Ноябрь
Ночевал на лодке вместе с командой; было очень холодно, хотя электрические грелки работали на полный ход. Решил купить керосиновую печь, и если батарея электрических аккумуляторов не взорвется, купить еще две, чтобы можно было нагревать все помещения. До этого, из опасения взрыва гремучего газа, выделяемого аккумуляторами, и негерметической укупорки батарей на всех без исключения подводных лодках не только запрещалось зажигать керосиновые печи, но даже чиркать спичками. Несмотря на это, решил сделать опыт, так как со стороны топлива (соляровое масло) никаких сюрпризов быть не могло. Конечно, рисковал многим, ибо, если бы все же произошел взрыв, меня отдали бы под суд за нарушение основных правил и вывод «Окуня» из строя, и кончилось бы это весьма печально для меня.
Около двух часов дня приступил к пробе. Электрические вентиляторы с десяти часов утра усиленно работают, вентилируя батарею аккумуляторов и внутренние помещения. В лодке прекрасный, чистый воздух безо всякого запаха серной кислоты. Выгнал всех на верхнюю палубу и зажег печку. Видя, что взрыва не последовало, команда понемногу спускается вниз. Сидим, разговариваем. Вентиляторы гудят вовсю, но воздух в лодке заметно нагревается.
— Остановить вентиляторы!
Несмотря на открытый палубный люк, температура быстро поднимается.
— Пока довольно! Вечером зажжем без опаски! Только смотри, — обращаюсь к вахтенному матросу, — пусти вентиляторы не позже шести часов вечера.
До полуночи гудели вентиляторы, потом их остановили и при горящей печке легли спать. На обязанности вахтенного лежало присматривать за керосинкой и воздухом; в случае сомнения немедленно пускать в ход вентиляторы.
В Гельсингфорсе застал обе английские подводные лодки.
Погода в западной части Финского залива стала портиться; ветер от зюйд-веста начал быстро свежеть. [284]
Эту ночь мы прекрасно проспали; в лодке было очень тепло, потому купил еще две керосиновые печки. Так была произведена революция в отоплении подводных лодок. (Когда я присоединился к бригаде и командиры узнали, что керосиновые печи отлично греют и все обходится благополучно, они немедленно послали в Або за печами для подводных лодок «Акула», «Макрель», «Минога» — остальные, имея топливом бензин, этой роскоши позволить себе не могли и страшно нам завидовали. — Авт.)
В 5 ч. утра ветер в западной части Финского залива еще больше засвежел.
В 6 ч. 45 м. «Дракон» и «Акула» снялись с якоря у Нижнего Дагерорта и пошли по назначению: первый — в Утэ, а вторая — на поиск к Данцигу. Из-за большого волнения «Дракона» клало на борт на сорок пять градусов, и в 7 ч. 45 м. утра он вынужден был повернуть обратно. Перед поворотом видели на норд-ост «Акулу», которая, приняв «Дракона» за германскую подводную лодку, срочно погрузилась, причем ввиду малой глубины коснулась грунта, погнув ограждение среднего винта, который заклинило. Так как для подводного хода нужен средний винт, поход к Данцигу пришлось отложить и идти в Ревель для ремонта.
Обе английские подводные лодки ушли сегодня к германским берегам.
По снятии «Андрея» с мели в Лангернском проходе ледокол «Аванс», имея «Окуня» на буксире, вышел по назначению. Командир ледокола, отставной генерал-майор корпуса флотских штурманов, бывший начальник шхерной дистанции, великолепно знает фарватеры и тащит меня со скоростью одиннадцать узлов. Один за другим проходят знакомые гранитные острова, камни, мели, банки; наконец, вошли на широкий Лапвикский рейд, где стали на ночевку.
Утром пошли дальше. Обогнув Ганге, оказались в совершенно незнакомой местности, так как раньше подводные лодки никогда не заходили в Абосские шхеры. Здесь нет таких узких, извилистых, капризных фарватеров, как в шхерах [285] Финского залива; большие, высокие, сплошь покрытые лесом острова производят приятное впечатление.
На ночь стали на якорь у лоцманской станции Паргаспорт. Воспользовавшись спущенной шлюпкой, поехал покататься, ибо температура наружного воздуха из-за заходящего сюда ответвления Гольфстрима гораздо выше, чем в Финском заливе, и можно было думать, что сейчас не начало ноября, а начало сентября.
К вечеру прибыл в Люм и ошвартовался к борту транспорта «Хабаровск». Из разговоров с офицерами узнал, что свежая провизия привозится из Або, оттуда же доставляются какие угодно русские и шведские газеты. Служба связи заботливо относится к письмам и посылкам, и они прекрасно доходят. На ближайших островах можно получить молоко, кое-что из провизии и хорошо погулять. Стоянка укрыта от всех ветров.
Утром под собственным дизель-мотором «Окунь» вышел на соединение с бригадой. Подходя к острову Утэ, поднял позывные; навстречу вышел моторный катер с флагманским штурманом. Действительно, понять тут что-нибудь было весьма и весьма трудно. Впереди какие-то странные тычки, на которых трепыхались лоскутья разных цветов, зеленели пучки травы, торчала рогожа или что-нибудь в этом роде.
Лейтенант Копец поднялся на мостик.
— Что это у тебя тут нагорожено?
— Это фарватер для лодок второго дивизиона. Их осадка в 16 футов — чистое несчастье, и для выхода каждой необходимо не менее двадцати минут. Для «Окуня», и вообще первого дивизиона, не все вешки обязательны. Тебе не придется делать крутых поворотов, пройдешь легко и свободно.
Под руководством флагманского штурмана вошел в бухту и ошвартовался у борта посыльного судна «Конвоир», около которого стояла «Макрель», а потом подошла «Минога», вернувшаяся с дежурства у Нижнего Дагерорта. Переговорив с офицерами, выбрал аккуратный домик, в который перебрался с вахтенным начальником и командой. Большую комнату и кухню отдал команде, а в меньшей поместился [286] с штабс-капитаном по адмиралтейству Игнатовым.
Бухта Утэ представляет вполне укрытую от непогоды, но, благодаря выдвинутому в открытое море положению острова, далеко не безопасную от нападения стоянку. Кругом никаких укреплений, ни одной, хотя бы самой малой пушки, потому бригада подводных лодок в случае внезапного нападения совершенно беззащитна, так как одной канонерки «Храбрый», очевидно, недостаточно. Между тем навигационные условия позволяют неприятелю появиться не только днем, но даже ночью или в тумане; выход же из бухты, как я уже имел случай убедиться, очень узок и извилист, представляя особые трудности для «Аллигаторов» с их 16-футовой осадкой. Собственно говоря, это настоящая ловушка, ибо стоит только германскому крейсеру подойти на рассвете на шесть миль к острову и открыть огонь, как он совершенно безнаказанно может перетопить все стоящие в бухте подводные лодки. Начальник бригады и ее личный состав прекрасно это понимают, но другого подходящего пункта в этом районе нет. (Именно поэтому, когда командующий флотом извещал об ожидаемом появлении противника в наших водах, 2-й дивизион переходил на внешний рейд или к острову Финшер.)
Провизия привозится из г. Або, куда по очереди ходят посыльные суда «Конвоир», «Спутник», катер «Перископ», а когда нужно пополнить запасы угля, то миноносцы «Молодецкий», «Прочный» и канонерка «Храбрый».
Офицеры и команда 1-го дивизиона прекрасно устроились в брошенных жителями домах, в которых не жили чахоточные. Надо сказать, что остров Утэ благодаря исключительному по чистоте, живительному воздуху служил климатической станцией для легочных больных. С объявлением войны жители и больные бросили дома и квартиры со всей обстановкой, посудой и прочим, а сами перебрались на материк. Команда лодок 2-го дивизиона тоже было переселилась на берег, но ввиду отдаленности от своих стоявших на якоре посреди бухты кораблей была переведена обратно на лодки; офицеры же частью жили с ними, частью на посыльных судах.
Миноносец «Молодецкий» дает лодкам 2-го дивизиона [287] паровое отопление, без чего жизнь на них была бы невозможна. Миноносец «Прочный» стал на якорь, подав кормовые швартовы на берег, и на нем первое время держал флаг начальник бригады, потом перенесший его на канонерскую лодку. «Храбрый» вошел было в бухту, но, коснувшись несколько раз камней, поспешил выйти на внешний рейд, став севернее острова, где оставался до ухода бригады. Транспорты-базы «Европа», «Хабаровск», ледокол «Аванс» стоят в глубине шхер, у острова Люм, к ним по очереди ходят подводные лодки для прокачки мин Уайтхеда, пополнения запасов топлива и смазочного масла, мелкого ремонта в мастерской «Хабаровска», чтобы дать возможность личному составу помыться в бане, выстирать белье и т. п. Это называется — «идти в глубокий тыл и там предаваться изнеженности нравов». В общем, мы превосходно устроились.
При просмотре вахтенных журналов подводных лодок выяснилась картина постепенного сосредоточения бригады в Утэ.
8/21 октября «Макрель» и «Минога», выйдя из Ревеля на буксире транспорта «Хабаровск» и пройдя шхерами от Гельсингфорса, 11/24 октября прибыли в Люм, а 13/26-го стали на якорь в Утэ.
14/27 октября лодки вышли на позицию: «Минога» в район маяка Богшер, откуда вернулась на следующий день, «Макрель» — на зюйд от острова в двадцати двух милях, вернулась в тот же день в 16 часов.
15/28 октября в 7 часов утра «Макрель» вышла на ту же позицию и вернулась в 19 часов.
16/29 октября в 7 ч. 30 м. утра обе лодки вышли на свои позиции. Состояние моря — три балла, погода облачная, северная часть горизонта во мгле. В 10 ч. 30 м., подходя к позиции, «Макрель» усмотрела на норде дым, скрывшийся через час. Застопорили дизель-мотор. В 11 ч. 40 м. дали ход и пошли тем же курсом.
В 11 ч. 55 м. на зюйд-ост сорок градусов заметили дым, двигавшийся на норд-ост. Полагая возможным сблизиться и занять позицию для атаки, командир повернул на ост и пошел под дизель-мотором в полном надводном положении. Около 12 ч. 45 м. неприятель последовательно склонился через норд к весту, одновременно с этим стали открываться [289] его мачты. В 12 ч. 55 м. корабль лег на норд-вест, и показался его марс; «Макрель» погрузилась и полным ходом (4,5 узла) пошла на сближение. В 13 ч. 35 м. в перископ стали видны трубы, а на фок-мачте, по-видимому, — адмиральский флаг. Расстояние — пять миль. В это время крейсер повернул на зюйд-ост и стал уходить. Видя невозможность дальнейшего сближения и желая сохранить электрическую энергию на случай возвращения неприятеля, ходившего переменными курсами, лейтенант Карабурджи дал малый ход.
В 14 ч. 30 м. дым скрылся; «Макрель» всплыла, с ее рубки были видны быстро удалявшиеся верхушки мачт. В 15 ч. 10 м. с зюйда снова показался дымок. Лодка погрузилась и пошла навстречу, но через десять минут неприятель повернул на зюйд-вест и скрылся из виду. «Макрель» шла за ним до 16 ч. 45 м., когда дым окончательно рассеялся. Считая дальнейшее пребывание в море ввиду надвигающейся темноты бесполезным, командир лег на норд. В 18 часов лодка всплыла и в надводном положении пошла в бухту Утэ, куда прибыла в 12 часов ночи.
В тот же день, 16 октября, около 11 часов утра «Минога» заняла позицию в девяти милях на зюйд-ост от маяка Богшер для атаки кораблей, пожелавших определиться по маяку перед входом в Финский залив. В 12 ч. 30 м. на зюйд-ост был усмотрен дым, вскоре скрывшийся из виду. Командир остался на позиции. В четырнадцатом часу, когда дым снова показался по прежнему направлению, лейтенант Ильинский, предполагая, что неприятель имеет какие-то основания держаться на одном месте, пошел на него в надводном положении, стараясь не дымить дизель-моторами. В 15 часов дым скрылся, а появившись снова, стал заметно приближаться. В 16 часов показались мачты, но тут противник повернул и стал медленно отходить на зюйд-вест. «Минога» легла на зюйд. В 17 часов лодка была в шести милях от удалявшегося двухтрубного германского крейсера, к которому с зюйд-оста подошел еще один дымок, вероятно — миноносец, так как его видно не было. С заходом солнца «Минога» повернула на норд. В 19 ч. 30 м., найдя глубину в тридцать саженей, стала вместо якоря на балластины и провела здесь ночь (сделано это было для того, чтобы не заниматься [290] уборкой настоящего якоря в случае появления противника, а просто выбросить за борт конец от груза и быть свободным в своих действиях). 17/30 октября с рассветом лодка снялась и, придя к месту, где последний раз видели противника, стала ожидать его появления. В море — полный штиль. Чтобы не быть замеченным, командир погрузился почти до боевого положения и так простоял целый день. В 17 часов пошли на старое место, где и переночевали. 18/31 октября утром «Минога» вернулась в Утэ для пополнения запасов, продувания побывавших в воде мин Уайтхеда, а также за известиями и распоряжениями, ибо радиотелеграфа на лодке не имелось.
По прибытии специально построенных для сопровождения подводных лодок и только что вступивших в строй посыльных судов «Конвоир» и «Спутник» «Минога» и «Макрель» подошли к борту первого и провели от него паровое отопление. Необходимо заметить, что на всех подводных лодках имеются трубы парового отопления и стоят радиаторы. Потому, подойдя к борту какого-либо корабля, остается только подать на него гибкий шланг и пустить пары по всей сети.
21 октября/3 ноября «Минога» выходила на позицию к маяку Богшер и вечером вернулась.
23 октября/5 ноября в 9 ч. 15 м. утра «Аллигатор», находясь в дежурстве у Нижнего Дагерорта, получил приказание идти в Утэ, куда прибыл в 15 ч. 45 м. и при входе в бухту стал на мель. Повреждений не оказалось. Так как уровень воды был на четыре фута ниже ординара, пришлось ждать полной воды. 24 и 25 октября лодка простояла в том же положении. 26-го вода начала прибывать. Днем выгрузили мины на «Конвоир». 27-го вода поднялась на полтора фута. Заведя буксиры на «Конвоир» и в помощь ему работая машинами на задний ход, в 9 ч. 15 м. утра удалось сняться с мели. Войдя в бухту, «Аллигатор» снова заложил свои мины в аппараты.
24 октября/6 ноября «Макрель» выходила на позицию и в тот же день вернулась.
25 октября/7 ноября «Макрель» пыталась было выйти на позицию, но за свежестью погоды вернулась. «Кайман», выйдя рано утром от Нижнего Дагерорта, где был в дежурстве, [291] днем пришел в Утэ и стал к борту канонерской лодки «Храбрый».
26 октября/8 ноября «Макрель» и «Минога» вышли на свои позиции; первая вернулась вечером, вторая — на следующий день.
30 октября/12 ноября «Макрель» вышла на дежурство к югу от острова Утэ в шести милях от него, где стала на бочку до утра; в 8 часов следующего дня вернулась. Сделано это было для того, чтобы в случае ночного появления противника предупредить об этом бригаду, а если он покажется на рассвете — атаковать его. «Кайман» ушел в Люм для пополнения запасов топлива, смазочного масла и прокачки мин Уайтхеда.
31 октября/13 ноября в час ночи «Крокодил» вышел от Харилайда в Утэ, куда прибыл в 14 часов. Чтобы обезопасить бригаду от внезапного появления неприятеля, «Минога» выходила на ночь к югу от острова на внешний рейд, где и простояла на бочке до утра, после чего вернулась обратно.
2/15 ноября «Храбрый» вышел из бухты на внешний рейд к норду от острова; сюда же пришел из Люма транспорт «Европа», доставивший смазочное масло для моторов.
3/16 ноября в 6 ч. 50 м. утра «Дракон» вышел с Нижнего Дагерорта и в 15 ч. 25 м. прибыл в Утэ. Транспорт «Европа» ушел обратно в Люм. Подводные лодки 2-го дивизиона («Аллигаторы») перешли к борту миноносца «Молодецкий» и приняли с него паровое отопление.
4/17 ноября «Дракон» и «Крокодил» перешли в Люм для приемки бензина. «Минога» перешла на дежурство к Нижнему Дагерорту. На походе повстречалась с дивизионом миноносцев типа «Искусный». Несмотря на снег и плохую видимость, командир вовремя заметил 4-й дивизион и успел погрузиться. Миноносцы бросились таранить, но так «Миногу» и не нашли.
5/18 ноября «Дракон» и «Крокодил» вернулись в Утэ. «Минога» снялась с бочки у Нижнего Дагерорта и пошла обратно. Не поспев засветло подойти у острову Утэ, стала на балластины до рассвета.
6/19 ноября, воспользовавшись приходом «Окуня», «Макрель» перешла в Люм для пополнения запасов топлива, масла и пресной воды. «Минога» вернулась вскоре по моем приходе в Утэ и стала рядом. [292]
Совершенным особняком стоит поход подводной лодки «Крокодил» в Либаву, который, ввиду состояния механизмов лодки, иначе нельзя назвать как авантюрой, но он лишний раз доказывает присутствие активного духа у личного состава русского подводного плавания.
Авантюра подводной лодки «Крокодил»
Бесполезная борьба с природой и вполне выяснившаяся для личного состава бригады безнадежность пассивной обороны, когда подводные лодки, прикрепленные к определенным пунктам побережья, буквально вися на телефонной проволоке, в лучшем случае исполняли роль опереточных жандармов, никогда не поспевая к угрожаемому месту, вновь заставили контр-адмирала П. П. Левицкого предложить другой план операции. После долгих убеждений штаб сдался, и командующий флотом разрешил послать в Либаву на пробу подводную лодку «Крокодил», командир которой являлся инициатором плана и сам просился в эту экспедицию. Задачей лодки намечались действия на путях сообщения противника между Мемелем и Данцигом.
Отправляясь в Либаву, лейтенант Я. И. Подгорный предполагал, что ему не удастся сохранить в тайне свой приход в Порт Императора Александра III и, сделав один поход к Мемелю, придется как можно скорее удирать в Моонзунд. На самом деле, ввиду неудачи первого выхода из Либавы, командир решился еще на некоторое время остаться в порту. В дальнейшем «Крокодил» был задержан предполагавшимися операциями наших миноносцев в Данцигской бухте, потом ожиданием прихода прорвавшихся через Зунд английских подводных лодок и, наконец, свежими погодами. В результате лодка пробыла в Порту Императора Александра III почти целый месяц, и все обошлось благополучно.
Конечно, пребывание русской подводной лодки в порту, уже заминированном неприятелем, имевшим полную возможность в любое время усилить минирование, делало продолжительное пребывание в нем крайне рискованным (ввиду наличия ничтожнейших средств для траления мин). Оставаясь так долго в Либаве, Я. И. Подгорный попросту играл на здравом смысле немцев. Действительно, кто бы мог подумать, что в разрушенном, забросанном неприятельскими [293] минами, которых как следует никто не тралил, никем и ничем не охраняемом порту (ни в порту, ни на подводной лодке не было ни одной, хотя бы 37-мм пушки), находящемся всего в 60 милях от благоустроенного порта противника, могла базироваться русская подводная лодка, которая благодаря своей чрезмерной осадке (16 футов) должна по выходе из аванпорта в течение сорока минут идти с рубкой на поверхности, не имея возможности уйти под воду! Помимо малой глубины, весь аванпорт был засорен невидимыми над водой затопленными баржами, а ворота — пароходами, и «Крокодил» имел только один выход в северные ворота, через который проходил с большим трудом, разворачиваясь машинами.
24 сентября лодка в сопровождении «Молодецкого» вышла в Рижский залив, на следующий день в четыре часа утра стала на якорь у Михайловского маяка, пополнила с миноносца запас смазочного масла, сделала пробное погружение и пошла дальше. В 10 ч. 30 м. утра, подойдя по отмели к маяку Люзерорт, лодка остановилась, а «Молодецкий» пошел на разведку; вернувшись, сообщил, что неприятеля не видно, и ушел в Рижский залив. «Крокодил» пошел дальше один и в 21 ч. 30 м., прибыв в Порт Императора Александра III, сейчас же приступил к приемке бензина, смазочного масла и зарядке аккумуляторов.
26 сентября в 20 часов «Крокодил» вышел в море, рассчитывая с рассветом быть на линии предполагаемой завесы неприятельских судов от Полангена до южной оконечности острова Готланд и, если погода позволит, пройти дальше по курсу Мемель-Данциг. Так как границы неприятельского минного заграждения у Либавы и маяка Стейнорт не были точно известны, командир располагал курсами следующим образом. Пройдя от северных ворот аванпорта 11 миль на норд, повернул на зюйд-вест 75 градусов и, пройдя этим курсом 20 миль, лег на зюйд, дойдя почти на параллели Полангена.
27 сентября в 7 часов утра ввиду все усиливавшегося норд-оста, плохой мореходности лодки и малой надежности бензиномоторов пришлось повернуть обратно, тем более что встреча с противником становилась маловероятной. На обратном пути волной разбило стекло у механического [294] лага Уокера, и он неверно показывал, потому, имея неправильное счисление, «Крокодил» прошел слишком далеко на север. В море не видно было ни одного дымка. В 21 ч. 30 м. лодка вошла в Порт Императора Александра III и ошвартовалась во временной гавани.
2 октября в 22 часа (чтобы дольше скрыть свое пребывание в порту, входы и выходы из него делались в ночное время), пополнив запас топлива и смазочного масла, подводная лодка снова вышла в море, намереваясь пройти на тот же курс Мемель-Данциг. До этого ввиду предполагавшейся постановки мин заграждения в районе Мемель-Данциг всякие выходы из Либавы были запрещены.
3 октября в 7 часов утра, находясь в виду Мемельского маяка, увидели быстро приближающийся дым. «Крокодил» погрузился и пошел на него. Через один час десять минут, [295] видя, что германский трехтрубный крейсер изменил курс и атаковать его невозможно, лодка всплыла и осталась на позиции до полудня. Из-за усилившегося волнения, а главное, благодаря сильному угоранию людей во время подводного хода, пришлось идти обратно. Люди же угорели оттого, что во время работы бензиномоторов в лодку прорывалось много отработанных газов, кроме того, из-за течи бензинопровода воздух был насыщен бензиновыми парами; вентилировать же помещения перед погружением на этот раз не было времени. «Крокодил» пробыл под водой всего один час, однако угорели половина команды и старший офицер; Я. И. Подгорный тоже плохо себя чувствовал, оставалось благодарить Бога, что германский крейсер скоро ушел и можно было подняться на поверхность. В тот же день вечером лодка вернулась в Либаву.
4 октября пришло радио с приказанием до распоряжения не выходить. Миноносец «Поражающий» с портовыми пароходами начал крейсерство перед Либавой для встречи английских подводных лодок, прорвавшихся из Северного моря.
8/21 октября в 10 часов утра пришла Е-1 под командой коммандера Лоренса, а на следующий день — Е-9 под командой уже получившего известность Хортона. После взаимных визитов перешли к выработке плана совместных действий.
12 октября в 14 часов «Крокодил», Е-1 и Е-9, предшествуемые двумя буксирами с тралами, вышли в море для блокады Данцига. К нему решено было подойти ночью, днем держаться под водой на линии маяков Хела-Кольберг, а на ночь уходить к берегу, где после зарядки аккумуляторов ложиться на дно для отдыха. Тихоходный «Крокодил» мог подойти к Данцигу только днем, потому лейтенант Я. И. Подгорный хотел раньше продержаться один день у Мемеля и подойти к нему под водой возможно ближе. Способность английских подводных лодок ложиться на дно явилась откровением, так как отводимая русским лодкам более чем скромная роль подвижного минного заграждения приучила русских офицеров подводного плавания к мысли, что наша боевая работа будет протекать исключительно у своих берегов, а значит, отдых вполне обеспечен. Из-за этого русские [296] подводные лодки по образованиям своего корпуса не могли ложиться на дно, и «Крокодил» предполагал уходить на ночь в открытое море. Каждый день одна из блокирующих лодок должна была идти под водой к самому Данцигу, после чего англичане предполагали идти в Лапвик, а «Крокодил» — в Либаву.
Пройдя с тралами одиннадцать миль на норд от северных ворот аванпорта (шли с тралами, так как пребывание английских подводных лодок в Порту Императора Александра III стало известно всей Либаве и можно было предполагать, что дошло до немцев, которые могли поставить новые минные заграждения), отряд отпустил тральщиков и пошел самостоятельно. В 15 ч. 50 м. английские подводные лодки дали полный ход и через час скрылись из виду. В 17 ч. 30 м., пройдя от точки поворота одиннадцать миль на вест, «Крокодил» заметил в двух-трех милях впереди по курсу какую-то подводную лодку, похожую на английскую. Зная, что ожидается приход третьей лодки Е-11 и принимаются меры для ее своевременной встречи в море и проводки через германские минные заграждения, о существовании которых она могла не знать, лейтенант Подгорный приказал делать ряд белых и коротких вспышек фонарем Ратьера, дабы обратить внимание англичан и привести их в Порт Императора Александра III. Заметив сигнализацию, лодка пошла на сближение, но через несколько минут быстро погрузилась. Желая убедить ее в дружелюбных намерениях, «Крокодил» открыл прожектор и сделал ряд коротких вспышек, но лодка не всплывала. Прожектор закрыли и пошли обратно, чтобы предупредить портовые власти о появлении третьей английской подводной лодки и принятии мер для предотвращения ее гибели.
В 23 часа с большим трудом из-за темноты и тумана «Крокодил» вошел в неосвещенный аванпорт Порта Императора Александра III. Здесь узнали о гибели парохода «Вормс», крейсировавшего в открытом море для встречи английской подводной лодки, произошедшей в то время, когда он собирался расстрелять всплывшую мину — вероятно из вновь поставленной немцами минной банки. Кроме того, тогда же узнали, что через два часа после ухода подводных [298] лодок командующий флотом предупредил, что Данциг и Мемель минированы неприятелем.
13 октября в четыре часа утра суда выходили для встречи Е-11, а в 14 часов пришло радио о возвращении ее в Англию. Таким образом, выяснилось, что «Крокодил» встретился с германской подводной лодкой, атака которой из-за темноты и резкого изменения ей курса оказалась неудачной.
21 октября в 6 ч. 50 м. утра Я. И. Подгорный вышел в обратный поход. В 18 часов лодка стала на якорь у Михайловского маяка (Рижский залив), а в 22 часа снялась в Моонзунд.
22 октября в 9 ч. 25 м. утра «Крокодил» пришел в Куйваст, где застал миноносец «Молодецкий», а в 14 часов направился к транспорту «Европу» для приемки топлива, смазочного масла и пресной воды.
23 октября лодка перешла к острову Вормс и вошла в общую очередь дежурств.
4 ноября два германских крейсера и десять миноносцев, подойдя на рассвете к Либаве, одновременно заняли все выходы. Крейсера обстреляли порт, а миноносцы, войдя в аванпорт, хозяйничали там, как у себя дома. Уходя, немцы затопили четыре приведенных с собой парохода: один в северных, а три — в южных воротах. Таким образом, оставайся «Крокодил» в Порту Императора Александра III, положение его было бы безвыходным.
«Макрель» вернулась из Люма и привезла подробности боя черноморской эскадры, вернее — одного броненосца «Евстафий» с крейсером-дредноутом «Гебен», кончившегося позорным бегством немца.
Утром какая-то подводная лодка появилась в виду Утэ, определила по маяку свое место и пошла дальше на ост. Вместе с несколькими офицерами полез на башню, чтобы посмотреть, что это за лодка. Милях в двадцати виднелась в море какая-то точка, рассматривая которую в сильную подзорную трубу, можно было сказать, что это — подводная лодка, весьма похожая на английскую. Днем радиостанция наблюдательного поста Службы связи Утэ приняла телеграмму, [299] что около Ганге один из миноносцев видел подводную лодку и даже стрелял по ней. Возможно, что эта та самая, которая утром была у нас.
«Минога» ушла в Люм.
«Минога» вернулась. «Аллигатор», которому, кроме пополнения запасов, необходимо долить батарею аккумуляторов, ушел сегодня в Люм.
«Акула» вернулась из похода к германским берегам. 4 ноября лодка была поднята на плавучий док для исправления ограждения среднего винта, погнутого при погружении 2 ноября у Дагерорта.
На следующий день она сошла с дока и стала готовиться к походу. Раньше, чем исполнить приказание идти к Данцигу, продержаться перед ним двое суток и, если атаковать никого не удастся, постараться обнаружить свое присутствие, пришлось подумать, каким образом увеличить запас смазочного масла. Дело в том, что из-за большего расхода, чем рассчитывали строители, масла хватало только на половину района плавания на поверхности, и его запас не соответствовал запасу топлива. Вопрос решили путем погрузки добавочного масла в концевые цистерны с тем, чтобы по мере расхода доливать его в специальную масляную цистерну, находящуюся внутри лодки. Присутствие наглухо запаянных банок с маслом в балластных цистернах, наполняемых водой при погружении, представляло массу неудобств, но с ними приходилось мириться, иначе «Акула» не могла бы идти так далеко.
5 ноября лодка вышла из Ревеля. Из-за свежей погоды и снежной пурги переночевала в Балтийском Порту, а утром следующего дня продолжила поход, на ночь став у маяка Вердер, чтобы из бидонов, взятых из концевых цистерн, пополнить запас машинного масла.
7 ноября «Акула» вошла в Рижский залив, а 8 ноября утром появилась перед Данцигом. Прокрейсировав вне видимости с берега целый день, на ночь стали в Данцигской бухте на десять связанных вместе балластин. Ложиться же на дно для отдыха и пережидания свежей погоды «Акула» не [300] могла из-за неподходящих для этого образований корпуса. В море было очень свежо, балластины держали плохо, и под утро их осталось всего две — остальные оторвались.
9 ноября, перейдя на норд-вест от маяка Хела, лодка около полудня встретила шедший с запада небольшой пароход. «Акула» погрузилась и пошла в атаку. Мина, выпущенная из носового аппарата, прошла под носом парохода, который, заметив ее пенистый след, бросился к берегу. Так как срок истек и задача обнаружить свое присутствие была выполнена, капитан 2-го ранга С. Н. Власьев всплыл в виду парохода на поверхность и пошел обратно. Предполагавшаяся перед Данцигом завеса из миноносцев и легких крейсеров противника обнаружена не была. Вообще, за все двое суток пребывания в неприятельских водах никаких судов не видели.
10 ноября на обратном пути, находясь у острова Готланд, произвели пробное погружение, так как бидоны со смазочным маслом, взятые в концевые цистерны, нарушали дифферентовку, сильно затрудняя быстрый уход под воду. У Готланда тоже никакой германской завесы не оказалось, и море было совершенно пустынно. У острова Фарэ встретились с возвращавшейся с севера германской подводной лодкой — обе погрузились и мирно разошлись, торопясь домой.
11 ноября «Акула» стала на якорь у Дагерорта, так как к Утэ пришлось бы подходить ночью, а в море было очень свежо, шел снег и не было уверенности в прокладке.
12 ноября весь день простояли из-за снежной пурги, и только 13-го лодка пришла в Утэ. Ввиду позднего времени года поход был проделан при тяжелых условиях плавания. Постоянная штормовая погода, снежная пурга, холод наверху и такой же — если не больше — холод и сырость в неотапливаемых помещениях внутри лодки, причем качка была настолько велика, что серная кислота выплескивалась из аккумуляторов.
«Акула» ушла в Люм.
Уже давно наступили короткие зимние дни с долгими темными ночами. Один шторм сменяется другим. Громадные волны с силой бьются о гранитные берега, свист ветра [301] и неумолчный рев моря наполняют своим шумом весь небольшой островок Утэ, и не раз личный состав выражал удовольствие, что удалось заблаговременно выбраться из негостеприимного Моонзунда...
Пользуясь свободным временем, занимаюсь приведением в порядок записей за первые месяцы войны.
«Крокодил» ушел к транспорту «Европа».
Вернувшаяся сегодня «Акула» привезла из Люма свежие газеты, на которые всегда большой спрос.
По приказанию начальника бригады подводных лодок контр-адмирала Левицкого «Макрель», «Минога» и «Окунь» после полудня вышли в Люм. В море дул свежий ветер, разводивший крупную зыбь. Шли шхерами, но зыбь была настолько велика, что, догоняя лодки, обрушивалась на корму, заливая палубу почти по пояс человеку.
Утром все три лодки на буксире транспорта «Хабаровск» начали обратный поход на восток. Шли только днем; на ночь транспорт стал на якорь у острова Хейсала. Лодки подошли к борту и получили с него паровое отопление.
«Дракон» вернулся в Утэ, а «Кайман» ушел в Люм.
Утром снялись и после дневного перехода ночевали в Лапвике.
К вечеру безо всяких приключений «Хабаровск» с подводными лодками прибыл на рейд Векшер, находящийся в 45 милях к западу от Гельсингфорса. На переходе «Хабаровск» принял радио коменданта порта в Ментилуотто (в Ботническом заливе около Бьернеборга) о поставленном немцами минном заграждении, на котором 23 ноября взорвались шведские пароходы «Эверильда», «Люна», «Норра Свериге», кроме того, в море затонул шедший из Стокгольма в Раумо четвертый шведский пароход — «Эсмеральда». Сообщение между Финляндией и Швецией в этом районе временно прекращено.
Появление германских заградителей по странной случайности [302] совпало с уходом подводной лодки «Белуга» из Мариенхамна в Або для ремонта (17 ноября «Белуга» стала на мель у острова Мункхольм и только на следующее утро снялась и вернулась к своей базе — транспорту «Оланд», стоявшему у острова Гюссе; 19 ноября на буксире «Оланда» ей пришлось идти в Або для исправления повреждений, куда прибыли в тот же день в 15 часов). Миноносцы «Грозящий» и «Видный» стояли в Мариенхамне, но о прохождении немецкого заградителя или заградителей узнали слишком поздно, так как они, очевидно, прошли под шведским берегом. (После этого случая, дабы прикрыть сообщения по Ботническому заливу, адмирал Эссен указывал на необходимость добиться согласия Швеции на заграждение минами южного подхода к Оландсгафу и направления шведского судоходства по шхерным фарватерам. Указывая, что половина пролива является шведскими территориальными водами, командующий флотом писал, что только таким способом возможно обеспечить полный контроль над входом в Ботнический залив, ибо никакие дозоры не могут воспрепятствовать ночному проходу германских судов под освещенным маяками шведским берегом. — Авт.)
Пост Службы связи Нижний Дагерорт донес, что предполагает постановку противником минного заграждения на зюйд-вест от себя. Подводным лодкам приказано не выходить к Дагерорту.
«Кайман» вернулся в Утэ.
Крейсера «Аврора» и «Диана» пришли в Люм.
«Аврора» и «Диана» выходили в Ботнический залив; вечером стали на якорь севернее острова Корпо.
Английские подводные лодки Е-1 и Е-9, выйдя вчера из Ревеля в Гельсингфорс, сегодня прошли мимо нашей стоянки, причем ввиду небольшого мороза борта их были покрыты ледяными сосульками. (Лодки шли в крейсерство к западу от острова Борнгольм для прикрытия заградительной операции наших крейсеров в Балтийском море, назначенной на первое декабря 1914 года.)
Днем приняли радио, что миноносцы «Исполнительный» [303] и «Летучий» взорваны германской подводной лодкой и погибли в квадрате №27. В море шторм силою 6–7 баллов при морозе 4–5 градусов по Реомюру. В такую погоду никакие операции невозможны, а значит, особой надежды на добычу у неприятельской лодки быть не могло, потому если немецкая подводная лодка действительно находилась в Финском заливе, то лежит где-нибудь на дне и личный состав, попивая для согревания кофе с коньяком, слушает граммофон. Пока что известно, что восемь миноносцев 4-го дивизиона, выйдя из шхер у Соммарэ (западнее Поркаллауда), направились в Моонзунд курсом зюйд-вест сорок пять градусов, держась в расстоянии пяти миль друг от друга.
Шторм усилился до 7–8 баллов. В 5 часов утра ледокол «Аванс» сдрейфовало (понесло вместе с якорем) на камни, с которых ему удалось сняться только после больших трудов, не понеся, к счастью, никаких повреждений. «Хабаровск» отдал второй якорь. Подводные лодки сильно бьются о борта, сотрясая весь транспорт настолько, что в кочегарке появилась течь; «Миноге» пришлось податься больше вперед. Если так сильно дует здесь, в глубине шхер, и такая волна гуляет по рейду, со всех сторон прикрытому островами, то каково же теперь в открытом море?
Начальник 4-го дивизиона дал по радио такие сведения о гибели миноносцев. «Легкий» донес, что на «Исполнительном», бывшем впереди по курсу в пяти милях, в 12 ч. 45 м. был виден взрыв с пламенем и дымом, а также водяной столб. Через одну минуту миноносец затонул. В час дня «Легкий» и «Меткий» подошли к месту гибели и совместно с «Летучим» спасли восемь нижних чинов. «Летучий», взяв из них семь человек, пошел по назначению...
В 13 ч. 15 м. «Летучий», будучи от «Легкого» в расстоянии 25 кабельтовых, затонул в тридцать секунд, причем взрыва замечено не было (место гибели: широта 59 град. 38 мин. сев., долгота 23 град. 39 мин. вост.; с «Летучим» погибли и семь матросов, спасенных с «Исполнительного»).
Сейчас же поблизости от места гибели «Летучего» была усмотрена движущаяся на поверхности воды боевая рубка подводной лодки, вскоре скрывшаяся из виду.
Спасенных нет. Большое волнение затрудняло спасение, [304] спасенным оказался только один рулевой с «Исполнительного». (Бурная погода заставила снять миноносцы с дозора у входа в Финский залив, заменив их пароходами Партии траления, имеющими радиотелеграф и 75-мм пушки. Ввиду малого хода этих судов линия дозора была перенесена на меридиан острова Оденсхольм. — Авт.)
Вечером пурга прекратилась, ветер стал заметно стихать.
Около 20 ч. 30 м. пост Хесте-Бюсэ донес, что в направлении зюйд-вест четыре градуса видит свет прожектора, а в 21 час на зюйд-ост сорок градусов — белый огонь.
«Каймана» в бухте Утэ сдрейфовало и нанесло на камни. [305]