Декабрь
«Каймана» сняли с камней, повреждений нет.
«Акула» перешла в Люм.
Приказано протралить квадраты №20 и №27, то есть место гибели миноносцев «Исполнительный» и «Летучий»...
В 10 часов утра по сигналу на мачте поста Утэ «Вижу неприятеля» подводные лодки начали выходить на внешний рейд, где стали на якорь, а «Дракон» принял бакштов с канонерки «Храбрый».
В 14 ч. 30 м. ввиду ложной тревоги 2-й дивизион вернулся в бухту Утэ.
Миноносец «Резвый» на широте 59 град. 38 мин. сев. и долготе 23 град. 46 мин. вост. видел какой-то красный буек. Миноносец «Стерегущий» в 15 часов видел германскую подводную лодку; «Деятельный» видел перископ и впереди по курсу — струю от мины. Он же доносит, что на широте 60 град. 40 мин. сев. и долготе 22 град. 40 мин. вост. обнаружил плавающие мины заграждения, три из которых расстрелял.
Миноносцы только и делают, что доносят о присутствии германских подводных лодок; если они не ошибаются, то приходится заключить, что в наших водах находится целый дивизион.
В час ночи командующий флотом дал радио: «Второго или третьего декабря предполагается выход эскадры в больших силах из Киля в Балтийское море». И вслед за тем принят приказ; «Подводным лодкам быть в готовности выйти по требованию».
У нас все и всегда готово к походу, и в любое время лодки могут выйти по назначению. Вот главное преимущество двигателей внутреннего сгорания!
В море происходит какая-то операция по постановке минных заграждений, так как принято радио для «Енисея» с приказанием с рассветом идти в Рижский залив. На это заградитель ответил: «Поручение исполнил незаметно. Вошел в Рижский залив». (По инициативе адмирала Эссена [306] была предпринята большая операция по заграждению Данцигской бухты, в которой впервые приняли участие крейсера «Рюрик», «Адмирал Макаров», «Баян» и минный заградитель «Енисей». Крейсера «Олег» и «Богатырь» несли дозорную службу и конвоировали «Енисей» до места постановки. Из-за повреждения в машине «Баян» вынужден был вернуться, не поставив своих мин. Всего было поставлено 424 мины. — Авт.)
«Акула» и «Крокодил» вернулись из Люма в Утэ. Днем подводные лодки 2-го дивизиона вышли из бухты Утэ и, перейдя к близлежащему острову Финшер, ошвартовались у борта посыльного судна «Спутник».
Английская подводная лодка Е-1 пришла в Лапвик. По случаю повреждения в машине она имеет девять узлов хода.
На обратном пути, идя на поверхности, Е-1 у маяка Бенгшер была атакована германской подводной лодкой, выпустившей две мины, из коих одна прошла вплотную...
Е-9 осталась в море и должна вернуться завтра.
Экая обида! Англичанин по случаю неисправности в машине может дать только девять узлов не поверхности, а наши ветераны, когда их машины в полном порядке, развивают всего лишь восемь узлов. Англичанин жалуется, что не может идти скорее, а для большинства из нас эти девять узлов — недостижимая мечта. Все в мире относительно!..
Днем на норд-вест от Либавы в море была слышна канонада; кто стрелял и почему — неизвестно.
В 19 часов «Акула» по радио командующего флотом вышла навстречу противнику.
В 7 часов утра с канонерской лодки «Храбрый», стоявшей на рейде севернее острова Утэ, заметили на одном из островов сигнализацию костром. Немедленно посланный туда катер с вооруженной командой никого там не нашел.
Около 9 ч. 30 м. утра с маяка Утэ донесли, что в расстоянии 32 миль видят дым. Предположив, что это заградитель «Енисей» возвращается из Рижского залива, лодки в море не высылались.
В 10 ч. 35 м. утра начальник бригады приказал лодкам идти на позиции. 2-й дивизион снялся с якоря и в строе кильватера направился в открытое море. Находясь еще на [307] створе мигалок, увидели на зюйд в 15 милях облако дыма и рангоут какого-то большого корабля. В полном надводном положении лодки продолжали идти под бензиномоторами. Сначала корабль казался двухтрубным (так как дымил только двумя задними трубами), но, когда расстояние уменьшилось, стало ясно, что это крейсер типа «Бремен».
В 11 ч. 10 м., убедившись, что перед ним неприятель, 2-й дивизион, находясь на стратегическом фарватере, начал погружение и через пять минут дал ход под водой, продолжая идти в строе кильватера. Крейсер имел около 10 узлов хода и в 11 ч. 35 м. начал поворачивать на обратный курс.
В 11 ч. 45 м. крейсер повернул на зюйд-вест и стал уходить полным ходом. Расстояние от головной подводной лодки до противника было около 4–5 миль. Убедившись, что крейсер уходит, «Аллигатор» всплыл, вступил под бензиномоторы и направился в квадрат №71, но, чтобы засветло вернуться в Утэ, не дойдя до него пяти миль, повернул обратно и в 15 ч. 30 м. прибыл на место.
«Дракон», шедший вторым, видя полную невозможность атаки, всплыл и пошел под бензиномоторами на свою позицию в квадрат №80. В полдень на зюйд-вест заметили дым. Через двадцать минут он скрылся, потом снова появился несколько раз и в 14 часов окончательно скрылся на зюйд-ост пять градусов. В 14 ч. 50 м., придя в квадрат №80, «Дракон» остался в нем на ночь.
«Кайман», шедший третьим в строю, сблизился с германским крейсером на пять миль, но, видя, что он уходит, всплыл и направился в море. В 14 ч. 15 м. пришел в квадрат №72 и остался там на ночь.
«Крокодил», шедший концевым, всплыл в 11 ч. 50 м. утра и вернулся к острову Финшер...
Английская подводная лодка Е-9 вернулась из похода к немецким берегам.
Вернувшийся из Гельсингфорса ледокол «Аванс» привез газеты, из которых узнали, что Морской генеральный штаб сообщил о гибели у Мемеля на наших минах германского броненосного крейсера «Фридрих-Карл» водоизмещением 9000 тонн; из 591 человека команды спасено менее 200...
23 ноября английское Адмиралтейство объявило, что [308] 27 ноября на всем протяжении Английского канала к востоку от линии Солебей-мыс Барфлер южнее 51 град. 20 мин. сев. широты маяки будут потушены, бакены сняты или переставлены.
Таким образом, англичане установили строжайший контроль над морской торговлей в Северном море; отныне все корабли обязаны заходить в английские порты, где их, очевидно, будут осматривать и только после этого отпускать по назначению, да и то не как-нибудь, а по рекомендованным теми же англичанами курсам.
В 6 ч. 25 м. утра «Аллигатор» и «Крокодил» вышли на позицию.
В 9 ч. 45 м. «Аллигатор» пришел на свое место. В 15 часов стало быстро свежеть. Ветер от зюйд-веста силой пять баллов и крупная зыбь от того же румба заставили держаться против волны под одним электромотором.
«Крокодил» так и не дошел до своего квадрата. В 9 ч. 50 м. он повернул обратно и в 17 ч. 20 м. с помощью своего прожектора подошел к входу в бухту Утэ, где и стал на якорь.
«Кайман», ночевавший в море, в 9 часов утра пошел обратно и в полдень ошвартовался у борта посыльного судна «Спутник», стоявшего у острова Финшер, а после обеда вошел в бухту Утэ.
«Дракон», бывший в таком же положении, в 10 часов утра направился в Утэ, куда прибыл в 15 ч. 35 м.
Миноносец «Достойный» при входе в Финский залив безрезультатно таранил германскую подводную лодку...
«Акула» в 10 часов утра вернулась в Утэ.
В северной части Балтийского моря шторм. В 4 ч. 10 м. «Аллигатор» пошел обратно и, чтобы его меньше заливало, вынужден был идти под одним бензиномотором.
В 6 ч. 35 м. шторм усилился до восьми баллов. Лодка плохо слушалась руля. Но увеличить ход не было никакой возможности, так как ее сильно накрывало волной. В 10 ч. 15 м. утра «Аллигатор» пришел в Утэ.
«Крокодил», ночевавший у входа в бухту, утром перешел на свое место. [309]
Сегодня по случаю тезоименитства государя императора на «Хабаровске» для команды устроили настоящий бал. В 20 часов с ледокола «Аванс» привезли приглашенных фрекен — финок, служивших горничными, — и начались танцы.
Хотя команды около двухсот человек, а дам только четыре и ни одна не говорит по-русски, в палубе царит непринужденное веселье. Оркестр гремит, не переставая, один танец сменяется другим, кавалеры приглашают дам нарасхват. Иллюминаторы задраены боевыми крышками, в палубе тропическая жара, пот льется градом с лиц танцоров и публики, но веселье от этого нисколько не уменьшается.
Обстановка настолько необычна, настолько все предыдущее ей не соответствует, что такая обыкновенная вещь, как вечер команды, сейчас производит особое впечатление.
Наверху темная, тихая, холодная ночь. Ни одного огонька кругом, ни одной звездочки на небе. Пустынные, покрытые лесом острова кольцом окружили стоящие с потушенными огнями корабли — ни тех, ни других не видно во мраке декабрьской ночи. Тихо все кругом...
Дивизион притаился в своем убежище, но стоит спуститься в палубу, как яркое освещение начинает резать глаза, гром музыки и гул голосов совершенно оглушают. Люди наслаждаются давно забытым удовольствием, отплясывая венгерку, падеспань и прочие танцы. Все неудобства походной жизни забыты, а, может, завтра лодки выйдут навстречу противнику и, рискуя быть потопленными, сами будут стараться попасть в него минами...
«Акула» пришла из Ганге и ошвартовалась у борта «Хабаровска».
Выйдя 3 декабря в 19 часов навстречу противнику, лодка 4 декабря в 6 часов утра подошла к острову Готска-Санден и начала крейсерство к осту вне видимости с берега. Море было спокойно, и только шедший все время снег мешал наблюдению за горизонтом.
В 15 часов от норд-оста показался дым. Лодка погрузилась и, так как дым двигался на зюйд-вест, пошла в атаку. Вскоре дымы в числе пяти повернули на зюйд. «Акула» изменила курс и через некоторое время в расстоянии четырех [310] миль обнаружила германский крейсер типа «Газелле». Видя, что атака не удастся и крейсер пройдет мимо, «Акула» всплыла.
Море по-прежнему было спокойно, все так же шел снег. Около 19 часов засвежело. Неожиданно из-за снежной пелены выскочил трехтрубный неприятельский крейсер. Легли на пересечку курса и, заполняя на ходу концевые цистерны, пошли в атаку.
Когда снег несколько разошелся, крейсер был от «Акулы» в двенадцати кабельтовых. Находясь сзади траверза противника, дали ему вдогонку залп из шести мин, из коих ни одна не попала. Неприятель лодку не заметил и скрылся во мгле.
«Акула» всплыла и направилась к южной оконечности острова Готска-Санден, где и стала на якорь. В 23 часа снялись и пошли в Утэ, куда прибыли 5 декабря в 10 часов утра. После обеда перешли в Люм и стали у борта транспорта «Европа».
6 декабря «Акула» начала обратный поход и на ночь стала в Ганге, откуда пришла на рейд Векшер.
«Акула» снялась в Гельсингфорс.
2-й дивизион подводных лодок с обслуживающими судами и канонерской лодкой «Храбрый» перешел из Утэ в Люм.
В 8 ч. 30 м. утра во исполнение принятого вчера радио начальника бригады транспорт «Хабаровск», имея на буксире подводные лодки «Макрель», «Окунь» и «Минога», вышел в Гельсингфорс. Снег, покрывавший острова, скрывал отличительные пятна, нарисованные на скалах, и затруднял отыскание приметных груд камней, потому, не разобрав, где настоящий фарватер, «Хабаровск» ошибся и попал в тупик, где и стал на мель.
Пришлось отдать буксир. Через час транспорт благополучно снялся безо всяких повреждений и вместе с подводными лодками, пошедшими под собственными дизель-моторами, в 16 часов прибыл в Гельсингфорс.
На рейде среди других судов грозно возвышались недавно [311] пришедшие из Кронштадта дредноуты «Севастополь» и «Полтава». Корабли еще не закончены, и в течение зимы на них будут продолжаться усиленные работы. Испытания машин дали превосходные результаты, но никто не знает, какую скорость развили дредноуты на мерной миле...
2-й дивизион подводных лодок вышел из Люма и, пройдя стратегическим фарватером, остановился на ночь у острова Хитис, где лодки подошли к борту транспорта «Европа» и получили от него паровое отопление...
«Акула», произведя вчера на гельсингфорсском рейде испытание противолодочной сети, изобретенной начальником Отряда заградителей адмиралом Каниным (в подводном положении сеть прорвать не удалось), сегодня перешла в Ревель.
Покончив с делами, съехал на берег. На улицах полнейшая тьма. Но, несмотря на это, на Эспланаде масса гуляющих, время от времени светящих перед собой электрическими фонариками. Поминутно слышны женский смех и восклицания.
Сделав нужные покупки, вместе с другими офицерами отправился в ресторан при гостинице «Фения». Для большинства из нас, долгое время пробывших вне городов, яркое освещение, музыка, чистое столовое белье, сервировка ресторана и наполнявшая его нарядная публика произвели немалое впечатление. Поужинав и посидев на людях, вернулись на «Хабаровск» с последней шлюпкой.
Офицеры и команда, за время сидения по медвежьим углам накопившие много денег, разбрелись по Гельсингфорсу за покупками...
Продолжая обратный поход, 2-й дивизион в 15 ч. 25 м. прибыл на рейд Векшер.
В 9 часов утра 1-й дивизион на буксире транспорта «Хабаровск» вышел в Ревель, куда прибыл в 15 часов.
2-й дивизион остановился на ночевку в Поркаллауде.
2-й дивизион в полдень прибыл в Гельсингфорс.
Вечером 2-й дивизион пришел в Ревель, где сосредоточилась вся Бригада подводных лодок Балтийского моря... [312]
Англичане вернулись из последнего похода с капитальными поломками механизмов. С одной стороны, это очень печально, но с другой — хороший урок для русского начальства.
Даже в мирное время, что бы ни сломалось на наших ветеранах, прежде всего винили личный состав, предполагая халатность, невнимательность, а то и просто злой умысел. По старой русской привычке никому не доверять, всякую поломку слабых, изношенных механизмов старались представить злостной, объясняя ее нежеланием командира плавать и ходить под водой.
Между тем, механизмы русских подводных лодок крайне ненадежны, нежны, хрупки, требуют осторожного обращения и большого знания дела, но, несмотря на тщательный уход, конечно, часто ломаются.
Начальство всех степеней прекрасно это знает, но быстро забывает о малой надежности механизмов и в случае поломки мечет громы и молнии. Обвинения эти глубоко несправедливы и оскорбительны для всех подводников, ибо только благодаря превосходным познаниям личного состава, его любви к делу и самоотверженной работе наши ветераны могут не только плавать, но даже представляют собой некоторую боевую силу.
Если бы кому-то пришло в голову посадить англичан на русские подводные лодки, они не проплавали бы и одной недели, как все было бы сломано, испорчено, приведено в полнейшую негодность...
На Е-1 оказался сломанным промежуточный гребной вал диаметром 200 мм между электромотором и соединительной муфтой; сломаны зубцы у шестерни циркуляционной помпы дизель-мотора и свернуты ее валики; лопнул один цилиндр дизель-мотора, а два других ненадежны; лопнули некоторые трубы глушителя; наконец, ударами волн сломаны стопора и привод носового горизонтального руля.
Поломка циркуляционной помпы произошла исключительно из-за нерадивости английской машинной команды, которая, заметив, что один зуб у шестерни уже сломан, не заменила его фальшивым. Понятно, что при дальнейшем вращении зуб заскочил на зуб, что и привело к поломке всей шестерни и свертыванию валов помпы... [313]
На Е-9 оторвана половина муфты винта, сломаны две его лопасти, согнут гребной вал, а в носовой части корпуса обнаружены хорошие вмятины. Очевидно, где-то наскочили на камни, но англичане уверяют, будто повреждения получены в открытом море.
По их словам, в Англии командир не ведет ремонта своего судна, как у нас, а потому и не отвечает за быстроту производства работ, а только принимает все сделанное от порта. Такое решение вопроса отчасти правильнее, чем у нас, когда командира обычно все ругают за задержки в ремонте, хотя в его распоряжении нет ни одного рабочего и на самом деле он совершенно беспомощен.
Если у командира судна создались хорошие отношения с портовыми специалистами и порт не слишком перегружен нарядами, дело быстро пойдет на лад; если же нет — всегда возможны задержки, а значит, и неприятности от начальства.
С другой стороны, дело подводного плавания настолько деликатное, что всегда, в особенности во время ремонта, нужно смотреть в оба, потому во избежании каких-нибудь непоправимых ошибок или небрежности со стороны не заинтересованных в качестве работы мастеровых личный состав русских подводных лодок принимает самое деятельное участие в ремонте своих кораблей...
Ревельский порт заставлен судами, среди которых много пароходов, приспособленных под тральщики. На них ставят по две 75-мм пушки, а потом посылают в дозор, пока позволяет состояние льда в Финском заливе.
Говорят, что в Данцигской бухте, кроме броненосного крейсера «Фридрих-Карл», потоплено несколько больших судов, четыре миноносца и восемь транспортов с военным грузом. Если это верно, придется немцам почесать затылки и заняться тралением мин у своих берегов.
Не теряя драгоценного времени, на всех подводных лодках приступили к разборке механизмов для зимнего ремонта, и нас теперь охраняют стоящие в Балтийском Порту плавучие недоразумения, официально именуемые «Дивизионом подводных лодок особого назначения».
Эти три подводные лодки №1, №2 и №3 типа Голланд в 1912 году были заказаны Военно-инженерным ведомством [314] Невскому заводу в Петербурге для усиления обороны Кронштадтской крепости, причем комплектовать их предполагалось офицерами и командой Военного ведомства.
Как и следовало ожидать, попытка Военно-инженерного ведомства обзавестись собственным подводным флотом оказалась совершенно неудачной, и построенные в Петербурге подводные лодки из-за слишком малого водоизмещения не обладают необходимой мореходностью и могут плавать только в тихую погоду (от грузовой ватерлинии до крышки боевой рубки у них всего 4–5 футов).
Впервые примененные на них щелочные аккумуляторы системы Эдисона оказались из рук вон плохими и поминутно взрываются. Дизель-мотор облегченной конструкции, по виду напоминающий швейную машину, постоянно ломается и абсолютно ненадежен. Кроме того, имеется еще один крайне существенный недостаток: при стрельбе минами лодки очень трудно удержать под водой, и они показываются на поверхности, указывая свое точное место. Выпускать сейчас же после первой вторую мину абсолютно невозможно, ибо тогда нос лодок настолько облегчается, что горизонтальные рули не справляются, и лодки встают на попа.
С началом войны все три плавучих недоразумения переданы Морскому ведомству и в конце сентября 1914 года отправлены в Ладожское озеро (в г. Новая Ладога) для заводских и приемных испытаний. 23 сентября, хотя еще не все работы были закончены, Дивизион подводных лодок особого назначения начал кампанию и стал выходить в Ладожское озеро для пробных погружений.
7 октября лодки №1 и №2, а на следующий день и №3 погрузили на баржу и отправили в Петроград на Невский завод, куда прибыли 9 октября в 18 часов.
14 октября после мелких исправлений их спустили на воду, причем из лодок №1 и №2 вынули аккумуляторы. 16 октября на №3 взорвался один аккумулятор Эдисона. 20 октября из лодки вынули аккумуляторы и вместе с другими лодками погрузили на баржу для доставки в Морской канал, куда она ушла на следующий день.
22 октября все три лодки поставили на специальные транспортеры и по железной дороге отправили обратно на Невский завод для загрузки аккумуляторов. [315]
30 октября «Дивизион» отправлен по железной дороге в Ревель. 1 ноября он прибыл на место, и в тот же день лодки были спущены на воду и стали в Адмиралтейском бассейне. Команда поместилась на транспорте «Лахта».
Сейчас же начались поломки механизмов. 2 ноября на лодке №1 во время 10-минутной работы дизель-мотора прорвало рубашку цилиндра компрессора, которую пришлось паять, то же делали и на лодке №3. На ней же 10 ноября во время зарядки батареи сгорело три аккумулятора Эдисона и три разбухло. 16 ноября паяли рубашку цилиндра дизеля, а на следующий день пришлось снять для осмотра два цилиндра.
11 ноября на лодке №1 лопнула рама фундамента дизельмотора.
5 декабря Дивизион особого назначения, выйдя из Ревеля под собственными машинами, перешел в Балтийский Порт для защиты подступов к Ревелю, получив ироническое название «Спасители Отечества». Команду поселили в Народном доме, офицеры устроились на частных квартирах; в таможенном сарае устроили мастерскую для мелкого ремонта, и там же был склад мин Уайтхеда.
Устроившись на новом месте, лодки стали выходить в бухту Рогервик для практических погружений и подводных ходов, что продолжалось до 14 декабря, когда дальнейшие выходы из-за льда стали невозможны, и дивизион замерз в гавани до будущей весны.
С завода Нобеля в Петрограде прибыли новые, более солидной конструкции части дизель-моторов для подводных лодок «Пескарь» и «Стерлядь», и мастерская подводного плавания приступила к пригонке их на место.
На этот раз использовали весь свободный груз весом две тонны, который до этого возили в кормовом трюме в виде балласта, потому фундамент, цилиндры, кронштейны и прочие части мотора получили надлежащую толщину. Надо надеяться, что дизеля не будут теперь ломаться каждый день, а «Пескарь» и «Стерлядь» получат возможность самостоятельно делать переходы на поверхности воды...
Командующий флотом, опасаясь за Або-Аландский шхерный район, через который проходят главнейшие пути [316] для высадки десанта в юго-западную часть Финляндии, приказал сформировать особый отряд из двух канонерок, миноносцев и вспомогательных судов, оставив его на зимовку в Або. В случае надобности этот шхерный отряд должны были поддержать наиболее устарелые суда: «Цесаревич», «Слава», «Аврора» и «Диана»; тогда же крейсера «Богатырь», «Олег», «Аврора» и «Диана» были посланы для изучения фарватеров этого района, на крейсерах же плавали командиры и штурмана броненосцев «Цесаревич» и «Слава».
При тралении мин в районе гибели миноносцев «Исполнительный» и «Летучий» таковых не найдено.
Вероятно, ввиду большого волнения «Исполнительный» не заметил плавающую в море мину, наскочил на нее и погиб. «Летучий» же опрокинулся, так как взрыва никто не видел.
Миноносцы 4-го дивизиона, построенные на заводе Норман в Гавре в 1905 году, вообще перегружены, а в день гибели на палубе каждого имелись мешки с углем и по восемь мин заграждения, то есть около десяти тонн лишнего груза на самом верху. Погода стояла очень свежая, высота волны доходила до девяти футов, потому нет ничего удивительного, что «Летучий» опрокинулся и погиб со всем личным составом и семью матросами, спасенными с «Исполнительного». В такую погоду миноносцы французской постройки нельзя было высылать в море с грузом на верхней палубе.
Некоторые полагают, что «Исполнительный» взорван немецкой подводной лодкой, которая была замечена «Летучим», бросившимся ее таранить, но при этом миноносец, вероятно, получил такие тяжелые повреждения в подводной части, что немедленно затонул. Мне кажется, что подобный случай надо совершенно исключить, так как ни один из командиров подводных лодок не станет зря бродить по пустынному бурному морю, когда все надводные суда отстаиваются в портах и надежды на добычу нет никакой.
В донесении начальника 4-го дивизиона говорится, что рубка германской подводной лодки на несколько секунд появилась [317] у места гибели «Летучего», из чего как будто можно заключить, что лодка тоже пострадала и безуспешно искала спасения в немедленном подъеме на поверхность. Думаю, что никакой рубки не было, а просто был плод воображения личного состава «Легкого», потрясенного внезапной и непонятной гибелью товарищей...
В Ревеле жизнь течет нормально, и мы уже втянулись в колею, обратив все внимание на ремонт механизмов и улучшения, какие только можно внести в устройство наших первобытных лодок.
Вчера в три часа ночи германской подводной лодкой в Ла-Манше потоплен английский броненосец «Формидебль» водоизмещением 15 000 тонн. Атака была произведена в районе Плимута, причем только треть команды спаслась на шлюпках...
Чтобы дать рабочим возможность отпраздновать Рождество, работы окончены в 12 часов дня. Все это время работали в две смены, без праздников, и только на первый день Рождества сделали исключение. Рабочие работают хорошо, быстро и безо всякого понуждения.
Замечено вредное влияние электрического освещения, ибо у некоторых портовых рабочих после трех-четырех месяцев начались заболевания глаз...
Начались морозы 10–13 градусов по Реомюру. Ветров нет, потому море быстро покрывается толстым ледяным покровом.
В пять часов вечера в портовых мастерских и на судах начались ремонтные работы.
Предусмотрительные немцы, хотя и получают через нейтральные страны массу всяких товаров, все же начинают терпеть нужду, что лишний раз доказывает, какую громадную роль в жизни всякого государства играют морские пути сообщения.
У нас пока все есть, но цены быстро растут, что заставляет с тревогой смотреть на будущее, так как прибавками к жалованью вряд ли можно будет долго компенсировать возрастающие цены. [318]
Боевые действия подводных лодок Германии показали силу нового, грозного оружия, вследствие чего, не успели мы вернуться в Ревель, как начальник бригады получил предложение начальника Морского генерального штаба составить задания для постройки новых подводных судов.
Адмирал Русин предупредил, что штаб не связывает нас никакими рамками, потому вся инициатива, все задания должны идти от плавающего состава.
Видя в этом официальное признание боевого значения подводного флота, командиры подводных лодок и флагманские специалисты, умудренные опытом плавания в боевой обстановке, каждый день собираются на транспорте «Европа» для обсуждения различных деталей. То же самое происходит и в Севастополе.
По согласовании наших заданий с выработанными на Черном море должен состояться конкурс между русскими и иностранными заводами на составление проектов подводных кораблей, отвечающих этим требованиям.
Кроме устных обсуждений, командир подводной лодки «Дракон» капитан 2 ранга Н. А. Гудим 21 декабря 1914 года подал нижеследующую докладную записку.
«В настоящее время уже является несомненным, что после войны развитие подводного плавания за границей пойдет еще более быстрыми шагами, а следовательно, нам необходимо безотлагательно вступить на путь широкого, самостоятельного развития этого дела, дабы снова не оказаться на последнем месте по числу и качеству подводных лодок, как это имеет место в текущую кампанию.
Для самостоятельного же развития дела среди личного состава имеется достаточный опыт, который позволит, не прибегая к копированию устарелых иностранных образцов, создать тип вполне современной подводной лодки, отвечающей задачам нашего флота.
Поэтому, независимо от постройки теперь же лодок, подходящих по своим элементам к новейшим, плавающим в настоящее время английским и германским лодкам, необходимо приступить к разработке более совершенных подводных судов, разделив их на типы сообразно специальному назначению в морской войне. [319]
В настоящее время уже представляется возможным наметить следующие типы подводных судов: 1) миноносцы, 2) заградители, 3) крейсера. Все существующие в настоящее время подводные лодки необходимо причислить к первой категории по их назначению, определяемому характером действий в текущую войну, то есть самостоятельно у своих и неприятельских берегов или совместно с эскадрами.
Опыт постройки же подводного заградителя уже имеется в подводной лодке «Краб». При современном состоянии техники не приходится сомневаться в удачном разрешении этого вопроса, хотя необходимо, конечно, затратить на это известную работу.
Быть может, вначале придется ограничиться половинным решением задачи, добившись осуществления не подводного, а лишь погружающегося заградителя, то есть способного ставить мины не под водой, как «Краб», а над водой, обладая только способностью уйти под воду, приостановив постановку заграждения при появлении судов, от которых желательно скрыться.
Третий тип, то есть подводный крейсер, представит собой только дальнейшее развитие подводного миноносца в смысле значительного развития мореходных качеств, обитаемости, района плавания, скорости хода, а также минного и артиллерийского вооружения, причем развитие указанных элементов потребует, очевидно, значительного увеличения тоннажа.
Назначением такого корабля будет крейсерская война, а преимуществом перед обыкновенным крейсером явится его неуловимость.
На примере деятельности германского крейсера «Эмден» видна огромная трудность поймать в океане подобный корабль, даже лишенный базы и принужденный пополнять запасы почти исключительно у захватываемых им призов.
При огромном районе действий и способности погружаться такой крейсер не только не может быть пойман подобно «Эмдену», но, скрывшись под водой, станет опасным даже целому отряду судов противника.
Несомненно, что проект подобного крейсера встретит на пути своего осуществления целый ряд серьезных технических [320] затруднений и когда он может быть осуществлен, покажет будущее, но задачу эту необходимо поставить технике теперь же, если не отказаться принципиально от крейсерских операций.
Теоретическую попытку разрешения указанного вопроса можно видеть в проекте корабельного инженера Журавлева, предложенном в 1911 году.
Поставив такие определенные цели технике подводного судостроения, мы можем через некоторое время рассчитывать если не на полное, то частичное решение вопроса, что даст возможность пойти вполне самостоятельно в деле развития подводного плавания, не только не отставая от других держав, но, быть может, идя впереди них, как это иногда бывало в истории русского флота».
Личный состав Бригады подводных лодок Балтийского моря разделял мнение капитана 2 ранга Н. А. Гудима, но 17 января 1915 года из штаба флота пришел обескураживающий ответ: «Лучше бы было, если бы наши офицеры подводного плавания занялись усовершенствованием имеемого и умелым применением его на войне вместо того, чтобы строить воздушные замки, возможные только в отдаленном будущем. Наше подводное плавание и так ничем не проявило себя в эту войну». (Не более как через год личный состав получил полное удовлетворение, так как в 1916 году были выработаны задания для подводных крейсеров, больших подводных минных заградителей 1700/2600 тонн и даны были наряды на их постройку на русских заводах. — Авт.)
Резолюция эта страшно всех обидела и возмутила своей несправедливостью, так как бригада все время просилась вперед, а ее держали на месте и привязывали к телефонной проволоке.
«Наше подводное плавание ничем не проявило себя в эту войну». А кто виноват? Сваливают теперь с больной головы на здоровую!
«Белуга» вернулась из Мариенхамна в Або и стала на зимовку у завода «Вулкан».
В Гельсингфорсе стоят все четыре дредноута: «Севастополь», «Гангут», «Полтава» и «Петропавловск», на которых продолжаются усиленные работы по достройке... [321]
Зима окончательно вступила в свои права, покрыв ледяной броней весь Финский залив; под ее защитой флот Балтийского моря имеет возможность произвести необходимые работы по ремонту кораблей и дать отдых личному составу.
Во время плавания подводных лодок в зимнее время, когда температура воды была ниже трех градусов Цельсия, не только мины Уайтхеда старых образцов, но и мины с подогреванием 1910 года плохо держали глубину и данное им направление.
То же самое, конечно, было обнаружено и на миноносцах, но там благодаря легкому доступу к надводным минным аппаратам лежащие в них мины Уайтхеда стали обогревать особыми грелками. Для подводных лодок решение этого вопроса было не таким простым, потому, чтобы приспособить мины к тяжелым условиям зимнего времени, пришлось заняться специальными опытами... [322]