Царский привет
Когда вице-адмирал Алексеев донес по телеграфу Его Императорскому Величеству Государю Императору о взятии крепости Таку и о понесенных нами потерях, Государь осчастливил Свою Тихоокеанскую эскадру следующим всемилостивейшем ответом:
«Поздравляю с успешным делом. Скорблю о потерях. (Надеюсь, за ранеными уход хороший. Передайте Мою горячую благодарность капитану Добровольскому, командирам и офицерам «Корейца», «Гиляка» и «Бобра» и сердечное спасибо молодцам, нижним чинам этих лодок».Николай.
По прочтении рапортов командиров канонерских лодок «Бобр», «Гиляк», «Кореец» и поручика 12-го Восточн. Сибир. Стрелкового полка Станкевича о взятии фортов Таку, Государю Императору благоугодно было собственноручно начертать следующие высокомилостивыя слова:
«Прочел рапорты с искренним чувством гордости ».
Милостивое участие Государя Императора к Его морякам и стрелкам на Дальнем Востоке в тяжелые дни их службы ободрило их к новым трудам и подвигам. [187]
Отряд генерала Стесселя
Когда в Порт-Артуре 4 июня было получено известие о взятии фортов Таку, адмирал Алексеев в тот же день отправил из Порт-Артура на театр военных действий второй отряд под начальством начальника 3-ей Вост. Сиб. стрелковой бригады. На судах Тихоокеанской эскадры и на зафрахтованных пароходах были перевезены в Таку 4 и 5 июня: 9-ый Вост. Сиб. стрелковый полк, полубатарея 2-ой батареи Вост. Сиб. стрелкового артиллерийского дивизиона, полубатарея пулеметов и 3-я сотня 1-го Верхнеудинского полка.
Всего под начальством генерала Стесселя было: 1596 штыков, 4 орудия, 4 пулемета и 47 казаков. Отряд прибыл в Таку 6 июня. В тот же день в Таку были высажены 2 германских роты 3-го морского батальона из Кяочао; 550 нижних [188] чинов английской морской пехоты из Вэйхайвэя; 200 американцев и 100 японцев.
7 июня около 7 часов утра в Тонку благополучно прискакали казаки с донесениями от полковника Анисимова из Тяньцзина.
В тот же день генерал Стессель отправил в Тяньцзин под командою полковника Савицкого, временно командовавшего 9-м полком, соединенный отряд, состоявший из 4-ой, 5-ой роты и части 8-ой роты 9-го полка, из 130 американцев с 2 орудиями, всего 589 штыков. Около половины пути отряд проехал по железной дороге. Далее путь был разрушен и союзники пошли вдоль полотна в походном порядке, но в нескольких верстах от Тяньцзина попались в засаду. Они были неожиданно окружены с трех сторон китайцами, которые засели в роще и стали обстреливать их жестоким огнем. Восточный арсенал около Тяньцзина также направил по ним свои орудия. Союзники принуждены были отступить. Американцы бросили 1 орудие и 2 убитых солдат, тела которых были схвачены и изуродованы китайцами. У русских был убит 1 стрелок и 6 ранено.
Эта схватка союзников с китайцами была замечена англичанами с их муниципальной башни в Тяньцзине. Об этом они сейчас же донесли Анисимову, который выслал на разведку казаков. Как уже известно казаки не могли пробиться к Савицкому и вернулись в Тяньцзин с ранеными и убитыми.
9 июня генерал Стессель решил сам двинуться со всем отрядом на освобождение Анисимова и Тяньцзина. К русским присоединились англичане, германцы, американцы, японцы и итальянцы в количестве 900 чел. Пол-пути было сделано по железной дороге, затем русские и германцы двинулись походом, занимая правый фланг, остальные союзники шли на левом.
Однако китайские войска, бежавшие из Таку и прибывшие из Бэйтана, Лутая и Тяньцзина, решили оказать самое упорное сопротивление, чтобы не допустить союзников до соединения с международным отрядом, осажденным в Тяньцзине. Пули и гранаты встречали союзников из каждой китайской деревни, которая им попадалась ио пути и которую им приходилось брать с боя. Все деревни, бывшие по пути от Тонку до Тяньцзина были союзниками выжжены и уничтожены. Весь левый берег Пэйхо, изобиловавший до сих пор деревнями, полями и огородами, был обращен в пустыню. [189]
Упорный огонь китайцы открыли по союзникам возле станции Цзюньлянчэн. Германцы, которые шли рядом с русскими под командою бравого майора Криста, дрались как львы и выказали себя истинными боевыми товарищами. Русских было убито 7 и ранено 36. У германцев убит лейтенант Фридрих, убито 7, ранено 25.
Здесь же в Цзюньлянчэне к отряду присоединились капитан Гембицкий и поручик Воздвиженский, которые с 3-ей ротой 12-го полка и одним французским орудием, окруженные китайцами, целую неделю продержались на этой станции, отрезанные и от Тяньцзина и от Тонку.
10 июня в 3 часа дня соединенный отряд генерала Стесселя соединился с отрядом полковника Анисимова. Европейцы, осажденные в Тяньцзине, были таким образом освобождены и получили возможность выехать из Тяньцзинских концессий.
Всего в международном отряде генерала Стесселя, при движении на Тяньцзин, союзники потеряли 224 человека ранеными и убитыми. Генерал Стессель со всем отрядом, к которому был присоединен и отряд полковника Анисимова, расположился лагерем вне города, на левом берегу реки Пэйхо, за городским валом, на ровном открытом сухом и здоровом месте. Когда в лагерь стали долетать гранаты с китайских позиций, лагерь был несколько передвинут. Но от китайских пуль, которые летали отовсюду из предместий Тяньцзина и соседних деревень, трудно было уберечься. От Пэйхо и сетльмента лагерь был в одной версте, а от ближайших китайских позиций в 2–3 верстах.
10 июня в Тонку прибыл 10-ый Вост. Сиб. стрелк. полк. 3-я батарея Вост. Сиб. стрелк. артил. дивизиона и роты английских полков: Вэйхайвэйского, Гонконгского и Валлийские стрелки.
Когда людей 10-го полка на баржах перевозили по реке Пэйхо в Тонку, не обошлось без крушения. На крутом повороте реки буксируемая баржа сильным течением реки была отброшена в сторону и ударилась о «Корейца». Получив пробоину, баржа стала быстро тонуть. Люди и лошади спаслись вплавь, но несколько патронных ящиков и около полутораста винтовок затонуло. Одна рота 10-го полка оказалась, благодаря этому происшествию, обезоруженной и была оставлена в Тонку до тех пор, пока не получила оружие от убитых и выбывших из строя стрелков. [190]
К 11 июня в Тяньцзине собралось всех союзных сил: 5300 чел. пехоты, из них 2819 чел. русских, 157 челов. конницы и 33 орудия: одно осадное, 10 полевых и 22 пулемета и мелкого калибра.
Всего же в Тонку к этому времени было высажено: русских — сухопутных 3500, матросов 235; японцев — сухопутных 1050, матросов 600; германцев 1340, англичан 570, французов 420, американцев 335, итальянцев 138 и австрийцев 26.
Включая гарнизон Тяньцзина в 1800 чел. — всего в распоряжении союзников было от устья Пэйхо до Тяньцзина 9100 чел.
11 июня в Тяньцзине было получено письмо от адмирала Сеймура, сообщавшего, что он осажден китайцами в арсенале Сику, в трех верстах от Тяньцзина. Письмо было принесено китайцем христианином. В тот же день генерал Стессель отправил на выручку Сеймура и его экспедиции соединенный отряд, под начальством полковника Ширинского. Отряд состоял из 880 русских (2-ой и 8-ой роты 9-го полка, 1-ой и 7-ой роты 12-го полка), 800 англичан, 120 американцев, 100 германцев, 50 французов и 50 японцев, при 3 пулеметах капитана Муравского.
Отряд выступил ночью. Вел отряд китаец, доставивший письмо Сеймура. Китайские войска, после недавних неудач, не хотели завязывать боя и допустили беспрепятственное соединение отрядов, которые встретились на другой день в 9 час. утра, при взаимных бурных и радостных кликах ура.
12 июня целый день перевозили раненых на другую сторону Пэйхо, уничтожали орудия, ружья и огнестрельные и всякие запасы, которые находились в арсенале Сику. [191]
13 июня, в 3 часа ночи, соединенный отряд Сеймура и Ширинского вернулся благополучно в Тяньцзин. Русские войска выстроились перед своим лагерем и криками ура встречали храбрую экспедицию Сеймура и его печальное шествие из 238 носилок с ранеными. [192]
Экспедиция адмирала Сеймура
Опять раны и муки... Опять вереницы носилок с измученными ранеными, которых только что под палящим солнцем, в клубах пыли, принесли и частью привезли на двуколках в Тяньцзин.
Это возвращался храбрый отряд адмирала Сеймура, которому удалось пробиться почти до половины пути между Тяньцзином и Пекином, но пришлось отступить под напором несметных полчищ боксеров и китайских регулярных войск. Отряд Сеймура, состоявший из 2300 ч. соединенных международных сил, предполагал исправить железнодорожный путь и сделать военную прогулку до Пекина. Силам боксеров не придавали значения, a возможности столкновения с регулярными войсками никто в отряде не верил.
В субботу 27-го мая отправилась на присоединение к отряду Сеймура первая русская партия — рота в 100 человек с крейсера 1-го ранга «Россия», под командою лейтенанта Заботкина.
29 мая отправился второй отряд в 212 человек матросов с судов «Наварин», «Адмирал Корнилов», «Петропавловск» и «Дмитрий Донской», при 2 орудиях с «России». Из офицеров при отряде были мичмана: Зельгейм, Кехли, Кнорринг, Пелль и доктор Островский. Командиром русского отряда был назначен старший офицер кр. «Россия» кап. 2-го ранга Чагин. Лейтенант Бурхановский от станции Янцунь вернулся обратно в Тяньцзин.
Во французский госпиталь принесли 23 матроса и 4 офицеров. Это были мичмана: Кехли — тяжелая рана пулею в голову и в глаз, [193] Зельгейм — в обе ноги, Заботкин — в левую ногу и Пелль — в правую руку. У всех, кроме мичмана Кехли, раны неопасные.
Нашим морякам пришлось две недели провести в самых тяжелых условиях боевого похода, проживая часы, дни и ночи под градом пуль и гранат, валяясь в пыли и грязи, оставаясь иногда без воды и горячей пищи целые дни. Иногда койкой для раненых служил ров или канава, а покрывалом облако пыли.
Русский морской десант, вышедший из Тяньцзина 29 мая, нагнал весь отряд Сеймура у станции Лофа. Для того, чтобы поддерживать сообщение с Тяньцзином и охранять линию от разрушения, на станции Лофа был оставлен английский гарнизон в 30 человек. Так как станция была сожжена боксерами, то англичане укрепили станционный сарай и сделали на нем грозную надпись «Форт Эндимион», по имени английского корабля.
Исправляя путь и понемногу подвигаясь дальше, отряд дошел до станции Ланфан. Здесь немцы поставили свой «Форт Гефион», также по имени своего корабля.
1 июня отряд был в 3 ½ милях от Ланфана. Железнодорожный путь далее был совершенно испорчен. He было видно и следа рельс и шпал, которые были выворочены, сожжены или разбросаны. Насколько хватало зрения, полотно железной дороги представляло одну проезжую дорогу.
В этот день произошел печальный случай с итальянцами. Во время исправления пути поезд охранялся 4 итальянскими пикетами, выставленными в поле. Ихэтуанцы все время преследовали поезд, но держались на приличном отдалении. Когда поезд двинулся обратно, то по непростительной оплошности англичан, управлявших поездом, этот итальянский пикет был забыт. Толпища боксеров набросились на пикет и в несколько мгновений на глазах всех один офицер и четверо итальянских матросов были зарезаны, прежде чем успели их выручить. Их тела были боксерами обезображены. Такой успех придал дерзости китайцам. Рассказывали такой случай.
Всех поездов в распоряжении соединенного отряда было 4. Один занимали англичане. Другой русские и немцы, которые во время похода вообще держались вместе. Третий поезд — французы и японцы. Четвертый остальные: американцы, итальянцы и австрийцы. Локомотивы (всех их было 4) ходили с платформами по обоим направлениям и поддерживали сообщение между [194] различными пунктами железной дороги. Один поезд остался на станции, другие отошли. Мятежники, предположив вероятно, что поезд брошен европейцами, сейчас же бросились на вагоны. Их встретил дождь пуль и около 150 китайцев полегло на месте, другие бежали. Оставшиеся флаги, пики, ружья и сабли были подобраны европейцами, преимущественно англичанами — большими любителями этих редкостей.
1 июня неожиданно пришла из Лофа дрезина с англичанами, которые донесли своему адмиралу, что форт Эндимион окружен 2000 боксеров. Гарнизон, имея только 2 митральезы, не может справиться с неприятелем и просит подкрепления.
Адмирал Сеймур остался очень недоволен малодушием этого гарнизона, тем не менее отправился с отрядом своих войск, с русскими и французами. Произошла стычка с китайцами, которые очень скоро рассеялись. Было ранено только 2 англичанина. 2-го июня главные силы находились у Ланфана и исправляли путь. Немцы очень хорошо укрепили свой форт Гефион. Они исправили каменную станцию и на вышку поставили пушку. С вышки все окрестности были видны на далекое расстояние. В этот день весь английский гарнизон станции Лофа поспешно приехал на Ланфан и донес, что Лофа снова окружена несколькими тысячами боксеров и находится в крайней опасности Адмирал [195] Сеймур приказал ему немедленно возвращаться обратно и охранять станцию. Английский гарнизон вернулся обратно.
3-го июня адмирал Сеймур с английским десантом отступил к Лофа. Русские и другие союзники остались в Ланфане. Положение десантов опасное.
4-го июня. В этот день со стороны Пекина первый раз показались китайские регулярные войска, со знаменами и значками. В последний раз китайские войска были встречены возле станции Янцунь. Это были войска генерала Не Ши Чэна. Теперь, по [196] всей вероятности, возле станции Ланфана показался авангард китайских войск, находящихся под командованием генерала Дун Фу Сяна, славящегося своею жестокостью и ненавистью к европейцам. Его войска состоят большею частью из китайцев — магометан, настроенных крайне фанатично и враждебно к иностранцам. Русские и немцы произвели разведку. Численность войск нельзя было установить. Приблизившись на расстояние выстрела к европейским отрядам, посланным на разведку, китайская кавалерия начала стрелять по европейцам, но нескольких залпов со стороны русских и немцев было достаточно, чтобы китайская кавалерия повернулась вспять и бежала.
Встреча с китайским авангардом, который сразу открыл враждебные действия, не предвещала ничего успокоительного в будущем. Можно было предполагать, что китайцы решили не пропускать европейского десанта далее и желают оказать возможное сопротивление.
Десант принял меры к тому, чтобы усилить посты, что между прочим привело к печальному случаю. Ночью, в темноте, русский часовой заметил подозрительного субъекта. На оклик часового подозрительный черный субъект ничего не ответил, но стал приближаться еще ближе к поезду. Полагая, что это китайский боксер, за которым могут показаться полчища боксеров, часовой поднял тревогу. Из вагонов выскочили русские и немцы и стали во мраке стрелять друг в друга. Англичане начали стрелять из окон. В результате оказалось несколько русских и немцев, раненых англичанами, а подозрительный черный субъект оказался китайской собакой. Никаких боксеров не было.
Когда союзный отряд пришел в Ланфан, к нему явился китаец-христианин, отправленный посланниками из Пекина, которые сообщали, что пекинское население и императорские войска, во главе с генералом Дун Фу Сяном, делают враждебные приготовления и решили не допустить в столицу иностранных войск. Чиновник японского посольства Сугияма зверски убит солдатами Дун Фу Сяна, во время своей поездки за город, за то что не хотел исполнить требования солдат не выезжать из городских ворот, Студенты миссий подверглись нападению толпы и едва спаслись с помощью револьверов. Хотя китайское правительство согласилось допустить в стены Пекина 1500 человек иностранных войск, однако, в действительности, оно поступает совершенно наоборот. Среди китайцев носятся слухи, будто старая [197] богдыханша издала приказы боксерам разрушить посольства и уничтожить всех иностранцев. Миссионерские школы, трибуна скачек, некоторые здания иностранцев уже разграблены и сожжены, а китайцы, прислуживавшие иностранцам и крещенные были жестоко замучены и убиты. Днем для общего разрушения всех посольств было назначено 3 июня.
Получив такие отчаянные известия о положении иностранцев в Пекине, адмирал Сеймур решил сделать нечеловеческие усилия, чтобы восстановить железнодорожное сообщение с китайской осажденной столицей. Однако, он не знал, что в тылу его отряда происходят события, не менее опасные. Тяньцзин уже был окружен двадцатью тысячами боксеров и регулярных богдыханских войск, благодаря чему для Сеймура и его отважного отряда беспрепятственный путь отступления и сообщения с международной эскадрой ужо давно был отрезан. Вместо того, чтобы подумать о необходимости возвращения, Сеймуровский отряд решительно, но безумно стремился вперед вдоль полотна железной дороги, которая спереди и позади отряда упорно разрушалась и обжигалась боксерами.
Работы по восстановлению пути шли крайне медленно и почти не подвигались. В день исправляли но более 1–2 верст. Огнестрельные запасы ежедневно истощались. Сперва ели консервы и пили кипяченую воду. Потом стали пить сырую воду, какую только могли найти, и есть кур и свиней, которых подбирали в окрестных деревнях. Но так как боксеры начали выжигать все деревни вдоль железной дороги, то скоро участники похода стали недоедать и голодать, мучась от зноя, пыли и ветра и находясь в постоянной тревоге из-за непрекращающихся нападений боксеров.
Случайно ли или по воле судьбы, 5-е июня оказалось очень трудным днем как для отряда Сеймура, так и для 12-го полка в Тяньцзине. В понедельник 5-го июня 12-й полк понес самые большие потери, и в этот же день экспедиция Сеймура имела первое серьезное дело с китайскими регулярными войсками. С утра русские и немцы отправились в окружные деревни за фуражом. Все китайские хатки были покинуты. Мирное трудолюбивое население разбежалось в более спокойные места, страшась неистовства ихэтуанцев и нашествия иноземцев. В этот день прибыл поезд, на котором было получено донесение, что обратный путь к Тяньцзину, исправленный англичанами, снова разрушается [198] боксерами. Китайцы жгут мосты позади отряда, выворачивают рельсы, развинчивают болты или насыпают кучи щебня на рельсах. Местами они только развинчивают рельсы, оставляя их на месте. Идущий поезд легко может не заметить такой порчи линии и сойти с пути. На исправление пути отправились немцы. Им было поручено охранять и восстановлять дорогу к Тяньцзину. Узнав, что у станции Ланфан показались китайские войска, главные силы англичан, австрийцы и итальянцы (те и другие, в виду своей малочисленности, составляли крыло или находились под крылом англичан) вернулись со станции Лофа и поспешили на помощь авангарду.
В 11 часов утра началось дело. Китайская кавалерия, имея в тылу пехоту и артиллерию, быстро двинулась на станцию, но была встречена залпами русских моряков и также быстро повернула тыл. Кавалерия не растерялась и сделала обходное движение мимо соседней деревушки, чтобы атаковать десант справа; но здесь она неожиданно наткнулась на германцев, которые открыли огонь. Китайской кавалерии ничего не оставалось, как обратиться благоразумно вспять, что она сейчас же и сделала. За ней открыла огонь китайская пехота и бросились боксеры. Но китайцы в свою очередь попали под выстрелы наших моряков и немцев, а также под огонь немецкого пулемета, стоявшего на вышке и стрелявшего поверх наших. Китайские пули давали значительный перелет, благодаря чему пострадал только европейский резерв, а наша полурота, стоявшая впереди, осталась почти невредимой. Китайские войска и боксеры скоро отступили и, скрывшись в ближайших рощах, уже больше не показывались. Из наших офицеров был ранен пулей мичман Зельгейм. [199]
В 1 час дня дело кончилось.
Наконец, адмирал Сеймур убедился, что не смотря на горячее желание всех его союзников и его самого поскорее явиться в Пекин на выручку посольств, было бы безумием двигаться дальше и весь его отряд бессилен что нибудь сделать. Чем больше они будут удаляться от Тяньцзина, тем вернее их гибель. Сеймур созвал командиров всех наций и объявил им о своем решении отступать, так как это было единственное благоразумное решение при данных обстоятельствах. В виду того, что против союзников выступили китайские регулярные войска, Сеймур полагал, что Китай объявил войну державам, и поэтому он, как старший из начальников, принимает командование над всей экспедицией. Так как железнодорожный путь разрушен спереди и позади союзного отряда, все командиры, по предложению Сеймура, постановили отступать к Тяньцзину, откуда вернее всего было возможно ожидать помощи, так как здесь должен был находиться сильный русский отряд.
5 июня вечером международный отряд Сеймура начал общее отступление.
Здесь, в Ланфане, между прочим, начальниками десантов были снова получены депеши от посланников в Пекине, извещавшие, что положение европейцев в Пекине с каждым днем становится опаснее. В столице Китая полное возмущение. Множество боксеров вошло в город и возбуждает население. У городских ворот стоят китайские войска, которые могут оказать серьезное сопротивление десантам, когда они подойдут к Пекину. Посланники указывали ворота, через которые десанту лучше всего пройти, так как они слабо укреплены и имеют брешь. Другая депеша от посланников сообщала, что китайская императрица бежала.
6-го июня продолжалось общее отступление соединенного десанта по железной дороге. Чем ближе к Тяньцзину, тем путь был более испорчен и двигаться назад по железной дороге становилось невозможным. Приходилось бросать поезда и идти пешком, неся раненых. Починять дорогу было невозможно. Переноска же раненых взяла бы из строя несколько сот человек. Адмирал Сеймур собрал совет. Начальники десантов единогласно решили, что идти пешком и нести раненых на руках невозможно, поэтому необходимо отступать по реке Пэйхо на баржах.
Было взято пять барж. В одной разместились русские и немцы. В двух англичане. В двух других — все остальные. [200]
Поезда были брошены на произвол судьбы. Дикие боксеры не замедлили броситься на вагоны, которые были сожжены на глазах отступающего десанта. Так как в реке Пэйхо, мелеющей из года в год воды не больше, чем в канаве, то приходилось двигаться очень медленно, натыкаясь на мели и выжидая воды. В первый день было сделано около 4 верст. На ночь десант остановился. Первая ночь на баржах прошла спокойно. Вдали было видно зарево горящих поездов.
Со времени отступления десанта начались все трудности и испытания. Берега реки Пэйхо, очень узкой и извилистой, усеяны деревнями, в которых кишели мятежники. Мирные жители бежали. Часть десанта плыла на баржах; другая часть шла вдоль реки и брала каждую деревню с бою, выгоняя боксеров и захватывая брошенное продовольствие: рис и скот.
8-го июня шли таким-же образом, спускаясь понемногу по реке и отбиваясь от боксеров, которые толпами сопровождали десант, не боясь ни европейских ружей, ни пушек. Сберегая патроны и снаряды, европейцы не могли много стрелять. Под знойным удушливым солнцем идти было очень трудно. Консервы скоро все вышли, и приходилось питаться чем Бог послал: брошенным рисом, китайскими беглыми свиньями, телятами и прочим скотом, который успевали захватить. Нечего, конечно было и думать о том, чтобы из этой живности приготовить хорошее жаркое. Скот били и жарили, как попало, и затем делили между всеми. Нельзя было достать даже чистой воды, так как богдыханская река Пэйхо, несмотря на свое славное истерическое прошлое и древнее происхождение, наполнена не водою, а всем, чем ее дарит Пекин и все попутные города и села.
9-го июня был очень трудный день. Продовольствие приходило к концу. На съедение были уже обречены лошади и мулы, а немцы уже давно питались кониною. На берегах стали показываться не только боксеры, но и китайская пехота, кавалерия и артиллерия, которая стала стрелять по баржам. Для защиты барж и раненых русские, немцы и итальянцы стали идти вдоль обоих берегов. Им приходилось все время отстреливаться. Во время одной перестрелки был ранен мичман Заботкин.
Вечером подошли к большей деревне Сычу, возле которой было предположено остановиться на ночлег. Но деревня [201] оказалась занятою китайскими войсками. Обе стороны начали перестрелку. Завязалось настолько серьезное дело, что европейский десант, чтобы не быть перебитым, должен был двинуться далее и, пользуясь темнотою, в 2 часа ночи поплыл вниз по течению.
10 июня утром десант, преследуемый китайскими войсками и боксерами, подошел настолько близко к Тяньцзину, что попал под выстрелы китайских фортов. Дальше нельзя было идти по реке. Баржи были брошены. Раненые взяты на носилки, и десант, под прикрытием ближайших рощ и холмов, двинулся к Тяньцзину. Движение европейских сил было замечено китайцами из Северного арсенала Сику в окрестностях Тяньцзина. Китайские войска, которые раньше преследовали десант и те, которые отступили от Тяньцзина, открыли сильный огонь по приближающемуся десанту. Положение европейского десанта, было критическое. Тогда адмирал Сеймур решился на очень смелый шаг: он приказал своей морской пехоте взять штурмом ближайший китайский арсенал Сику. Англичане с честью выполнили свою задачу: в 3 часа дня арсенал был взят. Китайцы, занимавшие это укрепление, были частью перебиты, частью бежали. Европейский десант нашел в Сику несколько очень хороших орудий и большой запас ружей и патронов. На другой день здесь нашли около 1000 пудов риса. Весь десант разместился в каменных строениях арсенала. Во время этого дела был ранен из русских офицеров мичман Пелль. У американцев был ранен капитан Мак-Калла. Германский капитан Бухгольц был убит.
11-го июня. Не долго пришлось смелому десанту отдыхать за крепкими стенами китайской импани. Ночью был послан адмиралом Сеймуром разведочный отряд в 100 англичан, которые должны были проследить кружной путь в Тяньцзин и дать знать европейскому гарнизону Тяньцзина о возвращении десанта. Разведочный отряд наткнулся на густые толпы мятежников. Произошла стычка, во время которой было ранено несколько человек англичан. Отряд стал отступать. Прежде чем успели подобрать раненых, к ним подскочили мятежники и отрубили головы раненым англичанам, в том числе 1 офицеру храброму капитану Бэйтс. В 4 часа утра огромные силы китайских войск и мятежников, исчисляемые в 7000 человек, сделали отчаянную атаку, с целью отбить свою бывшую [202] импань. Китайцы были отбиты. Русский мичман Кехли получил жестокую рану в голову.
12-го июня с арсенала увидели китайскую кавалерию, которая в беспорядке бежала от Тяньцзина.
В 6 часов утра подошел международный отряд, отправившийся из Тяньцзина, под командованием подполковника Ширинского, на выручку адмирала Сеймура. Встреча было восторженная. Ликующее ура прогремело по китайским деревням и полям.
В тот же день, все что было возможно взять в Сику, было взято. Оставшееся оружие, пушки, порох и снаряды — все было сложено в кучу и сожжено. Весь гарнизон форта перешел на бивак возле форта.
13-го июня в 9 часов утра, отряд адмирала Сеймура, вместе с батальоном подполковника Ширинского, двинулся к Тяньцзину и был торжественно встречен русским лагерем.
Из 27 раненых, которых принесли в Тяньцзинский Франко-русский госпиталь, тяжелее других был ранен мичман Кехли. У него пулею был пробит в двух местах череп и поврежден правый глаз. Из ран вытекало мозговое вещество. Кехли, обвязанный, измученный, покрытый слоем пыли, лежал в носилках без сознания несколько суток, что-то бредил и мы каждый день ждали его кончины. Но Куковеров не отчаивался. Он сделал две трепанации черепа, вскрыл нарыв мозговых оболочек, удалил разрушенный глаз. Вопреки всем ожиданиям Кехли стал поправляться и его перевезли в Японию. Благотворный воздух японских рощ укрепил силы Кехли, он начал приходить в себя и через 1 ½ месяца уже стоял на вахте на своем родном крейсере «Дмитрий Донской».
Какие результаты дала экспедиция адмирала Сеймура, продолжавшаяся 18 дней и имевшая представителей от 8 союзных наций? Во-первых, она ясно показала, что в Печилийской провинции союзникам приходится вести борьбу не с мятежниками, а с правительственными войсками, которые хотя и не могут быть сравниваемы по духу и дисциплине с европейскими или японскими войсками, однако ныне оказываются настолько серьезной силой, что могут запереть в Тяньцзине целый русский полк и не допустить к Пекину международный отряд в 2000 слишком человек. Предстояло уже не усмирение восставших [203] боксеров, а регулярная война с регулярными инструктированными китайскими войсками, которые не уступали союзным войскам по качеству вооружения и богатству огнестрельных припасов.
Во-вторых, этот поход доказал, что при умелом управлении и такте такого начальника, каким был английский адмирал Сеймур, при взаимном доверии и взаимной поддержке, пестрый отряд из 8 наций — англичан, русских, германцев, французов, американцев, японцев, итальянцев и австрийцев — может прекрасно выполнить общее дело. Сперва искали лавров спасителей иностранных посольств в Пекине. Но скоро убедились, что не только эта цель не достижима, но приходится заботиться о своих собственных жизнях. Тогда у всех была только одна цель — не бросать раненых, спасать их и благополучно добраться до Тяньцзина. Под пулями и осколками гранат, в носилках, на баржах или на двуколках, 238 раненых были привезены и принесены в Тяньцзин.
Когда союзники взяли арсенал Сику и заперлись в нем с 200 раненых, без провианта и перевязочных средств, не имея никакого сообщения с Тяньцзином и оставаясь в полной неизвестности относительно окружающей обстановки и будущего, все почувствовали упадок сил и духа. Ночное нападение китайцев, пытавшихся отбить свой арсенал, еще более заставило союзников сознать свое безвыходное положение. Общею радостью была находка перевязочных средств и инструментов и огромных запасов риса, который давал возможность не умереть по крайней мере с голоду. Несмотря на эти тяжелые условия, между всеми союзниками царило полное единодушие, взаимная корректность и услужливость. Долг в отношении раненых был всеми выполнен свято.
Наконец, эта экспедиция еще раз доказала, что русские моряки могут быть такими-же молодцами на суше, какими они [204] привыкли быть на воде. Чагин и все матросы и офицеры, бывшие с ним, показывали чудеса стойкости, выносливости и исполнительности. Каждый работал за нескольких. Доктор Островский не только перевязывал раненых — своих и иностранцев, что приходилось делать в пыли, грязи, под китайскими пулями, на китайской барже, но исполнял также обязанности адъютанта при Чагине.
В письме к начальнику Русской Тихоокеанской эскадры вице-адмиралу Гильтебрандту адмирал Сеймур в следующих словах определил деятельность русского отряда, бывшего под его начальством:
«Я имею честь выразить вам мои глубокие чувства признательности: за неоценимое молодецкое постоянное содействие и помощь, которые я встречал со стороны капитана 2 р. Чагина и всех других чинов, бывших под его командою; за неослабную энергию и рвение, выказанные при столь трудных обстоятельствах всеми офицерами и матросами флота Его Величества, мужество которых было достойно их славных традиций и не требует много слов, чтобы описать их».«В заключение позвольте выразит мое глубокое чувство признательности за неоценимые услуги, оказанные нашей соединенной экспедиции флота Его Императорского Величества капитаном 2 р. Чагиным, который всегда был начеку, всегда впереди, и который делал мне честь, исполняя все мои желания и приказания настолько точно, как если бы он принадлежал к нашему флоту».
В своем письме к русскому адмиралу английский адмирал выразил свою искреннюю надежду, что «эта экспедиция, хотя она была незначительна и непродолжительна, поможет закрепить между Россией и Англией то взаимное уважение и доверие, которое, к счастью, существует между нашими Августейшими Повелителями и которое в особенности по отношению к Китаю ныне так желательно в лучшем смысле цивилизации и прогресса». [205]