Россиены, 4 апреля. За демаркационной линией на нашей стороне немцы поймали двух наших разведчиков-партизанов. Они приказали им сделать себе кресты, вырыть могилы, затем закопали их в землю живыми.

ЦГАОР и СС, ф. 393, оп. 24, д. 66, л. 12–6. Из обзора Бюро печати, апрель 1918 г.

...По показанию бежавшего из плена — немцы и гайдамаки добивали наших раненых, оставшихся в местечке Ромодане.

ЦГАКА, ф. № 6, оп. 7, д. 48(9–912), л. 158.

Прибывшие из Харькова и Минска беженцы сообщают, что последнее время немцы перестали вешать и расстреливать. Вместо этого они просто загоняют всех обреченных в сарай, который затем обдают удушливыми газами... Пользуясь приказом о трудовой повинности женщин, немецкие белогвардейцы врываются в частные дома, откуда насильно увозят с собой всех молодых женщин от 16 лет-Немцы и буржуазия пользуются народной темнотой, усиленно разжигают национальную ненависть, а сами покрепче накидывают ярмо на трудящихся.

ЦГАОР и СС, ф. 393, оп. 24, д. 66, л. 151. Из обзора Бюро печати, май 1918 г.

21 апреля произошло восстание рабочих на местных верфях. Немцы выставили пулеметы и артиллерию. Рабочим, [73] чтобы добыть винтовки, приходилось с громадными жертвами набрасываться на немецкие патрули и убивать, отбирать у них оружие.

Восстание было подавлено, причем были совершены невероятные зверства...

Немцы приказали выдать все оружие под угрозой сожжения домов, в которых будет найдено оружие, и расстрела всех мужчин, обитателей дома.

В течение трех дней они на этом основании расстреляли до 5.000 человек.

Пострадало много женщин и детей. Если находили в квартире пустой патрон, то тут же женщин отделяли от мужчин и последних расстреливали.

Слобода, населенная рабочими, выгорела.

Сожжен базар со всеми продуктами. Николаев вымер.

Городской голова Костенко, указавший на жестокость немцев, был приговорен к расстрелу, но ему удалось спастись.

Достаточно было сказать: «вот идет большевик», как его тут же схватывали и расстреливали.

Газета «Красная Армия», агитационный орган при Курском Совете Народных Комиссаров, Военном комиссариате и Районном совете, № 11 от 29 мая 1918 г.

...Около Глухова за разгром имения Скоропадского арестовано и расстреляно 15 человек, подвергнутых предварительно истязаниям, убитых не было разрешено хоронить и трупы их были брошены в ямы (около селения Полошки). На Украине заведены старые порядки, есть старшины и старосты, немцы скупают хлеб за большие деньги и усиленно вывозят всякого рода имущество в Германию, продукты еще пока есть. Коменданты везде немецкие, войск сравнительно не много. Население повсюду относится крайне враждебно к немцам и ждет с нетерпением прихода русских войск.

И. д. нач[альника] опер[ативного] отдел[а] (подпись).

Комиссар (подпись).

За начальника Разведывательного отделения (подпись).

МГАКА, ф. 488, оп. 1, д. 45, л. 224, 225. [74]

Нет ни одной деревни, где бы немцы и украинские помещики пощадили хотя бы одного крестьянина. Нельзя вспомнить без содрогания тех ужасов, что творят над недавно бывшими свободными крестьянами.

Обыкновенно немецкие или мадьярские батальоны, въезжая в уезд или местечко, вводят осадное положение, ставят на всех возвышенных местах, церквах, костелах и перекрестках пулеметы с усиленными караулами и объявляют, чтобы в два часа было отдано все оружие, причем на основании того, что жителями не отдано, якобы, все оружие, производят повальные обыски, сопровождающиеся избиением, без различия пола и возраста, и арестом многих. Арестованных избивают каждый день несколько раз палками и держат по три недели, по месяцу, после этого отсылают в Винницу, в главный штаб. Многих посылают на тяжелые работы в Галицию.

В деревнях делают иначе (примером могут служить деревни Волчек, Должек, Монастырское, Шура, Скрицкое, Михалевка, Грабовец, Брацлавского уезда, Подольской губ.): приезжают в деревню, оцепляют ее кругом, собирают всех мужчин в школу и начинается экзекуция — бьют палками, приготовленными из колючего дерева, превращая тело в сплошную рану, потом требуют снести все оружие и в довершение всего накладывают контрибуцию в несколько тысяч рублей.

ЦГАОР и СС, ф. 393, оп. 24, д. 66, л. 534. Из обзора Бюро печати, июяь 1918 г.

4 марта 1918 г. шесть санитаров во главе с фельдшером заразного лазарета у города Нарвы, отправившись в город по служебным обязанностям, были на обратном пути зверски убиты немецкими солдатами, несмотря на исполненное приказание остановиться. Трупы были буквально растерзаны. Требуйте расследования и наказания виновных.

Чичерин. ЛОАОР, ф. 143, св. 17, д. 140, л. 251. [75]

...[Немцы] производят жестокие расправы над мирными невинными жителями, расстреливают мужчин, женщин, несколько селений сожгли, все имущество конфисковали. Жители бедствуют, скитаются по лесам, умирают с голода. Третий чрезвычайный Сенненский съезд Совдепов протестует против таких насилий, ходатайствует [о] принятии срочных мер к защите и восстановлению прав, права безнаказанно[го] возвращения на родину бежавших, возвращении куда-то уведенных семнадцати граждан деревни Рудницы. Председатель съезда (подпись). ЦГАОР и СС, ф. 130, оп. 12, д. 236, л. 9.

В Радомысльском уезде за убийство немецкого караула карательным отрядом облито бензином и сожжено местечко Брусилове и артиллерийским огнем уничтожено 6 деревень вокруг Брусилова. Возле Енакиева артиллерийским огнем уничтожено село «Казенные Байраки» за убийство на территории села трех немецких солдат и одного офицера.

ЦГАОР и СС, ф. 393, оп. 453, д. 206, л. 184.