Содержание
«Военная Литература»
Первоисточники
Содержание главы

№ 198. Из протокола политического опроса командира 423-й запасной дивизии генерал-лейтенанта A. Люббе о перспективах войны. 9 февраля 1945 г.

№ 199. Из протокола краткого политического опроса коменданта крепости Познань генерал-майора Э. Маттерна о перспективах войны. 9 марта 1945 г.

№ 200. Из протокола политического опроса командира пехотной дивизии "Бервальде" генерал-лейтенанта В. Райтеля. О перспективах войны. 14 марта 1945 г.

№ 201. Из протокола допроса командира 402-й запасной дивизии генерал-лейтенанта З. Шпайница о перспективах войны. 18 марта 1945 г.

№ 202. Из протокола политического опроса штурмбанфюрера СС К. Нейхауса, ведающего в имперском руководстве СС вопросами культа и вероисповедания. 6 апреля 1945 г.

№ 203. Протокол допроса командующего войсками охраны тыла 9-й армии генерал-лейтенанта Ф. Бернгарда

№ 204. Протокол допроса командующего обороной Берлина немецкого генерала Г. Вейдлинга, сдавшегося в плен 2 мая 1945 г. № 39. Май 1945 г.

№ 205. Из протокола политического опроса личного референта Геббельса по вопросам науки и культуры В. Хейрихсдорфа. 4 мая 1945 г.

X. «Военнопленный в ходе допроса показал...»

В главу вошло около десяти документов, основу которых составили протоколы допросов и политических опросов ряда пленных немецких генералов. Их показания проливают свет на военно-политическую обстановку в гибнущем третьем рейхе, вносят дополнительные штрихи к портретам главарей фашистской Германии, характеризуют общий морально-политический климат в немецком обществе накануне и в ходе Берлинской операции.


№ 198. Из протокола политического опроса командира 423-й запасной дивизии генерал-лейтенанта A. Люббе{118} о перспективах войны

9 февраля 1945 г.

Вопрос: Сообщите краткие автобиографические данные.

Ответ: Генерал-лейтенант Фольрат фон Люббе, 51 год, женат, постоянное место жительства город Ольмюц в Протекторате (Чехословакия). До 1 февраля 1944 года в течение 1 — 1,5 лет командовал 2-й танковой дивизией. Потом до начала июля 1944 года — 81 пд. Вследствие серьезной болезни сердца сдал командование и лечился сперва в Лодзи, потом в Силезии.

12 августа был назначен комендантом предмостного укрепления Мец. Успешно защищал это укрепление до 14 ноября 1944 г. Преемник фон Люббе был вскоре после этого взят в плен вместе с остатками войск.

14 ноября принял в качестве временного командира штаб разбитой дивизии, которая должна была формироваться. На формирование уехать не удалось, так как все, что осталось от дивизии, было снова брошено в бой. В начале декабря вернулся после ранения постоянный командир дивизии и фон Люббе уехал в начале декабря в отпуск домой.

В начале января 1945 г. принял 423-ю запасную дивизию в Франкфурте-на-Одере.{119}

Вопрос: Чем вы объясните чрезвычайно быстрый разгром немецкого восточного фронта.

Ответ: Фронт был слишком жидким, а в глубине не хватило оперативных резервов.

Мы, по-видимому, снова недооценили сил русских.

Вопрос: Каковы, по вашему мнению, преспективы войны.

Ответ: Я и до последнего русского наступления не оценивал их слишком оптимистически. Я не сомневался в том, что русским снова удастся продвинуться, [288] но я не думал, что продвижение будет таким стремительным и глубоким.

Если обратиться к доводам разума, то ожидать немецкой победы уже нельзя, но представить себе немецкое поражение очень уж тяжело. Хочется еще верить в победу. И поэтому веришь в обещания нового оружия, веришь в возможность чуда. Впрочем, терять нам, немцам, уже нечего, все равно в случае поражения Германия погибнет, лучше уж погибнуть с честью. Вообще дело солдата — повиноваться, не рассуждая, и быть верным присяге. Если в армии каждый начнет рассуждать и действовать по собственному усмотрению, армия развалится.

Вопрос: Что вам известно о движении «Свободная Германия».

Ответ: Я слышал, что в Москве существуют две организации — «Свободная Германия» и «Союз немецких офицеров». Я знаю, что во главе стоит генерал фон Зейдлиц и что у нас он заочно приговорен к смертной казни. Цели этого движения мне неясны. Я не понимаю, как они могут добиваться поражения Германии.

Вопрос: Ознакомьтесь с последними материалами «Свободной Германии» и выскажите ваше мнение. Считаете ли вы их пропагандистским трюком.

Ответ: Нет, я этого не считаю. Материалы, безусловно, подлинные. Многих из изображенных на фотографиях генералов я хорошо знаю лично. Это — почтенные и заслуживающие уважения люди. Они однако, по-видимому, не знают нынешнего положения в Германии, они оторвались от нее. За последние месяцы настолько усилился всесторонний надзор и нажим, что ни о какой попытке организованного сопротивления правительству речи быть не может.

Вопрос: Каково ваше мнение о событиях 20 июля.

Ответ: Я считаю метод, примененный заговорщиками, недостойным офицеров. Если уж офицер решается на такое дело, он должен действовать открыто, а не положить на пол портфель со взрывчаткой и скрыться. Я считаю также, что правительство не могло не наказать сурово участников покушения. Однако пропагандистская кампания, поднятая в связи с покушением, была по своему характеру для нас, офицеров старшего поколения, неприятной.

Вопрос: Как оцениваете вы возрастающее влияние Гиммлера и СС. Не является ли это проявлением недоверия со стороны Гитлера к армии.

Ответ: Эсэсовцы, в особенности офицеры, — фанатичны и поэтому дерутся упорней. Поэтому Гитлер им больше доверяет и усиливает эсэсовские войска. Последние события можно, конечно, оценивать как проявление известного недоверия к армии. Впрочем, лично меня это мало беспокоило, так как по возрасту и состоянию здоровья я все равно не собираюсь после войны оставаться на военной службе (действительной).

В своих личных отношениях с эсэсовскими офицерами я не замечал также с их стороны никакой недружелюбности. В Меце мне пришлось все время сталкиваться с гауляйтером и со многими эсэсовцами. Отношения наши были самые товарищеские.

Вопрос: Как вы оцениваете ваших противников на западе.

Ответ: Американцы никуда не годятся. Они сражаются слишком осторожно. Они хотели бы очень дешево выиграть войну. После мощной авиационной и артиллерийской подготовки они пробуют наступать. Если они встречают сопротивление, они сразу отходят на исходное положение и через некоторое время возобновляют подготовку. Оснащены они превосходно.

Американская авиация хороша, многочисленна и действует массированно. Делать это ей нетрудно, так как на западе у нас почти нет истребителей. Впрочем, я понимаю американцев. Я говорил с американскими пленными офицерами: они говорят, что им и их солдатам эта война в Европе совершенно чужда, и им трудно понять, ради чего они должны здесь проливать свою кровь. [289]

С англичанами я столкнулся только в течение нескольких дней в 1940 году. Тогда они дрались очень хорошо. Как они ведут себя теперь — я не знаю.

Инструктор-литератор 7-го отдела политуправления 1 БФ В. Розенфельд

РФ. Ф. 233. Оп. 2374. Д. 154. Л. 21—23 об. Подлинник.


№ 199. Из протокола краткого политического опроса коменданта крепости Познань генерал-майора Э. Маттерна о перспективах войны

9 марта 1945 г.

Эрнст Маттерн (Ernst Mattern) родился в 1890 г. в Пруссии, профессиональный военный, образование — среднее, женат, имеет детей. На военную службу вступил в 1907 г. Окончил унтер-офицерскую школу. В войне 1914 — 1918 гг. участвовал в качестве унтер-офицера. Звание лейтенанта получил в 1919 г. С 1920 г. по 1934 г. служил в полицейских частях. В 1934 г. получил звание майора и был на командной работе в пехотных частях. В 1937 г. — командир запасного полка в Бреславле. В 1940 г. получил звание полковника и назначен начальником военно-технической школы. В 1941 г. командовал 183 пп 63 пд на советско-германском фронте и был ранен. В 1942 г. — командир запасного полка (112-го зап. полка) во Франции. В 1943 г. — командир учебного лагеря «Вартелагер». С октября 1944 г. по 31 января 1945 г. — комендант крепости Познань. Звание генерал-майора получил в октябре 1944 г.

Вопрос: При каких обстоятельствах вы сдались в плен?{120}

Ответ: К исходу дня 22.2.1945 г. мой участок обороны оказался полностью изолированным. Телефонная связь оборвалась, радиосвязи не было. Я дважды посылал связных к коменданту крепости генерал-лейтенанту Гоннель, но они не могли пройти, так как все проходы были либо заняты русскими, либо завалены, либо просматривались и простреливались. Боеспособных людей у меня оставалось всего около 120 человек. Была масса раненых. Начинались пожары, которые нельзя было тушить, в частности из-за отсутствия воды. Я решил капитулировать и на рассвете послал своего адъютанта с белым флагом, поручив передать русскому командованию, что я нахожусь в лазарете не потому, что я болен, а как знак того, что прекратил сопротивление, и что отдаю себя в распоряжение русского командования. О решении генерал-лейтенанта Гоннель капитулировать я узнал лишь в плену. Я полагаю, что капитуляция участка обороны началась независимо от этого решения. Штурм, предпринятый русскими 22.2.1945 г., сломил у наших солдат и офицеров волю к сопротивлению. [...]{121}

Вопрос: Ваше мнение о перспективах войны?

Ответ: Война проиграна. Это особенно ясно стало для меня после того, как русские вышли на р. Одер. Сейчас происходит добивание лежачего. Собственно говоря, проигрыш войны стал несомненен после выхода русских на р. Вислу, но тогда, т. к. никто из немцев не хотел поражения, в сердцах у всех еще таилась надежда на то, что действительно русских удастся удержать на р. Висла и добиться компромиссного мира. Грозные предвестники поражения появились, впрочем, еще раньше. Уже в 1942 — 1943 гг. Так, например, в это время во Франции, кроме частей, расположенных на побережье, дислоцировались [290] всего два армейских корпуса — 64 ак и 66 ак, каждый в составе трех дивизий. Эти дивизии беспрерывно передвигались с места на место с целью создать у противников впечатление наличия во Франции крупных германских сил.

Я полагаю, что причина поражения Германии лежит в том, что она начала войну с Россией. Я никогда не был сторонником этой войны, так как отлично сознавал всю ее бесперспективность: нельзя захватить такую большую страну, подобно тому, как была захвачена какая-нибудь Голландия. Все мы жили под гипнозом того, что Россия осталась такой же слабой, какой была до 1917 года, а может быть, стала еще слабее. Здесь, как и всегда, недооценка сил противника привела к самым катастрофическим результатам. Помимо этого, нам не имело смысла начинать войну с Россией, так как это означало войну на два фронта, что не могло не привести к поражению. Но в источнике войны с Россией лежали не военные, а политические соображения, и это не могло привести к добру. Сейчас для каждого немца ясно, что больше воевать с Россией он никогда не захочет.

Инструктор-литератор 1-го отдела политуправления 1 БФ майор Ф. Шемякин

РФ. Ф. 233. Он. 2374. Д. 154. Л. 39, 41, 41 об. Подлинник.


№ 200. Из протокола политического опроса командира пехотной дивизии «Бервальде» генерал-лейтенанта В. Райтеля. О перспективах войны{122}

14 марта 1945 г.

Вилли Райтель (Willi Raithel), родился в 1894 г. в Ингольштадт (Бавария). Окончил классич. гимназию в Мюнхене. Женат, имеет двух дочерей, католик, профессиональный военный — артиллерист. Отец — майор в отставке.

На военную службу вступил добровольно в 1918 г. Звание «лейтенанта» получил в 1914 г. В войне 1914 — 1918 гг. участвовал в качестве командира батареи. В 1918 г. получил звание «обер-лейтенант». Затем — непрерывно на военной службе в артчастях. В 1939 г. — командир дивизиона в арт. школе в Ютерборг. В 1940 г. — штабс-офицер артиллерии в группе армий «Б» во Франции. В 1941 г. — сначала нач. артиллерии 18 ак в Греции, затем — нач. артиллерии 36 ак в Финляндии. В 1942 г. — командир 199 пд в Норвегии. В 1943 г. — нач. артиллерии 4-й танк. армии (Украина), с мая 1944 г. по февраль 1945 г. — нач. артиллерийской школы Гроссборн. С начала февраля 1945 г. — командир дивизии «Бервальде».

Немного знает русский язык, в 1938 г. сдал испытания на переводчика.

Звания «капитан» получил в 1925 г., «майор» — в 1934 г., «подполковник» — в 1936 г., «полковник» — в 1940 г., «генерал-майор» — в 1942 г. и «генерал-лейтенант» 〿 в 1943 г. [...]{123}

Вопрос: Ваша оценка перспектив войны.

Ответ: С чисто военной точки зрения война проиграна. Тут нет никаких шансов на успех. Я считаю, что в этих условиях долг каждого солдата сражаться до конца, чтобы погибнуть с честью. Но я лично не потерял еще надежды на то, что нам предоставится дипломатический шанс на благоприятное [291] окончание войны. Этот шанс — разногласия среди союзников, хотя, каким может быть источник таких разногласий, я не знаю. Я просто предпочитаю не думать над этим и надеяться на судьбу и на правительство Германии. О Крымской конференции я знаю лишь из короткого сообщения по радио о том, что она состоялась, переданного мне капитаном Вельдманн. Какие соглашения на ней достигнуты, я не знаю и, признаться, не интересовался этим. Я слишком мало верю в силу каких-либо договоров между государствами, чтобы придавать значение подобным конференциям. Сегодня договорились, а завтра могут возникнуть неразрешимые противоречия.

О наступлении англо-американских войск я тоже ничего не знаю. Основной опасностью для Германии все же, по-моему, продолжает оставаться восточный фронт. Именно отсюда следует ждать последнего и решающего удара.

Мысль о перспективах поражения Германии меня ужасает. Я верю, что после этого Германия перестанет существовать как самостоятельное государство, будет поделена между победителями и большинство мужчин будет угнано в рабство. Кроме того, Германия лишится нацистской системы управления, а это, я считаю, будет для нее большим несчастьем. Это — наиболее подходящая для немецкого народа система, выражающая его интересы. Основной заслугой этой системы являются политика поддержания чистоты расы и вытекающее отсюда признание прав германской расы на господство.

Крупнейшей ошибкой руководства я считаю войну против России. Это шло вразрез с традициями немецкой военной науки. Потенциальная мощь России была недооценена. Я изучал русский язык, изучал экономику, политический строй и армию России и с самого начала отдавал себе отчет в безнадежности этого предприятия, хотя, должен сознаться, что обнаруженная русскими сила и способность вести войну превзошли все, что я мог предвидеть. Я повиновался командованию и считал, что оно знает лучше меня и видит слабые стороны России, которые я не вижу. Но таких сторон не оказалось, в том смысле, чтобы они заметно повлияли на ход войны.

Вопрос: Ваша оценка фольксштурма.

Ответ: Фольксштурм велик по своему замыслу, но военная его значимость весьма незначительна. Тут играют роль возраст людей, плохая их военная обученность и почти полное отсутствие вооружения. Батальоны фольксштурма, которые мне довелось видеть, были очень плохо обмундированы и еще хуже вооружены. Для фольксштурмистов в Померании просто невозможно было, по-моему, доставить оружие. Их предполагалось вооружить трофейным оружием, имеющимся в изобилии, но это было невыполнимо из-за нехватки транспорта, который мог бы подвезти его из центральных областей Германии. На передовой я видел батальоны фольксштурма только на окопных работах. Когда встал вопрос о том, чтобы пополнить мою дивизию за счет фольксштурма, я отказался от этого. Фольксштурмисты снизили бы боеспособность моей дивизии и внесли бы еще больше неприятного разнообразия в ее и без того довольно разношерстный состав.

Вопрос: Что вам известно о комитете «Свободная Германия».

Ответ: О национальном комитете «Свободная Германия» я знаю только из официальных немецких источников, если не считать того, что в конце февраля, когда над нашей дивизией было сброшено много листовок, я просмотрел иллюстрированную листовку, на которой были изображены видные немецкие генералы, подписывающие какое-то обращение. Я знаю о том, что генерал Зейдлиц приговорен к смерти, и слыхал, что такой же приговор вынесен фельдмаршалу Паулюсу. Зейдлица лично я знал очень мало и определенного мнения о нем у меня нет. Должен сознаться, что я не понимаю, как эти генералы, герои Сталинградской эпопеи, могли решиться нарушить присягу. Сначала я отнес все дело к пропагандистскому трюку большевиков. Но приговор над Зейдлицем показал мне, что дело серьезно. Исходя из предположения, что это — честные люди, я решил, что в основе их поступков лежат какие-то крупные, но совершенно непонятные для меня мотивы. [292] Я не считаю, что я нарушил присягу, когда перешел со службы от кайзера Вильгельма на службу Веймарской республике и затем от нее — к Гитлеру. Но как можно нарушить присягу Гитлеру — я не понимаю. Члены комитета «Свободная Германия» выступают против самого ценного, что есть в немецком народе, — его солдатства. Национал-социализм выражает интересы этого солдатства. Я должен сознаться, что не понимаю, как такие прекрасные солдаты, несомненные носители лучших традиций немецкой армии, как фельдмаршал Витцлебен и другие, могли в июле выступить против фюрера и покушаться на его жизнь. Это доставило мне много мучительных переживаний, и я до сих пор не понимаю этого, говоря себе, что и тут есть какие-то вещи, стоящие вне пределов моих знаний. В том факте, что Витцлебен и его группа, с одной стороны, а Паулюс и его соратники, с другой, выступают против нацизма, я еще не вижу доказательства того, что существуют противоречия между традициями немецкой армии и нацизмом. Сейчас традиции немецкой армии, видоизмененные в соответствии с духом времени, все больше и больше переходят к войскам СС, и я считаю это закономерным. Поэтому в том, что касается Национального комитета, меня интересует только персональный вопрос об его участниках, и я остаюсь совершенно равнодушным к содержанию его пропаганды.

Инструктор-литератор 7-го отдела политуправления 1 БФ майор Ф. Шемякин

РФ. Ф. 233. Оп. 2374. Д. 154. Л. 42, 45 об. Подлинник.


№ 201. Из протокола допроса командира 402-й запасной дивизии генерал-лейтенанта З. Шпайница{124} о перспективах войны

18 марта 1945 г.

Зигмунд фон Шпайниц, 1890 года рождения, родился в Берлине, образование — среднее, женат, беспартийный, немец, в армии с 1909 года.

Вопрос: Опишите вкратце свой боевой путь в армии.

Ответ: Я вступил в немецкую армию в 1909 году, в 1911 году получил звание «лейтенант», в 1915 году — звание «ст. лейтенант», в 1918 г. — звание «капитан».

Участвовал в первой мировой войне в качестве адъютанта батальона, затем офицером по поручениям при штабе 1-й резервной гренадерской дивизии. С 1914 по 1916 г. я был на восточном фронте. С 1918 по 1919 год я был в этой же дивизии на западном фронте.

С 1919 до 1921 года я работал начальником отделения по делам младшего начальствующего и рядового состава при 3-й дивизии. С 1923 до 1929 года я был командиром роты в этой же дивизии.

С 1929 до 1933 год я был адъютантом у командира трех пехотных полков. (Примечание: в немецкой армии в мирное время, кроме командира дивизии, существовала должность командира только пехотных полков этой дивизии, подчинявшегося командиру дивизии).

В 1931 году я получил звание «майор», в 1934 году — «подполковник».

В 1937 году я получил звание «полковник».

С 1932 до 1934 год я был командиром батальона в 5-м прусском полку 2-й пехотной дивизии, дислоцировавшейся в Штеттине. [293]

С 1934 до осени 1937 года я был адъютантом командира 2-го корпуса, сперва у генерала Бока, затем у генерала Бласковица.

В декабре 1940 года я получил звание «генерал-майор», в сентябре

1942 года — «генерал-лейтенант». С осени 1937 года до конца 1940 года я был командиром 48-го полка 12-й пехотной дивизии.

С января 1941 года до августа 1943 года я был командиром 9-й пехотной дивизии, участвовал с нею в борьбе на восточном фронте в составе армии Рейхенау.

С августа 1943 года до ноября 1943 года я был в резерве ставки, с ноября

1943 до августа 1944 года был командиром 361-й пехотной дивизии и действовал с нею [в боях] в районе Броды.

В августе 1944 года я должен был получить в командование дивизию во Франции, но этой дивизии не оказалось (была разгромлена к моменту моего приезда), я вернулся в Берлин. 20 сентября 1944 года я был назначен командиром 402-й резервной дивизии.

Имею ряд наград, полученных в первую мировую войну и в эту войну, в 1939 году получил «Пряжки к железным крестам I и II класса», в 1941 году — «Немецкий крест в золоте», в августе 1943 года ㄇ «Рыцарский крест». [...]{125}

Вопрос: Каковы, по Вашему мнению, дальнейшие перспективы хода войны для Германии, в чем Вы видите основные причины серьезных поражений Германии на Востоке, а также и на западном фронте?

Ответ: Должен сказать, что положение Германии в данный момент более, чем критическое. Больше того, Германия, видимо, уже стоит на грани своих возможностей. В последние несколько недель русские армии своими наступательными операциями кардинально ухудшили военное и экономическое положение Германии.

Я лично считаю, что ближайшей операцией русских будет операция с целью разгрома немецких войск на Одере и овладения Берлином.

Я предполагаю, что русские нанесут мощные, охватывающие удары из района Верхней Силезии, с целью охвата Берлина и берлинской группировки с юго-востока и юго-запада, а также со своих плацдармов севернее Кюстрин и из района Франкфурта.

Основными причинами поражения немецких армий на фронтах, приведших к тяжелому положению Германии, я считаю следующие:

1. Переоценка руководством Германии сил и возможностей Германии как в военно-стратегическом, так и в хозяйственно-экономическом отношении.

2. Превосходство противников Германии как в людях, так и в материалах.

3. Определенные просчеты немецкого политического и военного руководства в планировании и проведении войны, что привело к образованию коалиции против Германии и вынудило немецкое командование вести войну на два фронта.

[...]

Вопрос: Что, по Вашему мнению, является самым характерным в тактике и проведении крупных наступательных операций советским командованием?

Ответ: Я хотел бы по этому вопросу осветить следующие моменты:

1. Скрытность в переброске и сосредоточении крупных воинских соединений всех родов, умелая маскировка войск в районах сосредоточений и на исходных позициях.

2. Гибкость и, я сказал бы, маневренность русского командования в руководстве и проведении операций на всех ее этапах.

3. Умелое взаимодействие различных родов войск и в первую очередь артиллерии и пехоты.

4. Применение в каждой крупной наступательной операции каких-либо новых тактических приемов. В январской операции, например, русские, как мне рассказывали наши офицеры, сумели вгрызться в нашу оборону еще во время артподготовки. Это было достигнуто тем, что в определенный момент [294] ураганной артиллерийской подготовки и сплошной линии огня на остальных участках были созданы «коридоры», по которым отдельные русские подразделения прорвались к нашим позициям и штурмом овладели ими. В этом вопросе я хотел бы отметить еще следующие моменты:

а) исключительное мастерство в концентрации в короткие сроки больших масс артиллерии и умелое массирование арт. огня, а также гибкое маневрирование им;

б) отличную материальную часть русских войск;

в) насыщенность пехоты автоматическим оружием.

[...]

За начальника следственной части РО штаба 1-го Белорусского фронта капитан Суркис

РФ. Ф. 233. Оп. 2374. Д. 154. Л. 86, 88, 89—92. Подлинник.


№ 202. Из протокола политического опроса штурмбанфюрера СС К. Нейхауса, ведающего в имперском руководстве СС вопросами культа и вероисповедания{126}

6 апреля 1945 г.

Карл Людвиг Нейхаус (К.L. Neihause) р. 22.7.1910 г. в г. Хольцхаузен под Гладенбахом, обр. — высшее, д-р философии и биологии, лютеранин, женат, имеет 3 детей. Член НСДАП с 1933 г.

Дом. адрес: Оффенбах-на-Майне, Германиштрассе, д. 36, 2-й этаж. (Дом разрушен и теперешнего местонахождения семьи — не знает). В 1933 г. защитил диссертации «Закон Ягве, как откровение» и «Определение нравственного у Фихте». Преподавал латинский язык и древнюю историю в гимназии, сотрудничал в ориенталистических журналах, был доцентом по исламизму и арабизму в университете во Франкфурте-на-Майне. В июле 1940 г. призван непосредственно главным командованием вооруженных сил и назначен руководителем библиотеки 649-й роты пропаганды (при 2-й армии), дислоцировавшейся в Париже. С 11.1940 г. работает в имперском руководстве СС в качестве референта по вопросам культа и вероисповеданий. 1 ноября 1944 г. находился в служебной командировке в г. Познань, где, согласно приказу, гласящего, что все способные носить оружие мужчины должны защищать крепость, остался в окружении, входя в состав «боевой группы Келлер». 15.2.45 г. согласно приказу выходить из окружения мелкими группами стал пробираться на запад. 25.2.45 г. взят в плен в районе Вольден-берг.

[...]{127}

Вопрос: Что вам известно о положении в правящей верхушке Германии?

Ответ: В настоящее время Германией правят три человека: Борман, Гиммлер и Геббельс. Гитлер в последнее время, в особенности после 20 июля, отошел на второй план. Одно время у меня были сильные сомнения — жив ли он вообще. Эти сомнения были не только у меня: его новогоднее выступление объясняется тем, что ряд гауляйтеров и руководителей пропаганды довели до сведения Геббельса, что в народе ходят тревожные слухи, будто Гитлера уже нет в живых. Во всяком случае сейчас Гитлер находится в крайне тяжелом психическом состоянии. Утверждаю, что его психическая болезнь, по-видимому эпилепсия, обострилась и что припадки, [295] за которые он в свое время получил прозвище «кусателя ковров» («тепих-байсер»), участились и происходят почти беспрерывно. Есть слухи, что у него — частичный паралич. Во всяком случае в государственные дела он вмешивается мало и дело дошло до того, что Гиммлер находит возможным отменять его приказы. Так было, например, с приказом Гитлера о том, чтобы не посылать на передовую курсантов артиллерийских училищ. Около Гитлера много времени проводит его любовница. Ее зовут Кэтэ Браун, она — одна из сотрудниц известного «фотографа нацистской партии» — Генриха Гоффманн («Прессе — Гоффманн»). Каков характер этой связи, при условии, что Гитлер — импотент, я не знаю. Но о существовании этой связи известно лишь очень ограниченному кругу лиц.

Все это вовсе не означает, что Гитлер совсем сошел со сцены. Имя его пользуется огромной популярностью в Германии и с этим вынуждены считаться. Так, в конце 1944 г. между Борманом, Гиммлером и Геббельсом возникли острые трения и в дело пришлось вмешаться Гитлеру. Известно, что в правящей тройке наибольшие трения существуют между Геббельсом и Гиммлером. Это — старая вражда, тянущаяся еще со времен «Реммовского путча». Гиммлер не прочь подчеркнуть, что сознает свое превосходство над Геббельсом и, говорят, однажды заявил, что не принимает Геббельса всерьез. Со своей стороны Геббельс — стремится «не пустить Гиммлера в пропаганду»: когда, начиная со второй половины 1944 г., Гиммлер стал чаще, чем раньше, делать публичные выступления, то Геббельс счел себя обязанным выступать через 2-3 дня после его речей.

Вопрос: Расскажите кратко, что вам известно о Бормане.

Ответ: Борман — преемник Гесса. Он стал личным секретарем Гитлера и руководителем канцелярии партии. Как личность он бледен. Мало образован, не особенно умен, но обладает колоссальным упрямством и настойчивостью. Это — настоящий «упрямый козел» («штурер бок») и этой чертой характера схож с Гиммлером. Выступать не любит — предпочитает оставаться в тени. Несмотря на то, что очень мало известен, пользуется властью едва ли не большей, чем Гиммлер. Известно, что ни один закон, ни один указ не обходится без его визы. Если при этом возникают разногласия между ним и министрами, то всегда побеждает он. Он оттеснил в этом отношении Ламмена, секретаря имперской канцелярии, между ними существуют не особенно хорошие отношения.

Свою власть Борман построил на укреплении влияния партийного аппарата на все стороны жизни государства, к чему Гесс, по особенностям своего характера, не был способен. Он сумел провести свою линию даже по отношению к армии. Я имею в виду осуществленное по его инициативе введение в армии офицеров по нац.-соц. руководству. С самого начала проведения своей линии ему пришлось столкнуться с оппозицией гауляйтеров, которые хотели, как и при Гессе, продолжать чувствовать себя независимыми от канцелярии партии — Борман стал на путь снятия т. н. «старых гауляйтеров» и замены их «новыми гауляйтерами», которые во всем чувствовали бы свою зависимость от него. Иногда, как например гауляйтера Вестмарка Штора, он назначал вопреки резкому протесту областной организации НСДАП. Иногда он пользовался случаем дискредитировать старого гауляйтера. Так было с назначением Герланда гауляйтером Касселя (Кургессена). Его предшественник Вейнрих был известен своей коррумпированностью. Его богатства обнаружились после одной из бомбардировок, когда все пожарные командиры были по его приказу собраны для тушения принадлежащих ему складов и занимались только этим. Он сорвал также эвакуацию детей из Касселя. Но споткнулся он на свадьбе своей дочери. Это была непозволительно пышная по военным временам свадьба. Но в утро дня свадьбы утопилась девушка — бывшая любовница жениха, доведенная до этого шага Вейнрихом. Борман, опираясь на нач. полиции Кассель Пфеффера, не дал замять это дело и Вейнрих был отстранен.

В итоге надо сказать: Борман сумел подчинить себе партию. Так же, как СС — в руках Гиммлера, НСДАП теперь — в руках Бормана. [296]

Вопрос: Расскажите о Гиммлере.

Ответ: Отличительная черта характера Гиммлера — это его фанатическая преданность идеям нацизма, упрямство и жестокая прямолинейность в их проведении в жизнь. Он часто повторяет, что его девиз звучит: «Моя честь — это моя верность». Примером его фанатизма может служить то, что сравнительно недавно, выступая как командующий группы армий «Висла» на каком-то офицерском собрании, он заявил: «Мы построим оборонительный вал империи на Урале». Другой пример — в начале февраля он отдал приказ о наступлении из сев. части Померании с целью окружить и уничтожить одерскую группировку противника и выйти на Вислу, хотя вся эта гигантская по замыслу операция была обеспечена всего 26 000 литрами горючего. Мне рассказывали, что в корпусе генерала Краппе были использованы как солдаты 3500 молодых офицеров и что более 1500 из них было убито. Гиммлер, по-видимому, искренне считает, что в современных условиях, если внушить солдатам фанатизм, можно будет немецким мясом пробить русское железо. Этот фанатизм является также источником его бессердечной жестокости. Например, он воспользовался 20 июля, чтобы расправиться с неугодными ему лицами, хотя бы они и не были замешаны в заговоре. Другой пример, — это введение режима безудержного террора в войсках группы армий «Висла». Естественно, что он подбирает себе соответствующих помощников. После катастрофы на Висле он вызвал из Курляндии генерала Шёрнера, известного под кличкой «кровавый Фердинанд», который лично расстреливает солдат, заподозренных им в трусости. Кстати, Гонелль, последний комендант Познани, был тоже человеком этой марки, но только с актерскими наклонностями. Его называли «великим актером» за театральность поз, жестов и голоса, что было особенно неприятно, когда он отдавал приказания. На голове он постоянно носил черную тюбетейку — говоря, что в результате ранения часть черепной кости вырезана и вместо нее вставлена металлическая пластинка. Он хвастался, что знает русских, так как будто бы одно время находился в плену у партизан, но успешно бежал оттуда.

Гиммлер требует абсолютной верности себе, но своих друзей он в обиду не дает. Известен случай, когда один из его друзей во время увеселительной поездки на автомобиле задавил двух детей. Наказание постигло, однако, не друга Гиммлера, но родителей этих детей, которые попробовали жаловаться. На «верности» Гиммлера есть, все же, по крайней мере одно крупное черное пятно. Утверждают, что еще в 1943 г. министр финансов Пруссии Попиц и государственный прокурор д-р Лангебзин, участники заговора 20 июля, прощупывали Гиммлера на предмет выяснения его отношения к устранению Гитлера и к участию в будущем правительстве. Прощупывание проводилось через нач. личного штаба Гиммлера обергруппенфюрера СС Вольф. Гиммлер не стал на сторону заговорщиков но, говорят, попытался использовать эти переговоры, чтобы прощупать нити заговора. Однако непонятно, почему он тотчас не арестовал заговорщиков, тем более не сделал это перед 20 июлем, когда всем стало ясно, что покушение нависло в воздухе.

Гиммлер знает, что в народе его не любят и старается смягчить впечатление от своих жестокостей, разыгрывая из себя «доброго папашу». Например, у семей казненных по делу 20 июля было конфисковано все. Им не позволили взять из дома даже лишнее полотенце. Но в то же время он позаботился о том, чтоб они были поселены в приличных условиях, определил им недурные пенсии и назначил в своей канцелярии специальное лицо, к которому они могут обращаться со всеми жалобами.

Среди народа Гиммлеру вменяются в вину в особенности две вещи: гонения против церкви и грубопроведенное отчуждение церковного имущества, ликвидация монастырей и пр., т. е. все, что вызвало известное выступление епископа Мюнстера, граф Галан. Затем Гиммлеру ставят в вину закон об уничтожении неизлечимых больных, в том числе душевнобольных. Этот закон превращает врача в палача. В Германии он стал осуществляться еще задолго до войны, но практика его осуществления мне не знакома.

Вопрос: Расскажите о Геббельсе. [297]

Ответ: За время войны авторитет и удельный вес Геббельса очень повысился. Это результат блестящей постановки им пропаганды. Он достиг в этом деле — высшего искусства: заставляя верить себе, несмотря на то, что ему не верят. Он, как мне кажется, владеет умами и сердцами немцев. И за это массы прощают ему и его похождения с женщинами и неказистую наружность и многое другое. Показательно в этом отношении, что еще недавно его избрали почетным членом танково-гренадерской дивизии «Великая Германия». В последнее время повышению его авторитета способствовали два обстоятельства: во-первых, это его поведение 20 июля, когда он, как это признал Гитлер, спас режим, т. е. был первым, кто связался по телефону из Берлина со ставкой Гитлера. Во-вторых, это пост комиссара обороны Берлина, который он, действительно, намеревается защищать. О нем говорят, что он второй раз будет завоевывать Берлин для национал-социализма.

Одна из черт, дающая Геббельсу преимущество перед другим человеком, претендующим на идеологическое руководство партией, — Розенбергом, состоит в следующем: Розенберг хочет выдать себя за принципиального человека и ученого, хотя не является ни тем, ни другим. Эти его потуги видны каждому и не внушают к нему ни доверия, ни уважения. Геббельс же не выдает себя ни за высокопринципиального человека, ни за мудрого ученого, а как бы говорит: «берите меня таким, как я есть», исходя из принципа: «не по хорошему мил, а по милу хорош», если он «мил» немецкому народу, то это — отнюдь не к чести для последнего.

Вопрос: Что вам известно о Геринге.

Ответ: Геринг фактически сошел с политической сцены. За ним официально сохранены многие из его официальных постов, но от вмешательства в государственные дела он отстранен. Так, за ним числится пост командующего ВВС, но заместителем его назначен Риттер фон Грайм, который осуществляет все руководство. Окончательному устранению Геринга мешает его широкая популярность.

Причина падения Геринга двоякая: во-первых — это провал его планов воздушной войны: сначала наступательной, потом оборонительной. Германия оказалась беззащитной с воздуха. Эта была, кстати, одна из причин самоубийства Удета. Во-вторых, это — связи Геринга с заговорщиками 20 июля. Один из обвиняемых заявил, что заговорщики рассчитывали на участие Геринга в новом правительстве. Кроме того, непосредственным участником заговора был его племянник — Герберт Геринг, представитель промышленных кругов.

Как личность Геринг крайне несимпатичная фигура. Мне рассказывали, что он встречал по утрам приходящих к нему генералов, лежа на диване, в халате, обсыпанном бриллиантами и в засыпанных бриллиантами ночных туфлях. Рассказывают о праздновании дня рождения его дочери Элы, которой исполнилось 7 — 8 лет. К этому дню он заказал серебряную вазу такой величины, чтобы девочка могла с головой уместиться в ней. Накануне этого дня его жена Эмма разъезжала на автомобиле по сожженному и разрушенному бомбами Берлину и искала шелк, обязательно шелк, на платье для своей дочки.

[...]{128}

Инструктор-литератор 7-го отдела политуправления 1-го Белорусского фронта майор Ф. Шемякин [298]

РФ. Ф. 233. Оп. 2374. Д. 154. Л. 93, 98, 98об., 99, 99об., 100, 103 (с об.) Подлинник.


№ 203. Протокол допроса командующего войсками охраны тыла 9-й армии генерал-лейтенанта Ф. Бернгарда{129}

Фридрих Бернгард, 1888 года рождения, родился в Бад-Гербург, в семье землевладельца, окончил гимназию, женат, немец, беспартийный. В армии с 1909 года.

Вопрос: Расскажите вкратце свой боевой путь в армии.

Ответ: Я вступил в армию в 1909 году, окончил военное училище в г. Нец. В августе 1910 года получил звание «лейтенант», а 1915 году — «ст. лейтенант», в 1917 году — «капитан». В 1917 году я на восточном фронте попал к русским в плен, где находился до 1920 года сперва в Красноярске, затем в Канске. После возвращения из плена я снова вступил в армию и служил в войсках связи. В 1930 г. я получил звание «майор», в 1932 году — «подполковник». В 1933 году — «полковник».

С 1932 до 1933 года я был командиром батальона связи, а с 1935 до 1939 г. — командиром полка связи во 2-м корпусе, дислоцировавшемся в г. Штеттин.

В 1940 году я получил звание «генерал-майор». В 1942 году — «генерал-лейтенант».

С 1939 года я был начальником связи 7-й армии, в войне [против] Франции я был начальником связи 18-й армии. Со второй половины 1940 года до 1942 года я был начальником связи группы армий генерал-фельдмаршала Рундштедта сперва на западе, затем на востоке.

С апреля 1942 года я был назначен командующим войсками охраны тыла сперва 2-й танковой армии, а затем 9-й армии, к моменту моего пленения я занимал данный пост.

Имею ряд наград, в том числе «Немецкий крест в золоте».

Вопрос: Укажите фронт действий 9-й армии и состав 9-й армии к середине апреля с. г.

Ответ: К началу апреля с. г. северная граница 9-й армии проходила по линии (иск.) Бад-Фрейенвельде; южная граница проходила по южной конечности оз. Шпилох-Зее (20 км южнее Бесков).

К этому времени в состав 9-й армии входили:

а) 101-й армейский корпус — на северном фланге армии; б) 11-й танковый корпус СС — в центре армии; в) 5-й горнострелковый корпус СС — на южном фланге армии.

В резерве 9-й армии находилось корпусное управление 39-го танкового корпуса.

В первых числах апреля северный фланг 9-й армии был поднят на север и проходил по линии (иск.) канал Гогенцоллерн; южная граница 9-й армии осталась неизменной. Незадолго до начала наступления русских войск, числа 13 — 14 апреля, 101-й армейский корпус был выведен из подчинения 9-й армии и переподчинен 3-й танковой армии. Северная граница 9-й армии спустилась на юг и проходила, примерно, в районе Вернойхоэ.

В это же время 9-й армии был подчинен левофланговый корпус 4-й танковой армии — 5-й армейский корпус.

Числа 13 — 14 апреля управление 39 тк, находившееся в резерве 9-й армии, было выведено из состава 9-й армии и на его место прибыло управление 56 тк, которое до начала русского наступления дислоцировалось в Вельд-Зиферсдорф (северо-западнее Мюнхеберг).

Предполагалось, что управление этого корпуса объединит дивизии, находившиеся в резерве 9-й армии, и будет введено в бой, если обстоятельства этого потребуют.

Я не располагаю точными данными о количественном составе 9-й армии к моменту начала русского наступления, но предполагаю, что она насчитывала 100 тысяч человек боевого состава, в эту цифру я не включаю подразделения фольксштурма. [299]

Вопрос: Какими данными располагало немецкое командование о готовящемся наступлении советских войск, какие контрмеры принимались немецким командованием, каковы были приказы высшего командования немецкой армии?

Ответ: Я могу категорически заявить, что наше командование располагало совершенно точными данными о предстоящем большом наступлении русских войск в направлении Берлина. В частности, 5 или 6 апреля у командующего 9-й армии генерала пехоты Буссе состоялось совещание, на котором присутствовали командиры корпусов, я, начальник штаба и начальники служб 9-й армии.

Начальник разведотдела 9-й армии подполковник (фамилию забыл) сделал доклад о положении и о противостоящем 9-й армии противнике. Начальник разведотдела армии указал, что нам противостоят войска генерала Жукова, что сюда, после завершения операции в Восточной Померании, прибыли две танковые армии и что русские обладают превосходством в танках и в артиллерии в десятикратном размере, а в пехоте в пятикратном.

Начальник оперативного отдела штаба армии подполковник генштаба Эйфер выступил с заявлением о том, что заградительная зона 9-й армии, проходящая, в общем, по линии г. Эберсвальде, г. Штраусберг, г. Мюнхеберг, оз. Шармютцель-зее, оз. Швилох, в основном занята саперными частями, подразделениями фольксштурма, что является совершенно незначительной силой. Он также указал, что по приказу Гитлера все запасные части, дислоцирующиеся в Берлине, должны занять эту заградзону, на эту же заградзону была также посажена танко-истребительная бригада из «Гитлерюгенд», насчитывавшая до 2000 человек.

На этом же совещании также выступил командующий армии генерал Буссе, заявивший, что есть приказ верховного командования, согласно которому фронт должен быть удержан при всех обстоятельствах и несмотря ни на что, что 9-я армия должна оборонять Берлин и сражаться, даже если американцы нам будут стрелять в спину.

Основные мероприятия немецкого командования, в предвидении русского наступления, сводились к следующему:

1. Была построена глубоко эшелонированная оборона на всем фронте армии, эти оборонительные сооружения тянулись до заградзоны 9-й армий, на линии заградительной зоны все населенные пункты были превращены в опорные пункты. Полевые укрепления заградзоны тянулись до внешнего обвода обороны Берлина, т. е. были построены оборонительные рубежи на всю глубину от р. Одер до Берлина.

2. Командование 9-й армии в основном пополняло дивизии, находившиеся в первой линии, и именно в резерве в качестве [контр] ударного кулака [было] четыре дивизии.

3. В Берлине и в районе Берлина формировалось огромное количество батальонов фольксштурма.

Вопрос: Какие соединения немецкой армии оказались в окружении, кто из руководящего состава 9-й армии находился в окружении, каковы были приказы немецкого командования?

Ответ: В окружении оказались остатки дивизий 11 тк СС, 5-го горнострелкового корпуса СС, 6-го армейского корпуса, части фольксштурма, различные тыловые подразделения.

Я считаю, что в окружении оказалось до 50 000 человек боевого состава, до 10 000 фольксштурмистов. А вместе с тылами, я думаю, в окружении оказалось до 150 000 человек.

В окружении также оказалось все командование 9-й армии, в том числе генерал пехоты Буссе, работники штаба 9-й армии, командиры и штабы 11 тк СС, 5-го горнострелкового корпуса СС и 5 ак, а также старшие и высшие офицеры тыловых учреждений армии.

Приказ высшего немецкого командования гласил — держаться до последнего человека. При всех обстоятельствах — удерживать занимаемые рубежи и не предпринимать попыток прорваться. Была обещана помощь самолетами, [300]

на деле оказалось, что наше командование не было в состоянии осуществить снабжение окруженных войск при помощи самолетов.

28.4 командующий армии генерал пехоты Буссе, разозлившись, послал радиограмму, в которой писал: «Вы, видимо, уже списали 9-ю армию...», и дал войскам приказ на прорыв.

Немецкие части должны были прорываться на запад тремя группами, прорыв должен был быть осуществлен вечером 28.4. Прокладывать дорогу должны были остатки танковых подразделений 9-й армии, с которыми шел командующий — генерал Буссе. Прорыв не удался. Основной причиной, побудившей генерала Буссе принять решение на прорыв, видимо, явилось отсутствие боеприпасов, так как к 28.4 у нас осталось боеприпасов на два дня, а надежд на получение их с воздуха не было никаких.

Вопрос: Перечислите известный Вам командный состав группы армий, 9-й армии и соединений 9-й армии.

Ответ: 9-я армия входила в состав группы армий «Висла», которой до второй половины марта с. г. командовал Гиммлер, во второй половине марта он был сменен генерал-полковником Хейнрици.
Начальник оперативного отдела группы армий «Висла» — полковник Айзман.
Командующий 9-й армии — генерал-пехоты Буссе.
Начальник штаба 9-й армии — генерал-майор Ельц.
Начальник тыла 9-й армии — подполковник генштаба Швамбек.
Командир 56 тк — генерал артиллерии Вейдлинг.
Командир 5 ак — генерал артиллерии Вегер.
Командир 5-го горнострелкового корпуса СС — Мекельн.
Командир 11 тк СС — обергруппенфюрер СС Клейн-Хейстеркамп.

Вопрос: Дайте месторасположение штаба 9-й армии.

Ответ: До начала апреля штаб 9-й армии находился в г. Фюрстенвальде. 1 — 3 апреля он переехал в Бад-Заров (южнее Фюрстенвальде).

Последнее место его нахождения было в районе Хермсдорф (севернее и северо-восточнее Вендиш-Бухгольц).

Вопрос: В чем Вы видите основные причины поражений немецкой армии и Германии в нынешней войне?

Ответ: Я считаю основными причинами поражений немецких армий как в отдельных операциях, так и во всей войне следующие:

1. Колоссальное материальное превосходство, в особенности это сказалось в последних операциях. Русские концентрировали огромные массы артиллерии, мы ощущали острый недостаток в артиллерии, русские вводят в бой тысячи танков, так, например, нам говорили, что в зимнем наступлении русских войск с плацдармов на Висле участвовало до 9000 бронеединиц, мы же не располагаем ни достаточным количеством танков, ни необходимым горючим для них.

2. Кошмар трех фронтов, наша стратегия оказалась явно не способной справиться с этим кошмаром.

3. Действия англо-американской авиации, в значительной степени подорвавшие материальную базу наших армий, в Германии уничтожены десятки крупнейших промышленных центров, среди гражданского населения сотни тысяч убитых. Мне рассказывали, что в одну ночь, в конце января или в начале февраля, в Дрездене погибло 100 тысяч человек в результате одной бомбардировки, это был самый тяжелый налет англо-американской авиации на Германию за все шесть лет войны.

4. Порочность системы немецкого руководства. Командующие армий и даже групп армий фактически не руководят войсками, они находятся в положении слепых исполнителей воли Ставки. Командующий армии не может передвинуть батальон без разрешения Ставки.

Я лично считаю, что одной из основных причин гибели 9-й армии является приказ Гитлера держаться, держаться до последнего человека. Когда создалась угроза охвата русскими войсками 9-й армии с флангов и выхода [301] ей в тыл, командующий армии настойчиво предложил отвести армию на линию Ораниенбург — Кенигсвустерхаузен и обороняться на укрепленных позициях Берлина.

Командующий группы армий «Висла» генерал-полковник Хейнрици одобрил и поддержал этот план, Гитлер приказал — не отходить, удерживать занимаемые рубежи за всякую цену.

5. Мастерское, искусное и очень маневренное руководство русских армий. В данном вопросе я хочу отметить необычайное искусство русских в выявлении слабых мест в нашей обороне и в выборе направлений главных ударов, в данном случае, мне кажется, есть и заслуга русской разведывательной службы.

Вопрос: Каковы были настроения немецких генералов и офицеров до начала наступления советских войск (16 апреля с. г.) и после окружения 9-й армии советскими войсками?

Ответ: После выхода русских войск на р. Одер и после поражений наших армий на Западе иллюзии рассеялись. Подавляющее большинство генералитета и офицерского корпуса поняло всю серьезность положения Германии.

Больше того, серьезность этого положения осознали и руководители нашего правительства.

8 апреля с. г. в штабе 9-й армии состоялось совещание, на котором присутствовали командующий армии, руководящие работники штаба армии, командиры и начальники штабов корпусов. На совещании выступил ответственный работник министерства пропаганды Науман с докладом о положении. Он заявил, примерно, следующее: военное положение Германии исключительно критическое и с военной точки зрения мы войну выиграть не можем, но 9-я армия все же должна держать фронт при всех обстоятельствах и удержанием Берлина оказать благоприятное воздействие на политическое положение, что может дать Германии определенные шансы.

Я думаю, что большинство офицеров осознало абсолютное безумие дальнейшей борьбы, в последние два-три дня мне неоднократно говорили офицеры штаба армии (генерал-майор Шенглер — комендант полевой комендатуры Штраусбергского района и другие), что непонятно, почему 9-я армия не капитулирует.

Я думаю, что одной из основных причин упорства наших частей является боязнь русского плена, так как у нас на протяжении последних лет убеждали, что «русские расстреливают всех военнопленных».

Начальник разведотдела штаба 1-го Белорусского фронта генерал-майор Трусов

РФ. Ф. 233. Оп. 2374. Д. 154. Л. 117— : 121. Подлинник.


№ 204. Протокол допроса командующего обороной Берлина немецкого генерала Г. Вейдлинга, сдавшегося в плен 2 мая 1945 г.

№ 39

Май 1945 г.{130}

Вейдлинг Гельмут, 1891 года рождения, родился в Эльберштадт (Гарц), образование — среднее, беспартийный, в армии с 1911 года.

Вопрос: Расскажите вкратце свой боевой путь в немецкой армии.

Ответ: Я вступил в армию в 1911 г., в 1912 г. получил звание «лейтенант», в 1915г. — «ст. лейтенант». В первой мировой войне я служил в подразделениях аэростатов, [302] был командиром «Цепеллина». После первой мировой войны я был командиром артиллерийской батареи, затем дивизиона. В 1922 г. я получил звание «капитан» в 1933 г. — «майор», в октябре 1935 г. — «подполковник», в марте 1938 г. — «полковник».

В войне против Польши в 1939 г. я командовал артиллерийским полком, в войне против Франции — в 1940 г. — был начальником артиллерии 9, а затем 4 ак.

В войне на Балканах в 1940 г. и затем на восточном фронте, до конца декабря 1941 г. я был начальником артиллерии 40-го танкового корпуса. С конца декабря 1941 до октября 1943 г. — командиром 86-й пехотной дивизии.

С 20 октября 1943 г. я был командиром 41-го танкового корпуса, этим корпусом я командовал до полного его разгрома — до начала апреля с. г. 10 апреля с. г. я был назначен командиром 56-го танкового корпуса, а 24 апреля назначен командующим обороной Берлина.

Вопрос: Дайте группировку немецких войск на берлинском направлении к моменту начала наступления советских войск — 16 апреля с. г.

Ответ: Русским войскам на берлинском направлении к середине апреля с. г. противостояли войска 9-й армии, входившей в состав группы армий «Висла».

К середине апреля в состав 9-й армии входили:

а) 101-й армейский корпус — на левом (северном) фланге армии;
б) 11-й танковый корпус СС — в центре армии;
в) 5-й горнострелковый корпус СС — на правом (южном) фланге армии.

До 12 — 13 апреля в резерве 9-й армии находилось управление 39-го танкового корпуса; 10 апреля с. г. штаб 56 тк, после разгрома его войск в Силезии, был переброшен в Бланкенбург (Гарц), на следующий день прибыл приказ Ставки немедленно отправиться на восточный фронт и сменить управление 39 тк, которое уже имело опыт борьбы на Западе.

12 — 13 апреля с. г. управление 56 тк расположилось в Вальд Зиферсдорф (4 км сев.-зап. Мюнхеберг). Управление 39 тк убыло на Запад. В районе восточнее Мюнхеберг располагались в тылу 20 мд — мотодивизия «Мюнхеберг», а в тылу 9 адд — 25-я мотодивизия. Это были резервы 9-й армии.

Предполагалось, что 56 тк, когда он будет введен в бой, получит под свое командование эти две дивизии и мотодивизию «Курмарк», но на деле получилось по-иному.

В результате действий русских разведотрядов 14 апреля части 20 мд были выбиты с занимаемых позиций. Наше командование решило, что к предстоящему большому наступлению русских нельзя оставлять в первой линии 20 мд и приказало в ночь с 15 на 16 апреля произвести смену 20 мд частями «Мюнхеберг».

15 апреля командующий 9-й армией, учитывая многочисленность дивизий в 11 тк СС, приказал 56 тк принять от 11 тк дивизии: 20 мд, 9 адд и из резерва — мд «Мюнхеберг».

25 мд ушла после начала русского наступления в подчинение 101 ак, а мд «Курмарк» — в подчинение 11 тк СС.

Учитывая, что к началу русского наступления — к утру 16 апреля — 20 мд была только частично выведена с первой линии, я создал из 20 мд и мд «Мюнхеберг» одну боевую группу под командованием командира мд «Мюнхеберг» — генерал-майора Муммерт.

В ходе наступления русских 56 тк была переподчинена дивизия «Берлин», входившая к началу наступления в состав 101 ак, а из резерва были введены под командование 56 тк 18-я мотодивизия и 11-я мотодивизия СС «Нордланд».

К 16 апреля дивизии 56 тк были, примерно, следующего состава:

а) Дивизия «Мюнхеберг» имела в своем составе — два мотополка, двухбатальонного состава каждый, артиллерийский дивизион, дивизион зенитной артиллерии, саперную роту, разведроту, должна была получить танковый полк «Кунерсдорф», но получила только один батальон — до 35 «Пантер» и штурмовых орудий. [303] Всего дивизия насчитывала (с тылами) до 6 000 человек.

б) 20 мд имела два мотополка, фюзелерный батальон, полевой запасной батальон, артиллерийский полк — трехдивизионного состава и танковый батальон, имевший на вооружении до 30 танков.

Всего дивизия насчитывала (с тылами) до 8 000 человек.

в) 9 адд имела три мотополка трехбатальонного состава, три артиллерийских дивизиона, два дивизиона зенитной артиллерии, полевой запасной батальон, 15 штурмовых орудий.

Всего дивизия насчитывала (с тылами) до 12 000 человек.

г) 18-я мотодивизия имела два мотополка (30 и 51 мп), фюзелерный батальон, запасной батальон, артиллерийский полк — трехдивизионного состава, танковый полк.

Всего дивизия насчитывала (с тылами) до 9 000 человек и имела до 55 исправных танков и штурмовых орудий и до 30 бронетранспортеров.

д) Мотодивизия СС «Нордланд» имела два мотополка, танковый полк, в том числе до 20 «Королевских тигров», 20 «Т-4» и до 20 штурморудий, саперный батальон, разведотряд, противотанковую роту, артиллерийский полк трехдивизионного состава, зенитный дивизион.

Всего дивизия насчитывала (с тылами) до 11 000 человек.

56-му танковому корпусу был подчинен «народно-артиллерийский корпус» пятидивизионного состава.

Таким образом, 56 тк до начала боев насчитывал до 50 000 человек.

Состав других корпусов я не знаю, так как за те два дня, что у меня было до начала наступления русских, я не успел ознакомиться детально с их составом.

Вопрос: Какими данными располагало немецкое командование о готовящемся наступлении советских войск, дайте ход операции, укажите основные моменты, характеризующие действия советских войск в данной операции.

Ответ: 13 апреля я встретился с командующим 9-й армией — генералом пехоты Буссе. Он изложил мне положение и указал, что надо рассчитывать на наступление советских войск, которое они предпримут с очень крупными силами в направлении Берлина. Генерал Буссе был озабочен и, характеризуя положение как очень серьезное, заявил, что 9-я армия имеет приказ при любых обстоятельствах и ценой любых жертв удержать фронт на Одере, так как здесь будет решаться судьба Берлина.

Мой начальник штаба также получил информацию от начальника штаба 11 тк СС, а также из штаба армии о большой концентрации русских сил и о предстоящем наступлении.

Однако то, что русские после действий своих разведотрядов 14 апреля, 15 апреля не наступали, ввело наше командование в заблуждение, и когда мой начальник штаба — полковник фон Дуффинг от моего имени сказал начальнику штаба 11 тк СС 15 апреля, что нельзя менять 20 мд дивизией «Мюнхеберг» накануне русского наступления, начальник штаба 11 тк ответил: «Если русские сегодня не наступали, значит, они предпримут наступление только через несколько дней». Таково было мнение и других высших офицеров 9-й армии.

К 16 апреля 56 тк частями 9 адд, «Мюнхеберг» и оставшейся не выведенной частью 20 мд, занимал оборону на участке Цехин — южнее Альт Тухебанд. 16 апреля в первые же часы наступления русские прорвались на правом фланге (южнее) 101 ак, на участке дивизии «Берлин», создав этим самым угрозу для левого (северного) фланга 56 тк. Во второй половине дня русские танки прорвались на участке 303 пд, входившей в состав 11 тк СС, и создали угрозу нанесения удара с фланга по частям дивизии «Мюнхеберг». Одновременно русские оказывали сильное давление с фронта на участке моего корпуса: в ночь на 17 апреля части моего корпуса, неся большие потери, были вынуждены отойти на высоты восточнее Зеелов в р-н Гузов (зап. Кюстрин), 5 км западнее Хатенов (сев. Лебус). [304]

17 апреля русские войска продолжали оказывать сильнейшее давление на всем фронте 56 тк, стремясь одновременно расширить прорывы между 11 тк СС и 56 тк и 101 ак с другой стороны.

Чтобы предотвратить дальнейшее разобщение корпусов 9-й армии и сохранить фронт, 11 тк СС 17 апреля ввел в бой на участке прорыва русских, т. е. на стыке между 11 тк СС и 56 тк, мотодивизию «Курмарк», что дало возможность частично восстановить связь между обоими корпусами.

Я 17 апреля ввел в бой 18 мд в районе Хермерсдорф, Вульков (6 — 8 км сев.-вост. Мюнхеберг) с задачей контратаковать русские части и восстановить связь с 101 ак.

18 мд сумела ценой больших потерь задержать дальнейшее наступление русских, но ликвидировать разрыв между 56 тк и 101 ак она не сумела. Наоборот, русские продолжали вводить в бой все новые силы и разрыв между этими двумя корпусами достиг 16 км. К исходу 17 апреля я был вынужден под сильным давлением русских отвести войска корпуса на линию Дидерсдорф (3 км юго-зап. Зеелов), Альт Розенталь (5 км сев. зап. Зеелов), Хермерсдорф, 2 км сев.-зап. Хермерсдорф (6 км сев.-вост. Мюнхеберг).

18 апреля русские продолжали расширять прорыв между 56 тк и 11 тк СС, а равно между 56 тк и 101 ак, оказывая одновременно давление с фронта на части 56 тк. К исходу 18-го части 56 тк отошли на линию Янсфельде, Трабнитц, восточнее Оберсдорф, восточнее Мюнхехофе, севернее Буков (севернее Мюнхеберг).

Чтобы предотвратить дальнейшее расширение прорыва между 56 тк и 11 тк СС и одновременно попытаться войти в связь с 11 тк СС, я приказал дивизии «Нордланд» сосредоточиться и 18 апреля утром нанести контрудар из района юго-восточнее Янсфельде (восточнее Мюнхеберг) на юго-восток. Приказ не мог быть выполнен из-за отсутствия бензина. Командир мд СС «Нордланд» весь день просидел у меня на КП, только к вечеру 18 апреля дивизия получила бензин.

19 апреля утром мд СС «Нордланд» была введена в бой, но не на правом (южном) фланге моего корпуса, как предполагалось, а на северном фланге между Претцель (8 км сев.-вост. Штраусберг) и западнее Шермютцель-Зее (восточнее Штраусберг), так как разрыв между 56 тк и 101 ак достиг катастрофических размеров.

В этот же день мне была переподчинена дивизия, вернее остатки дивизии «Берлин», однако, ни ввод дивизии «Нордланд», ни передача мне дивизии «Берлин» не изменили положение, русские ввели в этот прорыв очень крупные танковые силы и глубоко нависли над северным флангом 56 тк, начала вырисовываться серьезная угроза моему корпусу с тыла.

20 апреля сильно побитые части 56 тк вели бои на линии Гартенштадт (севернее Штраусберг), Клостнрдорф, Хозенхольц, Дамсдорф, Мюнхеберг. Это был самый тяжелый день для моего корпуса, и, пожалуй, для всех немецких частей; части, понесшие огромные потери в предыдущих боях, измотанные и усталые до крайности, не могли больше выдержать огромный натиск превосходящих русских войск и к 21 апреля отошли в район Зеберг (2 км юго-зап. Альт Ландсберг), южнее Альт Ландсберг, севернее Брухмюле, южная конечность оз. Бец-Зее (6 км восточнее Альт Ландсберг), западная окраина Хенникендорф (8 км южнее, юго-западнее Штраусберг){131}.

22 апреля разбитые части 56 тк продолжали отход и к 23 апреля вели бои уже на восточных окраинах Берлина на участке севернее Бисдорф, Бисдорф, Карлхорст, Шеневейде, Адлерсхоф, Каралиненхоф.

23 апреля я получил приказ от 9-й армии перегруппировать свои части, отойти из района восточнее Берлина и во что бы то ни стало соединиться с частями 9-й армии в р-не Клейн-Киниц (западнее Кенигсвустерхаузен), где я должен был войти в связь с 21-й танковой дивизией.

23 апреля я послал в штаб 9-й армии командира разгромленной дивизии «Берлин» — генерала Фоигтсбергер для связи, он вернулся и доложил мне, что Гитлеру кто-то донес, что я со штабом переехал в Дебериц (западнее Берлин) и что туда послан генерал с приказом Гитлера расстрелять меня за [305] это. В этот же день мой начальник штаба получил приказ о моем отстранении от командования 56 тк и о назначении на мое место генерала Бурмейстера.

Я в этот же день поехал к Гитлеру в Берлин, так как обвинение против меня не имело никакого основания, ибо штаб 56 тк в действительности находился в нескольких стах метрах от передовой линии.

Приказ о моем расстреле был отменен, Гитлер приказал мне не уводить 56 тк на соединение с 9-й армией, а принять этим корпусом борьбу за Берлин. Одновременно я 24 апреля или 25 апреля был назначен командующим обороной города Берлин.

Я считаю, что основными чертами данной операции русских, как и в других операциях, является следующее:

1. Умелый выбор направлений главного удара.

2. Концентрация и ввод крупных сил, и в первую очередь танковых и артиллерийских масс, на участках, где наметился наибольший успех, быстрые и энергичные действия по разрешению созданных разрывов в немецком фронте.

3. Применением различных тактических приемов, достижение моментов внезапности, даже в случаях, когда наше командование располагает данными о предстоящем русском наступлении и ожидает это наступление.

4. Исключительно маневренное руководство войсками, операция русских войск характеризуется ясностью замыслов, целеустремленностью и настойчивостью в осуществлении этих планов.

Я должен отметить, что русские за время войны далеко шагнули вперед в тактическом смысле, наше же командование шагнуло назад. Наши генералы «парализованы» в своих действиях, командир корпуса, командующий армией и частично командующий группой армий не обладают никакой самостоятельностью в своих действиях. Командующий армией не имеет права перебрасывать по своему усмотрению батальон с одного участка на другой без санкции Гитлера. Такая система руководства войсками неоднократно приводила к гибели целых соединений.

О командирах дивизий и корпусов не приходится и говорить, они вообще были лишены возможности действовать самостоятельно соответственно обстановке, проявить инициативу, все должно делаться по предначертаниям сверху, а эти предначертания часто не соответствовали положению на фронте.

Вопрос: Каково было положение в Берлине к моменту, когда Вы приняли командование обороной города, состав обороняющихся войск?

Ответ: Уже 24 апреля я убедился, что оборонять Берлин невозможно и с военной точки зрения является бессмысленным, так как для этого немецкое командование не располагало достаточными силами, больше того, в распоряжение немецкого командования к 24 апреля в Берлине не было ни одного регулярного соединения, за исключением охранного полка «Гросс Дейчланд» и бригады СС, охранявшей имперскую канцелярию.

Вся оборона была возложена на подразделения фольксштурма, полиции, личного состава пожарной охраны, личного состава различных тыловых подразделений и служебных инстанций.

Город был поделен на восемь участков и один внутренний участок обороны, связь между участками была плохая, связь штабов обороны с отдельными участками была никуда не годной. Не было радиосвязи, телефонная связь поддерживалась только через гражданские телефонные провода. Возглавлял оборону до 22 апреля генерал-лейтенант Рейман, он был заменен полковником, получившим в последние дни звание генерал-лейтенанта, Кеттер.

Берлин располагал запасами продовольствия и боеприпасов на 30 дней, но склады были расположены на окраинах, в центре почти не было ни боеприпасов, ни продовольствия, и чем больше суживалось кольцо русских войск вокруг обороняющихся, тем тяжелее становилось положение с боеприпасами и продовольствием, а в последнюю пару дней мы почти остались и без того, и без другого. [306]

Я думаю, что части фольксштурма, полицейские подразделения, подразделения пожарной охраны, зенитные подразделения насчитывали до 90 000 человек, кроме тыловых подразделений, обслуживающих их.

Кроме того, были подразделения фольксштурма второй категории, т. е. такие, которые вливались в ряды обороняющихся уже в ходе боев и по мере закрытия тех или иных предприятий.

56-й танковый корпус прибыл в Берлин, вернее отступил в Берлин, имея в 18 мд до 4000 человек, в дивизии «Мюнхеберг» до 200 человек, артиллерию дивизии и четыре танка; мд СС «Нордланд» имела в своем составе 3500 — 4000 человек; 20 мд — 800 — 1200 человек; 9 адд — до 500 человек, но в Берлине она пополнилась до 4000 человек, т. е. 56 тк к началу своих операций непосредственно в Берлине насчитывал 13 000 — 15 000 человек.

Дать точное количество обороняющихся в Берлине невозможно, так как я не получил от своих отдельных участков данные о количестве людей в их подразделениях.

Вопрос: Каковы были приказы Гитлера в вопросе обороны Берлина, осветите создавшееся положение в Берлине к моменту Вашей капитуляции.

Ответ: Будучи назначен командующим обороны Берлина, я получил приказ от Гитлера оборонять Берлин до последнего человека. Для меня было ясно с первого же момента, что оборонять Берлин с надеждой на успех нет никакой возможности. С каждым днем положение оброняющихся ухудшалось, русские сжимали кольцо вокруг нас все больше и больше, с каждым днем приближаясь все ближе к центру города. Я ежедневно докладывал вечером Гитлеру обстановку и положение.

К 29 апреля положение с боеприпасами и продовольствием стало очень тяжелое, в особенности с боеприпасами. Я понял, что дальнейшее сопротивление с военной точки зрения безумно и преступно.

29 апреля вечером, после полуторачасового доклада моего Гитлеру, в котором я подчеркнул, что нет никакой возможности продолжать сопротивление, что все надежды на снабжение с воздуха рухнули, Гитлер со мной согласился и заявил мне, что он отдал специальное распоряжение о переброске самолетами боеприпасов и что, если 30 апреля положение с доставкой воздушным путем боеприпасов и продовольствия не улучшится, он даст санкцию на оставление Берлина, на попытку войск прорваться.

30 апреля днем я созвал командиров дивизий (участков) на совещание и, к своему удовлетворению, убедился, что все присутствующие разделяют мою точку зрения о необходимости прорваться и оставить Берлин.

В это время ко мне в штаб пришел оберштурмбанфюрер СС (подполковник), положение к этому времени было до того напряжено, что я был убежден, что слухи о моем совещании проникли к Гитлеру и что это он прислал офицера СС убить меня, я сказал присутствующим офицерам: «Внимание, он имеет приказ расстрелять меня», в действительности же оказалось, что оберштурмбанфюрер принес письмо за подписью Гитлера, это было в 13.30. В этом письме Гитлер мне предоставлял свободу действий.

В 17 — 18 часов 30 апреля этот оберштурмбанфюрер снова принес пакет, в нем было приказание, подписанное адъютантом командира бригады СС, оборонявшей имперскую канцелярию, чтобы я приостановил все намеченные мною мероприятия по оставлению Берлина, что Берлин должен обороняться до последнего и что мне необходимо немедленно явиться к генералу Кребсу.

Я немедленно приказал командирам дивизий прекратить подготовку к оставлению города. Между 19 и 20 часами я прибыл в имперскую канцелярию. Меня ввели в комнату Гитлера, здесь я застал генерала Кребса, имперского министра Геббельса и личного секретаря Гитлера Бормана.

Они мне заявили, что после 15 часов дня (30 апреля) Гитлер с женой покончили самоубийством, путем принятия яда, после чего Гитлер еще застрелился. Они мне также заявили, что по особому желанию Гитлера он и его жена были немедленно сожжены в саду имперской канцелярии. После этого они мне заявили, примерно, следующее: «Фюрер в своем завещании назначил правительство, президентом, согласно завещанию, должен быть [307] гросс-адмирал Дениц, канцлером — Геббельс, министром партии Борман и т. д.

Гиммлер предложил безоговорочную капитуляцию Англии и Америке, они отклонили, заявив, что она может быть принята только в случае капитуляции и перед Россией. Гиммлер действовал как предатель, без полномочий.

Мы хотим обратиться по радио к маршалу Сталину, чтобы он первый узнал о создании нового правительства Германии...»

После этого мне было приказано в течение ближайших 24 часов ни при каких обстоятельствах не допустить изменения в военном положении Берлина. Учитывая поздний час, мне было предложено остаться на ночь в имперской канцелярии, я остался. В ночь на 1 мая генерал Кребс, в сопровождении начальника штаба 56 тк — полковника генштаба фон Дуфинга, отнес условия временного перемирия русскому командованию.

Днем 1 мая Кребс вернулся, мы с ним встретились и он мне заявил, что русское командование настаивает на безоговорочной капитуляции Берлина. Снова собрались Геббельс, Борман, Кребс и я. Геббельс и Борман отклонили требование русских о капитуляции, заявив: «Фюрер запретил капитулировать». Я в сильном возбуждении воскликнул: «Но ведь фюрера уже нет больше в живых», на что Геббельс ответил: «Фюрер все время настаивал на борьбе до конца и я не хочу капитулировать». Я ответил, что держаться больше не могу и ушел. Прощаясь с генералом Кребсом, я его пригласил к себе на командный пункт, он мне ответил: «Я остаюсь здесь до последней возможности, затем пущу себе пулю в лоб». Кребс мне заявил, что Геббельс решил в последнюю минуту покончить жизнь самоубийством.

Я отдал приказ частям, кто может и хочет, пусть пробиваются, остальным сложить оружие.

1 мая в 21.30 я собрал работников штаба 56 тк и работников штаба обороны Берлина с целью решить — будет ли штаб пробиваться или сдаваться русским. Я заявил, что дальнейшее сопротивление бесполезно, что прорываться означает при успехе попасть из «котла» в «котел». Меня все работники штаба поддержали и в ночь на 2 мая я послал полковника фон Дуфинг парламентером к русским с предложением о прекращении немецкими войсками сопротивления.

Хотя я и был командующим обороной Берлина, положение в Берлине было таково, что после принятого мною решения я почувствовал себя в безопасности только у русских.

Вопрос: Дайте характеристику политического положения в Германии к моменту падения Берлина, каково было состояние Гитлера в последние дни, считаете ли Вы фактом версию о том, что Гитлер покончил самоубийством?

Ответ: Я солдат и впервые в последние дни попал в водоворот политических событий. Я был поражен увиденным и услышанным мною. У меня сложилось впечатление, что Гитлера, за исключением Геббельса, в последнюю минуту все покинули.

Мне рассказывал генерал Кребс, что 25 апреля или 26 апреля Геринг прислал телеграмму Гитлеру, в которой напоминал, что в речи в рейхстаге в 1939 г. Гитлер заявил, что в момент, когда он не будет в состоянии дальше руководить государством, он передаст власть и руководство Гессу, в отсутствии Гесса — Герингу. Геринг указывал, что наступил момент, когда Гитлер оторван от страны, и он должен передать ему руководство. Гитлер, по словам Кребса, категорически отклонил требование Геринга и принял против него какие-то меры.

Когда я увидел Гитлера 24 апреля (до этого я его видел в последний раз в прошлом году), я был поражен, передо мною сидела развалина (руина) человека. Голова у него болталась, руки дрожали, голос был невнятный и дрожащий. С каждым днем его вид становился все хуже и хуже. 29 апреля я был совершенно потрясен его видом. При этом, это был мой последний доклад ему, он мне показался просто фантазером, так, например, на мои слова: «Мой фюрер как солдат я должен сказать, что нет больше никакой возможности защищать Берлин и Вас. Может быть, есть еще возможность [308] для Вас выбраться отсюда...», он ответил: «Бесцельно выбираться, мои приказы ведь все равно никем не выполняются...». При этом присутствовали — Кребс, адъютант Гитлера генерал пехоты Бургдорф, Геббельс, Борман.

Гитлер мне также начал строить совершенно несбыточные планы, он мне заявил еще 25 апреля: «Положение должно улучшиться, 9-я армия подойдет к Берлину и нанесет удар по противнику вместе с 12-й ударной армией генерала Венка, которая должна подойти с юго-запада. Этот удар последует по южному флангу наступающих на Берлин русских войск, с севера подойдут войска под командованием Штайнера и нанесут удар по северному крылу русских. Эти удары должны изменить положение в нашу пользу...»

Для меня было ясно, что это несбыточные планы, 9-я армия вела тяжелые бои в окружении. Армия генерала Венка вела бои и к тому времени была обескровлена, я также не верил в наличие войск у Штайнера.

Я лично считаю, что версия о том, что Гитлер покончил жизнь самоубийством, соответствует действительности, насколько мне известно положение, я считаю, что после вечера 29 апреля (последняя встреча с Гитлером) не было никакой возможности для него выбраться из Берлина. Я себе не представляю, чтобы Гитлер был жив и была устроена просто подлая инсценировка, ибо это было бы самым подлым и, пожалуй, самым глупым деянием национал-социализма.

Вопрос: Дайте известный Вам командный состав группы армий «Висла», 9-й армии и Вашего корпуса, что Вам известно о судьбе Гудериана?

Ответ: В середине марта Гиммлер был сменен на посту командующего группы армий «Висла» генерал-полковником Хейнрици; начальник штаба группы армий «Висла» — генерал-майор Трота; командующий 9-й армией — генерал пехоты Буссе; командир 101 ак — генерал артиллерии Берлин; командир 5 гск СС — Иэкельн; командир 11 тк СС — Клейнхейстеркамп; командир 18 мд — генерал-майор Раух; командир 20 мд — полковник, в последние дни получил звание «генерал-майор», Шольц — застрелился из-за гибели его жены и четырех детей в Потсдаме; командир мд «Мюнхеберг» — генерал-майор Муммерт; командир 9 адд — полковник Герман.

Генерал-полковник Гудериан был в середине или в конце марта заменен генералом Кребсом на посту начальника генштаба, причина снятия Гудериана мне неизвестна.

Примечание. Начальник штаба обороны Берлина — полковник генштаба Рефиор и начальник штаба 56 тк полковник фон Дуфинг в основном подтвердили показания генерала артиллерии Вейдлинга.

Начальник разведотдела штаба 1-го Белорусского фронта генерал-майор Трусов

РФ. Ф. 233. Оп. 2374. Д. 154. Л. 122—131. Копия.


№ 205. Из протокола политического опроса личного референта Геббельса по вопросам науки и культуры В. Хейрихсдорфа{132}

4 мая 1945 г.

Вольф Хейрихсдорф, род. в 1907 г. в Мариенбурге, Вост. Пруссия. В 1934 г. окончил филологический факультет (Гамбург, Берлин, Кенигсберг, Грац), имеет звание доктора филологии. Женат, детей нет. Отец — ст. учитель — жив. До 1939 г. работал в различных газетах. [309] Был в Гамбурге руководителем городской организации студенческого союза. С апреля 1939 г. взят в министерство пропаганды. В последнее время работал государственным советником и личным референтом Геббельса по вопросам культуры и науки. Член НСДАП с 1930 г.

Вопрос: Что вам известно о капитуляции Берлина?

Ответ: К 30 апреля даже для высшего государственного руководства стала совершенно очевидна совершеннейшая безнадежность дальнейшей обороны Берлина и продолжения войны. Германия была разрезана на несколько частей, Красная Армия и англо-американские войска соединились, а ожидаемый конфликт между ними не возник. Ставки верховного командования, штаба сухопутных сил больше не существовало — они рассыпались вследствие продвижения союзных армий. Государственный аппарат тоже, по существу, распался. Единственно отрадным было то обстоятельство, что после того как, согласно заявлению ставки верховного командования, «немецкие войска на Эльбе повернулись спиной к англо-американским войскам и пошли на выручку Берлина», — англо-американцы не перешли Эльбу. Но немецкие армии не могли так быстро, как надо, подойти к Берлину. Оборонять же Берлин против трех прекрасно оснащенных современных армий маршала Жукова было совершенно бессмысленно и преступно. Каков мог быть выход. Незадолго перед этим Гиммлер попытался капитулировать перед англичанами и американцами. Эта попытка не удалась. 30 апреля Гитлер решил капитулировать перед русскими. Для этой цели он избрал генерала Кребс — быв. военного атташе в СССР, который, как у нас полагали, пользовался в глазах правительства СССР известным авторитетом. В тот же день Кребс был назначен начальником гл. штаба вооруженных сил вместо Кейтеля, который неизвестно где находился. О самоубийстве Кейтеля мне ничего не известно. Кребс был направлен к маршалу Жукову. Возможно, что формально данное ему поручение звучало иначе, но, насколько я был в курсе дел, вопрос был именно об односторонней капитуляции перед Россией. После своего возвращения Кребс доложил, что он лично разговаривал с маршалом Жуковым, а по телефону также с маршалом Сталиным, но что его старания успехом не увенчались. О самоубийстве Кребса мне ничего не известно.

Еще до возвращения Кребса Гитлер покончил жизнь самоубийством, точнее — был убит путем впрыскивания яда. Сделанное от имени ставки верховного командования (ОКВ) гросс-адмиралом Деницем сообщание о том, что Гитлер пал на поле боя, — ложь. Я полагаю, что эта ложь сфабрикована со специальной целью — создать основу для ложного мифа о Гитлере. Самоубийство или убийство Гитлера я расцениваю как логический вывод из того краха, который претерпел возглавляемый им режим. В особенности — капитуляция перед Россией, этим актом Гитлер перечеркивал все, что говорил и делал до сих пор. Через несколько часов после Гитлера покончил самоубийством Геббельс, собственно, по тем же мотивам, что и Гитлер.

К вечеру 1 мая в Берлине оставалось два лица, которые могли решать его судьбу: военный комендант — генерал Вейдлинг, в руках которого находилась высшая военная власть, и д-р Фриче, имперский руководитель радио, в руках которого как самого старшего из оставшихся чиновниках оказалась гражданская власть. Оба понимали, что удерживать Берлин невозможно, но, во-первых, никто из них не хотел сказать об этом первым, а, во-вторых, обоим предстояло решить трудную задачу — как капитулировать, избежав слова капитуляция, что было неоднократно запрещено приказами по армии и ставило каждого, кто на это решится, вне закона. Меня самого, когда я шел с белым флагом и белой повязкой в качестве парламентера, чуть не расстрелял один немецкий офицер, направивший на меня автомат и начавший кричать: «Вы, сударь, изменник, вас надо по приказу фюрера расстрелять, как собаку». Вечером 1 мая между представителями военного командования и гражданской власти происходило совещание. Выход нашел Фриче: он заявил, что, во-первых, поскольку фюрер умер, они свободны от присяги, которую приносили ему, а, во-вторых, речь должна идти не о капитуляции, а о безоговорочной сдаче в плен. Каково различие между капитуляцией и безоговорочной [310] сдачей в плен я не представляю, но, впрочем, об этом никто не спрашивал. Все были довольны найденным выходом. Фриче официально заявил генералу Вейдлингу, что предлагает ему, во имя сохранения гражданского населения от напрасных жертв, отдать приказ о безоговорочной сдаче гарнизона в плен. Мне Фриче предложил отправиться в качестве парламентера к маршалу Жукову, чтобы довести до его сведения наше решение и получить соответствующие указания о порядке сдачи в плен. Но когда я пришел к представителю маршала Жукова, то узнал, что генерал Вейдлинг поспешил отдать свой приказ еще до того, как я успел добраться до места назначения. Воинские части Берлина уже складывали оружие, что подавляющее большинство солдат и офицеров делало весьма охотно.

Вопрос: Что вам известно о самоубийстве, или убийстве, Гитлера и Геббельса.

Ответ: Мне известно, что Гитлер и Геббельс покончили самоубийством 30.4.45 г. Самоубийство было осуществлено при помощи лейб-врача Гитлера профессора Морелль. Морелль по их приказу вспрыснул им какой-то яд, находящийся в растворе, вызывающим приятное самочувствие. Гитлер умер после полудня 30.4.45 г. Где находится его труп, не знаю. Он был спрятан генералом Бургдорф, шеф-адъютантом фюрера и начальником управления кадров военного министерства, а также штурмбанфюрером Зеверитт, референтом при государственном секретаре д-ре Науманн. Я лично знаю об этом от Зеверитта, который со слезами на глазах сказал мне, что фюрер умер, приняв яд, и что спрятал его труп в такое место, где его не найдет ни одна человеческая душа. Геббельс покончил с собою вечером 30.4.45 г. Вместе с ним покончили самоубийством все члены его семьи, т. е. его жена и шесть дочерей. Всем им профессор Морелль сделал инъекцию яда. Трупы Геббельса и его близких были перенесены в бомбоубежище при имперской канцелярии, залиты там бензином и сожжены. Это было сделано адъютантом Геббельса Швегерманом и его шофером Рах. Они сами рассказали мне об этом. Вечером 30.4.45 г. в бомбоубежище имперской канцелярии произошел сильный взрыв: показались большое пламя и дым. Сразу возникли панические слухи о том, что там взорвалась бомба и многих убило. Вскоре после этого Швегерман рассказал мне, что это загорелся бензин, которым были облиты тела Геббельса и членов его семьи. Трупа Геббельса я не видел и действительно ли он сгорел, я не знаю.

Вопрос: Что вам известно о последних днях Гитлера и Геббельса?

Ответ: Я полагаю, что после 20 июля дни Гитлера были сочтены. Покушение не удалось в том смысле, что Гитлер не был убит, но оно надломило его физически и духовно. Он смог еще собрать силы для того, чтобы тотчас после покушения выступить по радио и встретиться с Муссолини, но затем на долгие месяцы слег в постель. У него обнаружилось сильное потрясение мозга{133}. Был ли инсульт, мне неизвестно. Во всяком случае после 20 июля он резко переменился: он стал производить впечатление старого, больного, сломленного человека. Он был в таком состоянии, что не мог лично выступать по радио и те две-три речи, которые он после 20 июля произнес, были записаны на тонфильм и передавались с него. Речи свои он готовил сам, причем, они стоили ему колоссальных трудов, что тоже свидетельствовало о его тяжелом, болезненном состоянии. Он произносил их также по-иному, чем раньше, монотонно, без подъема. Я думаю, что он был близок к душевному расстройству. Геббельс его речи не редактировал. Гитлер, как обычно, присылал ему их на просмотр, но Геббельс ограничивался внесением лишь незначительных поправок. Я знаю, что ряд положений в последних речах Гитлера вызывали недоумение как в руководящих кругах министерства пропаганды, так и у самого Геббельса. Таково, например, большинство исторических аналогий. Не совсем тактично, конечно, вспоминать о Карфагене и Каннах или о 7-летней войне и Фридрихе Великом, когда русские стоят у ворот Берлина. Но возражать фюреру не полагалось и эти рискованные сравнения не только оставлялись в речах Гитлера, но переносились затем на все содержание пропаганды. [311]

Геббельс, по моему убеждению, в большинстве случаев сам верил в то, что он говорил и писал. В частности, он действительно верил в то, что фронт на Одере стоит непоколебимо. В этом случае он полагался на авторитет генералов. Я допускаю возможность, что генералы лгали, т. к. если бы они рассказывали действительное положение вещей, то рисковали бы впасть в немилость. Когда русские все же прорвались к Берлину, то Геббельс использовал весь свой авторитет комиссара обороны Берлина для того, чтобы провести в жизнь лозунг: «Берлин будет обороняться всеми средствами и до последнего человека». Ряд ближайших сотрудников Геббельса были против этого и даже решались открыто говорить ему о том, что это бессмысленно и жестоко подвергать ужасам войны город с 3-миллионным населением. Но на эти возражения у Геббельса всегда был готов один ответ: «Я должен оборонять Берлин до конца, чтобы донести до конца свое историческое имя». Это было огромным самомнением и самовлюбленностью: из-за его «исторического имени» должен был подвергаться разрушению Берлин и должны были гибнуть тысячи и десятки тысяч солдат, женщин, детей, стариков, не говоря уже о гибели многих культурных ценностей. Но об этом, конечно, никто не решался даже намекнуть Геббельсу, хотя в кругу его приближенных такие разговоры велись. О том, что его имя вовсе не «историческое» и что история, если и вспомнит о нем, то только как о позорном и скандальном явлении, из нас никто не думал. Хотя все мы понимаем, что гибель Третьей Империи означает крах национал-социализма, мы все же полагали, что во главе нацистской Германии стояли крупные исторические фигуры. После того как русские ворвались в Берлин, Геббельс был крайне подавлен и я определил бы его состояние, как фанатическое отчаяние. Он, как мне кажется, понимал, что гибель неизбежна, но все же сохранял какие-то остатки надежды. Эти остатки надежды покоились на уверенности в том, что конфликт между СССР, с одной стороны, и Англией и Америкой, с другой, вот-вот должен разразиться. Ежедневно Геббельсу тщательно подбирали весь материал, поступающий из газет, через радио и из других источников о противоречиях между союзниками. Этот материал подбирался тенденциозно, я сам его неоднократно читал. Он действительно производил впечатление, что разногласия очень серьезны и дело каждую минуту может дойти, если не до войны, то до разрыва. Первой серьезной предпосылкой для этого Геббельсу представлялась Польша, второй — встреча русских и англо-американских войск. Я до сих пор полагаю, что конфликт между союзниками неизбежен и сожалею о том, что он не произошел еще тогда, когда можно было спасти Германию. Геббельс как государственный деятель делал ту ошибку, что, правильно предвидя этот конфликт, слишком оптимистически рассчитывал его сроки. Незадолго до своей смерти Геббельс напомнил своим приближенным, что он всегда считал войну с Россией крайне тяжелым предприятием. Он имел в виду одно из своих выступлений, сделанное в очень узком кругу лиц недели за две до начала войны с Россией. Он тогда говорил, что предстоящая война будет не похожа на те войны, которые Германия вела против Польши, Франции и др. стран. «Война Германии и России будет войною мировоззрений, и обе стороны будут сражаться ожесточенно не на живот, а на смерть», — говорил он тогда. Надо добавить, что после летних поражений 1944 г. Геббельс составил меморандум, в котором предлагал немедленно пойти на заключение мира с Россией любою ценой, т. е. предлагал отдать России Польшу, хотя бы вплоть до Одера, Чехословакию, Балканы, предложить ей Дарданеллы. Расчет был на то, чтобы отколоть Россию от союзников, доказав ей, что большего, чем предлагает ей Германия, они ни от кого не получат. Гитлер этот меморандум отверг.

[...]{134}

Вопрос: Как происходила эвакуация Берлина в момент приближения к нему Красной Армии и кто из видных нацистов оставался в Берлине к моменту его капитуляции.

Ответ: Эвакуация Берлина началась 15 или 16.4.45 г. Когда Красная Армия подошла к Берлину, там началась самая настоящая паника. Из числа руководителей бежали все кто мог и кто куда мог. [312] Никакого порядка не было. Министры и начальники управлений и отделов покидали свои учреждения на произвол судьбы, забывая сжечь или захватить с собою секретные бумаги, совершенно игнорируя приказ фюрера о том, что без его разрешения нельзя оставлять свой пост. Один из руководителей министерства пропаганды Хаммель, спешно запрятал в сундук, прикрепленный позади его автомобиля, наиболее ценные бумаги. Едва машина тронулась, сундук раскрылся и позади автомобиля, увозившего Хаммеля, веером разлетались секретные бумаги министерства пропаганды. Конец нацистского режима был похож на плохой фарс. Удирали главным образом в направлении на Гамбург, и отчасти рассчитывая попасть в плен к англичанам, и отчасти потому, что дорога на юг была по существу перерезана. Геринг уехал из Берлина 15.4.45 г. и после этого раза два возвращался в город. Гиммлер в городе не появлялся — он постоянно находился в своем поезде в районе Любека. Из числа руководящей тройки — Гиммлер, Геббельс и Борман — только двое последних оставались в городе. В самые последние дни Борман примкнул к группе Мунке, которая делала попытку пробиться на Шпандау. Эта попытка не удалась и, по моим соображениям, Борман должен находиться в Берлине. В Берлине находится также Риббентроп. Я видел его в последний раз 30.4.45 г. в имперской канцелярии: он, сгорбившись, сидел в кресле, маленький, жалкий, никому не нужный комок тряпок. В городе остались также многие руководители полиции. Где находятся Дей и Розенберг, я не знаю. Кох находится в Пилау, на борту крейсера, и в последнюю минуту, по-видимому, постарается уплыть в Швецию. Трайзер после своего бегства из Познани впал у Гиммлера в немилость и был направлен в один из танковых корпусов, сражающихся в Померании. В этом корпусе он несет службу в чине лейтенанта, который имел до войны.

Вопрос: Как вы расцениваете силы, оборонявшие Берлин, и их политико-моральное состояние.

Ответ: Стремительность продвижения войск маршала Жукова была такова, что все планы обороны Берлина рухнули как карточный дом. Я знаю, что для обороны Берлина был приготовлен солидный резерв сил, и я ума не приложу, куда он мог исчезнуть. К моменту вступления русских в Берлине оказались в качестве его гарнизона, во-первых, остатки разбитых на Одере дивизий, во-вторых, наспех мобилизованные батальоны фольксштурма и отряды гитлерюгенд и, в-третьих, «СС-фрайкор Мунке», которым командовал СС-бригаденфюрер Мунке и который насчитывал до 3000 чел. Этот корпус имел задачей защищать «оборонительную зону зет», т. е. квартал имперской канцелярии. Этот корпус подчинялся непосредственно ОКВ и мог действовать независимо от коменданта Берлина. Продовольствием гарнизон Берлина был обеспечен: еще до подхода русских был сделан запас продовольствия из рассчета на 3 000 000 чел. сроком на 3 недели. Правда, Красная Армия захватила ряд складов, но все же в руках командования оставалось еще достаточное количество продовольствия. Если население и воинские части ощущали недостаток продовольствия, то это происходило исключительно из-за плохого распределения. Управленческий аппарат отказал. Остро ощущался недостаток в вооружении и боеприпасах. Один знакомый мне командир батальона фольксштурма рассказывал мне, что у него на роту приходится всего по 10 шт. старых французских винтовок. Панцерфаустов было более или менее достаточно. Что касается политико-морального состояния, то фольксштурм, за исключением небольшой группы убежденных нацистов, а также солдаты разбитых на Одере частей драться не хотели. Эсэсовцы Мунке сражались остервенело — им ничего другого не оставалось. Довольно хорошим было настроение у некоторой части «гитлеровской молодежи». Эти мальчишки просто не понимали, что происходит, и в голову их было крепко вбито, что они сражаются за свою жизнь и свободу. При условии, когда бои велись главным образом путем ружейно-пулеметного огня, они могли держаться. Представление о том, что только эсэсовцы расстреливали и вешали отступающих и дезертиров — неверно. Их ловили и казнили молодчики из «Гитлерюгенда» и нацисты из всех родов войск, а не только эсэсовцы. Непосредственно перед капитуляцией я видел двух повешенных на Фридрихштрассе и одного повешенного на Унтер-дер-Линден. [313] Немного подняло настроение, когда около рейхстага был высажен воздушный десант моряков. Подняло также настроение известие о том, что немецкие войска спешат на помощь к Берлину, снявшись с позиции на Эльбе, а англо-американцы Эльбу не перешли. Сюда же прибавилось известие, что Дениц идет на Берлин со своими моряками из Гамбурга. Все эти надежды очень скоро рассеялись. Когда вечером 1 мая я готовился идти парламентером, то комендант Берлина генерал Вейдлинг сказал мне: «Почему вы не сделали этого вчера». [...]{135}

Инструктор-литератор 7-го отдела политуправления 1-го Белорусского фронта майор Ф. Шемякин

РФ. Ф. 233. Оп. 2374. Д. 154. Л. 107—110, 112—113. Подлинник.

Дальше