Одна из важнейших задач нашей авиации, как сказано, заключалась в борьбе за господство в воздухе. Под господством в воздухе подразумевается достижение такого положения, при котором авиация противника не в состоянии наносить удары по войскам и территории нашей страны, в то время как наша авиация приобретает возможность свободного проникновения в расположение противника, где громит его войска, разрушает железные дороги, фабрики, заводы и другие военные объекты, не встречая при этом непреодолимого противодействия со стороны вражеской истребительной авиации и других средств противовоздушной обороны.

Боевая практика показывает, что когда завоёвано господство в воздухе, тогда и на земле и на море боевые действия развиваются более успешно. Поэтому достижение господства в воздухе в современной войне стало одной из основных предпосылок для полной победы над врагом.

Господство в воздухе можно завоевать разрушением авиапромышленности, уничтожением авиации противника на аэродромах и разгромом воздушных сил врага в воздушных боях. Боевая практика показывает, что в борьбе за господство в воздухе обычно используются все эти возможности, хотя условия конкретной обстановки заставляют каждый раз отдавать преимущество какому-нибудь одному из этих приёмов борьбы перед другими.

Немецко-фашистские захватчики в кампаниях 1939 и 1940 годов, при нападениях на западноевропейские государства, достигали господства в воздухе ударами по аэродромам противника. Своё разбойничье нападение на Советский Союз они также начали ударами с воздуха по нашим аэродромам. На рассвете 22 июня 1941 года свыше 3500 германских самолётов атаковали наши аэродромы в полосе глубиной до 450 километров от советской государственной границы. [5]

Немцы надеялись, что этими ударами они смогут быстро достигнуть полной победы над нашей авиацией, а затем обрушатся всей мощью своего воздушного флота на наши войска, города, железные дороги, фабрики и заводы, как это они делали в Польше, во Франции, в Бельгии и Голландии.

Первые удары врага в силу их внезапности причинили серьёзные потери нашей авиации. Это, видимо, окрылило немцев надеждой на возможность добиться господства в воздухе ударами по нашим аэродромам. В последующие дна они продолжали нападать на наши аэродромы с тем же остервенением, с каким действовали и в первый день войны. Однако обстановка быстро и резко менялась; так, например, уже на третий день войны в воздухе немцы потеряли самолётов больше, чем было потеряно нашей авиацией. Это произошло в силу того, что значительная часть нашей авиации успела перебазироваться на новые, полевые, неизвестные для немцев аэродромы. Поэтому удары противника по нашим аэродромам оказались менее эффективными, чем в предыдущие дни. В то же время росло наше сопротивление в воздухе, на фронт ежедневно прибывали свежие авиационные части из глубины страны.

Немцам уже в первые дни войны стало ясно, что на этот раз они столкнулись с более серьёзным: противником, чем те, с которыми им приходилось иметь делю в Западной Европе в 1939 и 1940 годах.

Борьба за господство в воздухе на советско-германском фронте продолжалась два года. Летом 1943 года стало совершенно очевидным преимущество советской авиации над воздушными силами противника.

«Наши Военно-Воздушные Силы, — сообщало Совинформбюро во Всесоюзный день авиации 20 августа 1944 года, — в первый период войны, выдержав удары численно превосходящих сил авиации противника, в ходе войны опрокинули и развеяли в прах расчёты гитлеровцев на безраздельное господство в воздухе. Советская авиация наносила и наносит врагу тяжёлые удары, уничтожает его технику и живую силу».

Бои в воздухе идут и по сей день, но характер этих боёв уже совсем не тат, каким он был в 1941-1942 годах и весной 1943 года. Теперь немцы лишь обороняются в воздухе и больше уже не помышляют о серьёзных активных действиях своей авиации.

Борьба Советского воздушного флота с авиацией противника за господство в воздухе была очень трудной и сложной. В ней принимали участие не только лётчики, но и конструкторы авиационных проектных бюро и рабочие заводов.

Особенно трудно нашей авиации и самолётостроительной промышленности было в 1941 году, когда численное и в отдельных случаях качественное превосходство в самолётах [6] было на стороне противника. Из пяти воздушных флотов, которыми располагала тогда гитлеровская Германия, четыре воздушных флота действовали против нас. Следовательно, из 12 тысяч боевых самолётов, имевшихся у немцев в июле 1941 года, до 80% самолётов находилось на советско-германском фронте. К этим силам врага надо прибавить ещё не менее тысячи самолётов его сателлитов, которые также участвовали в боях против наших вооружённых сил.

Таким образом, в 1941 году противник располагал на нашем фронте внушительным количеством боевых самолётов. «Самолётов у нас пока ещё меньше, чем у немцев», — говорил товарищ Сталин в своём докладе о 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. В то же время товарищ Сталин уже тогда отмечал, что «наша, авиация по качеству превосходит немецкую авиацию, а наши славные лётчики покрыли себя славой бесстрашных бойцов». Однако новых самолётов — типа «ЯК-1», «Лагг-3», «Миг-3», — которые по своим качествам намного превосходили немецкие самолёты, у нас в начале войны было мало, и они не могли оказать существенного влияния на изменение неблагоприятной тогда для нас обстановки в воздухе.

Тяжесть положения усугублялась тем, что огромная лавина бронетанковых и моторизованных войск противника, вторгшихся в нашу страну, продвигалась на восток по всему фронту — от Баренцева до Чёрного моря. Наша страна была принуждена эвакуировать свою военную промышленность, в том числе и авиазаводы, в глубь страны. Немцы полагали, что при таких условиях они смогут быстро добиться полного господства в воздухе.

Но германский генералитет и гитлеровское военное руководство жестоко просчитались. Они упустили из виду преимущества советского строя и социалистической системы хозяйства, особые качества нашего советского человека, который сидел за штурвалом в кабине лётчика, работал в конструкторских бюро, стоял у станка на заводе и водил поезда на железных дорогах. И советские люди сделали то, что казалось выше человеческих сил: они невозможное сделали возможным.

Наши доблестные лётчики-истребители, превосходя врага в лётном мастерстве, смело и отважно вступали с ним в бой и наносили ему серьёзный урон; под их меткими ударами падали лучшие германские ассы, хваставшиеся своими победами в Западной Европе. Самоотверженное и бесстрашное участие в начавшейся войне было для наших лётчиков выполнением их патриотического долга; каждый из них, идя в бой, сознавал, что он защищает свою советскую родину, свой народ, свой дом и свою семью от смертельной опасности, нависшей над ними. «Моральное состояние нашей армии, — говорил товарищ [7] Сталин в докладе о 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции 6 ноября 1941 года, — выше, чем немецкой, ибо она защищает свою родину от чужеземных захватчиков и верит в правоту своего дела, тогда как немецкая армия ведёт захватническую войну и грабит чужую страну, не имея возможности поверить хотя бы на минуту в правоту своего гнусного дела».

Лёгкие победы, одержанные немцами в кампаниях 1939-1940 годов в Западной Европе, вскружили гитлеровским лётчикам голову, они возомнили себя непобедимыми и явно недооценили сложности борьбы в воздухе с такими искусными мастерами, как наши лётчики. Вступая в воздушный бой, они сталкивались с непоколебимой волей к победе у наших лётчиков, навязывавших бой врагу на тех фигурах, которые легче и быстрее выполнял наш более маневренный истребитель, — и фашистские стервятники терялись и терпели поражение.

В этой уверенности в себе и в сознании справедливости своего правого дела, в отличном лётном мастерстве и в умении заставить врага сражаться на невыгодных для него фигурах и крылась причина успехов наших лётчиков-истребителей в первые недели Отечественной войны.

Но для нашего командования уже в ту пору было ясно, что для полной победы над врагом нужно было добиться также численного превосходства в самолётах. Правительство и лично товарищ Сталин потребовали от нашей авиационной промышленности в кратчайшие сроки добиться превосходства не только в качестве, но и в количестве наших самолётов над авиацией противника. Работники нашей авиапромышленности с честью выполнили приказ вождя. Они в рекордно короткие сроки пустили в ход на новых местах эвакуированные заводы и наладили массовый выпуск самолётов.

Однако для этого нужно было время. Поэтому в кампаниях 1941 и 1942 годов, несмотря на исключительный героизм и отвагу наших лётчиков, превосходство в воздухе оставалось за противником; он подавлял нас числом своих самолётов. Исключением является лишь зимняя кампания 1941-1942 года. В битве под Москвой немцы допустили явный просчёт: в исторические дни конца ноября и начала декабря 1941 года они имели на этом направлении только 600 самолётов, в то время как с нашей стороны в сражении под Москвой принимало участие до 1200 самолётов, сосредоточенных здесь решением нашего Главного Командования.

Имея двойное численное превосходство, наша авиация вытеснила противника с поля боя в воздухе. Это обстоятельство оказало благоприятное влияние на исход исторической битвы под Москвой. В частности, наш контрудар по обходным германским группировкам, стремившимся зажать Москву в клещи с севера и юга, оказался полной неожиданностью для немцев: [8] они ничего не знали о движении и местопребывании наших резервов, так как их разведчики не могли летать из-за сильного противодействия наших истребителей.

Таким образом, обеспечение внезапности контрудара под Москвой в декабре 1941 года является одной из серьёзных заслуг вашей авиации; внезапность контрудара была достигнута благодаря завоеванию нами на этом участке фронта господства в воздухе.

Летом 1942 года вновь развернулась ожесточённая борьба в воздухе. На этот раз основные воздушные силы противника были сосредоточены на Сталинградском направлении, то есть там, где он пытался достигнуть успеха и в боевых действиях на земле.

Основным типом самолёта, состоявшим на вооружении у нашей истребительной авиации, в ту пору был «ЯК-1», кроме которого у вас имелось ещё некоторое количество самолётов «ЯК-7» и немного американских самолетов «Аэрокобра». Все эти типы машин обладали столь высокими техническими показателями, что наша истребительная авиация качественно превосходила истребительную авиацию врага. Но численное превосходство до ноября 1942 года все ещё оставалось на стороне противника, и нам поэтому приходилось обороняться в воздухе так же, как мы оборонялись и на земле. Однако активность нашей обороны в воздухе неуклонно возрастала: сказывался непрерывный численный рост превосходных по своим качествам советских самолётов. Противник нёс очень крупные потери от наших истребителей. Так, например, обороняя от ударов с воздуха переправу в излучине реки Дон, полк отважных сталинских соколов под командованием Героя Советского Союза Клещева в течение одного дня сбил 37 самолётов противника, не потеряв при этом ни одной своей машины. В результате упорной и непрерывной борьбы, продолжавшейся всё лето, наши лётчики измотали и обескровили авиацию противника. В то же время Главное Командование Красной Армии за лето 1942 года подготовило и сформировало много новых авиационных частей. Поэтому, когда 19 ноября 1942 года Красная Армия перешла от обороны к наступлению и нанесла у Сталинграда решающий удар по германским войскам, то к этому времени численное соотношение в авиационных силах также оказалось довольно благоприятным для нас.

В течение зимы 1942-1943 года наша авиация на всём протяжении фронта владела широкой инициативой в воздухе, что решающим образом содействовало успешному развитию наших боевых действий на земле.

Весна 1943 года началась упорными боями за господство в воздухе на Кубани. Немцы готовились взять реванш за зимние поражения. На аэродромах Керченского полуострова [9] и западной части Кубани они сосредоточили до 2 тысяч самолётов, из которых половина были истребители. В состав этой авиационной группировки немцы, включили свои лучшие истребительные эскадры — «Удет», 52-ю и части 51-й и 54-й эскадр.

Борьба в воздухе на Кубани продолжалась с марта до середины мая. Ежедневно происходило до 100 и более воздушных боёв. Наша авиация не только устояла перед мощными ударами противника, но нанесла немцам тяжёлые потери и победила врага. В воздушной битве на Кубани родилась слава наших лучших лётчиков-истребителей Покрышкина, Речкалова, Гулаева, братьев Глинка, Крюкова и других. Особенно больших успехов в этих боях достиг ныне трижды Герой Советского Союза гвардии полковник А. И. Покрышкин, который сделался грозой для немецких лётчиков. Когда вылетал Покрышкин, немцы по радио передавали: «Внимание! Внимание! Покрышкин в воздухе». Это предупреждение обычно приводило к тому, что германские лётчики в каждом из наших самолётов видели самолёт Покрышкина, и так как каждому из них хотелось жить, то, завидя наши самолёты, они предпочитали скорее убраться восвояси.

Последнюю активную попытку в борьбе за господство в воздухе немцы сделали в июле 1943 года, когда их наземные войска предприняли наступление на так называемой Курской дуге. В районе Белгорода немцами было сосредоточено до 2 тысяч самолётов, примерно такое же количество самолётов располагалось и на аэродромах Орловского района. Советское командование в свою очередь ответило на это концентрацией нашей авиации также в районе Курской дуги.

7 июля, то есть в первый день перехода немцев в наступление, в воздухе произошло свыше 250 воздушных боёв; в некоторых из них участвовало до 100 и более самолётов. В этот день авиация обеих воюющих сторон понесла большие потери. В последующие два дня напряжение борьбы в воздухе не ослабевало. Но уже на четвёртый день стало чувствоваться, что предложенный нами темп борьбы в воздухе непосилен для противника, его авиация резко снизила число самолётовылетов, советские лётчики добились полного господства в воздухе.

После поражения весной 1943 года на Кубани и летом того же года на Курской дуге, вражеская авиация уже редко проявляла свою активность, причём активность немцев в воздухе с каждым месяцем войны становилась всё слабее и слабее.

Таким образом, в итоге двухлетней крайне напряжённой борьбы советская авиация завоевала господство в воздухе и с тех пор удерживает его за собой. «Наша боевая авиация, — говорил товарищ Сталин в приказе от 20 августа 1944 года, — имеет теперь полное господство в воздухе над авиацией врага». [10]

Борьба за наши победы в воздухе шла не только на фронте, но и в конструкторских бюро и на авиазаводах. Советские авиационные конструкторы упорно работали над повышением качества наших самолётов. «Самоотверженный труд рабочих и работниц, высокое мастерство советских авиационных конструкторов и инженеров позволили преодолеть былое численное превосходство немецкой авиации и вооружили Военные Воздушные Силы Красной Армии и Военно-Морского Флота многими тысячами боевых самолётов высокого качества» (Сталин).

Уровень технической мысли советских авиационных конструкторов по своей смелости и подлинному новаторству неизмеримо выше уровня немецкой самолёто-строительной техники. Как только немцы познакомились в воздушных боях с нашим самолётом «ЯК-1», они немедленно модернизировали свой «МЕ-109»; на вооружении их истребительной авиации в феврале 1942 года появился самолёт «МЕ-109F», который отличался от своего предшественника более мощным мотором, большими скоростями и высотностью и лучшей скороподъёмностью.

Наш конструктор, ныне Герой Социалистического Труда генерал-лейтенант инженерно-авиационной службы А. С. Яковлев на это ответил новым самолётом «ЯК-7». Немцы искали спасения в увеличении мощности огня самолёта и выпустили «МЕ-109 F-2», затем «МЕ-109 F-4» и «МЕ-109 F-6». Но положение не изменилось, и «Як'и» попрежнему били «мессеров». Немцы стали перевооружать свою авиацию новым типом самолётов — «ФВ-190», который имел пять огневых точек — три пушки и два пулемёта.

Наши конструкторы — Яковлев, Лавочкин и другие — на все немецкие «новинки» отвечали своими, подлинно новыми типами самолётов. Наши «Як'и» и их сверстники «Лавочкины» по своим качествам всегда были лучше последних моделей немецких самолётов.

Насколько богаче творческая мысль у наших конструкторов, видно хотя бы из того, что за время войны немцы, кроме «ФВ-190», не дали ни одной новой машины массового производства. Наши конструкторы, наоборот, дали целую серию новых машин, которые по своим качествам во всех отношениях превосходят немецкие самолёты.

Интересно отметить, что немецкие конструкторы, ведя борьбу за повышение лётных качеств своих самолётов, упор делали на повышение мощности мотора и на усиление вооружения. Советский конструктор Яковлев шёл по другому пути: наряду с усилением мощности мотора он всемерно облегчал самолёт, порой даже за счёт сокращения на нём числа огневых точек, и получал таким образом машину с прекрасными лепными качествами. [11]

Боевая практика показала, что Яковлев был прав: его машины оказались легче немецких. Поэтому они летают быстрее и набирают высоту скорее, чем самолёты противника, хотя мощность их мотора такая же, какую имеют и немецкие самолёты. Обладая этими преимуществами, «Як'и» всегда побеждали противника в воздушных боях.

Таким образом, господство в воздухе было завоёвано объединёнными усилиями наших лётчиков, конструкторов и рабочих.

За три года Великой Отечественной войны советского, народа против гитлеровской Германии и её сателлитов авиация противника потеряла на нашем фронте 60 тысяч самолётов, из которых до 80% сбито нашими лётчиками в воздушных боях. Потери в лётном составе, понесённые немцами за три года войны, составляют не менее 120 тысяч человек. Потери немцев в квалифицированном лётном составе являются одной из важнейших причин не только резкого снижения активности авиации противника, но и очень крупных потерь германской авиации в воздушных боях за последнее время, причём процент потерь всё время увеличивается, что свидетельствует о всё прогрессирующем падении боеспособности авиации противника.

В итоге успехов, одержанных нами в борьбе за господство в воздухе, немцы в 1944 году на нашем фронте делали в четыре — пять раз меньше вылетов, чем в 1941-1942 годах. Падение активности авиации противника является одной из очень важных предпосылок, содействующих успешному развитию боевых действий Красной Армий на земле; наши пехотинцы, танкисты, артиллеристы, конники и другие рода войск с благодарностью отмечают успехи нашей авиации, которые позволяют им теперь наносить удары по врагу, не опасаясь ударов с воздуха.

Содействие наземным войскам

Наряду с борьбой за господство в воздухе советская авиация на протяжении всей войны принимает непосредственное участие в боевых действиях наших наземных войск, а также военно-морских сил. Удары нашей авиации по наземным частям противника были сокрушительными. Они нередко оказывали решающее влияние на исход отдельных боёв и целых операций. «Тысячи замечательных лётчиков, штурманов и воздушных стрелков всё более и более умножают успехи наших вооружённых сил и громят врага на земле и в воздухе» (Сталин).

В 1941 году ударами нашей авиации на Смоленском направлении был разгромлен 39-й германский танковый корпус, [12] что позволило Красной Армии подготовиться к обороне Смоленска и на продолжительное время задержать дальнейшее продвижение врага.

Летом 1942 года на Сталинградском направлении наша разведка с воздуха своевременно вскрыла изменение направления движения крупных сил бронетанковых войск противника. Враг устремился в излучину Дона, к Сталинграду; надо было во что бы то ни стало задержать движение противника или хотя бы ослабить темп его наступления настолько, чтобы можно было сосредоточить необходимые силы у Сталинграда. Наши штурмовики, дневные и ночные бомбардировщики наносили по вражеским колоннам непрерывные удары. Остановить движение противника не удалось, но под влиянием ударов нашей авиации, согласованных с ударами наземных войск, темп продвижения немцев сократился, по крайней мере, в четыре — пять раз.

В памяти нашего народа навсегда останется светлый образ героя-комсомольца лётчика Виктора Рогальского, который на глазах у бойцов и жителей Сталинграда обрушил на врага подобно легендарному капитану Гастелло громаду своего подбитого самолёта. Два раза в этот день ходил комсомолец Рогальский на штурмовку немецких танков, продвигавшихся по окраинам Сталинграда. Когда он полетел в третий раз, снаряд вражеской зенитки попал в мотор его самолёта. Пламя охватило машину. Для спасения оставался один выход — парашют. Однако герой-комсомолец решил погибнуть, но не сдаваться. Он направил свою горящую машину в самую гущу немецких танков и, нанеся врагу тяжёлый урон, расстроил боевые порядки бронированных чудовищ, рвавшихся к центру героического города.

Авиация в боях за Сталинград помогла нашим войскам отстоять город-герой. Когда наши войска перешли в решительное наступление, советская авиация играла роль мощного молота, дробившего германскую оборону. После окружения немцев под Сталинградом наша авиация крепко прикрыла от врага сталинградский «котёл» с воздуха.

В июльских оборонительных боях Красной Армии 1943 года на Курской дуге советская авиация в тесном взаимодействии с наземными войсками добилась решающих успехов. Наш» самолёты не только сбивали вражеские машины в воздухе, но и производили большие разрушения в стане врага на земле, уничтожая немецкие «тигры» и «фердинанды».

Об эффективности авиационных ударов по германским танкам во время боёв на Курской дуге можно судить по такому факту. 9-я германская танковая дивизия заняла исходное положение для наступления в районе Поныри, но за 20 минут до перехода её в атаку она была атакована с воздуха крупными силами советской штурмовой авиации. В результате этого [13] удара было сожжено до 70 немецких танков, а остальные, спасаясь от гибели, расползлись как пауки в разные стороны. Крупная танковая атака врага была сорвана.

Когда Красная Армия перешла в решительное наступление и погнала немцев на запад, наша авиация мощными ударами содействовала своим войскам в достижении победы. Она подавляла артиллерию и миномёты врага, громила его танки и живую силу, деморализовала войска противника, находящиеся в резерве.

Насколько велика была роль советской авиации в успешном завершения наступательных боёв Краевой Армии, даёт представление штурм крепости в городе Великие Луки. Противник уже был выбит из города, но немецкий гарнизон укрылся в небольшой крепости и продолжал упорно сопротивляться. Немецкое командование подтягивало резервы и готовилось к контратаке, чтобы выручить гарнизон крепости. Советским войскам надо было действовать решительно и быстро. Решено было с помощью штурмовиков сорвать контратаку противника, а пикирующими бомбардировщиками атаковать крепость. Советская авиация блестяще выполнила эту задачу, и крепость была занята Красной Армией.

В боях под Харьковом враг напрягал все силы, стремясь удержать в своих руках вторую столицу Украины. С этой целью германское командование в спешном порядке стало подводить к городу войска из Донбасса. Чтобы не допустить изменения соотношения сил, надо было задержать на несколько дней переброску войск противника к Харькову. Эта задача была возложена на авиационные соединения генерала Судец. Лётчики блестяще справились с ответственным заданием. Движение вражеских эшелонов на железных дорогах непрерывно нарушалось массированными ударами нашей авиации. Враг понёс тяжёлые потери в людях и боевой технике, и ему не удалось своевременно подбросить к Харькову свежие части.

При активном участии нашей авиации была одержана победа в Крыму. Лётчики прокладывали дорогу нашей пехоте и танкам через вражеские укрепления на Перекопе, у Сиваша, Керчи, Ак-Моная и Севастополя, защищали наши переправы через Сиваш и Керченский пролив, громили вражескую авиацию на аэродромах.

В историческом штурме Севастополя авиация сыграла важную роль. Её удары помогли наступающим частям Красной Армии сломить трёхъярусную оборону на Сапун-горе и других важных высотах, окружающих город, и это решило исход боя.

Какое влияние оказала наша авиация на ход летней кампании 1944 года, можно видеть хотя бы на примере действий советских лётчиков на Карельском перешейке, реке Свирь и в боях за Белоруссию. [14]

Летнюю кампанию 1944 года открыли доблестные войска Ленинградского фронта. 10 июня они перешли в наступление на Карельском перешейке. Вражеская оборона между Ладожским озером и Финским заливом была хорошо развита и состояла из трёх мощных полос укреплений, последовательно расположенных одна за другой. Каждая из этик полос состояла из многочисленных огневых точек, которые были расположены в прочных дерево-земляных или бетонных инженерных сооружениях.

Противник глубоко верил в прочность и надёжность своих технических сооружений. Он полагал, что у Красной Армии не хватит ни сил, ни средств, чтобы разрушить его укрепления, без чего в условиях Карельского перешейка невозможно развернуть наступление. Но последующие события опровергли эти надежды немецко-финского командования. Лётчики генерала Рыбальченко сумели заблаговременно разведать местонахождение оборонительных полос противника, хотя они и были тщательно замаскированы; вскрыли тип и характер инженерных сооружений врага и систему их взаимного расположения. Имея все эти данные, наше командование получило возможность правильно выбрать направление главного удара, определить необходимое количество средств для прорыва обороны противника и тщательно рассчитать весь ход боевых действий. Данные воздушной разведки были исключительно ценными для наших артиллеристов и танкистов, пригодились они и лётчикам бомбардировочной авиации, которые по фотоснимкам опознавали местонахождение целей и наносили точнейшие удары по врагу с воздуха. Можно сказать, что без воздушной разведки нельзя было бы так отлично организовать и осуществить наступление Красной Армии на Карельском перешейке.

Истребительная авиация Ленинградского фронта также сыграла немалую роль в операциях по прорыву неприятельских укреплений на Карельском перешейке. Её заслуги состояли прежде всего в том, что она лишила противника возможности летать над нашей территорией; это обстоятельство и было одной из причин, обеспечивших достижение внезапности удара наших войск.

Второй заслугой наших истребителей явилось то, что на всём протяжении нашего наступления немецко-финские самолёты не смогли показаться над полем боя: там безраздельно господствовала доблестная советская авиация.

Естественно, что это исключало какие бы то ни было помехи в планомерном развитии наших боевых действий на земле и в воздухе; кто силён в воздухе, тот вообще силён. Наличие господства в воздухе создало, в частности, благоприятные условия для широкого применения крупных масс бомбардировочной авиации, в которой ощущалась очень большая потребность, потому что нужно было разрушить значительное [15] количество мощных укреплений противника. Наши замечательные бомбардировщики «Ильюшин-4» и «Туполев-2» дали предметный урок врагу и доказали, что нет в мире таких укреплений, которые не пали бы под могучими ударами советской авиации.

Ещё накануне перехода войск Ленинградского фронта в наступление наши бомбардировщики нанесли мощные удары по вражеским оборонительным сооружениям.

Первый день наступления ознаменовался массовыми налетами нашей авиации на передний край обороны противника. На узком участке фронта, по целям, указанным нашим общевойсковым командованием, был нанесён одновременный удар силами 180 бомбардировщиков и такого же количества штурмовиков. Бомбардировка была настолько концентрированной и мощной, что земля дрожала как при землетрясении. Пленные единодушно утверждали, что такой мощи огня немцы и финны никогда ещё на себе не испытывали. Особенно удручающее впечатление на них произвело то обстоятельство, что их укрепления, в которые они так безгранично верили, не выдерживали ударов наших бомб и разрушались. Таким образом, наши бомбовые удары не только разрушили укрепления противника, но и убили у вражеской пехоты вару в свои силы и в возможность сопротивления.

Боевые действия советской авиации получили высокую оценку наших наземных войск. Благодаря тому, что войска противника были деморализованы ударами наших бомбардировщиков «ИЛ-4», советская пехота смогла быстро продвинуться через оборонительную полосу врага, преодолев его сопротивление. Как же могло быть иначе, если одновременно с ударом по переднему краю вражеской обороны крупные массы наших штурмовиков и бомбардировщиков обрушились на артиллерийские и миномётные позиции противника, а 140 самолётов подвергли бомбардировке штабы его 18-й и 2-й пехотных дивизий! Этими ударами у врага была дезорганизована вся система огня и нарушено управление войсками.

Наше командование прекрасно понимало, что современная оборона крайне живуча и что в процессе борьбы внутри оборонительной полосы противника войска могут неожиданно натолкнуться на огневое сопротивление и даже контратаки. Поэтому перед авиацией была поставлена задача непрерывного сопровождения пехоты и танков, ведущих бой в глубине расположения противника. Трудность этой задачи заключается в своевременном появлении авиации там, где в этом ощущается наибольшая необходимость. Ещё труднее разыскать на поле боя цели, мешающие продвижению пехоты и танков. Эти трудности были блестяще преодолены нашим авиационным командованием: для сопровождения наступающих войск оно выделило довольно крупные силы авиации, которые появлялись [16] над полем боя мелкими группами, следовавшими через 1-2 минуты одна за другой. Каждая из групп оставалась над полем боя в продолжение 15-20 минут, делая за это время несколько заходов над целью, благодаря чему создавалось впечатление непрерывного появления над полем боя всё новых групп самолётов. Образовался как бы конвейер, с которого непрерывно падали на врага бомбы, летели снаряды и лилась лава пулемётного огня.

Находясь всё время над полем боя и ведя за ним неослабное наблюдение, наши самолёты немедленно подавляли неприятельские артиллерийские и миномётные батареи, а равно и отдельные противотанковые пушки, как только они начинали стрелять, разрушали вражеские опорные пункты и срывали попытки контратак войск противника. Точность действия самолётов достигалась тем, что наблюдательные пункты авиационных командиров находились непосредственно в боевых порядках наших наземных войск. Это обеспечивало для авиации возможность постоянно знать нужды и запросы наземных войск.

Чтобы исключить для противника возможность занятия резервами опорных пунктов в глубине его обороны и не допустить использования резервов для контратак, значительная часть нашей авиации бомбардировала и штурмовала резервы 18-й и 2-й пехотных дивизий, а также нанесла массированный удар по месторасположению 3-й пехотной дивизии финнов, которая в это время находилась в армейском резерве. Эти мероприятия были своевременны и дали значительный эффект; резервы противника не только понесли большие потери, но и лишились способности передвижения. Наши войска разгромили противника по частям: сначала были разбиты те вражеские силы, которые находились в первой линии боевого порядка, а затем были разгромлены войска противника во второй и третьей линиях.

Но оборона противника на Карельском перешейке, как уже говорилось, была глубоко эшелонирована и состояла ив трёх полос мощных укреплений.

Чтобы достигнуть быстрого разгрома такой обороны, нужно было не допустить выдвижения к полю боя тех войск противника, которые были в глубине и которые перебрасывались с других участков фронта. С этой целью была предпринята бомбардировка вражеских железных дорог и было организовано нападение с воздуха на войска противника, передвигавшиеся автотранспортом и походным порядком по шоссейным и грунтовым дорогам.

С этой задачей наша авиация справилась блестяще. Она наносила удары по вражеским железнодорожным узлам и станциям днём и ночью, громила поезда в пути и разрушала железнодорожное полотно. [17]

Одним из таких ударов бомбардировщиков по железнодорожному узлу Выборг было уничтожено до 400 вагонов с грузом и войсками, а всё путевое хозяйство было настолько разрушено, что на протяжении трёх суток Выборг не принимал и не отправлял поездов. Столь же удачными были удары и по другим станциям; на станции Элисенвара, например, было уничтожено до 200 вагонов, на станции Симола — до 60 вагонов и т. д.

Штурмовики в отличие от бомбардировщиков, действовали преимущественно по поездам в пути и разрушали железнодорожное полотно на перегонах. Действия этого вида авиации также были успешными. Например, пара штурмовиков-»охотников» — лейтенант Корненко и младший лейтенант Качков, — сбросив 8 бомб на. полотно железной дороги в выемке в 2 километрах севернее станции Лоунатиски, разрушила путь на протяжении 250-300 метров.

Удары нашей авиации по железнодорожным объектам противника привели к тому, что движение на дорогах, выходящих к Карельскому перешейку, было дезорганизовано и противник не мог своевременно подтягивать свои резервы к оборонительным полосам, созданным им между Белоостровом и Выборгом.

Из этого краткого изложения задач, выполненных советской авиацией в ходе борьбы на Карельском перешейке, видно, что наша авиация играла крупную роль в быстром преодолении вражеских укреплённых позиций.

Не успели отгреметь громовые раскаты боя, на Карельском перешейке, как Красная Армия перешла, в наступление между Ладожским и Онежским озёрами. Условия наступления здесь также были очень тяжёлыми.

Во-первых, противник имел хорошо развитую в инженерном отношении оборону, которую он создавал и совершенствовал на протяжении почти трёх лет. Во-вторых, нашим войскам нужно было форсировать такую серьёзную водную преграду, как река Свирь. В-третьих, местность здесь была бездорожной, лесистой, болотистой и крайне затрудняла движение и боевые действия войск; особенно трудно было применить нашу превосходную боевую технику и использовать её преимущества перед техникой врага.

Однако наличие господства в воздухе позволило нашим войскам решить задачу прорыва сильных укреплений противника с одновременным форсированием мощного речного рубежа. Наша истребительная авиация не допустила, к переправам авиацию противника, и бомбардировщики и штурмовики своими ударами с воздуха совместно с могучей советской артиллерией подавили всю систему огня неприятельской обороны, чем обеспечили пехоте возможность быстрого продвижения вперёд. [18]

Удар в Карелии был лишь началом летнего наступления Красной Армии 1944 года. Двумя неделями позже наши войска перешли в наступление в Белоруссии, у Витебска и на Бобруйском направлении, нанося удар по обороне германских войск, которую гитлеровцы считали неприступной.

В борьбе против немцев на полях Белоруссии, в разгроме центральной группировки германских войск, отброшенные к границам Восточной Пруссии — на расстояние свыше 500 километров, наша авиация сыграла такую же крупную роль, как и в операциях в Карелии. Но удары её здесь были ещё более мощными и сокрушительными.

Изгоняя немцев из пределов советской земли, Красная Армия нанесла врагу в 1944 году 10 сокрушительных ударов, — и в каждом, из них самое деятельное участие принимала наша авиация. «Вместе со всей Красной Армией, — говорит товарищ Сталин, — советская авиация ведёт ожесточённую борьбу против немецко-фашистских захватчиков и наносит уничтожающие удары по живой силе и технике противника, по его тылам и коммуникациям».

Удары советской авиации по военно-промышленным объектам в тылу врага

Одна из основных задач советской авиации в Отечественной войне состоит в том, чтобы ударами с воздуха разрушать военно-промышленные объекты противника и тем самым создавать для него затруднения в планомерном восстановлении боевой техники, которую он теряет в боях на земле и в воздухе.

В начале войны, в силу временных успехов, которые имели немецко-фашистские захватчики, вероломно напавшие на нашу страну, основные военно-промышленные районы противника оказались расположенными за пределами радиуса действия основной массы нашей авиации. Однако это обстоятельство не избавило противника от наших ударов с воздуха по его военно-промышленной базе; в составе военно-воздушных сил Красной Армии имелись бомбардировщики дальнего действия, которые, покрывая в течение ночи огромные расстояния, долетали до цели и возвращались обратно на свои аэродромы. Советские бомбардировщики неоднократно бывали над Берлином, от их ударов пылали в огне пожаров военно-промышленные предприятия Кенигсберга, Тильзита и других германских городов.

Когда противнику в первые месяцы войны удалось захватить ряд наших городов, он развернул там свои военно-промышленные предприятия, на которых ремонтировалась его боевая техника, повреждённая в боях. Эти предприятия также [19] испытали на себе всю тяжесть ударов нашей бомбардировочной авиации.

Хотя в настоящее время мы ещё не можем определить конкретные размеры, материального ущерба, причинённого врагу нашими ударами с воздуха, тем не менее абсолютно ясно, что эти удары не пропали даром. Доблестные лётчики советской дальнебомбардировочной авиации внесли крупный оклад в дело победы над врагом. Не исключено, например, что численность немецкой авиации в решающем сражении 1941 года — в битве под Москвой — оказалась в два раза меньше численности советских воздушных сил и потому, что ударами нашей авиации был разбит ряд самолётостроительных и моторных заводов Германии; одна из причин поражения танковых клиньев Гудериана, наступавшего тогда на Москву, также кроется в тех разрушениях, которые были причинены нашей авиацией танковым заводам противника и лишили немцев возможности восполнить свои огромные потери в танках.

Боевой путь, пройденный лётчиками нашей дальнебомбардировочной авиации, был труден и таил в себе огромные опасности. Достаточно сказать, что им приходилось преодолевать в многочасовом ночном полёте до 3 тысяч километров; в течение такого полёта лётчика на каждом шагу подстерегали разного рода опасности: атаки вражеских истребителей, обстрелы зенитной артиллерией, тяжёлые метеорологические условия. Каким надо обладать уменьем, чтобы вести самолёт в абсолютной темноте на больших высотах, найти цель, опознать её и затем метко поразить её бомбами!

Но все трудности были мужественно и искусно преодолены сталинскими соколами; лётчики, нашей дальнебомбардировочной авиации постоянно держали врага под угрозой своего нападения с воздуха.

Советская дальнебомбардировочная авиация активно участвовала в победоносных наступательных операциях Красной Армии 1943-1944 годов. Наши лётчики могучими ударами с воздуха разрушали узлы и коммуникации в тылу у противника, наносили непоправимые повреждения его военно-промышленньм объектам, громили в пути вражеские эшелоны, спешно перебрасываемые немецким командованием на Восточный фронт и с одного участка советско-германского фронта на другой. В исторических победах Красной Армии на Украине и в Белоруссии, на Карельском перешейке и в Прибалтике, в Румынии и Венгрии, в Польше и Чехословакии есть большая заслуга славных лётчиков нашей дальнебомбардировочной авиации.

Сейчас, когда война подошла вплотную к логову фашистского зверя и уже начались бои на территории Восточной Пруссии, аэродромы нашей дальнебомбардировочной [20] авиации приблизились к военно-промышленным центрам противника. Перед советскими лётчиками открылись более широкие возможности для действий с воздуха по военно-экономической базе врага. Можно с уверенностью сказать, что лётчики героической дальнебомбардировочной авиации с честью оправятся со своими ответственными задачами, которые возникнут и уже возникли перед ними на завершающем этапе Великой Отечественной войны советского народа против гитлеровской Германии.

Заключение

Успехи нашей авиации были достигнуты не только благодаря её численному росту, но и потому, что резко улучшилось качество её действий: она накопила богатый опыт и на его основе нашла наиболее совершенные формы своего боевого применения.

Одна из характерных особенностей тактики нашей авиации на данном этапе войны заключается в её массированных ударах по вражеским войскам. Сущность этих ударов, как мы видели на примере операции по прорыву вражеской обороны на Карельском перешейке, заключается в одновременном нанесении ударов сотнями самолётов по одной какой-либо цели. Подобного рода удары, следуя один за другим, не только разрушают вражеские укрепления и уничтожают его боевую технику и живую силу, но и морально подавляют противника, ломая у него волю к сопротивлению.

Практическое осуществление массированных ударов — дело очень сложное. Нужный эффект при этой форме боевого применения получается в тех случаях, когда каждая небольшая группа и даже одиночные самолёты находят свои цели на поле боя и подавляют их точным бомбометанием или штурмовкой. Легко представить себе все те трудности, которые приходится преодолевать нашим лётчикам, когда над полем боя одновременно появляются несколько сотен самолётов. Но советские лётчики овладели этим искусством и точно наносят свои удары.

Вторая особенность боевых действий наших воздушных сил состоит в том, что теперь они стали наносить удары как по переднему краю обороны врага, так и по его войскам, находящимся или передвигающимся в глубине вражеского расположения. Удары с воздуха по глубине обороны врага нарушают управление, прекращают приток пополнения вражеских сил и подрой предметов боевого снабжения, в результате чего рушатся замыслы командования противника и оно не может координировать действия своих войск.

Исторические победы нашей авиации в Отечественной войне стали возможными потому, что советские лётчики овладели [21] передовой военной наукой. Генералы и офицеры советской авиации прошли школу сталинской науки побеждать под личным и непосредственным руководством гениального полководца Верховного Главнокомандующего нашей страны Маршала Советского Союза товарища Сталина.

В успехах нашей авиации отражены гений товарища Сталина, мужество, отвага и талантливость нашего великого советского народа, безгранично любящего свою родину.

Мощь и успехи авиации Красной Армии были подготовлены всем ходом развития нашего советского государства. В них нашли своё выражение исторические победы советского строя в годы сталинских пятилеток, самоотверженный труд нашего народа, его гигантские творческие способности, организующая роль партии большевиков, мудрость великого вождя товарища Сталина.

Советская авиация прошла длинный и трудный путь развития. Царская Россия не имела своей авиационной промышленности, не было у неё и своей авиации — 95% её самолётов были иностранного происхождения. Поэтому советскому государству пришлось фактически строительство воздушного флота начинать сначала.

Вожди нашего народа Ленин и Сталин прекрасно понимали огромное значение авиации для обороны страны. Ещё на заре существования советской власти они поставили перед народом задачу создания сильного воздушного флота.

Будучи членом Реввоенсовета Южного фронта, товарищ Сталин летом 1918 года находился на передовых позициях. Случилось так, что в это время у самой дороги камнем упал коршун и тут же, расправив крылья, быстро унёсся ввысь. «Когда-нибудь научимся строить такие самолёты, — сказал товарищ Сталин. — Совершенный полёт, совершенное владение силами. А люди могут летать лучше... мы будем летать лучше». «Нам нужен воздушный флот, — говорил позже товарищ Сталин, — мы должны создать воздушный флот!»

В годы гражданской войны авиация применялась главным образом в качестве средства разведки. Но когда белогвардейская конница Мамонтова прорвалась в наши тылы и угрожала Туле, Владимир Ильич Ленин потребовал послать на борьбу с ней самолёты и указал, что самолёты должны действовать с очень малых высот, чтобы нанести поражение врагу. И наши лётчики неоднократно штурмовали тогда белогвардейскую конницу...

Задача создания сильного воздушного флота была решена в нашей стране в рекордно короткие сроки. Подводя итоги первой пятилетки, товарищ Сталин оказал: «У нас не было авиационной промышленности, у нас она есть теперь». [22]

В последующие годы наша авиационная промышленность росла и крепла. Её кадры накапливали опыт и расширяли свои знания.

У колыбели нашего воздушного флота стояли такие крупные русские учёные, как Н. Е. Жуковский, которого В. И. Ленин назвал «отцом русской авиации», и покойный академик, Герой Социалистического Труда, С. А. Чаплыгин. Имена этих учёных известны всему миру. Их теоретические изыскания широко используются нашими конструкторами; на основе этих изысканий в нашей стране выросла блестящая плеяда советских учёных, посвятивших все свои силы и знания делу создания могущественного отечественного воздушного флота.

Творческая мысль советских учёных нашла своё практическое преломление в прекрасных конструкциях боевых самолётов и моторов Героев Социалистического Труда Яковлева, Лавочкина, Ильюшина, Поликарпова, Микулина, Климова, Швецова и других.

В ходе Великой Отечественной войны наша авиапромышленность не только была сохранена, но выросла настолько, что сумела полностью удовлетворить потребность фронта в боевых самолётах отличного качества.

Успехи советской авиации объясняются также и тем, что её организационное строение, соотношение различных видов самолётов непрерывно изменялись, применительно к происходившим изменениям в ходе войны. Когда Красная Армия в первый период войны вела бои оборонительного характера, преимущественное развитие получила истребительная и штурмовая авиация. Когда Красная Армия перешла от обороны к наступлению, резко увеличилась численность нашей бомбардировочной авиации. Такое перераспределение соотношения между разными видами авиации позволило нашему Верховному Главнокомандованию постоянно иметь воздушные силы, способные с наибольшим успехом выполнять поставленные в ходе войны задачи.

Огромное значение в успехах советской авиации имело то обстоятельство, что наше командование мудро предвидело характер и ход войны. Благодаря этому главное внимание было обращено на создание таких именно типов самолётов, которые наиболее пригодны для совместных действий с наземными войсками на поле боя. В частности это выразилось в создании штурмовой авиации, которая, действуя с малых высот, добивается на поле боя наибольшей точности попадания в цель и способна поражать противника и бомбами и пулеметно-пушечным огнём.

Боевые заслуги людей нашей авиации высоко оценены советским правительством. Только в Военно-Воздушных Силах Красной Армии награждены: орденом Ленина — 973 бойца и [23] офицера, орденом Красного знамени — 11320 человек, орденом Отечественной войны I степени — 1289 человек, орденом Отечественной войны II степени — 1976 человек, орденом Красной звезды — 16088 человек. Всего орденами и медалями за время Отечественной, войны в Военно-Воздушных Силах Красной Армии на 1 июля 1944 года награждены 58636 человек.

Высшую награду — звание Героя Советского Союза — получили в Военно-Воздушных Силах Красной Армии 710 человек. Двенадцати лучшим воздушным бойцам: Дмитрию Глинке, Покрышеву, Бондаренко, Речкалову, Алелюхину, Луганскому, Камозину, Ефремову, Лавриненкову, Зайцеву, Гулаеву, Голубеву — высокое звание Героя Советского Союза присвоено дважды, а Александру Покрышкину — трижды.

Прочно удерживая за собой инициативу в воздухе, советские лётчики прикрывают наземные войска Красной Армии от атак вражеской авиации, дополняют огонь артиллерии, способствуют маневру танков, прокладывают путь пехоте на поле боя. Наша авиация успешно действует в тылу врага, отсекает его резервы, уничтожает технику, разрушает коммуникации врага, ведёт глубокую разведку на широком фронте. Наши лётчики всегда стремятся нацелить свои силы именно туда, где поддержка воздушных сил больше всего необходима.

Сложная задача авиационного сопровождения наступающих войск успешно решена нашими лётчиками, что немало способствует великим победам Красной Армии.

Война подходит к концу, но она ещё не окончена, враг ещё оказывает бешеное сопротивление. Чтобы добиться окончательной победы, надо утроить, удесятерить нашу энергию на фронте и в тылу. Перед нашей авиацией стоит ответственная и почётная задача — удержать за собой господство в воздухе и оказать всемерное содействие нашей героической Красной Армии и Военно-Морскому Флоту в завершении полного и окончательного разгрома гитлеровской Германии.

Вместе со всеми остальными родами войск наших вооружённых сил советскую авиацию ведёт от победы к победе наш Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин. Под водительством великого Сталина Красная Армия совместно с армиями наших союзников добьёт фашистского зверя в его собственном логове и водрузит над Берлином знамя победы.

Содержание