Поездка на Георгиевский праздник в ставку 20–29 ноября 1915 года

20 ноября/3 декабря. Тихая, морозная ночь спустилась над гаванью Рогокюль. Темные силуэты судов, стоявших в ледяном припае, неподвижно замерли у молов. В черном небе ярко сверкают звезды. Легкий снежок запорошил землю и гулко скрипит под ногами.

Погуляв по стенке гавани, вернулся в каюту на транспорте «Хабаровск» и принялся за прерванное чтение. В десятом часу вечера меня вызвали к начальнику Минной дивизии.

Явившись к контр-адмиралу Трухачеву, узнал, что в море по-прежнему мир и тишина, а я, по телеграмме командующего флотом, срочно командируюсь в Петроград, а оттуда в ставку для участия в Георгиевском празднике 26 ноября как представитель от Балтийского флота.

В Петрограде я должен буду принять в свое ведение шесть матросов, по одному — от бригады крейсеров, тральщиков, заградителей, линейных кораблей, миноносцев и одного англичанина с подводных лодок; все они тоже посылались на праздник.

Последний поезд из Рогокюля давно ушел, потому приказал боцману вызвать четырех желающих из команды «Окуня», чтобы доставили меня в Гапсаль на дрезине. Желающих оказалось больше, чем нужно. Выбрав четырех человек, приказал найти дрезину, а сам стал собирать вещи.

Вскоре доложили, что дрезина готова. Простившись с командой, очень польщенной, что ее командир будет представителем всего Балтийского флота в ставке, сел в дрезину, матросы налегли на рукоятки, и мы полетели в Гапсаль.

В оживленном разговоре не заметили, как пересекли опушенную легким снегом пустынную равнину и подлетели к вокзалу. Поблагодарив матросов и отпустив их домой, стал поджидать ревельский поезд.

В первом часу ночи он подошел к перрону, я забрался в теплый вагон и расположился на ночевку. 21 ноября в шесть часов утра поезд тронулся и через четыре часа прибыл в Ревель. [460]

Явившись к начальнику дивизии подводных лодок, доложил о своей командировке (что, видимо, не доставило Подгурскому никакого удовольствия), а вечером выехал в столицу.

По воскресным дням в Главном морском штабе присутствия нет, потому явился туда на следующий, день 23 ноября. Начальник Главного морского штаба вице-адмирал Стеценко принял меня крайне любезно, наговорил массу приятных вещей, и в тот же вечер после представления морскому министру я выехал в ставку.

24 ноября в час дня прибыл в Могилев на Днепре и явился в Военно-морское управление, начальник которого контр-адмирал Ненюков и все остальные чины встретили меня исключительно любезно, оказали полное гостеприимство и редкую заботливость.

Вечером приехали командир английской подводной лодки Е-1 кэптэн Лоренс и все матросы.

25 ноября в присутствии начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Алексеева состоялась репетиция парада. От каждого армейского корпуса было прислано по одному офицеру и пять нижних чинов, потому составился длинный фронт офицеров и целая рота солдат и матросов. Кроме нас, в параде должен был принять участие местный батальон, сплошь составленный из георгиевских кавалеров.

Я поинтересовался узнать, какого мнения армия об Алексееве, на что один из рядом стоящих офицеров ответил, что он большая умница, пользуется доверием и уважением и, что самое главное, не выскочка, а всего добился своими собственными трудами и талантами. «Алексеев был моим преподавателем в военном училище, — прибавил капитан, — но сейчас я вижу его совершенно таким же простым и скромным, как в те годы, когда генерал был никому не известным военным педагогом».

Вечером приехал государь и, как обычно, остановился в доме губернатора.

Около восьми часов вечера в Морское управление пришли великие князья Александр Михайлович, Георгий Михайлович и Кирилл Владимирович. Лишь только меня представили, как пришлось подробно рассказывать об атаке «Окуня» на германскую эскадру. [461]

Начальник конвоя граф Граббе попросил фотографии лодки и согнутого перископа, чтобы показать их государю, кроме того, пришлось читать целую лекцию о деятельности подводных лодок, ибо это новое оружие привлекает теперь всеобщее внимание.

Присутствующие, среди которых были и сухопутные офицеры, говорили, что вообще успехи Балтийского флота всегда приходили очень кстати, подымая дух войск и разрушая гипноз немецкой непобедимости.

26 ноября в 10 ч. 30 м. утра на площади перед домом губернатора в присутствии государя и наследника состоялся молебен, а затем парад.

После церемониального марша в здании городской думы состоялся очень скромный завтрак (даже без музыки) в Высочайшем присутствии, а георгиевские кавалеры — нижние чины получили угощение в помещении дежурного генерала.

После завтрака офицеры выстроились в зале и Его Величество обходил ряды, разговаривая с каждым. На мою долю выпало счастье поздравить государя от имени Балтийского флота, на что Его Величество ответил: «Передайте командующему флотом мою благодарность за поздравление и выраженные чувства. Скажите, что внимательно слежу за деятельностью Балтийского флота, ежедневно справляясь о достигнутых результатах».

После обхода офицеров государь произвел всех присутствующих георгиевских кавалеров, начиная с подполковника и ниже, в следующие чины и отбыл к себе.

В четыре часа дня в городском театре состоялся сеанс кинематографа, после чего начался разъезд.

Насколько мог заметить, настроение чинов штаба Верховного главнокомандующего было отличное, все относились к событиям спокойно и уверенно. В течение зимы надеются пополнить снаряжение, а весной перейти в наступление, благо к этому времени будет готова новая трехмиллионная армия, теперь усиленно обучающаяся по всей России.

Сейчас на нашей западной границе стоит тоже около трех миллионов. Кавалерия убрана в тыл и доставляет массу хлопот, так как лошади съели весь фураж, достать его на [462] месте нет никакой возможности и приходится привозить издалека. В дополнение к этому извозчик в Могилеве говорил, что кормит лошадей картофелем, потому как ни сена, ни овса нет.

В ставке оказался мой бывший сотоварищ по классу, ушедший в свое время из Морского корпуса, а теперь в чине штабс-капитана состоящий в железнодорожном военном управлении. По его словам, прокладываемый ширококолейный железнодорожный путь из Архангельска в Вологду (вместо прежнего узкоколейного), рассчитанный на семнадцать пар поездов в сутки, должен быть готов к весне будущего, 1916 года, и тем, конечно, значительно облегчится доставка всякого рода предметов, привозимых из-за границы.

Вечером 26 ноября большинство прибывших на праздник уже уехало, я же, во избежание давки в вагоне, решил тронуться на следующий день.

27 ноября погулял по городу, но ничего интересного видеть не пришлось. Могилев самый обыкновенный губернский город, имеет две главные улицы — Днепровский проспект и Садовую, на которых помещается большинство магазинов; протекающий через город Днепр весьма узок и, хотя по нему ходят пароходы, все же не производит никакого впечатления. В городе есть хорошие гостиницы, но все они реквизированы под чинов штаба, и постороннему человеку остановиться негде.

Приехавшие на праздник офицеры, в том числе и я, ночевали в вагонах, поставленных на запасных путях против вокзала, как обычно, находящегося в трех-четырех верстах от города. Здесь же был для гостей и вагон-ресторан, которым я не пользовался ни разу. Благодаря любезности чинов Военно-морского управления я завтракал и обедал за их столом в столовой штаба Верховного главнокомандующего, где можно было видеть всех; здесь же обедал и завтракал и генерал Алексеев. Так как штаб очень велик, то его чинам приходилось насыщаться в две очереди.

Погуляв по городу, вернулся в Морское управление, где в моем присутствии пришла из Севастополя телеграмма, что при испытании противоминных щитов суда могли держать скорость восемь узлов, а это очень важно в случае высадки десанта и операции по взятию Босфора. [463]

В управлении встретился с великим князем Кириллом Владимировичем, любезно предложившим место в своем вагоне, и в шесть часов вечера я был уже на вокзале.

Дорога располагает к общению, потому в скором времени в купе великого князя оказались его адъютант, старший лейтенант Всеволожский и я. Начались разговоры о боевой жизни флота, причем, главным образом, все вертелось вокруг подводного плавания, этого самого модного сейчас оружия, впервые применяющегося в настоящей войне и давшего так много доказательств своего могущества.

Поезд пришел в Петроград с небольшим опозданием и, поблагодарив его императорское высочество, имел честь откланяться. [464]