Часть первая.

Оборонительное сражение

Планируя летнюю кампанию 1942 г., гитлеровское главнокомандование поставило перед собой задачу нанести решительное поражение войскам Советской Армии, действовавшим на южном крыле советско-германского фронта, захватить Кавказ с его нефтяными промыслами и богатейшие сельскохозяйственные районы Дона, Кубани и Северного Кавказа.

Немецко-фашистские войска, начав наступление в районе Харькова, предполагали захватить Воронеж, выйти к Волге и перерезать эту важную для всей страны водную транспортную магистраль, связывающую юго-восточные районы с центральными промышленными областями, а затем сосредоточить усилия на захвате Кавказа. Овладев Кавказом, гитлеровцы не только получил» бы богатейшие источники горючего, в котором они очень нуждались, но и вышли бы к границам Турции и Ирана.

Выполнение своих захватнических планов на юге СССР гитлеровское командование возложило на группу армий «Юг», подразделенную на группы «А» и «Б».

Задачей группы «А», в которую входили 1-я и 4-я танковые и 17-я полевая армии, в составе 13 пехотных, 5 танковых, 4 моторизованных и 3 кавалерийских дивизий, было наступление в сторону Кавказа. Группа «Б» должна была наступать в направлении Воронежа и далее к Волге.

28 июня 1942 г., закончив сосредоточение ударных группировок, немецко-фашистские войска перешли в наступление [6] на воронежском направлении. Начались ожесточенные бои, непосредственно предшествовавшие битве за Кавказ.

Под давлением превосходящих сил противника войска Юго-Западного фронта стали отходить на восток за р. Дон. Одновременно гитлеровцы нанесли удар из Донбасса на Лисичанск в стык между Юго-Западным и Южным фронтами. В образовавшуюся брешь устремились танковые соединения противника, вынудив войска правого крыла Южного фронта также начать отход на юго-восток и юг.

Несмотря на ожесточенное сопротивление, войска Южного фронта не смогли остановить врага на подступах к Ростову. 24 июля Ростов был оставлен советскими войсками, отошедшими за р. Дон, при этом противнику удалось с ходу захватить четыре небольших плацдарма на южном берегу Дона между Ростовом и Цимлянской. Возникла непосредственная угроза вторжения немецко-фашистских захватчиков на Северный Кавказ.

К этому времени на территории Кавказа находились войска двух фронтов — Северо-Кавказского и Закавказского. Северо-Кавказский фронт, созданный решением Ставки Верховного Главнокомандования 19 мая 1942 г. ввиду угрозы вторжения немцев на Кавказ со стороны Крыма, должен был совместно с Черноморским военно-морским флотом оборонять Кубань и побережья Азовского и Черного морей до Лазаревской. Войска этого нового фронта, в основном состоявшие из соединений, эвакуированных с Керченского полуострова, были малочисленны и еще не оправились после тяжелых оборонительных боев в Крыму.

Южную часть кавказского побережья Черного моря прикрывали войска Закавказского фронта, основные силы которого пришлось сосредоточить на советско-турецкой границе ввиду явно прогерманской политики турецкого правительства. Кроме того, часть сил фронта была введена в Иран в соответствии с советско-иранским договором.

Таким образом, к моменту прорыва немцев к Ростову оборона Кавказа с севера фактически отсутствовала. Лишь на бакинском направлении по р. Сулак располагались две дивизии 44-й армии Закавказского фронта, прикрывавшие Баку с севера и северо-запада, а по р. Терек проходил оборонительный рубеж, возведенный зимой 1941–1942 гг., не занятый войсками. Большая часть этого рубежа к весне [7] 1942 г. была уничтожена паводком. Поэтому гитлеровский генеральный штаб, готовя наступление на Кавказ, надеялся на легкую победу.

Главные силы немецко-фашистских войск были нацелены на действия в обход Главного Кавказского хребта с востока и запада, а на преодоление горных перевалов через хребет были брошены хорошо подготовленные горные части. Всю операцию по захвату Кавказа гитлеровское командование предполагало осуществить за два месяца.

1. На путях отхода

Захватив Ростов и форсировав Дон, немецко-фашистские войска прорвались в Задонские и Сальские степи. Малочисленные войска Южного фронта, крайне утомленные тяжелыми боями с превосходящими силами противника, не смогли удержаться на рубеже Дона и отходили на юг к Кубани и Тереку и к предгорьям Главного Кавказского хребта.

Чтобы остановить врага, нужно было принять срочные меры и объединить усилия всех войск, находившихся на Кавказе. С этой целью 28 июля 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования объединила Южный и Северо-Кавказский фронты в один Северо-Кавказский фронт под командованием Маршала Советского Союза С. М. Буденного. Новому фронту была поставлена задача остановить врага на занимаемых рубежах, восстановить в войсках строгий порядок и твердую дисциплину. Частью сил фронт должен был занять краснодарский оборонительный обвод и рубеж по левому берегу р. Кубань, где в это время строительные части с помощью местного населения возводили оборонительные сооружения и устанавливали заграждения.

Одновременно создавалась вторая линия обороны по рекам Терек и Урух и на перевалах центральной части Главного Кавказского хребта. Войскам Закавказского фронта было приказано занять оборону на указанных рубежах, уделив особое внимание прочному прикрытию грозненско-бакинского направления. Кроме того, сильные передовые отряды выдвигались на рубеж р. Кума в полосе от станицы Александровской до Минеральных Вод. Для выполнения этих задач Советское Верховное Главнокомандование перебросило часть сил Закавказского фронта из Закавказья [9] на Северный Кавказ и использовало материальные и людские ресурсы Закавказья для новых формирований.

Военный Совет Северо-Кавказского фронта еще в июне 1942 г. принял решение о создании оборонительных рубежей между Доном и Кубанью, по Тереку, на Таманском полуострове и по побережьям Азовского и Черного морей. Одновременно намечалось возвести несколько полос заграждений общей протяженностью около 2000 км. На сооружение их предполагалось затратить 1 млн. противотанковых и противопехотных мин, более 700 т взрывчатых веществ, 600 т колючей проволоки. Но эти планы в большей своей части не были выполнены, так как линия фронта быстро отодвигалась к югу.

Немецко-фашистские захватчики наступали на Кавказ тремя колоннами (рис. 1). Из Батайска на Тихорецк и Краснодар продвигалась 17-я полевая армия, состоявшая из пехотных и моторизованных дивизий. В направлении на Армавир наступал 3-й танковый корпус 1-й танковой армии. Через Сальск на Ставрополь двигались 40-й танковый, 52-й армейский и 49-й горно-стрелковый корпуса. Вдоль побережья Азовского моря за соединениями 17-й армии в направлении Таманского полуострова наступали дивизии 4-го румынского кавалерийского корпуса.

Этот огромный поток вражеских войск быстро двигался к югу, сопровождаемый воздушным корпусом 4-го немецкого воздушного флота, наносившим бомбовые удары по железнодорожным станциям, узлам шоссейных дорог и мостам, а также непрерывно штурмовавшим с воздуха отступавшие советские части.

Положение советских войск было тяжелое. Большая часть артиллерии при переправе через Дон отстала, авиации было мало, многие тыловые учреждения и базы потеряли связь со своими соединениями, не хватало боеприпасов, горючего и продовольствия. По этим причинам войска Южного фронта не смогли оторваться от противника, превосходившего их в маневренности, в результате чего к исходу июля между армиями фронта образовались большие разрывы, управление войсками было затруднено.

В образовавшиеся прорывы противник ввел свои подвижные соединения, которые, быстро продвигаясь по равнинной местности, часто упреждали наши отходившие части в занятии оборонительных рубежей, спешно возводимых саперными армиями. Так было, например, на рубежах по р. Кагальник и по Манычскому каналу. [10]

Разрозненные фронтовые и армейские инженерные части, двигавшиеся в общем потоке отступавших войск, были в большинстве случаев лишены связи со своими начальниками и действовали по собственной инициативе. В меру своих сил и возможностей они помогали полевым войскам оторваться от противника. Однако в условиях равнинной местности и сухой погоды, позволявших вражеским колоннам двигаться по бездорожью, устанавливаемые саперами на дорогах заграждения были малоэффективны. На устройство же полос заграждений не было ни времени, ни сил, ни средств.

Значительную помощь войскам в этот период оказали понтонно-мостовые части, личный состав которых с беззаветным мужеством выполнял свой долг. Так было, например, при отходе за Дон соединений 9-й и 37-й армий. В станице Раздорской 37-й понтонно-мостовой батальон организовал паромную переправу через Дон. Три парома в течение шести суток непрерывно переправляли людей и технику. С подходом к реке 97-го и 98-го понтонно-мостовых батальонов в этом же районе был наведен понтонный мост из парков ДМП. Весь район переправы непрерывно бомбила фашистская авиация. Но понтонеры, несмотря на потери, быстро восстанавливали повреждения и, до конца выполнив свой долг, обеспечили переправу не только войсковых соединений, но и многих гражданских организаций и местного населения, эвакуировавшихся на юг. 37-й понтонно-мостовой батальон снял переправу только после того, как противник начал обстреливать южный берег Дона прямой наводкой. Воины батальона, погрузив понтоны на автомобили, последними оставили Дон, когда в 12 км ниже по течению противник уже форсировал реку.

О сложности обстановки, в которой приходилось действовать понтонерам при обеспечении войск переправами, свидетельствует такой пример. 2 августа тот же 37-й понтонно-мостовой батальон получил задачу навести мост через Кубань западнее Краснодара в районе Новомихайловки. Так как самолеты противника все время «висели» над Кубанью, производить работы по наводке моста в светлое время было невозможно. Положение еще более усложнилось, когда фашистам удалось потопить единственный оставшийся у понтонеров катер. Наводка моста без катера, на веслах, через реку с быстрым течением была крайне затруднительна. Как ни старались понтонеры, им в течение ночи не удалось сомкнуть мост и открыть по нему движение. [11] К рассвету введенные в линию моста паромы пришлось развести и замаскировать под обрывом южного берега, отложив наводку до следующей ночи. Но тем временем обстановка на фронте изменилась. Неожиданно после полудня на северном берегу реки против места наводки моста появились фашистские танки и открыли по батальону огонь из пушек и пулеметов, стремясь затопить паромы. Не считаясь с потерями, под ураганным огнем понтонеры начали разбирать паромы и грузить имущество на автомобили. Однако им удалось вывезти лишь ¼ своего парка; большая часть понтонов, получив пробоины, затонула. В этом бою был тяжело ранен командир батальона майор В. Я. Григорьев. Спустя полгода, когда советские войска освободили от фашистов станицу Новомихайловку, понтонеры 37-го батальона подняли затопленные при отходе понтоны, капитально отремонтировали их в мастерских Краснодара и вновь ввели в строй, после чего они успешно применялись в боях на Кавказе и на других фронтах Великой Отечественной войны.

К началу августа благодаря энергичным мерам, принятым командованием, в войсках восстановились порядок и дисциплина, наладилось управление. Сопротивление противнику росло с каждым днем. Улучшалось и инженерное обеспечение боевых действий. Действия инженерных частей начали планировать штабы армий и фронта. Это дало свои результаты. Уже на р. Кубань противник не смог воспользоваться ни одним нашим мостом, так как все они были уничтожены командами подрывников инженерных частей, действовавшими по плану фронта.

При выполнении этой ответственной задачи воины инженерных частей показали образцы героизма и беспредельной преданности своей Родине. Вот один из примеров.

Танковым частям противника удалось вклиниться в нашу оборону на майкопском направлении; создавалась угроза выхода гитлеровцев в тыл советским войскам, оборонявшимся по р. Кубань, севернее и северо-западнее Армавира. Командование фронта приняло решение отвести войска на новый оборонительный рубеж за р. Кубань, разрушить мосты и таким образом вывести свои части из-под удара.

97-й минно-инженерный батальон получил задачу заминировать и уничтожить мосты через реки Кубань и Лаба. [12]

Так например, подготовленный к взрыву многопролетный мост через р. Лаба охраняла команда подрывников батальона во главе с младшим лейтенантом Шевцовым. Приказа на уничтожение моста не поступало; подрывники ждали. Внезапно появилась группа немецких солдат в 20–25 человек и бросилась к мосту, пытаясь его захватить. Шевцов вместе с пятью солдатами огнем из четырех винтовок и одного пулемета отогнал противника. Получив подкрепление, гитлеровцы вторично пошли в атаку. Уже три часа длился бой. Силы были неравные, но советские воины стойко держали оборону. Ряды нападавших редели, но у защитников моста иссякли боеприпасы. Лишь у Шевцова остались две ручные гранаты. Командир решил разрушить мост, но взорвать его электрическим способом не удалось: сеть оказалась перебитой. Для подрыва же зарядов огневым способом уже не было времени. Тогда младший лейтенант Шевцов приказал солдатам отходить, а сам стремительно вбежал на мост и бросил, гранату, но она взорвалась в воде. Лишь вторая граната, брошенная отважным командиром, попала в заряд взрывчатого вещества и подорвала его. От детонации взорвались и другие заряды, подвязанные к фермам моста. Мост был целиком уничтожен. При этом погиб и Шевцов — герой, до конца верный своей Родине и воспитавшей его Коммунистической партии.

Отходя за Кубань и вступая в предгорья, наши войска тем самым лишили противника возможности широко применять маневрирование и свели на нет его преимущество в моторизации войск. Темпы наступления гитлеровцев резко замедлились.

Хотя советские войска и не имели опыта ведения боевых действий в горах, они быстро приспособились к новым для них условиям. Большую помощь стрелковым подразделениям оказали инженерные части, умело применявшие заграждения на путях продвижения противника.

После захвата района Майкопа фашистские войска стремились любой ценой прорваться к Черному морю. Особенно активно противник действовал вдоль шоссе на Туапсе, где оборонялись части 17-го кубанского казачьего кавалерийского корпуса. На одном из участков казачьи подразделения отходили на новый оборонительный рубеж. Чтобы дать им возможность организовать оборону на новом рубеже, командир кавалерийского полка приказал саперному взводу под командованием старшего лейтенанта Дебаремдикера во что бы то ни стало задержать продвижение немецкой [13] колонны силой до полка пехоты с танками и артиллерией. Перегородив дорогу минированным завалом, саперы и подразделение, оставленное для прикрытия, встретили подошедшую колонну противника дружным пулеметным и ружейным огнем. Противник пытался взять заграждение с тыла, направив в обход группу автоматчиков, но саперы, предусмотрев это, установили противопехотные мины на возможных путях обхода заграждения. Потеряв несколько автоматчиков на минах, противник изменил тактику и решил пробиться вдоль дороги танками. Но и эта попытка не удалась — первый же танк, еще не дойдя до завала, подорвался на мине и загорелся. Тогда противник ввел в действие артиллерию. Вынудив защитников заграждения отойти, гитлеровцы начали разминировать и растаскивать завал. Отойдя от заграждения на 300 м, саперы создали новый завал, из-за которого фашисты были обстреляны казаками и вновь задержаны. А тем временам саперы устраивали уже третий завал, и так повторялось до тех пор, пока они не соединились с основными силами полка. Фашисты уже не пытались искать обходных путей и сразу же приступали к разборке завала, затрачивая на это много времени и неся большие потери. Так, умелые действия горстки храбрецов дали возможность полку оторваться от противника на 12 км и выиграть почти сутки для организации обороны. На новом рубеже, занятом полком, подошедшие части врага встретили хорошо подготовленную оборону и были остановлены.

Чтобы делать свои заграждения наиболее эффективными, саперы решили выяснить, каким образом преодолевал противник построенные ими завалы. Оказалось, что обычно немцы высылали к завалу легкие танки и автоматчиков, и под прикрытием их огня вражеские саперы приступали к работе. Но они не растаскивали весь завал, а лишь проделывали в нем проход для танка, выпиливая отдельные куски из бревен завала. При таком способе значительно экономилось время и облегчался поиск мин-сюрпризов, установленных в завале. Впоследствии, когда наши войска перешли в наступление, этот способ преодоления завалов использовали советские саперы, следовавшие в первом эшелоне разграждения.

Возросшее сопротивление советских войск и условия горной местности заставили противника изменить тактику. Продолжать наступление механизированными колоннами становилось опасно, а часто и невозможно. Теперь, подойдя [14] к рубежу, занятому нашими войсками, противник останавливал колонну и организовывал оборону, используя танки в качестве подвижных и неподвижных огневых точек. Затем вступали в бой альпийские подразделения и другие легкие горные подразделения врага, проникая по малодоступным тропам и прямо по целине в глубь гор. При этом они вели беспорядочную стрельбу, стремясь создать видимость окружения наших частей и вызвать панику в их рядах. Захватив командные высоты, эти подразделения закреплялись и дожидались подхода главных сил, после чего вновь продвигались вперед.

Наши войска быстро приспособились к тактике врага и перешли к подвижной обороне мелкими группами. На перекрестках дорог, в наиболее узких местах ущелий и в теснинах, т. е. там, где обход был затруднен, советские саперы сооружали узлы заграждений, рассчитанные обычно на усиленный стрелковый взвод. Все заграждения, возводимые в узлах, как правило, фланкировались пулеметным огнем, огнем из автоматов, а иногда и противотанковых орудий, размещавшихся в хорошо обеспеченных в инженерном отношении оборонительных сооружениях. Как показал опыт боев, такая тактика оказалась наиболее эффективной в условиях горной местности и способствовала стабилизации фронта.

Много изобретательности, умения и труда приложили инженерные части, прикрывая заграждениями маршруты, по которым отступали в горы войска 18-й и 56-й армий. Основная трудность при этом заключалась в крайнем недостатке средств заграждений: не хватало взрывчатых веществ, мин и взрывателей к ним, почти совсем не было колючей проволоки. Рассчитывать на получение этих средств с фронтовых складов в сложившейся обстановке не приходилось. Нужно было пользоваться всякой возможностью для пополнения своих запасов. Так, например, начальник инженерных войск 56-й армии выделил специальную команду саперов для сбора минно-взрывных средств на Краснодарском железнодорожном узле, справедливо предполагая, что при поспешной эвакуации узла немало брошено грузов, среди которых, возможно, окажутся и нужные армии минно-взрывные средства. Предположение подтвердилось: команда саперов разыскала на железнодорожных путях несколько тонн взрывчатых веществ и не одну тысячу противопехотных и противотанковых мин, весьма пригодившихся армии при организации обороны в горах. [15]

Инженерные части расходовали минно-взрывные средства очень экономно и лишь в тех случаях, когда без них нельзя было обойтись. Широкое применение лесных завалов, каменных барьеров, перекопов полотна дороги, а также механическая порча или сжигание дорожных искусственных сооружений восполняли недостаток минно-взрывных средств.

В то время как на горных маршрутах в западной части Главного Кавказского хребта советские войска вели упорные сдерживающие бои, во фронтовом тылу Черноморской группы войск Закавказского фронта{1} возводились оборонительные рубежи и создавались оперативные заграждения, которые способствовали стабилизации фронта и окончательной остановке противника на туапсинском направлении (см. следующий очерк).

Такая же упорная борьба с немецко-фашистскими захватчиками развертывалась в это время и на другом участке Закавказского фронта. Передовые отряды Северной группы{2}, выдвинутые по указанию Ставки Верховного Главнокомандования на рубеж р. Кума, отходили на восток под давлением наступавших колонн 1-й танковой армии немцев, нацеленной фашистским командованием для захвата нефтяных районов Кавказа. Отряды были малочисленны, их действия носили в основном разведывательный характер и, конечно, не смогли задержать наступление вражеских войск. Однако они заставили главные силы 1-й танковой армии врага развернуться на рубеже р. Кума и тем самым помогли командованию Северной группы уточнить направление готовившегося удара врага и подготовить войска к отражению его атак.

Главные силы Северной группы занимали выгодные для обороны рубежи по рекам Терек и Баксан. Терек, выйдя из гор в долину и резко повернув на восток, как бы прикрывал с севера Грозненско-Бакинский нефтяной район. Превращаясь по выходе из гор в широкую многоводную степную реку, Терек извилистой линией течет мимо многочисленных казачьих станиц и поселков и, разделившись в сильно заболоченной [16] дельте на несколько рукавов, впадает в Каспийское море. На берегах Терека до сих пор сохранились высокие, поросшие травой земляные валы — остатки старых русских крепостей{3}. Терек представлял серьезную преграду для противника, а пролегающие параллельно ему Терский и Сунженский хребты создавали дополнительные трудности для действий механизированных войск. Этот труднодоступный естественный рубеж значительно усиливался Терской оборонительной позицией, проходившей по южному берегу Терека. Инженерное оборудование этой позиции спешно заканчивалось занимавшими ее стрелковыми частями и подразделениями 8-й саперной армии.

Немцы намечали форсировать Терек в районе Моздока, затем прорваться через Малгобек в долину Алхан-Чурт и, обойдя стыла Терский оборонительный рубеж, ударом с запада овладеть Грозным, а затем Махач-Калой и, прорвавшись через Дербентские ворота, выйти в район Баку.

Советское командование учитывало возможность такого решения врага и приняло соответствующие меры. [17]

В излучине Терека создавалось четыре оборонительных рубежа (рис. 2), прикрывавших районы Орджоникидзе и Грозного с запада; между этими рубежами возводились отсечные позиции и отдельные опорные пункты. Кроме того, помимо Терского оборонительного рубежа, прикрывавшего нефтяные районы с севера, на ближних подступах к Махач-Кале строились Сулакский и Шура-озеньский рубежи, упиравшиеся флангами в Каспийское море. Целая система оборонительных рубежей возводилась на подступах к Бакинскому району.

Для непосредственной обороны городов Орджоникидзе, Грозного, Махач-Калы и Баку вокруг них строились оборонительные обводы, об инженерном оборудовании которых дает наглядное представление схема обороны г. Грозного (рис. 3).

Оборонительные работы развернулись на огромной территории. Нужно было построить 179 батальонных районов и 64 отдельных ротных района обороны с десятками тысяч огневых сооружений, проложить до 2 тыс. км траншей и ходов сообщения, создать более 1 тыс. пог. км различного рода заграждений. Конечно, такой огромный объем работ нельзя было выполнить в короткий срок без самой широкой помощи местного населения. На призыв партийных и советских органов Азербайджанской ССР, Ставропольского края, Чечено-Ингушской, Северо-Осетинской и Дагестанской АССР откликнулись десятки тысяч трудящихся и плечом к плечу с войсками возводили укрепления. Местная промышленность поставляла железобетонные и металлические детали оборонительных сооружений и заграждений. Одних только железобетонных колпаков для противоосколочных пулеметных сооружений было изготовлено 7,5 тыс., а количество противотанковых металлических ежей достигло внушительной цифры — 80 тыс. Широким потоком подвозились к местам работ кряжи, жерди и пиломатериалы.

О размахе оборонительных работ на этом направлении наглядно свидетельствуют приводимые ниже цифры. На строительство рубежей до 1 января 1943 г. было израсходовано: лесоматериалов 432800 куб. м, цемента 19100 т, железа 14 300 т, колючей проволоки 830 т, затрачено рабочей силы 9152000 человеко-дней.

Оборонительные работы были начаты 14 августа почти одновременно во всех пунктах, причем рекогносцировки производились параллельно, ни на один день не задерживая [19] строительства. Уже 17 августа Военный совет 8-й саперной армии докладывал командующему Северной группой генералу И. И. Масленникову о первых 50 тыс. куб. м грунта, вынутого на строительстве, о возведении первой сотни пулеметных огневых сооружений и об отрывке первых километров противотанкового рва.

К 24 августа было закончено строительство первого оборонительного рубежа по линии Сухотский — Эльхотово; на втором рубеже по линии Ругаевский — Беслан к 28 августа были закончены все земляные работы.

Таким образом, когда противник подошел к берегам Терека и Баксана, войска Северной группы уже имели целую систему достаточно оборудованных в инженерном отношении и расположенных на большую глубину оборонительных рубежей.

Вступив в сражение с главными силами Северной группы, противник встретил стойкое сопротивление наших войск, опиравшихся на хорошо подготовленную в инженерном отношении оборону. Понеся значительные потери, немецко-фашистские войска вынуждены были остановиться для перегруппировки сил.