Предисловие
Более четверти века воюют вьетнамцы за свободу своей страны. Тысячи и тысячи патриотов потеряли жизнь в этой войне, оставив детей сиротами. Дети многих из них тоже успели погибнуть. Подросли и сейчас сражаются внуки…
Борющийся Вьетнам заставил говорить о себе все страны и континенты, радиостанции и газеты на всех языках и наречиях. Каждый день люди смотрят на карту Вьетнама, устрашить который не смогли миллионы снарядов и бомб, на карту страны, отказавшейся умереть.
Непоколебимым мужеством, стойкостью, бесстрашием ее патриотов восхищается весь мир. Их моральное превосходство над противником бесспорно. Приведем такой пример. Как-то американский самолет по ошибке сбросил напалмовую бомбу на позиции своего взвода. Несколько солдат было убито, некоторые потеряли рассудок, остальные, наверное, долгие годы будут рассказывать, какой ужас они пережили… Бойцы вьетнамской освободительной армии переживают такое каждый день.
Сбросив на страну множество бомб, американские генералы ожидали, что вот-вот из джунглей выйдут партизаны с белым флагом.
Но напрасно напрягали зрение генералы. Израненный, окровавленный, но не покоренный Вьетнам и не думал сдаваться.
Патриоты Вьетнама выстоят в схватке с сильным и жестоким врагом потому, что они сражаются за правое дело. Полумиллионная хорошо вооруженная армия интервентов терпит поражение потому, что она ведет несправедливую войну.
Ведь дело не только в том, что США потеряли в бесплодных боях 56 тысяч своих солдат и офицеров убитыми и свыше 300 тысяч ранеными. «Американская армия, — писала «Нью-Йорк таймc», — попала в переделку в Индокитае не столько из-за трудностей, связанных с войной нового типа, которую она призвана вести, сколько из-за психологических последствий, возникающих в результате сомнений в смысле и ценности этой миссии… Армия подозревает, что она ведет войну, которой страна не хочет… Армия, сомневающаяся в себе, никогда не может быть полностью эффективной». Действия американцев в Индокитае — черная страница в кровавой истории империализма, заполненная тяжкими преступлениями интервентов. Человечество не забудет того, что сделали агрессоры на истерзанной бомбами, сожженной напалмом, отравленной ядохимикатами земле Вьетнама, Лаоса и Камбоджи.
Вмешательство Вашингтона началось вскоре после второй мировой войны. Правящие круги США не захотели примириться с победой Августовской революции и созданием в сентябре 1945 года Демократической Республики Вьетнам — первого социалистического государства в Юго-Восточной Азии. Соединенные Штаты в те годы помогали Франции восстановить прежние колониальные порядки во Вьетнаме, финансировали ее войну. Когда же Франция ушла из Вьетнама, Соединенные Штаты заняли ее место. Грубо нарушив Женевские соглашения 1954 года, они развязали в этой стране войну, которая продолжается до сих пор.
В этой войне агрессор замышлял подавить один из социалистических форпостов в Азии, закрыть народам Юго-Восточной Азии путь к свободе и прогрессу, нанести удар всему национально-освободительному движению, «отбить охоту» у всех народов Азии, Африки и Латинской Америки бороться за свою свободу и независимость.
«Во Вьетнаме, — откровенничал несколько лет назад один из деятелей Пентагона, — мы должны доказать возможность подавить революционную войну… Мы ищем способы сломить противника… унизить его, чтобы это послужило предостережением для тех, кто мог бы последовать его примеру. Чтобы заставить противника понять это, мы с каждым днем будем увеличивать количество бомб, сбрасываемых на него, усиливать удары, множить страдания. Если он заупрямится, мы вернем ему его страну. Но уже не ту, что раньше. Она будет пустыней» {1}.
Агрессоры сбросили на Индокитай более шести миллионов тонн бомб — в три с лишним раза больше, чем было сброшено американскими летчиками за всю вторую мировую войну. Только за три года (1969-1971) самолеты Пентагона сожгли более трех тысяч деревень — 26 процентов всех населенных пунктов Южного Вьетнама {2}. Сотни тысяч мирных жителей Вьетнама, Лаоса и Камбоджи были убиты и ранены, миллионы людей остались без крова. Земля Вьетнама изрыта воронками от бомб, усеяна тысячами неразорвавшихся бомб, которые, время от времени взрываясь, поражают людей. Но народ Вьетнама продолжает борьбу. Массированные бомбардировки Демократической Республики Вьетнам, Южного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи не приблизили агрессора ни на шаг к победе. Демонстрация «воздушной мощи» обернулась демонстрацией бессилия авиации США.
Не оправдались надежды Вашингтона и на свою сухопутную армию. На первых порах (1960-1964 годы) американские генералы не решались послать крупные силы своей армии во Вьетнам. Считалось, что «против азиатов должны воевать азиаты», а это и составляет суть той самой «вьетнамизации», которая выдается сегодня Вашингтоном за некое нововведение. Однако марионеточные войска Сайгона, как их ни подгоняли американские советники, шли в бой вяло и неохотно. К концу 1964 года стало ясно, что они не смогут спасти марионеточный режим. Чтобы избежать военной катастрофы, Вашингтон начал эскалацию войны. В Южный Вьетнам были спешно направлены части регулярной армии США.
8 марта 1965 года вблизи Дананга высадились первые 3500 солдат американской морской пехоты. «Многие, — писал американский журнал «Нью рипаблик», — вероятно, еще помнят мартовское утро 1965 года. Десантные корабли под проливным дождем прошли через высокие буруны прибоя… Первые морские пехотинцы, попавшие во Вьетнам, быстро развернулись, заняв плацдарм, — точно так же, как они это делали в кинофильмах, которым не одно поколение американцев научилось верить…»{3}.
Однако дальнейшие события развивались совсем не так, как рассчитывали «сценаристы» из Пентагона. Короткой и легкой прогулки не получилось. Началась долгая, тяжелая и кровопролитная война. Хвастливые сводки сменились мрачными донесениями о наступлении крупных сил армии Освобождения, об ожесточенных боях вокруг Сайгона, Дананга, Хюэ и других городов и даже в самих городах, а бодрые письма солдат уступили место зачастую паническим воплям.
«Господи, не отвергай своих глаз от меня, не забывай, что я существую. Весь день вертолеты привозят мертвых. Одни трупы целые, другие разорванные пополам, третьи в мешках. Ярлыки, привязанные к ногам, к рукам. Глаза, которые больше не видят, белые губы, которые больше не будут целовать. Одних приносят на носилках, других привозят на автокарах, свалив в кучу, как мертвую рыбу…»{4} — эти слова из письма солдата Джона Мэрфи своей невесте, проживающей в штате Нью-Йорк, рисуют подлинные настроения среди интервентов, которые уже не верили не только в возможность победы, но и в то, что им удастся выбраться живыми из Вьетнама.
Поражения и тяжелые потери отрезвляюще подействовали на многих «джи-ай», которых к тому времени насчитывалось во Вьетнаме уже более полумиллиона. К их числу принадлежал и солдат Дэвид Паркс, автор предлагаемой читателю книги. Его судьба характерна для многих тысяч американских солдат, которые были спешно призваны в армию, обучены, а точнее — оболванены и посланы истреблять свободолюбивый народ. Его дневник — обличительный документ, который нельзя читать без волнения, тяжкое обвинение империализму. Свидетельства Дэвида Паркса особенно ценны сегодня, когда усиливается борьба за прекращение агрессии США, когда, по выражению английской газеты «Сан», «перед судом всего мира предстала вся американская армия, ее система подготовки, жестокость».
Прежде чем отправиться на один год во Вьетнам, Дэвид Паркс более года проходит боевую подготовку, которая начинается с того, что он выслушивает наставления: «Отныне ты прекращаешь думать, парень. С этого момента за тебя думает твое начальство! Понятно?» Как это похоже на тех, кто в годы второй мировой войны поучал своих солдат: «Отныне за тебя думает фюрер!» Дэвида Паркса и его сослуживцев в учебном лагере в Форт-Диксе, а затем в Форт-Райли освободили от самих себя, вместе со штатским платьем содрали с них все человеческое.
Ежедневная долгая и изнуряющая муштра, беспрерывные тренировки, марши, парады имели целью научить солдат беспрекословному послушанию. Солдат должен стать автоматом, чтобы там, во Вьетнаме, быстро и точно выполнять любое приказание. «Ты неуклюжий идиот! — кричит сержант. — Ты находишься здесь, чтобы научиться убивать! А чтобы убивать, тебе нужна винтовка! Постарайся поскорее зарубить это себе на носу…»
«Не думай! За тебя думает начальство! Стой прямо! Молчать!» — повторяют инструкторы. «Час за часом они долбят нам, как нужно отдавать честь, как представляться офицеру, как говорить «сэр» , как подчиняться приказам — как стать роботом. И они правы, — сдается Дэвид Паркс. — Думать нет никакой необходимости… Теперь я начинаю понимать, для чего нахожусь здесь: научиться стрелять из этой винтовки и убивать все, во что буду целиться».
Этого и добивалось от него командование, которое к тому же не упускало случая напомнить Парксу, что он негр — человек «второго сорта», посылая его на самые грязные работы. Паркс и с этим мирится. Начальство пришло к выводу, что он готов убивать. Кого и за что — этого ему не объяснили, отделываясь общими рассуждениями о необходимости «защиты Америки» и «помощи Вьетнаму».
И все-таки его послали еще в «школу повышенной одиночной подготовки» в Фанстоне, где повторилось все, что было в двух предыдущих лагерях. Тренировки продолжаются, «каждый день мы узнаем что-нибудь новое из науки убивать. Получается, что единственный способ остаться живым — это убивать». Паркса доводят до такого состояния, что он хочет «побыстрей покончить со всем этим» и «отправиться во Вьетнам».
И вот наконец Дэвид Паркс во Вьетнаме, с полным снаряжением, с винтовкой М-16 и шестью обоймами, готовый в любую минуту открыть огонь. Зачем он здесь? Пока его больше тревожит мысль о том, как уцелеть в этой стране. Обилие американской военной техники его успокаивает. Но вот и первый бой, в котором ему было «очень страшно», хотя он находился в бронетранспортере. Первые пленные — «дети не старше пятнадцати-шестнадцати лет, маленькие ростом и очень худые — кожа да кости». Первое преступление: «Сегодня мы уничтожили несколько домиков, так как подозревали, что они принадлежат вьетконговцам». Паркс начинает задумываться над целью и смыслом войны.
Это не мешает ему, однако, быть послушным исполнителем замыслов своего командования. Система автоматизма действует. «Трупы, я хочу больше трупов!» — требовал от своих солдат генерал Уэстморленд, бывший в то время командующим войсками США в Южном Вьетнаме. Паркс — не зря его так долго готовили — выполняет его волю. «Все стремятся к одному: убить как можно больше», — записывает он в своем дневнике. «Каждый день мы выезжаем на поиск, чтобы убивать и убивать. Если мы никого не находим и не убиваем, наступает разочарование».
Паркс рассказывает, как американские водители бронетранспортеров шутки ради бросают кусок хлеба и давят устремившихся к нему голодных ребятишек. Вот мчатся бронетранспортеры по улицам другой деревни, стреляя «во все стороны», а от них бегут жители, «то и дело падая на землю, пытаясь прикрыть собой своих детей». Другие жители неподалеку «протягивали руки к небесам в безмолвной молитве». Огнем бронетранспортеров разрушена еще одна деревня только потому, что в ней, «возможно, спрятались где-нибудь» партизаны. Солдат Джоунс «убил мирного жителя на глазах его троих детей… Вскоре прибыла местная полиция и сказала, что этот человек не имел никакого отношения к Вьетконгу… Я постоянно думаю о его детях. Они будут ненавидеть нас всю свою жизнь». Это уже не тот Паркс! Это уже прозрение…
Страшно читать рассказ Паркса о том, что бронетранспортеры его части, волоча за собой тела пяти убитых партизан, проехали через несколько городов, где жители смотрели па них с ужасом. Зверства, садизм, мародерство, любовь к кровавым сувенирам… «Янг попросил у меня нож. Я дал ему нож и увидел, как он отрезал у трупа палец и снял с него золотое кольцо… Кое-кто из наших ребят измывался и уродовал тела вьетконговцев… Я видел, что сержант Янг носит на шее нанизанную на шнурок пару высушенных ушей убитого вьстконговца. Я слышал, что другие наши солдаты отрезают у вьетконговцев даже половые органы», — записывает Паркс в своем дневнике.
В разное время по рисовым полям и джунглям Вьетнама прошли два с половиной миллиона американцев. Это были разные люди. Американский журнал «Либерейшн» писал в 1966 году: «Не всем американским солдатам нравится эта война с женщинами и детьми. Но таких американских солдат, у которых их кровавая миссия вызывает возмущение и отвращение, явное меньшинство. Большинство же американских солдат, находящихся во Вьетнаме, не ставит под сомнение приказы, которые приводят к тому, что они обстреливают деревни и уничтожают мужчин, женщин и детей…»{5}. «Это — новое поколение американцев, которое большинство из нас не знает, и нам пора к нему привыкнуть. У этих восемнадцати — и девятнадцатилетних, которых стало модно называть «недоучками», бросившими средние школы, стальные нервы и, вероятно, слишком развит инстинкт убийцы, как любят говорить призовые боксеры»{6}, — отмечал корреспондент газетного синдиката Херста во Вьетнаме Уоррен Роджерс.
Преступления интервентов заставили задуматься Паркса. «Никто толком не объясняет пам, почему мы здесь… У меня больше нет терпения ждать, когда прекратится эта кровавая война», — пишет в отчаянии он.
Из дневника видно, как американским солдатам и офицерам приходится расплачиваться за свои преступления, как один за другим находят смерть почти все сослуживцы Паркса, в том числе и любитель кровавых сувениров Янг. Жестокая и преступная война оказывается к тому же бесперспективной, безнадежной авантюрой. Поражения и потери действуют отрезвляюще на интервентов.
Парксу, в отличие от многих других, удается вырваться живым из вьетнамского ада. По дороге домой он пишет: «Глядя вниз на рисовые поля, которые так хорошо знаю теперь, я задавал себе вопрос, имел ли я право находиться там. Когда я попал в армию, таких вопросов у меня не возникало, но сейчас, когда я уезжаю отсюда, вопросы появились. Там, в Штатах, во время начальной военной подготовки нам постоянно твердили, что этим людям нужна наша помощь, что они бедны и не знают, как справиться со своими проблемами, что мы обещали помочь им и поэтому не можем оставить их одних. Все это так, но временами мне казалось, что мы приносим им больше вреда, чем пользы. У меня никогда не было чувства, что я сражаюсь за какое-то справедливое дело».
Дэвид Паркс не одинок. Многие американские солдаты осознали сегодня несправедливость и бессмысленность войны в Индокитае. В результате резко упала дисциплина, участились случаи неповиновения офицерам, отказа идти в бой и даже бунтов целых подразделений. Журнал «Ньюсуик» называет американских солдат во Вьетнаме «солдатами самой разложившейся из действующих армий в истории войн»{7}. 45 процентов «джи-ай» в поисках забвения пристрастились к наркотикам. «Моральный дух наших войск, — пишет газета «Крисчен сайенс монитор», — вероятно, никогда не был столь низок за всю историю армии Соединенных Штатов, как сейчас во Вьетнаме… Плачевное состояние армии само по себе ныне стало одним из убедительных доводов в пользу скорейшего завершения этой войны»{8}.
Президент Никсон признал: «…Во Вьетнаме мы участвуем в такой войне, в которой нет героев»{9}. Нет и не может быть героев в несправедливой, захватнической, преступной войне, которую ведут Соединенные Штаты. Не зря даже американская печать называет американских солдат во Вьетнаме «обреченными умирать за умирающее дело».
«Прости меня, Вьетнам, если можешь!» — восклицали ветераны «грязной войны», швыряя свои ордена и медали на мраморные ступени Капитолия во время антивоенных демонстраций в Вашингтоне. Их устами говорила совесть Америки.
Под ударами патриотов, под давлением своего народа и мировой общественности Вашингтон был вынужден вывести из Вьетнама большую часть своих сухопутных войск, заменив их солдатами марионеточной армии Сайгона. Теперь он снова делает ставку на пресловутую «вьетнамизациго» войны, суть которой состоит в том, что интервенты сражаются в воздухе, а сайгонские солдаты — на земле.
Однако и «вьетнамизация» не оправдала надежд агрессоров. Начав в конце марта 1972 года широкое наступление, Народные вооруженные силы освобождения разгромили почти половину из 13 дивизий регулярной армии Сайгона и нанесли крупные потери остальным, освободили территорию, на которой проживает два миллиона человек. Теперь на всей освобожденной территории Южного Вьетнама число жителей достигло уже 12 миллионов.
Ход боев показал: ни «вьетнамизация», ни «американизация» войны не могут решить проблемы Вьетнама. Эта проблема должна быть и может быть решена только путем переговорен, на основе уважения национальных прав вьетнамского народа.
Героев Вьетнама нельзя сломить. Вьетнамцы, как признает газета «Вашингтон пост», сегодня не менее энергичны, изобретательны и настроены не менее решительно, чем два, пять или двадцать лет назад». Вьетнамские патриоты, отмечает газета «Нью-Йорк таймс», «черпают свою — силу из летописи сопротивления иностранному вторжению», в то время как сайгонские власти «весьма запятнаны всей своей историей раболепия и своекорыстия».
Советские люди с восхищением следят за мужественной борьбой вьетнамского народа. Твердо поддерживая предложения Демократической Республики Вьетнам, являющиеся реальной и конструктивной основой для урегулирования вьетнамской проблемы, Советский Союз выступает за прекращение бомбардировок ДРВ, за полный и безусловный вывод из Южного Вьетнама войск США и их союзников, за то, чтобы народы Индокитая имели возможность сами определять свою судьбу, без какого-либо вмешательства извне.
Верный своему интернациональному долгу, Советский Союз оказывал и впредь будет оказывать всестороннюю поддержку вьетнамскому народу в его борьбе против империалистической агрессии, за освобождение своей родины. На стороне борющегося вьетнамского народа поддержка других социалистических стран, всего прогрессивного человечества. И мы верим, что недалек тот день, когда героический народ Вьетнама добьемся торжества своего правого дела.