Предисловие к русскому изданию

События, которые 7 декабря 1941 года привели Тихоокеанский флот США к тяжелому поражению в Пирл-Харборе, вот уже около двух десятилетий занимают умы не только американских, но и многих зарубежных историков, государственных и военных деятелей, писателей и журналистов. Одни изучают эти события, чтобы разобраться в причинах, приведших к разгрому основного ядра американского флота, и извлечь необходимые уроки на будущее. Другие преследуют цель установить виновников поражения. Вокруг вопроса о виновниках разгораются ожесточенные споры между различными исследователями и писателями, за спиной которых, как правило, стоят определенные враждующие политические группировки. Документальные источники и свидетельства участников событий в Пирл-Харборе очень часто истолковываются односторонне и предвзято. Поэтому точки зрения в спорах не только не сближаются, но и становятся диаметрально противоположными, а многие события, связанные с нападением японских авианосных сил на Пирл-Харбор, просто фальсифицируются.

Напомним, что произошло двадцать лет назад в этой главной базе военно-морских сил США на Тихом океане.

В воскресенье 7 декабря 1941 года в 07.58 радиостанция Пирл-Харбора передала в эфир открытым текстом: «Воздушный налет на Пирл-Харбор. Тревога не учебная. Повторяю, тревога не учебная». Это оповещение было дано по флоту несколько минут спустя после появления над Пирл-Харбором первой группы японских самолетов.

В 09.30 налет закончился. [6] В результате внезапного массированного удара японской авианосной авиации Тихоокеанскому флоту США были нанесены огромные потери. Из восьми линейных кораблей, находившихся в Пирл-Харборе, четыре были потоплены{1}, четыре сильно повреждены{2}. Сильно повреждены были также три крейсера и три эскадренных миноносца{3}. Серьезный урон был нанесен и вспомогательным силам Тихоокеанского флота США{4}. Значительные потери понес личный состав Тихоокеанского флота и Гавайского военного округа.

Менее чем через сутки после налета на Пирл-Харбор президент Соединенных Штатов Рузвельт выступил перед конгрессом и потребовал объявления войны Японии. «7 декабря 1941 года, — сказал президент, — дата, которая войдет в историю как символ позора. Соединенные Штаты были внезапно и преднамеренно атакованы военными кораблями и самолетами императорской Японии...»{5}.

Оценивая поражение в Пирл-Харборе, Рузвельт в своей речи по радио 9 декабря говорил: «Мы должны признать, что наши противники совершили блестящий акт обмана, выбрав для него очень подходящий момент и осуществив его с большим искусством». Далее он заявил: «Это был абсолютно бесчестный поступок, но мы должны учесть, что современная война, если она ведется в духе нацистов, — это грязное дело. Нам она не нравится, мы не хотели вступать в нее, но мы оказались втянутыми в нее и мы будем бороться, используя все средства, имеющиеся в нашем распоряжении»{6}.

В первое время ввиду недостатка конкретных сведений о событиях в Пирл-Харборе основные тезисы речей президента не подвергались сомнению. Но по мере того [7] как наружу всплывали все новые и новые факты, точки зрения на эти события резко менялись.

Заявления Рузвельта о том, что США «не хотели вступать в войну», а «оказались втянутыми в нее», что «нападение на Пирл-Харбор было неожиданным», подверглись жестокому обстрелу печати. Более того, в 1944 и 1945 годах газеты «Чикаго трибюн», «Вашингтон таймс геральд», «Нью-Йорк дейли ньюс» и другие стали говорить, будто Рузвельт заранее знал о предстоящем нападении Японии и даже спровоцировал его, чтобы вовлечь Америку в войну.

Еще 18 декабря 1941 года Рузвельт назначил специальную комиссию под председательством федерального судьи Робертса в составе двух генералов и двух адмиралов, задача которой состояла в том, чтобы установить, не явилось ли поражение в Пирл-Харборе результатом нарушения служебного долга представителями армии или военно-морского флота. Деятельность комиссии была ограничена: члены ее не располагали необходимыми документами, хранившимися в сейфах в Вашингтоне, и не имели возможности опросить всех свидетелей, так как работали в основном на Гавайских островах. Поэтому представленный комиссией отчет не внес ясности в вопрос о виновниках событий 7 декабря 1941 года. Однако этот отчет послужил основанием для того, чтобы ответственность за поражение в Пирл-Харборе возложить на командующего Тихоокеанским флотом контр-адмирала Киммела и командующего Гавайским военным округом генерал-майора Шорта.

Летом 1944 года в США началась предвыборная кампания. Представители республиканской партии в конгрессе добились проведения нового расследования событий в Пирл-Харборе. В вооруженных силах было создано две комиссии: в армии — комиссия в составе трех генералов, на флоте — в составе трех адмиралов. Эти комиссии пользовались несравненно большим правом доступа к секретным документам в Вашингтоне, в том числе к перехваченной и дешифрированной японской дипломатической переписке{7}. [8]

В результате своей работы обе комиссии пришли к выводу, что ответственность за катастрофу в Пирл-Харборе несут не только военные власти на Гавайских островах, но и лица, занимавшие высокие посты в военном и военно-морском министерствах в Вашингтоне.

Однако и эти комиссии, представившие свои отчеты в октябре 1944 года, не установили причин и конкретных виновников поражения. Поэтому в конце того же года было дано распоряжение провести специальное расследование методов действий тех должностных лиц, которые имели доступ к данным разведки, основанным на перехвате и дешифрировании японской дипломатической переписки. От армии расследование велось под руководством полковника Кларка и майора Клаузена, от флота — под руководством адмирала Хьюитта.

Отчеты комиссий были засекречены и не могли оказать влияния на общественное мнение. Сразу же после окончания второй мировой войны американский конгресс назначил новую комиссию для расследования событий, связанных с нападением на Пирл-Харбор. Комиссия состояла из десяти человек. В течение 70 дней она допрашивала многочисленных свидетелей, но так и не пришла к единодушному мнению о виновниках катастрофы. Поэтому были опубликованы два отчета: большинства и меньшинства комиссии.

В отчете большинства указывалось, что высшие военные власти в Вашингтоне дали все необходимые указания командованию на местах, а ошибки и упущения, приведшие к гибели кораблей в Пирл-Харборе, относятся главным образом к деятельности командования Тихоокеанского флота и Гавайского военного округа. [9]

В отчете же меньшинства говорилось, что катастрофа в Пирл-Харборе произошла в результате ошибок ответственных руководителей армии и военно-морского флота в Вашингтоне.

Вместе с отчетами комиссий были опубликованы и другие материалы, в том числе материалы прежних расследований.

Опубликованные документы послужили источником для множества книг и статей о событиях в Пирл-Харборе и их последствиях.

В настоящий сборник включена лишь часть документов, относящихся к расследованию событий 7 декабря 1941 года. В нем опубликованы: донесения о потерях флота в Пирл-Харборе, письменные показания командующего Гавайским военным округом генерала Шорта, командующего Тихоокеанским флотом адмирала Киммела, военного министра Стимсона, начальника главного штаба сухопутных войск генерала Маршалла, начальника отдела скрытой связи разведуправления военно-морского министерства капитана 2 ранга Сэффорда, сотрудника этого отдела капитана 2 ранга Крамера, офицера связи в Белом доме капитана 3 ранга Шульца, дежурного офицера информационного центра в Пирл-Харборе лейтенанта Тайлера, командира эскадренного миноносца «Уорд» капитана 2 ранга Аутбриджа, дежурных радиометристов сержанта Эллиота и рядового Локкарда, первыми обнаруживших подход японских самолетов к Пирл-Харбору.

В книге опубликованы также некоторые дипломатические документы. К ним относятся: материалы о совещаниях японского правительства накануне вступления Японии в войну, выдержки из дневников и допросов государственных и военных деятелей Японии, некоторые документы о ходе японо-американских переговоров и ряд других.

В целом опубликованные в книге материалы позволяют составить общее представление и о ходе японо-американских переговоров, и о причинах поражения американского флота в Пирл-Харборе. Однако советскому читателю следует иметь в виду, что документы даны с сокращениями, произведенными американским издательством. В русском переводе книга сокращениям не подвергалась. [10]

К показаниям должностных лиц, занимавших руководящие посты в Тихоокеанском флоте и в Гавайском военном округе, в военном и военно-морском министерствах, необходимо подходить критически, так как каждый из них стремился прежде всего выгородить себя и возглавляемое им ведомство. Это в равной степени относится к адмиралу Киммелу, к генералу Шорту, к военному министру Стимсону, к генералу Маршаллу и к другим должностным лицам вооруженных сил США того времени.

Выбор документов для книги, произведенный американским издательством, далеко не безупречен. Общеизвестно, что как до, так и после нападения Японии на Пирл-Харбор японские милитаристы усиленно готовились к войне против Советского Союза, однако в сборнике нет никаких документов, подтверждающих это положение. Не нашли в нем места и такие документы, которые вскрывали бы стремление американских империалистов направить японскую агрессию против Советского Союза. А между тем документы о подготовке Японии к войне против СССР и об отношении к этому Соединенных Штатов пролили бы свет на многие неясные вопросы, связанные с нападением Японии на Пирл-Харбор.

Об агрессивных замыслах японских милитаристов, направленных против СССР, в книге лишь упоминается. Так, в документе «Основы политики императорского правительства», утвержденном японским кабинетом 2 июля 1941 года, указывается: «Наша позиция в отношении войны между Германией и Советским Союзом будет базироваться на положениях тройственного пакта. Мы не вступим в войну в течение некоторого времени, но будем настойчиво осуществлять военные приготовления против Советов и примем окончательное решение самостоятельно. Одновременно мы будем продолжать тщательно продуманную дипломатическую деятельность.

В случае, если война между Германией и Советским Союзом будет развиваться в выгодном для нас направлении, мы используем наши вооруженные силы, разрешим советский вопрос и обеспечим безопасность наших северных границ» (стр.272).

Стремясь быть готовыми к моменту, когда война между Германией и Советским Союзом будет развиваться [11] в выгодном для них направлении, японские милитаристы быстро и скрытно провели летом 1941 года мобилизацию и направили в Квантунскую армию 360 тысяч пополнения. В результате этого к концу 1941 года Квантунская армия вместе с войсками Маньчжоу-Го насчитывала около миллиона солдат и офицеров, 5000 артиллерийских орудий, 1000 танков и 1500 самолетов. Наличие в Маньчжурии столь крупной группировки японских войск, предназначенных для осуществления агрессии против СССР, вынуждало Советский Союз держать крупные силы на Дальнем Востоке вместо использования их в борьбе против фашистской Германии.

В государственном департаменте существовало мнение, что Япония не решится на войну с Соединенными Штатами, что «она может вести более легкие войны в близлежащих странах» (стр.321). Под «близлежащими странами» подразумевался не только Китай, где война уже велась, но и Советский Союз.

В правительстве США были такие деятели, которые считали нападение фашистской Германии на СССР «даром провидения». Так, военный министр США Стимсон вскоре после нападения Германии на СССР в своем письме президенту писал: «Германия будет основательно занята минимум месяц, а максимально, возможно, три месяца задачей разгрома России». Эту «непредвиденную и драгоценную передышку следует использовать для самых энергичных мер на атлантическом театре военных действий». И далее: «В результате того, что Германия втянулась в эту войну с Россией, наше беспокойство значительно ослабло...». «Этот шаг Германии почти напоминает дар провидения»{8}{9}. Однако «дар провидения» на Востоке не повторился, о чем реакционные круги США сожалеют до сих пор. Они недоумевают, почему Япония упустила «благоприятные шансы» на «победу над Советским Союзом». Почему она не оказала помощи Германии — своему коллеге по антикоминтерновскому пакту? Известный американский военный историк Хиггинс в своей [12] статье, озаглавленной «Восточный ветер, дождь», пишет:

«В этот роковой 1941 год ошибок держав «оси» японское императорское правительство отбросило последний шанс на победу и обеспечило себе верное поражение, напав на Соединенные Штаты, вместо того чтобы напасть на Советский Союз»{10}.

«С ретроспективной точки зрения, — пишет далее Хиггинс, — совершенно ясно, что пакт такого рода{11} был правильной стратегией для Японии и давал ей возможность избежать искушения вступить в войну с противником, которого она не могла победить, а именно с Соединенными Штатами»{12}.

Для подкрепления своего мнения Хиггинс привлекает Уинстона Черчилля, который, по словам Хиггинса, заявил: «Своим решением повернуть на юг вместо того, чтобы наступать на север{13}, Япония безусловно упустила наилучший шанс, выпадавший когда-либо на ее долю, для реализации своих замыслов»{14}.

Почему же Япония все-таки повернула на юг?

Японские милитаристы длительное время вынашивали планы захвата Советского Дальнего Востока, Китая, Индокитая, огромных пространств в Тихом океане. Совершенно очевидно, что японская военщина, предпринимая вторжение в Маньчжурию, готовила плацдарм для нападения на СССР.

По свидетельству генерала Тодзио, бывшего в то время японским военным министром, Япония намеревалась вступить в войну против СССР тогда, когда «в результате германского нападения будет полностью подорвана военная мощь СССР и тем самым максимально облегчена задача захвата Японией Советского Дальнего Востока»{15}.

Итак, японские милитаристы выжидали лишь благоприятного момента для нападения на СССР, который [13] должен был определиться, по их мнению, ходом и исходом борьбы на основном и решающем театре второй мировой войны — на советско-германском фронте.

Конечно, если бы Япония напала на Советский Союз в 1941 году, когда советский народ вел тяжелую борьбу против фашистской Германии и ее европейских союзников, положение нашего государства еще более осложнилось бы. Японские правящие круги понимали это очень хорошо. Но им нужна была победа, и только победа. Героическая борьба советского народа и его Вооруженных Сил оказывала прямое влияние на политику Японии. Германский посол в Японии Отт в телеграмме от 4 сентября 1941 года писал в Берлин: «Ввиду сопротивления, оказываемого русской армией такой армии, как немецкая, японский генеральный штаб не верит, что сможет достичь решающего успеха в войне против России до наступления зимы. Сюда также присоединяются воспоминания о Намонганских (Халхинголских) событиях, которые до сих пор живы в памяти Квантунской армии». Ввиду этого «императорская ставка недавно приняла решение отложить на время действия против Советского Союза»{16}.

Через месяц, 4 октября 1941 года, Отт телеграфировал в Берлин Риббентропу о том, что войну против советской Дальневосточной армии, которая все еще считается сильной в боевом отношении, нельзя начать раньше весны, что «даже нападением Японии в августе или сентябре месяце нельзя открыть дорогу на Сибирь в этом году»{17}.

Нельзя сказать, что японские милитаристы так легко согласились отложить нападение на СССР. В японском правительстве была сильная группировка, считавшая необходимым начать военные действия против СССР немедленно. Наиболее рьяным сторонником немедленного нападения на СССР был японский министр иностранных дел Мацуока, который 13 апреля в Москве от имени Японии подписал пакт о нейтралитете. Еще в июне 1941 года Мацуока добился аудиенции у своего императора, чтобы уговорить его сотрудничать с Германией [14] и напасть на Россию, несмотря на пакт о нейтралитете. 2 июля на 9-м заседании японского императорского совета Мацуока снова настаивал на нападении на Советский Союз.

Однако, исходя из реального соотношения сил, сложившихся условий и преподанных ранее советскими войсками уроков, японская военщина полагала, что стратегическая обстановка в конце 1941 года для агрессии против СССР была менее благоприятной, чем на Тихом океане в районе южных морей.

Н. С. Хрущев в беседе с главным редактором японской газеты «Асахи-Симбун» говорил: «И если Япония напала на США, а не на нас, то это было сделано по расчетам генерального штаба Японии — имелось в виду сперва разгромить Китай и США, а затем обрушиться на Советский Союз, когда мы будем обессилены в войне против гитлеровской Германии»{18}. Но героическая борьба советского народа и его Вооруженных Сил сорвала планы не только гитлеровской Германии, но и империалистической Японии.

На что же рассчитывали японские милитаристы, направляя свой первый удар против Соединенных Штатов? Многие американские историки пытаются дать ответ на этот вопрос. Так, военный историк Мортон в своей статье «Японские планы войны» пишет:

«Возможность избежать войны с Соединенными Штатами серьезно обсуждалась в Токио, однако японцы были убеждены, что, если они продвинутся на юг, Соединенные Штаты вступят в войну. Их единственная надежда на успех связывалась с уничтожением флота и с устранением угрозы со стороны Филиппин; тогда Соединенные Штаты были бы не в состоянии предпринять наступательные действия на протяжении 18–24 месяцев. К этому времени Япония рассчитывала захватить весь южный район и прочно закрепиться на сильной внешней линии обороны. Имея захваченные ресурсы — нефть, каучук, бокситы, Япония полагала, что окажется в состоянии вести оборонительную войну почти неограниченное время»{19}. [15]

Мортон считает, что «пожалуй, самой крупной ошибкой японцев явилось их решение напасть на Соединенные Штаты. Стратегические интересы Японии были в Юго-Восточной Азии. Если бы она ограничилась наступлением на британские и голландские территории, Соединенные Штаты, возможно, совсем не вступили бы в войну. Несмотря на то, что для Японии такой курс был сопряжен с риском, он оправдывался тем, что вынудил бы Соединенные Штаты сделать выстрел первыми, но в 1941 году в США против этого имелась сильная оппозиция, ибо большая часть американцев рассматривала бы такие действия как попытку таскать каштаны из огня для англичан и голландцев»{20}.

Нападение Японии на стратегические позиции Соединенных Штатов, Англии и Голландии в Тихом океане и в районе южных морей явилось результатом острых и длительных империалистических противоречий.

Говоря о планах японских милитаристов на Тихом океане, нельзя сбрасывать со счетов военно-политическую обстановку в Европе, и прежде всего на советско-германском фронте. Японские милитаристы полагали, что фашистская Германия, может быть, и не так быстро, как надеялись немецкие стратеги, но все-таки выиграет войну против Советского Союза, а затем развернет активные военные действия против Англии и США. Это, по мнению японских стратегов, основательно связало бы вооруженные силы США и Англии и не позволило бы им использовать крупные силы в борьбе с Японией. Американский адмирал Шерман писал: «Японские расчеты базируются на существенной предпосылке, что Германия выиграет войну или по крайней мере обеспечит сохранение существующего положения. Если же Германия проиграла войну, вся основа японского решения должна была рассыпаться в прах»{21}.

Но сокрушительные удары Советской Армии под Москвой и Сталинградом, переход стратегической инициативы в руки советского командования оказали [16] решающее влияние на ход всей второй мировой войны. Германские вооруженные силы перешли к стратегической обороне на всех театрах войны. Все это позволило США и Англии сосредоточить значительные силы против Японии и изменить ход борьбы на Тихоокеанском театре военных действий в свою пользу.

Утверждения, что США не вступили бы в войну, если бы Япония ограничила свою агрессию лишь британскими и голландскими владениями, не состоятельны.

В публикуемых документах есть немало фактов, свидетельствующих о том, что Соединенные Штаты готовы были вступить в войну в случае, если японские войска вторгнутся на территорию, находящуюся в зоне южных морей. Так, по свидетельству военного министра Стимсона, военный кабинет согласился с тем, что «ни в коем случае нельзя позволить японским экспедиционным силам высадиться в Сиамском заливе. В противном случае они получат возможность занять такую стратегическую позицию, с которой будут в состоянии нанести тяжелый удар всем трем державам в Юго-Восточной Азии: Англии — в Сингапуре, Голландии — в Голландской Ост-Индии и Соединенным Штатам — на Филиппинах. Если японские войска окажутся на перешейке Кра, то англичане объявят войну, а если англичане начнут воевать, то мы должны воевать тоже» (стр.160).

Таковы факты. Все рассуждения некоторых американских историков о том, что Япония при более искусной политике могла бы избежать войны с США, лишены реальной почвы.

Реакционная американская историография, подвергая резкой критике отдельных должностных лиц, обходит стороной узловые вопросы и истинные причины, которые в конечном итоге привели к вступлению США в войну. Многие американские реакционные историки и публицисты стремятся доказать, будто США явились невинной жертвой агрессии. Не вызывает сомнений тот бесспорный факт, что главным инициатором развязывания войны на Тихоокеанском и Дальневосточном театрах был японский милитаризм. Однако это отнюдь не означает, что США непричастны к ее подготовке и развязыванию. Как показывают факты истории, причины и корни военного столкновения на Тихом океане кроются [17] в стремлении японского и американского империализма к монопольному господству в этой части мира. Их борьба имеет длительную историю. Еще в 1917 году В. И. Ленин писал, что «война между Японией и Америкой уже готова, она подготовлена десятилетиями, она не случайна; тактика не зависит от того, кто первый выстрелит. Это смешно. Вы прекрасно знаете, что японский капитализм и американский одинаково разбойны»{22}.

При рассмотрении причин возникновения войны на Тихоокеанском и Дальневосточном театрах военных действий нельзя не учитывать мюнхенские тенденции в политике правящих кругов США. Если в Европе английские, французские и стоявшие за их спиной американские правящие круги стремились «канализировать» германскую агрессию против СССР на западе, то на Дальнем Востоке американская реакция прилагала огромные усилия к тому, чтобы повернуть и направить японскую агрессию против нашей страны на востоке. Американские империалисты полагали, что им удастся найти общий язык с японскими милитаристами, заинтересованными в том, чтобы «использовать складывающуюся благоприятную перспективу вторжения гитлеровской Германии в СССР для захвата советского Дальнего Востока»{23}. Американский автор Дж. Марион писал: США стремились «использовать Японию для того, чтобы обескровить СССР»{24}. Однако американские империалисты точно так же, как их английские и французские коллеги, явно просчитались. Милитаристская Япония нанесла свой удар не там, где желали американские правящие круги. Расплатой за эту мюнхенскую политику на Дальнем Востоке явилось поражение в Пирл-Харборе.

Началу войны на Тихоокеанском театре предшествовали продолжавшиеся с апреля по декабрь 1941 года японо-американские переговоры, в которых участвовали: с японской стороны — посол в США Китисабуро Номура и бывший японский посол в Германии Курусу, прибывший [18] из Токио в помощь Номура; с американской стороны — государственный секретарь Хэлл. Активное участие в них принимал президент США Рузвельт. Переговоры велись по многим вопросам, но главными из них, по словам японского министра иностранных дел Тойода, были:

«1. Тройственный союз.

2. Экономическая проблема в Китае.

3. Нахождение наших войск в Китае» (стр.279).

Поскольку фашистская Германия и милитаристская Япония усиленно готовились к войне против СССР, они стремились всячески замаскировать свои захватнические замыслы. Именно с этой целью была сформулирована статья 5-я тройственного пакта. В ней говорилось: «Германия, Италия и Япония подтверждают, что данное соглашение ни в какой степени не затрагивает политического статуса, который существует в настоящее время между каждой из трех договаривающихся сторон и Советской Россией» (стр.296).

В свете исторических событий эта формулировка выглядит сплошным лицемерием. Фашистская Германия в целях «установления нового порядка в Европе» 22 июня 1941 года вероломно напала на Советский Союз. В разбойничий поход вскоре включилась и Италия. Что же касается милитаристской Японии, то она лишь выжидала удобный момент для осуществления своей агрессии против СССР на Дальнем Востоке.

В статье 2-й тройственного пакта предусматривалось, что «Германия и Италия признают и уважают руководящую роль Японии в установлении нового порядка в Великой Восточной Азии» (стр.296).

Признание «тройственным пактом» «руководящей роли Японии в установлении нового порядка в Великой Восточной Азии» не могло не вызвать тревоги в правящих кругах США и Англии. Ни для кого не было секретом, что этот документ оформлял военно-политический блок одной группы империалистических государств — претендентов на мировое господство — против другой группы, и прежде всего против США и Англии.

Открытое провозглашение прав японского империализма на установление безраздельного господства в бассейне Тихого океана и «Великой Восточной Азии» [19] привело к дальнейшему обострению американо-японских отношений.

Государственный секретарь США Хэлл, выступая 15 января 1941 года в комиссии по иностранным делам палаты представителей, заявил, что Соединенные Штаты Америки не могут согласиться с японцами, намеревающимися «утвердить себя господами пространства, на котором проживает почти половина всего населения земного шара. В результате они имели бы неограниченный контроль над Тихим океаном и торговыми путями в этом районе»{25}.

Правительства США и Англии, пытаясь не допустить потерь своих позиций в бассейне Тихого океана и в районах Юго-Восточной Азии, приняли ряд мер политического, экономического и военного характера. В частности, Англия приняла решение снова открыть дорогу Бирма — Китай, а США — оказать небольшую финансовую помощь Китаю, ввести полное эмбарго на экспорт стального и железного лома в Японию, провести ряд мероприятий по укреплению своих военно-морских баз на заморских территориях.

Противоречия империалистических хищников в Юго-Восточной Азии и в районе южных морей были непримиримы. Стремление милитаристской Японии к монопольному господству в Китае никак не устраивало американских империалистов, которые также имели далеко идущие планы в отношении этой страны.

В ходе переговоров японское правительство готово было учесть некоторые экономические интересы США и Англии в Китае. Так, 6 сентября 1941 года на заседании правительства в присутствии императора говорилось, что Япония предусматривает возможность «гарантировать» коммерческую деятельность США и Англии в Китае. Но что значили для Соединенных Штатов эти уступки, если японские войска находились в Китае и Индокитае? Правительство США настаивало, чтобы Япония вывела оттуда свои войска. Это требование было камнем преткновения в переговорах. На заседании японского правительства 12 октября 1941 года министр иностранных дел Тойода заявил, что если по двум вопросам [20] — тройственного союза и экономическим проблемам в Китае — с Соединенными Штатами можно прийти к какому-то соглашению, то «третий вопрос — нахождение наших войск в Китае — разрешить очень трудно». Военный министр генерал Тодзио заявил в связи с этим: «Мы не можем пойти на уступки в вопросе вывода войск».

Премьер-министр Коноэ, подводя итоги прениям, заявил: «Если военный министр настойчиво утверждает, что мы не можем пойти на уступки, то вопрос о том, есть ли надежда на успешное завершение дипломатических переговоров, отпадает. Надежды никакой нет...» (стр.280).

После этого заседания японского правительства японо-американские переговоры продолжались еще около полутора месяцев. Обеим сторонам было совершенно ясно, что переговоры закончатся провалом. Военное столкновение на Тихом океане неумолимо приближалось, несмотря на то, что обе стороны старались продлить переговоры. Японское правительство хотело под прикрытием переговоров завершить подготовку для нанесения внезапных ударов. Правительство США, по заявлению военного министра Стимсона, тоже стремилось выиграть время и «всеми мерами оттянуть начало войны, если ее нельзя было избежать». Вместе с тем, если война стала бы все же неизбежной, говорил Стимсон, мы «хотели, чтобы Япония первой совершила открытый акт» (стр.157). И Япония совершила этот акт, внезапно напав на Пирл-Харбор.

Подавляющая часть опубликованной литературы по вопросу об ответственности за поражение в Пирл-Харборе, так же как и отчеты комиссий конгресса, выражает в основном две точки зрения. Мнение «большинства» комиссии конгресса разделяют в своих книгах Миллис, Раух, Фейс и некоторые другие{26}. Эти авторы ищут козлов отпущения за поражение в Пирл-Харборе среди представителей командования войсками США на Гавайских островах и Тихоокеанского флота. Моргенштерн, Берд, Тенсилл и Теобальд придерживаются точки зрения «меньшинства» и идут в своих суждениях даже [21] дальше{27}. Так, например, Моргенштерн утверждает, что США в войну втянул президент; Берд пишет, что Рузвельт, нарушив американскую конституцию, спровоцировал Японию сделать первый выстрел; Теобальд доказывает, что ответственность за катастрофу должна быть возложена на президента и его ближайшее окружение.

Казалось, внимательное изучение документов об этих событиях должно было бы приблизить борющиеся стороны к истине. Но, увы, этого не происходит. За каждой из них стоит определенная сильная и влиятельная группа, которая многими неуловимыми путями навязывает угодные ей толкования фактов. Почти два десятилетия ведутся споры о причинах и виновниках поражения американского флота в Пирл-Харборе. Но борющиеся стороны и сейчас продолжают стоять на противоположных точках зрения.

Конечно, буржуазные историки видят то нелепое положение, в котором оказалась американская историография в своем отношении к тому, что произошло в Пирл-Харборе. Но они не способны объективно проанализировать факты и сделать правильные научные выводы. Их исследования событий, приведших к поражению в Пирл-Харборе, являются одним из ярких примеров того тупика, в котором находится сейчас реакционная буржуазная историография.

Действительно, факты показывают, что в катастрофе в Пирл-Харборе повинны многие инстанции правительственного и военного аппарата США. Так называемые «ошибки и упущения», граничившие порой с полной безответственностью и беспечностью, имелись во всех звеньях. Вполне очевидно, что «маленькая» ошибка должностного лица, занимающего высокий пост в государстве, имеет иногда более пагубные последствия, нежели «крупные» ошибки, совершенные в низших звеньях. [22]

Из множества вопросов, которые длительное время обсуждаются в американской исторической литературе, посвященной событиям в Пирл-Харборе, в центре внимания стоят два:

1. Было ли известно заранее американскому правительству и президенту Рузвельту о японских планах удара по Пирл-Харбору?

2. В чем состояли ошибки и упущения должностных лиц, приведших к столь печальным событиям?

Ответ на первый вопрос обычно связывается с успешным раскрытием американской разведкой секрета дипломатического шифра Японии. Благодаря этому начиная со 2 июля 1941 года почти вся важнейшая дипломатическая переписка Японии дешифрировалась. Особое значение имело быстрое дешифрирование японских дипломатических документов на последнем этапе японо-американских переговоров в ноябре 1941 года. Государственный секретарь США Хэлл знал заранее не только о нотах, которые ему должны были вручить послы, но и об особых указаниях японского министерства иностранных дел своим послам.

Вот некоторые выдержки из перехваченных и дешифрированных американской разведкой телеграмм с такими указаниями.

Телеграмма от 15 ноября 1941 года. «Судя по ходу переговоров Соединенные Штаты, по-видимому, до настоящего времени не представляют себе полностью, что положение становится все более критическим. Срок, указанный в моей телеграмме № 736 (25 ноября), в существующих условиях остается абсолютно неизменным...»{28}

Телеграмма от 16 ноября. «...Судьба нашей империи висит на волоске и будет решена в течение нескольких дней, поэтому действуйте, пожалуйста, еще энергичнее, чем в прошлом».

Телеграмма от 22 ноября. «Для нас чрезвычайно затруднительно рассматривать изменение даты, установленной в моем № 736. ...мы хотели бы достигнуть урегулирования японо-американских отношений к 25 ноября». [23]

Далее отмечалось, что крайний срок назначается на 29 ноября и что «по истечении этого срока события будут развиваться автоматически».

В телеграмме от 28 ноября указывалось, что «...через два — три дня... переговоры будут прекращены де-факто». Далее министр иностранных дел Японии писал японскому послу: «...Мне не желательно, чтобы Вы создали впечатление, будто переговоры прекращены. Заявите только, что Вы ожидаете инструкций...»

Кодовая радиопередача от 4 декабря на японском языке «Хигаси-но кадзэ амэ» («Восточный ветер, дождь»), что означало разрыв дипломатических отношений с США и приказ на уничтожение шифров{29}.

Все эти телеграммы расшифровывались американской разведкой, как правило, в тот же день, когда они отправлялись из Токио, или на следующий день. Их читали президент, государственный секретарь, военный и военно-морской министры и ответственные руководители армии и флота в Вашингтоне. Так, например, на допросе в сенатской комиссии государственный секретарь Хэлл заявил: «Я был в курсе содержания всех перехваченных телеграмм»{30}.

Особый интерес представляют японские телеграммы, которые были дешифрированы в последние 24 часа перед нападением Японии. Во второй половине дня 6 декабря было перехвачено сообщение о том, что вскоре следует ожидать передачи ответа на американскую ноту от 26 ноября. Затем должна была последовать инструкция о моменте его вручения. В 15.00 6 декабря американская разведка получила первые тринадцать частей ответа, к 21.00 они были дешифрированы и в 21.30 доложены Рузвельту. Вместе с Рузвельтом в его рабочем кабинете находился Гарри Гопкинс. По свидетельству Шульца, Рузвельт, прочитав тринадцать частей ответа, сказал: «Это — война»{31}. Гопкинс согласился с ним. Президент [24] пожелал вызвать начальника главного штаба военно-морского флота адмирала Старка, но оказалось, что тот в Национальном театре. Рузвельт не стал вызывать его, опасаясь встревожить публику. Мер по приведению в боевую готовность вооруженных сил в отдаленных округах и районах в этот вечер в Вашингтоне принято не было.

В 08.00 7 декабря в Вашингтоне была дешифрирована четырнадцатая часть японского ответа.

В 10.00 ее получили государственный секретарь Хэлл, военный министр Стимсон и военно-морской министр Нокс, которые находились в государственном департаменте.

В 11.00 (за два часа до нападения на Пирл-Харбор) президенту была доложена дешифрированная телеграмма с указанием о моменте вручения японского ответа американскому правительству (13.00).

Хотя до рокового момента оставалось два часа, никаких указаний и распоряжений президента и высшего руководства не последовало.

В 11.25 начальник главного штаба сухопутных войск генерал Маршалл после верховой прогулки, которую он совершал каждое воскресенье утром, прибыл в военное министерство. Прочитав дешифрированные японские документы, генерал Маршалл позвонил адмиралу Старку и предложил ему известить о положении дел командующих в отдаленных районах. Но адмирал Старк не счел нужным делать это. Он заявил, что командующие уже предупреждены в достаточной степени. Маршалл все же решил направить предупреждение с указанием, что Япония намерена в 13.00 передать правительству США ультиматум и уничтожить после этого срока шифровальные машины. «Что именно может быть предпринято в назначенный час, говорилось в телеграмме Маршалла, нам не известно, однако будьте в соответствующей готовности» (стр.89). Но эта телеграмма вовремя не дошла и поэтому никакой роли не сыграла.

В зашифрованном виде ее передали на узел связи в 11.58 (за 1 час 27 минут до начала атаки). В этот день радиосвязь военного министерства с Гавайскими островами была нарушена. Мощные радиопередатчики военно-морского флота использованы не были. Телеграмма поступила [25] в Гонолулу в 13.03 по вашингтонскому времени (за 22 минуты до начал атаки). Телеграфная связь в воскресенье между Гонолулу и фортом Шафтер, где находился штаб командующего Гавайским военным округом генерала Шорта, не работала. Лишь в 14.58 7 декабря телеграмма была доложена адъютанту командующего Гавайским военным округом. Ввиду того что телеграмму генерала Маршалла не послали серией «вне всякой очереди», она не была сразу расшифрована. Короче говоря, это важное предупреждение в расшифрованном виде было получено командующим Гавайским военым округом через семь часов после нападения японцев на Пирл-Харбор. Этот факт свидетельствует о тех беспорядках, которые царили в вооруженных силах США.

На заседании комиссии конгресса генерала Маршалла спросили, в каком районе Япония намеревалась нанести первый удар. Маршалл ответил, что он ожидал нанесения ударов по Филиппинам и Сингапуру, но не по Пирл-Харбору.

Какими же сведениями о замыслах японского командования в отношении Пирл-Харбора располагали Соединенные Штаты? Прямых данных, по-видимому, не имелось. Но косвенные данные, свидетельствовавшие о большом интересе японцев к военно-морской базе Пирл-Харбор, все же были. Еще 27 января 1941 года американский посол в Токио Грю сообщил государственному департаменту, что ему стало известно «о готовящемся внезапном нападении японских вооруженных сил на стоянку Тихоокеанского флота США — Пирл-Харбор»{32}. Разведка США перехватила и дешифрировала ряд телеграмм, адресованных японскому консулу в Гонолулу Кито, в которых предписывалось доносить о стоянке в Пирл-Харборе кораблей, особенно линейных и авианосцев. При этом обращалось особое внимание на тот случай, когда корабли стоят по два у одного пирса. 2 декабря Кито получил указание сделать все возможное, чтобы посылать донесения о кораблях каждый день. От него потребовали, кроме того, донесений о наличии аэростатов воздушного заграждения над [26] Пирл-Харбором, о защите кораблей противоторпедными сетями и т.д.

Но этим телеграммам в Вашингтоне не придавали надлежащего значения. Их, по-видимому, рассматривали как обычные задания на шпионаж. Подобные задания давались японским консулам и в Панаме, и на Западном побережье Соединенных Штатов, что неизбежно рассеивало внимание американской разведки. К тому же телеграммы из Токио в Гонолулу и из Гонолулу в Токио были зашифрованы цифровым кодом, который считался малонадежным. Поэтому их обрабатывали и переводили лишь в перерывах между работой над более, как казалось, важными и срочными телеграммами. Следствием этого было то, что дешифрирование телеграмм производилось спустя две — четыре недели после их перехвата. Так, одна из важных телеграмм консула Кито была перехвачена 2 декабря, а расшифрована 30 декабря 1941 года, то есть спустя 28 суток. Положение осложнялось тем, что о содержании этих телеграмм не информировались командующие Гавайским военным округом и Тихоокеанским флотом. Эти должностные лица, по всей вероятности, могли бы сделать из переписки консула Кито надлежащие выводы.

Хорошо организованная японская разведка в значительной мере способствовала успеху удара по Пирл-Харбору. Так, японский вице-консул в Гонолулу, носивший вымышленную фамилию Моримура (фактически это был младший лейтенант японского военно-морского флота Ёсикава), оказался весьма искусным шпионом. Этот разведчик с дипломатическим паспортом появлялся везде, где ему было нужно. Купаясь в море, он собирал сведения о подводных препятствиях, приливо-отливных явлениях, глубинах у берегов; взбираясь на холмы и горы, Ёсикава наблюдал за входом и выходом кораблей флота; сидя в ресторане около гавани, он не забывал проверить, какие корабли оставались в гавани, а какие вышли в море; чтобы установить наличие противолодочных сетей у входа в гавань, Ёсикава проникал на охраняемую территорию порта, маскируясь под чернорабочего. Последнее свое донесение Ёсикава писал вечером 6 декабря; «Аэростатов заграждения не наблюдал. Противоторпедных сетей в районе стоянки [27] линейных кораблей нет. Никаких признаков направления на близлежащие острова указаний о введении готовности к отражению атак с воздуха или с моря не отмечено»{33}. Это донесение в тот же день было получено японским министром иностранных дел и передано командующему Объединенным флотом адмиралу Ямамото.

В 01.20 7 декабря по гавайскому времени, когда ударные соединения японского флота находились в 400 милях от Гонолулу, командующий этого соединения вице-адмирал Нагумо получил последние разведывательные данные о дислокации кораблей в Пирл-Харборе и использовал их для нанесения удара.

Нельзя, конечно, сказать, что командующие Гавайским военным округом и Тихоокеанским флотом не получили никаких указаний из Вашингтона. 24 ноября начальник штаба военно-морских сил адмирал Старк направил командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Киммелу телеграмму, в которой сообщал, что шансы на благоприятный исход переговоров с Японией весьма сомнительны и что, по его мнению, возможны агрессивные действия Японии на любом направлении, включая Филиппины и остров Гуам. 27 ноября Старк писал Киммелу, что переговоры прекращены, ожидаются агрессивные действия Японии против Филиппин, Таиланда, перешейка Кра и, возможно, острова Борнео (стр.35). Подобные указания дал 27 ноября и Маршалл командующему Гавайским округом генералу Шорту. Маршалл писал о необходимости принять меры против возможной подрывной деятельности на объектах. В телеграмме говорилось также, что предупредительные меры не должны стать достоянием гласности и возбудить тревогу населения. Но все эти указания страдали неопределенностью. И не случайно федеральный судья Робертс при расследовании событий в Пирл-Харборе назвал телеграмму Маршалла Шорту «двусмысленной».

В свою очередь контр-адмирал Киммел и генерал-майор Шорт оказались не на высоте: они не проявили ни должной решительности, ни инициативы, ни способности предвидеть события. При явной угрозе войны флот и [28] войска в Пирл-Харборе находились в пониженной степени боевой готовности. В то воскресное утро личному составу было разрешено увольнение на берег, на некоторых кораблях в ожидании воскресной утренней проверки были открыты все водонепроницаемые двери и люки. Никакой воздушной разведки на случай возможного подхода японских авианосцев выслано не было.

Дежурство на подвижных радиолокационных станциях несли только с 04.00 до 07.00. В информационном центре в Пирл-Харборе, одной из важнейших функций которого являлась оценка воздушной обстановки, дежурства офицеров организовано не было. Телеграфная связь между Гонолулу и фортом Шафтер, где находился штаб командующего Гавайским военным округом, по воскресеньям не работала.

Всеми этими просчетами весьма искусно воспользовалось японское командование. Удар был нанесен в том месте, где американцы меньше всего его ожидали; он последовал в воскресенье, когда при существовавших порядках личный состав меньше всего думал о служебных обязанностях. Наконец, момент налета самолетов был выбран таким образом, чтобы бомбовый удар совпал по времени с завтраком личного состава флота и с прекращением работы радиолокационных станций. Все эти обстоятельства, конечно, способствовали достижению высокой эффективности удара.

Почти 20 лет прошло после событий в Пирл-Харборе. Однако до сего времени уроки Пирл-Харбора не потеряли своей актуальности. Особый интерес представляют для нас методы развязывания агрессии империалистическими государствами и вопросы готовности страны к отражению внезапного нападения. Публикуемые документы представляют значительный интерес при изучении указанных проблем.

Генерал-майор Павленко Н. Г. [29]