Глава вторая.

Подготовка вооруженных сил СССР к отражению агрессии

2.1. Состояние вооруженных сил накануне войны

В последние предвоенные годы в основу строительства Вооруженных Сил СССР был положен пятилетний план развития и реорганизации РККА, рассчитанный на период 1938 — 1942 гг.{43}

При разработке этого плана к Вооруженным Силам предъявлялись требования быть способными отразить нападение врагов одновременно на западе и востоке страны и перенести боевые действия на территорию противника.

События второй мировой и опыт советско-финляндской войн указали военно-политическому руководству страны на необходимость внесения существенных изменений в план развития Вооруженных Сил, резкого повышения их боевой мощи и готовности.

В середине 1940 г. были созданы комиссия Главного военного совета и 16 подкомиссий по изучению состояния родов войск и авиации{44}.

Выводы и рекомендации, подготовленные подкомиссиями, составили основу перестройки Вооруженных Сил. Основные направления ее сводились к следующему: увеличить численность кадровой армии; оснастить армию и флот новым оружием и боевой техникой; реорганизовать органы управления видов Вооруженных Сил и родов войск; переработать оперативные и мобилизационные планы; усовершенствовать подготовку командных кадров и всю систему обучения и воспитания войск; усилить развертывание работ по подготовке театра военных действий и др.

Эта работа была задумана в широких масштабах и по мере ее завершения должна была коренным образом изменить состояние Советских Вооруженных Сил. Но, к сожалению, к началу фашистской агрессии ни одно из этих крупных мероприятий не было доведено до конца.

Подготовка Вооруженных Сил проводилась с учетом готовности ведения войны против коалиции государств, имеющих армии, оснащенные современными средствами вооруженной борьбы (приложение 1). Считалось, что предстоящая война может начаться внезапно. В связи с этим заблаговременная подготовка Вооруженных Сил к отражению внезапной агрессии должна была занимать важное место во всем этом комплексе мероприятий.

Резкое увеличение численности армий вероятных противников вызвало необходимость принятия адекватных мер по изменению численности Красной Армии и Флота. К январю 1939 г. Советские Вооруженные [24] Силы имели 1 943 тыс. человек, на 1 июня 1940 г. их состав был доведен до 3602,3 тыс. человек, а на 1 июня 1941 г. — свыше 5 млн. человек (приложение 5){45}. Таким образом, численность Вооруженных Сил увеличилась в 2,5 раза и давала возможность решать задачи в соответствии с оперативными планами войны.

Увеличение численности армии и флота потребовало решения другой сложной задачи — развития всех видов Вооруженных Сил и родов войск. При решении этого вопроса учитывались многие факторы, и прежде всего характер будущей войны, географическое положение нашей страны и особенности вооруженных сил вероятных противников — Германии и Японии. С учетом этих и других факторов был увеличен удельный вес Сухопутных войск (с 75% в сентябре 1939 г. до 79% в нюне 1941 г.), одновременно возрастала роль ВВС и Войск ПВО страны (табл. 1).

Вид Вооруженных Сил	Сентябрь 1939 г.	Май 1940 г.	Июнь 1941 г.
Сухопутные войска	74,5	84,2	79,3
Военно-воздушные силы	10,9	5,8	11,5
Военно-Морской Флот	10,7	7,5	5,8
Войска ПВО страны	3,9	2,5	3,4

Анализ таблицы показывает, что в строительстве массовой армии был взят курс на создание мощных Сухопутных войск. Наряду с этим развитие получили и технически емкие виды Вооруженных Сил, особенно ВВС. Все это должно было обеспечить успешное ведение военных действий на континентальных ТВД.

Важное место в общей подготовке Вооруженных Сил занимали мероприятия по совершенствованию структуры органов военного управления, выразившиеся в реорганизации центрального аппарата, создании фронтового, окружных и армейских управлений. К началу войны Наркомат обороны включал Генеральный штаб и 20 управлений (из них 7 главных). Однако утвержденного положения о Наркомате обороны не было, переустройство органов управления с началом войны не планировалось. Положение об управлении войсками в военное время осталось в стадии проекта.

Структура окружных управлений была во многом аналогична органам Наркомата обороны.

В феврале 1941 г. Советское правительство утвердило предложения Генерального штаба об увеличении количества соединений основных родов войск, которое требовалось на военное время{46}. Этот новый этап в подготовке и развертывании Вооруженных Сил определялся условиями непосредственной угрозы фашистской агрессии. К началу войны его завершить не удалось.

Следует отметить, что проблема технического перевооружения армии и флота в короткие сроки стояла в предвоенные годы особо остро. На это были свои причины.

С одной стороны, требовалось иметь на любой исторический момент необходимое количество вооружения и военной техники, которое [25] позволило бы вести войну с любым агрессором; с другой — научно-технический прогресс 30-х годов приводил к быстрому старению средств вооруженной борьбы и, как следствие, к необходимости быстрого их обновления. Следовательно, требовалось выделять огромные средства на перевооружение армии и флота с одновременным выпуском определенных систем оружия старых образцов, но отвечающих еще требованиям войны.

Следует заметить, что агрессор находился в более выгодном положении. Он имел конкретные сроки перевооружения к запланированному времени начала войны.

В условиях развязанной второй мировой войны жизненно важно было планирование и темпы работы военного производства четко, научно обосновать и согласовать с военно-политической обстановкой. Замена старого вооружения новым должна была также строиться с учетом военной угрозы. Однако этот вопрос не был продуман до конца.

Партия и правительство резко увеличивают ассигнования на военное производство: с 26% в 1939 г. до 43% в 1941 г.

Наращивание мощностей оборонной промышленности позволило увеличить выпуск самолетов, танков, орудий, боеприпасов (приложение 4). Налаживалось серийное производство новейших образцов боевой техники и вооружения, что позволяло приступить к перевооружению Сухопутных войск, авиации и флота (табл. 2).

Наименование боевой техники и вооружения	Количество поставленных образцов
	В 1938 г.	В 1939 г.	В 1940 г.	К июню 1941 г.
Артиллерийские орудия	12 340	17 066	15 096	7 913
Минометы	1 188	4 070	37 867	10 480
Винтовки	1 124 700	1 396 700	1 395 000	792 000
Пулеметы всех систем	52 600	73 600	52 200	—
Самолеты	5 469	10 362	10 565	5 958
Танки	2 271	2 986	2 790	1 672

Вместе с тем, несмотря на большие поставки в армию и на флот боевой техники и вооружения, были допущены просчеты, которые обусловливались главным образом неправильной оценкой вероятных сроков развязывания войны против СССР, переоценкой возможностей экономики страны, и в первую очередь военной промышленности. К началу войны перевооружить армию и флот в соответствии с планами не удалось.

Сухопутные войска. На них возлагалось решение главных стратегических задач в будущей войне. Они должны были в тесном взаимодействии с другими видами Вооруженных Сил отразить возможные удары противника и в дальнейшем, в ходе стратегических наступательных операций, завершить разгром агрессора. При этом планировалось резко повысить удельный вес танковых, механизированных, артиллерийских и воздушно-десантных частей и соединений в составе Сухопутных войск.

Основные силы Сухопутных войск, предназначавшиеся для действий на важнейших стратегических направлениях, объединялись в округа и фронты. Каждый из фронтов должен был иметь от 3 до 8 общевойсковых армий (к началу войны имелось фронтовое и 16 окружных [26] управлений), соединения и объединения подвижных войск (танковых, моторизованных, кавалерийских), фронтовую авиацию, а также соединения и части различных родов войск{47}.

Перед войной резко увеличивается количество армейских управлений как высшего оперативного объединения Сухопутных войск. Состав армии был непостоянным и определялся ее оперативным предназначением. К началу войны было создано 20 армейских управлений, подготовленность большинства которых, особенно формируемых в 1941 г., была низкой.

Стрелковые войска (пехота) накануне войны оставались самым многочисленным родом войск и составляли свыше 50% численности Сухопутных войск. Увеличение их числа в предвоенные годы проводилось за счет новых формирований. Если к 1 сентября 1939 г. имелось 25 управлений стрелковых корпусов, 96 стрелковых и 1 моторизованная дивизий, то к началу войны было образовано 62 управления стрелковых корпусов, 198 дивизий (из них 19 горнострелковых и 2 моторизованных) и 3 стрелковые бригады.

Важной место в общей системе повышения боевой и мобилизационной готовности стрелковых войск занимали вопросы совершенствования соединений и частей, основным содержанием которых являлось повышение ударной силы, огневой мощи, маневренности, а также защищенности и управляемости. Решение этих важных задач осуществлялось по трем главным направлениям: улучшение организационно-штатной структуры; постепенный перевод соединений и частей на штаты, близкие к военному времени; оснащение более совершенным вооружением и техникой. С сентября 1939 г. по июнь 1941 г. штатная структура стрелковых дивизий изменялась трижды. Это обстоятельство, естественно, не могло не сыграть как положительной, так и отрицательной роли в общем укреплении их боеспособности.

Последний предвоенный штат был утвержден в апреле 1941 г. Согласно этому штату количество личного состава в дивизии уменьшалось до 14483 человек, т. е. на 23%, а конского состава — на 51%. Сокращению были подвергнуты главным образом пехотные и тыловые подразделения. Дивизия стала менее громоздкой и более маневренной. В то же время за счет включения в штат второго артиллерийского палка, а также увеличения количества минометов и автоматического оружия возросли огневые возможности, дивизии.

Наряду с этим слабым местом данной организационной структуру являлось то, что она не предполагала значительного увеличения количества противотанковых и зенитных средств, а также автотранспорта.

В целом по своим огневым возможностям дивизия апрельского штата не уступала пехотной дивизии фашистской Германии и отвечала требованиям ведения боевых действий как на Европейском, так и на Дальневосточном театрах войны. Однако следует отметить, что незначительные просчеты в организационно-штатной структуре данной дивизии усугублялись как объективными, так и субъективными факторами. Основным из них являлось то, что имеющиеся и вновь формируемые соединения западных приграничных округов содержались по штатам мирного времени. Некомплект личного состава в них составлял от 20 до 40%, автомобилей и тракторов — 50% и более, недоставало полевых и зенитных орудий, пистолеты-пулеметы исчислялись [27] единицами{48}. Последнее обусловливалось как неспособностью промышленности обеспечить в сжатые сроки резко возросшие потребности войск, так и недостаточно продуманной системой снабжения соединений и частей новыми образцами вооружения и техники.

Негативное влияние на уровень боеспособности стрелковых соединений и частей оказывало отсутствие опытных командных кадров, способных организовать боевую подготовку в соответствии с современными требованиями. На должностях командиров подразделений, частей и соединений оказались, молодые офицеры с недостаточным опытом практической работы, а в некоторых случаях — просто слабо подготовленные.

Итоги инспекторской проверки и войсковых учений, проведенных весной 1941 г., свидетельствовали о слабой подготовке соединений и частей стрелковых войск. И это при том, что реорганизуемым и вновь формируемым дивизиям западных приграничных округов, уровень боевой подготовки которых оценивался не выше удовлетворительного, противостояли полностью отмобилизованные, оснащенные вооружением и техникой по штатам военного времени и имевшие богатый боевой опыт соединения и части немецко-фашистских войск.

Таким образом, в результате проведенных мероприятий стрелковые войска в целом получили дальнейшее развитие. В период с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. было развернуто 125 новых стрелковых дивизий.

Формирование в сжатые сроки такого количества дивизий, а также перевод на новые штаты ранее существовавших соединений требовали огромного напряжения экономики и четкого, глубоко продуманного, перспективного планирования в обеспечении войск оружием, техникой, боеприпасами и т. д. Планирование же, как показал опыт, практически отсутствовало.

Автобронетанковые войска накануне войны являлись главной, решающей силой боя и операции.

Опыт второй мировой войны подтвердил доктринальную концепцию о возрастании роли танковых войск. Он позволил подтвердить главное направление их развития — усиление огневой и ударной силы, подвижности и маневренности.

В основу строительства новых танков было положено противоснарядное бронирование. Смелая и новаторская мысль конструкторов была воплощена в создание лучших танков того времени — Т-34 и КВ. Однако выпустить их перед войной удалось только около 1800 единиц.

При оценке технической готовности танкового парка (свыше 23 тыс. единиц) следует отметить, что свыше 70% танков старых образцов нуждались в капитальном и среднем ремонте. Исправные танки составляли не более 27%. Такое положение было вызвано недооценкой развития ремонтных средств.

Опыт локальных войн и конфликтов потребовал от Главного военного совета в ноябре 1939 г. рассмотреть организационную структуру танковых соединений и частей на предмет их соответствия боевым задачам и способам решения, а также обеспечения гибкости и надежности управления{49}. Поиск оптимальных форм привел к тому, что в ноябре 1939 г. танковые корпуса, укомплектованные и сколоченные, были расформированы и вводилась однотипная организация танковых [28] соединений — бригады РГК (по 258 танков и 156 боевых машин), а также моторизованные дивизии (по 257 танков).

Следует заметить, что выбранная система реорганизации путем ликвидации корпусного звена являлась не совсем правильной: требовалось сохранить корпуса, но улучшить их организацию, повысить управляемость и маневренность.

К лету 1940 г. опыт советско-финляндской войны и войны в Европе потребовал от военно-политического руководства пересмотреть прежнее решение и принять новое — о формировании 9 механизированных корпусов.

Механизированный корпус, являясь высшим соединением автобронетанковых войск, включал 2 танковые и 1 моторизованную дивизии, а также мотоциклетный полк и другие части и подразделения. По штату он должен был иметь 36080 человек и 1031 танк.

В феврале 1941 г. было принято решение о формировании еще 20 мехкорпусов. Для укомплектования их требовалось свыше 30 тыс. танков. Чтобы оснастить все корпуса танками новых образцов, потребовалось бы не менее пяти лет. В основу организации мехкорпуса закладывалась идея его большой оперативной самостоятельности, что должно было обеспечиваться значительной ударной и огневой мощью соединения. На практике достигнуть этого не удалось, так как в корпусе не хватало полевой артиллерии, средств ПВО и инженерно-саперных подразделений и частей.

Таким образом, в преддверии войны были допущены грубые просчеты как в определении численности танков в корпусах, так и количества корпусов. Средняя укомплектованность их к началу войны была в пределах 50% (табл. 3).

Остро ощущалась нехватка автотранспорта, тракторов, мотоциклов. Даже снабжаемые в первую очередь корпуса западных округов имели укомплектованность по автомашинам и тракторам не более 35% и специальным машинам — 15 — 20%.

Организационная структура танковых и моторизованных соединений вырабатывалась поспешно, часто под влиянием соображений конъюнктурного характера. Вновь создаваемые механизированные корпуса были более громоздкими и трудноуправляемыми, чем ранее существовавшие. Это делало их удобной мишенью для авиации противника.

Одновременная реорганизация всех бронетанковых войск без учета военно-политической обстановки требовала большого количества личного состава, боевой техники, вооружения, транспорта и других материальных средств, удовлетворить потребности в которых в короткие сроки наша промышленность и экономика в целом были не в состоянии. Так, для укомплектования корпусов только офицерами-танкистами требовалось около 20 тыс. человек. К началу войны укомплектованность корпусов командно-начальствующим составом составляла от 22 до 40%.

Командиры и личный состав, пришедшие из стрелковых и кавалерийских соединений, не имели практического опыта по боевому использованию бронетанковых войск.

В результате проводимых мероприятий сколоченные ранее и хорошо обученные танковые бригады и отдельные танковые батальоны расформировывались и растворялись в огромной массе новых формирований, которые могли стать боеспособными и боеготовыми лишь много времени спустя. [29]

Округ	Номер корпуса	Личный состав		Танки
		Кол-во	% укомплектования	Кол-во	% укомплектования
ЛенВО	1	31 348	87	1 039 (15)	100
	10	26 065	72	469	46
ПрибОВО	3	31 975	87	672 (110)	65
	12	29 998	83	730	71
ЗапОВО	6	24 005	67	1 131 (452)	110
	11	21 605	60	414(20)	40
	13	17 809	49	282	27
	14	15 550	43	518	50
	17	16 578	46	63	6
	20	20 389	57	94	9
КОВО	4	28 097	78	979(414)	95
	8	31 927	89	899 (171)	87
	9	26 833	74	316	31
	15	33 935	94	749 (136)	73
	16	26 383	73	478 (76)	46
	19	22 654	63	453 (5)	44
	22	24 087	67	712 (31)	69
	24	21 556	60	222	22
ОдВО	2	32 396	90	527 (60)	51
	18	26 879	75	282	27
Всего		510 066	—	11 029 (1306)	—

Таким образом, опыт показал, что перестройка бронетанковых и механизированных войск накануне войны не опиралась на прочный фундамент экономических обоснований и поэтому не может быть признана верной.

В предвоенные годы важное место в системе строительства Сухопутных войск отводилось артиллерии. Она подразделялась на войсковую и резерва Главного Командования. На 22 июня 1941 г, в военных округах имелось 91 493 исправных орудия и миномета. Общее количество орудий и минометов, включая неисправные, составляло 115,9 тыс.

Наиболее многочисленной была войсковая артиллерия, на долю которой приходилось 92% имевшихся артиллерийских систем. В период с 1939 г. по июнь 1941 г. резко увеличивается количество артиллерийских частей и подразделений в стрелковых корпусах, дивизиях и полках, а также проводится замена устаревших образцов вооружения.

Большое внимание уделяется производству минометов. Однако наблюдалось чрезмерное увлечение малоэффективной 50-мм системой (36,8 тыс.). Неправильно были сделаны выводы из опыта последних войн, на основе которых было прекращено производство 45-мм и 76-мм пушек, а также сняты с вооружения противотанковые ружья.

Войсковая артиллерия приграничных военных округов была, как правило, укомплектована орудиями до штатных норм и представляла Собой мощную огневую силу соединений и частей. Однако в артиллерийских частях стрелковых войск более половины орудии оставалось [30] на конной тяге, что значительно снижало их маневренные возможности.

Артиллерия РГК накануне войны имела в своем составе 74 артиллерийских полка (60 гаубичных и 14 пушечных), 10 противотанковых артбригад, находившихся в стадии формирования, ряд отдельных дивизионов особой мощности и отдельных минометных батальонов и составляла 8% всей артиллерии. Артиллерийские полки РГК предназначались для качественного усиления общевойсковых армий, они лучше обеспечивались средствами тяги и транспортом по сравнению с полками войсковой артиллерии. Основную часть тягачей в них составляли сельскохозяйственные тракторы. Потребность же частей в специальных артиллерийских тягачах была удовлетворена в пределах 20%. Таким образом, в условиях ведения маневренных боевых действий они не могли реализовать в полной мере свои боевые возможности.

Заслуживает внимания опыт создания в составе артиллерии РГК крупных маневренных противотанковых соединений. В апреле 1941 г. началось формирование 10 противотанковых артиллерийских бригад РГК. Однако в связи с запоздалым принятием решения претворить его в жизнь до начала войны не удалось. В предвоенные годы командование недооценило значение полевой реактивной артиллерии. К началу войны было создано только несколько боевых машин.

Таким образом, накануне нападения фашистской Германии советская артиллерия представляла мощное огневое средство в руках военного командования и могла успешно решать задачи как в наступлении, так и в обороне. Вместе с тем недостаточное ее количество в составе РГК, а также низкая подвижность лишали артиллерию РГК возможности осуществления маневра в ходе боев и операций.

Кавалерия в предвоенные годы подверглась резкому сокращению. Опыт боевых действий в Польше и во Франции показал, что она не может составить серьезной конкуренции танковым и моторизованным соединениям на поле боя. Из имевшихся к 1938 г. 32 кавалерийских дивизий и 7 управлений корпусов к началу войны осталось 4 корпуса и 13 кавалерийских дивизий. Кавалерийские соединения были укомплектованы и содержались по штатам, близким к военным, однако зенитных средств имели недостаточно, поэтому были сильно уязвимы от авиации противника.

Таким образом, расформирование кавалерийских соединений было продиктовано объективными изменениями характера современной войны и являлось закономерным, но запоздалым явлением.

Воздушно-десантные войска к лету 1940 г. имели 6 воздушно-десантных бригад. В соответствии с теорией глубокой наступательной операции воздушно-десантные части и соединения предполагалось высаживать в тылу противника в интересах решения задач фронта, армии или корпуса. Маломощный их состав не позволял эффективно решать возлагаемые на них задачи. В связи с этим в конце апреля 1941 г. было принято решение о формировании на их базе 5 воздушно-десантных корпусов. В каждом из них имелось 3 воздушно-десантные бригады, отдельный танковый батальон и взвод связи. Корпус должен был иметь по штату 10 419 человек.

Только 5 июня 1941 г. для транспортирования десантов было принято решение о формировании при каждом воздушно-десантном корпусе двух десантно-бомбардировочных полков.

Таким образом, к началу войны воздушно-десантные войска общей численностью 53 146 человек, формально имея 5 корпусов и отдельную маневренную воздушно-десантную бригаду, фактически оказались [31] небоеспособными, за исключением существовавших ранее 6 воздушно-десантных бригад. Такое положение явилось следствием запоздалого принятия решения о развертывании воздушно-десантных войск и поспешности в его воплощении, причем без учета реальных возможностей страны.

Войска связи накануне войны, в отличие от других родов войск, содержались в сокращенных штатах мирного времени. В них насчитывалось: личного состава — 42384 человека, полков связи — 19 (14 окружных и 5 армейских), отдельных батальонов связи — 25, отдельных радиодивизионов, включая «ОСНАЗ», — 16, отдельных рот — 4 и ряд других подразделений.

Батальоны связи, в мирное время предназначавшиеся для обеспечения управления в армейском звене, с началом военных действий должны были развертываться в полки.

Несмотря на то что к началу войны в войска связи начали поступать новые образцы радиостанций, более совершенная телеграфная аппаратура, приборы для засекречивания телеграфных передач, это не поправило общего неблагополучного положения дел в данном роде войск, так как основная часть средств связи оставалась устаревшей и имела низкие технические характеристики. Из общего количества радиостанций устаревших типов во фронтовых радиосетях было 75%, в армейских — 24%, дивизионных — 89%, полковых — 63%.

Части и подразделения связи имели большие сроки развертывания, чем боевые части и соединения, которые они должны были обеспечивать. Укомплектованность средствами связи составляла: радиостанциями в звене Генеральный штаб — фронт — до 35%, в звене армия — корпус — 11%, в дивизиях — 62%, в полках — 77%, в батальонах — 58%; телеграфными аппаратами — 78%; телефонными аппаратами — 65%.

Это обусловливалось быстрым ростом штабов объединений, а также стрелковых, автобронетанковых и других соединений и частей. Промышленность же не успевала справляться с постоянно растущими потребностями армии. Среди командиров и штабов была укоренившаяся недооценка роли радио как основного средства управления в бою.

Существенным недостатком войск связи было также и то, что они не располагали ни радиорелейными станциями, ни аппаратурой высокочастотного телефонирования и тонального телеграфирования, ни УКВ радиостанциями, ни кабелями дальней связи, в то время как в войсках фашистской Германии подобные средства уже не являлись новинкой.

Таким образом, накануне войны советское военное командование не уделило должного внимания развитию и совершенствованию войск связи. При отмобилизовании они не могли полностью обеспечить управление войсками. Результатом недооценки роли и значения данного рода войск в надвигающейся войне явился горький опыт сражений и боев ее начального периода, когда большинство командующих, командиров и штабов оказались в критическом положении, лишившись связи как с подчиненными войсками, так и с вышестоящим командованием, и не имели сил и средств восстановить ее.

Инженерные войска накануне войны были представлены частями окружного и армейского подчинения (РГК), а также войсковыми инженерными и саперными подразделениями, входившими в состав корпусов и дивизий. В январе — марте 1941 г. инженерные части РГК были реорганизованы и их состав увеличен. Они стали насчитывать 18 инженерных полков, 14 понтонно-мостовых полков и другие специальные инженерные части. [32]

Накануне войны инженерные части содержались в сокращенном составе. Их укомплектованность в приграничных военных округах офицерами составляла 40-65%, а сержантами — 30-80%. По своей организации и вооружению инженерные войска отставали от других родов войск. Новая инженерная техника начала поступать в войска только накануне войны.

Обеспеченность инженерной техникой находилась в пределах 50%, а средствами минирования и заграждения составляла: противотанковыми минами — 28%, противопехотными минами — 12, МЗП — 60, колючей проволокой — 32%. Положение усугублялось том, что к началу войны большая часть дивизионных и корпусных саперных батальонов (около 70) западных приграничных округов находилась на оборонительном строительстве. Там же был 41 саперный батальон (35 дивизионных и 6 корпусных) из внутренних военных округов. Вследствие этого уровень боевой подготовки и боеготовности инженерных частей и подразделении был на 22 июня 1941 г. низким, что отрицательно сказалось на их применении.

Таким образом, факты свидетельствуют о том, что советское военное командование недооценило роль инженерных войск накануне войны. В результате этого в начальном периоде войны ими не были в полной мере решены важнейшие задачи по минированию местности, разрушению мостов и путепроводов в приграничной полосе на направлениях главных ударов противника, а также не были обеспечены контрудары механизированных корпусов и созданы оборонительные рубежи в оперативном тылу.

Химические войска состояли из отдельных батальонов противохимической обороны и отдельных дегазационных батальонов центрального и окружного подчинения. В объединениях и соединениях имелись дегазационные роты, а в полку — взводы противохимической обороны и огнеметные команды. Подразделения химических войск располагали техническими средствами для индивидуальной защиты, ведения химической разведки, дегазации местности, а также огнеметными установками, аппаратами для дымопуска и другой специальной техникой. Они были укомплектованы положенной по штату материальной частью, на 70%, что не обеспечивало надлежащей их боеспособности.

Укрепленным районам (УР) в планах строительства Красной Армии отводилась важная роль (приложение 12). Они должны были надежно прикрыть важнейшие операционные направления и районы, от удержания которых могла зависеть устойчивость обороны, и явиться опорными рубежами для действий полевых войск как в обороне, так и при переходе в решительное наступление. В случае прорыва противника на соседних операционных направлениях УР должны были составить прочную опору для маневра силами и средствами. В соответствии с этим при инженерном оборудовании театров военных действий основное внимание уделялось строительству укрепленных районов в основном на западных и дальневосточных границах СССР.

В 1927—1937 гг. на старой западной государственной границе и в ближайшей оперативной глубине было построено 13 укрепленных районов. Каждый из них имел протяженность по фронту от 48 до 140 км и в глубину от 1 до 2 км. Слабой стороной этих УР было то, что во многих из них преобладало пулеметное вооружение, а артиллерийские сооружения в них составляли около 10%.

В 1938—1939 гг. на старой границе дополнительно началось возведение еще 8 укрепрайонов, в которых было забетонировано 1028 сооружений. Для содержания УР в боеспособном состоянии в тринадцати [33] из них на 1 июня 1941 г. располагалось 25 пулеметных батальонов общей численностью 17080 человек. Семь укрепленных районов постройки 1938 — 1939 гг. гарнизонов не имели.

В 1940—1941 гг. началось строительство еще 20 УР на новой государственной границе. Они возводились по новой системе и должны были быть более совершенными. Удельный вес орудийных сооружений в них составлял уже 46%. В каждом из укрепрайонов предполагалось иметь две, вместо одной, укрепленные полосы, вследствие чего общая их глубина увеличивалась до 30-50 км. Протяженность укрепрайона достигала 100 км. Между укрепленными районами допускались разрывы до 20 км, прикрытие которых обеспечивалось созданием узлов обороны и опорных пунктов. Вместе с тем существенным недостатком этих УР было неглубокое предполье, а в отдельных случаях и отсутствие такового, так как УР строились в непосредственной близости от границы.

К инженерным работам по строительству укрепрайонов было привлечено 285 различных саперных и строительных батальонов, 25 строительных рот и 17 автомобильных батальонов{51}. Весной 1941 г. ежедневно работало более 130 тыс. человек. К этим работам привлекались и стрелковые войска.

Несмотря на предпринимаемые энергичные меры, к началу Великой Отечественной войны полностью готовыми и частично вооруженными оказались долговременные сооружения, возведение которых началось в 1940 г., а все остальные укрепления, заложенные в 1941 г., закончены не были. Это явилось следствием того, что объем и сроки строительства были намечены без учета реального наличия материальных средств и возможностей промышленности.

Накануне войны укрепрайоны содержались по сокращенным штатам и имели численность личного состава: на новой границе — 28 — 30%, а на старой — до 15%. Для повышения их боевой готовности 21 мая 1941 г. решением правительства было намечено дополнительно сформировать 13 управлений укрепленных районов, 110 артиллерийско-пулеметных батальонов, 16 артиллерийско-пулеметных рот, 6 артиллерийских дивизионов, 16 артиллерийских батарей и ряд других подразделений общей численностью 120695 человек. Формирование УР намечалось провести в две очереди: на новой границе — к 1 июля, на старой — к 1 октября 1941 г. Однако к началу войны полностью укомплектовать укрепленные районы личным составом так и не удалось и они имели до 34% командного, 28% сержантского и 47% рядового состава от штата. Таким образом, укрепленные районы как на новой, так и на старой границе к моменту нападения фашистской Германии оказались, по существу, небоеготовыми.

Опыт показал, что дорогостоящее и крупномасштабное строительство, развернутое в условиях нарастающей угрозы нападения, не оправдало возлагаемых на него надежд. Невозможно было прикрыть в короткий срок огромные по своей протяженности западные границы сплошной системой укреплений, которая не позволила бы крупным подвижным соединениям противника обойти их. Использование инженерных и саперных частей и подразделений на строительстве укреп-районов отвлекало их от возведения действительно необходимых оперативных инженерных заграждений в глубине западных приграничных округов, а также полевого оборонительного строительства войск прикрытия.

Военному руководству не удалось отказаться от ранее принятых установок, оперативно проанализировать опыт прорыва линии Маннергейма, [34] а также обхода немцами линии Мажино и своевременно понять нецелесообразность продолжения строительства укрепрайонов на новой границе.

Военно-воздушные силы. В общей программе строительства Вооруженных Сил на третью пятилетку особое внимание уделялось развитию ВВС. В 1940 г. ассигнования на их развитие составляли 40% военного бюджета. К этому времени была создана мощная авиационная промышленность, которая позволила резко увеличить выпуск самолетов и обеспечить формирование новых авиационных частей и соединений (табл. 4).

Штатная принадлежность	Количество
	на 1.01 1941 г.		на 1.03 1941 г.		на 1.06 1941 г.
	авиаполков	самолетов	авиаполков	самолетов	авиаполков	самолетов
ДБА ГК	40	1 780	43	2 008	44	2 311
ВВС военных округов	209	12 315	213	12 721	222	13 288
Итого	249	14 095	256	14 729	266	15 599
Военные училища ВВС	—	3 751	—	3 751	—	3 984
Всего	249	17 846	256	18 450	266	19 583

Таким образом, к началу войны в составе ДБА ГК и ВВС военных округов имелось 15 599 боевых самолетов. Из них 8472 самолета (54%) находилось в ВВС западных приграничных округов и в соединениях ДБА ГК, базировавшихся в европейской части СССР{52}.

Для сравнения, фашистская Германия вместе с союзниками имела на восточном фронте 4275 боевых самолета. Однако по качеству материальной части советские ВВС значительно уступали ВВС Германии. Состав немецкой авиации был представлен в основном новыми типами самолетов, в то же время в ВВС приграничных округов новые самолеты составляли всего лишь около 20%.

Наибольшее количество боевых самолетов — 1913 — находилось в ВВС Киевского особого военного округа и 1789 — в ВВС Западного особого военного округа (приложение 9). В составе авиационной группировки приграничных военных округов преобладали истребители. Удельный вес самолетов истребительной авиации составлял 59%. На вооружении частей были устаревшие самолеты и лишь ограниченное количество новых — Як-1, МиГ-1, ЛАГГ-3, МиГ-3.

Крайне мало было штурмовой авиации — всего 317 самолетов (5%). На ее вооружении находились устаревшие самолеты И-15, И-153. На 22 июня 1941 г. из 5 штурмовых авиационных полков только 1 полк имел на вооружении новые самолеты Ил-2.

Недостаточно было бомбардировочной авиации в приграничных округах — 2212 самолетов (31%). На вооружении 48 бомбардировочных авиационных полков состояли старые самолеты типа СБ и ограниченное количество самолетов новых конструкций. Все это явилось [35] в начале войны одним из факторов, затруднявших решение боевых задач.

В составе разведывательной авиации имелось 378 самолетов (5%) в основном устаревших типов — Р-5, Р-Зет, Р-10, СБ и частично Як-4. К тому же к ведению воздушной разведки было подготовлено только 50% экипажей-разведчиков, и то в простых условиях. Эти данные характеризуют низкую подготовку разведывательной авиации перед войной и. следовательно, недооценку ее значения.

Как следует из анализа, в целом самолетный парк ВВС приграничных военных округов не отвечал требованиям времени, предъявляемым к авиации. К тому же из 7133 боевых самолетов 919 (13%) были неисправными. В ВВС приграничных военных округов имелось 5937 боеготовых экипажей{53}, что на 1196 меньше количества боевых самолетов, поэтому по тревоге на боевое задание нельзя было поднять в воздух указанное количество машин. В ЗапОВО некомплект составлял 446 экипажей. Это объяснялось наличием в ряде полков двух комплектов самолетов (старых и новых типов), нахождением некоторой части летного состава на переподготовке (на 1.06 1941 г. — 11 77 экипажей){55}. На новые 1448 самолетов переучилось всего 208 экипажей. Лишь 18% экипажей были подготовлены к ночным действиям в простых метеоусловиях и только 0,7% — в сложных.

В составе ДБА, предназначенной для действий на Западном ТВД, имелось 4 авиационных корпуса и авиадивизия. Всего в этих соединениях насчитывалось 1339 самолетов, в том числе 171 неисправный (13%); Основу парка составляли самолеты ДБ-3, ДБ-3ф и ТБ-3, которые имели низкие летно-технические характеристики и потому с началом войны несли большие потери от истребителей противника. Современных тяжелых бомбардировщиков ТБ-7 (Пе-8) было всего 11.

На качестве советских ВВС отрицательно сказывалось также и то, что на их вооружении находилось 20 типов самолетов, а с учетом модификации моторов и вооружения — более 70 типов. Естественно, все это затрудняло обеспечение авиации запасными частями и ремонт самолетов.

В общей сложности группировка советских ВВС у западной границы СССР включала 130 авиаполков и 48 авиационных дивизий из 79 (60%){56}.

Организационная структура ВВС приграничных военных округов была несовершенной.

ВВС военных округов были разделены на фронтовую группу авиации и армейскую авиацию. Фронтовая группа входила в состав военного округа и подчинялась его командующему, армейская же авиация находилась в составе общевойсковых армий.

Распыление сил авиации не давало возможности массированного ее применения на главном направлении. Этот недостаток особенно проявился в начальном периоде войны.

В связи с нарастанием угрозы нападения на СССР в феврале 1941 г. было принято решение сформировать 106 авиаполков и 25 управлений дивизий. К концу 1941 г. ВВС должны были иметь 5 авиакорпусов, 79 авиадивизий, 5 отдельных авиабригад (348 авиаполков). Намеченные мероприятия были выполнены лишь частично. [36]

С развертыванием авиационной группировки на территории западных приграничных округов в авиационном отношении расширялась и аэродромная сеть (табл. 5).

Военный округ	Количество авиаполков	Количество аэродромов на 1.01 1941 г.				Количество строщихся аэродромов	Всего планировалось иметь аэродромов к концу 1941 г.
		Постоянные	Оперативные	Проходившие достройку	Всего
ЛенВО	24	21	68	1	90	11	101
ПрибОВО	18	17	—	49	66	—	66
ЗапОВО	29	29	141	16	186	39	225
КОВО	30	19	81	56	156	88	244
ОдВО	15	9	92	13	114	5	119
Всего	116	95	382	135	612	143	755

Приведенные данные показывают, что к началу 1941 г. аэродромная сеть была сравнительно большой. Однако выделение 382 аэродромов в качестве оперативных привело к тому, что базирование авиации на постоянных аэродромах было скученным. К тому же многие аэродромы в это время реконструировались. К июню 1941 г. аэродромная сеть еще более расширилась за счет строительства аэродромов по плану 1941 г. Всего на 116 авиаполков ВВС приграничных военных округов имелось 477 постоянных и оперативных аэродромов (приложение 9). Ряд аэродромов, и прежде всего для ИА, находились в непосредственной близости от госграницы, в пределах досягаемости огня артиллерии противника. Например, аэродром Долубово (126 иап 9 сад) находился в 10 км, Чунев (28 иап 15 сад) — в 15 км, Черновцы (149 иап 64 иад) — в 20 км от границы. Почти на всех этих аэродромах базировалось по 80-100 и более самолетов новых и старых типов, в том числе на аэродромах: Долубово — 73 (50 МиГ-3 и 23 И-16); Чунев — 83 (63 МиГ-3 и 20 И-16); Черновцы — 131 (67 И-16 и И-153, 64 МиГ-3); Бельцы — 116 (54 И-153 и И-16, 62 МиГ-3). Таким образом, только на указанных аэродромах под прицельным огнем артиллерии находилось 403 истребителя.

На передовых аэродромах находилась большая часть самолетов новых типов, на которых личный состав только приступил к переучиванию. К тому же в каждом полку был один комплект летного состава на два комплекта самолетов. Это явилось одной из причин и предпосылкой больших потерь нашей авиации в первые сутки войны на аэродромах. К тому же самолеты на большинстве аэродромов были не рассредоточены и не замаскированы.

Командные кадры ВВС в массе своей были молодые, неопытные, с недостаточной теоретической подготовкой. Перед войной 43% командиров всех степеней находились на занимаемых должностях менее полугода. Более 91% командиров авиационных соединений командовало ими также менее 6 мес.

Тыловые органы ВВС находились в стадии реорганизации, [37] переходя на систему районов авиационного базирования. При этом в каждом из районов планировалось иметь авиабазу, состоящую из 4-5 батальонов аэродромного обслуживания. Реорганизация должна была обеспечить свободу маневрирования авиации, освободить боевые авиачасти от тыловых органов. Но к началу войны переформирование тыловых органов по данному принципу не было завершено. Из десяти районов только восемь были частично сформированы. На 22 июня 1941 г. обеспеченность штатной потребности частей ВВС военного времени по автозаправщикам составляла всего 28%, по автоцистернам — 36%. Примерно такое же положение было и по другим видам технического обеспечения. Все это создавало значительные трудности в обеспечении боевых действий авиации.

Теория оперативного искусства ВВС была сформирована не полностью. Правильные ее положения подверглись сомнению и не внедрялись в оперативную и боевую подготовку ВВС. Единого мнения по вопросам борьбы за господство в воздухе, особенно в начальный период войны, не было. Установка наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко на совещании 31 декабря 1940 г. на то, что господство в воздухе должно осуществляться в рамках фронтовой и армейской операций, оказалась неперспективной и не выдержала испытания временем. Проявлялись элементы зазнайства у значительной части руководящих кадров ВВС, выражающиеся прежде всего в поверхностном изучении вероятных противников и их недооценке.

Таким образом, организационно-штатная структура советских Военно-воздушных сил к началу войны устарела и не в полной мере отвечала оперативно-стратегическому предназначению данного вида Вооруженных Сил, так как не обеспечивала массированно сил и средств на избранных или угрожаемых направлениях. Наличие более 20 типов самолетов и большого количества их модификаций значительно усложняло подготовку летного и технического состава ВВС, а также затрудняло материальное и техническое обеспечение соединений (частей), что негативно сказывалось на боеготовности и боеспособности последних. Непродуманная организация освоения летным составом новой авиационной техники и несогласованная, опережающая по времени поставка ее в войска привели к тому, что во многих авиационных полках приграничных военных округов имелось по два комплекта самолетов без соответствующего количества экипажей. В то же время многие соединения и части имели некомплект боевых машин от 20 до 40%. Это явилось одной из причин больших потерь самолетного парка в первые часы войны.

Военно-Морской Флот. В основе использования советского Военно-Морского Флота лежал принцип единства действий всех видов Вооруженных Сил, в которых ведущая роль принадлежала Красной Армии. К началу войны вопрос о совместных действиях с Сухопутными войсками не был до конца отработан. Не были в необходимой мере освещены вопросы управления, отсутствовал опыт ведения совместных действий в широком масштабе.

Одновременно большое внимание придавалось количественному и качественному развитию Военно-Морского Флота и дальнейшему повышению его боеспособности. Программа строительства ВМФ СССР была отражена в пятилетнем плане (1938 — 1942 гг.).

В этом документе выражалась тенденция к увеличению в составе флота удельного веса крупных надводных кораблей, которые должны были составить его ядро. За 11 мес. 1940 г. было введено в строй [38] 100 боевых кораблей различных классов{58}, главным образом эскадренных миноносцев, подводных лодок, тральщиков, торпедных катеров, а в первом полугодии 1941 г. было спущено на воду до 60 судов этих классов. Общий тоннаж флота с начала 1939 г. и до 1941 г. возрос: по надводным кораблям — на 108718 т, по подводным лодкам — на 50 385 т{59}.

Наиболее бурно велось строительство подводных лодок, которые по своим боевым качествам не уступали лодкам фашистской Германии, а подводные корабли типа «Л» и «К» были лучшими в мире. Однако накануне войны в составе флота преобладали корабли старой постройки, которые составляли до 70% Военно-Морских Сил. Например, все линейные корабли и 43% крейсеров были спущены на воду еще до революции. Следует также отметить, что наш флот в указанный период не располагал быстроходными тральщиками и другими кораблями этого класса, предназначенными для борьбы с магнитными и акустическими, т. е. неконтактными минами, которые уже имелись у вероятных противников. На всех флотах отсутствовали десантные и высадочные средства, а также современные минные заградители специальной постройки.

В плохом состоянии находились вспомогательные суда флота, которые должны были обслуживать боевые корабли. Не хватало для удовлетворения нужд даже в мирное время плавучих мастерских, буксиров, танкеров, водоналивных судов и т. п.

ВВС флота накануне войны рассматривались как обеспечивающий род сил, но, несмотря на это, только за 1940 год их самолетный парк увеличился на 39%. На вооружении морской авиации находились главным образом самолеты устаревших конструкций, которые по своим летно-тактическим характеристикам не могли обеспечить успешное выполнение боевых задач. Силы и средства противовоздушной обороны флота не обеспечивали надежного прикрытия ни боевых кораблей, ни военно-морских баз от ударов авиации противника.

Значительно повысилась мощь сил береговой обороны. Береговая артиллерия оснащалась мощными башенными батареями 305-мм и других калибров. В течение 1940 г. общее количество батарей береговой обороны увеличилось на 43%{60}.

Строительство береговой обороны по планам предвоенных пятилеток было завершено, но в новых районах базирования, в первую очередь на Балтийском море, к началу войны это строительство только развернулось. В основу организации береговой обороны было положено создание укрепленных районов и укрепленных секторов, прикрывавших основные узлы базирования сил флота и наиболее важные операционные направления. Существенным недостатком этих узлов являлось то, что они не готовились к отражению ударов противника с суши.

Военно-Морской Флот к началу войны организационно включал четыре высших оперативных объединения: Балтийский, Северный, Тихоокеанский и Черноморский флоты, а также 5 оперативных объединения — военных флотилий: Дунайскую (входила в состав ЧФ), Каспийскую, Пинскую, Амурскую и Северо-Тихоокеанскую (входила в состав ТОФ). Флоты имели в своем составе надводные и подводные силы, морскую авиацию, части береговой обороны, службы наблюдения и связи, а также тыл. В составе флотов надводные корабли организационно объединялись [39] в эскадры, бригады и отдельные дивизионы, а подводные лодки — в бригады. Авиация флотов организационно объединялась в бригады, полки, отдельные эскадрильи.

На 22 июня 1941 г. ВМФ имел в своем составе 3 линкора, 7 крейсеров, 54 лидера и эсминца, 212 подводных лодок, 22 сторожевых корабля, 80 тральщиков, 287 торпедных катеров, 2581 самолет всех типов, 260 батарей береговой артиллерии{61}. Все боевые корабли были полностью укомплектованы личным составом за счет призыва запасников на сборы. В то же время морские базы, соединения и части береговой обороны, а также авиация и тылы флотов не были отмобилизованы и укомплектованы по штатам военного времени.

Таким образом, накануне Великой Отечественной войны Военно-Морской Флот значительно усилился, но находился в стадии развернутого строительства. Боевые корабли предвоенной постройки по своим боевым качествам в целом не уступали кораблям противника подобных классов и обладали большой скоростью хода, достаточно мощным вооружением и радиотехническими средствами. По своему составу флот мог обеспечить оборону морских границ на одном из отдельно взятых театров войны, но был не в состоянии одновременно противостоять флотам милитаристской Японии и фашистской Германии.

Наиболее уязвимыми местами флота являлись морская авиация, противовоздушная оборона и вспомогательный флот. Опыт показал, что увлечение строительством боевых кораблей в ущерб созданию вспомогательных сил флота неизбежно ведет к снижению степени боевой готовности военно-морских сил в целом.

Войска ПВО страны. Анализ состояния и перспектив развития военно-воздушных сил основных капиталистических государств, опыт применения ВВС фашистской Германией показали важность развития системы противовоздушной обороны страны. Немецко-фашистская авиация наносила внезапные массированные удары по аэродромам, важным административно-политическим центрам, группировкам войск. Это позволяло нарушать управление войсками, подрывать моральный дух населения и в конечном счете обеспечивать успешное наступление сухопутных войск{62}.

Советское военное командование считало, что такой способ применения ВВС против сильного государства, каким являлся Советский Союз, имевший высокую боевую готовность войск, несостоятелен{63}.

В результате среди руководства Наркомата обороны, Генерального штаба проявлялась недооценка ПВО страны, и надежной ее системы к началу войны создано не было.

Так, при проверке одного из важных пунктов системы ПВО г. Баку был сделан вывод, что многие большие начальники не понимают и не представляют, насколько серьезно стояли вопросы ПВО жизненных центров страны{64}. Оценивая состояние ПВО государства, нарком обороны С. К. Тимошенко в октябре 1940 г. признал ее неудовлетворительной{65}.

После такой оценки состояния ПВО страны военно-политическое руководство принимает постановление «Об усилении противовоздушной обороны СССР». Согласно этому постановлению осуществляется коренная перестройка системы управления войсками ПВО. Были созданы [40] Главное управление ПВО и Штаб войск ПВО, при котором создавался Центральный пост ВНОС.

Вся территория страны делилась на 13 зон ПВО, в состав которых входили соединения и части ПВО. Была определена угрожаемая территория на важнейших направлениях (до 1200 км в глубь страны) (приложение 13).

Раскрывая сущность этого положения, необходимо отметить, что постоянная боевая готовность войск ПВО должна была отвечать требованиям защиты объектов с первых же минут начала войны.

За противовоздушную оборону объектов и войск на территории военного округа отвечал командующий войсками военного округа.

Организация и вооружение зенитных средств корпусов, дивизий и бригад позволяли им самостоятельно выполнять задачи по прикрытию отдельных крупных объектов.

Руководство частями и соединениями ПВО на территории военных округов осуществлял помощник командующего войсками военного округа по ПВО, он же — командующий зоной ПВО.

Части и соединения истребительной авиации, выделенные для ПВО пунктов (объектов), подчинялись командующему ВВС округа, но их дислокация определялась планом ПВО пункта (объекта).

За противовоздушную оборону войск (частей, соединений и объединений) отвечали общевойсковые командиры. Специальных органов по руководству зенитной артиллерией в общевойсковых соединениях и объединениях не было.

В Наркомате обороны ответственность за противовоздушную оборону территории СССР была возложена на Главное управление ПВО Красной Армии{66}. Однако с образованием этих органов обеспечить единое руководство системой ПВО как в центре, так и на местах не удалось.

Истребительная авиация подчинялась начальнику ВВС Красной Армии и командующим ВВС военных округов. Зенитная артиллерия в вопросах боевой и специальной подготовки была подчинена Главному управлению ПВО, а в отношении огневой подготовки и обеспеченности — командованию артиллерии. Прожекторные училища находились в подчинении командования артиллерии, а прожекторные части подчинялись командованию ПВО{67}. Такое подчинение приводило к обезличиванию и безответственности в вопросах развития противовоздушной обороны, руководства ее технической оснащенностью и построения системы ПВО страны и войск.

Недостатки в организационном строительстве ПВО усиливались застой сменой руководящего и командно-начальствующего состава. Так, за последний год перед войной сменилось шесть начальников Главного управления ПВО. Это отрицательно сказывалось на планировании ПВО страны, выучке и подготовке командиров и органов управления.

Планы противовоздушной обороны зон были неконкретны. В них не отражались способы управления войсками{68}. Накануне войны не были разработаны единые оперативные документы, инструкции и наставления по ПВО. Система управления в приграничных военных округах в основном опиралась на проводные воздушные линии связи. Круглосуточного дежурства на узлах связи не было. Части ВНОС приграничных округов были обеспечены телефонными средствами на 70-75%, [41] прямыми линиями связи на 15-20%, а радиосредствами — на 20-25%. Личный состав радиосвязью пользоваться не умел. Не были продуманы опознавание, наведение и взаимодействие в системе ВНОС.

В подготовке всех подразделений, частей и соединений ПВО отмечался большой недостаток: неподготовленность к внезапным действиям.

На 21 июня 1941 г. войска ПВО по штатам военного времени были обеспечены: зенитными орудиями среднего калибра — на 84%, малого калибра — на 69% и зенитными пулеметами — на 57% (приложение 13). Несколько лучше были укомплектованы соединения и части в зонах ПВО, непосредственно прилегавших к западной границе. В зенитной артиллерии преобладали орудия среднего калибра, основную массу которых составляли устаревшие 76-мм пушки, которые в 1940 г. были сняты с производства.

Накануне войны в войска ПВО, в первую очередь западных приграничных округов, стали поступать 85-мм зенитные пушки, которые по своим качествам превосходили аналогичные образцы орудий вероятных противников. К началу войны они составляли только 35% всех орудий среднекалиберной артиллерии войск ПВО. Их практическое освоение и изучение только налаживалось. Плохо обстояло дело с обеспечением боеприпасами.

Зенитная артиллерия малого калибра была представлена 37-мм пушкой образца 1939 г. Однако эта система по своим данным отставала от уровня развития авиации противника, поэтому предполагалось к 1941 г. принять на вооружение 45-мм автоматическую зенитную пушку.

На вооружении зенитных пулеметных частей и подразделений находились главным образом счетверенные пулеметы системы Максима, которые вследствие малой досягаемости стрельбы являлись низкоэффективным средством ПВО. Вместо них были приняты на вооружение 12,7-мм крупнокалиберные пулеметы ДШК, но их в войсках было очень мало.

Таким образом, характерными недостатками зенитных артиллерийских частей накануне войны являлись: преобладание на вооружении боевых средств ПВО, характеристики которых не позволяли эффективно вести борьбу с авиацией противника; значительный некомплект орудий и пулеметов, особенно новых образцов; слабые теоретические знания и низкие практические навыки личного состава в действиях при новых зенитных системах.

К началу войны части ВНОС фактически не имели радиолокационных станций, обладавших способностью обнаруживать цели на большом удалении. Обнаружение самолетов противника велось визуально и акустически. Курс цели определялся по примитивным курсоуказателям. Боевая выучка личного состава частей ВНОС была низкой.

Противовоздушная оборона страны должна была осуществляться согласованными действиями Войск ПВО и ВВС. Для этих целей из состава ВВС военных округов выделялось 40 истребительных авиационных полков, в которых по штату числилось 2520 самолетов. Их укомплектованность материальной частью составляла лишь 60%, а боеготовыми экипажами — 83%. На вооружении этих полков находились в основном самолеты И-16, И-15, И-153, которые по своим летным качествам уступали самолетам противника. Новые истребители МиГ-3 и Як-1 составляли лишь 9% от общего количества самолетов (1500 самолетов).

Летный состав к действием в ночных условиях был обучен слабо. Следовательно, основными недостатками в боеготовности и боеспособности авиационных частей, выполнявших задачи ПВО, явились: [42] двойное подчинение; низкий процент укомплектованности техникой; преобладание устаревшего самолетного парка; значительная удаленность аэродромов от прикрываемых объектов.

В целом, несмотря на все имевшие место недостатки и недоработки, советское военное командование уделяло большое внимание развитию Войск ПВО страны. Численность личного состава наземных Войск ПВО страны с 1937 по 1941 г. увеличилась в 6 раз. В составе Войск ПВО страны насчитывалось: корпусов ПВО — 3, дивизий ПВО — 2, отдельных бригад ПВО — 9, зенитных артиллерийских полков — 28, отдельных зенитных артиллерийских дивизионов — 109, полков ВНОС — 6, отдельных батальонов ВНОС — 35. Было принято также решение о формировании к концу 1941 г. дополнительно 22 зенитных артиллерийских полков, 63 отдельных зенитных артиллерийских дивизионов и 3 прожекторных полков, но начавшаяся война помешала этому. Кроме того, несмотря на то что войска ПВО в основном соответствовали уровню развития средств воздушного нападения вероятных противников, они имели и ряд существенных недостатков, которые были характерны для Вооруженных Сил в целом. Это, во-первых, неполная укомплектованность соединений и частей материальной частью, а именно малокалиберной зенитной артиллерией, прожекторами, аэростатами, радиолокационными станциями и т. д.; во-вторых, затянувшееся перевооружение истребительной авиации и зенитной артиллерии на новые скоростные истребители и современные зенитные системы, а также недостаточная обученность личного состава.

Тыл армии и флота. Развитие тыла осуществлялось в соответствии с требованиями военной доктрины и экономическими возможностями государства. В основе его развития было централизованное обеспечение войск и сил через специально созданные органы, которые являлись неотъемлемой составной частью объединений, соединений, частей и кораблей. Накануне войны силы и средства тыла содержались в сокращенном составе. Фронтового и армейского тыла создано не было. Их предполагалось развернуть на 15-е сутки мобилизации. В этот период намечалось отмобилизовать в каждом фронте около 400-500, а в армии более 100 частей и учреждений тыла (приложение 14).

Планировалось, что фронтовой тыл будет стабильным, стационарным, с содержанием крупных запасов следующих материальных средств: 9 — 10 боекомплектов боеприпасов, до 10 заправок горючего, 30 сутодач продовольствия и фуража. На него возлагалась задача достает материальных средств до армейских распорядительных станций. Глубина фронтового тылового района определялась в 500 км. Для армий запасы материальных средств были установлены в размере десятисуточной потребности. Глубина армейского тыла предусматривалась до 175 км, а войскового — до 75 км. Запасы материальных средств в войсках содержались на 3 сут, а продовольствия на 5 — 6 сут.

Общее руководство организацией Тыла. Вооруженных Сил осуществляло Управление устройства тыла и снабжения. Но службы снабжения подчинялись не управлению, а наркому обороны или его заместителям. Единого органа, возглавлявшего все службы снабжения в центре, не было. Не существовало и единого руководства оперативным тылом.

В подготовке тыла к войне большое место занимали вопросы мобилизационного планирования, включая и планы развертывания тыла. Размер мобилизационных запасов определялся на трехмесячную потребность фронтов и флотов. По некоторым видам, в частности по продовольствию и фуражу, запасы обеспечивали ведение войны до [43] 4—6 мес, а в ВМФ — 12 мес, запасы по вещевому имуществу достигали 140—160% мобилизационной потребности. Однако в приграничных военных округах накопление запасов лимитировалось недостатком складской площади. Запасы боеприпасов и горючего там, к примеру, обеспечивали только месячную потребность. Еще хуже обстояло дело в ВМФ, где обеспеченность составляла в среднем 50%.

В дислоцировании и размещении запасов проявлялась тенденция их приближения к войскам. Многие виды запасов размещались в западных приграничных округах. Так, на 1 июня 1941 г. из 887 стационарных складов и баз Красной Армии 340 (41%) находились в этих округах{69}. Здесь же находились и некоторые центральные склады, нефтебазы Главнефтеснаба.

На центральных базах и складах Главного артиллерийского управления хранилось 20% общих ресурсов артиллерийских снарядов и 9% мин. Военные округа большую часть этих баз и складов расположили в приграничной зоне. Например, около 25% боеприпасов, сосредоточенных на Западном ТВД, находилось на расстоянии 50-200 км от государственной границы, а около 1/3 всех запасов — на удалении 500 км и более. Желание максимально приблизить запасы боеприпасов к границе привело к тому, что более 30 млн. снарядов и мин оказалось в угрожаемой приграничной зоне. Большая часть их впоследствии была потеряна.

Наиболее сложным оказалось развертывание войскового тыла, который накануне войны был укомплектован на 25-30% к штатам военного времени. Укомплектование должно было осуществляться после объявления мобилизации на 2-3 сут. Однако, как показало начало войны, оно для армий прикрытия было сорвано. Сложности усугублялись также большим недостатком автотранспорта (в войсковом звене — 50-60%, армейском — 79-90% и фронтовом — 70-80%), а также отсутствием отлаженной системы подвоза материальных средств войскам в ходе боевых действий{70}.

В приграничных военных округах имелось ограниченное количество медицинских учреждений стационарного типа. Предусматривалось все необходимые для фронтов и армий медицинские учреждения и части отмобилизовать в мирное время. Эвакуацию раненых планировалось производить постоянными и временными военно-санитарными поездами, санитарными летучками, автотранспортами и гужетранспортными ротами. Однако полностью осуществить эти мероприятия не удалось.

В целом органы оперативного тыла оказались недостаточно подготовленными к большой войне, не были заблаговременно отмобилизованы. Тыл вступил в войну с большим некомплектом личного состава и транспортных средств. Наспех сколоченные и неукомплектованные транспортом части и учреждения тыла не могли в начале войны в полной мере выполнять функции снабжения войск, особенно в условиях их отхода и тем более окружения. Эшелонирование и накопление запасов материальных средств не соответствовали возможностям транспорта армии, и поэтому войска западных фронтов в начале войны остались без должного тылового обеспечения, а многие склады были уничтожены или захвачены противником.

Управление войсками и связь. Созданная перед войной система стратегического руководства Вооруженными Силами в целом обеспечивала строительство армии и флота и управление ими в мирное [44] время, но не отвечала требованиям военного времени. Материально-управленческая база — система командных пунктов и стратегической связи — была развита слабо, заблаговременно не было создано Верховное Главнокомандование. Руководство действующей армией из Генштаба предлагалось осуществить штабными средствами связи из служебных кабинетов. Выяснилось, что у наркома обороны, Генштаба, начальников видов и родов войск командных пунктов не было.

Не всегда соблюдалось чувство меры в научной обоснованности проводимых реорганизаций органов военного управления. За два предвоенных: года все они претерпели существенное изменение по два-три раза. Это не позволило руководящим кадрам приобрести опыт, уверенно и четко решать задачи. Имелись существенные упущения в организация и методике обучения штабов. Вопросы управления войсками на различных занятиях отрабатывались поверхностно{71}.

Недостаточно были разработаны вопросы управления в оперативно-стратегическом звене, организация взаимодействия видов Вооруженных Сил и родов войск. Особенно это сказалось при внезапном начале войн», ведении стратегической обороны, отступлении и боевых действиях в окружении. Фактически была проведена полная замена руководящего состава ВГК, что значительно снизило уровень стратегического руководства. В мирное время слаживание органов управления, а также сил и средств связи в оперативно-стратегическом звене проводилось исключительно редко. Не отрабатывались вопросы обеспечения связи Генерального штаба по планам развертывания Вооруженных Сил, не было сделано обоснованных выводов в отношении подготовки театров военных действий по связи.

Негативно сказывались частая смена руководящих оперативных работников Генерального штаба (особенно начальников ГШ и оперативного управления), недооценка и непонимание роли этого органа в стратегическом руководстве войсками со стороны Верховного Главнокомандующего.

Органы оперативного управления войсками (фронт, армия) также оказались недостаточно подготовленными, особенно в части боевого управления: анализа обстановки, постановки задач войскам, организации разведки, взаимодействия родов войск, поддержания связи. Сказывались отсутствие необходимого уровня в оперативной подготовке, приверженность к теории и практике военного искусства времен первой мировой и гражданской войн. К тому же к началу войны штабы не освоили свои оперативные планы и не имели новых средств управления.

По довоенным взглядам считалось, что основным средством связи является проводная связь, организованная по оси и по направлениям.. Планировалось проводную связь Генерального штаба с фронтами, военными; округами и резервами обеспечивать по линии и через узлы связи Наркомата связи (НКС), а во фронтах и армиях — путем широкого использования сил и средств НКС и полевыми средствами. Построение общегосударственной проводной сети планировалось по радиальному принципу, при котором узлы и линии связи сосредоточивались в крупных промышленных и административных центрах. Отсутствовали запасные узлы связи, обходы крупных населенных пунктов. Учреждения и узлы связи, линии связи и радиостанции НКС размещались в помещениях, не защищенных от ударов авиации противника. Воздушные линии связи проходили вдоль шоссейных и железных дорог и были [45] весьма уязвимы в условиях войны. Практически отсутствовали кабельные подземные магистрали.

Радиосвязи отводилась вспомогательная роль в управлении войсками оперативно-стратегического звена. Радиосвязь Генерального штаба, фронтов предполагалось организовать как силами и средствами войск связи, так и радиосредствами НКС. Однако на проводимых учениях местные радиостанции для военной связи практически не использовались, а система радиосвязи НКС в соответствии с мобилизационными планами еще не была готова.

Использование государственных средств связи в интересах управления вооруженной борьбой намечалось осуществлять через полевые органы НКС. Однако уровень квалификации личного состава этих органов не давал возможности готовить сотрудников к работе в боевых условиях. Высказанные на совещании в Генеральном штабе 15 — 17 апреля 1940 г. в Москве рекомендации по созданию специальных отделов (отделений) в Красной Армии, фронтах (армиях) не были учтены, и существующее положение оставалось неизменным до начала войны.

Обеспечение связи подвижными средствами в оперативно-стратегическом звене управления предусматривалось от Генерального штаба к фронтам и от фронтов к армиям. При этом доставку секретной корреспонденции из ПТУ к фронтам предполагалось осуществлять через специальные органы НКО, а от фронтов к армиям — с помощью штабных фельдъегерей.

Подготовке по управлению войсками общевойсковых командиров и штабов вышестоящие органы должного внимания не уделяли. Командующие и штабы слабо знали средства связи, способы организации управления, не имели практических навыков в их использовании.

Непосредственно перед началом Великой Отечественной войны части связи РГК состояли из 19 отдельных полков связи (14 окружных и 5 армейских), 25 отдельных батальонов связи, 16 радиодивизионов «ОСНАЗ», 17 узлов связи (одного узла Наркомата обороны и 16 окружных). Установленный порядок их развертывания не мог удовлетворить командование округов и центра при внезапном нападении противника. С началом войны предполагалось иметь: 37 отдельных полков связи (опс) — 8 фронтовых и 29 армейских, 88 отдельных линейных батальонов связи (олбс) — 48 фронтовых и 40 армейских и 298 отдельных рот связи (орс). К началу войны недоставало: опс — 18 (49%), олбс — 73 (74%), орс — 294 (98%).

Не отвечала требованиям управления Вооруженными Силами и система руководства связью в центре. К началу войны вопросами обеспечения связи в стратегическом звене в том или ином объеме занимались три не подчинявшихся друг другу органа: Управление связи Красной Армии, отдел связи Оперативного управления Генштаба и Народный комиссариат связи СССР, на который возлагалась ответственность за обеспечение связи Ставки ВГК. Аналогичное, положение существовало во фронтах и в армиях. Кроме управлений (отделов) связи этих объединений функционировали органы полевой связи Народного комиссариата связи.

Таким образом, организация обеспечения, состояние и развитие связи в стране, подготовка театров военных действий по связи ни по объему, ни по направленности не соответствовали предъявляемым к ним новым требованиям.

Состояние подготовки войск и штабов. Итоги локальных войн и конфликтов с участием советских войск вскрыли ряд, серьезнейших недостатков во всей системе подготовки Красной Армии и Флота. Был [46] выявлен главный недостаток в подготовке войск — отрыв теории и практики от требований современной войны. В боевой подготовке войск допускались упрощенчество и условности.

Перед руководством Вооруженных Сил была поставлена задача в короткие сроки учесть полученный опыт и максимально приблизить учебу к боевой обстановке.

Основные требования к боевой подготовке были определены в приказе НКО № 120 от 16 мая 1940 г. и уточнены в приказе № 30 от 29 мая 1941 г. Предъявляя требования к личному составу Вооруженных Сил в новых условиях, начальник Генерального штаба указывал, что мы должны в кратчайший срок перестроить нашу армию, действительно довести ее до высокой боевой готовности, добиться такого положения, чтобы мы постоянно по требованию правительства в любое время могли приступить к выполнению возложенных на нас задач{72}.

Требования приказов и директив руководства армии и флота по повышению боевой подготовки войск сводились к следующему: резко повысить воинскую дисциплину; добиться строгого выполнения воинских уставов; повседневно готовить личный состав в сложных условиях к войне против сильного, технически оснащенного противника; занятая проводить днем и ночью, в любую погоду с учетом фактора внезапности и соблюдения принципа — быть всегда в состоянии, боевой готовности.

Основное внимание было сосредоточено на сколачивании и подготовке мелких подразделений. Однако, несмотря на проделанную огромную работу, устранить недостатки в короткие сроки не удалось. Войсковые командиры и штабы приобрели только начальные навыки в управления войсками. В звене полк — батальон подготовка была еще слабее. И это было закономерно.

Так, по докладу начальника Управления боевой подготовки Красной Армии генерал-лейтенанта В. Н. Курдюмова, из 225 командиров полков, привлеченных на сборы, только 25 человек закончили военные-училища, остальные 200 человек прошли подготовку на курсах младших лейтенантов или же были призваны из запаса{73}.

Пехота получила поверхностные навыки в организации и ведении общевойскового боя. Слабо обстояли дела с подготовкой к боевым действиям ночью. Огневая подготовка, как основа общевойсковой тактики, находилась на низком уровне.

Большие недостатки имелись в подготовке артиллерийских штабов, плохо обстояло дело со стрельбой по движущимся целям, страдали вопросы управления огнем в артиллерийских частях и соединениях.

Штабы автобронетанковых частей и соединений в своей основе не были сколочены. Особо слабой была, по оценке начальника автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенанта Я. Н. Федоренко, огневая подготовка частей. В 1941 г. она еще более снизилась.

Значительные недостатки имелись в подготовке войск связи.

В авиации многие части приобрели боевой опыт, однако в целом она не была подготовлена к действиям против сильного противника во взаимодействии с сухопутными войсками и самостоятельно в составе крупных соединений. Новая техника не была достаточно освоена.

На боевой подготовке Сухопутных войск не могло отрицательно не отразиться и то обстоятельство, что половина рядового состава [47] (призыв 1940 г.) прошла лишь начальную подготовку в зимних условиях.

Быстрое формирование объединений, соединений и частей привело к массовому выдвижению командного состава на высшие должности. Но его оперативно-тактическая подготовка не отвечала требованиям новых должностей, более сложных и масштабных. Перегруппировки войск в новые районы дислокации вызвали необходимость привлекать большое количество подразделений на строительные и хозяйственные работы. Слабая учебная материальная база, неопытность командного состава не давали желаемых результатов в боевой подготовке. Поэтому сколоченность штабов оперативно-тактического звена была низкой. Штабы не могли управлять войсками в сложных условиях боя к операции. На декабрьском 1940 г. совещании руководящего, командного и начальствующего состава Вооруженных Сил было отмечено, что «боевая подготовка и сегодня хромает на обе ноги».

Нарком обороны и Генеральный штаб стремились выяснить причины слабой боевой и оперативной подготовки войск и штабов. Главная причина, как правило, усматривалась в низкой дисциплине и требовательности к подчиненным, поэтому чаще всего приказы заканчивались наложением взысканий и назначением сроков устранения вскрытых недостатков. Таким образом, перед войной войсковые штабы, армейские и фронтовые управления имели лишь начальные знания и поверхностные представления о характере современной операции. И естественно, они не могли справиться с планированием подобных операций. Штабы не овладели достаточной культурой, в их деятельности проявлялись бумажная волокита и канцелярский бюрократизм.

По мнению наркома обороны, часть командного состава оставалась еще на уровне опыта гражданской войны и только пыталась перенести его на современность.

Военные кадры. В связи с быстрым ростом численности Вооруженных Сил, широким размахом организационного строительства, а также значительным повышением удельного веса технических и специальных родов войск наиболее острым вопросом в строительстве Вооруженных Сил накануне войны была проблема подготовки военных кадров. Коммунистической партией и Советским правительством на основании предложений Наркомата обороны было принято решение о расширении сети военно-учебных заведений и различных курсов (повышения квалификации, подготовки и т. д.), а также увеличения их емкости.

В результате принятых мер к 1 мая 1941 г. в стране имелось 18 военных академий и 8 военных факультетов при гражданских высших учебных заведениях, готовивших военных специалистов различных профилей с высшим военным образованием. Были восстановлены заочные и вечерние отделения во всех военных академиях и реорганизована сеть курсов усовершенствования командного состава при них.

Для обеспечения армии и флота военными кадрами среднего звена была расширена сеть средних военно-учебных заведений. С июля 1939 г. по декабрь 1940 г. дополнительно открылось 77 военных училищ. К лету 1941 г. всего действовало 214 военных училищ Красной Армии и 16 училищ ВМФ, а также 68 курсов усовершенствования.

Несмотря на большой размах работы по подготовке военных кадров, система военно-учебных заведений не успевала за темпами организационного развертывания Вооруженных Сил. Так, если в 1938 г. некомплект командно-начальствующего состава РККА к штатной численности составлял 34%, в 1939 — 32%, то к началу 1941 г. он [48] снизился до 19%, что в численном выражении составляло 80 830 человек{74}.

На 1 января 1941 г. численность командно-начальствующего состава армии и флота составила 579 581 человек, из которых проходили службу в Сухопутных войсках 426 942 человека, в ВВС — 113 086 человек и ВМФ — 39 533 человека.

Уровень военного образования командно-начальствующего состава характеризовался следующими данными: 7% командно-начальствующего состава имели высшее военное образование, 60% — среднее, 25% — ускоренное образование и 12% не имели военного и специального образования. Удельный вес командно-начальствующего состава с высшим военным образованием снизился по сравнению с 1936 г. более чем в 2 раза{75}.

Все это явилось следствием в первую очередь различного рода сокращений и чисток, неоднократно проводимых в ходе всего предвоенного периода. Только в конце 20 — первой половине 30-х годов в результате крупномасштабных чисток из РККА было уволено 47 тыс. бывших офицеров русской армии, из них более 3 тыс. было репрессировано{76}.

Большой количественный и во многом непоправимый качественный урон был нанесен командным кадрам в результате необоснованных. репрессий и арестов по «политическим» мотивам в 1937 — 1941 гг. Только с мая 1937 г. по сентябрь 1939 г. в армии были репрессированы 36761 человек и на флоте — свыше 3 тыс. человек. Приведенными цифрами число репрессированных не ограничивается, так как репрессии продолжались вплоть до начала войны. Перед самой войной были арестованы крупные военачальники: командующий войсками Прибалтийского военного округа генерал-полковник А. Д. Локтионов, начальник Главного управления ВВС генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов, помощник начальника Генерального штаба генерал-лейтенант авиации Я. В. Смушкевич и др. Хотя число репрессированных и уволенных не превышало 7% от списочного состава командиров и начальников, ущерб, нанесенный Красной Армии, оказался существенным, так как значительная часть из них имели боевой опыт и высшее военное образование.

По этим же причинам в 1938—1940 гг. сменились все командующие войсками военных округов, на 90% обновлены их заместители, начальники родов войск и служб, на 80% — руководящий состав корпусных и дивизионных управлений, на 91% — командиры полков, их помощники и начальники штабов полков. Значительный ущерб был нанесен руководящим кадрам центрального аппарата, военно-учебных заведений, а также кадрам руководящего политического состава. Безусловно, все это негативно отразилось не только на состоянии и боеспособности войск, но и на уровне подготовки новых командных кадров.

Кроме того, массовые репрессии влекли за собой не только увеличение потребности в командных кадрах, но и вызывали необходимость крупномасштабных перемещений. Если в 1937 г. было выдвинуто на новые должности 29 тыс. и перемещено 40 тыс. офицеров, то только за 10 мес. 1938 г. — соответственно 59 и 41 тыс., т. е. новые должности заняли 100 тыс. человек. В 1939 г. было произведено 246626 перемещений (69% всего командного состава).

Такая тенденция сохранилась вплоть до начала войны. В частности, только 7 и 8 марта 1941 г. вновь были назначены на должности: [49] командующих армиями — 4 человека, командирами корпусов — 42 человека, командирами дивизий — 117 человек. До 75% командного и начальствующего состава к началу боевых действий имело незначительный (несколько месяцев) опыт работы в занимаемой должности. Из-за отсутствия кадров на руководящие должности часто назначались идейно закаленные офицеры, но не имевшие не только практического опыта, но и порой и достаточных военных знаний. Безусловно, это не могло не отразиться на общем ходе строительства армии и флота.

Одним из наиболее существенных показателей качественного состояния военных кадров являлось наличие у них боевого опыта. Среди командно-начальствующего состава Вооруженных Сил были участники гражданской войны, а также участники военных конфликтов в районе озера Хасан, на реке Халхин-Гол, боев в Китае и Испании. Некоторые офицеры и генералы принимали участие в войне с Финляндией и в походе в западные области Белоруссии и Украины. Однако в целом процент командно-начальствующего состава, имевшего боевой опыт, был незначительным. К началу 40-х годов в Красной Армии осталось около 6% участников гражданской войны и 30% командно-начальствующего состава, имевшего боевой опыт, приобретенный в 1938 — 1940 гг.

Партийно-комсомольская прослойка командного состава была сравнительно высокой: членов и кандидатов в члены КПСС — 54%, членов ВЛКСМ — 26%. По возрасту основную часть составляли молодые командиры, и начальники. В возрасте до 25 лет было 29%, от 26 до 35 лет — 57%, от 36 до 45 лет — 13% и лишь 1% — старше 45 лет{77}.

Таким образом, в преддверии войны партией и правительством принимались решительные меры, направленные на ускоренную подготовку командных кадров для различных видов и родов войск. В предпринимаемых шагах четко прослеживается тенденция проявления заботы не о качестве выпускаемых офицеров, а об их количестве с целью закрыть бреши, образовавшиеся в кадровом составе армии. Единицы опытных и всесторонне грамотных в военном отношении педагогов, подавляюще низкий общеобразовательный и технический уровень большинства отобранных курсантов, скудная, устаревшая учебная материальная база, перенасыщенность программ обучения второстепенными предметами являлись характерными чертами военных училищ той поры. Следствием этого явился низкий, не отвечающий требованиям времени уровень обучения.

Необоснованное увольнение из армии офицеров старой армии, являвшихся в большинстве своем носителями лучших традиций русского воинства, уничтожение наиболее талантливых и опытных военачальников и командиров нанесли огромный и трудновосполнимый ущерб строительству, а также подготовке Красной Армии и Флоту. Это создало исключительно благоприятные условия для противника, поэтому Гитлер не случайно заявил, что Россию необходимо разгромить и «лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей»{78}.

2.2. Оперативно-стратегическое планирование

В подготовке Советского государства и армии по отражению агрессии важное место занимали вопросы оперативно-стратегического планирования. Опыт предшествующих войн давал урок, что научно [50] обоснованные и своевременно, качественно отработанные планы по использованию Вооруженных Сил являлись важным условием для организованного вступления в войну и достижения победы над противником.

Разработка планов в предвоенные годы представляла собой сложный л непрерывный процесс, связанный с решением политических, дипломатических идеологических, военных и других вопросов. Планирование стратегического использования Вооруженных Сил являлось главным звеном в функциях Наркомата обороны и Генерального штаба. Общее руководство этим сложным процессом осуществляло Советское правительство.

В основу планирования были положены прежде всего идеи советской военной оборонительной доктрины, сущность которой состояла в том, что Советскому Союзу были чужды захватнические войны, он не собирался ни на кого нападать. Вместе с тем было признано, что завоевания Великого Октября будут защищаться со всей решительностью. Все стратегические планы строились на основании взглядов на характер будущих военных столкновений. Считалось, что будущая война будет правой. В ней Советскому Союзу будут противостоять не отдельные враждебные страны, а целая коалиция капиталистических государств.

Возрастание непосредственной угрозы войны поставило перед советским военно-политическим руководством ряд проблем, связанных с начальным периодом войны.

Нельзя было допустить внезапного нападения противника на нашу страну. Опыт начавшейся второй мировой войны показал, что агрессор, используя внезапность, в короткие сроки достигал больших военных преимуществ, захватывал стратегическую инициативу в начальном периоде войны и тем самым предопределил результаты последующих этапов войны.

Красная Армия, как армия государства диктатуры пролетариата, исповедовала активные формы ведения войны, что соответствовало природе революционного по своей сути общественного строя. В то же время в силу миролюбивого характера социалистического общества она не могла взять на себя инициативу нанесения первого удара, т. е. формального развязывания войны.

В этих условиях перед Вооруженными Силами СССР была поставлена двуединая задача: готовиться к ответному удару и одновременно к решительному разгрому агрессора с перенесением военных действий на его территорию. Считалось, что части Красной Армии должны быть всегда готовы ответить молниеносным ударом на всякую внезапность со стороны врага{79}.

Данное доктринальное положение имело принципиальное значение для понимания характера начального периода возможной войны. Во-первых, из него следовало, что для Красной Армии содержанием первых чаше и дней войны должны стать сдерживающие боевые действия, и, во-вторых, внезапность нападения противника должна быть нейтрализована высокой боевой готовностью армии.

Существенное влияние на разработку планов оказывали как общая обстановка в Генеральном штабе, так и личностные качества и уровень подготовки его начальника.

Основные документы оперативного планирования разрабатывались и перерабатывались под руководством начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза Б. М. Шапошникова (до августа 1940 г.), [51] затем — генерала армии К. А. Мерецкова (до февраля 1941 г.), а в последующем — генерала армии Г. К. Жукова при непосредственном участии генерал-майора А. М. Василевского, генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина и других генералов.

Высокий уровень штабной подготовки, богатая практика и интеллект позволяли Б. М. Шапошникову построить работу на основе уважения и доверия к подчиненным. Учитывая важность планирования, он лично проводил большинство оперативных расчетов и готовил свои соображения по стратегическому развертыванию Вооруженных Сил.

Следует в то же время учесть, что составители планов не могли не чувствовать на себе влияния той морально-психологической атмосферы, которая сложилась в Генеральном штабе в результате необоснованных репрессий.

В связи с тем, что на смену репрессированным офицерам приходили малоопытные командиры с ограниченным оперативным кругозором, функционирование Генерального штаба усложнилось. Таким образом, в Генштабе, как и в других оперативных и войсковых штабах, шел болезненный процесс перемен, который не мог не сказаться отрицательно на качестве разрабатываемых планов.

Следует также иметь в виду, что разработка планов в предвоенные годы в значительной степени определялась сложными и противоречивыми условиями военно-политической обстановки. Особенно напряженно проходил процесс планирования в Генеральном штабе в последний перед войной год. Резко возросшая опасность нападения на Советский Союз требовала от Генерального штаба большой оперативности, с тем чтобы своевременно вносить необходимые изменения в оперативные и мобилизационные планы. Так, только с лета 1940 г. и до начала войны не менее пяти раз (июль, сентябрь, октябрь 1940 г., март, май 1941 г.) перерабатывались «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940-1941 гг.», составлявшие главное звено в оперативных планах войны.

Основы стратегического развертывания Вооруженных Сил. Для непосредственного вступления Вооруженных Сил в войну предусматривалось их стратегическое развертывание. Стратегическое развертывание Вооруженных Сил осуществлялось в соответствии с замыслом войны и заключалось в переводе их с мирного на военное положение (приведение в полную боевую готовность с проведением отмобилизования), оперативном развертывании группировок войск на ТВД, стратегических перегруппировках войск из глубины страны и между ТВД и развертывании стратегических резервов.

Одним из условий своевременного и планового развертывания Вооруженных Сил являлось их надежное оперативное прикрытие. Планирование всех этих мероприятий составляло основу разработки оперативного плана. Положение, однако, осложнялось тем, что в предвоенные годы среди руководства Наркомата обороны и Генерального штаба единого подхода к пониманию оперативного плана и плана стратегического развертывания не было. Часто эти понятия отождествлялись или заменялись одно другим. Такое положение размывало целенаправленность планирования и, естественно, снижало его качество.

Анализ большого количества архивных документов позволяет констатировать, что оперативный план, как главный документ плана войны, представлял собой совокупность документов, обеспечивающих при их выполнении организованное развертывание и вступление в боевые действия армии и флота в соответствии с целями и задачами первых [52] стратегических операции. Он включал: директиву правительства об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил; записку, разработанную начальником Генерального штаба и утвержденную наркомом обороны СССР, о порядке стратегического развертывания Вооруженных Сил (задачах фронтов и флотов) с приложением карты и сводной таблицы распределения войсковых соединений, авиации и частей РККА по фронтам и армиям; план стратегических перевозок для сосредоточения Вооруженных Сил на театрах военных действии; планы прикрытия стратегического развертывания; план устройства тыла и материального обеспечения действующей армии; планы по связи, военным сообщениям, ПВО и др. В отличие от оперативного плана в плане стратегического развертывания не определялись замысел первых операции и задачи фронтам.

События второй половины 1939 — начала 1940 г. коренным образом изменили стратегическую обстановку в Европе. Произошло перемещение советских войск, изменились государственная граница, боевой состав военных округов. Были внесены существенные изменения в планы развития Вооруженных Сил.

В связи с этим оперативный план, утвержденный правительством в ноябре 1938 г., оказался нереальным. В Генеральном штабе под руководством его начальника Маршала Советского Союза Б. М. Шапошникова после окончания советско-финляндской войны разрабатывался основной документ — «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940-1941 гг.». Первый вариант плана был разработан к середине 1940 г. Однако ввод советских войск на территорию Прибалтийских республик, в Северную Буковину и Бессарабию, а также формирование новых соединений потребовали существенной доработки этого документа.

Во исполнение решения Главного военного совета от 16 августа 1940 г. 18 сентября Советскому правительству был представлен доклад «Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940-1941 гг.». При разработке этого документа прежде всего тщательно изучались наиболее вероятные противники на главных и второстепенных театрах военных действий. Оценивались предполагаемые ими замыслы, количество противостоящих сил и средств на каждом стратегическом направлении.

К 22 нюня 1940 г. неожиданно быстро была разгромлена Франция. Многомиллионная немецко-фашистская армия, полностью отмобилизованная и хорошо подготовленная к войне, оказалась, по существу, один на один с Советскими Вооруженными Силами.

В этих условиях Генеральный штаб правильно считал, что в сложившейся военно-политической обстановке создались реальные угрозы вооруженного нападения на наши границы. Наиболее вероятными противниками в этих условиях были признаны: на Западе — Германия, на Востоке — Япония. В «Соображениях», разработанных генерал-майором А. М. Василевским под руководством генерала армии К. А. Мерецкова, указывалось, что для Советского Союза вероятность ведения войны на два фронта является реальностью, а именно: «на Западе — против Германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией и Финляндией, и на Востоке — против Японии как открытого противника или противника, занимающего позицию вооруженного нейтралитета, всегда могущего перейти в открытое столкновение».

Наиболее сильным противником на Западе считалась Германия. Всего же на границах Советского Союза, по оценке Генерального [53] штаба, вероятные противники могли сосредоточить 280—290 дивизий, 11750 танков, 30 тыс. орудий и 18 тыс. самолетов. При этом фашистская Германия с сателлитами (Финляндия, Румыния, Венгрия) будет способна выставить 233 дивизии, 10550 танков, 15100 самолетов, а на Востоке Япония — до 50 дивизий, 1200 танков и 3 тыс. самолетов.

Не исключалось, что в сложившейся обстановке нападение фашистской Германии на СССР возможно еще до окончания войны с Англией.

Главным вопросом в оценке оперативно-стратегических замыслов противника являлось определение его главного удара. Анализ данного доклада и предшествующих планов показывает, что Генеральный штаб достаточно обоснованно определил развертывание главных сил фашистской Германии к северу от устья р. Сан в целях нанесения и последующего развития главного удара в направлении на Ригу, Каунас и далее на Двинск, Полоцк или на Каунас, Вильнюс и далее на Минск. Удар на Ригу мог быть поддержан высадкой морских десантов в районе Либавы и захватом островов Даго и Эзель в целях последующего развития наступления на Ленинград. Вспомогательные удары вероятны из районов Ломжи и Бреста на Барановичи, Минск. Считалось, что одновременно с главным ударом следует ожидать удара из Восточной Пруссии в целях выхода в тыл львовской группировке советских войск и овладения Западной Украиной.

Не исключалась возможность, что противник с целью захвата Украины, может нанести главный удар в общем направлении на Киев. В этих условиях наступление из Восточной Пруссии рассматривалось как вспомогательное. Однако в докладе подчеркивалось, что «наиболее политически выгодным для Германии, а следовательно, и наиболее вероятным является первый вариант ее действий, т. е. с развертыванием главных сил немецкой армии к северу от устья р. Сан». При этом учитывались удары со стороны Финляндии на Ленинград и наступление из районов Северной Румынии на Жмеринку.

При разработке документов Наркомат обороны и Генеральный штаб в отличие от германского командования руководствовались тем, что будущая война примет продолжительный характер. Это потребует наличия технически хорошо вооруженных массовых армий и огромного напряжения всех материальных и духовных сил народа. При этом признавалось, что война может начаться внезапно. На это указывали как практика осуществления Германией своей военной доктрины, так и состояние армий государств фашистского блока. Утверждалось, что начальный период войны охватит промежуток времени от начала военных действий до вступления в сражение основной массы развертываемых вооруженных сил{80}.

Предполагалось, что в этот период наступательные операции противника будут вестись с решительными целями, носить маневренный характер с высадкой крупных воздушных и морских десантов, созданием активного фронта в тылу советских войск. Считалось, что военно-морские силы противников развернут крупномасштабные крейсерские операции в Северном, Балтийском и Черном морях. Следует подчеркнуть, что несмотря на в общем-то правильную оценку возможного характера войны и действий противника, в Генеральном штабе накануне войны не было выработано цельной и последовательной концепции на начальный период войны в том виде, который вытекал из опыта военных действий на Западе. Более того, высказываемые мнения [54] дезориентировали военные кадры в отношении возможных действии войск в начале войны. В «Соображенных» указывалось, что противнику для стратегического развертывания главных сил при нападении на СССР потребуется до 15 сут. Делалось предположение, что боевые действия с обеих сторон могут начаться лишь частью сил. Как отмечал Г. К. Жуков, «Нарком обороны и Генштаб считали, что война... должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений»{81}. Таким образом, в оперативном, плане была заложена стратегическая ошибка в оценке сил и способов ведения боевых действий противником в начальном периоде войны. И это случилось, несмотря на выводы советских военных теоретиков, что главной отличительной особенностью военных действии на Западе явилось их внезапное начало полностью развернутыми еще до начала вторжения силами. Растянутость этого процесса по времени делала его незаметным для противника. Следовательно, упреждение противника в повышении степени боевой готовности войск приобрело решающее значение для успешного проведения первых стратегических операций и всего начального периода войны.

При выработке основ стратегического развертывания Генеральный штаб приходил к выводу, что при ведении военных действий на два фронта «необходимо считать основным театром Западный, здесь и должны быть сосредоточены наши главные силы». Понятно, что основные силы Красной Армии — 176 дивизий, 15 танковых бригад, 159 полков авиации — сосредоточивались на Западе. На северных, южных и восточных границах СССР оставались 51 дивизия, 16 бригад различного назначения и 69 полков авиации.

Общий замысел применения основных сил состоял в том, чтобы на первом этапе активной обороной прочно прикрыть наши границы в период сосредоточения советских войск и не допустить вторжения противника в пределы СССР; на втором этапе мощными ударами главных группировок войск фронтов нанести решительное поражение противнику и выйти на р. Висла, в дальнейшем развивать наступление на Краков, Бреслау и выйти к верхнему течению р. Одер.

В соответствии с оценкой противника и общим замыслом отражения его нападения намечалось два варианта стратегического развертывания главной группировки войск на Западе. В одном случае она могла быть развернута к югу от Брест-Литовска, а в другом — к северу от него. Все зависело от политической обстановки, которая могла сложиться непосредственно к началу войны.

В первом варианте («южный») с развертыванием главных сил к югу от Брест-Литовска (приложение 15), была выражена идея создания наступательно-оборонительной группировки.

Основная задача Юго-Западного фронта (6 общевойсковых и конно-механизированная армии, 90 дивизий, 5 танковых бригад и 81 полк авиации) состояла в том, чтобы во взаимодействии с 4-й армией Западного фронта нанести решительное поражение люблин-сандомирской группировке противника и выйти в дальнейшем на р. Пилица и верхнее течение р. Одер.

Таким образом, главную группировку войск Генеральный штаб планировал развернуть к югу от Брест-Литовска, т. е. против неосновных сил противника, с тем чтобы мощным ударом на люблин-бреславском направлении на первом же этапе войны отрезать Германию от Балканских стран, вывести их из войны, лишив тем самым фашистский [55] рейх важнейших экономических баз. В основе своей этот замысел следует признать целесообразным. Он позволял в короткие сроки изолировать главного противника от его союзников, что имело важное политическое значение. Наступление на этом направлении проходило бы по слабо подготовленной в оборонительном отношении территории бывшей Польши. Однако замысел, основанный на идее нанесения мощного контрудара, а не отражения агрессии путем ведения обороны, требовал точного учета сил и планов противника. Как признавал Г. К. Жуков, в плане не учитывался возможный объем и «характер самого удара» агрессора.

Предполагалось, что на минском направлении 63 дивизии приграничных округов, ведя активную оборону, могут противостоять удару главных сил противника. Данное предположение не учитывало реально складывавшейся обстановки, когда немецкие войска упреждали Красную Армию в стратегическом и оперативном развертывании.

Это особенно заметно, когда сравниваются перегруппировки и сосредоточение войск. Уступая противнику в пропускной способности железных и шоссейных дорог, советские войска на 5-й день мобилизации могли сосредоточить в планируемых районах только 17 стрелковых дивизий, на 10-е сутки — 24, на 20-е сутки — 46 и лишь на 35-е сутки — 75 дивизий. Таким образом, переход в общее наступление главных сил был возможен только на 35-е сутки. Даже при одновременном начале перегруппировок противник имел все возможности упредить советские войска в выдвижении и создании группировок сил и средств. Это позволяло ему захватить инициативу и создать предпосылки для успешных боевых действий в начальном периоде войны. В реально создавшейся обстановке вермахт завершил развертывание полностью, а советские войска его лишь начали.

Во втором варианте («северный») с развертыванием главных сил к северу от Брест-Литовска (приложение 16), замысел сводился к тому, чтобы в течение 20 сут, перегруппировывая и сосредоточивая войска, опираясь на укрепленные районы, активной обороной прочно прикрыть минское и псковское направления и не допустить глубокого вторжения немцев на советскую территорию.

В последующем (на 25-е сутки мобилизации) войсками Западного и Северо-Западного фронтов (около 105 стрелковых дивизий, 5500 танков и 5500 самолетов) перейти в наступление и нанести решительное поражение главным силам противника (около 140 дивизий, из них 10 танковых) и овладеть Восточной Пруссией. Одновременно войсками Юго-Западного фронта, прикрывая частью сил Западную Украину и Бессарабию, нанести поражение ивангородско-люблинской группировке противника и выйти на среднее течение Вислы.

Овладение Восточной Пруссией имело важное экономическое и политическое значение, так как резко снижало возможности Германии в ведении войны. Однако целесообразность нанесения главного удара на этом направлении вызывала большие сомнения Генерального штаба, который вполне резонно считал, что бои в Восточной Пруссии могли принять затяжной характер, а это могло ускорить вступление Балканских стран в войну против Советского Союза. Тем не менее этот вариант сохранялся, хотя при более тщательной оценке природных условий, высокой подготовленности театра военных действий, соотношения сил и средств сторон (учитывая и качественные параметры соединений) от него можно было отказаться, заменив оборонительным вариантом. [56]

На Дальнем Востоке особое внимание уделялось оперативному прикрытию стратегического развертывания. При любых обстоятельствах предусматривалось любым путем не допустить вторжения противника в Приморье и обеспечить побережье Тихого океана от возможных попыток высадки десанта японских войск. Используя превосходства в снах и средствах (34 дивизии, 8 танковых бригад, 5741 танк, 3347 самолетов против 20 японских дивизии, 1200 танков и 3000 самолетов), Генеральный штаб предполагал упредить противника в развертывании, в короткие сроки перейти в общее наступление, разгромить его по частям и в дальнейшем овладеть Северной Маньчжурией{82}.

При всех вариантах развертывания Военно-воздушные силы должны были вести активную борьбу с авиацией противника, наносить удары по его сухопутным группировкам, по крупным административным в политическим центрам, обеспечивать прикрытие и поддержку наступающих войск.

Важное место отводилось Военно-Морскому Флоту. Каждому из флотов, исходя из их оперативного предназначения предписывались определенные задачи.

5 октября 1940 г. доклад «Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке в 1940-1941 гг.» обсуждался руководителями партии и правительства. В ходе обсуждения Генеральному штабу было поручено доработать план с учетом развертывания еще более сильной главной группировки в составе Юго-Западного фронта.

14 сентября 1940 г. доработанный вариант плана («южный») был представлен правительству на утверждение. В нем главной группировке в составе Юго-Западного фронта ставилась задача по нанесению более мощного удара в направлении Люблин, Краков и далее на Бреслау{83}. Боевой состав фронта с учетом резерва планировалось довести до 103 дивизий, 20 танковых бригад и 140 авиационных полков. Одновременно в тылу фронта должен был развернуться резерв Главного Командования в составе до 23 дивизий. Задачи Западного и Северо-Западного фронтов в основном оставались прежними.

Планом предусматривалось к 1 октября 1941 г. развернуть два фронтовых и два армейских управления, довести численность авиации до 20 тыс. самолетов, сформировав 100 авиационных полков.

Одновременно было решено разработать и другой вариант («северный»). По нему основная группировка войск развертывалась в полосе Западного и Северо-Западного фронтов.

Разработку «южного» и «северного» вариантов плана на местах планировалось закончить к 1 мая 1941 г.{84}

Одновременно предлагались на утверждение частные планы боевых действий против Финляндии, Румынии и Турции, что, по мнению разработчиков, придавало общему оперативному плану определенную гибкость и давало возможность развернуть группировки войск на театрах военных действий в зависимости от конкретно складывающейся военно-политической обстановки.

Заложенные в оперативных планах концепции проверялись на учениях, в частности, на двух оперативно-стратегических играх, проведенных со 2 по 10 января 1941 г. Следует отметить, что игры, особенно первая, обнажили слабость нашего западного направления. В ходе [57] игры были выявлены драматические моменты для «восточной» стороны, хотя учебная обстановка в целом не представляла особой сложности.

С октября 1940 г. по февраль 1941 г. Генеральный штаб вносил отдельные, непринципиальные изменения в оперативные планы использования Вооруженных Сил. С поступлением сведений о непосредственной подготовке агрессии фашистской Германией против СССР и в связи с проводимыми в Красной Армии крупными организационными мероприятиями пришлось резко ускорить процесс доработки «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940-1941 гг.».

Февраль 1941 г. явился переломным моментом в строительстве Советских Вооруженных Сил и в оперативно-стратегическом планировании их применения. В Генеральном штабе разрабатывалась крупнейшая программа по разработке новых оперативно-мобилизационных планов. В частности, в докладах начальников управлений Генерального штаба его начальнику генералу армии Г. К. Жукову излагались планы решения вопросов стратегического планирования. На основе указаний начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин составил «План разработки оперативных планов», в соответствии с которым в феврале был разработан ряд важнейших оперативных документов. В марте — мае 1941 г. Н. Ф. Ватутин совместно с генерал-майором Л. М. Василевским на основе указании начальника Генерального штаба и новых разведывательных данных вносили существенные уточнения в план стратегического развертывания Вооруженных Сил.

По оценке Генерального штаба, на наших западных границах в марте 1941 г. противник сосредоточил до 76 дивизий (в том числе 6 танковых и 7 моторизованных), в мае — до 120 дивизий (в том числе 13 танковых и 12 моторизованных){85}. Данные сведения позволили руководству Генерального штаба прийти к выводу о том, что против Советского Союза противник на данном театре сможет иметь до 284 дивизий.

15 мая руководство Генерального штаба отмечало, что главный противник — фашистская Германия содержит свою армию полностью отмобилизованной, имея развернутые тылы. Был сделан вывод, что «в этих условиях она имеет возможность упредить советские войска в развертывании и нанесении внезапного удара»{86}. Данный вывод Генерального штаба следует признать не совсем правильным. Обстановка указывала, что развертывание немецко-фашистской армии для нападения на Советский Союз в основном уже завершалось и противник упредил Советские Вооруженные Силы в развертывании своих войск. Таким образом, наступил критический момент в определении характера действий советских войск.

Руководство Генерального штаба считало, что ни в коем случае нельзя отдавать инициативу действий германскому командованию. В рабочих вариантах «Соображений» предлагалось «упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск»{87}. Однако в тот момент для осуществления такого замысла время было упущено. Следовало предпринимать кардинальные меры по отражению готовящегося [58] удара противника и обеспечению в этих условиях стратегического развертывания Красной Армии. Однако этого сделано не было. В расчетах по-прежнему определялись решительные цели и глубокие задачи войскам. Прорабатывались действия войск по нанесению двух ударов: одного, главного — на Краков, Катовице и другого — на Варшаву, Дембшин с выходом к 30-му дню операции на рубеж Лодзь, Оппельн.

Для решения этих задач намечался вариант развертывания на Западе 258 дивизии (в тон числе 58 танковых, 30 моторизованных, 7 кавалерийских), 53 артиллерийских полков РГК, 165 авиационных полков. Главные силы в составе 122 дивизий и 91 авиационного полка выделялись Юго-Западному фронту, а Западный фронт получал 45 дивизий, 21 авиационный полк.

Что касается противника, то для достижения ближайших целей войны он намечал в соответствии с планом «Барбаросса» развернуть свои главные силы (190 дивизий) в целях уничтожения основных сил «русских сухопутных войск, находящихся в Западной России».

Таким образом, каждая сторона, исходя из содержания своих оперативных планов, стремилась в короткие сроки достичь ближайших стратегических целей войны наступлением развернутых к определенному сроку ударных группировок. Это и должно было явиться основным содержанием начального периода войны.

Чтобы обеспечить Вооруженные Силы от возможного внезапного удара противника, руководство Генерального штаба предлагало заблаговременно провести ряд мероприятий по скрытному отмобилизованию войск, особенно армий резерва Главного Командования. Подтверждением служат рабочие материалы, разработанные 15 мая 1941 г. по оперативному использованию Вооруженных Сил. В них кроме всего прочего предлагалось нанести по противнику упреждающий удар.

Однако рекомендации по нанесению упреждающего удара, даже в условиях непосредственной подготовки противника к агрессии, противоречили характеру советской военной доктрины и той политике, которую проводил Советский Союз непосредственно накануне войны. Кроме того, Советские Вооруженные Силы не были готовы к столь решительным действиям. Чтобы повысить готовность к войне, учитывая возрастание угрозы фашистской агрессии и увеличение состава Вооруженных Сил, Генеральный штаб постоянно вносил уточнения в документы по стратегическому развертыванию{88}. К середине июня 1941 г. в записке по стратегическому развертыванию Вооруженных Сил предусматривалось первый стратегический эшелон развернуть уже на основе существующих военных округов в составе 4 фронтов (189 дивизий и 2 бригады с учетом войск, расположенных в Крыму), что составляло более 60% всех соединений Красной Армии.

Наиболее сильная группировка предусматривалась в полосе Юго-Западного фронта (100 дивизий, в том числе 20 танковых и 10 моторизованных), который должен был формироваться на базе Киевского особого и Одесского военных округов (приложение 17).

Второй стратегический эшелон — резерв Главного Командования — предполагалось создать из 5 армий (16, 19, 22, 24, 28-я) в составе 51 дивизии. Из них на Юго-Западном фронте сосредоточивались 23 дивизии, на Западном фронте — 9. В районе Москвы предусматривалось развернуть 2 армии — 24-ю и 28-ю в составе 19 дивизий. [59]

Всего на Запад вместе с резервом Главного Командования предназначалось 240 дивизий (с учетом войск, расположенных в Крыму), 159 авиационных полков, 5 воздушно-десантных корпусов, 10 противотанковых бригад.

Для обороны границ на Дальнем Востоке выделялись 31 дивизия и две бригады, в Закавказье и Средней Азии — 31 дивизия и для прикрытия Беломорского побережья — 1 дивизия.

Из общего количества авиационных дивизий фронтовой и дальнебомбардировочной авиации для западных округов выделялось 60%, для Дальнего Востока и Забайкалья — 16% и во внутренние военные округа (в том числе в Закавказье и Среднюю Азию) — 24%.

Основные силы ВМФ СССР также сосредоточивались на Западе в составе Северного, Балтийского и Черноморского флотов.

«Соображения» должны были составить основу оперативного плана по использованию Вооруженных Сил, но разработать детальный план Генеральный, штаб так и не успел, так как началась война.

В планировании стратегического развертывания важное место занимала организация прикрытия государственной границы.

Концепция прикрытия государственной границы вырабатывалась под влиянием внутренней и внешней политической обстановки, которая, как известно, имела большую динамику развития. До второй мировой войны Советское государство граничило с Финляндией, Эстонией, Латвией, Литвой, Польшей, Румынией, Турцией и другими государствами, которые, не располагали группировками войск для нанесения внезапного удара. Анализ планов прикрытия того периода показывает, что оно обеспечивалось небольшой частью сил военных округов в целях прикрытия стратегического развертывания от тактических действий отрядов вторжения и органов разведки противника.

Резкое изменение обстановки в 1939 — 1940 гг., вызванное появлением у границ Советского Союза войск фашистской Германии, потребовало переосмыслить всю систему обороны государственной границы.

Содержание прикрытия менялось также под влиянием совершенствования и наращивания средств вооруженной борьбы и развития способов развязывания и ведения войны.

Весь комплекс мероприятий по прикрытию государственной границы осуществлялся на основе разработанного в мирное время «Плана обороны государственной границы», который являлся составной частью плана стратегического развертывания Вооруженных Сил. Разработка планов прикрытия в округах проводилась на основании директивы наркома обороны СССР. В ходе нарастания угрозы войны с фашистской Германией, особенно в период с февраля 1941 г., в Генеральном штабе шел сложный процесс корректировки планов прикрытия{89}. Обстановка складывалась так, что округа не успевали качественно разрабатывать документы и даже их проекты устаревали до утверждения.

Наиболее существенным изменениям подверглись планы прикрытия в Западном и Киевском особых военных округах. Последние директивы на разработку окружных планов прикрытия были подписаны наркомом обороны в начале мая 1941 г.{90} Срок представления их планов на утверждение в Генеральный штаб был определен 25 мая 1941 г. [60]

Как показали последующие события, эти сроки оказались нереальными.

Проведенный анализ также показывает, что разработанные на основе директив наркома обороны планы прикрытия в приграничных военных округах не соответствовали рассмотренным ранее рабочим документам по стратегическому развертыванию Вооруженных Сил. В связи с этим оказались нереальными как оперативный план войны, так и планы прикрытия госграницы.

Исследования окружных планов прикрытия показывают, что действия войск по ним значительно усложнились. Во-первых, требовалось своевременно выявить сосредоточение войск на сопредельной территории создаваемых группировок противника; во-вторых, не допустить внезапного вторжения вражеских войск на территорию СССР. Кроме этого, упорной обороной предусматривалось надежно прикрыть отмобилизование, обеспечить бесперебойную работу железных дорог, сосредоточение и развертывание войск, активными действиями авиации завоевать господство в воздухе, мощными ударами по коммуникациям и группировкам войск противника нарушить их сосредоточение и развертывание. не допустить высадки в тыл воздушных десантов и диверсионных групп противника. Таким образом, задачи в окружных планах имели однозначно оборонительный характер. Округам, взаимодействующим с флотами, кроме того, ставилась задача не допустить высадки морских и воздушных десантов в прибрежных зонах и советских портах, для чего разрабатывались планы противодесантной обороны{91}.

В соответствии с требованиями директив основу обороны по прикрытию государственной границы должны были составить укрепленные районы и полевые укрепления, построенные по линии государственной границы с использованием всех имеющихся сил и возможностей. При этом оборона войск должна была носить активный характер, с тем чтобы «всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов»{92}. Особое внимание обращалось на организацию противотанковой обороны. В случае прорыва фронта соединениями противника для его уничтожения предусматривалось массированное применение механизированных корпусов во взаимодействии с авиацией и артиллерийскими противотанковыми бригадами. В благоприятных условиях обороняющимся войскам к резервам армий и округов предписывалось быть готовыми к нанесению мощных контрударов по прорвавшемуся противнику и перенесению боевых действий на его территорию.

Прикрытие стратегического развертывания планировалось двумя основными способами боевых действий войск: путем активной обороны с последующим переходом в наступление (западные округа) и ведением активной обороны на широком фронте (на севере и юге).

Анализ задач и общего замысла на прикрытие показывает, что расчеты военного руководства построить устойчивую оборону на базе укрепрайонов не подкреплялись реальными возможностями. Огромное по своему объему строительство укрепрайонов находилось в начальной стадии, велось крайне медленно и в 1941 г., по докладу Б. М. Шапошникова, не могло быть завершено.

Способность армий прикрытия обеспечить войска от возможного внезапного удара противника в оперативно-стратегическом масштабе являлась сомнительной, так как решению этой задачи должны были [61] предшествовать мероприятия по оперативному развертыванию армий прикрытия и инженерному оборудованию оборонительных рубежей. Кроме того, следовало предоставить инициативу командному составу в приведении войск в боевую готовность и в организации оперативной разведки противника. К сожалению, ни одно из перечисленных мероприятий в полной мере проведено не было. Кроме того, это усугубилось просчетами в определении времени возможного вторжения противника, его сил и характера действий.

Планируемые контрудары армейскими и фронтовыми резервами не были обеспечены реальными силами для их нанесения. Механизированные корпуса, которые должны были составлять основу контрударных группировок, не были полностью укомплектованы и потому являлись лишь частично боеспособными. Артиллерийские противотанковые бригады, имея в основном штатную численность, были слабо подготовлены, чтобы вести эффективную борьбу с танками.

Такой подход к организации прикрытия в условиях нарастающей угрозы внезапного нападения сильного противника не мог обеспечить выполнение задачи, так как не учитывал всех факторов, определявших способность армий первого эшелона к отражению удара крупных сил противника.

В основу организации планирования обороны государственной границы была положена жесткая и, видимо, чрезмерная централизация. Вышестоящие штабы определяли задачи войскам на две-три ступени ниже, что объясняется стремлением сохранить в глубокой тайне все планируемые мероприятия. К нижестоящим инстанциям испытывалось недоверие. Привлечение к разработке документов строго ограниченного круга лиц приводило к определенному шаблону в принятии решений.

Разработка планов прикрытия штабами военных округов закончилась в последние перед войной дни, и поэтому они не были в достаточной степени освоены исполнителями. Генеральный штаб эти планы получил 10- — 20 нюня. Рассмотреть и утвердить их времени уже не было. Однако это не означает, что войска вступили в войну, не имея конкретных боевых задач. Армейские планы прикрытия были в основном утверждены, задачи соединениям определены. В войсках поддерживалась постоянная готовность к их выполнению.

Планы прикрытия государственной границы в округах представляли собой совокупность текстуальных и графических документов, в которых определялись задачи, особо ответственные направления для прикрытия, выделяемые силы и средства, количество и состав районов прикрытия, а также способы действия войск. Основой плана являлось Решение-записка командующего войсками с картой (приложение 18). К этому документу прилагались планы ПВО, использования ВВС, инженерного обеспечения, организации связи, устройства тыла, железнодорожных перевозок и т. д.

Кроме этого, имелись документы по подъему частей прикрытия по тревоге и выходу соединений на назначенные рубежи и в районы{93}.

Аналогичную структуру имели планы прикрытия армий и отдельных корпусов. Армейские районы прикрытия делились на участки, нарезаемые для корпусов, и подучастки — для дивизий в соответствии с конкретными условиями{94}. [62]

В Ленинградском военном округе оборона границы планировалась на фронте 1670 км по принципу прикрытия наиболее важных направлений. Оборона первого участка границы, от Баренцева моря до Ладожского озера, шириной около 1000 км возлагалась на 14-ю и 7-ю армии, второй участок, между Ладожским озером и Финским заливом, обороняла 23-я армия{95} (табл. 6).

Войска округа организовывали 5 районов прикрытия (РП). РП №1 обороняла 14-я армия во взаимодействии с 5 погранотрядами, силами Северного флота и его береговой обороной, прочно прикрывая направление на Мурманск. РП № 2 занимала 7-я армия, прикрывая ухтинское, ребольское, петрозаводское и оловецкое направления, 23-я армия, обороняя РП № 3, выполняла основную задачу войск округа, надежно прикрывая Ленинград. РП № 4 и 5, обороняемые 65-м усиленным стрелковым корпусом и 8-й отдельной стрелковой бригадой, совместно с силами Балтийского флота прикрывали северное побережье Эстонской ССР, полуостров Ханко и вход в Финский залив.

Все 5 районов прикрытия были разделены на 15 участков. Количество участков, их состав и задачи определялись размерами фронта обороны и важностью прикрываемого направления.

В непосредственном распоряжении командующего округом оставался 1-й механизированный корпус (без танковой дивизии), 70, 177 и 191-я стрелковые дивизии, а также 5 авиационных дивизий.

Всего для прикрытия границы в округе планировалось использовать: армий — 3, стрелковых корпусов — 4, механизированных корпусов — 2, дивизий — 23 (в том числе: стрелковых — 17, танковых — 4, механизированных — 2), авиационных дивизий — 8, артиллерийских пазков РГК — 8, укрепленных районов — 7.

При благоприятных условиях обороняющимся войскам и резервам армий и округа предписывалось быть в готовности к переходу в наступление.

Прибалтийский особый военный округ на фронте около 720 км планировал создать 3 армейских района прикрытия силами 8, 11, 27-й армии. Все районы включали 8 участков прикрытия и участок наблюдения{96} (приложение 18).

Особое внимание уделялось обороне 300-километровой границы с Восточной Пруссией, и прежде всего направлений на Ригу, Даугавпилс и Вильнюс. Надежное прикрытие этих направлений резко повышало устойчивость обороны. Охрана морского побережья от Хажалу до Паланги возлагалась на 67-ю стрелковую дивизию, 12-й пограничный отряд и Либавскую военно-морскую базу Балтийского флота, а для обороны островов Эзель и Даго выделялась 3-я отдельная стрелковая бригада.

Решениями командующих 8-й и 11-й армиями предусматривалось нанесение контрударов 12-м и 3-м механизированными корпусами во взаимодействии соответственно с 7-й и 8-й авиадивизиями и 2 артбригадами. Контрудары планировались по нескольким вариантам во взаимодействии с различными родами войск.

В распоряжении командования округа планировалось создать незначительный резерв — 180-я стрелковая дивизия, 5-й воздушно-десантный корпус, 57-я и 6-я смешанные авиационные дивизии. На случай вынужденного отхода планами предусматривались подготовка тыловых оборонительных рубежей, создание системы противотанковых заграждений, [63] [64] минирование мостов и железнодорожных узлов на всю глубину обороны.

Местонахождение	ЛенВО (3 армии)	ПрибОВО (3 армии)	ЗапОВО (4 армии)	КОВО (4 армии)	ОдВО (1 армия)	Всего в западных округах (15 армий)
В 1-х эшелонах армий прикрытия	сд — 12, тд — 1, осбр — 1	сд — 10, осбр- 1	сд — 14	сд — 17	сд — 7, кд — 2	Дивизий — 63
Во 2-х эшелонах армии прикрытия	сд — 2, тд — 2, мд — 1	сд — 7, тд — 4, мд — 2	тд — 8, мд — 4, кд — 2	тд — 8, мд — 4, кд — 1	сд — 2, кд — 1, тд — 2, мд — 1	Дивизий — 51
В резерве округов	сд — 3, тд — 1, мд — 1	—	сд — 5, тд — 4, мд — 2	сд — 15, тд — 8, мд — 4, кд — 1	сд — 1	Дивизий — 45
В распоряжении Главного Командования	—	—	сд — 5	сд — 3	тд — 2, мд — 1	Дивизий — 11
Всего	Дивизий — 23, бригад — 1, авиадивизий — 8	Дивизий — 23, бригад — 1, авиадивизий — 4	Дивизий — 44, авиадивизий — 11	Дивизий — 61, авиадивизий — 21	Дивизий — 19, авиадивизий — 6	Дивизий — 170, бригад — 2, авиадивизий — 50

Западный особый военный округ планировал осуществить прикрытие границы силами 3, 10, 13 и 4-й армий (приложение 18). Для этого предусматривалось создать 4 армейских района прикрытия на фронте 470 км. Были подробно разработаны варианты действий войск с учетом предполагаемых пяти направлений наступления противника. Создавалась сильная наступательная группировка войск в белостокском выступе.

В плане прикрытия были тщательно разработаны пять вариантов действий войск на случай прорыва противника через армейские районы обороны. Прежде всего согласовывались усилия механизированных корпусов с пехотой, артиллерией, с противотанковыми бригадами и авиацией по направлениям и рубежам (районам). В плане, в частности, отмечалось, что возможностей авиации по одновременному выполнению поставленных задач недостаточно.

Армиям прикрытия для выполнения задач выделялось 5 стрелковых корпусов, 4 механизированных корпуса (8 танковых и 4 моторизованные дивизии), кавалерийский корпус (2 кавдивизии), 14 стрелковых дивизии. 4 смешанных авиационных дивизии, 6 артиллерийских полков РГК, противотанковая бригада, 4 укрепрайона и 4 пограничных отряда. В непосредственное подчинение командования округа предназначались 21-й и 47-й стрелковые корпуса (5 дивизий), 17-й и 20-й механизированные корпуса, 4 танковые, 2 механизированные и 11 авиационных дивизий и 2 противотанковые бригады.

В Киевском особом военном округе оборона государственной границы возлагалась на 4 района прикрытия на общем фронте 860 км (приложение 18). Районы обороняли: усиленные 5, 6, 26 и 12-я армии (17 стрелковых и кавалерийская дивизии), 4 механизированных корпуса (8 танковых и 4 моторизованные дивизии), 7 укрепрайонов, 5 авиационных дивизий к погранчасти. Кроме того, в резерве округа планировалось иметь 5 стрелковых корпусов (включая 15 дивизий с мобилизационной готовностью от 4 до 15 сут), 4 механизированных и кавалерийский корпуса, 12 авиационных дивизий, 8 из которых прибывали в первые 3 сут мобилизации{98}. На территории округа базировались 2 авиационных корпуса (6 дивизий) резерва Главного Командования.

Группировка войск создавалась с таким расчетом, чтобы надежно обеспечить прикрытие десяти ответственных направлений и главного — Киевского. Большая роль в повышении устойчивости и активности обороны отводилась артиллерийским бригадам и механизированным корпусам. Оперативное построение войск строилось из расчета перехода при благоприятных условиях в контрнаступление, нанесения стремительных ударов в целях разгрома противостоящих группировок противника и последующего перенесения боевых действий на его территорию.

Одесский военный округ на фронте 790 км вдоль границы с Румынией организовывал два района прикрытия силами 35-го и 14-го стрелковых корпусов и 9-й кавалерийской дивизии (всего 6 дивизий), пограничных частей НКВД и Дунайской военной флотилии, 18-й механизированный корпус, 2-й кавалерийский корпус (кавалерийская дивизия) и 150-я стрелковая дивизия планировались для нанесения контрударов. [65]

В полосе прикрытия намечалось подготовить оборонительные рубежи, из них последний (четвертый) намечался по р. Днепр. Войска округа также нацеливались на переход в контрнаступление и перенос боевых действий на территорию противника{99}.

В резерве командования округа оставались управление 48-го стрелкового корпуса и 74-я стрелковая дивизия, 2-й механизированный корпус находился на территории округа в распоряжении Главного Командования.

Оборона побережья от Одессы до Керченского пролива обеспечивалась во взаимодействии с силами Черноморского флота организацией двух районов прикрытия в составе 9-го стрелкового корпуса, 2 стрелковых и кавалерийской дивизий, Одесской и Севастопольской военно-морских баз, Очаковского и Керченского секторов береговой обороны. Всего в составе войск прикрытия насчитывалось 19 дивизий, из них 4 танковые и 2 моторизованные. Военно-воздушные силы располагали шестью дивизиями{100}.

Военный совет округа, оценивая при разработке плана прикрытия силы противника, приходил к выводу, что для гарантированного выполнения задач необходимо дополнительно выделить до 7 дивизий на бельцкое и до 6 — 7 дивизий на кагульское направления. Военный совет предлагал в полосе прикрытия иметь 2 армейских управления{101}. Эти предложения не были претворены в жизнь, так как документы на утверждение были представлены лишь 20 июня 1941 г.

На Северный флот во взаимодействии с войсками Архангельского военного округа возлагались оборона побережья Баренцева моря, а также обеспечение северных коммуникаций.

Балтийский флот должен был нанести поражение германскому флоту, и уничтожить флот Финляндии. Во взаимодействии с Ленинградским и Прибалтийским военными округами не допустить корабли противника в Финский и Рижский заливы и высадку морских десантов.

Черноморский флот имел задачу во взаимодействии с войсками Одесского, Северо-Кавказского и Закавказского военных округов оборонять северную и восточную части побережья Черного моря от Одессы до Батуми, обеспечить господство на Черном море, закрыть Босфор и не допустить перехода в Черное море вражеских флотов{102}. Для прикрытия южных и северных участков государственной границы планировалось выделить минимальные силы — 18 дивизий и 20 полков авиации. Для обороны дальневосточных границ на фронте 800 км выделялось 34 дивизии.

В распоряжении Главного Командования оставалось 8 стрелковых дивизий, 2-й механизированный корпус, 4 авиационных корпуса и 18-я отдельная авиационная дивизия дальнебомбардировочной авиации.

С учетом задач войск, наличия сил и средств, а также условий местности предписывалось подготовить глубоко эшелонированную, многополосную, способную наращивать сопротивление в глубине оборону.

В отличие от обычных условий армиям первого эшелона, имевшим в своем составе 1-2 стрелковых корпуса (3-6 дивизий), механизированный корпус (кроме 14-й и 7-й армий ЛенВО), 1-2 УР, 1-2 смешанные авиационные дивизии, а с началом боевых действий — и пограничные отряды, назначались не полосы обороны, а районы прикрытия шириной 110-170 км и глубиной 60-100 км. Стрелковым корпусам [66] выделялись участки прикрытия, а дивизиям — подучастки шириной 30-50 км на главных и 120-150 км — на второстепенных направлениях или труднодоступных участках местности. В первом эшелоне армий прикрытия на фронте 4520 км планировалось развернуть 63 дивизии и 2 бригады. Им предстояло оборудовать с учетом укрепленных районов главную полосу обороны. Во второй эшелон армий прикрытия выделялась 51 дивизия. Фортификационным оборудованием назначенных им оборонительных полос они должны были заниматься с началом боевых действий. Остальные 45 дивизий составляли резервы или вторые эшелоны округов. На 15 — 20-е сутки мобилизации при помощи местного населения должно быть оборудовано на глубине 100-150 км от границы до 4 фронтовых рубежей. Рекогносцировка этих рубежей в ряде округов и составление плана работ к началу войны не были завершены.

В случае вынужденного отхода предусматривалось создание системы заграждений, разрушение дорог, мостов, железнодорожных систем, уничтожение промышленных и других важных объектов.

Планируемое построение обороны соединений и объединений имело ряд существенных недостатков. Первым недостатком являлось то, что передний край обороны большинства дивизии проходил по государственной границе и полоса обеспечения здесь отсутствовала. К тому же создаваемая оборона не была рассчитана на отражение главных сил противника. На расположение позиций и войск оказал влияние наступательный характер планируемых стратегических действий.

Второй недостаток состоял в том, что из-за недооценки боевых действии по прикрытию госграницы наиболее сильные группировки советских войск создавались в белостокском и львовском выступах, в то время как противник планировал свои главные удары под основания этих выступов. Здесь проходили стыки между военными округами и. районами прикрытия (армиями) и оборона была слабой.

Еще один недостаток заключался в том, что при определении состава группировок войск слабо учитывалась реальная дислокация входивших в эти группировки соединений.

Большинство дивизий Западного и Киевского особых военных округов, прежде чем занять оборону, должны были совершить перегруппировку на расстояние до 60 км, зачастую вдоль фронта в непосредственной близости от госграницы. Какого-либо альтернативного варианта занятия обороны, например, в глубине полосы или в районе дислокации не предусматривалось. Сложный порядок переподчинения ряда соединений, особенно в ЗапОВО, не обеспечивал устойчивого управления ими при внезапном нападении противника. В ряде случаев исходные районы частей и соединений для занятия обороны находились в зоне видимости противника и могли поражаться огнем его артиллерии. Таким образом, уже в самом планировании закладывались предпосылки для будущих неудач советских войск.

Сравнительный анализ последних предвоенных планов с планами лета 1940 г. доказывает, что значительно увеличился количественный состав войск и изменился характер их действия по прикрытию, отражению агрессии и нанесению ответного удара. Практически стиралась грань между боевыми действиями по прикрытию и первыми крупными операциями. Усиливались огневые возможности укрепленных районов, к взаимодействию с которыми все более привлекались первые эшелоны войск прикрытия. Однако замыслы командующих войсками округов были не всегда реальными. Значительное количество соединений, планируемых в состав войск прикрытия, находились в стадии формирования [67] и имели низкую боевую готовность. В то же время подсчет соотношений сил и средств проводился без учета реальной боеспособности войск.

Противовоздушную оборону планировалось осуществлять силами истребительной авиации во взаимодействия с зенитными частями и средствами ПВО общевойсковых соединений. Прикрываемая территория разделялась на районы и. участки прикрытия с учетом их важности из такого расчета, чтобы каждая общевойсковая армия прикрывалась одной авиационной дивизией. Слабым местом в планировании противовоздушной обороны являлось отсутствие единого управления силами и средствами ПВО, что резко снижало возможности борьбы с воздушным противником.

Группировка авиации создавалась таким образом, чтобы поддержать фронты при ведении ими наступательных операций, которые должны были начинаться после отражения вторжения. Этим обусловливалась ее дислокация вблизи государственной границы.

Материально-техническое обеспечение войск планировалось на срок действия плана, т. е. на первые 15 сут войны. В частности, детально было разработано эшелонирование в войсках округов боеприпасов, горючего, смазочных материалов и продовольствия.

В планах прикрытия важное место отводилось последовательности сосредоточения войск. В общих чертах она выражалась в том, что войска, расположенные в непосредственной близости от государственной границы; с объявлением боевой тревоги должны были занять районы обороны, намеченные им по плану. Первыми, через 45 мин после объявления тревоги, занимали оборону специально выделенные от дивизий первого эшелона отряды в составе усиленного стрелкового батальона. Они имели задачу поддержать боевые действия подразделений пограничных войск и подразделений укрепленных районов. Далее, под прикрытием боевого охранения, должны были выдвигаться части дивизий первого эшелона армий прикрытия. Первый эшелон этих дивизий должен был занять оборону через 3—9 ч{103}. Все эти войска планировалось содержать в постоянной боевой готовности.

Под боевой готовностью в тактическом масштабе понималась способность войск своевременно вступить в бой с противником в различных условиях обстановки. Она складывалась из многих элементов, связанных с подготовкой войск для боя. Особо следует подчеркнуть, что уровень боевой готовности частей и соединений должен был поддерживаться в зависимости от роли, места и задач, возлагаемых на них с началом военных действий. Сроки готовности частей определялись временем, необходимым для сбора по тревоге и выхода в назначенные районы.

Доукомплектование автотранспортом и личным составом должно было осуществляться после начала боевых действий или в угрожаемый период из близлежащих районов. Часть войск второго оперативного эшелона планировалось перевозить железнодорожным транспортом.

В каждом соединении для борьбы против диверсионно-разведывательных групп выделялся специальный отряд, как правило, в составе роты, имеющей постоянную боевую готовность и усиленной танками и артиллерией.

План прикрытия предусматривалось вводить в действие при объявлении мобилизации автоматически, а в других случаях только распоряжением наркома обороны СССР шифрованной телеграммой: [68] «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.»{104} Ввод его в действие не был рассчитан на внезапные действия врага.

Принятая система многоступенчатой передачи шифрованной телеграммы таила в себе опасность, что процесс — зашифровка, передача и расшифровка — займет много времени и до войск не будут своевременно доведены важнейшие распоряжения. Не учитывалось также, что противник сможет вывести из строя целые звенья управления. К тому же система оповещения не обеспечивала поддержание связи на две-три ступени вниз. Скрытое управление войсками при их отмобилизованни и развертывании предусматривалось достичь с помощью кодов, кодированных карт и радиосигнальных таблиц. Открытые разговоры по телеграфу и особенно по телефону категорически запрещались.

В целях быстрого и планомерного вступления частей и соединений в боевые действия была разработана система приведения войск в полную боевую готовность (система оперативных готовностей флота). В планах прикрытия имелись «Указания по подъему частей по тревоге», на основании которых командиры частей и соединений разрабатывали план-инструкцию по подъему войск по тревоге. Приказ на подъем частей по боевой тревоге предусматривалось передавать письменно или устно установленным сигналом (приложение 19).

Боевая тревога могла быть объявлена в двух вариантах: без вывода материальной части и с выводом. Сроки полной боевой готовности устанавливались: для стрелковых, артиллерийских и кавалерийских частей и соединении: летом — 2 ч, зимой — 3 ч; для танковых (механизированных) частей: летом — 2 ч, зимой — 4 ч. При расположении техники в теплых гаражах сроки зимой сокращались на 1 ч. Готовность дежурных подразделений определялась в 45 мин.

В Военно-воздушных силах в зависимости от оперативного предназначения частей и состояния аэродромов на летний период для полков бомбардировочной авиации устанавливались сроки полной готовности до 1 ч 30 мин, истребительной — 25 — 30 мин, штурмовой — от 30 мин до 1 ч. Авиацию планировалось передислоцировать на полевые аэродромы не позже чем через 4 ч после объявления боевой тревоги. Сроки боевой готовности дежурных подразделений ПВО составляли 5 — 10 мин, части в целом — 2-4 ч.

Части по боевой тревоге должны были сосредоточиться в районах сбора, которые выбирались в наиболее укрытых от воздушного наблюдения и удобных для построения колонн местах в 3-5 км от пунктов постоянной дислокации. Части, предназначенные для занятия обороны на границе, имели в подразделениях соответствующий боекомплект боеприпасов для стрелкового оружия. Войсковой запас распределялся по подразделениям и повозкам. Строго регламентировалось эшелонирование боеприпасов в частях и соединениях и для других систем оружия.

Весь комплекс мероприятий, проводимый в войсках по боевой тревоге, был в целом продуман. Части и соединения тренировались в подъеме по тревоге и выходе в районы сбора. Отрабатывалась служба оповещения. Предусматривались плановые и внеплановые учебно-боевые тревоги.

Для того чтобы не дать противнику упредить флот в развертывании, захватить его врасплох, обеспечить нормальную жизнедеятельность и быт личного состава, планомерную боевую подготовку, на нем были предусмотрены три степени оперативной готовности — № 3, 2, 1. [69]

Эти степени отличались одна от другой как количеством мероприятий, так и временем, обеспечивающим перевод сил и средств в готовность к немедленному выполнению боевых задач (приложение 19).

При оценке разработанных планов необходимо отметить их раздвоенность. С одной стороны, признавалась возможность внезапного начала войны и ведения сторонами высокоманевренных боевых действий. В связи с этим необходимо было иметь сильный первый оперативный эшелон. С другой стороны, все расчеты исходили из того, что даже армиям прикрытия будет предоставлено в угрожаемый период время на отмобилизование. Игнорировалась реально сложившаяся обстановка, характеризовавшаяся полной готовностью немецких стратегических группировок к наступлению и незавершенным развертыванием советских войск. Проявлялась к тому же и недооценка агрессивной сущности германского фашизма и мощи его вооруженных сил. Все это привело к серьезнейшим просчетам в подготовке армии и страны к надвигающейся войне.

Планирование мобилизационного развертывания, как и его проведение, рассматривалось в качестве важнейшего элемента стратегического развертывания Вооруженных Сил. Накануне войны под мобилизацией армии понимался ее планомерный и своевременный переход с организации и штатов мирного времени на организацию и штаты военного времени в сроки, установленные схемой мобилизационного развертывания.

Мобилизационный план являлся составной частью оперативного плана и разрабатывался на несколько лет с ежегодной его корректировкой. Он представлял совокупность взаимосвязанных документов, в которых отражались конкретные мероприятия, обеспечивавшие планомерное отмобилизование Вооруженных Сил. Разработка мобилизационного плана Красной Армии и его доведение до исполнительных органов проходили в Генеральном штабе под руководством наркома обороны СССР. Непосредственно накануне войны в Генеральном штабе планированием мобилизационного развертывания занималось мобилизационное управление во взаимодействии с другими управлениями и отделами.

В органах Генерального штаба в предвоенные годы была выработана проверенная опытом последовательность разработки мобилизационного плана. Разработка начиналась с подготовки доклада на имя председателя Комитета обороны. В докладе отражались: боевой состав армии военного времени и развертываемых войск по вариантам и этапам мобилизации; количество и возраст населения, привлекаемого к мобилизации; процент изъятия автотранспорта из народного хозяйства; соображения по бронированию специалистов из отраслей народного хозяйства, по эвакуации и другие положения.

После утверждения правительством этих вопросов Генеральный штаб приступал к детальной разработке мобилизационного плана, начиная с директивы по его составлению. Плановость разработки всех документов достигалась составлением календарного плана и четкого выполнения утвержденных сроков.

Важнейшее требование к мобилизационному плану, которое неизменно и строжайше должно было соблюдаться, — его реальность{105}.

Основанием для всех расчетов являлась схема развертывания армий. В ней отражались прежде всего наименование, порядок, сроки и места отмобилизования частей и учреждений по видам и родам войск, по округам. При этом требовалось максимально учитывать [70] наличие материальных ресурсов страны, а также сил, которые могли выставить в случае войны вероятные противники.

План корректировался каждый раз при изменении международной обстановки. Он обеспечивал постепенное наращивание боевой и мобилизационной готовности и простоту в проведении мобилизации Вооруженных Сил. Особую важность накануне войны приобретала гибкость в проведении мобилизации, что также должно было отражаться в плане.

Между тем разработка мобилизационных планов накануне войны осуществлялась в исключительно сложных условиях. Прежде всего, громадную по объему работу приходилось выполнять в сжатые сроки. Так, с мая 1940 г. по июнь 1941 г. мобилизационные планы кардинально перерабатывались четыре раза. Практика же показала, что для разработки мобплана требовалось не менее 9 мес. В результате качество мобилизационных документов было невысоким из-за имевшихся ошибок, несогласованностей, неточных подсчетов и т. п. Другого трудно было ожидать, так как в армии проводились беспрерывные оргмероприятия, ее численность постоянно изменялась, организационно-штатная структура войск не была отработана. До половины из 3060 типов штатов и табелей являлись временными и требовали переработки{106}.

Дислокация войск менялась, проводились частые перегруппировки части и соединений.

В решении важных мобилизационных вопросов военно-политическое руководство государства порой проявляло медлительность, а иногда и бюрократическую волокиту. Так, мобилизационный план развертывания промышленности на военное время, представленный начальником Генерального штаба накануне войны председателю Комитета обороны К. Е. Ворошилову, пролежал у него в сейфе более месяца, и только после обращения Г. К. Жукова к И. В. Сталину план был рассмотрен, но так и не был утвержден, так как началась война{107}.

Каждый проект нового мобилизационного плана являлся в известной степени производным от старого. Поэтому для более глубокого уяснения причин просчетов и ошибок, допущенных в разработке последнего плана, вполне естественно было рассмотреть некоторые особенности предшествующих.

Мобилизационные возможности Вооруженных Сил к началу войны были определены общим планом их развития на третью пятилетку (1938 — 1942 гг.). Доклад начальника Генерального штаба о мобилизационном развертывании на 1938 год основывался главным образом на выводах из оценки международной обстановки, сложившейся перед второй мировой войной, и экономических возможностей Советского Союза. Результаты такой оценки потребовали от военного руководства резкою увеличения количества сил и средств армии и флота до такого объема, который бы давал перевес над вероятными противниками в решающих средствах борьбы (авиации, танках, артиллерии){108}.

Внутренние ресурсы, как показывали расчеты, позволяли повысить техническую оснащенность Вооруженных Сил и особенно «мобилизацию армейского тыла».

Исходя из подробного анализа сил вероятных противников по театрам войны удельный вес Сухопутных войск в Вооруженных Силах после отмобилизования был определен в размере 90%, Военно-воздушных сил — 6% и Военно-Морского Флота — 4%. На Западном театре [71] удалось достигнуть превосходства над противником по личному составу, танкам, артиллерии, коннице, однако советские войска уступали ему в количестве дивизий, предусматривалось также достигнуть превосходства Красной Армии по самолетам. Сложным оставался вопрос по соотношению военно-морских сил, особенно на Дальнем Востоке.

Генеральный штаб в своих расчетах стремился учитывать не только количественную сторону, но и качественные показатели советской авиационной техники и танков. Однако здесь проявлялась определенная тенденциозность, переоценка боевых характеристик советской боевой техники и вооружения и недооценка противника.

В связи с началом второй мировой войны и проведением частичной мобилизации в семи округах, а также осуществлением крупных мероприятий по реорганизации и передислокации войск мобилизационный план № 22 к весне 1940 г. стал совершенно нереальным. Поэтому в начале апреля 1940. г. округа получили указания наркома обороны об уточнении к июню 1940 г. мобилизационных планов. В большинстве военных округов это уточнение мобпланов было проведено к установленному сроку (табл. 7).

Однако события по присоединению к Советскому Союзу Бессарабии и Прибалтийских республик снова нарушили мобилизационные планы округов в, европейской части СССР. В создавшихся условиях, как указывал начальник Генерального штаба, в случае агрессии империалистических государств мобилизация «могла быть проведена только распорядительным порядком».

Расширение масштабов войны и милитаризация стран — вероятных противников, бурное наращивание военной мощи и боеготовности их вооруженных сил потребовали резкого усиления мобилизационных возможностей Красной Армии и Флота, особенно на Западном театре. К тому же представленные округами мобилизационные планы требовали дальнейшей доработки, так как имели неточности и явные ошибки.

16 августа 1940 г. Главный военный совет принял решение на разработку нового мобилизационного плана МП-41, рассчитанного на ввод его в действие к 1 мая 1941 г. Нарком обороны 3 октября 1941 г. утвердил календарный план работ по созданию этого плана.

Были определены сроки разработки основных директивных документов (октябрь — начало ноября), организующих плановую работу в округах. Однако, как показали последующие события, схема мобилизационного развертывания с учетом вносимых поправок была вручена округам лишь в конце декабря 1940 г. В связи с задержкой решения вопроса о количестве призываемых возрастов директива по вопросам комплектования в округа не была отправлена. Поэтому намеченные сроки разработки плана МП-41 были сорваны. В этих условиях начальник Генерального штаба требовал проводить разработку нового плана МП-41 с одновременным уточнением существующей схемы развертывания, сохраняя постоянную мобилизационную готовность всех формирований до ввода нового плана в действие. В основу же новой схемы развертывания Красной Армии были положены: новая организационная структура стрелковых и танковых войск, артиллерии и Военно-воздушных сил; изменения в дислокации частей и соединений; сроки, реально зависящие от обстановки отмобилизования войск по очередям в каждом округе.

Общая численность Красной Армии после отмобилизования должна была составлять 8678 тыс. человек.

В Сухопутных войсках, как главном виде Вооруженных Сил, требовалось развернуть 206 дивизий (стрелковых — 170, горнострелковых [72] — 10, моторизованных — 8 и танковых — 18). Кроме того, предусматривалось иметь: управлений стрелковых корпусов — 65, управлений механизированных корпусов — 8, а также ряд других соединений{109}.

Развертываемые соединения и части	МП-40 (июнь)	МП-41 (декабрь)	МП-41 (на февраль)	МП-41 (на 1 июня)
Полевое управление:
фронта	4	8	9	8
армии	27	25	27	29
Управления стрелковых корпусов (с корпусными частями)	61	65	65	62
Стрелковые дивизии (в том числе горные и мотострелковые)	148	179	210	198
Отдельные стрелковые бригады	3	4	2	3
Управления мехкорпусов (с корпусными частями)	8	9	30	29
Танковые дивизии	18	20	60	61
Моторизованные дивизии	8	9	30	31
Танковые бригады	29	45	—	—
Управления кавалерийских корпусов (с корпусными частями)	5	4	4	4
Кавалерийские дивизии	20	20	14	13
Отдельные воздушно-десантные бригады	6	6	6	16
Корпусные артполки	75	97	94	94
Артиллерийские полки РГК	63	72	72	72
Отдельные дивизионы БМ	8	15	15	15
Отдельные противотанковые артиллерийские бригады РГК	—	—	—	10
Управления ВВС:
авиакорпусов	—	5	5	8
авиадивизий	58(1)	53(24)	79(5)	79(5)
Авиационные полки	192	231	343	348
Управления ПВО:
корпусов	3	3	3	3
дивизий	1	1	2	2
бригад	7	7	9	9
полков	—	28	52	44
дивизионов	118	102	222	180

Мобилизацию планировалось провести по этапам. Сначала поэшелонно в течение месяца согласно оперативным планам отмобилизовывались объединения и соединения. Одновременно в течение первых трех месяцев планировалось сформировать еще 30 стрелковых дивизий и 8 управлений стрелковых корпусов. В течение первого года войны дополнительно планировалось сформировать 30 дивизий и 7 управлений стрелковых корпусов, 4 танковые и 2 моторизованные дивизии и ряд других соединений. [73]

К концу первого года войны предполагалось, что Красная Армия будет иметь: управлений стрелковых корпусов — 80, механизированных корпусов — 10, сухопутных дивизий различного назначения — 292.

Проведение мобилизации в соответствии с планом предусматривалось осуществить по двум вариантам: первый — общая мобилизация открытым порядком во всех Вооруженных Силах или в отдельных округах; второй — проведение мобилизации скрытым способом под видом так называемых «больших учебных сборов» в соответствии со специальным решением Совета Народных Комиссаров СССР.

Во втором варианте призыв военнообязанных запаса должен был производиться персональными повестками. Планировалось призвать военнообязанных 14 возрастов. Из народного хозяйства требовалось поставить 497 тыс. автомобилей различного назначения. Имелись и другие отличительные особенности. Следует отметить, что этот вариант плана был в своей основе реальным. Он обеспечивался основными мобилизационными, ресурсами. Несмотря на это, данный документ не был утвержден, поскольку военно-политическая обстановка вызывала настоятельную потребность увеличения боевого и численного состава Красной Армии. Большие противоречия в этом вопросе требовали постоянно вносить изменения и осуществлять переработку мобилизационного плана (табл. 7).

К январю 1941 г. проверка готовности мобпланов ряда округов показала, что уточнение и разработка их в основном были завершены. Были полностью проработаны вопросы укомплектования личным составом, лошадьми и мехтранспортом. При этом имелись частные недостатки в планах ряда округов{111}. Так, в Ленинградском военном округе мобилизационная потребность в младшем начальствующем и рядовом составе своими ресурсами не покрывалась и составляла 85764 человека. В Киевском особом военном округе некомплект начальствующего состава в соединениях и частях достигал 28%. В Уральском военном округе мобилизационная потребность автотранспортом обеспечивалась только от 9 до 45%. Вызывали затруднения поздние сроки прибытия пополнения личного состава и транспорта в Прибалтийский особый военный округ. На покрытие мобпотребности частей округа доставлялись из МВО и ОрлВО 124700 человек. Исключением были три стрелковых корпуса, создаваемые из народных армий Латвийской, Литовской и Эстонской ССР, которые укомплектовывались местными ресурсами.

Мобпотребность войск Дальневосточного фронта и Забайкальского военного округа местными ресурсами не покрывалась, хотя и предусматривалась доставка из УРВО и СибВО 330 тыс. военнообязанных и 45 тыс. лошадей.

Недоработанными оставались вопросы железнодорожных перевозок.

4 февраля 1941 г., в день, когда началось сосредоточение армии фашистской Германии у границ Советского Союза, генерал армии Г. К. Жуков принял должность начальника Генерального штаба.

Нарастающая угроза войны потребовала от руководства Генштаба заново переосмыслить мобилизационный план МП-41. В основу корректировки расчетов были положены уточненные выводы из складывающейся к этому времени военно-политической обстановки и экономических возможностей государства. Непосредственная угроза военного нападения на Западе и сложная обстановка на Востоке [74] требовали развертывания Вооруженных Сил до такого состава, который бы не уступал силам германо-японского блока, и главным образом по решающим средствам борьбы.

12 февраля 1941 г. Генеральный штаб представил правительству новый мобилизационный план — МП-41, который после тщательного его рассмотрения был утвержден. Разработку документов по мобилизационному плану предписывалось начать немедленно, с расчетом окончания всех работ как в центре, так и на местах к 1 июля 1941 г.{112} Календарный план работ был утвержден начальником Генерального штаба 19 февраля 1941 г., а указания о порядке разработки и обеспечения плана были отданы округам в начале марта.

По утвержденному мобилизационному плану МП-41, учитывая его доследующие исправления, Вооруженные Силы СССР намечалось развернуть в составе: 303 дивизии (из них: стрелковых — 198, танковых — 61, моторизованных — 31, кавалерийских — 13), 348 авиаполка, 5 управлений воздушно-десантных корпусов, 10 отдельных противотанковых артиллерийских бригад РГК, 94 корпусных артполка, 72 артиллерийских полка РГК (табл. 7). Кроме того, предусматривалось развертывание соответствующего количества частей боевого обеспечения и обслуживания войск армий и фронтов.

После мобилизационного развертывания численность, армии должна была составить 8,9 млн. личного состава. В ее составе должно было насчитываться 32628 самолетов (из них 22171 боевых), свыше 106 тыс. орудий и минометов, около 37 тыс. танков, 10679 бронеавтомобилей, около 91 тыс. тракторов, 595 тыс. автомобилей{113}.

По новой схеме мобилизационного развертывания армии удельный вес Сухопутных войск снизился до 79%, Военно-воздушных сил возрос до 12%, Военно-Морского Флота — до 6%, Войск ПВО страны — до 3%.

Количество боевых частей составляло до 75% от общего числа, других частей и учреждений — 11%, запасных частей и военно-учебных заведений — 14%. Общее число развертываемых соединений определялось в 344 расчетные дивизии. На стрелковые войска в боевых частях приходилось 47%. В соответствии со взглядами на характер войны значительно возрос удельный вес в Сухопутных войсках автобронетанковых войск, который составил 16%, войск ПВО — 6%, артиллерии РГК — 7%. На Военно-воздушные силы приходилось 15%. При сравнении с предшествующими планами стрелковые соединения увеличились на 23%, авиационные полки — в 3 раза, сформировано 20 новых механизированных корпусов, резко возросло количество зенитных частей, артиллерии, особенно артиллерии РГК. Численность войск по округам распределялась неравномерно: западные округа составляли 76%, войска Дальнего Востока — 16%, а на территории Закавказского и Среднеазиатского военных округов находилось 8%.

Все дивизии и корпуса по новому плану имели облегченные условия отмобилизования, так как они содержались на сравнительно высоком штатном уровне и для их отмобилизования требовалось только перейти на штаты военного времени. Развертывание на их базе второочередных формирований планом не предусматривалось. Наиболее сложным оставалось мобилизационное развертывание частей боевого обеспечения, так как они находились по штатам в 3—4 раза меньшим, чем штаты военного времени. [75]

На основе полученного опыта в подготовку мобилизации армии были внесены некоторые изменения: отменялась нарезка районов комплектования для специальных и тыловых частей; дефицитных специалистов разрешалось брать из разных районов; устанавливалась приписка к строевым частям военнообязанных запаса.

В течение 1939 — 1941 гг. разрабатывались перечни бронируемых должностей, но к началу войны они не были изданы. Генеральный штаб при разработке мобилизационного плана принял решение не приписывать к войскам рабочих оборонных предприятий ряда наркоматов. Однако, как показали последующие события, это решение с началом войны пришлось отменить или частично изменить.

В целом реализация мобилизационного плана требовала призыва из запаса до 5 млн. человек, в том числе до 600 тыс. офицеров и 885 тыс. младшего начальствующего состава. В качественном отношении состав запаса, как и в предыдущих планах, не в полной мере удовлетворял потребности армии. Большинство командного состава запаса нуждалось в переподготовке. Наличие серьезных недостатков в подготовке военнообязанных запаса в системе Осоавиахима привело к тому, что в сентябре 1940 г. эти функции с него были сняты и подготовка резервов возлагалась на войсковые части Красной Армии.

На 1941 год был намечен ряд кардинальных мероприятий по повышению качества подготовки военнообязанных запаса, но провести их, за исключением сборов 25 тыс. младших командиров, не удалось.

Учебные сборы военнообязанных запаса тыловых частей проводились крайне редко, а в армейском и фронтовом масштабе их вообще не было.

Большие трудности возникали с комплектованием личным составом соединений и частей в западных приграничных округах и частично на Дальнем Востоке. Ресурсы в Западной Белоруссии и на Украине не были еще достаточно изучены. Переучет военнообязанных в Прибалтийском военном округе намечалось провести в ноябре 1941 г. Укомплектование личным составом и техникой в этих округах предусматривалось осуществить за счет внутренних районов страны.

Межокружные перевозки военнообязанных составляли до 1 млн. человек, что вызывало дополнительное напряжение транспорта. По плану МП-41 предусматривалось в Ленинградский, Прибалтийский, Западный, Киевский военные округа доставить из других районов страны до 27% личного состава, 22% автомобилей и 44% тракторов от общей потребности этих округов. Такой порядок укомплектования усложнял процесс мобилизации и повышал сроки мобразвертывания. Решение этих вопросов во многом определялось качеством работы военкоматов, подготовкой областей (краев, автономных республик) к проведению мобилизации. Проверки, проведенные Генеральным штабом в 1940 — начале 1941 г., вскрыли существенные недостатки в работе военкоматов. Вместе с тем значительно облегчало работу то, что в предвоенные годы политико-моральное состояние призывников было высоким и характеризовалось большим политическим подъемом и желанием людей служить в рядах Красной Армии.

Наиболее сложным оставался вопрос мобилизационного обеспечения армии автомобилями и другим транспортом. Развертывание большого количества частей и соединений, особенно в бронетанковых войсках, приводило к тому, что мобилизационная потребность Вооруженных Сил в грузовых и специальных автомобилях даже при полном изъятии их из народного хозяйства могла быть обеспечена только на 81%, а по гусеничным тракторам — лишь на 70%. По плану предусматривалось [76] передать Вооруженным Силам из промышленности и народного хозяйства свыше 447 тыс. автомобилей, около 50 тыс. тракторов и 54 тыс. мотоциклов. Недостающий транспорт в количестве 87 тыс. автомобилей планировалось подать за счет выпуска их промышленностью в 1941 г. Обеспечение войск автомобильной техникой усложнялось еще и тем, что до 46% автопарка народного хозяйства было технически непригодным. Тракторный парк также находился в неудовлетворительном состоянии. Из него лишь 57% машин могло быть поставлено в армию по мобилизации. Поэтому фактическая обеспеченность автотранспортом округов к началу войны оказалась намного ниже, чем предусматривалось планом. Положение усугублялось и тем, что в некоторые дивизиях, имевших приписанный автотранспорт, не хватало обученных водителей машин.

К началу войны проявились весьма тревожные противоречия. С одной стороны, планируемый количественный рост армии требовал значительного повышения ее боевой мощи и обеспечения возможности по отражению вторжения фашистских агрессоров. При этом все стратегические расчеты велись из предположения, что средства и возможности дм такого роста есть. С другой стороны, высшее военное командование, планируя эти крупные мероприятия, в полной мере не учитывало особенности военно-политической обстановки кануна войны, детально и объективно не согласовывало потребности армии с государственными планами производства боевой техники и вооружения, а это повлекло за собой увеличение некомплекта в войсках, который не мог быть покрыт и в результате мобилизации. Появилось большое количество небоеготовых или ограниченно боеготовых соединений и частей, а те части, которые были обращены на формирование новых соединений, утеряли прежнюю боеспособность.

Следовательно, избранная система одновременной реорганизации большинства соединений основных видов Вооруженных Сил и родов войск в условиях надвигающейся войны была неправильной и привела к резкому снижению боеготовности всей Красной Армии.

Данный вывод подтверждается и тем, что обеспеченность армии оружием и боевой техникой, с учетом выпуска их промышленностью в 1941 г., могла составить: танками — 71%, боевыми самолетами — 67%. Поэтому к началу войны основные рода войск оказались слабоукомплектованными. Укомплектованность войск составила: тяжелыми танками — 13%, средними танками — 74%, зенитными орудиями — 65%, средствами связи и военно-инженерным имуществом — 50-75%, средствами заправки и транспортирования горючего и смазочных материалов — 20-35%. Полное обеспечение Красной Армии вооружением и военной техникой по плану МП-41 могло быть удовлетворено только через 5 лет. Поэтому разработанный план для условий весны 1941 г. был нереальным и принятый способ развертывания армии в условиях, когда противник уже сосредоточивался на границе, являлся ошибочным.

Запасы вооружения и военной техники, необходимые для восстановления неспособности войск, обеспечения новых формирований в начальный период войны до развертывания промышленности по планам военного времени, отсутствовали. Мобилизационные потребности в боеприпасах определялись с учетом опыта первой мировой войны, а также разработанных в середине 30-х годов норм расхода на один день напряженного боя. Представленная Наркоматом обороны правительству в 1940 г. мобилизационная заявка не могла быть удовлетворена без дополнительного развертывания производственных мощностей. [77]

Так, в 1941 г. промышленность могла поставить только до 1/3 расчетных мобилизационных потребностей на артиллерийские боеприпасы. Мобилизационные запасы в приграничных округах планировалось создать в размере двухмесячной потребности, что составляло около 56 млн. артиллерийских выстрелов. Фактически обеспеченность боеприпасами к началу войны в среднем составляла 85% двухмесячной нормы, или от 7 до 10 боекомплектов.

Сложным оказался вопрос эшелонирования и размещения боеприпасов. Требовалось большое количество складов и хранилищ. Свыше 41% всех баз и складов находилось в западных военных округах. Многие базы и склады не были приспособлены для хранения запасов материальных средств. В них отсутствовали средства механизации погрузочно-разгрузочных работ. Исходя из разработанного Генеральным штабом оперативного плана, мобилизационные запасы были приближены к границе, что, как показали последующие события, оказалось глубоко ошибочным.

К началу войны планируемые двухмесячные мобилизационные запасы по ГСМ составляли 99% от расчетной потребности. Однако эшелонирование ГСМ из-за отсутствия необходимых емкостей не отвечало замыслу по обеспечению войск в первых операциях.

Особо необходимо остановиться на последовательности и сроках отмобилизования. В зависимости от общеполитической обстановки оповещение о мобилизации, как уже упоминалось ранее, предусматривалось проводить открытым или закрытым способом. Главными принципами оповещения являлись своевременность, быстрота и надежность. Исходя из этих принципов, в целях достижения гибкости при отмобилизовании армии и флота была отработана система оповещения, которая обеспечивала возможность отмобилизования каждого округа или каждой группы округов в отдельности{114}.

Чтобы упредить противника в повышении боевой готовности, отмобилизование планировалось провести поэшелонно в течение 1 мес. в соответствии с оперативным предназначением каждого объединения и последовательностью стратегического развертывания армии в целом (табл. 8).

Эшелон отмобилизования	Срок мобилизации, сут	Состав эшелонов
Первый	1-3	25 — 30% частей прикрытия приграничных военных округов, ВВС, ПВО и укрепленных районов
Второй	8 — 15	Бронетанковые и механизированные войска, 109 стрелковых дивизий, все 11 артиллерийских полков РГК, части боевого обеспечения, армейские тыловые части и учреждения
Третий	8 — 15	Фронтовые тылы, ремонтные средства, фронтовые запасные части
Четвертый	16 — 30	Остальные запасные части и стационарные госпитали

[78]

Соединения, входящие в состав армий прикрытия, планировалось отмобилизовать в два эшелона. Сроки готовности первого эшелона к выступлению в поход определялись в пределах от 2 до 6 ч. Время отмобилизования второго эшелона — на 2-3-и сутки мобилизации. Отмобилизование первого эшелона являлось наиболее сложным. За несколько часов планировалось отмобилизовать прежде всего 114 дивизий армии прикрытия, укрепленные районы первой линии, 85% Войск ПВО, воздушно-десантные войска, свыше 75% Военно-воздушных сил, 34 артиллерийских полка РГК. Стрелковые, танковые (моторизованные) соединения армии прикрытия при переходе на штаты военного времени должны были получить до 25 — 30% личного состава.

Сокращение сроков отмобилизования, и прежде всего войск армий прикрытия, достигалось призывом основной массы личного состава запаса по территориальному принципу. В то же время для некоторых соединений первого оперативного эшелона транспорт подавался из тыловых районов страны только на 2-4-е сутки мобилизации. Понятно, что при внезапном начале войны отмобилизование войск, расположенных у границ, может быть сорвано и они будут вынуждены вступить в бой; неукомплектованными и небоеготовыми. Естественно, было бы правильным, чтобы в условиях начала стратегического развертывания противника планировалось такое состояние войск армий прикрытия, которое обеспечивало бы им без дополнительных мобилизационных мероприятий готовность отразить внезапный удар противника. Однако такого варианта в мобплане не предусматривалось. Большая разница в сроках отмобилизования боевых соединений, частей боевого обеспечения и учреждений тыла еще более усугубляла этот крупный просчет в планах мобилизации.

В дивизиях приграничных округов некомплект личного состава тыловых частей и учреждений составлял в среднем около 50%. Личный же состав тыловых частей и учреждений фронта в кадрах не состоял и был приписан из запаса со сроком прибытия на 15-е сутки мобилизации. Обеспеченность тыла транспортом не превышала 30%, а в стрелковых дивизиях — 30-50%. Таким образом, система мобилизационного развертывания и подготовка кадров тыловых частей и учреждений находились в противоречии с обстановкой, сложившейся к лету 1941 г. на наших западных границах.

Соединения и части внутренних округов, а также дивизии, находившиеся в глубине приграничных округов, содержались по сокращенному штату мирного времени (так называемый «6-тысячный состав»). Они должны были получить до 60% личного состава, недостающую технику и развернуть ряд подразделений.

Таким образом, при оценке сроков боевой и мобилизационной готовности армян прикрытия и первого стратегического эшелона с точки зрения возможности отражения внезапного нападения противника следует сделать вывод о том, что они были спланированы нереально. Советское командование исходило из возможности обнаружить как начало отмобилизования противника, так и начало его сосредоточения. Ошибочность этих взглядов проявилась в том, что в планах не учитывалось главное, а именно то, что армия фашистской Германии была к этому времени уже отмобилизована полностью и имела постоянную боевую готовность.

Военно-воздушные силы находились в облегченных условиях отмобилизования, так как летный состав частей в основном содержался по штатам военного времени. С объявлением мобилизации требовалось призвать только определенное количество административно-технического и обслуживающего персонала. Поэтому сроки боевой готовности авиаполков были не более 2—4 ч. Батальоны аэродромного [79] обслуживания и авиационные базы отмобилизовывались двумя эшелонами. Первый эшелон имел сроки готовности, соответствующие срокам обслуживаемой части, а второй укомплектовывался на 3—4-е сутки мобилизации.

Отмобилизование войск ПВО планировалось также поэшелонно. Первый эшелон имел постоянную боевую готовность сроком до 2 ч. Второй эшелон имел сроки готовности на 1-2-е сутки мобилизации. Вновь формируемые части предусматривалось развернуть на 3-5-е сутки мобилизации.

Таким образом, из 303 дивизий, которые должны были отмобилизоваться по плану МП-41, 172 дивизии имели сроки полной готовности на 2-4-е сутки мобилизации, 60 дивизий — на 4—5-е сутки, а остальные — на 6—10-е сутки. Все оставшиеся боевые части, фронтовые тылы и военно-учебные заведения отмобилизовывалась на 8 — 15-е сутки. Полное отмобилизование Вооруженных Сил предусматривалось на 15 — 30-е сутки{115}.

Неблагоприятные условия и весьма сжатые сроки не позволили полностью закончить разработку окружных мобилизационных планов к началу войны.

В мобилизационные планы округов потребовалось вносить значительные поправки, особенно в части комплектования личным составом, механизированным транспортом и всеми видами материального обеспечения. В этих сложных условиях Генеральный штаб придавал большое значение оказанию помощи округам и контролю в разработке мобпланов.

Мобпроверка округов, проведенная в апреле — мае 1941 г., выявила существенные недостатки при разработке окружных планов. В ряде облвоенкоматов и войсковых частей ЗапОВО и ОдВО разработка планов не была спланирована, календарные планы работ отсутствовали. Мобготовность ряда военных комиссариатов Полесской, Витебской и Гомельской областей не соответствовала предъявляемым требованиям. Личный состав оставался не приписанным к сборным пунктам. В ряде военкоматов ранее составленные планы не корректировались, автотранспорт, подлежащий поставке, находился в неудовлетворительном состоянии. Во многих гражданских учреждениях и организациях мобпланы на военное время отсутствовали{116}.

В Минском, Смоленском, Белостокском областных и в трех районных военкоматах, а также в ряде частей и соединений сроки работ по составлению мобпланов не выдерживались. Заявки на внеокружные перевозки по приписке специалистов (в ЗапОВО), начальствующего состава запаса (в КОВО) составлялись без учета мобпотребности{117}. Лимиты на мехтранспорт и конский состав не согласовывались. При проверках оказалось, что некоторые соединения (197 и 199 сд КОВО) еще не приступали к разработке плана МП-41.

Проверка 12 июня 1941 г. показала, что приписка военнообязанных к частям ПрибОВО в военных комиссариатах г. Москвы и Московской области была проведена неудовлетворительно{118}. За 6 сут до начала войны штаб КОВО докладывал, что отработка мобпланов в райвоенкоматах завершена, а в областных военкоматах имелись недоработки по приписке, оповещению и явке военнообязанных. [80]

В целом, по оценке Генерального штаба, удалось отработать оповещение о мобилизации, порядок призыва военнообязанных и поставки автотранспорта, лошадей и обоза, распределение их по войсковым частям. Приписка мобресурсов как основное звено плана в округах и флотах к началу, войны была закончена. Планы в основе своей учитывали новые тенденции в развитии мобилизационного развертывания, были относительно гибкими и позволяли проводить общую и частные мобилизации. Метод скрытного отмобилизования был разработан в деталях. Однако в мобилизационном планировании были допущены большие просчеты. Главное требование в планировании — реальность — было грубо нарушено. Планы исходили из устаревших взглядов на начальный период войны, не учитывали производственные возможности государства в мирных условиях. Все это привело к резкому снижению боеспособности войск и в последующем к крупным поражениям Вооруженных Сил СССР в начале войны.

2.3. Стратегическое развертывание вооруженных сил накануне войны, группировка войск и состояние ее готовности на 22 июня 1941 г.

Политическое и военное руководство Советского Союза через 11 сут после утверждения Гитлером 18 декабря 1940 г. плана «Барбаросса» располагало данными от разведывательных органов о непосредственной подготовке Германии к войне против СССР. Наркомат обороны и Генеральный штаб с февраля 1941 г. имели данные о формировании трех армейских групп, имеющих целью нанесение удара на Ленинград, Москву, Киев, и о начале переброски сил (до 66 дивизий) к советской границе. Согласно разведсводкам к 20 апреля группировка войск увеличилась до 90 дивизий. В сводках сообщалось также о силах и средствах союзников Германии, сосредоточившихся вдоль западной границы СССР{119}.

В этих условиях Генеральный штаб, получив разрешение Советского правительства, с февраля 1941 г. спланировал и осуществил комплекс мероприятии, преследующих цель подготовить армию и флот к успешному решению задач предстоящей войны.

В непосредственной подготовке и осуществлении стратегического развертывания Вооруженных Сил просматривается три этапа.

На первом этапе (февраль — март) были приняты дополнительные решения и получили дальнейшее развитие мероприятия по реорганизации, техническому переоснащению и организационному укреплению Вооруженных Сил, ускоренному оборудованию ТВД, которые продолжались вплоть до начала войны.

Второй этап (апрель — начало июня) — планирование и осуществление Генеральным штабом с разрешения правительства скрытного отмобилизования войск и выдвижения армии резерва Главного Командования (второго стратегического эшелона) в районы оперативного предназначения.

На третьем этапе (начало июня — 22 июня 1941 г.) были приняты решения и началось выдвижение вторых эшелонов (резервов) западных приграничных военных округов, а также проведены конкретные мероприятия по повышению боевой готовности войск армий прикрытия (приложения 1, 8). [81]

В феврале — марте 1941 г. в соответствии с решением военно-политического руководства дальнейшее развитие получила крупнейшая программа по развертыванию Красной Армии. Перестройкой были охвачены все ее структурные элементы. Реорганизация и организационное укрепление Вооруженных Сил потребовали величайшего напряжения и колоссальной работы штабов и войск.

Некоторые представления об этом дают мероприятия, проведенные в Ленинградском военном округе с февраля 1941 г{120}. На основе директивы наркома обороны в округе началось формирование управления 42-го стрелкового корпуса. На командующего 7-й армией возлагалась задача сформировать к 1 июля 237-ю стрелковую дивизию (6-тысячного состава) на базе 4-й моторизованной бригады. Под Ленинградом формировалась 191-я стрелковая дивизия, а в районе Баровичи — 177-я стрелковая дивизия на базе 10-й мотострелковой бригады. Кроме того, формировался 10-й механизированный корпус в составе 21-й, 24-й танковых и 198-й моторизованной дивизий. Укомплектование всех частей личным составом предусматривалось завершить к 15 мая, а полная готовность частей и соединений определялась к 1 июля. Наряду с этим 70-я дивизия переводилась на штаты 12-тысячной, передислоцировались 71-я, 142-я стрелковые дивизии и другие части и соединения.

Особо резко возросло количество мобмероприятий в Западном и Киевском особых военных округах.

Одновременно переводились на новые штаты все бронетанковые войска, воздушно-десантные бригады, инженерные, части, а с апреля — стрелковые дивизии. В соответствии с оперативными планами осуществлялись их перегруппировка и передислокация.

Развертывание новых соединений проводилось с большими просчетами и ошибками. Развертывание и доукомплектование осуществлялись на базе боеспособных, слаженных соединений. Последние развертывались в более крупные, но не доведенные до штатной численности формирования. В результате снижалась боеспособность прежних соединений.

Так, в частности, получилось с танковыми (механизированными) бригадами и механизированными дивизиями, на базе которых формировались мехкорпуса. Одновременное развертывание и формирование большого количества соединений и частей в короткие сроки привели не к повышению, а к снижению боеспособности армии.

Анализ имеющихся документов вскрывает стратегическую «раздвоенность» в действиях высшего военно-политического руководства в последние месяцы перед войной. С одной стороны, было признано, что противник ведет непосредственную подготовку к войне, с другой — основные мероприятия по развертыванию планировалось завершить только в 1942 г.

В марте 1941 г. советской разведке удалось вскрыть основу замысла плана «Барбаросса». Кроме того, указывалось, что Германия отказывается от нападения на Англию до полного разгрома СССР. Следует отметить, что в предвоенные годы поступала и другого рода информация. Поэтому источники разведывательной информации политическим-руководством СССР брались под сомнение. Сыграла негативную свою роль и навязчивая идея И. В. Сталина и его приближенных, что в разведке засели «враги народа». Естественное стремление избежать или отсрочить войну в связи с неготовностью армии привело [82] Сталина к особому отношению к той информации, которая вскрывала подготовку Германии к агрессии против СССР. Большое подозрение, в частности, вызвала вполне естественная замена сроков нападения противника. Вначале называлось 14 мая, затем 21 мая, 15 июня и, наконец, 22 июня 1941 г. Были и другие причины снижения авторитета разведка и ее информации. И все же основной поток разведывательных данных говорил об интенсивной подготовке Германии к войне против СССР, поэтому с поступлением новых разведывательных данных в апреле — мае 1941 г. мероприятия по оперативному и мобилизационному развертыванию приобрели более широкий и конкретный характер.

В середине мая заместитель начальника оперативного управления генерал-майор А. М. Василевский совместно с заместителем начальника Генерального штаба генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным разработали записку, в которой указывалось, что германские войска могут упредить советские в стратегическом развертывании, и, чтобы не дать таких преимуществ противнику, предлагалось провести скрытную мобилизацию под видом «больших учебных сборов», получить из народного хозяйства недостающее по штату количество лошадей и автотранспорта и продвинуть войска к границе. Первым предусматривалось перебросить на Запад резерв Главного Командования, так как на выдвижение и развертывание его требовалось значительно больше времени, тем для войск первого стратегического эшелона. Затем должны были начать выдвижение дивизии, расположенные в глубине приграничных военных округов. Рекомендовалось также досрочно осуществить выпуск офицеров из военных училищ{121}.

В апреле — мае 1941 г. Наркомат обороны и Генеральный штаб приняли решение по представленной записке и начали проводить с согласия правительства скрытное отмобилизование военнообязанных запаса под прикрытием «больших учебных сборов». Ставилась задача усилить войсковые части и соединения в 14 военных округах. Всего на «учебные сборы» до объявления войны было призвано свыше 802 тыс. человек, что составляло 24% приписного личного состава по мобплану МП-41{122}.

Эти мероприятия позволили усилить половину всех стрелковых дивизий (99 из 198), предназначенных в основном для действий на Западе. При этом состав стрелковых дивизий приграничных округов при штатной численности 14483 человека был доведен: 21 дивизии — до 14 тыс. человек, 72 дивизий — до 12 тыс. человек и 6 стрелковых дивизий — до 11 тыс. человек.

Одновременно пополнились части и соединения других родов войск и видов Вооруженных Сил. Приписной состав саперных батальонов стрелковые корпусов и дивизии (около 28,5 тыс. человек) был переброшен в составе батальонов к границе на оборонительные работы. Одновременно было поставлено из народного хозяйства в армию 26620 лошадей. Вместе с тем работа по повышению мобилизационной готовности приграничных округов не носила последовательного характера. В частности, соединения и части не укомплектовывались до штатной численности автомобилями, тракторами и лошадьми. Их полная готовность к боевым действиям снижалась и определялась временем поступления техники из народного хозяйства уже после начала войны.

В соответствии с рекомендациями Генштаба было принято весьма [83] важное решение на выдвижение войск второго стратегического эшелона армий резерва ГК. Эти действия явились началом стратегического выдвижения и развертывания группировок войск на театре военных действий.

26 апреля Генштаб отдал предварительное распоряжение Военным советам Забайкальского и Дальневосточного военных округов быть готовыми к отправке на Запад 5-го механизированного, двух (32-го и 31-го) стрелковых корпусов (в общей сложности 9 дивизий) и двух (211-й и 212-й) воздушно-десантных бригад{123}.

С 13 по 22 мая поступили распоряжения Генерального штаба о начале выдвижения к западной границе трех армий (22, 21 и 16-й) из Уральского, Приволжского и Забайкальского военных округов (приложения 8, 21). 22-я армия (62-й и 51-й стрелковые корпуса — 6 дивизий) выдвигалась в район Идрица, Себеж, Витебск со сроком окончания сосредоточения 1—3 июля. 21-я армия (66, 63, 45, 30, 33-й стрелковые корпуса — 14 дивизий) сосредоточивалась в район Чернигов, Гомель, Конотоп 17 июня — 2 июля. 16-я армия (12 дивизий) перебрасывалась 22 мая — 1 июня в район Проскуров, Хмельники. Переброска войск была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами с 1 июня по 10 июля 1941 г.

Наряду с этим был разработан график переброски из Северо-Кавказского военного округа в район Черкассы, Белая Церковь 19-й армии (34, 67-й стрелковые, 25-й механизированный корпуса) со сроками сосредоточения к 10 июня{124}. Харьковский военный округ получил задачу выдвинуть к 13 июня 25-й стрелковый корпус в район Лубны в оперативное подчинение командующего 19-й армией. В Одесский округ для обороны Крыма в период с 19 по 23 мая передислоцировались из Северо-Кавказского округа управление 9-го стрелкового корпуса и 106-я стрелковая дивизия из Киевского особого военного округа.

Общий объем перевозок войсковых соединений составлял 939 железнодорожных эшелонов. Растянутость выдвижения войск и поздние сроки сосредоточения определялись мерами маскировки и сохранением режима работы железных дорог по мирному времени. К началу (войны только 83 воинских эшелона прибыли в назначенные пункты, 455 находились в пути, а 401 эшелон (9 дивизий) еще не грузились{125}. Соединениям предписывалось иметь только часть запаса боеприпасов, горючего, продовольствия, предусмотренного мобилизационными и оперативными планами.

Всего из внутренних округов в соответствии с планом стратегического развертывания началось выдвижение 28 дивизий, 9 управлений корпусов и 4 армейских управлений{126}. В это же время войска 20, 24 и 28-й армий готовились к передислокации.

Генеральный штаб, осуществляя выдвижение войск в районы оперативного предназначения дивизий из внутренних военных округов без укомплектования их положенным по штату транспортом, допускал грубую ошибку. Очевидно, что в этих условиях следовало проводить перевозку на театры военных действий только укомплектованных, обученных соединений, имеющих войсковые запасы горючего, продовольствия и боеприпасов. [84]

Это было тем более необходимо, что Генштаб определял совершенно нереальный порядок отмобилизования дивизий в новых районах. К 5 нюня 1941 г. оставленные в пунктах постоянной дислокации мобячейки должны были составить план приема лошадей, обоза и мехтранспорта и предъявить заявки на их перевозку в новые районы. Генеральный штаб к этому времени располагал фактическими данными о завершающемся сосредоточении войск противника и сроках его нападения.

Конечно, перед Главным Командованием Вооруженных Сил стояла сложнейшая проблема. С одной стороны, им предпринимались попытки призвать часть транспорта из народного хозяйства, что нельзя было полностью скрыть, с другой — советское правительство не хотело подать повода фашистской Германии для обострения в связи с этим отношений и тем самым не ускорить развязывание войны. Решение вопроса усложнялось также и тем, что изъятие транспорта из народного хозяйства ставило под угрозу проведение уборочной кампании. Генеральный штаб, как свидетельствуют документы, в условиях реальной угрозы войны ошибочно полагал, что недостающие по плану личный состав, транспорт и обозы могут быть своевременно доставлены в новые пункты сосредоточения дивизий{127}.

Развертывание армии и флота потребовало увеличения численности командного, политического и инженерно-технического состава. Учитывая взрывоопасную обстановку, Сталин одобрил предложение Наркомата обороны о досрочном выпуске курсантов училищ. По приказу наркома обороны СССР № 0170 от 13 мая молодые командиры и политработники направлялись в войска. 16 мая 1941 г. с большим запозданием приграничные военные округа получили указания ускорить строительство укрепленных районов на новой государственной границе. В это же время Генеральный штаб разрешил в войсках прикрытия держать боеприпасы непосредственно в законсервированных танках.

27 мая в целях повышения боевой готовности штабов к управлению войсками командующие западными приграничными округами получила приказ наркома обороны немедленно приступить к строительству командных пунктов фронтов и завершить его к 30 июля.

Войскам ПВО страны предписывалось закончить к 15 июля 1941 г. оборудование командных пунктов и артиллерийских позиций. 5 июня была проведена проверка оперативной готовности на Черноморском флоте.

С приближением вторжения противника усиливались его разведывательные действия. Только за первую половину 1941 г. было зафиксировано 324 случая нарушения границы фашистскими самолетами, а за 2 сут (20-21 июня) — 60 раз. Советскими пограничниками с 1 января по 10 июня 1941 г. было задержано 2080 вражеских лазутчиков, в том числе 108 только за 10 сут июня.

С поступлением разведывательных данных о непосредственных сроках нападения фашистской Германии военно-политическое руководство страны разрешило сосредоточить соединения второго оперативного эшелона западных приграничных военных округов в районах, предписанных планами прикрытия.

Директивой начальника Генерального штаба западным приграничным округам предписывалось с 12 по 15 июня скрытно вывести дивизии, [85] расположенные в глубине, ближе к государственной границе{128}. Так, в директиве Военному совету КОВО указывалось: «В целях повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии с управлениями корпусов, с корпусными частями перевести ближе к государственной границе в новые лагеря...» Время с 10 по 15 июня являлось тем последним критическим рубежом, когда советские войска приграничных округов в случае принятия решения успевали перейти в состояние полной готовности с отмобилизованном и развертыванием соединений на театре военных действий.

Стратегическое развертывание вооруженных сил фашистской Германии и непосредственное выдвижение войск с 10 нюня ж советским границам привели к крупному изменению стратегического равновесия. Требовалось безотлагательно восстановить его. С военной точки зрения, являлось недопустимым дальнейшее замедление в выполнении мероприятий по приведению Советских Вооруженных Сил в полную боевую готовность. Тем более что военно-политическое руководство располагало неопровержимыми данными о намерениях врага напасть на Советский Союз и сроках его агрессии.

Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков находились в весьма трудном положении. С одной стороны, они стремились проводить мероприятия по стратегическому развертыванию, адекватному действиям противника, с другой — эти действия вступали в противоречие с линией И. В. Сталина.

Преступные промахи, как показывает опыт истории, кроются не просто в просчетах или в глубоко замаскированных замыслах противника, они рождаются в диктате одного человека, в создании ему ореола «мудрого и всезнающего вождя». Принципиальное несогласие с его (И. В. Сталина) точкой зрения расценивалось как «противопоставление» со всеми вытекающими из этого последствиями. Об этом красноречиво свидетельствуют докладные записки по разведке И. В. Сталину начальника разведуправления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова, наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова и Л. П. Берии. Приводимые ими выводы противоречили содержанию анализируемых разведывательных документов. Они были сделаны в угоду распространенному в то время в верхах мнению Сталина, что поступающие данные необходимо расценивать «как дезинформацию, исходящую от английских и даже, может быть, германской разведок». К тому же все твердо помнили «мудрое» предначертание: «В 1941 г. Гитлер на нас не нападет».

14 июня в очередной раз на основе неопровержимых разведывательных данных о противнике, получаемых из округов и центра, нарком обороны и начальник Генерального штаба вышли с предложением о целесообразности приведения войск приграничных округов в полную боевую готовность и развертывания первых, эшелонов по планам прикрытия. Сталин, соглашаясь с военными, в душе оставался при своем мнении, что войну удастся отодвинуть до будущего года. Не давая согласия на приведение войск приграничных округов в полную боевую готовность, он часто подчеркивал, что этот шаг может быть использован фашистскими правителями как предлог для войны. К сожалению, у военного руководства не хватило смелости и настойчивости отстоять свои взгляды, и это надо рассматривать как результат той психологической среды, рожденной кровавой бойней, устроенной в армии Сталиным и его приспешниками в середине 30-х годов. [86]

Жесткая линия — «не дать повода для развязывания войны» — могла быть оправдана политическими обязательствами подписанных договоров и историческими интересами мирного социалистического государства до определенного периода, но не позднее десятых чисел июня. После этого она вступила в конфликт с выводами военной науки. идеологические уступки, содержащиеся в заявлении ТАСС от 14 июня, назвали удивление в войсках, а порой и растерянность среди командиров и политорганов, нанесли ущерб психологической устойчивости личного состава, бдительности и боевой готовности.

12 июня командование приграничных военных округов под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытному развертыванию войск вторых эшелонов округов в соответствии с планами обороны государственной границы{129}. К 15 июня более половины дивизий, составлявших второй эшелон и резерв западных военных округов, были приведены в движение. Всего к началу войны осуществляли выдвижение из резерва приграничных округов около 32 дивизий. Из них успели сосредоточиться в новых районах только 4-5 дивизий. Эти мероприятия проводились с особой осторожностью и соблюдением мер маскировки. Нарком обороны, Генеральный штаб и командующие военными приграничными округами были предупреждены Сталиным о личной ответственности за последствия, которые могут возникнуть из-за неосторожных действий наших войск.

Соблюдая меры предосторожности в условиях нарастающей угрозы непосредственного нападения противника, военное руководство продолжало с запозданием проводить мероприятия по стратегическому развертыванию. С 14 по 19 июня командование приграничных округов получило указания к 22-23 июня вывести фронтовые (армейские) управления на полевые пункты. Так, в телеграмме начальника Генерального штаба от 19 июня командующему войсками КОВО указывалось: «Народный комиссар обороны приказал: к 22.06 1941 г. управлению выйти в Тернополь, оставив в Киеве подчиненное Вам управление округа... Выделение и переброску управления фронта сохранить в строжайшей тайне, о чем предупредить личный состав штаба округа»{130}. 16 июня ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимает запоздалое постановление «Об ускорении приведения в боевую готовность укрепленных районов».

Одновременно принимаются меры по повышению боевой готовности Военно-Морского Флота. 19 июня флоты и флотилии получили приказ перейти в оперативную готовность № 2. 20 июня командующие Ленинградским, Прибалтийским особым и Одесским военными округами получили и указание в двухдневный срок отработать вопросы взаимодействия с флотом в соответствии с планом прикрытия{131}. В тот же день Главный военный совет флота, учитывая непосредственную опасность войны, потребовал от военных советов флотов, политорганов, партийных организаций усилить политическую работу, «воспитывать краснофлотцев в командиров в духе постоянной готовности вступить в бой с врагом».

Приказом наркома обороны СССР от 19 июня предписывалось провести маскировку аэродромов, воинских частей и важных военных объектов западных округов. В приказе требовалось к 1 июля 1941 г. засеять все аэродромы травой, покрасить все аэродромные сооружения, зарыть в землю и особенно тщательно замаскировать бензохранилища, [87] категорически запретить линейное, скученное расположение самолетов и обеспечить рассредоточение их, организовать к 5 июля в каждом районе авиационного базирования по 8-10 ложный аэродромов с макетами самолетов, к 1 июля произвести маскировку складов, мастерских, парков{132}.

21 июня было принято решение об образовании Южного фронта. В состав фронта включались войска 9-й и 18-й армий. Управление 18-й армии выделял Харьковский военный округ. Армии второго стратегического эшелона, выдвигающиеся из глубины страны на рубеж Западная Двина, Днепр, объединялись в группу армий резерва Главного Командования (19, 20, 21 и 22-я армии). Одновременно генералу армии Г.К.Жукову поручалось общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, а генералу армии К.А.Мерецкову — Северным фронтом с выездом на места.

Некоторые мероприятия по развертыванию и повышению боевой готовности пытались на свой страх и риск проводить командиры и штабы непосредственно в войсках. Так, начиная с середины июня в ряде соединений были выданы боеприпасы, отменены отпуска личному составу, велось строительство командных пунктов соединений{133}. В Одесском военном округе вооружение, боевая техника и имущество неприкосновенного запаса приводилось в состояние, готовое к немедленному действию. Штабы округов отдали указания командирам соединений и частей по отработке «Плана-инструкции по подъему войск по боевой тревоге». В Киевском особом военном округе было принято решение переместить запасы дизельного топлива в тыловые районы округа и приблизить уровень боевой готовности войск второго эшелона к показателям войск прикрытия.

Командующий Прибалтийским особым военным округом в приказе от 15 июня требовал выполнения мероприятий по рассредоточению авиации, максимальному повышению боевой готовности частей и соединений. 18 июня Военный совет ПрибОВО отдал приказ о приведении в боевую готовность театра военных действий{134}.

К сожалению, эти важные и неотложные мероприятия по ряду причин к началу войны осуществить полностью не удалось. Выполнение многих из них запрещалось вышестоящим командованием. В целом же командование округов активно участвовало в повышении боевой готовности подчиненных войск, однако в ряде случаев их действия носили частный характер, проводились с большим опозданием и потому не были доведены до конца. Следует иметь в виду, что, говоря о запаздывании, исходят из известной даты начала агрессии — 22 июня 1941 г. В реальной же обстановке того времени командиры соединений и командующие армиями и войсками округов исходили из других сроков сосредоточения и развертывания войск, подготовки фронтов, огневых позиций артиллерии, маскировки аэродромов, складов и т.д. Считалось, что нападение противника может произойти не ранее первой половины июля. В связи с таким несовпадением сроков трудно было достигнуть главной цели проводимых мероприятий — [88] своевременно привести в полную боевую готовность первый эшелон приграничных военных округов, осуществить их оперативное развертывание согласно планам прикрытия. Кроме несовпадения сроков тормозила приведение войск в полную боевую готовность боязнь спровоцировать преждевременное выступление немецких войск.

Так, в телеграмме начальника Генерального штаба от 10 июня 1941 г. на имя командующего КОВО указывалась: «...донесите для доклада народному комиссару обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такие действия могут немедленно спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чреваты всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и донесите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение. Жуков». 11 июня командующие приграничными округами получили указания «полосу предполья без особого на то приказания волевыми и УР-овскими частями не занимать». 12 июня нарком обороны приказал: Запретить полеты нашей авиации в приграничной полосе 10 км от госграницы»{135}. В последние часы, когда фашистские войска уже были приведены в готовность совершить роковой удар, Стадии продолжал находиться в плену своих идей «не дать никакого повода для войны...». В результате войска армий прикрытия оказались не подготовленными к отражению мощного удара противника, несмотря на то, что они имели все необходимое для этого. Наступил последний предвоенный субботний день. С поступлением непосредственных данных из разных источников о нападении на нашу страну нарком обороны и начальник Генерального штаба вечером 21 июня предложили Сталину направить в округа директиву о приведении войск в полную боевую готовность. Последовал ответ: «Преждевременно», а до начала войны оставалось не более 5 ч.

Военно-политическое руководство государства лишь в 23.30 21 июня приняло решение, направленное на частичное приведение пяти приграничных военных округов в боевую готовность. В директиве предписывалось проведение только части мероприятий по приведению в полную боевую готовность, которые определялись оперативными и мобилизационными планами. Директива, по существу, не давала разрешения на ввод в действие плана прикрытия в полном объеме, так как в ней предписывалось «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Эти ограничения вызывали недоумение, последовали запросы в Москву, в то время как до начала войны оставались уже считанные минуты.

Просчет во времени усугубил имевшиеся недостатки в боеготовности армии и тем самым резко увеличил объективно существовавшие преимущества агрессора. Времени, которым располагали войска округа для приведения в полную боевую готовность, оказалось явно недостаточно. На оповещение войск для приведения их в боевую готовность вместо 25 — 30 мин ушло в среднем 2 ч 30 мин. Дело в том, что вместо сигнала «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.» объединения и соединения получили зашифрованную директиву с ограничениями по вводу плана прикрытия.

В этих условиях даже соединения и части первого эшелона армий прикрытия, имевшие постоянную боевую готовность в пределах 6-9 ч (2-3 ч — на подъем по тревоге и сбор, 4-6 ч — на выдвижение и организацию обороны), не получили этого времени. Вместо указанного срока они располагали не более чем 30 мин, а некоторые соединения вообще не были оповещены. Сказались также слабая подготовка [89] и сколоченность органов управления. Задержка, а в ряде случаев и срыв передачи команды были обусловлены и тем, что противнику удалось в значительной степени нарушить проводную связь с войсками в приграничных районах. В результате штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения. Поэтому для многих частей сигналом боевой тревоги явились разрывы бомб и снарядов противника в их расположении.

В результате запоздалого принятия решения обстановка для оперативного развертывания войск приграничных округов сложилась трагическая.

Война застала войска Красной Армии в следующем положении и состоянии (приложение 20).

В Ленинградском военном округе (командующий генерал-лейтенант М. М. Попов, член Военного совета корпусной комиссар Н. Н. Клементьев, начальник штаба генерал-майор Д. Е. Никишев) все войска прикрытия находились в пунктах постоянной дислокации и в лагерях, 1-я танковая дивизия перевозилась из района Пскова в район Алакурти. 11-я стрелковая дивизия начала передислокацию в состав 8-й армии Прибалтийского военного округа, 52-я стрелковая дивизия выдвигалась на мурманское, а 104-я стрелковая дивизия на кандалакшское направления.

Активные действия наземных войск на границе с Финляндией начались только 29 июня, поэтому войска округа были в основном развернуты в соответствии с планом прикрытия.

Вместе с тем даже в этих условиях группировка войск начала создаваться с запозданием на 3 сут, так как имелось распоряжение Главного Командования: «Мероприятия по развертыванию не проводить и не давать финнам повода для провокации». Явным просчетом Генерального штаба явилось также недостаточное прикрытие петрозаводского направления. Войска 23-й армии на Карельском перешейке заняли крайне невыгодный рубеж на государственной границе. Наиболее целесообразным рубежом для организации обороны, как показали последующие события, был рубеж в 15 — 30 км от границы.

В составе округа имелось 3 стрелковых и 2 механизированных корпуса: 15 стрелковых, 4 танковые и 2 моторизованные дивизии, 1 стрелковая бригада (табл. 9).

В Прибалтийском особом военном округе (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, член Военного совета корпусной комиссар П. А. Диброва, начальник штаба генерал-лейтенант П. С. Кленов) на государственной границе к началу войны находились 10-я стрелковая дивизия и по три батальона от 90, 125, 5, 33, 188-й стрелковых дивизий. Всего 15 стрелковых батальонов на фронте 165 км. Войска частично были приведены в боевую готовность, отдельные соединения выдвигались в новые районы. К государственной границе совершали марш 23, 48 и 162-я стрелковые дивизии, 11-я стрелковая дивизия перевозилась из Ленинградского военного округа и выгружалась из эшелонов юго-восточнее Шяуляя, 21-й и 24-й стрелковые корпуса находились на переформировании в пунктах постоянной дислокации, кроме 181-й стрелковой дивизии, которая совершала марш из района Гулбене в Рижский лагерь. 3-й и 12-й механизированные корпуса были подняты по тревоге и выдвинуты в районы боевого предназначения согласно плану прикрытия. Штабы 8-й и 11-й армий и их корпусов находились на полевых командных пунктах в готовности взять на себя управление войсками с началом боевых действий. Всего командованию округа удалось привести в боевую готовность 6 стрелковых [90] дивизий из 19 имеющихся в округе и 2 механизированных корпуса.

Эшелоны (резервы)	ЛенВО	ПрибОВО	ЗапОВО	КОВО	ОдВО	Всего в эшелонах (резервах)
Первые эшелоны армий прикрытия	сд — 9, сбр — 1	сд — 9, сбр — 1	сд — 12, кд — 1	сд — 16	сд — 7, кд — 2	сд — 53, кд — 3, сбр — 2
Вторые эшелоны армий прикрытия (в 50-100 км от границы)	сд — 4, тд — 2, мд — 1	сд — 6, тд — 4, мд — 2	кд — 1, тд — 8, мд — 4	сд — 1, кд — 1, тд — 8, мд — 4	сд — 2, кд — 1, тд — 2, мд — 1	сд — 13, кд — 3, тд — 24, мд — 12
Второй оперативный эшелон (резерв округа в 100-400 км и более от границы)	сд — 2, тд — 2, мд — 1	сд — 4	сд — 12, тд — 4, мд — 2	сд — 15, кд — 1, тд — 8, мд — 4	сд — 4, тд — 2, мд — 1	сд — 37, кд — 1, тд — 16, мд — 8
Всего	21 дивизия и 1 бригада (СК — 5, МК — 2)	25 дивизий и 1 бригада (СК — 6, МК — 2)	44 дивизии (СК — 8, МК — 6, КК — 1)	58 дивизий (СК — 11, МК-8, КК-1)	22 дивизии (СК — 4, МК — 2, КК — 1)	сд — 103, кд — 7, тд — 40, мд — 20, сбр — 2, (СК — 35, МК — 20, КК — 3)

[91]

В Западном особом военном округе (командующий генерал армии Д. Г. Павлов, член Военного совета корпусной комиссар А. Ф. Фоминых, начальник штаба генерал-майор В. Е. Климовских) войска первого и второго эшелонов армий прикрытия дислоцировались в пунктах постоянной дислокации. Наиболее боеспособные войска 10-й армии находились в белостокском выступе вблизи границы в лагерях и казармах. Из внутренних районов округа (150-400 км от госграницы) к государственной границе выдвигались стрелковые корпуса: 2-й (100-я, 161-я стрелковые дивизии), 47-й (55, 121, 143-я стрелковые дивизии), 44-й (62-я и 108-я стрелковые дивизии), 21-й (17, 37, 50-я стрелковые дивизии). Управление 13-й армии, предназначенное для объединения 49, 113-й стрелковых дивизий и 13-го механизированного корпуса, которые планировались для прикрытая государственной границы, продолжало, оставаться в Могилеве. Части 30-й танковой дивизии проводили тактические учения, 42-я стрелковая и 22-я танковая дивизии готовились к учению, которое было отменено в последние часы перед началом войны. Зенитные артиллерийские части 4-й армии находились в окружном лагере под Минском. Непосредственно на границе, осуществляя ее охрану, находились только пограничные войска. Здесь же, не имея оружия, на строительстве укрепленных районов были заняты инженерные части и подразделения, а также выделенные для этих работ стрелковые войска из дивизий первого эшелона.

Всего имелось 8 стрелковых, 6 механизированных корпусов и кавалерийский корпус (24 стрелковые, 12 танковых, 6 моторизованных и 2 кавалерийские дивизии).

В Киевском особом военном округе (командующий генерал-полковник М. П. Кирпонос, член Военного совета корпусной комиссар Н. Н. Ващупин, начальник штаба генерал-лейтенант М. А. Пуркаев) войска, назначенные в первый и второй эшелоны армий прикрытия, находились в местах постоянной дислокации, на полигонах, стационарных и временных лагерях, а также на марше. Стрелковые соединения резерва округа выдвигались по плану прикрытия в предусмотренные районы сосредоточения и находились в 100-150 км от государственной границы. В движении находились 31-й (193, 195, 200-я стрелковые дивизии), 36-й (140, 146, 228-я стрелковые дивизии), 37-й (80, 139, 141-я стрелковые дивизии), 55-й (130, 169, 189-я стрелковые дивизии) стрелковые корпуса. В состав 12-й армии прибывали: 49-й стрелковый корпус (190, 198-я стрелковые дивизии) — по железной дороге; 109-я стрелковая дивизия — походным порядком.

Наиболее сильная группировка войск находилась в львовском выступе, по существу, в стороне от главного удара противника. Оперативное развертывание войск округа не было завершено, не были подготовлены оборонительные рубежи. Всего в округе насчитывалось 11 стрелковых, 8 механизированных корпусов и кавалерийский корпус (26 стрелковых, 6 горнострелковых, 16 танковых, 8 моторизованных и 2 кавалерийские дивизии).

В Одесском военном округе (командующий генерал-полковник Я. Т. Черевиченко, член Военного совета корпусной комиссар А. Ф. Колобяков, начальник штаба генерал-майор М. В. Захаров) войска прикрытия находились в пунктах постоянной дислокации. 14 июня 48-й стрелковый корпус (30-я и 74-я стрелковые дивизии) прибыл походным порядком в район Флорешти, Рыбница. В Крыму к 5 июня сосредоточились управление 9-го стрелкового корпуса, 106-я стрелковая к 32-я кавалерийская дивизии. Всего в округе было 4 стрелковых, [92] 2 механизированных корпуса и кавалерийский корпус (13 стрелковых, 3 горнострелковые, 4 танковые, 3 моторизованные и 3 кавалерийские дивизии).

В Прибалтийском, Западном и Киевском особых военных округах артиллерийские полки, противотанковые и зенитные дивизионы некоторых стрелковых дивизии находились на артиллерийских полигонах, где они проводили артиллерийские стрельбы по учебному плану.

На западной границе от Мурманска до Черного моря охрану осуществляла 47 сухопутных и 6 морских пограничных отрядов, 9 отдельных пограничных комендатур, 11 полков внутренних войск НКВД. В целом к началу войны командования западных военных округов не успели создать ни наступательных, ни оборонительных группировок.

Войска не были отмобилизованы и оставались в штатах мирного времени, имея большой некомплект в личном составе, транспортных средствах, средствах связи и т. д. Полная готовность не была достигнута.

Немецкие войска, завершив развертывание, получили возможность громить советские войска по частям.

Из 108 дивизий войск прикрытия в первые часы войны вооруженный отпор агрессору могли оказать лишь около 40 не полностью отмобилизованных дивизий, из которых лишь незначительная часть успела занять на границе предусмотренные планом полосы обороны. Остальные войска в основном находились в пунктах постоянной дислокации, в лагерях, или на марше. Обстановка усугублялась недостаточной подготовленностью войсковых штабов, слабой слаженностью частей и соединений, неустойчивым их управлением.

Кроме 370 дивизий (56%) на Западе в состав войск первого стратегического эшелона входило: укрепленных районов — 33, противотанковых бригад — 10, артиллерийских полков РГК — 41, воздушно-десантных: корпусов — 4.

Войска второго стратегического эшелона (16, 19, 20, 21, 22, 24, 28-я армии) — 77 дивизий (25%) только начинали сосредоточиваться в назначенных районах, 9 дивизий вышли в районы, 19 дивизии 16, 21, 22-й армий находились на марше или перевозились по железной дороге, остальные дивизии 20, 24, 28-й армий оставались в пунктах постоянной дислокации. На Дальнем Востоке находилась 31 дивизия (10%), на южных границах — 25 дивизий (табл. 10).

Таким образом, против главного противника на Западном ТВД и в резерве Главного Командования было выделено 247 дивизий, т. е. около 80% всех сухопутных сил.

Главную группировку советских войск на западной границе составляли войска Киевского и Западного особых военных округов (табл. 9). Правый фланг данной группировки обеспечивался 25 дивизиями Прибалтийского особого военного округа во взаимодействии с силами Краснознаменного Балтийского флота. Левый фланг обеспечивался 22 дивизиями Одесского военного округа во взаимодействии с силами Черноморского флота.

Северное крыло стратегического направления на Финляндию обеспечивали войска Ленинградского военного округа (в составе 21 дивизии), взаимодействующие с двумя флотами.

В группировке ВВС из 79 дивизий 48 дивизий базировались в приграничных: военных округах на постоянных аэродромах. 15 дивизий входили в состав армий прикрытия, 20 подчинялись командованию округов, 13 находились в распоряжении Главного Командования (табл. 11){136}. [93]

Местонахождение	Количество дивизий					% от общего состава армии
	сд	тд	мд	кд	Всего
Западный ТВД	103	40	20	1	170	56,1
Дальневосточный ТВД	23	4	3	1	31	10,3
Южный ТВД	14	4	2	5	25	8,2
РГК	53	13	6	—	77	25,4
Всего	198	61	31	7	303	100

Округ	ВВС армий	ВВС округов	Авиация Главного Командования	Всего
ЛенВО	1,5 сад, 41 бад, 55 иад	2 сад, 39 иад, 3, 54 иад (ПВО)	1 ак (10, 50 бад, 56 иад)	11
ПрибОВО	6, 7, 8 сад	4, 57 сад	—	5
ЗапОВО	9, 10, 11 сад	12, 13 бад, 43, 59, 60 иад	3 ак (42, 52 бад, 61 иад)	11
КОВО	14, 15, 16 сад	17, 19, 62 бад, 44, 64 иад, 63 сад, 36 иад ПВО	2 ак (35, 48 бад, 67 иад), 18 бад	14
ОдВО	20, 21 сад	45 сад, 65 иад	4 ак (22, 50 бад, 66 иад)	7
Всего	сад — 13, бад — 1, иад — 1	сад — 5, бад — 5, иад — 7, иад — 3 (ПВО)	бад — 9, иад — 4	48

Самолеты на аэродромах продолжали содержаться скученно. На некоторых аэродромах по-прежнему имелся двойной комплект самолетов, часть из них находилась без летного состава. В Прибалтийском особом военном округе без летного состава насчитывалось 188 самолетов, в Западном — 430, в Киевском — 342. Нарушалась маскировка, прикрытие аэродромов средствами ПВО было слабое. Передовые части армейской авиации базировались чрезмерно близко от границы (10-30 км), а фронтовой и дальней — были слишком удалены от нее (300-500 км и 600-900 км соответственно).

Группировка войск ПВО имела в своем составе (приложение 13): первый эшелон (пять зон ПВО) — 579 зенитных батарей (56% от их общего количества) и 17 истребительных авиационных полков (43%), основные усилия были сосредоточены на ПВО Ленинграда и Киева; второй эшелон (три зоны ПВО) — 223 зенитные батареи (21%) и 11 иап (28%). Основные усилия были сосредоточены на прикрытии Москвы. Закавказская и Северо-Кавказская зоны ПВО прикрывали 237 зенитных батарей (23%).

Части ВНОС к началу войны были развернуты и несли дежурство в полосе глубиной до 150—200 км, на боевом дежурстве находилось [94] до 20—22% зенитных батарей{137}. На каждом аэродроме — дежурное звено. Средства ПВО имели короткие сроки приведения в боевую готовность (до 2 ч), но они не были в нее своевременно приведены. Часть войск ПВО (около 40% зенитных батарей) находилась вдали от объектов прикрытия, выполняя стрельбы на полигонах.

В главных силах Военно-Морского Флота все крупные надводные корабли и подавляющая часть подводных лодок были сосредоточены в базах и акваториях Балтийского и Черного морей. Северный флот, имеющий свободный выход в открытый океан, существенно уступал по численности и могуществу другим флотам. Следует отметить, что флоты, имеющие разработанную и освоенную систему оперативных готовностей, сумели в короткие сроки перейти в готовность № 1 и более организованно, чем Сухопутные войска, встретить начало войны.

Таким образом, Красная Армия и, в частности, войска первого стратегического эшелона оказались не готовыми к отражению внезапного удара противника и были застигнуты врасплох.

Упредив советские войска в стратегическом развертывании, создав мощные оперативные группировки своих сил на избранных направлениях главного удара, имея более высокий уровень боеготовности и боеспособности соединений, германское командование заложило основы для успешного проведения первых наступательных операций.

В первом эшелоне Германия развернула против Советского Союза 77% пехотных дивизий, 90% танковых, 94% моторизованных дивизий и 100% самолетов, оставив в резерве до 12% имевшихся сил и средств. Таким образом, с первых же часов войны в удар по советским войска» вкладывалась основная мощь вермахта (табл. 12).

В группировке советских войск 43% дивизий были включены в состав армий первого эшелона (против 77% у противника), 25% входило в состав вторых эшелонов округов (фронтов) и 32% составляли резерв Главного Командования. Обе стороны развернули главные силы, но у советского командования они были развернуты на фронте до 2800 км и в глубину до 500 км. Рассредоточение на большом пространстве такой стратегической группировки не обеспечивалось своевременным развертыванием и оперативно-стратегическим взаимодействием и позволяло противнику громить ее по частям.

Стремление фашистской Германии вложить в первый удар всю мощь своих вооруженных сил предопределило во многом неожиданные для советских войск условия вступления в войну, а также ожесточенный характер боевых действий с самого начала агрессии.

Для понимания причин поражения советских войск в начальном периоде войны следует рассмотреть построение группировок войск на стратегических направлениях — Северо-Западном, Западном и Юго-Западном (табл. 13).

Как видно из таблицы, на всех направлениях противник добился существенного превосходства, прежде всего над войсками армий прикрытия, обеспечив таким образом возможность быстрого прорыва обороны советских соединений и развития наступления в глубину.

В условиях начавшейся второй мировой войны и возросшей угрозы вооруженного нападения на Советский Союз партия и правительство осуществили широкие мероприятия по укреплению обороноспособности страны и повышению боеспособности Вооруженных Сил. Однако многие из важных мероприятий по ряду объективных и субъективных [95] причин были проведены со значительным опозданием и завершить их к началу войны не удалось.

Эшелон (резерв)	Силы и средства	Советские войска	Войска противника
Первый эшелон (армии прикрытия советских войск и армии противника, наступающие в первом эшелоне)	сд(пд)	66	117
	тд	24	17
	мд	12	15,5
	кд	6	3,5
	Танки	9530	3496
	Самолеты	7133	4914
Второй эшелон (вторые эшелоны фронтов и групп армии)	сд(пд)	37	13
	тд	16	—
	мд	8	—
	кд	1	—
	Танки	2848	—
Резерв (резерв Главного Командования)	сд(пд)	До 77	—
	тд		21
	мд		2
	кд		1

Эшелон	Силы и средства	Северо-Западное направление		Западное направление		Юго-Западное направление
		ПрибОВО	ГрА "Север" и часть ГрА "Центр" (3 тгр и соединения 9А)	ЗапОВО	ГрА "Центр" (без 3 тгр и соединений 9А)	КОВО и ОдВО	ГрА "Юг" и войска Румынии и Венгрии
Первый эшелон	сд(пд)	15	21	12	27	26	47
	тд	4	7	8	5	10	5
	мд	2	6,5	4	3,5	5	5,5
	кд	—	—	2	1	4	2
	Танки	1618	1389	2900	810	6089	949
	Самолеты	1211	1070	1789	1468	2863	1473
Второй эшелон	сд(пд)	4	6	12	3	19	4
	тд	—	—	4	—	10	—
	мд	—	—	2	—	5	—
	кд	—	—	—	—	1	—
	Танки	—	—	157	—	1783	—

Просчет в определении сроков начала войны наложил отпечаток на всю систему реорганизации Советских Вооруженных Сил и усилил ошибки, допускавшиеся при ее проведении. Весь комплекс основных мероприятий по перевооружению и оснащению формируемых частей и соединении армии, особенно танками, артиллерией и самолетами планировалось завершить лишь к концу 1942 г., поэтому к началу войны он оказался невыполненным.

Предыдущий опыт свидетельствовал, что научно-технический прогресс всегда приводил к старению находящихся на вооружении образцов оружия и техники и требовал постоянной разработки научных [96] программ, адекватных программам перевооружения противника. Однако в СССР была создана такая система управления в военном строительстве, которая не позволяла ни один из вопросов в этой области решить без личного участия Сталина и его непосредственного окружения.

Недостаточно глубокая проработка планов реорганизации Вооруженных Сил, поспешность в осуществлении экономически мало обоснованных программ приводили к парадоксальным результатам, когда боеспособность Вооруженных Сил не только не повышалась, но в ряде случаев даже снижалась. Особенно это проявилось в автобронетанковых войсках, авиации, воздушно-десантных войсках, войсках укрепрайонов и др. Они оказались недостаточно укомплектованными, плохо оснащенными и слабо подготовленными.

Благодаря самоотверженному труду советских людей в предвоенные годы была выпущено большое количество оружия и боевой техника. Однако вследствие развертывания в короткий срок большого количества новых соединений войска не получили необходимого количества боевой техники, оружия и транспортных средств. К тому же боевая техника оказалась рассредоточенной на громадной территории.

Безусловно ошибочной явилась одновременная реорганизация основных родов войск в западных приграничных военных округах. В условиях непосредственной угрозы нападения фашистской Германки это привело к тону, что в момент агрессии, по существу, не оказалось полностью боеспособных стрелковых, танковых, моторизованных, авиационных соединений и частей.

Исторический опыт показывает, что организационные формы во многом зависят от способности военного руководства своевременно оценить значение новых видов вооружения и найти им подобающее место в организационной структуре войск.

Рассмотренный опыт строительства Красной Армян накануне войны со всей очевидностью показал, что изменение организационно-штатной структуры войск не всегда проводилось исходя из реальных возможностей экономики государства, характера будущей войны, особенностей театра военных действии, мобилизационных возможностей страны, уровня развития военной науки и состояния вероятного противника. Отражательную роль играло субъективное мнение отдельных политических и военных руководителей, включая И. В. Сталина.

Была допущена переоценка роли и места укрепленных районов в будущей войне. Необоснованным оказался и отказ от использования укрепленных районов на старой границе в условиях незавершенного строительства их на новой границе. Недостаточное внимание уделялось развитию и оснащению частей и подразделений боевого, технического и тылового обеспечения.

Организация боевой подготовки соединений и частей, сколачивание штабов в различных звеньях проводились упрощенно, без учета характера современной войны.

Были допущены просчеты и в строительстве ВВС. Распыление авиационных частей и соединений между РГК, фронтами, армиями и корпусами противоречило выработанным научным концепциям их массированного применения. Имелись и другие недостатки: слабое знание руководящим составом Красной Армии опыта применения авиация в первом периоде войны; низкая техническая готовность самолетов; оснащение авиационных соединений и частей преимущественно устаревшими тягами машин; недостаточно быстрые темпы переучивания личного состава и освоения им новой авиационной техники; скученное базирование авиации; слабое прикрытие аэродромов от ударов [97] с воздуха; отсутствие авиационных резервов; наличие большого количества неисправных самолетов.

Противовоздушной обороне страны, ее укреплению было уделено явно недостаточное внимание, выразившееся в недоукомплектовании вооружением и боевой техникой. Единой системы управления ПВО страны не было создано. Слабой оставалась организация боевого дежурства.

Решение проблемы стратегического развертывания и использования Вооруженных Сил являлось наиболее сложным во всей системе подготовки их к войне. Главный вопрос, который определял весь характер развертывания и использования Вооруженных Сил, заключался в четком определении вида стратегических действии, с началом войны.

Советский Союз, следуя своей миролюбивой политике, ни на кого не собирался нападать, поэтому в основу всех планов была положена идея отражения нападения агрессора, а затем перехода в мощное контрнаступление и завершение разгрома противника на его территории.

Данная концепция требовала от Генерального штаба исключительной четкости в планировании, глубокого научного предвидения характера войны и особенно се начального периода, высокой бдительности и поддержания постоянной боевой готовности войск. Однако достаточно четкой системы планирования в этот сложный период добиться не удалось.

В Наркомате обороны и Генеральном штабе в предвоенный период не было ясного понимания сущности и содержания начального периода надвигающейся войны и вероятных способов ее развязывания. По существу, нерешенными оказались проблемы построения обороны в оперативно-стратегическом масштабе при отражении крупных масс пехоты и танков. Планирующие документы практически не основывались на фактических данных, которыми располагал Генеральный штаб. Оперативно-стратегические расчеты и замыслы зачастую отрабатывались без учета реальной обстановки. Выводы из ее анализа подгонялись под указания сверху. Такой стиль работы был следствием нездоровой обстановки в стране, вызванной репрессиями. Вместо аналитической работы Наркомат обороны и Генеральный штаб занимались составлением боевых документов в угоду субъективному мнению одного лица. Анализ показывает, что планы разрабатывались с большим опозданием, а уже имевшиеся корректировались несвоевременно и с ошибками. Генеральный штаб к началу войны не успел завершить разработку детального оперативного плана войны, и ему не удалось в полной мере выполнить свою основную функцию стратегического плакирующего органа, готовящего Вооруженные Силы к войне.

Оперативные планы были рассчитаны на отмобилизование и приведение в полную боевую готовность первого стратегического эшелона в течение двух недель с момента начала войны. После этого предусматривался мощный ответный удар с целью отражения вторжения противника и перенесения боевых действий на его территорию.

Это мнение Наркомата обороны и Генерального штаба в теоретическом плане было явно устаревшим, а на практике не соответствовало реально сложившейся обстановке. Главные силы противника оказались полностью отмобилизованными, развернутыми и готовыми по первому сигналу начать вторжение, в то время как на приведение Красной Армии в полную боевую готовность требовалось определенное время. Ко всему прочему не допускалось мысли, что противник сможет достичь большого превосходства в силах и средствах и нанесет поражение армиям прикрытия. В планах советского командования [98] не учитывалась возможность захвата противником стратегической инициативы, ведения войсками первого стратегического эшелона длительной обороны и отхода их на глубину 300—500 км. Замысел на стратегическое развертывание Вооруженных Сил и построение оперативных группировок войск на Западном стратегическом направлении в большей мере отражал наступательные цели. В силу этого нанесение главного контрудара было спланировано по наиболее слабой группировке войск противника.

Мероприятия по отражению первых ударов противника в оперативных планах разрабатывались Генеральным штабом недостаточно полно, и содержание оборонительных действий в оперативно-стратегическом масштабе не отрабатывалось.

Мобилизационный план МП-41, разработанный Генеральным штабом, войсками не был освоен и материально в полной мере не обеспечен. Он не позволял приводить войска в боевую готовность поочередно. В результате этого мобилизация войск западных особых округов фактически ставилась под срыв. К тому же меры по управлению мобилизацией достаточно полно разработаны не были.

Советское правительство и военное командование провели в целом крупные мероприятия, направленные на повышение боевой и мобилизационной готовности Вооруженных Сил, однако они не в полной мере соответствовали реальной обстановке, уровню подготовки армии фашистской Германии и оценке возможных сроков ее нападения на СССР. Это расходилось с требованиями теории, а также с опытом продолжавшейся второй мировой войны, которые состояли в том, чтобы оперативно-мобилизационное планирование соответствовало политическим целям и экономическим возможностям государства, чтобы план разрабатывался своевременно и был реальным, т. е. основанным на полном и объективном учете стратегических возможностей своих войск и войск противника. Не было сделано главного — не проведено отмобилизование и приведение в полную боевую готовность войск армий прикрытия (108 дивизий) и не созданы боеспособные группировки войск. Руководство Вооруженными Силами совершенно необоснованно полагало, что это можно будет осуществить в течение короткого времени, в период, когда война фактически станет неизбежной.

Принятие решения на стратегическое развертывание Вооруженных Сил — это прежде всего политический акт, пронизывающий военную доктрину государства. С одной стороны, в решении данного вопроса должны были присутствовать максимальная осторожность, выдержка и хладнокровие, так как затрагивались внешняя политика Советского государства, его международные позиции, с другой — политика, основанная на миролюбивых устремлениях, оправдывала себя до определенного срока и позволяла оттянуть сроки вступления СССР в войну. В условиях реальной угрозы нападения на Советский Союз (июнь 1941 г.), когда все предпринятые меры дипломатического характера не давали желаемых результатов, решение о приведении Вооруженных Сил в полную боевую готовность следовало принять и осуществить своевременно. Отсутствие же такого решения привело к чрезвычайно тяжелым последствиям, по существу предопределившим крупные неудачи и поражения Красной Армии в начальном периоде войны.

Вместе с тем следует, отметить, что допущенные просчеты и упущения, имевшие тяжелые последствия и создавшие ряд непредвиденных ситуаций для советского военно-политического и военно-стратегического руководства и Вооруженных Сил в начальном периоде войны, имели временный характер и не привели к полной военной катастрофе. [99]