Часть вторая.

Наступление советских войск и изгнание немецко-фашистских захватчиков с Северного Кавказа

Вырвав у врага на Волге стратегическую инициативу, советские войска развернули широкие наступательные операции на юго-западном направлении, начав массовое изгнание немецко-фашистских захватчиков из пределов Советского Союза.

К этому времени создались благоприятные условия для перехода в наступление и войск Закавказского фронта. Северо-кавказская группировка противника, ослабленная переброской части соединений для оказания помощи окруженным на Волге войскам Паулюса, оказалась почти в полном окружении. С севера над ее тылом нависали войска Южного фронта, успешно развивавшие наступление на Ростов, а с востока и юга ее плотным полукольцом охватывали войска Северной и Черноморской групп Закавказского фронта.

Ставка Верховного Главнокомандования указала командующему Закавказским фронтом, что в складывающейся обстановке основная задача войск фронта состоит не в выталкивании противника с Северного Кавказа, а в окружении и уничтожении его северо-кавказской группировки. Для обеспечения этого замысла Ставкой намечалось нанесение сходящихся ударов с севера и с юга в общем направлении на Тихорецк. Черноморская группа фронта должна была [61] прорвать оборону 17-й армии противника севернее Туапсе и выйти в район Тихорецка, а Северная группа — сковать 1-ю танковую армию немцев в районе Моздока, Прохладного и Нальчика. Южный фронт частью сил наносил удар в направлении на Сальск, Тихорецк, чтобы не допустить возможного отхода войск противника на север через Ростов. Уничтожение окруженной группировки врага предполагалось осуществить силами Северной и Черноморской групп Закавказского фронта.

1. От Терека до низовьев Кубани

В то время как в войсках Северной и Черноморской групп Закавказского фронта развернулась подготовка к наступлению, немецко-фашистское командование под угрозой окружения всей северо-кавказской группировки в первых числах января 1943 г. начало отводить 1-ю танковую армию из района Моздока, Прохладного и Нальчика в направлении на Армавир и Ростов.

Узнав о готовящемся отходе противника, войска Северной группы Закавказского фронта, в основном закончив подготовку к наступлению, начали преследование 1-й танковой армии немцев. 3 января, преодолевая сопротивление сильных вражеских отрядов прикрытия, наши части внезапным ударом овладели городами Моздок и Малгобек, 4 января был освобожден Нальчик, а 5 января — город Майское и крупные железнодорожные узлы Прохладный и Котляревский.

Свои главные силы противник отводил на рубеж р. Кума, где у него была заблаговременно подготовлена оборона. Многочисленные населенные пункты, пересеченная местность и обилие водных рубежей позволили немцам подготовить здесь хорошо оборудованный в инженерном отношении оборонительный рубеж, состоящий из большого количества крупных узлов сопротивления, на котором гитлеровское командование надеялось надолго задержать наши войска.

Наступление советских войск было сопряжено с большими трудностями: автотранспорта не хватало, двигаться приходилось по бездорожью при сильных ветрах и пурге, ведя ожесточенную борьбу за каждый населенный пункт. [62]

Но, несмотря на все, советские войска успешно продвигались вперед и наносили противнику удар за ударом.

Форсировав в нескольких местах р. Кума, наши части продолжали наступление. Враг, отступая к Георгиевску, предпринял несколько контратак, но ввиду безуспешности попыток удержаться в районе Георгиевска начал отводить свои войска в направлении Минеральных Вод. Чтобы воспрепятствовать этому и разгромить находящуюся в этом районе группировку противника, отрезанную от основных сил танковой армии, наше командование поставило танковой группе под командованием полковника Филиппова задачу прорвать оборону противника и стремительным ударом захватить Минеральные Воды, перерезав противнику пути отхода. Форсировав р. Кума западнее Георгиевска, танкисты прорвались к железнодорожной станции Минеральные Воды и захватили на ней несколько эшелонов противника с танками, боеприпасами и другим военным имуществом. Завязав бои с гитлеровцами в городе, танкисты выставили на северо-восточной окраине Минеральных Вод заслоны, которые вместе с подоспевшими стрелковыми соединениями встретили огнем отступавшие из Георгиевска части противника и уничтожили их. Так, применяя обходы и охваты, наши войска, глубоко вклиниваясь в боевые порядки противника, не давали ему возможности закрепляться на промежуточных рубежах.

11 января были освобождены от немецко-фашистских захватчиков города Георгиевск, Минеральные Воды, Пятигорск, Кисловодск, Железноводск.

Противник, стремясь вывести из-под удара свои войска, поспешно отступал, бросая раненых, боевую технику и имущество. Планомерный вначале отход немцев переходил в паническое бегство. Один за другим освобождали наши войска города и населенные пункты Ставрополья. С ходу прорвав оборону противника на рубеже р. Калаус, наши части 17 января заняли станцию Курсавка и город Черкесск, а 21 января в результате смелого маневра освободили от захватчиков город Ставрополь.

22 января правое крыло Северной группы соединилось с войсками 28-й армии Южного фронта в районе южнее Сальска.

На левом крыле Северной группы успешно действовала танковая группа под командованием полковника Титова в составе трех танковых бригад. Эта группа, имевшая в каждой бригаде по саперной роте, была усилена [63] 97-м минно-инженерным батальоном. Саперы, обеспечивая продвижение группы, не строили мостов и не прокладывали дорог, они лишь «проталкивали» танки по кое-как оборудованным объездам и по временным переходам и все время следовали с танковыми колоннами. Все было подчинено основному требованию — дать возможность танкам передвигаться с максимальной быстротой и появляться там, где противник их не ожидает. И это удавалось. Например, один из танковых батальонов неожиданно для противника появился в районе Армавира и внес такое замешательство в ряды врагов, что их хорошо подготовленная оборона не выдержала ударов наших стрелковых соединений. Гитлеровцы, бросая оружие, танки, эшелоны с военным имуществом, поспешно оставили Армавир.

Преследование противника проходило в полосе шириной примерно 150 км. Местность характеризовалась тучными черноземами, обилием рек, ручьев и искусственных каналов и почти полным отсутствием лесных массивов, пригодных для заготовки лесоматериалов. Учитывая эти особенности местности, а также неблагоприятную погоду, исключавшую движение вне дорог, гитлеровцы при отходе превращали эту полосу в «зону бездорожья», стремясь задержать наши войска и оторваться от них. Буквально все мосты, железобетонные трубы и другие искусственные сооружения на всех дорогах, независимо от их значения, противником уничтожались. Каждый телеграфный или телефонный столб, каждая шпала железнодорожной колеи, все, что могло быть использовано для восстановительных работ, фашисты портили, подрывали или сжигали. Это сильно затрудняло организацию преследования: успех его ставился в зависимость от быстроты восстановления маршрутов для движения войск.

В этих условиях все внимание инженерного руководства Северной группы войск, возглавляемого генералом В. П. Шурыгиным, было направлено на дорожно-мостовое обеспечение боевых действий группы. Преследование противника совершалось по двум маршрутам: северному — от станицы Наурской на Армавир через Прохладный, Георгиевск, Невинномысск и южному — от Беслана на Лабинск через Нальчик, Кисловодск, Черкесск, Отрадную. Сил для восстановления этих маршрутов на первый взгляд было достаточно. Общее количество инженерных частей, которыми располагало командование группы, доходило до 110 батальонов. Однако большинство из них совсем не имело автомобильного транспорта, поэтому маневренность, столь необходимая [64] при преследовании, была у них «раине низкой. Это обстоятельство имело решающее значение при разработке организации восстановительных работ на маршрутах.

Для восстановительных работ были образованы три дорожно-мостовых эшелона. В первом эшелоне находились дивизионные саперы, которые из-за своей малочисленности и полного отсутствия средств механизации лишь «проталкивали» передовые части через небольшие препятствия по временным переходам, стремясь в первую очередь разведать и использовать обходные пути. Во втором эшелоне действовали три фронтовых понтонно-мостовых батальона{8}. На эти батальоны, полностью моторизованные и имевшие на своем вооружении парки Н2П и средства механизации мостовых работ, легла основная тяжесть восстановительных работ. При подходе к реке понтонеры наводили паромную переправу для передовых частей, одновременно приступали к наводке понтонного моста и тут же развертывали строительство нового моста на жестких опорах или восстановление разрушенного. На небольших реках обходились без паромов, сразу же строили мост, одновременно организуя переправу вброд.

В связи с быстрым продвижением войск очень важно было ускорять, насколько возможно, открытие движения по восстановленным мостам и, что еще более важно, как можно скорее высвобождать понтонные батальоны с их парками для организации переправы войск на следующей водной преграде. Для этого понтонным батальонам дано было указание строить мосты только однопутные, в одну ленту движения, но под нагрузку 30 т. Штаб инженерных войск группы разработал типовой проект такого моста. Особенность его заключалась в том, что понтонными батальонами возводилась как бы одна правая половина моста, соответственно смещенная вправо относительно оси дороги; в конструкциях опор была предусмотрена возможность достройки их для уширения моста. Такой мост легко доводился до нормальной ширины двухпутного моста без прекращения движения. Опыт показал целесообразность такого мероприятия: понтонеры почти в два раза скорее заканчивали строительство мостов, а следовавшие за ними инженерные части третьего дорожно-мостового эшелона лишь достраивали [65] мосты. Этим значительно экономилось время, а главное, материалы, недостаток которых ощущался очень остро.

Была еще одна особенность в работе понтонно-мостовых батальонов. Специальным приказом начальника инженерных войск их командиры обязывались приводить в состояние, пригодное для движения автомобилей, весь путь, по которому следовал батальон для выполнения новой боевой задачи. Таким образам, с минимальной затратой сил и времени приводились в проезжее состояние участки рокад и пути, параллельные основному маршруту. Делалось это так: при выдаче батальону очередного боевого распоряжения штаб инженерных войск группы разрабатывал маршрут следования батальона с таким расчетом, чтобы в дальнейшем его можно было использовать при рокировках и других передвижениях войск. Важно отметить, что при такой организации батальоны фактически не затрачивали лишнего времени на передвижение. Получая свободный от войск маршрут, они хотя и расходовали известное время на ремонтные работы, но наверстывали его на скорости передвижения, значительно превышавшей скорость движения по сильно загруженному войсками основному маршруту, на котором неизбежны были «пробки» и другие задержки.

Основным ядром третьего дорожно-мостового эшелона были пять горно-минно-инженерных бригад. Эти бригады к тому времени еще не имели ни подготовки для работ в условиях гористой местности, ни специального оснащения, но среди их личного состава имелось значительное число квалифицированных строителей, опыт которых весьма пригодился на дорожно-мостовых работах. Среди командного состава бригад оказалось много инженеров с большим опытом практической или конструкторской работы. В задачу третьего эшелона входило повторное разминирование маршрутов, ремонт полотна дороги, достраивание мостов, начатых понтонными батальонами, и постройка высоководных мостов там, где в них была необходимость. В ходе выполнения этих задач батальоны бригад, почти не имевшие автомобильного транспорта и вынужденные передвигаться от объекта к объекту пешим порядком, растянулись по маршрутам на значительную глубину, доходившую до 150 км. Это обстоятельство значительно снижало эффективность использования бригад на дорожно-мостовых работах.

Принятая начальником инженерных войск группы организация восстановления маршрутов полностью себя оправдала. Инженерные части, ощущавшие острый недостаток в [66] автомобильном транспорте, горючем и лесоматериалах, сумели обеспечить войскам высокие темпы преследования, нередко доходившие до 60–80 км в сутки.

В качестве иллюстрации этой важной работы, выполненной инженерными частями, приведем несколько примеров.

По мосту через Терек у станицы Червленая шло интенсивное движение. На этом мосту, построенном 35-м понтонно-мостовым батальоном, ввиду значительной глубины реки (свыше 6 м) посредине была сделана наплавная часть на плашкоутах. Вследствие резкого падения уровня воды в реке наплавная часть значительно понизилась, и пользоваться мостом стало невозможно. Понтонеры 37-го батальона ночью за 4 часа построили второй ярус моста на козловых опорах, поставленных на плашкоутах, и вновь открыли по нему движение.

В селении Ардон при отходе наших войск осенью 1942 г. был взорван мост железобетонной конструкции через р. Ардончик, рамной системы, на двух опорах, с ребристым верхним строением. Во время оккупации Ардона немцы рядом со взорванным мостом построили деревянный, но при отходе уничтожили и его. Командир батальона 4-й горно-минно-инженерной бригады, следовавшей по этому маршруту, ознакомившись с обстановкой, принял решение не строить новый мост, что заняло бы много времени и потребовало бы много строительного материала, а использовать остатки взорванного железобетонного моста. Детальное его обследование показало, что взрывом перебита одна из опор, а верхнее строение моста не повреждено и может быть с успехом использовано вновь. Умело подорвав вторую опору, саперы достигли того, что приподнятый конец верхнего строения опустился на гравийный грунт берегового откоса; при этом проезжая часть заняла положение, близкое к горизонтальному, и понадобилась лишь небольшая присыпка грунта для сглаживания сопряжения моста с берегом. Мост стал несколько ниже, но свое назначение выполнял прекрасно.

На рис. 11 изображены мосты, восстановленные понтонно-мостовыми батальонами на маршруте Нальчик — Пятигорск. В одном из них (через р. Баксан) наряду со свайными башенными опорами, вновь установленными понтонерами, были использованы остатки подорванных железобетонных опор. На другом мосту (через р. Залка) были применены рамные опоры, поставленные на обрушенную плиту верхнего строения. [67]

В городе Кропоткине гитлеровцы во время его оккупации построили через р. Кубань 60-тонный сборно-металличекий мост. При отступлении немцы пытались полностью уничтожить мост, но сделать этого им не удалось: наши войска уже вступали в город. Немецкие саперы сумели лишь обрушить верхнее строение моста, перебив в восьми местах рабочие пояса металлических ферм.

Мост представлял собой сложную инженерную конструкцию (рис. 12). Длина его достигала 123,8 м при общей ширине 5,4 м и ширине проезжей части 3,3 м. Вес 1 пог. м моста составлял 839 кг. Фермы пролетного строения собраны были из стандартных 2,5-метровых секций, последовательно наращиваемых одна на другую в две полосы (фермы). Мост имел две береговые и три промежуточные опоры, из которых одна была ряжевая, а две плавучие из спаренных секционных понтонов. Каждый понтон составлялся из девяти секций и имел в длину 20 м при ширине 3,75 м и высоте 2 м. Весил понтон 13400 кг.

Инженерная разведка, высланная на р. Кубань, детально обследовала разрушенный мост и установила, что он может быть восстановлен, так как понтоны и большая часть секций верхнего строения получили лишь незначительные повреждения.

Командование приняло решение восстановить мост и поручило штабу инженерных войск группы разработать соответствующий проект. Работы по восстановлению моста были выполнены за три недели двумя батальонами 4-й горно-минно-инженерной бригады.

Находясь на основной фронтовой дорожной магистрали, этот мост долгое время бесперебойно обеспечивал движение всех видов грузов (включая и танки KB), несмотря на неоднократные подъемы и спады уровня воды в реке, которые неизбежно приводили к разрушению низководных мостов. Когда началась подготовка к форсированию Керченского пролива нашими войсками, мост был демонтирован. Из его элементов было собрано два перевозных самоходных парома, которые в первые дни Керченской операции явились единственным средством переправы танков через пролив.

В этот же период стремительного преследования врага войсками Северной группы было выполнено много маскировочных работ, из которых наибольший интерес представляет имитация сосредоточения крупной группировки войск на [68] южном берегу Таганрогского залива якобы с целью форсировать его по льду и выйти в тыл противнику в районе Таганрога и Мариуполя.

Для имитации была выделена 276-я стрелковая дивизия, усиленная 26-й маскировочной ротой, звеном самолетов, взводом танков и радиосредствами. Планом предусматривалось показать подготовку трасс по льду залива в направлении на Таганрог и Мариуполь и выход в исходные районы трех стрелковых дивизий и одной танковой бригады. 8 февраля в намеченные районы на участке побережья от Маргаритовки до косы Должанка были высланы квартирьеры. На домах населенных пунктов они сделали отметки с указанием номеров подразделений, переселили часть жителей для освобождения помещений, намеченных под размещение штабов. Днем начали прибывать части сосредоточивавшихся войск. В светлое время войска подходили к местам расквартирования с песнями, стремясь произвести как можно больше шума, а ночью в темноте бесшумно покидали населенные пункты, с тем чтобы на следующий день возвратиться в них вновь. Так продолжалось в течение трех суток. Выполняя этот маневр, каждый стрелковый полк 276-й дивизии успешно имитировал сосредоточение целой дивизии. Одновременно по ночам взвод танков и артиллерийские тягачи шумом своего передвижения и работой моторов имитировали сосредоточение танковой бригады, а маскировочная рота строила макеты танков в районе намеченного сосредоточения бригады и на подходах к нему. К утру 9 февраля было построено 15 макетов, через сутки — еще 35 макетов, а к рассвету 11 февраля общее число их было доведено до 90.

Одновременно с показом сосредоточения войск полковые и дивизионные саперы производили усиленную разведку ледовой обстановки на заливе. Саперы двигались по заранее выбранным маршрутам, устанавливали вехи, вели работу по замеру льда, ограждали заборами полыньи и т. п. Из местных жителей были завербованы проводники через залив, знающие его северные берега. Начальник гарнизона г. Ейска издал специальный приказ, на основании которого были взяты на учет во всех близлежащих населенных пунктах сани, салазки, лыжи, коньки, а также весельные и моторные переправочные средства. Часть этого имущества была собрана и сосредоточена на берегу залива в местах начала ледовых трасс. Приданное дивизии авиационное звено производило систематические облеты трасс через [69] залив и ежедневно бомбило районы, якобы намеченные для выхода войск на северном берегу залива. Во все дни имитации в станицах Староминской, Александровке, Старо-Щербиновской и в г. Ейске работали радиостанции, принимавшие радиопередачи, направляемые из главной станции, находившейся при штабе 58-й армии. Текст передач был заранее подготовлен и касался вопросов предстоящей «операции». В ответ радиостанции передавали данные о ходе сосредоточения войск.

Все эти мероприятия, подчиненные единому замыслу и проводившиеся в точном соответствии с подробно разработанным планом, создали впечатление активной подготовки к форсированию залива не только у местного населения, но и у самих участников имитации, так как подлинный характер действий войск был известен лишь немногим ответственным офицерам. Это во многом способствовало успеху имитации. Противник был обманут.

Начиная с 9 февраля и особенно в течение 10, 11 и 12 февраля авиация противника производила усиленные разведывательные полеты над южным побережьем залива в районе Ейска. Увеличилось число вражеских лазутчиков, которые должны были уточнить силы находившихся в районе Ейска советских войск. Захваченные нашими органами агенты показали, что немецко-фашистское командование предполагает наличие в этом районе крупных советских сил, что, опасаясь переправы их через залив, гитлеровцы усиливают свои гарнизоны в Таганроге и Мариуполе, что в ряд населенных пунктов, не имевших ранее гарнизонов, введены воинские подразделения и т. д. Таковы были ответные мероприятия противника.

17 февраля в связи с изменившейся обстановкой под Ростовом имитация была прекращена.

Продвижение войск Северной группы на запад сопровождалось строительством тыловых оборонительных рубежей. Мероприятие это считалось очень важным, и командование фронта неуклонно требовало его выполнения на всем протяжении второго периода битвы за Кавказ. Как только началось преследование отступающих войск противника, была организована рекогносцировка новых и восстановление старых оборонительных рубежей и оборонительных обводов у крупных населенных пунктов, расположенных по Тереку. Но в связи с быстрым продвижением войск и выходом передовых частей на линию Черкесск — Ставрополь [70] необходимость в этих рубежах отпала и работы были перенесены на рубеж по западному берегу Кубани в район Невинномысска, Черкесска и на Ставропольский оборонительный обвод. Однако и здесь они не успели получить развития и после освобождения нашими войсками города Краснодара были вновь перенесены еще дальше к западу. Началось строительство рубежа по линии Гривенская — Ахтырская и оборонительных обводов вокруг Краснодара и Тихорецка. Вначале эти работы выполнялись силами полевых войск, а затем были переданы строительным частям 25-го управления оборонительного строительства и 105-го управления военно-полевого строительства. Активную помощь военным строителям оказывало местное население. На рубеже Гривенская — Ахтырская с энтузиазмом трудилось около 4 тыс. человек, в Краснодаре — более 2,3 тыс. человек, а в районе Тихорецка — свыше 6,5 тыс. человек. Уже к 5 апреля 1943 г. на рубежах был возведен костяк оборонительной системы, построены около 200 пулеметных сооружений с противоосколочным покрытием, свыше 2000 окопов разного назначения, 21 км ходов сообщения, десятки командно-наблюдательных пунктов и сотни землянок и убежищ. На Краснодарском и Тихорецком оборонительных обводах полным ходом шло восстановление противотанковых рвов и оборонительных сооружений, возведенных нашими войсками в 1942 г.

В результате самоотверженной работы военных строителей и местного населения к концу мая на тыловых рубежах было закончено строительство 101 батальонного района обороны и, таким образом, создана в тылу войск прочная оборонительная основа для ликвидации возможных прорывов вражеских войск.

Один за другим освобождали советские войска города Ставрополья и Краснодарского края. В середине января войска Южного фронта перерезали пути отхода кавказской Группировке противника на Ростов. Для немецко-фашистских захватчиков оставался один путь — на Таманский полуостров и через Керченский пролив в Крым. Стремясь вывести свои армии из-под удара и задержать советские войска, враг ввел в бой новые части и соединения, ранее выведенные в резерв, и значительно усилил авиацию. Изменение в соотношении сил, особенно в авиации, в пользу противника, а также начавшаяся весенняя распутица на дорогах снизили темпы наступления советских войск. Пользуясь этим, немецко-фашистское командование развернуло крупные [71] оборонительные работы в своем тылу, создав целую систему основных и промежуточных оборонительных рубежей, прочно запиравших Таманский полуостров с востока.

Выход наших войск в районы Прикубанской низменности совпал с периодом весенней распутицы. Надо сказать, что к началу Великой Отечественной войны на Кубани было мало шоссейных дорог. Основой дорожной сети являлись так называемые «грейдеры» (профилированные грунтовые дороги). Отличные в сухое время года, эти дороги весной, во время таяния снега и обильных дождей, становились совершенно непроходимыми для любого вида транспорта, превращаясь как бы в корыто, заполненное до краев густой вязкой грязью. Движение по ним любого транспорта в этот период практически было невозможно.

В середине февраля 1943 г. потепление, сопровождавшееся обильным снеготаянием и дождями, наступило так быстро и неожиданно, что буквально за один-два дня фронт лишился почти всей дорожной сети, служившей для подвоза боеприпасов и продовольствия от железнодорожных станций снабжения по грунту. Нужны были экстренные и действенные меры, чтобы восстановить в кратчайшие сроки пути подвоза и обеспечить продвижение по ним грузов. На черноземной почве нельзя было оборудовать колонные пути по целине, так как уже после однократного проезда в одном направлении образовывался глубокий след, в котором вязла следующая сзади повозка или автомобиль. Пропускную же способность грейдеров можно было восстановить только одним путем — устройством водоотводов и очисткой полотна дороги от грязи. На эту работу при большой протяженности путей подвоза и отсутствии в войсках средств механизации дорожных работ нужно было затратить очень много сил, и все же ее необходимо было выполнить. Инженерные части полностью переключились на восстановление войсковых дорог, но сил было мало, тем более что часть инженерных батальонов пришлось направить на ремонт тыловых маршрутов, так как автодорожное управление фронта явно не справлялось со своими задачами. К дорожным работам в порядке трудовой повинности было привлечено все взрослое местное население. Тысячи людей на огромной площади в несколько сотен квадратных километров трудились над восстановлением дорог. Работа не прекращалась ни днем, ни ночью. Организация ее была предельно простой. За каждым саперным подразделением, выделенным на дорожные работы, закреплялись участок [72] дороги и населенные пункты, жители которых обязывались местными властями выполнять на этом участке ремонтные работы до их окончания. Обычно десять человек из местного населения работали под руководством одного сапера. Контроль за ходом работ осуществляли офицеры штаба инженерных войск Северо-Кавказского фронта, каждый день облетавшие на самолетах У-2 весь прифронтовой район.

Одновременно с восстановительными работами на дорогах были приняты экстренные меры к тому, чтобы не допустить прекращения снабжения войск. На протяжении нескольких дней боеприпасы и продовольствие доставляли только на руках. На расстояние иногда свыше 100 км местные жители, преимущественно женщины, как эстафету, от села к селу переносили к передовой снаряды, мины, патроны, продукты. Использованы были также реки, по которым на лодках, плотах и других плавучих средствах сплавлялись грузы. Большую помощь войскам в этом мероприятии оказали понтонеры. Так, например, 37-й понтонно-мостовой батальон на паромах своего парка и на отремонтированной 100-тонной барже сплавил вниз по Кубани не одну сотню тонн грузов. Кроме того, всем частям, работавшим на дорогах, было дано указание «проталкивать» по своему участку застрявшие в грязи автомобили и повозки.

Почти две недели продолжалась борьба с распутицей. Общими усилиями инженерных войск и местного населения дорожные затруднения, грозившие тяжелыми последствиями, были ликвидированы.

После освобождения Краснодара наши войска продолжали развивать наступление в западном направлении по обоим берегам Кубани. Вскоре передовые части 9-й армии и правофланговые соединения 37-й армии подошли к правому притоку Кубани — р. Протока, на рубеже которой противник создал сильную промежуточную позицию и готовился оказать упорное сопротивление.

Глубоководная Протока шириной 100–120 м сама по себе была серьезным препятствием для наступающих войск. Левый ее берег, находившийся в руках противника, представлял собой сухую, несколько возвышенную равнину, почти сплошь занятую населенными пунктами и фруктовыми садами, на правом берегу были рисовые поля, превратившиеся в эту весну в огромные труднопроходимые болота. [73]

Противник организовал оборону по линейному принципу, расположив огневые средства так, чтобы держать под сильным огнем зеркало воды и противоположный берег. Вдоль берега были отрыты окопы полного профиля, ходы сообщения и легкие убежища, а на многочисленных изгибах реки построены дерево-земляные пулеметные сооружения. Дома в населенных пунктах, близко расположенные к воде, были приспособлены под огневые точки. Правый берег на всем протяжении, а местами и левый берег были минированы.

С серьезными трудностями встретились соединения 37-й армии при выдвижении к Протоке. Заняв станицу Ивановскую в 30 км от реки, они подошли к заболоченной полосе рисовых полей, через которые к Протоке вела единственная дорога. Эту дорогу, не имевшую никаких объездов и ответвлений, противник прочно заградил, применив весьма эффективный прием. На всем протяжении дороги были разбросаны сожженные танки, тягачи, прицепы, груженные камнем, и другие тяжелые машины, объехать которые было невозможно, а сдвинуть с места крайне трудно. Трое суток армейские саперы расчищали путь, и лишь только после этого наши части смогли выйти к Протоке.

На противоположном берегу реки располагалась большая станица Славянская, превращенная фашистами в крупный узел обороны. Использовав задержку советских войск, противник подтянул к Славянской резервы и отбил все попытки наших частей форсировать реку с ходу. Через несколько дней, в течение которых проводились безуспешные атаки, инженерная разведка обнаружила, что на одном из участков реки, южнее Славянской, противника нет. Начальник инженерных войск армии направил в этот район саперов, которые на трех лодках А-3 беспрепятственно переправили через реку передовые подразделения одной из дивизий. Вскоре на западном берегу сосредоточилась вся дивизия. Внезапным ударом с юга она овладела станицей Славянской.

Несколько по-иному сложилась обстановка в полосе 9-й армии, действовавшей севернее станицы Славянской. Попытка форсировать Протоку с ходу также не удалась, и армия, приостановив наступление, начала планомерную подготовку к форсированию. Надо сказать, что, несмотря на наличие большого количества рек на Кавказе, войскам Северо-Кавказского фронта ранее не приходилось проводить форсирование с планомерной подготовкой. В частности, [74] 9-я армия такого опыта не имела. Это обстоятельство усложняло обстановку и требовало от инженерных войск армии и их начальника, генерала А. С. Баженова, больших усилий.

Никаких руководств и пособий по форсированию рек в армии не оказалось, не было их также и во фронте. Поэтому генерал Баженов еще на подходе к реке позаботился о разработке этих пособий. Войска армии получили «Краткие указания по организации форсирования», а также памятки по преодолению водных преград для солдат и сержантов. Кроме того, войска получили чертежи плавсредств из местных подручных материалов — плотиков из камыша, плотов на металлических бочках различной грузоподъемности и т. д. — и под руководством саперов приступили к их изготовлению.

Количество заготовленных войсками плавсредств превышало 1000 штук, в том числе было изготовлено 356 плотов на бочках грузоподъемностью от 2 до 30 т, 197 плотов из бревен, 395 плотиков из камыша. Все эти средства за один рейс могли поднять около 3500 человек. Кроме того, армия располагала 1 ¼ комплекта парка Н2П и одним комплектом парка МДПА-3, которые ей были приданы из фронтового резерва заблаговременно в предвидении форсирования Протоки. Помимо бригадных и корпусных саперов, начальник инженерных войск армии в своем распоряжении имел два армейских инженерных батальона и шесть фронтовых, из них два понтонно-мостовых.

В течение недели со всеми войсками армии проводились специальные тренировки. Стрелковые подразделения по очереди отводились в тыл к р. Казачий Ерик, на которой обучались подноске и спуску на воду плавсредств, посадке в них и высадке. С офицерским составом проводились занятия по организации, планированию и содержанию переправ, несению комендантской службы на пунктах переправ и т. д. Одновременно с учебой производилось оборудование исходных позиций в инженерном отношении.

Сложной и ответственной работой инженерных подразделений в подготовительный период явилось оборудование подъездных путей. Готовых выходов к реке в районе форсирования не было, заболоченные рисовые поля широкой полосой отделяли реку от районов сосредоточения войск и переправочного имущества. Дороги в войсковом тылу из-за весенней распутицы были труднопроходимы. Однако все [75] эти препятствия были преодолены упорным трудом инженерных подразделений, и армия к намеченному сроку была готова к форсированию.

По решению командующего армией форсирование реки на главном направлении намечалось 9-м и 11-м гвардейским стрелковыми корпусами на участке сада «Гигант». Вспомогательный удар на участке колхоза им. Калинина наносил 11-й стрелковый корпус.

Форсирование началось в ночь на 19 марта. Части 43-й бригады 9-го стрелкового корпуса успешно переправились через реку и, несмотря на сильный огонь противника, захватили плацдарм на ее западном берегу. Этот местный успех был использован командованием армии и развит. Сюда были направлены переправочные средства с других участков форсирования, и началась интенсивная переправа всех трех корпусов.

Большую роль в успешном форсировании реки 43-й бригадой сыграл штурмовой мост, наведенный батальоном 1-й горно-минно-инженерной бригады. Чтобы не демаскировать подготовку к форсированию, саперы батальона заготовляли звенья штурмового моста в роще за несколько километров от реки, так как ближе не было никакого укрытия. Каждое звено представляло собой две доски с подвязанными к ним тремя металлическими бочками из-под горючего. Заготовленные звенья саперы на руках поднесли к берегу в ночь на 19 марта, а в 2 час 30 мин утра приступили к наводке моста. Они сразу же попали под сильный огонь противника. Неоднократно приходилось заменять бочки, получившие пробоины, выводить из линии моста разбитые звенья и заменять их новыми. Сильный ветер и поднявшаяся волна затрудняли работу. Невзирая на потери в людях и имуществе, саперы продолжали наводку моста. Через 2 часа мост был готов, и по нему непрерывным потоком устремились на левый берег стрелковые подразделения, обеспечившие закрепление захваченного плацдарма. К утру понтонеры навели в этом районе паромную переправу, а вскоре вступил в действие 16-тонный понтонный мост. Движение по мосту было односторонним — только в сторону фронта. Эвакуация раненых производилась двумя специально выделенными для этой цели паромами на лодках А-3.

Так хорошая подготовка войск за короткий период, умелая организация форсирования и быстрая переброска всех переправочных средств на участок, где обозначился успех, обеспечили решение трудной боевой задачи. [76]

Много трудностей доставила инженерным войскам одна из наиболее значительных рек Северного Кавказа — Кубань Имеющая в верхнем течении горный характер, Кубань, выйдя на равнину ниже Невинномысска, превращается в многоводную широкую реку. Здесь долина реки сильно расширяется, а берега становятся настолько пологими, что только искусственно насыпанные валы сдерживают воды реки в русле. На многих участках уровень воды в реке превышает прибрежную низменность. Во время половодья (а оно длится на Кубани с мая по август) река в низовьях, прорывая обвалование, часто выходит из русла, в результате чего создаются огромные заболоченные пространства — кубанские плавни.

На р. Кубань инженерным войскам Северо-Кавказского фронта пришлось на протяжении всего второго периода битвы за Кавказ строить мосты и организовывать переправы, защищать боевые порядки наступающих войск и их коммуникации от затопления, обеспечивать форсирование кубанских плавней и, наконец, создавать мощные водные заграждения при закреплении освобожденной от врага территории.

Когда на Кубани началось весеннее половодье, наши войска находились еще на подступах к Краснодару, и их боевые порядки не могли пострадать от наводнения. Приходилось считаться с паводком лишь при организации переправ через Кубань и при строительстве мостов. Часто бывало так, что пристань паромной переправы или береговой устой построенного саперами моста вследствие неожиданного значительного подъема воды оказывались затопленными, либо, наоборот, при неожиданном спаде воды приходились на сухом месте. В обоих случаях нужно было принимать срочные меры к перестройке береговых опор.

После освобождения района Краснодара инженерные войска получили возможность регулировать сброс воды в Кубань, используя Тщикское водохранилище, построенное еще до войны в устье левого притока Кубани — р. Белой для борьбы с наводнениями, а также для орошения засушливых районов. Можно было затопить вражеские тылы в низовьях Кубани, спустив всю воду из водохранилища в реку, но оперативная обстановка не позволяла сделать этого. С развитием наступательных действий в низовьях Кубани инженерным войскам пришлось решать как раз противоположную задачу — оградить районы, занятые нашими войсками, от затопления. Такая опасность была [77] вполне реальной и не только из-за начавшегося летнего паводка и вызванного им резкого подъема воды. Дело в том, что как вражеские части прикрытия, так и наши наступающие войска, стремясь занять возможно лучшие позиции, широко использовали обвалование берегов реки для устройства в нем стрелковых ячеек, пулеметных гнезд и даже артиллерийских окопов. Решая свои задачи, командиры не думали о возможных последствиях устройства оборонительных построек в валах, ограждавших реку, и саперам пришлось немало поработать, заделывая прорывы в обваловании реки, которые неизбежно образовывались на месте наспех сделанных в валах окопов. Чтобы избежать этой опасности в дальнейшем, специальным приказом командующий фронтом запретил устройство позиций в обвалованиях Кубани и ее притоков.

Особенно сильный паводок произошел в первых числах апреля 1943 г., когда войска правого крыла фронта, форсировав Протоку, вышли на рубеж р. Курка, а действовавшая в центре 56-я армия — на ближние подступы к важному опорному пункту противника — станице Крымской. Паводок начался неожиданно 6 апреля. Несмотря на то что сброс воды из Тщикского водохранилища немедленно был прекращен, к 12 час 7 апреля уровень воды в Кубани поднялся на 1,7 м, а через сутки — на 3,1 м. Резко поднялась вода также и в р. Протока, в результате чего все низководные мосты через нее оказались затопленными. К утру 8 апреля удалось сохранить лишь один наплавной мост на металлических бочках и только потому, что в линию моста были дополнительно введены два парома из имущества парка Н2П. Создалось весьма тяжелое положение со снабжением войск правого крыла и центра фронта боеприпасами и продовольствием. На борьбу с половодьем были мобилизованы все переправочные средства, имевшиеся в распоряжении фронта и местных организаций. Все инженерные части, располагавшиеся вблизи рек Кубань и Протока, были подняты по тревоге и направлены для выполнения аварийных работ. В результате принятых энергичных мер к середине дня 8 апреля уже действовали: на Протоке — понтонный мост Н2П, наплавной мост на цистернах (рис. 13) у станицы Славянской и три 16-тонных парома у колхоза им. Калинина, а на Кубани — паромные переправы у станиц Марьяновской, Молдаванской и Троицкой. Быстрыми темпами шла заделка прорывов в обваловании, к которым уже подступала вода, грозя затопить боевые порядки войск. Максимального [78] подъема уровень воды в Кубани достиг к утру 9 апреля, когда вода поднялась на 4,1 м. После этого начался спад воды. Инженерные части с честью вышли из этой ожесточенной борьбы — все фронтовые и армейские коммуникации продолжали действовать, снабжение передовых частей не было нарушено.