Кленов П. С., генерал-лейтенант, начальник штаба Прибалтийского особого военного округа

Товарищ Народный комиссар, ценное для нас в докладе генерала армии т. Тюленева заключается в том, что вопрос оборонительной армейской операции на сегодня, как и в прошлом, является вопросом наименее освещенным. Это во-первых. Во-вторых, мы, в частности в том округе, где я работаю, проводя такую же оборонительную армейскую операцию, принуждены изыскивать эти формы и, естественно, в известной степени кустарничать в этом вопросе.

Трудность исследования этого вопроса заключается в том, что опыт современных войн, хотя бы тех, что мы наблюдаем за последние годы, если исключить из этого войну в Испании, не дает нам ярких примеров оборонительных действий, подвергшихся воздействию крупных масс танков и оказавших им сопротивления на всю глубину.

Вот почему вопрос определения характера оборонительной операции, является вопросом, над которым, нужно будет очень много работать.

(С. К. Тимошенко: Вам известна теория французов, которую они пытались осуществить, но не осуществили?).

[П. С. Кленов]: Я знаю, т. Народный комиссар, что французы, несмотря на то, что они пережили империалистическую войну, к вопросам обороны относились, простите за выражение, наплевательски.

Я не говорю уже о тех взглядах, с которыми они вышли на войну 1914 года, когда во французском Уставе оборонительные действия просто считались скудоумием. Следовательно вопрос обороны приобретает принципиальное значение, как форма ведения войны. Вот почему я считаю необходимым здесь отметить своевременность постановки вопроса о том, что оборонительная армейская операция должна найти не менее важное место, как определенная форма, в нашем ведении войны, чем наступательная операция. Это вполне естественно уже потому, что в условиях широких фронтов без этого обойтись нельзя. [248]

Я, товарищи, согласен с тем основным положением, которое было выдвинуто генералом армии т. Тюленевым, что современная оборона будет одной из главнейших форм ведения войны. Это первое. Во-вторых, что оборона прежде всего является не только противотанковой, этот вопрос ясен сам по себе, но является одновременно обороной противовоздушной. И, наконец, третье положение, которое было здесь выдвинуто, что оборона должна быть глубокой.

Вот почему против той структуры, которая представлена на этих схемах, когда глубина армейского оборонительного района представляет 120 километров, конечно возражать нельзя, хотя бы уже потому, что наступательная операция рассчитана в среднем (конечно, в этом деле будут различные колебания) в пределах тех же 120 — 150 километров. Для противодействия этому наступательному удару на всем его протяжении оборона должна дать отпор.

Мне хочется остановиться по докладу т. Тюленева и на таких вопросах. Первый вопрос, который возникает это особое свойство обороны — быстрое воспроизводство того, что она теряет при наступлении на нее. В войне 1914 — 1918 гг. это воспроизводство шло за счет питания пехотными резервами. Достаточно было обороне при потере ею тактической глубины подавить резервы пехотной дивизии, как наступление [противника] застопоривалось и не развивалось в оперативном разрезе.

Если мы посмотрим современное наступление, когда на глубину обороны [будут] брошены мотомеханизированные средства, то для противодействия этим средствам нужна не пехота, а другие средства обороны. Современная оборона восстанавливается за счет маневра и подачи противотанковых, механизированных и зенитных средств. При этом не так уж важно иметь пехотные стрелковые резервы, как именно — резервы противотанковые и противовоздушные. Это является основным для современной обороны.

2-й вопрос, где держать эти резервы, какими они должны быть. Мы установили, что резервы должны быть противотанковые и противовоздушные. Но где держать эти резервы? Этот вопрос непосредственно связан с вопросами, поставленными генералом армии т. Жуковым, о времени пропуска [ввода] группы развития успеха в прорыв: после ли того, как прорвана 2-я полоса обороны, или после того, как будет нарушена тактическая глубина 1-го эшелона обороны. Я считаю, что поскольку наступающий будет вводить танковые и моторизованные части после того, как будет прорвана 1-я тактическая полоса обороны, предоставив им самим справиться со 2-й полосой обороны, то для противодействия этому оборона должна держать противотанковые резервы за 2-й оборонительной полосой. И как только обозначится удар танками по 2-й полосе обороны, немедленно нужно развернуть противотанковые средства, для встречи наступающих.

Непосредственно на 2-й оборонительной полосе должны быть развернуты стрелковые части. Они огнем артиллерии и пулеметов отсекают моторизованные части от танковых частей. Каковы должны быть эти резервы? Они должны в себя включать большое количество противотанковых и зенитных средств, обязательно моторизованных. Нужна такая организация соединения, которая позволила бы этой маневренной группе, опираясь на противотанковые районы, развернуть фронт в 6 — 8 км с плотностью в 15 орудий на 1 км и одновременно привести в готовность зенитные средства.

Здесь т. Соколовский говорил о том, когда должны быть использованы резервы стрелковые и как должен быть организован общеармейский контрудар. Я считаю, что такого общеармейского контрудара в оборонительной армейской операции не будет. Будет ряд контрударов, где, во-первых, противотанковые средства будут громить танковые средства и подготовят использование стрелковых частей.

И, наконец, 3-й вопрос. Генерал армии т. Тюленев определил боевой состав до 15 дивизий. Я лично не отрицаю такого положения при обороне ответственных операционных направлений. Но я считаю, что, как правило, командование фронтом, даст на участках обороны в 100 км не больше 10 дивизий, как максимум 2 — 3 полка артиллерии РГК.

Вопрос, товарищи, о механизированных средствах обороны. [249] Как он обстоит на сегодня? Мне кажется, что оборона не получит танковых дивизий. Да они и не особенно нужны нам для реализации контрудара в армейском масштабе. Нам важнее как противотанковое средство, такие танки, которые способны драться с танками противника и это будут тяжелые танки, которые нужны в виде отдельных батальонов или бригад. В тесном [взаимодействии]{218} с противотанковыми резервами, которые прикроют их, контрудар тяжелых танков способен громить танки противника. Механизированный корпус будет в распоряжении фронтового командования, которое и определит куда его бросить.

И, наконец, последнее, тов. Народный комиссар обороны, на чем я и закончу свое выступление — это вопрос маскировки. Это большой и ответственный вопрос, который здесь не был освещен. Он заключается не только в том, что маскировка выполняется инженерными средствами. Я понимаю это шире в виде маневра — артиллерии, ложный передний край и т. д. и т. д.

И вопрос, связанный с планированием операции. Мне кажется, что в оборонительной операции планирование наиболее сложно. В плане должны быть отображены все вопросы противодействия противнику и спланировано взаимодействие 1-го эшелона и ударных групп.

РГВА.ф. 4,оп. 18, д. 58, л. 96 — 100.