Пролог войны

Морская политика России

Как реагировала Россия на всеобщее морское вооружение? Какие меры принимались для возрождения флота, который после японской войны 1904–1905 годов перестал существовать и все надо было начинать сначала? Какова же была морская политика России?

Надо сказать, что никакой морской политики у нас не было.

Народ, уязвленный в своем национальном самолюбии, искал виновников неслыханного поражения, изливая свое негодование на доблестный личный состав, по мере сил и разумения честно исполнивший свой долг перед Родиной.

Чуть теплившаяся у нас морская идея получила сокрушительный удар. В обществе, печати, Государственной думе доказывали ненужность и даже вред сильного флота для России, отводя ему более чем скромную роль в обороне государства.

Мысль о необходимости великодержавного флота всячески высмеивалась и находила мало сторонников; в крайнем случае, соглашались на какой-то особый, оборонительный флот, пригодный только для защиты побережья. Казалось, что все потеряно, что дни русской морской силы сочтены.

Чтобы омолодить личный состав и уменьшить его численность, старые офицеры увольнялись в отставку на льготных основаниях, наиболее слабые духом и потерявшие веру в возрождение флота молодые морские офицеры уходили в запас, юношество избегало поступать в Морской корпус — вопрос о пополнении личного состава флота становился очень острым.

Между тем, на флоте шла не видная для постороннего глаза работа.

Что же поддерживало моряков, что дало им силы для напряженнейшей работы по возрождению русского флота? Любовь к родине? Верность своему долгу? Сознание необходимости флота для России? Да, конечно!

Но страна как будто отказывалась от флота, родине он, казалось, не был нужен. [166]

К чему же тогда усилия? Не проще ли было бы бросить все и применить свою энергию на каком-либо другом поприще?

К счастью, этого не случилось, так как личный состав флота получил моральную поддержку с высоты престола.

Император Николай II не меньше, а, конечно, больше других страдавший от неудач и поражений несчастной войны 1904–1905 годов, один во всей России не изменил доброжелательного отношения к флоту. Ни одного слова укоризны не сорвалось с его уст. Как любящий отец, все понявший, все простивший, он поддержал горячо любимый им флот, и тогда свершилось чудо, которому мы все свидетели. Через каких-нибудь восемь лет возрожденный флот по своему обучению и знанию дела оказался на высоте требований военно-морского искусства.

Осенью 1905 года лейтенант А. Н. Щеглов испросил разрешения начальства ознакомиться с документами русско-японской войны, хранившимися в Главном морском штабе. Следствием этого явилась докладная записка морскому министру «Значение и работа штаба на основании опыта русско-японской войны», в которой доказывалась необходимость создания Морского генерального штаба наряду с Главным морским штабом. К записке был приложен законопроект, подробно определяющий организацию нового органа и план ведения в нем работы.

Минуя морского министра адмирала Бирилева, не давшего ходу записке, через начальника походной канцелярии государя капитана 1 ранга графа А. Ф. Гейдена она была представлена императору Николаю II. Он согласился с доводами молодого лейтенанта и приказал немедленно создать Морской генеральный штаб. 23 апреля 1906 года, как раз накануне открытия первой Государственной думы, последовал Высочайший указ при следующем рескрипте морскому министру.

«Начатые обширные государственные преобразования, направленные к обновлению и преуспеянию Отечества нашего, могут быть с успехом приведены в исполнение лишь при уверенности русских людей во внешней безопасности государства и при сознании неизменного международного положения России как великой державы. [167]

Для достижения этой цели крайне необходимо воссоздание соответственного боевого флота в ряду других вооруженных сил империи и содержание его в полной боевой готовности, без которой никакой флот не может быть на высоте своего государственного значения.

Все усилия и все затраты, которые будут делаемы государством для постройки и боевой подготовки флота, тем не менее, могут остаться тщетными, доколе в дело его устроения не будут положены новые начала, обеспечивающие правильную, целесообразную работу всего Морского ведомства».

Морской генеральный штаб, в конце концов, стал руководящим органом Морского ведомства, имевшим предметом своих занятий составление плана войны на море и мероприятий по организации боевой готовности морских вооруженных сил империи. Начальник Морского генерального штаба являлся старшим помощником морского министра и его заместителем, имеющим право на личный доклад государю в присутствии морского министра.

В одном из первых своих всеподданнейших докладов начальник Морского генерального штаба адмирал Л. А. Брусилов так определил нашу позицию.

«Великобритания ищет сейчас соглашения с Россией, а может быть, даже и союза. Цель его — вызвать обострение наших отношений с Германией и втянуть в войну с последней.

Англия желает одновременно потрясти наше могущество на суше и с помощью нашего возрожденного флота ослабить свою соперницу на море. Заручившись согласием Франции и России, Англия возьмет Германию в тиски.

В таком положении последняя не будет спокойно ждать усиления соседей и будет вынуждена броситься на Россию как менее готовую, против которой могут быть сосредоточены и силы ее союзницы — Австрии.

Не участвуя в подстроенной ею же войне, Англия пожнет ее плоды».

Летом того же 1906 года начальники Генеральных штабов: сухопутного и морского — генерал Палицын и адмирал Брусилов — представили государю план действий на случай европейской войны... [168]

В 1906 году Балтийский флот состоял из двух броненосцев («Цесаревич» и «Слава»), шести крейсеров («Россия», «Громобой», «Богатырь», «Олег», «Диана», «Аврора»); достраивались и были далеко не готовы два броненосца переходного к дредноутам типа («Император Павел I» и «Андрей Первозванный»), броненосный крейсер «Рюрик» и три крейсера («Адмирал Макаров», «Баян» и «Паллада»).

Кроме того, имелось сорок новых и тридцать шесть более старых миноносцев, а также пять подводных лодок («Сиг», «Лосось», «Пескарь», «Белуга», «Стерлядь»); две подводные лодки находились в стадии перестройки («Макрель» и «Окунь»).

При таких морских силах защитить побережье Балтийского моря, Ботнического, Рижского и Финского заливов было совершенно невозможно. Сознавая это, морской и сухопутный Генеральные штабы предполагали хотя бы на первый месяц войны ограничиться обеспечением мер против неприятельского десанта на побережье, действуя к востоку от меридиана острова Гогланд, и тем дать армии возможность спокойно проделать мобилизацию.

В дальнейшем, по мере возрождения флота, намечалось вынести оборону на самое узкое место Финского залива (линию островов Нарген-Макилотто). Задачу предполагалось выполнить путем постановки минных заграждений к северу от острова Гогланд и защищать их всеми силами флота, сосредоточенными к востоку от заграждений, а в случае прорыва противника через минные поля вступить с ним в решительный бой.

Летом 1908 года в Ревеле состоялось свидание английского короля Эдуарда VII с нашим императором, приведшее к сотрудничеству соперничавших до того России и Англии.

Тем временем Морской генеральный штаб потребовал постройки четырех дредноутов для защиты Финского залива и столицы, но Государственная дума отклонила кредиты, поставив условием реформу береговых учреждений — казенных военных заводов (частных еще не было). Отклонив кредиты на постройку судов новейшего типа и дав средства на плавание и обучение личного состава судов флота, Государственная дума в 1908 году отпустила деньги исключительно [169] на достройку ранее заложенных кораблей, благодаря перевороту в технике уже устаревших.

Однако Государственный совет, согласно статье 13-й сметных правил, восстановил кредиты на постройку дредноутов, и 3 июня 1909 года на Балтийском и Адмиралтейском заводах в Петербурге были заложены первые русские линейные корабли-дредноуты: «Гангут», «Полтава», «Севастополь» и «Петропавловск». Фактическая же их постройка началась не раньше октября 1909 года.

В конце 1909 года Морской генеральный штаб представил проект закона о флоте (подобный германскому) и программу усиленного судостроения на 1909–1919 годы. По этой программе для Балтийского моря должны были построить восемь дредноутов, четыре крейсера-дредноута (линейных крейсера. — Ред.), четыре легких крейсера, восемнадцать эскадренных миноносцев и двенадцать подводных лодок, однако Государственная дума нашла, что закон о флоте не может быть издан, поскольку является прерогативой монарха, и отказалась рассматривать программу судостроения, так как для ее выполнения необходимо было бы ввести ряд новых налогов.

Для выяснения истинного положения дела в судостроении в 1910 году по Высочайшему повелению была назначена комиссия из членов Государственного совета. Для этой комиссии ряд членов Государственной думы составил обширную «Записку о мерах, необходимых для ускорения и удешевления кораблестроения». Основной вывод записки был сформулирован не в пользу флота: «Необходимо признать, что для России армия всегда будет иметь первенствующее значение, а флот — только подсобное и, при том, с задачами чисто второстепенными». (Следствием такого мнения правящих кругов явилось то, что война 1914–1917 годов привела к крушению Российской империи, потерявшей из-за безмерной слабости ее флота морские пути, связывавшие ее со всем миром, и задохнувшейся в своих просторах; отсюда — и революция со всеми ее последствиями.)

Итак, несмотря на начавшееся с 1907 года во всем мире усиленное соревнование в морских вооружениях и на нашу полнейшую беспомощность на всех морях, дело с возрождением русской морской силы по-прежнему стояло на мертвой [170] точке. Между тем политический горизонт все более и более заволакивался грозными тучами, но Государственная дума, не веря в возможность европейской войны, оставила кредиты на постройку балтийских дредноутов к условному отпуску, то есть Морское ведомство не могло ими воспользоваться до внесения в Думу и рассмотрения ею особого законопроекта.

Однако к началу 1911 года положение сделалось уже настолько угрожающим, что, вернувшись с Дальнего Востока в конце февраля 1911 года, я застал Балтийский флот усиленно готовившимся к неизбежной войне с Германией, и командующий морскими силами адмирал фон Эссен настойчиво требовал, чтобы к 15 февраля эскадра находилась в полной боевой готовности. Оказалось, что адмирал опасался внезапного, без объявления войны, нападения германского флота (с началом таяния льда) и готовился встретить его во всеоружии.

Об этом, конечно, знали в Петербурге, потому, чтобы уладить конфликт между Государственной думой и Морским министерством, председатель Совета министров П. А. Столыпин созвал у себя секретное совещание из нескольких министров, высших чинов Морского ведомства и представителей большинства думских комиссий. На нем он выступил в защиту Морского ведомства, но обе стороны остались на прежних позициях.

Тогда морской министр С. А. Воеводский представил государю доклад, в котором указывал на задержку в рассмотрении судостроительной программы Государственной думой, вследствие чего к 1915 году в действующем Балтийском флоте останется лишь два заканчиваемых постройкой броненосца переходного к дредноутам типа («Император Павел I» и «Андрей Первозванный»), другие два броненосца («Цесаревич» и «Слава»), все крейсера и подводные лодки будут переведены в резерв или исключены из списков за полной устарелостью.

Во избежание этого морской министр просил разрешения, не ожидая утверждения программы Думой, немедленно приступить к работам по постройке четырех дредноутов, четырех крейсеров-дредноутов, тридцати шести миноносцев и двенадцати подводных лодок. [171]

Государь на это не согласился, но предложил еще раз пересмотреть программу судостроения...

В Думу был внесен, но ею не рассматривался «Закон об Императорском Российском флоте и программа усиленного судостроения». В объяснительной записке к нему, в частности, утверждалось: «Оценивая существующее положение нашего флота, необходимо признать своевременным вопрос о том, должна ли Россия иметь флот или же она может от него отказаться. В первом случае является совершенно необходимым решительно приступить к усиленной строительной деятельности, во втором — столь же решительно приступить к разгрузке государственного бюджета от бесцельной ежегодной траты свыше 100 миллионов рублей на содержание флота, неспособного к выполнению какой бы то ни было боевой задачи.

В случае войны бесцельность гибели наличного флота и бесцельность ежегодных затрат на содержание и поддержание его в состоянии кажущейся боевой готовности — очевидна».

Позже горькая действительность сделала поправку к главе закона «Установление численного состава Черноморского флота», где было сказано, что «Черное море является в общей обороне государства второстепенным морским театром». Война доказала ошибочность этого утверждения, ибо на Черном море, точнее, в Босфоре и Дарданеллах, лежал ключ всей кампании, и от того, кому принадлежат проливы, зависела судьба России (вставка о значении проливов в войне 1914–1917 годов сделана в 1947 г. — Авт.).

Мало того, что закон о флоте Думой не был принят к рассмотрению, из бюджета Морского министерства было вычеркнуто все, что превышало отпуски предыдущего года, то есть то, что Государственный совет, согласно статье 13-й сметных правил, не мог восстановить.

Это было явной демонстрацией по адресу неугодного Думе морского министра Воеводского, который и подал в отставку, на его же место 19 марта 1911 года был назначен бывший до того помощником министра адмирал Григорович. 21 марта им был отдан нижеследующий приказ за №84.

«Волею Державного Вождя флота. 19 сего марта я назначен морским министром. [172]

Вступая в исполнение своих обязанностей, считаю необходимым и полезным напомнить всем чинам флота от старейшего адмирала до младшего офицера, что только при их помощи я могу оправдать высокое доверие Государя Императора и надежды и упования Родины, давно ожидающей воссоздания морских вооруженных сил.

Я крепко верю, что законодательные учреждения помогут нам исполнить эту великую и трудную задачу, когда убедятся, что Морское ведомство проникнуто твердым сознанием служить делу воссоздания флота, а личный состав флота, ожидая только оружия, живет и дышит одной мыслью получить это драгоценное оружие, явиться несокрушимой силой, призванной защищать честь, славу и спокойствие России на море».

Как только Иван Константинович вступил на пост морского министра, он приступил к оставшейся еще незаконченной реорганизации Морского ведомства по уже готовым проектам, давно разработанным Морским генеральным штабом, но почему-то задерживавшимся в проведении в жизнь.

10 мая 1911 года Григорович послал государю радостную телеграмму: «...Счастлив всеподданнейше доложить, что Государственная дума сегодня на закрытом своем заседании постановила отпустить Морскому министерству средства на постройку четырех линейных кораблей, положив тем начало воссоздания флота Вашего Императорского Величества на Балтийском море...»

16 июня 1911 года в 11 часов 30 минут утра на Балтийском заводе в Петербурге был спущен на воду первый дредноут — «Севастополь». По этому случаю адмирал Григорович отдал приказ по флоту за №170.

«Новый мощный дредноут «Севастополь» спущен сегодня на воду. Это — первый броненосец возрождающегося по воле Государя Императора русского боевого флота. ...Поздравляя Балтийский флот с новым кораблем, считаю долгом напомнить завет в бозе почившего Императора Александра III, преподанный им в момент возрождения Черноморского флота: крепость — в вере, верность — престолу, слава — Отечеству.

Пусть былая доблесть славных моряков вместе с новым [173] «Севастополем» воодушевит нас желаниями оправдать все надежды и упования, возлагаемые на нас Государем и Отечеством.

Да поможет нам в этом Всевышний».

Второй дредноут — «Полтава» был спущен на воду на Адмиралтейском заводе в Петербурге 27 июня 1911 года — в день Полтавского боя. «Да поможет Господь нашему возрождающемуся флоту на только что спущенном линейном корабле «Полтава» доказать в минуты государственной опасности, что правнуки достойны памяти пращуров, что связь между армией и флотом крепка и неразрывна и ныне, как встарь, в приснопамятные дни Великого Преобразователя Земли Русской», — говорилось в приказе адмирала Григоровича за №186.

27 августа того же года со стапеля Балтийского завода в присутствии императора Николая II сошел третий русский дредноут — «Петропавловск». «Трудная и многосложная работа по постройке и спуску «Петропавловска» могла быть хорошо исполнена, своевременно закончена и удостоена драгоценного для нас присутствия Державного Вождя Флота лишь при условии поддержки всех чинов Морского ведомства и Балтийского завода, принимавших непосредственное участие в этой работе.

Точно такое же единодушие оживляло и доблестных защитников отдаленной нашей твердыни на Тихом океане 24 августа 1854 года, увековечивших славное имя «Петропавловск» в списках судов нашего флота.

Да послужит примером нам и будущему поколению моряков верная и доблестная служба Петропавловского гарнизона при исполнении долга как в мирное время подготовкой к боевой службе, так равно и тогда, когда новый броненосец призван будет Державным Вождем на защиту бессмертной славы и спокойствия Родины», — говорилось в приказе морского министра за №256.

Наконец, 24 сентября 1911 года на Адмиралтейском заводе в Петербурге был спущен последний из четырех дредноутов, заложенных 3 июня 1909 года, — «Гангут», о чем флот был извещен приказом №271.

«Сегодня спуском на воду броненосца «Гангут» окончена постройка серии первых линейных кораблей воссоздаваемого по воле Государя Императора флота. [174]

Новые броненосцы еще далеко не готовы к службе на море, работы на них остается много, и работы сложной, требующей самого тщательного внимания, специальных знаний и высокой добросовестности. ...Твердо уповаю, что при дружном усилии всех чинов Морского министерства, непосредственно принимающих участие в этой работе, она увенчается полным успехом».

Наш священный долг... оправдать материальные жертвы Родины, так щедро ассигнованные на воссоздание флота».

Намерения Турции обновить свой флот и уже состоявшийся заказ Виккерсу одного дредноута, начавшиеся переговоры о покупке у Бразилии строившегося в Англии дредноута «Рио-де-Жанейро», а также сооружение Австрией четырех дредноутов, которые в случае выступления Турции на стороне центральных держав могли появиться на Черном море, заставили адмирала Григоровича войти с представлением о кредитах на усиление Черноморского флота.

Ясно сознаваемая возможность потери нами господства на Черном море заставила Государственную думу отпустить средства на постройку трех дредноутов, девяти миноносцев и шести подводных лодок. Срок готовности этих кораблей намечался на 1916 год, турецкие же дредноуты должны были вступить в строй осенью 1914 года, и тогда до окончания постройки наших судов господство на Черном море переходило в руки Турции.

17 октября 1911 года в Николаеве состоялась закладка всех трех дредноутов Черноморского флота («Императрица Мария», «Император Александр III» и «Императрица Екатерина II»).

19 октября того же года было обнародовано Высочайше утвержденное 11 октября положение об управлении Морским ведомством. Согласно ему, Главное управление кораблестроения становилось органом, всецело ведавшим постройкой кораблей, их боевым вооружением и снабжением, ответственным за выполнение судостроительных программ в установленные сроки.

Тогда же в спешном порядке была произведена реорганизация управления заводами Морского ведомства на основе коммерческого, почти независимого хозяйственного управления [175] с предоставлением широких прав начальникам заводов, что и привело к быстрому подъему их производительности.

Приведению в стройную систему управления Морским ведомством сопутствовало учреждение Совещания по судостроению под председательством товарища морского министра, которое решало вопросы распределения заказов, редактировало контракты с частными фирмами и разрешало отдачу за границу тех заказов, которые не могли быть выполнены дома.

Однако несмотря на то, что политическое положение все более и более напрягалось, что Балтийский флот уже весной 1911 года считался с возможностью неожиданного нападения германского флота, что все главнейшие реформы Морского ведомства были сделаны и во главе Морского министерства стоял такой большой государственный человек, как адмирал Григорович, кампания против Морского ведомства приняла такие размеры, что император счел необходимым поддержать и ободрить адмирала телеграммой от 1 ноября 1911 года:

«Прошу Вас, уважаемый Иван Константинович, не обращайте внимания на разные вздорные и клеветнические нападки на Вас лично и на Морское ведомство.

Продолжайте твердо и неуклонно порученное Вам дело восстановления флота, будучи сильны моим доверием и уважением к Вам всего честно мыслящего в личном составе флота».

В декабре 1911 года редактор-издатель сборников «Великая Россия» В. П. Рябушинский, выпуская свою вторую книгу, писал в предисловии: «России нужен сейчас здоровый милитаризм, под ним, конечно, следует подразумевать не заносчивость драчуна и забияки, а серьезное и вдумчивое отношение к военному делу, внесение во взгляды общества на него элемента деловитости, который так властно требуется характером современной войны — войны не забавы, не дуэли, не лихой авантюры, а тяжелого, всенародного дела. ...Слава Богу, у нас нет сейчас определенного врага, но нападение Италии на Турцию у всех на глазах лишний раз показало, как опасно быть слабым».

Между тем, морской министр не переставал настойчиво указывать на опасность германского нашествия в период 1915–1917 годов и нашу полнейшую беспомощность на Балтийском [176] море. Под давлением морского министра большинство членов Государственной думы начало как будто сомневаться в правильности занятой ими позиции по отношению к Морскому министерству, что и привело в апреле 1912 года к принятию Думой т. н. «малой судостроительной программы», принятой Государственным советом на закрытом заседании 19 июня 1912 года.

23 июня 1912 года государь утвердил программу, включенную в «Закон об усиленном судостроении на ближайшее пятилетие 1912–1917 гг.». В этот день он, находясь на яхте «Штандарт» в Балтийском Порту, обратился к морскому министру адмиралу Григоровичу с посланием, в котором говорил, что «на основании сего закона в распоряжение Морского ведомства в течение ближайшего пятилетия поступает исключительное по своим размерам ассигнование в полмиллиарда рублей на воссоздание нашего боевого флота». Вместе с тем государь император высказал пожелание, чтобы этот день был «не только днем великих надежд, но и днем великой ответственности для Морского ведомства».

«Малая судостроительная программа» предусматривала окончание к 1917 году следующих кораблей:

— для Балтийского моря — 4 крейсера-дредноута, 4 легких крейсера, 36 эскадренных миноносцев, 12 подводных лодок;

— для Тихого океана — 2 легких крейсера, 6 подводных лодок;

— для Черного моря — 2 легких крейсера.

Кроме того, предусматривалось построить 15 тральщиков, 3 спасательных судна для подводных лодок, 2 больших плавучих дока для дредноутов, плавучие краны, буксиры и прочие портовые суда.

Чтобы избавиться от иностранной зависимости и создать собственные частные судостроительные заводы, столь необходимые для постройки не только военного, но и коммерческого флота, решено было программу судостроения выполнить из русских материалов, русскими рабочими и на русских верфях. До этого, собственно говоря, частных верфей у нас не было, поскольку не было желающих рискнуть капиталами для сооружения и оборудования судостроительных заводов, при отсутствии систематического [177] судостроения могущих остаться без заказов. Стремление построить военный флот у себя дома, хотя и более дорогой ценой, имело полное оправдание, вызывая к жизни новую отрасль промышленности.

По утверждении «малой судостроительной программы» как грибы после дождя начали вырастать грандиозные частные судостроительные заводы, оборудованные по последнему слову техники.

В Петербурге: Путиловская верфь и Судостроительное отделение Металлического завода.

В Ревеле: завод Ноблесснер для постройки подводных лодок водоизмещением до двух тысяч тонн; Русско-Балтийский судостроительный завод; судостроительный завод Беккер и К°, позже переименованный в Северо-западный завод.

В Николаеве: Русский судостроительный завод, Общество Николаевских заводов и верфей, отделение Невского судостроительного и механического завода.

И это не считая расширения казенных заводов и появления в Николаеве отделения казенного Балтийского судостроительного завода в Петербурге, предназначенного специально для постройки подводных лодок.

12 июля 1913 года в открытом заседании Государственной думы обсуждалась смета Морского министерства на текущий 1913 год. Требуемый кредит в 230 374 400 рублей, сокращенный бюджетной комиссией на два миллиона, после незначительных прений был отпущен. Сразу после речи докладчика от комиссий бюджетной и по военным и морским делам Савича выступил социал-демократ Бадаев. «Сотни миллионов, даже миллиарды рублей, поглощенные Морским ведомством, могли бы быть израсходованы на нужды, которых так много у рабочих и крестьян. ...На народное образование, на помощь голодающим, на страхование рабочих от болезней и несчастных случаев таких денег нет, а на постройку броненосцев, приготовление пушек — деньги находятся. ...Под Цусимой наш флот был уничтожен; теперь речь идет о создании нового флота, около которого погреют руки дельцы и предприниматели. ...В деле вооружения интересы промышленников и биржевых деятелей являются на первом плане, а оборона страны служит лишь прикрытием. [178] ...Социал-демократия подымает свой протестующий голос против этой растраты народных сил и денег и требует, чтобы был положен конец этому безумству. ...Мы требуем замены постоянной армии всеобщим вооружением — милицией. ...Мы не можем голосовать за военный бюджет, когда на деньги, с таким трудом достающиеся народу, армия обращается против народа и является орудием в руках правящей бюрократии и реакционного дворянства. ...Мы протестуем против всей системы организации нашей армии, всего казарменного режима, который дает возможность использовать армию в интересах кровавой политики нашего правительства...» После последних слов, переполнивших чашу терпения правых членов Государственной думы, председатель лишил выступающего слова. Других речей не было.

И это говорилось всего за год до войны, крайние левые или были германскими агентами, или ничего не видели, не слышали, не понимали или не хотели понимать, тогда как на стене уже появилась надпись: «Мене, текел, фарес»...

16 октября 1913 года в Николаеве состоялась закладка доставленных в разобранном виде из Петербурга по железной дороге миноносцев программы 1911 года: «Счастливый», «Быстрый» и «Пылкий». 18 октября того же года в Николаеве были спущены на воду миноносцы программы 1911 года «Беспокойный» и «Гневный», а 19 октября — первый дредноут Черноморского флота — «Императрица Мария».

Последнее явилось совершенно невероятным рекордом, не виданным в истории заводской техники всего мира, ибо в день закладки дредноута, 17 октября 1911 года, никакого завода не было. Имелись всего-навсего лишь стапеля и голое поле перед ними, на котором колышками были намечены места будущих мастерских и заводских зданий.

Невероятно, но факт, что одновременно с постройкой корабля строился и сам завод, принадлежащий Обществу Николаевских заводов и верфей, и заложенные на нем дредноуты не только не опоздали в своей готовности, но вступили в строй на один год раньше назначенного срока.

В тот же день, 19 октября 1913 года, в Николаеве на отделении Балтийского судостроительного завода была спущена [179] первая подводная лодка программы 1911 года — «Тюлень» (типа Бубнова) водоизмещением 650 тонн и заложены легкие крейсера «Адмирал Лазарев» и «Адмирал Нахимов».

28 октября 1913 года в Ревеле на только что построенном заводе Беккера по программе 1912 года были заложены четыре миноносца.

16 ноября 1913 года в Петербурге на Путиловской верфи по программе 1912 года заложены легкие крейсера «Адмирал Бутаков» и «Адмирал Спиридов», миноносцы «Капитан Изылметьев», «Лейтенант Ильин», «Капитан Белли», «Лейтенант Дубасов», а на следующий день, 17 ноября, там же спущено на воду спасательное судно для подводных лодок «Волхов».

24 ноября 1913 года я в числе прочих морских офицеров со стоящих в Ревеле судов присутствовал на закладке на Русско-Балтийском судостроительном и механическом заводе в Цигельскоппеле легких крейсеров «Адмирал Грейг» и «Светлана», миноносцев «Гавриил», «Константин», «Михаил», «Владимир». В прошлом году на этом месте решительно ничего не было, а теперь перед нами высились громадные здания мастерских, хозяйственных и административных служб, и вырос целый город, где живут рабочие и служащие.

В том же 1913 году вышел закон об отпуске из Государственного казначейства средств на постройку и оборудование Ревель-Поркаллаудского района (Морская крепость Императора Петра Великого) в размере 92 400 000 рублей. Так при всеобщем воодушевлении началось воссоздание русской морской силы.

Но одной материальной части, одних кораблей, конечно, было недостаточно, надо было подготовить для них знающий личный состав, что и делалось на осужденном в скором времени на слом старом флоте всех морей.

Но нагнать упущенное время оказалось невозможным. Немцы не стали ждать возрождения русской морской силы, и война началась, когда ни одно судно программы 1912 года еще не было готово. Несмотря на все усилия заводов, четыре сильнейших и быстроходнейших в мире крейсера-дредноута типа «Измаил», четыре легких крейсера и двадцать три миноносца для Балтийского моря и [180] два легких крейсера для Черного моря так и остались недостроенными.

Флот Балтийского моря начал войну, имея два броненосца переходного к дредноутам типа («Император Павел I» и «Андрей Первозванный»), два старых броненосца с недальнобойной артиллерией («Цесаревич» и «Слава»), один броненосный крейсер («Рюрик»), девять крейсеров, из которых четыре как устарелые были переведены в резерв, сорок девять миноносцев постройки 1904–1907 годов и восемь старых, одиннадцать подводных лодок устарелого типа, из них три учебные. Кроме того, имелось шесть канонерских лодок, шесть минных заградителей и, наконец, одно-единственное современное судно — эскадренный миноносец «Новик», ставший родоначальником современных миноносцев всего мира.

Петровское изречение «Промедление смерти подобно» оправдалось в полной мере...

Посадить бы членов Государственной думы на наши старые калоши и отправить на войну с немцами! [181]