3. На грозненском направлении

Механизированные соединения 1-й танковой армии немцев, достигнув в конце августа 1942 г. берегов Баксана и Терека, встретились с главными силами Северной группы войск Закавказского фронта. Здесь начались длительные и кровопролитные бои с участием крупных масс танков.

В ночь на 2 сентября немецко-фашистские войска, сосредоточив в районе Моздока две танковые и две пехотные дивизии, форсировали р. Терек. Противник применил внезапность: воспользовавшись темнотой, он на моторных лодках переправил на южный берег реки пехотный батальон, а с рассветом под прикрытием дымовой завесы и сильного артиллерийского огня по позициям наших войск приступил [31] к наводке понтонного моста. Несмотря на значительные потери от огня нашей артиллерии как в людях, так и в понтонном имуществе, противнику удалось к исходу дня переправить по мосту основные силы 3-й танковой и 37-й пехотной дивизий и овладеть селением Предмостным на южном берегу Терека. Однако все попытки гитлеровцев расширить захваченный плацдарм в этот день успеха не имели. Войска 9-й армии, занимавшей оборону на этом участке фронта, предприняв ряд контратак, поддержанных артиллерией и авиацией, не допустили распространения противника вдоль берега и на юг к Малгобеку. Активно действовали здесь подразделения 121-го армейского инженерного батальона, заминировавшие все выходы из захваченного противником селения Предмостного и связавшие тем самым маневр его танков.

Так началась Малгобекская оборонительная операция, имевшая большое значение в битве за Кавказ. В этой операции наши войска нанесли поражение 1-й немецкой танковой армии и сорвали план гитлеровского командования по захвату Грозненского и Бакинского нефтяных районов (рис. 5).

3 сентября немецко-фашистские войска, введя в бой одновременно более 100 боевых машин, нанесли нашим боевым порядкам массированный танковый удар в южном направлении вдоль дороги на Малгобек. Танкам удалось прорвать первую линию нашей обороны, однако большая часть пехоты, следовавшей за ними, была отсечена от них огнем и контратаками наших стрелковых подразделений. Прорвавшиеся вражеские танки устремились на юг, наступая в полосе шириной не более 2 км. Вскоре они попали под огонь нашей противотанковой артиллерии, стянутой к месту прорыва, и подверглись массированным штурмовым и бомбовым ударам с воздуха, но, несмотря на потери, продолжали рваться вперед.

Вместе с артиллеристами отважно сражались с вражескими танками саперы. В огне оборонительных боев, развернувшихся в эти дни под Малгобеком, саперы и артиллеристы осваивали и совершенствовали тактику совместных действий в борьбе с танками. И почти везде, попадая под огонь противотанковых орудий, вражеские танки, вынужденные менять боевой курс, натыкались на минные поля, установленные саперами. В эти дни советские саперы показали примеры беззаветного мужества и готовности к самопожертвованию. Вот некоторые из них. [33]

Старшему сержанту 121-го инженерного батальона Маранину и солдату того же батальона Гусеву было приказано заминировать на одном из противотанковых рубежей вход в лощину. Выполнив задачу, оба сапера остались у установленного минного поля для наблюдения. Спустя некоторое время появилась большая колонна танков противника, а вскоре раздался взрыв. Это передний фашистский танк подорвался на минном поле. Вражеская колонна остановилась. Саперы, обеспокоенные молчанием расположенной вблизи минного поля нашей противотанковой батареи, поползли к ней и обнаружили, что все орудия батареи, кроме одного, разбиты, а из личного состава остался в живых лишь один подносчик снарядов Худвин. Тем временем вражеские танкисты, отказавшись, по-видимому, от разминирования минного поля, решили обойти его и повернули машины как раз в направлении на огневую позицию батареи. Трое смельчаков — артиллерист и два сапера — приняли решение встретить врага орудийным огнем. Почти с первых выстрелов им удалось подбить два танка; остальные повернули назад.

На следующий день фашисты возобновили атаку. На этот раз на наши позиции двигалось двадцать пять танков, и семи из них удалось прорваться. Получив задачу во что бы то ни стало задержать прорвавшиеся танки, старший сержант Маранин и два сапера Гусев и Козлов поползли к танкам. Бутылками с горючей смесью и противотанковыми минами бесстрашные саперы подожгли два танка, а выпрыгнувших из танкового люка фашистов уничтожили огнем из автоматов. Вскоре запылал третий танк. За этот бой Маранину было присвоено звание младшего лейтенанта; трое смельчаков были представлены к правительственным наградам.

На другом участке, в районе Сагопшина, в 5 км южнее Малгобека, 3-му взводу того же батальона было приказано оборудовать огневые позиции для наших танков, использовавшихся на этом рубеже в качестве неподвижных огневых точек, а на флангах установить минные поля. Утром 12-сентября семьдесят фашистских танков атаковали эти позиции. Попав под огонь советских танкистов, вражеские машины свернули с боевого курса и наткнулись на минное поле. Потеряв пять танков на минах и до десятка подбитыми огнем наших танкистов, противник отступил.

Особенно следует отметить действия в этих боях подразделений 97-го минно-инженерного батальона под командованием [34] майора Г. А. Белозерцева{5}. Именно здесь солдаты и командиры батальона получили первый боевой опыт борьбы с вражескими танками с помощью инженерных средств, здесь они начали осваивать тактику действий по инженерному сопровождению танков на поле боя, отсюда пошла их слава как одного, из лучших инженерных батальонов фронта, которую они с честью пронесли через Северный Кавказ и Кубань до берегов Крыма. За время боев под Моздоком минеры батальона установили более 20 тыс. мин-сюрпризов и других взрывных заграждений, на которых подорвался не один десяток вражеских танков.

Можно привести много боевых эпизодов, ярко иллюстрирующих действия 97-го минно-инженерното батальона в этот период. Ограничимся двумя примерами.

Во время напряженных боев с танками противника в районе Верхний и Нижний Курп солдат батальона Виниченко был оставлен у минного поля с задачей закрыть в нем проход при появлении вражеских танков. Увидев приближающиеся к минному полю боевые машины, Виниченко быстро закрыл минами проход, а сам замаскировался в кукурузном поле для наблюдения. Подойдя на полном ходу к отлично замаскированному минному полю, три головных танка подорвались на минах, остальные остановились; из них выскочило несколько солдат, по-видимому, саперов. Они быстро проделали в минном поле проход, сняв с него десяток мин. Танки прошли по проходу и скрылись. Наблюдавший за этим Виниченко выполз из своей засады и, тщательно маскируясь, вновь закрыл проход минами. Вскоре появилась новая группа танков, двигавшаяся по следам первой колонны. Немцы обнаружили подбитые танки, но в то же время увидели следы только что прошедших машин и указки, которыми немецкие саперы обозначали проход, и уверенно повели по нему свои танки. Сразу же подорвался танк, шедший впереди. Растерявшиеся фашисты повернули машины назад.

Другой пример. При выполнении боевой задачи по установке минного поля саперы батальона решили обмануть врага. Они огородили проволокой небольшую полосу местности, пересекавшую дорогу и напоминавшую по своей форме контуры минного поля, и поставили таблички с надписью: «Мины», а рядом с обеих сторон установили [35] искусно замаскированные минные поля. С рассветом началась очередная танковая атака противника. До 40 танков двигалось в направлении минного поля. Подойдя к нему и увидев таблички, немецкие танкисты, очевидно, решили, что советские саперы не успели их снять, и, совершенно не остерегаясь, начали обтекать огороженный участок с обеих сторон, выйдя, таким образом, на оба минных поля. Пятнадцать подорвавшихся танков противника — таков был результат хитрости наших саперов.

Три недели без перерыва шли ожесточенные бои под Моздоком. Несмотря на количественное превосходство в силах, особенно в танках, противник достиг только местного успеха, потеснив части 9-й армии в излучине Терека; прорвать же многополосную оборону армии и выйти в долину Алхан-Чурт ему не удалось. Ослабленная упорным сопротивлением наших войск ударная группировка врага вынуждена была перейти на этом направлении к обороне.

В конце сентября немецкое командование, усилив ударную группировку 1-й танковой армии дивизией GC «Викинг», решило прорвать оборону наших войск в районе селения Эльхотово, с тем чтобы прорваться через Эльхотовские ворота к Орджоникидзе, а затем по долине р. Сунжа к Грозному.

После трехдневных боев гитлеровцам удалось захватить селение Эльхотово, но прорваться через Эльхотовские ворота они не смогли. Наши войска не пропустили противника, и немалая заслуга в этом принадлежит инженерным частям. Тысячи противотанковых мин, танковых ловушек и огневых фугасов, противотанковые рвы, полосы металлических ежей и проволочных заграждений в несколько рядов перегородили узкую долину Эльхотовских ворот, зажатую двумя грядами гор, тянущихся с юга на север вдоль Терека. Установленные инженерными частями заграждения не позволили танкам противника с ходу прорваться через эту долину, затруднили им маневрирование на поле боя и в значительной степени облегчили нашим войскам борьбу с ними. Совместными усилиями всех родов войск противник был здесь окончательно остановлен.

Стойкость советских войск поколебала уверенность фашистского командования в силе танкового тарана. Бои под Моздоком показали, что хорошо организованная оборона при умелом взаимодействии всех родов войск способна противостоять массированным танковым ударам. [36]

За месяц боев немецко-фашистские войска понесли значительные потери в танках. Не имея уже возможности восполнять их убыль и в то же время стремясь сохранить видимость своего превосходства в танках и тем самым поколебать стойкость наших войск, противник вместе с боевыми машинами использовал фанерные макеты танков, поставленные на мотоциклы. В одном из боев на поле одновременно появилось около 200 танков врага. Но советские воины, получившие уже большой опыт борьбы с танками, не дрогнули и встретили вражеский бронированный кулак сокрушительным огнем. Вскоре было замечено, что многие немецкие танки буквально разлетались в щепки от наших снарядов. Оказалось, что наряду с действительными танками гитлеровцы бросили в атаку фанерные макеты. Как потом удалось выяснить, в этой атаке участвовало 102 таких «танка».

Не добившись успеха в полосе 9-й армии, немецко-фашистское командование решило перенести свои усилия против войск 37-й армии с целью овладеть г. Орджоникидзе с запада. Эта задача возлагалась на 3-й немецкий танковый корпус. Главный удар намечалось нанести правым флангом, силами 13-й и 23-й танковых дивизий в направлении на Нальчик.

37-я армия с конца августа 1942 г. занимала оборону по западному берегу Терека от станицы Змейской до станицы Александровской и далее (с поворотом фронта на запад) по южному берегу Баксана до селения Гунделен. До начала наступления противника в течение почти двух месяцев армия закреплялась на занимаемых позициях и доукомплектовывалась. Использовав приспособленные ранее к обороне населенные пункты — Нальчик, Чикода, Дигора, Алагир и другие, — войска создали прочную оборону, глубина которой на отдельных участках достигала 20 км. На оборонительных рубежах было отрыто достаточное количество стрелковых окопов, преимущественно полного профиля, с легкими перекрытиями от осколков. Большинство ручных и станковых пулеметов помещалось в железобетонных колпаках, изготовление которых было организовано на промышленных предприятиях и в мастерских Нальчика. К 11 октября было установлено 570 таких колпаков, а к началу наступления немцев число их достигло 800. Артиллерия имела основные и запасные позиции, удовлетворительно оборудованные в инженерном отношении. Имелось достаточное количество командно-наблюдательных пунктов пехотных [37] и артиллерийских командиров, но не хватало убежищ для личного состава.

Большое внимание было уделено устройству заграждений. Местность благоприятствовала выполнению этой задачи, так как передний край на большинстве участков проходил по водным рубежам, которые уже сами по себе являлись серьезными противопехотными, а в некоторых местах и противотанковыми препятствиями. По всему фронту армии передний край был прикрыт противотанковыми и противопехотными минными полями, а там, где он проходил не по рекам, а также против имевшихся на реках бродов, кроме того, были установлены проволочные заграждения общей протяженностью около 20 пог. км.

На подступах к северным склонам гор по линии Змейская — Озрек — Аргудан — Псыгансу — Нальчик — Шалушка — Яникой силами местного населения строился армейский тыловой рубеж. К 25 октября на нем закончилось строительство восьми батальонных районов обороны. Город Нальчик был превращен в узел сопротивления с большим количеством оборонительных сооружений, в числе которых было около сотни дзотов и дотов. Все улицы, выходящие на север и северо-восток, были перекрыты баррикадами, противотанковыми надолбами и рвами (рис. 6).

В глубине обороны все танкоопасные направления пересекались противотанковыми рвами или эскарпированными участками возвышенностей. Общая длина таких заграждений превышала 28 км. Всего в полосе армии было установлено 16300 противотанковых и 26250 противопехотных мин, 75 обычных и свыше 250 противотанковых огневых фугасов и более 300 танковых качалок с бутылками горючей смеси{6}. Все мосты в полосе армии независимо от их величины были минированы или подготовлены к поджогу, основные дороги перекопаны и на них устроены деревянные переходы, также подготовленные к быстрому уничтожению. [38]

Вначале армия испытывала большие затруднения из-за недостатка средств заграждения, так как централизованного снабжения ими практически не было. В дальнейшем начальнику инженерных войск армии удалось организовать заготовку взрывчатых веществ, используя имеющуюся на месте селитру. Одновременно на предприятиях Нальчика было налажено изготовление корпусов противотанковых и противопехотных мин.

Из этого краткого обзора видно, что оборонительная полоса армии в инженерном отношении была оборудована достаточно хорошо и создавала войскам условия для длительной и упорной обороны. Однако с самого начала наступления противника события начали развиваться не в нашу пользу. Начало этому положила недооценка руководством армии такого важного вида боевого обеспечения, как маскировка. Достаточно сказать, что штаб армии с 20 августа, т. е. более двух месяцев, размещался в одном и том же месте — в санатории «Нальчик-Эльбрус», расположенном в нескольких километрах от Нальчика. Командный пункт с узлом связи и большим количеством подходящих к нему линий проводов замаскирован не был. Штабы многих дивизий по примеру штаба армии также длительное время не меняли пунктов своей дислокации. Это привело к тому, что разведка противника отлично знала местонахождение штаба армии и штабов некоторых войсковых соединений.

Наступление противник начал утром 26 октября бомбовым ударом авиации по боевым порядкам войск и по штабам. В первые же минуты были перебиты все линии проводной связи, соединявшие штаб армии со штабом Северной группы войск и с дивизиями, а также ряд дивизий со своими частями. Так как в армии не имелось ни запасного командного пункта, ни запасного узла связи, то управление войсками сразу же было нарушено; наладить его в условиях быстрого продвижения противника долгое время не удавалось.

Основной удар противник нанес на второй день наступления силами двух танковых дивизий и частью сил дивизии СС «Викинг» с плацдарма, захваченного гитлеровцами в сентябрьских боях, на левом берегу Терека в районе Майского и станицы Змейской. Использовав значительное превосходство в силах, особенно в танках, враг прорвал нашу оборону, захватил Нальчик и вышел на дороги юго-восточнее [40] города, перерезав, таким образом, основные коммуникации армии.

Направленные в прорыв танковые колонны врага стремились разъединить войска армии, чтобы уничтожить их по частям. В частности, гитлеровцам удалось отрезать от основных сил штаб 37-й армии с небольшой группой войск. В составе этой группы находились части 11-й стрелковой дивизии, 16-й армейский инженерный батальон и колонна армейского транспорта, в которой было около 200 автомобилей и большое количество повозок. Вся эта группа, отходя из района Нальчика к югу, углубилась в одно из ущелий. Как оказалось, ущелье не имело выхода на юг и упиралось в заросшие лесом крутые склоны горы, которую предстояло преодолеть. Если пехота могла пробиваться к своим войскам сквозь лесные дебри самостоятельно, то для того, чтобы вывезти из тупика артиллерию дивизии и транспорт, требовалось проложить колонный путь. Эту огромную и трудную работу выполнил 16-й инженерный батальон. Трое суток саперы батальона, прикрыв вход в ущелье несколькими рядами минно-взрывных заграждений, прокладывали колонный путь на северных скатах горы, сплошь заросших лесом и кустарником. Большое количество корней упавших деревьев, крупные камни и глубокие промоины шириной более 2 м сильно затрудняли работу. Крутизна скатов в отдельных местах превышала 60°. За трое суток непрерывной напряженной работы саперам удалось поднять на вершину горы, т. е. более чем на 1200 м, двести автомобилей и несколько орудий, не считая гужевого транспорта. На этом участке пути была сделана сплошная просека, топкие места выстланы фашинами из хвороста, на косогорах сделаны карнизы, а на крутых подъемах путь проложен в серпантинах. Далее трасса колонного пути, спустившись вниз, проходила по долине реки, затем вновь поднималась на 1500 м, пересекала вторую гору и выходила в долину р. Черек. Колонный путь на этом участке был проложен в основном по вьючным тропам, которые почти на всем протяжении приходилось расширять и очищать от упавших стволов деревьев и крупных камней. Перед самым выходом в долину р. Черек дорогу преградил происшедший недавно обвал скалы. Несколько дней пробивали саперы колонный путь и, несмотря на все трудности, выполнили эту задачу. Артиллерию и армейский транспорт удалось вывести из тупика, не потеряв ни одного орудия и автомобиля. [41]

На другом боевом участке, в районе Баксанского ущелья, 295-я дивизия отходила под натиском противника вдоль р. Баксан. Отрезанная от своих войск и путей подвоза, дивизия осталась почти без боеприпасов. Чтобы соединиться со своими войсками, нужно было пересечь Главный Кавказский хребет, путь к которому оставался еще свободным. Но это было сопряжено с огромными трудностями, так как на горах лежал уже глубокий снег. Однако другого выхода не было, и дивизия начала подготовку к переходу через хребет. Дивизионный инженер майор Кулешов, проведя инженерную разведку, установил, что горы имеют очень крутые скаты, все тропы либо покрыты слоем льда, либо занесены снегом, толщина которого достигала 2,5 м; во многих местах тропы перегорожены обвалами; в горах бушует буран.

Саперный батальон дивизии, усиленный стрелковыми подразделениями, приступил к подготовке преодоления гор. Все работали с полным напряжением, до изнеможения, понимая, что от быстроты выполнения работы зависит судьба дивизии. Одни саперы изготовляли сани и примитивные лебедки для подъема и спуска грузов, другие с приданными в помощь стрелками пробивали в горах тропы для движения. Вначале тропа обозначалась вехами, затем очищалась от снега до поверхности льда, и, наконец, во льду вырубались ступеньки. Вдоль каждой тропы натягивался канат или трос, а через определенные промежутки устанавливались лебедки для подтягивания саней с тяжелыми грузами. Легкие грузы, а также раненых предполагалось переправлять на волокушах вручную. Так были оборудованы три параллельные тропы. Многодневная крайне тяжелая работа в высокогорных условиях, при почти непрерывных буранах и метелях, была завершена 6 ноября.

С утра 7 ноября дивизия начала подъем. Весь путь был разделен на семь участков, каждый из которых обслуживался группой саперов в 15–20 человек. На четвертые сутки части дивизии подошли к гребню перевала, а на шестые вышли на его южные склоны. Этот марш, единственный в своем роде в битве за Кавказ, был совершен без потерь.

В это время основная группировка армии под натиском превосходящих сил противника, устремившихся после захвата Нальчика в направлении Чикола, Дигора, Алагир, Гизель, с боями отходила к предгорьям Главного Кавказского [42] хребта. Наши войска стойко сражались днем и ночью; не было времени ни на еду, ни на отдых. Бои велись в тяжелых метеорологических условиях, беспрерывно шел дождь с сильным ветром, дороги превратились в месиво. Орудия и автомобили с трудом двигались по грязи. Саперные подразделения, направленные для ремонта дорог, ничего в этих условиях не могли сделать. Они лишь помогали стрелкам и артиллеристам вытаскивать машины на руках, чтобы не оставить их противнику.

Когда танковые части врага вышли на линию Кашкатау — Жемтала — Алагир и перерезали дороги, идущие к г. Орджоникидзе, через который в основном шло снабжение 37-й армии, создалось критическое положение с подвозом боеприпасов и продовольствия. Попытка воспользоваться Военно-Осетинской дорогой окончилась неудачей. Направленный по ней транспорт оказался отрезанным от армия происшедшим обвалом, засыпавшим полотно дороги на большом участке, к тому же на Мамисонском перевале дороги лежал уже толстый слой снега.

В такой обстановке инженерным войскам была поставлена сложная и ответственная задача — оборудовать армейскую рокаду с выходом на Военно-Грузинскую дорогу южнее г. Орджоникидзе. Намеченная рокада начиналась в Карасу (конечный пункт колонного пути, проложенного 16-м инженерным батальоном), пересекала Военно-Осетинскую дорогу возле селения Гусара, а у селения Балты выходила на Военно-Грузинскую дорогу. Рокада в основном прокладывалась по существующим дорогам, совершенно не пригодным для автотранспорта. Нужно было в кратчайший срок переоборудовать эти дороги, чтобы, хотя бы временно, пустить по ним автомобили. Направленные в помощь армии из резерва начальника инженерных войск Северной группы части 11-й и 25-й саперных бригад в несколько дней выполнили эту работу, имевшую жизненно важное значение для армии.

Одновременно для того, чтобы не создавать перегрузку основной рокады, 336-й армейский саперный батальон прокладывал колонный путь по параллельному маршруту между населенными пунктами Чми, Даргвас, Лац, Унал. Пятнадцатикилометровый участок этого маршрута от Унала до Лаца проходил целиной по южным скалистым склонам гор, и трассу колонного пути здесь приходилось пробивать взрывным способом. [43]

Но не только дорожными работами занимались в эти дни инженерные части. В ходе оборонительных боев с наседавшим противником они установили более 25 тыс. противотанковых и противопехотных мин и много других взрывных заграждений. В этих боях успешно применялись подвижные отряды заграждений. Например, направленный на усиление армии из резерва начальника инженерных войск группы 97-й минно-инженерный батальон получил задачу провести последовательно заградительные работы на четырех рубежах. В связи с быстрым продвижением противника батальон не смог полностью выполнить поставленную задачу и перешел к новой тактике. В батальоне были сформированы четыре небольшие группы (до взвода саперов), имевшие по 650 противотанковых и 500 противопехотных мин с необходимым количеством принадлежностей. Передвигаясь на автомобилях, они устанавливали на основных направлениях движения вражеских танков минные поля, на которых противник нес значительные потери.

В конце октября к месту прорыва подошли соединения из резерва Северной группы войск. К этому же времени наладилось управление войсками армии. Сопротивление врагу непрерывно возрастало, и его натиск в связи с большими потерями заметно ослабевал. Немецко-фашистские войска уже не имели сил для наращивания нового удара и лишь на подступах к г. Орджоникидзе вели безуспешные атаки, разбивавшиеся о стойкое сопротивление наших частей. 5 ноября советские войска в результате упорных оборонительных боев остановили врага в районе селения Гизель и 6 ноября 1942 г. нанесли ему решительный контрудар. В результате упорных и ожесточенных боев, продолжавшихся вплоть до 12 ноября, противник был отброшен к Алагиру. Решающую роль в этих боях сыграли танковые соединения, прибывшие из резерва Северной группы войск. С их помощью войска 9-й и 37-й армий разгромили 13-ю немецкую танковую дивизию и нанесли серьезное поражение 23-й танковой дивизии и другим соединениям противника.

Контрудар наших войск под селением Гизель явился заключительным этапом Нальчикской оборонительной операции. Начавшаяся неудачно для нас, эта операция закончилась разгромом группировки немецко-фашистских войск, наступавшей западнее г. Орджоникидзе.

Поражение, нанесенное противнику, заставило гитлеровское [44] командование окончательно отказаться от наступательных действий на грозненском направлении и перейти к обороне.

Во время оборонительных боев, развернувшихся на грозненском направлении, инженерными частями было возведено огромное количество заграждений. Эти заграждения связали маневр механизированных соединений врага и помогли нашим войскам организовать жесткую оборону и не пропустить фашистских захватчиков к Орджоникидзе и Грозному.

Об огромных масштабах выполненных за этот период инженерными войсками заградительных работ наглядно свидетельствует схема заграждений, установленных под, Моздоком (рис. 7). Так, например, доступ к селению Эльхотово, через которое немцы пытались прорваться к г. Орджоникидзе, преграждали десять рядов минных полей, три линии взрывных фугасов, два противотанковых рва и ряд других заграждений.

Редко на полях Великой Отечественной войны можно было встретить такое насыщение заграждениями на большую глубину, редко можно было встретить и такое разнообразие их видов. Наряду с широко известными заграждениями только здесь, в долине Алхан-Чурт, были применены в массовом количестве так называемые огневые заграждения (ОЗ). Суть их заключалась в том, что на поверхность воды, заполнявшей противотанковый ров, оросительный канал или другой узкий и длинный водоем, выливалась нефть, распространявшаяся небольшим слоем по ней. Вся поверхность воды была разделена дощатыми перегородками, установленными через каждые 5–8 м так, чтобы вода могла протекать только под ними, а не сверху. Эти перегородки удерживали нефтяной слой на месте даже при наличии небольшого течения. От общего количества нефти 10% составлял зажигательный слой, содержавший 60% бензина, 25% мазута и 15% керосина. Смесь для создания зажигательного слоя выливалась последней, что обеспечивало надежное действие огневого заграждения. Для поджога заграждения использовались факельные вехи, бутылки с жидкостью КС или ранцевые огнеметы. 10 кг нефти, вылитой на 1 кв. м водной поверхности, обеспечивали горение в течение 10 минут с высотой пламени в 5–6 м. Сплошная линия огня получалась в том случае, если расстояние между местами зажигания не превышало 20 м. На наиболее важных направлениях, где могло потребоваться неоднократное [45] приведение огневого заграждения в действие, от резервуаров или других емкостей с нефтью прокапывались к заграждению неглубокие канавки, по которым в случае нужды можно было добавлять нефть. Там, где воды было недостаточно, огневые заграждения устраивались в сухом противотанковом рву или непосредственно на поверхности земли. В этом случае на местности подготавливалась полоса шириной 10 м, огражденная небольшим земляным валиком, образованным за счет выравнивания поверхности полосы. Применялись также валы из плотно уложенной соломы, заливавшейся нефтепродуктами.

Огневые заграждения были весьма эффективны как против пехоты, так и против танков; преодолеть их во время горения нефти было совершенно невозможно. Умелое сочетание таких внезапно возникавших действительно непреодолимых заграждений с хорошо организованным огнем противотанковой артиллерии обеспечивало отражение атаки любых сил противника. Конечно, эти заграждения носили чисто местный характер, так как в любом другом районе такой огромный расход нефти был невозможен.

На рис. 8 показана схема расположения огневых заграждений, созданных на оборонительных рубежах в районе Грозного. Как видно из схемы, часть заграждений подключалась непосредственно к нефтепроводам, поэтому заполнение, а также питание их нефтью не представляло никаких затруднений. Другая часть заграждений получала питание из нефтехранилищ, от которых либо прокладывались временные нефтепроводы открытого типа, либо нефть развозилась приспособленными для этой цели пожарными автомобилями.

Огневые заграждения поддерживались до декабря 1942 г., пока не была ликвидирована угроза прорыва противника в нефтяные районы Кавказа. Общее протяжение огневых заграждений превышало 200 км, а расход нефти достиг 72 тыс. т.

К этому же периоду относятся боевые действия 4-го гвардейского кубанского казачьего кавалерийского корпуса на правом фланге Северной группы Закавказского фронта.

Местность здесь была крайне неблагоприятна для действий войск. На сотни километров к северу от нижнего течения Терека простирались безводные полупустыни, солончаки, [47] покрытые песчаными бурунами. В этих степях действовали небольшие партизанские отряды, а гитлеровцы имели легкое прикрытие своего правого, открытого фланга, состоявшее из мелких моторизованных отрядов и одного кавалерийского полка.

В октябре 1942 г. командование Закавказского фронта решило выдвинуть в степь 4-й гвардейский кубанский казачий кавалерийский корпус с задачей нанести удар во фланг 1-й танковой армии немцев. В первых числах октября казаки выступили из района Кизляра и начали марш-маневр по безводной степи в направлении на Ачикулак, Буденновск, но вскоре были обнаружены противником. Гитлеровское командование выдвинуло навстречу советским казакам целый корпус, который занял оборону к северу от Моздока на рубеже Левокумское, Ачикулак, Каясулу. Очистив от немецко-фашистских захватчиков многочисленные разбросанные по степи населенные пункты, 4-й гвардейский корпус подошел к Владимировке, Ачикулаку, Каясулу, но здесь был остановлен организованным сопротивлением противника. Не имея в то время возможности прорвать хорошо укрепленные позиции врага (танков в корпусе не было), а также из-за недостатка кормов для лошадей казаки вынуждены были приостановить наступление.

Выдвижение казачьих соединений в безводные районы поставило перед инженерными войсками трудную задачу обеспечения водой крупных масс конницы.

Для выполнения этой задачи начальник инженерных войск Северной группы усилил корпус тремя ротами полевого водоснабжения и отрядом глубокого бурения, которым были переданы вся имевшаяся в резерве группы мягкая тара для перевозки воды и средства подъема воды из источников. Детально разработанный план водоснабжения предусматривал дополнительно к разведанным 42 шахтным колодцам постройку 25 колодцев и 2 артезианских скважин на пути движения корпуса. Для снабжения водой войск, удаленных от этих источников, было организовано 6 водопунктов, из которых вода доставлялась автомобилями, повозками и вьюками. Каждый водопункт оборудовался одним резервуаром на 6000 л и тарой для развозки воды, а также водоподъемниками и фильтрами. Запланированные мероприятия были полностью выполнены и обеспечили бесперебойное водоснабжение кавалерийского корпуса. [48]