Слава и драма поражения.
Послесловие редактора

Итак, в декабре 1904 года закончилась героическая оборона Порт-Артура. Через некоторое время, в течение ближайших пяти месяцев, произойдут неудачные для России Мукденское сражение на суше и Цусимское — на море. Напряженная обстановка внутри страны заставит Россию искать пути для завершения войны, и мирный договор, вошедший в историю под названием Портсмутского (по названию города в США в штате Нью-Хэмпшир), будет подписан 5 сентября 1905 года. Потери России в результате оказались не столь велики, как предполагалось, и российских участников этого дипломатического поединка даже ждали царские награды, а главу делегации — Сергея Юльевича Витте — графский титул.

Русско-японскую войну 1904-1905 годов часто сравнивают с Крымской войной 1853-1856 годов, а оборону Порт-Артура — с обороной Севастополя и находят в них много общего. При этом историки определенного склада любят рассуждать главным образом о таких непременных атрибутах этих войн, как «отсталость» царской России и «бездарность» царских генералов. Однако редко говорят, что обе эти войны начинались при подстрекательстве западных мировых держав, что велись они в условиях отрицательного отношения к России мирового общественного мнения. Средства массовой информации уже тогда играли разрушительную для России роль.

И сейчас самое время вспомнить статью одного русского офицера Генерального штаба, участника Русско-японской войны, [350] впоследствии генерал-лейтенанта, Евгения Ивановича Мартынова. Еще накануне войны он писал, что главное преимущество и сила Японии перед Россией состоит именно в моральном факторе. Японцы, справедливо утверждал Е.И. Мартынов, от первого ученого до последнего рабочего, проникнуты «патриотическим воодушевлением. Величие и благосостояние родины есть заветный идеал каждого японца, перед которым отходят на второй план его личные интересы... Естественно, что при таком настроении общества армия как представительница государственной идеи, как главное орудие для достижения национальных целей пользуется чрезвычайной популярностью. (...) Эта атмосфера всеобщей любви и доверия, которая еще во время мира окружает армию, должна чрезвычайно возвышать дух в тяжелые дни войны ».

Пример соседа мог бы быть и нам полезен. Но что мы видим в России в начале XX века (впрочем, равно и сейчас) ?

Продолжим цитирование Е.И. Мартынова: «...С кафедры, в литературе и прессе систематически проводятся взгляды, что патриотизм недостоин современного «интеллигента» который должен в равной мере любить все человечество, что война есть остаток варварства, армия  — главный тормоз прогресса и т. п. (...) Эти идеи, разрушительные для всякого государства (...) распространяются в широких кругах русского общества, причем каждый тупица, присоединившись к ним, тем самым приобретает как бы патент на звание «передового интеллигента ». (...) Такое отношение образованных классов к армии пока еще не успело испортить русского солдата, хотя и в народные массы начинает уже проникать яд «толстовства» но оно оказывает очень вредное влияние на офицерскую корпорацию. (...) Наблюдая это грустное явление, невольно приходишь к выводу, что для своего радикального излечения Россия нуждается в новой тяжелой године, вроде двенадцатого года, дабы наши космополиты на собственных боках испытали практическую приложимость проповедуемых ими утопий...»{8} [351]

Россия не хотела войны с Японией, и Император Николай II неоднократно высказывал свое желание «избавить Россию от ужасов войны». Война была начата Японией с целью вытеснить Россию из Кореи, Китая, Маньчжурии. И началась война в исключительно неблагоприятных для России условиях. Связаны они были и со сложностью мобилизации и развертывания войск, и с растянутыми на тысячи верст коммуникациями, и с еще недостаточной тогда освоенностью нашего Дальнего Востока. Именно освоению Россией своего Дальнего Востока и прилегающих к нему территорий противники России и хотели помешать, как когда-то они не были заинтересованы в проникновении российских интересов в Прибалтику, Скандинавию, Причерноморье, Кавказ и Среднюю Азию. Такой реакции, демонстрируемой последние три века мировой истории, уже пора перестать удивляться.

Тем не менее сравнение оборон Севастополя и Порт-Артура оправданно. И в Крыму, и на Ляодуньском полуострове проявился несгибаемый русский дух. Русские и в драматических, если не сказать трагических, ситуациях сумели снискать себе славу. Как в первом, так и во втором случаях весь мир, несмотря на откровенную антироссийскую пропаганду указанных выше сил, с удивлением и невольным восхищением следил за многомесячными военными действиями вокруг этих крепостей. Действительно, Севастополь и Порт-Артур во многом схожи. Это города и базы флотов при прекрасных бухтах, волею судеб ставшие крепостями в процессе военных действий, Севастополь и Порт-Артур стали жемчужинами русской военной славы, несмотря на поражения России в этих войнах.

Но очевидны и различия. Севастополь сопротивлялся 9 месяцев и сдался, очевидно исчерпав все резервы для дальнейшей борьбы. Порт-Артур сопротивлялся дольше — 11 месяцев, но капитулировал, вызвав разочарование этим актом как у защитников, так и у большинства еще патриотически настроенных граждан России. К сожалению, во время Русско-японской войны Россия не могла похвастаться победами, подобно Синопу или Карсу, как это было в Крымскую войну. Увы, в новых условиях не стали наследниками славы Скобелева командовавшие на Дальнем Востоке генералы Куропаткин и Стессель. Война [352] дала лишь достойные примеры самоотверженности в неравной борьбе (типа того, как мужественно сражались и, не желая сдаваться, погибали «Варяг» и «Стерегущий»). В результате славно защищавшийся Порт-Артур был бесславно потерян для России.

Это не могло не задевать российскую военную и гражданскую общественность. Поэтому 13 марта 1905 года последовало Высочайшее повеление Императора Николая II военному министру генералу Сахарову образовать для рассмотрения дела о сдаче крепости Порт-Артур японским войскам следственную комиссию под председательством члена Государственного совета генерал-адъютанта Х.Х. Роопа{9}. В комиссию было включено 12 генералов и адмиралов. Комиссия заседала более года и в своем заключении от 14 июля 1906 года сделала вывод, что сдача Порт-Артура не могла быть оправдана ни тогдашним положением атакованных фронтов, ни недостаточной численностью гарнизона и состоянием здоровья и духа людей, ни недостатком боевых и продовольственных запасов. Условия сдачи крепости японцам были охарактеризованы комиссией как крайне тягостные и оскорбительные для чести армии и достоинства России. На основании всеподданнейшего доклада военного министра Император 12 августа 1906 года повелел привлечь в качестве обвиняемых начальника Квантунского укрепленного района генерал-адъютанта Стесселя, коменданта крепости генерал-лейтенанта Смирнова, начальника сухопутной обороны генерал-лейтенанта Фока, начальника штаба Квантунского укрепленного района генерал-майора Рейса, вице-адмирала Старка и контр-адмиралов Лощинского, Григоровича, Вирена и Щенсновича.

Производство предварительного следствия тогда же было возложено на постоянного члена главного военного суда действительного тайного советника С.А. Быкова. Следственное дело в ноябре было передано главному военному прокурору. Заключение последнего было составлено 15 января 1907 года и в тот же день направлено в частное присутствие Военного совета (из 6 генералов под председательством генерала от [353] артиллерии П.А. Салтанова). Частное присутствие 7 апреля 1907 года представило всеподданнейший доклад, в котором согласилось с мнением следственной комиссии и дополнительно отметило, что сдача крепости была неожиданностью почти для всего гарнизона Порт-Артура. Главными виновниками этой, по мнению частного присутствия, позорной акции были генералы Стессель, Фок и Рейс.

Генерал-лейтенант Смирнов и контр-адмиралы Лощинский, Григорович, Вирен и Щенснович признаны подлежащими ответственности лишь за «бездействие власти», а вице-адмирал Старк оправдан как не имевший отношения к капитуляции Порт-Артура.

28 апреля 1907 года Николай II утвердил доклад частного присутствия и согласился с мнением, чтобы морских чинов к суду не привлекать. Таким образом верховному военно-уголовному суду были преданы генералы Стессель, Смирнов, Фок и Рейс. 5 июня 1907 года обвинительный акт об этом внес суду главный военный прокурор генерал-лейтенант Рылке.

Суд начал свою работу 27 ноября 1907 года в Санкт-Петербурге в помещении Собрания армии и флота и провел 41 заседание. Сначала заседания проходили под председательством генерала от инфантерии П.Г. Дукмасова, а затем генерала от инфантерии А.К. Водара. 22 января 1908 года начались заключительные прения, а 7 февраля была вынесена резолюция.

Суд признал генерала Стесселя виновным в том, что сдал крепость, не употребив всех средств к дальнейшей ее обороне, и приговорил его к смертной казни через расстреляние. Принимая, однако, во внимание и очевидные заслуги Стесселя (долгая и упорная оборона, отражение нескольких штурмов с огромными для противника потерями, безупречная прежняя служба), суд ходатайствовал о смягчении этого наказания и замене его заточением в крепости на 10 лет, с лишением чинов, исключением из службы, но без лишения всех прав состояния. Генерал Фок был признан виновным в дисциплинарном проступке, выразившемся в составлении и рассылке начальствующим лицам оскорбительных по содержанию «заметок» (М.И. Лилье пишет об этом и приводит одну из таких заметок). Ему был объявлен выговор. Генералов Смирнова и Рейса суд оправдал. [354]

4 марта 1908 года Николай II конфирмовал приговор. Прошение Стесселя о дальнейшем смягчении его участи оставлено без уважения. Одновременно был опубликован Высочайший приказ по армии и флоту, в котором говорилось: «...Верховный суд, карая виновника сдачи, вместе с тем в полном величии правды восстановил незабвенные подвиги храброго гарнизона...».

7 марта Стессель был заключен в Петропавловскую крепость (из которой по Монаршей милости был освобожден уже через год).

2 апреля были уволены от службы «по домашним обстоятельствам» с пенсией, но без мундира, генералы Смирнов, Фок и Рейс.

Нельзя сказать, что этим и ограничились уроки Русско-японской войны. Параллельно с судебными процессами шло реформирование российской армии и флота. Реформировалась вся общественно-политическая система. В России появился парламент — Государственная дума и, как следствие, создались многочисленные политические партии. Темпы развития хозяйства России были столь внушительными, что вызывали беспокойство соседей.

И все же радикального излечения Русско-японская война, увы, России не принесла. Возможно, потому, что прогремела она слишком далеко от столиц и практически не оказала влияния на могучее финансово-экономическое положение страны. А главное, потому, что не были с корнем вырваны те сорняки нигилизма, которые со временем трансформировались в большевизм. По-настоящему «тяжелые годины» пришли к нам уже через 10 лет после процесса над Стесселем и Фоком, но растянулись они на несколько десятилетий.

Приближается 100-летняя годовщина со времени начала Русско-японской войны и обороны Порт-Артура. Господь возвращает нам память и вновь заставляет задумываться над уроками, которые дает нам история, своя и соседей.

Дневник М.И. Лилье — наглядное тому подтверждение.