Ленинград разит врага. 1941–1944
У границы
Озера, леса и болота. Болота, озера, леса.
Десятки и сотни озер — чистых, голубых и синих и почти черных, то соединенных одно с другим узенькими протоками, то врезанных в зеленую оправу леса, как яркие самоцветные камни... Даже на самой подробной карте не обозначить всех этих озер: иные так малы, так запрятаны в гранитные, заросшие густым хвойником горушки, что заметить их можно только случайно, набредя на них вплотную...
Но есть и большие, причудливой формы, извилистые, с затейливой линией берегов, глубоководные великаны-озера. Древние карельские деревушки спускаются к ним бревенчатыми настилами своих узеньких улиц, высылают на их просторы ватагу рыбацких лодок, подводят к ним ровно напиленный, свежий строевой лес, сплавленный по течению порожистых рек.
Совхозы, колхозы и леспромхозы по берегам карельских озер жили прочной, добротной жизнью, спокойные, как сама девственная природа, росли и развивались без помех, как растет и развивается стройный сосновый лес...
Ужас, опустошение, смерть принес сюда лютый враг. Первыми встретили его пограничники. И сейчас, каждый день Отечественной войны, они ведут с ним упорные бои, уничтожают банды одну за другой... У пограничников, годами охранявших в диких лесах советские рубежи, навыки и опыт — свои, особые. Сражаясь плечо к плечу с бойцами частей Красной Армии, пограничники не упускают случая применить свое испытанное боевое мастерство там, где нет прямой линии фронта, где природа так дика, глуха и безлюдна, что ни пушек, ни танков туда не затащить, где крупным войсковым частям делать нечего и где разбойничьи шайки врага могут пробираться неделями в надежде, что их никто не заметит...
И вот — озеро. Большое спокойное озеро, Среднее Куйто, через которое рыбак на гребной лодке не [8] лереправится, пожалуй, и за день. На одном берегу озера — пограничники. На другом — давно оставленная мирными жителями маленькая деревня Энонсуу. На многие десятки километров вокруг нее только озера, болота да лес. Слишком опасно было немногочисленным жителям этой деревушки оставаться в родных домах, — по округе бродили, как голодные стаи волков, разбойничьи фашистские шайки.
Ни одна не заходила еще в деревню. Но лучше, чем кто бы то ни было, пограничники знали: голодные волки рано или поздно в деревню придут, надеясь найти в ней поживу и продовольствие.
Поздним белесым вечером, когда по озеру волочились густые туманы, девятнадцать пограничников во главе с лейтенантом Григорием Степановичем Давиденко сели в быстроходный моторный катер. Винт заработал. Две волны разбежались по озеру. Пограничники взяли курс из Ухты на необитаемую деревню. Через три часа хорошего хода в раздвинувшихся клубах тумана показался противоположный берег. Мало ли что может быть в деревне? Для верности надо высадиться в стороне от нее! Катер осторожно ткнулся носом в прибрежный песок. Двадцать пограничников вышли на берег. Было тихо и безлюдно, таинственный лес дремал.
Бойцы Печенежский, Щербак и Лындин, держа винтовки наперевес, пошли вперед — головным дозором. Опушкой леса, от ствола к стволу, двинулось боковое охранение. Остальные, замаскировав катер ветвями, направились к деревне по самой береговой кромке.
Так вступили они в деревню. Ни одна собака не встретила пограничников лаем, ни одного человека не оказалось в шести домах и в десятке сараев, обведенных плетнем. Деревня была так же пуста, как озеро, примыкающее к ней с северной стороны, как река, огибающая ее с востока и юга...
Бойцы подробно исследовали деревню, поднялись на холм, спустились к реке, прошлись вдоль ее берега вверх по течению. Здесь оказался шлюз, — река была судоходной и текла с той стороны, где располагались финские части, из другого озера, соединенным со Средним Куйто рекой. Значит, враг мог спуститься по этой реке к деревне на лодках, значит, надо было приготовиться к тому, [9] чтобы взорвать этот шлюз в момент, когда враг появится, взорвать вместе с врагом.
Пограничники отрыли себе удобные окопчики, засели в них, приготовились встретить врага.
Кончилась ночь. Пришел день. Все было по-прежнему безлюдно и тихо. Пограничники провели здесь весь день. Враг не появлялся. И второй день — все то же. И третья ночь, и третий день, но пограничники слишком хорошо знали повадки врага, терпения у них хватало. Лейтенант Давиденко отправил катер назад, за продуктами, и катер доставил продукты и снова спрятался под ветвями у берега. И терпеливое ожидание продолжалось.
Дни и ночи текли в тишине и спокойствии, а катер теперь уходил на другой берег озера затемно — увозил донесения, привозил продукты. На шестую ночь мотористы катера привезли лейтенанту Давиденко весть о том, что, по данным разведки, финны намерены спуститься на лодках к деревне, обогнуть ее, переплыть озеро, залезть в наши тылы и что навстречу врагу по берегу вокруг озера отправился в деревню Юваланшу стрелковый батальон капитана Мурдаева...
Ожидание стало еще более напряженным.
На седьмую ночь мотористы катера сообщили, что батальон Мурдаева нарвался на крупные силы финнов, окружен ими и ведет с ними жестокий бой, а потому лейтенант Давиденко, не рассчитывая на силы своих девятнадцати бойцов, должен немедленно взорвать шлюз, а затем встретить врага, откуда бы — по суше ли, по реке ли — он ни появился.
Давиденко с несколькими бойцами немедленно сел в катер, обогнул деревню, вышел из озера и, пеня речную воду, полным, ходом помчался к шлюзу. Корма катера, загруженная добрым запасом тола, сидела глубоко в воде. Из леса к реке неожиданно выскочили три человека, замахали руками, один из них закричал:
— Эге!.. Давайте сюда!.. Я — капитан Мурдаев!..
Катер круто повернул к берегу. Капитан Мурдаев с двумя бойцами прыгнул в катер и уже на ходу рассказал, что весь его батальон, выйдя из жестокого боя благополучно, «расчесав» превосходившую его численностью финскую часть, пришел сюда и расположился в лесу, неподалеку от шлюза, а утром на двух обещанных командованием катерах, которые скоро следует ждать, [10] отправится на западный берег озера, чтоб вступить в новый бой с концентрирующимся там противником.
— А к вам, — добавил капитан, — эти, так сказать, дружки, все-таки подойдут, они рассеялись по лесу, их там много, ждите их по-прежнему...
Через полчаса шлюз взлетел на воздух и подпруженная доселе вода промчалась мимо деревни. Река перестала быть судоходной. Утром на двух больших катерах «Марат» и «Совет» капитан Мурдаев со всем своим батальоном ушел встречать основные силы противника на западный берег озера. А девятнадцать пограничников во главе с лейтенантом Давиденко опять остались одни: ждать было недолго, враг должен был с минуты на минуту подойти к деревне. И, вероятно, немалочисленный: может быть, батальон, может быть, даже и больше.
Двадцать пограничников спокойно приготовились сразиться с вражеским батальоном. Каждый боец готов был вступить в бой. Дело обещало быть жарким.
Лейтенант Давиденко принял необходимые «пограничные» меры: переправился с девятнадцатью своими бойцами на другой берег реки, перевел туда же, к самому устью, и укрыл в ветвях катер и, разделив бойцов на две группы, приказал им окопаться с таким расчетом, чтобы вся деревня за рекой была бы у них на мушке...
И новый, седьмой день ожидания потянулся как и все предшествовавшие — в тишине, во внешнем покое... С прежней терпеливостью пограничники ждали врага...
Ночь прошла так же, как день: никого, ничего, только пустая неусыпно наблюдаемая деревня за плавной, дремотной рекой.
А утром в косых лучах солнца к деревне, крадучись, подошли четыре вооруженных автоматами человека. Пограничники хладнокровно следили за каждым движением этих людей. Это была разведка, и трогать ее не следовало. Финны обошли все дома, ничего опасного для себя не обнаружили и, успокоенные, уже не таясь, ушли обратно.
Прошли еще сутки, если б понадобилось — пограничникам хватило бы терпения на целый месяц. И долготерпеливость их, наконец, оправдалась: наутро восьмого дня в деревню вошли семь человек, расположились на берегу, умылись, выкупались, затем, обыскав все дома и не найдя в них продуктов, занялись ужением рыбы. Один из [11] них — дозорный, — уперев приклад автомата в живот, разгуливал по берегу, поглядывая вокруг. А через два часа в деревню вошли человек восемьдесят, волоча за собой два станковых пулемета и миномет. Рассыпались по домам, по сараям, рылись в них, грабили все, что можно было найти. Бандиты примеряли на себя какую-то рыбацкую одежду, рассовывали по мешкам и сумкам посуду и домашнюю утварь, цинично смеялись, распевали похабные песни, словом, чувствовали себя в полнейшей безопасности. Вскоре из леса ввалились в деревню еще около семидесяти человек, обвешанных оружием и явно недовольных тем, что опоздали к грабежу: все награбленное уже было поделено до их появления.
Требовалась огромная выдержка, чтобы, наблюдая все это, ни одним движением, ни одним восклицанием не выдать себя. Но у пограничников в этом отношении имелся хороший опыт. Они лежали в своих укрытиях тихие, как трава.
Два ручных пулемета были обращены к финнам. Приклады винтовок прижаты к плечам бойцов. Надо было ждать, пока финны соберутся вместе... Вот, наконец, они расположились обедать. Варили что-то в котлах, выдранных из разваленных ими печей, расселись все вместе, пели, переругивались, пили водку... Бить их будет удобнее, когда они встанут, — лейтенант Давиденко приказал подождать еще.
И когда, наконец, рота финнов поднялась с мест, Давиденко, обрывая восьмидневное терпеливое ожидание, громко сказал:
— Огонь!
Два ручных пулемета беспрерывными очередями начали сечь вражескую роту с краев, не давая никому выбежать из круга. Винтовки бойцов били точно и наверняка в центр заметавшейся в панике роты, ни одна пуля пограничников даром не пропала. Фашисты падали, хоронились за трупы других, напрасно стараясь уберечься от беспощадных пуль. Другие кидались в стороны, но, не пробившись сквозь завесу пулеметного огня, ложились рядами трупов. Ни один из вражеских солдат даже не пытался отстреливаться: побросав оружие, все думали только о спасении собственной шкуры.
Пулеметы пограничников, освобождая диск за диском, перегревались. Пришлось сделать короткую паузу. [12]
Два каких-то финна опомнились, кинулись к своему пулемету. Но пограничник Соловьев короткой очередью «Дегтярева» тут же сразил обоих.
С неистовыми ругательствами, проклятиями, воплями, вырываясь из зоны убийственного огня, финны уползали, затем вскакивали и врассыпную, прячась между камнями, стремительно перебегали от дерева к дереву. Оружие, ранцы, награбленное имущество, одежда тех, кто перед этим купался, — все было брошено...
Через несколько минут пограничникам пришлось прекратить огонь: живых врагов в деревне не было. Уцелевшие позорно бежали...
Девятнадцать пограничников лейтенанта Давиденко насчитали в деревне около сорока трупов. Сколько еще убитых и раненых удалось утащить убежавшим бандитам — осталось неизвестным.
...Через час быстроходный моторный катер уносил пограничников от деревни. Белая пена клокотала за кормой катера. Пограничники дружным хором пели веселую душевную русскую песню. Перекрывая ритмичный стук мотора, она разносилась далеко над стеклянной поверхностью тихого озера...