Довольно много народа приехало в Hotel des Dunes, и наши комнаты, занятые чуть ли не в феврале, понадобились. Мы переехали в маленький домик с садиком или, вернее, огородиком. У нас наверху две комнаты, а внизу кухня с камином, плитой, большим столом, с посудой, кастрюлями и пр<очим>, рядком повешенными на крючках. Кухня нам служит и кабинетом, и приемной, и в ней же мы будем пить чай. Столуемся мы по-прежнему в Hotel des Dunes. В садике-огородике два фиговых дерева и несколько грушевых, одно абрикосовое у самой стены дома. Несколько розовых кустов, потом капуста, горох, бобы, морковь, картофель.
Есть помпа, и значит, воды сколько хочешь. Есть водоем для мытья белья. Садик весь обнесен непроницаемой зеленой изгородью. Никто нас в нем не видит, и мы совсем дома.
Хозяйка домика и огорода старая бретонка 84 лет, мохнатая, бородатая, усатая, Наина, да и только. Она очень боится, чтобы как-нибудь мы бы ее не «изубыточили», не исцарапали ее шкафов, полученных еще в приданое (принесенных в приданое), не испортили плиты и т. п. За всем она следит ревнивым оком. Я ее обхаживаю. Девочки рады, что есть где посидеть на воздухе, что они одни, что они дома. Маруся сейчас же, со свойственным ей уменьем, все расставила, развесила, разложила, у нас очень уютно. Вот только, кажется, в домике есть блохи, хотя на вид очень-очень чисто...
Здесь когда-то монахи поставили дамбу, отвоевав у моря порядочный луг. Теперь этот участок земли весь покрыт полями, огородами, садами. Видно еще до сих пор то место, до которого [353] доходило прежде море. И мы живем в нашем домике у бородатой и усатой madame Closier там, где когда-то было море.
А монахи погибли во время революции. Один утес, сейчас уже отстоящий довольно далеко от воды, до сих пор носит название «La Justice»{655}, так как с него сбрасывали во имя Justice «контрреволюционеров».
Я люблю гулять по дамбе монахов. Она вся поросла травой, цветами, с одной стороны ее поля, с другой море.
Есть еще одна дамба, вернее, начало дамбы, которую начали строить уже в наши дни, с тою же целью отвоевать у моря берег, но... ничего не вышло. Не странно ли это? В XVIII веке могли, а в XX нет. Грандиозные постройки нам не удаются, разве только грациозные. Я вспомнил одного поручика по адмиралтейству, который говорил об Исаакии, кажется: «Грациознейшее здание».
Если поставить себе вопрос: от чего произошла русская революция, как его решить? Как ответить? Мне кажется, что русская революция приготавливалась не один год, не десять лет, а, может быть, сотню лет, может быть, больше. Екатерина II, закрепостив крестьян, возбудила в них ненависть, которая до сих пор не угасла и сказалась во время революции. Освобождение крестьян без достаточной земли подготавливало революцию. Развращение бюрократии, неуважение к закону, насаждение бесправия, практиковавшиеся во времена Александра I, Николая I, Александра II, Александра III, Николая II, подготавливало революцию. Но ответить так значит не ответить на вопрос, а ограничиться общим местом. Надо указать такой момент, такое мероприятие, которое могло бы предотвратить бы революцию. Когда еще можно было предотвратить революцию? Я думаю, что ее можно было предотвратить в 1906 году, когда была создана I Государственная дума. Это был последний момент.
Прочел несколько книг и между прочим Barbusse{656} «Clarté»{657}. Удивительно, насколько талантливо «Le Feu»{658}, настолько бездарно, претенциозно, нескромно, фальшиво «Clarté». Автор «очень много собою доволен». Роман героя — стыдно читать, и потом это все пережевывание того, что было уже сказано, но лучше, благороднее в «Le Feu». [354]
Иногда, когда читаешь о том, что делалось в России прежде, невольно думаешь: так и надо, поделом! Не могли пройти без расплаты издевательства над человеком. Не пройдут без расплаты и издевательства большевиков.
Мне 51 год! Шестой десяток!
Сколько еще осталось? Лет пять, много десять, а может быть и много меньше, а кажется, что впереди вечность. Человек умирает, когда сам этого хочет! Глупо? А сказал это Наполеон, и сказал хорошо.
Мы хотели ехать с Марусей в Париж искать квартиру. Это надо сделать теперь, потом будет поздно, но нас задерживают то нездоровье девчонок, то вдруг у меня лихорадка.
Получил известия о «Китобое», который сейчас во Франции{659}. Слава Богу! Англичане отказались от него окончательно, и это благодаря Ферсману.
Слава Богу, чудесное утро, и ехать пришлось не под дождем, как мы опасались. До Plancoet с нами попутчицы, две француженки. Разговор. Они возмущаются, что нам не очень нравится Bretagne. Ехали в III классе. Это доставило мне большое нравственное удовлетворение: «Voila le vrai grand monde!»{660} В купе два жандарма и молоденькая девушка. Только потом мы догадались, что они ее сопровождают. Она не смеет ни с кем разговаривать и не ответила, когда Маруся ее о чем-то спросила. Жандармы делают вид, что едут сами по себе. Но один из них передал своей поднадзорной бутылку с сидром, и та с наслаждением пила прямо из горлышка.
Смотрим в окна на Францию. Чудесная страна. Сейчас идет жатва. Вероятно, в этом году будет славный урожай. А у нас? В России?
С нами вещи, которые, увы! нельзя взять в Metro, и я ищу «такси». С великим трудом нахожу, а то никто почему-то не хочет ехать. «Не по дороге» и т. п. Кажется, сейчас час обеда. У шофера на козлах прелестная маленькая дворняжка. Они, кажется, очень дружны друг с другом. Я заметил, что французы любят собак. Часто, часто у [355] кучеров, у ломовиков на козлах песики, и видно, что с ними ласково обращаются. А у нас? Собаке — собачье житье. Людям тоже...
Мы остановились в Gavarni Hotel. Маленькая и на этот раз не очень чистая комната.
Утром в префектуре, где счастливо получаем наши cartes d'identités{661}. День то солнечный, то проливной дождь.
Маруся уговаривает сейчас же поехать по записанным ею адресам искать квартиры. Первая rue Ernest Renan{662}, 6.
Мне нравится! Высоко, нет ванны, нет комнаты для прислуги, но нам нравится. И не так уж дорого 550 ф. Квартиру пересдает генерал Гриппенберг. Костин сослуживец.
И консьержка симпатичная. Но мы не даем ей окончательного ответа, а едем по другим адресам. 19 квартир, многие лучше, многие расположены в отличных кварталах, у avenue du Bois de Bologne{663}, но... цены около 850 и 1000 франков.
Решено, берем первую и даем задаток. Уф! Отлегло от сердца. Нам повезло найти так скоро. Можно бы и домой ехать, но у меня дела с «Китобоем». Я был у Яковлева{664} (Дмитриев в отпуску), и он мне сказал, что Ферсман болен, что у него аппендицит, что надо решить вопрос о новом командире, надо решить вопрос о кредитах, Ферсман просит денег. Яковлев вызывает с «Китобоя» офицера и просит меня остаться, чтобы принять участие в переговорах.