С Новым годом, с новым счастьем! Боже, помоги дожить до конца войны.
Ночью немецкие бомбардиры летают над Киевом, их ловят в прожектора и открывают ураганный огонь из зениток. И... не попадают. Вчера немцы забросали бомбами наш аэродром. Но самолеты все целы. Одна крупная — несколько сот килограммов — не разорвалась.
Водил группу южнее Белой Церкви. Над их территорией были минут 20, но ничего существенного не обнаружили.
Сегодня сделали один вылет пятеркой. Когда летели обратно, к земле прижала облачность. Вдруг навстречу группа Ил-2. Ушли еще ниже. Летчик Шевко не сманеврировал, врезался в землю. Погиб. А стрелок Овчинников остался жив. Везет. Не первый раз попадает в беду и все время выходит сухим из воды.
Ухудшилась погода. Наш летчик Скрыпник садился в поле южнее Фастова, попал в окоп и повредил самолет. Вчера вернулся пешком. В тот же день на наш аэродром садился посторонний Пе-2 и врезался в постройки.
На Яке садилась летчица: села на фюзеляж — убила техника.
В середине дня водил восьмерку юго-западнее Белой Церкви. Это мой 72-й вылет. Четыре раза уже водил группы самостоятельно.
Вчера получили посылки: водки по 250 г, полотенца, тетради, папиросы и прочее.
Похоронили Н. Шевко. Духовой оркестр играл паршиво. Видно, надоели им похороны. Я у гроба сказал пару фраз и заплакал.
Назначили командиром эскадрильи. От пилота до командира — 17 месяцев. Мне доверяют.
Под Белой Церковью, когда наступления еще не было, погиб Шейнин. Немцы тогда нас прижимали. Сейчас легче: их истребителей почти не бывает, обстреливают редко. Летаем без прикрытия.
Вчера дали задание лететь на ст. Мироновка, бомбить железнодорожные эшелоны. Это 30-40 километров по немецкой территории. Вылетело 16 самолетов, плюс истребители. Но возле Белой Церкви они нас бросили, ссылаясь на плохую погоду. К цели шли за облаками. Когда пробили облачность, нас оказалось уже только 10. Остальные разбрелись кто куда. На станции был только один эшелон...
Вчера взял два билета в оперу. Хотел сходить с Женей, но погода прояснилась: пришлось лететь. Билеты пропали.
Нам определили другой аэродром — Узин. Вчера прошел слух, что наш полк должен сдать самолеты двум другим полкам дивизии, а самим ждать новых. Все обрадовались. Но, увы! Будем продолжать летать на этих. Много слухов...
Попал в лазарет и встретил там летчика Петренко из 181-го авиационного полка, который нас прикрывал. Он был сбит под Грибенками вместе с Урибе и еще одним летчиком. Попал в плен. Немцы подлечили его в Белой Церкви, а когда бежали, «забыли» взять с собой. Лицо у него изрядно обгорело. Его не били. Не издевались, даже угощали шнапсом. Если бы не обгорел, увезли бы в Германию. Петренко узнал о судьбе капитана Горбачева. Он со стрелком выпрыгнули. Стрелок убегал, его ранили, и он застрелился. Горбачев убежал и спрятался в погребе. Вечером немцы пьянствовали и посылали женщин в погреб за огурцами. Они не пошли, побоялись, тогда пьяный фриц полез. Горбачев его застрелил. Но и сам был убит. Местные жители хотели его похоронить. Не дали. Растерзали.
Больше двадцати дней не писал: из Жулян уехал неожиданно, все вещи остались на квартире. Потом выяснилось: украли 800 рублей и ремень со звездой, мой любимый, который носил 5 лет.
Получил от Груни два письма. Она уже уехала из Азии и живет у мамы в Люберцах.
Отец получил денежный аттестат, но не пришел перевод на 3000 рублей.
За это время погибло много хороших ребят. 8 января сводил группу юго-западнее Белой Церкви. 9-го слетал южнее станции Мироновка. Второй раз — на Богуслав.
10 января перелетели в Нехворощ, что на 20 километров северо-восточнее Бердичева. Из Васильково к Виннице полетела шестерка, ведомая Николаевым. Их встретили «фоккеры», применив новую тактику, устроили охоту на ведущего группы. Один истребитель расположился у него под хвостом, другой сверху отвлекал внимание стрелка. Нижний стал атаковать Николаева, подойдя метров на 20-30, но не попал. Видимо, не мог сосредоточиться: скорость была мала — боялся свалиться в штопор. При повторной атаке подошел еще ближе, выскочил вверх и попал в прицел стрелка: и тот не растерялся, дал очередь и отправил немца на тот свет.
Фашисты начали сильные контратаки под Винницей. Идут большие воздушные бои. 13 января не вернулся Николаев. Летали парами в плохую погоду, да еще истребители. Залетел в Борисполь и там сел.
14 января не вернулся Воронин, тоже летал парой. Все из 92-го полка.
15 января летали наши. Звено вел Полетаев и очень отставал от строя. Напали истребители и всех сбили. При этом Смоляков со стрелком погибли. Полетаев со стрелком выпрыгнули с очень малой высоты, а Козлов сел на фюзеляж.
Второй испанец — Прието, летчик из 101-го истребительного авиаполка — не вернулся.
Мой заместитель Алябьев, пока отсутствовал в полку, посадил моего стрелка Марушкина к летчику Ковтушенко. А тот над целью сделал резкое пике и выбросил его из кабины. Марушкин успел раскрыть парашют, но попал к немцам. Нет теперь у меня «щита». Мы с ним вместе из-под Белгорода. Хорошо слетались. (Впоследствии Марушкину удалось вырваться из плена и вернуться в полк — Ред.).
26 января утром, минут за 40 до рассвета, отправили «на охоту» одиночно 6 самолетов из 92-го полка. Погода была очень плохая, никакой видимости. Кончилось бедой. Врезались в землю и погибли Иван Иванович Козлов со стрелком. Старый вояка, золотой человек, все его очень жалеют. Два вечера летчики справляли по нему поминки. Гибнут люди по вине старших командиров.
Редко хороним, все больше без похорон. А в пехоте и того хуже: ссовывают бульдозерами, сваливают в овраги и засыпают землей, не смотрят даже документы.
92-м полком командует Ковшиков. Помню, когда он только пришел, у него на петлицах еще были видны следы от трех кубиков в недавнем старшего лейтенанта и вот поставили командовать полком. Наверняка в верхах «рука». 26 января он допустил большой риск только потому, что хотел отличиться. Так и дальше будет "отличаться"...
Полетаев из-за низкой облачности зацепился за церковь и дерево. Да, сдает старая гвардия...
Груня приехала к своей маме. Пишет. Стала лучше относиться ко мне. Послал ей 8000 рублей.
Представили к четвертому ордену Красного Знамени.
Наш любимый комдив Байдуков убыл командовать корпусом. Его заменил подполковник Левадный, бывший командир 91-го гвардейского штурмового авиаполка.
Живем в деревне Нехворощ. Каждый вечер три командира эскадрилий — я, Береговой и Корешков, штурман полка майор Кузин — играем в карты, в "девятку", иногда устраиваем именины (конечно, вымышленные), лишь бы выпить.
1 февраля летали за Белую Церковь, потом южнее ст. Мироновка. Когда возвращались домой, были туман и дождь. Но дошли, правда, с трудом приземлились.
В деревне народ неплохой. Но вши здесь заедают.
Наш полк насобирал 10 самолетов, а было время, когда оставалось всего 3, и долго не пополнялись.
Дней десять тому назад начали готовиться к перелету в Белую Церковь на помощь войскам в ликвидации окруженной группировки немцев у Корсунь-Шевченковского. Из-за погоды вылетели всеми исправными самолетами полка только 11 февраля. Их оказалось 7. А 14-го прилетело еще 5. В Белой Церкви собрали много авиации, около 12 полков: 5 штурмовых, 3 истребительных, 3 — самолетов У-2. Помогли пехоте.
Сегодня сделал 6 боевых вылетов. Дома хозяйка поставила бутылку самогонки.
При перелете в Белую Церковь на посадке задел колесом за плоскость У-2 и подломал ее. От летчика из 181-го истребительного полка узнал, что испанец Прието пришел домой пешком.
В деревне устроили «именины» Жоре Береговому, с размахом. Было и командование полка. Командиры намекали, мол, что это за даты..., но ведь и сами не прочь погулять.
14 февраля перед вылетом, сидя в самолете, видел, как над аэродромом появился Ла-5, шел с большим креном. У него не было руля поворота, половины руля высоты, от киля осталось всего ничего. Как держался в воздухе? В это время сел другой Ла-5, на фюзеляж. Но перелетел и угодил в стоявший Ил-2, лопастью его винта перерезал фюзеляж. У Ла-5 была большая дыра в плоскости. Оказывается, 4 наши «ласточки» встретились с 12 немецкими истребителями. И сумели удрать.
16 февраля водил пятерку. Перед линией фронта навстречу нам шли 6 Me-109 и стали разворачиваться. Я подумал, что они пойдут в атаку на нашу группу и развернулся на свою территорию. Смотрю, начали бомбежку. Отбомбились и ушли. Тогда я развернулся и снова повел своих на задание. Передо мной группу водил Кузин. На них напали "фоккеры" и изрядно "пощипали". Пе-2 в плохую погоду летал на разведку на немецкий аэродром и, наверное, потерял ориентацию. Подлетая к Белой Церкви, сбросил на деревню бомбы, а стрелок обстреливал зенитки. Наш Ла-5 сбил его. Экипаж погиб. Чего только не бывает на войне!
Два экипажа, которых сбили, вернулись в наши полки. Три месяца пробыли у партизан под Черкассами. Воевали вместе с ними.
Грязь! Весь транспорт, который снабжал войска, застрял на дорогах от Белой Церкви до Лисянки. Начали перебрасывать грузы на У-2, но летчикам дали неправильную линию фронта, и они попали на немецкую территорию. Из 14 самолетов ни один не вернулся. Когда летали на задания, видели: валяются по полям битые. Кроме этих У-2, в тот день не вернулось еще 5 самолетов. Поохотились "фоккеры".
19 февраля наши стрелки подожгли Ю-52, а когда он сел, добили бомбами. А истребители, говорят, сбили семь Ю-52. Кузин прямым попаданием ПТАБа поджег танк.
В Белой Церкви взлетали по большой грязи, брызги летели во все стороны.
У меня уже 89 боевых вылетов.
В плохую погоду один летчик сбросил бомбы с низкой высоты и сам на них подорвался. Погиб. Знал же, что так делать нельзя!
Нашел свой ремень. Украл техник из моей эскадрильи!
27 февраля дважды водил истребителей из Киева на их аэродром. Это были перегонщики с завода на фронт. Еле летают. Надо было опекать.
Сегодня мой день рождения — 31 год. Как быстро летит время.
Когда отмечали годовщину Красной Армии, танцевал с Марусей Манаховой. Потом провожал ее и Лизу (живут вместе). 23-го попали на маленький концерт в штабе дивизии (в нашей деревне). После концерта снова были танцы. Один пьяный солдат нахальничал, для усмирения ударил его по носу.
Водил шестерку истребителей. Без посадки вернулся в Киев и второй раз отвел шестерку, на бреющем полете — за что и получил трое суток ареста.
Наградили четвертым орденом — Александра Невского. Сегодня надо идти в штаб дивизии, на обмен опытом. Что-то вроде конференции. Не хочется.
Летчик Смоляков, которого считали погибшим, живой, но обгорел. Лежит в госпитале в Киеве.
Две пары перчаток украли. Хожу с голыми руками.
В 91-м гвардейском полку Макарову и Филиппову присвоили Героев. У Макарова теперь 5 орденов и Золотая Звезда. У них командир полка Коряков, любимец Каманина, так что они хорошо понимают друг друга. А чем больше Героев будет у Корякова в полку, тем быстрее и сам получит высшую награду.
1-й Украинский фронт готовится к наступлению. Нам поставили задачу изучать район Шепетовки.
Мой день рождения все еще не отмечали. Говорят, нет спирта в батальоне аэродромного обслуживания.
Одну девчонку, стрелка, уже отправили рожать. Скоро и вторую отправят. Обе из моей эскадрильи.
Погода все время плохая.
Вчера мой техник Фетисов убил в лесу косулю, уже третью или четвертую.
Двоих летчиков и одного стрелка из 91-го полка отправили в штрафной батальон за хулиганство.
Теперь получаю в месяц 3340 рублей. На сберкнижке — всего 1270 рублей. Быстро трачу. Два раза посылал Груне по 1000 рублей.
«Норму» на Героя уже отлетал. Но до меня очередь нескоро дойдет. Не высовываюсь... Но если выживу до конца 1944 года, возможно, и получу.
Погиб Иван Сошнин, который имел более 70 вылетов. Очень глупо. Перегонял самолет из Недры на наш аэродром. Долетел до Фастова. Погода начала портиться. Надо было вернуться в Жуляны, а он шел по курсу. Вблизи Нехвороща пошел снег, резко ухудшилась видимость. Решил садиться в 15 километрах от аэродрома, в поле, на колеса. Попал в овраг, скапотировал. В кабину набежала вода. Висел на ремнях вниз головой. Перевернуться не смог или был без сознания. Захлебнулся. Очень плакали по нему хозяева, у которых он жил.
Вчера сообщили, что в 14.00 мы должны перелететь на аэродром Скоморохи под Житомиром. Там есть бетонированная полоса. Начнется операция по освобождению Винницы и Жмеринки.
В Скоморохи так и не перелетели: плохая погода. Аэродром раскис. Командир полка Ищенко учит нас играть в преферанс.
В тот день, когда погиб Сошнин, из Недры вылетели на одном самолете Молодчиков и Скворцов. Их ждали 4 дня. Думали, разбились, а они приходят в Нехворощ пешком. Сели в Фастове, но Молодчиков подломал самолет.
В 91-м полку два самолета столкнулись в воздухе во время перелета в Скоморохи. Один Ил-2, падая на аэродром, разбил на земле Як и «дуглас». Погибли два летчика и стрелок. Еще один стрелок тяжело ранен.
Начиная от Житомира и дальше, были случаи покушений на наших солдат и офицеров. На польской территории, видимо, будет еще хуже. Ходят слухи, что поляки к нам недружелюбны.
На аэродроме Скоморохи в воздухе столкнулись два самолета 91-го полка. На высоте 70 метров один из них подрубил другому хвост. Этот «рубака» садился поперек аэродрома, зацепил Як, разбил новенький «дуглас». 91-й потерял один экипаж над целью и четыре разбили на аэродроме.
Весна в полном разгаре. Аэродром почти подсох. Завтра начинаем воевать. В нашем полку 12 самолетов из 32 по штату. Скоро добавят.
На фронте наступление идет успешно. Скоро немцам прибавит хлопот авиация. До Румынии осталось менее 200 километров.
Я почти хорошо выучился играть в преферанс.
Вчера начали воевать, но пока летаем мало. Аэродром все же не совсем готов. Некоторые самолеты проваливаются в грязь. Вчера сделали всего 4 боевых вылета. Сегодня — 22. Я водил восьмерку под Литовец, восточнее Винницы. За 2 дня не встретили ни одного немецкого истребителя.
Выполнил 90 боевых вылетов.
На днях устроили большой пир. Были две дивизионные солдатки.
Большая радость: сегодня вернулся в полк Алексей Полетаев. В бензобак его самолета попал снаряд. Горел, упал юго-западнее Бердичева. Полтора месяца прятался у крестьян. Пришел весь оборванный, в крестьянской одежде. Куда делся стрелок, не знает.
Кузин посадил самолет на фюзеляж. Вместо того чтобы выпустить закрылки, убрал шасси, перепутал рычаги.
Мы все еще в Нехвороще. Недавно один летчик, пролетая через наш аэродром на истребителе, захотел пофорсить. Прижал самолет к земле и на большой скорости собирался сделать боевой разворот, но крылом задел землю. Машину разбил, сам чудом остался жив. Недели через две будет летать на очередном самолете.
13 марта в полдень водил шестерку под Проскуров. Видимость была очень плохая. Все черно. Боялся, что ударил по своим. Дома товарищи добавили сомнений. Настроение очень плохое.
В этот же день, вечером, опять водил группу под Проскуров. На этот раз нас прикрывали шесть Яков. При подходе к городу ударили зенитки и навели на нас немецких истребителей. Одного Яка сбили.
При отходе от цели "фоккеры" продолжали атаковать истребителей. (Илов побаиваются: у нас есть стрелки!) Сбили еще двоих. Один летчик выпрыгнул, но парашют не раскрылся.
14 марта Береговой водил группу за Винницу на автоколонну и не вернулся. При отходе от цели его мотор задымил, может, подбили, а может, повредили осколки своих бомб. Говорили, сел на нашей территории. Ждем его уже третий день.
Под Бердичевом много подбитых наших танков и «тигров». На бреющем полете они хорошо видны.
Один истребитель шел с задания на бреющем, зацепился за дом и разбился.
Вчера объявили о перебазировании на аэродром Журбинцы, в 18 километрах отсюда. Ждем погоды. Весна закончилась. Опять началась зима с большой грязью и метелями.
Утром 12 наших летчиков во главе с Кузиным уехали в Прилуки за самолетами. Сегодня передали остаток своих самолетов двум братским полкам. Себе оставили 2. Немного передохнем, а они повоюют за нас.
Перебрались в деревню Журбинцы. В Нехвороще прожили 2 месяца и 8 дней. Свирепствует сыпной тиф, поэтому нас и переселили.
Когда прощался, хозяйка и ее дочка плакали. Привыкли, мы вели себя благородно. Немцы в этой деревне сожгли 120 хат за убийство офицера.
В Журбинцах поселился с Георгием. К нам присоединятся Кузин и Кумсков (новая восходящая звезда). Живем в крайней хате.
Вернулся Чекаловец со стрелком Тулубаевым. Подбили — вынуждены были пойти на посадку. Зацепился крылом за дерево и сбросил бомбы. Чекаловец говорит, хотел подорвать себя — вокруг было много немцев. Но осколки только посекли самолет. После приземления немцы сразу же побежали к ним (это видели летчики из его группы). Экипаж бросился к лесу, а немцы не стали догонять, занялись самолетом. Потом поискали в лесу и ушли. Рассказ Чекаловца об их приключениях похож на сказку.
У немцев на каждую авиационную дивизию есть специальный человек, который занимается пленными летчиками. Если авиадивизия перебрасывается на другой фронт, и он туда переезжает.
Один наш летчик попал в руки такого специалиста. На допросе начал ему врать. Немец вынимает две фотокарточки нашего командира полка и показывает ему: а это кто? Мол, ты врешь! На фото был Ищенко. Один снимок в профиль, на втором — идет по аллее.
При каждой дивизии — особый отдел. Их работники выискивают «чужаков», «изменников». У генерала Каманина есть одно хорошее качество. Никого из тех, кто возвратился из плена, он не отдал на растерзание. 2-3 дня летчик отдыхает и продолжает летать, никаких особенных допросов ему не учиняют. В других соединениях бывшим пленным устраивают длительные проверки.
Итак, мы отдыхаем. Позавчера вчетвером ходили на охоту на коз — неудача. Молодчиков убил зайца, но хозяйка не сумела его приготовить.
Послали документы на присвоение мне звания капитана и на пятый орден.
Ничего не получаем: ни писем, ни газет.
Штаб дивизии базируется под Бродами. Немцы приостановили наступление наших войск, контратакуют.
28 марта летал в Нехворощ. Навестил бывшую хозяйку. Угостила и дала на дорогу...
За три месяца много недоплатили. Вместо 10000 получил 700 рублей.
В нашей деревне размещено польское войско. «Русских поляков» учат польскому языку и заставляют молиться. Наш комиссар метко заметил: «Какой будет польская армия, такой будет и Польша».
Южнее Проскурова окружили большую группировку немецких войск. До сих пор там работают 91-й и 92-й авиационные полки. У них все нормально.
Прочитал книги: «Чкалов» Боброва, 320 страниц, «Хроника времен Карла IX» П. Мериме, 210 страниц, «Ходжа Насреддин» Соловьева, 162 страницы. Отдыхаем. Почти каждый день играем в преферанс. Немцы на Бердичев больше не летают. Расстояние большое, аэродромов у них нет, только во Львове.
Сегодня русская Пасха. Крестьяне празднуют, а некоторые даже две Пасхи — русскую и польскую. Польские военные, которые стоят с нами, тоже праздновали. Командир батареи приглашал наше начальство на ужин. Они каждое утро и вечер молятся. Для нас это странно.
Бандеровцев у нас нет, а вот западнее дают о себе знать. Часто обстреливают самолеты.
Отец пишет, что на меня у них спрашивают какую-то характеристику. Зачем и кому она нужна? Не в польскую ли армию собираются завербовать? Не дай бог! Фамилия-то у меня подходящая. Многих русских так забрали.
На днях 12 наших летчиков едут в Куйбышев за самолетами. Теперь у меня такая должность, что никуда нельзя отлучиться. Сиди дома и воспитывай подчиненных. За них я уже получил выговор и предупреждение о несоответствии занимаемой должности в приказе по полку. Уж очень плохая дисциплина в моей эскадрилье. Одного солдата за пьянки отправили в штрафбат.
Недавно на аэродром наших братских полков сделали налет 10 «фоккеров» под прикрытием двух Ме-109. Самолеты не повредили, но ранили 18 техников, из которых в тот же день 3 человека скончались.
12 апреля немцы сделали большой налет на Фастов и Дарницу. Натворили беды. Несколько эшелонов разбили. Много народа погибло. Вся Дарница пылала, а расстояние от немецких аэродромов — свыше 500 километров.
Постепенно наши летчики съезжаются из разных мест. Сегодня и завтра будем перебазироваться на новый аэродром.
Постоянно получаю письма от отца, от Гриши ничего нет.
Эту тетрадь дописал в Люберцах, куда попал в гости к Груне на 5 дней. Нас везли в Куйбышев за самолетами. Ох, как плохо переношу я самолет в качестве пассажира. Из Москвы до Куйбышева летел на Ли-2. Прислонился к иллюминатору и смотрел в одну точку. Так и просидел неподвижно.
Перебазировались в Млынув. Уже в Польше! Живем в двухэтажном особняке какого-то пана. Летаем поодиночке или парами на свободную «охоту».
Из полета не вернулся Корешков. С низкой высоты сбросил бомбы — осколки повредили самолет. Сел в поле на фюзеляж, спрятался у поляка, а тот выдал его немцам. Это второй плен Сережи.
Из плена Сергей вернулся только в 45-м. Встретил его в Москве, у общежития, где мы жили, готовясь к параду Победы. Спали на высоких деревянных топчанах, соломенных матрацах, на мокрых подушках. И поговаривали: вот так Родина-мать привечает своих победителей.Так вот, Сережа был одет в цивильную одежду. Поговорили. Потом он встретился с Каманиным, и тот опять взял его в авиацию. Служил в Бельцах, куда мы перелетели после войны из Чехословакии.
Из Млынува летал на «охоту» в район Рава-Русская. К линии фронта набрал метров 700 высоты, чтобы не быть хорошей мишенью. За линией фронта сразу начал снижаться. Небо без единого облачка. При снижении обнаружил несколько рассредоточенных автомашин, пострелял по ним из пушек и пулеметов. Продолжил полет вдоль железной дороги. На первой станции стоял эшелон. Набрал высоту метров 500 и сбросил 100-килограммовую бомбу. Опять снизился. На второй станции были четыре эшелона, два с паровозами. После полета проанализировал свою работу и пришел к выводу, что мог бы гораздо больше навредить немцам. Бомбы не попали в цель. А вот от стрельбы из пушек и пулеметов видел очаги огня. Беда в том, что поторопился, опыта атаки таких целей нет.
Набрал высоту, опознал местность, произвел посадку на аэродроме Млынув. Осмотрел самолет. В консоли плоскости была одна пулевая пробоина.
6 мая перегоняли новые самолеты по маршруту Куйбышев — Саратов — Борисоглебск — Воронеж — Харьков — Прилуки — Скоморохи — Млынув — Окопы. Общий налет — 9 часов 20 минут.
Перебазировались на аэродром под город Жешув. Летали на Сандомирский плацдарм. Наши передовые части стремительно заняли позиции на реке Сан. Тылы отстали. Танки и штурмовики помогают войскам удерживать плацдарм. Летчикам ставят задачу подольше продержаться над целью. Выстраивались в круг и делали до 8 заходов. В одном из полетов командира эскадрильи Гамаюна из 91-го полка сбили прямым попаданием 76-миллиметрового зенитного снаряда. Имел более 200 боевых вылетов. Это было на глазах у Каманина. Говорят, у него даже слеза покатилась. Но, когда командир полка предложил посмертно наградить погибшего второй звездой Героя, отказал.
В корпусе (а это свыше 220 самолетов), которым он командовал два года, ни один летчик не стал дважды Героем. Наверное, все мерил по себе: если у меня одна Звезда (за спасение челюскинцев), то и у подчиненных тоже больше одной быть не должно.
Не вернулся с боевого задания Садохин.
Начали перелет в Румынию всем корпусом. Первая посадка была в Станиславе, где почему-то долго сидели ничего не делая.
прилетели в Бакэу на бывший немецкий полевой аэродром. Живем в деревне Марджинени. Питаемся в бывшей немецкой столовой, где на стенах красками изображен их боевой путь: Эйфелева башня, Крымский полуостров и т. д.
Под крыльцом гнездится пчелиный рой. Однажды, когда на крыльце собралось много людей, Жора сунул туда палку. Пришлось разбегаться.
Перелетели из Бакэу в Брашув (Румыния). Долго ждали хорошую погоду: надо было перелететь через Карпаты.
Перелетели на аэродром Альба-Июлия. Красивый городок. Нас почему-то не торопятся вводить в бой.
Перелетели в Клуж. За 3 дня здесь выполнил 4 боевых вылета. Далековато было до целей. Атаковали живую силу противника, автомашины южнее Сату-Маре, два железнодорожных эшелона на станции Сантэу.
Перелетели на аэродром Орадеа-Маре.
Надудвар. Это уже Венгрия. Глубокая осень. Аэродром — грунтовая полоса. Вода с грязью. При взлете — брызги и комья такие, что не видно самолета. Над целью вдруг оказывается, что пушки и пулеметы не стреляют: автоматика забита грязью.
Ходил в гости к хозяину магазина. У него дочки лет 14-16. Немного объяснялись. С одной из них я даже поцеловался. Видно, родители увидели и больше их на крыльцо не выпускают. Но, когда мы улетали, хозяин, хозяйка и одна из дочек плакали. Простым людям войны не нужны.
Из Надудвара летали в район Будапешта. Сделал 11 вылетов, в районах Цеглед, Ньиредьхаза, Мёзёкевещд, Сольнок атаковал автомашины, танки, железнодорожные эшелоны и прочее.
Водил четверку в район Шюте, Комарно. На железнодорожной станции атаковали эшелон. Удачно попали бомбами. Произошел мощный взрыв.
Штурман полка Кузин повел 16 самолетов (все, что собрали из трех полков) в район Комарно, северо-западнее Будапешта, где немцы перешли в контрнаступление. Я у него был заместителем. Вдруг впереди самолета, точно на моей высоте, разорвался зенитный снаряд калибра 76 мм. Спасла от верной гибели какая-то сотая доля секунды. Разрыв был настолько близко, что я аж вздрогнул, а ведь мои уши были закрыты шлемофоном. За войну видел много разрывов зенитных снарядов, но услышал только один раз. Сразу же стал уходить с этого курса разворотом влево.
В этом полете я еще раз убедился, какой умелый воин Кузин. Он полез в атаку туда, где были сплошные разрывы зенитных снарядов. Даже мне далеко до него.
С боевого задания не вернулись капитан Курилов и младший лейтенант Ивлев. Через несколько дней стали известны подробности очередной трагедии. Оказалось, еще до подхода к цели группа из пяти самолетов, которую вел Кузин, была атакована истребителями. Подбили самолет Ивлева, но он не ушел из строя — мотор тянул нормально. Шедший справа Курилов оказался последним в строю. На него и набросились истребители. Подожгли масляный радиатор. Курилов пошел на посадку на свою территорию. Сел бы на фюзеляж — все было бы нормально, но в кабине появился дым, Курилов перепугался и на выравнивании, с 3-5-метровой высоты выбросился из самолета. При ударе о землю сломал ногу, разбил голову. А самолет приземлился сам. Стрелок остался невредим. Вылез из кабины как при нормальной посадке. Курилов через 2 часа умер. Так погиб последний летчик из старого состава нашего полка. Исключительно по своей вине! В последнее время он очень боялся летать, за что его неоднократно ругали. А надо было не заставлять, а дать длительный отпуск, хотя бы при части. Варварское отношение у начальников к летчикам.
Ивлев сел в поле на фюзеляж около городка Сольнок. Ранен в руку и ногу. Сейчас лежит в госпитале.
Из прикрывающего нас 122-го истребительного полка за это время не вернулись 4 летчика.
Все эти беды от истребительной эскадры асов, которая под Будапештом действует против нашей авиации. Немцы ее перебрасывают на разные фронты, много они нашего брата положили.
Молодчиков привез 100 литров спирта и вина, а также 3 фуражки. Одна досталась мне. В тот же вечер мадьяр принес мне хромовые сапоги. Мы их "обмыли" вместе с хозяевами, сапожником и его другом.
Грязь непролазная, часто идут дожди. Летаем мало. Вчера водил группу. Шли между двух слоев облачности. Истребители, которые сопровождали нас, все время ныли: мол, погода плохая, принимай решение (хотели, чтобы мы вернулись). Я передал по радио, чтобы прекратили ныть, а шли за нами. Хорошо, что над целью в облаках оказалось окно, не то пришлось бы возвращаться домой с бомбами, а посадка с ними запрещена.
Сегодня целый день идет дождь. Утром и в обед «причащались».
Ведется следствие по поводу изнасилования женщины и девочки двумя механиками из 92-го полка. И еще на слуху один случай. В Буче начальник строевого отдела и писарь изнасиловали дочь управляющего имением.
В Ясберень улетели истребители 122-го полка. Мы должны были лететь на Дьёндьёж, но помешала погода. Когда собирались, хозяева плакали. Привыкли к нам, да и чувствовали защиту от всяких бед. Не помню, чтобы в своей стране нас так провожали. Венгры — хорошие люди. Вообще нет плохих людей, есть плохие правители, которые натравливают своих подданных на другие народы.
Вел группу на «свободную охоту» севернее г. Хатван (Венгрия). Перейдя линию фронта, напали на автомашины, которые двигались рассредоточено, на расстоянии 70-100 метров друг от друга. Зашли с тыла. Задней оказалась открытая машина типа «додж» с четырьмя военными. Ударил из пушек и пулеметов. Машина взорвалась. Меня охватила радость. Такое не часто приходится видеть.
Две передние машины тянули большие артиллерийские пушки. Они находились градусов на 10-15 в стороне от курса полета. Начал доворот и, еще не поймав их в прицел, нажал на гашетки пушек и пулеметов. Вижу, трассы тянутся прямо к машинам, а они не взрываются. Даже злиться начал. Сближаюсь и продолжаю стрелять. Не взрываются! Еще ближе к земле... И вдруг стрелок Марушкин как закричит. Я тут же рванул ручку на себя, перешел в набор высоты и облегченно вздохнул. Бывает, увлекся. А машины так и не взорвались, но мы их здорово потрепали. Марушкин поджег одну.
На аэродроме лежит «фоккер», подбитый сел у нас.
Стрелок Кирицын напился, проник в хату к мадьяру, наверное, набезобразничал, в результате ему пробили голову, а он одного мадьяра ранил из пистолета.
Сделал 2 вылета в район города Лученец. Цель, которую мне дали, даже вблизи не имела характерных ориентиров, за которые можно было бы зацепиться. Атаковал, но неуверенно, боялся, что ударю по своим.
Нашей шестерке дали шесть Яков. Но истребители оказались неопытными, еще не воевали. Из полета вернулись только два. После посадки зашел на командный пункт и стал ждать у телефона, когда начальство спросит нашего оперативного работника кто водил группу. При каждом звонке вздрагивал, ожидая расправы. Оказалось наоборот, наша работа была очень удачной: войска, не встречая сопротивления немцев, заняли объект. Я облегченно вздохнул и успокоился. Так что большая разница, откуда смотреть — с воздуха или с земли.
5 декабря началась операция по уничтожению окруженной в Будапеште группировки. Сегодня летал на штурмовку автомашин северо-западнее Хатвана и с бреющего полета видел, сколько техники бросили немцы — все дороги забиты.
Войска, наверное, дойдут до Австрии. Некоторые мадьярские генералы, воевавшие на стороне немцев, начали переходить к нам. И вашим, и нашим! Чувствуют приближение конца рейха.
В этот день работало много авиации, даже «бостоны», которых получали по ленд-лизу, летали. Немецкой авиации пока нет. Хорошо даем фрицам!
12 декабря перелетели на новое место. Живем в деревне Детк. Погода очень плохая. Но мы понемногу летаем. Под самый Будапешт и в другие места, куда пошлют. Недавно Ил-2 из 3-го штурмового корпуса по ошибке атаковали 171-й батальон аэродромного обслуживания (им командует мой друг Саламов), который расположен недалеко от линии фронта. Есть раненые и убитые. Убит начальник продовольствия. Когда летчики по ошибке атакуют своих, то, как правило, попадают лучше, чем по немцам. Такова ирония судьбы. Может потому, что наши не боятся своих самолетов и не прячутся.
Вчера не было никакой видимости — густая дымка. Все же летали. Каманин объявил всем благодарность.
Наверное, из-за плохой погоды летчик Малев из 1-й эскадрильи нашего полка при пикировании над целью врезался в землю. Самолет взорвался. Оба погибли. А из полка в штаб дивизии донесли: боевая потеря. Так начальству проще.
За это время в 92-м гвардейском полку сбиты 3 экипажа. Один вернулся, а два — нет.
Герой Шмиголь летает на разведку парой в плохую погоду. Задел дерево и обломал кусок плоскости, а ведомый ушел в облака и не вышел. Куда делся — неизвестно. Наверное, погиб.
13 декабря Кузин повел 13 Ил-2 на цель. С ним полетел и командир полка Ищенко. Прикрывали их 10 Яков, и еще 6 заранее были высланы в район цели. В такой куче командиру безопаснее, проще заработать боевой вылет. И все же эти 16 истребителей не усмотрели за Илами. Над целью пара Фв-190 сбила летчика Халина, его самолет пошел на «петлю» и Халин со стрелком выбросились из кабины. У одного не раскрылся парашют. На второй день узнали, что Халин жив. Наземные войска подтвердили, что он сбил истребитель.
Самолет Ищенко подбила зенитка. В киле довольно большая дыра. Не угадал наш командир полка, когда надо слетать на задание.
Водил 12 самолетов на деревню Сечень. Немцы там хорошо закрепились. Над Сеченью встали в круг и работали около 15 минут. Полет продолжался 1 час 15 минут (многовато для Ил-2). Его опять описал в газете корреспондент. Привирает щелкопер.
Сообщили, что с 1 января 1945 года разрешат отправлять посылки. Слать-то нечего! А вот кое-кто, ох, как наживется.
Кумсков и Николаев заболели и уже 3 дня лежат в лазарете. Я дал своим хозяевам 100 пенгов. У меня их 7000. Наверное, пропадут, куда их девать.
Мадьяры боятся наших солдат, понимают, что беззащитны перед ними. Офицеры выручают.
Выпал первый снег. Играл в снежки. Три девки бросали в меня одного.
Вчера получил получку — 3000 рублей. 2000 послал Груне. Она мне частенько пишет. Очень беспокоится, а мне лень отвечать.
Слышал, за бои под Будапештом меня представили к ордену Красного Знамени.
Два дня не летали из-за плохой погоды. Вчера играли в преферанс: я, командир полка, комиссар и начальник штаба. Выиграл 200 пенгов.
Сегодня не вернулись мои летчики Ляшенко и Фесенко. Опытные, хорошие ребята. Группу водил Береговой. Опять он отличился, как под Ахтыркой. Летали в «проклятое ущелье». Цели расположены за горой, сразу огнем встречают зенитки, атакуют истребители. Наши истребители ушли вверх — немцы и воспользовались этим. Видят, как нас «защитники» прикрывают, вот и лезут нахрапом.
Сегодня выслали передовую команду за Хатван. Завтра все перелетим туда.
Капитан Артемьев из 122-го истребительного полка, которого сбили, нашелся. Сейчас лежит в госпитале.
Выдали зимнее обмундирование. Прилично оделись, но некому на нас смотреть. Дома было кому, но там ходили оборванцами.
С 20 декабря началось вторичное наступление на Будапешт. С востока город окружен полностью. Окружают с запада с помощью 3-го Украинского фронта.
Сейчас базируемся в Чехословакии. Напряженно работаем. Подморозило, аэродромы в хорошем состоянии. Делаем по одному — два вылета.
22-го водил группу в «проклятое ущелье». После посадки Саша Кузин начал меня ругать, будто я ударил по своей территории. Сначала был уверен, что правильно атаковал цель, а потом засомневался. Ждал плохих известий, но обошлось.
На днях группу водил Шмиголь, командир эскадрильи 92-го полка. Их атаковали ФВ-190. Уходя от пары истребителей, он начал резко маневрировать. Уже на аэродроме на стабилизаторе обнаружил вмятину, а на радиоантенне висел вытяжной парашютик. Стрелка не было: выбросило при резких поворотах — не был привязан ремнями.
23 декабря на взлете у Кумскова начал обрезать мотор, а впереди — железная дорога. Вынужден был убрать шасси и приземлиться на фюзеляж. У Судоргина на взлете пробило водяной радиатор. Сел на соседнем аэродроме. Как много зависит от умения и трудолюбия техника. Молодец мой Яша Фетисов!
В нашем 90-м гвардейском штурмовом авиаполку осталось не более 15 самолетов из 32. И почти у всех подходит к концу ресурс моторов. А новых нет.
Вчера атаковали позиции у чешской деревни Кална, юго-западнее Левице. После ухода от цели строй растянулся. Как-то жаль стало задних, развернулся и пошел к ним.
Мадьяры в деревне привыкли к нам, относятся очень хорошо. Чехи тоже. Девки хотят замуж за русских офицеров.