Вооруженный конфликт у озера Хасан (вместо предисловия)

События у озера Хасан 1938 г. и сегодня неоднозначно воспринимаются и в России, и в мире.

В советской историографии (цитирую по Советской военной энциклопедии 1980 г.) отмечалось: «Хасан, озеро в Приморском крае РСФСР, в 130 км юго-западнее Владивостока, у границы с Китаем и Кореей, в районе которого в июле-августе 1938 г. произошел военный конфликт, вызванный японскими войсками, вторгшимися на территорию СССР». Далее утверждалось, что «поражение японцев в районе Хасана было серьезным ударом по их захватническим планам на Дальнем Востоке, направленным против СССР. Боевые действия подтвердили высокие морально-политические качества, боевую выучку советских воинов, надежность отечественной военной техники, правильность основных положений советских уставов и наставлений. Советские войска приобрели некоторый боевой опыт, который был использован для дальнейшего повышения боевой готовности Советской Армии, отработки вопросов взаимодействия родов войск и управления войсками»{1}.

Детальное изучение карты боевых действий, приведенной в Энциклопедии, вызывает ряд вопросов. Вооруженная [6] борьба велись за ничтожный клочок земли, отделявший юго-западный берег озера Хасан от государственной границы. С точки зрения военной стратегии, да и оперативного искусства, обладание этим участком местности не давало никаких преимуществ ни Японии, ни Советскому Союзу.

Однако этим событиям в Кремле придавали большое политическое значение. Видимо, неслучайно по результатам боев участвующие в боях 40-я стрелковая дивизия была награждена орденом Ленина, 38-я стрелковая дивизия и Посьетский пограничный отряд — орденами Красного Знамени. 26 участников боев были удостоены звания Героя Советского Союза, а 6,5 тыс. человек награждены орденами и медалями. Для того времени такие массовые награждения были весьма заметным событием.

Одновременно с этим были приняты весьма суровые меры по отношению к командующему Дальневосточным фронтом маршалу В. К. Блюхеру — он был отстранен от должности, а за тем репрессирован. Дальневосточный фронт был расформирован. На его основе были созданы 1-я Отдельная Краснознаменная (командующий Г. М. Штерн) и 2-я Отдельная Краснознаменная (командующий И. С. Конев) армии.

В секретном приказе наркома обороны маршала К. Е. Ворошилова, изданном после обсуждения итогов конфликта на заседании Главного военного совета РККА, констатировалось:

«События этих немногих дней обнаружили огромные недочеты в состоянии Краснознаменного Дальневосточного фронта. Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказались на недопустимо низком уровне. Войсковые части были раздерганы и небоеспособны; снабжение войсковых частей не организовано. Обнаружено, что Дальневосточный театр к войне плохо подготовлен (дороги, мосты, связь)...»{2} [7]

Таким образом, мы должны отметить серьезные расхождения в оценке событии официальной историографией и военно-политическим руководством страны того времени. Кроме того, отстранение от должности и репрессии в отношении маршала В. К. Блюхера трудно объяснить общей политической атмосферой в СССР в те годы. Как видно из материалов заседаний Главного военного совета РККА, недостатков в строительстве и подготовке Вооруженных Сил, более существенных, чем в ДВФ, официальными комиссиями вскрывалось немало. Однако столь серьезные оргвыводы последовали впервые.

Очевидно, что, несмотря на тактический характер вооруженного столкновения у озера Хасан, выводы по нему были обусловлены военно-политическими и стратегическими факторами.

Попробуем разобраться хотя бы в некоторых из них.

Как известно, к середине 30-х годов у военно-политического руководства страны сложилась точка зрения, что основная военная опасность для СССР исходит от Германии и Польши. Готовясь к обороне на главном — западном направлении, предполагалось, что и Япония не упустит свой шанс добиться территориальных приращений за счет СССР на Дальнем Востоке. Отсюда следовал вывод, что нужно быть готовым к войне на два фронта.

В сентябре 1934 г., оценивая военно-стратегическую обстановку, К. Е. Ворошилов заявил: «Мы имеем сведения не только газетные, но более основательные, что между Германией и Польшей, с одной стороны, и Японией — с другой, происходят какие-то закулисные и весьма серьезные разговоры насчет совместного содействия против Советского Союза. Эта комбинация вполне правдоподобна и реальна. Нападение на Дальний Восток оттянет туда много сил и тем создаст для наших западных соседей больше возможностей»{3}.

В своей записке наркому обороны от 25 февраля 1935 г. М. Н. Тухачевский также полагал, что «вряд ли Германия [8] и Польша выступят против нас без участия в войне Японии»{4}. В 1935 г., исходя из оценок возможных событий на Дальнем Востоке, считалось необходимым по мобилизационному плану иметь для прикрытия границ против Японии не менее 35 дивизии с 3–4 тыс. самолетов.

Опасения советского руководства по поводу Дальнего Востока имели веские основания.

В те в 1920 г. в Японии появилась книга одного из ведущих военных специалистов К. Сато, которая была переведена на русским язык и издана под названием «Япония и Америка в их взаимных отношениях». В этой книге содержался прогноз характера и исхода будущих столкновений за передел мира: «Географическая и историческая миссия Японии должна развиваться, во чтобы то ни стало на Азиатском материке. Если развитию Японии на континенте будут поставлены препятствия, то это будет смертельной угрозой самому ее существованию». При новом переделе мира «Япония должна получить власть в Китае и в русских владениях на Дальнем Востоке»{5}. Как известно, в это время японские интервенционистские оккупационные войска еще не помышляли уходить с советского Дальнего Востока.

В 1923 г. японским военно-политическим руководством был принят документ «Курс на оборону», в котором противниками Японии были определены СССР, США и Китай. Планом войны против СССР предусматривалось «разгромить противника на Дальнем Востоке и оккупировать важные районы к востоку от озера Байкал. Основной удар нанести по Северной Маньчжурии. Наступать на Приморскую область, Северный Сахалин и побережье континента. В зависимости от обстановки оккупировать и Петропавловск-Камчатский»{6}. В последующие годы этот план стал проводиться в жизнь.

19.31 год — Япония нападает на Маньчжурию, в 1935 г. — захватывает северо-восток Китая. В июле 1937 г. начинается полномасштабная война против Китая. [9]

После захвата в 1931–1932 гг. японцами Маньчжурии и превращения ее в марионеточное государство Маньчжоу-Го там начал создаваться плацдарм для нападения на СССР, при этом особое внимание уделялось подготовке японской Квантунской армии к будущей войне. Во второй половине 30-х годов Япония, поощряемая правительствами США, Англии и Франции и поддерживаемая гитлеровской Германией, перешла к прямым провокациям против Советского Союза.

Замысел будущей войны был изложен в документе генерального штаба японской армии «Основные принципы плана по руководству войной против Советского Союза», разработанном в августе 1936 г. В нем указывалось, что на первом этапе военных действий необходимо «захватить Приморье и Северный Сахалин», затем «заставить Советский Союз согласиться со строительством Великого монгольского государства». При этом подразумевалось, что данное «государство» должно целиком поглотить территорию МНР и находиться в полной зависимости от японских военных властей{7}.

В марте 1938 г. штабом Квантунской армии был направлен в центр документ «Политика обороны государства», в котором в случае войны против СССР предписывалось силами Квантунской и Корейской армий нанести основной удар по советскому Приморью для его захвата путем отсечения войск Особой Дальневосточной армии от войск Забайкальского военного округа и их уничтожения{8}.

Однако в 1938 г. Япония в материально-техническом отношении еще не готова к крупномасштабной войне. Здесь еще помнят позорный уход с Дальнего Востока в 1922 г. и понимают необходимость серьезной подготовки. Япония пытается выяснить возможность реализации своих планов против СССР и одновременно готовится к войне.

Маньчжурский театр военных действий обустраивался чрезвычайно быстро. Уже к 1937 г. здесь было 43 военных [10] аэродрома и около сотни посадочных площадок. Железные дороги протянулись на 8,5 тыс. километров.

В середине 1937 г. в Маньчжурии на границах с Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой японцами было создано 11 укрепленных районов, во всех крупных населенных пунктах вдоль государственных границ размешались сильные военные гарнизоны, строились и совершенствовались шоссейные дороги. В Северной и Северо-Восточной Маньчжурии была сосредоточена основная группировка Квантунской армии, состоявшей из 6 дивизии{9}. Боевая подготовка японских войск проводилась в обстановке, приближенной к природным условиям советского Дальнего Востока: у солдат вырабатывалось умение воевать в горах, лесистой местности, в районах с суровым климатом.

К весне 1938 г. численность японских войск в Маньчжурии была доведена до 350 тыс. человек, имевших 1052 артиллерийских орудия, 585 танков и 355 самолетов. Кроме того, более 60 тыс. человек, 264 артиллерийских орудия, 34 танка и 90 самолетов японское командование держало в Корее{10}.

До июля 1937 г. численность советских войск на Дальнем Востоке составляла 83 750 человек, 916 артиллерийских орудии, 890 танков (преимущественно легких) и 766 самолетов.

В связи с явной подготовкой Японии к вооруженному нападению на советский Дальний Восток приказом наркома обороны СССР от 1 июля 1938 г. Отдельная Краснознаменная Дальневосточная армия была преобразована в Краснознаменный Дальневосточный фронт.

Командующим войсками Краснознаменного Дальневосточного фронта назначается один из наиболее известных полководцев Гражданской войны Маршал Советского Союза Василий Константинович Блюхер.

Фронт состоял из двух общевойсковых армий — 1-й Приморской и 2-й Отдельной Краснознаменной, которыми [11] соответственно командовали комбриг К. П. Подлас и комкор И. С. Конев (будущий Маршал Советского Союза). Из дальневосточной авиации создается 2-я Воздушная армия.

Для пополнения корабельного состава Тихоокеанского флота с Балтики в 1937 г. были направлены два эскадренных миноносца. Их экипажи за 75 суток совершили беспримерный переход во Владивосток Северным морским путем{11}.

На усиление Дальневосточного фронта в течение 1938 г. было решено направить 105 800 человек рядового и командного состава. Началось строительство 120 оборонительных районов на наиболее угрожаемых направлениях. Много внимания уделялось укреплению дальневосточной границы{12}.

Занимая по принципиальным вопросам жесткую по отношению Японии позицию, Советский Союз тем не менее не был заинтересован в дальнейшем ухудшении двусторонних отношений. 4 апреля 1938 г. СССР выступил с инициативой конструктивно решить ряд накопившихся проблем, по которым стороны не желали идти на уступки, но японская сторона по-прежнему не желала компромисса и стремилась добиться односторонних уступок со стороны СССР.

Подготовка провокации у озера Хасан

Рассчитанная на «блицкриг» полномасштабная война в Китае растянулась уже на год, и конца ей не было видно, что заметно сказывалось на авторитете Японии перед союзниками по Антикоминтерновскому пакту. Чтобы избежать окончательной «потери лица», Токио нужен был быстрый и яркий успех.

Япония усиленно ищет повод для конфронтации с Советским Союзом. Только за неполные восемь месяцев 1938 г. военнослужащими японских вооруженных сил было [12] совершено 124 нарушения границы на суше, 120 — на море и 40 нарушений воздушного пространства. За это же время ими было спровоцировано 19 боевых столкновений{13}.

29 января, 21, 26 и 27 февраля 1938 г. одиночные японские самолеты нарушали советско-маньчжурскую границу. 26 февраля японцы обстреляли советский пограничный наряд на одном из островов на реке Аргунь. 11 апреля 11 японских самолетов нарушили воздушную границу СССР. При этом один из самолетов был принужден к посадке на советской территории. 27 мая японцы устроили на советской территории засаду и, захватив пограничника красноармейца Кривенко, увели его в Маньчжурию{14}.

За полмесяца до развязывания боевых действий объявляет район будущего вооруженного конфликта маньчжурской территорией. 15 июля 1938 г. японский поверенный в делах в СССР вручил требование вывести советских пограничников с высот западнее озера Хасан. 20 июля претензии на район Хасана повторил посол Японии в СССР М. Сигэмицу. Когда ему было указано на необоснованность подобных притязаний, посол заявил, что Япония для достижении своих целей применит силу{15}. Одновременно японцы развернули широкую антисоветскую кампанию в прессе. События стали приобретать характер, далеко выходящий за пределы пограничного спора.

Пограничный участок, ставший местом конфликта, с высотами Заозерная и Безымянная отделяется от остальной части Посьетского района озером Хасан. Северная и южная оконечности озера находились в непосредственной близости от границы. С советской территории к высотам Заозерная и Безымянная можно было попасть только по узким заболоченным проходам шириной до 500 м на севере и 150–200 м на юге.

Сопки Безымянная и Заозерная своими склонами спускаются прямо к озеру Хасан. Несмотря на небольшую высоту (до 150 м), они господствуют над окружающей местностью, и в ясную погоду с них просматривается все наше [13] побережье. В случае овладения этими высотами, противник мог бы вести наблюдение за участком советской территории к югу и западу от залива Посьет и за Посьетской бухтой, а его артиллерия — держать под огнем всю эту местность.

Планируя вооруженную акцию, японское командование рассчитывало, что сложный характер местности, отдаленность от обжитых районов и отсутствие дорог не позволят советскому командованию применить танки и артиллерию. В то же время маньчжурская и корейская территории, примыкающие к советской границе, являлись вполне обжитыми, с большим количеством населенных пунктов, шоссейных и железных дорог. Одна из железных дорог проходила вдоль границы на удалении всего 4–5 км и позволяла использовать артиллерию бронепоездов.

Учитывая эти обстоятельства, японское командование предполагало быстро захватить высоты Заозерная и Безымянная, возвести на них мощные укрепления и создать угрозу всему Посьетскому району. В случае разрастания конфликта, Япония рассчитывала сначала сковать силы Красной армии, в районе озера Хасан, а затем, совершив обход с севера, окружить их и овладеть всей южной частью Советского Приморья.

В мае 1938 г. японским командованием проводится инспекторская проверка войск с участием командующего Квантунской армией, занимавшего одновременно пост японского посла в марионеточном государстве Маньчжоу-Го, генерала Кэнкитн Уэды, а также военного министра Маньчжоу-го Юй Чжишаня, в результате которой делается вывод об их готовности к действиям у озера Хасан. При этом учитывалось, что предполагаемый предмет спора между СССР и Японией столь незначителен, что в случае неудачи японской стороны СССР не пойдет на объявление крупномасштабной войны, к которой Япония еще явно не готова. [14]

Вслед за этим началась рекогносцировка местности у сопки Заозерной с участием немецких представителей. Вблизи границы японцы создали систему хорошо укрепленных районов, построили шоссейные дороги, стянули в этот район свои войска. Обстановка с каждым днем осложнялась, становилась все более тревожной.

Японские провокации на границе следовали одна за другой: проводилось демонстративное развертывание войск для атаки на высоту Заозерная, происходило сосредоточение все новых подразделений, приводившихся в боевую готовность. Все это не оставляло сомнений в намерениях японских военных.

Однако командование Дальневосточного фронта не давало должной оценки надвигающимся событиям. Не были своевременно приняты меры к укреплению этого участка государственной границы. Мало того, В. К. Блюхер всячески пресекал любые попытки дать достойный отпор провокациям на границе (это особо отмечено в материалах Главного военного совета РККА){16}.

Планируя провокацию, японское военное командование стремилось разведкой боем проверить достоверность сведений, представленных ему перешедшим в июне 1938 г. (как раз в районе озера Хасан) к японцам начальником управления НКВД по Дальневосточному краю комиссаром государственной безопасности 3 ранга Г. С. Люшковым, о состоянии обороны советского Приморья на главном владивостокском направлении и, в случае успеха, захватить прилегающий к озеру район. Определенную смелость и уверенность в успехе придавали японцам данные, полученные от Люшкова о слабости советских оборонительных позиций в районе озера Хасан, о том существенном уроне, который наносили боеспособности Красной армии репрессии по отношению к командному составу{17}.

К началу вооруженного конфликта японское командование сосредоточило вблизи границы две пехотные дивизии, одну пехотную бригаду, три пулеметных батальона, [15] одну кавалерийскую бригаду, отдельные танковые части и до 70 самолетов.

Непосредственно в районе Хасана действовала 19-я пехотная дивизия численностью до 20 тыс. человек с большим количеством артиллерии и тяжелого пехотного оружия. Одновременно к участку Посьетского погранотряда противник подтянул 15-ю и 20-ю пехотные дивизии, механизированную бригаду и кавалерийский полк, артиллерию. Кроме того, для возможной огневой поддержки японских сухопутных войск (если боевые действия переместятся к югу, к морскому побережью) к устью пограничной реки Туманган подошел отряд японских кораблей в составе крейсера, 14 миноносцев и 15 военных катеров. К предполагаемому району боевых действий подтягивалась тяжелая и зенитная артиллерия, а также несколько бронепоездов{18}.

Начало и ход вооруженного конфликта

29 июня японцы двумя ротами перешли границу и, сломив сопротивление многочисленного пограничного наряда, захватили высоту Безымянная. Командир 40-й стрелковой дивизии В. К. Базаров, главные силы которой в это время находились в движении в 30–40 км от района столкновения, направил на помощь пограничникам два усиленных стрелковых батальона 118-го стрелкового полка.

Решительными действиями пограничного резерва и личного состава заблаговременно выдвинутых к границе двух рот 119-го полка 40-й стрелковой дивизии к исходу дня японцы были выбиты с захваченной высоты и отброшены с советской территории{19}.

31 июля противник после короткой артиллерийской подготовки вновь перешел в наступление силами двух полков, в ходе упорного четырехчасового боя овладел высотами Заозерная, Безымянная, Пулеметная Горка и продвинулся в глубь нашей территории до четырех километров. [16]

Советские пограничники и два батальона 40-й стрелковой дивизии отошли через северный проход за озеро Хасан. Закрепившись на господствующих высотах, японцы держали подходы к ним под прицельным пулеметным и артиллерийским огнем.

Ввиду расширения конфликта, 31 июля в боевую готовность были приведены соединения и части 1-й Приморской армии и Тихоокеанского флота. В тот же день начальник штаба Дальневосточного фронта комкор Г. М. Штерн назначается по совместительству командиром 39-го стрелкового корпуса в составе 40, 32, 39-й стрелковых дивизии и 2-й механизированной бригады. 2 августа в Посьет прибыл командующий Дальневосточным фронтом В. К. Блюхер. Он отдал распоряжение ускорить сосредоточение войск и упорядочить работу тыла и снабжение. Таким образом, в штабе 39-го корпуса сосредоточилось все командование фронта и Приморской армии.

В район событий дополнительно были направлены 32-и стрелковая дивизия под командованием И. Э. Берзарина и 2-я механизированная бригада под командованием А. И. Панфилова.

Г. М. Штерн, разобравшись в сложившейся обстановке, приказал прекратить бессмысленные атаки вплоть до подхода основных воинских сил. Он доложил Военному совету фронта, что части 39-го стрелкового корпуса, на которые возложена основная задача ликвидации конфликта, все еще находятся в движении и вследствие бездорожья продвигаются медленно, их снабжение не налажено. Начать общее наступление Штерн считал возможным только 5 августа. Предложенный им план, предусматривавший удары по противнику, закрепившемуся на сопках, поддержку и прикрытие наземных войск авиацией и артиллерией, был одобрен и утвержден В. К. Блюхером.

Однако в это время японские войска спешно укрепляли захваченные высоты, строили окопы, проволочные заграждения, подтягивали артиллерию и резервы. Их пулеметы [17] и снайперы держали под огнем все подступы к высотам и оба перешейка. Дальнейшая задержка с наступлением позволила бы противнику еще более укрепиться, и борьба с ним была бы сопряжена с большими жертвами. Поэтому Штерн приказал начать атаку высоты Безымянная 2 августа, не ожидая подхода всех войск, только силами к этому времени полностью развернутой 40-й стрелковой дивизии, которая получила задачу выбить противника и овладеть высотами Безымянная и Заозерная{20}.

Здесь, несомненно, была проявлена поспешность. Сложившаяся обстановка не требовала столь быстрого действия, к тому же значительная часть командного состава частей и подразделений была лишена возможности произвести рекогносцировку и организовать взаимодействие на местности. В результате этой поспешности к 7 часам (к часу начала наступления) 2 августа часть артиллерии, прибывшей ночью, оказалась не готовой; положение противника, особенно передний край, изучены не были; связь полностью развернуться не успела, левый фланг боевого порядка не мог начать наступление в назначенный приказом час.

Главный удар наносился с севера силами 119-го и 120-го стрелковых полков, вспомогательный удар — с юга силами 118-го стрелкового полка, поддержанного танковым батальоном.

К исходу дня 119-й стрелковый полк, преодолев вброд озеро Хасан, вышел под огнем противника на северо-восточные скаты сопки Заозерная. Атака захлебнулась. Уставшие и промокшие красноармейцы были вынуждены залечь и окопаться, шквальный огонь японской артиллерии не давал возможности поднять голову. То же самое произошло и со 120-м стрелковым полком, вышедшим на восточные скаты сопки Безымянная. Все попытки развить наступление были безуспешными. Не смог выполнить свою боевую задачу и 118-й стрелковый полк{21}.

3 августа 40-я стрелковая дивизия вынуждена была, не достигнув успеха, выходить из боя под сильным огнем [18] противника. Лишь к 15 часам она сумела сосредоточиться в указанном ей районе для приведения частей и подразделении в порядок и подготовки к новым наступательным действиям.

4 августа, когда советские войска готовились к решающему наступлению в районе озера Хасан, японский посол в Москве передал предложение своего правительства приступить к переговорам по мирному урегулированию конфликта. Советское правительство выразило готовность к таким переговорам, но при обязательном условии — японские войска должны быть выведены с территории СССР. С этим законным требованием японцы не согласились{22}.

Стороны за считанные дни нарастили в месте боев большие силы. На 5 августа оборону на сопках Заозерная и Безымянная держали японские 19-я пехотная дивизия, пехотная бригада, два артиллерийских полка и отдельные части усиления, в том числе три пулеметных батальона, — общей численностью до 20 тысяч человек. В случае необходимости эти силы могли быть значительно усилены войсками второго эшелона.

Японцам непосредственно противостояли советские 40-я и 32-я стрелковые дивизии, 2-я отдельная механизированная бригада, стрелковый полк 39-й стрелковой дивизии, 121-й кавалерийский и 39-й корпусной артиллерийский полки. Всего в них насчитывалось 32 860 человек. В воздухе наступление советских войск были готовы поддержать 180 бомбардировщиков и 70 истребителей. В состоянии готовности находились корабли, авиация и береговая оборона Тихоокеанского флота{23}.

Решающие бой против японских захватчиков в пограничном районе произошли в период с 6 по 9 августа 1938 г. Согласно плану операции, с севера на высоту Безымянная удар наносила 32-я стрелковая дивизия с танковым батальоном 2-й механизированной бригады; с юга на высоту Заозерная наступала 40-я стрелковая дивизия с танковым и разведывательным батальонами 2-й механизированной [19] бригады; 39-я стрелковая дивизия с кавалерийским полком, танковым и мотострелковым батальонами 2-й мотострелковой бригады составляла резерв и обеспечивала правый фланг корпуса от возможного обхода противника с северо-востока{24}. Атаке должна была предшествовать авиационная и артиллерийская подготовка. Нанесение авиацией бомбовых ударов являлось сигналом для открытия огня артиллерии, а вслед за артподготовкой переходила в атаку пехота с танками.

Этот план был рассмотрен и утвержден командующим фронтом, а затем и народным комиссаром обороны.

Наступление наших войск было назначено на 14.00 6 августа, но оно не смогло начаться, так как с утра и почти весь день стоял густой туман, и самолеты не могли подняться с аэродромов.

Командующий фронтом Маршал В. К. Блюхер принимает решение задержать начало операции. Только к 16.00 по позициям противника был нанесен первый авиационный удар. Затем была проведена артиллерийская подготовка атаки. На гребнях сопок Безымянная и Заозерная, а также в районах, где располагались японские резервы, уничтожались живая сила и боевая техника противника. В 16.55 началась атака пехоты в сопровождении танков. Ожесточенный бои продолжался до глубокой ночи.

Противник успел основательно укрепиться на захваченных высотах: отрыл траншеи полного профиля, построил убежища и блиндажи для пехоты, укрытия для пулеметных и артиллерийских расчетов. Перед своими позициями японцы имели проволочные заграждения в 3–4 ряда, впереди них в некоторых местах были отрыты противотанковые рвы. Хорошо укрытые огневые средства, несмотря на мощную авиационную и артиллерийскую подготовку, оказались подавленными не полностью. Не были разрушены и проволочные заграждения.

Советские бойцы несколько раз залегали перед проволочными заграждениями. Танки, с трудом преодолевая [20] заболоченную местность, не могли оказать им помощь в проделывании проходов. Бойцы резали проволоку ножницами, подрывали ее гранатами и упорно продвигались вперед.

Из глубины плацдарма японцы открыли мощный минометный и пулеметный огонь по атакующим советским войскам. Особенно сильное противодействие оказывал противник, укрепившийся на северо-западных скатах высоты Пулеметная горка, чем препятствовал прорыву частей 40-й стрелковой дивизии к сопке Заозерной.

К вечеру авиация повторила свой удар. На этот раз бомбардировке подверглись и батареи на маньчжурской территории. Огонь противника ослаб.

Несмотря на то, что японцы вводили в бой все новые свежие силы, к исходу 8 августа 118-й полк 40-й дивизии овладел высотой Заозерная и водрузил на ее вершине Красное знамя.

Упорные бои развернулись также и за высоту Безымянная. 32-я стрелковая дивизия с трудом продвигалась по узкой полосе вдоль озера Хасан. В течение 6–9 августа она последовательно овладела высотами Пулеметная горка и Безымянная.

9 августа советская территория была полностью освобождена, и командир 39-го стрелкового корпуса отдал приказ войскам прочно закрепиться.

Ожесточенные, напряженные бои продолжались и 10 августа. Выброшенные за пределы советской территории японцы вновь попытались захватить сопки, но, понеся тяжелые потери, вынуждены были отступить{25}.

10 августа состоялась очередная встреча японского посла в Москве М. Сигэмицу с представителями Советского правительства. Конфликтующие стороны договорились прекратить огонь и восстановить статус-кво на границе СССР с Маньчжоу-го. На следующий день, 11 августа, в 12 часов дня военные действия у озера Хасан были прекращены. Согласно договоренности, советские и японские войска [21] должны были остаться на тех рубежах, которые они занимали 10 августа к 24.00 по местному времени{26}.

Пограничный конфликт в районе озера Хасан по времени был скоротечен, однако потери сторон в живой силе оказались значительными. Потери японских войск за время боев, по свидетельству японских источников, составили 500 человек убитыми и 900 ранеными. Передовые части потеряли половину своего состава и были лишены боеспособности.

Потери советских войск, по данным секретного приказа наркома обороны маршала К. Е. Ворошилова за № 0040, составили 408 убитыми и 2807 ранеными (по уточненным данным, наши потерн составили соответственно 717 и 2752 человека; 75 человек пропали без вести или попали в плен){27}.

Итоги конфликта

Пограничные дальневосточные конфликты конца 30-х годов — события большой исторической важности. Захватив в 1931 г. Маньчжурию и сосредоточив там крупную Квантунскую армию, Япония создала вблизи границ нашей страны серьезный очаг напряженности.

Эти события должны рассматриваться в общем контексте международного положения в канун Второй мировой войны. Хасан и позднее Халхин-гол были стратегической пробой сил оси Берлин-Рим-Токио по подготовке к войне против Советского Союза, попыткой навязать ему борьбу на два фронта. Неслучайно США, Англия, Франция и Германия не только внимательно «наблюдали», но и, конечно, рассчитывали на успех императорской Японии. Возрастала реальная опасность нападения на Советский Союз одновременно с Запада и Востока.

Разгром группировки японских войск в районе озера Хасан явился серьезным ударом по планам Японии в отношении СССР. Советский Союз проявил непоколебимую твердость в отстаивании своих государственных интересов [22] и территориальной целостности, а также продемонстрировал готовность и решимость дать сокрушительный отпор агрессору.

В наше время требуют внимательного и всестороннего исследования многие аспекты истории этих событий. Но несомненно одно — в боях у озера Хасан в советском Приморье, а менее года спустя и у реки Халхин-гол на территории Монгольской Народной Республики, советские воины, защищавшие границы своей страны, проявили поистине образцы мужества и самопожертвования, стойкости и героизма.

После Гражданской войны, сопровождавшейся иностранной, в том числе японской, военной интервенцией, и конфликта на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), где также очевиден «японский след», хасанские события лета 1938 г. явились первой серьезной проверкой возможностей Вооруженных Сил СССР. И хотя советским войскам пришлось вести боевые действия против опытной, хорошо обученной и вооруженной японской армии, в сложнейших условиях они добились выполнения поставленной задачи.

Боевые действия показали серьезные недостатки в боевой обученности войск РККА, но они явились в то же время определенной боевой проверкой положений советских военных уставов и возможностей новой военной техники. На основании полученного боевого опыта были внесены коррективы в оперативную и боевую подготовку войск и штабов, уточнены инструкции по применению танков, авиации и артиллерии.

Сегодня, может быть, больше, чем в любое другое время, осознается справедливость мысли о том, что народ силен своей памятью, уважительным отношением к истории родной страны, тесной связью поколений, преемственностью лучших традиций. Именно поэтому мы возвращаемся к событиям 65-летней давности, к причинам их возникновения, ходу и последствиям пограничных конфликтов, [23] спровоцированных японским военно-политическим руководством накануне Великой Отечественной войны.

В начале своего доклада я обратил ваше внимание на разный тон в оценках официальной историографии и военно-политического руководства страны событий 1938 г. С одной стороны, это признание заслуг личного состава соединений и частей, участвовавших в боевых действиях, в открытой печати, с другой — резкая критика в адрес руководства Дальневосточным фронтом в секретных приказах, доведенных только до соответствующего круга военных руководителей.

И то, и другое соответствовало действительности. Командование фронтом, имея информацию о готовящихся событиях, проявило нерешительность, своевременно не выдвинуло необходимые силы на угрожаемое направление. Территория фронта в оперативном отношении оказалась неподготовленной. Конечно, в этих крупных недостатках было виновно командование фронтом. Однако здесь есть и объективные причины. Длительное время руководство страны отводило Дальневосточному театру военных действий второстепенную роль. Когда здесь реально начала обостряться обстановка, стали приниматься экстренные меры. Но в короткие сроки проделать огромную работу по подготовке к войне было просто невозможно. Нерешительность командования также имела свои причины. В условиях развернувшихся в армии репрессий всякая инициатива подавлялась. Все решения принимались только военно-политическим руководством. Остальным командным кадрам отводилась роль исполнителей уже принятых решений. Кстати, подобная ситуация на Дальнем Востоке повторилась не раз — во время событий, связанных с южнокорейским самолетом, и в ходе кризиса на острове Даманский.

В отстранении от должности командующего войсками ДКФ Маршала Советского Союза В. К. Блюхера, награжденного за прежние боевые заслуги двумя орденами [24] Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, как «негодного и дискредитировавшего себя в военном и политическом отношении» военачальника главную роль сыграли субъективные, а не объективные причины. Имевшие место недостатки в боевой готовности войск ДКФ и управлении ими, во многом свойственные Красной армии в целом, поданы в приказе как следствие «злого умысла» командования фронтом, что, конечно, не соответствовало действительности.

С другой стороны, последовавшие за событиями оргвыводы и реорганизация Дальневосточного фронта свидетельствуют об осознании военно-политическим руководством собственных ошибок и необходимости принятия действенных мер. О том, что они были приняты, можно судить по действиям советских войск при разрешении конфликта на реке Халхин-гол.

Различные толкования событий на озере Хасан в настоящее время являются следствием того, что многие важные исторические архивные документы были рассекречены и введены в научный оборот сравнительно недавно, и у исследователей было мало времени для их серьезного научного осмысления.

Подводя общий итог, следует отметить, что разгром японских войск на озере Хасан имел большое международное значение и существенно повлиял на внешнеполитический курс правительства Японии, заставил коренным образом пересмотреть стратегические планы и замыслы в отношении Советского Союза. Американский историк Д. Макшерри отметил: «Демонстрация советской мощи в боях на Хасане и Халхин-голе имела далеко идущие последствия — показала японцам, что большая война против СССР будет для них катастрофой»{28}.

Кольтюков А. А., Начальник Института военной истории МО РФ, кандидат военных наук [25]