III. Приведение армии на военное положение.

Мобилизация прусской армии производится в необыкновенном порядке, заслуживающем особенного внимания, на основании серьезно-разработанной системы, выражающейся в особом положении, называемом: «Mobilmahungs Plan», т.е. план приведения армии на военное положение. В плане этом, ежегодно издаваемом военным министерством, — в главных чертах, но с точностью, день за день, обозначается, что должно быть сделано каждою частью и каждым управлением для приведения армии на военное положение. На основании этого плана, каждый из командующих войсками территориальных корпусных округов, составляет более подробное [34] расписание, точно также изо-дня в день, о том, что именно должно быть сделано каждою частью округа, для приведения его на военное положение.

При этом заметим, что такая задача далеко не легка и требует особенной распорядительности и точности соображений. С объявлением военного положения, полкам приходится отдавать до 30% своих офицеров, как инструкторами в ландверные батальоны, так и для сформирования резервных и гарнизонных частей, a равно для новых штабов и военных управлении. Кроме этих 30% назначается еще значительное число офицеров в разные временные командировки: для принятия резервистов, собирающихся при ротных дворах ландвера, отвода их в подлежащие части войск и для приема лошадей. Правильный сбор людей резерва и ландвера обеспечивается особенною точностью ведения списков по-уездно, в ландверных ротных дворах. Что же касается лошадей, необходимых для укомплектования кавалерийских и артиллерийских частей, то на этот случай в Пруссии существует достойный внимания порядок, в силу которого, при приведении армии на военное положение, провинции [35] обязаны выставлять, за определенное вознаграждение, известное число лошадей, которые выбираются из наличного числа особою комиссиею, состоящею из кавалерийских офицеров и ветеринарного врача.

Все пункты, в которых производится реквизиция лошадей, поименованы в плане мобилизации, в котором также указывается — куда, именно каждая часть войск должна командировать своих офицеров для выбора лошадей.

Весьма сложный процесс укомплектования частей до военному положению и сформирования резервов и ландвера в значительной степени облегчается тем, что каждая часть войск имеет свой постоянный район комплектования и постоянное месторасположение, и что все склады предметов вооружения, снаряжения и обмундирования находятся при частях на все то число людей, которое полагается в каждой части по военному времени.

Все частным распоряжения по приведению армии на военное положение, главные основания которых указываются в плане мобилизации, издаваемом военным министерством, делаются окружными штабами; a потому для успешного выполнения этой задачи в стране, где армия в [36] мирное время содержится лишь в кадрах, необходимо чтобы местная военная администрация была хорошо развита и имела бы возможность самостоятельно производить все необходимые операции для укомплектования, снаряжения и вооружения войск, не испрашивая, каждый раз, по тому или по другому вопросу особого разрешения военного министерства.

В этом отношении прусская военная территориальная система вполне обладает средствами к быстрому приведению армии на военное положение.

На возражение, что подобная система, принятая, преимущественно, в видах возможно-быстрого приведения армии на военное положение, слишком дорого обходится стране, — можно ответить только то, что и постоянная армия находится точно в таких же условиях: — могут пройти целые десятки лет мирного времени, прежде чем окажется в ней надобность.

По приведении окрута на военное положение, окружной командир или выступает в поход с действующими войсками округа, или же передает начальство над ними другому, вновь назначенному генералу, a сам остается в округе. В том и другом случаях, окружной штаб [37] выступает в поход с мобилизованными частями и взамен его формируется новый штаб, в состав которого поступают только некоторые чины из штаба выступающего в поход.

По выступлении из округа мобилизованных частей войск, остающийся командир округа принимает в свое заведывание как все хозяйственные учреждения в округе, так и все резервные и гарнизонные войска, играющие, как будет объяснено ниже, весьма важную роль в военное время{17}.

Относительно корпусной организации, в Пруссии существуют различные мнения. Многие полагают, что действительная боевая единица — есть дивизия, имеющая в своем составе войска всех трех родов оружия, без взаимного действия которых невозможна победа{18}; и что корпус, по [38] значительной численности его боевых частей, не редко приходится дробить, отделяя различные его части для самостоятельных действий или же в состав других отрядов, для усиления которых они командируются. Так, в настоящую кампанию, 4 и 11 прусские корпуса, a также и соединенные, первоначально, в один корпус баденскую и вюртембергскую дивизии, пришлось употреблять отдельно, по дивизиям{19}.

Равным образом, мы видим, что с приведением армии на военное положение, пришлось не только перечислять людей из одного территориального корпуса в другой, но даже заменять целые дивизии; например, 17 дивизия была оставлена под начальством генерала Фогеля-фон-Фалькенштейна, для обороны северного [39] прибрежья, a взамен ее, в состав 11 корпуса, к которому она принадлежала, — назначена 25 дивизия.

Затем, после разъединения баденской и вюртембергской дивизий, составлявших 14 армейский корпус, этот последний был составлен из баденской и 1 ландверной дивизии; гвардейская же ландверная и 4 ландверная дивизии вовсе не входили в состав корпусов.

Кроме того, не всегда оказывается возможным комплектование мобилизованных частей корпусного округа непременно людьми из резервов этого же округа, a приходится весьма часто некоторые территориальные корпуса пополнять резервистами других территориальных округов. В настоящую кампанию, для пополнения частей 5 корпуса были взяты люди из Силезии, которая, должна была комплектовать только 6 корпус; из провинции Померании люди поступали на укомплектование не только своего корпуса (2-го), но и нескольких других корпусов.

При постоянной корпусной организации, особенно на тех основаниях, на которых она принята ныне в Пруссии, т.е. чтобы все корпуса были одинаковой силы — в две дивизии, представляется еще то значительное неудобство, [40] что в тех случаях, когда, по военным обстоятельствам, необходимо бывает соединить более двух дивизий, приходится формировать особый штаб армии.

Таким образом, армия Штейнмеца в начале кампании состояла всего из двух корпусов, т.е. 4 дивизии; после же сдачи Метца и по отделении генерала Мантейфеля на север, в армии сего последнего было также 4 дивизии.

Кажется, что гораздо удобнее такая корпусная организация, которая давала бы возможность увеличивать составы корпусов, смотря по военным обстоятельствам, a также соображаясь и с боевыми качествами корпусных командиров, как это и делал Наполеон I.

В 1812 году корпуса Французской армии были весьма различного состава; так например, y Даву, который всегда предназначался к отдельным самостоятельным действиям, было пять дивизий в корпусе, между тем как корпус Ренье состоял из двух дивизий. Иногда Наполеон I, даже в день самого сражения, передавал дивизии из одного корпуса в другой, и в Бородинской битве одна из дивизии корпуса Даву была передана им корпусу [41] вице-короля Евгения, взамен дивизии Пино, неуспевшей подойти к месту боя.

В числе многих прений за и против системы корпусов, существующей ныне в прусской армии, нам не раз приходилось слышать, что организация эта имеет еще то важное неудобство, что, при небольших корпусах, с определенною нормою в две дивизии, — штаб большой армии, как например, армии наследного принца прусского, — должен находиться в сношениях с управлениями многочисленных отдельных самостоятельных частей, что крайне увеличивает и усложняет работу этого штаба.

Так в настоящую войну, штабу армии наследного принца прусского приходилось быть в сношениях с 2, 5, 6 и 11 прусскими корпусами, 1 и 2 баварскими корпусами, с 17, 22, гвардейскою ландверною и вюртембергскою пехотными дивизиями и с 2, 3, 4, 6 кавалерийскими дивизиями; кроме того, с главною этапною инспекциею и другими частями и управлениями.

Затем, однообразный состав корпусов из более значительного числа дивизий, например, из четырех или пяти, имеет на своей стороне, то неудобство, что случаи откомандирования, [42] по военным обстоятельствам, из корпусов отдельных частей, будут встречаться еще чаще, чем это было в настоящую кампанию.

Вообще, из всего того, что нам приходилось слышать по поводу организации корпусов прусской армии, следует заключить, что наиболее удобное, во всех отношениях, составление корпусов различной силы, смотря по военным обстоятельствам и по способностям тех генералов, которым придется командовать этими корпусами; но при этом необходимо. чтобы входящие в состав корпусов дивизии были организованы из войск всех трех родов оружия и чтобы им была придана, по возможности, большая самостоятельность.

В пользу оставления за дивизиею (конечно в составе частей всех трех родов оружия) значения наиболее крупной боевое единицы, следует еще заметить, что в Пруссии, в военное время, корпусными командирами назначаются, обыкновенно, лица, приобревшие репутацию искусных теоретиков и практиков в военном деле, и боевая опытность которых всем известна. Для таких людей не потребуется много времени и особенного труда для того, чтобы [43] быстро ознакомиться с начальниками дивизий и полковыми командирами их корпусов, и с достаточною верностью оценить достоинство тех и других в военном отношении.

Относительно же назначения, в некоторых случаях, корпусными командирами мобилизованных войск округа, лиц некомандовавших округами в мирное время, существует в Пруссии такое мнение, что способности генералов бывают иногда весьма различны: люди, обладающие всеми качествами боевого генерала и носящие в себе искру военного гения, часто тяготятся мелочами и подробностями строевого образования войск в мирное время. Между тем как этими-то подробностями преимущественно и вырабатываются боевые качества солдат. С другой стороны — много генералов, отличающихся всеми достоинствами хороших администраторов и организаторов, — людей, вполне способных с успехом вести, в мирное время, дело образования армии, но которые, однако же, оказываются неспособными на поле битвы и не поведут солдат к победе.

Что касается формирования штабов, как целых армий, так и корпусных, то в настоящую кампанию Пруссия выказала все свое искусство [44] и вполне опровергла существующее мнение об особенной трудности организации названных управлений. После трехдневного боя под Метцом — 14, 16 и 18 августа (н. с), когда представилось необходимым обеспечить, с севера, движение наследного принца к Парижу, сформированием новой армии из 12 саксонского, 4-го и гвардейского прусских корпусов, под начальством наследного принца саксонского, — то штаб этой армии был немедленно организован со всеми чинами, присущими штабу армии в Пруссии, т.е. начальником штаба, генерал-интендантом, начальником артиллерии, начальников инженеров, главным врачом и инспектором этапов, со всеми их управлениями. Точно также, без особенных затруднений, был сформирован особый штаб герцогу Мекленбургскому, когда под начальством его были соединены баварский корпус Танна, 17 и 22 прусские дивизии, — на организацию штаба армии или корпуса потребовалось всего два или три дня.

С какою систематическою точностью, полным знанием дела и всестороннею предусмотрительностью составляется прусский «Mobilmahungs Plan», лучше всего доказывает та [45] необыкновенная быстрота и тот порядок, с какими произведены были мобилизации войск перед настоящею кампаниею.

15 июля, вечером, разослан был по телеграфу приказ военного министра о приведении армии на военное положение, 16 числа был первый день приведения в исполнение Mobilmahungs Plan, a 26 июля, т.е. через 10 дней все действующие войска уже были приведены на военное положение и одновременно, по всем железным дорогам, двинулись к границам{20}.

Таким образом, нельзя не заметить, что, относительно мобилизации прусской армии все было заранее предусмотрено, глубоко обдумано и рассчитано. План приведения армий на военное положение и передвижения войск был составлен до начала военных действий. Все вопросы и справки были решены уже наперед, и следовательно, не могло быть никаких недоразумений, — оставалось только исполнять и действовать.

Посмотрим теперь, что было сделано в [46] этом отношении во Франции, и для этого обратимся к брошюре, «Des causes qui ont amene la capitulation de Sedan», изданной, как говорят, под редакцией самого Вильгельмсгэеского пленника. В брошюре этой, между прочим, заключается следующее: «Император, по прибытии своем в Метц, 28 июля, убедился, что непреодолимые препятствия помешают его плану перехода через Рейн и наступательных движений против германской армии, так как метцкая армия, вместо рассчитываемых им 150000 челов., имела только 100000; в страсбургской армии было 40000, вместо предполагаемых 100000; в корпусе Канробера, формировавшемся в Шалоне, не доставало двух дивизий; кроме всего этого, во всех войсках был недостаток в оружии, снаряжении, обмундировании и обозе».

Вся эта неурядица, недопускаемая в армии, готовящейся не сегодня-завтра перейти в наступление и встретиться с сильным неприятелем, объясняется, в названной брошюре тем обстоятельством, что не было заранее определено: из каких именно пунктов и по каким путям должны были следовать команды, назначенные на укомплектование действующих частей войск; что склады интендантские, [47] артиллерийские и обозные депо были расположены в различных местностях, тогда как не было предварительно составлено расписания, из каких именно складов каждая часть должна была получать предметы вооружения, снаряжения и проч.

Наконец, надо заметить, что во Франции не существует — как в Пруссии — постоянных территориальных корпусных округов, в которых дивизии, тотчас по укомплектовании их, готовы к выступлению по первому приказанию. Но Французские территориальные дивизии, не имеющие никаких самостоятельных хозяйственных органов, на которых лежали бы работы по приведению армии на военное положение, принуждены были по всем вопросам, относительно мобилизации, обращаться в военное министерство, которое, таким образом, было завалено работою и, конечно, не в состоянии было отвечать на массу поступавших запросов и справок, не подготовив заблаговременно всех мер к приведению армии на военное положение.

Что же касается разделения Франции на несколько больших территорий и подчинения их, в военном отношении, особым маршалам или генералам, — то лица эти имели только военное [48] и политическое значение, и почти никакого административного и хозяйственного.

Итак, ни для наступательных, ни для оборонительных военных действий, во Франции ничего почти не было приготовлено, не смотря на то, что опыт прошлого времени и заявления компетентных, в этом отношении, лиц, своевременно указывали правительству на необходимость принятия рационального плана мобилизации.

Генерал Трошю, так энергически защищающий ныне Париж, в известной своей книге «Французская армия в 1867 году», наделавшей в свое время столько шума, рассуждая об этих весьма важных недостатках организации французской армии, обнаружил те беспорядки и опущения, которыми сопровождаюсь отправление в поход французских армий в Крымскую и Итальянскую кампании, — и что единственным приказанием, которое, в этом отношении, отдавало военное министерство, — было знаменитое dйbrouillez-vous «разберитесь».

Вот собственные слова этого генерала, выказавшего в настоящее время, замечательный талант военного организатора:

«Война казалась необходимою и занимала все умы: одни требовали ее, другие протестовали и — [49] вдруг среди всех этих противоречий — война объявлена.

«С этой минуты, сухим путем и морем, в вагонах и на судах, с поспешностью и в замешательстве, приводятся в движение: сформированные части войск, интендантские склады, продовольственные запасы и т. п.; загромождая все пути, они скучивались в огромном числе и совершенно случайно — в том или другом пункте. Каждому отряду, высаживающемуся с недостатками в снаряжении и в беспорядке, какой только возможно представить, — говорили: «разберитесь», и отряд беспечно отправлялся на встречу неприятеля, с этою, чисто французскою, формулою. Но, что всего удивительнее, — прибавляет автор, — было то, что действительно разбирались и, более или менее готовые, вступали в бой».

Французская армия, в настоящую войну, приводилась на военное положение точно также, как, по описанию Трошю, она выступала в поход в Крымскую и Итальянскую кампании, с тою лишь разницею, что не успели еще разобраться, как неприятель нагрянул огромными массами и застал все в невообразимом хаосе. [50]