Часы торжества
В те дни штаб 2-го Украинского фронта находился в Модре, небольшом чехословацком городке у подножия восточных склонов Малых Карпат, километрах в тридцати от Дуная, и расположенной на левом ее берегу столицы Словакии — Братиславы. Специальные военные корреспонденты нашей центральной печати жили в разных предоставленных им городским самоуправлением квартирах, из числа тех, что были брошены бежавшими из города немецко-фашистскими оккупантами. Отсюда, из Братиславы, корреспонденты выезжали в нужные им части наших наступавших войск и в те окрестные городки или села, еде дислоцировались различные управления и отделы штаба. В распоряжении каждого из корреспондентов имелись закрепленные за ними автомашины с шоферами, всегда готовыми выехать в любом направлении. Как спецвоенкор ТАСС, я имел в своем распоряжении двух сменных шоферов — гвардии старшину Эдуарда Агаджанова и сержанта Василия Шипова. Оба были моими самыми близкими в ту пору фронтовыми друзьями-товарищами...
7 мая 1945. Братислава
Сегодня, в предвидении новой волны наступления, на сей раз — на Прагу, ездили с Эдуардом Агаджановым за нарядом из Модры в Сенец, где расположен отдел снабжения горючим управления перевозок тыла. [242]
Сенец — живописный городок на середине пути между Модрой и Братиславой. Мой новенький, темно-вишневый «ханомаг» шел с большой скоростью по великолепному шоссе, пересекающему вдоль склонов Малых Карпат южную Чехословакию.
Показалась нарядная, вся в курчавой зелени, украшенная трехцветными флагами деревенька. Девушка в нашей солдатской форме выбежала на дорогу, подняв руку, остановила нас — ей нужно было ехать в одном с нами направлении. Шофер — молодой старшина, чернобровый, красивый Эдуард Агаджанов, глянув на меня, резко затормозил.
Девушка — связистка полка — сразу же сообщила волнующую весть:
— Товарищ майор! Германия капитулировала перед всей Европой, и Прага взята, — только что слушали радио!
— Чье радио?.. Совинформбюро?
— Нет, товарищ майор, радиостанции Франции, Америки, Англии... Нашу волну не могли поймать!.. Насчет Праги я, конечно, не знаю, вам, наверное, виднее, а уж насчет капитуляции... это — точно... Подписали акт!..
Так от ефрейтора полка связи — от девушки, попавшей из Архангельска в прифронтовую деревню Чехословакии, услышал я первую весть о величайшем событии в мире.
Въезжаем в Сенец. Управление перевозок тыла. Подполковник Райков ничего не знает. Еще никто ничего не знает. Включаем радио, ищем... Другие приходят, — слухи, но ничего определенного.
К вечеру въезжаем в Братиславу, спешу «домой», где меня ждут «тассовцы» — прилетевший из Москвы Ратнер и фотокорреспондент Доренский. «Слышали?» — «Нет, не включали приемник»... Оба взволновались, включаем радио, тщетно пытаемся поймать Москву. Наконец какая-то наша станция — передает приказ... о взятии Бреслау...
Вечером десятки тысяч жителей города высыпали на улицы, жадно обмениваясь слухами об окончании войны. Чем ближе к ночи, тем более достоверными становились слухи.
Постепенно уясняем все. Завтра в три часа дня будут говорить Сталин, Черчилль, Трумен. [243]
На улицах крики: «Победа пришла! Война кончена!»
Один из шоферов сразу же исчезает и приносит где-то добытые две бутылки виноградного вина. Наспех едим, дружно поднимаем тост за Победу, затем, обжигаясь, пьем чай.
В квартире не усидишь, выскочили на балкон. Смотрим, как люди целуются, собираются толпами, бегают друг к другу в дома, выносят из подвалов вино. Внезапно где-то возле высящейся на холме древней крепости раздается треск пулеметной очереди. Повсюду в городе стихийно возникает стрельба в небо — из пулеметов, винтовок, пистолетов. Белые и красные огоньки трассирующих полосуют все небо. Если не знать причины этой стрельбы, можно подумать, что в городе происходит бой! Стрельба длится часа два, постепенно затихает... Давно уже ночь, но никак не удается заснуть! Пытаясь глубже осознать смысл необыкновенных событий, перечитываю сделанные мною в Модре выписки из политдонесения о действиях 7-й гвардейской армии. Это донесение помечено: «7 мая 5 часов 20 минут»:
«...Сегодня наши правофланговые соединения возобновили наступление, прорвали сильно укрепленную оборону немцев и к 16.00 продвинулись вперед на 5–6 км. Противник оказывает сильное огневое сопротивление...»
Приводятся имена награжденных за подвиги (старшина Тюпа Петр Федорович, красноармеец Пархоменко Яков Иванович и другие). Сказано, что противник стал поспешно отступать.
И далее:
«...Взятый в плен нашими бойцами солдат из 66-го мотополка 13-й танковой дивизии на допросе показал: немецкое командование за последнее время выделило специальные группы из фольксштурма, которые имеют задание отравлять пищевую воду, продукты, фураж и вино. Каждый снабжен пакетиком, в котором находится 100. граммов ядовитого белого порошка. Яд очень устойчив, не имеет ни запаха, ни вкуса. У людей указанный яд вызывает смерть через два-три часа. Яд был применен при обороне города Брно, населенных пунктов Пасау, Регенсбург. Политорганам даны указания усилить работу по повышению бдительности у личного состава...»
Неужели это уже история ? Неужели больше таких политдонесений не будет? Ни боев, ни смертей от [244] осколков металла или от яда? Ни подлости лютых врагов?.. Где тот незримый рубеж между утренней и вечерней зорями этого прожитого людьми дня — рубеж между войной и миром?..
Нет, не так все просто!.. Многих людей еще погубят фашисты, прежде чем мы отнимем у них оружие и крепко скрутим их преступные руки!
8 мая
Сегодня проснулся, включил радиоприемник: «Песнь Каменного гостя» («Не счесть алмазов в каменных...») по-французски. Затем нью-йоркская опера — из «Лакме»... Прекрасные голоса, но разве до них сейчас?
Занимается день, погожий, сверкающий. Фотокорреспондент Доренский:
— В яркий солнечный день кончилась война!
Все еще не осознать масштабов величественного события!..
Наспех завтрак, сборы, едем в штаб 2-го Украинского фронта. Не знаем пока, что предпримем. В Праге происходит восстание, немцы душат его, пражанам срочно нужна наша помощь! То ли ехать скорее к центру событий туда, то ли быть в Модре, ловя и передавая в Москву стекающуюся отовсюду в штаб фронта информацию?
Выезжаю с Ратнером на «ханомаге» из веселящейся с утра на улицах Братиславы. За мною на своем «опельке» — Доренский. Мчимся в Модру... Мысли мои о Москве, о России. Знают ли? Или еще ничего не знают, еще не радуются, узнают только сегодня?
Пишу эти строки в автомобиле. Малые Карпаты, вдоль которых едем, ярко зелены, в виноградниках, в курчавых зарослях кустарника. Нас, русских офицеров, приветствуют все встречные. В деревнях и селах крестьяне еще ничего не знают, но самый воздух солнечного дня напоен победой!
Модра. Штаб фронта. — Величайшее волнение царит среди офицеров. С утра работают «движки», чтобы дать электрический ток приемникам. Определенности, официальных сообщений пока нет, но все уже знают самую суть. Каждое новое сообщение передается из уст в уста. Вероятно, на других фронтах, где немцы в этом часу [245] уже сдаются тысячами и складывают оружие, обстановка иная, чем у нас. Но здесь, на 2-м Украинском, боевая работа штаба, несмотря ни на какие вести, продолжается, как обычно, потому что передовые части и сегодня ведут упорные бои с яростно сопротивляющимся врагом. Только здесь, в Чехословакии, враг не хочет сдаваться, только здесь он еще длит бессмысленную отчаянную борьбу.
Ожесточенные бои по всей линии наших южных фронтов (1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских) происходили вчера и всю ночь, продолжаются и сейчас. Сегодня утром на 3-м Украинском гитлеровцы начали отход. В оперативном отделе, в разведотделе узнаю поступающие поминутно новости. На нашем правом фланге враг продолжает с особенным упорством сопротивляться: усиленная огневая деятельность (ночью и сегодня утром). 53-я армия — в Туржанах (западнее Брно). На левом фланге противник медленно отходит под натиском наших войск. Сейчас, утром, линия фронта войск маршала Малиновского проходит по следующим пунктам: Ославице — Пустимерж — Кржтины — Веверска Битйшке; отсюда она выдвигается вклинивающейся в расположение вражеских войск дугой: Заставка — Чучице — Ославаны — Иванчице, иначе говоря, обводит почти полным полукружием город Брно; от Иванчице линия фронта тянется к Дунаю через Одровице, Трнове Поле, Лаа, Каммерсдорф и упирается в Дунай западнее Корнейбурга.
По всей этой линии грохочут орудия, по всей этой линии наши войска ведут в кровопролитных боях наступление, отвоевывая у фашистов землю за пядью пядь. Упорное сопротивление нам они оказывают восточнее Моравски Крумлов. Тупая ожесточенность врага поражает своею бессмысленностью, но требует от наших ведущих наступление воинов присущих им самоотверженности и мастерства.
В минуты, когда я делаю эту запись, разведывательные самолеты приносят весть о том, что перед фронтом левого соседа — перед войсками Толбухина враг побежал: вдоль Дуная в сторону Линца помчались тысячи машин гитлеровцев, обуянных паникой. Страшась русских воинов, они решили сдаваться не нам, а союзникам в надежде, что «тот плен будет лучше русского». [246]
К этому же часу враг дрогнул и на левом фланге 2-го Украинского: на участке 46-й армии шириною в тридцать километров — от Энцерсдорфа до Цеобандорфа возле Дуная гитлеровцы под давлением наших войск начали медленно отступать, прикрываясь арьергардными боями и, главным образом, артиллерийским и минометным огнем.
...А вот еще новое сообщение: враг начал откатываться и южнее района Брно. В настоящий момент, к середине дня, бои по всему фронту — в полном разгаре. Войска 2-го Украинского фронта маршала Малиновского проводят день величайшей победы в обычном боевом напряжении, разя и сокрушая врага. Им досталась великая честь ломать последнее сопротивление безумной гитлеровской Германии. Здесь до текущей минуты не происходит никаких массовых сдач вражеских частей, здесь темп войны все тот же, здесь каждый час битвы по-прежнему рождает новых героев — последних героев закончившейся для миллионов людей, но пока еще не для воинов наших южных фронтов Великой Отечественной войны.
Да, конечно! Сенсации — сенсациями! Война, конечно, кончилась, но для нас еще не совсем. Наше Верховное Командование не поддается сенсациям! Поэтому, очевидно, до полного выяснения обстановки, до полного сокрушения гитлеровцев на всех наших фронтах не взмыло в эфир на волнах всех наших советских радиостанций прекрасное, светлое, долгожданное слово «мир!»
Сегодня передовые подвижные соединения войск 2-го Украинского фронта, ломая с ходу сопротивление врага, уже движутся стремительным рейдом прямиком к Праге — спасти ее, освободить ее!.. Мне хочется немедленно включиться в этот последний поход. Но долг спецвоенкора велит сначала написать и передать в Москву корреспонденцию о том, что в нынешний исторический день происходит здесь. И я такую корреспонденцию передал по военному телеграфу.
...В 19 часов 45 минут — радио начало передавать приказ. Все прибежали слушать, но... это — приказ оказался войскам 4-го Украинского фронта, освободившим город Оломоуц! [247]
Здесь надо сделать краткое пояснение, касающееся 53-й армии генерала И. М. Манагарова, в состав которой я включился с утра 9 мая, когда ее войска двинулись вперед, в новое наступление. Эта армия в начале апреля вместе с 6-й гвардейской танковой армией и 1-й гвардейской конно-механизированной группой освобождала Брно, а затем получила задачу, опять же вместе с 6-й гвардейской танковой армией, наступать в северо-восточном направлении для освобождения Оломоуца. В связи с пражскими событиями задача обеим армиям была изменена, им потребовалась перегруппировка, а освобождение Оломоуца Верховным Командованием было поручено частям 4-го Украинского фронта.
Ночь на 9 мая. Братислава
...0 часов 09 минут... Это уже первые минуты 9 мая. Передается оперативная сводка за 8 мая (почему-то с опозданием на девять минут). Записываю на слух.
По 1-му Украинскому фронту — Дрезден взят, в Саксонии — Мюгельн, Ломац, Гебельн, Росвайн, Вильсбрук, Хайтенберг. И перейдя чехословацкую границу — Носх, Духцов, одновременно восточнее Дрездена, Раденберг, Лебау, Рейхенбах; юго-западнее и южнее Бреслау — Штригау, Шрейбург, Отмахау (Отмухов).
По 4-му Украинскому фронту Оломоуц на реке Мораве, Вюрбенталь, Энгельсберг, Бергштадт, Границе, Пршеров.
По 2-му Украинскому фронту — в Чехословакии — Яромержице, Зноймо; в Австрии — Холлабрунн, Штоккерау...
В два часа ночи — Москва, сообщение — долгожданное!.. Бужу шоферов, одеваюсь. Волнуемся. Слушаем, поздравляем друг друга. Выходим на балкон...
Стрельба, ракеты. Ярко освещена четырехбашенная крепость. В окнах темных домов слышны голоса — люди тоже не спят, смотрят на феерически расцвеченное трассирующими и ракетами небо.
Все ясно!.. Теперь — скорей в Прагу! А пока надо унять волнение и непременно хоть немного поспать — ведь и запастись горючим удастся только с рассветом! От Братиславы до Праги примерно 400 километров! [248]