6. Бои за «Голубую линию»

Свою главную, наиболее оборудованную в инженерном отношении позицию в низовьях Кубани гитлеровцы назвали «Голубой линией». К ее сооружению немецко-фашистские войска приступили в феврале 1943 г. и за четыре месяца, к моменту выхода наших войск в низовья Кубани, успели создать мощный оборонительный пояс, упиравшийся правым флангом в Черное море, а левым — в приазовские плавни.

Левофланговый участок «Голубой линии», начинаясь у Курчанского лимана, проходил по выгодному для обороны рубежу р. Курки. Этот водный рубеж протяженностью 56 км немецко-фашистские войска, использовав высокие [115] земляные валы, насыпанные вдоль берегов реки, превратили в сильную позицию, прочно прикрывавшую коммуникации гитлеровцев в северной части Таманского полуострова. Далее «Голубая линия» поворачивала на восток и шла вдоль болотистой реки Адагум до селения Киевского, прикрываясь с фронта широкой полосой прикубанских плавней, а затем вновь поворачивала к югу.

Центральный участок «Голубой линии» представлял собой узкое холмистое плато, доступное для действий всех родов войск. Укреплению этого участка, протяженностью 32 км по фронту, гитлеровцы уделили основное внимание. Здесь «Голубая линия» имела две позиции с большим количеством узлов обороны и опорных пунктов. Основой первой позиции являлись два узла обороны: Киевский запиравший дорогу на Тамань через станицу Варениковскую, и узел обороны на высоте 195,5, прикрывавший шоссейную и железную дороги на Новороссийск через станицы Нижне-Баканскую и Верхне-Баканскую. Крупное селение Молдаванское, находящееся в центре плато, противник превратил в мощный узел обороны второй позиции, преграждавший советским войскам путь к центру Таманского полуострова в случае прорыва первой позиции. Этот узел обороны прикрывался с фронта опорным пунктом на вые. 114,1, очень выгодно расположенным в тактическом отношении и представлявшим серьезное препятствие для наступающих войск.

Правофланговый участок «Голубой линии» от станицы Неберджаевской до Новороссийска, протяженностью 25 км, проходил по труднодоступной горной местности и укреплялся противником с ноября 1942 г.

Направив на «Голубую линию» в июне 1943 г. из Крыма 38 артиллерийских батарей и заняв ее основными силами 17-й армии, пополненной новыми соединениями, немецко-фашистское командование достигло весьма большой для того времени оперативной плотности — 5–6 км фронта на одну дивизию. Количество артиллерии на отдельных участках доходило до 60 стволов на 1 км.

Узлы обороны и опорные пункты находились в тесном огневом и тактическом взаимодействии. В промежутках между ними располагались огневые средства в прочных оборонительных сооружениях. Узлы обороны и опорные пункты, подготовленные к круговой обороне, имели две — три линии траншей. На расстоянии 20–60 м от первой линии траншеи были выдвинуты вперед, преимущественно на [116] скаты высот или на окраины населенных пунктов, деревоземляные или железобетонные огневые сооружения. Расположенные в 50–75 м одно от другого, они предназначались для фланкирования переднего края обороны и подступов к заграждениям. Уступом сзади располагалась вторая линия огневых сооружений, прикрывавшая промежутки между сооружениями первой линии фронтальным огнем. Многочисленные стрелковые ячейки были примкнуты к траншеям или выдвинуты вперед на незначительное расстояние. В глубине опорного пункта были расположены блиндажи и землянки для личного состава, артиллерийские и минометные позиции. Все сооружения, возведенные в опорном пункте, были соединены ходами сообщения с траншеями. На горном участке позиции оборона строилась по принципу создания многоярусного огня, сочетавшегося с лесными завалами и целой системой противопехотных, преимущественно минно-взрывных, заграждений.

Передний край центрального участка прикрывался сплошной полосой заграждений, плотность которых на танкодоступных направлениях доходила до 1200 противотанковых мин на 1 км фронта. Для борьбы с танками, прорвавшимися к огневым сооружениям, в каждом сооружении имелся запас снаряженных противотанковых мин. которые при приближении атакующего танка гарнизон должен был устанавливать на бруствере или покрытии сооружения. Кроме того, для защиты от атакующей пехоты в большом количестве были установлены мины-сюрпризы натяжного действия, управляемые из сооружения; их дополняли проволочные противопехотные заграждения, установленные в большом количестве по всей позиции Хорошо развитая система ходов сообщения позволила противнику установить минные поля в глубине опорных пунктов, заполнив ими промежутки между траншеями, что должно было затруднять и задерживать продвижение атакующих подразделений.

В табл. 6 приведены плотности оборонительных сооружений и заграждений на отдельных участках «Голубой линии» по состоянию на 15 августа 1943 г.

Таблица 6 (стр. 117)

Инженерное оборудование	Участки «Голубой линии»
	левофланговый (71 км )		центральный (32 км )		правофланговый (25 км )		Всего
	количество	плотность на 1 км фронта	количество	плотность на 1 км фронта	количество	плотность на 1 км фронта
Закрытые огневые сооружения	178	2,5	263	8,5	136	5,4	577
Минные поля, км	13,5	0,2	16,5	0,5	7,5	0,3	37,5
Проволочные заграждения, км	28	0,4	29	0,9	30	1,2	87
Лесные завалы, км	—	—	1,75	0,05	10	0,4	11,75

После освобождения станицы Крымской и выхода к главному рубежу вражеской обороны войска Северо-Кавказского фронта в течение 16 суток готовились к новой наступательной операции, имевшей задачу прорвать «Голубую линию» противника и выйти на Таманский полуостров.

Прорыв обороны намечалось осуществить силами 37-й [117] и 56-й армий на участке между селениями Киевским и Молдаванским с последующим развитием ударов в направлении станиц Варениковской и Гастагаевской. Главный удар наносился левым флангом 37-й армии. После выхода ее частей к Варениковской переходили в наступление войска 9-й армии на правом фланге и войска 18-й армии на левом фланге с плацдарма Мысхако.

Инженерное обеспечение этой операции началось с больших подготовительных мероприятий. Начиная с 14 мая разведывательные подразделения инженерных частей непрерывно вели разведку обороны противника, действуя как самостоятельно, так и в составе общевойсковой разведки. Много поисковых групп саперов было направлено в тыл врага для вскрытия системы заграждений в глубине его обороны. Только перед фронтом 56-й армии, например, действовало 14 таких групп.

Значительные силы были затрачены на дорожно-мостовые работы для обеспечения выхода войск в исходные районы и перегруппировки сил, проведенной уже в ходе, операции. Инженерные части 37-й и 56-й армий построили вновь и усилили более 50 мостов общей длиной около 300 пог. м и проложили 17 км колонных путей по труднодоступной болотистой местности. На армейских инженерных летучках и в войсках были созданы значительные запасы средств заграждения для закрепления местности.

За несколько дней до начала наступления саперы проделали [118] перед передним краем обороны проходы как в своих минных полях, так и в заграждениях противника. Более 5 тыс. мин было снято в эти дни только в полосе 37-й армии. К проделыванию проходов в минных полях противника, кроме того, планировалось привлечь артиллерию в период артиллерийской подготовки перед началом наступления.

Важнейшим элементом инженерного обеспечения операции являлось сопровождение танков на поле боя. Оно было осложнено тем, что в отличие от предшествовавших боев танки в этой операции действовали в качестве танков непосредственной поддержки пехоты, а инженерные части еще не имели достаточного опыта их сопровождения. 37-я армия была усилена тремя танковыми полками, а 56-я — двумя. Каждому танковому полку придавалась для инженерного сопровождения саперная рота.

Подготовке к инженерному сопровождению танков было уделено много внимания. В 37-й армии, например, для постройки мостов и переходов в глубине обороны противника через р. Кудако и через противотанковые рвы инженерные части заготовили 300 железнодорожных шпал и 4 колейных моста. Колеи мостов изготавливались из длинных смычных брусьев парка МДП-АЗ, по семи брусьев на колею. Шпалы и колеи мостов, по согласованию с танкистами, должны были перевозиться на бортах танков. С танковыми экипажами были проведены специальные занятия по укладке и креплению мостовых элементов на танках. Учитывая большие потери саперов, сопровождавших танки, от огня противника в предшествовавших боях, решено было для их передвижения по полю боя использовать вышедшие из строя танки, переоборудовав их под транспортеры, буксируемые танками. С этих танков были сняты башни, вооружение, моторная группа и внутренние переборки. В таком транспортере размещалось 15–20 саперов. Опробование на совместных тренировках саперов и танкистов штурмовых мостов и транспортеров, а также присланных из центра пяти опытных противоминных прицепных тралов системы майора Мугалева дало положительные результаты. Транспортеры и тралы были также включены в план инженерного обеспечения.

На специальных тренировках отрабатывались вопросы взаимодействия саперов с танкистами. В частности, было признано целесообразным разделить приданных танковому полку саперов на две группы. Первая группа назначалась [119] для непосредственного сопровождения первого эшелона танков и должна была обеспечивать его проход через минные заграждения. Вторая группа передвигалась вместе с командным пунктом танкового полка в готовности усилить первую группу при организации переходов через естественные препятствия и противотанковые рвы.

Наступление началось 26 мая. В первой половине дня наши войска, ведя упорные бои, вклинились на 3–5 км в оборону противника, захватив при этом ряд опорных пунктов первой позиции, но завершить прорыв «Голубой линии» не смогли. Атаки советских войск сменялись контратаками гитлеровцев, пытавшихся восстановить утраченные позиции. Бои с неослабевающей силой продолжались до наступления темноты и возобновились с утра 27 мая с еще большим напряжением. Особенно активно действовала авиация противника, сковывая действия наших войск. Только за 4 час первого дня наступления, с 16 до 20 час, на участке прорыва было зафиксировано свыше 1500 самолето-пролетов вражеской авиации.

В развернувшихся ожесточенных боях ни одной стороне не удалось достигнуть своих целей: немецко-фашистские войска не смогли восстановить положение, а наши войска не смогли завершить прорыв. 30 мая наступление было приостановлено и возобновилось 2 июня. Когда же стало ясно, что бои принимают затяжной характер, командующий войсками фронта с разрешения Ставки Верховного Главнокомандования 5 июня отдал приказ о прекращении наступления. Войска 37-й и 56-й армий перешли к обороне на достигнутых рубежах.

В этих боях наши войска понесли значительные потери в танках. В специальном приказе об итогах операции командующий войсками фронта генерал И. Е. Петров, в частности, отметил неудовлетворительную инженерную разведку глубины обороны противника, которая явилась причиной больших потерь танков на минных полях, а также слабое взаимодействие саперов с танкистами.

Итак, казалось бы, несмотря на продуманную и тщательно проведенную подготовку, инженерное обеспечение танков непосредственной поддержки пехоты в ходе боя оказалось неудовлетворительным.

Началось с того, что на исходный рубеж для атаки прибыла лишь незначительная часть транспортеров с саперами. Большинство транспортеров, плохо прикрепленных к танкам, оторвалось от них почти в самом начале движения, [120] а те, которые прибыли на рубеж, сильно снижали маневренность танков. Саперов пришлось пересадить на броню.

Через свои минные поля танки в обеих армиях были пропущены без потерь, но на минных полях противника, перед его передним краем, они начали подрываться. Здесь сказалось нечеткое взаимодействие танкистов с саперами, несущими комендантскую службу на проходах. Например, часть танков 257-го танкового полка, пройдя по проходам свои минные поля и попав под сильный артиллерийский огоны противника, сбилась с боевого курса и направилась вдоль переднего края противника, вместо того чтобы пересечь его по подготовленным проходам. В результате полк понес потери в танках там, где их могло бы не быть. Кроме того, наша инженерная разведка, как оказалось, обнаружила не все минные поля, установленные противником перед передним краем. Так было, например, на одном из участков в полосе 37-й армии, где танки неожиданно наткнулись на вторую полосу минирования непосредственно перед первой траншеей.

Пройдя передний край и войдя в зону плотного заградительного огня, танки ускорили движение и оторвались от пехоты. Саперы, передвигавшиеся на броне танков и не защищенные от огня противника, с трудом выполняли свою задачу. Обнаружив минное поле, они соскакивали с танка и под шквальным огнем проделывали проход, неся при этом большие потери. Несмотря на это, саперы действовали мужественно, стремясь во всем помогать танкистам. Характерен такой эпизод. Саперы 16-го армейского инженерного батальона Волков и Николаев передвигались в глубине обороны противника на броне танка. Неожиданно танк наскочил на мину и подорвался. Оба сапера резким толчком были сброшены с танка и получили контузию. Гитлеровцы открыли по подбитой машине огонь из противотанковых орудий и пулеметов. Почти сразу же танк был подожжен термитным снарядом. От удара снаряда люк заклинился, и танкисты не могли выбраться через него из горящего танка. Сапер Николаев, пострадавший меньше своего товарища, превозмогая боль, взобрался на танк, чтобы открыть люк и спасти экипаж. Отважному саперу удалось откинуть люк, но это стоило ему жизни. Вражеская пуля попала в Николаева, когда спасенные им танкисты выбирались из горящего танка.

Чем дальше продвигались танки в глубину обороны [121] противника, тем больше несли потерь саперы и в конце концов вынуждены были покинуть танки. Мало помощи танкам оказали и противоминные тралы. Взаимодействие танков-тральщиков с другими танками нарушилось сразу же после перехода через передний край. Танки с тралами действовали самостоятельно и своей специальной задачи не выполнили.

Так обстояло дело с инженерным обеспечением танков во время первых боев на «Голубой линии», где плотность минирования местности противником значительно превышала те, с какими войска фронта встречались раньше.

После неудачной попытки прорвать «Голубую линию» войска Северо-Кавказского фронта перешли к обороне, укрепляя занимаемые позиции в инженерном отношении и готовясь к решающим боям с целью уничтожения группировки противника, запертой на Таманском полуострове. Лишь на отдельных участках фронта велись бои местного значения. Иногда эти бои принимали характер длительной борьбы за обладание выгодной позицией, к которой обеими сторонами, помимо пехоты, привлекались крупные силы авиации и танков. Особенно упорные бои развернулись в полосе 56-й армии за выс. 114,1, превращенную в важный опорный пункт гитлеровцев.

С выс. 114,1, возвышающейся на 30–50 м над окружающей местностью и глубоко врезавшейся в линию обороны нашего 10-го стрелкового корпуса, противник мог просматривать оборону всего правого фланга 56-й армии на значительную глубину. Пользуясь этим, гитлеровцы вели прицельный огонь по сооружениям нашей обороны и держали части корпуса в постоянном напряжении, сковывая, а порой пресекая всякое движение днем не только по переднему краю, но и в глубине обороны. Одновременно высота закрывала от нашего наблюдения глубину обороны противника и являлась хорошим исходным районом для его активных действий. Гитлеровцы придавали высоте большое значение в системе своей обороны и непрерывно укрепляли ее в инженерном отношении. Оборудованный на высоте опорный пункт состоял из двух сплошных линий траншей с большим количеством дерево-земляных и бетонных огневых сооружений. Высота была опоясана проволочной сетью в два ряда кольев и малозаметными препятствиями. Скаты высоты, обращенные в нашу сторону, были плотно заминированы противотанковыми минами. [122]

16 июня части 10-го стрелкового корпуса, усиленные одним танковым полком, после 40-минутной артиллерийской подготовки в сочетании с штурмовыми и бомбовыми ударами авиации начали атаку опорного пункта противника. Гитлеровцы, не ожидавшие нашего удара, растерялись и, не сумев организовать отпор и ввести в действие резервы, оставили высоту. Однако уже в ночь на 17 июня противник организовал сильную контратаку с большим количеством танков. Затем контратаки следовали одна за другой, и после трех дней упорных боев наши части были вынуждены отойти на ранее занимаемые позиции.

Основной причиной неудачных действий корпуса являлось нечеткое взаимодействие родов войск, особенно стрелковых частей, с артиллерией сопровождения. Неудовлетворительным было и использование саперных подразделений. Например, два инженерных батальона, специально выделенных командующим армией для закрепления захваченных позиций, использовались общевойсковыми командирами главным образом как стрелковые подразделения для отражения контратак. В результате этого высота после ее захвата частями корпуса почти не была прикрыта заграждениями, что, конечно, облегчило противнику восстановление положения. Всего на западных скатах высоты наши саперы установили около 800 противотанковых и противопехотных мин, а это не составляло даже трети средней нормы минирования. Следует также отметить, что начальник инженерных войск 56-й армии полковник А. И. Жиров не позаботился обеспечить корпус средствами заграждения: мин не хватало, а переносных проволочных заграждений (проволочных спиралей, рогаток, малозаметных заграждений и пр.), наиболее удобных для быстрого прикрытия захваченного рубежа, ни в корпусе, ни в приданных инженерных батальонах вообще не было.

22 июня атака опорного пункта на высоте была повторена. В бою участвовало на этот раз пять танковых полков, действия которых обеспечивали пять инженерных батальонов. Танки были без потерь пропущены через передний край по проходам в минных полях, сделанным саперами в ночь перед атакой (по девяти 30-метровых проходов на каждый танковый полк); но в глубине обороны противника взаимодействие танков с саперами нарушилось, и танки, неся потери от огня и на минных полях противника, повернули назад, не выполнив своей задачи. Атака высоты снова не удалась. [123]

Учитывая возможность ответных действий противника, инженерные войска армии перед фронтом 10-го стрелкового корпуса провели большие заградительные работы. В течение июня было установлено свыше 5000 противотанковых и противопехотных мин и построено 4800 пог. м проволочных заграждений. К началу августа в полосе корпуса была создана прочная оборона. 13,5 тыс. мин, 12 км проволочных заграждений, 2,8 км лесных завалов, 106 дерево-земляных огневых сооружений, 294 блиндажа, свыше 5 км ходов сообщения, не считая сотен окопов и открытых площадок для огневых средств, обеспечивали жесткую оборону корпуса на случай перехода противника в наступление.

7 августа после тщательной подготовки 56-я армия силами 11-го гвардейского и 10-го стрелковых корпусов предприняла на центральном участке новое наступление с целью улучшить свои позиции. Однако шестидневные упорные бои не принесли нашим войскам успеха — сломить сопротивление упорно оборонявшегося противника не удалось.

На этом активные действия в полосе 56-й армии были прекращены до общего наступления войск Северо-Кавказского фронта, начавшегося в сентябре 1943 г.

При подготовке к августовским боям в полосе 56-й армии командующий фронтом в специальной директиве потребовал улучшить организацию инженерного обеспечения наступательных операций. По его указанию для обеспечения более квалифицированного руководства и контроля за работой войсковых инженеров и за действиями армейских и приданных инженерных частей в помощь начальнику инженерных войск 56-й армии были выделены семь старших офицеров из штаба инженерных войск и резерва. В план инженерного обеспечения наступления армии были внесены существенные коррективы. В частности, число инженерных подразделений, выделенных для сопровождения танков, было уменьшено вдвое, так как принятое в армии соотношение — по одному инженерному батальону на танковый полк — было неоправданно велико и приводило лишь к большим потерям саперов. Было отменено двойное подчинение инженерных подразделений, приданных танковым частям, — командиру танковой части и дивизионному инженеру той дивизии, в полосе которой действовали танки; инженерное подразделение, выделенное для сопровождения танков, стало подчиняться только командиру танковой [124] части. Были приняты два способа передвижения саперов сопровождения в глубине обороны противника — в боевых порядках пехоты и в танках (по одному саперу на танк), а применявшийся ранее третий способ — десантом на танках — был запрещен. Было также запрещено использование для обозначения проходов в минных полях широких белых лент и деревянных прямоугольников, резко демаскирующих проход; их заменили оправдавшими себя в других армиях фронта пирамидками из земли с окрашенной известью гранью, обращенной в свою сторону.

Проведенные мероприятия содействовали улучшению инженерного обеспечения боевых действий. Инженерные части провели танки и боевые порядки пехоты через передний край обороны противника без потерь на минных полях. Значительно улучшилось и взаимодействие их с танками в глубине обороны. Однако танкисты нередко нарушали выработанные совместно с саперами правила движения в зоне минирования, что неизбежно приводило к неоправданным потерям. Например, по договоренности танки должны были обходить подорвавшиеся на минах машины по их правому борту (там, где саперы делали проход в минном поле). Несмотря на это, зафиксировано было несколько случаев, когда танки обходили подорванный танк слева и сами подрывались на минах.

В этих боях саперы показали немало примеров образцового выполнения боевой задачи.

Например, в один из танков KB был посажен минер 13-й инженерной бригады Косинов. В глубине обороны путь танку преградило минное поле. Косинов выбрался из танка через нижний люк, быстро снял 10 мин и, вскочив на броню танка, повел его по сделанному проходу. Но почти тут же в танк попал снаряд, и он загорелся. Косинов был ранен, но и раненый он остался верен своему долгу: превозмогая боль, он вынес из горящего танка двух танкистов, получивших тяжелые ожоги.

Сержант той же бригады Буцаев, находясь в танке, заметил через смотровую щель, что идущий впереди танк подорвался на мине. Сержант вылез из танка, пополз к подбитому танку и стал справа от него проделывать проход в минном поле. Сержант уже снял 8 мин, когда осколком снаряда получил ранение в живот. Силы оставили его. Все это видел сапер Топка из другой группы сопровождения танков, находившейся в боевых порядках пехоты. Топка поспешил на помощь своему раненому товарищу, [125] снял еще 15 мин, занял его место в танке и сопровождал танк до конца боя.

Сержант 97-го минно-инженерного батальона Андреев находился в танке KB, когда в его башню попал снаряд. Экипаж был сильно оглушен, а танкист, подававший снаряды, ранен. Огонь из танка прекратился. Андреев был контужен, однако занял место раненого танкиста. Танк снова начал вести огонь. При дальнейшем движении танка по полю боя сержант, все время наблюдавший за местностью, заметил признаки минирования. Танк остановился, Андреев вылез из него и, сняв 9 мин, пропустил танк через минное поле.

Так смелые действия саперов предупреждали подрыв наших танков на минных полях противника.

Боевая деятельность инженерных частей, участвовавших в августовских боях, и усилия инженерного руководства фронта по подготовке и проведению инженерного обеспечения были высоко оценены командованием Северо-Кавказского фронта. В приказе с выводами по проведению операции 56-й армией командующий фронтом генерал И. Е. Петров отметил, что инженерные войска исправили ошибки, допущенные в предшествовавших боях, и храбро и умело выполняли работы по разграждению.