіе, сделанное ему болгарскимъ уполномоченнымъ Даневымъ о томъ, что переговоры могутъ возобновиться лишь въ случаѣ согласія Турщи на полную уступку Адріанополя.

Военныя дѣйствія возобновились.

Второй періодъ войны рѣзко отличался отъ перваго: неудача подъ Чаталджей подействовала на болгаръ: ихъ военныя дѣйствія уже не отличались прежней рѣшительностью.

Въ этомъ періодѣ ярко выступала тенденція —не тратя напрасно силъ, стараться лишь предотвратить возможное наступленіе турокъ со стороны Чаталджи и отъ Галлиполи въ разрѣзъ между Адріанополемъ и Чорлу.

Первая задача выпала на долю третьей арміи генерала Радко Дмитріева, доведенной до 125,000 штыковъ; армія окопалась на своихъ позиціяхъ предъ Чаталджинской укрепленной линіей, успѣшно отбивая всѣ попытки турокъ, пытавшихся перейти въ иаступленіе.

Для выполненія второй задачи была сформирована такъ-называемая четвертая армія генерала Ковачева въ составѣ 2-й и 7-й пѣхотныхъ дивизій; къ ней была присоединена первая армія—армія генерала Кутинчева, что въ общемъ составило до 105,000 штыковъ.

Правда, предполагалась довольно сложная операція,—взятіе Булаирской укрѣпленной линіи, —но это предпріятіе не было доведено до конца.

Турки были разбиты подъ Коважомъ (см. схему стр. 100) и оступили за Булаирскія укрѣпленія.

Предполагался штурмъ Булаирскихъ укрѣпленій, поддержанный огнемъ греческаго флота, съ цѣлью прорваться съ суши къ Дарданельскимъ батареямъ и, заставивъ ихъ замолчать, ввести греческую эскадру въ Мраморное море, чтобы подъ угрозою бомбардировки Константинополя принудить Турцію къ заключенію мира.

Но планъ этотъ ограничился только занятіемъ Булаирскаго перешейка.

Главнымъ событіемъ второго періода войны, имѣвшимъ рѣшающее значеніе для ея окончанія, было взятіе Адріанополя.

Прежде, чѣмъ перейдти къ описанію этого событія, скажемъ несколько словъ какъ о самой крепости, такъ и о дѣйствіяхъ первой арміи генерала Иванова, блокировавшей Адріанополь.

Стратегическое значеніе Адріанопольской крепости, закрывающей долины трехъ рѣкъ (Марицы, Арды и Тунджи) и сковывающей главный узелъ желѣзнодорожныхъ сообщеній въ восточной части Европейской Турціи, общеизвестно.

Въ фортификаціонномъ и артиллерійскомъ отношеніяхъ крепость представлялась прекрасно и вполнѣ современно оборудованной. Масса фортовъ, окружающихъ городъ и расположенныхъ оть него на разстояніи 5-ти, 7-ми, 9-ти, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ и 15-ти верстъ, соединена другь съ другомъ и съ городомъ хорошими дорогами, а черезъ рѣки, прорѣзывающія территорію крепости, построено много мостовъ. Все это даетъ возможность осажденному въ крепости гарнизону быстро и легко передвигаться и бить осаждающую армію по частямъ.

Рѣки, протекающія черезъ территорію крѣпости, раздѣляютъ ее на четыре естественныхъ сектора: северо-западный (между Тунджей и Марицей), западный (между Марицей и Ардой), южный (между Ардой и Марицей) и восточный (между Марицей и Тунджей).

Гарнизонъ крѣпости состоялъ изъ двухъ низамскихъ (X и XІ) дивизій и трехъ редифскихъ (Адріанопольская, Лозенградская и Бабаэскійская) дивизій, а также изъ нѣсколькихъ таборовъ Брусенской дивизіи. Кромѣ того, здѣсь стояли три табора 4-го стрѣлковаго полка и, следовательно, всего пѣхоты было 55, таборовъ (приблизительно по 1,000 штыковъ въ таборѣ). Артиллерійскую службу въ крѣпости несли пять крѣпостныхъ артиллерійскихъ полковъ, саперную—одинъ піонерный крѣпостной полкъ, а затѣмъ шли разныя техническія части. Общее количество гарнизона въ началѣ осады доходило до 70,000 человѣкъ, но за время осады гарнизонъ потерялъ около 10,000 убитыми, умершими, ранеными, бѣжавшими, и въ моментъ взятія крѣпости насчитывалъ немногимъ менѣе 60,000 человѣкъ, считая обозъ и вспомогательныя службы.

5 октября 1912 г. вторая болгарская армія, находившаяся подъ командой генерала Иванова, получила приказаніе наступать на Адріанополь и обложить крепость. Въ начале операцій вторая армія состояла изъ 3-й, 8-й и 9-й дивизій, но, втеченіе операцій, въ осаждающей арміи произошли большія перемены. Такъ, сначала ушла и присоединилась къ 1-й и 3-й арміямъ 3-я дивизія и на мѣсто ея пришли двѣ сербскихъ дивизіи. Потомъ пришла вновь сформированная дивизія и Кырджалійскій отрядъ. 3-я дивизія оставалась на югѣ до окончанія перемирія. Послѣ окончанія перемирія 3-я дивизія вернулась и вновь расположилась въ линіи обложенія Адріанополя.

По оффиціальнымъ донесеніямъ, обложеніе крепости закончилось 16 октября, хотя фактическимъ концомъ процесса обложенія слѣдуеть считать 21 октября. Съ момента начала обложенія крепости окрестности Адріанополя были свидетелями ожесточеннѣйшихъ боевъ, которые, со стороны турокъ, имѣли цѣлью отбросить линію болгарскаго обложенія возможно дальше отъ линіи фортовъ, а со стороны болгаръ имѣли заданіемъ заставить передовые турецкіе отряды войти въ крепостной периметръ.

До заключенія перемирія крѣпость была только обложена, такъ какъ предполагалось скорое заключеніе мира и связанная съ ней капитуляція Адріанополя. Въ началѣ второй фазы войны (съ 21 января) изъ осажденной крѣпости были получены свѣдѣнія о томъ, что запасы кончаются и что, следовательно, сдача Адріанополя неминуема. Но уже въ началѣ марта стало известнымъ, что эти свѣдѣнія ложны и что еще въ концѣ декабря и въ началѣ января адріанопольскій гарнизонъ нашелъ громадные склады жита въ Марашѣ и Босна-Кіое. Стало ясно, что при той экономіи, которую дѣлалъ Шукри-паша въ раціонахъ (онъ началъ съ 800 гр. мяса, 800 гр. хлѣба, значительнаго количества сыра и въ концѣ обложенія свелъ раціонъ къ 300 гр. хлѣба, 300 гр. мяса и минимальному количеству сыра), крепость сможетъ держаться еще около двухъ мѣсяцевъ. Такимъ образомъ осаждающей арміи не оставалось ничего иного, какъ идти на штурмъ крепости.

Изучая уже давно и весьма внимательно адріанопольскую крепость, оценивая сравнительную стоимость и силу сопротивленія четырехъ ея секторовъ, болгарскій генеральный штабъ давно пришелъ кь совершенно опредѣленнымъ и вѣрнымъ выводамъ.

Наиболее уязвимымъ мѣстомъ Адріанополя со стороны Болгаріи турки считали северо-западный секторъ. Здѣсь проходитъ желѣзнодорожная линія и, следовательно, по ихъ основательному разсчету, только здесь болгары могли сосредоточить такое количество орудій и, главное, снарядовъ, которое могло-бы обезпечить наступательныя дѣйствия. Считаясь съ этимъ, именно сѣверо-западный секторъ турки укрѣпили образцово. Форты этого сектора расположены группами, причемъ самыя группы построены въ шахматномъ порядкѣ, и, благодаря этому, удалось достигнуть чрезвычайно важнаго въ крѣпостномъ, дѣлѣ результата. Взятіе осаждающей арміей одной какой-нибудь группы фортовъ на этомъ секторѣ совершенно не компрометируетъ обороны всей крѣпости.

Считая западный и южный секторы хорошо укрѣпленными самой природой, все свое вниманіе, послѣ сѣверо-западнаго сектора, турки обратили на секторъ восточный. Впрочемъ, очевидно, они не предполагали, ввиду отсутствія здѣсь желѣзнодорожнаго сообщенія, возможности подвоза сюда для непріятеля достаточнаго количества боевыхъ припасовъ, и поэтому считали до послѣдняго времени достаточнымъ прежней фортовой линіи. Только въ самое последнее время они принялись за разработку новаго плана обороны восточнаго сектора, но этотъ планъ остался невыполненнымъ.

Впрочемъ, матеріально, по количеству фортовъ, батарей и орудій и по качеству сооруженій, эта линія почти такъ-же сильна, какъ и северо-западный секторъ. Она значительно уступаетъ въ техническомъ и стратегическомъ отношеніи, такъ какъ форты расположены слишкомъ близко къ городу и на одной прямой. Это позволяетъ сильной непріятельской батареѣ, расположенной на сѣверѣ, бить анфиладно всю фортовую линію. При этомъ, въ полную противоположность сѣверо-западному сектору, на восточномъ секторѣ съ паденіемъ одного форта падаетъ защита всей линіи.

Оцѣнивъ значеніе этого важнаго обстоятельства, болгары давно уже рѣшили, что если дѣло дойдетъ до атаки адріанопольскихъ фортовъ, повести атаку именно на восточною секторѣ. То соображеніе, которое въ глазахъ турокъ делало подобное предпріятіе почти немыслимымъ (отоутствіе средствъ для подвоза сюда достаточнаго количества снарядовъ) было побѣждено почти только и исключительно терпѣніемъ болгарскаго солдата и выносливостью болгарскаго буйвола. Вмѣсто вагоновъ, доставляющихъ на позиціи сотни снарядовъ заразъ, болгарамъ пришлось втеченіе долгихъ мѣсяцевъ стаскивать сюда снаряды на арбахъ, запряженныхъ буйволами. Если имѣть ввиду, что на каждой арбѣ можно перевезти только три, maxіmum — четыре снаряда, и если вспомнить, что при средней бомбардировкѣ каждое орудіе выпускаеть въ день отъ пятидесяти до шестидесяти снарядовъ, то можно представить себѣ тѣ безконечные караваны, на которыхъ свозились кь восточному сектору боевые припасы, необходимые для атаки..

Штурмъ начался 11 марта, въ 1 часъ пополудни, кончился 18 марта, въ 8 час. утра. Общая диспозиція была следующая. Въ 1 часъ дня началась общая бомбардировка крѣпости; со всѣхъ позицій и на всѣхъ секторахъ. Съ большой интенсивностью она продолжалась до 8 часовъ вечера и затѣмъ прекратилась повсюду, за исключеніемъ сѣверо-западнаго сектора, гдѣ, она продолжалась до полуночи. Въ полночь и на сѣверо-западномъ секторѣ бомбардировка была прекращена.

Такъ какъ втеченіе нѣсколькихъ мѣсящевъ гарнизонъ Адріанополя привыкъ къ этому болгарскому прекращенію бомбардировки въ опредѣленный часъ, то и на этотъ разъ турки поняли, что имѣютъ дѣло съ очередной канонадой,—заметивши, что она прекратилась, успокоились и стали отдыхать.

Тѣмъ временемъ болгары сдѣлали послѣднія распоряженія по атакѣ. Въ два часа ночи общая бомбардировка крѣпости возобновилась съ такой ужасной силой, что, по разсказамъ турецкихъ офицеровъ, ничего подобнаго имъ не приходилось слыхать за все время осады. Части были уже построены, а въ 4½ часа утра болгарскія цѣпи, не замѣченныя турками, приблизились къ турецкимъ передовымъ позиціямъ, находящимся на разстояніи двухъ километровъ отъ линіи фортовъ.

Роты, построенныя цѣпями съ офицерами впереди, сохраняя абсолютную тишину, подходятъ на 50 шаговъ къ непріятелю и затѣмъ съ криками «ура!» бросаются въ штыковую атаку на непріятельскіе окопы. Завязывается ожесточеннѣйшій бой, но уже послѣ получаса передовыя позиціи турокъ сметены, и турки вынуждены отступать за фортовую линію, тѣмъ болѣе, что захваченные болгарами 20 орудій и 8 пулеметовъ уже стрѣляюгь по бѣгущимъ туркамъ.

Все дальнѣйшее было заранѣе предусмотрено и разсчитано.

Наступленіе съ юга поддержало штурмъ съ востока, и бронированная стѣна, эта гордость современной немецкой техники, эта непроницаемая броня стали, свинца и бетона, которая называется фортовой линіей восточнаго сектора, пала втеченіе однихъ только сутокъ. Пала вмѣстѣ съ этой стѣной крѣпость, о которой въ военной исторіи сложилось такъ много легендъ. Обнажился городъ, вся исторія котораго есть исторія постоянныхъ, то удачныхъ, то неудачныхъ осадъ. Палъ городъ, который столько времени держалъ въ такомъ напряженномъ состояніи политическую мысль всей Европы.

Это радостное для болгаръ событіе было омрачено тѣми раздорами, которые обнаружились тотчасъ-же между болгарами и сербами.

Сербы претендовали на то, что «непобедимый» Шукри-паша сдался именно имъ, а не болгарамъ.

Болгары отрицали это обстоятельство; командовавшій болгарской арміей генералъ Ивановъ напечаталъ даже особое «разъясненіе» по этому поводу.

«Разъясненіе" это мы печатаемъ почти дословно, такъ какь въ немъ заключается и описаніе самаго взятія Адріанополя.

«Адріанополь,— пишетъ генералъ Ивановъ,—какъ всякая другая крѣпость и даже какъ всякая болѣе обширная позиція, не былъ атакованъ со всѣхъ сторонъ одинаково. Нужно выбрать такой участокъ, на которомъ сосредоточиваются всѣ средства, дабы такимъ образомъ, атакуя его, можно было разсчитывать на успѣхъ, и затѣмъ лишь распространить его на другіе участки. Такимъ образомъ остальные участки получаютъ второстепенное значеніе—значеніе демонстративное, т.-е. дѣйствіе на этихъ участкахъ выражается только въ удержаніи противника и лишеніи его возможности не только перебрасывать свои войска на выбранный для решительной атаки участокъ, но даже и не дать ему возможности угадать направленіе этой атаки.

Этотъ образъ дѣйствій подъ Адріанополемъ былъ для насъ обязателенъ еще и по тому обстоятельству, что осадныя артиллерійскія и инженерныя средства въ сравненіи съ таковыми-же средствами турокъ были очень ограниченныхъ размѣровъ у союзниковъ.

Рѣшено было атаковать восточный секторъ и северную его половину. На этомъ секторѣ еще въ ноябрѣ прошлаго года началась постановка осадной артиллеріи; на этомъ секторѣ были сгруппированы всѣ имѣвшіяся въ распоряженіи осаждающихъ инженерныя средства; сюда были направлены всѣ подкрѣпленія, которыя были приданы для обезпеченія успеха; здѣсь были исключительно болгарскія войска; сербскихъ войскъ было пять эскадроновъ дивизіонной конницы.

На всѣхъ остальныхъ секторахъ ничего не было приготовлено для серьезной атаки, и роль ихъ осталась демонстративной.

Однако, считаю нужнымъ сказать, что демонстращя не есть бездѣйствіе, какъ нѣкоторые хотятъ понимать. Демонстрація есть дѣйствіе и дѣйствіе серьезное, чтобы не дать противнику возможности разгадать истинное намѣреніе противной стороны. Хорошо выполненная демонстрація настолько-же важна для успеха, насколько. к сама удачно выполненная атака.

Исполненіе штурма. Ночью съ 12 на 13 марта, на основаніи приказа по 2-й арміи за № 60, наши войска восточнаго сектора атаковали на разсвѣтѣ и взяли форты Айджиіолу и Айвазъ-Баба и послѣ утвержденія на нихъ, благодаря выдвинутой безъ промедленія полевой и гаубичной артиллеріи, получили возможность действовать въ тылъ и флангъ остальнымъ фронтамъ восточнаго сектора. Атака эта сделала сопротивленіе на остальныхъ фортахъ невозможнымъ, и всѣ они кь 8 часамъ утра были въ нашихъ рукахъ. Преследуя противника въ направленіи города, наши войска вошли въ него къ 9½ час. утра и одна часть ихъ перешла р. Тунджу, гдѣ остановились около казармъ Яныкъ-Кашлы для обезоруженія пленныхъ турокъ. Командиръ л.-гв. Коннаго полка въ это время отправился въ фортъ Хадарлыкъ и захватилъ Шукри-пашу.

Около 8½, час. утра послѣдовалъ первый взрывъ турецкаго склада при Карагіозъ-табія, означавшій, что сопротивленію турокъ приближается конецъ и крепость безсильна сопротивляться.

Къ тому времени войска другихъ секторовъ боролись еще на передовыхъ позиціяхъ.

Къ 10 часамъ утра турки уже, где раньше, где позже, начали очищать форты и сдаваться безъ всякаго сопротивленія. Такъ было на сѣверо-западномъ, на западпомъ, и на южномъ секторахъ.

Такимъ образомъ, если говорить о взятіи фортовъ штурмомъ, то таковой следуетъ отнести только къ фортамъ на восточномъ секторѣ. Всѣ остальные были заняты потому, что турки, послѣ паденія восточнаго сектора и занятія города и мостовъ болгарскими войсками, наступавшими въ этомъ направленіи, не были въ состояніи сопротивляться, особенно послѣ того, какъ они взорвали склады съ боевыми припасами, зажгли муку и разстрѣляли лошадей.

Только что изложенное обстоятельство слѣдуетъ имѣть ввиду при сообщеніяхъ о томъ, что 20-й Сербскій полкъ овладѣлъ фортомъ Хадарлыкъ и плѣнилъ Шукри-пашу.

Фортъ Хадарлыкъ находится въ 3 верстахъ восточнѣе теперешняго фортоваго пояса, позади Казанъ-тепе. Въ этомъ фортѣ помещался штабъ Шукри-паши и станція безпроволочнаго телеграфа.

Послѣ того какъ Шукри-паша представился при фортѣ Каикъ командующему осадной арміей, послѣдній разрѣшилъ Шукри-пашѣ, по его личной просьбѣ остаться на ночь въ фортѣ Хадарлыкъ, куда и былъ отвезенъ по распоряженію генерала Вазова.

Телеграммой командующій осадной арміей приказалъ, чтобы всѣ войска всѣхъ секторовъ, за исключеніемъ восточнаго, по занятіи фортоваго пояса, утвердились на немъ и ждали дальнѣйшихъ распоряженій.

Такимъ образомъ появленіе 20-го Сербскаго полка въ фортѣ Хадарлыкъ, находящемся въ 3 верстахъ позади этого пояса, не отвечало отданному приказанію. Во всякомъ случаѣ появленіе одной или двухъ ротъ этого полка (20-го) въ фортѣ Хадарлыкъ произошло около 3—4 часовъ пополудни и, такъ какъ вопросъ объ овладѣніи Адріанополемъ былъ уже оконченъ, то генералъ Вазовъ, который былъ занять введеніемъ порядка въ городѣ, посмотрѣлъ снисходительно на появленіе сербскихъ солдатъ и даже поручилъ охраненіе этого форта сербской ротѣ. Никому и въ голову не приходило, что здѣсь возможенъ какой-нибудь споръ. Важенъ тутъ фактъ, что Шукри-паша былъ захваченъ полковникомъ Мархолевымъ, представленъ генералу Вазову, а затѣмъ этимъ послѣднимъ—и генералу Иванову, прежде чѣмъ Шукри-паша увидѣлъ сербскаго солдата.

Все это подтверждается личнымъ заявленіемъ самого Шукри-паши.

Возможно-ли послѣ этого утверждать, что Шукри-паша сдался 20-му Сербскому полку, который потомъ будто-бы отправилъ его къ главному коменданту генералу Иванову?

Для иллюстраціи вышеизложеннаго можетъ служить и следующая телеграмма штаба 2-й сербской арміи командующему 2-й арміей въ дер. Ортакчи, поданная въ 1 ч. 50 мин. пополудни 13 марта:

«Начальникъ тимокской дивизіи увѣдомляеть, что 20-й полкъ зянялъ предназначенный ему участокъ; на этомъ участкѣ имѣется много разбросанныхъ припасовъ. Въ Казанъ-тепе есть три турецкихъ генерала. При 15-мъ полку есть 8,000 плѣнныхъ и 200 офицеровъ.

Тоже невѣрны утвержденія, что 15-й Сербскій полкъ вошелъ первымъ въ городъ, а послѣ него 23-й Болгарскій. Неправдоподобность подобныхъ сообщеній опровергается вышеизложеннымъ.

Свѣдѣнія въ печати и въ другихъ мѣстахъ, гдѣ они обсуждались, преувеличены и относительно численности арміи. Одни поспѣшили сказать, что сербская армія насчитывала 65,000 человѣкъ при 60 осадныхъ орудіяхъ; другіе не дѣлаютъ разницы между списочнымъ и наличнымъ составами арміи, не принимая во вниманіе, что въ наличный составь входить немалое количество нестроевыхъ.

Списочный составь сербской арміи былъ, въ круглыхъ цифрахъ, 47,000, но изъ нихъ однихъ только больныхъ было 19,000, изъ которыхъ, въ послѣдніе месяцы, было эвакуировано въ Сербію до 8,000 чел. Процентъ нестроевыхъ въ сербской арміи былъ довольно значителенъ.

За вычетомъ изъ 47,000 (по списку) армш больныхъ и нестроевыхъ, составь сербскихъ войскъ не превышалъ 32,000 человѣкъ при 60-ти полевыхъ орудіяхъ, 20-ти двѣнадцати см. и 8-ми пятнадцати см. гаубицахъ и 10-ти двѣнадцати см. длинныхъ орудіяхъ.

Болгарскихъ войскъ, въ круглыхъ цифрахъ, было 105,000 человѣкъ, а за вычетомъ больныхъ и нестроевыхъ, на лицо въ строю оставалось 88,000 солдатъ, при 342 орудіяхъ разнаго калибра.

Затронутъ былъ еще одинъ вопросъ—это относительно силы укрѣплений разныхъ секторовъ, причемъ говорилось, что укрѣпленія восточнаго сектора были слабее другихъ. Если это такъ, то этимъ доказывается лишь искусство командующаго, потому что теорія никогда не совѣтуетъ атаковать противника тамъ, гдѣ онъ сильнѣе, а, наоборотъ, рекомендуетъ атаковать, гдѣ важно и доступно.

Восточный секторъ въ этомъ отношеніи былъ очень удачно выбранъ, потому что съ паденіемъ его пала и вся крепость. Онъ былъ доступенъ для атаки не потому, что былъ слабъ, наоборотъ—местность тамъ действительно очень сильна, а потому, что давалась возможность скрыто и охватывающимъ образомъ расположить осадныя батареи, следовательно, способствовать концентрированію огня. Къ этому нужно прибавить, что на этомъ секторе противникъ имѣлъ больше всего войскъ.

Наконецъ, число потерь свидѣтельствуетъ о сопротивленіи противника, о силѣ его позицій и о мужеотвѣ атакующихъ войскъ.

Потери были слѣдующія:

	Убито.		Ранено.
	Офицеров	Ниж. чинов	Офицеров	Ниж. чинов
На восточномъ секторѣ	16	949	62	5209
На южномъ секторѣ	8	325	20	1364
Всего въ болгарскихъ войскахъ убыль	24	1274	82	6573
На сѣверо-зап. секторѣ серб. Тимокская дивизія	4	69	2	360
На западномъ секторѣ сербская Дунайская дивизія	2	199	5	806
Всего въ сербскихъ войскахъ убыль	6	268	7	1166

Послѣ этого нельзя не отметить факта, что тамъ, гдѣ претендуется на овладѣніе фортами, плѣненіе Шукри-паши и наличіе самыхъ сильныхъ позицій, а именно на Сѣверо-западномъ секторѣ, потерь меньше всего. Дунайская дивизія, которая атаковала не форты, а полевую укрепленную позицію на западномъ секторѣ, даже она имѣетъ почти въ 2½ раза больше потерь, чѣмъ Тимокская дивизія.

Изъ всего вышеизложеннаго, всѣ, кому дорога истина, сдѣлаютъ сами справедливый выводъ.

Командующій 2-й болгарской арміей генералъ-лейтенантъ Н. Ивановъ».

Взятіемъ Адріанополя фактически закончилась война Болгаріи съ Турціей. До заключенія мира не происходило уже ни одного сколько нибудь выдающагося столкновенія воюющихъ сторонъ, но заключеніе мира состоялось лишь чрезъ два месяца.

Дипломатическіе переговоры, которые происходили въ это время между великими державами, Турціей и союзниками, осложнялись двумя вопросами: объ Албаніи и о Скутари, о чемъ подробнѣе будетъ сказано въ слѣдующихъ главахъ нашего очерка.

Что-же касается собственно Болгаріи, то никакихъ особыхъ затрудненій не возникало, такъ какъ ея новая граница съ Турціей была предопределена еще въ мартѣ мѣсяцѣ.

Великія державы еще ранѣе открытія переговоровъ объ условіяхъ мира формулировали въ отношеніи Турціи и союзниковъ главную основу этихъ переговоровъ: граница Оттоманской имперіи въ Европѣ должна была идти отъ Эноса и оканчиваться Мидіей. Всѣ территоріи на западъ отъ этой линіи, включая сюда и Адріанополь, и Лозенградъ, Турція должна была уступить союзникамъ, за исключеніемъ лишь Албаніи, организація и установленіе границъ которой должны быть определены великими державами.

Нѣкоторое затрудненіе возбуждалъ вопросъ о военномъ вознагражденіи, которое требовали союзники отъ Турціи, но этоть вопросъ было рѣшено обсудить въ международной коммиссіи въ Парижѣ.

Въ 12 часовъ 30 минуть дня 17 мая 1913 года делегаты Турщи и союзниковъ, Болгаріи, Сербіи, Черногоріи и Греціи, собрались въ Сенъ-Джемскомъ дворцѣ, въ Лондонѣ, и подписали мирный договоръ, оставлявшій побежденной Турціи ничтожный клочекъ территоріи въ Европѣ.

Рѣчи, произнесенныя при подписаніи договора, казалось, свидетельствовали о томъ, что кровавая балканская трагедія окончилась...

Выразивъ делегатамъ сердечнѣйшія поздравленія великобританскаго правительства по поводу заключенія мира, сэръ Эдуардъ Грей сказалъ:

,,Позволю себе надѣяться, что вы всѣ съ чувствомъ удовлетворенія и облегченія приняли то рѣшеніе, къ которому вы только-что пришли. Это чувство будетъ раздѣлено всѣми державами, которыя оставались нейтральными и непрестанно желали возстановленія мира въ интересахъ спокойствія Европы. Намъ извѣстно, что остаются еще вопросы, подлежащіе разрѣшенію, прежде чѣмъ будетъ достигнуто полное соглашеніе, но мнѣ хочется вѣрить, что заключеніе мира облегчить урегулированіе этихъ вопросовъ и усилитъ по отношенію къ вамъ всѣмъ, я увѣренъ въ этомъ, благожелательный интересъ остальныхъ державъ».

Грей закончилъ рѣчь следующими словами:

«Отъ всего сердца желаю, чтобы заключенный здѣсь миръ имѣлъ результатомъ полное успокоеніе въ международныхъ отношеніяхъ, дабы каждое государство могло возстановить свои силы, подвергшіяся столь суровымъ испытаніямъ, содѣйствовать развитію своихъ территорій, обезпечить благосостояніе и счастье своего народа и процвѣтаніе своей національной жизни».

Делегатъ Болгаріи Даневъ указалъ, что делегаты цѣною неустанныхъ усилій достигли послѣдняго этапа своей трудной миссіи. День 17 мая знаменуетъ историческую дату для балканскихъ народовъ. На почвѣ мира и мирнаго соревнованія вчерашніе враги найдутъ возможность создать узы солидарности и совершенно забыть о прискорбномъ прошломъ.

22 мая въ Парижѣ въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ подъ предсѣдательствомъ Пишона состоялось открытіе финансовой коммиссіи по балканскимъ дѣламъ. Приветствуя оть имени правительства делегатовъ, Пишонъ сказалъ:

«Подписаніе мирнаго договора знаменуеть собою конецъ войны, въ которой арміи выказали столько геройства, и желаніе воюющихъ сторонъ обсудить въ духѣ мудрости и справедливости важные, подлѣжащіе разрѣшенію, вопросы. Ввиду созданнаго событіями послѣднихъ, 8 мѣсяцевъ положенія, необходимо было прежде всего рассмотреть территоріальные и политическіе вопросы, одновременно интересующіе Балканскія государства и Европу, и затѣмъ заняться играющими столь важную роль въ международныхъ отношеніяхъ экономическими интересами и найти имъ разрѣшеніе, безъ чего не былобы плодотворнаго мира. Созванная съ этой цѣлью коммиссія включаетъ рядомъ съ представителями государствъ, подписавшихъ миръ, делегатовъ державъ, давно уже имѣющихъ экономическіе интересы въ Оттоманской имперіи и на Балканскомъ полуостровѣ. Я твердо надѣюсь, что этимъ путемъ легче можно будетъ примирить уваженіе кь пріобрѣтеннымъ правамъ, сохраненіе законныхъ гарантій и матеріальное развитіе воевавшихъ государствъ. Каковъ-бы то ни былъ исходъ войны, она всегда влечетъ для воюющихъ обязательства, ложащіяся на настоящее и будущее, и всякое территоріальное пріобрѣтеніе налагаетъ обязанности, выполненіе коихъ должно быть обезпечено. Уменьшить, насколько возможно, эти обстоятельства и установить обязанности, падающія на подписавшія миръ государства,—такова двойная задача коммиссіи, составъ коей служить ручательствомтъ, что задача будетъ выполнена въ духѣ справедливости и безпристрастія».

Делегатъ Турціи, выразивъ правительству Франціи благодарность за пріемъ, сказалъ, между прочимъ:

«Наше правительство убеждено, что отказъ оть большей части европейской территоріи будетъ разсматриваемъ какъ крайній предѣлъ жертвъ Турціи. Турція, желая продолжать среди другихъ государствъ существованіе, достойное ея исторіи и способное обезпечить ей мирное развитіе, уверена, что найдетъ благосклонную поддержку со стороны великихъ державъ».

Сербскій делегать заявилъ, что

«союзники вели войну для освобожденія христіианскіхъ народовъ и возвращенія потерянныхъ областей. Ревностно заботясь о своихъ жизненныхъ интересахъ и правахъ, союзники торжественно заявляють о своемъ уваженіи правъ другихъ націй, которыя считаютъ наиболее прочной основой международныхь отношеній».»

Такъ закончилась побѣдоносная борьба Болгаріи и ея союзниковъ съ Турціей.

Вся Европа ждала успокоенія, читая приведенныя выше рѣчи, въ которыхъ такъ громко говорилось о счастьѣ народовъ, солидарности, справедливости и безпристрастіи...

А между тѣмъ уже назревала вторая балканская война, война братоубийственная, изъ-за дѣлежа добычи...