1916 год
Июнь
Приехал министр финансов Барк. Царь принял его не сразу, потому что гулял, и Барку долго пришлось ждать, сидя в садике около дворца.
Операция на Западном фронте поначалу не удалась — пришлось отступать с занятых было позиций противника. [667]
А все-таки достал еще четыре секретных документа к румынским отношениям.
1. Поклевский — Сазонову 13 (26) апреля 1916 г.:
«На днях отправился отсюда в Одессу и Петроград журналист Рубин, который издает здешнюю газету «Journal des Balkans» и состоит вместе с тем политическим редактором органа Стельяна «Nationalule». Целью этой поездки является желание распространить в России первую из названных газет. Ввиду весьма полезной для нас публицистической деятельности этого журналиста в обоих вышеупомянутых органах печати, я позволю себе просить ваше выс-во удостоить его личным приемом».
2. Поклевский — Сазонову 12 (25) мая 1916 г.:
«Ссылаюсь на ваше письмо за № 185. Об ассигновании кредита в 100 000 р. миссии до сих пор не было известно. Отчет о состоянии ассигнованных 50 000 фр. представляю со следующим курьером. Что же касается до затребованных у меня соображений, то, ввиду получения мной вашего письма лишь 7 мая, позволяю себе представить их по телеграфу. Мне кажется, что в деле воздействия на здешнюю прессу и общественное мнение нам следует продолжать наш теперешний образ действий, а именно — удерживать, не останавливаясь перед расходами и при содействии наших друзей, независимые органы здешней печати от перехода к немцам; помогать отдельным журналистам, которые нам полезны, и время от времени субсидировать издание брошюр с целью пропаганды и для поддержания здесь враждебного австро-германцам настроения. Создание здесь нами новых органов печати я считаю совершенно излишней тратой денег, так как такие газеты наперед скомпрометированы, они не оказывают никакого влияния на общественное мнение, и даже, наоборот, само их появление подает повод к резкой критике, как мы то видим на примере немцев. В этом мнении меня также убеждает газета «Patria», субсидируемая Веселкиным, которая очень мало распространена, и если появление ее еще не вызвало нападок на нас, то только потому, что ею не интересуются, а потому факт получения его субсидий из России пока мало известен. По всей вероятности, такая же участь ожидает здесь и газету сербского [668] генерального консула в Бухаресте, которая, по слухам, должно быть, скоро появится при субсидии, хотя, может быть, в этом деле наше участие и удастся сохранить в тайне. Относительно дальнейших ассигнований на указанную выше цель я полагаю, что по скором уже израсходовании теперешнего кредита, ныне отпускаемой суммы в 100 000 рублей хватит ненадолго для производства текущих расходов, а именно: на субсидирование, начиная с этого месяца и совместно с моими коллегами, газеты «Journal des Balkans», на некоторые издания, на более широкие абонементы, на уже существующие газеты и на помощь отдельным журналистам, когда в том окажется надобность. В отношении же здешней независимой прессы, которая единственно принимается серьезно в расчет в Румынии, наше нынешнее положение можно считать весьма благоприятным, так как из пяти таких газет «Universul», «Adeverul», «Deimineanza» и «Nationalise» на нашей стороне, и одна лишь шантажистского характера «Drentatea» придерживается германофильского направления. Для удержания этой прессы на нашей стороне нами уже приложены значительные усилия, но, может быть, в будущем придется принести для этого еще большие жертвы, размер которых наперед определить невозможно. Для примера могу сказать, что владелец газет «Deimineanza» и «Adeverul» Милле серьезно и хронически болен и в случае его смерти обе эти газеты наследуются двумя его дочерьми, из которых одна замужем за германским подданным. Возможно, что для предупреждения перехода этих газет к немцам нам придется даже купить большинство паев этих предприятий, но ныне этот расход еще очень гадательный и размер его определить трудно. Вследствие всего вышеизложенного я позволяю себе считать, что пока ассигнованная сумма в 100 000 рублей достаточна, но нам следует обеспечить себе возможность производства здесь в будущем крупных экстренных и быстрых расходов в связи с обстоятельствами и по предварительному докладу миссии. Кроме этого, полезным способом воздействия на отдельных здешних лиц было бы разрешение им иногда вывозить из России некоторые продукты, в которых мы особенно не нуждаемся, [669] по получении, конечно, достаточных гарантии от румынского правительства Мерой, которая произвела бы прекрасное впечатление на более широкий круг лиц, я считал бы разрешение вывезти из России в Румынию несколько сот шин для главнейших здешних политических и общественных деятелей, которые усиленно об этом просят миссию и список которых я позволю себе представить министерству».
3. Поклевский — Сазонову 18 (26) мая 1916 г.:
«Настоятель нашей церкви спрашивает миссию, что ему делать с иконами и ковшом, переданными ему Веселкиным при обстоятельствах, изложенных в моей телеграмме. Прошу указаний».
4. Поклевский — Сазонову 31 мая (13 июня) 1916 г.:
«Главный редактор органа Таке Ионеску газеты «Rumani» конфиденциально просил меня провести в России подписку на 200 номеров этой газеты на сумму в 12 000 рублей в течение одного года. Если это дело трудно устроить в России, то миссия могла бы выдать ему эту сумму из ожидаемого ею из министерства перевода в 50 000, но я просил бы указать, куда и в какие наши учреждения следовало бы отправлять двести номеров упомянутой газеты».
Простился с Пустовойтенком. Он как-то извинялся, говорил, что не будь царя в Ставке, не обратил бы и внимания на жандармов, но Воейков — и пр. и пр. Обещал написать обо мне конфиденциальное письмо преемнику Леонтьева, которого гонят за что-то очень неладное и заменят, вероятно, «их» человеком — Распоповым. Говорил, чтобы я не поминал их лихом; что Алексеев принимал в моем переводе в Петербург деятельное участие.
Борисов сказал, что, в случае надобности, я всегда могу рассчитывать на человеческое отношение к себе от него и Пустовойтенко.
Начальника штаба застал на ходу, в больших хлопотах.
Он встретил меня со словами:
— Ну, куда же вы идете?
— В «Огенквар», в. в-во. [670]
— Давай вам Бог; там вас оставят в покое.
— Никак нет, в. в-во, не оставят и там.
— А, пожалуй; ну, тогда к нам обратитесь, мы поможем. Спасибо вам за ревностную службу.
— Ваше в-во, позвольте поблагодарить вас за доброе ко мне отношение и пожелать вам всего лучшего.
— Большое спасибо, желаю и вам всего лучшего. Если что-нибудь будет нужно, напишите прямо ко мне.
Выехал в 5 часов дня.
О службе моей в сумасшедшем доме, называемом «Огенквар», в связи с началом заставшей меня там февральской революции, напишу когда-нибудь после.